Венгерская рапсодия

Глава ПЯТАЯ

На следующее утро Элла проснулась задолго до рассвета. Всю ночь она вспоминала и заново переживала поцелуи Золтана. Неужели он прошлым вечером чуть было не соблазнил меня? Неужели этот обаятельный мужчина и тот маститый художник с холодными глазами, которого я встретила несколько дней назад, — один человек?

Но больше всего ее изумляло, что все это случилось именно с нею. У нее снова закружилась голова. Видимо, я давно уже хотела испытать страсть, только не подозревала об этом, а Золтан…

Но довольно. Она поднялась с кровати, решив отбросить все эти разлагающие мысли. Наступил новый день, надо умыться, одеться и пойти помочь Фриде. Обычно, когда Гвенни заболевала, Элла и ее мать всегда так поступали.

Однако пока она собиралась, вопрос о помощи отпал сам собой. Девушка вышла из комнаты и спустилась по лестнице, чувствуя, как сильно бьется ее сердце от желания снова увидеть Золтана.

Когда Элла вошла в столовую, он уже завтракал. Но сколько она ни старалась внушить себе, что будет держаться спокойно и вежливо, так, словно между ними ничего не произошло, она была не в своей тарелке. Вначале потому, что завтрак подавала служанка, которую она раньше не видела, а потом она встретилась взглядом с Золтаном, и ее захлестнули эмоции, к которым она была не готова. Элла поздоровалась хрипловатым, отрывистым голосом, и ее приветствие прозвучало весьма недружелюбно.

— Доброе утро, Арабелла. Вы хорошо спали? — спросил он, как и положено хозяину.

Он что, смеется? После его поцелуев! Неужели он не понимает, что я вообще заснуть не могла? Элла вспомнила о своем смятении, о долгих часах мучительных размышлений, на которые он ее обрек. А может, он считает, что для меня это не в новинку?

— Исключительно хорошо, — натянуто ответила она и, так как тема была исчерпана, взглянула на служанку. — Фриде сегодня не стало лучше?

— Это Надя, — представил Золтан служанку, и Элла ей улыбнулась. — Надя была в отпуске, — равнодушно объяснил он, налил в чашку кофе и протянул Элле.

Она поблагодарила, стараясь не смотреть на него. Выпив кофе и мысленно отругав себя за то, что стала слишком чувствительной и надо что-то срочно предпринять, она объявила:

— После завтрака я приду помогать Фриде, — Эта фраза прозвучала довольно, самоуверенно, поэтому Элла не удивилась, что Золтан не согласился с ее предложением.

— В этом нет необходимости!

Судя по всему, он и не догадывается, насколько болезненны приступы ревматизма.

— Фрида должна отдыхать, а не…

— Спасибо вам за участие, — прервал он и категорично добавил: — Фриде стало лучше этим утром, и ей будет неприятно, если вы возьмете на себя ее обязанности.

— Я не собираюсь ничего на себя брать! — взорвалась Элла, посылая ему рассерженный взгляд. И, чувствуя, что не в состоянии управлять собой, добавила: — Что, если мы ничего ей не скажем, просто я все буду делать сама?

К ее ужасу, пришлось выдержать еще один холодный и даже высокомерный взгляд.

— У вас это что, призвание? — съязвил он.

Как он смеет! — разозлилась Элла, но не успела ничего ответить, потому что вошла Надя с подносом горячих бутербродов. Может быть, Золтан решил, что подобными предложениями я пытаюсь опять напроситься на прогулку с ним?

— Кёсёнём, Надя, — улыбнулась она, обдумывая, как бы половчее доказать хозяину дома, что она вовсе не желает опять целый день шататься с ним по улицам Будапешта.

Отдавая должное угощению, Элла продолжала сверлить его взглядом. Однако неожиданно вспомнила, как губы Золтана касались ее рта… А он небось уже забыл обо всем!

От злости она тут же взяла себя в руки и скорее воинственным, нежели решительным тоном поинтересовалась:

— Вы начнете сегодня мой портрет?

Золтан посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом. Элла ожидала, что он скажет что-нибудь резкое, но, к ее удивлению, он холодно сообщил:

— Сегодня я решил перебраться в другую резиденцию.

— В другую резиденцию? — переспросила она, потрясенная настолько, что забыла о своей злости. — А где это?

— На берегу озера Балатон, около двух часов езды отсюда.

Элла смотрела на него растерянно, пытаясь собраться с мыслями.

