Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Глава 1

Уважаемые читатели, чтобы понять характеры и логику героев, следует внимательно читать текст. Если перескакивать через абзацы, пытаться пробежаться глазами - вам покажется, что логики нет. Но уверяю, автор придирчиво следит, чтобы она оставалась железной.

В наличие упрямые герои с причудами; жесткая эротика без прикрас (не для нежных фиалок : ) Если все-таки вы решились начать читать - приятного чтения.

И еще, если вам понравилась история про Тилью, и вы ожидаете подобной легкой светлой истории - ПРЕДУПРЕЖДАЮ:

я очень разносторонний автор. Это совсем иная история, другая по духу. СОВСЕМ ИНАЯ.

Если вы такое не читаете, но решились погрызть кактус, потому что он бесплатный: НЕ НАДО потом строчить возмущенный комм: "какая гадость ваша заливная рыба". Для  читателей, которые со мной с начала творческого пути, эта история стала любимой. Мы все разные. Поэтому на бессодержательный, возмущенный комм: "какая муть, бредятина" могу и ответить резко: научитесь читать хотя бы аннотации и предупреждения, прежде чем становиться критиком.

* здесь есть жесткая эротика, без прикрас

* сюжет не линейный, требуется напрягать мозги. Да-да, у меня не эротика ради эротики, а с детективом, драмой, развитием героев и ты ды.

* оборотень не будет ползать на коленях и целовать следы.

* мир мрачный, готический

Сквозь дождевую пелену и туман, кисейными клубами застилавший раскисшую грязь, не видно пальцев вытянутой руки. Куда бежать, я даже не представляю, а подумать, собраться с мыслями не давал цепенящий ужас. За спиной хрустнула ветка, и послышалось громкое сопение.

«Почти догнал! Скорее!» – но усталое тело не слушалось, а ноги то и дело увязали в чавкающей, жадной жиже, замедлявшей и без того нерасторопный бег. Я задыхалась от спешки, удушливой тропической духоты и паники.

В сумраке ветви нещадно стегали по лицу, царапали кожу, рвали подол, но страх притуплял боль. Увернувшись от толстого сука, не заметила кочку и, споткнувшись, упала. Но, даже барахтаясь в грязи, я ползла.

Настойчивый, тяжелый запах настиг первым, а потом выскользнувшая из-за плеча тень заслонила скудный лунный свет.

«Поздно!» – тень двинулась ко мне.

Я дернулась, чем вызвала лишь злую ухмылку.

Тяжелый сапог больно опустился на спину и начал давить, вдавливая в грязь до хрипоты, до потемнения в глазах, но, решив, что это слишком просто, он убрал ногу, схватил меня за босую, покрытую ссадинами и грязью лодыжку и потащил обратно.

Я надеялась, что убежала достаточно далеко, а оказалось: заплутала и ходила кругами.

Однако его ярость была так сильна, что он остановился на полпути и замахнулся…

«Нет!» – от испуга я зажмурилась.

Он с острасткой дернул за волосы и потянул вверх, заставляя покорно встать на носочки и вытянуться стрункой.

«Грязная тварь!» – прошипел зло в ухо.

Мгновение, еще пощечина, и я падаю, а он наваливается большим, тяжелым телом. Жадно, с нетерпением шарит руками по мне, срывает остатки перепачканных лохмотьев, безжалостно царапает кожу на спине и бедрах.

Я пытаюсь вырваться, уползти, но он накручивает мои волосы на ладонь, задирает голову и упирается внушительным, горячим членом в мои ягодицы.

Домогательства все настойчивее и грубее. Исступление захватывает его, и он злится, что я все еще пытаюсь сопротивляться.

– Нет! Нет! – всхлипывая, шепчу, ощущая, как мужская плоть нагло, бесцеремонно преодолевает преграды и проникает ближе к лону. – Нет!

Я не хочу, но от того, как сильно его захватывает желание, сбивается от похоти дыхание, злорадно подмечаю:

«Ты хочешь меня! Я будоражу твою кровь, заставляя ее кипеть!» – и меня охватывает мстительная радость и восторг.

Он громко дышит в ухо, проводит влажным языком по мочке, шее, – и волна сладкой истомы разливается по моему телу. Затем кусает за плечо, нетерпеливо сжимает ягодицы и, не желая более сдерживаться, грубо разводит мои ноги. Я нехотя уступаю.

В животе разгорается жар. Едва сдерживаюсь, когда его сильные пальцы коснулись бедер, огладили живот, спустились ниже. Я жажду скорее принять его возбужденную плоть, которой он нетерпеливо вжимается в меня.

«Ну же!»

Сначала один его палец проникает в разгоряченное, сокровенное место, и я подаюсь на встречу. Затем два пальца, и нетерпеливо начинаю двигаться, стоном давая понять, что не хочу больше ждать. И тогда он одним рывком вторгается в меня, но я не успеваю ощутить грубого, почти животного толчка, из-за резкого удара…

«Бля…! – Анка проснулась злая, как ведьма. Неудовлетворенная ведьма. Влажная ладонь Сергея спросонья легла на лицо. Она-то и разбудила, лишив радости даже во сне.

Откинув одеяло, Анка вскочила с кровати. – Ни наяву, ни во сне. Ни себе, ни людям! Гад!»

На полночной пустой кухне сделала кофе, добавила коньяка, глотнула. Немного отпустило, но все равно – настроение было не то.

«А ведь раньше такой не была!» – с грустью подумала, и от осознания, до чего докатилась, захотелось плакать.

Выпив чашку крепкого кофе, две рюмки коньяка и заев все это горьким шоколадом, пирожным и еще по мелочи, вернулась в спальню.

Муж храпел, раскинув руки, на широкой кровати. Обрюзгший, с животом, старше почти на двадцать лет…

Достала из шкафа гостевое одеяло, закуталась в него плотнее, как в кокон, повернулась к супругу спиной и попыталась заснуть. Но от расстройства и обиды сон не шел, зато нахлынули воспоминания, как угораздило выйти замуж за Сергея Львовича Хованского.

Глава 2

Асаар спешил скорее унести ноги на окраину империи, чтобы затеряться в глуши дикого, неприветливого края провинции Ат и пересидеть охоту на ведьм. Хоть он и не ведьмак, но один из их хищных созданий, которых люди боятся и стремятся извести.

Смутное время – пора горестей, и началась она с кончины императора Ота, когда императрица Сарна узурпировала власть и передала своему брату – жрецу-отступнику от магии, призывавшему истребить таких, как Сар и очистить земли от скверны. Лишь покровительство императрицы помогло ему покинуть город и скрыться. Однако с его-то исполинским ростом затеряться почти невозможно, если только в непроходимых лесных дебрях.

«Почему меня не сотворили подобно другим людям? Почему создали таким одного, заставив мыкаться по империи в поисках хотя бы одной подходящей женщины?» – с горечью вздыхал он, двигаясь в путь только с наступлением сумерек. Вынужденный мыкаясь по империи, он чувствовал себя особенно одиноким.

Асаар слышал, что, кроме Великой Атины, никто не мог создавать существ, подобных ему. Вот только первородная ведьма умерла задолго до его рождения, поэтому вопрос о появлении на свет оставался без ответа. Но, кто бы его ни создал, тот человек обладал отменным чувством юмора и жестокостью, потому что Сар был высок, хорош, невероятно силен, умен, проницателен и огромен во всем. Даже опытные шлюхи боялись его, обладавшего не только убийственными кулаками, зубами, когтями, но и таким же достоинством. А он был молод и полон здорового желания, которое неимоверными усилиями приходилось сдерживать.

