Вены магии

Терпение Сорчи лопнуло. Она потянула, слова полились из ее рта как вино:

— Они убили бы меня? Тогда мне, может, нужно подготовиться. Что еще за имена ты хранишь в своей мелкой голове?

Она потянула, открыла несколько имен, но ничего важного.

— Эй! — закричала Кейт. — Прочь из моей головы!

Но Сорча не закончила. Она потянула еще, улыбнулась, склонила голову.

— Вот оно что. Тебе повезло, что тебя взял Ангус, тот, кто стал королем дворфов.

— Это имя не трогай, — прорычала Кейт.

— А ты не трогай мою жизнь.

Они глядели друг на друга, не хотели выпускать гнев, что горел за глазами. Сорча расслабилась, когда Кейт пожала плечами и вздохнула.

— Ладно. В тебе есть немного огня. Это не плохо. Как собираешься защищать себя?

— От кого?

— Ото всех. Дворфов. Фейри, которые не хотят человека в Другом мире. От близнеца твоего любимого, который явно хочет, чтобы ты ушла, — Кейт загибала при этом пальцы. — Как по мне, все хотят тебе смерти.

Сорча моргнула. Дворф меняла эмоции так быстро, что даже воздух переменился.

— Зачем ты хочешь знать это?

— Потому что важно знать, как защищаться. А ты показала, что хочешь сохранить свою жизнь, хоть на ту игру с королем смотреть было стыдно. Что ты умеешь?

— Эмонн учил меня сражаться, стоя выше противника.

— Сражаться? С чем?

Она повторила то, что рассказала Эмонну минуты назад, замедлилась, когда Кейт покачала головой.

— Что? Почему у тебя такое лицо?

— А что ты будешь делать, если подмога не придет?

Сорча не могла ответить.

— Видимо, буду биться одна.

— И что будет, если они тебя схватят?

— Буду вырваться.

— Как?

— Биться ногами и кричать, пока меня не отпустят.

— Ага, — Кейт фыркнула и скрестила руки. — Я расскажу тебе, что будет. Ты закричишь, и они ударят тебя так, что во рту будет кровь, а потом еще раз, чтобы ты увидела звезды. А потом прижмут тебя, чтобы ты не двигалась. Повезет, если в тот миг тебя и убьют. Так что начнем еще раз. Как ты собираешься сражаться?

Дворф была права. Она училась у Эмонна, но он даже не допускал мысли, что будет так далеко, что не сможет защитить ее.

А потом он ставил ее одну.

Она выпрямила спину.

— Не знаю.

Кейт щелкнула пальцами и указала на Сорчу.

— Правильный ответ. Идем.

— Куда?

— Я научу тебя сражаться.

Сорча замешкалась, гадая, почему дворф помогала ей, если не любила друидов. Но часть нее отчаянно хотела научиться защищаться.

Может, та часть была друидом. Она ощущала странный трепет сердца порой, и ощущала сильно. Существо в ней хотело быть сильнее, чем прежде.

— Хорошо, — сказала Сорча. — Когда?

— Сейчас, если не хочешь и дальше смотреть на дверь.

Она не хотела. Сорча прищурилась и сказала:

— Нет, мы можем пойти сейчас. Если ты готова меня учить.

— Тогда пойдем во двор. С каким оружием умеешь обращаться.

— Ни с каким.

Они прошли мимо дворфов, поющих камням. Никто не отвлекся от работы, но их взгляды жгли ее спину. Может, им просто было интересно, кем она была. Хотя они, скорее всего, гадали, почему она шла с одним из них.

Кейт оттолкнула дворфа с дороги.

— Так не пойдет. Мечи?

— У меня нет.

— В этой яме быстро тебе его не сделать. Ножи?

— Только те, что режут еду.

— Это начало, — Кейт ткнула воздух, словно вонзала нож в тело. — Тела похожи на мясо. Немного плотнее. Мы можем поработать с этим, и у каждой женщины должен быть скрытый нож. Лук и стрела?

От мысли, что она порежет кого-то, Сорче стало не по себе. Она всю жизнь помогала и исцеляла, а не вредила.

