В твоих пылких объятиях

Глава 1

Лондон, 1663 год

Сидевший рядом с матерью шестилетний Уильям Лонгберн глянул на бронзового от загара лодочника и торжественно объявил:

— Мы с мамочкой скоро увидим короля!

— Прошу тебя, Уил, сиди смирно и помалкивай, — строго сказала Элисса, желая умерить восторги своего сына.

Мальчик был взбудоражен до крайности, постоянно вертелся и раскачивал утлую лодку — Элиссу же перспектива искупаться в мутных водах Темзы нисколько не прельщала.

Кроме того, Уилу незачем было сообщать всем и каждому, куда и к кому они направляются.

Увещевания матери, однако, не оказали на Уила видимого действия. В конце концов, он не обязан был разделять озабоченность, которую она испытывала при мысли о предстоящем визите.

— Понимаю, почему королю захотелось встретиться с твоей матушкой, парень, — произнес лодочник, окидывая Элиссу оценивающим взглядом и едва при этом не облизываясь.

Если бы она знала, что во время путешествия ей придется выслушивать двусмысленные замечания этого грубияна, она наняла бы лодку у семейства лодочников-пуритан, хотя это и обошлось бы ей несколько дороже.

Теперь же, хочешь не хочешь, оставалось одно: упорно делать вид, что она намеков лодочника не понимает — и уж тем более не принимает их на свой счет.

Лодка шла вдоль набережной, где выстроившиеся в ряд роскошные величественные дома знати окнами-глазами будто с презрением осматривали крохотных людишек, проплывавших мимо на скорлупках-лодочках. То тут, то там в небо столбом поднимался густой дым. Это на окраине, за блистательными фасадами особняков, ютились рабочие кварталы с мануфактурами.

«Интересно, — задалась вопросом Элисса, — что думает король Карл по поводу удручающего состояния Темзы и насквозь пропахшего дымом Лондона? Вероятно, — сама же ответила она на свой вопрос, — ничего не думает. Ему сейчас не до того. После возвращения в Англию он только и делает, что разбирает прошения вдов, чьи мужья погибли, сражаясь за Бога и династию Стюартов».

Элисса перенеслась мыслями в дом и подумала, что в ее отсутствие там могло произойти все что угодно. Дом-то держится на ней, а прислуга ленива и нерасторопна. Потом она отогнала от себя эти мысли и попыталась сосредоточиться на королевской аудиенции, которая должна была состояться сегодня вечером.

— Ты на Темзе, парень. А потому поглядывай по сторонам, — сказал лодочник, обнажая в улыбке испорченные зубы. — Может так случиться, что ты увидишь короля даже раньше, чем думаешь. Он часто плавает по Темзе — и вверх по течению, и вниз.

— Правда? — спросил Уильям, принимаясь вертеть головой во все стороны в надежде увидеть королевскую барку. — Куда же это он плавает?

— Рано тебе еще об этом знать, — ответил лодочник, после чего откашлялся и сплюнул в воду.

— Прошу вас подобных разговоров с ребенком не вести, — прошипела Элисса, стискивая зубы.

— Смотрите! Смотрите! — вскричал вдруг Уил, вскакивая с места и тыча пальчиком в сторону идущего навстречу судна. — Это король! Король плывет!

Отбросив ногой подол длинного платья, Элисса бросилась к сыну и подхватила его в тот момент, когда он метнулся к борту. Лодка качнулась, и мальчуган оказался в опасной близости от свинцовой поверхности воды.

— Успокойте своего сына, мадам, — пробурчал лодочник, выправляя с помощью весла положение своего суденышка, которое стало заваливаться на борт. — Иначе мы перевернемся.

— Не перевернемся, если вы будете как следует делать свое дело, — сказала Элисса.

Тут она заметила, что лодочник устремил плотоядный взор на ее декольте, и нахмурилась. Уж лучше бы она вместо розового шелкового наряда надела простое шерстяное платье с глухим воротом, а переоделась бы потом — перед тем как идти ко двору.

