Вечная тьма

Длинные тени, рожденные низким светом, льющимся из верхних ламп, вставленных на бетонные столбы, упали на ряд редко припаркованных автомобилей. Не так много людей было вокруг; никого в непосредственной близости от девушки. Она отвернулась от ограждения с белым металлическим знаком, отмеченным заглавной буквой Б. Я внимательно наблюдала за ней. Она вынула кошелек и достала связку ключей. В то же время она остановилась у белой камри и нажала на клавишу. Послышался один короткий звук, когда она отперла дверь.

Руки, не мои собственные, схватили ее, обвиваясь вокруг, и прижали спиной к машине. Большие голубые глаза расширились в страхе и замешательстве, когда она в ужасе уставилась на меня. Дрожь охватила ее тело; я чувствовала ее страх. Адреналин пронесся по ее жилам; я слышала звук, который он производил, словно став громче, только для моих ушей. Сердце ее заколотилось быстрее, чаще, сильнее. Пульсирующая вена на горле манила меня.

Как только она наполнила легкие воздухом, чтобы закричать, я набросилась на ее шею и вонзила зубы в плоть. Крик умер в ее горле, когда я разорвала гортань и голосовые связки, пока не появился сосуд, который я искала; прилив влажного тепла, сладкий, эротичный и пьянящий пролился в мой рот. Я кормилась ее кровью, волнение пронеслось сквозь меня, когда я почувствовала, как жидкость скользит по моему горлу. Тело девушки невольно дернулось, когда жизнь покинула ее. Сначала судороги были тяжелыми, потом ослабли. В тот момент, когда она опустилась на меня, ее сердце остановилось, а глаза стали тусклыми и безжизненными, я бросила ее тело. Оно упало кучей у моих ног, и я вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Райли!

Крепкие руки схватили меня за плечи и трясли, пока мое видение не рассеялось, и возле лица появилось беспокойное лицо Сета. Он снова встряхнул меня и закричал так громко, что в ушах зазвенело.

— Ри, проснись!

— Ого, отвали, Бро, — сказала я и стряхнула его руки. Я зажмурилась, открыла глаза и огляделась. Медленно, сосредоточилась на окружающей обстановке. Я взглянула на часы Kit-Cat на стене. Было 8 часов 50 минут. Прошло шесть минут.

Что за…

— Твои глаза были пусты, но лицо… — сказал он, и тогда я впервые заметила, что его голос усилился.

— Что с моим лицом? — спросила я, подошла к раковине, включила кран и побрызгала холодной водой.

Сет протянул мне полотенце для рук.

— Ты выглядела, даже не знаю, — сказал он, а затем посмотрел на меня своими выразительными зелеными глазами. — я имею в виду, ты выглядела странно, Ри. Точнее страшно. Не похоже на саму себя.

Я умыла лицо и раздумывала обо всем этом.

— Я говорила что-нибудь?

Сет покачал головой, в глаза ему попала прядь темных волос, он откинул ее назад.

— Нет. Ты просто стояла, смотрела и выглядела… разозленной.

Воспоминание о видении поразило меня, в полную силу. Я встретила встревоженный взгляд брата.

— Я кое-что увидела, Сет. Как сон, только это было так волнующе. Это было… — Я искала правильное слово, — … тошнотворно.

— Что это было? — спросил он, и тогда я заметила, как он волновался. Брови нахмурены, губы сжаты. — Расскажи мне.

Я закрыла глаза и потерла их пальцами. И посмотрела на брата.

— Я видела убийство. Видела кормежку вампира.

Лицо Сета побледнело, а глаза широко распахнулись.

— Что?

У меня пересохло во рту, и воспоминание о видении, столь ясном и реалистичном, выдвинулись на первый план моего разума.

— Это было так, как если бы я была им; я видела все, будто я была убийцей, только когда мои руки потянулись, они не были моими. Они были его. — Я покачала головой. — Я все чувствовала, Сет. Ужас девушки. Прилив волнения, когда мои зубы вцепились в ее артерию. Кровь, как она лилась в мое горло. Каждую странную вещь. — Внезапно у меня свело живот, каждая деталь возвращалась в ярких воспоминаниях, и я почувствовала, как по моему лицу потек пот. Кожа стала липкой. Я прикрыла рот рукой. — Меня сейчас стошнит.

Сет схватил меня за руку и потащил по коридору в ванную с бешеной скоростью, голова крутилась так же сильно, как и мой живот. Даже так мы едва успели. Я споткнулась, открыла ногой дверь и вошла в туалет. Сет отвел мои волосы назад, а я выплюнула вчерашнюю лапшу.

Холодная влажная тряпка для мытья посуды внезапно оказалась на затылке. Сет спустил воду, закрыл крышку туалета, повернул меня и усадил на нее. Я уперлась предплечьями на колени и вдохнула, а младший брат, который казался таким взрослым в последнее время, присел на корточки, чтобы посмотреть на меня. Зеленые глаза, похожие на мои, напряженно уставились на меня.

— Ты должна сказать Эли, — произнес Сет.

Я думала об этом.

— Может быть. А может и нет. Наверное, просто мой разум действует на меня, понимаешь? Та ночь в Бонавентуре все еще преследует меня. Шутки в сторону. Это просто куча дерьма. Мы прошли через ад, братишка. Противный-ад.

Хмурый взгляд на лице Сета все еще говорил, что он на самом деле не верит мне.

— Да, я знаю, — сказал он, наклонив голову. — Ты в порядке, Ри?

Нет. Не сейчас.

— Да. Я в полном порядке. Давай убираться отсюда, хорошо? И, — сказала я, игриво обхватывая его руку, — спасибо. — Не многие парни держали бы волосы девушки, пока она выворачивала свои кишки.

Взгляд Сета смягчился.

— Ну, я не просто какой-то чувак, ты моя сестра. Я люблю тебя.

Мое сердце растаяло.

— Я тоже люблю тебя, — сказала я. — Я бы обняла тебя, но…

— Да, мерзко, — закончил он, делая шаг назад. Он поднял руки. — Пожалуйста, не обнимай после рвоты. Это просто ужасно. — Он вздрогнул.

Мы оба засмеялись, и я изо всех сил старалась до конца дня забыть этот ужас. Хорошо, что это было воскресенье, и Татумания была закрыта. Я не уверена, что смогла бы держать это в себе.

Эли пошел со своими братьями и Жиллем на ежемесячную встречу защитников в Бетесде с Проповедником и его людьми, и пока я скучала по Эли, я жаждала провести время на наедине с моим младшим братом. Так что я провела часть дня с Сетом. Казалось, прошла вечность с тех пор, как мы это делали, и даже несмотря на ужасное, реалистичное видение, нам было весело. Мы позавтракали с Эстель и отправились на Чаз в Форсайт-Парк на долгую прогулку. Потом позже мы попали в Клири на обед. Мы оба взяли сэндвичи от Рувима, и, клянусь Богом, они делали лучшие в Саванне. Я могла бы съесть два и должна была буквально останавливать себя от повторного заказа.

Одна из тенденций, которые мы с Сетом разделяли: ненасытный аппетит. Мы оба ели, как свиньи. К счастью, наш метаболизм перерабатывал то количества пищи, которое мы потребляли.

По дороге домой мы попали в «Свинью» (это популярный южный продуктовый магазин сети Piggly Wiggly, он же Hoggly Woggly, он же PW), взяли немного молока, корм для собак, двенадцать упаковок вишневой кока-колы, кости, еще двенадцать упаковок пива Октоберфест, какую-то нездоровую пищу и кое-что для Эстель, затем направились домой. Когда мы курсировали по улицам города с открытой верхней частью джипа, солнечный свет лился на меня через спорадические отверстия в верхнем навесе дубов и сосен. Когда моя кожа согрелась, и сочный бриз от реки Саванны донесся до моих ноздрей, я могла бы оставить позади ужас этого проклятого видения и то, как эта девушка умерла; когда я это почувствовала, попробовала, испытала это, и как все было на самом деле. Я имею в виду, я пробовала ее кровь. Я чувствовала, как она скользит по моему горлу. Как, черт возьми, это возможно?

Лицо девушки продолжало беспорядочно вспыхивать под моими веками, и это чертовски адско беспокоило. Ее черты лица, вплоть до маленькой щели между передними зубами, казались такими точными. Казалось, я уже встречалась с ней раньше. Возможно, она была моей клиенткой, которой я делала тату? Так определенно могло быть. Я делала тату многим людям. Повсюду… почему именно она?

Послеобеденное солнце ослабело, и ранние вечерние тени теперь падали с фонарных столбов, живых дубов и парковочных мест, когда мы пересекали бухту и парковали джип за Татуманией.

— Эй, Эли здесь, — сказал Сет, указывая.

Эли был там, ждал меня, и, признаюсь, у него была единственная возможность перевести дух. Его байк был почти таким же жарким, как и он. Жидкий серебристый чоппер опирался на подставку, наполовину, шлем свисал с руля, весь ансамбль выглядел потрясно. Эли небрежно прислонился к сиденью, скрестив ноги в лодыжках, а руки на груди, на нем были только низкие изношенные джинсы, сапоги, белая футболка и серебряный обруч на лбу. Я не могла видеть его глаза — они были закрыты очками — но я знала, что он смотрел на меня. Он изучал каждый дюйм меня. Секс-драйв сильно ударил по мне, и я хотела его. Просто знание, что он наблюдал за мной, скрываясь под темными очками, взволновало меня. Более сексуального человека не существовало, клянусь.

Уголком рта он слегка улыбнулся. Чрезмерное эго. Конечно, он подслушивал и с радостью слышал каждое слово, которое я думала.

— Привет, Эли, — весело сказал Сет, хватая почти все сумки из задней части джипа. У него был двадцатипятифунтовый мешок собачьей еды Чейза, перекинутый через плечо, когда он проходил мимо того, кто выглядел так, что никто никогда бы не догадался, что он двухсотлетний вампир.

— Как дела, Сет? — ответил Эли, но не двигался. За этими тенями его взгляд остановился на мне.

— Ничего особенного. Поговори с сестрой, — с ухмылкой сказал Сет и скрылся внутри. Взволнованный лай Чейза наполнил мои уши, и через несколько секунд Сет вышел с австралийской овчаркой на поводке. — Отвлекитесь немного, — сказал он, широко улыбаясь. — У нас тренировка у твоих людей в восемь. Не могу дождаться. — Он помахал рукой и скрылся за углом.

Эли не двигался. Он произнес одними губами:

— Иди сюда.

И, черт возьми, я так и сделала. Я вышла из джипа и кинулся к нему, надеясь, что наполовину отвлекусь на него, вспоминая, как он был со мной. Я была одета в свои выцветшие невысокие джинсы и топ цвета фуксии с цветами, который ему нравился — главным образом потому, что заканчивался чуть выше моего пупка. Я остановилась, когда оказалась прямо перед ним, и поставила ноги по обе стороны от него. Наклонилась вперед, крепко держась ладонью за бедра. Я подошла так близко, что почти коснулась носа. Я могла видеть свое отражение в его очках.

Никто из нас не промолвил ни слова.

Руки Эли скользнули по моей талии, касаясь обнаженной кожи нижней части спины, его поцелуй, заставил меня намокнуть и запылать в течение пяти секунд. Мои руки скользнули вверх по его спине и обвились вокруг шеи; я поцеловала его. Малейшее давление терло мое тело об его, и я кратко подумала, насколько хорошо мне с ним вместе. Его руки двигались по моей заднице; его твердая выпуклость на джинсах дала мне знать, что я затронула его так же сильно, и я застонала ему в рот.

— Я не вытерплю, если ты не возьмешь меня прямо здесь, прямо сейчас, — прошептала я и лизнула его язык. Я почувствовала его улыбку губами.

— Еще одна вещь, которую я люблю в тебе, — сказал он тихим голосом. — Ты не стесняешься. — Его пальцы скользнули в мои волосы, и он крепко прижал меня к губам. Его поцелуй действовал на меня как наркотик.

Наконец, затаив дыхание и показав только оттенок публичной порнографии, я откинулась назад и сняла его очки. Его глубокий взгляд никогда не переставал оглушать меня; вес его застыл. Безгрешный и древний одновременно, его взгляд встретился с моим. Именно тогда я с полной уверенностью знала, что никогда не буду довольна кем-то, кроме Эли… на самом деле довольно страшная мысль.

Самая сексуальная улыбка, которую я когда-либо видела, заиграла на его лице.

— А, мой дьявольский план удался. Иди сюда, в основном смертная женщина. Нечего бояться. Позволь мне изнасиловать тебя, — протянул он с тяжелым французским акцентом. Я засмеялась, и он отодвинул выбившуюся прядь волос цвета фуксии с моих глаз и убрал ее за ухо. Затем он остановился, изучая меня; он прищурился, и небольшой ранний вечерний ветерок растрепал его и без того взъерошенные волосы. Вся игривость исчезла, сменившись странным восприятием. — Что случилось?

Я пожала плечами.

— Ничего. Видение, которое меня немного потрясло, немного встряхнуло. — Я вздохнула. — Чертовы вампиры.

Эли потянул меня к себе и уткнулся лицом в волосы. Он глубоко вдохнул.

— Должно быть, ты потрясена гораздо больше, чем немного. — Он откинулся назад и нахмурился. — Ты делаешь глупые шутки и не пьешь чай.

То, что он учуял мою незащищенную кровь поразило меня; заставив подняться на ступеньку или две выше и вернуться к реальности.

— Должно быть, — сказал он, более свободно проникая в мои мысли, — ты могла подумать, что ты непобедима с новыми навыками, но поверь мне, это не так. Возможно, твоя кровь изменилась; я нахожусь здесь, но не готовлюсь наброситься на твои вены, как раньше. Но это все еще соблазнительно, увлекательно. Он нахмурился. — Пей этот проклятый чай, Райли. Мне все равно, можешь есть его. Просто добавь его в свой рацион. — Он провел по моей челюсти пальцем. — Пожалуйста?

— Ладно, ладно, — ответила я. — Я действительно не хотела забывать об этом, хотя твой отец сказал мне, что из-за фактора крови стригоев в моей ДНК я могу полностью отказаться от чая.

— Не сейчас, так что порадуй меня. Пей чай. — Указательным пальцем Эли проследил за драконом, заключенным в мою кожу; по всей руке. Он последовал за ним, пока не исчез под моей рубашкой; затем Эли схватил меня за подбородок. Взгляд, который он мне подарил, послал мне два вида озноба — один от страха; один — чистого сексуального тепла. — Я не хочу так упорно трудиться, чтобы не навредить тебе.

— Принято, Дюпре, — сказала я и напомнила себе, что была сумасшедшей в отношении вампира, который мог бы убить меня за считанные секунды, если потеряет контроль. — Приготовь чай сейчас.

