Величайшая в мире ложь или Никому не отдам

Глава 2

Просыпаюсь от холодных мурашек по коже, кто-то не очень любезно стащил с меня одеяло. Пошарив рукой, искомого не обнаружила, пришлось открывать глаза и лучше бы мне этого не делать. В страхе отползаю задом словно рак.

— Привет, — улыбается.

— При-и-ве-ет… — хриплю в ответ.

Глаза голубые у него, будто небо, замечаю попутно начиная соображать, где нахожусь. Чёрт!

Он же не теряя времени, притягивает за ногу к себе ближе. Упираюсь руками, резко дёргает и я мгновенно оказываюсь под ним, взвизгнув со страху. Под голым мужиком! Целует лёгкими касаниями лицо, приятные ощущения пробегают волной по телу. Кровь стучит в ушах, обдаёт жаром. Боюсь поцелуями дело не кончится, ещё соображаю, наделанные за сутки глупости проносятся перед глазами. Верните день назад я всё исправлю. Я не хочу. Я передумала. Решительный настрой парня и тупому понятен, поцелуи только начало.

— Не надо, — шепчу со страху севшим голосом, не так хотела свой первый раз.

— Что не надо, — спускается на шею, это уже вообще запретная зона.

— Пожалуйста, не надо, — чуть ли не плача шепчу, слезы вот-вот грозят прорваться.

Останавливается, пристально смотрит в лицо, черты размывает, моргаю быстро пытаясь остановить слезы.

— Зачем тогда лезла к мужику в кровать?

— Я не лезла, — еле слышно отвечаю. — Ты меня притащил.

— Тебе сколько лет-то вообще? — подозрительно спрашивает и вглядывается в лицо окончательно проснувшись.

— Семнадцать…

— Господи, малолетка! — буквально отпрыгивает от меня, хватаясь за голову. — О чём вы думаете, дуры ненормальные?!

— Ты сам меня притащил! — вот это обидно! Он же сам притащил!

Сидит на краю кровати, упираясь локтями в колени закрывает лицо ладонями, обернулся ко мне нахмурив брови.

— Да тебе и семнадцати нет, — смотрит на меня сквозь пальцы.

— Есть, — чего вообще спорю.

Рывком бросился, снова опрокидывая на спину и распиная руки над головой. Сердце испуганно забилось. Если поцелует не откажусь. О-о-ой дура! Не знаю чего больше сейчас во мне, страху или предвкушения. Где мои мозги? Кожа пылает, сердце несётся не догонишь, от страха ли… Вот и доверяй мне мама.

— Не надо.

— Чего дрожишь-то?

— Страшно, — шепчу заливаясь краской, отворачиваюсь в попытке скрыть румянец. Я что ещё и дрожу?

— На меня смотри!

Через силу заставляю себя посмотреть ему в глаза, лицо пылает, теперь точно от стыда.

— Первый раз что-ли? — пристально смотрит испуганными глазами или мне так показалось. Ему-то чего бояться…

Киваю, не выдержав взгляда отворачиваюсь.

— Ты серьезно?!

Молчу, умирая от стыда, закусив дрогнувшую губу до боли.

— На меня смотри! Ты девственница?

Ну вот надо было произносить это вслух, итак всё понятно. Краснею ещё больше, если есть куда конечно. Лицо горит, а он смотрит и ждёт ответа.

— На меня смотри, — приказной тон пугает больше, чем перспектива лишиться чести.

Смотрю со слезами на глазах, а куда деваться. Его лицо расплывается, ещё чуть-чуть и потекут по лицу, пытаюсь проморгать.

— Ну отвечай!

— Да! — и стыдно то как, что я здесь, вот прямо с ним, под ним…

Отпускает руки вернувшись на край кровати. Трёт лицо ладонями. Оборачивается на меня напугав, шустренько отползаю подальше, натягивая на ноги футболку. Пытаюсь не заплакать, украдкой утирая сбежавшую слезу.

— Ты нахрена лезешь в постель с пьяным мужиком?! Ребёнок совсем! Ты чем думала?

— Вчера ты так не думал! — злюсь на его неуместные нравоучения в ответ. То ли упрекаю, то ли оправдываюсь. Алиса заткнись!

— Дура! Я пьяный был, а наутро вообще могу ничего не вспомнить. Ты серьезно… Мать твою, девственница! — рычит так, словно я не девственица, а инфицированная.

— Твою, мою не трожь! — вылетает у меня, он зло прожигает взглядом.

— Не могу поверить! Где твои мозги? Нахрена всё это было начинать с телефоном.

— Это не я. Это Лизка.

— Да-а, кстати. Что она там грозила рассказывать про тебя?

Упрямо сжимаю губы. Ага, сейчас так и выложила, а ещё говорил может ничего не вспомнить на утро.