— Может быть, это все-таки король? — спросил Уил, кивая на лодку.

Сидевший в лодке кавалер и впрямь поражал изяществом и богатством своего платья. На нем были вышитый камзол, ярко-синие штаны до колен, кружевные воротник и манжеты, а также шляпа, украшенная плюмажем из белоснежных страусовых перьев. Из-под шляпы выбились неестественно длинные локоны — вне всякого сомнения, парик. Они обрамляли круглое гладкое лицо без малейших признаков растительности.

Увы, несмотря на пышный костюм, этот человек никак не мог быть королем — по той простой причине, что не носил усов, которые в виде тонкой полоски над верхней губой являлись непременным атрибутом внешности Карла Стюарта.

Вместе с франтом в лодке находился еще один кавалер, одетый во все черное, как пуританин. Это был широкоплечий мужчина с темными волосами. Он с холодным и даже отстраненным видом смотрел прямо перед собой и, казались, не обращал ни малейшего внимания на проплывавший мимо него пейзаж и на то, о чем ему оживленно повествовал его разодетый, как павлин, приятель.

Присмотревшись, Элисса пришла к выводу, что кавалер в черном — один из самых привлекательных мужчин, каких ей только приходилось видеть. Он обладал прекрасной формы носом и хорошо вылепленным подбородком, а его темные глаза светились умом. Вместе с тем в его взгляде читалась затаенная угроза, и это наводило на мысль, что с ним лучше не шутить.

«Если в этой лодке и плывет особа королевской крови, — подумала Элисса, — то, уж конечно, это не франт в ярко-синих штанах и перьях».

— Да никакой это не король, что ты, парень, выдумываешь? — сказал лодочник и как бы в подтверждение своих слов взмахнул рукой и прокричал приветствие такому же, как и он сам, краснорожему здоровяку, который правил суденышком, где расположились кавалеры.

В ответ прозвучало не менее громогласное приветствие, сдобренное резавшими ухо вульгарными выражениями.

Элиссе было неприятно, что ее сын слышал этот обмен любезностями, и она поморщилась, как от зубной боли.

Между тем лодка с кавалерами проплыла мимо них, и взгляд Элиссы на мгновение скрестился с самоуверенным, вызывающим взглядом кавалера в черном.

Сердце молодой женщины вдруг сильно забилось, а по спине волной прокатилась дрожь: у нее возникло ощущение, что этот человек, которого она прежде никогда не видела, дотронулся до ее тела.

Ничего подобного она не испытывала с тех пор, как Уильям Лонгберн начал за ней ухаживать, — а тому уже минуло добрых семь лет.

Но нет, неожиданно сказала она себе, такого острого ощущения ей не доводилось испытывать никогда — даже в юности. Да и вряд ли доведется испытать когда-либо в будущем, Однако нужно сдерживать свои порывы. В конце концов, она уважаемая женщина, вдова, а не какая-нибудь девица легкого поведения, а потому взгляды и улыбки незнакомцев не могут, не должны оказывать на нее столь сильного воздействия — пусть даже она не была с мужчиной уже целую вечность.

«И потом, какое он имел право так на меня смотреть? — не уставала она себя спрашивать. — Совершенно очевидно, что этот человек в черном никакой не джентльмен, а такой же грубиян и нахал, как, к примеру… лодочник!»

— Уил, сейчас же прекрати вертеться! — сказала она, обращаясь к сыну, стараясь скрыть за этими ничего не значащими, в общем, словами овладевшее ею смущение. При этом она никак не могла отвести взгляда от суденышка, в котором сидел мужчина в черном.

Удар лодки о берег заставил ее вздрогнуть и вернуться мыслями к реальности. Она вскинула голову и увидела мокрую, осклизлую лестницу, ведущую на пристань. В тот же момент лодочник сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.

— Это для того, — объяснил он, — чтобы пришли носильщики и забрали ваш багаж, мистрис.

