Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Глава 1

Уважаемые читатели, чтобы понять характеры и логику героев, следует внимательно читать текст. Если перескакивать через абзацы, пытаться пробежаться глазами - вам покажется, что логики нет. Но уверяю, автор придирчиво следит, чтобы она оставалась железной.

В наличие упрямые герои с причудами; жесткая эротика без прикрас (не для нежных фиалок : ) Если все-таки вы решились начать читать - приятного чтения.

И еще, если вам понравилась история про Тилью, и вы ожидаете подобной легкой светлой истории - ПРЕДУПРЕЖДАЮ:

я очень разносторонний автор. Это совсем иная история, другая по духу. СОВСЕМ ИНАЯ.

Если вы такое не читаете, но решились погрызть кактус, потому что он бесплатный: НЕ НАДО потом строчить возмущенный комм: "какая гадость ваша заливная рыба". Для читателей, которые со мной с начала творческого пути, эта история стала любимой. Мы все разные. Поэтому на бессодержательный, возмущенный комм: "какая муть, бредятина" могу и ответить резко: научитесь читать хотя бы аннотации и предупреждения, прежде чем становиться критиком.

* здесь есть жесткая эротика, без прикрас

* сюжет не линейный, требуется напрягать мозги. Да-да, у меня не эротика ради эротики, а с детективом, драмой, развитием героев и ты ды.

* оборотень не будет ползать на коленях и целовать следы.

* мир мрачный, готический

Сквозь дождевую пелену и туман, кисейными клубами застилавший раскисшую грязь, не видно пальцев вытянутой руки. Куда бежать, даже не представляю, а подумать, собраться с мыслями не давал цепенящий ужас.

За спиной хрустнула ветка, но я больше не могла бежать. Усталое тело не слушалось, ноги увязали в чавкающей, жадной жиже.

Упала, и тут же тень, выскользнувшая из-за плеча, заслонила скудный лунный свет.

Тяжёлый сапог опустился на спину, начал давить, вдавливая в грязь до потемнения в глазах. Но, решив, что это слишком просто, мучитель убрал ногу, схватил меня за босую, покрытую ссадинами и грязью лодыжку, и потащил обратно.

Его ярость так сильна, что он остановился, с острасткой дёрнул за волосы и потянул вверх, заставляя покорно встать на носочки и вытянуться стрункой.

– Грязная тварь! – прошипел зло в ухо.

От пощёчины я упала, а он навалился больши́м, тяжёлым телом. Жадно, с нетерпением зашарил руками по телу, срывает остатки перепачканных лохмотьев, безжалостно царапая спину и бёдра.

Я пыталась вырваться, уползти, но он накрутил мои волосы на руку, задрал голову и упёрся внушительным, горячим членом в мои ягодицы.

Домогательства всё настойчивее, грубее. Исступление захватывало его, и он злился, что я ещё пыталась сопротивляться.

– Нет! Нет! – всхлипывая, шептала я, ощущая, как мужская плоть нагло, бесцеремонно преодолевает преграды и проникает ближе к лону. – Не надо!

Желание захватило его. Он задыхался от похоти, рычал от нетерпения.

Громко дыша в ухо, он провёл влажным языком по мочке, шее, – и волна сладкой истомы разлилась по моему телу.

Он куснул за плечо, нетерпеливо сжал ягодицы, грубо развёл мои ноги.

В животе разгорелся жар. Я едва сдерживалась, чтобы не застонать, когда сильные мужские пальцы коснулись бёдер, огладили живот, спустились ниже. Я жаждала скорее принять его возбуждённую плоть, которой он нетерпеливо вжимался в меня.

«Ну же!»

Сначала один его палец проник в разгорячённое, сокровенное место, и я подалась на встречу. Затем два пальца, и нетерпеливо начала двигаться, стоном давая понять, что не хочу больше ждать. И тогда он одним рывком вторгся в меня… Но я не успела ощутить грубого, почти животного толчка, из-за резкого удара…

– Бля…! – Анка проснулась злая, как ведьма. Неудовлетворённая ведьма. Влажная ладонь Сергея спросонья легла на лицо. Она-то и разбудила, лишив радости даже во сне.

Раздражённо откинув одеяло, Анка соскользнула с кровати и, ворча, вышла из спальни.

На полночной пустой кухне сделала себе кофе, пригубила глоток.

Немного отпустило, но всё равно настроение оставалось пакостным.

«А ведь раньше я раздражительной такой не была!» – с грустью подумала она, и от осознания, до чего докатилась, захотелось плакать.

Выпив две рюмки коньяка и заев горьким шоколадом и пирожным, Анка вернулась в спальню.

Муж храпел, раскинув руки, на широкой кровати. Обрюзгший, с животом, старше почти на двадцать лет.

Стараясь не смотреть на него, Анка достала из шкафа гостевое одеяло, закуталась в него плотнее, как в кокон, повернулась к супругу спиной и попыталась заснуть.

Но от расстройства и обиды сон не шёл, зато нахлынули воспоминания, как её угораздило выйти замуж.

Юная, хорошенькая студентка столичного вуза не устояла перед ухаживаниями немолодого, но солидного преподавателя. Вялые отношения длились долго, потому что Юлиана не горела желанием иметь великовозрастного поклонника, однако благосклонно принимала цветы и подарки, которыми её щедро одаривал Сергей Львович. Но, накопив хвосты по учёбе из-за несчастной любви (и совсем не к Хованскому), вынуждена была пойти на поклон и мило улыбаться декану. Да-да, своему будущему мужу.

