Вечность

Глава 2

За пару секунд до того как мистер Робинс войдет в класс, я сбрасываю с головы капюшон, выключаю плейер и делаю вид, что читаю книгу. Даже глаз не поднимаю, когда учитель говорит:

— Ребята, это Деймен Августо. Он приехал к нам из Нью-Мехико. Так, Деймен, садись на свободное место — вот там, в заднем ряду, рядом с Эвер. Будете вместе заниматься по ее книге, пока у тебя нет своего экземпляра.

Деймен — роскошный парень. Я это знаю, хоть и не поднимаю глаз. Он идет ко мне, а я уткнулась в книгу. Я и так слишком много всего знаю о своих одноклассниках. Лишняя минута неведения — истинное счастье.

Но если верить сокровенным мыслям Стейши Миллер, которая сидит на два ряда впереди, «Деймен Августо — офигительный красавец».

Хонор, лучшая подруга Стейши, совершенно с ней согласна.

Также и приятель Хонор по имени Крейг — но тут уже совсем другая история.

— Привет!

Деймен устраивается на соседнем стуле, сбросив с него мой рюкзак — тот с глухим стуком падает на пол.

Я киваю, упорно отказываясь поднять глаза выше его черных байкерских сапог. Обувка явно эксклюзивная — не из тех, что носят обыкновенные байкеры. Совсем не на месте среди разноцветных шлепанцев, которые топчут школьный пол, покрытый зеленым ковролином.

Мистер Робинс предлагает раскрыть книги на странице сто тридцать три. Деймен тут же наклоняется ко мне.

— Поделишься?

Я не отвечаю. От его близости мне не по себе, и все-таки я подталкиваю к нему книгу, так что она почти свисает с края парты. А Деймен двигается ближе вместе со стулом, сокращая расстояние между нами. Я отползаю на самый краешек сиденья и натягиваю на голову капюшон.

Деймен тихонько смеется. Понятия не имею, что это должно значить — я ведь так и не посмотрела ему в лицо. Знаю только, что смех его звучит легко и небрежно, но словно с каким-то подтекстом.

Сгибаюсь еще ниже, подперев ладонью щеку и неотрывно уставившись на наручные часы. Старательно игнорирую испепеляющие взгляды и критические комментарии одноклассников. Примерно такие: «Бедный новенький, такой потрясающий красавец, а вынужден сидеть с этой психопаткой!» Мысли в таком духе излучают Стейша, Хонор, Крейг — да все практически.

Правда, кроме мистера Робинса. Он, как и я, пламенно мечтает о том, чтобы урок поскорее закончился.

В столовой за ланчем только и разговоров, что о Деймене.

«Видела новенького, Деймена? — Такой парень! — Такой сексуальный! — Я слышала, он из Мехико. — Нет, кажется, из Испании… — Неважно — в общем, откуда-то из-за границы… Обязательно приглашу его на Зимний бал… — Ты что, вы даже еще не знакомы! — Не беспокойся, познакомимся…»

— Боже мой! Ты видела новенького, Деймена? — Хейвен садится рядом со мной.

Отросшая челка закрывает ей глаза, острые прядки достают почти до ярко-красных губ.

— Ох, сил нет, и ты о том же!

Я мотаю головой и впиваюсь зубами в яблоко.

— Ты бы так не говорила, если б по-настоящему его разглядела.

Хейвен вытаскивает ванильный кекс из розовой картонной коробочки и, как обычно, принимается слизывать глазурь — а ведь по костюму можно было бы подумать, что она регулярно завтракает человечьей кровью, а не маленькими сладкими кексиками.

— Девчонки, вы про Деймена? — шепчет Майлз, присаживаясь к нам и кладя локти на стол.

Его карие глаза смотрят то на меня, то на Хейвен, а круглая детская рожица расплывается в улыбке.

— Шикарный парень! Сапоги видели? Прямо из журнала «Вог»! Предложу-ка я ему стать моим бойфрендом.

Хейвен щурит желтые глаза.

— Опоздал! Я его уже застолбила.

— Ну, извини! Я думал, ты общаешься только с готами, — хмыкает Майлз, разворачивая сэндвич.

Хейвен смеется.

— Можно и с не-готами, если они такие красавцы. Ох, до чего хорош! — Она качает головой, сердясь, что я не могу разделить ее восторгов. — Просто… просто огонь!

— Ты его еще не видела? — изумляется Майлз.

Я смотрю в стол. Может, соврать? Они так ко мне прицепились, что ничего другого не остается. Только… не могу я врать. Им — не могу. Хейвен и Майлз — мои лучшие друзья. Единственные друзья. А у меня и без того слишком много секретов.

