Вальс среди звезд (ЛП)

Мэри Бэлоу Вальс среди звезд

Анна-Мария. Она умерла уже более двух лет назад. Вышла замуж в январе, умерла еще до того, как март перешел в апрель. Они поженились в спешке, потому что она умирала, и они оба хотели, чтобы она ушла в другой мир, будучи его женой. В Валентинов день, когда она, сидя на кровати и опираясь на подушки, почти такая же бледная, как и они, подарила ему нелепо большое красное бархатное сердце, обильно украшенное белыми кружевами. И смеялась вместе с ним, пока не устала и не захотела спать, а ее голова лежала на сгибе его локтя.

Позже внизу, в библиотеке, он, положив большое сердце на письменный стол, заплакал – впервые за все время – это были раздирающие душу, мучительные рыдания. В конце концов, он признал, что чудо, на которое он надеялся, о котором молился – так и не произошло.

Всего два года назад. Прошедший год он помнил как в тумане от боли, усугублявшейся по вечерам, и вот этот год траура закончился.

И в этом году была тупая боль из-за наступающего дня, который напоминает о потерянной любви, о пустоте и одиночестве.

Калеб Уайт, виконт Брэндон, бросил быстрый взгляд из окна своего экипажа – за поворотом наконец-то полностью показался Дарем Холл. Солнце сверкало в его длинных многостворчатых окнах, казалось, что они покрыты позолотой. Виконт никогда не бывал здесь раньше, но все, слышанное им о великолепии резиденции герцога Дарема не было преувеличением. Сначала, два каменных домика у ворот, один – для привратника. Потом - квадратный каменный вдовий дом с аккуратным садом. Затем шел густой лес, где иногда можно было заметить пасущихся оленей; искусственные руины и лужайки вдалеке. И, наконец, сам дом.

Виконт Брэндон был рад, что согласился приехать. Недельный прием в честь дня Святого Валентина, с прекрасной компанией обещал стать интересным. И, возможно, в конце недели он будет обручен с леди Евой Ганновер, дочерью герцога. Эту партию одобряли как его, так и ее родители. И только эту партию он согласился серьезно рассмотреть.

Он был знаком с леди Евой. Несколько раз танцевал с ней в прошлом году во время Лондонского Сезона, и дважды был на приемах, на которых присутствовала она, однажды в Воксхолле и один раз в театре. Она была симпатичной, прелестной, очаровательной. Но он почти не замечал ее. Хотя в то время, он никого не замечал. Он все еще страдал по Анне-Марии.

Но пришло время снова начать жить. А также – время снова любить, на худой конец, женится, и стараться доставить удовольствие своей жене и себе. Время завести сыновей и дочерей. На следующий день рождения ему исполнится тридцать. И он хочет детей. Это было все, чего он когда-либо хотел — жена и дети в тиши своего собственного дома. И, конечно же, Анна-Мария.

Она была подопечной его отца, на девять лет младше Калеба. Он полюбил ее с того момента, как она переехала в их дом: худая, наивная восьмилетняя беспризорница. Да, Анна-Мария всегда была частью его мечтаний.

Но пришло время отложить старые мечты и жить снова.

Лорд Брэндон посмотрел в окно, его экипаж остановился почти в конце подъездной дорожки и съехал в сторону. Ребенок – маленький мальчик – шёл по другой стороне, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой и приземляясь на обе. Он остановился около экипажа и с любопытством посмотрел наверх. Красивый темноволосый и темноглазый малыш. Виконт улыбнулся и протянул руку. Мальчик махнул рукой назад.

И тогда мужчина увидел, что ребенок не один. Леди шла на небольшом расстоянии от него, она была одета скромно, хотя и недешево. На ней был синий плащ и капор. Дама, тоже посмотрела вверх на карету и на краткий миг встретилась с виконтом взглядом, до того как он коснулся своей шляпы и экипаж проехал мимо нее. Красивая. Она красивая, подумал он.

Но экипаж уже завернул за английский парк, а из приоткрытых огромных двустворчатых дверей, венчавших мраморную лестницу в виде подковы, были видны лакеи в ливреях и сам герцог, идущий между ними спускался по ступеням.

«Да», - подумал виконт, он рад, что приехал. Стояло восьмое февраля. Он пробудет в Дарем Холле, по крайней мере, до шестнадцатого, возможно и дольше, если предполагаемая помолвка станет реальностью. Он будет окружен разными людьми, и время, проведенное здесь, несомненно, будет наполнено интересными и веселыми забавами. Возможно, он будет слишком занят, чтобы думать. Возможно, самое болезненное время в году закончится прежде, чем у него появится хоть одна свободная минута на тягостные раздумья.

Он улыбнулся и пожал руку герцогу Дарему.

День Святого Валентина. Неизменно худший день в году. Во много раз хуже Рождества. На Рождество всегда был Закари и его детская радость. И был дом, чтобы его украсить, приготовление праздничного пирога и еще тысяча и одна вещь, которые можно сделать, что бы занять время и мысли.

Хуже, чем двадцать восьмое июля. Битва при Талавере, Испания, 1809 – восемь лет назад. В тот день она была у своей тети Софии в Бате, ждала рождения Закари. Годовщина этого дня и этого сражения всегда была болезненна, поскольку Зак был убит в этом сражении, хотя она и не знала об этом до конца ноября – прошло две недели после рождения их сына. От нее все скрывали эту новость — более двух месяцев, после того как дошла весть с Пиренейского полуострова. Это было странно, нереально. В одно и тоже время радоваться своему ребенку и скорбеть о смерти своего возлюбленного, понимать, что он был мертв уже в июле, а она тогда и не знала об этом. Она пыталась, напрасно вспомнить, что делала в тот день.

Но день Святого Валентина. Это день для любимых, день для двоих возлюбленных, все остальное в мире не имеет значения. Зак уехал в Испанию восемь лет назад поспешно, неожиданно, на следующий день после дня Святого Валентина, расстроив их планы насчет летней свадьбы. Они стали любовниками на Валентинов день, в последней горькой радости разлуки, и он оставил ей самый дорогой подарок любви из всех.

Леди Барбара Ганновер, возвращалась из дома своего отца после недолгого дневного визита к матери. Мельком взглянув туда, где ее сын, немелодично напевая себе под нос, скакал по дороге к вдовьему домику, в котором они жили. Ее брат, Уильям, только что пообещал ему одного из щенков спаниеля после того, как тот достаточно подрастет, и Закари был совершенно счастлив. Он был в блаженном неведении относительно приближения годовщины – годовщины его зачатия.

Но леди Барбара все время думало об этом, хотя оставалось еще шесть дней. В доме были гости, почти все молодые, холостые и респектабельные. Они пробудут здесь чуть больше недели. Прием в честь Святого Валентина. И вероятно, также и в честь помолвки. Виконт Брэндон, старший сын маркиза Хаймура, приехал как возможный жених для Евы. И Ева готова согласиться, ведь он богат, с хорошими связями и красив. Не смотря на то, что он мягкий, покладистый и лишен чувства юмора, как утверждала Ева, она на него претендовала. Возможно, он будет не самым лучшим из мужей, но… Ева только пожимала плечами и смеялась.

Барбара никогда не видела виконта Брэндона. Или любых других гостей дома. Она никогда не общалась с высшим обществом, не смотря на то, что была старшей дочерью герцога. Ей едва исполнилось восемнадцать, когда она навлекла на себя позор. Она так никогда не была официально представлена в высшем свете. Ее мама только что достаточно вежливо сообщила – хотя этого можно было и не говорить – возможно, на будущей неделе ей следует оставаться дома, в стороне от гостей отца. Даже Уильям сказал ей, что завтра придет и принесет посмотреть Закари щенков – лишь она реже выходила из вдовьего домика.

«Закари, - позвала она своего забывчивого сына. – Смотри, экипаж, дорогой. Отодвинься, уйди с дороги».

Она знала, все гости уже приехали. Очевидно, один отстал. Ее сын остановился, с любопытством посмотрел на путника в великолепном экипаже, помахал ему.

Леди Барбара успела лишь заметить герб на экипаже и посмотреть в голубые глаза, которые все еще блестели от улыбки, которую их владелец, должно быть, подарил Закари и экипаж проехал.

- Кто это, мама? – спросил ее сын, провожая взглядом экипаж.

- Я предполагаю, - это виконт Брэндон, ответила она.

- Он помахал мне, - удивленно сказал Закари. Он знал мало взрослых, исключая свою мать и слуг вдовьего домика. Те же, которых он знал, кроме дяди Уильяма, старались его игнорировать или неодобрительно хмурились по любому поводу, который он давал из-за того, что не был глухим, немым и неподвижным. «Интересно, повар приготовил уже пироги с вареньем,- произнесла леди Барбара. – Может, мы пойдем быстрее и узнаем?»

Ее сын опять заскакал по дороге.

Виконт действительно очень красив, подумала она, хотя она могла судить только по улыбающимся голубым глазам. Приятные голубые глаза, дарящие улыбку ребенку. Внезапно, она позавидовала Еве. Восемь лет очень долгий срок. Так много времени. Становилось все труднее и труднее вспомнить, как выглядел Зак или как звучал его голос. Иногда она отчаянно пыталась вспомнить, на что был похож его поцелуй, и какие ощущения она испытывала, когда они зачали ребенка. Она едва помнила это. Возможно, она не могла помнить всего. Прошло так много времени, сложно понять, что действительно было, а что приукрасило ее воображение.

День Валентина – сложное время. Она забывала Зака и не хотела его забывать. Она любила его всю свою юность, хотя ее родители не поощряли их дружбы, ведь он был сыном простого баронета со средним достатком. Неохотно, но они все же согласились на их брак, только после того, как Зак унаследовал значительное состояние после смерти своей двоюродной бабушки. Теперь у Барбары не было ничего, что напомнило бы о нем, кроме Закари, который, к счастью, очень похож на Зака. Отец Зака умер меньше, чем через год после него, и теперь неизвестная ветвь семьи жила в доме, который раньше принадлежал им.

Барбара забывала Зака, и постоянно и страстно желала чего-то, что не могла или не смела назвать. День Валентина наихудший день. Она боялась его и желала, что бы он поскорее остался в прошлом.

Она обрадовалась и ускорила шаги, когда увидела вдовий домик. Дом. День был хмурым и неприветливым, несмотря на мелькавшие кое-где между деревьями примулы.

Дамы единодушно объявили, что погода слишком холодная, чтобы ехать дальше. Дует ветер, сказала мисс Стернс с дрожью в голосе. Продувает до костей. Уильям Ганновер, граф Мэчем, держал путь назад в конюшню с мисс Вудфол, среди смеха и болтовни, джентльмены помогали леди спуститься с лошадей.

«Чашка горячего чая никогда не будет так желанна, как сейчас», - сказала леди Ева, улыбаясь лорду Брэндону, который помогал ей спуститься с лошади. Ее щеки разрумянились от езды и холодного воздуха. В зеленой шляпке для верховой езды с изящно загнутым пером, она выглядела чрезвычайно красивой.

- Я распоряжусь, чтобы принесли чай, как только мы окажемся в доме.

- Я бы предпочел что-то более согревающее, чем чай, - сказал Сэр Энтони Хаттон и его поддержали еще два джентльмена.

- Хорошо, может быть, - произнесла леди Ева, отпуская плечи виконта, за которые она держалась.

- Если вы будете хорошо себя вести, Энтони.

- Но куда ты идешь, Уильям?

Граф снова вскочил на лошадь. «Я обещал навестить Зака», - пояснил он.

Его сестра, не отвечая, кивнула и повернулась, что бы идти домой. «Если вы не возражаете, я поеду с вами, - сказал лорд Брэндон. - На свежем воздухе чувствуешь себя хорошо, не хочется так скоро уходить в дом. «Закари всего лишь ребенок, - предупредил граф. - Но, если Вы желаете, конечно, присоединяйтесь, Брэндон».

Неправильно желать находиться вдали от общества, после того, как пробыл с ними меньше одного дня, думал виконт. И все же он наслаждался. Герцог и герцогиня приняли его тепло, как и всех остальных гостей. Леди Ева встретила его с улыбкой на лице и во взгляде, это наводило на мысль, что она одобрит его предложение. И остальные одиннадцать гостей были очень любезны, они приехали с целью в полной мере насладиться неделей. С большинством виконт Брэндон был знаком. Было ясно, что он поступил правильно, приехав, что он не обманется в своих ожиданиях на эту неделю. Виконт с нетерпением ждал, чем будет заниматься на домашнем приеме эти семь дней. И еще он ждал своей помолвки, которая казалась почти определенной вещью, если он захочет. Было бы хорошо иметь рядом другую женщину, на которой можно сосредоточить свое внимание. Было бы хорошо отпустить, наконец, Анну-Марию, чтобы отдохнуть от дорогих, лелеемых воспоминаний, но больше всего от существующей до сих пор боли.

Но ему требовалось некоторое время побыть вдали от общества. Он хотел побыть на свежем воздухе больше, чем те полчаса, что он провел в компании. «Я люблю детей», - сказал он, вскакивая на свою лошадь и усмехнувшись мисс Стернс, которая произнесла, что должно быть он любитель наказаний. Он решил, что она говорила о погоде, а не о том, что они едут порадовать ребенка.

- Он живет во вдовьем домике, - объяснил граф Мэчем, когда они сворачивали на дорогу.

- Я обещал принести посмотреть щенков. Один из щенков будет его, но только, когда немного подрастет и окрепнет. Детям нужны питомцы, когда нет братьев и сестер.

- И даже тогда нужны, - ответил виконт.

- Пока я рос, моя мама всегда жаловалась, что если она не спотыкается о детей и не падает, то она спотыкается о собак или сидит на котах.