— М-мы все туда едем? — наконец выдавила она.

— Надя останется здесь, — ответил он, затем вдруг поднялся и приказал: — Будьте готовы через час.

— Есть, полковник! — вскочила она. Однако Золтан молча двинулся к дверям, и ей показалось, что он усмехается. Хоть бы мне показалось! — заклинала она. Это будет уже слишком, если он начнет надо мной смеяться!

Но через час с четвертью от его веселья не осталось и следа. Они стояли в холле, и он окидывал ее чемоданы недобрым взглядом.

— Вы все свое имущество возите с собой? — саркастически спросил он, и Элла почувствовала, что ненавидит его таким.

Не придумав никакого ответа, она гневно посмотрела на него и подняла свои чемоданы, хотя и понимала, что зря это делает.

— Оставьте!

Элла выпрямилась, решив проигнорировать его слова и самостоятельно понести свой багаж, но вдруг неизвестно откуда появился Освальд и взял у нее из рук чемоданы.

— Фрида и Освальд не поедут с нами? — спросила она, уже сидя рядом с художником в машине.

— Они приедут позже, — коротко ответил он, и на этом разговор закончился.

Элла была очень раздражена. Так она никогда еще себя не чувствовала. Золтан оказался самым непредсказуемым человеком на свете!

Они ехали уже час в полном молчании, и ее взгляд снова и снова падал на его руки, державшие руль. Она невольно любовалась красивыми длинными пальцами художника, удивляясь, как человек с такими изысканными руками может быть таким грубияном.

Прошло несколько минут, и Элла стала уже винить саму себя. А чего я ожидала? Мое утреннее приветствие вряд ли можно назвать нежным и дружеским. Как еще он мог отреагировать на мой резкий тон? Не мог же он сказать: «Судя по всему, мои поцелуи вам не понравились». Его поцелуи! О Господи, я была без ума, когда его губы дотрагивались до меня. И неизвестно, как далеко бы все это зашло, если бы я не вздрогнула, когда он коснулся моей груди…

— Вы часто бываете в этом доме? — неожиданно спросила она, пытаясь освободиться от своих мыслей.

— Мы уже прибыли, — объявил он кратко, и Элла подумала, что лучше бы ей было помолчать.

Погруженная в свои мысли, девушка и не заметила, насколько изменился ландшафт. Широкая равнина, высокие пирамидальные тополя вдоль дороги… Но вот Золтан въехал на длинную аллею, ведущую к трехэтажному дому на пригорке.

Элла вышла из машины на посыпанную гравием дорожку и поднялась вместе с хозяином по каменным ступеням.

Не успели они войти в холл, как появилась симпатичная женщина лет тридцати в форменной одежде.

— А, Ленке, — обратился к ней Золтан и беседовал около минуты, а затем, повернувшись к Элле, предложил: — Если вы пройдете с Ленке, она покажет вам вашу комнату.

— Спасибо, — вежливо ответила Элла, и художник тут же ушел.

Ленке и Элла поднялись по лестнице и попали в очень уютную спальню с отдельной ванной комнатой. Ленке наверняка уже знает, что я не говорю по-венгерски, подумала Элла, однако поблагодарила служанку на ее родном языке и на прощание улыбнулась.

Элла подошла к одному из двух больших окон своей комнаты. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро Балатон. Дом был окружен деревьями, но ветви не загораживали пейзаж, а наоборот, делали его еще живописнее.

Подумав, что при первой же возможности произведет разведку местности, Элла отвернулась от окна. И тут раздался стук в дверь.

— О… Спасибо, — сказала она, увидев, что входит Золтан с ее чемоданами.

Он молча стоял и разглядывал ее с высоты своего огромного роста, затем взгляд остановился на ее губах, и он резко отвернулся.

— Ланч будет в два! — бросил он через плечо и ушел.

Времени осталось немного. Элла достала из чемодана самые необходимые вещи, приняла душ и надела короткое платье классического покроя.

Без пяти минут два она вышла из своей комнаты и, спустившись с лестницы, увидела, что Фрида уже приехала.

— Ё напот! — радостно приветствовала она экономку. Та ответила ей улыбкой и провела в столовую.

Спустя полчаса, покончив с едой, но так и не дождавшись хозяина дома, Элла чувствовала себя менее радостно. Однако настроение у нее не слишком испортилось, она даже была довольна собой. Но вдруг услышала свой собственный голос, справлявшийся у Фриды о Золтане:

— Э… Фазекаш?.. — Понимая, что надо было сказать «мистер Фазекаш», она запнулась, но Фрида и так все поняла.