Благодаря его помощи проблемы быстро разрешились. Отношения завертелись, закружились. Анка быстро привыкла к заботе и трепетному отношению. Только одного она не смогла предусмотреть – сниженного либидо супруга.

– Зато, Аночка, не кобель! – утешала её мама, но от этого легче не становилось.

Это только после свадьбы, когда муж начал всё чаще ссылаться на усталость, головную боль и всевозможные мелочи и отлынивать от супружеского долга, Анка стала догадываться: дело нечисто. А случайно найдя в дальнем углу блистер Импазы, окончательно убедилась, что отныне поститься придётся всю жизнь. И это ей – любительнице страстного секса, предпочитавшей большой размер.

Глава 2

Асаар спешил скорее унести ноги на окраину империи, чтобы затеряться в глуши дикого, неприветливого края провинции Ат и пересидеть охоту на ведьм.

Хоть он и не ведьмак, но один из хищных созданий, которых люди боятся и стремятся извести.

Смутное время – пора горестей, и началась она с кончины императора Ота, когда императрица Сарна узурпировала власть и передала своему брату – жрецу-отступнику от магии, призывавшему истребить таких, как Сар, и очистить земли от скверны.

Лишь покровительство императрицы помогло ему покинуть город и скрыться. Однако с его-то исполинским ростом затеряться почти невозможно, если только в непроходимых лесных дебрях.

«Почему меня не сотворили подобно другим людям? Почему создали таким одного, заставив мыкаться по империи в поисках хотя бы одной подходящей женщины?» – с горечью вздыхал он, двигаясь в путь только с наступлением сумерек. Вынужденный мыкатьсь по империи, он чувствовал себя особенно одиноким.

Асаар слышал, что, кроме Великой Атины, никто не мог создавать существ, подобных ему. Вот только первородная ведьма умерла задолго до его рождения, поэтому вопрос о появлении на свет оставался без ответа. Но, кто бы его ни создал, тот человек обладал отменным чувством юмора и жестокостью, потому что Сар был высок, хорош, невероятно силен, умен, проницателен и огромен во всем.

Даже опытные шлюхи боялись его, обладавшего не только убийственными кулаками, зубами, когтями, но и таким же достоинством.

А он был молод и полон здорового желания, которое неимоверными усилиями приходилось сдерживать.

Прежде императрица Сарна позволяла ему искать жертв в темницах и ямах. Выбирать приходилось из отребьев, но это позволяло держать себя в руках и в рамках закона. Теперь же, лишенный этой возможности, он уже долгое время воздерживался.

«Разве это жизнь, иметь ключ и не находить подходящего замка?» – расстраивался он. Стоило перекинуться, животная сущность проявляла себя неистово и требовала учитывать её желания, но женщины отталкивали его.

Только тетушка Оули из дома Алых Ведьм, имевшая некоторую силу, понимала его страдания, но и она не могла помочь. Секрет создания оборотней Великая Атина унесла с собой.

Многие пытались разгадать тайну великой ведьмы, однако из-под их рук выходили лишь глупые уродливые полузвери, отказывавшиеся подчиняться, часто сбегавшие от хозяев, а потом охотившиеся на людей. За это жители империи и ненавидели всё колдовское.

Асаар был единственным в своем роде. С рождения жил среди людей и считал себя человеком, потому и пытался найти в пару человеческую женщину, однако они были хрупки, болезненны и не под его размер.

***

Утомленный Сар уже давно находился в пути. Закладывал ложные крюки, петлял, сворачивал на людных перекрестках в противоположную от конечной цели сторону… – одним словом, делал всё возможное, чтобы разыскать его было сложнее.

Большую часть почти бесконечной дороги он прошел пешком, поэтому одежда нуждалась в починке, а сам он в выпивке и крепком сне. Его непривередливый желудок мог справиться почти с любой едой, даже сырой, но за долгую дорогу он соскучился по горячей трапезе, поэтому, увидев придорожный деревенский трактир, обрадовался.

Низкий, вытянутый дом с соломенной крышей, вросший в землю, стоял на краю поселения, у реки, и весь пропах рыбой. Из лога ветер приносил настойчивый смрад тухлых потрохов и смешивал с ароматом свежих лепешек, жаркого, вина и дыма.

Сар натянул капюшон на глаза и, спустившись по ступеням, вошел в зал.

Внутри сразу же стало тихо. Смолкли болтовня, смех. Настороженные люди оборачивались на него, прикидывая, чего ожидать от великана.

Асаар презрительно скривил губы. Как бы ни хорохорились местные разбойники, он им не по зубам. Подошел к одному из пустых столов и сел на лавку, жалобно заскрипевшую под его весом.

Из-за замызганного занавеса показалась лысая голова трактирщика.

– Мяса, рыбы, шесть лепешек, вина и воды, – процедил путник сквозь зубы и бросил на стол монету.

Её звона оказалось достаточно, чтобы юркий мужичок угодливо заулыбался и поспешил исполнить заказ. Время от времени его ушлые глазки скользили по гостю, пытаясь решить, можно ли схитрить, но задержав взгляд на внушительных кулаках посетителя, сглотнул слюну и передумал.

Кислое вино и еду подали быстро. Жестковатое мясо для зубов, способных перегрызть кости, показалось нежным. Сар неспешно ел, не обращая на присутствующих внимания, но вдруг на улице послышались крики, и в зал толпой ввалились крестьяне с дубинами и вилами наперевес.

– Оборотень! Оборотень! – орали они нетрезвыми, дурными голосами.

Асаар напрягся, гадая, как его опознали, но выдержка не позволила дернуться. При любом исходе он мог постоять за себя, однако тогда поднимется шумиха, и долгое бегство окажется бесполезным.