— О, мои родители хотят, чтобы мы пообедали с ними в субботу вечером, — сказал Эли, когда мы направились в мой магазин чернил. — Формальный визит. Ты и Сет. — Он ухмыльнулся мне, когда мы шли. — Время от времени они любят одеваться, как в старые времена, когда, знаешь ли, так оно и было. Старая музыка и прочее. Это весело. Ты за?

Мысленно просканировав мой шкаф, а затем отсканировав шкаф Сета.

— Когда ты говоришь «одеваются, как в старые времена», ты имеешь в виду корсеты и забавные обручи под платьем, или что?

Эли рассмеялся.

— Нет, просто современная формальная одежда.

Я остановилась у двери, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

— Знаешь, я не твоя типичная дебютантка.

— Да, я знаю, — ответил он, глядя на меня. — Это одна из твоих прелестей.

Я усмехнулась.

— Ага. Мы за. Во сколько?

— В семь.

Сет вывернул из углового переулка с Чейзом, как только мы вошли внутрь.

— Звучит хорошо. Я попрошу Никс взять моих клиентов после пяти.

— Что случилось? — спросил Сет, когда мы прошли через дверной проем. Чейз побежал вперед, его когти цокали по деревянному паркету.

— Ужин с Дракулой и Компанией, — ответила я, стреляя в Эли усмешкой. — Субботний вечер. В семь. И никаких фуфаек и мешковатых шорт с матней до колен и подштанников. Формальный вид.

— Миленько, — сказал Сет.

Эли лишь улыбнулся и покачал головой.

Мы провели остаток воскресенья, делая вид, что все нормально. Думаю, для нас это было так, хотя мой разум никогда полностью не позволял забыть события, которые привели меня туда, где я сейчас. Часть меня была рада; Эли был в моей жизни. Надолго ли, я не знала. Другая часть ненавидела его. Аркосы почти обратили моего младшего брата, и я не знала, смогу ли это пережить.

Мы прошли мимо вещей Эстель и посетили ее и Проповедника. Их задняя кухня казалась мистическим, неземным местом, освещенная тусклыми огнями и тенями, где уникальные африканские травы и смеси из магазина «Черный Глаз» наполняли воздух, словно какая-то сумасшедшая ароматная воздушная настойка. Колбаса Эстель, креветки и красный рис, тушились на плите, и она сидела в углу, окруженная прутьями, из которых плела корзину, ее волосы были обернуты в одну из красочных традиционных тканей Галла. Проповедник сидел, одетый в свою обычную рубашку с длинными рукавами и джинсы (он называл их комбинезон, и это меня очень цепляло), ругая меня (после того, как Эли сдал меня), о моем забытом чае.

— Не будь, слишком самодовольна, девочка, — сказал Проповедник, его кожа цвета черного эбонитового дерева красиво контрастировала с белоснежными волосами. Он напомнил мне старшего Дэнни Гловера. — Я имею в виду это. Ты слишком большая для своих штанов, тебе может быть больно. Он подошел и схватил меня за руки. — Теперь я так не думаю.

Зашел Капоте, двоюродный брат Проповедника, клянусь, он был одним из самых забавных стариков. Он никогда не ходил без большой, ослепительной улыбки, и у него всегда была какая-то истеричная история, рассказывающая о нем и Проповеднике в детстве. Он сел с нами за столом, на коленях пакет с арахисом, его пальцы закидывали арахис в рот и работали очень быстро. Он посмотрел на меня и покачал головой.

— Девочка, ты действительно влюбилась в сумасшедшего человека, верно? — сказал он, кивая головой на Эли. — Dem Duprés… ничего себе, теперь, ты действительно очень остроумна. — Он рассмеялся и снова покачал головой. — Дей хороший народ, да. Всегда были. Дей относится к тебе хорошо. Ты делаешь то же самое.

Как только мы покинули Проповедника (с большим контейнером, наполненным рагу Эстель и мешком арахиса… клянусь, я смогу жить с ними), мы направились на Монтерей-сквер. Сет уже был с Джози; Фин и Люк только что вернулись из Тайби (они изучали новое игровое программное обеспечение, разработанное Недом Гиллеспи); Мальчики и «Повелители Мух» вместе с Зетти пошли за мной и Эли. Мы все договорились о групповом обучении два раза в неделю в Доме Дюпре, где полный верхний этаж был отремонтирован в злой, потрясающий, модернизированный донжон. Раньше было здорово, как спорт-зал, но теперь? Черт. Я вошла в первый раз и осмотрелась.

— Вау, — пробормотала я, оглядываясь на боксерские груши, стол, заваленный лезвиями, манекены-вампиров и поверхности разных размеров — довольно большую синтетическую скалу — для лазания и прыжков. Я взглянула на Элизу и Жилля, которые проследовали за нами наверх. — Ты был занят.

— Да, милые мистер и миссис Д., - сказал Риггс, проталкиваясь мимо меня. — Удивительно.

Я взглянула на Риггса, на его мешковатые шорты, футболку с Эминемом и Nike Airs, на лохматые волосы, удерживаемые красной банданой.

— Хорошая шляпка, Риггс, — сказала я, заметив, что она придерживает его челку.

— Я ношу ее только для тебя, детка, — усмехнулся он, наклонил голову. — Хочешь сразиться?

Я усмехнулась. Маленькая какашка знал, что я ненавижу когда меня называют детка.

— О да, — сказала я. — Пошли.

Люк свистнул, хлопнул и улыбнулся, серебренное колечко в губе, по моему предвзятому мнению, так ему шло.

— Да, детка… хоть какое-то действие! Все назад, народ — детишки, подражатели, — он взглянул на своих родителей — … и старички. — Он усмехнулся и прислонился к стене. — У По есть что сказать.

Я посмотрела на него: какой ботаник. Я указала на него.

— Ты следующий.

Вздохи разнеслись по донжону.

Элиза Дюпре широко улыбнулась мне.

— Это я буду ждать с нетерпением, дорогая. — Она повернулась к Жиллю. — Нас ждет аукцион на eBay, дорогой.

— Да, — ответил он, и, усмехаясь, они покинули донжон.

Я чувствовала себя довольно уверенно, она не оценила, что ее называли старой. Одно дело было подумать, но сказать. Смешно, что матриарх и патриарх семьи мчались на аукционы eBay.

Риггс подошел к центру коврика, стянул футболку с Эменемом через голову и отбросил ее в сторону, показав довольно впечатляющую шестерку кубиков пресса (для ребенка). Боже мой, этот мальчик думал, что был крут. До того, как у него появились способности, он был просто хитрожопым подростком с дерзким характером. Теперь он у него были… силы. И хотя у него был опыт, он был все еще тем же дерзким Риггсом. Теперь с ним и его эго было невозможно жить. Ему нужна была корректировка поведения.

Я собиралась надрать ему задницу.

Быстро взглянув на Эли, чья злая ухмылка сказала мне, что он просто прочитал мои мысли, я встретила Риггса на коврике. Остальные смотрели, хлопали, Фин снова свистнул, и Риггс начал кружить вокруг меня. Я позволила ему это. Ему захотелось немного похвастаться, перед другими парнями, и я позволила ему это. Он сделал несколько удивительных скачков по стенам (где он побежал к стене, затем пробежал по ней затем перевернулся и оказался за моей спиной), несколько прыжков прямо над моей головой и несколько крутых ударов ногой. Ага. Он был одним из впечатляющих гавнюков с тенденцией к выпендрежу.

В тот момент, когда он приземлился на пол, я присела и сбила его одним ударом ноги. Риггс врезался в коврик, откинувшись на спину. Все смеялись и хлопали.

Риггс уставился на меня с пола, ухмыляясь, когда я протянула руку. Он принял ее, и я его подтянула. Он наклонился ближе.

— Видела? Я знал, что заставлю тебя прикоснуться ко меня, — сказал он мне на ухо. — Детка.

Затем произошло сразу, несколько вещей, ни одину из которых я не контролировала, он сильно ударил меня.

Быстро, как молния, Риггс схватил мое предплечье и перевернул тело. Когда я отправилась в воздух, эта же больное ощущение, с которым я столкнулась при Сете, обрушилась на меня. Я знала, что еще один ужасный образ должен был заполнить мой мозг. Мое тело обмякло, и тени накрыли веки. Я ничего не видела, ничего не слышала… не мола говорить, и я не помню даже удара о коврик. Я оставалась невесомой в каком-то темном облачном тумане, где ничего не существовало, будто я полностью покинула донжон. Наконец, звук — сердцебиение. Я не могла сказать, было ли оно моим или чужим. Сначала оно было приглушенным, но становилось интенсивнее.

Затем, медленно, мое зрение вернулось. Сначала картинка была размытой, как фильм в старом телевизоре, и, наконец прояснилась. Я несколько раз моргнула. Девушка. В баре. Нет, в клубе. В кабинке. Звуки музыки. Звучит панк. Окрестности незнакомы. Девушка незнакома. Девушка совершенная пустышка. Она — тусовщица, тяжелый черный макияж глаз, выбеленные подстриженные волосы в стиле Мерлин Монро с оранжевыми полосками. Ее черный кожаный без бретелек бюстье едва удерживал тяжелые груди.

Она наклонилась над столом, подняла стакан смешанного напитка и облизала сначала ободок, затем темно-красные губы. Ее карие глаза были туманны, а феромоны были такими острыми, я чувствовала их запах. Она была возбуждена и хотела меня, только… Я не была собой. Конечно, я не была собой. Я не была девушкой. Она видела его; не меня. Я слышала, как ее сердце беспорядочно билось. Она протянула руку и схватила мою, и я посмотрела вниз. Рука не была моей. Это был мужчина. Более старая, грубоватая, а не гладкая бледная кожа Викториана. Я знала это.

Она встала и вывела меня из кабинки. Кожаная мини-юбка, в которую она была одета, едва прикрывала задницу, а бюстье было зашнуровано на спине, обнажая кожу. Я заметила татуировку на нижней части спины. Это были пальцы Смерти, ее длинные скелетные кости располагались на спине. Это была моя работа. Раньше я их подписывала. Она смеялась и спотыкалась, когда направилась к выходу. Она тянула меня, и я чувствовала ее руку в моей; все же… Это была не я. Но я могла чувствовать, кто бы это ни был. Я знала, что произойдет; я чувствовала предвкушение убийства внутри меня. Я попыталась пошевелить губами, вибрировать своими голосовыми связками, чтобы предупредить ее. Я пыталась кричать, глубоко внутри, испытывая огромное беспокойство. Это бесполезно. Я была безмолвна, бесполезна. Я не могла ничего сделать, кроме как ждать и бояться.

Девушка вытолкнула меня в ночь, и воздух был туманным, тяжелым; слабый запах соли прильнул к моему языку. Она висела на мне, когда мы шли, и она наполовину спотыкалась, наполовину тащила меня по тротуару, пьяно смеясь, пока огни из клуба, избитая музыка внутри не стали тусклыми и едва заметными. Я слышала только ее сердцебиение. Я попыталась отступить назад, но тело не было моим. Длинные тени упали на нее, и она втянула меня в переулок. Запах плесени, мочи и кислоты достиг моих ноздрей, и она прижалась к кирпичной стене, глядя на меня своими широкими, наполненными наркотиками, похотливыми глазами. Как она была глупа. Совершенно бесполезно глупа.

Застежка-молния закрывала переднюю часть ее кожаного бюстье. Она схватила металлический язычок и потянула его к талии. Ее грудь выпала, и она схватила меня за руки, прижимая их к ее коже. Внутренне я сопротивлялась. Опять же, бесполезно. Ее голова откинулась, и она застонала.

Это был последний звук, который она произвела добровольно.

Я чувствовала, что сердцебиение было не моим, а ее, и оно нашло отклик в моей голове, сильный, пьянящий, и я бросилась на ее оголенные груди. Ее стон умер в жидком леденящем душу звуке, когда ее тело упало на мощеные плиты, я последовала за ней вниз. Кровь, кости и плоть пронеслись перед моими глазами, кровавая бойня, меня подташнивало. Я не могла оторваться, я не могла отвести взгляд. Но нужда, голод — ужас — жили внутри меня. Жидкое тепло потекло вниз по горлу, сладкое, пьянящее, и мое горло сжималось, когда я глотала.

— Райли!

Моя голова взорвалась, ударившись обо что-то тяжелое, и щеку ужалила боль, когда рука ударила по ней. Я распахнула глаза и уставилась в расширенные глаза Риггса. Он оседлал меня, я лежала на спине на коврике в донжоне, и его рука была поднята, чтобы залепить мне еще одну пощечину. Его рука никогда не касалась моей кожи.

— Не делай этого снова, малыш, — сказал Эли, его голос звучал угрожающе, и он схватил Риггса за шиворот. — Слезь с нее.

Риггс убрался быстро, а затем я смотрела в глаза Эли, когда он встал на одно колено и навис надо мной. Он пристально смотрел несколько секунд, и я знала, что он копается в моем мозгу. Суровым взглядом он пробежал по моему телу, затем обыскал лицо.

— Да, я копаюсь. Что, черт возьми, происходит, Райли?

Сет присел на корточки рядом со мной и наклонился.

— Ри? Ты в порядке?

— Я в порядке, Сет, — я села. — Серьезно. Не беспокойся.

За моим братом стояли Фин, Люк и Джози, за ними Зетти, Риггс и другие. Все они смотрели на меня так, будто у меня выросла еще одна болтливая голова. — Что? — спросила я, взглянув на всех, а затем вернулась к Эли. Я молча смотрела, разочарование и небольшой гнев росли внутри. Подсунув ногу под задницу, я встала. Эли оттолкнул меня. В следующую секунду Зетти стоял там, сжимая пыль из его защитного мешка и разбрасывая ее над мной.

Он пробормотал что-то по-тибетски.

— Зетти, прекрати! — сказала я, махнув рукой перед моим лицом. — Какого черта?

— В тебе что-то плохое, Райли, — сказал он своим тяжелым непальским акцентом. — Оно должно выйти.

Я посмотрела на него.

— Хорошо, спасибо, Зет-Ман. Я посмотрю, что могу сделать.

Зетти оглянулся, а затем отошел. Эли был там, выражая негодование.

— Скажи мне, — сказал он, хмурясь еще сильнее, его голубые глаза потемнели. — Сейчас же.

Я нахмурилась.

— Боже, Эли, остынь.

Он продолжал смотреть, ожидая ответа.

Я вздохнула.

— Это было еще одно видение. Очень реалистичное…

— Насколько реалистичное? — спросил он.

Я посмотрела на него, игнорируя всех остальных в комнате. Я сосредоточилась исключительно на Эли.

