В тени желаний

1

Хорошо быть девочкой. Но только не тогда, когда тебе тринадцать лет, ты младше всех в классе на год, не красишься, располагаешь по-мальчишески неразвитым телом, дыркой между передними зубами и к тому же учишься на четыре и пять. Негласное правило школьной дедовщины гласит «ты — аутсайдер», короче, тебя все оскорбляют, ненавидят и презирают, а если ты еще смеешь драться за свою честь и достоинство или (не дай Бог!) защищаешь кого-то, то твое положение сложно назвать даже «плачевным». Владино положение давно походило на описанное, она даже успела к нему почти привыкнуть. Ребенку сложно сказать ненавидит ли он что-то в своей жизни, если ему просто не с чем сравнивать. Ей не с чем было сравнивать.

Давно в привычку вошли «стрелки» на школьном дворе. Приходилось постоянно думать не только о предметах и домашнем задании, но и том, как наиболее едко и ехидно ответить на самую грубую шутку в свой адрес. Это была война, война за себя, за равное место в детской стае.

Влада давно убедилась, что чем меньше о ней знают, тем лучше. Однако никакие обиды не могут заставить умного и развитого ребенка замкнуться в себе, они лишь направляют его в иное русло. Таковыми для Влады стали книги и живопись.

В третьем классе она перестала читать сказки, ее ум начала занимать литература иного рода. В одиннадцать лет она уже плакала над «Индианой» Жорж Санд. В семилетнем возрасте она простым карандашом рисовала портреты родителей в полный рост по фотографии. Это были детские рисунки, и все же они в точности воспроизводили свет, тень, повторяли черты лиц, делая их узнаваемыми. Поэтому никто из родных не удивился, когда в двенадцать лет ее отправили учиться на художественное отделение школы искусств.

Влада зубами сдернула колпачок с ручки, выплюнула его на стол, подтянула колено к подбородку и написала:

«Привет, Влада.

Опять пишу, и не могу ничего с собой сделать, только так становится проще пережить что-то ненавистное и раздражающее. Меня снова вгоняют в рамки. На той неделе отнесла отличную копию головы Венеры Боттичелли. Это вполне приличная копия. На ее создание ушло две недели. А в ответ услышала: „Ну, нет. Ну что это такое? Зачем? Я же велел нарисовать композицию из трех предметов“. Все к черту! Позавчера села нарисовала ему за два часа чайник с чашкой и намалевала рядом полотенце! „О! Вот это намного лучше!“ Как же так выходит? Теперь надо нарисовать отрывок из художественного произведения. Послезавтра не пойду!»

Влада сложила бумажку, встала со стула, привычным жестом откуда-то из-под крышки достала спички и сожгла листок над раковиной. Стало легче. Сколько бумажек она пожгла…

Через неделю после этого злосчастного письма ее копия Венеры пропала прямо из папки. Сложно описать чувства автора, потерявшего одну из самых своих дорогих работ.

В художественной группе их насчитывалось пятнадцать человек. Девочка общалась со всеми. Это были веселые, добрые, забавные ребята, хотя талантом помимо Влады обладали только двое.

Сергей — непревзойденный мастер. Ему было десять, когда он сам пришел в класс. Это был гений. В одиннадцать лет он рисовал на холсте так, как рисуют уже опытные художники с академическим образованием.

Вика — глухонемая девочка, с необычным талантом. В городе не было спецшколы для глухонемых и слабослышащих, поэтому дети учились у обычных преподавателей, которые не знали языка жестов. Отсюда возникало непонимание. И вот в этом непонимании развились Викины способности. Несомненно, если бы ей объяснили и показали, как верно воспроизводить объемные предметы на плоскости листа, она бы рисовала как все художники. Но девочке приходилось довольствоваться скудными объяснениями на листке блокнота, и она в своих работах искусно изображала предметы плоскими, с повторением их текстуры и цвета. Ее работы притягивали к себе взгляды, словно обладая некоей магией. И спустя время уже никто не смел мешать рождаться этим волшебным рисункам.

Летом всем классом ходили на пленэры. Пленэр в группе начинающих художников с преподавателем представлял собой миниатюрный поход. Ученики встречались возле школы, долго ждали опоздавших, жутко их клеймили, ну а после с рюкзаками за спиной и планшетами в руках топали на старые городские улицы в поисках живописного деревянного домика или церкви. Садились на уже существующее или дружно притащенное бревно, раскладывались и часа два рисовали.

Когда в желудках начинало урчать складывались мелочью, покупали три булки белого свежего хрустящего хлеба и два пакета молока. Это была самая потрясающая еда! Вкуснее ничего придумать просто невозможно! Иногда в чей-нибудь рюкзак от сердобольной мамы или бабушки (не важно) попадали бутерброды и чай, иногда бутерброды были с колбасой. Это тоже делили, причем никто не был против. А потом снова работали, обсуждая чье-нибудь удачно нарисованное дерево или окно.

Зимой Влада с родителями ездила в Питер. Оттуда приезжали не только воспоминания, но и фотографии, которые потом оживали в ее картинах. Она рисовала мосты, Неву. По всей квартире висели ее работы, и только две стояли у кровати. Их девочка не отдавала никому. На одной она изобразила обычную питерскую высотку на фоне неестественно фиолетового неба, предвещавшего грозу.

На второй рядом со «Спасом-На-Крови» был изображен худой мальчик лет пятнадцати в белой футболке и джинсах с висящей через плечо курткой. Тогда мальчишка сидел на перилах и задумчиво смотрел на воду. Он поразил воображение девочки. Парень был не такой как все, и вовсе не потому что сидел без куртки. Нет. Ей хотелось бы знать, о чем он думает, но, увы, этого она не могла спросить. Эти эмоции Влада передавала зрителю через свой холст.

К шестнадцати годам внешность девочки сильно изменилась. К тому моменту она уже обзавелась корочкой школы искусств, почти получила среднее образование и готовилась к поступлению. Худая мальчишеская фигура обросла округлостями, дырка между зубами исчезла, глаза теперь излишне густо обводились черным, в одежде начали преобладать яркие агрессивные цвета.