— Не могу поверить! Девственница в моей постели! Нетронутая… Собирайся, домой отвезу, — вскочив стал одеваться. А я сижу в его футболке и не могу с места двинуться. — Ну чего ждёшь? Девственницы не мой профиль. Я в такое ввязываться не буду. Вот, как соберусь жениться, найду девственницу и оставлю для себя. А пока я не планирую жениться, ещё не нагулялся.

И тут меня так зацепило, будто грязью полили. Сама не напрашивалась, на шею не вешалась. Точно дура, сама влезла, самой и вылезать из позорища. Вскакиваю с кровати, хватаю одежду и бегом в ванную. Быстро оделась, кое-как расчесала волосы, умыла лицо холодной водой смыв остатки косметики. Взглянув на себя в зеркало чуть не заплакала от жалости. Невзрачное детское личико, хмуро и сонно смотрело на меня в отражении. Вернулась в комнату не взглянув на него, засунула в карман телефон, вот и всё я готова.

— Мать твою!

Поднимаю на него испуганно лицо. Что ещё натворила по его мнению?

— Господи, ну и дура! Куда ты лезла? Совсем ребёнок!

Кидаюсь к двери схватившись за ручку, она всё ещё заперта, но я всё равно продолжаю дергать, как сумасшедшая. Сколько можно слушать эти нравоучительные причитания?! Сколько можно поливать меня грязью, топтать моё и без того пыльное самолюбие, так безжалостно. И без этого стыдно до жути, дальше просто не куда. Сама бы ни за, что сюда с ним не пришла. Так меня не унижали никогда. Только и слышу, дура, дура, да и сама знаю, зачем лишний раз напоминать. Дёргаю за ручку со всей дури, что есть во мне, как он вчера сказал, задохлике. Обидно до слёз! Только бы позорно не разрыдаться.

— Выпускай! — не узнаю свой глухой голос.

— Я сказал сейчас отвезу, — зарычал он на меня, я аж подпрыгнула.

Съёжившись отхожу от этой проклятой двери. А вчера добрым показался. Еле держусь чтобы не сорваться на скандал. За пол часа столько наговорил, на год хватит. Удерживает полить в ответ тем же не меньше, осознание, что я ни черта его не знаю и не могу знать, чем может закончиться желанная перепалка. Оделся, обнаружив кинутую мной футболку в ванной. Отпер дверь пропуская вперёд, джентльмен блин! Козёл страшный! Пень!

Шагаю первая, он позади, так под конвоем дошли до парковки. Поёжившись от холода, обхватываю плечи руками. Утро, девять часов и холодно, не то, что вчера вечером. А моя куртка и рюкзак у Маринки. Школу прогуляла, что за невезуха.

— Замёрзла?

Не отвечаю, обойдётся. Забота в нём проснулась видите ли.

Усаживает в чёрный кроссовер неизвестной мне марки. Чёрт его знает, что означает этот значок на решётке. В кармане трезвонит телефон. Маринка.

— Да, Марин.

— Ты где?!

— Домой еду.

— Я в школу проспала, может заедешь за вещами?

— Да.

Покосившись на него, вижу, как прислушивается.

— Куда заехать? — тут же спрашивает, как только скинула вызов.

— Мои вещи у Маринки. Там меня и оставишь.

— Не оставлю. Домой поедешь. Маринка твоя подружка?

— Да, мы в одном классе учимся, — и чего докладываю спрашивается.

— Позвони, пусть вещи к подъезду выносит. Плохая у тебя подружка, забила на тебя вчера и даже не волнуется, где ты там и как.

— Оставь где просят, — одариваю злобным взглядом.

Во гадёныш, ещё и мою подругу хаит!

— Я сказал домой отвезу, — вырывает мобильник из рук, моя челюсть падает на пол от наглости. Совсем больной.

Тянусь отобрать, так он на меня так глянул, что я готова выпрыгнуть из машины находу. Вот же наглость! Никакой он не добрый, злой, как пёс бездомный. Набирает Маринку и приказывает с вещами ждать у подъезда. Именно приказывает. Через пару минут мы у цели. Подруга на улице в обнимку с моим рюкзаком, перепугано на нас глазеет. Только тянусь открыть дверь.

— Сидеть!

Подпрыгиваю на месте, испуганно на него уставившись. Сам забирает вещи ни проронив и слова. Всовывает мне в руки и сразу отъезжаем.

— Где живёшь?

Называю адрес, перечить страшновато. Отворачиваюсь к окну и делаю вид, будто рассматриваю пейзажи серых старых домов, мимо которых проносимся. Город только просыпается, заторможенные люди толпятся на остановках, дорожное движение напоминает муравейник. Как только подъезжаем к дому, пулей вылетаю из машины забежав во двор. Он сразу уезжает.

Дом открываю без опаски, родители на работе, а вот я прогульщица. Выпускной класс, экзамены на носу, лёгкий страх грызёт внутри, каждый раз при упоминании. Телефон пиликает в кармане. Маринка. Ну гадюка ползучая, я тебе сейчас устрою.