Прежде императрица Сарна позволяла ему искать жертв в темницах и ямах. Выбирать приходилось из отребьев, но  это позволяло держать себя в руках и в рамках закона. Теперь же, лишенный этой возможности, он уже долгое время воздерживался.

«Разве это жизнь, иметь ключ и не находить подходящего замка?» – расстраивался он. Стоило перекинуться, животная сущность проявляла себя неистово и требовала учитывать ее желания, но женщины отталкивали его. Только тетушка Оули из дома Алых Ведьм, имевшая некоторую силу, понимала его страдания, но и она не могла помочь. Секрет создания оборотней Великая Атина унесла с собой. Многие пытались разгадать тайну великой ведьмы, однако из-под их рук выходили лишь глупые уродливые полузвери, отказывавшиеся  подчиняться, часто сбегавшие от хозяев, а потом охотившиеся на людей. За это жители империи и ненавидели все колдовское.

Асаар был единственным в своем роде. С рождения жил среди людей и считал себя человеком, потому и пытался найти в пару  человеческую женщину, однако они были хрупки, болезненны и не под его размер.

***

Утомленный Сар уже давно находился в пути. Закладывал ложные крюки, петлял, сворачивал на людных перекрестках в противоположную от конечной цели сторону… – одним словом, делал все возможное, чтобы разыскать его было сложнее.

Большую часть почти бесконечной дороги он прошел пешком, поэтому одежда нуждалась в починке, а сам он в выпивке и крепком сне. Его непривередливый желудок мог справиться почти с любой едой, даже сырой, но за долгую дорогу он соскучился по горячей трапезе, поэтому, увидев придорожный деревенский трактир, обрадовался.

Низкий, вытянутый дом с соломенной крышей, вросший в землю, стоял на краю поселения, у реки, и весь пропах рыбой. Из лога ветер доносил настойчивый смрад тухлых потрохов и смешивал с ароматом свежих лепешек, жаркого, вина и дыма. Сар натянул капюшон на глаза и, спустившись по ступеням, вошел в зал.

Внутри сразу же стало тихо. Смолкли болтовня, смех. Настороженные люди оборачивались на него, прикидывая, чего ожидать от великана.

Асаар презрительно скривил губы. Как бы ни хорохорились местные разбойники, он им не по зубам. Подошел к одному из пустых столов и сел на лавку, жалобно заскрипевшую под его весом.

Из-за замызганного занавеса показалась лысая голова трактирщика.

– Мяса, рыбы, шесть лепешек, вина и воды, – процедил путник сквозь зубы и бросил на стол монету.

Ее звона оказалось достаточно, чтобы юркий мужичок угодливо заулыбался и поспешил исполнить заказ. Время от времени его ушлые глазки скользили по гостю, пытаясь решить, можно ли схитрить, но задержав взгляд на внушительных кулаках посетителя, сглотнул слюну и передумал.

Кислое вино и еду подали быстро. Жестковатое мясо для зубов, способных  перегрызть кости, показалось нежным. Сар неспешно ел, не обращая на присутствующих внимания, но вдруг на улице послышались крики, и в зал толпой ввалились крестьяне с дубинами и вилами наперевес.

– Оборотень! Оборотень! – орали они нетрезвыми, дурными голосами.

Асаар напрягся, гадая, как его опознали, но выдержка не позволила дернуться. При любом исходе он мог постоять за себя, однако тогда поднимется шумиха, и долгое бегство окажется бесполезным.

– В чаще оборотень!

Беглец не поверил ушам. После начала охоты на ведьм, шанс встретить колдуний и их творения стал ничтожен, поэтому крики удивили его.

– Где? – рявкнул, разозленный дурацкой ситуацией. Уж он-то знал, что оборотни ныне редкость.

– В лесу! У пристани! Уан видел! Огромный черный оборотень выскочил на него из кустов, размахивал окровавленной лапой и пытался схватить!

– Хотел бы схватить, враль Уан не убежал бы, – злорадно усмехнулся истинный оборотень.

– Не веришь, вот и сиди, а мы на поиски! Староста пять полновесных монет за поимку обещал. Имперских!

По залу пронесся громкий гомон. Соблазненные щедрой наградой несколько человек вскочили с мест и устремились на улицу. За ними, подгоняемые жадностью, выбежали остальные. В полупустой таверне воцарилась тишина.

Асаар раздраженно отодвинул тарелку. Хоть и устал, но пять имперских монет лишними не будут.

Глава 3

Заплаканная Анка с опаской брела по ночной роще. Оставаться на месте и ждать рассвета боялась, ведь разозленные крестьяне шли по следам. Кроме того, вокруг кричала, пищала и издавала всевозможные звуки голодная ночная живность, и воображение красочно рисовало свирепых тварей, таившихся под каждым кустом и желавших полакомиться ею. Но, кроме испуга, сердце терзала обида, нанесенная гадким дикарем. Мало того, что утащил неизвестно куда, бросил на полпути, еще и оскорбил так, что она его вовек не забудет.

– И приснился же, сволочь! – страдала Анка, придерживая разодранную кофточку на груди, но зародившиеся подозрения, что происходящее отнюдь не сон, укреплялись с каждым часом.

Покусанные мошкарой руки нестерпимо чесались, одежда по желанию не становилась целой и сильно пахла спермой, а в волосах запутались веточки и листья, достававшиеся только с волосками…

– А если это наяву, что делать? – она остановилась, обернулась кругом и запуталась, в какую сторону шла. Несколько раз упала, запнувшись в темноте, потому колени, руки, локти покрывали ссадины. После того, как налетев на ствол, расшибла лоб, стала двигаться совсем медленно, вытянув одну руку вперед, другой прикрывая глаза.

Стопы ныли от усталости, но идти босиком не отважилась, опасаясь змей, пауков, сороконожек. Если бы при ней осталась шуба, рискнула бы прилечь, но негодяй ее выбросил. Еще Анка переживала, что в деревне ее примут за развратную девку и выгонят, ведь вид у нее не ахти благодаря тому же засранцу.

«Если бы получил свое, было бы еще обиднее! – утешала себя. – Да и мало ли, чем веселье с ним аукнулось бы позже!»

  К рассвету Юлиана уже примирилась с подозрениями, что непривычный мир является в какой-то мере реальным, потому что усталость и голод были как настоящие. Конфеты давно закончились, и теперь живот настойчиво урчал, требуя еды.

Она так измоталась и проголодалась, что, когда случайно наткнулась на тропинку, позабыв о страхе, из последних сил пошла вперед, надеясь на лучшее. Но чем шире и протоптаннее становилась дорожка, тем тревожнее билось сердце. От жалости к себе и досады слезы застилали глаза. Как назло, еще снова запнулась о разросшийся толстый корень. Прислонившись к ближайшему стволу, Анка съехала на землю и зарыдала.

– Вот так огромина! – раздался над ухом высокий, удивленный голос. – Да в непотребстве! Напал кто?

Юлиана вытерла слезы, подняла глаза и уставилась на маленькую, сухонькую старушку, походившую скорее на девочку-подростка, чем на женщину в возрасте. Странный широкий халат с запахом и миниатюрная яркая шапочка с лентами завязками окончательно сбили ее с толку.

– Запнулась, упала, порвала, – сквозь слезы ответила Анка.