— Я охотилась с отцом, когда была младше.

Кейт подпрыгнула.

— Что-нибудь ловила?

— Нет.

— О, тогда ты не знаешь, как стрелять из лука.

— Я хорошо стреляла.

— Ты могла попасть по неподвижным мишеням. Движущиеся куда сложнее.

Сорча не сомневалась. Она обрабатывала такие раны, знала, как стрела вонзалась в кость. Она поежилась от воспоминаний.

— Только не тошни на меня, — Кейт рассмеялась. — Мы подготовим тебя ко всему, что может напасть на нас.

— Я должна узнать, почему ты решила мне помочь?

— Насколько я вижу, ты на пути становления нашей королевой. Я уже не люблю того, кто пытается стать нашим королем. Не хотелось бы, чтобы оба королевича плохо относились к моему народу.

— Эмонн заботится о вас, — Сорча обошла дворфа, вышедшего им на дорогу, его песня на миг стала ниже от недовольства. — Потому он так старается вернуть трон. Чтобы дать вашему народу голос.

— Забавно, но мы видим это не так.

— А как?

Они прошли во двор. Только несколько дворфов были там, многие работали с камнями, а не тренировали навыки боя. Для Сорчи было странным, что армия не тренировалась каждый миг.

Кейт пнула тюк сена, проходя мимо него.

— Как мы это видим? Почти как обычно. Еще один возомнил, что может все изменить, потому что его идеи немного отличаются от прошлых. Но ничего не случится, кто бы ни был на троне.

Сорча видела схожее в своем мире. Крестьяне трудились днями, чтобы выжить, им было плевать, кто был королем. Они делали, что хотели, трудились, собирали еду и воду для своих семей, а королевичи жили отдельно.

— Это расстраивает, — сказала она. — В мире людей похоже. Королевичи не связаны с народом. Я всегда хотела, чтобы они были ближе, но те, кто жил тяжелым трудом, никогда даже не видел их.

— Так ты хочешь сказать, что ты — не из королевичей? — фыркнула Кейт. — Ага.

— Я не такая. Меня растили в борделе, и я стала повитухой, чтобы исцелять сестер и не дать им наполнить бордель детьми.

— Ты жила со шлюхами?

Сорча скривилась.

— Жестокое слово, но да. Мои сестры хорошо зарабатывали, мы неплохо жили. Я ценю их, какую бы работу они ни выбрали.

Чем больше они говорили, тем сильнее раскрывался рот Кейт.

— Тебе все равно, что они продают тела тем, кто больше заплатит?

— Я не лезу в это. То, что они делают со своими телами, — не мое дело.

— И ты не осуждаешь их за это?

— Только если они забеременеют. Но этого не будет, если они будут принимать чай, что я им дала. Если они глупо поступят со своими телами, сердцами и разумами, я буду их осуждать. Но они — умные женщины. Я не думала о них хуже из-за их выбора.

— Знаешь, ты могла бы мне понравиться.

Рот Сорчи раскрылся.

— Этого хватило?

— Наверное.

— Как?

Кейт повернулась и порылась в паре мешков на земле.

— Не знаю. Теперь ты больше похожа на личность, чем раньше.

— Я не была личностью?

— Королевичи — не народ. Они не знают, как им быть.

— Справедливо.

Сорча оглядела двор, который восстановили дворфы. Стена высотой до колен окружала его с трех сторон, оставшаяся сторона была у скалы, что была в два мужских роста. Мишени висели на стене, но они не были тронутыми. Она узнала несколько соломенных чучел. Эмонн использовал такие в своем тренировочном дворе.

Сено усеивало землю, не потревоженное следами ног. Все было чистым, идеальным, как и должно быть, когда все только сделали.

— Вы не тренируетесь? — спросила она. — Тут все не тронуто.

— Мы — не армия, вот почему.

— Что?

Кейт подошла и вручила ей лук выше нее ростом.

— У дворфов нет армии. Мы не любим сражаться, кроме драк в тавернах. Это мы делаем. Бери лук, вот твои стрелы, стреляй в ту мишень.

— Что значит, дворфы не сражаются?

— Стреляй.