— Ты гадина, бросила вчера меня с ним!

— Алис, он тебя домой отвёз?

— Отвёз! Ты слышала, что я сказала?! Тебе всё равно, где я ночевала?

— Димка нормальный пацан, я думала отвезёт домой и всё.

— Ага! Отнёс в гостиницу, а утром морали читал. Унизил, как последнюю шлюху, будто я сама залезла к нему в кровать, — рычу в трубку.

Блин! Сама же залезла, стыд обжигает лицо, сжимаю зубы и кулаком по столу от досады. Позорище-то какое!

— Вы-ы-ы… это…

— Нет! — ору на неё. — Он с девственницами не спит! Ты меня вчера бросила! — сбрасываю вызов дрожащими руками. Злая до искр в глазах, и на неё, и на себя, на всех…

Под душем смываю стыд, неприятный осадок на душе. Ну хочется мне думать, что смываю. Перехватив бутерброд, заваливаюсь спать.

Проснулась с головной болью, будто ударилась где. Проспала весь день, за окном темно. На кухне громыхает посуда, да так громко, что слышу через дверь. Сразу понимаю, мама злая. Сердце тревожно бьётся, разгоняя кровь с привкусом страха. Кажется меня переполняет чувство вины и стыда. Да не кажется! А, если мама знает, где ночевала непутёвая дочь? Как буду в глаза смотреть?! Прислушиваюсь, работает телевизор, папа дома. Включаю свет и боюсь выйти из комнаты, уверена, у меня всё на лице написано. Опа! Модема нет в компьютере. Мама точно знает! Откуда? Неужели этот гадёныш стыдил меня перед родителями? Да ладно, не может быть! Что я наделала, как я могла вот так врать… Стараюсь убрать с лица виноватое выражение, иду на кухню, всё равно придётся это сделать. Тело потряхивает от смеси чувств внутри. На диване с пультом в руках лежит папа, тут же пронзает острым взглядом. Точно попала… лицо вспыхивает.

— Привет, пап, — еле слышу себя.

— Привет, иди тебя мама ждёт, — прозвучало, как приговор.

Что же делать, пошла. Рано или поздно приходится отвечать за свои поступки. Лучше бы конечно поздно… Наверное лучше, но только не сейчас. Я ещё не готова. Вхожу к маме на кухню, она домывает посуду мельком взглянув на меня. Сажусь за стол и жду приговора. Виновата признаю. Ой, как виновата, да чтоб меня…

— Ничего мне сказать не хочешь? — спросила мама не оборачиваясь, да и к лучшему, не готова посмотреть в глаза.

Голова сама собой опускается, молчу. Что я могу сказать? Язык не повернётся и нет мне оправдания. Почему вчера о последствиях не подумала.

— Алиса?

Смотрю на маму, не могу спрятать виноватые глаза.

— Как тебе доверять?

Молчу. Больше не поверит мне, стыд жжёт изнутри.

— Почему ты не была в школе?

— Мы проспали, — только и смогла выдавить из себя, жалкое, позорное оправдание.

— Почему проспали? — от строгого голоса и пронзительного взгляда, к лицо тут же приливает кровь.

— Гуляли допоздна… — почти шёпотом, изучая дрожащие пальцы.

— Ты выпускной класс! Ты понимаешь прогуливать нельзя?! Экзамены на носу, Алиса! — от крика сжимаюсь. — Тебе нельзя доверять, нельзя.

Слышу разочарование, больно кольнувшее меня.

— Мам…

— Алиса, школа не мне нужна. Она тебе нужна. Наказана на неделю. Никакого интернета, никакого телефона, никаких друзей и тем более никаких гуляний. И только один раз, хоть один раз проколись и я тебя накажу до выпускного.

Всхлипнув глотаю слёзы. Обидно, стыдно. Без всего неделю, полный отрыв от реальности.

— Я думала ты взрослая. Я тебе доверяла, — мама окончательно расстроившись вышла из кухни.

Она всегда расстраивается, когда приходится меня наказывать. А я… Я просто сижу и тихо плачу. Вот, что за жизнь?! Кому-то везёт, творят, что хотят и никогда не попадаются, а я, как всегда. Мама теперь обиделась и больше не поверит, никуда не пустит меня. Спрятав лицо за волосами, пробегаю мимо папы в свою комнату. Нырнув под одеяло с головой, рыдаю, проклиная Лизку и этого козла Димку Нестерова. Теперь Антон мне точно не светит, зачем ему малявка, которую до сих пор наказывают. Гулять нельзя! Жизни полный конец. Чтоб и Лизке и Димке провалиться сквозь землю. Наревевшись уснула.

Утро пришло с будильником в виде мамы. Глаза опухшие не открывались, голову от подушки не оторвать.

— Алиса, шустрее, в школу опоздаешь.