– В чаще оборотень!

Беглец не поверил ушам. После начала охоты на ведьм, шанс встретить колдуний и их творения стал ничтожен, поэтому крики удивили его.

– Где? – рявкнул, разозленный дурацкой ситуацией. Уж он-то знал, что оборотни ныне редкость.

– В лесу! У пристани! Уан видел! Огромный чёрный оборотень выскочил на него из кустов, размахивал окровавленной лапой и пытался схватить!

– Хотел бы схватить, враль Уан не убежал бы, – злорадно усмехнулся истинный оборотень.

– Не веришь, вот и сиди, а мы на поиски! Староста пять полновесных монет за поимку обещал. Имперских!

По залу пронесся громкий гомон. Соблазненные щедрой наградой несколько человек вскочили с мест и устремились на улицу. За ними, подгоняемые жадностью, выбежали остальные. В полупустой таверне воцарилась тишина.

Асаар раздраженно отодвинул тарелку. Хоть он и устал, но пять имперских монет лишними не будут.

– Вернусь позже! – бросил раздраженному трактирщику, подсчитывавшему убытки, и вышел на улицу.

Народ метался по деревне, сбиваясь в кучи и заранее договариваясь о дележе ещё не полученных денег.

Глава 3

Заплаканная Анка с опаской брела по ночной роще. Оставаться на месте и ждать рассвета побоялась, ведь разозленные крестьяне шли по следам. Кроме того, вокруг кричала, пищала и издавала всевозможные звуки голодная ночная живность, и воображение красочно рисовало свирепых тварей, таившихся под каждым кустом и желавших полакомиться ею. Но, кроме испуга, сердце терзала обида, нанесенная гадким дикарем. Мало того, что утащил неизвестно куда, бросил на полпути, ещё и оскорбил так, что она его вовек не забудет.

– И приснился же, сволочь! – страдала Анка, придерживая разодранную кофточку на груди, но зародившиеся подозрения, что происходящее отнюдь не сон, укреплялись с каждым часом.

Покусанные мошкарой руки нестерпимо чесались, одежда по желанию не становилась целой и сильно пахла спермой, а в волосах запутались веточки и листья, достававшиеся только с волосками…

– А если это наяву, что делать? – она остановилась, обернулась кругом и запуталась, в какую сторону шла.

Несколько раз упала, запнувшись в темноте, потому колени, руки, локти покрывали ссадины. После того, как налетев на ствол, расшибла лоб, стала двигаться совсем медленно, вытянув одну руку вперед, другой прикрывая глаза.

Стопы ныли от усталости, но идти босиком не отважилась, опасаясь змей, пауков, сороконожек. Если бы при ней осталась шуба, рискнула бы прилечь, но негодяй её выбросил. Еще Анка переживала, что в деревне её примут за развратную девку и выгонят, ведь вид у неё не ахти благодаря тому же засранцу.

«Если бы получил своё, было бы еще обиднее! – утешала себя. – Да и мало ли, чем веселье с ним аукнулось бы позже!»

К рассвету Юлиана уже примирилась с подозрениями, что непривычный мир является в какой-то мере реальным, потому что усталость и голод были как настоящие. Конфеты давно закончились, и теперь живот настойчиво урчал, требуя еды.

Она так измоталась и проголодалась, что, когда случайно наткнулась на тропинку, позабыв о страхе, из последних сил пошла вперед, надеясь на лучшее. Но чем шире и протоптаннее становилась дорожка, тем тревожнее билось сердце.

От жалости к себе и досады слёзы застилали глаза. Как назло, ещё снова запнулась о разросшийся толстый корень. Прислонившись к ближайшему стволу, Анка съехала на землю и зарыдала.

– Вот так огромина! – раздался над ухом высокий, удивленный голос. – Да в непотребстве! Напал кто?

Юлиана вытерла слезы, подняла глаза и уставилась на маленькую, сухонькую старушку, походившую скорее на девочку-подростка, чем на женщину в возрасте.

Странный широкий халат с запахом и миниатюрная яркая шапочка с лентами-завязками окончательно сбили её с толку.

– Запнулась, упала, порвала, – ответила Анка.

В ответ незнакомка возмущенно хмыкнула:

– Ну, мужики! Безобразину снасильничать удумали!

– Безобразина?!

– С таким-то увечьем!

– Где?! – Анка судорожно ощупала лицо.

– Увечье на пол лица, и то снасильничать удумали! Ой, что делается на свете!

Не нащупав на лице ничего подозрительного, Юлиана немного успокоилась.

«Похоже, тут все ненормальные».

– Отсиживаться будешь иль поможешь? – старуха не сводила глаз. – За помощь еды дам.

– А чем помочь? – Анка не доверяла незнакомке, но очень хотела есть.

– Корзину донеси.

Преодолевая усталость, она встала, и оказалось, что худенькая, юркая женщина едва доходит ей до пояса, зато языкастая, без капли сострадания и с безмерным любопытством.

Да и обжегшись на молоке, Юлиана готова дуть на воду, подозревая каждого в подвохе.

– А далеко нести?

– К речке, – махнула рукой незнакомка.

Анке рисковать не хотелось, но деваться некуда. Вздохнув, она подняла плетеную корзинку, наполненную чем-то душистым и вкусным, и зашагала по извилистой тропинке.

– Сколько прожила, великуши, как ты, не видала! – продолжала причитать старуха, надеясь, что Анка разговорится. – Чудна ты. И обувка твоя чудна. Чего на свете не увидишь! – Но та молчала и опасливо поглядывала на неё.