В конце концов я говорю:

— Мы сидели с ним за одной партой на литературе. Пришлось заниматься по одной книжке. Но я его толком не рассмотрела.

— Пришлось?! — Хейвен отбрасывает со лба челку, чтобы не мешала глядеть на ненормальную, посмевшую такое ляпнуть. — Ужас какой, бедняжка ты моя! — Хейвен вздыхает и закатывает глаза. — Да ты просто не ценишь своего счастья!

— Какую книгу читали? — спрашивает Майлз, как будто от названия что-нибудь зависит.

— «Грозовой перевал». — Я кладу огрызок на самую середину салфетки и аккуратно заворачиваю края.

— А капюшон был надет? — интересуется Хейвен. Добросовестно вспоминаю — точно, я подняла капюшон, когда Деймен подвинулся ближе.

— Ну, надет.

— И на том спасибо, — бурчит Хейвен, разламывая кекс. — Не хватало еще состязаться с белокурой богиней.

Я съеживаюсь, стараюсь не смотреть на ребят. Мне всегда неловко, когда обо мне говорят такие вещи. Когда-то я ради этого и жила, но теперь все по-другому.

— А Майлз, выходит, тебе не конкурент? — спрашиваю я, чтобы перевести с себя внимание на того, кому это по-настоящему приятно.

— Вот именно! — Майлз взъерошивает рукой короткие темные волосы и поворачивается в профиль, красуясь перед нами. — Не надо списывать меня со счетов!

— Тут даже и думать не о чем, — отмахивается Хейвен, стряхивая крошки с колен. — Вы с Дейменом в разных командах, Майлз, так что твоя убийственная модельная внешность тебе не поможет.

— Откуда знаешь? — прищуривается Майлз, отвинчивая крышечку с бутылки витаминизированной минеральной воды.

— У меня радар на геев. — Хейвен постукивает пальцем себе по лбу. — И можете мне поверить, на этого парня он не отзывается.

Мало того что у нас с Дейменом общий английский на первом уроке и рисование на шестом (правда, мы сидели не рядом, и я даже не смотрела в его сторону, но мысли-то в классе крутятся, и даже учительница, мисс Мачадо, думает о нем), так он еще и машину поставил рядом с моей! И хоть я ухитрилась не увидеть ничего, кроме его байкерских сапог, все равно стало ясно, что краткий срок помилования, отпущенный мне, закончился.

— Боже, это он! Прямо рядом с нами! — пищит Майлз мечтательным голоском, который у него появляется только в самые волнующие моменты жизни. — А машина-то, смотри, смотри — блестящий черный БМВ и супертемные тонированные стекла! Дивно! Так, слушай, что мы сейчас сделаем: я открою дверцу и совершенно случайно задену его дверь. Тогда у меня появится предлог, чтобы заговорить с ним.

Он оборачивается, ожидая моего согласия.

— Не поцарапай мою машину. И его машину тоже. И вообще ничью машину не поцарапай.

Я качаю головой и вытаскиваю из кармана ключи.

Майлз обиженно надувает губы.

— Отлично! Давай, разбивай мои мечты! Только сделай милость, рассмотри его как следует! А потом погляди мне в глаза и скажи, что от его вида тебе не хочется упасть в обморок.

Поморщившись, я протискиваюсь между своей машиной и крошечным фольксвагеном, который кто-то поставил так косо, что автомобильчик словно пытается залезть на мою миату. Уже отпираю дверцу, как вдруг Майлз одним рывком сдергивает с моей головы капюшон, срывает с меня темные очки и, обежав вокруг машины, знаками показывает, чтобы я взглянула на Деймена, который стоит у него за спиной.

Ну ладно. Не могу же я вечно прятаться. Делаю глубокий вдох и смотрю.

А увидев, уже не могу ни говорить, ни дышать, ни даже моргнуть.

И хотя Майлз отчаянно машет мне рукой, сверкает глазами и вообще всячески дает понять, что миссия окончена и пора возвращаться на базу — я не могу. Просто не в состоянии. Я понимаю, что веду себя как полная идиотка, какой все меня и считают, но поделать ничего невозможно. И не только потому, что Деймен действительно красив: блестящие темные волосы почти до плеч, высокие скулы… Он смотрит на меня, приподняв темные очки, и когда наши взгляды встречаются, его миндалевидные темные глаза мне почему-то кажутся знакомыми. Ресницы у него густые, словно ненастоящие, а губы… Полные и чувственные, идеально изогнутые. Тело худое, поджарое, и одет он во все черное.