Сорча слышала сталь в голосе дворфа, не знала, что думать. Фейри не врали. Кейт не было смысла искажать правду. Но что значило, что у дворфов не было армии?

Что Эмонн сделал?

Она взяла стрелу, вложила ее и подняла лук. Она слышала возле уха голос отца.

«Выдохни, а потом выпускай стрелу. Смотри на мишень одним глазом. Держи руку прямо».

Она выдохнула и выпустила стрелу.

Та свистела, рассекая воздух, ударила по краю мишени. Сорча с воплем повернулась к Кейт, улыбаясь.

— Попала!

— Отлично, принцесса, но будь мишень размером с нормальное тело, ты промазала бы. Большая красная точка на мишени не просто так. Еще раз.

— Я думала, что выстрелила хорошо для того, кто годами не трогал лук.

— Мне плевать, хорошо ли тебе. Стреляй еще.

Сорча с ворчанием подняла лук.

— Ты умеешь это, хоть ты не солдат?

— Я могу научить сражаться. Не быть в армии и шагать рядом к смерти. Дворфы бьются, чтобы выжить. И ты так должна сражаться.

Она выдохнула и выпустила еще стрелу. Эта попала ближе к центру, но не впилась в мишень, а упала на землю.

Кейт вскинула руки.

— Это займет весь день. Еще раз!

* * *

Сорча встречалась с Кейт каждый день, обедала на земле во дворе. Сначала дворфка нервничала возле избранницы будущего короля. Но чем больше Сорча показывала, что ей плевать на состояние юбки, волос или из-за грязи на обуви, тем больше дворф расслаблялась.

На третий день она пришла во двор с уже натянутой на луке тетивой. Кейт указала на ее платье и покачала головой.

— Так не пойдет.

— Что? — Сорча опустила взгляд. — Не важно, если загрязнится. В замке сотни затхлых платьев.

— Юбки путаются в ногах. Я уже поговорила с Уной. Она ждет на кухнях.

— На кухнях? С чем?

— С твоей одеждой, — Кейт запрыгнула на ограду и перебросила бороду за плечо. — Иди. Я подожду.

Сорча прищурилась и указала.

— Дашь заплести твою бороду?

— Зачем мне портить так хорошую бороду?

— Согласись, и я надену все, что ты хочешь.

— Ладно. Только поспеши. Я не могу тратить на тренировку с тобой весь день.

— Но ты так и делаешь! — крикнула Сорча, смеясь.

Она оставила лук и стрелы Кейт, побежала на кухню, смех звенел в ушах.

За все время в замке эти несколько дней тренировок были ее любимыми. Она скучала по Эмонну, даже Циану, который ушел с ним. Но было что-то приятное в изучении нового, в использовании рук и тела так, как нужно было.

Ее ладони уже были сильными от исцеления, руки были больше, чем у многих женщин. Каждую ночь она уходила спать с болью в мышцах и улыбкой на лице. Она не была деликатным созданием, не хотела быть такой.

Она распахнула дверь кухни, прошла туда и позвала:

— Уна!

— Тут, милая!

Сорча отодвинула большую простыню, что висела там и сушилась. Пикси была по локти в мыльной воде, но широко улыбалась.

Сорча улыбнулась.

— Вот ты где. Кейт сказала, у тебя есть что-то для меня?

— Давно пора тебе принять одеяние фейри!

— Прошу, скажи, что она не из паутины. Она порвется, как только я надену.

— О, нет, милая. Все намного лучше, — Уна кивнула на стол. — Думаю, ты разберешься. Но дай знать, если нужна помощь. Я вытру руки!

Сорча застыла при виде одежды на столе. Кожаные леггинсы, гладкие, идеальные. Свободная туника с разрезами на бедрах для простоты движений. Кожаный корсет. Два щитка для запястий на маленькой горке.

— Что это? — спросила она.

— Я знаю, что это считается мужской одеждой в твоем мире, но этот наряд удобный.

— Ты носишь юбки.

— Я — не воин. Я работаю на кухне, я не должна делать ничего другого. Тебе нужна скорость, работаешь ты повитухой или сражаешься. Твои предки-друиды будут гордиться.