Сползаю с кровати, в ванной долго плескаю ледяной водой, пока не занемело лицо вместе с руками. За окном погода ужасная, небо затянуто тучами, завывает ветер, как и в моей душе. В зеркале на меня смотрит страшная девочка, своим видом ещё больше расстраивая. Замазываю синяки и красноту тоналкой, приходится красить глаза.

— Алиса! Сейчас точно опоздаешь, — кричит мама торопясь на работу.

Быстро натягиваю старые джинсы, бледно голубую водолазку, хватаю рюкзак и бегу на кухню. Шоколадный батончик вполне сойдёт для того чтобы не умереть с голоду. На столе лежат деньги, мама каждый день даёт на обед, оставляю не тронутыми, не заслужила. Накинула куртку и избегая смотреть маме в глаза, почти бегом из дома. Тут же обдало холодным потоком, растрепав волосы, застегнула куртку под горлышко и заторопилась в школу. А там меня ждёт полный крах, иду, как на казнь.

Прихожу к самому звонку. Учитель уже в классе, стучусь, робко вхожу. Первым уроком алгебра, преподаватель человек настроение.

— Анна Викторовна, можно войти? — очень надеюсь мне повезло и эта мегера в хорошем настроении.

— Савельева, почему опоздала?

— Проспала, — выдаю дежурную фразу ни на кого не смотря.

— Садись.

. Повезло! Мегера математичка в хорошем расположении духа. Опустив голову, спрятавшись за волосами прохожу на своё место. От стыда горят щёки.

Рассказала ли Лизка… Минимум трое из нашей школы видели, как Димка унёс меня в гостиницу! Чёрт! Желание убежать прямо сейчас не даёт сосредоточиться на уроке. Кожей чувствую ядовитые взгляды одноклассников. Что теперь Антон обо мне подумает? Уткнулась в учебник совершенно не понимая, что объясняет учитель. Рядом Даша, девочка ботан внимательно слушает. Поднимаю глаза, украдкой оглядывая класс. С первой парты второго ряда оборачивается Лизка, злобно скалится изображая улыбку. А так вроде обстановка осталась всё той же, что и до моих приключений. Немного расслабляюсь в надежде, что пронесло. В сторону Маринки намеренно не оборачиваюсь, я ещё слишком зла.

К концу урока совсем успокаиваюсь. До звонка осталось пять минут, записываю задание в дневник, по спине между лопаток проводят чем-то, предположительно ручкой. Замираю, так и не дописав задание. Позади сидит Антон! Ничего больше не происходит, но я уже вся на пределе. Офигеть, кажись он разрисовал мне водолазку! Вдвойне обидно от него. От звонка подпрыгиваю на стуле. И в самое ухо шепчет так волнующий меня голос:

— Расслабься. Чего такая напряжённая? — издевается, пролетает мысль.

Антон проходит мимо, я не могу дышать, лицо горит пламенем.

Зачем он это сделал?! Что хотел этим сказать? Появляется Маринка. Дописываю задание дрожащими пальцами, собираю вещи, не замечая её.

— Алис, ты ещё злишься?

— Нет. Что у меня на спине? — тихо спрашиваю.

— Ничего, — удивлённо отвечает мне Маринка.

Выходим из класса, направляясь в кабинет английского. Два урока иностранного подряд, не страшно. Англичанка тётка, скорее старушка, сильно не напрягает и всегда много рассказывает, увлекаясь так, что забывает обо всём на свете, а мы делаем вид, что очень интересно и она радостная, окрылённая с упоением продолжает. А главное садимся, как хотим. Подружки цацы уже на месте, у доски заливисто хохочут. Проходим мимо к последним партам, садимся с Маринкой вместе. И тут…

— Алис, Димуська не дал выспаться? Теперь неделю просыпать будешь? — противным голосом Лизка.

Алинка хихикает, класс прислушивается. Ну вот началось. А может она уже всем всё разболтала?!

Я промолчала краснея, делаю вид будто ничего не слышала. Антон сидит на первой парте, поставив ноги на стул и внимательно на меня смотрит. Ну вот чего он уставился?! Точно Лизка сука всё рассказала. А иначе откуда такое пристальное внимание. Краснею ещё сильнее, как мне кажется. Внутри умираю от страха. Кровь стучит в ушах.

— Что у тебя с телефоном? — спрашивает Маринка, доставая учебник.

Не успеваю ответить, как рядом появляется Лизка, сажая ко мне на парту свою задницу, через чур обтянутую платьем.

— Снова наказали? На сколько на этот раз без телефона оставили? И нэт наверное отобрали и даже гулять не пустят, — притворно ужаснулась Лизка. — Какой ужас! Мама ещё не знает, где ты ночевала? Как узнает, будет водить в школу под конвоем?

Сжимаю зубы до скрипа, переплетая пальцы, сдерживаю порыв отодрать Лизку за волосы. А что? Терять-то уже точно нечего, за то эта цаца получит своё. Я даже обрисовала прекрасную картину в своём сознании. Маринка спихнула Лизку с парты.