Признаться, никакого багажа, кроме небольшой обтянутой кожей шкатулки, у Элиссы с собой не было. Все остальные ее вещи давно уже были перевезены в фургоне в дом адвоката мистера Хардинга, который любезно согласился ее приютить на то время, пока она будет находиться в Лондоне.

Мистер Хардинг вызвался также проводить ее в Уайтхолл — на тот случай, если король потребует от нее детального отчета о состоянии ее дел.

На пристани появилось несколько оборванцев. Они остановились у причалившей лодки и галдели, споря о том, кто из них понесет багаж дамы.

— Мне не нужен носильщик, — сказала Элисса. — Шкатулку я понесу сама.

Лодочник не обратил внимания на ее слова и окликнул какого-то длинного худого парня, который, похоже, не мылся и не причесывался с самого рождения.

— Эй, Мик, спускайся сюда! Ты возьмешь шкатулку этой леди.

— Я же сказала вам — в этом нет необходимости! — повторила Элисса.

Поздно. Лодочник поднял шкатулку и сунул ее в руки грязному, оборванному Мику, который сразу же повернулся к Элиссе спиной и начал подниматься по лестнице.

Элисса испуганно вскрикнула, потянулась к кошельку и вложила несколько монет лодочнику в руку.

— Пойдем, Уил, — торопливо проговорила она, помогая сыну выйти из лодки, У лестницы она схватила мальчугана за руку и устремилась с ним вверх, к пристани. Все это время она старалась не упускать из виду Мика. При этом Элисса бормотала слова благодарственной молитвы — слава Богу, перед отъездом она догадалась зашить деньги в подкладку плаща, поэтому большая часть ее достояния находилась при ней.

— Ты делаешь мне больно, — ныл Уил, которого она тащила за собой, как на буксире.

Когда они поднялись на пристань, Элисса вняла мольбам сына и остановилась передохнуть. Тяжело дыша, она вглядывалась в незнакомые лица людей, заполонивших причал.

Неподалеку Элисса увидела торговца фруктами, продававшего апельсины кучке обступивших его женщин. Еще несколько женщин глазели на витрину какого-то магазина. Мимо Элиссы прошло несколько хорошо одетых мужчин, которые обсуждали цены на воск для свечей. Она вышла на улицу.

Первое, что ей бросилось в глаза, — это таверна, у дверей которой толпились моряки, сотрясающие воздух ругательствами и проклятиями. Во всех направлениях катили запряженные лошадьми повозки, фургоны и кареты. Стараясь не попасть под ноги лошадям, дорогу время от времени перебегали бродячие собаки. Поднимавшийся от реки запах тины смешивался с запахами гниения, дыма и одуряющим ароматом восточных специй.

Естественно, Мика нигде не было видно.

— Не нужна ли вам помощь, мадам?

Услышав хорошо поставленный мужской голос, Элисса оглянулась. К ней обращался незнакомый кавалер, одетый в зеленый бархатный костюм, широкополую шляпу и туфли на красных каблуках. Джентльмен держался довольно странно: прятал правую руку за спиной. Поначалу Элисса не могла взять в толк, зачем он это делает, но потей заметила у него в руке большой бурдюк с вином.

Рядом с джентльменом стояли два его приятеля, одетые столь же изысканно и пышно. Все трое вежливо улыбались.

— Благодарю вас за предложение, но мы ни в чьей помощи не нуждаемся, — сказала Элисса, обнимая за плечи сына.

— Молю, не отказывайте нам, — произнес господин с бурдюком, делая шаг вперед. Его дыхание было напитано винными парами до такой степени, что она поморщилась. — Вы просто обязаны принять от нас помощь. В этом ужасном месте с такой красоткой, как вы, может произойти все, что угодно.

Друзья господина с бурдюком, как по команде, подошли к Элиссе на недопустимо близкое расстояние.

Элисса огляделась. Эти господа показались ей подозрительными, и она постаралась найти выход из создавшегося положения. Может быть, можно кого-нибудь попросить…

Напрасно. Толпа, которая стала было собираться вокруг их живописной группы, неожиданно пришла в движение и через минуту рассеялась. Казалось, всем этим людям одновременно пришла в голову мысль, что глазеть на нарядную даму и кавалеров не стоит и лучше всего заняться собственными делами.