2

Славик оторвал взгляд от воды и посмотрел на свою спутницу. Марина была по-своему красивой девушкой. Когда они только познакомились, она казалась ему удивительной. Знала очень много о той жизни, которой ему так хотелось попробовать. Природа сделала человека любопытным. И теперь, когда Славик достиг желаемой вершины, ему захотелось большего. Он пока сам еще не знал чего именно, но это что-то маячило в его мозгу новыми дорогами.

Марина улыбнулась. Она была старше на несколько лет.

— Придешь завтра?

— Конечно.

— Играть будешь?

— Само собой.

Славка свернул карту и убрал ее обратно в рюкзак. Для лета было довольно прохладно, хотя чем дальше он шел, тем теплее становилось. Солнце стояло в зените, вечером он должен был дойти до деревни. Если повезет, то не дойти, а доехать. Хотя автолюбители не жалуют таких как он.

Не повезло. Пришлось топать пешком. Зато повезло с деревней. Купил все необходимое и расположился у живописного озера на ночлег. В огне трещали сухие бревна, плошка, покрываясь очередным черным слоем, булькала водой для чая. Комары старались пробиться сквозь одежду и лезли в глаза, стоило лишь немного отойти от огня.

Славка посмотрел на темную и безмятежную воду озера. Безумно хотелось искупаться, смыть дорожную пыль. Он стянул с себя одежду и пошел вниз. Вода оказалась теплой, обволакивающей, ил под ногами мягко принимал на себя уставшие ступни. Парень нырнул и поплыл. Чуть поодаль озеро сужалось и поворачивало, заставляя берег по краям резко обрываться в черную водную гладь. За поворотом не было видно его костра. Именно оттуда послышались всплески и довольное фырканье. Кто-то так же как он, купался. Возможно, тоже ехал стопом. Славке захотелось познакомиться. Он подплыл поближе, стараясь разглядеть невольного соседа.

Это была девушка. Славка навскидку определил, что местная, судя по одиноко лежащей одежде. А это значило, что совместное путешествие отменяется.

Девушка отлично ныряла. Света луны вполне хватало, чтобы наблюдать за ней. Парень понимал, так нечестно. Он ее видит, а она его нет. И все же до безумия не хотелось нарушать чужое одиночество. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что она пришла сюда одна поздним вечером, чтоб искупаться без свидетелей.

Девушка, меж тем, вынырнула в очередной раз и стала выходить из воды. Ничего прекраснее парень еще не видел. Луна освещала обнаженную спину, на которой лежали волосы. Она сделала несколько шагов, и взгляду постепенно открылось все изящное гибкое и обнаженное тело. Славка не знал, покраснел ли он, или ему это только показалось, но взгляда не отвел. Девушка вышла на берег, повернувшись к нему в профиль. В этот момент парень пожалел о фотоаппарате, оставленном у костра. Речная нимфа расположилась на откосе на своей одежде. Ему отчего-то представилось, что она закрыла сейчас глаза.

Славке хватило секунды, чтобы принять решение. Он быстро поплыл за поворот, бегом выскочил из воды, стараясь при этом создать как можно меньше шума, и бросился к костру. Когда он вернулся обратно, прошагав по вязкому илу и едва не опрокинув фотоаппарат в воду, ее уже не было. Так разочаровывается художник, упустивший один из самых красивых кадров в своей жизни.

Утром парень допил чай, кинул чашку в рюкзак и поднялся с земли. Еще предстояло выйти на трассу.

Речную нимфу он узнал сразу. Она расположилась прямо на траве возле покосившегося домика на деревенской улице и рисовала. Славка стоял через дорогу от нее и смотрел. Впервые в жизни он не знал как начать разговор, да и стоит ли вообще его начинать. Отвлекать не хотелось, поэтому парень сел на траву, положил рюкзак рядом и стал ждать.

Через два часа она встала, потянулась и начала собираться. Парень поднялся следом.

— Привет.

Девушка оглянулась.

— Привет.

— Не знал, что тут можно встретить художника?

Нимфа посмотрела на него удивленно, потом засмеялась.

— Ты ждал пока я дорисую, чтоб спросить?

Славка и сам понял, что лопухнулся, но ничего более умного в голову не пришло.

— Нет. Хотел познакомиться.

— Честный. Это положительное качество. Я Влада.

— Слава.

— А полное имя как?

— Владислав.

— А я Владислава. — Девушка снова улыбнулась. — Я тебя не знаю. Откуда ты?

— Из Питера. Иду. Фотографировать люблю и гулять. А ты?

— У меня здесь бабушка с дедушкой. Я у них каждое лето. Рисую. А что значит «иду»?

— Значит еду стопом от Питера. Есть цель посетить города, вот и иду. Хочу увидеть.

Влада посмотрела на него пристально.

— Я хочу с тобой.

Славик обрадовался.

— Пошли.

— Не могу. Меня не пустят.

— Жалко.

— А ты мне покажешь потом фотографии? Ну… как-нибудь, не знаю как, по почте что ли.

— Хорошо.

Славик задумался.

— Ты дай свою почту и телефон…

Они списывались все лето, потом осень. А зимой Влада поехала к нему. Правда перед этим девушке пришлось пройти процедуру «вызова доверия родителей к другу дочери». Парню пришлось приехать и показать, что он не работорговец. Зато уж после в их распоряжении были целых две недели.

3

Вечером мать увела Славика в комнату. Славка понимал, что у него хотят спросить, он уже давно рассказал маме о Владе. Только ни разу не объяснял, что именно эта девушка для него значит, его больше занимало, что значит для нее он.

— Сынок. Ты знаешь, я тебе многое разрешаю. Ты обладаешь практически полной свободой действий. За это я прошу только одно, твое доверие и правду. Поэтому я хотела бы спросить тебя об одном…

— Я знаю, мам, что ты хочешь спросить. Говорю сразу. Мы с Владой просто дружим. И ничего плохого тут нет. Я тебе это уже говорил. Она художник. Я хотел показать ей город. Не просто музеи и всю прочую ерунду для туристов, а настоящий город.