- Я всегда жалел людей, у которых были маленькие семьи. Мы никогда не скучали, ведь нас было девять. Десять, включаю Анну-Марию.

- Ваша жена, - сказал граф.

Лорд Брэндон кивнул.

- А у вас только одна сестра, с которой можно общаться, спорить, ссориться, мириться - проговорил он. - Досадно.

Граф не ответил.

Стены вдовьего домика были увиты плющом, заметил виконт, рассматривая дом более детально, чем вчера днем из окна экипажа. Сад был полон розовых кустов. Несомненно, чуть позже, здесь будет буйство красок. Он оставил лошадь около калитки, как предложил граф, который уже спешился и ушел по мощеной дорожке, постучал в дверь и исчез внутри.

Он вышел через несколько минут с маленьким мальчиком, мимо которого вчера проехал экипаж виконта.

- Дядя Уилл, - спрашивал мальчик. - Я поеду с тобой кататься? - Когда я снова смогу прокатиться на своем пони?

- Скоро, - ответил граф. - Как только потеплеет, Зак.

- Но как только станет теплее, ты уедешь, - возразил мальчик.

- Мама сказала, что ты уедешь в Лондон на Сезон.

- Поклонись виконту Брэндону, - сказал граф Мэчем.

- Это Зак, Брэндон.

- Рад снова тебя встретить,- с улыбкой промолвил виконт.

- Ты мальчик, который едва не задавил вчера моих лошадей.

Мальчик захихикал – дядя поднял и посадил его на спину своей лошади.

- Но они больше меня, сэр, - ответил мальчик. - Так что я уступил им дорогу.

Леди, которая вчера гуляла с мальчиком, появилась в дверном проеме. Его мать? Лорд Брэндон коснулся своей шляпы и наклонил голову, хотя Мэчем не представил ее. Она смотрела на виконта уверенно и без улыбки, немного наклоня свою голову.

«Щенки уже проснулись, дядя Уилл?», - спросил мальчик. «Щенки спят большую часть времени, - сказал граф. - Нам остается только ждать и смотреть».

Она была стройной и изящной, не очень высокой. На ней было симпатичное зеленое шерстяное платье. Ее волосы цвета меда были гладко зачесаны назад. Первое впечатление его не обмануло, она красива. И ребенок совсем не похож на нее.

«Пока-пока, мама», - крикнул мальчик, когда лошади свернули на дорогу. Она махнула рукой и улыбнулась. И стала в десять раз привлекательнее, если это возможно. Значит, она и есть мама мальчика. Его отец должен быть очень смуглым.

Она беспокойно бродила по дому и, наконец, села к вышивке. Но ее окружала гнетущая тишина. Барбара отложила работу и взяла книгу, но не могла сосредоточиться на приключениях Джозефа Эндрюса. Со вздохом, отложив книгу, она пошла за плащом. Барбара хотела посмотреть, показались ли уже из земли нарциссы, чтобы бросить вызов холодной погоде и объявить о приходе весны.

Мысль, что Закари уже семь лет немного пугала. Через несколько лет Уильям отошлет его в школу, и она будет с ним видеться только на каникулах. Она уже знала, что когда он вырастет, Уильям будет где-нибудь искать ему работу. Там, где они смогут жить вместе. В конечном счете, Закари женится, а она не хотела бы жить с ним и его женой. Это были глупые мысли. Леди Барбара нагнулась и увидела что, да, глаза ее не обманывали. По-весеннему зеленый росток пробился сквозь землю. Глупо, ведь Закари только семь лет, он еще совсем маленький. Смешно в панике задаваться вопросом, что она будет делать, когда останется совсем одна. Многие люди одиноки. И они выжили. Они, так или иначе, нашли цель своей жизни.

На дороге послышался топот копыт. Только одной лошади. Уилл привез Закари назад. В этот раз виконт Брэндон не приехал с ним. Барбара была рада. Он был красивым мужчиной. Первое впечатление от улыбающихся голубых глаз ее не обмануло. Этот красавец-мужчина, в некотором отношении каким-то образом усилил ее одиночество. Он был красив не эталонной красотой, которой подражали все мужчины, и которая раздражала некоторых женщин. И не заносчиво красив. Просто хорошо выглядящий, доброжелательный и… привлекательный мужчина. Барбара тряхнула головой, выпрямилась и, прикрывая глаза от солнца, посмотрела на лошадь брата. Но это была не его лошадь. И это был не Уильям. Это был виконт и Закари, сидящий перед ним. Она слышала лепет сына.

- Мама, - закричал он, когда они были еще слишком далеко, чтобы говорить обычным голосом. - Я знаю, какого я хочу. Он не спал и пищал из-за того, что не мог идти по соломе, не спотыкаясь и не падая. У него круглый маленький носик. Дядя Уилл сказал, что я смогу его взять.

Барбара медленно подошла к калитке. Виконт коснулся шляпы и улыбнулся ей.

- Граф Мэчем разволновался за хромого гунтера,- произнес он.

- Очевидно это один из его любимцев.

- Я предложил привести вашего сына к Вам, мэм.

- Очень любезно с вашей стороны, милорд, - ответила она.

- Я надеюсь, это не сильно вас затруднило.

- У нас была очень оживленная беседа, не так ли, Зак? - спросил виконт.

- Или, точнее, - усмехнулся он так, что у Барбары перехватило дыхание, - Зак оживленно высказался о том, что лошади его отца превосходят всех остальных.

Барбара чувствовала, что краснеет.

- Я рассказываю ему о его отце, - пояснила она.

- Я хочу, чтобы он знал своего отца и гордился им, хотя он его даже никогда не видел.

Улыбка исчезла с лица виконта.

- Извините, - проговорил он.

- Я не знал...

- Он погиб в битве при Талавере, - сказала она.

- За четыре месяца до рождения Закари.

- Он был великим героем, я права, дорогой?

- Извините, - повторил виконт.

- Это было давно.

Она жалела, что не осталась в доме, может тогда Закари вернулся бы домой без этой встречи и беседы.

- Вы зайдете, милорд?

- Я прикажу сделать чай.

- Спасибо,- проговорил он, снова улыбнувшись ей.

- Мне бы очень хотелось.

- Калеб Уайт, виконт Брэндон, к вашим услугам, мэм.

Он спешился и опустил Закари на землю.

- Замечательно! - воскликнул Закари.

- Я покажу Вам мою лодку, сэр.

- Она действительно плавает, мама сказала, что я смогу взять ее с собой на озеро, когда мы пойдем туда в следующий раз.

«Знает ли он?» - задалась вопросом Барбара. Она обратила внимание, что он был не очень высоким, выше ее всего на полголовы. И его глаза на самом деле были голубые, а не такого мутного цвета, который люди привыкли называть голубым. Светлые и особенные голубые глаза. И каштановые волосы, которые заметно выглядывали из-под его шляпы, она могла бы сказать, что они длиннее, чем модно. Знает ли он?

- Барбара Ганновер, милорд, - представилась она.

Он привязал лошадь у забора и вошел в калитку после Закари.

- Миссис Ганновер, - спросил он. - Ваш муж был родственником герцога?

- Я не была замужем за отцом Закари, - тихо ответила она, сворачивая к дорожке.

- Герцог - мой отец.

- Я старшая сестра Уильяма и Евы.

Она не повернулась к нему, посмотреть на выражение его лица.

- Я сделал ее сам, - произнес Закари.

- Лодку? - спросил виконт.

Барбара хотела бы знать, не было ли ему жаль, что он не может уйти так, чтобы не показаться невежливым.

- Ты способный мальчик, как ты ее сделал?

- На самом деле, - признался Закари, - Бен помог мне обстрогать дерево.

- И мама помогла мне с парусами.

- Но большую часть работы сделал я.

- Вот, что значит быть мальчиком, - сказал виконт.

- Наблюдать и учиться, и делать так, как можешь и тогда, повзрослев, ты сумеешь все сделать сам."

- Я пойду, принесу ее, - предложил Закари, подходя к лестнице, как только они вошли в дом.

- Помой руки и причешись, раз уж ты идешь наверх, - посоветовала Барбара, жалея, что сама не поступила так же. Она не хотела оставаться одна с виконтом Брэндоном. Она первой вошла в гостиную.

- Это было очень любезно с вашей стороны, привезти его домой.

- Не стоит благодарностей, мэм, - ответил он, отодвигая стул, на который она указала, после того, как села сама.

- Я никогда не присоединялся к теории, что быть с детьми – это утомительно.

- И, возможно, я знаю, что говорю.

- У меня уже четырнадцать племянников и племянниц, и не факт, что их не станет еще больше.

- О! - воскликнула она.

- Вы родились в большой семье?

- Когда я только что упоминал число четырнадцать, - произнес он, его глаза смеялись над ней, - Можно было бы надеяться, я не скажу, что у меня только одна бедная сестра.

- У меня их пять, мэм, две старше и три младше меня – все уже замужем и стали матерями.

- И один из братьев тоже женился.

- Я не знал, что у Мэчема и леди Евы есть сестра.

- Я скелет в семейном шкафу,- ответила она.

Он не отрываясь смотрел на нее.

- Вы? - спросил он.

- Но у вас замечательный сын.

- Да, - промолвила она, приподняв подбородок в неосознанном вызове.

- Он – все, что у меня осталось от Зака, и я не жалею.

- Я могу вас понять,- проговорил он.

- У меня не осталось такой памяти о моей жене, я вам завидую.

Ее брови приподнялись от удивления, вызванного последним предложением.

- Вы были женаты?

- Два года назад, - ответил он.

- Очень недолго. Мы еще до свадьбы знали, что она умрет. Но мы все же поженились. И я удостоился чести стать ее вдовцом.

- О! - воскликнула Барбара, - Как я вам завидую.

- Зак был кавалерийским офицером. Он отправился на Пиренеи почти без предупреждения. Не было времени..."

- Я понимаю, - сказала она, так как Закари гордо вернулся в комнату с грубо вырезанной лодкой в руках.

Барбара разливала чай, который только что принесли, и смотрела как лорд Брэндон, положив одну руку на плечо ее сына, все внимание уделяет его игрушке.

Он выслушал очень длинный и неразборчивый отчет Закари о том, как он построил лодку, задавая вопросы об этом.

- Я хотел бы ее увидеть в первом плаванье, - в конце, сказал он.

- Когда оно состоится?

- Ее? - захихикал Закари.

- Конечно, - ответил виконт.

- Лодки всегда женского пола.

- А ты не знал об этом? Ты уже назвал ее?

Закари опять захихикал.

- Возможно, тебе следует назвать ее в честь твоей матери, - посоветовал лорд Брэндон. «Леди Барбара».

Закари засмеялся еще сильнее.

- Тебе нравится, мам? - спросил он.

- Я почту за честь, - ответила она, встретившись взглядом с голубыми глазами виконта, в которых плясали чертик, и ломая голову – как могла Ева считать, что у него нет чувства юмора.

- И когда же будет первое плаванье? - поинтересовался виконт.

- Для нее очень много значит первое плаванье, Зак.

- Завтра, - решительно сказал мальчик.

- На озере. Мы можем завтра, Мама?

- Я полагаю, да, - ответила она.

- Если погода будет хорошей.

- После обеда? - спросил виконт.

- Примерно в это время? Я приду туда.

Но он не сможет, подумала Барбара. Он – гость. Ева запланировала головокружительно много развлечений. К тому же, ему нельзя быть замеченным в общении с ней и ее сыном. Папа будет разъярен, мама будет расстроена, а Ева раздражена. Даже Уильям будет недоволен. Ей придется жить с ощущением неодобрения долгое время после окончания приема. Плюс ко всему, виконт Брэндон не простой гость. Он предназначен Еве. Эта мысль каким-то необъяснимым образом угнетала ее.

-Хорошо, - сказал лорд Брэндон, вставая после чаепития.

- Я не буду вас больше задерживать. Я благодарю за чай и за теплоту огня, мэм.

- И я поражен твоей лодкой, Зак. До завтра?

- Вы не должны чувствовать себя обязанным, - произнесла Барбара, поднимаясь и следуя за ним к входной двери.

- Я знаю, что расписание развлечений в доме очень плотное.

- Вы посетите какое-нибудь? - спросил он.

- Вечером дня Святого Валентина будет бал.

- Нет,- ответила она.

- Это ваше решение? - произнес он. Но он нахмурился, когда она не ответила сразу.

- Я прошу прощения. Это был дерзкий вопрос.

- Доброго дня, леди Барбара.

- Зак?

- Вы придете завтра? - взволнованно спросил Закари.

- Обещаете?

Барбара открыла рот, чтоб объяснить своему сыну, но виконт ее опередил.

- Обещаю, - ответил он.

- Я не позволю «Леди Барбаре» отправиться в первое плаванье без меня.

Он улыбнулся им и пошел к лошади.

Барбара стояла, глядя ему в след, едва слыша взволнованное лепетание сына. Девятое февраля, подумала она. Всего пять дней до дня влюбленных. Она чувствовала свое одиночество как тяжелый груз, физически ощущая его.

«Если бы только, - думала она, когда он, покачиваясь в седле, повернулся и коснулся своей шляпы. Если бы только» ...