— Еще раз выражаю вам свою благодарность, джентльмены, но мы с сыном в ваших услугах не нуждаемся, — повторила Элисса, гордо вскинув голову.

Мужчина в зеленом, как-то неприятно хохотнув, подступил к Элиссе еще ближе.

— Как же так? — ухмыляясь, осведомился он. — Нет такой дамы, которой не требовались бы время от времени услуги мужчины.

— Уйдите прочь! — воскликнул с грозным видом Уил, прилагая все силы, чтобы его тоненький голосок не дрожал от страха.

Это заявление мальчика было встречено новыми смешками и кривыми ухмылками со стороны расфранченных господ. Теперь они наступали сомкнутым кольцом, стараясь оттеснить ее с Уилом в темный переулок.

Что же делать? Элисса беспомощно озиралась, чувствуя, как ею постепенно овладевает паника. Конечно, она могла броситься вперед и, растолкав этих нахалов, вырваться на свободу. С другой стороны, у нее не было никакой уверенности, что они не бросятся за ней в погоню. Вряд ли ей удалось бы далеко уйти, имея на прицепе Уила. К тому же она не знала, куда бежать и к кому взывать о помощи.

— Позвольте мне подкрепить свои аргументы цитатой из пьесы, которую я недавно видел в театре, — сказал с хитрой улыбкой господин в зеленом бархате. — «Прекрасные цветы встречаются редко и, как все прекрасное, нуждаются в охране».

— Похоже, Сидли, ты цитируешь мою вещицу, но, как это у тебя водится, все перевираешь, — прозвучал над ухом у Элиссы глубокий и звучный мужской голос, в котором слышались саркастические нотки.

Элисса повернулась и поражение уставилась в уже знакомое лицо. Рядом с ней стоял не кто иной, как ее незнакомец в черном, которого она полчаса назад видела на Темзе в лодке. Казалось, сам Господь Бог внял мольбам Элиссы и послал этого человека ей на помощь.

Человек в черном держал в руке обнаженную шпагу, но так небрежно, что со стороны можно было подумать, будто он имеет дело с обыкновенной тростью. Его круглолицый приятель следовал за ним как приклеенный, рассыпая вокруг улыбки и кивая во все стороны. Другими словами, круглолицый вел себя так, словно находился не на улице, а в театре или на приеме в королевском дворце.

— «Прекрасные цветы подчас растут из мусора» — такова первая строка, — сказал человек в черном, обращаясь к кавалеру, которого он называл Сидли. — Кроме того, я и словом не обмолвился насчет охраны. Это слишком грубо. «Как все прекрасное, они нуждаются в ласке» — вот как это у меня звучало.

Человек в черном церемонно поклонился Элиссе, а потом отвесил поклон кавалерам, сопровождавшим Сидли.

— Добрый день, лорд Бакхерст.

Один из джентльменов в ответ на приветствие пьяно ухмыльнулся и помахал в воздухе надушенным носовым платком размером с детское одеяльце, словно отгоняя муху.

— И тебе добрый день, Джермин, — продолжал человек в черном. — Неужели леди Кастльмейн снова тебя отшила, и ты от отчаяния решил задевать незнакомых женщин на улице?

— Кого я вижу! — ухмыльнулся Джермин. — Джентльмены, к нам пожаловал господин сочинитель пьес собственной персоной…

«Господин сочинитель», он же человек в черном, не обратил ни малейшего внимания на пренебрежительную реплику Джермина. Еще раз поклонившись Элиссе, он поднес ее руку к губам, намереваясь, как видно, запечатлеть на ней поцелуй.

Элисса инстинктивно отдернула руку.

Хотя глаза человека в черном на мгновение мрачно блеснули, он — помимо этого — никак не выразил своего неудовольствия и промолчал. Элисса наконец догадалась, кто волею судьбы оказался ее спасителем, и догадка эта не очень ее обрадовала.