— Ну не обижайся, ёж! Я же волнуюсь.

— Я знаю, мам. Но тут нечего волноваться. Я познакомлю ее с друзьями. Мы просто погуляем, а потом она уедет домой.

Мать улыбнулась сыну.

— А девочка мне очень понравилась.

С утра до вечера, а зачастую, с вечера до утра они бродили по дворам, он показывал ей свой город, такой, каким знает его он. Влада наслаждалась этим чувством свободы, такого с ней никогда не было. Парень познакомил ее со своими друзьями. Они приняли ее такой, какая она есть.

Славка сделал для нее главное, он стер ее иголки, которыми Влада покрыла себя в школе. Он и сам понимал это и безумно радовался, открывая в девушке все новое и новое. Он наслаждался ею. Он любил ее.

А Влада любила его.

Такая любовь возникает тогда, когда две противоположности сойдясь, понимают, что они очень схожи, но пока оба боялись признаться друг другу.

Славка познакомил ее со своим другом Пашкой случайно. Тот вернулся в город раньше намеченного. Пашка единственный в их компании был художником. Высокий, худой, неразговорчивый и немного угрюмый, он всегда во всех сомневался и не любил современную живопись. Его раздражали эти «попытки сделать из велосипеда корыто». Все неоспоримые недостатки характера незаурядной личности с лихвой компенсировал талант живописца. Он писал летопись домашних концертов, рисовал по многочисленным просьбам обложки пересчетных альбомов и сборников.

Пашка жил один. У него был личный чердак — его мастерская, а по совместительству и квартира. На квартиру его бедлам мало походил, но поскольку вход был строго ограничен, допущенных величали в шутку «избранными». Влада стала таковой, предварительно верно высказав мнение о современном искусстве.

Девушка перешагнула через раздолбанный мольберт посреди комнаты, который, по-видимому, давно пытались починить, и огляделась. Кругом висели и стояли, опираясь друг на друга, картины, висели бра, валялись использованные палитры и кисти.

Хозяин нес с кухни чай. Славка разгреб место на столе для конфет и стаканов. Взгляд девушки дополз до окна. Ее сердце бешено застучало. Рядом с ним на стене висела картина. Она подошла поближе. Простая рама и стекло защищали рисунок от повреждений. Влада громко втянула в себя воздух, чем привлекла внимание хозяина. Пашка расценил ее жест как вопрос.

— Это копия Венеры Ботиччелли. Автор неизвестный. Там только в углу подпись. Отличная работа.

Влада нахмурилась и повернулась к хозяину.

— Ты правда так считаешь?

— Да. А тебе не нравится? Ты посмотри на кисть, на цвет, на пропорции, абсолютно четкий повтор. Единственное странно выбраны краски. Не могу понять, почему гуашь и ватман. Картон и масло было бы надежнее.

— А откуда у тебя этот рисунок?

— Мне его отдали. Пару лет назад был в одном городе, у меня там друг в местной академии работает. Преподает. Принес как-то работу и говорит, парнишка пытался сдать, как свою, а его запороли. Он рисунок со злости выкинул прямо на лестнице. Ну, друг подобрал, принес домой, и мне подарил. Замечательная работа. А зачем тебе?

— Сейчас объясню. Слав, а дай ручку с листочком.

Славка дал. Влада поставила подпись на листе, а лист приложила к стене рядом с картиной.

Пашка понял и вопросительно посмотрел на нее. Славик гордо улыбнулся.

— Я нарисовала ее в тринадцать лет, принесла в школу на неделю, а там она пропала прямо из моей папки. Она школьная. Поэтому гуашь и ватман.

— Заберешь?

— Нет. Пускай будет у тебя. Главное, что нашлась.

Они пришли домой в десять. Влада остаток вечера была задумчива и серьезна. Славик хорошо понимал чувства девушки, поэтому на прогулке не настаивал. И потом, вот уже неделю они практически не спали.

Влада лежала в его комнате и смотрела в потолок. Сам Славка по-джентельменски ютился в гостиной на диване. Она неделю пыталась избегать этой кровати, сегодня не получилось. Несмотря на новое постельное белье, кровать пахла его туалетной водой. Этот запах рождал удивительные ощущения. Они появлялись каждый раз, когда Славка подходил слишком близко. Все эти чувства нравились девушке безумно, но их постепенно становилось мало и требовалось что-то еще, а что именно, Влада не знала. Она вздохнула и уткнулась носом в его подушку. Спит ли он или так же мучается как она?

Девушка встала, завернулась в одеяло и выглянула в дверь. В полутемной квартире она осторожно подошла к дивану ближе и склонилась над ним. Славка спал.

Парень не знал, как ему поступить. Признаться, что не спит? Он слышал ее дыхание, а мягкие волосы щекотали нос. Он открыл глаза.

— Не спится?

— Нет.

— Думаешь о картине?

— Нет.

— А о чем тогда?

— Не знаю.

«О тебе. О твоей кровати и о том, как оказаться рядом».

— Просто не можешь уснуть?

— Ага.

— Хочешь чаю с медом?

— Очень.

— Тогда иди в комнату, я туда принесу.

— А ты со мной будешь?

— Ну конечно. А то стал бы нести!

— Бесстыжий! — улыбнулась Влада и пошла на кровать.

Они лежали рядом. На столе стояли две чашки допитого чая. Девушка давно уже ровно дышала, а Славке совсем не хотелось уходить. Он повернулся на бок, лицом к ней.

Сквозь сон Влада услышала, как парень зашевелился и обнял ее за талию. Сердце охватило сладкое щемящее чувство восторга, обожания, уюта и защищенности. Она поудобнее устроилась под этой рукой и уплыла обратно в сновидения.

4

Они стояли на берегу Невы. Славка обнимал девушку сзади. Он склонился к ее уху и прошептал еле слышно:

— Я люблю тебя.

Влада повернулась и уткнулась носом в его плечо.

— И я люблю тебя.

Почти кожей Славка услышал эту фразу и улыбнулся.

— Пойдем, я тебе покажу еще одно место.

— Какое?

— Увидишь.

— Слав, это же «Спас-на-крови»! Я его много раз видела.

