Василиса из рода Ягинь

Глава 41. Приказ князя

Струсила. Испугалась. Побоялась, что ее разобьют…

Сердце василисы ухнуло вниз, как вдруг ее посох вернулся к ней в руку.

Прошептав заклинание, она отбросила Василису Черную в туман, а сама бросилась к трону. Она взбежала по ступеням, приложила цветок папоротника к великану и отшатнулась.

Огромные пальцы прохрустелись и сжали подлокотник, да так, что по тому пробежала трещина. Василиса пятилась, пока не оступилась и не скатилась вниз по ступеням.

Мертвяцкие глаза горели огнем. Князь Мертвого Посада вставал тяжело, словно каждый шаг давался ему с трудом.

– Что ты наделала!!! – закричала Василиса Черная, бросаясь к василисе. – Обманул тебя княжич твой! Обманул! Ах ты…

Одно молниеносное движение великана породило заклинание, которое обрушилось на Василису Черную. Посох вылетел у нее из рук, а заклинание, которое она готовила, рассыпалось. Чары, витающие в воздухе померкли.

– Ах! – ахнула василиса, прижав руки к лицу.

Василиса Черная лежала на полу терема. Она стонала, задыхалась, как вдруг сквозь туман прорвался ворон.

– Остановить битву!!!

Голос князя Мертвого Посада был таким страшным, что захотелось вжаться в пол. Василиса, словно маленькая мышка, хотела где-то спрятаться, схорониться, пересидеть.

Сухая кожа на теле князя Мертвого Посада наполнялась жизнью. Теперь перед ней стоял человек невероятного роста. Прямо как волот.

– Я кому сказал!!! – произнес он.

Страшный голос снова заставил василису сжаться в комочек.

– Где сыновья мои? – спросил все тот же страшный голос, а василиса чувствовала первобытный страх, от которого все внутри затряслось. Сердце из груди едва не выпрыгнуло.

– Ворон, – кашляла Василиса Черная, лежа на коленях у младшего княжича. – Ворон…

– Василиса, – склонился над ней ворон. Он гладил ее по голове. – Василисушка…

Она вздрагивала на его руках, цеплялась за расшитые одежды. Ее тонкие белые руки русалки.

– Я иду к любимому… – прошептала она, словно из последних сил. Ее рука, сжимающая одежду княжича, дрожала. – К нему…

– Нет там твоего любимого, – послышался голос ворона. Он провел рукой по волосам, словно пытаясь убаюкать ее. – Нет его там и не было…

– Что значит, не было, – прошептала Василиса Черная. Она даже не нашла силы задать вопрос.

– Я был тем парнем, с которым ты жила, – после глубокого вздоха произнес ворон. – Я им был… Я им оборачивался для тебя…

– А рука с колечком? – прошептала Василиса Черная. Каждое слово давалось ей с трудом.

– Первая попавшаяся, которой мое кольцо подошло… Я хотел тебе сказать, когда мы победим… Признаться во всем… – шептал ворон, держа ее голову на своем плече. Он обнимал ее двумя руками.

– А ну марш все по углам! – прорычал голос князя, казалось, на весь лес. – И чтобы носа не показывали!

– То есть… То есть… – задыхалась Василиса Черная. Она разволновалась. Ее темные глаза лихорадочно блестели. Но договорить она не успела. Силы покинули ее, и она стала медленно сползать.

– Отец! – послышался каркающий голос ворона. Он был в ярости. Он бережно положил безвольную голову Василисы Черной на пол.

– Зачем бросаешь меня! – тряс ее ворон. Он пытался ее поцеловать, вдыхая в нее туман, но она лишь дергалась. – Не смей! Не пущу по Калиновому Мосту! Не пущу…

Он исчез, а Василиса Черная, так и осталась лежать на полу, окутанная туманом.

– Там и сидите, – послышался страшный голос князя. Огромный великан сделал в воздухе знак, словно закрывает двери. – Подумаете над своим поведением. Потом, быть может, выпущу! Обоих! Я – то все вижу.