– Не боись. Я родным еды несу, – рассмеялась она. – Они тебя не тронут. У нас в деревне невесты хороши, мужики на образин не зарятся! Твой-то, поди, заезжий был.

Анка тяжело вздохнула и ничего не ответила.

– А ежели чего, племяшу скажем. Он староста, приструнит. А люди поглазеют на шрамище да успокоятся.

Анка сдерживалась через силу, но внимательно слушала говорушку, болтавшую без умолку.

– Где увечье получила? При пожарище? Давно ли? Не тужи, у нас кузнец есть, силен, как быкай, да угрюм. Может, тебе свезет…

– Я замужем, – отрезала Юлиана, и женщина поперхнулась.

– И где муж? – дрожащим от волнения голосом спросила она.

– Не знаю.

– Вот и помалкивай. Потужишь одна, потом замуж захочешь, а не возьмут!

Стиснув зубы, Юлиана стала считать до ста, пока сквозь поредевшую рощу не показалась речка, а затем не послышались людские крики и гомон. От волнения она остановилась.

– Помалкивай. Сама всё объясню! – велела женщина, спускаясь с пригорка к берегу, у которого стояли причаленные лодки, сохли развешенные сети и рыболовные снасти.

Как только их увидели, люди на пристани оживились и побежали навстречу. Анка почувствовала себя огромной дылдой среди полуросликов.

– Теть Нарая, это кто?

– Заблудшая путница. Ехала с родными, на них напали, а она сбежала. Вишь, ножищи какие!

– Аха! А обувка-то какая! – раздались удивленные голоса. Люди галдели, смеялись, некоторые отступили подальше, опасаясь чужестранки.

Большинство подбежавших были мужчины, которые, увидев высокую, статную женщину, в бесстыдно облегающей тело одежде, впились десятками глаз, а некоторые даже попытались ущипнуть или прикоснуться. Однако, как только Юлиана шлепнула одного по руке и зверем оглядела остальных, зрители немного угомонились.

– Злобная! – осажденный тощий молодчик, презрительно сплюнул на землю.

– Образина, огромина, ещё и злобная! – поддержали в толпе.

Глава 4

Согласно традициям, свадьбы играли после сбора урожая или до посева, поэтому у Анки и Лоски были три полнолуния, прежде чем одной из них предстояло стать женой, а другой – любовницей Валая. Но здоровяк считал, что всё уже решено и приходил в дом старосты каждый день, как к себе, садился на стул перед жертвами и смотрел, подавляя тяжелым, похотливым взглядом.

В этот раз он не сводил прищуренных глаз с Юлианы, мешавшей ложкой горячее рагу из красных бобов.

– Если в постели такая же неутомимая, с каким аппетитом ешь, цены тебе нет, – усмехнулся он.

Аппетит у Юлианы пропал, на душе заскребли кошки. Она так и представляла, как подлец положит её с одного бока, Лоску с другого, а то и предложит им заняться непотребством втроём.

Волосы поднимались от такой мерзкой перспективы.

Анка отчаянно пыталась чего-нибудь придумать, чтобы он отказался от неё, однако все старания, такие как: показаться непричесанной или в неопрятной одежде, вытирание рукавом под носом – отказались тщетными.

Зато общий враг сплотил Лоску и Юлиану, и они стали почти неразлучными спутницами. Вместе поливали огород, подметали двор, помогали по хозяйству. Даже на улицу выходили рука к руке, опасаясь внезапного появления кузнеца, который умел подкрадываться незаметно, словно из ниоткуда. Так они чувствовали себя увереннее.

Валай положил глаз на дочь Анхе из-за её телесной крепости и богатого приданого. Он дважды был женат, но обе жены скончались, не прожив с ним и года.

Староста не хотел отдавать за него дочь, но отказать обидчивому и мстительному силачу опасался. Деревня находилась в натянутых отношениях с соседней Вехой из-за спорной межи, и жители не хотели лишаться поддержки здоровяка, который угрожал уйти и припомнить каждому, кто косо на него смотрел. А потеряв межу хорошей земли, которой много не бывает, авторитет Анхе упадет, и власть перейдёт к извечному сопернику и врагу – Кавальту. Этим гнусный тип и пользовался, выкручивая руки старосте.

Но в этом были для Анки и плюсы. Опасаясь мести злопамятного силача, местные мужчины обходили её стороной. Кроме того семья старосты заботилась о ней, позволяя привыкнуть к здешнему укладу и нравам. А это было важно, потому что жизнь в милой, тихой деревеньке на поверку оказалось не такой кукольной, какой виделась при первом посещении.

Чужаков тут не любили, считая, что без дела по свету слоняются только воры, лентяи или колдуны с ведьмами, которые обязательно принесут неприятности: нашлют проклятье или из вредности испортят урожай. Потому с подозрительными странниками могли тайком расправиться.

Таким образом, Анке было некуда деваться, и приходилось терпеть Валая, который с каждым всё больше третировал её и Лоску.

Лоска – любимица семьи, прежде слова грубого не слышала. И оттого, впервые столкнувшись с человеком, ведшим себя хуже озабоченной скотины, оказалась совершенно беззащитной и запуганной. Анка же была старше и опытнее, потому невольно стала покровительствовать ей.

При виде Юлианиной фигуры в скоте просыпались низменные желания, но у неё получалось осторожно ставить его на место, зато дочь Анхе застывала столбом и едва ли не падала в обморок, чем негодяй пользовался.