— Так вы сочинитель пьес? — с разочарованием в голосе произнес Уил, как бы озвучивая мысли своей матушки. — А я-то думал, вы будете с ними драться…

— Нет никакой необходимости затевать ссору на улице, — сказала Элисса, мечтая в эту минуту только об одном: побыстрее отделаться от всех этих людей, а от своего спасителя — в первую очередь.

Кавалер в черном, он же сочинитель пьес, нагнулся к Уилу:

— Жаль разочаровывать тебя, малыш, но дуэль не состоится. — Выпрямившись, он с иронией в голосе добавил:

— Эти веселые джентльмены — приятели короля, а потому к ним нужно относиться с большим почтением.

Элисса подумала, что для всех — и для нее в том числе — будет куда лучше, если упомянутые приятели короля не обнаружат в словах сочинителя обидную для них насмешку.

— Ясно, — разочарованно пробормотал Уил.

Господин сочинитель понизил голос и снова обратился к мальчику:

— Они так напились, что драться с ними было бы с моей стороны нечестно.

Круглолицый приятель сочинителя расплылся в широкой улыбке.

— Спешу заверить тебя, мой юный друг, что лучшего фехтовальщика, чем этот господин, тебе вряд ли приходилось встречать. Поэтому он и не хочет с ними биться Ведь они пьяны, и одолеть их ему не составит никакого труда.

Мальчик внимательно выслушал замечание круглолицего, после чего с любопытством посмотрел на человека в черном, который едва заметно ему улыбнулся.

— Хм… Извините меня, господа, но нам с сыном пора идти, — сказала Элисса, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и внушительно, хотя у нее от страха подгибались ноги.

Спаситель Элиссы сделал шаг вперед, перекрывая женщине путь к отступлению, и наградил ее таким высокомерным взглядом, что бедняжка замерла на месте.

— Не торопитесь, мадам. Разве вы не видите, что приятели его величества нас покидают?

— Кто ты такой, чтобы здесь распоряжаться? Бумагомаратель! — вскричал Сидли.

— Ты знаешь, кто я такой и как я владею клинком, — негромко произнес кавалер в черном, продолжая взглядом гипнотизировать Элиссу. — По этой причине рекомендую тебе удалиться. А кроме того, я тоже друг короля, или ты забыл об этом?

Последнее замечание, по-видимому, оказалось решающим и произвело на приятелей Сидли неотразимое впечатление, поскольку они неожиданно накинулись на Сидли, подхватили под руки и, не обращая внимания на его протестующие возгласы, потащили к ближайшей таверне.

Элисса с облегчением вздохнула: по крайней мере от этой троицы она избавилась. Оставалась тем не менее еще одна проблема — человек в черном продолжал стоять перед ней и, как прежде, не отводил от нее взгляда.

— Вам никогда не говорили, что смотреть на даму в упор невежливо?

— А вам не говорили, что вы очень красивы?

— Предлагаю вам, сэр, приберечь свои комплименты для дам, которые в состоянии их оценить.

— О, смею вас заверить, таких много, — ровным голосом произнес кавалер, после чего, сняв с головы шляпу, поклонился — Но позвольте мне все-таки представиться. Сэр Ричард Блайт к вашим услугам, мадам.

Круглолицый приятель сэра Ричарда тоже снял шляпу и поклонился, выпачкав в грязи роскошный белый плюмаж.

— Лорд Чеддерсби к вашим услугам, мадам, — представился он и с кислым видом осмотрел свой испачканный плюмаж.

Маленький Уильям заметил недовольную гримасу у него на лице и хихикнул.

Элисса строгим взглядом одернула сына.

— Рада знакомству, джентльмены, — сказала она и, раскинув юбки, присела в реверансе. Потом, смахнув перчаткой пыль с подола плаща, взяла Уила за руку.

— Скажите, вы слышали что-нибудь о сэре Ричарде Блайте? — поинтересовался лорд Чеддерсби.

— Слышала.