— Нет. Это не то. Ты опять торопишься.

Он подвел ее к перилам.

— Когда-то давно, я тогда совсем еще мальчишкой был, мне нравилось здесь сидеть, курить и размышлять. — Он усмехнулся — Знаешь, я даже сидел без куртки. Честно говоря, выпендривался я тогда хорошо!

Влада увидела этого мальчика, она помнила его.

Девушка отступила на шаг.

— Я знаю того мальчика. Я его рисовала.

Славка удивился.

— В смысле?

— Ну, помнишь я говорила, что иногда с родителями была в Питере и привозила оттуда фотографии, а потом рисовала картины. Была один снимок мальчика на перилах в белой майке с курткой за спиной. Теперь это картина, которую я никому никогда не показывала.

— Здорово! А мне покажешь?

— Как главному натурщику? Конечно покажу. — Улыбнулась Влада.

Парень обнял ее снова и поцеловал.

Марина наблюдала за счастливой парочкой издалека. Странно, но она не расстроилась. Она снова ошиблась в своем выборе. Все знакомые ребята словно не замечали в ней девушку. Они видели в ней только друга или собутыльника. Марина почти привыкла быть одна. Осталось лишь не замкнуться в себе, но это было не в ее характере. Девушка горько улыбнулась.

Одинокая фигура еще долго стояла у перил. А когда солнечный диск скрылся за горизонтом, поежилась и, закутавшись поплотнее в пальто, растворилась в сумерках.

1

Начало лета в этом году выдалось холодное. Словно осенний, дождик моросил ледяной непроницаемой стеной.

Этим утром в комнату с уже почти привычным запахом блинчиков проник первый солнечный луч. Запах не будил Дашу как в первые дни у бабушки, а вот зайчик долго продвигался, пока не дополз до подушки, а потом и до закрытых глаз. Девочка зажмурилась, но лучик продолжал стучаться в ее сон, прогоняя его окончательно. Нехотя она встала.

Даша закончила девятый класс, сдала экзамены. Родители отправили ее на лето к бабушке с дедушкой. Друзей у нее в деревне было немного, да и она в них не особо нуждалась. Ее больше занимали книги.

Велосипед заскрипел шинами по старому асфальту, оставшемуся еще с советских времен. На эту неделю у нее была одна основная цель — научится кататься. Надвинув поглубже на лоб кепку, Даша взобралась на сиденье, еле дотягиваясь носками кроссовок до земли.

К обеду девочка уже беспрепятственно проезжала несколько метров. Гордость переполняла подростковую душу, рождая неоправданную самоуверенность. Апофеозом этих эмоций стал последний на сегодня путь велосипеда и наездника в кювет за дорогой. Причем как раз туда, где из-под земли показались заросли молодой крапивы. Пролетев через раму, Даша вместе с велосипедом прочертила на боку и врезалась лицом в пенек.

От досады, обиды и боли из глаз потекли слезы. Девочка нахлобучила обратно кепку и собралась тащить за собой велосипед. Она не сразу поняла, что он тащится на дорогу сам по себе, без ее на то участия, а напротив ее глаз уже стояли чьи-то кроссовки. Сначала перед ней мелькнули руки, затем голубые джинсы, синяя футболка, кто-то поставил ее прямо на дорогу.

— Эй. Ты как?

Даша поняла, что к ней обращаются. Игнорируя хозяина голоса, девочка обернулась, стараясь определить степень позора. Улица была пуста, только куры, деловито кудахча, щипали возле своих дворов траву.

— Ты меня слышишь?

Рука стянула с ее головы кепку, обнажив совсем коротко отстриженные темные волосы.

— Нормально. — Всхлипнула она.

— Ну! И какой после этого из тебя мужчина? Пара синяков, а уже плачешь.

От возмущения Даша вытянула шею. Перед ней стоял парень лет пятнадцати и по-доброму улыбался.

— В школе-то наверное уже девчонка есть! А ты плачешь. — Добил он ее окончательно.

— Сам такой! — Девочка подпрыгнула и вырвала кепку из его руки, нахлобучила ее на место, подняла велосипед и с надутыми губами, прихрамывая, потопала домой. Объяснять нерадивому спасителю, что она особь женского пола, не хотелось.

В прошлом году Мишка с родителями переехал на новое место жительства, отец получил новую должность. А этим летом в деревню неподалеку перебрались бабушка с дедушкой.

С утра он помогал заканчивать ремонт в ванной комнате. Еще за завтраком в окно увидел мальчишку с велосипедом, тот учился ездить. До самого обеда, периодически выглядывая, Миша наблюдал успехи упертого подростка.

— Мишенька! Сходи в магазин. Я тебе список сейчас дам.

— Давай, бабуль.

Уже идя по дороге, Мишка увидел, как мальчишка разогнался и со всего маха въехал в крапиву. Парень засмеялся.

Теперь он смотрел вслед удаляющемуся хромому нахалу с подбитой скулой и думал о том, что за добрые дела не всегда люди благодарят. Пожал плечами, развернулся и пошел в магазин.

Спустя час Дашу нещадно мучила совесть. Такой неблагодарной заразой она еще себя не чувствовала никогда.

Вечером прибежала взволнованная Надька, с умопомрачительной новостью. К слову сказать, любая драка, ссора или свидание, считались у Надьки «умопомрачительной новостью». Иногда Даше казалось, что из таких вот и получаются деревенские сплетницы. Тем не менее, они дружили. Надя жила на соседней улице, у бабушки, точно так же как и все приезжая на лето в деревню, и была старше Даши на год.

— У нас в деревне новенький! Представляешь! Его бабка с дедом переехали сюда этой весной, а он им ремонт делать помогает. Вчера пацаны наши с ним познакомились, говорят ничего так парень. Между прочим твой сосед. А Людка говорит красавчик, она его уже забила перед девчонками. Говорит, «мой» и башкой крутит. Ну знаешь, как она это делает, типа флиртует. Пошли тоже! Они там на поляне сидят все. Познакомимся. — Даша по привычке выуживала из речи подруги основные мысли. — Слушай, Профессор, а ты где такой фингал схлопотала? — Надька наконец обратила внимание на внешний вид девушки.

