Вечная тьма (ЛП)

Глава 8

Когда феерическое шоу кончалось, это было запоминающееся.

Она должна была злиться на него.

Кто, черт возьми, он думает такой, что бы судить ее за то, что произошло два столетия назад?

Он думал, что она попросила, чтобы ее похитили и держали пленником в клещах ее сестры? Или, что она хотела участвовать в злой схеме для создания гибрида джинна с единственной целью возвратить Темного Лорда в мир?

Достаточно плохо уже было то, что часть ее будет всегда чувствовать себя виноватой, что джинн добился того, что их время вместе не было насилием. Уриэлю нужно было ворошить воспоминания, которое она хотела похоронить далеко в глубине своего сознания?

Теперь, однако, она была…

Черт, она не знает, какой она была.

Ошарашенной? Ошеломленной?

Все по полной, должно-быть-потеряла-свой-возбужденный-разум?

С дрожью, она изучала неземную красоту его лица, задавшись вопросом, была ли это своего рода болезненная шутка.

— Пара? — всхлипнула она.

Его губы скривила не веселая улыбка.

— Эта мысль тебя так ужасает, потому что я вампир?

— Я не в ужасе, — отрицала она быстро. — Я в шоке.

— Почему?

— Почему? — Она фыркнула.

— Ты хочешь список? — Его бархатный взгляд заскользил вниз к ее груди, задержавшись на сосках, затвердевших под диким жаром его глаз.

— Первых трех должно быть достаточно, — сказал он, его голос был мягким.

Она отпрянула от его легких касаний.

Как она должна думать о чем-нибудь кроме того, как обернуть себя вокруг него и выделывать прекрасные, грешные дела, когда он так близко?

— Мы едва знаем друг друга, — наконец, она смогла выдохнуть.

Он пожал плечами.

— Вампир часто признает свою половинку в первые часы их встречи. — Ее пульс зашкаливал, опасное тепло разлилось в самом центре ее сердца.

Пара.

О…черт.

Это безумие. Полное и абсолютное безумие.

Так почему она не орала от возмущения, и вместо этого она чувствовала себя так, как будто выпила целую бочку Эля своего отца?

Она пренебрежительно кивнула головой, даже зная, что этим она не одурачит Уриэля.

— Ну цыгане предпочитают долгие ухаживания, который включает в себя много шика.

— Некоторые, возможно. — Он протянул руку, чтобы нагло взять в руку одну грудь, улыбка изогнула его губы, когда она ахнула от удовольствия.

— Другим нравится быть сбитыми с ног.

Она вздрогнула, жар разгорался в ней.

— Высокомерный.

Его глаза тлели с готовой страстью.

— Обманывай себя, если хочешь, но ты не сможешь скрыть правду от вампира.

Она не могла в этот раз обманывать себя, как оказалось. Не тогда, когда чувственное ожидание текло по ее венам, как теплый мед. Или когда она инстинктивно двигалась назад к нему, чтобы прижаться к его мужской силе.

Не то, чтобы она была готова принять его возмутительное утверждение, что она была его второй половинкой.

А она была ею?

— Хорошо, мы сексуально совместимы, — признала она.

— Более чем совместимы, — прорычал он, его эрекция прижалась к низу ее живота.

— Воспламеняющие.

Воспламеняющие. Да.

Этот его итог, и Катя признала, ярко осознавая шелковистость прохладной воды, ласкающей ее сильно чувствительную кожу и золотой льющийся солнечный свет, который только усиливал жар, пылающий в ней.

Она жаждала этого человека с ненасытным голодом, который, она почувствовала, будет мучить ее всю оставшуюся жизнь.

Независимо от того, насколько длинной или короткой эта жизнь может быть.

— А что насчет того, что ты ненавидишь все и всех, кто связан с Джиннами, а я ненавижу вампиров? — Его руки обняли ее за талию, прижимая так крепко, что даже вода не могла протиснуться между их переплетенными телами.

— Говорят, что любовь побеждает все, — проворчал он.

Катя сморщила нос, не будучи столь уверенной.

Она любила свою сестру, только до того как обнаружила, что та стала врагом.

Она любила свою дочь, только пожертвовала всем, чтобы уберечь ее.

Любовь была… опасной и болезненной, и грязной.

Теперь, однако, казалось, не время спорить.

— Я снова человек, — указала она вместо этого. — В течение нескольких лет я буду стареть и седеть.

— Никогда. — Темные глаза вспыхнули с пугающей свирепостью.

Она нахмурилась.

— Я не обращусь.

Он пожал плечами, не обращая внимания на ее отказ быть превращенной в вампира.

Понятно. Как только вампир создается, он теряет все воспоминания о своей предыдущей жизни. Она больше не будет Катей, она будет новым творением, который, весьма вероятно, попытается вырвать ему глотку, чем быть его парой.

— Феи могут варить зелья, сохраняя тебя молодой. — Она перевела взгляд на нежные полевые цветы, которые росли вдоль берега ручья.

Его мягкие слова напоминали ей о том, что когда она была молодой, мир был наполнен возможностями. В том числе надеждами на любящего мужа и маленького племени детей.

Пресвятая Матерь. Она прошла через страдания, которые разрушили эти мечты в одночасье.

Была ли она готова поставить себя в положение, когда ее мечты снова могли разрушить?

— Это нелепый разговор, — пробормотала она, больше в попытке убедить себя, чем его.