Следующее утро началось с поездки к замку Уовил, находившемуся в пяти милях от Дарем Холла, и завтрака в гостинице около замка. Погода благоприятствовала. Небо было чистое и голубое, воздух теплый, какого не было с Рождества, а легкий ветерок освежал. Леди Ева была в веселом приподнятом настроении. Виконт Брэндон слышал, как она говорила, что могла бы с легкостью выйти замуж за любого из подходящих претендентов на ее руку, до того, как закончится ее первый Сезон в Лондоне. И он верил. Одно лишь ее положение единственной – нет, младшей — дочери герцога Дарема будет сопутствовать ее успеху. Но ее красота, ее улыбка, ее непосредственность, завоевали бы поклонников даже без ее приданного и титула. Она держалась великолепно. Это был всецело ее прием, так как ее брат оказался беспечным и переложил все обязанности на нее, и это были ее гости. Она с милым дружелюбием развлекала дам, а джентльменов – с легкой фамильярностью, которая не переходила в вульгарность. Леди Ева называла почти всех по имени, но не виконта, и флиртовала со всеми в раскованной манере, никто не обижался, когда она поворачивалась к другим, чтобы так же пофлиртовать. Только с лордом Брэндоном она не флиртовала. Была неуловимая разница в ее обращении с ним, немного собственническая атмосфера проскальзывала в ее поведении. С ним она ехала большую часть утреней прогулки и сидела напротив него во время завтрака. Ему было ясно, леди Ева твердо решила заполучить его, хотя ни словом, ни жестом не указывала на то, что ждет он него предложения.

Она не похожа на сестру, подумал он, когда Ева смеялась над чем-то сказанным гостем во время поездки домой. Внешне они были немного схожи. Цвет волос, овал лица почти одинаковый. Леди Ева была чуть ниже своей сестры и немного полнее. Но они совершенно разные по характеру. Ева беззаботная, легкомысленная, общительная; Барбара спокойная, благородная, гордая. Ева симпатичная, Барбара красивая. И на несколько лет старше, конечно же. Сражение при Талавере было в 1809 году. Она говорила, что леди Ева и Мэчем младше ее.

Ему казалось, что они не успеют назад ко времени, которое он обещал, чтобы встретиться с матерью и сыном. Все задержались за завтраком, и тогда Хаттон предложил посетить норманнскую церковь, которая находилась всего в трех или четырех милях.

Если он хочет сдержать свое обещание, подумал лорд Брэндон, надо извиниться, покинуть компанию и вернуться в одиночестве. Но, к счастью, хор женских голосов заявил, что для одного дня они достаточно погуляли и узнали, и все повернули домой.

«Я пойду, прогуляюсь к озеру, - сообщил виконт леди Еве, помогая ей спуститься с лошади, когда они остановились. - Я чувствую, что мне просто необходимо размять ноги после такой долгой верховой прогулки». Он сказал это только после того, как она объявила всей группе, что чай будет подан в гостиной. Она показалось немного раздосадованной, но лишь на миг, перед тем как улыбнуться ему. «Я сопроводила бы Вас, милорд, - сказала она. - Но мои гости подумали бы, что у меня ужасные манеры, если бы я покинула их во время чая. «И вам пришлось бы брать служанку, которая сопровождала бы Вас», - ответил он. Ее рука почему-то была в его. Он пожал ее. «До скорого?»

Он чувствовал себя почти виноватым, когда шел к подковообразному озеру на западе от дома. Словно, он делает, что-то тайное. Возможно, ему следовало бы сказать, почему он идет к озеру. У него не было ни причин, ни желания хранить свое рандеву в тайне. Но он предположил - судя по тому, что он уже знал о леди Барбаре - хотя она жила на деньги отца, она не была полноправным членом семьи. Возможно, что ее семья не одобрит общения с одним из гостей. И пока она зависима, семья может сделать жизнь леди Барбары неприятной, если она вызовет их неодобрение.

Он совсем не мог представить одну из своих сестер при подобных обстоятельствах, подвергаемую остракизму другими членами семьи. Скорее, они с нетерпением и радостью ждали бы еще одного ребенка в семье. Но виконт с трудом представлял себе любую из сестер незамужней и с ребенком. Он знал, что был бы зол, если это случилось бы с одной из них – зол на мужчину, который своей небрежностью вызвал их позор.

Они стояли на берегу озера, мать и сын, леди Барбара смотрела на все еще голые деревья на другой стороне озера, мальчик тревожно оглядывался на дом. Он заметно обрадовался и энергично замахал руками, когда виконт подошел.

- Замечательно! - пронзительно закричал он, когда лорд Брэндон был уже достаточно близко чтобы услышать его.

- Вы пришли, сэр. Я знал это.

- Видишь, мама?

- Я же говорил, что он придет!

Она повернулась и улыбнулась ему. Барбара была одета в то же синее пальто и капор, в которых он видел ее прежде.

- Я слышала, вы ездили в замок Уовил,- сказала она.

- Я старалась убедиться, что Закари не очень ждет вашего прихода.

- Я обещал, - проговорил он.

- Ваш сын знает, джентльмен не нарушает обещаний, ведь так, Зак?

- «Леди Барбара» готова к плаванью?

- Там, - сказал мальчик, взволнованно указывая направо.

- Ветер погонит ее в море, если мы попытаемся спустить ее на воду здесь.

- О, да - ответил виконт, окидывая взглядом воду.

- Ты очень сообразительный, раз заметили это. Тогда веди нас.

- Мэм? - он предложил руку леди Барбаре.

Но без проблем не обошлось. Когда Закари первый раз попытался наладить парус, правый борт лодки сильно накренился, да так что лодка рисковала перевернуться. А когда парус был приведен в порядок, ветра не было, он даже не собирался, казалось, что лодка так и простоит, недостойно покачиваясь у берега в безопасности. Сначала лорд Брэндон встал у берега на колени рядом с мальчиком, затем сел по-турецки на землю, не обращая внимания на исходивший от нее холод. Он терпеливо работал над лодкой, внес несколько несущественных поправок. Закари смотрел на виконта озабочено, а его мама тихо стояла рядом.

- Ну, вот,- наконец произнес виконт.

- Попытайся сейчас.

Лодка качалась, крутилась на воде, пару секунд решала: быть или не быть. Решила быть и тогда паруса поймали ветер, лодка смело проплыла несколько ярдов к другому берегу.

- Ура! - Закари прыгал от волнения.

- Она плавает!

- Я знал это!

- Только посмотри на нее, мама, посмотри!

Виконт стоял и чистил от травы плащ и бриджи.

- Закари, мы забыли одну вещь, - сказал он, одной рукой ероша волосы мальчика.

- Мы забыли перед отплытием разбить о борт шампанское. Но это не имеет значения. «Леди Барбара» презирает употребление алкоголя.

Виконт улыбался, ведь мальчик бросился вокруг берега, чтобы встретить лодку на другой стороне и снова отправить в путешествие.

«Будь осторожен, - крикнула его мама. - Не подходи близко к воде, Закари».

Но ребенок был слишком возбужден, чтобы слушать взрослых. Он снова отправил лодку в путь и снова перебежал по берегу, к месту, к которому судно причалило. «Ему повезет, если все не закончится купанием», - подумал виконт, быстро идя к мальчику. Купание в феврале с холодным и пронизывающим ветром не было бы приятным опытом. Он знал это не понаслышке, однажды это случилось с ним. Его столкнул, конечно же, один из младших братьев — хотя до сих пор никто из них, кто мог бы это сделать, так никогда и не признались в этом деянии.

Виконт чуть было не опоздал. Мальчик слишком рано потянулся за лодкой, и одна нога уже соскользнула с берега, когда лорд Брэндон закричал ему и протянул свою крепкую руку. Закари визжал, балансируя.

Виконт открыл рот, чтобы предостеречь о неосторожности и возможном результате, когда он услышал приглушенный крик позади и обернулся. Леди Барбара стояла охваченная ужасом, с прижатыми ко рту руками. Его тело закрывало ей вид на случившееся. Но она слышала два крика. Он подошел к ней, а ее сын вытащил лодку и отошел от берега.

- Все в порядке, - сказал он.

- Я удержал его, мэм. Он не упал. Он в полном порядке.

Но на скунду она потеряла контроль над собой. С ее лица сбежали все краски, и она смотрела на него широко открытыми ошеломленными глазами, а руки подрагивали около рта.

- Все в порядке,- сказал он, подойдя и обнимая ее за плечи.

- Он в полном порядке, Барбара. Я не позволил бы ему утонуть, Вы же знаете.

- Худшее, что могло с ним случиться – он бы промок.

- Мальчики постоянно переживают такие неприятности.

- Он ... Он … Ее зубы выбивали дробь.

- Он все, что у меня есть, - сказала она.

Лорд Брэндон притянул ее к себе и крепко прижал.

- У меня больше нет ничего в мире. Только он.

- Я знаю.

Он шептал ей на ухо и убаюкивал ее в своих объятиях.

- Но Вы должны знать, я не позволил бы Закари навредить себе, Барбара.

- Я прошу прощения, - произнесла она, успокаиваясь в его руках, постепенно напряженность уходила из ее тела.

- Я чувствую себя выжатой, как лимон. Извините.

- Не надо извинений, он – Ваш единственный сын. Я понимаю.

Виконт представил себя с сыном или дочерью, если бы Анна-Мария смогла бы прожить так долго. И он знал, что будь этот ребенок, он был бы дорог и сам по себе, и как напоминание о любви к его матери. И снова почувствовал укол зависти к леди Барбаре Ганновер.

- Мама, - произнес Закари, - Я напугал тебя?

- Но лодка прекрасная, не так ли?

- Подожди, вот я расскажу Бену, и дяде Уиллу.

- Закари.

Она высвободилась из объятий виконта, наклонилась и пылко обняла своего сына.

- Ты глупый мальчик!

- О, я должна тебя сильно отшлепать.

- Что я говорила, когда мы шли сюда? Что я говорила тебе?

- Не подходи слишком близко к краю, - робко ответил он.

- Я не упал бы мама. Я был осторожен.

Он посмотрел на виконта, который подмигивал ему.

- О,- раздраженно воскликнула она, выпрямляясь.

- Вы думаете, убедить меня, ведь так?

- Вы, по крайней мере, спасли мою тезку?

- Она здесь. Закри показывал мокрую лодку, с которой стекала

- Хорошо. Пора идти домой.

- Я уверена, что лорд Брэндон хочет вернуться к чаю в Дарем Холл.

- Поблагодари его за то, что он пришел.

- Я провожу Вас до дома, - сказал виконт.

- Хочешь поехать на моих плечах, Зак?

Его плечи всегда были желанной вершиной для племянников и племянниц. На Рождество юный Роберт даже до крови ударил Эндрю по носу, в битве за эту привилегию и, в результате, ему пришлось идти домой целую милю пешком, когда Эндрю ехал высоко на плечах виконта с победоносным видом и расквашенным носом.

И Закари не был исключением из правила. Через несколько секунд он уже сидел верхом на плечах виконта, с зажатой в руке лодкой.

Лорда Брэндона оставили с подозрением, что он повел леди Барбару на прогулку, которую она не планировала и, может быть, не хотела. Да и себе он предоставил небольшое двухмильное путешествие, о котором и не предполагал.

Почему? Спрашивал он себя, когда чай и веселая компания, и леди Ева ждали его в доме. И ответ найти было несложно. Он нашел родственный дух в этой женщине, которая любила и потеряла, и которая держалась за воспоминания, более существенные, чем его. И он, впервые за два года, обнимал женщину, и она хорошо чувствовала себя в его объятиях. Виконт Брэндон хотел узнать ее лучше, узнать, что она больше, нежели просто мать, которая любит и полностью сосредоточена на своем ребенке.

- Талавера,- произнес он. - Начало войны.

- Он сразу прибыл туда?

- Да,- ответила она.

- Он очень хотел ехать. Зак едва поверил, когда пришло распоряжение. Конечно, он пытался скрыть свой восторг от меня, ведь мы должны были пожениться летом, и он знал, что задержка расстроит меня. Но он был счастлив, а я не показывала ему свое горе и тревогу.

- Теперь я рада, что не стала делать этого.

- Он знал о ребенке? - тихо спросил виконт.

- Я не знаю.

Она улыбнулась с легкой грустью.

- Я получила только одно письмо от него. Но было слишком рано. Я ничего не слышала потом, и моего письма не было среди вещей, возвращенных его отцу.

- Я не знаю. Мне нравится верить, что он знал.

- Один из моих братьев сражался при Ватерлоо, - произнес он.

- Ему повезло, и он вернулся только с легким ранением. Но о том, что он хочет вернуться, мы узнали только через месяц, а до этого у нас были сведения лишь о его ранении.

- Мы понимали, что многие умирают от ран и лихорадки. Прошел целый месяц, прежде чем мы с отцом смогли добраться туда, найти и привезти его домой. Я знаю, что такое тревога. Это должно быть, было ужасное время для вас, особенно в вашем положении.

- Да, - произнесла она.

- Но мне ничего не говорили, до рождения Закари. Она улыбнулась сыну, который следил за ними, но не слушал взрослый разговор.

- Это чудо. У меня отняли одного, но взамен дали другого.

- Да, - подтвердил виконт.

- Вы любили его. Это было утверждение, не вопрос.

- Да, - сказала она.

Барбара посмотрела на него, на секунду притихнув.

- Вы знали, что ваша жена умрет, когда женились на ней? Сколько она прожила?

- Около двух месяцев,- ответил он.

- Все время она лежала в постели, бедная Анна-Мария. К счастью, ей было почти не больно. Только ужасная слабость и истощение. Но она всегда была слабой девочкой, хотя милой, терпеливой и веселой. Она никогда не жаловалась и не злилась на судьбу. В отличие от меня.

- Я почти умер от потери крови, когда в день ее смерти разбил окно, после того, как закрыл ее глаза.

- Мне повезло больше, не так ли? - спросила она.

- Я не знаю, как жила бы без моего ребенка. Но я полагаю, что выжила бы. Вы же выжили.

- Долгое время,- произнес он.

- Люди даже не хотят, чтобы боль ушла. Кажется предательством существовать без боли, позволять себе хоть час прожить без мыслей об умерших.

- И это естественная боязнь забвения, словно это доказывает, что мы не по-настоящему любили их. Но, кажется, жизнь мудрее нас. Боль становится легче. И мы снова улыбаемся. Со временем, готовы жить снова.