В ответ незнакомка возмущенно хмыкнула:

– Ну, мужики! Безобразину снасильничать удумали!

– Безобразина?!

– С таким-то увечьем!

– Где?! – Анка судорожно ощупала лицо.

– Увечье на пол лица, и то снасильничать удумали! Ой, что делается на свете!

Не нащупав на лице ничего подозрительного, Юлиана немного успокоилась.

 «Похоже, тут все ненормальные».

– Отсиживаться будешь иль поможешь? – старуха не сводила глаз. –  За помощь еды дам.

– А чем помочь? – Анка не доверяла незнакомке, но очень хотела есть.

– Корзину донеси.

Преодолевая усталость, она встала, и оказалось, что худенькая, юркая женщина едва доходит ей до пояса, зато языкастая, без капли сострадания и с безмерным любопытством. Да и обжегшись на молоке, Юлиана готова дуть на воду, подозревая каждого в подвохе.

– А далеко нести?

– К речке, – махнула рукой незнакомка.

Анке рисковать не хотелось, но деваться некуда. Вздохнув, она подняла плетеную корзинку, наполненную чем-то душистым и вкусным, и зашагала по извилистой тропинке.

– Сколько прожила, великуши, как ты, не видала! – продолжала причитать старуха, надеясь, что Анка разговорится. – Чудна ты. И обувка твоя чудна. Чего на свете не увидишь! – Но та молчала и опасливо поглядывала на нее.

– Не боись. Я родным еды несу, – рассмеялась она. – Они тебя не тронут. У нас в деревне невесты хороши, мужики на образин не зарятся! Твой-то заезжий был?!

Анка тяжело вздохнула и ничего не ответила.

– А ежели чего, племяшу скажем. Он староста, приструнит. А люди поглазеют на шрамище да успокоятся.

Анка сдерживалась через силу, но внимательно слушала говорушку, болтавшую без умолку.

– Где увечье получила? При пожарище? Давно ли? Не тужи, у нас кузнец есть, силен, как быкай, да угрюм.  Может, тебе свезет…

– Я замужем, – отрезала Юлиана, и женщина поперхнулась.

– И где муж? – дрожащим от волнения голосом спросила она.

– Не знаю.

– Вот и помалкивай. Потужишь одна, потом замуж захочешь, а не возьмут!

Стиснув зубы, Юлиана стала считать до ста, пока сквозь поредевшую рощу не показалась речка, а затем не послышались людские крики и гомон. От волнения она остановилась.

– Помалкивай. Сама все объясню! – велела женщина, спускаясь с пригорка к берегу, у которого стояли причаленные лодки, сохли развешенные сети и рыболовные снасти.

Как только их увидели, люди на пристани оживились и побежали навстречу. Анка почувствовала себя огромной дылдой среди полуросликов.

– Теть Нарая, это кто?

– Заблудшая путница. Ехала с родными, на них напали, а она сбежала. Вишь, ножищи какие!

– Аха! А обувка-то какая! – раздались удивленные голоса. Люди галдели, смеялись, некоторые отступили подальше, опасаясь чужестранки.

Глава 4

Согласно традициям, свадьбы играли после сбора урожая или до посева, поэтому у Анки и Лоски были три полнолуния, прежде чем одной из них предстояло стать женой, а другой – любовницей Валая. Но здоровяк считал, что все уже решено и приходил в дом старосты каждый день, как к себе, садился на стул перед жертвами и смотрел, подавляя тяжелым, похотливым взглядом.

В этот раз он не сводил прищуренных глаз с Юлианы, мешавшей ложкой горячее рагу из красных бобов.

– Если в постели такая же неутомимая, с каким аппетитом ешь, цены тебе нет, – усмехнулся он.

Аппетит у Юлианы пропал, на душе заскребли кошки. Она так и представляла, как подлец положит ее с одного бока, Лоску с другого, а то и предложит им заняться непотребством. Волосы поднимались от такой мерзкой перспективы. Отчаянно пыталась чего-нибудь придумать, чтобы он отказался от нее, однако все старания, такие как: показаться непричесанной или в неопрятной одежде, вытирание рукавом под носом – отказались тщетными.

Зато общий враг сплотил Лоску и Юлиану, и они стали почти неразлучными спутницами. Вместе поливали огород, подметали двор, помогали по хозяйству. Даже на улицу выходили рука к руке, опасаясь внезапного появления кузнеца, который умел подкрадываться незаметно, словно из ниоткуда. Так они чувствовали себя увереннее.

Валай положил глаз на дочь Анхе из-за ее телесной крепости и богатого приданого. Он дважды был женат, но обе жены скончались, не прожив с ним и года. Староста не хотел отдавать за него дочь, но отказать обидчивому и мстительному силачу опасался. Деревня находилась в натянутых отношениях с соседней Вехой из-за спорной межи, и жители не хотели лишаться поддержки здоровяка, который угрожал уйти и припомнить каждому, кто косо на него смотрел. А потеряв межу хорошей земли, которой много не бывает, авторитет Анхе упадет, и власть перейдет к извечному сопернику и врагу – Кавальту. Этим гнусный тип и пользовался, выкручивая руки старосте.

Но в этом были для Анки и плюсы. Опасаясь мести злопамятного силача, местные мужчины обходили ее стороной. Кроме того семья старосты заботилась о ней, позволяя привыкнуть к здешнему укладу и нравам. А это было важно, потому что жизнь в милой, тихой деревеньке на поверку оказалось не такой кукольной, какой показалась при первом посещении.

Чужаков тут не любили, считая, что без дела по свету слоняются только воры, лентяи или колдуны с ведьмами, которые обязательно принесут неприятности: нашлют проклятье или из вредности хотя бы испортят урожай. Потому с подозрительными странниками могли тайком расправиться.

Таким образом, Анке было некуда деваться, и приходилось терпеть Валая, который с каждым все больше третировал ее и Лоску.

Лоска – любимица семьи, прежде слова грубого не слышала. И оттого, впервые столкнувшись с человеком, ведшим себя хуже озабоченной скотины, оказалась совершенно беззащитной и запуганной. Анка же была старше и опытнее, потому невольно стала покровительствовать ей.

При виде Юлианиной фигуры в скоте просыпались низменные желания, но у нее получалось осторожно ставить его на место, зато дочь Анхе застывала столбом и едва ли не падала в обморок, чем негодяй пользовался.

Особенно он любил подкрадываться к одной из них, когда они поливали огород, со спины и, хватая за зад, притягивать к себе. Юлиана несколько раз отшучивалась, обещая осчастливить позже, после сбора урожая, потому он стал зажимать Лоску, которая от испуга и пискнуть не могла.

– Ана, не зли его! – поучала Нарая. – Осаждая Валая, ты только больше распаляешь его.

– Если у вас есть желание преподать урок укрощения взбесившейся скотины, можете показать. С удовольствием посмотрю, – огрызалась Юлиана, и старуха не находила, что ответить.

– Надеюсь, если станешь его любимицей, не забудешь нашу заботу и не будешь травить девочку.

– Да не хочу я быть его любимицей, – злилась Анка.

– Даже не знаю, что хуже: быть его любимицей или впасть в немилость, – тяжко вздыхала Нарая.

Юлиана и дочь Анхе отличались, как день и ночь. И если Лоска привлекала Валая кротостью и предсказуемостью, то она – горячностью и непокорностью, которую проявляла в меру. И все же с каждым днем чаша весов склонялась в сторону Анки, поэтому в последние дни она была особенно осторожна и внимательна.