Уриэль застыл, потом с низким стоном он опустил голову, прижимая губы к бьющемуся пульсу у основания ее горла.

— Больше того, — выдохнул он, — он бесполезный.

— Бесполезный?

Медленно он отстранился с мрачным выражением лица.

— Если проклятие Джинна по-прежнему активно то, тогда я ходячая бомба с часовым механизмом. Я не хочу подвергать тебя опасности.

Наоборот, она была оскорблена его попыткой самопожертвования.

Он думает, что может сначала утверждать, что она его вторая половинка, а затем выбросить?

— Разве это не должно быть моим решением?

— Нет.

— Как это? Просто нет?

— Да так.

Она нахмурилась, изучая того безжалостного война, который пришел ее спасать.

— Слушай, ты упрямый вампир, если я решу, что ты будешь моей… — Она изо всех сил пыталась вспомнить слово.

— Парой, то чем ты будешь. — Она наклонилась вперед и схватила его за подбородок.

— Понял? — Он вздрогнул, его клыки удлинились, его руки пробежались вниз по ее спине к заднице.

— И ты называешь меня упрямым? — пробормотал он.

Ее разум начал затуманиваться от желания обернуть ноги вокруг его талии и забыть обо всем на свете, кроме жестокой потребности изнасиловать взять этого прекрасного вампира.

Но сначала ей нужно кое-что прояснить.

— Прошло почти четыреста лет, с тех пор как я была в состоянии принимать свои собственные решения, — напомнила она ему.

— Ты ведь не собираешься отнять у меня это? — Он был достаточно мудр, чтобы не рассмеяться над ее пустыми словами. Ладно, она оказалась в ловушке в подземном мире без плана спасения, но все равно она должна чувствовать некоторый контроль над ее жизнью.

Глупо?

Конечно.

Но странно необходимо.

— Нет, я бы никогда не отнял твою свободу, — мягко согласился он, — но я не могу позволить тебе пострадать. — Он вдруг поднял ее и направился в сторону мелководья.

— Нет, если я могу защитить тебя. — Уриэль оборвал готовый вырваться протест против его высокомерного предположение о том, что она нуждается в его защите. И все ее мысли испарились, когда Уриэль опустился на мшистый берег, усаживая на свои колени так, чтобы ее спина была прижата к его груди, а ее ноги свисали по обе стороны его мощных бедер.

— Уриэль, — выдохнула она, чувствуя себя странно уязвимой, когда он зарылся лицом в изгиб ее шеи, а его руки начали медленное, восхитительное изучение ее обнаженного тела.

— Что ты делаешь? — Он взял ее полную грудь одной рукой, позволяя другой пламенно скользить вниз по влажной коже ее живота.

— Ловлю момент. — Из ее горла вырвался стон, ее голова откинулась назад на его плечо, когда его пальцы начали смело гладить ее клитор.

— Такое чувство, что ты ловишь больше, чем момент, — проскрежетала она в знак одобрения.

Он дразнил твердый пик ее соска, скользнув одним пальцем во влажные ножны между ее ног. Она зашипела от удовольствия, ее руки поднялись над головой, обнимая его за шею.

— Кто знает, как долго эта иллюзия продлится, — сказал он напротив ее плеча, его клыки слегка царапнули нежную кожу, хотя он действовал осторожно, не до крови.

— Мы должны наслаждаться одиночеством, пока оно у нас есть. — Катя не собиралась спорить. Ее глаза закрылись, когда она сосредоточилась на ощущении его пальца, проникающего в нее медленными толчками. Это так хорошо ощущалось. Так. она застонала, уже предчувствуя приближающийся кульминационный момент.

— Я полагаю, ты прав, — простонала она, поворачивая голову, чтобы зарыться лицо в его густые кудри.

Она глубоко вдохнула его холодный, мужественный аромат. Ее тело становилось все более напряженным, когда он поймал сосок между большим и указательным пальцами.

— Ты скоро поймешь, что я всегда прав, — заверил он ее.

— О да?

— О Да.

Как бы подчеркивая правоту своих слов, Уриэль схватил ее за талию и одним плавным движением поднял над своей эрекцией. Катя издала небольшой звук мольбы, и он опустил ее на его твердость, ее тело содрогнулось от удовлетворения, когда он наполнил ее.

— Христос, великолепна, — выдохнул он, поднимая бедра, пока не был похоронен настолько глубоко внутри нее, что Катя поклялась бы, что они теперь одно целое.

— Держу пари, ты говоришь это всем женщинам, — пробормотала она, потрясенная ощущением наполненности.

Она могла справиться с похотью. Даже если бы это была такая колоссальная, ой-Боже-ни-с-кем-и- никогда-не-будет-так-хорошо-снова, похоть.

Но нежный порыв эмоций, захлестнувший ее, был гораздо более мощным, чем просто похоть.

Было такое ощущение, что женщина готова пожертвовать всем, чтобы удержать это.

— Нет другой женщины, Катя, — простонал он, входя в нее в медленном, магическом темпе. — Только ты.

— Уриэль…

— Тшш, — он остановил ее протест, выцеловывая путь сбоку от ее шеи.

— Просто позволь мне любить тебя. — Катя засунула подальше в глубь ее сознания предостерегающий голос.

Какое оно имело значение?

Более чем вероятно, они никогда не выберутся из подземного мира живыми.

Почему бы не сделать так как предложил Уриэль и просто не воспользоваться моментом?

— Да, — выдохнула она, забыв обо всем, кроме взрывного удовольствия.