— С велосипедом поссорилась.

Подруга захохотала.

— Ну ты даешь! Короче одевайся и пошли!

«Поляной» назывался заброшенный яблочно-грушевый сад на окраине деревни. Посередине лежали принесенные неизвестно откуда бревна. На них собиралась вечерами молодежь.

Через двадцать минут Даша с Надей были уже там.

Взору открывалась привычная картина. Народ сидел на бревнах, где-то стояли полтора, а то и двухлитровые бутылки с пивом, хотя чаще попадались бутылки с еще недопитой дешевой водкой, окурки ровным слоем покрывали вытоптанную между бревнами землю. Посередине горел небольшой костер, со всех сторон несся отборный мат, иногда прерываемый звуками гитары.

Девочки не сразу увидели, куда им надо. Надя первая разглядела.

— Вон они. На другой стороне. Пошли.

Их заметили.

— О! Ребят. Надька. И Профессора привела.

— Привет.

Даша увидела новенького, она узнала его по одежде и по Людке, которая крутилась возле него как муха, то заглядывая в глаза, то присаживаясь рядом. Людка действительно вращала головой почти на 180 градусов и постоянно что-то щебетала.

— Вот клуха то! — шепнула Даша подруге на ухо. Из девчонок Людку не любил никто. Общались с ней по случаю или необходимости. Зато многие ребята были рады ее обходительности, компания такой девушки никого ни к чему не обязывала, зато давала «много».

Надя засмеялась.

— Новенький. А туда же. Интересно Людка его окрутит? Или его еще не просветили на ее счет.

Даша исподлобья наблюдала за парнем. Это был ее недавний спаситель.

— Опа! — Сергей первый спохватился. — Профессор, а кто это тебя так?

— Велосипед. — улыбнулась Даша неподбитой стороной лица.

— Круто. Чего вы с ним не поделили?

— Дорогу. Отвали!

— Как скажешь. В общем знакомьтесь. Это Мишка.

Миша поднялся с места, стряхнув с локтя, уже порядком надоевшую, Люду. Кивнул Наде и протянул правую руку Даше. Девочка удивленно ее пожала. Причину такого странного поступка она поняла секундой позже, когда Серега произносил вслух их имена, желая представить.

— А это Надюха и Даша.

— Даша?

До Мишки медленно дошел смысл происходящего. Этот грубиян оказался девчонкой. Так вот почему она на него обиделась. Внутренний голос заставил его устыдиться своей оплошности. А еще и руку протянул, дурак.

— Ну да. — Сергей не понял заминки. — Мы ее Профессором зовем, она не обижается. Правда, Дашунь?

— Правда, Серунь.

Лето пролетело незаметно. Мишка легко влился в общую компанию, в доме закончили ремонт. Пришло время уезжать. Соседку свою через дорогу, которую он принял за мальчишку, парень видел редко. Она все больше с рюкзаком каталась куда-то на велосипеде, иногда сидела с ними у костра, этим их знакомство и ограничивалось.

По поводу Людки Мишу просветили в первый же вечер. Подобных сомнительных приключений ему не требовалось, а потому парень отшил ее на третий или четвертый день знакомства. Теперь ему предстоял выпускной одиннадцатый класс, а там и до поступления недалеко.

Даша видела, как Мишку с сумками погрузили в машину родители и уехали. Через два дня и ей предстояло то же самое, поэтому нельзя было терять ни минуты. Она запихнула за щеку последний блин.

— Бабуй, дедуй, я на эчку. В обэд буду.

С книжкой и бутербродами в рюкзаке она покатила к своему тайному месту. В километре от дома, вверх по течению, рос небольшой лес на обрыве там, где река делала крутой поворот. На этом самом обрыве она прочитала уйму книг. Это была ее тайная поляна. Убежище, где никто не мог найти. Разве что… случайно. Внизу шумела река, и открывался вид на засеянные пшеницей поля на том берегу, а позади темнели густые заросли, полукругом обступившие поляну.

Даша глубоко вдохнула воздух, подставив лицо ветру, села на траву и раскрыла книгу.

2

Лето выдалось на редкость жаркое. Июнь мучил городское население палящим солнцем и отсутствием любых признаков влаги в атмосфере. Даша закрыла сессию и собиралась снова в деревню. В прошлом году поступление помешало поездке. Теперь она была свободна. В душе жила надежда, что тайное место никто так и не обнаружил. Девушка мечтательно вздохнула.

С того памятного лета, когда она научилась кататься на велосипеде, кажется, минула целая вечность.

— Ты бы хоть этот позор из носа вынула! — Выдернул ее из грез материнский голос. — Бабушку напугаешь! Чудовище!

— Ну, мам, дырка же зарастет.

— И хорошо!

— И мне ее придется делать снова.

Мама в жесте «как с ней сладить» опустила руки и смирилась.

Девушка со здоровым рюкзаком и гитарой сошла с электрички и пошла знакомой дорогой, до родного маленького, солнечного, пахнущего блинами домика.

— Дашенька! Приехала! — бабушка целовала ее, зажав в руках щеки внучки. — Проходи! Сейчас мы тебя накормим.

Сердце девушки ликовало. Целых два месяца свободы, книг и блинов. Как в детстве.

В пять утра она уже крутила педали с рюкзаком за спиной, посмотреть как там ее убежище. Не нашел ли его кто-нибудь еще?

Через час она опустила велосипед на траву и подошла к обрыву. Нет, она одна. Место неприкосновенно. Сердце бешено заколотилось в ожидании чего-то великого, как сама природа, чего-то, что предназначено только ей. Даша постаралась, как можно дольше удержать это сладкое чувство. Свобода. Ветер. Небо. Все это только ее и только для нее, она часть этого великолепия.

— Бабуль, я к Наде. Может у нее и переночую.

— Ой, Даша, смотри мне! — Бабушка погрозила ей сурово пальцем.

— Да не переживай, кому я такая нужна? — В знак своей правоты она нацепила кепку на лоб.