— Усади свой жирный зад в другое место, — прорычала Маринка.

— Тебе до моего зада, знаешь, как до куда? — огрызнулась Лизка.

Вошла учитель, все расселись по местам, а мне хотелось расплакаться. Провалиться сквозь землю, умереть, исчезнуть. Следующие три урока прошли, как в тумане. Маринка грызлась с Лизкой, а я проклинала всё, терзаясь страхами, что Антон знает и все, всё знают. Мой самый ужасный день в школе.

С последнего урока, как только звенит звонок, срываюсь с места, Маринка бежит за мной. У двери налетаю на кого-то, а он стоит и не отходит. Поднимаю злые глаза. Антон. Отпрыгиваю от него в испуге, отпихнув Маринку. Красивые губы дрогнули в улыбке, я будто обожглась об него, лицо горит, ладони горят и внутри пожар. Отступает пропуская, открывает перед нами дверь. Пулей вылетаю, провожаемая смехом подружек цац. Издеваются! Пролетаю по лестнице, словно торнадо, перепрыгивая через две ступеньки. Несусь по первому этажу, на ходу одевая куртку спешу к выходу. Дышать нечем, нужен свежий воздух. Только бы не расплакаться.

Толкнув дверь на улицу, замечаю идущего к дверям Димку, резко сдаю назад, натыкаясь на Маринку. Хватают её, в конец растерянную, за руку и бегу обратно, выбегая в холл налетаем снова на Антона.

— Да, что с тобой сегодня? — кричит он вслед.

А мы несёмся обратно на второй этаж.

— Мы куда? — спрашивает запыхавшаяся Маринка.

— Там Димка прётся!

— Какой? Нестеров?

— Он самый.

Прилипаем к окну, зашёл в школу, не видно. Зато вон стоит его машина напротив ворот.

— Чего… перепугалась-то? — спрашивает Маринка, хватаясь за бок. — Он Илью подвозит, у него девушка в параллельном учится. Света, не помню, как её фамилия. Они почти каждый день Светку забирают после уроков.

Не отлипая от окна ждём. Вон Антон ушёл, смотрю с досадой и болью. Красивый, уверенный и такой далёкий. И я опозоренная перед ним по полной.

— Вон они, — тычет пальцем Маринка в парочку идущую к Димкиной машине, а следом идёт и он сам, волоча за рукав куртки Лизку. Она набычено идёт за ним.

Парочка садится в машину, смотрю с замиранием сердца. Отпускает Лизку и что-то спрашивает, Лизка пытается уйти, Димка хватает её за шиворот встряхнув, как следует. Ого! Добрый блин… Он вон, как с девочками обходится.

— Что там происходит? Кажись Лизка получает, — комментирует довольная Маринка.

Мысли разбежались, прячась по углам. Как только Лизка пытается снова уйти, он её толкает к машине, выглядит разъярённым быком. Добротой и не пахнет. Снова хватает Лизку за шкиряк и кажись отчитывает низко склонившись к лицу. Мне даже её жалко, она пусть и стерва, но девочка. Наверное зол из-за телефона. Что-то говорит напоследок обернувшись и уезжает.

Сажусь на корточки под окном, хватаясь за голову. Всё, теперь Лизка меня сожрет! Конец мне!

По дороге домой Маринке рассказываю обо всех своих приключениях. Она сокрушается только из-за одного, теперь не с кем гулять, а я уверена найдёт.

Мама уже дома, кормит меня обедом, спрашивает, как дела в школе, но не спрашивает чего такая хмурая. Думает из-за наказания, она же не знает, что у меня такой ужасный день был. Очень хочется рассказать, но я молчу, в мою же пользу. Делаю уроки без посылок, как примерная девочка и ложусь пораньше спать. Мама целует на ночь и я засыпаю убитая и раздавленная морально.

***

Одиноко сижу на спортивной площадке у школы. Погода замечательная, настроение наоборот отстой полнейший. Урок физкультуры, я конечно же без формы. Класс носится по футбольному полю, выполняя задания физ-садиста. Физрук отчитал, как всегда вначале урока, я, как всегда пропустила мимо ушей. Теперь в гордом одиночестве наблюдаю за Антоном. Глаза сами так и смотрят на него, сильный, ловкий, привычным движением головы отбрасывает волосы с глаз, сердце пропускает удар. Лизка на меня не обращает внимания, неожиданно, догадываюсь, что с ней. Только догадываюсь. Самые страшные опасения не подтвердились, Лизка ничего не рассказала и я снова осталась со своей страшной тайной, бояться и дальше, как бы кто не узнал. Не отрываю взгляда от спортивного красавчика, только ради этого зрелища можно ходить на физкультуру, но без формы, отчасти из-за него и не ношу долбаную спортивку. Спорт не моё, боюсь опозориться. Вот скоро, очень скоро, закончу школу и мучения закончатся. Жизнь моя изменится, я очень на это надеюсь.