- Да, - согласилась она.

Он сверху вниз посмотрел на нее. Но ничего не спросил. Это было бы дерзко. Есть ли у нее что-то или кто-то, чтобы жить не только для сына? Сможет ли она продолжать жить, как и он. Факт, что она была незамужней матерью, обрекал ее на жизнь на задворках общества навсегда. Был ли конец ее позору, как был конец его одиночеству?

- Танцевать, с тоской произнесла она, прежде чем он смог что-либо сказать, смотря в сторону, где показался вдовий домик.

- Как замечательно было бы танцевать.

Кажется, она внезапно поняла, что сказала. Она покраснела и посмотрела на сына.

- Он, должно быть, очень тяжелый.

- Закари, спускайся вниз, дорогой, беги вперед и открой калитку.

- Вы зайдете на чай, сэр?

- Я отсутствовал дольше, чем предполагал, - ответил виконт, спуская ребенка с плеч.

- Думаю, мне лучше вернуться домой. Но благодарю Вас за приглашение.

Он не мог придумать повод увидеть ее снова. И захочет ли он ее видеть? Он приехал поучаствовать в беззаботном и веселом домашнем празднестве, а не потакать горькой сладости воспоминаний с кем-то, у кого похожий жизненный опыт. Он приехал ухаживать за леди Евой Ганновер, а не заводить дружбу с ее старшей сестрой.

Но он хотел видеть леди Барбару снова, признался он себе, когда они остановились, и он посмотрел на ее красивое лицо. И неожиданно лорд Брэндон понял, что дало ей такую красоту. Восемь лет назад, она, наверное, была очень хорошенькой, как ее сестра сейчас. Но за эти восемь лет, страдания и любовь оставили свой отпечаток на ее лице, и спокойствие и знание жизни в ее глазах. В итоге, леди Барбара стала красивой.

- Возможно, я навещу Вас вместо завтрашнего приглашения, или, на худой конец, за день до моего отъезда, - произнес он.

- Можно?

Ее глаза улыбались ему.

- Мы будем вам рады, сэр,- ответила он.

- Но вы не должны чувствовать себя обязанным прийти.

- Я знаю, что в Дарем холле дни расписаны по часам различными.

- Не ругайте его слишком сильно, когда останетесь вдвоем, - попросил виконт, подмигнув ей.

- Мальчики всегда беспечны. Все они такие.

- Я заметила, - сказала она.

Не отдавая себе отчета, он взял ее руку в свою, пожал, помедлил, и поднес ее к губам.

- Я сожалею о Талавере, - произнес он.

- А я сожалею об изнурительной болезни, - промолвила она.

- Но жизнь продолжается.

Лорд Брэндон снова пожал ее руку, отпустил, и помахал Закари, который качался на калитке. Он повернулся и полный сожаления пошел по дороге к главному дому и к веселью приема в честь Святого Валентина.

Конечно же он не пришел на следующий день, но это не имело значения, ведь она, на самом деле, и не ожидала его. Барбара действительно отложила свой еженедельный послеобеденный визит к пожилым папиным арендаторам. Но у нее был предлог. Когда-то она пообещала просмотреть платяные шкафы со своей экономкой, вот этот день настал. К тому же, ее сын обнаружил, что ему нравится арифметика, и Барбара провела время с ним, давая ему столбцы чисел, чтобы решать примеры.

Он не пришел. Она не ждала его.

Виконт Брэндон добрый джентльмен, он симпатизировал Закари и доставил ему радость на озере. Он терпеливо работал над лодкой, пока она не поплыла. Она все еще видела его, сидящего на холодной земле, хмурясь игрушке, пока Закари сидит на коленях напротив него и смотрит, его макушка касается щеки лорда Брэндона.

И он был добр к ней. Восемь лет она ни с кем не поддерживала отношений, кроме как с семьей и с папиными арендаторами и рабочими, и людьми в деревне. Она ожидала от джентльмена, и аристократа, замешательства и отвращения, как только он поймет, кто и что она. Виконт не только продолжил обращаться с ней вежливо, но даже выражал симпатию и понимание.

Это странно, неужели она влюбилась в него? Было бы странно, если нет. Бедная, изголодавшаяся дурочки, думала она, сортируя белье и предаваться мечтам о единственном джентльмене, заметившем ее за восемь лет. О будущем муже Евы.

Внезапно Барбара порадовалась тому, что они с Евой не близки, что та избегает ее, когда это возможно, как будто ее позор заразен. Она не хотела бы быть близка с сестрой, когда та станет виконтессой Брэндон. Ее интересовало – будет ли Ева счастлива с ним. Но гораздо больше ее интересовало, будет ли он счастлив с Евой. И, наконец, она поняла, почему Ева его так описывала. Ева не могла в полной мере оценить его доброту и мягкость.

Барбара обняла стопку простыней, и смотрела в пространство. Она чувствовала прикосновения его рук на себе, неожиданную силу и твердость мускулов груди и бедер. Она слышала его голос, шепчущий успокаивающие слова ей на ушко. Она чувствовала запах его одеколона и его теплый мужской запах.

Бедная изголодавшаяся дурочка, снова подумала она, и вернулась к своей работе с удвоенной энергией. Вероятно, она не увидит его снова. Барбара сомневалась, что ее пригласят на свадьбу. Да она не хотела бы пойти, даже если пригласят.

Он приехал вечером следующего дня. Уже было темно. Закари спал. Леди Барбара сидела в гостиной, работая над шалью для миссис Уильямс, которая была стара и постоянно мерзла, даже в летние месяца. Она вспоминала день Святого Валентина восемь лет назад и посмотрела на шкатулку с красным сердцем, которую она вышила для Зака. И на серебряный медальон в виде сердца, подаренный им с обещанием нарисовать его миниатюру, как только будет возможно, и вставить ее внутрь. Медальон все еще был пуст.

Она услышала стук в дверь, и крючок для вязания замер в ее руках, пока она ждала слугу, чтобы ответить. Множество людей может прийти, твердила она себе, даже в столь поздний час. И нет разумной причины, чтобы сердце билось так сильно. И нет причины верить, что это виконт Брэндон.

Но это так. Она встала, поскольку ее слуга объявил о приходе виконта, и то быстро вошел в комнату, улыбаясь ей. Лорд Брэндон был одет по-вечернему – в облегающее пальто и шелковую рубашку, и элегантно повязанный шейный платок. Он выглядит потрясающе красиво, подумала она, в душе высмеивая свою реакцию. Она вела себя как школьница.

- Неподходящее время для визита,- сказал он.

- Я пришел принести извинения за то, что не смог прийти вчера или сегодня днем. Я боюсь, что вы были правы. Едва ли не каждая минута прошедших дней была распланирована. Определенно, скука в Дарем Холле никого не беспокоила.

- Ну вот, я извинился и немедленно уйду, если вы хотите.

Она должна отослать его. Его присутствие в ее доме неприлично. Но что значила пристойность с ее репутацией? К тому же, она не хотела прогонять его.

- Не присядете ли, милорд? - официально спросила она, указывая на стул у огня.

- Я прикажу подать чай.

- Пожалуйста, не рассчитывайте на меня, - усмехнулся он.

- Я слишком много ел и пил в предыдущие несколько дней.

Но все же он подошел к стулу и ждал, пока она сядет, чтобы поступить так же.

- Как Закари? Упал ли он в какое-нибудь озеро за эти два дня?

- Нет, - улыбнувшись, сказала она.

- Но он долго и утомительно рассказывал Бену, нашему слуге, и Уильяму, сегодня ранним утром, как Вы превратили его лодку в мореходную.

- Знаете, Вы стали великим героем.

Он усмехнулся.

- Вот, что случается, когда у тебя есть целая армия племянников и племянниц, - произнес он.

- Кажется, я спотыкаюсь о них, куда бы я ни повернулся на наших семейных сборах. Полагаю, потому что я не женат и у меня нет собственной семьи, я кажусь прекрасной игрушкой тем, кто не может привлечь внимание матери или отца.

Барбара подумала, что вероятнее всего это происходить из-за того, что в виконте чувствуется определенная доброта и готовность развлекать детей, как людей, имеющих значение, но она не высказала свою мысль в слух.

- Позже в большом доме должны были быть шарады,- объяснял он.

- Но у дам после обеда возникли важные дела. Что-то делать с валентинками, предполагаю что-то связанное с чем-то таинственным и веселым. Поэтому джентльменов выслали в бильярдную.

- Я сбежал.

Она улыбнулась.

- Вы не любите череду одинаковых развлечений, милорд? - спросила она.

- Я думала, именно из-за них люди проводят сезоны в Лондоне и посещают такие места, как Бат и Брайтон, и ездят на домашние приемы.

- Но все так неистово развлекаются, промолвил он, - Что одному не хватает времени просто наслаждаться.

Он улыбнулся.

- И если Вы находите в этих словах смысл, Вы должно быть, в самом деле, очень умны.

Она тоже улыбнулась.

- Значит я очень умная,- сказала она.

- Разве это не прекрасно, сэр, иметь возможность кататься с другими людьми, разговаривать с ними, играть с ними и танцевать с ними, когда угодно?

- Да, это так. Его улыбка была мягкой.

- И главные слова «когда угодно».

- Я полагаю, не намного приятнее чувствовать себя вынужденным развлекаться, чем вынуждать себя избегать этого.

- Это то, что случилось с вами?

Она притянула шаль к себе и продолжила вязание.

- Я довольна своей жизнью, - произнесла она.

- У меня есть дом и все, что может понадобиться. И у меня есть Закари. Я не могу посвятить себя удовольствиям, ведь у меня есть сын, которого надо растить.

- И это все? – спросил он.

- Ваш дом и ваш сын?

Она даже не подумала сказать ему, что вопрос дерзок. Барбара и сама размышляла об этом. И это все? Нет, гораздо больше! Она могла бы потерять рассудок, если бы больше ничего не было.

- Мой отец разрешает навещать его арендаторов и рабочих, - ответила она.

- Мне нравится приходить к больным и старым. Некоторые из них любят, когда им читают. Другие просто хотят поговорить, вспомнить былые времена, свою молодость. Их родственники постоянно заняты работой, чтобы слушать.

- Пожилые часто одиноки, даже когда окружены семьей.

Он улыбнулся, когда она посмотрела на него.

- И еще Вы хотите танцевать, - произнес он.

Вздрогнув, она посмотрела на него снова.

- Я сглупила, сказав это, - ответила она.

- Я полагаю, что все мы иногда хотим звезду с неба. Но это не означает, что реальность несносна и даже противна.

- Когда вы в последний раз танцевали? - спросил он.

Она улыбнулась.

- Почти точно восемь лет назад, на бал в Валентинов день, в доме.

- Мир принадлежал мне, исключая лишь то, что Зак уезжал на следующий день, и я боялась никогда его больше не увидеть.

И она вышла в ночь с ним и пошла в павильон, в его дальний конец, дабы избежать холода ночного воздуха. И их поцелуи стали более отчаянными, пока они не опустились на пол павильона, она лежала на его пальто и он отчаянно, и неопытно путался руками в ее юбках, а она искала его с тем же отчаяньем и неопытностью.

- Он, должно быть, был смугл и красив. Виконт улыбнулся ей.

- А также, высок? Его сын вырастет высоким.

- Да, высок, - подтвердила она.

- Он был всем тем, что легкомысленные восемнадцатилетние девушки находят модным и неотразимым. И в придачу, кавалерийский офицер.

- Он любил Вас? - спросил виконт.

- Он вернулся бы домой к Вам?

- О, да, - ответила она.

- Он вернулся бы. Он был бы рад Закари, хотя боялся бы за меня.

- Тогда, для вас день Святого Валентина тоже болезнен, - сказал он.

- Я женился в январе. Анна-Мария умерла, когда март близился к концу.

- О,- воскликнула она.

Леди Барбара никогда не была замужем за своим возлюбленным, подумал он, но она зачала его ребенка. Он женился на Анне-Марии, но их брак так никогда и не осуществился. Она была слишком больна. Он решил не беспокоить ее, пробуя исполнить супружеский долг. Отказом он показал свою любовь.

Виконт встал на ноги и протянул Барбаре руку.

- Потанцуйте со мной сейчас,- попросил он.

Барбара смотрела на него с удивлением и улыбкой. Удивление

- Танцевать? – изумилась она.

- Здесь? Сейчас?

Она растерянно огляделась.

- Но здесь нет музыки.

- Вы поете? - спросил он.

- Я могу более-менее сносно.

Она снова улыбнулась. Но, так или иначе, она была на ногах, и ее рука тянулась к нему.

- Вы никогда не вальсировали? Вдели, как это делается? Слышали об этом?"

- Жена викария говорит, что это очень неприличный танец, - произнесла она.

Он усмехнулся. "В скором времени вы сможете судить сами, - пообещал он

- Положите руку на мое плечо, так. Он поднял ее руку и положил на свое плечо.

- А моя рука лежит на вашей талии, вот так.

- Я держу вашу другую руку, вот так.

- Это нелепо, - произнесла она, внезапно смутившись, осознавая пустоту комнаты и близость гостя.

- Очень, согласился он.

- Все танцы таковы, если вы по-настоящему подумаете об этом. Но вы хотите снова танцевать. Вы проговорились.

- А так же я хотела бы звезду в кармане, сказала она.

- Но я никогда не ожидала найти ее там.

- И это хорошо, - ответил он.

- Она, несомненно, была бы немного тяжеловата.

Это более чем глупо, решила она через несколько минут, после того, как он научил ее движениям и танцевал с ней, в тоже время, мурлыча мелодию. Это было нелепо. Это было совершенно неприлично. Это было замечательно, кружило голову.

Она наступила ему на ногу и услышала свое хихиканье.