Когда невидимый ключ повернулся в замке, туман сомкнулся, а василиса дёрнулась, словно по залу пробежала волна силы.

«Живой или нет? Живой или нет?» – гадало сердце. И замирало от страха.

– Тут я, – послышался уставший голос, а сердце радостно встрепенулось. Филин влетел в княжий терем и сел рядом с василисой. Она прильнула к нему, бережно отдавая цветок папоротника.

– Ну что, сын, – послышался голос князя. – Один ты у меня остался, получается…

– А Сокол? – спросил княжич, вставая между отцом и василисой.

– Не прощу ему. Силы лишу. Пусть среди людей валандается, – произнес князь. – А ты мои наследником будешь… Выбирай награду…

– Василису, – сразу же произнес филин. Василиса широко распахнула глаза. Горящие навьи глаза князя смотрели на нее.

– Нет, – послышался голос князя. – Только не василису.

– Она же наполовину навья! – возразил княжич.

– И ты туда же!!! – загрохотал отец, а стены едва не содрогнулись. – Любую другую награду! Только не ее! За то, что она сделала – благодарствую. Но не более. Живой убраться дам.

Князь тяжело опустился на трон.

– А более не проси! – произнес он, а раскаты его голоса отдавались от стен. – Я тебе, сын, и власти дам, и богатства… Все, что хочешь бери. Только девку свою брось… Не пара она княжичу навьему! Не пара!

– Ну тогда пришло время прощаться, – выдохнул внезапно княжич. Он смотрел на нее так, что василисе стало понятно. Он прощается навсегда. Он положил обе руки на хрупкие плечи. – Береги себя, Василиса Лесная… Благодарю за все…

– Вот это дело! – довольно усмехнулся князь. – Ну что ж, сын мой любимый и единственный…

Сердце василисы дернулось от слез. Чувства, которые она скрывала, прятала, рвались наружу, но княжич толкнул ее, а она упала и внезапно очутилась на полянке.

Некоторое время она просто лежала и смотрела в небо. Яркое солнце размывало от слез. Она рыдала, плакала, выла… Ее руки рвали траву, а он упиралась лбом в землю и шептала: «Нет у меня другой матери, кроме тебя, мать – сыра земля… Что ж ты меня не прибрала… Что ж ты меня оставила…».

Свернувшись калачиком среди травы, василиса чувствовала такую боль, которую словами передать не могла.

– А я говорила, – послышался сипловатый голос Черепуши. – Повелся он на богатства отцовы… Эх, беда-то какая… Но хоть живы остались. И то славно. А я уж, думала, не выживем!

Но василиса ее почти не слышала. Все слова, которые она в сердце берегла, весь страх потерять его, вся боль, которая разрывало девичье сердце, все вырывалось изнутри слезами и стонами.

– Ну что ж ты… – причитала Черепуша, как бабка старая. – Бедная девица… А я говорила, не водись с нечистым. Кто знает, что у них на уме! Ну да брось, плакать…. Сколько еще в жизни твоей любови будет. Куда тебе печалится, в твои-то годы…

Василиса чувствовала, как сердце внутри медленно умирает. А может, он увидел, что она холодна к нему, и поэтому так решил? Так откуда ж ей слова ласковые знать? Если ее не мама – папа воспитывали… Откуда ей опыта набраться?

Сколько она так пролежала, василиса не помнила. Она лишь видела, как месяц сменяется солнцем.

– Ну че? Пойдем, побредем? – вздохнула Черепуша. – Ну давай, девонька! Давай!

Василиса встала, покачиваясь.

– Да на меня обопрись! Да сильнее, не бойся, не стеклянная! – заметила Черепуша. – Пойдем, куда глаза глядят. Быть может, сейчас деревню какую найдем. А там домовой разбушевался. Новостей не слышал…

И она побрела сквозь темные лесные чащобы, освещая себе путь яркими глазами посоха.