Рядом кто-то сел, перепрыгнув через ограждение на котором я и сижу. Повернулась и чуть не упала увидев Димку, даже передёрнулась обдаваемая жаркой волной. Быстро отвернулась, делаю вид, что его здесь нет, лицо горит огнём, сердце несётся, как бешеное.

— Чего тут сидишь? — спрашивает.

Моё неадекватное сердце при звуке его голоса подпрыгнуло.

— Без формы я.

— А чего кислая такая?

— Если бы тебя так отчитали, я бы на тебя посмотрела, — бурчу хмуро, всё ещё не смотрю на него.

— Часто без формы?

— Очень, — улыбаюсь, сама не зная чему, прячась за волосами опустив голову.

— Физрук достаёт?

— Достал уже.

— Ну улыбнись ещё, — в голосе улыбка.

Вскидываю голову и правда улыбается. Понимаю теперь, что значит слышать улыбку и он слышит мою, а я… Снова улыбнулась, не сдержалась, и опять спряталась за волосами. Он заразительно засмеялся. Что за бред, лыблюсь, как дура, сама не знаю чему. Улыбку он слышит… Засмеялась и я.

— Это вон тот, что ли, твоя страшная тайна? — прервал мой смех, окатывая словно кипятком.

О чём он, сердце сжалось в тревоге. Непроизвольно бросаю взгляд на Антона.

— Не молчи. Как его? Назаров кажись.

Обмираю, сердце забилось, как бешеное. Лизка ему сказала! Чувствую, как краснею до корней волос, головы не поднимаю. Боже! За что мне всё это?

— Не бойся, никто не узнает твоей страшной тайны. Я последний, кому Елизавета её поведала. Обещаю. И пожалуйста, не ввязывайся больше никуда и храни свои тайны по усерднее. Ты хорошая девчонка, если кто будет обижать, жалуйся, помогу без вопросов.

Молчу отвернувшись, сгорая от стыда. Хорошая я…

— Физрук доставать не будет, это я тебе тоже обещаю, — встал и пошёл, я готова была провалиться сквозь землю.

— Так прям и побежала жаловаться, — пробурчала посмотрев ему в спину, он обернулся расслышав.

Ну и слух, я даже дёрнулась. Вернулся, сел передо мной на корточки, смотрю в землю, только бы не на него. Вот кто меня за язык тянул, почти ушёл же.

— Ты меня поражаешь, то злобная мегера, то сама скромность. Как в тебе это умещается? Представляю, что из тебя вырастет, — усмехнулся он.

— Что ты ко мне пристал? — спрашиваю посмотрев в его голубые, как небо глаза. Как небо…

— Опекать тебя буду, редкий вид, почти вымер, — улыбается красивой улыбкой.

Не сдерживаю улыбки в ответ. Как он это делает?

— Улыбайся, — говорит коснувшись моего подбородка пальцами и сразу уходит не успеваю опомниться.

Раздается звонок, сразу же срываюсь к школе, оборачиваюсь, а он разговаривает с физруком. Неужели по мою душу, вот только этого мне и не хватало. Куда лезет? И что вообще лезет? Мама прибьёт. Конец мне! И откуда он взялся на мою голову? Бушую молча.

Идём с Маринкой домой. Я хмурая, Маринка весёлая. Проблема на проблеме. У меня что, чёрная полоса?

— Смотрю Нестеров к тебе приезжал.

— Что это ко мне? Друга привёз, сама говорила, — а в душе улыбка. Ой, дура!

— Ага, и поэтому пораньше приехал, один. Я вот отвечаю, приехал он специально пока уроки не кончились, тебя хотел подловить. Понял, что ты можешь сбежать.

— Не сочиняй.

— Что он хотел?

— Ничего не хотел, — весь этот разговор дико смущал, сразу всплывала ночь в гостинице, а мои щеки приобретали не естественный румянец.

Этот Нестеров моё проклятье.

— Зачем он ночует в гостинице? — спросила у Маринки. Она же всё знает.

— Стрип клуб рядом, оттуда и в гостиницу. Все знают, Димка девок домой не водит, но один спать не может. Как пришёл с армии, так и тусит с друзьями, стрип клуб, гостиница, — моё сердце пропустило удар, обжигая кожу.

— И девушки нет?

Маринка разулыбалась хитро:

— Были, но это ничего не меняло. Все равно тусил тем же рейсом, стрип клуб, гостиница.

— Понятно, — настроение окончательно упало.

— Димка хороший, только не ценит отношений между мужчиной и женщиной. Это его единственный минус.

— Ой, какие мы мудрые.

— Это не моя мудрость. Это его мудрость.

— Кто бы сомневался, — фыркаю. Умничает он на каждом шагу.

— Сколько лет этому мудрецу? — вдруг задумалась я.