Экономка обрушила на девушку потоки венгерских фраз, из которых та смогла понять только одно слово — «студия».

— Кёсёнём, — улыбнулась Элла и подумала, что художник, наверное, почувствовал острую необходимость уединиться для работы.

Элла вернулась в свою комнату и, продолжая устраиваться на новом месте, вдруг ощутила себя обманутой. Золтану так захотелось поработать над какой-то картиной, что он отказался от ланча… А перспектива писать мой портрет его совершенно не привлекает!

Она велела себе не раздражаться, но это оказалось слишком трудно. Конечно, он маститый художник, и я не должна даже мечтать о том, что он бросит все только потому, что я жду, убеждала она себя, но ей не удалось погасить сжигавший ее гнев.

Когда Элла повесила последнее платье на плечики, она заметила, что небо затянуто облаками и быстро наступают сумерки. О прогулке нечего было и думать. Судя по всему, Золтан выбрал довольно безлюдное место для своей резиденции, и ему вряд ли понравится, если она заблудится в темноте и придется ее разыскивать.

К обеду Элла надела бирюзовое платье из прекрасного джерси. Я не буду сердиться, я буду вести себя тепло и дружески, твердила она, медленно спускаясь по лестнице без пяти восемь. И если мне это удастся, вряд ли Золтан будет груб и вспыльчив. А тогда я очень вежливо спрошу его, не знает ли он случайно, когда сможет начать работу над портретом… Конечно, если он придет к обеду.

— Добрый вечер, Арабелла!

Сердце подпрыгнуло у нее в груди — откуда-то появился хозяин дома.

— Добрый вечер, Золтан, — вежливо ответила Элла.

— Хотите выпить? — спросил он, пригласив ее в комнату, из которой только что вышел, и придержал дверь, пропуская ее вперед.

Она улыбнулась и вошла в помещение, оказавшееся гостиной.

Пока Золтан наливал джин с тоником, как она любила, Элла разглядывала ворсистый одноцветный ковер, пару узорчатых диванчиков и удобные стулья.

— Вы были заняты работой? — спросила она, стараясь придать своему тону теплоту.

Золтан подошел и протянул напиток.

— А что делали вы? — ответил он вопросом на вопрос, и разговор отклонился в нежелательную для нее сторону.

— Распаковывала вещи. — Она хотела вернуться к задуманному разговору, но тут совершенно неожиданно его губы растянулись в лукавой улыбке, и, глядя на него, она забыла, что хотела сказать.

— Но я надеюсь, вы не гладили? — поддразнил он.

В очередной раз мгновенно сраженная его обаянием, Элла почувствовала, что тоже улыбается.

— На сей раз мои веши доехали хорошо. — Она глянула на его губы. И уже не могла унять охватившую ее дрожь.

Золтан тоже пристально смотрел на нее, и ей показалось, что он изучает ее как художник. Его глаза потеплели, и он вдруг предложил:

— Фрида уже принесла суп в столовую. Может, возьмем аперитив с собой?

Элла вдруг почувствовала себя ужасно усталой и молча последовала за ним в столовую.

Лишь доев первое блюдо, она поняла, что ощущение усталости возникло у нее от невозможности получить прямой ответ на прямой вопрос. А раз так, она больше не в состоянии ждать.

— Мне интересно узнать, — отчетливо проговорила она, положив на стол свою ложку. — Может быть, вы мне ответите, Золтан? — Обратившись к нему по имени, она хотела дать понять, что не собирается ничего требовать, а говорит по-дружески. — Когда вы думаете начать работу над моим портретом?

Он тоже положил свою ложку на стол, но лишь для того, чтобы еще более внимательно посмотреть на Эллу. А затем наставительно произнес:

— Не надо быть такой нетерпеливой, Арабелла. Вы должны дать мне время.

— Время? — спросила она, по-прежнему чувствуя его изучающий взгляд. — В каком смысле? — Совсем, недавно она — попросила разрешения уехать, чтобы вернуться, когда у него найдется для нее время. Но он же отказал!

— Вы должны дать мне время, чтобы я мог изучить натуру, — объяснил Золтан.

Да, конечно, подумала Элла. Ему удалось завоевать мировую славу, потому что он умеет раскусить человека, найти его главную струнку, изобразить его таким, каков он есть.