День за днем Валай все больше распускал руки и за минувшие полтора полнолуния, почти половину лета, стал невыносимо наглым.

В этот раз, улучив момент, когда Лоска набирала воды, схватил ее поперек тела и потащил в пролесок. И так быстро, подальше от глаз, что Анка не могла медлить. Ведь семья Анхе были ее единственными защитниками в странном, обманчиво приветливом мире. Пусть поддерживали и заботились небескорыстно, но хотя бы не дали ее растерзать и посадить в клетку, поэтому не могла Анка оставить девочку одну. А кричать и звать на помощь бесполезно: никто не отважится перейти дорогу Валаю.

«Терять мне нечего, уже давно не девственница, так что в худшем случае как-нибудь перетерплю», – решилась она, однако очень надеялась, что до этого не дойдет.

Мерзавец утаскивал Лоску все дальше в лес. Анка бежала следом, упрашивая оставить девочку в покое, ведь время еще не пришло, но негодяй только насмехался над просьбами.

– Мы никому не скажем! – зло рыкнул он, не оборачиваясь. Она видела лишь широкую спину, но даже не сомневалась, что на его губах держится гнусная ухмылка.

Только забредя в глухую чащу, Юлиана осознала, что угодила в ловушку. Вряд ли, кроме них, кто-то еще забредет сюда. Кричи – не кричи, никто не услышит. Ноги от страха отяжелели, шаг замедлился, но убегать поздно.

Пройдя несколько шагов, она увидела лежавшую на земле Лоску и замерла. Валая нигде не было.

Оглядевшись внимательно и не услышав даже шороха, стала осторожно подходить к лежавшей без сознания девушке.

Глава 5

Он зажег факел и подошел вплотную.

– Зачем искала меня? – прищуренные карие глаза с редким вишневым отливом смотрели пронзительно, не мигая, и было в них нечто, от чего Юлиана чувствовала себя беззащитной. – Кто послал?

– Я не искала. Фа Лаис сама нашла меня, – Анка пыталась отвечать спокойно, сохраняя гордость, но выходило из рук вон плохо. Голос дрожал, и слова звучали с оттенком обиды.

Асаар нахмурился. Не верилось ему, что они столкнулись в огромном городе без умысла.

«Ничего не бывает случайным, тем более с той, на ком ведьмовская печать», – он все больше убеждался, что заполучить его хочет некто весьма могущественный, кто не боится рисковать. Применять магию, не опасаясь быть пойманным, мог только смельчак, глупец или слишком уверенный в себе человек. И ни один из трех вариантов ему не нравился.

Сар разглядывал красивое лицо Аны, и видел, как и она из-под ресниц заинтересованно рассматривает его.

– Насмотрелась?

– Было бы на что смотреть, – не осталась в долгу она.

– И ты не милашка. Мне больше по душе изящные, хрупкие. Так что в прошлый раз я сказал все, – он скривил злую ухмылку.

– Если думаешь, что искала тебя, то у тебя большое самомнение, – вернула дерзость Юлиана.

– Я хочу, чтобы ты ушла.

– У меня контракт на пять полнолуний, – Анку задевало, что наглец злится и хочет избавиться от нее. Едва оживилась, понадеявшись, что появился шанс поквитаться за унижение, а он с ходу ведет себя так, будто она ему навязывается. – И я тут только из-за него.

– Замечательно, потому что у меня есть невеста.

– Замечательно, потому что у меня есть муж.

Они впились друг в друга взглядами.

– И где он? – гадко осклабился Сар.

– Там же, где твоя невеста. Не вижу причин обсуждать это. Лучше считать, что я ничего не помню и вижу тебя в первый раз!

– Согласен, – пробурчал Асаар, злившийся, что Ана преследует его и пытается заманить в кабалу, и в то же время взволнованный ее внезапным появлением.

Тогда он быстро покинул деревню, сбежал, чтобы не поддаться соблазну, но события того вечера не отпускали, особенно изводя ночами. Ана снилась ему обнаженной, призывно лежащей на траве, манила. И Сар просыпался голодным, раздраженным от неудовлетворения.

Сейчас же, стоя совсем близко, она часто и шумно дышала, вздымая грудь, совсем как тогда от желания…

Тело предательски отреагировало на мысли, кровь прилила к паху, и Асаар разозлился.

Его влекло к ней. Как назло, подмечал ее каждый чувственный жест и распалялся сильнее. Даже простое движение руки, когда она убрала невидимый волосок с лица, казался порочным, зазывающим. Он мог поклясться, что осязал запах ее возбуждения.

Потянул носом и заметил, что Ана делает то же самое.

– Тогда ты не почувствовала меня.

– Зато ты нашел.

Они продолжали стоять, внимательно разглядывая друг друга.

Анка видела, как верзила смотрит на нее, чувствовала его желание и оттого торжествовала. Раньше она и подумать не могла, что у нее такой тонкий нюх. Стоя в полупустой комнате, пахнущей затхлостью, сыростью, плесенью и немного едой, она отчетливо осязала приятный мужской запах. Мужчина пах необъяснимо сладко, успокаивающе. Так и хотелось, чтобы он прикоснулся.

Смутившись собственного желания и желая скрыть его, Юлиана потерла щеку и склонила голову к плечу, стыдясь поднять глаза.

«Вдруг догадается, что нравится. Нет, этого нельзя допустить, иначе начнет еще безжалостнее изгаляться», – но и смотреть в пол, показывать слабость глупо, потому изредка она как можно равнодушнее скользила по нему глазами.

От ее взгляда Сара бросило в жар. Ана звала глазами, солоноватым запахом желания.

– Перестань!

– Что перестать?

– Ты пахнешь, как течная сучка, зовешь меня, – прорычал он.

От недоумения у Юлианы приоткрылся рот, робость пропала, уступив место нахлынувшему гневу.

«Каков наглец! Стоит, глазищами ест! Красивыми… – промелькнула мысль на краю сознания. – Невинного агнца строит! Сам набросился, а теперь в кусты и обвиняет невесть в чем!»

Страх сменился злостью и женской гордостью.

– Тебя волнуют течные суки? – сдерзила она. Умом понимала, что не должна этого делать, но так хотелось завести нахала и обломать. – Пахну, говоришь?! – Сделав шаг навстречу, приподнялась на носочках и нарочито принюхалась. – Да ты сам благоухаешь, как самец во время гона! – Вскинула подбородок и искривила губы в усмешке.

– Даже если так, это ни к чему не приведет.

– Конечно, у тебя же невеста, а у меня муж.

– Ни ты, ни твой муж меня не интересует! – разъярился он.

– Тогда чего злишься? Противна тебе, ну и ладно. Только что из-за этого так переживать?

– Заткнись.

– Давай закончим разговор о прошлом и поговорим о настоящем? – Юлиана старалась говорить сдержанно. – Как к тебе обращаться?

Асаару казалось, что она намеренно дразнит его. Волны возбуждения прошлись по животу, напрягая пах до боли.

– Ты мне противна, убирайся, – прошипел он.

– Правда? – Анка не собиралась молча сносить унижение. – Тогда это не было преградой.

Она говорила вкрадчиво, чувственно, желая во что бы то ни стало раздразнить его, довести до пика и отступить. Он слишком сильно задел, вот и подмывало проучить хама.

Грубиян тяжело дышал. И убедившись, что на правильном пути, Юлиана хотела было продолжить провоцировать мужчину, но где-то в коридоре послышались быстрые, чеканные шаги.