— Двадцать.

— А морали читал, будто ему тридцать! Не-е-ет, минусов у него вагон и маленькая тележка.

Разница три года. Всего три года! А орал-то писец! К мужику в постель! Гадёныш! Меня это так возмутило, что эмоции плескались через край. Старичок, мудрость, так и прёт из него.

Дома уроки, скитания бесцельно по комнатам, разговоры о выпускном. Это отдельный ужас! У меня до сих пор нет платья. Не потому, что родители не купили, а потому, что я ещё не встретила оно самое и даже фасон не выбрала чтобы сшить. Мама торопит, говорит не успеют сшить. Я не вижу себя ни в каком платье. А сейчас ещё и без интернета, вообще не определюсь. Сижу на подоконнике и смотрю на улицу с тоской в глазах, как затворник. Что мучит сама не пойму. Да всё сразу. Димка слышит мою улыбку… Господи, ну и бред в моей голове. Открыть окно и сбежать из дома на свободу. Улыбка появилась сама собой. Я конечно так не сделаю, но хоть помечтаю… Ещё один день подошёл к концу, пустой и не примечательный. На улице тепло и вся молодежь гуляет, гуляют парочками в том числе и Маринка. Одна я дома на окне, вот и вся прогулка. Да и парня у меня нет. Никто не ждёт меня онлайн, никто не шлёт мне сообщений. Весна что-ли, тоскливо так… Прямо душа страдает от одиночества. Взрослый он, а сам носился по парку за мной, как пацан малолетний… Снова не замечаю, как улыбаюсь. Всплывают в памяти картинки, всего вечера, одна ярче другой, воспоминания не отпускают. Прикосновения, новые ощущения от которых до сих пор вздрагивает дыхание.

Зажёгся свет, жмурюсь обернувшись. Мама. А я и не заметила, как стемнело на улице.

— Сидит улыбается в темноте, — улыбнулась мама, — не влюбилась ли у меня дочь?

— Ну, мам, — краснею, как дура.

Мама смеётся и уходит. В ванной перед сном долго стою под душем, долго чищу зубы, думаю непонятно о чём. Редкий экземпляр я значит. Невольно улыбаюсь. Просил, вот и улыбаюсь. Вот гад! Улыбаюсь же. Бабник, кобель, а я всё равно улыбаюсь. Дура! О-о-ой, дура! Точно глупая, малолетняя дура.

Ложусь спать и ворочаюсь с бока на бок. А сон не идёт, хоть баранов считай. Меня ещё никто не носил на руках… Только он… Приехал специально ко мне, да ладно, не может быть. А сама улыбаюсь. Мимо проезжал, увидел, остановился поболтать, он же умника из себя строит. Неужели пригрозил Лизке чтоб молчала. Долго я маялась картинками в голове. Воспоминания нескольких дней не дают уснуть, не дают покоя. Хорошая погода на улице не даёт мне покоя.

В школу иду и улыбаюсь, снился рыцарь мне с лицом одного мудреца. Как мало надо, чтобы запудрить мозги такой как я. Дуре!

— Привет! — слышу знакомый до дрожи голос.

Это что мне? Антон!

— Привет, — мямлю в ответ, всё ещё неуверенная, что он мне.

Смотрю на него слегка удивлённо, это только с виду слегка, внутри ору, как чокнутая. Идём рядом, я понимаю, надо о чём-нибудь разговаривать. А в голове ничего и ветер свистит. Что за чёрт!

— Ты последнее время странная, — скорее утверждает, чем спрашивает.

— Да не я одна, — вырвалось в ответ.

— Позавчера, особенно странная была и особенно красивая, — убегает к пацанам на поле.

А я остаюсь на месте с открытым ртом. Что он сейчас сказал?! Очнувшись иду дальше. Все ещё в шоковом состоянии захожу в школу, кто-то сильно задевает, толкая плечом. Отлетаю, чуть не упав. Лизка, не оборачиваясь идёт дальше.

— Дура! — ору ей в след.

Что нашло на Антона или он издевается? Может всё таки Лизка ему рассказала. Блин, такой шанс был произвести впечатление, а я лоханулась. У меня всегда так. Всё не, как у людей.

Алгебра первым уроком, Антон сидит позади меня. Не могу перестать думать о том, что он сказал утром. А он больше ни слова ни взгляда. Точно по издевался. На следующем уроке Маринка с упоением рассказывает про своего нового парня, я слушаю уныло и в пол уха. В кабинет истории прихожу первая, класс пустой, рисую звёздочки на тетрадке, на парту падает чей-то рюкзак, поднимаю испуганно глаза. И пугаюсь ещё больше. Антон сел на край парты.

— Алиса, улыбайся.

Поражённо выпрямляюсь и моргнув смотрю в его красивое лицо, серые глаза, серо жёлтые. Впервые могу рассмотреть их. Чувствую, как мои щеки уже розовеют.