Особенно он любил подкрадываться к одной из них, когда они поливали огород, со спины и, хватая за зад, притягивать к себе. Юлиана несколько раз отшучивалась, обещая осчастливить позже, после сбора урожая, потому он стал зажимать Лоску, которая от испуга пискнуть не могла.

– Ана, не зли его! – поучала Нарая. – Осаждая Валая, ты только больше распаляешь его.

– Если у вас есть желание преподать урок укрощения взбесившейся скотины, можете показать. С удовольствием посмотрю, – огрызалась Юлиана, и старуха не находила, что ответить.

– Надеюсь, если станешь его любимицей, не забудешь нашу заботу и не будешь травить девочку.

– Да не хочу я быть его любимицей, – злилась Анка.

– Даже не знаю, что хуже: быть его любимицей или впасть в немилость, – тяжко вздыхала Нарая.

Юлиана и дочь Анхе отличались, как день и ночь. И если Лоска привлекала Валая кротостью и предсказуемостью, то она – горячностью и непокорностью, которую проявляла в меру. И всё же с каждым днём чаша весов склонялась в сторону Анки, поэтому в последние дни она была особенно осторожна и внимательна.

День за днем Валай всё больше распускал руки и за минувшие полтора полнолуния, почти половину лета, стал невыносимо наглым.

Улучив момент, когда Лоска набирала воды, Валай схватил её поперек тела и потащил в пролесок. И так быстро, подальше от глаз, что Анка не могла медлить. Ведь семья Анхе были её единственными защитниками в странном, обманчиво приветливом мире.

Пусть поддерживали и заботились небескорыстно, но хотя бы не дали её растерзать и посадить в клетку, поэтому не могла Анка оставить девочку одну. А кричать и звать на помощь бесполезно: никто не отважится перейти дорогу Валаю.

«Терять мне нечего, уже давно не девственница, так что в худшем случае как-нибудь перетерплю», – решилась она, однако очень надеялась, что до этого не дойдет.

Мерзавец утаскивал Лоску всё дальше в лес. Анка бежала следом, упрашивая оставить девочку в покое, ведь время ещё не пришло, но негодяй только насмехался над просьбами.

– Мы никому не скажем! – зло рыкнул он, не оборачиваясь.

Она видела лишь широкую спину, но даже не сомневалась, что на его губах держится гнусная ухмылка.

Только забредя в глухую чащу, Юлиана осознала, что угодила в ловушку. Вряд ли, кроме них, кто-то ещё забредет сюда. Кричи – не кричи, никто не услышит.

Ноги от страха отяжелели, шаг замедлился, но убегать поздно.

Пройдя несколько шагов, она увидела лежавшую на земле Лоску и замерла. Валая нигде не было.

Оглядевшись внимательно и не услышав даже шороха, стала осторожно подходить к лежавшей без сознания девушке.

– Лоска! Лоска! – Юлиана, надеясь, что та отзовется, быстро поднимется, и они убегут прочь. Но та не шевелилась.

Глава 5

Он зажёг факел и подошел вплотную.

– Зачем искала меня? Кто послал?

– Я не искала. Фа Лаис сама нашла меня. – Анка пыталась отвечать спокойно, сохраняя гордость, но голос её дрожал, и слова звучали с оттенком обиды.

Асаар нахмурился. Не верилось ему, что они столкнулись в огромном городе без умысла.

«Ничего не бывает случайным, тем более с той, на ком ведьмовская печать», – он все больше убеждался, что заполучить его хочет некто весьма могущественный, кто не боится рисковать. Применять магию, не опасаясь быть пойманным, мог только смельчак, глупец или слишком уверенный в себе человек. И ни один из трех вариантов ему не нравился.

Сар разглядывал красивое лицо Аны, и видел, как и она из-под ресниц заинтересованно рассматривает его.

– Насмотрелась?

– Было бы на что смотреть, – не осталась в долгу она.

– И ты не милашка. Мне больше по душе изящные, хрупкие. Так что в прошлый раз я сказал всё, – он скривил злую ухмылку.

– Если думаешь, что я искала тебя, то у тебя большое самомнение, – вернула дерзость Юлиана, гордо вскидывая голову.

– Я хочу, чтобы ты ушла.

– У меня контракт на пять полнолуний. Я тут только из-за него.

– Замечательно, потому что у меня есть невеста.

– Замечательно, потому что у меня есть муж.

Они впились друг в друга взглядами.

– И где он? – гадко осклабился Сар, неожиданно ощутив противные когти ревности, стискивающие грудину.

– Там же, где твоя невеста. Не вижу причин обсуждать это. Лучше считать, что я ничего не помню и вижу тебя в первый раз!

– Согласен, – пробурчал Асаар, злившийся, что Ана преследует его и пытается заманить в кабалу, и в то же время взволнованный её внезапным появлением.

Тогда он быстро покинул деревню, сбежал, чтобы не поддаться соблазну, но события того вечера не отпускали, особенно изводя ночами. Ана снилась ему обнаженной, призывно лежащей на траве, манила. И Сар просыпался голодным, раздраженным от неудовлетворения.

Сейчас же, стоя совсем близко, она часто и шумно дышала, вздымая грудь, совсем как тогда от желания…

Тело предательски отреагировало на мысли, кровь прилила к паху, и Асаар разозлился.

Его влекло к ней. Как назло, он подмечал её каждый чувственный жест и распалялся сильнее. Даже простое движение руки, когда она убрала невидимый волосок с лица, казался порочным, зазывающим. Он мог поклясться, что осязал запах её возбуждения.

***

Они продолжали стоять, внимательно разглядывая друг друга.