— Очень. Я вижу убийства. Чувствую их. Будто я убийца. — Большим и указательным пальцами я потерла закрытые глаза, пытаясь стереть изображения, чувства. — Я… чувствую его эмоции, его желания, и они такие отвратительные…

— Это Викториан Аркос? — спросил Эли.

Ярость на его лице была почти пугающей.

— Нет, — ответила я. — Но это мужчина. В видениях, когда я протягиваю руку, это не моя рука, а его. — Я покачала головой и посмотрела на него. — Это странно, и я ненавижу это. — Я вдохнула. — Могу я встать?

Эли не ответил мне, но он схватил меня за руку и поднял.

— Так что же это такое, Эли? — спросил Фин. Он провел рукой по своим коротеньким светлым волосам и уставился на брата. — Мне это не нравится, Брат. Что-то случилось.

Эли молчал, его взгляд остановился на мне.

— Да, — он наклонил голову. — Пошли.

— Куда? — спросила я. — Знаешь, мне не нравится, когда мной командуют.

— Немедленно, Райли, — сказал Эли с суровым выражением лица. — Я серьезно. К моим родителям. Они должны знать.

Фин и Люк уже были на полпути через донжон. Мой взгляд упал на Сета, а затем на Джози, которая стояла рядом с ним. Она посмотрела на меня, пристально, читая, будто могла видеть насквозь. Она поняла мое опасение.

— Это будет круто, — сказала она с одобрением. — Эли прав. Мама и папа могут помочь.

С Эли под руку я направилась к кабинету Дюпре. Фин и Люк ждали. Эли обнял меня, поймал мой взгляд и задержался на секунду, затем повернул антикварную ручку и открыл дверь. Я прошла через смесь жасмина и запах сладкой сигары, поднятой вихревым потолочным вентилятором, когда вошла в комнату. В следующую секунду ветер коснулся моей щеки. Фин и Люк пересекли комнату. Я даже не видела, чтобы они двигались. Мой взгляд упал на родителей Эли, они сидели у большого стола из красного дерева у окна. Элиза изучала что-то на плоском мониторе компьютера. Жилль наклонился, глядя через плечо, явно заинтересованный.

— Сделай ставку двадцать пять фунтов, любимая, — сказал Жилль Элизе.

— А, потом мы подождем и приобретем, — сказала Элиза, выполнив его просьбу. Жилль поднял глаза и улыбнулся мне. — На eBay. У меня склонность к антикварным карманным часам.

— Папа, — сказал Эли, его легкий французский акцент привлек мое внимание. — У Райли возник… вопрос. Нам нужен ваш совет.

Жилль встал и подошел ко мне, останавливаясь не более чем в нескольких футах от меня. Его глубокий взгляд поразил меня.

— Что случилось, ma chérie? — Он склонил голову. — Это видения, — сказал он, кивая, прежде чем я успела ответить. — О убийствах? Расскажи мне.

Я взглянула на Эли, и он кивнул, я продолжила.

— Это как если бы… Я его. Убийца. И это не Викториан Аркос. Это еще один мужчина, и я вижу его глазами. Я чувствую его. Он атакует и кормится, но я не могу остановить то, что он делает. — Я покачала головой. — Я пытаюсь, но не могу говорить, двигаться или контролировать его действия. Как будто я… за его веками. — Я посмотрела на отца Эли. — Я узнала последнюю жертву по ее татуировке. Это была моя работа.

Жилль погладил свой гладко выбритый подбородок; ясные голубые глаза того же шокирующего цвета, что и у Эли.

— В тебе яд вампира, Райли, — сказал он. — Но ты говоришь, что это не Викториан. — Его взгляд, полный любопытства искал мой. — Откуда ты это знаешь?

Не то, чтобы Жилль меня испугал, нет. Я ему доверяла, как и Эли. Но всякий раз, когда я находилась рядом с ним, я чувствовала, будто сделала что-то не так, и это только наполняло меня. Однажды меня поймали, запихивающую Мэри Джейн в мой шкафчик в восьмом классе, и школьный охранник как-то поймал меня, запихивающий пластиковый мешок в рюкзак. Он потащил меня в кабинет директора, и это было то же чувство. Жилль Дюпре чрезвычайно глубоко заглядывал в душу.

Жилль улыбнулся, явно удивленный. Он действительно любил читать мои мысли.

— Опять же, chérie. Откуда ты знаешь, что это не Викториан? Это может быть совсем не так, да?

— Я вырвал сердце Валериана, — тихо сказал Эли.

— Я помог Фину сжечь остальную часть его тела, — сказал Люк. — Ни в коем случае это не может быть он.

— Остается Викториан, — сказал Фин. Он подошел, чтобы встать рядом со мной, сложив руки на груди. — В тебе яд Аркосов. Как сказал папа, другого не может быть.

Я покачала головой и посмотрела сначала на Фина, а затем на Жилля.

— Я видела его руку… она… более грубая, более старая кожа. Определенно, не бледная кожа Викториана.

Жилль взглянул на Элизу, а затем прямо на Эли.

— Тогда это касается меня. Мое предположение, что другой проецирует себя в тебя. — Он внимательно посмотрел на меня. — Ты, очевидно, привлекла чужое внимание.

— Разгневала их, наверное, если быть точнее, — сказал Люк и посмотрел на меня, тряхнув головой и откинув светлые волосы с глаз. — Может быть, кто-то из новообращённых — сказал он. — Или, возможно, кто-то из тех, кто был с ними.

Я закрыла глаза, выругавшись себе под нос на румынском.

— Так что я должна делать? Наблюдать, как гибнут невинные люди? Идет? — Это то, что я проделывала всю свою проклятую жизнь, не так ли? Зачем останавливаться сейчас?

В комнате на пять секунд стало тихо. Все уставились на меня. Я подумала, что вся семья Дюпре прочла мои мысли. На данный момент мне все равно. Давайте, читайте.

— Мы найдем его, — сказал Эли, этот яростный тон вернулся в его голос, его рука защищала мою спину. Я вздрогнула. — И мы его убьем.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ:

ГЛУПОСТЬ

— Всем знакомом чувство, когда задерживаешь дыхание под водой — сначала все в порядке, и вы справляетесь с этим, а затем, когда проходит все больше времени, когда вы должны сделать вдох, срочная потребность становится, похожей на похоть и голод. А потом наступает паника, когда вы начинаете думать, что задохнетесь — и, наконец, когда вы вдыхаете воздух и тревога спадает… вот каково это быть вампиром и нуждаться в крови.

— Из журнала Фрэнсис Форд Коппола

Дракула Брэма Стокера:

Фильм и легенда

— Должна признаться, я всегда считала тебя довольно жестокой, Бетти. Тупицей, которая сама по себе, да еще и гордится этим. Я не боюсь многого, и если я боюсь, я, черт возьми, не скажу об этом никому. К сожалению, мой парень и вся его семья пользуются привилегиями, читая мои мысли и с уверенностью знают, что меня пугает, что меня возбуждает, и что меня бесит. Все три эти эмоции существуют в тяжелых, опьяняющих дозах, когда речь идет о таинственном кровопийце, и самый большой страх, который у меня есть, заключается не в том, что мы не сможем его остановить, а то, что он делает с Эли. Он сошел с ума от того, что он со мной делает. Покатятся головы, и это я не в переносном смысле.

— Райли По

Я думала, что справилась и смогла взять себя в руки, когда ужас начался. То есть, черт возьми, что я всегда чувствовала муки ужаса перед кем-то, окруженная, ну, в общем, всеми. Да, это беспокоило меня. Да, это было ужасно. И, чёрт подери, да, я хотела, чтобы это прекратилось. Но дело в том, что в последнее время я не сплю так много, как раньше. В свете последних событий это неприемлемо, как видите. Так что мои часы бодрствования приносят мне лишь эти ужасы видений. И чем больше времени вне сна — тем больше возможностей для них. Эти кошмары действуют странным образом на мое бренное тело. Я начинаю чувствовать себя как-то иначе, но не могу этого объяснить. Просто… Это не я. И лишь когда я засыпаю, могу отдохнуть от этого всего. Почти всего. И в сон я проваливаюсь как бы в коматозном состоянии. И обычно Эли всегда рядом. Чтобы опять поковыряться в моём сознании.

В последнее время он был на грани срыва. А я и вовсе, разрываюсь на части. Одна часть меня злорадствует, видя, к чему приводят его подслушивания. А вторая… Беспокоится об Эли. Я ощущала в нем напряжение; парень никогда не показывал своей границы терпения. Я имею в виду… Я говорю о чертовой палочке вампирического динамита. В отличие от его братьев, которых я знаю, та же пугающая сила; они просто… Были похожи на него каким-то образом, но все же держались на плаву. Люк был таким спокойным и непринужденным, а Фин? Я думаю, он такой же. Они могут контролировать свой гнев. А Эли? Бум!

Всю неделю, пока мы были в магазине, я чувствовала, как растет его ярость. Он изо всех сил сдерживался, но временами я могла это заметить, хоть он и подавлял её быстро. Впрочем, сегодня его, похоже, допекло. Усадив свою раздраженную задницу в зоне ожидания Татумании, он полдня притворялся, что листает альбомы с эскизами, хотя на деле сверлит меня взглядом. Шелест страниц, взгляд. Шелест, взгляд. И каждый гребанный раз, когда я оборачивалась на него. Пялится. На меня. Какого черта? Даже Никс заметила, хотя она-то подумала, что у нас любовная ссора и не стала влезать.

Сегодня была суббота и она заберет моих двух последних клиентов, так что я смогу освободиться пораньше, чтобы приготовиться к официальному ужину с его родителями. Я чувствовала, что недовольство растет вокруг него, изводит и раздувается, как извращенный оргазм наоборот. Как только мы вышли из салона, я стрельнула взглядом на озадаченного Сета и понеслась в свою комнату. Подошла к окну, обогнув Эли. Ох, я была в ярости.

— Что с тобой не так? — спросила я со злостью. — Бога ради, Эли.

Не самый удачный выбор слов, но других у меня не нашлось.

— Тебя всю неделю что-то пожирает изнутри. Что такое?

Взгляд Эли пронзил меня, и он нахмурил брови.

— Ничего.

Я моргнула. Он действительно только что сказал «ничего»?

— Ты, блин, издеваешься? А знаешь… не важно. — Без шансов заставить Элигия Дюпре говорить, когда он не хочет. Упертый вампир. Я сделала шаг к нему, почти касаясь своим носом его. — Что бы тебя ни взбесило, смирись. — Я ткнула его в грудь. — Остынь, контролируй это, и больше не показывай своей задницы в моем магазине. Если у тебя проблемы со мной, неважно какие, давай поговорим. Наедине. Не надо… беситься и дуться всю неделю. Я выдержу что угодно, так что не крути себе яйца, держа все в себе целыми днями. Понял? — я взглянула на него еще раз. — Я, черт подери, серьезно, Эли.

Его лицо едва дрогнуло, но все же, дрогнуло. Неуловимо. Угрюмая складка между его темных бровей… смягчилась, а темная вспышка в глазах потускнела, немного. Однако, я знала, что он не отступит. Поскольку мы собирались к его родителям, я прищурилась, обошла его, встряхнулась и принарядилась. Не люблю ссориться, тем более перед семейными мероприятиями, где и так придется притворяться, что мне не хочется придушить до посинения старшего сына хозяев дома. (Не то чтобы это имело значение, все равно они буквально заглядывают ко мне в голову. Так что, довольно скоро все сами все узнают).

Так что мое дурное настроение омрачило обычно жизнерадостную персону. Спасибо, Эли. Я распахнула шкаф, порылась в висящих платьях и достала длинное, облегающее черное платье из искусственного шелка, которое так аппетитно обтягивало фигуру. Швырнула его на кровать и потопала в ванную. Эли до сих пор стоял там же, уставившись на меня, будто я отрастила рог на лбу. Я была бы не против. Я бы проткнула его им.

Включив горячую воду я грязно выругалась на румынском, неоднократно. Показалось, что из спальни слышится смех, но это не точно. Высушила волосы и оделась. Выбрав офигительное колье из черного бархата с зеленой бабочкой в центре, сделанное в 1920-х годах, пару серебряных сережек-колец, набор серебряных браслетов и черные туфли-лодочки высотой шесть дюймов, я вышла. Ледяной взгляд Эли снова обратился ко мне. И, уверена, он так и смотрел на меня все оставшееся время.

— Ого, сестренка, — сказал Сет, окинув меня оценивающим взглядом, когда я вышла в гостиную. — Выглядишь шикарно.

Я улыбнулась брату.

— Спасибо. — Заценила его черный костюм и галстук. — Ты и сам довольно аппетитно выглядишь.

Сет засиял и ухмыльнулся.

— Верно? Стиль Казино Рояль, ха?

— Ага, Джози наверняка заценит, — сказала я, приподняв бровь. Сет покраснел и засмеялся. Я бросила взгляд на Эли. Ага, до сих пор сердитый. Я встряхнула головой, убедилась, что у Чейза есть вода и еда (Сет уже выводил его), и мы уселись в джип.

Я думала, что резвая поездка по городу немного остудит дымящегося Дюпре. Мы поехали и я обернулась. Нет, все еще хмурится. Приехав на площадь Монтери, я припарковалась в тишине. Эли сразу же исчез, чтобы переодеться. Я же пока поболтала с Элис и Жилем.

На Элис было роскошное длинное красное платье без бретелек. Волосы она собрала в гладкий конский хвост и закрепила великолепной серебряной заколкой. Ее образ как никогда подходил для официального приема гостей. Жиль, как обычно, поприветствовал меня глубоким и метким взглядом. Он был одет в темный костюм, и как остальные Дюпре, выглядел впечатляюще.

Люк и Финн, оба в черных костюмах и галстуках от Армани, выглядели, как выразился Сет, в стиле Казино Рояль. Более чем чертовски горячо. Один с длинными, а второй с коротко стриженными волосами, я удивлена, что девушки не осаждают особняк 24/7.

— Привет, Райли, — Джози внезапно возникла позади меня.

Я обернулась и, к своему удивлению, увидела сногсшибательную девушку в разноцветном платье на бретелях длиной до пола. Длинные волны волос слегка убраны сзади заколкой. Фиолетовые туфли добавили ей немного роста. Сет стоял рядом с ней, заметно покрасневший. Джози взглянула на Сета.

— Я и не заметила, — затем повернулась ко мне. Как обычно, по ее лицу ничего нельзя было прочесть. — Тебе нравится?

— Абсолютно, — ответила я, кивнув. — Выглядишь на… восемнадцать.

Намек на улыбку коснулся ее губ. Голубые глаза смотрели на меня.

— Ты так думаешь?