Бабушка улыбнулась и похлопала девушку по плечу. — Ты у нас красавица, только одеть бы тебя поприличнее.

Даша закатила глаза и вышла за порог.

Подруга стояла в коридоре, обводила помадой и без того большие губы.

— Привет.

— Какие люди! Дашк, давно приехала?

— Вчера. Ты куда намылилась?

— Гулять. Ну не дома же торчать. Пошли, сейчас классно гульнем.

— Где? На поляне?

— Какая поляна? Ты упала! Там или одна малышня, или окончательные алкаши самогон трескают. Чего мы там забыли? Сейчас за Серегой и к Славику. Наши уже почти все здесь. Деньги есть?

— Есть.

— Ну вообще, по кайфу. Потопали.

— Погоди. А что за Славик?

— Да познакомим. Пошли.

Славик оказался щупленьким, но высоким студентом техником, с длинной челкой, которую он постоянно стряхивал набок. Быть «у Славика» означало сидеть в беседке, возведенной, по-видимому, еще его предками на заднем дворе за баней у самой речки. Место действительно было чудесным, тихим.

Помимо девушек, Славика и Сергея постепенно собралась нехилая компания. Народ гулял. Пиво, водка и шашлык из сосисек (большую часть суммы выложить пришлось Даше, как вновь прибывшей). Потом кто-то принес гитару, и начались песни на берегу речки, сначала темноту разрезали одиночные голоса, но постепенно в соответствии с увеличением дозы алкоголя в крови, увеличивалось и количество голосов. Скоро никому уже не требовался мотив, орали все. Как они с Надькой добрались до дома Даша не помнила.

Проснулась она утром с головной болью, помятая, с грязными ногами. Под ухом сопела подруга.

Следующей ночью собрание повторилось. И следующей…

Две недели пролетели незаметно, Даша забыла, когда она последний раз выбиралась на берег реки. В беседке тоже было весело, люди, с которыми она познакомилась, много видели или читали, а бывало и то, и другое. Музыка, стихи, костры, как замечательный сон, сменяли друг друга. Это совсем не походило на прежние пьянки на поляне.

Даша села на велосипед, а сумку повесила на ручку. Днем в обязанности входил сельский продуктовый магазин.

Уже на дороге, перед самым поворотом, девушка увидела замечательную картину. На курятнике сидела большая сова и хлопала своими огромными глазами. При виде Даши, птица не попыталась улететь, а лишь распустила крылья, словно приветствуя ее. Девушка совсем залюбовалась великолепным созданием и снова, как четыре года назад, съехала в кювет, но на этот раз крапивы здесь было много, да к тому же в ней оказался спрятанным здоровый камень. Перед Дашей мелькнули кусты, потом земля, все поплыло, стали прыгать и веселиться разноцветные искры. Она попыталась подняться, но как-то неуклюже. Попытка не увенчалась успехом. Девушку замутило. Она обессилено упала в обжигающие смятые кусты. Неожиданно велосипед зашевелился, и ей стало легче дышать. Краем сознания Даша отметила железку причиной своей неудачной попытки встать на ноги. Потом земля сама оторвалась от нее. Девушку кто-то осторожно нес. Даша попыталась спросить куда, но на это не было сил, поэтому она смирилась и стала ждать, когда фейерверк в глазах окончательно успокоится.

Она услышала щелчок дверного ключа, легкий скрежет и занервничала. Этого только не хватало. Куда ее принесли?

Под спиной оказалось что-то мягкое. Даша зажмурила глаза, потом открыла их, с четвертого раза получилось сфокусировать зрение. Она лежала в комнате одна, на чьей-то кровати. С потолка на нее смотрела забавная люстра, а из мебели были кресло, стол со стулом и старый платяной шкаф. В общем, ничего страшного или выдающегося. Чистые занавески в цветочек на окнах говорили о присутствии женщины, очень аккуратной и, наверное, доброй.

Она попыталась сесть.

— Держи. Приложи к голове.

Даша обернулась. Возле изголовья, рядом со входом, стоял парень с серьезным лицом и внимательно ее разглядывал.

— Спасибо.

Она приложила полотенце с чем-то холодным к голове.

— Тошнит?

— Нет. Только фейерверк в глазах и плывет все. А так нормально. Спасибо. Бывало и хуже.

— Да, по тебе видно.

Парень улыбнулся. Девушка занервничала, так ей еще никто не улыбался. Она буквально таяла на глазах. Подобного раньше не случалось.

— Я что такая страшная?

— Сейчас отвечать на такой вопрос считаю нецелесообразным, через недельку поговорим об этом. А пока полежи. Я скоро вернусь.

Парень пересек дорогу и постучал в дверь соседского дома. Открыла пожилая женщина. Он спокойно и тихо рассказал ей про внучку. Через полчаса над Дашей хлопотала ее бабушка, а врач осматривал голову больной.

Миша как раз шел от Славика, за эти годы они стали лучшими друзьями, когда увидел, как какой-то мальчишка прозевал поворот. Подбежав, он понял, что это не только тот самый «мальчишка» четырехлетней давности, но и тот же самый поворот.

Однако, в ту минуту его больше занимали травмы. Руки и ноги содраны, многочисленные ушибы, лицо начинало медленно опухать. К тому же крапива оставила свои следы повсюду, где соприкоснулась с обнаженной кожей. Он снял велосипед. Девушка была в сознании, но наверняка мало что соображала. Мишка донес ее до кровати, достал из морозилки мясо и обернул в полотенце.

Сидя на своем крыльце, он думал о Даше. Она ему определенно понравилась. Откуда у нее тонкий шрам над бровью? В какую стену она въехала? Парень поймал себя на мысли, что он был бы не против донести девушку до ее собственной кровати.

Мишка со скучающим видом поднял ее на руки и понес к бабушке. Даша была в ужасе, ему в тягость эта ерунда, а у нее сердце в пятки уходит от восторга. Здравый рассудок твердил одно, но организм отказывался подчиняться. Усилием воли, она сделала такое же скучающее выражение лица.

У Миши мелькнула неприятная мысль, что он ей определенно безразличен. Ведет себя так, как будто ее парни каждый день на руках таскают. Потом последовала еще более неприятная мысль. А с чего он собственно взял, что это не так?