О да, она слышала о сэре Блайте. И о нем, и о его пьесах, в которых действовали острые на язычок жены, глупые мужья и хитрые, алчные любовницы. Кроме того, она знала, что он пишет прекрасные, возможно, даже гениальные стихи. Она много чего о нем знала.

Что же до лорда Чеддерсби с его безобидной внешностью — что ж, в том, что он являлся постоянным участником забав сэра Ричарда, тоже не было ничего удивительного. Ее покойный муж частенько говаривал, что мужчины далеко не всегда такие, какими кажутся.

— Желаю здравствовать, джентльмены, — бросила она на прощание и зашагала прочь, крепко сжав ручку Уила в своей.

Хотя внутри у нее все кипело, она тем не менее отдавала себе отчет в том, что прохожие с любопытством разглядывают ее с сыном.

Стараясь не обращать на толпу внимания, она искала глазами наемный экипаж. Элисса знала, что король велел ограничить количество наемных карет в столице, но поговаривали, что приказ короля не выполняется. Коли так, то где, спрашивается, кэб?

Увидев наконец экипаж, который издали походил на наемную карету, она отчаянно замахала рукой, но кучер не заметил ее и проехал мимо. Вдруг она вздрогнула: сэр Ричард Блайт незаметно подошел к ней. Сунув пальцы в рот, он пронзительно свистнул — точь-в-точь как свистел на реке лодочник.

Когда к ним подкатил кэб, Уил вскинул глаза и с восхищением посмотрел на Блайта. Сэр Ричард ласково ему улыбнулся.

— Это нетрудно, малыш. Нужно только немного потренироваться. Хочешь, научу тебя?

— Уверена, что ни вы, ни ваш приятель не в состоянии научить моего сына чему-нибудь путному, — сказала Элисса и открыла дверцу, не дожидаясь, когда Блайт сделает это за нее.

Забравшись с сыном в экипаж, Элисса с силой захлопнула за собой дверцу и, не поблагодарив своего спасителя даже взглядом, велела кучеру ехать к дому мистера Хардинга, адвоката.

Положив ладонь на эфес шпаги, Ричард наблюдал за каретой до тех пор, пока она не скрылась из виду. Тем временем к нему подоспел запыхавшийся от быстрого бега Чеддерсби.

— Ну, что скажешь? Разве она не красотка? — спросил он, отдышавшись.

— Да, она ничего. Ты, как я вижу, уже положил на нее глаз? — холодно осведомился Ричард и, не дожидаясь ответа, неспешным шагом двинулся в сторону театра Линкольна, куда они с Чеддерсби, собственно, и направлялись с самого начала.

Чтобы поспевать за приятелем, коротконогому Фосбери Чеддерсби пришлось буквально бежать.

— По-твоему, значит, она не совершенная красавица?

— Для того чтобы признать женщину совершенной красавицей, мне требуется нечто большее, чем смазливое личико.

Впрочем, обладай эта женщина всеми возможными на свете совершенствами, красотой и умом, Ричард все равно не сказал бы об этом приятелю из опасения, что подобное откровение сразит старину Фоса наповал. Уж кто-кто, а Фос знал о его более чем скептическом отношении к прекрасному полу.

— Знаешь, — продолжал с вдохновением повествовать Фос, — когда она стояла рядом с нами, у нее был такой вид, будто она… будто она нанюхалась тухлятины — вот что!

«Что ж, если брезгливую гримасу у нее на лице вызвали одни только миазмы большого города, а не мое присутствие, это уже большая удача», — подумал Ричард, но выразил свою мысль иначе:

— Возможно, так оно все и было и ее и впрямь раздражал какой-то дурной запах.

— Но не от нас же он исходил? — сказал Фос, поднимая руку и на всякий случай обнюхивая себя под мышками.

— А я и не говорил, что от нас.

— Между прочим, она даже не сказала нам, как ее зовут.

— Между прочим, она нас даже не поблагодарила. Уж лучше бы мы не вмешивались в это дело и предоставили ей возможность разбираться с фаворитами его величества в одиночку.

— Ричард!