— Без сомнения, — я действительно так думала. — Особенно мне нравится, как ты подвела глаза. — Я кивнула. — Круто. Прямо как Клеопатра. Надо будет попробовать так же.

Лицо Джози засияло гордостью.

— Спасибо, Райли. — Она взглянула на Сета. — Хочешь поиграть в Xbox до ужина?

— Конечно, — ответил он, взглянув на меня и вскинув темные брови. — Увидимся позже, сестренка.

Я посмотрела, как мой брат поспешил исчезнуть в игровой комнате с двухсот-плюс-летней вампиршей. Я когда-нибудь привыкну?

— Выглядишь отпадно, детка, — Люк внезапно возник рядом. — Существует одежда, которая тебе не идет?

На мгновение я задумалась:

— Танцевальное платье для кадрили?

Люк засмеялся.

— Пытаюсь это представить. Ты все равно будешь выглядеть горячо — оборки и все прочее.

— Выглядеть горячо в чем? — сказал Фин, приближаясь к нам.

— В платье для кадрили, — сказал Люк, его глаза мерцали.

— Абсолютно, — согласился Фин. Я лишь покачала головой. Как я и говорила, родные братья Эли были беззаботны и беспечны.

— Им некого защищать, — внезапно зазвучал голос Эли у моего уха. — Мне есть.

Я молча встретила его взгляд. Он обогнул меня и присоединился к братьям. Уверяю вас, более эффектной группы парней на свете не существует. Все трое взглянули на меня. Все трое, даже Эли, усмехнулись. Город самолюбия с тестостероном, бьющим через край. Спесивые вампиры.

Эли понадобилось немного времени, чтобы вернуться к беспокойству. И как бы бесподобно он не выглядел в черном костюме и галстуке от Армани, бешенство безмолвно бурлило в нем — чертов ребенок. Мужчины, смертные или нечисть, все равно — долбанные дети. Мне так и хотелось взять огромную креветку Джамбо за хвост и швырнуть в него. Или стручком маринованной спаржи… шлепнуть по лицу. Любое блюдо превращается в оружие и, если бы я не была так зла на него, я бы рассмеялась сама с себя. Что за идиотка. Но, черт возьми, ничего не могу поделать. Ненавижу ссоры.

К концу ужина я уже думала, что Эли успокоился; он продолжал беседовать по-французски со своим отцом (оглядываясь назад, я должна была заподозрить, что что-то не так, потому что Жиль частенько пристально на меня поглядывал) и немного шутил с Люком и Фином. В промежутках, однако, он бросал на меня глубокие, напряженные взгляды, от которых у меня перехватывало дыхание — и в то же время мне хотелось выцарапать ему глаза. Он усмехнулся после этой мысли, и я действительно надеялась, что он расслабится. Мне следовало бы знать лучше.

Мы закончили ужин только после девяти вечера. Сет и Джози собрались попрыгать по зданиям на Бэй Стрит и, поскольку Люк и Фин согласились составить им компанию, я не возражала. Способности Сета усиливались, и быстро. Он был уже почти так же быстр как Люк. Я даже подумала, что это хороший способ выпустить пар и для меня и подумывала к ним присоединиться, но Эли схватил меня под локоть и наклонился к моему уху.

— Не сегодня, — сказал он, прежде чем увести меня мимо удивленных родственников прямиком в свою личную комнату наверху.

Если бы я не была обладательницей хреновой тучи самоуверенности, я бы испугалась. То есть, я серьезно. В моих венах течет восхитительная, аппетитная, хоть и подпорченная стригоями, первоклассная кровь-наркота очень привлекающая вампиров, и вампир, который весь вечер прожигал меня взглядом, тащит меня в полностью уединенную комнату с единственной чертовской целью. Другой бы подумал, что я лишилась разума. А я была заведена на полную. Так мы никогда не доберемся до его квартиры.

Как только мы приблизились к его покоям, свет потускнел, тени замерцали на старых кирпичных стенах, и мощное присутствие Эли и нарастающее напряжение чуть не задушили меня, сомкнулись вокруг меня, как невидимый шелковый плащ.

Чем дальше мы шли по коридору, тем темнее становилось, тем более душным становился воздух, света было меньше, чем от пламени свечи. Мы были в другом месте, в другое время. В конце коридора широкие двойные двери, ведущие в жилье Эли. Напряжение переполняло меня. Я резко остановилась.

— Эли, — мой голос оказался слабее, чем я рассчитывала. В мгновение ока его руки схватили меня за бедра и сильно прижали к стене; он последовал за мной, наклоняясь ближе, тесня меня. От удара у меня перехватило дыхание, и я уставилась в ледяные, злые лазурные глаза Эли. Они с яростью осматривали меня.

— Что? — с нажимом спросила я, пытаясь его оттолкнуть. Хотя больше похоже на попытку подвинуть бетонную стену.

— Я, — его голос слишком спокоен, — не люблю делиться. Что мое — принадлежит только мне. И мне не нравится терять контроль и быть беспомощным. Но последнее время я чувствую и то, и другое. Я вижу две вещи, которым необходимо произойти: Викториану умереть, так же как и тому, что течет в твоей крови.

Его пальцы впились в мои бедра, его тело прижалось к моему. Хотя на его лице плясали серые искаженные тени, его глаза почти светились, когда он смотрел на меня; напряженные, сияющие и мертвенно-бледные.

— И я, мать его, серьезен.

Я посмотрела на него, уже не так ошеломленно. Я уже успела понять, что Эли был тем еще собственником, когда дело касалось меня. Плюс к этому его вспыльчивость.

— Знаешь, занятия по управлению гневом могут помочь, или чуток Ксанакса…

Губы Эли накрыли мои, быстро заглушая любые дальнейшие слова психиатрической или медицинской мудрости, которые я могла бы предложить. Мне было все равно. Мое желание к нему росло на протяжение всей ночи, так же как и его напряжение. Я схватила его за шею, запустила пальцы в его волосы и поцеловала в ответ — крепко. Наши языки соприкоснулись, переплелись, и это ощущение разожгло необузданную жажду, которая едва не воспламенило комнату. Я застонала, облизала его нижнюю губу, снова крепко поцеловала и оттолкнула Эли. Его спина ударилась о кирпичную стену так же сильно, как и моя. Мной руководили гнев и страсть. Невольно мы стали участниками битвы за контроль. Но мы оба проиграли.

Наши рты слились воедино. Мои пальцы вцепились в пиджак Эли, сбросили его с плеч, и он упал на пол. Вслепую я возилась с его галстуком и, наконец, ослабила его достаточно, чтобы снять с шеи, не задушив. Наши задыхающиеся стоны и отчаянные поцелуи заполнили безмолвный коридор, как в порнофильме, и где-то на задворках моего едва соображающего мозга я могла слышать их громкость. Это возбудило меня, и я обнаружила, что ищу обнаженную кожу Эли, почти безумно желая прикоснуться к нему. Я расстегнула пуговицы на его рубашке, вытащила подол из брюк и сбросила его, только чтобы найти нижнее белье.

— Черт, — ругнулась я разочарованно, почувствовав губами, что Эли улыбнулся. Он разорвал наш поцелуй настолько, чтобы хватило времени стянуть майку через голову и швырнуть куда подальше. Возобновив поцелуй, он медленно притянув мои губы, эротично провел языком по моей нижней губе, зубам — это опьянило меня. Он был сладок на вкус, как кокос, и эта другая неописуемая, непреодолимая вампирская вещь, которая была соблазнительной и уникальной для Эли. Когда мои руки скользнули по его безупречной коже, по мышцам, врезавшимся в грудь и ниже, в живот, я вздрогнула, будто почувствовала его внутри себя. Я оседлала его ногу обеими своими и наклонилась к нему, вдыхая, пробуя на вкус, пожирая, а он крепко прижал меня к своему бедру. Я застонала и вжалась в него. Когда его руки оторвались от моих бедер, ухватились за край платья и медленно приподняли его, у меня перехватило дыхание.

Наконец, мы соприкоснулись обнаженными телами. Его руки прошлись по моим голым бедрам, обхватили мою задницу и крепко прижали меня. Наши тела идеально подходили друг другу, соприкасаясь во всех нужных местах, и моя тяга к нему достигла такого уровня отчаяния, что шокировала даже меня. Мои губы переместился к его горлу, покусывая и пробуя на вкус, когда мои руки протиснулись между нами, хватая его ремень и ослабляя его достаточно, чтобы моя рука поместилась на передней части его брюк от Армани. Обнаженная твердая мышца, которую я нашла, покрытая только бархатной кожей, заставила меня застонать у шеи Эли. Он издал низкий смешок.

Я вдруг обнаружила, что меня швырнуло назад, моя голая спина теперь упиралась в стену, царапаясь о грубый старый кирпич, позволяя Эли полностью контролировать ситуацию. Мой разум полностью растекся соусом, когда его руки скользнули по моей коже, по моим бедрам, пока его пальцы не скользнули под шелковистый треугольник материала, который был моим ремешком. Втиснув свою ногу между моими, он раздвинул мои бедра и потер очень чувствительную плоть, которая пульсировала от желания. Я выгнулась под рукой Эли и мой разум на мгновение опустел. Трахни меня сейчас, черт возьми! мой внутренний, примитивный, жаждущий грязного секса голос кричал без моего разрешения. Может быть, это звучит глупо, но, боже мой — я ничего не могла с собой поделать. Из-за Эли я теряла разум. Если бы у меня были какие-то запреты раньше, они были бы быстро разбиты мощным, чувственным прикосновением Эли. Он был настолько эффектен. Я приблизила губы к его уху.

— Сейчас, — наполовину умоляла я, наполовину угрожала.

Эли поднял меня, обхватив обеими руками за бедра, и прижал к своему торсу; я обхватила его ногами и, целуя меня, он начал двигаться. Я не знала, куда мы идем, и мне было все равно. В одну секунду — мы уже в коридоре, в следующую — в его спальне.

Он ослабил хватку, я медленно скользнула вниз по его груди. Эли обхватил мое лицо, опустил голову и попробовал каждый дюйм моего рта, а когда вампиру что-то не понравилось, он наклонил мою голову. Затем его руки оставили меня, нашли застежку на моем ремне и расстегнули его. Платье обвилось вокруг моих лодыжек, а руки Эли накрыли мою грудь. Я застонала, когда удовольствие пронзило меня. Его губы оторвались от моих и переместились к уху, ощущение его губ, скользящих по коже заставило меня вздрогнуть, а мое желание возросло до болезненного уровня. Мои пальцы впились в его спину, глаза закрылись, а голова невесомо склонилась набок.

— Надеюсь, я для тебя нечто большее, чем отличный секс, Райли, — прошептал он мне на ухо. Он плавно переместил руки пониже моей спины и плотно прижал мою попку к себе.

Эти слова охладили меня, и я резко вскинула голову. Сквозь дымку возбуждения я смотрела в глаза Эли. Я пришла в себя, но ничего не могла сказать. Мы просто смотрели друг на друга. У меня не было другой возможности ответить ему убедительно, кроме как ртом, телом. Слова ничего не значили. Я подняла обе руки и схватила Эли за подбородок, не сводя с него глаз, прижимаясь губами к его губам. Он стоял неподвижно, как статуя, пока я целовала его, нежно, медленно, изливая все мои невысказанные чувства к нему в этот один акт. Затем я обвила руками его шею и просто обняла его. Я уткнулась лицом в его шею и прижалась к нему. Его руки полностью обвились вокруг меня и притянули меня ближе так же нежно.

Теперь трахнешь меня?

Черт. Я ничего не могла с собой поделать. Я же тебе говорю. Я могла бы. Нет. Помогите. Эта грязная просьба выскользнула из оков глубоко в моем мозгу и попала в открытое, читаемое вампирами серое вещество. Черт возьми!

Тело Эли задрожало рядом с моим, и прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что он смеется. Я отстранилась и посмотрела в темное лицо этого придурка, заглянула в глубину его древних тревожных глаз, и я поняла, что он понял меня — полностью. Затем вампир опустил голову, прижался губами к моим, и поцеловал меня.

— Я тоже тебя люблю, — тихо сказал он. Он сказал это в первый раз. Я никогда этого не забуду, хотя и не смогла бы произнести эти слова в ответ. Во всяком случае, не тогда. Надеюсь, позже. Затем он крепко поцеловал меня, поддерживая, пока мы не добрались до его огромной кровати.

Эли поднял меня, скинул туфли и брюки, которые спадали ниже бедер, затем последовал за мной вниз, в мягкое белое пуховое одеяло. Ни разу не отрывая от меня взгляда, он оперся на меня предплечьями, его тело нависло надо мной… Подняв одну руку, он пригладил мои волосы, провел по бровям, переносице и большим пальцем коснулся губ. Я видела лишь половину его лица; другая половина была поглощена темнотой. Эта картина была чем-то интимным, сексуальным, и Эли, изучающий мои черты лица, как слепой, стал самым эротическим опытом, который у меня когда-либо был. Это проникло мне в душу, и я почувствовала, как внутри у меня все трепещет от возбуждения. Я не могла поверить, что такой человек, как Эли, принадлежит мне.

Он медленно опустил голову, коснулся губами моих губ, а затем приблизился к моему уху.

— Смотри на меня, — прошептал он эротично, и я почувствовала, что становлюсь влажной от его соблазнительных слов. — Смотри, что ты делаешь со мной, Райли. — Он отстранился и посмотрел мне в глаза; собственничество, сильное желание, которое я там увидела, потрясло меня.

Не говоря больше ни слова, он двинулся, толкая свою твердость в меня до самого основания. Я была мокрой и готовой умереть от желания, а его глаза потемнели от желания при соприкосновении. Я обхватила ногами его талию и задвигалась вместе с Эли, наши тела и ритм стали единым целым, мое сердце билось достаточно для нас обоих, и все это время я не сводила с него глаз. Я держалась, пока нарастал оргазм, сильный, интенсивный, пока он не излился в меня.

Его сила, наконец, заставила мои глаза закрыться, и мое тело выгнулось дугой от удовольствия, когда волны обрушились на меня, на него. Наконец, кульминация начала отпускать нас. Когда все стихло, Эли обхватил меня руками и ногами, и полностью заключил в объятия, и я позволила ему это. Я была такой покорной, какой я никогда не была — ни с кем. Однако Эли не стремился к покорности. Я знала, чего он хочет — слова на букву «Л», — но не могла дать ему это прямо сейчас. Не то чтобы я этого не чувствовала, но… Это трудно объяснить. Но он знал и терпеливо ждал. Мои чувства к нему были сильнее, чем к кому-либо, с кем я когда-либо сталкивалась, и это ужасало меня. Он знал, что это пугает меня. Я надеялась, что этого никогда не случится.

