ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Она слишком много съела за этим великолепным обедом и не представляла, как пойдет домой по сыпучему песку, который плотным слоем покрывал берег. В маленьком городке не было такси, и Гифф договорился с сыном хозяина ресторана, что тот отвезет их домой. Беззаботно смеясь, ослабевшая Линда прижалась к плечу Гиффа, откинув голову и разглядывая звезды в небе. «Понтиак» с откидным верхом образца семидесятых годов катил по дороге с двухрядным движением. Правая рука Гиффа покоилась на спинке сиденья, и Линда слегка касалась ее плечом.

— Забавно. — Она старалась не чувствовать себя девочкой-подростком. — Любовное свидание на заднем сиденье старого автомобиля.

— Это свидание со мной.

Линда снова засмеялась и положила голову ему на плечо.

— Конечно. Самое волнующее свидание в моей жизни — верх машины можно поднять или опустить.

— Спасибо, — очень серьезно ответил Гифф, и это вызвало у нее новый взрыв смеха. Без сомнения, он был сильным и решительным мужчиной, но не только это делало его столь сексуально привлекательным. У него было чувство юмора. Он был загадочным, может быть, даже представлял опасность, заставляя ее забыть об интуиции и необходимости сохранять спокойствие духа.

Сегодня вечером она готова встретиться с опасностью.

Гифф наклонился вперед.

— Поверни здесь, — сказал он парню.

Когда машина съехала с асфальтированного шоссе на посыпанную гравием дорогу, Линде пришлось сесть прямо, но Гифф не отодвинулся, только крепче прижал ее к себе.

Машина снизила скорость и наконец остановилась у парадной двери. Раздался легкий щелчок, включились лампы, осветившие переднюю часть дома и машину. Линда заморгала, глаза не сразу привыкали к свету. Глухое урчание двигателя нарушало тишину.

— Спасибо за поездку, — поблагодарила Линда.

Водитель вышел и открыл ей дверцу.

— Не стоит.

Гифф, выйдя из машины, расплатился с парнем. Тот, ухмыльнувшись, спрятал деньги в карман джинсов.

— Вам спасибо.

Линда и Гифф, стоя у крыльца, смотрели, как машина отъезжала от дома. Через несколько минут вокруг все смолкло, был слышен только писк комаров и шум прибоя.

Теперь ей нужно собрать все свое мужество, пришло время совершить выдающийся поступок.

— Не хочешь выпить кофе?

— Хорошо бы.

Она открыла дверь, отметив про себя, что в первый раз входит в дом через парадную дверь с тех пор, как вернулась сюда неделю назад. Когда входишь через парадную дверь, создается совершенно другое представление о доме — вспоминаешь достойную леди времен королевы Виктории в голубом шерстяном платье, украшенном белыми кружевами, а не старого больного поденщика, которого впускают в дом с черного хода.

Гифф не закрывал дверь, пока она не вошла в дом. В парадной двери были матовые стекла со скошенными углами, в маленькой прихожей на подставке стоял высокий папоротник. Свет, падавший с крыльца сквозь матовые стекла, придавал прихожей таинственный вид.

Гифф обвел глазами гостиную.

— Очень мило.

— Бабушке нравились парадные комнаты, где она могла бы играть на пианино, устраивать чаепития с домашним печеньем. Но жили мы в задней части дома, там и на втором этаже.

— Мне все здесь нравится — особенно смешение старого и нового.

Повинуясь какому-то порыву, Линда взяла Гиффа за руку и по темному коридору повела в кухню, улыбаясь про себя. Его это удивило, он подумал, что она опьянела от двух бокалов вина. Но Линда не была пьяна. Вовсе не спиртное, а его присутствие кружило ей голову, вызывая у нее игривые мысли.

Линда зажгла свет в кухне.

— Через минуту я приготовлю кофе.

Гифф смотрел, как она отмеряла кофе в металлическое ситечко. Из кабинета послышалась музыка — чарующие звуки из «Возраста невинности».

— Я люблю музыку, — заметила Линда.

Гифф стоял у окна, глядя на берег. Он выглядел таким одиноким, даже встревоженным. Ей вспомнилась сцена из какого-то кинофильма, вспомнился герой Дэниэла Дэя или Льюиса, который боролся с самим собой и с обществом, в котором жил, одинокий в своем стремлении превратить желание в любовь. В конце концов он потерял женщину, которую обожал, но обрел респектабельную жизнь, в которой было много приличий и мало страстей.

Она узнавала себя в этом персонаже. Разница только в том, что она пыталась имитировать страсть, не испытывая желания. В своих отношениях с мужчинами она удовлетворяла только физиологическую потребность. Ей не удавалось испытывать настоящую радость от близости с мужчиной, потому что… Она сама не знала, почему. У нее было несколько связей, которые оставили ее неудовлетворенной. После этого она уже не надеялась найти мужчину, который и в жизни волновал бы ее так же, как герой ее сновидений. Она поверила, что таких мужчин не существует. Что она живет иллюзиями, которые очень далеки от реальности.