- Ой! - воскликнул он, и его голубые глаза смотрели в ее, когда он прекратил напевать и потерял ритм.

- Если бы это было сказкой, я смог бы щелкнуть пальцами и появился бы целый оркестр. Увы, это не сказка.

- О да, это так, - вымолвила она, не до конца понимая, что же она сказала, пока не услышала свои слова. Они перестали танцевать.

- Да, - согласился он, «это так»"

И он наклонился и поцеловал ее в губы.

Он подразумевал только легкий жест привязанности. Она поняла это потом. Конечно, это все, что он имел в виду. Он навестил ее, общался с ней, танцевал с ней. Он отдыхал с ней. Он поцеловал ее, как брат может поцеловать свою сестру или один дорогой друг другого.

Но она потеряла голову и сильнее прижала свои губы к его. И тогда ее тело прильнуло к нему и ее руки обвили его шею, пальцы перебирали его волосы. И его руки обнимали ее, как два дня назад на озере. Его губы раскрылись и языком он проводил по ее губам.

Барбара услышала свой стон, когда ее рот открылся и его язык скользнул внутрь.

И затем его губы стали спускаться вниз по подбородку, дальше по шее. А руки прикасались к ее груди.

Бедная изголодавшаяся дурочка. Ее разум возвращался к ней, она с трудом отодвинулась от его плеч и отвернулась.

- Барбара, - позвал он после секунды тишины.

- Я очень сожалею. Я не собирался позволить этому случиться.

- Пожалуйста, поверьте мне. Это не то, зачем я пришел сюда. Простите меня.

Ей было так стыдно. Она спрятала лицо в ладони и крепко зажмурилась. Она не знала мужчину восемь лет, не имела никаких связей все это время. И сейчас она встретила молодого и симпатичного мужчину – мужчину, который станет женихом Евы, до конца недели – она завладеет им. Как будто не было ничего более важного в жизни, чем касаться этого мужчины, быть рядом с ним. Несколько мгновений она вела себя точно так же, как восемь лет назад в павильоне. Не считая того, что ей тогда было восемнадцать лет, и она была с тем, кого знала всю жизнь и любила два года. Она решила, что непременно умрет от стыда.

- Пожалуйста, уходите, - попросила она.

- Барбара...

- Пожалуйста, уходите.

Она по-прежнему не открывала глаз и прикрывала лицо руками, пока не услышала, как тихо отворилась дверь и снова захлопнулась. Даже тогда она не шевельнулась.

Он пытался понять, в какой момент влюбился в нее. Когда впервые увидел ее, гуляющую с сыном по дороге? Когда обнимал ее и утешал на озере? Когда танцевал с ней, и она наступила ему на ногу, хихикая, как девчонка? Когда поцеловал ее?

Или, возможно, не было определенного момента. Возможно, все его столкновения с ней, которые были, помогли ему осознать, на следующее утро после поцелуя, что он ее любит.

Или возможно, он совсем не любит ее, подумал Брэндон. Возможно, это всего лишь его одиночество и осознание ее одиночества, и реакция на это. Возможно, не более того.

Но леди Ева тоже могла рассеять его одиночество. Да и все женщины, которые слишком жаждали заполучить богатого виконта и наследника маркиза могли рассеять его одиночество. И все же с леди Евой и другими гостями Дарем Холла, он чувствовал себя еще более одиноким, чем все эти два года.

Нет, не только эта потребность привлекала его в леди Барбаре Ганновер. Сама леди Барбара. Ее тихая зрелость, принятие жизни, отсутствие горечи, несмотря на жестокий урок, полученный из рук судьбы, внутренняя сила. Эти качества притягивали его как магнит. И ее красота. И стройное, изящное тело.

Она отличалась он Анны-Марии, насколько это возможно. Анна-Мария была тонкой и хрупкой, и робкой, и любящей. Брэндон понял, что его чувства были скорее отческие, нежели любовные. Он хотел защитить ее от неизбежных когтей смерти. Он с радостью умер бы вместо нее, если бы мог. Но он любил ее, и всегда будет.

А сейчас он полюбил леди Барбару Ганновер. Кроме того, любя ее он не заключал сделку. Он гость в доме герцога Дарема, а герцог даже не признавал ее. И считал, что он поклонник леди Евы, и, похоже, она собиралась завладеть им. Необходимо что-то предпринять, для выяснения их отношений, в конце концов. Без этого невозможно выбрать старшую сестру.

И он ужасно обидел леди Барбару прошлым вечером. Целуя ее, словно неуклюжий мальчишка и потеряв голову, как только он коснулся ее губ. Позволил поцелую стать интимным и возбуждающим. Касаясь ее, лаская ее, через тонкую ткань платья. Желая ее.

Боже! Сколько еще оскорблений он мог нанести? Все, что он делал, словно говорило, что он считает ее женщиной легкого поведения, только потому, что она однажды любила слишком сильно и слишком неосторожно. Он даже не должен был заходить к ней в столь поздний час.

Что же она должна думать о нем? Виконт чувствовал, что она нуждалась в нем. Это почти ошеломило ее – и его – на несколько мгновений. Но теперь это уже прошло. Это он начал все – придя туда, танцуя с ней, целуя ее. Она достойная женщина. Ему повезет, если она просто позволит ему извиниться.

Эти мысли и чувства не давали ему покоя все утро, до того, как леди Ева и другие дамы не провели джентльменов в нижний салон и предъявили их заинтересованным взглядам столы, стоящие в разных концах комнаты с большими, богато украшенными сердцами, по семь на каждом. Сегодняшним вечером перед ужином, каждый джентльмен возьмет одно сердце с правого стола. Леди, чье имя будет написано на обратной стороне сердца, станет его Валентиной на следующий день. Каждая леди возьмет сердце с левого стола. Джентльмен, чье имя написано на обратной стороне, станет ее Валентином на следующий день.

- Мы на секунду покинем вас, - объявила леди Ева.

- Каждый из вас должен написать свое имя на обратной стороне сердца, джентльмены. Но помните, что вы джентльмены и не должны подсматривать сердца на другом столе.

- Но если моя Валентина не выберет мое сердце? - спросил мистер Стиллс.

- Не будет ли путаницы?

Дамы весело рассмеялись.

- Будет забавно, - сказала леди Ева, хлопая в ладоши.

- Завтра, может быть, будет самый интересный день.

Все сердца сильно отличались друг от друга, заметил виконт. И, безусловно, перед ужином, когда должен был состояться выбор, все шептались и делали намеки. Выбор Валентина мог быть и не таким случайным, каким казался. Но идея была забавной. С этим он соглашался. Брэндон усмехнулся леди Еве, когда она ослепительно улыбнулась ему, и подмигнул леди Каролине Уивер, когда она проскользнула между другими леди. Виконт выбрал весьма кособокое сердце, которое было вырезано небрежно, и крупно написал свое имя на нем.

Он незаметно ускользнет из дома, решил виконт, покинув комнату. До ленча еще более часа. Если он поторопится, то успеет съездить во вдовий домик за это время и принести извинения. Это то немногое, что он мог сделать. Он не может зайти к ней на чай, будто между ними ничего не было прошлой ночью. Лорд Брэндон решил выйти через заднюю дверь, возможно, так он сможет избежать компании.

Он был почти у черного входа, когда буквально столкнулся со служанкой, спускающейся по лестнице. Он поймал ее в свои объятия, чтобы та не упала.

- Я прошу прощения, - произнес он.

Но это была не служанка. Трудно представить, что леди Барбара спускалась по лестнице для слуг – нет, возможно, не так трудно – но там больше никого не было – но так или иначе, она была здесь. Она сосредоточила свой взгляд на его подбородке.

- Я не смотрела, куда иду, - выговорила она.

- Я навещала мою мать.

- Я шел ко вдовьему домику, - сказал он.

- В этом нет нужды.

Она ни разу не посмотрела ему в лицо.

- Это все моя вина. Я предпочла бы забыть об этом.

- Нет, - сказал он, так или иначе завладев ее руками.

-Нет, Барбара, я не должен был ставить вас в такое компрометирующее положение. Нижайше прошу прощения.

Тогда она взглянула в его глаза и увидела в них такую же муку, какую до этого заметила в своих, он неосознанно сжал ее руку еще сильнее. Но не было возможности, сказать что-либо еще. Кто-то спускался по лестнице, виконт увлек ее к двери на улицу.

- Закари в конюшне со щенками, - произнесла она.

- Он будет волноваться, почему меня так долго нет.

Что еще глупого она скажет, подумал он. Какой мальчик, оставшись в конюшне с лошадьми и собаками, и щенками, будет думать, почему его мама проводит так много времени с его бабушкой?

Он предложил ей руку.

- Нет.

Она отдернула руку.

- Вас не должны видеть со мной, милорд. Моему отцу это не понравится.

- Джентльмен, вежливый с его дочерью? - удивился он, шагая рядом с ней и скрестив руки за спиной.

- Вы собираетесь жениться на Еве, - произнесла она.

- Ведь так?

- Я не делал официального предложения, - ответил он.

- Но сделаете.

Она пошла быстрее.

- Вы достаточно скоро узнаете, что я признана, только как нахлебница. Уильям добр к Закари, и моя мама все еще принимает меня, но для моего отца я больше не дочь. Держитесь подальше от меня, милорд. Если вы думаете быть другом Закари и добрым ко мне, после женитьбы вы окажетесь в меньшинстве.

- Прошлым вечером я не был добрым, - сказал он.

- Я извиняюсь, Барбара. Я не хотел оскорбить вас. Я играл с огнем, придя так поздно и танцуя с вами.

Она неожиданно улыбнулась.

- В конце концов, я снова танцевала, - промолвила она, быстро посмотрев на него.

- Это было прекрасно.

- Завтра в доме будет оркестр,- сообщил он, и сразу же пожалел, что не промолчал.

- Да, - подтвердила она.

Закари сидел по-турецки на соломе, выбранный им щенок спал на его коленях и он гладил его пальцем по переносице. Мать щенка казалась тихой и беспечной, возможно, потеря одного щенка ее не волновала.

- Мама, - возбужденно прошептал мальчик, когда они с виконтом показались в дверном проеме конюшни. Он встал на ноги, держа щенка на ладони.

- Дядя Уилл сказала, что завтра я могу забрать его домой. Потому что это день Валентина. Что такое Валентинов день?

- Это день, когда показывают любовь, - ответила она.

- Я буду заботиться о нем, чтобы он везде за мной ходил. Я буду дрессировать его, учить командам: сидеть, приносить, лаять.

- Дядя Уилл сказал, что первая вещь, которой надо его научить – не делать лужи на полу.

Да, - вздохнула Барбара, в то время как виконт засмеялся.

- Здравствуйте, сэр. Вы придете завтра посмотреть на щенка? Я хочу показать Вам мои рисунки лошадей. Мама сказала, что одна очень похожа на лошадь моего отца, на которой он уезжал на войну. Мама говорит, что я хороший художник.

Лорд Брэндон потер нос мальчика двумя пальцами.

- Я заскочу на несколько минут, если твоя мама позволит.

- О, мама позволит, - уверенно констатировал Закари.

- Ведь так, мама?

Она снова посмотрела на подбородок виконта.

- Вы будете заняты. Но Закари будет рад, если вы сможете найти минутку, чтобы прийти.

А вы? Хотелось ему спросить. Но это был бы бессмысленный вопрос. Он получит просто вежливый ответ. Для мальчика хорошо быть здесь, подумал он. Закари пришлось осторожно положить своего щенка около его мамы, так как он проснулся и пищал. Смотря на него, он смеялся. Хорошо, что лорд Брэндон услышал голоса слуг и понял, что они рядом. Иначе он обнял бы ее. Леди Барбара выглядела такой напряженной, несчастной. Она была теплой и легкой, и покладистой, и пылкой, прошлой ночью. Она будет спокойной и доброй, и хорошим другом. Прошло столько времени с тех пор, когда он вступал в отношения с женщинами. Столько времени с тех пор, когда у него была женщина. Даже женитьба не принесла ему чувственного удовлетворения, которого он жаждал.

Но ее сын был здесь. И слуги были здесь. И все было правильно.

- Я найду время, - пообещал он. Виконт пожелал ей и ее сыну доброго утра и направился к дому. Он чувствовал, что ей не хотелось, чтобы он пошел с ними домой.

Внезапно, он захотел быть приглашенным в Дарем Холл, как обычный гость. Если бы это было так, он зал бы, как себя вести и делал бы это без колебаний. Но это было не так. И хотя формально предложение сделано не было, он приглашен сюда, как возможный муж леди Евы Ганновер. Конечно, будет устроено, что на следующий день она станет его Валентиной, а он ее. Ожидается, что он будет ухаживать за ней весь день и сделает предложение либо вечером, либо на следующий день.

А этого он, конечно, не сделает. Ничто не помешает ему покинуть Дарем Холл свободным мужчиной. Все мешало ему переключить свое внимание на старшую сестру.

Это же останавливало его действовать согласно инстинкту несколько минут назад в конюшне. Для него было бы хорошо, если бы завтра он нашел невозможным зайти во вдовий домик. Но он пообещал мальчику.

И, кроме того, он знал, что пойдет и в рай и в ад, чтобы нанести этот краткий визит.

* * *

- Вы одобряете нашу небольшую игру, милорд? - леди Ева посмотрела на лорда Брэндона. Они спокойно прогуливались с ее гостями между деревьями к одним из искусственных руин тем же днем позже. Ее глаза искрились весельем и радостью. - Теперь я знаю, почему вы и другие леди так долго отсутствовали прошлым вечером, - сказал он.

- Каждая из вас, должно быть, сделала по два сердца.

- Правильно,- согласилась она.

- Все думают, что сердце это просто сердце, не так ли? Мы удивились, окончив и сравнив результаты, поняли, что все они разные.