Я понятия не имела, как долго мы лежали там, наши тела были обернуты и слились воедино. Я даже не знаю, когда заснула. В одну минуту я была полностью расслаблена, довольна, одурманенная ощущением пальцев Эли, скользящих вверх и вниз по моей спине, его чуткой интимностью, не похожей ни на что, что я когда-либо испытывала.

В следующую минуту, или час, или сколько угодно еще, я села и огляделась, ошеломленная и растерянная. Эли нигде не было, а я была в странном, незнакомом месте. Церковь? Старая испанская миссия? В развалинах кирпич и раствор были покрыты растительностью, чем-то диким и неуправляемым, как глициния или плющ, и окружены густым лесом.

Это была не Саванна, а что-то другое… Еще. Я была одна. Тяжелый запах дождя и сырости, вместе с созревшей растительностью, пропитал руины, и над головой почти полностью исчезла крыша. Не осталось ничего, кроме нескольких старых сгнивших стропил, остальная часть пролома была покрыта ветхими виноградными лозами.

Была ночь, и лунный свет пробивался сквозь пористую крышу, освещая пол пятнистыми, искаженными, неровными пятнами. И хотя я была одна, несколько зажженных свечей стояли рядом у входа в развалины, и их пламя заставляло тени скользить по кирпичу. В углу, под единственной сохранившейся витражной аркой, призывно тянулась длинная, широкая каменная скамья.

Оглядевшись по сторонам и, никого не увидев, я невольно отметила про себя, как устало мое тело, и пробралась через папоротник, острые желуди и разбросанную сосновую солому к скамье и села. Одинокая свеча мерцала в стеклянном подсвечнике рубинового цвета, стоявшем на подоконнике.

Я подтянула босые ноги и обхватила колени руками. Именно тогда я заметила, что на мне не было ничего, кроме белой шелковой комбинации с атласными ремешками, и она плавно скользила по моей голой коже, когда я двигалась. Я могла бы быть совершенно голой, скольжение было таким скудным, а так у меня под ним ничего не было — ни трусиков, ни лифчика. Неудивительно, что мне было так холодно….

— Райли, — раздался голос.

Я дернула головой в сторону голоса, но никого не увидела. Адреналин подскочил, но сердце мое билось медленно. Взглядом обыскала каждый дюйм руин, но ничего не увидела. Затем возник шёпот.

Райли, Райли, Райли, Райли…

Снова и снова мое имя срывалось с невидимых губ, грубое и интимное одновременно, и я ухватилась за кирпичный подоконник окна и осмотрела комнату. Шепот был повсюду, но не было ни тела, ни физического голоса, чтобы соединить их. Грызущее чувство паники охватило меня, и я возненавидела это чувство. Я никого и ничего не боялась, но лучше бы увидела, что на меня надвигается, чем прятаться, как дура, у окна. Чувство страха росло, и я знала, чувствовала, что кто-то вот-вот умрет ужасной смертью.

Затем, внезапно, как будто эти особые мысли манили меня, за то время, что я невольно моргнула, он был там — Викториан Аркос.

— Райли, — сказал он, улыбаясь, и я сразу же поняла, что это не тот шепот, который я слышала секунду назад. — Ты пришла ко мне.

— Не по своей воле, — уверила я его. — Ты привел меня сюда.

— Ты уверена? — сказал он, по-прежнему, улыбаясь.

— Абсолютно уверена, — ответил я. Он медленно двинулся ко мне, и я следила за каждым его шагом, пока он, казалось, скользил по папоротнику. Его темные волнистые волосы свободно падали на плечи, а карие глаза смотрели на меня, не мигая. На нем были темные джинсы и темная рубашка с расстегнутым воротником. Кожа у него была молодая и безупречная, губы идеальной формы, подбородок — как у энергичного двадцатиоднолетнего мужчины. Толстая вена бежала сбоку от его шеи и исчезала под воротником — еще один признак молодости, жизненной силы. Затем он улыбнулся, сверкнув белыми зубами на фоне оливкового цвета лица, и я поняла, что мой тщательный осмотр привел его в восторг.

— Не обольщайся, солнышко, — предложила я. — Мне просто нравится знать своих врагов изнутри и снаружи.

Викториан присел на корточки рядом со скамейкой, на которой я сидела, и провел указательным пальцем по моей скуле.

— Я тебе не враг, — мягко сказал он. — Я — твоя судьба. И ты узнаешь меня изнутри и снаружи. Я обещаю.

Я вздрогнула.

— Извини, — сказала я и передвинулась так, чтобы мое лицо не было так легко доступно.

— Мне не нравятся парни моложе себя. — Я огляделась вокруг, надеясь сменить тему разговора. — Где я, и как, черт возьми, сюда попала?

— Нравится тебе это или нет, любовь моя, но это твоя фантазия. Твой сон, — сказал он с пьянящим румынским акцентом и без моего разрешения придвинулся ближе. Я была взволнована и потрясена одновременно. — Для меня большая честь быть в нем. И да, тебе на заметку, ты намного, намного моложе меня.

— Ты же убийца, — обвинила я его. — Я видела, что ты сделал с той девушкой на парковке и с той, что была в баре — сказала я, зная, что он не убийца, но я должна была знать, кто это был. Я помрачнела лицом. — Меня от тебя тошнит. И не обманывай себя. Ты врываешься в мой сон так же, как и в мои реакции. Я чертовски уверена, что ощущаю их вовсе не добровольно.

На его лице появилось озадаченное выражение.

— О чем ты говоришь?

Я улыбнулась.

— Не морочь мне голову, Викториан. Я же не идиотка. Как ты сам неоднократно говорил, твой яд во мне навсегда. Я вижу, чувствую твои движения, твои убийства, кормления. Как ты терроризируешь невинных. — Я сердито посмотрела на него. — Ты просто чудовище.

Его недоумение росло; его брови нахмурились в таком выражении, которого я раньше не видела. Это было почти правдоподобно.

— Я никогда не терроризирую, любовь моя, — сказал он. — Я что угодно, только не чудовище. Я обожаю женщин. Я контролирую свои кормления, и мои жертвы живут. — Он пожал плечами. — Не все так просто, конечно. — Его глаза пронзили меня, напряженные и искренние. — Мне не чуждо милосердие, Райли По. Я клянусь в этом. И, конечно же, я пробиваюсь в твои сны. Ты упрямая смертная. — Он улыбнулся. — Мне это в тебе нравится. И эта погоня вызывает у меня такой стояк, как ни у кого другого.

Я проигнорировала его извращенное признание.

— Дюпре рисуют совсем другую картину о тебе и твоем брате, и я склонна им верить. Не тебе. Я имею в виду, серьезно. Ты действительно пытался высосать всю мою кровь в Бонавентуре, или ты забыл об этом?

Глаза Викториана потемнели.

— Я не смог бы забыть, даже если бы попытался, — сказал он мягко, его голос был ровным, сдержанным, соблазнительным и, если я не ошибаюсь, немного раскаивающимся. — Но ты ошибаешься. Я бы никогда не убил тебя. Я бы обратил тебя, да, и тогда ты была бы моей навсегда. Я эгоист, но я совсем не такой, как мой брат. — Его глаза изучали мое тело, рассматривая меня пристально, напряженно, как любовная ласка. — Я знаю, что тебе нужно, чего ты хочешь и чего желаешь, Райли По.

— Да, я хочу, чтобы ты перестал называть меня Райли По, — сказала я саркастически.

Викториан тихо рассмеялся, не сводя с меня глаз.

— Я наблюдаю за тобой гораздо дольше, чем ты думаешь, Райли. С тех пор как ты была маленькой девочкой, я знал тебя, желал тебя. — Мускулы на его челюстях сжались; затем, без всякого предупреждения, горячее, соблазнительное ощущение нахлынуло на меня, неконтролируемое, нежеланное, ненасытное.

Викториан не сдвинулся ни на дюйм, но я чувствовала его руки на себе, повсюду, его голос был эротичным прикосновением воздуха к моей коже. Мне хотелось закричать в знак протеста. Я изо всех сил старалась не корчиться от желания. Он легко контролировал меня своим разумом.

— Ты хочешь, чтобы мои руки касались твоего тела, прослеживая каждый изгиб и каждую частичку твоей плоти, — сказал он, его слова опьяняли меня, и в то же время я чувствовала, как его руки скользят по моей руке, скользя по моей ключице, отталкивая атласный ремешок в сторону, позволяя ему упасть мне на плечо. — Ты хочешь, чтобы мой рот был на тебе, мои губы следовали за моими кончиками пальцев, — прошептал он. Я почувствовала его губы на своей шее, потом на ключице, на подбородке. Я сидела, совершенно оцепенев, не в силах пошевелиться, пока Викториан пробуждал все сексуальные ощущения, которые не имел права пробуждать. Невидимые кандалы держали меня в заложниках, когда я сидела на подоконнике, и хотя я боролась, я не могла освободиться.

— Ты хочешь меня, Райли — сказал он, и хотя он сидел совершенно неподвижно, моя комбинация скользнула вниз по груди, как будто невидимые пальцы схватили шелковистую ткань и потянули. — Я лишь повинуюсь твоему молчаливому приказу, — прошептал он, и теплое дыхание коснулось чувствительных вершин, словно дразня его губами. Скольжение шелка по моим бедрам, когда подол платья медленно поднялся, заставило мои внутренности забурлить от возбуждения. Я его ненавидела. Я хотела этого. Я попыталась сжать свои бедра вместе, но они не поддавались.

— Не сопротивляйся, Райли, — мягко сказал Викториан. — Это меня ты желаешь, меня ты жаждешь, меня ты хочешь чувствовать глубоко внутри себя. Открыть… для меня. — Невидимые пальцы прошлись по моей коже, когда мое скольжение поднялось выше бедер, и ощущения нежеланного удовольствия пронзили мое тело, как уколы иголок. Я задохнулась, когда горячее дыхание коснулось моих бедер. — Откройся мне, — обольстительно потребовал он. — Ты такая уникальная, такая красивая.

— Нет, — ответила я едва слышным шепотом. Мне хотелось плакать, кричать, брыкаться, хотелось сделать больно…

Я хотела кончить.

Тепло, влажное и восхитительное, проникало в меня снова и снова; я задыхалась. У меня перехватило дыхание.

— Нет! — Я всхлипнула еще громче, как раз перед тем, как на меня обрушилась мощь разрядки.

— Райли!

Мои глаза распахнулись, и я увидела сердито сверкающий взгляд Эли. Смятение переплело мои сознательные мысли, удовольствие заставило мое тело содрогнуться, и мне пришлось несколько раз моргнуть и оглядеться вокруг, прежде чем я вспомнила, где нахожусь, и что происходит.

Эли, упершись руками в мои бедра, смотрел на меня снизу вверх. Он придвинулся ко мне и своими руками удержал мою голову неподвижно, заставляя меня смотреть на него. Мы были обнажены в его постели, его тело покрывало мое, мои чувства и нервные окончания гудели от чувственных ласк его рта и языка.

За долю секунды до этого это был не Эли.

Внезапно, и так быстро, что я не заметила его движения, Эли оттолкнулся от меня. Глядя на него, когда он стоял рядом с кроватью, я заметила, что его лицо было разгневанным, а тело напряженным, я испытала безумный момент откровенного обожания. Я думала, что никогда не видела более прекрасной души, чем Элигий Дюпре. Я ненавидела то, что он был зол на меня. Стыд затопил меня, ярость нарастала, и в тот момент я не думала, что могу ненавидеть кого — то — вернее, что-то, больше, чем я ненавидела Викториана Аркоса, и я чертовски устала от его издевательств надо мной. Я натянула простыню, чтобы прикрыть свое обнаженное тело.

— Я не сержусь на тебя, — тихо сказал он, его голос был спокойным, полностью на грани срыва. Он опустился на колени и схватил меня за подбородок, затем повернул мое лицо к себе, почти болезненно. Опасное ожесточение овладело его лицом; он осторожно взял простыню из моих пальцев и отпустил ее. — Никогда не испытывай стыда, — сказал он. — Ты бессильна, а он силен и одержим тобой; ты не можешь бороться с ним. Ты не победишь и никогда не избавишься от него. Он не позволит этому случиться.

Я недоверчиво уставилась на него.

— Как это? — Недоверчиво переспросил я. Я приподнялась на локтях и, не в силах вымолвить ни слова, разинула рот. Он ни в коем случае не был прав. — Я в это не верю.

Держа меня за подбородок, Эли придвинулся ближе, накрыл мои губы своими и поцеловал. Это был не просто поцелуй, это было клеймо, воспоминание о собственничестве, которое я, несомненно, должна был носить до самой смерти. Твердость его губ, притяжение его рта, когда он завладел моим, медленное поддразнивание его языком заставили мое тело задрожать, мои нервные окончания вспыхнуть, моя кожа покраснела от жара. Внезапно он отстранился и посмотрел на меня.

— Ты моя, Райли По, — сказал он мрачно и решительно. — И хотя ты, возможно, не сможешь остановить Викториана, я могу это сделать. — Его глаза изучали мои. — Я ни с кем не делюсь. Помнишь? Он должен быть остановлен.

Эли двигался так быстро, что мое зрение не различало ничего, кроме туманной полосы. Я спрыгнула с кровати, позволив простыне упасть на пол.

— Эли, подожди! — Воскликнула я, понимая, что паника уже близка. — А что ты собираешься делать?

Эли остановился у двери, и я заметила, что он уже переоделся. Одетый точно так же, как в тот первый день, когда я увидела его в витрине магазина «Татумания», в поношенных джинсах, белой футболке и ботинках, с рюкзаком за плечами, он выглядел как обычный крутой парень на улице: таинственный, опасный, с которым нельзя связываться. Я знала, что он был всем этим и гораздо, гораздо больше. Я также знала его ответ еще до того, как он слетел с его губ.

С выражением страстного желания, которое будет преследовать меня до конца моих дней, я наблюдала, как лицо Эли меняется от любящего до полного решительной ненависти.

— Я собираюсь убить его нахрен. — Он повернулся и направился к двойным дверям, но вдруг остановился. Он стоял ко мне спиной, его поза была непреклонной, неподвижной, как смерть. — Подожди меня, — тихо попросил он. А потом он исчез. Через несколько минут раздался грохот его серебристого байка, он замер на холостом ходу, а затем с ревом прокатился по улице. Я стояла и слушала, пока мотор не затих совсем.

Эли шел за Викторианом. Вот так, просто поднялся и ушел. Неужели? Как он вообще узнает, где его искать? Я хотела выбить из Эли все дерьмо, и было чертовски легче оставаться злой, чем хандрить из-за его ухода. У меня не было на это времени, так что злость казалась мне лучшим выходом.