3

Прошло два дня. Мишке безумно хотелось навестить больную, но так, чтоб никого рядом не было. Как вор, он наблюдал из засады. Дедушка Даши еще с утра уехал, а вот бабушку пришлось караулить почти до обеда, пока та не ушла в магазин. Закрыв дверь на ключ, он перебежал улицу и зашел в калитку. Дверь оказалась открытой, на входе висела тюль, защищая от мух и мошек вход. Миша разулся в прихожей и тихо спросил:

— Эй! Есть кто дома?

Даша сидела на кровати, ей все еще запрещали вставать. Места в больнице не было, так что врач с удовольствием оставил ее лечиться дома, под наблюдение медсестры, которая жила тут же, по соседству. За два дня девушку навещала только Надя. Остальные ограничивались горячими приветами. Читать было нельзя. Единственным развлечением стала гитара и старый магнитофон, для которого она привезла немного кассет.

Вот и сейчас девушка с гитарой в руках тихо наигрывала. Ей вдруг безумно захотелось туда, на ее тайное место. Сердце разрывалось от тоски и одиночества. Она мысленно просила прощения у леса, обрыва, речки и своих книг. Потом она вспомнила о соседе. Он так к ней и не зашел больше.

Даша запела.

Она не доиграла до конца, ей показалось, что кто-то стоит сзади. Девушка обернулась, и увидела своего спасителя. Он стоял и пристально наблюдал. Даша вскочила с кровати.

— Ты всегда подкрадываешься сзади?

— Нет. Только когда не хочу отвлекать человека от его занятия.

— Ты не отвлек бы. Просто мне больше заняться нечем. Мне нельзя делать все то, что связано с глазами. Так что у меня только одно развлечение, музыка.

— А какие твои занятия связаны с глазами?

— Чтение.

— Любишь книги?

— Очень! Обожаю читать. Меня, можно сказать, воздуха лишили. А ты?

— Очень!

Мишка никак не мог до конца сосредоточиться на разговоре, а главное он боялся, что Даша заметит его беспокойство. Парень упорно не мог оторвать глаз от футболки, которая доходила до середины ее бедер. А чуть выше четко прорисовывался рельеф небольшой груди. Причем саму девушку как-то не занимал этот факт, чего не скажешь о нем.

— Хочешь я тебе почитаю? — Неожиданно для себя ляпнул Мишка.

Девушка доверчиво посмотрела ему в глаза.

— Да.

— Я тогда завтра зайду.

Миша кинул затравленный взгляд на футболку.

— Или вечером.

Даша поняла этот взгляд. Он не просто ушел, он практически сбежал. Сердце девушки ликовало. Она встала и подошла к зеркалу. Футболка практически ничего не закрывала. На своем лице она увидела улыбку. Наверное, так улыбался чеширский кот.

Мишка появился почти в девять часов. Даша ждала его. Она решила не поражать воображение парня еще раз, поэтому оделась как обычно. Он сидел рядом с кроватью и читал, а потом они говорили. Говорили о музыке, о книгах, об учебе. Мишка что-то ей рассказывал, а она хохотала от души.

Он уже неделю ходил к Даше. Ей давно разрешили гулять и даже читать, но Миша не хотел об этом думать, а девушка молчала, поэтому они по-прежнему проводили время за совместным чтением и разговорами.

Много раз он в окно видел, как ее навещали их общие друзья, но старался не попадаться в такие моменты на глаза, мало ли перетолков. Не хотелось ничего объяснять.

На дороге из-за поворота показался Славик. Мишка обрадовался. Друг все это время был в отъезде, а теперь, по-видимому, решил заглянуть, поделиться впечатлениями. В руках он нес здоровый букет цветов и какую-то книжку. Мишка удивился. Зачем это ему? Славка свернул к Даше и скрылся за калиткой. Парня кольнула неприятная мысль. Он вскочил со стула и побежал к двери.

— Ты куда?

— Я к Даше, баб. Скоро приду.

— А обед?

— Потом, бабуль! Потом.

Парень на ходу перепрыгнул через ступеньки и уже почти добежал до середины дороги, когда его окликнул знакомый голос.

— Эй! Михан, ты куда намылился?

Мишка оглянулся. По дороге навстречу ему шли Валерка с Серым. Он остановился и разочарованно посмотрел в сторону Дашиной калитки.

— Привет, ребят. Куда идете?

— Да к Славику. А ты куда?

— И я к нему. Хотел узнать приехал или нет. — Соврал Мишка.

— Приехал. Сегодня утром. Пошли, давно ты не появлялся. Куда пропал? Давай рассказывай.

Через двадцать минут ребята выходили из подъезда славкиного дома, выяснив, что тот куда-то ушел и вернется не скоро. Мишу снова больно кольнуло от воспоминаний о букете и конфетах. Настроение окончательно испортилось, идти никуда не хотелось. Что-то буркнув друзьям, он сердито пошагал домой.

В десятом часу вечера парень сидел на кухне с книгой и чашкой чая. Чтение сразу не заладилось, он не мог сосредоточиться, в мысли постоянно вмешивались воспоминания о таких же вечерах, когда он читал вслух. За окном в тишине скрипнула соседская калитка. Славка тихо закрыл ее за собой и медленно побрел по дороге. Миша сцепил зубы.

Даша сидела на крыльце, когда во двор кто-то вошел. Ее сердце радостно подпрыгнуло и учащенно забилось, а где-то в животе стало совсем тепло и уютно. Ей не обязательно было поднимать голову, чтобы знать кто именно пришел, Мишу она определяла шестым чувством. Он смотрел на нее сурово. Даша закусила губу и нахмурилась.

— Привет. Ты чего такой сердитый?

Мишка понял, что сдал себя. Еще бы! Фэйс контролировать надо. Он улыбнулся.

— И вовсе я не сердитый. Чем занимаешься?

— Читаю. — Даша испугалась. Теперь, по ее глупости, у него не будет причин к ней приходить так же часто.

— Ага. Значит уже можно?

— Ну да.

— А почему молчала?