Анка видела, как верзила пронзительно смотрит на неё, прищуренными карими глазами с редким вишневым отливом, не мигая, чувствовала его желание и оттого торжествовала.

Раньше она и подумать не могла, что у нее такой тонкий нюх. Стоя в полупустой комнате, пахнущей затхлостью, сыростью, плесенью и немного едой, она отчетливо осязала приятный мужской запах.

Мужчина пах необъяснимо приятно, успокаивающе. Так и хотелось, чтобы он прикоснулся.

Смутившись собственного желания и желая скрыть его, Юлиана потерла щеку и склонила голову к плечу.

«А то каков наглец! Стоит, глазищами ест! Красивыми… – промелькнула мысль на краю сознания. – Невинного агнца строит! Сам набросился, а теперь в кусты и обвиняет невесть в чем!»

Анку задевало, что наглец злится и хочет избавиться от неё. Едва оживилась, понадеявшись, что появился шанс поквитаться за унижение, а он с ходу ведет себя так, будто она ему навязывается.

«Нет-нет, нельзя, чтобы он догадался, что нравится мне, иначе начнет ещё безжалостнее изгаляться», – решила она. Но и смотреть в пол, показывать слабость посчитала глупостью, потому изредка как можно равнодушнее скользила по нему глазами.

***

От её взгляда Сара бросило в жар. Ана звала глазами, солоноватым запахом желания.

– Перестань!

– Что перестать?

– Ты пахнешь, как течная сучка, зовешь меня, – прорычал он.

От недоумения у неё соблазнительно приоткрылся рот, Но робость быстро пропала, уступив место нахлынувшему гневу и злости.

– Тебя волнуют течные суки? – сдерзила она. – Пахну, говоришь?! – Сделав шаг навстречу, приподнялась на носочках и нарочито принюхалась. – Да ты сам благоухаешь, как самец во время гона! – Вскинула подбородок и искривила губы в усмешке.

– Даже если так, это ни к чему не приведет.

– Конечно, у тебя же невеста, а у меня муж.

– Ни ты, ни твой муж меня не интересует! – разъярился Сар.

– Тогда чего злишься? Противна тебе, ну и ладно. Только что из-за этого так переживать?

– Заткнись.

– Давай закончим разговор о прошлом и поговорим о настоящем? Как к тебе обращаться?

Асаару казалось, что она намеренно дразнит его. Волны возбуждения прошлись по животу, напрягая пах до боли.

– Ты мне противна, убирайся, – прошипел он.

– Правда? – Серые глаза Анки сверкнули. Она не из тех, кто покорно, молча сносит унижение. – Тогда это не было преградой.

Асаар нарочно пытался обидеть её, прогнать. А она держалась неожиданно достойно. Говорила вкрадчиво, дразня его, заводя и… бросая вызов.

От нахлынувшего возбуждения он тяжело дышал.

Тело до ломки хотело её, а разум кричал: «Нельзя»!

И кто знает, чем бы их встреча закончилась, если бы не почувствовал чужое присутствие.

Сар молниеносно метнулся к двери, резко толкнул.

Раздался глухой удар, жалкий стон, а потом надменный голос фа Лаис:

– Улаур, не смей причинять вред собственности госпожи! Я же просила быть терпеливее к её любимцу!

Женщина вскинула голову, пытаясь смотреть на гиганта наравне. Она подослала карлика, чтобы подслушать. И, не узнав ничего, злилась.

– Я предупреждал. Может, теперь до него дойдет.

– Если убьешь или покалечишь, госпожа не простит.

– Я нанят не ею, так что вы, милая Лаис, и заботьтесь о господской собственности. Когда недомерок очнётся, объясните доходчиво, что не следует подходить ко мне ближе чем на ла, тем более пытаться бесшумно подкрадываться. Ведь госпожа не простит, если ты не уследишь за её имуществом, – в его словах сквозили насмешка и пренебрежение.

Глава 5 часть 2

Госпожа восседала на высоком резном кресле в окружении подхалимов и прихвостней.

Откровенно разглядывать Анка не рискнула, понимая, что дерзость может дорого обойтись. Да и беглого взгляда хватило, чтобы понять: у хозяйки переменчивая натура.

«Тридцать восемь, максимум сорок два. Не больше», – подвела итог, разглядев несколько легких морщинок, выдававших возраст женщины.

Голубая кружевная накидка покрывала тёмные, почти черные волосы и лиф платья, богато украшенного жемчужинами и вышивкой.

Густые брови, вздернутый носик и светло-карие необычайного цвета глаза. Упрямо поджатые губы растянуты в легкой, натянутой полуулыбке, свойственной непредсказуемым истеричкам.

Анку внимательно разглядывали, и она нервничала, потому что по выражению лица женщины не могла прочувствовать её настроение и подстроиться. Мгновения ожидания казались долгими, изматывающими.

– Ближе, – властно потребовала госпожа.

От внезапного звонкого голоса Анка вздрогнула, но сделала острожных два шага.

– Никогда таких не видела! Откуда она?

– Чужестранка с севера. Караван ограбили, ее изувечили… – легкомысленно рассказывала Лаис без доли сожаления или жалости.

Фа Лаис смогла угодить хозяйке, заинтриговала и теперь наслаждалась триумфом.

– Дикая?

– Нет. Может разговаривать.

– Замечательно! Но она такая огромная! Моя свита боится её. Посмотри, как затаились! – женщина вальяжно махнула рукой на толпу уродцев, которые, прочувствовав момент, дружно опустили плечи, втянули головы и стали выглядеть еще более жалко, чем прежде.