Сочинитель пьес и сам понял, что несколько перегнул палку, а потому посчитал необходимым несколько смягчить и уточнить свою позицию по данному вопросу:

— Ты отлично знаешь, что я всегда защищаю слабейшую сторону и брякнул это просто так — для красного словца Тем не менее, — задумчиво произнес он, — сдается мне, что наша незнакомка — женщина решительная и сама как-нибудь выпуталась бы из затруднительного положения.

— Как думаешь, Ричард, она замужем?

— Поскольку у нее имеется ребенок, который здорово на нее похож, а также кольцо на безымянном пальце левой руки, скорее всего так оно и есть — Откуда ты знаешь, что у нее на пальце кольцо?

— Я почувствовал его сквозь ее перчатку.

— В таком случае нет ничего удивительного в том, что она тебя не заинтриговала.

Ричард промолчал. На этот раз он был совсем не прочь нарушить свое золотое правило никогда не иметь дела с замужними женщинами К тому же, насколько ему было известно, большинство дворян этого принципа не придерживались.

Чем он, Ричард, хуже?

— Очень может быть, что она вдова, — с надеждой в голосе произнес Фос.

Ричард остановился — до того ему захотелось устроить своему приятелю основательную взбучку.

— Если эта неблагодарная женщина так уж тебе приглянулась, Фос, ты вправе изыскивать различные способы, чтобы к ней подобраться. Равным образом ты вправе строить в этой связи различные предположения. Но зачем говорить об этом вслух? По счастью, у меня есть другие, куда более важные дела, которые занимают мой ум. Вспомни, к примеру, о том, что представление моей новой пьесы начнется в театре меньше чем через час, а когда она закончится, подойдет время королевской аудиенции во дворце, куда я и отправлюсь сразу же после спектакля.

— Хорошо, я буду молчать. Успокойся.

— Не обижайся, старина. Я лишь хотел напомнить, что если ты возымел желание за ней поухаживать, тебе для начала предстоит ее разыскать — Ричард снова двинулся вперед, и теперь они с Фосом обменивались реп ликами на ходу. — Впрочем, если тебе так уж хочется ее заполучить, готов оказывать тебе в этом всяческое содействие.

Фос радостно улыбнулся:

— С благодарностью принимаю твою помощь. В том, разумеется, случае, если тебе не придется ради этого отвлекаться от своих занятий.

Ричард согласно кивнул, давая Фосу понять, что ради друга он готов пойти на некоторые жертвы.

— Я сумею выкроить для этого время, пусть даже мне и придется прервать мои литературные изыскания, — с важным видом, но с иронией в голосе заявил он.

Впрочем, Фос настолько был занят собой, что попросту не обратил на это внимания.

— Как это мило с твоей стороны, Ричард Кстати, ты заметил, какой у нее замечательный сынишка?

— Вот как? И насколько же он замечательный?

— Настолько, что невольно возникают мысли о том, что пора уже обзаводиться собственными детьми. Ты согласен со мной?

— Нет, не согласен.

Категоричный тон Ричарда лучше всяких слов говорил о том, что тему пора сменить. По этой причине Фос коснулся другого, тоже весьма важного предмета.

— Насколько я понимаю, предстоящая аудиенция у короля вызывает у тебя беспокойство. Но скажи на милость — почему?

Эта тема также не слишком пришлась Ричарду по вкусу, тем не менее он решил, что кое-что сказать по этому поводу все-таки следует.

— Во-первых, я ничуть не волнуюсь, — солгал Он, — а во-вторых, король наверняка пригласил меня во дворец с той лишь целью, чтобы попросить сочинить оду в честь его очередной дамы сердца.

— А вдруг ты ошибаешься и речь пойдет о твоем имении?

— Если всякий раз, когда его величество вызывает меня в Уайтхолл, я буду об этом думать, то у меня никаких нервов не хватит. У короля имелась возможность вернуть мне мое состояние, но он до сих пор этого не сделал.