— Ты совсем перестала улыбаться, — лёгким касанием убирает с моего лица непослушный локон волос, запоздало дёргаюсь от его руки.

Улыбка исчезает с его лица. Сердце готово выпрыгнуть. И мне совсем не до улыбок. Склонив голову набок рассматривает меня. Мне не по себе от такого наглого рассматривания. В класс давно пришли одноклассники, а он и не собирается уходить. Подходит Марина.

— Марин, ты не пересядешь, — спрашивает он у неё. Моя челюсть со звоном об пол падает.

— Да без проблем, — улыбается она ему.

— Спасибо, — улыбка ей в ответ. Это что ещё такое?!

Антон садится рядом. Лизка входит в класс и убивает меня взглядом. Алинка аж рот открывает. Поговаривают, он спал с Алинкой, они даже вроде, как встречались. Я в ступоре туплю, вместо того чтобы воспользоваться ситуацией. Так могу только я! А Димку сама целовать лезла. А-а-а, убейте меня! Я идиотка! Со мной рядом сидит моя мечта, а я думаю о мудром пне.

Входит Михаил Александрович и класс более менее притихает. Пытаюсь слушать, но ничего не слышу, рядом сидит он. С каких это пор школа стала адом для меня?

— Дерёшься? — касается пальцев Антон.

Отдёргиваю руку, как от ожога, накрывая сверху другой прячу. И я кажется дрожу. Или мне кажется. Смотрю на него не понимаю.

— Синяк, — кивает он на спрятанную конечность.

И правда синяк, это я в парке ударилась, когда от Димки убегала, он меня тогда ещё поймал… и целовал ударенное место чтоб зажило… Снова прячу руку накрыв другой. Целовал… Щеки горят. Антон точно думает, что я идиотка. Я и веду себя, как идиотка.

— Ударилась, — объясняю.

Зачем он сел со мной. Я готова сбежать. Издевается? Не похоже. А что на, что похоже. Больше за урок он не заговаривает со мной. А чего со мной разговаривать, со мной и говорить не о чем. Ругаю себя, ищу тему, а сказать ничего не могу. Вообще ничего. После звонка он собрал вещи и молча ушёл. Я упала духом совсем. Да к чёрту всё!

После уроков сижу на скамейке недалеко от центрального входа, жду Маринку. Сокрушаюсь, матерю себя. Откуда я такая идиотка?! Со спины меня кто-то обнимает, дёргаюсь в страхе встать, но сильные руки сжимают припечатав к скамейке. Колючая, явно мужская щека прижимается к моей.

— Опять одна, — мурлычет Димка и трётся щекой о мою, царапая кожу.

Прошибает словно током.

— Ты что делаешь? — спрашиваю в страхе. Мы же у всех на виду. — Убери руки!

Не прекращаю попыток вырваться, а ему совершенно плевать.

— Обнимаю. Смотрю сидишь грустная, скучаешь.

— Ты пьяный что-ли?

— Я пьяный за руль не сажусь. И что это я должен быть пьяный? — отпустил и сел рядом.

Выдыхаю с облегчением, сама же пылаю, как факел.

— Обнимаешь только по пьяне малолеток, — он придвигается ко мне, я отодвигаюсь, потирая пальцами щеку. Она горит.

— Малыш, тебя обнимать сплошное удовольствие, хоть по пьяне, хоть по трезвому. Такая маленькая, миленькая девочка, — мурлычет кобель.

Грозно смотрю на него и снова отодвигаюсь, он придвигается.

— А если кто увидит?

— Уже увидел, — довольно улыбается и смотрит на выход из школы.

Резко оборачиваюсь и встречаюсь глазами с Антоном. Господи, я готова умереть. А кто сегодня орал чёрт с ним! Я или не я! Антон отворачивается и уходит.

— Подвезти домой? — спрашивает.

Я его сейчас пну ногой, а сама ударюсь головой о ближайшее дерево с разбегу.

— Нет! — рявкаю на него.

Дима отодвигается от меня.

— Вредина. Запомни, ревность самое сильное средство.

— Запомнила! — кричу на него расстроенная, он ещё отодвигается опасливо.

Его друг с девушкой за руки вышли из школы и направились к машине.

— Может подвезти? — мне кажется он очень хочет чтобы я согласилась.

Мне тоже хотелось, признаю. Да хотелось, но есть, но. Большое но! Пойдут сплетни, итак зажимает меня при всех. И Антон…

— Нет, — отрезаю.

— Жадина, — встал и пошёл.

— А что это я жадина?! — кричу вслед. Да сколько можно, почему это я жадина?

— Улыбайся Алиса, — подмигивает уходя.

Сложив руки на груди грозно озираюсь по сторонам. Где эта дура Марина. Пока дождусь, проблем не оберусь. Трясёт, как в лихорадке, не знаю от чего больше, от Нестерова или от ситуации с Антоном. Я себя не понимаю.