Забравшись в душ, и выйдя из него, я натянула платье, которое Эли так сексуально выбросил несколько часов назад, затем схватила свою сумочку и туфли-лодочки. У двойных дверей я остановилась и оглянулась через плечо на смятую постель. Часы показывали 4: 58 утра, и казалось, что это непроизвольное мышечное движение заставило меня сделать глубокий, долгий вдох, вдыхая запах Эли, чтобы наполнить им мои легкие, мои вкусовые рецепторы, мою память.

Я знала, что он сделал, он сделал это для меня. Я также знала, что он почему-то не найдет Викториана. Во всяком случае, не так легко. Другой вторгается в мой разум. Как Эли мог найти его, если мы даже не знали, кто он такой? У Эли был взрывной характер. Его эмоции были сильны во всем, что он делал. Когда он злился, он был агрессивным. Когда он был счастлив, он был в приподнятом настроении. А когда он любил, то любил всерьез. Поэтому меня совсем не удивило, что он улетел в гневном облаке пыли и обнаружил, что эти две вещи причиняют мне страдания. Это не утешало и не убирало ту остроту, которую я уже ощущала внутри. Внутри моей грудной клетки болело сердце, мое гребаное сердце — и дыра начала рваться, разрывая все внутри груди. Кто знает, что может случиться?

Я ненавидела то, что все это имело для меня такое значение, что я чувствовала боль. Разозлившись, я на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула, затем закрыла двери и пошла по коридору. Филипп Моро, дворецкий Дюпре, стоял на кухне с белой чашкой и блюдцем в руке и чайником на плите. Одетый в длинный темно-синий халат и тапочки, он обернулся при моем появлении. Старческие глаза рассматривали драконов, нарисованных на моих руках, ангельское крыло в углу моего глаза, а затем встретили мой пристальный взгляд.

— Не желаете ли чаю, Мисс По? — спросил он очень чопорно и на французский манер.

— Спасибо, не нужно, — мой ответ, я двинулась к выходу, остановившись в дверях. — Эли ушел.

Сказала, сама не зная зачем.

— Он вернется, — сказал Филипп спокойно, как будто знает наверняка.

Я кивнула.

— Мой брат? — спросила я.

— Он в игровой с остальными, позвать его?

Я покачала головой.

— Все нормально. Я позвоню позже.

Нет смысла выдергивать Сета в воскресенье ранним утром и заставлять мириться с моим дерьмовым настроением. Мне надо пополнить запасы в «Татумании», доработать несколько эскизов вместе с Никс, прикупить парочку вещей в магазине — типичное воскресенье. Сету лучше остаться с Джози и парнями и немного развеяться.

— До встречи, Филипп, — я вышла через кухонную дверь в раннее утро Саванны.

Солнце еще не взошло, но тусклое, туманное сияние висело в воздухе, когда я шла к джипу. Густой туман окутал площадь Монтери и проскользнул сквозь живые дубы, поглотив черные железные фонари вдоль тротуара. Босая, я бросила туфли и сумочку на пассажирское сиденье джипа. А так же на колени кому-то, кого там не было еще вдох назад.

— Куда ты собралась?

Я подпрыгнула и втянула воздух. Люк ухмыльнулся, и я впилась в него взглядом.

— Не делай так, Дюпре. Боже. Ты доведешь меня до чертового сердечного приступа. — Я скользнул за руль.

Он ухмыльнулся еще больше.

— Я умею оказывать первую помощь. Так что? Куда?

Я смотрела строго прямо.

— Домой. Мне еще бизнесом управлять, знаешь ли.

— В пять утра?

Я сунула ключи в замок зажигания, но не успела завести джип, как рука Люка остановила мою. Я вздохнула.

— Он ушел, — я взглянул на Люка.

Легкий ветерок подхватил его безумные волосы и отбросил их на лоб. Он взъерошил их и встретился со мной взглядом в тусклом свете.

— Да, — сказал он мягко. — Я знаю. Он попросил меня поехать с тобой.

— Нет, — ответила я. — Мне больше не нужна сиделка.

Я завела мотор джипа.

— Я больше не беспомощная смертная, Люк. Я могу позаботиться о себе.

Люк усмехнулся.

— Он знал, что ты так скажешь.

— Что ж, — я ответила, глядя на него. — Сет будет со мной все время. И, насколько могу судить, никакой угрозы сейчас нет, верно? Новообращенные ушли.

— Сет здесь. И новообращенные ушли. Пока что.

Я нахмурилась.

— Проповедник на расстоянии двери от меня. Я буду в порядке. Свали.

Люк не шелохнулся.

— У тебя, что нет девушки, или еще каких дел? — спросила я, прекрасно зная, что нет. — Серьезно, чувак — тебе пора бы съехать от родителей или ни одна достойная девчонка на тебя и не взглянет.

Он ухмыльнулся.

— Это мне напомнило кое о чем. Хотел разузнать о Никс. Она свободна?

Я врубила задний ход.

— Ни за что, Дюпре. Не хочу втягивать ее во все это.

Люк выскочил из машины и оказался у моей двери прежде, чем я успела моргнуть. Он встретил мой взгляд своим искренним.

— Ты бы отказалась от Эли, если бы знала заранее то, что знаешь сейчас?

— Нет, — я даже не задумалась.

Люк улыбнулся и отвалил от двери. Дворовая лампа отбрасывала на него желтый свет и я заметила четкое сходство между Люком и Эли. Помимо темно-русой, дикой прически, они были очень похожи — те же тревожные глаза, линия челюсти, те же губы. Ну, почти те же.

— Значит, оставь свой разум открытым для меня. Тогда я буду знать, если ты попадешь в передрягу.

Сказал он с ухмылкой и утвердительно кивнул.

— Да, я думаю такой план намного лучше.

Я покачала головой и бросила взгляд через плечо.

— Мне не нравится этот план. План — отстой.

Люк засмеялся.

— Либо этот вариант, либо тот, где я нянчусь с тобой все время.

Я нахмурилась.

— Ладно.

— Отлично, — сказал он. — Я заскочу позже. И не волнуйся за Сета. С ним все хорошо. И, Райли, — его лицо стало серьезным. — Он вернется. Скоро.

Развернув джип, я сделала круг мимо кухонной двери и остановилась напротив Люка.

— Я знаю. И спасибо, правда. Я серьезно.

— Не проблема, — он наклонился и постучал указательным пальцем по виску. — Я прямо здесь.

— Это такое утешение, — сказала я, вымученно улыбнувшись, и выехала на площадь. Решив взять себя в руки и выпить кофе, я направилась в Скайдауэй за оригинальными пончиками Криспи Крим, где я попала в небольшую очередь истинных любителей пончиков, которые хотели получить первую, свежую, горячую партию пончиков утром.

Как настоящий любитель фаст-фуда, я заказала десяток обычных с глазурью (которые просто тают во рту) и кофе со сливками и сахаром, после чего отправилась домой. Я наслаждалась тишиной воскресного утра в Саванне, когда вернулась обратно в Татуманию.

Эли начал учить меня как сконцентрироваться, как фильтровать звуки, которые я сейчас могла слышать и сосредоточиться на каком-либо одном, выделив его из ближайшего окружения. У меня не очень хорошо получалось, но, в конце концов, психовать я не собиралась. Когда он начал меня учить, я должна была закрыть глаза, сделать глубокий вдох и сосредоточиться изо всех сил, так, что, казалось, заболел мозг. Я чувствовала себя так, будто оказалась в большом конференц-зале, где было тысячи две человек, каждый из которых что-то бормотал. Наконец, у меня получилось, и это было настоящим облегчением. Было непросто включаться и выключаться, и иногда мне нужно было несколько минут, чтобы достичь контроля. Всё же, с каждым разом я делала это всё лучше и лучше, и сейчас я могу делать это, практически не зажмуривая глаза.

Сначала было довольно весело, но вскоре меня стало тошнить от бесконечных ахов и охов. Кажется, они занимались сексом повсюду. Я чувствовала себя в каком-то эротическом сне. Этим утром, после того, как я отгородила себя от разных посторонних звуков, всё оказалось достаточно спокойным, как и было до тех пор, пока два кровопийцы не попытались вытянуть мою жизненную силу.

Машин было мало; где-то лаяла собака, а вдалеке скрежетал зубчатыми колесами и пыхтел по объездной дороге полуприцеп — это были обычные звуки. Я должна была понять, что это было начало нормального дня. Между тем, в начале седьмого я свернула на торговую аллею и припарковала джип за «Татуманией». На кухне у Проповедника и Эстель включился свет, и я направилась к их задней двери по булыжной дорожке. Улица была покрыта туманной дымкой, но солнце над городом еще не взошло.

Я тихо постучала, и через несколько секунд Проповедник подошел к двери. Луч солнца позади него осветил его обычную клетчатую рубашку с длинными рукавами, аккуратно заправленную в пару поношенных рабочих брюк, и широкую улыбку. Они с Эстель всегда вставали рано, так что я знала, что не помешаю. Когда его взгляд упал на коробку с пончиками, улыбка стала шире.

— О да, это моя девочка, — сказал он, потом поцеловал меня в щеку и потащил в маленькую прихожую. — Я очень их хотел. Еле сдержался, чтобы пойти за ними. — Он приподнял бровь. — Не позволяй бабуле увидеть их. Она говорит, что из-за сахара я становлюсь сумасшедшим.

Он тихо хихикнул.

— Я все слышала, старина, — крикнула Эстель из кухни. — Райли, иди сюда и принеси их. Этот старик ведет себя, как сумасшедший, без сахара, это правда. Сахар делает из него настоящего психа.

Я улыбнулась Проповеднику.

— Да, мэм. — Я открыла коробку. Проповедник вытащил пончик и в два укуса проглотил его. Я покачала головой, схватила один пончик, откусила кусочек и направилась на кухню, пока мой приемный дедушка облизывал пальцы. Я поставила коробку на стол и села.

— Я надеюсь, что ты оставила место в своем бездонном желудке для магии, — сказала Эстель с притворной хмуростью, склонив голову к кипящему чайнику на плите. Она усмехнулась и посмотрела на коробку с пончиками. — Прибереги мне один, хорошо.

— Обязательно, — сказала я. — И да, мэм, у меня еще много места.

Эстель суетилась на кухне, одетая в ярко-розовую футболку с логотипом магазина «Черный Глаз» и разноцветную юбку с кисточками, которая дополнялась узловатым платком на голове. От нее пахло свежестью мыла Dove и еще чем-то. . травяным из магазина. Атласная кожа цвета эбенового дерева резко контрастировала с ее белозубой улыбкой.

— Выпей, Райли По. Не хочу, чтобы эти Дюпре смотрели на тебя, как на свиную отбивную.

Я покачала головой и улыбнулась.

— Я не думаю, что я им так уж нравлюсь, — сказала я и пожала плечами, увидев вопросительный взгляд моей приемной бабушки. — Жесткое мясо.

Эстель секунду пристально смотрела на меня, потом рассмеялась и покачала головой:

— Ты сумасшедшая белая крашеная девочка.

Я усмехнулась Проповеднику. Вот только ответной улыбки я не дождалась.

Когда Эстель ушла из кухни, он наклонился над столом и серьезно на меня посмотрел:

— Что с тобой, девочка?

Я встретила его пристальный взгляд. Я никогда не могла скрывать что-то от Проповедника.

— Эли ушел. Он собирается убить Викториана. И я думаю, попытаться найти его.

Проповедник сделал глоток дымящегося кофе и уставился на меня поверх чашки.

— Во всяком случае, если он его найдет. Этот парень Аркос скользкий. — Он поставил чашку на стол. — И я не уверен, что он так уж плох, как его брат.

Он потер подбородок длинным костлявым указательным пальцем.

— Иногда семья толкает человека на безумные поступки, да? И он определенно плохо относится к тебе, Райли По.

Воспоминание о последних словах Викториана пронеслось в моей голове.

— Он. . он сказал, что давно меня знает, Проповедник. С тех пор, когда я была ребенком. — Я пристально посмотрела на него. — Как такое может быть?

Проповедник стряхнул что-то с рукава, потер костяшки пальцев, потом поднял голову и посмотрел на меня:

— Может быть, он все это время наблюдал за тобой из адского камня, — медленно произнес он. — Я знаю, что когда они были погребены, они лишились силы и были прокляты. Они не чувствовали запаха твоей крови, не могли ее жаждать. Но, может быть, они могли видеть и слышать. Должно быть, он каким-то образом нашел тебя… — Он покачал головой. — Может быть, поэтому он хочет, чтобы ты была такой могущественной. Может, он давно тебя знает, девочка.

Неужели Викториан Аркос влюбился в меня?

— Это….странно.

Проповедник тихо рассмеялся.

— Только ты можешь так говорить, внучка. — Он сжал мои руки своими темнокожими ладонями. — Ты следи за собой, детка, я это имею в виду. Убедись, что твой брат с тобой. И если ты хочешь, чтобы Джек и Туба остались…

Я улыбнулась и покачала головой.

— Нет, Проп, все в порядке. Правда, — заверила я его. — Но если что-то пойдет не так, я дам тебе знать. Ладно?

— Фух, — проворчал он. — У тебя всегда все сложно. Не стыдись просить помощи, Райли По. — Он встал и поцеловал меня в щеку. — Я имею в виду, я всегда прикрою тебя.

— Я знаю, и я обещаю, — сказала я, думая, что это забавно, ведь Проповедник никогда не прикрывал мне спину. — Я люблю тебя, — сказала я, встала и обняла его.

— Я люблю тебя, девочка, — сказал он и сунул мне в руку маленький пакетик. Я посмотрела вниз. Это был кусок грубой мешковины размером с мяч для гольфа, набитый… чем-то. Он серьезно посмотрел на меня. — Насыпь это перед дверью квартиры и окнами, — тихо сказал он. — Сделай это сегодня вечером, перед сном.

Я молча кивнула.

— Окей. — Черт его знает, что было в этом пакетике.

Когда я уходила, Эстель поспешила на кухню.

— Хочешь крабов, Райли По? Капоте привезет их позже. Он с Баком прямо сейчас вытаскивает ловушки в Верноне. Я еще готовлю Хашпаппи (маленькие пончики из кукурузной муки, обжаренные во фритюре).

Я усмехнулась. Вернон — река с соленой водой, протекавшая рядом с Скайдауэй-Айленд, а Капоте, когда не играл на саксофоне, находился в устье одного из сотен ручьев, ловя крабов вместе со старым Баком. А Эстель готовила лучшие Хашпаппи на восточном побережье.

— Непременно. Я зайду попозже. — Я поцеловала на прощание свою смуглую бабушку, оставила им на тарелке несколько пончиков, схватила коробку и вышла.