Теперь она встретила Гиффа.

Ее прежние мужчины не могли сравниться с Уильямом, сознательно она их никогда не сравнивала — ведь между ними не было ни малейшего сходства. С Гиффом она чувствовала себя иначе. Она угадывала в нем ту же силу чувств, он волновал ее так же, как Уильям. Она хотела его, испытывала физическое томление, которого раньше не знала.

Заняться с ним любовью — значило осуществить то, о чем она мечтала во сне, отныне и навсегда. Но сможет ли она разделить в своем сознании Гиффа и Уильяма? Она уже решила жить настоящим, а не прошлым. Она согласилась с Гиффом, что прошлое определяет настоящее и влияет на будущее, однако понимала, что нельзя, даже мысленно, смешивать двух мужчин. Сейчас она была с Гиффом, а не с Уильямом, хотя чувство, которое она испытывала к Гиффу, было таким же сильным.

Она отвела взгляд от его фигуры и занялась кофеваркой. Может быть, он чувствует, как сильно она хочет его, подумала Линда, именно сейчас. Если бы он знал, что она чувствует, ведь он утверждал, что может угадывать ее чувства.

«Да. Займись со мной любовью. Заставь меня сгореть от страсти».

Вода медленно протекала через фильтр. Прислушиваясь к тихому бульканью, Линда удивлялась, почему не слышно, как кипит в ее жилах кровь, разгоряченная желанием.

Верхний свет погас, но она не испугалась, зная, кто выключил его. Волнение охватило ее, она почувствовала дыхание Гиффа на шее, спиной ощущая его близость. Гифф обнял ее, прижав к буфету. Закругленный край изразца захрустел под напором ее тела, она почувствовала прикосновение его твердой плоти к ягодицам. Сердце у нее бешено заколотилось, она задрожала, и он чувствовал это.

— Линда, — прошептал он, — я хочу тебя.

Закрыв глаза, в возбуждении она крепче ухватилась за буфетную доску. Он коснулся губами кожи у нее за ухом, без колебаний она повернула голову, чтобы ему было удобнее ласкать ее.

Губами и языком он касался ее кожи, слегка покусывая шею. Она не знала, что прикосновение зубов может так возбуждать. Когда он расстегнул воротник ее платья и прикоснулся зубами к плечу, она поняла, как это великолепно. От каждого его прикосновения ее тело вздрагивало, искры возбуждения сталкивались на сосках, опускались ниже, огонь желания коснулся промежности, она хотела ощутить давление его плоти. Он был уже близко.

Она хотела большего, хотела его всего, ей нужно было, чтобы он заполнил пустоту, в которой она жила все эти годы.

Согнув ноги, он крепче прижался к ней, руки скользнули вверх, он стал ласкать ее груди, которые покорно легли в его ладони. Поглаживая их, он дразнил ее, пока она не почувствовала, что ее поддерживает только тянущее прикосновение его пальцев к соскам и пульсирующая возбужденная плоть, вдавленная между ее ног.

Она испытывала невыразимое наслаждение. Вскрикнув, она была готова умолять его остановиться, умолять его продолжать, но у нее вырвался только мучительный стон.

— Вот так, любовь моя, — прошептал он, касаясь губами ее горячей влажной шеи. — Пойдем.

Линда обернулась, губами захватила его губы, начала целовать его с такой страстью, которая могла сокрушить их. Он ответил ей так же страстно, поднял ее, поддерживая сильными руками за ягодицы. Обвив ногами его талию, она прижалась к его возбужденной плоти, откинувшись назад и выплескивая свое желание в крике.

Ночь озарилась яркими красками, которых она никогда не видела, и наслаждением, о котором она не мечтала. Пламя страсти на мгновение вспыхнуло еще ярче, оно не могло погаснуть, новая волна страсти питала его.

— Люби меня, — прошептала она, открыв глаза и удивившись, что она все еще в кухне бабушки, в доме на побережье. В темноте смутно белело напряженное лицо Гиффа. Линда не сразу сообразила, что сидит на кухонном столе, ноги обвились вокруг его тела, его руки поддерживали ее за спину. Запах кофе и теплой мужской плоти наполнял кухню.

— Это я, — нежно произнес Гифф.

Она прочитала в его глазах неутоленное желание, которое не давало ему расслабиться. Они даже не сняли с себя одежду, ему не удалось облегчить свою боль и муку, получить удовлетворение, но ей он принес облегчение. Теперь была ее очередь — заставить его кричать от наслаждения, испытать все, что уже испытала она сама. Вместе, да, теперь они вместе, как в ее мечтах. Она хотела слезть со стола, но он просто поднял ее, не выпуская из объятий, и она крепче прижалась к нему, целуя во все места, которые могла достать. Его кожа источала сладкий и острый запах желания, она коснулась напряженной жилки у него на шее, и он, вздрогнув, ударился о косяк двери.

— Я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину, — сказал Гифф, тяжело дыша.

— Тогда люби меня здесь, сейчас.