Юлиана опешила.

«Да лилипуты, как пираньи, толпой накинутся, со свету сживут!» – но ей хватило ума скрыть брезгливость. В ответ она тоже ниже склонила голову и попыталась состроить испуганное лицо.

Фа, не сводившая с Юлианы глаз, разгадала уловку, зло улыбнулась и, склонившись к покровительнице, тихо прошептала:

– Не волнуйтесь, моя госпожа, при первой же дерзости её закуют.

– Улаура не хотите заковать? Он не в пример грознее выглядит! – усмехнулся стоявший по правую руку от хозяйки темноволосый мужчина. Некрасивый, с круглыми лицом и обвисшими щеками, но с умным, цепким взглядом. – К тому же он не нашел в ней ничего подозрительного. Иногда, Виула, чем гадать, лучше спросить самой.

Удивительно, но госпожа прислушалась к его словам.

– Имя? – спросила она надменно, будто личным обращением оказала великую милость.

– Юлиана, госпожа.

– Высокородная госпожа! – прошипела Лаис.

– Простите, высокородная госпожа, – тут же поправилась Анка, понимая, что интриги уже начались. Иначе чем объяснить, что Лаис не соизволила предупредить, как обращаться к хозяйке.

– Приятный голос. Я ожидала худшего. Я довольна, Оха Лаис...

Юлиану подтолкнули к толпе уродцев. Следовало бы затеряться среди таких же бедолаг и осмотреться, но рядом с обделенными природой человечками она выглядела, как величавый дуб, и вызывала всеобщую жгучую зависть.

Злобные гномы разглядели в ней основную соперницу, которая не только пышет здоровьем, но и благодаря внешности выделяется на их фоне и этим удостоилась интереса госпожи.

– Морт, глянь, да она в тряпье! Дерни, и засверкает ж…пой голой! – громко засмеялся один из карликов. Тут же несколько уродцев подлетело к ней и, схватив за подол, начали тянуть в разные стороны.

Юлиана чувствовала: одно неловкое движение, и она и вправду предстанет перед господами в неприглядном виде.

Распинать бы мерзавцев, да нельзя. Грубо рявкнуть – не то место, где стоит рот раскрывать, ведь за ними наблюдают. А юбка-то трещит!

Уродцы быстро перебирали маленькими ножками и ловко сновали под ногами. Пытаясь не порвать платье, Анка вертелась вслед за ними, голова закружилась. Она растерялась и не знала, что делать.

– Ну же, срывайте. Мой-то зад, в отличие от ваших жопок, хорош! – злорадно процедила первое, что пришло в голову. Боялась, что не услышат, не поверят, не отстанут, но здесь слишком ценилось господское внимание.

Карлики застыли, размышляя над её словами, а Анка по инерции повернулась, и ткань на плече съехала. Опасаясь ругани и укоров в недостойном поведении, тут же поправила лиф, однако госпожа Виула вдруг громко хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Как умилительно! Трогательно! – и промокнула платком глаза. – Мать, играющая с малышами!

«Бля! – остолбенела Юлиана, интуитивно предугадывая, что её судьба решена. – Какие, малыши, ненормальная?!»

Но на блаженном лице хозяйки читалось: решение принято.

– Вы будете семьей! Играть, заботиться друг о друге…

– Кхм, – откашлялась Анка, сдерживая рвущиеся слова. Переведя дыхание, натянула плотоядную улыбку и прошипела напуганным карликам. – Чур, я мать!

– Не борзей, великанша! Иначе заору! Слыхала, фа Лаис обещала заковать тебя за первую же выходку! – пригрозил красномордый зачинщик, усмехаясь в лицо.

– Ой, боюсь, боюсь, – огрызнулась Анка, понимая, если даст слабину, ушлый человечек будет ею помыкать.

Их взгляды на мгновение скрестились, а потом мелкий шантажист заголосил дурным голосом.

– А-а-а! – и прикрылся руками, будто она угрожала ему.

Однако предупрежденная угрозой, Юлиана быстро сориентировалась: упала на колени и, схватив карлика, прижала к груди.

– Тише-тише, моя радость, мамочка вернулась! – и сжала объятия так, что дурак не мог не то, чтобы орать, даже вздохнуть.

– П-сс-ти! – едва слышно пропищал он, но Анка не спешила ослаблять хватку. – К-клянус-сь милостивой!

Только после клятвы немного разжала руки, поднялась с колен и, держа уродца на руках, повернулась к госпоже.

– Мы давно не виделись! – пояснила она, ангельски улыбаясь.

Госпожа Виула осталась довольна игрой, потому, велев Лаис скорее пошить Ане платье, а «малышам» – детские костюмчики и игрушки, позволила им удалиться.

– Я чуть не обосрался! – прошипел возмущенный карлик, отталкиваясь от Анкиной груди.

Глава 6

Сар старался не попадаться людям на глаза. Днем отсиживался в подвале, скрываясь от любопытных взоров, и лишь с приходом ночи выходил в город. Переполненный силой, он рыскал по тёмным улицам, карабкался по стенам, имеющим небольшие выщерблены, перескакивал с крыши на крышу или носился по дворцовому саду. Но после неожиданного появления Аны у Силисов, изменил привычкам.

Когда высокородная Виула отходила ко сну, и дворцовая жизнь замирала, огромная тень поднималась под самую крышу, к окну Аны.

Подглядывая, Асаар пытался выискать в ней изъяны, однако, как назло, телесно Ана была идеальна.