Глава 5 часть 2

Госпожа восседала на высоком резном кресле в окружении подхалимов и прихвостней.

Откровенно разглядывать Анка не рискнула, понимая, что дерзость может дорого обойтись. Да и беглого взгляда хватило, чтобы понять: у хозяйки переменчивая натура.

«Тридцать восемь, максимум сорок два. Не больше, – подвела итог, разглядев несколько легких морщинок, выдававших возраст женщины. Голубая кружевная накидка покрывала темные, почти черные волосы и лиф платья, богато украшенного жемчужинами и вышивкой. Густые брови, вздернутый носик и светло карие необычайного цвета глаза. Упрямо поджатые губы растянуты в легкой полуулыбке. – Непредсказуемая истеричка…»

Анку внимательно разглядывали, и она нервничала, потому что по выражению лица женщины не могла прочувствовать ее настроение и подстроиться. Мгновения ожидания казались долгими, изматывающими.

– Ближе, – властно потребовала госпожа. От внезапного звонкого голоса Анка вздрогнула, но сделала острожных два шага. – Никогда таких не видела! Откуда она?

– Чужестранка с севера. Караван ограбили, ее изувечили… – легкомысленно рассказывала Лаис без доли сожаления или жалости. Фа смогла угодить хозяйке, заинтриговала и теперь наслаждалась триумфом.

– Дикая?

– Нет. Может разговаривать.

– Замечательно! Но она такая огромная! Моя свита боится ее. Посмотри, как затаились! – женщина вальяжно махнула рукой на толпу уродцев, которые, прочувствовав момент, дружно опустили плечи, втянули головы и стали выглядеть еще более жалко, чем прежде.

Юлиана опешила.

«Да лилипуты, как пираньи, толпой накинутся, со свету сживут!» – но ей хватило ума скрыть брезгливость. В ответ она тоже ниже склонила голову и попыталась состроить испуганное лицо.

Фа, не сводившая с Юлианы глаз, разгадала уловку, зло улыбнулась и, склонившись к покровительнице, тихо прошептала:

– Не волнуйтесь, моя госпожа, при первой же дерзости ее закуют.

– Улаура не хотите заковать? Он не в пример грознее выглядит! – усмехнулся стоявший по правую руку от хозяйки темноволосый мужчина. Некрасивый, с круглыми лицом и обвисшими щеками, но с умным, цепким взглядом. – К тому же он не нашел в ней ничего подозрительного. Иногда, Виула, чем гадать, лучше спросить самой.

Удивительно, но госпожа прислушалась.

– Имя? – спросила она надменно, будто личным обращением оказала великую милость.

– Юлиана, госпожа.

– Высокородная госпожа! – прошипела Лаис.

– Простите, высокородная госпожа, – тут же поправилась Анка, понимая, что интриги уже начались. Иначе чем объяснить, что Оха не соизволила предупредить, как обращаться к хозяйке.

– Приятный голос. Я ожидала худшего. Я довольна, Лаис...

Юлиану подтолкнули к толпе уродцев. Следовало бы затеряться среди таких же бедолаг и осмотреться, но рядом с обделенными природой человечками она выглядела, как величавый дуб, и вызывала всеобщую жгучую зависть. Злобные гномы разглядели в ней основную соперницу, которая не только пышет здоровьем, но и благодаря внешности выделяется на их фоне и этим удостоилась интереса госпожи.

– Морт, глянь, да она в тряпье! Дерни, и засверкает ж…пой голой! – громко засмеялся один из карликов. Тут же несколько уродцев подлетело к ней и, схватив за подол, начали тянуть в разные стороны. Юлиана чувствовала: одно неловкое движение, и она и вправду предстанет перед господами в неприглядном виде.

Распинать бы мерзавцев, да нельзя. Грубо рявкнуть – не то место, где стоит рот раскрывать, ведь за ними наблюдают. А юбка-то трещит!

Уродцы быстро перебирали маленькими ножками и ловко сновали под ногами. Пытаясь не порвать платье, Анка вертелась вслед за ними, голова закружилась. Она растерялась и не знала, что делать.

– Ну же, срывайте. Мой-то зад, в отличие от ваших жопок, хорош! – злорадно процедила первое, что пришло в голову. Боялась, что не услышат, не поверят, не отстанут, но здесь слишком ценилось господское внимание.

Карлики застыли, размышляя над ее словами, а Анка по инерции повернулась, и ткань на плече съехала. Опасаясь ругани и укоров в недостойном поведении, тут же поправила лиф, однако госпожа Виула вдруг громко хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Как умилительно! Трогательно! – и промокнула платком глаза. – Мать, играющая с малышами!

«Бля! – остолбенела Юлиана, интуитивно предугадывая, что ее судьба решена. – Какие, малыши, ненормальная?!»

Но на блаженном лице хозяйки читалось: решение принято.

– Вы будете семьей! Играть, заботиться друг о друге…

– Кхм, – откашлялась Анка, сдерживая рвущиеся слова. Переведя дыхание, натянула плотоядную улыбку и прошипела напуганным карликам.  – Чур, я мать!

– Не борзей, великанша! Иначе заору! Слыхала, фа Лаис обещала заковать тебя за первую же выходку! – пригрозил красномордый зачинщик, усмехаясь в лицо.

– Ой, боюсь, боюсь, – огрызнулась Анка, понимая, если даст слабину, ушлый человечек будет ею помыкать.

Их взгляды на мгновение скрестились, а потом мелкий шантажист заголосил дурным голосом.

– А-а-а! – и прикрылся руками, будто она угрожала ему.

Однако предупрежденная угрозой, Юлиана быстро сориентировалась: упала на колени и, схватив карлика, прижала к груди.

– Тише-тише, моя радость, мамочка вернулась! – и сжала объятия так, что дурак не мог не то, чтобы орать, даже вздохнуть.

– П-сс-ти! – едва слышно пропищал он, но Анка не спешила ослаблять хватку. – К-клянус-сь милостивой!

Только после клятвы немного разжала руки, поднялась с колен и, держа уродца на руках, повернулась к госпоже.

Глава 6

Сар старался не попадаться людям на глаза. Днем отсиживался в подвале, скрываясь от любопытных взоров, и лишь с приходом ночи выходил в город. Переполненный силой, рыскал по темным улицам, карабкался по стенам, имеющим небольшие выщерблены, перескакивал с крыши на крышу или носился по дворцовому саду. Но после неожиданного появления Аны у Силисов, изменил привычкам.

Когда высокородная Виула отходила ко сну, и дворцовая жизнь замирала, огромная тень поднималась под самую крышу, к окну Аны.

Подглядывая, Асаар пытался выискать в ней изъяны, однако, как назло, телесно Ана была идеальна. Не отрываясь, он наблюдал, как она стягивает кружевную полосу с бедер, выгибает спину. Когда взору открывалась притягательная промежность, покрытая шелковистым треугольником волос, впивался глазами и из последних сил сдерживался, чтобы не наброситься. Каждый вечер Ана неторопливыми движениями, в которых чувствовалась порочность, обтирала шею, плечи, бедра… От прохлады на ее тяжелой груди твердели соски…

Чтобы успокоиться, он занимался самоудовлетворением, но вместо облегчения, лишь больше растравливал себя.

