В стране цветущего граната

Глава 15

Будур

“Актриса временного театра” — как назвала себя Люция. Полночи прокрутила варианты оповещения своего мужчины, а он теперь им стал, о своей мелкой роли. Вчера они едва нашли силы для прощания, незаметно касаясь друг друга за ужином, или проходя мимо. А перед сном писали в чате сладкие смс-признания. По возвращению в дом повезло. Он пустовал. Все разбрелись по делам. У девушки возникло чувство воровства и украденным было доверие родителей Селима. А сейчас, стоя напротив зеркала, она собиралась украсть спокойствие их сына.

Услышав стук в дверь, открыла. Селим, приняв душ, стоял в ожидании своей нереиды*, словно морской конёк:

— Привет! Ты чего так долго спишь, я уже извелся. Мы сегодня завтракаем без родителей, но братец дома.

И не дожидаясь ответа, жадно накинулся на нее, в удивлении приоткрытый рот. Люция подалась к нему всем корпусом, тая, как снегурочка на костре.

— Девочка моя, я не смогу удержаться, если не прекратишь так целовать, — слегка отодвигаясь, прекратил слияние губ, Селим. — Сначала надо изгнать демона из дома.

И, подмигнув, потащил за руку вниз.

Люция за завтраком получила сообщение-напоминание от Мирель, об их постановке сказки. Люция поняла, что тянуть с разговором больше нельзя, почти скороговоркой выпалила:

— Селим, я тебе забыла сообщить одну новость.

Обладатель имени напрягся, не донеся бутерброд до рта, выжидающе посмотрев на собеседницу.

— Как ты знаешь, девушки твоих друзей втянули меня на участие в спектакле на тему сказок Шахерезады, — и, убедившись, что он ее слышит, продолжила. — И сегодня мы должны выступить на сцене Сумгаитского университета после обеда. Подарок выпускного курса. Понимаешь?

Селим слышал хорошо, но с пониманием случился провал. Дожевал бутерброд.

— Повтори, — потребовал.

Она продублировала.

— Ты настолько слилась с моим городом и друзьями, что вызвалась участвовать в сценке?! — он не верил услышанному.

— Ну, а что удивительного, меня с детства манили восточные сказки. А тут такой шанс, я не могла упустить.

Селим лишь взъерошил свой чуб, с трудом представляя картину. Не то, чтобы он не верил в способности россиянки, просто не понимал, как она смогла все устроить за три дня его отсутствия.

— Уже сегодня играете?

— Да, я же тебе сказала уже.

— А ты сможешь?

— Надеюсь, я ведь репетировала и меня похвалил их режиссер. Я не подведу. Меня ждут. Ты же не будешь против? — Люция давила на чувство ответственности.

Селим лишь пожал плечами, тяжело вздохнув. Эта девушка не переставала удивлять.

Но возник спор за костюмное облачение. Люция примерила оба своих купленных наряда Селиму. Тот, что был прозрачный, открывал ноги от бедра, часть груди, немедленно возбудил оценщика.

— В этом не пущу! — сразу отрезав возможное его применение.

Люция поморщилась:

— Ожидаемо.

Второй хоть и обтягивал фигуру, но смотрелся приличнее, не просвечивал в стратегических объектах телесной карты,

— Этот годится. Красивый. Надеюсь, ты там не султаншу играешь? — и поднял брови уголком, уже ничему не удивляясь в этой юной женщине.

— Ну какая султанша с меня, скажешь тоже, так, минутный эпизод.

Аудитория института, где проходили торжественные события учебного заведения, забилась почти полностью. Люция, выглядывая из-за кулис, с волнением осматривала в каком углу уселся Селим и несколько его знакомых парней. Хорошо, что ей не вменили никакой монолог, максимум ее актерской роли — это танец в массовке. Мирель, уверенная восточная красавица-брюнетка, играла Будур. Магрибский колдун Джафар выглядел самым колоритным персонажем в своей черной тау-мантии* до пола. Темные волосы выбелил, бороду припудрил — несомненно, злобный старец. На голове капюшон с канатным белым ободком. На поясе калита* и муляжные ножны с кинжалами. Даже Алладин, выразительный высокий парень с тюрбаном на голове производил меньше впечатление. Скорее из — за обаяния человека под костюмом. В нем чувствовалась харизма, сила и ум.

— Люция, салам, — он дружески коснулся ее руки, обращая внимание не себя. — Не волнуйся, все пройдет хорошо.

Ее как раз сейчас гримировали, выводя глаза и губы. Джафар умел вселить уверенность.

— Спасибо. Я очень боюсь вас подвести. Он лишь подмигнул, пройдя на сцену, подальше от светлокожей русской девы, которая не оставляла его равнодушным к ее образу, уму и нежности.

Заиграла музыка, поднялся занавес. Ложе султана, ковры, подушки. Все герои в сборе. Спектакль начался. Танец девушек-невольниц уложился в несколько минут, но вызвал буру аплодисментов. И каждая, пробегая вдоль сцены, чтобы навсегда исчезнуть за кулисы, низко кланялась зрителям. Люция собрала больше всех оваций, хотя ее костюм выглядел максимально скромным. Ее внешность, как и предполагали подруги, явилась неожиданностью. Стояла в слепой зоне от присутствующих, не могла отдышаться, раскраснелась, пытаясь справится с экстрасистолой. Селим подскочил в нетерпении и волнении, стоял на нижних ступенях лестницы.

— Люц, ты как? Иди сюда, — и протянул руки, готовый поймать ее в прыжке.

Она не споря, подчинилась. Схватив в объятия, прижал.