Виконт улыбнулся. Именно это он и хотел услышать.

- Мое - маленькое и пухлое, - улыбнувшись, сказала она.

- И экстравагантное. Я использовала в два раза больше кружев, чем все. Но я не должна была говорить это, ведь так?

- Полагаю, это зависит, - галантно ответил лорд, - Кому Вы это сказали.

- Но все это зависит от случая, - предупредила она.

- Или от судьбы, или от купидона.

- Что вы думаете о сердцах на столе джентльменов?

Очень заманчиво было бы направить ее по ложному пути. Но все же она была милой и хорошенькой, и он нравился ей. Виконт приехал с твердым намерением ухаживать за ней. Если бы он не встретил ее сестру, не было бы и шанса, что он вступит в столь рискованную игру – в леди Еве Ганновер он точно был не настолько заинтересован.

- Одно из них было кривобокое,- сказал он, - Но все же – прекрасное.

Не совсем правда, но очень близко к ней. Есть некий шанс покинуть игру. Несколько сердец были не симметричные. Он заметил еще одно неловко вырезанное.

- Первыми будем выбирать мы с Вами, - предупредила она.

- Вы, как джентльмен с высшим титулом, а я, как хозяйка.

- А Ваш брат? - спросил он.

- Уильям считает, что как хозяин будет последним, - ответила она.

- В конце концов, - произнес он, – его не будет мучить выбор.

Она засмеялась. И позже вечером, до обеда, когда игра началась, с герцогом и герцогиней, в роли зрителей, виконт Брэндон выбирал из семи сердец, пока все наблюдали, джентльмены шутили, а леди хихикали и стреляли глазками.

Возможно, он бы поддался искушению, если бы смог. Но невозможно было перепутать маленькое и пухлое сердце с двумя рядами волнистых кружев. Он сделала вид, что выбирает перед тем, как взял его, перевернул, улыбнулся и поклонился леди Еве. Она покраснела, поскольку все остальные восклицали и аплодировали.

Но ей не так повезло. На другом столе было три кривых сердца, одно со срезанной нижней частью, другое с кривой тесемкой в центре и третье прекрасное, но несимметричное. Леди Ева улыбнулась, взяла последнее и перевернула его.

«Сэр Реджинальд Брок», - прочитала она, ослепительно улыбаясь тому джентльмену, которой поклонился и был абсолютно доволен.

Она прекрасно воспитана, подумал виконт. Даже глазами Ева не выказала своего разочарования, если она чувствовала себя разочарованной. Она дотронулась до его рукава, в то время как мисс Вудфол делала свой выбор.

- Поверите, было три кривых сердца? - вымолвила Ева.

Виконт нахмурился и разочарованно тряхнул головой.

- Но, в конце концов, мне повезло выбрать Ваше имя.

Она снова улыбнулась.

Валентинов день, как и обещала леди Ева, стал прекрасным развлечением. Благодаря ее интересной задумке гарантированно не было ни одной воссоединившейся пары. Ни один джентльмен не был таким везучим – или невезучим — чтобы выбрать ту Валентину, которая выбрала его.

И виконт нашел, что эта ситуация ему по душе. Поскольку он весь день уделял леди Еве внимание, сидя напротив нее за ленчем, но понял, что благородная мисс Моубери полна решимости завлечь его в свою компанию, и что леди Ева весьма решительно флиртует с сэром Реджинальдом Броком.

И весь день ему очень нравился. Виконт был веселым, занятным и оживленным. Все ожидали бала, на который в Дарем Холл съедутся другие соседи и гости. Он мог наслаждаться, не чувствуя себя пойманным.

Пойманным? Он печально улыбнулся, идя в свою комнату после ленча, чтобы принести пальто. Он точно решил не делать предложения леди Еве Ганновер? Она была такая же очаровательная, прекрасная и подходящая, как и неделю назад, когда он рассматривал и это время загородом и возможные последствия с удовольствием.

Да, решил он. Конечно же. Обстоятельства сложились так, что ему почти невозможно ухаживать за Барбарой. Но он не может жениться на Еве, ведь он любит ее старшую сестру. Возможно, в будущем, подумал он. Возможно через год или около того, когда забудется его предполагаемое ухаживание за леди Евой, когда, возможно, она выйдет замуж за кого-то еще. Возможно, он сумеет вернуться.

По пути в гардеробную он зашел в спальню и открыл прикроватную тумбочку, в которой ничего не было, кроме большего красного бархатного сердца с пожелтевшими от времени кружевами. Он улыбнулся и ждал приступа боли. Но его не было. Только сладкая ностальгия, слабая тоска по тому, что могло бы быть. Она мертва без малого два года. Дорогая Анна-Мария. Могло ли сердце и дальше продолжать страдать?

Виконт осторожно положил валентинку обратно в прикроватную тумбочку, в которой она лежала с его приезда в Дарем Холл. Он думал кое оком, кто не танцевал восемь лет, исключая неуклюжий вальс в маленькой комнате, под его напев в качестве аккомпанемента. О ком-то, кто хотел танцевать снова, жить снова. О ком-то, кто был живым и отзывчивым.

Лорд Брэндон потряс головой и вернулся в гардеробную за своим пальто. Ему пора было идти в деревню. Большинство гостей, включая его, желали изучить ограниченный ассортимент магазинов в поисках небольших подарков Валентинам. Только для леди Евы. Ничего для Барбары. Это было бы не правильно. Она не пожелала бы принять подарок. Но возможно, что-нибудь для ее сына.

Он вышел из комнаты и быстро спустился в прихожую, в которой стоял гул от болтовни и смеха.

Барбара действительно собиралась навестить миссис Уильямс после обеда в день Святого Валентина, чтобы отдать шаль, которую она закончила прошлым вечером. Но она была у нее вчера, принесла ей корзину с пирожными и книгу, чтобы почитать ей. Было бы странно приходить к ней два дня подряд.

Может пройтись в деревню, чтобы купить немного шелка для вышивки? Но она купила шелк только на прошлой неделе и сказала мисс Портер, что теперь у нее есть все цвета, которые ей нужны еще на некоторое время вперед. Будет странно, если она придет так скоро.

Кроме того, Уильям принес щенка сразу после ленча и сказал, что Ева и большинство гостей собираются пройтись по деревенским магазинам. И конечно, она в любом случае не могла оставить Закари. Из-за нового питомца он был очень возбужден, и ему надо было разделить с кем-то свою радость, с кем-то более важным, чем няня.

И по правде, она не хотела уходить и пропустить визит виконта. Шансы, что он придет, были очень малы. Вероятнее, что он не придет, но она все же надеялась, что он придет. И он выглядел человеком, который считал важным, сдержать обещание, данное ребенку.

Она останется, решила Барбара. В конце концов, несколько минут визита – все, что будет у нее в день Святого Валентина. Безрассудная и волнующая мысль.

Так что она была дома, когда Брэндон пришел, в детской со своим сыном и щенком, который пытался быстро скрыться под мебелью от рук его нового хозяина. Виконт улыбался, был радостным и очень красивым, и ее сердце екнуло.

- Хорошо, - сказал он Закари, когда ее сын помчался через комнату поприветствовать его. Он взъерошил волосы мальчика.

- Сколько уже луж, Зак?

- Только две, - ответил мальчик.

- Он пьет молоко из блюдца. Вы можете увидеть его язык, сэр. Он весь розовый.

- Могу я подержать его рот открытым, чтобы показать Вам?

- Хм, - задумался виконт.

- Понравилось бы тебе держать рот открытым, чтобы каждый мог увидеть твой язык или зубы?

Ребенок улыбнулся.

- Я собираюсь дрессировать его, - сказал он.

Виконт посмотрел на Барбару и усмехнулся.

- Мне кажется, это словно получить еще одного ребенка в детскую.

- Может позвонить, чтоб принесли чай, - спросила она.

- Я не могу остаться, - ответил он.

- Я решил прогуляться из деревни к дому, вместо того, чтобы со всеми ехать в каретах. Но я должен вернуться к чаю. Кажется, это обязательно в такой особенный день. И еще бал, к которому надо подготовиться.

Она улыбнулась, одновременно разочарованная и довольная, что эта встреча не будет долгой.

- Зак, - позвал виконт.

- Где тот рисунок с лошадью твоего отца?

Мальчик помчался через всю комнату, чтобы принести рисунок приземистой черной лошади, чьи копыта твердо стояли на краю бумаги.

- О, да, - подтвердил лорд Брэндон, - Настоящая кавалерийская лошадь, я такую видел однажды. Как его зовут?

- Джет, - не сомневаясь, ответил Закари.

- Он был любимчиком отца, ведь так, мама?

Она кивнула. И затем, прежде чем она выровняла дыхание, сбитое из-за его приезда, он ушел, вручив пакет со сладостями, принесенный для Закари, и улыбнулся, когда мальчик открыл его.

- Я уверен, что это запрещено, - сказал он. Но напомни своей маме, что сегодня день Валентина.

- Вам не нужно было приносить подарок, - произнесла она, провожая его к лестнице.

- Но все равно спасибо.

Перед тем как уйти, он остановился и посмотрел на нее. «Почти конец,- тихо произнес он. - Всего несколько часов, и наступит 15 февраля. Просто обычный день, не грозящий ничем».

Но сегодня 14, сказала она ему, одними глазами. Валентинов день и Вы будете танцевать с Евой этим вечером под звуки целого оркестра, когда у меня будут только бесцветные воспоминания о Заке и причиняющие боль мечты о Вас.

Но вслух она ничего не сказала. Она подумала, что возможно улыбнулась.

Он погладил ее щеку пальцами.

- С днем Валентина, Барбара.

Она видела, он колебался, перед тем, как наклонить голову и поцеловать ее в другую щеку.

Она снова улыбнулась, когда он покинул дом. Она ничего не ответила. Она не могла. Она сражалась со слезами. Ей не верилось, что можно чувствовать себя более одинокой.

- Мама. Раздался голос Закари сверху.

- Щенок снова сделала лужу.

Он, подумала Барбара, возвращаясь на лестницу, отказываясь называть его по имени так скоро. Без упоминания титулов и званий.

Бальный зал Дарем Холла был украшен цветами из оранжереи. И ярким шелком и атласом дамских платьев и вечерними сюртуками и жилетами джентльменов. Бальный зал был небольшим, поэтому, выглядел переполненным, как любое лондонское светское мероприятие.

Виконт Брэндон не знал точно, насколько герцог и герцогиня ждут его предложения младшей дочери. Они были любезны с ним, как и с другими гостям, и безупречно вежливы. И все же за обедом, как он заметил, по установленной светской традиции, отмеченной частью соседского дворянства, как и многими гостями, на ужине соседей не выбирали, а назначали, и он сидел напротив леди Евы и поэтому должен был вести ее в туре, открывающем бал.

Она светилась и выглядела, словно ангел, подумал он, вся одетая в белый атлас и кружево, а ее светлые волосы были уложены в бесчисленные гладкие и блестящие локоны. Он чувствовал, что сейчас каждый джентльмен завидует ему и ожидает, что воспользуется своим преимуществом фаворита-поклонника.

- Я думаю, день Валентина самый замечательный день в году, милорд,- шепнула она ему, когда он повел на паркет, и они ждали, когда оркестр заиграет.

- Вы не согласны?

Виконт улыбнулся ей и согласился. Ее слова вызваны блаженным незнанием жизни, подумал он. И он желал ей, чтобы она всегда думала так же об этом дне.

И все же он не мог вынудить себя наслаждаться балом. Он танцевал каждый тур, улыбаясь и разговаривая, выказывая все признаки наслаждения. И думал о той, которая тихо сидела дома, которая должна быть здесь, как старшая дочь графа. И которая, вероятно, хотела быть здесь. К которой он хотел прийти.

Миссис Эверли извинилась перед концом третьего тура, часть каймы ее платья, оторвалась из-за столкновения в энергичном контрдансе в предыдущем туре и причиняла неудобства. Ее следовало пришить. Виконт улыбнулся и позволил ей уйти, он принялся блуждать по комнатам и радовался несколькими минутами наедине с собой. Ноги привели его в зимний сад с другой стороны от бальной залы. И он был удивлен и смущен, увидев пару, слившуюся в близком и немного некорректном объятии. Брок и леди Ева.

- Я прошу прощения, - извинился он, наклонив голову и почти повернувшись. Они отпрыгнули друг от друга, она поправляла лиф платья.

Она улыбнулась и пожала плечами.

- Это день Валентина, милорд, - произнесла она.

- И мне повезло, быть выбранным Валентином Евы, - прибавил Сэр Реджинальд, блеснув белыми зубами. Он был высоким блондином и любимчиком дам всю неделю.

Выражение лица леди Евы было немного взволнованным, лорд Брэндон подумал, что он неотрывно смотрит на нее. И еще немного вызывающе. Он ухмыльнулся.

- Продолжайте, на чем вы остановились, - разрешил он.

- Я удостоверюсь, что дверь плотно закроется за мной.

- Спасибо, - бросила леди Ева, и вызов в ее голосе теперь был достаточно безошибочен. Это была почти злость.

- Это очень мило с вашей стороны, милорд.

- Ева, дорогая... – произнес сэр Реджинальд.

Дверь тихо закрылась за виконтом.

Он, конечно же, всего лишь баронет среднего достатка. Не богатый виконт с перспективами стать чрезвычайно богатым маркизом. Но он был красивым и обаятельным. Возможно, она останется с ним, подумал лорд Брэндон. Или возможно, вечерний tete-a-tete был просто флиртом, в духе дня.

Но его это не волновало. Все, что он знал – она только что оказала ему огромную услугу. Все, что он знал – он хотел кричать и долго и радостно смеяться.

Герцог Дарем разговаривал с двумя своими соседями. Герцогиня была рядом с ним. Виконт Брэндон прежде, чем пересечь комнату подождал ухода соседей. Он поклонился и улыбнулся герцогине, и повернулся к ее мужу.

