В снежном плену со Скруджем

Глава 12

Фрейзер

— Итак, — начинает мой отец, оглядывая гостиную и засовывая руки в карманы джинсов. — Елка?

— Эм… — я как раз собираюсь ответить ему, когда подбегает мой племянник Эй-Джей. Я благодарен за отвлечение. — Привет, приятель. Чем вы, ребята, сегодня занимаетесь?

— Бабушка приготовила тебе поесть. Кто эта девушка, которая сбежала?

— Это Найя. — Я смотрю на своих родителей, и они оба смотрят на меня так, словно никогда раньше не видели.

— Найя — моя сестренка, — услужливо рассказывает Мина, потом подходит и берет Эй-Джея за руку. — Давай посмотрим Микки.

— Хорошо, — соглашается он и следует за ней к дивану. — Можешь поиграть с моей машинкой, если хочешь. Она превращается в робота.

— О-о-о. — В голосе Мины звучит любопытство и возбуждение, когда они вдвоем подходят к кофейному столику, и Эй-Джей показывает ей, как она трансформируется.

— Фрейзер, тебе лучше начать говорить, и я имею в виду, быстро, — тихо говорит моя мама, заглядывая через мое плечо в спальню, куда убежала Найя. — Кто эта девушка и что происходит? У тебя рождественская елка, ради всего святого.

— Это долгая история, — молвлю я, но мама уже качает головой.

— Тогда убери сюжет и давай сочные подробности, — приказывает она, и мне хочется закатить глаза.

— Вот что получается, когда ты читаешь все эти любовные романы.

— Здорово, не так ли? — она шевелит бровями и подталкивает моего папу локтем.

— Этого не может быть. — Я провожу рукой по лицу, а когда поднимаю взгляд, они оба принимают идентичную позу, скрестив руки на груди, и ждут подробностей. — Она застряла на обочине дороги, и я их забрал.

— Было ли здесь задействовано какое-то альтернативное измерение? — мой отец серьезен, когда спрашивает об этом.

— Я знаю, это выглядит странно…

— Странно? У меня такое чувство, будто я увидела чудо. — Моя мама смотрит на елку, и на полсекунды мне кажется, что я вижу, как ее глаза наполняются слезами. — Мы принесли завтрак, и его хватит на всех. — Она прочищает горло и, не сказав больше ни слова, направляется прямиком на кухню.

— С ней все в порядке? — спрашиваю я папу, и он удивляет меня, заключая в объятия. — Ты в порядке?

— Мы просто потрясены, Фрейзер. В хорошем смысле.

Он сжимает мое плечо, прежде чем отпустить меня и пойти в гостиную, чтобы сесть на диван и поговорить с Эй-Джей и Миной.

Решив проверить Найю, я захожу в главную спальню. Когда я не вижу ее сразу, я захожу в гардеробную и обнаруживаю, что она прячется.

— Ты не можешь оставаться здесь вечно, — говорю я, заключая ее в объятия.

— Ты уверен?

— Мои родители хотят с тобой познакомиться, — я делаю паузу и понимаю, что это не вся правда. — Я хочу, чтобы ты с ними познакомилась.

Неделю назад я бы и не подумал об этом, но с того момента, как в моей жизни появилась Найя и Мина, я понял, что раньше жил не своей жизнью. Я просто проживал каждый день, не имея ни реальной цели, ни будущего. Взгляд на вещи их глазами показал мне, как я отгораживаюсь от всех, включая людей, которых люблю больше всего на свете.

— Хочешь? — она выглядит скептически, но я киваю.

— Да. — Она уже надела леггинсы и свитер, поэтому я шлепаю ее по заднице и быстро целую. — И я голоден.

Она улыбается, когда я ставлю ее на ноги и не слишком настойчиво вытаскиваю из спальни.

— Мама, это Найя. Найя, это моя мама. — Я представляю их друг другу, и моя мама удивляет меня, обнимая Найю.

— Ты можешь называть меня мамой или бабушкой. — Моя мама пожимает плечами. — Мое настоящее имя Френсис, и я всегда его ненавидела.

— Хорошо, — говорит Найя с легким смешком и выглядит ошеломленной, когда мама отпускает ее. — Чем-то вкусно пахнет.

— Надеюсь, ты проголодалась. Я принесла домашние булочки с корицей, запеканку, фрукты и бекон.

В ответ у Найи урчит в животе, и она краснеет от смущения.

— Мне жаль.

— Это музыка для моих ушей, — отвечает мама. — Кормить семью — это мой язык любви.

— Это правда. — Я беру Найю за руку и сжимаю ее. — Раньше она готовила пять раз в день, чтобы не отставать от того, столько мы с Аспеном съедали.

Только увидев выражение лица мамы, я осознаю, что сказал. Я почти никогда не говорю об Аспене, и даже тогда прошло много времени с тех пор, как я говорил что-то, что не касалось его смерти.

— Такое ощущение, что вы оба просыпались голодными, — мягко произносит мой папа, входя с нами на кухню. — Вы оба были такими худыми, что я не понимал, куда все это девалось.

— Фрейзер? Худой? — широко раскрыв глаза спрашивает Найя. — Не могу себе этого представить.

— Эй, я был растущим мальчиком. — Я тычу ей в бок, и она улыбается мне. — И все еще такой.

— Тогда хорошо, что я приготовила так много, — говорит моя мама, возясь с посудой и ни с кем не встречаясь взглядом.

— Давайте я помогу вам, — предлагает Найя, и они вместе готовят еду, пока мы с папой относим тарелки в редко используемую столовую.

Когда все готово, я зову детей, и мы садимся все вместе. Вот тогда-то и начинаются настоящие вопросы.

— Итак, Найя, — небрежно говорит мой папа, подавая детям булочки с корицей. — Расскажи нам о себе.