«Ты создана для меня. Выдержала бы грубые толчки, дикую, животную ласку. Не будь печати, я бы овладел тобой, и ты визжала бы от восторга, потому что хочешь этого не меньше, чем я! – думая об этом, Сара распаляла ярость. – Подославший тебя издевается надо мной, но печать запрещает только безнаказанно  вторгаться и изливаться в лоно, так что, я еще доберусь до тебя. А потом ты выполнишь мои желания…»

Тем временем Ана сложила грязное белье в корзину и поставила на сундук. Заметив совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки ее исподнее, дурманящее, пахшее здоровой, соблазнительной самкой в охоте, Сар оскалился. Выждав, когда она отвернется, перекинулся через окно и схватил кружево.

Довольный уловом, с наслаждением обнюхал ткань, спрятал за пазуху и начал бесшумно спускаться, опасаясь, что в поисках пропавшего Ана догадается выглянуть в окно и закричит от испуга.

Скрывшись в пустынном лабиринте сада, он уткнулся носом в будораживший кровь лоскут, и дрожь желания прошлась по телу, напрягая пах. Манящее лоно и бедра Аны стояли перед глазами.

«Сучка!» – зло прорычал он, испытывая необходимость освободиться от скопившегося напряжения.

Юная, хрупкая Аола, спокойная и чистая, как прозрачная гладь горного озера, с черными косами, ниспадающими по девичьей спине змеями, была его идеалом, но для удовлетворения похоти изголодавшегося, ненасытного гиганта подходила Ана, однако от нее приходилось держаться в стороне. 

 «Если бы Аола была такая же…» – погруженный в мысли Асаар неспешно шел по парку, пока не уловил вдалеке шепот и шорохи.

Подобравшись ближе, увидел, как по поляне ползают, что-то выискивая, карлик и карлица. От них исходил легкий дух Охи.

«Никак ее подручные», – догадался и решил понаблюдать, чем все закончится.

Вскоре раздались радостные визги:

– Нашла! Нашла!

– Наконец-то! К пруду и возвращаемся.

«Топить?  – Сар насторожился. Судя по тому, что найденное умещается на ладони карлицы, отыскать потом заброшенную в пруд вещицу будет сложно. И решил: – Легче забрать сейчас».

 Рассчитав, что страх за свою шкуру для искателей важнее, чем точное исполнение указания, утробно зарычал. Напуганные недоростки на мгновение остановились, а потом со всех ног припустили к озеру. Тогда он рыкнул громче и злее.

Карлица завизжала, швырнула наугад находку в сторону воды и бросилась наутек, а за ней и сообщник.

Когда они убежали, по резкому инородному запаху Асаар отыскал безделушку.

 «Изящная, но дешевая, – запах благородного металла он знал хорошо. – Но зачем избавляться? Подделка?»

Ответ напрашивался один.

«Неспроста. Или украли, или избавлялись от дешевой копии!» – он решил попридержать находку, вдруг пригодится.

***

Истошные, полные отчаяния и страха визги разбудили Сара.

«Никак недоросль», – хмыкнул и лениво перевернулся на другой бок. Однако по мере приближения шагов, понял, в камеру на допрос Лозар тащит одного из карлов Аны, и картина произошедшего почти мгновенно сложилась в голове.

«Мстительные взгляды Лаис, карлики, прячущие подделку… Что-то украли, и подозрение пало на уродцев Аны…» – представляя, как дело обернется против нее, Асаар напрягся. Просто так вмешиваться он не собирался – она должна была попросить его и в благодарность подчиниться, однако и тянуть нельзя. Сар вскочил и направился в допросную.

– Неблагодарная тварь, ворюга! – орал Лозар, пинками заталкивая коротышку в птичью клетку. – Лучше сам признавайся, уродец, куда спрятал! Или клещами вытяну!

– Нет, нет! Я не крал, я даже не видел ее! Поверьте! – натужно кричал Морт. Красный, перепуганный до ужаса, он хватался детскими ручками за прутья, но страж был сильнее.

– Ничего, – гнусно осклабился Лозар, – когда с великаншей запоете, все выложите!

– Ее с чего? – изображая равнодушие, поинтересовался Сар.

– Лаис сказала, что мамаша должна приглядывать за этими. Раз не доглядела, пусть отвечает… – пояснял стражник, подвешивая железную клеть над жаровней.

 От самодовольной морды Лозара Асаара опалили злоба и зависть.  Он сам еще не опробовал Ану и, возможно, вряд ли сможет, а эта вонючая жирная сволочь будет делать с ней все, что пожелает. Стиснув кулаки, Сар с трудом взял себя в руки и безучастно покинул пыточную.

Фай Вилад находился у себя, но напыщенный слуга упирался и отказывался впускать, утверждая, что господин занят, однако свирепого взгляда оказалось достаточно, чтобы тот заткнулся.

Глава 6 часть 2

В тишине подвала Юлиана дала волю слезам.

«Если это и есть твоя помощь, знаешь, где я ее видела!» – обратилась она к невидимой ведьме.

«Нечего было раскидываться обещаниями не оседлывать! Могла бы уже быть дома!» – съязвила собеседница.

«Была бы нормальная помощь, сделала бы как надо!»

«Вот как?! Справляйся, как хочешь! Я пошлю другую!»

«Клеймо свое убери!» – припомнила Юлиана, но ответа не последовало.

Выплакавшись, прикорнула на прогнившей скамейке, прикрылась большим жилетом, с пряным запахом Улаура, и задремала.

***

Вилад плохо переносил вино и не умел пить, но, потрясенный новостью, откупорил бутылку и, заперевшись в кабинете, то и дело прикладывался к горлу. Капли терпкого напитка пачкали белоснежную сорочку, но он устал быть аккуратным, сдержанным, добродетельным. Всю жизнь, сколько себя помнил, старался быть рассудительным, внимательным, выдержанным. Терпел выходки старого Куади, лелея надежду когда-нибудь стать его преемником на посту казначея. А теперь, лишенный отступниками всего, вел беднеющее хозяйство племянницы, которая больше верила изворотливой нищенке, чем ему. Любая попытка указать, что Лаис нечиста на руку, нарывалась на стену непонимания.

«Да к кровавым ведьмам благочестие! Стоит ли самоотверженно беречь чужую казну, если благая попытка обернется против меня же?» – он больше не хотел лгать себе, что его ценят хотя бы как родственника.

Получив от Асаара недостающее доказательство, Вилад, не раздумывая, поспешил доложить новость племяннице, но как всегда Лаис преградила дорогу и заставила ждать. Долго ждать, будто он был нищим попрошайкой – одним из убогих уродцев, что толпой ходили за Виулой. Вот тогда-то от горечи обиды ему и пришла мысль: запретная, но весьма соблазнительная.

«А почему нет? Обобрав того, что обкрадывает ее, совершу возмездие, покараю вора и смогу начать свое дело. Если же поступлю по совести, не получу ничего, кроме унижения и криков! – Вилад метался, не зная, как поступить. – Так и проживу всю жизнь? Нет! Не хочу!»

После длительного, унизительного ожидания племянница так и не соизволила его принять. Тогда-то смятение сильнее охватило родственника, и он решил хорошенько подумать, стоит ли в таком случае затевать спасение Виулы? Вот и размышлял, заливая остатки совести вином.

Книга мудрости гласила: «Не ожидай благодарности, совершай благодеяния ради радости, получаемой от этого». Но предположив, как поведет себя родственница после обвинения ее любимой компаньонки в воровстве, потерял уверенность, что хочет, как прежде, следовать благому пути.

Осторожный стук оторвал от раздумий. Нехотя, он поднялся и почти бесшумно подкрался к двери.

