Василиска 2

Глава 30

Тихо и спокойно. Запах свежей сухой травы исходил от лежанки, на которой возлежала девушка. Втянула проснувшаяся белянка приятный аромат. Хорошо всё-таки жить!

Над головой был высокий свод, его даже не было видно, только слышно, как копошатся под ним летучие мыши. Нет! Глаза некоторых летучих отсвечивали. Как и глаза Муры, прыгающей вокруг, играющей с пролетающими букашками. Видимо, возня дракошки и разбудила её.

Темно! На дворе ночь! Трещали насекомые, что-то вроде сверчков, создавая свою умиротворённую музыку. Лиска потянулась, поднялась, покрутилась по сторонам, хозяина не было видно. Да и где его увидишь? Ни одного огонька. Только свет ярких звёзд. На них белянка и пошла.

— Думал, ты до утра проспишь, — проговорил хищный дядя, сидевший у пещеры по-турецки, облокотившийся спиной на тёплый камень, чуть ни сливающийся с ним. Голова у него была запрокинута, а глаза устремлены в ночное небо, явно, он на звёзды любовался, прислушиваясь к мировому порядку. Ну и Лиска присела, чтобы так же полюбоваться на звёздное небо. — Ладно, будем считать, ты заблудилась, так что до утра не прогоню.

— Принцесса была прекрасна, погода была ужасна. Днём, во втором часу, заблудилась принцесса в лесу. Смотрит — полянка прекрасная. На полянке землянка ужасная. А в землянке — людоед: — заходи-ка на обед. Он хватает нож. Дело ясное. Вдруг увидел, какая… прекрасная! Людоеду сразу стало худо. — Уходи, — говорит, — отсюда. Аппетит, — говорит, — ужасный. Слишком вид — говорит, — прекрасный! И пошла потихоньку принцесса, прямо к замку вышла из леса. Вот какая легенда ужасная! Вот какая принцесса прекрасная! А, может быть, было всё наоборот: принцесса была ужасная, погода была прекрасная… Вот, какая легенда прекрасная! Вот, какая принцесса ужасная! (Принцесса и людоед).

Первую половину детского стиха оборотень слушал напряжённо, ожидая какой-нибудь гадости. Но стоило Лиски закончить вторую часть, она почувствовала, улыбку на его суровом лице. Если бы всё было так просто. Звёздное небо. Бесконечное пространство. И взаимопонимание. Все же разумные?..

— Я хочу попробовать снять рабский ошейник, обходя все запреты, но мне нужен подопытный… сразу предупреждаю, гарантировать жизнь я не могу, поэтому там два кошелька с монетами. Один, это за беспокойство. Второй, если у меня ничего не получится. Так что получается, я соврала, сказав, что не за шкуркой пришла.

Лиска не сомневалась, что её рюкзак дядя Деян обследовал. И где её вещи лежали, пока было не понятно. Рядом с собой, когда проснулась, она их не обнаружила.

— Так в чём проблема?.. Лесь у нага есть!

— Он и так уже пострадал из-за… — фыркнула девушка. — Хочу, чтобы Снеж теперь сам прочувствовал, что значит, для других его ошибки. Других-то он обрекает, а сможет ли отдать кого-то из своей семьи?

— Нет! — ответил за семью бывший глава семейства, матёрый хищник. Детей воспитал, двух сыновей, и обоих альф. Так младший посильнее старшего оказался, и бразды правления стаи из тридцати самцов в главном поселении перетянул. А вообще-то альф в поселение было больше двадцати. Но не все ещё созрели до создания своей стаи. А некоторые, просто, и не хотели такой ответственности.

Снеж заупрямился, когда понял, что должен подчиняться младшему брату. Всегда он слишком гордый был. И нет бы свою стаю в общем кругу тянуть… Нет! Ушёл на отшиб! Обеспечение деревни необходимым из города на себя взял. Тоже важная часть существования общества. И хорошо справлялся. Но правила, которые он установил в своей стае, мало кому нравились. Где-то старший сын перегибал палку, держал своих побратимов в жёсткой хватке. Но… он заботился о них, делал всё возможное. Да, как мог…

Деян, как отец, как бывший глава семейства, пытался повлиять, но только разругались. А потом, когда он с городским «дном» связался…

Рассказывать отцу, что его сын, чуть было не стал причиной уничтожения всей его деревни, Лиска не стала. А что тут добавишь? Снеж его сын. Он будет его оправдывать.