— Ох, невольница, как же ты меня заводишь. Знай, сегодня я буду твоим Алладином, моя Будур.

От его слов актрису пронзила вспышка желания.

По завершению представления вся временная труппа вышла на сцену, традиционно откланялась зрителям, получив восторженные симпатии. После спектакля кучка студентов отправилась в кафе, продолжить мероприятие. Люция опасалась, что Селиму не понравится эта идея, но он положительно ее воспринял и все участники сказки уехали продолжать веселье. Селим, неотрывно следил за “ невольницей“, словно Цербер, охраняющий царство Аида. Усадив на диван к окну, закрыл собою, не отлучаясь и предотвращая любые попытки близкого общения с ней особей мужского пола. Насколько нынешнее его поведение стало отличаться от первого выхода в ресторан. Всего один единственный раз соития и она стала его. Аура над ними приобрела конкретный образ пары, что не укрылось от взглядов, сидящих за столом. Когда они засобирались одними из первых домой, кто-то не удержался от подкола:

— Эй, султан Селим, ты хоть передышку иногда давай своей красивой наложнице, а то замучаешь, как станешь оправдываться перед ее родными?!

Все захохотали. Селим показал кулак остряку, но сам не сдерживал улыбку. Люция жалела, что сказано было на русском, для ее ушей. Она бы предпочла позже переварить наставление. Столько не краснела, сколько за все путешествие.

Не успев добраться до ворот дома, девушка выскочила из машины, надеясь сбежать в свою комнату. Но Селим, догнав восточную красавицу, подхватил на руки и как варвар потащил в свою спальню.

— Селим, пусти, Сейчас твои увидят.

— Не увидят. Они уехали в деревню, так что ты теперь в моем распоряжении. И твое тело тоже, — и шлепнув смачно по ягодицам, призывая к покорности, от души захохотал. Закрыв ногой дверь, бросил на кровать. Упираясь коленом в матрас, приказал:

— А сейчас моя Будур, ты будешь для меня танцевать, а потом разденешься и отдашься мне, поняла? — голос звучал строго, а глаза его улыбались.

Отойдя от края, начал вынимать рубашку из-под ремня брюк, медленно расстёгивая пуговички.

- Давай, давай, я жду, дорогая, своего спектакля.

Люции пришлось играть по его правилам. Она набрала на телефоне нужную мелодию, сняла обувь, обнажив свои красивые ступни с розовым лаком на ноготках, вышла на середину комнаты и начала исполнять танец. Движения плавные, гибкие, в такт звучащему мотиву, осознавая власть над смотрящим за ней мужчиною, подстегивая себя и раскрепощая на более откровенные движения, попутно снимая детали шальфар-камиза. Грудь ее вырвалась из тесного корсета, обнажившись. Селим напрягся, сжимая кулаки, дыша через раз. На момент завершения песни, “Будур “ осталась в кружевных бежевых слипах. Мгновение и вот они, жаркие цепкие руки “султана” уже на ее бедрах, ищущие путь к совершенству женской сущности. Схватил под коленями, откинул на край кровати, держа за тонкие лодыжки, легко подцепил кусочек белья, стянул, открывая шелковый путь. Люция выгнулась, постанывая и раскрываясь, готовая принять. Поцеловав поочередно косточки стоп, спустился дальше, погладил икры, сильнее сжав, вызывая ответную реакцию.

— Селим, пожалуйста…

— Что? Что ты желаешь, скажи мне, — оттягивал момент слияния партнер.

— Хочу тебя, прошу, войди, я еще там за кулисами тебя захотела, — девушка извивалась и пыталась подтянуть его к себе.

— Нетерпеливая какая, — хохотнул мужчина, пальцами касаясь перламутровой расщелины, словно диковинной раковины, находя ту самую жемчужину.

Она в ответ быстро задышала, находясь на грани неба и земли, готовая взлететь. Умело покружив пальцами, катапультировал ее скороспелый оргазм.

— Ну и шустрая же ты, девочка, — и, едва сдерживаясь сам, резко вошел, боясь, что извергнется, не дойдя до спасительного грота.

Его движения были резкими, глубокими, он так желал напиться с ее источника и разделить экзотическую трапезу, проникая языком в ее рот, вбирая горловые звуки удовольствия, отдавая свою энергию. Проведя рукой между телами, добравшись до пульсирующего сокеля* с усилием завибрировал на нем пальцами, ускоряя ее оргазм. Уже находясь на пределе и получив ее разрядку, сдался сам, выплескивая в ее ладонь семенной нектар. Лежали, выравнивая пульс.

— Спасибо, ты была особенной сейчас.

— Это тебе спасибо, два оргазма сразу у меня впервые, — нежно проведя пальцами по его скуле и шее.

— Поверь, это не предел, просто не мог сдерживаться.

— Селим? Люция? — послышался ищущий голос непутевого братца за дверью комнаты.

— Братец, я его прибью когда-нибудь, — разозлился Селим, нехотя скатываясь с уютной партнерши.

Люция рассмеялась, закрыв ладонью лицо.

— Прикройся, у дурня хватит наглости сюда ворваться, а я не закрыл замок.

Поспешил к двери, а она провожала взглядом его красивые ягодицы, не в силах оторваться.

Сними шальвар-камиз моя Будур,

Любить тебя я собираюсь долго.

нереиды* — в древнегреческой мифологии морские божества, нимфы, дочери Нерея и океаниды Дориды, по внешнему виду напоминающие славянских русалок

тау-мантия* — одежда с длинными и расклешенными рукавами

калита* — с тюрского: мешочек для денег

сокель* — древнерусское слово клитор