— Эвер, ау! Очнись уже! — Майлз оборачивается к Деймену с нервным смешком. — Извини мою подружку, она не привыкла ходить без капюшона.

Да, я прекрасно понимаю, что нужно прекратить, причем сейчас же. Глаза Деймена темнеют, неотрывно глядя на меня, и рот начинает кривиться.

Вот только не от его невероятной красоты я так оцепенела. Дело совсем в другом… Вокруг его великолепного тела — от макушки до квадратных носков байкерских сапог — одна сплошная пустота.

Вокруг него не играют сверкающие лучи, не светится разноцветными огнями аура.

Аура есть у всех. Каждое живое существо излучает ярко окрашенное сияние. Оно не опасное, не страшное, это просто частичка видимого (ну, по крайней мере, мне видимого) магнитного поля.

До аварии я и знать не знала о таких вещах. И, конечно, не могла их видеть. А с той минуты как очнулась в больнице, повсюду вижу цветовые пятна.

— Тебе плохо? — тревожно склоняется надо мной рыженькая медсестра.

— Нет… А почему вы такая розовая? — прищуриваюсь я, в недоумении глядя на окружающее ее мягкое сияние.

— Какая-какая? — пугается медсестра.

— Розовая. Ну, вы знаете, прямо со всех сторон, особенно голова.

— Ты, деточка, пока лежи, отдыхай, а я позову доктора.

Медсестра бочком-бочком выбралась из палаты и кинулась бежать по коридору.

После бесконечных осмотров, сканирования мозга и психологических тестов я научилась помалкивать о разноцветных картинках, которые вижу. А уж когда я начала слышать мысли, узнавать историю жизни людей по прикосновению и регулярно встречаться с Райли, своей покойной сестренкой, ума у меня хватило не болтать об этом направо и налево.

Наверное, я настолько привыкла к такой жизни, что уже и забыла, что бывает по-другому. А увидела Деймена, рядом с которым виднелся только один цвет — блестящая черная краска на дорогой шикарной машине — и вдруг вспомнила счастливые, нормальные времена.

— Ты — Эвер, правильно? — спрашивает Деймен, и его лицо освещает улыбка, заодно показывая новый штрих его несравненной красоты — ослепительно белые зубы.

Я стою столбом и мысленно уговариваю себя оторвать взгляд от новенького. Майлз многозначительно покашливает, и я вспоминаю, что он терпеть не может, когда его игнорируют. Спохватившись, взмахиваю рукой в его сторону:

— Ох, извини! Деймен, познакомься, это Майлз. Майлз, это Деймен.

А взгляда все-таки не отвожу.

Деймен косится на Майлза, коротко кивает и снова переводит взгляд на меня. Я понимаю — то, что я сейчас скажу, звучит как полный бред, и все-таки на ту долю секунды, пока он смотрел в другую сторону, меня пробрал озноб, и навалилась какая-то непонятная слабость.

А стоило ему снова обернуться ко мне — тут же стало тепло и хорошо.

Деймен улыбается.

— Можно тебя попросить? Одолжи мне, пожалуйста, «Грозовой перевал». Нужно нагонять, а в книжный я сегодня уже не успею.

Я вытаскиваю из рюкзачка затрепанный томик и, держа двумя пальцами, протягиваю Деймену. Отчасти мне хочется задеть его руку кончиками пальцев, прикоснуться к этому прекрасному незнакомцу, и в то же время страшно — я боюсь той страшной вспышки-озарения, которая всегда приходит при касании.

Он швыряет книжку на сиденье, снова опускает на нос темные очки и говорит:

— Спасибо, до завтра!

И только тогда до меня доходит, что я ничего не почувствовала, кроме пробежавших по коже мурашек. Я даже ничего сказать не успеваю — он садится в машину и задним ходом выезжает со стоянки.

— Ты меня, конечно, извини, — говорит Майлз, устраиваясь на соседнем сиденье, — но когда я сказал насчет обморока, это не надо было понимать так уж буквально. Нет, серьезно, что это было? Какой-то жутко напряженный момент случился, прямо так и слышалось: «Привет, меня зовут Эвер, я — твоя очередная поклонница». Кроме шуток, я думал, тебя придется откачивать! Твое счастье, что наша дорогая подруга Хейвен этого не видела. Не хочется тебе напоминать, но она его вроде как застолбила…

Майлз продолжает молоть чепуху в том же духе всю дорогу до дома. Ну и пусть себе болтает. А я пока лавирую в потоке транспорта, рассеянно водя пальцем по толстому багровому шраму на лбу, прикрытому челкой.

Ну и как все это понимать? Дело в том, что с самой аварии я не слышу мыслей и не вижу ауры только у мертвых…