- Сэр,- произнес он.

- Могу я попросить вас о приватном разговоре, если удобно?

Герцогиня изящно прижала руки к груди. Он увидел широкую улыбку на лице герцога, когда тот положил руку на плечо виконта.

- Не откладывай на завтра, мой мальчик,- сказал он.

- Не откладывай на завтра. Пойдем в мой кабинет.

- Я знал твоего отца много лет продолжал его светлость, веселым голосом, когда они покинули бальный зал и пробирались к кабинету.

- Мы вместе учились в школе и в университете. Приятель-сорванец. С ним никогда не скучно.

- Он последний от кого я мог бы ожидать, что он успокоится и заведет большую семью. Но он только один раз посмотрел на твою маму, и так случилось...

Герцог щелкнул пальцами и сердечно рассмеялся.

- И кто его осудит? Очаровательная леди, Брэндон. Очаровательная. Любимица высшего света.

Виконт с трудом представлял себе пухленькую, спокойную мать любимицей на лондонском Сезоне, хотя он должен признать, что даже после более тридцати лет брака и одиннадцати детей, включая двух, умерших в младенчестве, у нее все еще привлекательное лицо.

- Теперь. Его светлость потер руками и повернул улыбающееся лицо к гостю.

- Что я могу сделать для тебя, мой мальчик?

- Я полагаю, Ваше благословение не необходимо, - сказал лорд Брэндон.

- Но я прошу его, сэр. Я хочу, чтобы все было сделано правильно.

- Я прошу Вашего благословения, я собираюсь сделать предложение Вашей дочери.

Брови герцога поднялись.

- Но ей всего девятнадцать, Брэндон, - сказал он.

- Вы подумали о ее возрасте? Но, конечно же, мой мальчик, Я счастлив больше, чем мог…

Виконт перебил его.

- Я надеюсь, Ваша старшая дочь сделает мне честь, став моей женой, сэр.

Герцог остановился на середине фразы, и его челюсть на мгновение неизящно замерла. - Барбара? - воскликнул он.

Виконт наклонил голову.

- Я ее люблю, - сказал он.

- И надеюсь убедить ее принять предложение.

- Вы знакомы с ней?

Брови герцога сошлись на переносице.

- Почему, девчонка. Я же велел ей…

- Ее поведение образцово, - заверил лорд Брэндон.

- Это я нашел способ встречаться с ней и ее сыном.

- А сказала ли она, - спросил герцог, - что ее ребенок бастард?

- Что его отец умер, сражаясь за страну, прежде чем женился на ней? Да, - ответил виконт.

Герцог почесал голову.

- Вы хотите жениться на Барбаре, повторил он.

Смысл услышанного, только сейчас дошел до его сознания.

- Вашему отцу это не понравится, мой мальчик.

Виконт неожиданно усмехнулся.

- Но и он, и мама — особенно мама, несомненно, будут рады получить еще одного готового внука, без девяти месяцев ожидания или больше, после свадьбы.

- Господь Всемогущий, произнес герцог.

- Теперь сядь, мой мальчик. Нам надо обсудить кое-что. Приданое, свадьбу и прочее.

- Барбара! Когда ее светлость, и я ожидали, что...

- Господь Всемогущий!

Закари лег спать, когда его убедили, что вернут ему щенка утром. Барбара настояла, отдать щенка на ночь Бену, так как он, вероятно, первое время будет плакать по маме, из-за незнания окрестностей. И, несомненно, Закари взял бы его в постель, если бы он остался на ночь, и на утро его простыни и одеяла были бы мокрыми.

Барбара попыталась читать книгу, но приключения Джозефа Эндрюса не могли удержать ее внимание, как и всю неделю. Она пошла наверх, достала серебряный медальон и льняной платок, лежащие в сундуке у ее кровати. Медальон сразу открылся от ее прикосновения. Он был пуст, как и всегда. Она желала, как и тысячу раз до этого, иметь портрет Зака. Хотя, конечно, портрет никогда полностью не сможет передать многого от оригинала. Никогда. Никакая картина не смогла бы ухватить юношескую энергию и рвение Зака, его мальчишескую привлекательность, которая со временем, бесспорно, развилась в несомненную красоту. Но времени не было. Он умер за месяц до двадцатилетия.

Бедный Зак. Такая жажда жизни. Столько планов и мечтаний. Все разбито на осколки французской пулей. Но боль в мыслях, першение в горле, горькое чувство потери, больше не пришли. Не приходили долгое время. Только беспокойство и неудовлетворенность, что она привязана на всю жизнь к этой девичьей пылкой любви. Она не называла это ошибкой, Закари никогда не был ошибкой. Барбара никогда не сожалела, он был всегда желанным ребенком, с момента зачатия. Даже когда узнала о смерти Зака. Не ошибка. Только вечная связь с давно умершей любовью.

Она закрыла медальон и долго держала его в руках, перед тем, как положить рядом с платком. Платок взяла в руки, осторожно открыла его по складкам и посмотрела на засахаренную конфету, лежавшую там.

Она заплакала, и слезы капали на уголок платка.

Сейчас он танцует. С Евой. Улыбается ей добрыми голубыми глазами. Возможно, он уже задает ей вопрос. Возможно, уже сделано объявление. Возможно у него новый памятный день Валентина, избавивший его от памяти о другом дне Валентина, проведенным с женой. Возможно, все в доме уже празднуют.

Она желает ему счастья. Она сжала рукой платок с конфетой, и закрыла глаза. Она желает ему счастья. И он должен быть. Ева хорошая девочка. Беспечная и кокетливая, это правда. Но ошибки – участь молодых и богатых. Под влиянием мужа она превратится в хорошую жену. Ее муж. Виконт Брэндон. Барбара снова почувствовала прикосновение его пальцев и теплоту его губ на своих щеках. Он желала ей счастливого дня Валентина.

О, Боже! Она откинула голову назад, глаза все еще были закрыты, она чувствовала, как горячие слезы стекают по щекам и падают на платье. Была ли боль столь острой, когда она потеряла Зака? Столь невыносимой? Должна была быть. Конечно, должна. Зак был ее миром и у нее должен был родиться его ребенок, подумала она. Возможно, боль, и горе постепенно теряют свою силу и остается только воспоминания о них, какими бы страшными они не были? И они забываются? Конечно. Но она не была терпеливой. Но что у нее было? Ничего, кроме пустоты и еще большей пустоты. Она отложила платок, и погрузилась в отчаяние и жалость к себе. Она закрыло лицо рукам, и плакала, и плакала.

Барбара спустилась в гостиную через полчаса, умылась в холодной воде, причесала волосы и взяла свое вышивание, когда раздался стук в дверь. Она тихо встала, подождала ответа слуги. Не может быть. В доме бал в самом разгаре. Он с Евой. Возможно, он уже обручен с ней. Не может быть. Но кто это еще?

На виконте был черный вечерний плащ и фетровая шляпа, которую он снял и отдал Бену, пожелав ему доброго вечера и спросив, дома ли леди Барбара. Под плащом его одежда была еще более великолепной, чем два вечера назад. Бордовый парчовый сюртук, жилетка и бриджи – из серебряного шелка, ослепительно белые сорочка и чулки. И очень много кружев на шее и на запястьях. В складках шейного платка искрились бриллианты.

- Я здесь, Бен, - ответила она, - спасибо.

И он посмотрел на нее и улыбнулся, и она не замечала ничего, слуга ушел в дальний конец дома. Она не знала, вернула ли она улыбку или нет.

- Добрый вечер, милорд, - произнесла она.

Она была одета совершенно иначе, если сравнивать с дамами, которых он только что оставил в бальном зале в Дарем Холле. На ней было обычное платье из темно-синего шелка с длинными рукавами, без выреза, с высоким воротником. Ее волосы уложены просто и аккуратно. Она плакала. На ее бледных щеках и вокруг глаз не было выдающих красных пятен, но он знал, что она плакала.

Она выглядела красивой.

- Добрый вечер, леди Барбара, - произнес он. И почувствовал неожиданное беспокойство, неуверенность. Если его предположение верно, для нее это болезненная дата. Ее сын зачат в этот день восемь лет назад. Плакала ли она по умершему возлюбленному?

- Кажется, у меня входит в привычку, заходить в неподходящее время.

Знает ли он, что она плакала? Что она плакала из-за него? Она была подавлена. Она не хотела, чтобы он приходил. Он пришел сказать ей о своей помолвке? Но зачем?

- Вы пройдете в гостиную, милорд? - спросила она.

- Мне позвонить, чтобы принесли чай?

- Не для меня, - ответил он, следуя за ней в гостиную.

Она жалела, что он не отказался от обоих предложений. Она хотела, чтобы он рассказал о своем деле и снова ушел. И она отчаянно задавалась вопросом – будет ли этот визит таким же коротким, как днем, когда он ушел раньше, чем она успела запечатлеть в памяти еще один его образ, чтобы нести его в пустоту.

Возможно сегодня его визит – вторжение в прошлые дни, подумал он. Возможно, она хотела остаться наедине с воспоминаниями. Возможно, его несвоевременное внимание оскорбит ее.

- Я побеспокоил вас? - поинтересовался виконт.

Она покачала головой и указала на стул, на котором он сидел два дня назад.

- Вы плакали,- констатировал он, и она бросила на него взгляд вдвойне подавленный.

- Мое присутствие беспокоит Вас, Барбара?

- Вы предпочтете остаться одной? Или я могу предложить вам плечо, на котором можно выплакаться?

- Не стоит, - ответила она.

- Все прошло.

- Вы не танцуете?

- Позже, - улыбнулся он.

У меня полно свободного времени.

Хотя знал, он не будет танцевать этой ночью, если она не будет. Он навязывался?

- Вы очень сильно любили его?

- Зака?

Она посмотрела на него ясными глазами.

- Да. Я думала, не смогу жить, когда он уехал. И я думала, непременно умру, когда я узнала о его смерти. Казалось, этот мир не может существовать без Зака. Он был полон жизни и смеха. Но, конечно, мир существует, и я живу в нем. У меня не было выбора. У меня был Закари.

- Я сожалею, - сказал виконт. Если бы мы жили в других временах, возможно, там не было войн, уносящих так много молодых мужчин и оставляющих вдовами молодых женщин.

- Я не была замужем за ним, - утвердила она, рассматривая свои руки, лежащие на коленях.

- О, нет, Вы были! В вашем сердце. К несчастью, Вас не одобрила семья, в которой Вы жили. Они, кажется, не видели этого. Но это правда, Барбара. Вы скорбели по нему этой ночью?

Так вот почему он пришел. Из доброты. Она могла догадаться. Он подумал, что она оплакивает Зака, и пришел предложить свое общество и, возможно, успокоение. Она любила его за его доброту. И если бы больше ничего не было, она любила бы только его за это.

- Я решила, что могу помучиться, - сказала она.

- Медальон. Пустой медальон, у него никогда не было возможности, сделать миниатюру и вставить туда. И эта пустота всегда навлекала боль. Но боль больше не появляется. Прошло слишком много времени.

Тон, с которым она произнесла, эти слова был печален. И Брэндон точно знал, что это значит.

- И вы плакали из-за того, что больше не можете плакать? - спросил он, улыбаясь.

Она вернула улыбку.

- Я любила бы его всю нашу жизнь, - произнесла она.

- Да, - согласился он, - Как и я любил бы Анну-Марию.

О, да, другая причина его прихода. Его жена, ушедшая гораздо позже Зака. Ему нужно провести хотя бы несколько минут праздничного вечера с кем-то, кто поймет, потому что она пострадала от похожей потери.

- Да,- повторила она.

- Но мы любили их, когда они жили, вот, что действительно имеет значение. Было бы гораздо страшнее потерять любовь и жить с чувством вины за то, что мы не любили их, когда они были живы.

- Вы готовы любить снова, Барбара? - тихо спросил он. И неосознанно задержал дыхание.

Она легко рассмеялась, разглаживая шелк платья на коленях.

- Я лишилась этого права, когда легла с Заком и зачала его ребенка, - ответила она.

- Разве способность любить – право, которого можно лишиться или от него можно отказаться?

Она улыбнулась, смотря на свои руки. Нет, это не могло быть причиной его визита. Она даже не должна начинать думать о таких вещах. Она падшая женщина, он – наследник маркиза. Она не должна вызывать ненужную боль. Барбара подняла глаза на него.

Такое страдание и такую боль он увидел в них, что его улыбка исчезла. Боже, что это? Он пересек комнату, подошел к ней и встал на колени перед ее стулом, взял ее холодные руки в свои, прежде чем осознал, что делает.

- Барбара, - произнес он.

- Я готов. Я не думал, что это возможно или, по крайней мере, так скоро. Я подготовился вступить в удобный брак. Или возможно не совсем – брак из привязанности, скажем так. Я не знал, что готов снова любить. Пока не встретил Вас.

Слезы потекли из ее глаз, она смахнула их, закусив нижнюю губу.

- Не надо, - попросила она.

- Пожалуйста, не надо. Вы должны знать, как я уязвима, как одинока. Вы должны знать, как сильно искушаете меня. Но у меня не будет другого любовника. Даже если я буду в десять раз более одинока.

Если бы он не был перед ней, закрывая путь к двери, и если бы он не держал ее руки, она бы убежала из комнаты, оставив его самого искать выход из дома и возвращаться в ждущие объятия Евы. В эту секунду она ненавидела его. Она ненавидела его, потому что хотела его так сильно, и знала, что это может сбыться, только если он будет для нее одни словом.

- Любовник, - произнес он.

- Да, я хочу быть им для тебя, Барбара. И другом. И отцом Зака. И твоим мужем.