Даша покраснела. Ей даже показалось, что на кончиках ушей танцуют языки пламени.

Мише понравилось. Значит, она специально не хотела ему говорить. Удивительно, насколько хорошенькими могут быть ушки. Он сам поразился той нежности, с которой подумал об этом.

— Ну, раз тебе можно читать самой, и тут во мне уже нет необходимости, тогда пошли гулять.

Они бродили вместе больше часа, прежде чем он решился завести необходимый ему разговор.

— Знаешь, вчера с ребятами ходили к Славику, а его родители нам сказали, что он куда-то надолго ушел.

— С кем ходили?

Мишке не понравилось направление вопроса.

— С Валеркой и Серым.

— Ты к ним ходил вчера?

— Нет. Случайно встретились. Они мне и сказали, что Славка приехал.

— Ясно.

Парень быстро соображал, как же ему выяснить нужные сведения, когда Даша, кажется, сама прочла его мысли.

— Он вчера у меня был.

— Славка?

— Да. Пришел ко мне с цветами и книжкой. Извиниться, что раньше не навещал.

— И что?

— В смысле? — не поняла Даша.

Теперь Мишка понял, что краснеет.

— Ну, извинила или нет? — Попытался он свести вопрос в шутку.

— Извинила. Поговорили минут десять, да разошлись.

— И все?

Даша остановилась и внимательно посмотрела на Мишку.

— И все. Миш. Почему ты спрашиваешь?

— Ну не знаю, просто любопытно.

— Славка пришел ко мне в обед с цветами и книжкой, извинился, мы с ним поговорили, и он ушел. Потом в половине девятого пришел за советом, я подсказала ему несколько вещей, и он снова ушел. Он за неделю отсутствия понял, что влюблен в Надьку. А вечером пришел ко мне спросить есть ли такие вещи, которые она любит, но о которых никто не знает. Он очень хочет ей понравиться. А еще он очень романтичный.

Парень почувствовал одновременно и облегчение и укол совести. Он не имел права устраивать ей такой допрос.

— Надо же. Славка влюблен. Он же кроме гитары и пьянок больше ни о чем никогда не думал.

— Ну, все рано или поздно влюбляются. — Улыбнулась девушка.

4

Мишка смотрел в потолок. Его мучила одна мысль. Ему определенно было не наплевать на то, что думает Даша, что она любит, чего хочет от жизни и, главное, нравится ли он ей. Последний раз его такие мысли занимали в школе, в девятом классе, он тогда был влюблен в одну девчонку. Только теперь все было иначе, серьезнее.

Парень улыбнулся. Мысли о Даше согревали его, было приятно думать о том, как она улыбается, как разговаривает. И все же вопрос оставался открытым, как она относится к нему.

Интересно она сейчас спит или нет? Мишка взял со стула телефон. Часы показывали три ночи. Парень поморщился и отложил телефон в сторону. Потом снова схватил его и набрал смску.

Даше снилось, как они гуляют, как разговаривают и смеются, но тут ей стало что-то назойливо мешать. Она открыла глаза, протянула руку и нащупала телефон.

— Какому дебилу чего-то надо? В три часа ночи. Охренеть же можно! — Девушка открыла текст.

«Привет. Ты наверное спишь.» Даша засмеялась искренне, от души, и своей ругани и посланию.

«Теперь нет. А ты?»

«И я тоже. Разбудил тебя. Да? Прости».

«Не страшно. Тебе можно всегда».

«Только мне?»

«Что „только тебе“?»

«Только мне можно тебя будить по ночам?»

«Ну, если не считать землетрясений, наводнений и оползней, а так без причины, то да, только тебе».

«Можно я к тебе приду. Сейчас».

«Приходи».

«Тогда выгляни в окно. Я тут».

Даша соскочила с кровати и подбежала к окну. Распахнула его. На траве, внизу сидел Мишка и улыбался.

— Привет. — Зашептала она.

— Привет.

— Ты давно тут сидишь?

— Нет. После слов «тебе можно всегда».

Даша засмеялась.

Теперь он не улыбался, а смотрел пристально, словно пытался запомнить. Девушка ответила на этот взгляд. Парень встал с земли и подошел ближе к окну.

Она была в своей старой футболке, которая когда-то так взволновала его. Вот и теперь Даша с удовольствием отметила тот же самый взгляд.

— Хочешь зайти?

Он без труда перепрыгнул через подоконник. Они молчали, казалось говорить не обязательно. Мишка взял ее за талию, притянул к себе, наклонился и поцеловал, но девушка не ответила, она лишь сосредоточенно изучала его лицо. Парень растерялся. Он не знал, что делать и не мог сообразить, ей просто не понравилось, он что-то сделал не так, или быть может она вовсе не считала его кем-то более близким, чем друг. Мозг лихорадочно работал, ища верный ответ. Вдруг ее лицо озарила улыбка.

— У тебя есть велосипед?

— Есть.

— Тогда пошли.

Начинало светать, когда двое велосипедистов неслись по дороге, оставив родным записки. Причем девушку явно не смущал тот факт, что она вылезла из окна и села на велосипед в чем была.

— Ты меня решила завезти в лес и убить?

Даша засмеялась.

— Нет. Хочу тебе кое-что показать.

Они стояли на обрыве и встречали первые солнечные лучи. Великолепное зрелище поражало взгляд.

— Это потрясающее место. Ты давно его нашла?

— Да. Очень. Помнишь, когда только с тобой познакомились.

— Ага. Ты тогда побила велосипед.

— Смешно.

— А можно мне сказать?

— Давай. Что?

Мишка обнял ее за талию.

— Только не бей! Обещаешь?

Она замялась.

— Обещаю.

— Клянешься?

— Да, давай уже говори!

— Мне нравится твоя футболка.

Даша покраснела и засмеялась.

— Это из-за тебя. Я спешила.

— Куда?

— Хотела тебе показать рассвет здесь. Между прочим, ты единственный кого я вообще сюда допустила.

Он снова поцеловал ее. В этот раз она закинула руки ему на шею. Они долго стояли, глядя на рассвет. Им было хорошо вместе.