– Это я, – коротко, без лишних объяснений шепнул Асаар.

Пришлось впустить. Бывший телохранитель императора по поручению владыки часто проводил беседы с казначеем и его людьми, ловя на любой неточности. И Вилад знал, обмануть интуицию гиганта почти невозможно.

– Вы встревожены, – заметил Сар, войдя в кабинет, пропахший вином, страхом и неуверенностью. Прежде он никогда не видел помощника Куади нетрезвым. Более того, твердо знал, тот не переносит «солнечные дары». А взволновать так казначея могли только деньги. – Все настолько плохо?

– Приходится выбирать между плохо и очень плохо. Но хоть ты выглядишь довольным. Я рад, – грустно усмехнулся собеседник.

– Могу посодействовать удачному разрешению проблем, – хитро улыбнулся гигант.

Вилад, стоявший у окна и сжимавший за спиной руки, обернулся. Теперь он понял, почему при всей молчаливости императорского  телохранителя боялись и старались не иметь во врагах. Он, проницательный и хитрый, сходу схватывал суть.

– Даже не знаю, – Вилад боялся довериться. Дело слишком серьезное и мутное.

– Не знаете с чего начать рассказ? – Сар смотрел с легкой иронией. – Решили повременить и не сообщать о находке? Мудрый поступок.

– Тогда зачем посоветовал?!

– Мы выбираем дорогу. Взвешиваем доводы, – туманно отвечал великан, уже прекрасно понимая, что гложет казначея.

– Спешка опасна.

– Хорошо. Не поднимая шума, попытаюсь разыскать пропажу. Как раз будет время обдумать.

– Сможешь найти?

– Не обещаю, но шансы есть.

– А что потом?

– На ваше усмотрение. Я – ищейка, казначей вы.

– А ты коварен, – Виладу все больше нравился догадливый великан. Чаша весов неумолимо склонялась к азартной затее.

– Я нанят вами и служу вам.

– А если не найдешь?

– Уверенный в безнаказанности вор продолжит красть из полной кормушки. Рано или поздно, мы найдем хотя бы часть пропажи… – Асаар улыбнулся.

– Тогда жду результата.

Сар обнажил крепкие, белоснежные зубы, и от зловещей улыбки холодок пробежал по спине управляющего. Он бы лично такому рассказал все.

***

Асаар вышел на улицу. Облака клубились над головой, предрекая ливень и угрожая усложнить и без того сложный поиск.

 «Куча хлопот за краткий миг плотских утех!» – покривил душой, с удовольствием вспоминая замечательное утреннее времяпровождение. Да и если все удачно сложится, выгода покроет убытки и избавит от множества хлопот.

На кухне Фида без лишних разговоров выдала огромнейшую порцию. При его появлении прислуга притихла и уставилась в тарелки. Рыдающая Нуна склонилась над миской, не в силах сдержать всхлипы, хотя другие то и дело прикладывали палец к губам и кивали в сторону вошедшего великана.

Глава 6 часть 3

Руки, тельце, лицо карлика, прикованного к стене, низко, у самого пола, покрывали ожоги и раны. Обессиленный, в полусознательном состоянии он лежал  на каменных, холодных плитах и едва слышно стонал. Жалко ли его было Асаару? Скорее досадно, что из-за полурослика чуть выше колена, предстояло срочно решать крупные проблемы. Одна из которых, не отдать Ану на растерзание Лаис и ее похотливым лизоблюдам. Ведьма послала ее для охоты на него, и он в какой-то мере считал ее именно своей. А делиться Сар не любил, тем более женщиной, которая нравилась.

– Этого ублюдка тоже отымеешь? – вскипел Лозар, увидев на пороге великана.

– Он слаб, не перестарайся, – по тяжелому, сбивчивому дыханию Сар определил: толстяк зверствовал, вымещая обиду и неудовлетворенную похоть на недоросле.

– Не твое дело! Не он, так девка скажет, как украли брошь!

– Рискнешь?

– Лаис прикажет – отдашь! – просипел Лозар.

– Не советую вставать на пути, – покачал головой Асаар, оскаливая зубы в грозной усмешке и нависая над толстяком.

***

Обливаясь водой из ведра, Сар чувствовал пронизывающий взгляд Аны.

«Если бы не страшилась Лаис и пыток, смотрела бы так же заинтересованно? – размышлял он. – Пока боится и покорна, самое время провести с ней ночь, а вместо этого предстоит рыскать по дворцовым закоулкам! Но… любой возможностью следует воспользоваться!» – Сар подошел к прутьям.

Когда вошел в камеру, Ана стояла и молчала, в то время как оттенки противоречивых чувств –  отчаяние, злость от бессилия, нарождавшаяся ненависть и даже вожделение сменялись на ее лице. Внезапно Сару захотелось унизить ее, довести покорность до крайности, найти предел терпения и узнать, что будет, если его перейти; понаблюдать за борьбой между стремлением сохранить достоинство и желанием выжить.

Ана была странной. Не обладала манерами благородных дам, но была благородной. Простой, но непредсказуемой, абсолютно не похожей на Аолу. И в то же время, они были схожи отстраненной холодностью, беззащитностью перед трудностями.

– На колени, – процедил, оглядывая ее, как голодный хищник аппетитную козочку.

Покладистость Аны пьянила. Прикажи встать на колени и называть господином, встанет и исполнит, хотя глаза будут гореть от негодования. Вольный норов тяжело скрыть, и именно обуздание ее гордыни так будоражило Асаара.

Он слышал приближавшийся чеканный стук каблуков, но не стал таиться. Следовало обозначить, для чего ему нужна великанша. И чем пускаться в долгие разглагольствования, некоторым лучше раз увидеть.

Лаис, застав стонавшего от удовольствия Улаура, остолбенела, не в силах даже возмутиться. Чувство, похожее на ревность, кольнуло изнутри. Накатили омерзение, возмущение. Пока думала, что ответить, гигант запрокинул голову, выгнулся и издал довольный гортанный стон, красноречиво говоривший о нахлынувшем удовольствии.

От подобного пренебрежения к ее персоне, Оха вышла из себя и ярости зашипела:

– Да как ты посмел осквернить собственность госпожи!

– Если не устраивает ее скромность, можешь разорвать договор и отправить восвояси.

– Не докажешь! – испугалась Лаис.

– Готова рискнуть? – все это время расслабленный Асаар придерживал голову Аны, не позволяя отстраниться, и наслаждался происходящим и телесно, и душевно.

– Мерзкое, вонючее животное! Еще пожалеешь! – Оху трясло от негодования. Она – фа Лаис – в этом дворце вторая после хозяйки, а какой-то выскочка смеет не только дерзить ей, но и угрожать.

– Не ревнуй, Лаис! – рассмеялся Улаур вслед убегавшей женщине.

***

Едва сгустились сумерки, Сар начал обыскивать подвалы и те места, которые не успел обследовать ранее. Обычно выбирал уголки, где можно подслушать разговоры, подглядеть тайную жизнь, теперь же сосредоточился на пустынных закоулках, где в любое время возможно спрятать ценность и остаться незамеченным.

«Карлики или тайник – что-нибудь должно найтись, но лучше тайник. Такие, как изворотливая Лаис, недоверчивы и никому не отдадут украденное на хранение. Так что, он где-то  рядом, в укромном месте».