— То есть изучить меня? — произнесла она медленно, чувствуя себя беззащитной.

— Кого же еще?

Элла нервно облизала губы.

— И как много это, по-вашему, займет времени? — волнуясь, спросила она.

— Определенную часть моей жизни, я не знаю сколько, — ответил он с улыбкой, в которой было столько шарма, что Элла почувствовала себя значительно лучше.

— Не думаю, что смогу остаться здесь так долго, — сказала она серьезно, но веселые огоньки горели в ее ярко-синих глазах.

— Тогда мне придется поторопиться, — ответил он, глядя ей в глаза.

Она подумала, что сейчас он назначит сеанс на завтра, но услышала совсем другое:

— Я знаю о склонности вашего брата влипать в неприятные истории. И я встречался с вашим отцом. Поэтому… — Он остановился и, внимательно глядя на нее продолжил: — Расскажите мне, Арабелла, о вашей матери.

— Моей матери?! — воскликнула она в изумлении.

— Своими неправдоподобными красками вы, судя по всему, не в отца, — улыбнулся он.

Эллу охватила радость, когда она услышала комплимент, а его улыбка могла растопить даже ледяное сердце.

— Вообще-то я не очень похожа на маму, — ответила она. — Я думаю, что пошла в каких-нибудь дальних родственников по материнской линии. У нас над лестницей нет ни одной рыжей женщины. — Она остановилась, боясь, что говорит непонятно.

— Над лестницей? — переспросил художник.

— Я имела в виду портреты женщин из рода Торнелоу, — пояснила Элла. — У нас вся стена над лестницей ими увешана. Но вы спрашивали о моей матери. Если хотите, это необыкновенная женщина.

Элла любила говорить о своей матери, она пустилась в подробный рассказ о том, как та попала в благотворительное общество, а когда была председателем одной из групп, то работала одновременно школьным и больничным инспектором. Элла рассказывала, как неутомима ее мать, если кто-то нуждается в ее помощи, и привела Золтану несколько примеров ее самоотверженности.

— Теперь вы видите, я не преувеличивала, когда говорила, что моя мама необыкновенная женщина! — заключила Элла.

И тут Золтан, глядя на нее, тихо произнес;

— Вы, я полагаю, тоже.

— Я? — удивилась она. — С чего вы взяли?

Он пожал плечами и вежливо ответил:

— Вы так увлеченно рассказывали, как ваша мать вместе со своими помощниками организовала клуб для пожилых людей, что иногда у вас проскальзывало слово «мы». Я подозреваю, маленькая Арабелла, что вы активно участвуете в ее делах. Конечно, у вас нет оплачиваемой работы, у вас просто не остается для этого времени.

— Да… — сказала она, но, снова почувствовав, что разговор коснулся лично ее, ослепительно улыбнулась и быстро продолжила: — Как бы то ни было, моя мама теперь отдыхает. Она поехала в… — и Элла осеклась.

— Это секрет?

Элла покачала головой.

— Нет, не совсем, — сказала она, удивляясь тому, что с первой же фразы он разоблачил ее. — Мой отец сердится сейчас на брата. И я подумала, что лучше будет, если мама спокойно отдохнет. Так что…

— Ваш отец не знает, где она? — догадался Золтан, и Элле показалось, что это звучит ужасно.

— Он знает, что мама в Южной Америке, — быстро сказала она, но, чувствуя на себе внимательный взгляд Золтана, нашла в себе силы добавить: — Но… не знает точно, где.

— И вы постарались, уезжая из Англии, чтобы он не узнал?

Элла вдруг почувствовала себя ужасно. Зачем только я все ему рассказала? Ведь он решит, что я настоящая авантюристка!

— Думаю, мой отец уже знает, — неохотно сказала она. — Поверенный моей мамы, наверное, уже позвонил ему.

— Надеюсь, что так, — учтиво ответил Золтан и перевел разговор на тему, далекую от Англии и от семьи Торнелоу., Когда этой ночью Элла ложилась в постель, она размышляла, как это Золтану удалось выпытать все ее секреты. Ей стало ясно, что человек с его способностью проникать в суть вещей соберет воедино невзначай оброненные ею фразы и поймет, что ее семейная жизнь не слишком гармонична.

Элла повернулась на другой бок, подумав, что Золтан об этом догадавшаяся и раньше. Она уже давала ему понять, что, если бы не история с ее братом, ее бы тут сейчас не было.

Интересно, когда же он начнет писать ее портрет?!