Не отрываясь, он наблюдал, как она стягивает кружевную полосу с бедер, выгибает спину. Когда взору открывалась притягательная промежность, покрытая шелковистым треугольником волос, впивался глазами и из последних сил сдерживался, чтобы не наброситься.

Каждый вечер Ана неторопливыми движениями, в которых чувствовалась порочность, обтирала шею, плечи, бедра… От прохлады на её тяжелой груди твердели соски…

Чтобы успокоиться, он занимался самоудовлетворением, но вместо облегчения, лишь больше растравливал себя.

«Ты создана для меня. Выдержала бы грубые толчки, дикую, животную ласку. Не будь печати, я бы овладел тобой, и ты визжала бы от восторга, потому что хочешь этого не меньше, чем я! – думая об этом, Сара распаляла ярость. – Подославший тебя издевается надо мной, но печать запрещает только безнаказанно вторгаться и изливаться в лоно, так что, я ещё доберусь до тебя. А потом ты выполнишь мои желания…»

Тем временем Ана сложила грязное белье в корзину и поставила на сундук. Заметив совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки её исподнее, дурманящее, пахшее здоровой, соблазнительной самкой в охоте, Сар оскалился. Выждав, когда она отвернется, перекинулся через окно и схватил кружево.

Довольный уловом, с наслаждением обнюхал ткань, спрятал за пазуху и начал бесшумно спускаться, опасаясь, что в поисках пропавшего Ана догадается выглянуть в окно и закричит от испуга.

Скрывшись в лабиринте сада, он уткнулся носом в будораживший кровь лоскут, и дрожь желания прошлась по телу, напрягая пах. Манящее лоно и бедра Аны стояли перед глазами.

«Сучка!» – зло прорычал он, испытывая необходимость освободиться от скопившегося напряжения.

Юная, хрупкая Аола, спокойная и чистая, как прозрачная гладь горного озера, с чёрными косами, ниспадающими по девичьей спине змеями, была его идеалом, но для удовлетворения похоти изголодавшегося, ненасытного гиганта подходила Ана, однако от неё приходилось держаться в стороне.

«Если бы Аола была такая же…» – погруженный в мысли Асаар неспешно шёл по парку, пока не уловил вдалеке шепот и шорохи.

Подобравшись ближе, увидел, как по поляне ползают, что-то выискивая, карлик и карлица. От них исходил легкий дух Охи.

«Никак её подручные», – догадался и решил понаблюдать, чем всё закончится.

Вскоре раздались радостные визги:

– Нашла! Нашла!

– Наконец-то! К пруду и возвращаемся.

«Топить? – Сар насторожился. Судя по тому, что найденное умещается на ладони карлицы, отыскать потом заброшенную в пруд вещицу будет сложно. И решил: – Легче забрать сейчас».

Рассчитав, что страх за свою шкуру для искателей важнее, чем точное исполнение указания, утробно зарычал.

Напуганные недоростки на мгновение остановились, а потом со всех ног припустили к озеру. Тогда он рыкнул громче и злее.

Карлица завизжала, швырнула наугад находку в сторону воды и бросилась наутек, а за ней и сообщник.

Когда они убежали, по резкому инородному запаху Асаар отыскал безделушку.

«Изящная, но дешевая, – запах благородного металла он знал хорошо. – Но зачем избавляться? Подделка?»

Ответ напрашивался один.

«Неспроста. Или украли, или избавлялись от дешевой копии!» – он решил попридержать находку, вдруг пригодится.

***

Истошные, полные отчаяния и страха визги разбудили Сара.

«Никак недоросль», – хмыкнул и лениво перевернулся на другой бок. Однако по мере приближения шагов, понял, в камеру на допрос Лозар тащит одного из карлов Аны, и картина произошедшего почти мгновенно сложилась в голове.

«Мстительные взгляды Лаис, карлики, прячущие подделку… Что-то украли, и подозрение пало на уродцев Аны…» – представляя, как дело обернется против неё, Асаар напрягся. Просто так вмешиваться он не собирался – она должна была попросить его и в благодарность подчиниться, однако и тянуть нельзя. Сар вскочил и направился в допросную.

– Неблагодарная тварь, ворюга! – орал Лозар, пинками заталкивая коротышку в птичью клетку. – Лучше сам признавайся, уродец, куда спрятал! Или клещами вытяну!

– Нет, нет! Я не крал, я даже не видел её! Поверьте! – натужно кричал Морт. Красный, перепуганный до ужаса, он хватался детскими ручками за прутья, но страж был сильнее.

– Ничего, – гнусно осклабился Лозар, – когда с великаншей запоёте, все выложите!

– Её с чего? – изображая равнодушие, поинтересовался Сар.

– Лаис сказала, что мамаша должна приглядывать за этими. Раз не доглядела, пусть отвечает, – пояснял стражник, подвешивая железную клеть над жаровней.

От самодовольной морды Лозара Асаара опалили злоба и зависть. Он сам еще не опробовал Ану и, возможно, вряд ли сможет, а эта вонючая жирная сволочь будет делать с ней всё, что пожелает.

Стиснув кулаки, Сар с трудом взял себя в руки и безучастно покинул пыточную.

Фай Вилад находился у себя, но напыщенный слуга упирался и отказывался впускать, утверждая, что господин занят, однако свирепого взгляда оказалось достаточно, чтобы тот заткнулся.

Войдя в кабинет, сосредоточенный Асаар подошёл к столу.

– Что за пропажа? – спросил сходу, не дожидаясь, когда фай, родственник госпожи Виулы, поднимет голову и заговорит первым.

– Найдена, – холодно ответил тот, показывая охраннику, что и без него справились.

– Довольны исходом?