В тот момент я этого не осознавала, но вскоре поняла, что ничто более не украсит мою жизнь, чем голубые крабы Саванны, Хашпаппи Галла и пончики Криспи Крим. Но на то, чтобы понять это, ушел остаток дня. Все это время Элигий Дюпре оставался в моей голове. Готова поспорить на месячное жалованье, что он сделал это нарочно. Конечно, забыть его было не так-то просто. Я уже скучала по нему.

После прогулки с Чейзом я включила свой Айпод, выбрала Sevendust (американская метал-группа, образованная в 1992 году в Атланте (штат Джорджия). и провела утро, убирая квартиру, наводя порядок в магазине и заказывая товары онлайн, в то же самое время делая звук тише на песнях «Unraveling» («Разгадка») и «Ride Insane» («Безумная поездка»). Это была классная чудная группа, и на какое-то время она выбросила из моей головы Эли Дюпре и жар и эмоции, которые он вызывал во мне. Я прибавила громкость и пританцовывала, надеясь, что Бинг из соседнего бутика Сохо не слишком раздражена музыкой. Обычно она довольно спокойно относилась к подобным вещам, и я этим, по большей части, не злоупотребляла. Например, я не включала музыку, если было слишком рано или слишком поздно. Была середина дня, так что я знала, что это нормально. Пульсация гудела в моем теле, усмиряла, успокаивала меня. Вот что делали со мной фантастические мелодии. Музыка настроила меня на нужный лад, и вскоре мое плохое настроение испарилось.

Я проверила свою рабочую электронную почту и нашла специальные Skin Candy Red (ультрафиолетовые краски для татуировки). Поскольку это был мой любимый бренд, я запаслась ими. Я также заказала еще одну партию туристических футболок для «Татумании». Я подтвердила свое выступление и организацию временного магазина на съезде татуировщиков в ноябре, просмотрела свои запланированные встречи и наброски, которые я нарисовала на пластиковой пленке по запросу клиентов (я подношу ее к желаемой части тела, выбранной клиентом, а затем рисую контур выбранного наброска).

Одна девушка, медсестра в больнице Святого Иосифа, попросила комбинацию дракона и цветка. Она хотела женственного и в то же время традиционного дракона. Я нарисовала голову дракона, тело которого извивалось и превращалось во вьющиеся лианы и цветы. К тому времени, как Никс приехала в четыре часа дня, я уже устроилась на полу со своим блокнотом для рисования. Никс присоединилась ко мне, и вместе мы придумали несколько довольно милых и странных набросков. Прошло несколько часов.

Сет позвонил сказать, что он, Риггс, Дюпре и Зетти немного потренируются и будут дома около десяти вечера. Я сказала-хорошо. Так что после того, как мы с Никс сбегали в соседний дом за крабами и Хашпаппи у Проповедника, мы вернулись к нашим рисункам. После восьми вечера, когда тихо заиграла песня Chevelle «Sleep Apnea» (насколько могла тихо играть песня Chevelle), мы с Никс перешли в режим художников.

— Это займет по меньшей мере два сеанса, — наконец сказала Никс, наклоняясь над рисунком, который я нарисовала для девочки с японской вишней, с разными по размеру цветами, растущими на тонких ветвях. Это был довольно большой рисунок, который тянулся от бедра, вверх по грудной клетке и через одно плечо.

Я взглянул на свою подругу. Никс заплела косички и заколола их черно-белым черепом, на ней была черная футболка Iron Maiden (британская хеви-метал-группа), пара черных джеггинсов и громоздких туфель в стиле Мэри Джейнс. Она сморщила нос и уставилась на меня своими огромными, выразительными синими глазами Никс.

— Тебе так не кажется?

Я кивнула и замерла. Во-первых, тонкие волоски на моей шее встали дыбом. Отчаянный вопль Чейза прорвался сквозь мое подсознание, и я вскочила. Во-вторых, меня охватило холодное, ледяное чувство. В-третьих, мое тело дернулось, полностью насторожившись, и я осмотрела гостиную. Я настолько ослабила свой сверхслух, что не обращала на него должного внимания. Мне определенно придется поработать над этим.

— Что случилось? — спросила Никс, затем проследила за моими действиями и нервно оглядела гостиную.

— Ты что-нибудь слышала?

Рычание Чейза, а затем и пронзительный визг достигли моих ушей.

— Она определенно что-то слышала, — произнес голос из темного коридора, доносящийся из моей спальни. — Разве не так, детка?

Я моргнула, трое молодых мужчин-вампиров стояли в моей квартире. Я даже не слышала, как они вошли. Жаль, что я не посыпала магическую пыль Проповедника

Я вскочила. Пока я смотрела на молодое лицо говорившего, уверенная, что не знаю его, моя рука скользнула вниз по мешковатым джинсам к спрятанному серебряному лезвию, аккуратно пристегнутому к бедру.

— Что ты сделал с моей гребаной собакой, придурок?

И в следующую долю секунды крик Никс отразился от стен моей квартиры, когда один из них схватил мою лучшую подругу за горло.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ:

БЕЗЖАЛОСТНАЯ

О, туча мрака!..

Я ужасом объят невыразимым,

Несет меня необоримый вихрь!

Софокл «Царь Эдип»

— Теперь я в бешенстве. Одно дело трахаться со мной,

но иметь моих любимых? Мою лучшую подругу?

Мою собаку? К черту и нет. Я могу быть более высокомерной,

что для меня может быть и хорошо, но высокомерие

также может делать меня сильнее. Или это,

или я просто чертовски неграмотна. Что бы это ни было,

, мне все равно. Теперь я точно смогу надрать задницу,

и я смогу сделать это без помощи Эли. Очень хорошо,

потому что его уже давно нет. Нравится мне это или нет, я

больше не смертная, так что почему не использовать мои

умения по полной? Могу поклясться своей задницей,

что я не буду сидеть сложа руки и, как

некоторые слабаки, ждать, что меня спасут. Мне нужно

что-то сделать, увидеть людей, убить вампиров -

и все это во время работы. Да,

я просто вне себя.

Райли По

Клинки из чистого серебра причиняют вампирам вред. Когда все это закончится, я спрячу их по всей квартире.

Крик Никс замер у нее в горле, когда новенький, коренастый блондин лет двадцати трех, отпустил ее и бросил на пол. Кинжал, который я метнула в него, вошел по самую рукоять сквозь кожаную куртку прямо в сердце. Его непроницаемый взгляд потускнел, тело застыло и сжалось, а из горла вырвалось болезненное бульканье. Медленно его клыки начали втягиваться, и какая-то белая липкая жидкость начала вытекать из его глаз и рта. Это было все, что я заметила, потому что два других новичка бросились ко мне. Я среагировала.

Одним прыжком я упала на умирающего вампира, выдернула клинок из его груди, присела и высоко подпрыгнула прямо на двух несущихся на меня. В воздухе я подтянула колени к груди, уперлась ногами в грудную клетку одного из них и сильно толкнула; он пролетел через комнату и приземлился на край стола, разбив мою любимую рамку из цветного стекла и ударившись о стену… Я вонзила клинок в сердце противника. Он упал на пол, корчась и хватаясь за что-то.

Я не хотела вытаскивать клинок слишком рано, поэтому приземлилась на корточки, перенеся вес тела на бедра, и повернулась лицом к оставшемуся вампиру. Он вскочил на ноги и теперь пригнулся, выжидая, чтобы наброситься на меня. Он был старше, примерно моего возраста. Судя по всему, он не был новым вампиром; хотя его глаза были мутными, обезумевшими и злобными, я знала, что он был более опытным, чем другие. Он хотел крови — моей или Никс, не важно. И у него хватило терпения, чтобы получить ее. Я слышала стук своего собственного сердца, медленный, вялый, и стук сердца Никс — миллион раз в минуту, как у колибри. Она была напугана — так сильно, что я чувствовала запах страха, исходящий от ее тела в виде пота.

— Райли, — произнесла Никс, как будто услышав мои мысли о ней, слегка, едва слышно, просто шепотом, окаменев.

На долю секунды, я бросила не неё взгляд. Это был отвлекающий маневр, которого и ждал вампир. Он прыгнул и уложил меня на спину быстрее, чем я успела моргнуть. Воздух со свистом вырвался из моих легких, и Никс снова закричала. С руками, прижатыми к бокам, я могла только смотреть на лицо своего похитителя. С искривленной, грубой, белой кожей, с преувеличенно широким ртом и острыми клыками, торчащими из десен, он был таким. . ужасающим и едва похожим на человека. Его непроницаемый взгляд был прикован к пульсу на моем горле.

— Готова умереть, сука? — сказал он низким, не человеческим, решительным голосом.

— Никс, возьми нож, — приказала я мягко, медленно, — у другого. Сейчас.

Кровосос был в таком трансе, что даже не понял, что я пытаюсь сделать. Но Никс была в шоке и ужасе. Еще до того, как слова слетели с моих губ, я поняла, что она не сможет этого сделать. Я не могла винить ее за это. Должно быть, она чертовски напугана.

— Что? — прошептала она, затем зарыдала.

Я больше не могла ждать. Я медленно опустила пальцы в карман джинсов и потянулась за пакетиком, который мне дал Проповедник. Может быть, колдовской порошок обожжет его достаточно сильно, чтобы я смогла снять его с себя. Новенький вскинул голову, прищурил молочно-белые глаза и бросился мне на шею. Мой рот открылся, я сделала глубокий вдох. У меня даже не было времени закричать.

Серебряный клинок промелькнул у моего лица и… вонзился вампиру в грудь; нога в старых черных кедах Converse столкнула его c меня. Вампир с глухим стуком ударился о стену и пытался схватиться за что-нибудь, начал издавать булькающие звуки и биться в конвульсиях. Я отвернулась и посмотрела в тревожные зеленые глаза моего младшего брата. Он протянул руку. Я ее приняла, и он поднял меня.

— Почему ты не позвала? Мысленно? Люк бы услышал. — Сказал он. Беспокойство и гнев отпечатались в морщинах на его лбу. — Почему, Райли? — Он заключил меня в объятия и крепко сжал. — Они могли убить тебя и Никс.

Никс.

Я выглянула из-за плеча Сета и увидела, что она смотрит на меня мертвым взглядом: голубые глаза широко раскрыты, лицо вытянуто, и даже бледнее, чем обычно. Она прижалась спиной к стене, подальше от мертвых и умирающих вампиров, от Сета, от Дюпре.

И подальше от меня.

— Никс, — произнесла я, вырываясь из объятий Сета.

— Нет, — сказала Никс и подняла руку. — Ты. . держись подальше, — сказала она, всхлипывая и пытаясь отступить еще дальше. — Вы все держитесь подальше. — Она нерешительно оглядела комнату, на ее лице отразился абсолютный ужас, и она начала медленно продвигаться вдоль стены, ища выход.

— Мне нужно идти, — пробормотала она дрожащим голосом, ни к кому конкретно не обращаясь.

Судя по голосу, она находилась на ранней стадии старой доброй истерии. Я совершенно не винила ее, но все равно мне было грустно. Я так сильно хотела, чтобы она не имела никакого отношения к этому аду. Я знала, что она придет в себя, и что мы должны будем рассказать ей, что случилось, и что происходит и т. д. Но я терпеть этого не могла. И тут я заметила в комнате Риггса и Зетти. Они оба смотрели на меня. Зетти коротко кивнул.

— Райли, ты в порядке? — спросил он.

— Да, Зетти. Я в порядке.

Он снова кивнул.

— Пойдем со мной, — сказал Люк Никс, мягко, но твердо, схватив ее за руку, когда она начала сопротивляться. Никс уставилась на него, и я не уверена, использовал он свою силу вампира или нет, но она кивнула и позволила ему проводить ее до двери. К счастью, Люк провел ее, обходя то немногое, что осталось от трупов на полу моей гостиной. В дверях он оглянулся на меня через плечо:

— Я справлюсь, Райли, — сказал он, и я кивнула.

Он вывел дрожащую Никс из моей квартиры. Ее дрожащее и быстро бьющееся сердце стучало в моих ушах. Прижав большой и указательный пальцы к вискам, я выругалась по-румынски. Вот ведь отстой!

Внезапно звуки проникли в мой мозг, бормотание и крики, вопли и гул взорвались внутри меня. Я изо всех сил пыталась сосредоточиться. Некоторые звуки отступили, по крайней мере, достаточно, чтобы я могла думать. Это необычное неизвестное чувство снова начало расти внутри меня. Мне чертовски хотелось знать, что это такое было. Это меня встревожило. Я нервничала. И злилась.

И как только Никс и Люк вышли, вошел Проповедник. Он стоял в дверях, свирепо глядя на меня. Он немного напоминал мне Эли.

— Ри, ты в порядке? — спросил Сет снова, крепко держа мои руки в своих. — Ты не очень хорошо выглядишь.

Я повернулась к нему. Его зеленые глаза были полны тревоги.

— Да, Бро, все хорошо, — я крепко его обняла. — Чейз, я думаю, он ранена. На балконе…

Сет выбежал из квартиры, Джози последовала за ним.

— Не могу поверить, что ты убрала двух других в одиночку, — сказал Фин, присаживаясь на корточки рядом с одним из теперь уже сморщенных тел — едва ли больше, чем небольшая кучка скелетной пыли — и качая головой. Он потер подбородок, тихо ругнулся на своем любимом жаргоне и посмотрел на меня:

— Ты их узнаешь?

— Нет, — ответила я и украдкой взглянула на кучи пепла. — Пожалуйста, скажи мне, что ты поможешь мне вынести этот мусор из моей квартиры.

Фин улыбнулся мне.

— Точно. Риггс, Зетти, вы, ребята, пойдете со мной, — сказал он и повернулся к Проповеднику, — Я скоро вернусь.

Вошли Сет и Джози. У Сета на руках был Чейз. Мое сердце остановилось, и я подошла к нему. Он поднял голову и заскулил, как только моя рука коснулась его.

— Он в порядке, — сказал Сет, глядя на меня. — Он бегал по траве у реки, когда я нашел его. Не хромает. Наверное, просто испугался. Я покормлю его, — сказал он и опустил Чейза на землю.

Чейз завилял хвостом и лизнул мою руку. Я присела на корточки и погладила его по спине, а он лизнул меня в лицо. На меня нахлынуло облегчение. Он не вздрогнул от боли или чего-то еще.

— Ты будешь в порядке, мальчик? — спросила я на собачьем языке. Он вновь лизнул меня и пристально посмотрел на меня своими все понимающими собачьими глазами. Такой стойкий парень — даже если бы он был ранен, он, вероятно, не показал бы этого. На всякий случай я проверю его утром.

— Давай, мальчик, поедим, — сказал Сет, и Чейз пошел в кухню, виляя хвостом, но медленнее, чем обычно.