Линда освободилась из его объятий и, схватив его за рубашку, подтолкнула к широкой кушетке в кабинете.

— Пойдем наверх, — успел прошептал он, но она снова начала целовать его.

— Нет. Здесь. Сделай меня твоей здесь, а не в девической спальне наверху.

— Да. — Он опустил ее на мягкие подушки. — Да.

Под тяжестью его тела она еще глубже погрузилась в мягкое ложе. Тихо звучала музыка, и Линда только сейчас заметила, что комната залита слабым желтоватым светом. Повернув голову, она увидела горящие свечи, стоявшие на каминной полке. Мерцающий свет свечей был как вечный романтический маяк, указывавший любовникам путь в море желаний. И она погрузилась в это море.

Он расстегнул пуговицы, пытаясь снять платье.

— Дай мне. — Линда высвободила руки и приподнялась с кушетки, пока он снимал с нее одежду. Она не испытывала смущения или нерешительности перед Гиффом. Пусть не его она видела во сне, все равно, он был близок ей, она чувствовала это, и небу угодно, чтобы все случилось. И теперь она не будет — не смеет — сравнивать.

Он провел руками по ее телу, словно стараясь кончиками пальцев запомнить все ее совершенство. На ней была только облегающая комбинация, отделанная кружевами. Гифф ласкал ее тело, касался ладонями груди, и глаза его вспыхивали. Потом он поднял ее с кушетки и посадил перед собой, раздвинув ноги.

Он поцеловал ее с такой ненасытной жаждой, что Линда полностью отдалась его желанию. Его губы терзали ее тело, язык требовательно проникал в рот, и внутри у нее все пылало. Не переставая целовать его, Линда начала расстегивать пуговицы его рубашки, испытывая нетерпеливое желание почувствовать его обнаженное тело рядом со своим телом. Он хотел того же. Он спустил бретельки комбинации с ее плеч, спустил комбинацию на талию, она выдернула его рубашку из брюк, и он прижал ее к обнаженной груди.

Она чувствовала своей кожей его гладкую теплую кожу, и это ощущение было божественным. Его тело было гибким и сильным, с крепкой мускулистой грудью и широкой спиной.

— Мало, — задыхаясь, прошептала Линда.

Тогда он снова опустил ее на подушки и стал целовать ее, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Резким движением он сорвал с нее комбинацию, и ее обнаженное тело предстало перед ним. Он медленно, с наслаждением, скользил глазами по ее груди, животу, бедрам, потом стал ласкать ее тело руками и губами, доводя ее почти до безумия.

— Теперь, Гифф, теперь, — простонала она, до предела возбужденная, понимая, что, вероятно, никогда не знала, что такое любовь. Никогда не испытывала таких ощущений, такого блаженства, даже в своих эротических снах. Слезы подступили к глазам, мешая видеть его, когда он немного отодвинулся.

— Нет, не оставляй меня.

— Я ведь одет, любовь моя.

Да, она забыла, что он не снял одежду. Рубашка спустилась с плеч, тщательно отглаженные брюки смялись. Пока он возился с поясом, она провела рукой по его ногам, коснулась его твердой восставшей плоти, выпиравшей из брюк, словно желая разорвать их, Линда хотела, чтобы он вошел в нее, хотела почувствовать внезапную боль внутри.

— Поторопись.

Он расстегнул «молнию», она заглянула ему в глаза и увидела то же ненасытное желание, которое терзало ее. Она вспомнила свой сон, во сне она тоже касалась плоти Уильяма. Она заплакала, слезы потекли по щекам, и лицо Гиффа расплылось, она уже не могла различать его черты.

Линда закрыла глаза и, откинувшись на мягкие подушки, с нетерпением стала ждать его. Он неловко шарил рукой по кушетке, она услышала характерный звук разрываемой фольги. Потом он накрыл ее своим телом, глубже вдавливая в подушки, согревая ее, целуя дрожавшие губы. Больше она ни о чем не думала. Почувствовав его рядом, она раздвинула ноги — его горячая влажная плоть и ее плоть давно ждали друг друга.

— Запомни, любовь моя. Запомни это навсегда, — прошептал он и вошел в нее.

Она выгнулась на кушетке, вскрикнув от ощущения чуда и изумления, пронзившего ее. Он дал ей все, что она хотела, самые фантастические мечты осуществились. Его горячее дыхание обжигало шею, руки, вцепившись в ее ягодицы, подгоняли ее. Их ритмичные движения вдавливали ее в мягкое лоно подушек, он все глубже погружался в нее, пока она, впервые в жизни, не почувствовал себя свободной в своем неистовстве.

— Да, любовь моя, да.

Чувство полного освобождения овладело ею. Оно было таким сильным, что она не могла владеть собой, целиком подчинилась ему. В неистовой страсти он произнес ее имя, и она выкрикнула в ответ:

— Уильям!


Судьба часто предоставляет человеку все возможности для счастья и процветания только для того, чтобы посмотреть, каким несчастным он себя сделает.

Дон Маркуис

Загрузка...