Ее лицо было так близко, но он не мог догадаться о ее мыслях. Виконт видел две слезы, бегущие по щекам, и сопротивлялся желанию, заключить ее в свои объятия.

- Я пришел сюда, просить тебя оказать мне честь, стать моей женой.

Она вскочила на ноги и отодвинулась от него. Она встала в центре комнаты, спиной к нему. Она смеялась, хотя в смехе не было веселья.

- Вы не понимаете, кто я?- спросила она.

- Шлюха! Слово, которое произносили при мне не один раз.

- Вы не понимаете, кто Закари? Убл…

Он поймал ее за плечи и повернул к себе лицом.

- Вы женщина, которая безоговорочно любила, а Зак – плод этой любви. Вы никогда не позволяли этим ярлыкам разрушить вашу гордость, Барбара. Почему вспомнили их сейчас?

- Почему? спросила она.

- Потому что Вы только что предложили мне стать Вашей виконтессой, невесткой Вашего отца, маркиза Хеймура. Потому что Вы предложили мне занять место в приличном обществе и допускаете, чтобы мой сын стал Вашим пасынком. Вы не понимаете крайнюю невозможность, того что Вы просите?

- Может быть только одна причина, по которой это невозможно, - вымолвил он. - Только одна, Барбара. Если Вы не любите меня. Иногда в последние несколько дней, я думал, что, возможно, Вы любите или, возможно, сможете полюбить, через некоторое время. Но, возможно, это было только Ваше одиночество или сострадание моему прошлому, которое похоже на Ваше. Или, возможно, просто дружба и большего не может быть.

Внезапно ее рука оказалась у его щеки, хотя она не могла вспомнить, как подняла ее.

- Наверху у меня есть конфета из коробки Закари, обернутая в платок, - сказала она, прямо глядя в его голубые глаза.

- Я знаю, что буду хранить ее всю свою жизнь, вместе с серебряным медальоном, который мне дал Зак в тот день, восемь лет назад.

Он накрыл ее руку своей, держа их у своей щеки.

- Тогда скажи это, - произнес он.

- Скажи, Барбара.

- А для чего? - спросила она.

- Я не могу выйти за тебя. Мы оба знаем это. И я не буду лгать тебе. Не буду. О, пожалуйста, не проси меня об этом, я могу сказать да, ты знаешь.

- Скажи это, - взмолился он. И его глаза прожигали ее, и ликование росло в нем.

- Тогда… Я тебя люблю, - произнесла она.

- Ну вот. Ты доволен? Я люблю Вас, милорд.

- Калеб, - сказал он.

- Кэл.

- Я люблю тебя, Кэл, - произнесла она.

- А сейчас, ты вернешься на бал? Мне пора ложиться спать.

Она выглядела страдающей. Одинокой.

- Ты уйдешь?

- Да, - сказал он.

Ее сердце ушло в пятки, и она поняла, сколько вреда уже нанес его визит и сколько бессонных ночей ее ожидало.

- Чуть позже. Есть несколько важных вещей, которые надо сделать в первую очередь. Он был готов кричать от радости, но еще слишком рано. Страдание вернулось в ее глаза.

- Что? - полюбопытствовала она.

- Для начала, это, - сказал он, наклонился и поцеловал ее.

Да, это правда. Даже если бы она не сказала это словами, он почувствовал бы это в ее теле, на губах и во рту. Она – его. Горячая и страстная из-за физиологической потребности, но теплая и нежная благодаря любви. Ее пальцы мягко играли с его волосами, когда ее тело прижималось к нему от плеч до коленок, а затем отодвигалось от талии, чтобы позволить его рукам коснуться груди.

Это правда. Он целовал ее, держал ее, ласкал ее, и пытался сохранить контроль, не позволяя, чтобы этот вечер стал для нее повторением событий восьмилетней давности. Брэндон хотел ее в брачной постели. Его кольцо на ее пальце, его подпись рядом с ее в церковной регистрационной книге, перед тем, как он будет полностью обладать ее телом. Прежде чем он одарит ее первым из их детей.

Барбара больше не волновалась. Она была в его руках, теплых и сильных, и его рот был горяч и требователен, его язык – твердый и ищущий. И она чувствовала его жажду, такую же сильную, как и ее собственная. Она не волновалась. Про себя она сказала чистую правду. Если он спросит, она скажет да. И он спросил. Спрашивал. Скоро, через секунду, он поднимет голову и положит ее на ковер, или для большего удобства, возьмет на руки и принесет наверх на ее кровать. И, в любом случае, она ляжет с ним.

Возможно, после всего она заслужит тот ярлык, ее это не волновало. Больше, нет. Он сказал, что любит ее. Она любит его. Вот и все, что имеет значение.

Он поднял голову, и она медленно открыла глаза. В этот миг она задавалась вопросом, желает ли она отослать его прочь.

- А во-вторых, - сказал он.

- Ты выйдешь за меня, Барбара? Твое одинокое положение и существование Зака – в сторону, и твое мысленное представление моего отца, бьющего нас по головам большой дубиной, и общество, задыхающееся от ужаса. Все это отброшено, моя любовь, потому что на самом деле, они ничего не значат. Ни йоты, ни одной. Ты выйдешь за меня?

- Кэл, - произнесла она.

- Кэл, это сказка. А сказки нереальны.

- А эта может быть,- ответил он.

- Всего одно маленькое слово, Барбара.

- Да. Скажи его. Если нет, знай, я построю хижину из дерева у твоей калитки. Ты читала Шекспира?

- Разобьешь лагерь, пока я не скажу да? - спросила она.

- Да. Я знаю пьесу.

- Ты сказала да, - воскликнул он, усмехаясь и сжимая ее руки.

- Нет! - воскликнула она.

- Ты сказала - да. Я знаю пьесу.

- Кэл.

Он потерся о ее нос своим.

- Счастье вернулось в мою жизнь, - произнес он.

- Не прогоняй его, моя любовь. Пока я не смогу вернуть его в твою жизнь.

- О,- воскликнула она, и она спрятала свое лицо у него на груди.

- А что еще имеет значение? - спросил он.

- Только счастье, Барбара. Все, что имеет значение.

- И однажды ты не пожалеешь, что женился на падшей женщине? - поинтересовалась она. Ее голос был приглушен из-за его пальто.

- Как я могу жалеть, поворачивая лицо к солнечному свету? - спросил он.

- И ты не пожалеешь, что взял Закари?

- Щенок, несомненно, перестанет делать лужи, ко времени нашей свадьбы и Зак может отпускать его на мои ковры, - ответил он.

- Только эта деталь могла меня немного побеспокоить.

Она смеялась ему в грудь.

- Это уже лучше, - произнес он.

Она подняла взгляд на него. Внезапно он был ослеплен счастьем, лившимся из ее глаз.

- Хорошо?- поинтересовался он.

- Да, - согласилась она.

- Да?

- Да.

Они улыбались, смотря друг другу в глаза несколько секунд, прежде чем он сжал ее в объятиях, поднял и несколько раз покружил.

- Тогда решено, - объявил он, опуская ее обратно на пол.

- Сразу же, как только будут оглашены наши имена. Я хочу, чтобы это было как можно скорее. И третье...

Она с надеждой смотрела на него, и он вытащил из своего жилета алмазную булавку, головка которой была усеяна множеством крошечных бриллиантов в форме сердца. Он приобрел ее в Лондоне, собираясь подарить ее леди Еве, если его план ухаживать за ней привел бы его к помолвке. Виконт взял руку Барбары и вложил в нее булавку.

- Сохранится лучше, чем конфета, - сказал он.

- С Днем Валентина, моя любовь.

Она повернула лицо к нему, светясь любовью и счастьем, и поцеловала его.

- А теперь я могу вернуться на бал.

- Да. Ее улыбка потускнела.

- Да, ты должен. А то пропустишь.

- С тобой, - добавил он.

Она непонимающе смотрела на него.

- Ты не хочешь переодеться? - спросил он.

- Для меня ты выглядишь так, что хочется съесть, но я знаю, что леди очень принципиальны в таких вещах. Я даю тебе полчаса, чтобы подготовится, как тебе подобает.

- Идти на бал? - воскликнула она.

- Я не могу. Ты знаешь, я не могу. Но… не имеет значения.

Она очень решительно посмотрела на него.

- Я лягу спать и буду мечтать о тебе и буду надеяться, что все, что произошло тоже не мечта.

- Двадцать девять минут,- бросил он.

- Кэл...

- Твой отец ждет тебя, - заметил он.

- И вероятно, твоя мама тоже.

Ее улыбка сразу погасла.

- Я спросил у твоего отца про тебя, прежде чем прийти, - доложил он.

- Все было улажено. Все, что оставалось – Ваше согласие. Ваш отец сделает объявление в конце бала – если мы будем вовремя. У Вас двадцать восемь минут.

- Он не мог, - сказала она.

-Папа ненавидит меня. Он не имел со мной почти ничего общего, кроме того, что оплачивал счета.

- Приданное, которое он предложил за Вас, было во много раз больше, чем я ожидал, - сказал он.

- Мне не нужно приданное. Мне повезло с собственным состоянием, чтобы заботиться о Вас. Но он настаивал. Его дочь не выйдет замуж без приличного приданного, сказал он мне. И оно было не больше, чем завещанное после его смерти.

Ее глаза расширились.

- И мне недвусмысленно сказали, единственное, что я могу дать Закари – это отцовская любовь, - произнес он.

- Сумма, столь большая, как и ваше приданное, выделена ему на обучение и жизнь. Сумма, которая положена ему после смерти Вашего отца, даже если бы я никогда не показал носа в этом графстве.

- Уильям? - шепнула она.

- Я верю, отцы доставляют своим дочерям больше проблем, чем кто-либо еще, - изрек он.

- Ваш брат, я полагаю, был глазами и руками вашего отца последние восемь лет. Хотя, я уверен, что он любит вас и мальчика и сам по себе.

- О, - выдохнула она.

Он наклонил голову на бок и пристально смотрел на нее.

- Ты ведь не собираешься снова плакать? - спросил он.

- Да, я так думаю, - сказала она, проведя рукой по щеке.

- Я обычно не такая лейка, я уверяю вас, милорд.

- Кэл.

- Кэл.

- Я думаю, Вам надо спуститься уже через двадцать четыре минуты, - сказал он.

- Идите.

Он наклонил голову и поцеловал ее в губы быстро и твердо. Она ушла.

Барбара чувствовала, что она абсолютно неподходяще одета – в бледно-розовый шелк. Лучшее, что у нее было. Ей не требовался более модный вечерний наряд уже много лет. Она прикрепила булавку Кэла к груди и вдела в уши маленькие бриллиантовые серьги, подаренные ей на восемнадцатилетние. Уложила волосы так, чтобы они вились у висков и ушей.

Она была в ужасе. Ее почти трясло от испуга. Восемь лет. И лицом к лицу с отцом, матерью, Уильямом, Евой, другими гостями, с соседским дворянством, кто годами не делал ничего больше, чем поклон после службы в церкви. Ее помолвка будет объявлена. Она будет танцевать с Кэлом. Он так сказал.

Барбара схватила его за руку, после того как в парадном холле лакей взял плащи, ее успокаивала теплота и твердость его руки. Калеб быстро поцеловал ее, не думая о присутствии слуг ее отца.

- Я в ужасе, - объявила она.

- Я знаю, - сказал он.

- Вы выглядите прекрасно, Барбара. Я люблю Вас.

Его голубые глаза улыбались, его рука сжимала ее, успокаивая. Она подняла подбородок.

- Вот моя девочка, - сказал он, и ввел ее в центр зала.

Позже она не могла ясно вспомнить следующие полчаса. Она знала, что ее отец открыл ей свои объятия, и она шагнула в них, забыв о горечи, неодобрении, гордости и о длительном отчуждении. И она знала, что мать обнимала ее, словно намереваясь сломать кости. И Уильям подмигнул ей, и Ева казалась потрясенной. И соседи тоже, и люди, которых она никогда не видела. Отец представлял ее одним, а Кэл – другим.

И объявление о помолвке. И всеобщие восклицания. И еще больше объятий и поцелуев. Даже от Евы. И возрастающее убеждение, что это все-таки сон, ведь это слишком великолепно и невероятно, чтобы быть правдой.

Но всегда, среди шума, смятения, смеха, объятий и восклицаний, был Кэл. Кэл верный, улыбающийся и добрый. Кэл с гордостью на лице и любовью в голубых глазах. Очевидной любовью.

И она была уверена, больше чем обычно, что грезила на яву.

- Вы пришли слишком поздно, - сказал им ее отец, когда возбуждение, вызванное объявлением, казалось, улеглось — но не в ее сердце.

- Здесь мы следим за временем и не танцуем до рассвета, как делают это в городе, мой мальчик.

- Последний тур уже начинается.

- Вальс, я надеюсь, - произнес лорд Брэндон, улыбаясь своей невесте.

- Возможно нет, - сказал герцог.

- Но будет, мой мальчик. - Желания моей старшей дочери и ее жениха должны исполняться в этот особенный вечер. Он пошел к оркестру.

- Не вальс! - запаниковала она.

- Я сделаю из себя посмешище, Кэл. Я отдавлю Вам ноги.

- Я хочу, чтобы Вы смотрели в мои глаза все время, - произнес он, ведя ее.

- Я хочу, чтобы Вы попытались представить нас, танцующими среди звезд, Барбара. И нет подходящей отговорки. Вот, что мы будем делать. Звезды нельзя положить в карманы, Вы знаете. Значит, надо танцевать среди них.

Калеб медленно улыбнулся ей, получив от нее ответную улыбку. Заиграла музыка, Барбара держала свои глаза широко раскрытыми, почти забыв свой страх и свое неумение танцевать.

Они вальсировали среди звезд.

Внимание!

Текст предназначены только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.