— Эх, жизнь моя — жестянка. Да ну её в болото. Живу я, как поганка. А мне летать, а мне летать, а мне летать охота…

— Да что ты знаешь о жизни?.. — подал голос матёрый зверь, в голосе которого слышались рычащие нотки. — Человечешка…

А что на такое ответишь? Сколько ей?.. шестнадцать? Это что?.. жизнь? Сколько она успела увидать, узнать, понять? Вон, сестры, которых она попутно освободила у бандитов. Они видели жизнь, и понимают, может, больше её. Они пережили своё несчастье. Они нашли силы и стремление жить дальше, не оглядываясь на произошедшее с ними. Хотя, возможно, ночами ещё льют в подушку горькие слёзы. А она?..

Она знает, что, скорее всего, завтра, наживёт себе смертельных врагов.

— У меня в рюкзаке полотенчико, достаньте, а штаны мои щенку отдайте, а-то, мне кажется, ему будет неловко сверкать предо мной голой задницей, — поднялась белянка со своего места. Обидел оборотень её, указав, что они с ней разные. Чужие! — А я пойду к ручью ополоснусь, а то прёт псиной. Скажите ему, как и хотели, что я заблудилась, и утром домой пойду. Возможно!

Оборотень выбрал себе пещеру совсем рядом с пробившимся сквозь горы родником. Там даже заводь образовалась, так что можно было ополоснуться, как в ванной. Ополоснёшься? Вода холодная. Набрала Лиска в ладони сверкающую жидкость. Да и запашок от неё шёл. Втянула она знакомый запах.

Зрачки её расширились. Губы вытянулись в предвкушающей улыбке. Она знает этот запах. Она знает, конечно, если удастся выжить в последующие сутки, что её ожидает. Новый эксперимент⁈ Даже Шамиль, как-то выпалил сгоряча, что она такая же, как Сокол, исследовать и экспериментировать бы ей. Но Лиска тогда обиделась на него, как говориться, губки надула. Она — это она! И ей не хотелось, чтобы её сравнивали, пусть даже с родным дедом.

Вернувшись, поздоровалась белянка с пацанёнком, стоящим в её штанах, мимолётно мазнув по нему взглядом. А что?.. Ему они подошли. Он такой же худощавый, поджарый, как гончий пёс. Сколько ему? Младше, чем ей. Совсем немного младше. В камеру ей казалось, что лет четырнадцать, но на деле ещё меньше. Двенадцать? И ростом чуть выше. И как знала она, щенок только-только освоил оборот, отчего был в неописуемом восторге. Так что могло ему быть ещё меньше. Ведь она ещё не разобралась с временными различиями миров.

Скулы у мальчонке острые, и весь он смотрелся угловатым, неуклюжим. Зато глаза цепкие, как у деда. Стоял парнишка перед пещерой, во все глаза, рассматривая её в одной короткой спортивной рубахе. А ноги?.. А что ноги? У них женщины в стае, между прочим, ходят кто в чём, но в основном, в набедренных повязках, как и многие мужчины. Штаны, это для тех, что в людскую цивилизацию выбираются. Девчонки, так те вообще могут неглиже бегать до самого взросления.

Взъерошил щенок пятернёй растрёпанные волосы, поглядывая то на деда, то на девушку, не понимая, как вести себя. Покрасоваться или притаиться? Щенок!

А на теле у него ещё нет волосяного покрова. Да и появятся, будут они незначительны. Не так, как у Глеба. Вон, даже на груди и спине у его деда аккуратный такой пробор. И бороду коротко стрижёт, а что до усов, их вообще не было. Сбривал? Да! Ножом. Дружелюбно улыбнулась белянка мальчонке, присаживаясь на землю.

— Сказку рассказать? — поудобнее расположилась Лиска. — Называется алый цветочек. Нет! Сначала песню спою про алый цветочек. А потом, и сказку…