Он обследовал чердаки, обнюхивая каждую пядь поверхности. От удушливой, вездесущей взвеси хотелось чихать, слезились глаза. Паутина налипла и свисала с рукавов, волос, плеч. Как ни стряхивал, обязательно прилипала вновь. Асаар злился, но упорно продолжал поиски.

К рассвету сухие руки, сметавшие вековую пудру пыли, болели и трескались. Зато удалось найти два укромных места, где кто-то из прислуги прятал накопления. Разглядывая жалкие гроши, незатейливые вещицы, ценные для владельцев, Сар злился: «И столько стараний ради этого?» 

Перед рассветом вернулся к себе. Умылся, переоделся и наведался на кухню, куда бы могли придти голодные беглецы.

Молочная каша убежала и чадила на всю подсобку, перебивая нюх. Если бы не был уверен, что никто не знает о его способностях и чувствительном носе, заподозрил бы кухарку в укрывательстве сбежавших. Получив порцию, повернулся, чтобы уйти, но вспомнив об Ане, прихватил еды и ей.

От переживаний она выглядела неважно. Не жаловалась, но усталость и тяжелый, тревожный сон отразились на лице.

Когда Сар перекусил и улегся на лежанку, она тоже тихонько свернулась калачиком на жесткой узкой скамейке.

Он был уверен: позови Ану к себе, она с радостью ляжет рядом, но не рискнул, опасаясь спутать реальность со сном и не совладать с желанием.

Думая об охотнице, посланной по его душу, долго ворочался. Вроде бы и хотелось чего-то, но усталость брала свое. А когда заснул, даже в сновидении продолжал бродить по лабиринту и выискивать тайник.

Глава 7

Анке снилась бесконечно долгая, монотонная дорога. Под грубые окрики незнакомых голосов, на тяжелых, непослушных ногах она бесцельно брела по зыбучим пескам, дрожавшей земле, сама не зная куда. Изнуренное тело ныло, с трудом давался каждый шаг, ее бросало из жара в холод. Хотелось проснуться, но сон не выпускал разум из пелены беспокойного подсознания. 

А когда очнулась, захотелось снова уснуть, потому что она лежала в узком, темном чулане с соломенной крышей, на куче лохмотьев не первой свежести. Из-под обвалившейся со стены штукатурки проглядывали ветки…

«Схватили? Заключили под стражу?! – испугалась Юлиана, но смущали детские крики, визги, блеяние скотины, запах еды. – Не припомню такого убожества рядом с дворцом. И столько животных не видела!»

Хотела встать и посмотреть в небольшое окошко под потолком, до которого бы запросто дотянулась, но сил едва хватило сесть.

«Да что ж такое?» – было страшно, однако смятение усилилось, когда за деревянной, грубо сколоченной дверью послышалась возня. Но на пороге появилась худенькая девочка подросток. Увидев бодрствующую Анку, она взволнованно прижала к блеклому холщовому платью миску. И только убедившись, что опасность не угрожает, медленно поставила плошку на пол и убежала.

Голодной Юлиане пришлось постараться, чтобы дотянуться до еды.

«С чего такая слабость?! – недоумевала она, оглядывая исхудавшие руки и отросшие ногти. – Что произошло?!»

Разваристая каша с бульоном показалась божественной. Справившись с похлебкой, она приготовилась к тому, что сейчас обязательно нагрянет кто-нибудь еще, но прошло пять минут, десять, но никто не шел. Устав прислушиваться, разморенная сытостью, Анка задремала.

Проснулась в сумерках от раздававшегося за стеной сильного, надрывного кашля и громких голосов. Неопределенность страшила, и когда за дверью послышалась тяжелая поступь, сердце едва не выпрыгнуло из груди.

Вошедший бородатый старик, тощий и жилистый, опиравшийся на посох-палку, внимательно оглядывал ее тяжелым, хмурым взглядом, а за ним пряталась взволнованная женщина и дети в одинаковых невзрачных одеждах.

– Добрых дней, – первой поприветствовала Анка, сдерживая дрожь в голосе. За спиной гостя возбужденно зашептались.

– Тихо! – рявкнул он и обратился к Юлиане. – Кто ты Тени? И откуда знаешь его?

 «Какая такая Тень? Теперь-то чего?» – растерялась она, не понимая, о ком речь.

– Я – Юлиана, но зовут меня чаще Аной. А про Тень не смогу ответить, пока не опишете его.

– Он как ты.

– Ростом? Улаур? – не успела договорить, как хозяйка дома, смотревшая искоса и осуждающе, громко хмыкнула и зашептала что-то на ухо старцу.

– Это не наше дело. За услугу отплатим услугой, тем более, что и в этот раз он не остался в долгу. Потому замолчи и дай подумать! – процедил старик женщине, которая хоть и обиделась, но замолчала. И обратился к Анке. – Ты в хижине Майры, под опекой общины, пока не явится Тень или не даст разрешения на твой уход. Сбегать бесполезно.

«Сволочь!» – позеленела от злости Анка.

– И сколько ждать его решения?

– Нам не ведомо. Если ожидание затянется, будешь работать за еду. Лентяев и нахлебников мы не терпим. С такими руками и ногами ты должна быть хорошей работницей, потому и поселили тебя у Майры. Она вдова, одной ей тяжело.

– Как я тут оказалась? И где?

– Провинция Рулан. Остальное не важно, – отчеканил старик.

– Далеко от Силисы?

– Половина империи, – усмехнулась женщина. – Тень был щедр.

– Почему я ничего не помню?

– Таково его условие, – он развернулся, чтобы уйти, но Анка успела спросить: – Почему я не могу встать, дрожат руки, и языком еле ворочаю?

– Скоро пройдет. Встанешь на ноги, начнешь в благодарность за приют помогать. У Майры шестеро детей, да и ты за троих будешь есть.

Как старик и сказал, уже через день Юлиана окрепла и смогла выйти на улицу. Но увидев, что деревню, стоящую на возвышенности, окружают горы и леса, обомлела.

– Попадись мне, Тень, Улаур-мерзавец или кто ты там! Стреножу, оседлаю и за каждое унижение отомщу!

***

Работа Анке доставалась тяжелая, чаще всего грязная, но по силам. И все же каждый день, если не каждый час она вспоминала и поносила дикаря на чем свет стоит. Да и как иначе, если приходится ухаживать за диковинной скотиной, которую ужасно боишься и бросаешься в бегство от громкого мычания или шага в твою сторону.

 Дети Майры ходили за ней по пятам и тайком от взрослых ухохатывались до колик в животе. Анку не обижали, но постоянно ерничали, недоумевая: как взрослая женщина, тем более такая сильная, может боятся мирных  сопасов.

А для Юлианы, всю жизнь прожившей в большом мегаполисе, странные твари – помесь коровы, овцы и еще невесть кого с огромными рогами, казались хитрыми исчадьями ада, норовившими куснуть, лягнуть или боднуть.

Отчаявшись победить страх помощницы, Майра махнула рукой, зато заставила Анку чистить хлев, с младшими кормить птицу, которую та боялась чуть меньше, бесконечно таскать воду, мешки, копать, толкать, то есть пахать, как ломовая лошадь. Пытались поручить и стирку, но Юлиана схитрила, ответив, что ее погрубевшие руки Тени не понравятся.

К вечеру она еле доползала до своего угла и, мучаясь бессонницей от переутомления, изводила себя вопросом: за что Улаур сослал ее к сектантам-контрабандистам. Только этим можно было объяснить закрытость, подозрительность и безудержное трудолюбие жителей деревни, которые работали не меньше, если не больше, чем она.