— Да не было у короля такой возможности — и ты отлично об этом знаешь! — сказал Фос, который от быстрой ходьбы снова начал задыхаться. — Имение продал твой дядя — на законных, между прочим, основаниях. Если Карл за твою беспорочную службу вернет имение тебе, ему придется выплачивать компенсацию его нынешним владельцам. Это бы еще ничего, но вслед за тобой к королю потянутся другие дворяне, которые лишились своей собственности во время гражданской войны. И королю придется выплачивать все новые и новые компенсации, а этого казна его величества позволить себе не может.

— Я хочу получить только-то, что принадлежит мне по праву. Блайт-Холл и земли вокруг него находились во владении нашей семьи на протяжении шестисот лет. Дядя распоряжался имением, а под конец продал его — по той только причине, что меня тогда не было в Англии.

— Возможно, Карлу удастся уговорить новых владельцев продать имение тебе? — высказал предположение Фос.

— Король Карл не единственный человек в этой стране, у кого затруднения с деньгами.

— Я знаю о твоих проблемах, но ты мог бы попросить о скидке…

— Я не могу позволить себе заплатить даже сотую часть того, что стоит это имение.

— Ты смог бы за него заплатить, если бы позволил мне дать тебе взаймы…

— Нет, Фос.

— А что, если выкупить его и сразу же заложить?

— Нет, Фос.

— Но ведь твое имение наверняка будет приносить неплохой доход?

Ричард скептически скривил рот:

— Никакого дохода оно приносить не будет. Насколько я знаю, человек, который приобрел его у дяди, умер, а его старуха вдова вряд ли в состоянии как следует управлять поместьем.

— Тут ты, пожалуй, прав, — согласился Фос, а потом задумался, комично потершись щекой о плечо. — Скажи, ты собираешься переодеваться перед аудиенцией?

— Чтобы ничем не отличаться от придворных лизоблюдов?

Сказать по правде, Ричард не сомневался, что Фос затеет этот разговор, и от души забавлялся про себя, предвкушая его и заранее зная, как он будет протекать.

Как он и рассчитывал, Фос запротестовал:

— Но не можешь же ты явиться перед королем в этом наряде?

— А что плохого в моем наряде? Черный цвет мне идет.

— Но твои штаны…

— У меня-то как раз штаны нормальные, и надевать широкие шелковые, да еще и с кружевными оборками, как у тебя, я не собираюсь.

Фос опустил глаза и посмотрел на свои панталоны, которые были столь широки, что казалось, вот-вот с него свалятся.

— Я, знаешь ли, бывший солдат, — напомнил Ричард своему другу-моднику, — и мне выглядеть шутом не пристало.

— Но король…

— Слава Богу, его величество знает меня не первый день и вряд ли придет в дурное расположение духа, не обнаружив на мне модных французских тряпок.

— Похоже, с тех пор как ты вернулся в Англию, новую одежду ты не покупал вовсе, — пробормотал Фос.

— Этому камзолу всего год, — запротестовал Ричард. — Лучшего у меня все равно нет — да и никогда не было. Кстати, я знаю, о чем ты заведешь сейчас речь: наверняка скажешь, что без перьев на шляпе соваться к королю нечего и думать.

— Ну…

— Фос, прошу тебя, — взмолился Ричард.

Приятель Ричарда вздохнул:

— Хорошо, хорошо. Я умолкаю.

— Между прочим, в моем наряде имеется-таки один ценный аксессуар — моя перевязь. Согласись, она великолепна — причем без всяких скидок!

— Кто ж в этом усомнится? — добродушно произнес Фос, к которому вновь вернулось хорошее настроение.

На перевязь Ричарда и впрямь стоило взглянуть: она была сделана из телячьей кожи тончайшей выработки и украшена тиснением. На этой перевязи, пересекавшей наискось могучую грудь Ричарда, висела отличной работы длинная шпага, достойная такого великого фехтовальщика, каким был ее владелец.

Надо сказать, сэр Ричард Блайт считался при дворе весьма разносторонним человеком, и умение писать пьесы и сочинять стихи было далеко не единственным его талантом.