— У тебя жуткие поступки для большинства смертных, — сказала Джози, внезапно оказавшись рядом со мной. Выражение ее лица никогда не менялось, но всегда было понятно, что она говорит правду. С широко распахнутыми глазами небесно-голубого цвета и длинными светло-каштановыми волнистыми волосами, с естественно осветленными прядями, она изучала меня, взвешивала и оценивала, и все это в течение примерно трех секунд. Она выглядела как обычный подросток, но мудрость в ее взгляде говорила об обратном. Уголок ее рта приподнялся в намеке на усмешку. Я поняла. Это была одобряющая улыбка:

— Я чертовски рада, что ты выбралась.

— Спасибо, — ответила я и взглянула на Проповедника. — Я тоже.

Скрестив руки на груди, я направилась к дедушке. Он оглядел меня сверху донизу, его темные глаза были полны эмоций.

— Почему ты их не почувствовала? — тихо спросил Проповедник.

Я покачала головой и провела рукой по волосам.

— Даже не знаю. Интересно, как это Нед их не почувствовал?

— Почувствовал, — сказала Джози. — Именно поэтому мы пришли.

— Чуть не опоздали, — сказал мой брат, снова придвинувшись ко мне. — Ри, мне это не нравится. Что-то не так.

— Нед уже в пути, — сказала Джози, засовывая мобильник в задний карман своих узких джинсов. Я даже не заметила, как она ему позвонила. — Он тоже думает, что что-то случилось. Говорит, что не чувствовал их, пока они не появились здесь. Совсем не похоже на Неда.

Мое сердце ёкнуло.

— Звучит не очень хорошо, — произнесла я, глядя на Проповедника. — Что мне делать с Никс?

— Она же все видела? — спросил он.

— Да, сэр, и хорошего в этом мало, — ответила я и засунула руки в карманы. В одном из них я нащупала пакетик, который мне дал Проповедник, и обхватила его пальцами. — Она была в полном шоке. Один из них схватил ее за горло и швырнул ее об стену.

Я покачала головой:

— Ее глаза, Проповедник, я никогда не видела кого-то, настолько испуганного. Она смотрела на меня, как на монстра.

Я взглянула на него:

— Неужели у тебя нет чего-нибудь… чего-то, что ты можешь ей дать? Заставить ее забыть? — Конечно, мой дедушка-заклинатель-вуду-доктор Галла мог бы сотворить какой-нибудь фокус, чтобы промыть мозги моей лучшей подруге.

Одна из бровей Проповедника приподнялась, когда он посмотрел на меня.

— Думаю, что нет, — пробормотала я, затем подняла глаза, когда Фин, Риггс и Зетти вошли в дверь. Зетти, одетый в длинные мешковатые черные шорты, черную футболку и традиционный Непальский жилет с золотым и красным плетением, пристально посмотрел на меня. Его длинная черная коса свисала до пояса.

— У меня не было времени позвать на помощь, — сказала я, отвечая на его молчаливый выговор. — Они удивили меня не меньше, чем Неда. К тому же у меня был сильно ослаблен слух. Это больше не повторится. Так что успокойся. — Я слегка улыбнулась большому тибетцу. — И спасибо.

— А вот это хороший пинок под зад, — сказал Риггс, проходя мимо. — Довольно прилично для ребенка.

Мне оставалось только закатить глаза.

— Как только парни избавятся от этого хлама, — сказал Проповедник, склонив голову к кучкам вампирской пыли на полу, — принесите их мне. После ты и этот длинноволосый парень Дюпре приведите Никс домой. Мы все вместе поговорим с ней. Исправим все.

Я молча кивнула:

— А что ты собираешься делать до тех пор?

— Укреплю свой дом, чтобы моя женщина была в безопасности. А потом сделаю то же самое с твоим домом и домом твоего брата.

Я обняла дедушку:

— Скоро увидимся.

Проповедник похлопал меня по спине:

— Это верно, малышка. Скоро. — Молча, он вышел.

Я знала, что «укрепить свой дом» значит, что Проповедник собирался сделать что-то серьезное и колдовское, чтобы защитить свой дом и мой от подлых вампиров. Проповедник хорошо умел контролировать свои эмоции. Я могу сказать, как он разволновался, узнав, что трое новорожденных ворвались прямо в мою квартиру и напали без предупреждения. Это его пугало. Это вывело меня из себя.

Я наблюдала, как Фин, Зетти, Риггс и Сет сгребают груды вампирских останков в самые настоящие пакеты для заморозки, добавляют немного чистящего средства на место под пылью, а затем разбрызгивают что-то по всей площади. Без сомнения это им дал Проповедник, и я была этому рада. Я не могу сказать, что именно, черт возьми, Проповедник собирается делать с пылью от новообращенных, и я не уверена, что сама хочу это знать. Я не уверена, что когда-нибудь снова буду сидеть на полу в своей гостиной и не думать об ужасной смерти вампиров. Я содрогнулась. Да, так что, наверное, в конце концов, это меня немного пугает. Поди разбери. То, что не убивает тебя, делает тебя сильнее.

Фин поднялся, его голубые глаза встретились с моими:

— Эли будет недоволен.

Я пожала плечами, подошла к кладовке, взяла свою маленькую метлу и совок и подошла к витражной раме, разбитой на полу. Я опустилась на колени и подняла ее, фотография была согнута внутрь. Проведя большим пальцем по поверхности, я разгладила старую фотобумагу, улыбающееся лицо моей матери, прислонившейся ко мне, и малыш Сет на руках, смотрящий на меня. Эмоции комком застряли у меня в горле, и я тряхнула головой, чтобы избавиться от них:

— Эли здесь нет, так что, думаю, это не имеет значения, не так ли?

— Почему ты злишься на него? — спросил Финн, присел и наклонил голову, чтобы видеть мое лицо.

Я разозлилась:

— Я не сержусь, Финн. Я в бешенстве. Он ушел не потому, что моя жизнь была в опасности, а потому, что он ревнует меня к Викториану, что действительно глупо, так как его нет рядом со мной. Он пришел ко мне во сне, и это все. Это обман. Фальшивка. На самом деле ничего не происходит. Я не просила Эли уйти, и я думаю, это отстойно, что он сделал это сам.

Я подобрала сломанный осколок рамы. Меня просто тошнило от людей в моей жизни, которые… бросали меня. Я чувствовала, что единственный человек, на которого я могу полностью положиться, — это Проповедник.

Легкая улыбка тронула уголок рта Финна.

— Поверь мне, Райли, — мягко сказал он. — Ты даже не представляешь, что значишь для Эли. Да, черт возьми, ты можешь на него рассчитывать. И, черт возьми, да, все это отстой, но ты же знаешь моего брата. Тупой болван. Никто, кроме папы, не говорит ему, что делать. Кроме того, ты понятия не имеешь, на что способен Викториан Аркос. Он может показаться безобидным, но поверь мне. Это не так. И Эли не рискует тем, что принадлежит ему. — Его взгляд выровнялся. — Ничем.

Что принадлежит ему.

Я кивнула:

— Я понимаю. Но все равно это меня бесит. Сейчас ты видишь, что я могу позаботиться о себе.

— В основном, — добавил он и встал. Я смотрела, как он ходит по комнате в простой черной футболке, джинсах и ботинках… Он сосредоточенно прошелся по квартире, мускулы на его челюсти напряглись. Я знала, что он тоже был взволнован. Но Фин вел себя иначе, чем Эли. Они были очень похожи, но совершенно разные личности.

Я закончила подметать осколки сломанной рамки, встала и выбросила их в мусорное ведро.

— Вы с ним на связи?

Я посмотрела на Чейза, который лежал, свернувшись калачиком, у окна и дремал.

Финн кивнул.

— Конечно. Он уже возвращается. — Он ухмыльнулся. — И да, он нашел Викториана. Выяснил кое-что интересное. Я догоню тебя через несколько минут.

Почему-то все это меня удивило. Но мои мысли и удивление были прерваны.

— Ух ты, чуваки, чувихи, скверное дело творится, — сказал Нед Гиллеспи с порога. Чейз поднял голову и залаял.

— Все хорошо, мальчик, — успокоила я его, и Чейз опустил голову.

Одетый в узкие джинсы, кеды Converse и белую футболку с красной надписью «SUGAR SHACK», Нед прижал руку ко лбу, когда вошел в гостиную и огляделся. Его безумные каштановые волосы с белокурыми прядями торчали во все стороны. Он взглянул на Джози и покраснел.

— Привет, Джозефина. Мило выглядишь.

Я почти забыла, что они раньше были очень близки.

Она усмехнулась:

— Спасибо, Нед, ты тоже.

Он кивнул и посмотрел на Финна.

— Я думал, что радар кровососа в моей башке отключился или что-то типа этого, но это не так.

— Что такое? — спросил Финн.

Лицо Неда стало серьезным:

— Румынский фокус, чувак. Серьезный чудак.

Он взглянул на меня:

— Рад, что ты в порядке, Райли.

Я не смогла сдержать улыбку:

— Спасибо, Нед. Так что же это за магия? Заклинание?

Даже зная все то, что мне известно о магии и вампирах, вопрос прозвучал глупо, когда он был произнесен вслух. Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к таким вещам?

— Не уверен, детка. Хотя, определенно — это румынская магия. После того, как я предупредил Финна, меня будто сбило с ног. — Он издал короткий неуверенный смешок. — Я имею в виду, черт возьми, как они оказались на моем радаре? Я должен был прикончить их задолго до того, как их бездушные личности появятся на улицах Саванны. — Он покачал головой. — Все могло быть плохо, друзья. Это могло быть очень плохо.

— Так что же ты нашел? — Спросил Финн, прислонившись к стойке.

— В одном из моих старых томов я читал, что некоторые кровососы могут проскользнуть мимо детекторов, — он посмотрел на меня, прижав кончики пальцев к груди, — это я.

Он повернулся к Фину:

— И напасть без предупреждения. В зависимости от их вампирского происхождения, это может быть заклинание, или, возможно, агрессивное питание, или что-то, что они наносят на свою кожу. — Он пожал плечами. — Невозможно сказать наверняка.

— Почему ты думаешь, что это румынская магия? — спросил Финн.

Нед кивнул и задумчиво потер подбородок.

— Ничего конкретного. Это было больше мое… сверхъестественное чутье, — ответил он. — Как только я уловил их запах, я подумал: «Черт возьми! Румынский. Наверное, я учуял их.»

— Почему? Румынские вампиры пахнут хуже, чем другие? — спросил Риггс.

Нед прищурился.

— Нет, чувак. Просто по-другому. — Он щелкнул Риггса по носу. — Одна из моих особых способностей, понял?

Я взглянула на Фина. Он улыбнулся.

— Этого мне вполне достаточно, Нед. Это румынский, хотя в этом мало смысла.

Я знала, что он имел в виду. Викториан был единственным живым человеком. Я догадалась, что он все еще жив.

Нед усмехнулся:

— Да, и мне сто двенадцать лет. Поговорим о здравом смысле, а, чувак? В Штатах могут быть десятки румынских кровопийц — не только Аркосы.

Фин усмехнулся:

— Пожалуй, ты прав.

— Подожди. Это еще не все, — сказал Нед, поднимая руку. — В Чарльстоне много кровососущих тварей. Я собирал информацию о них, и их количество выросло. Сейчас это как… большая вспышка на гидролокаторе, если вы понимаете, что я имею в виду.

Финн кивнул.

— Спасибо, Нед.

— Никаких проблем. Ну что ж, мне пора. Завтра я еду на крупный конгресс геймеров в Портленд. Это должно быть круто, — сказал он и повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Береги себя, детка. Будь осторожна.

Я усмехнулась:

— Всегда.

Нед улыбнулся.

— Верно. — Он кивнул Фину, затем посмотрел на Риггса, Сета и Зетти.

— Пока, чуваки. — Его взгляд смягчился, когда он посмотрел на Джози. — До встречи, Джозефина.

Все вместе они сказали «До встречи», Нед отсалютовал и ушел.

Как всегда после времени, проведенного с Недом Гиллеспи, я подумала, что только что побывала в научно-фантастической комедии «Невероятные приключения Билла и Теда». Умный парень, однако, он отлично знал все свое дерьмо. И Дюпре доверяли ему бесконечно. И, признаюсь, он был симпатичным в своем дурацком, всезнайском стиле.

— Ладно, — сказал Финн, проводя рукой по своим коротко остриженным волосам. Он посмотрел вниз на пакеты, заполненные мертвой пылью нежити с пола. — Давай отнесем все это Проповеднику. И, Райли?

— Да? — спросила я, глядя на Финна.

— Ты ведь понимаешь, что это значит? — Легкая улыбка тронула его губы.

Я закатила глаза:

— Да, черт возьми, я знаю. Это значит, что ты останешься здесь нянчиться со мной, пока не вернется Эли. Снова.

— Или ты можешь остаться в доме, если хочешь, — предложил он, имея в виду особняк Дюпре.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, спасибо. У меня есть бизнес, и все мои вещи здесь.

Фин пожал плечами.

— Как хочешь. Но если ты передумаешь…

Я улыбнулась.

— Спасибо. Я запомню.

Я взглянула на Финна.

— Эли убил Викториана? Люк не сказал.

Я чувствовала, что узнала бы, и хотя Викториан больше не связывался со мной, я не чувствовала, что его больше нет. Я на мгновение задумалась, почему меня это волнует.

— Нет, — ответил Финн. — Викториан сбежал. Впрочем, подробности позже.

Ну, вот и ответ на этот вопрос.

Когда мы собрались у Проповедника, была уже почти полночь. Моя голова начала медленно пульсировать, почти так же медленно, как мое сердцебиение, и, когда мы вошли в «Черный глаз», моя голова раскалывалась пополам. Эстель дала мне четыре таблетки ибупрофена (да, представьте — обычный препарат, одобренный FDA (Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств) и стакан воды, и я их выпила. Финн сказал, что это было из-за выброса адреналина от убийства вампиров. Я в это верила. Во что я не верила, так это в реакцию Никс на меня.

Как только я вошла в маленькую опрятную гостиную Проповедника и Эстель, Никс соскочила с дивана и бросилась ко мне на полной скорости. Она заключила меня в самые крепкие медвежьи объятия, которые я когда-либо получала, я была уверена в этом. Я обняла ее в ответ, и она зарыдала.

— О, Райли, — сказала она, уткнувшись мне в плечо. — Прости меня! Я…

Она отстранилась и посмотрела на меня.

— О Боже, я и понятия не имела. Люк, — она посмотрела на него, потом перевела взгляд на меня, — отвез меня к нему домой. Я. . познакомилась с его родителями. Большие голубые глаза уставились на меня и заморгали. Она понизила голос почти до шепота. — Знаешь, я их видела.