Сорча ощущала, что это правда. Ладони гладили ее плечи, сжали ее выше локтя, подталкивали ее.

— Дедушка? — спросила она.

Пальцы согласно постучали ее по плечу, а потом надавили на ткань, оставляя след ладони. Даже друиды хотели, чтобы она надела это.

Вздохнув, Сорча перестала переживать о приличиях и взяла с собой одежду. Надев кожаные леггинсы, она ощущала странную уверенность в себе. Она была рада снять платье и панталоны, стать новой женщиной в мужской одежде.

Она с улыбкой прошла на кухню и покружилась для Уны.

— Отлично смотришься, — захихикала Уна. — Ты была бы милой фейри.

— Разве уши не делают меня такой?

— Вряд ли, но не будем об этом. Ты прекрасна, дорогая. Эмонн не будет знать, что делать с собой, когда он вернется.

Улыбка Сорчи потускнела.

— Давно его нет.

— Искать оленей не так просто. Не тревожь свою милую голову. Уверена, с ними ничего не случилось. А теперь иди.

Сорча видела, что Уна старательно скрывала тревогу. Ей хотелось надавить, узнать, что расскажет Уна под давлением ее новой силы. Фейри что-то скрывали.

Все они. Качая головой, вернулась на тренировочный двор, где сидела дворфша.

— Что такое? — тут же спросила Кейт.

— Ничего.

— Ты выглядишь так, словно при тебе ударили ребенка. Только не неси бред.

Сорча застонала.

— Мне кажется, от меня все что-то скрывают! Я пытаюсь у всех узнать, почему Эмонна нет так долго.

— О, это просто.

— Да?

— Они не хотят, чтобы ты знала, что он взял отряд дворфов отыскать еще воинов в его армию. И если они найдут по пути отряды Фионна, так даже лучше.

Она потрясенно моргнула пару раз.

— Спасибо за честный ответ, но ты не можешь быть права.

Эмонн не соврал бы ей, верно?

Кейт взглянула на него, показывая, что он мог.

— Ладно, верь, во что хочешь. Я просто тебя учу.

Сорча выпускала стрелу за стрелой, ее разум был морем бушующих волн. Она не хотела верить, что он исказил правду. Они только нашли друг друга снова, и они согласились, что это были лучшие действия.

Выбора не было. Фионна нужно было остановить, но ее беспокоили Благие фейри. Им не нужно было снова воевать. Они уже воевали пять лет, и ничего не сработало.

Эмонн понимал ее мнение. Он согласился, действовал так, словно обрадовался. Он так хорошо ее обманывал?

Солнце поднялось и опустилось к горизонту. Но она не остановилась. Она хмурилась, руки дрожали от напряжения. Ее язык распух, во рту пересохло, тело болело без воды.

Ее разум не закончил. Она не закончила обдумывать шанс, что он предал ее. Что он мог все еще считать ее глупой девочкой-человеком, которая не понимала политику фейри.

— Сорча! — голос Кейт пробился сквозь туман в ее голове. — Ты еще тут? Хватит!

Она не могла остановиться, пока он не вернется. Пока она не посмотрит ему в глаза и не обвинит его во всем, что раскрыла Кейт.

— Хватит!

Лук вылетел из ее хватки, застучал по камням, отбрасывая сено. Тяжело дыша, Сорча повернулась к Кейт, испепеляя ее взглядом.

— Я еще не закончила.

— Закончила.

— Ты не можешь мною командовать, — Сорча повернулась и потянулась к луку.

— Хватит! У тебя кровь, не видишь? Хватит на сегодня.

Теперь она увидела свои ладони. Пальцы были красными, в мозолях, кровь текла из-под ногтей, падала каплями на брошенный лук. Когда у нее пошла кровь?

Боль вытекала из ее кожи. Боль заставила ее пальцы онеметь, застыть на месте.

Она с криком упала на колени, вытянула ладони. Она ругала себя. Ее тренировки теперь не смогут проходить.

Кейт подошла ближе, была на одном уровне с Сорчей, сидящей на земле. Дворф сжала ее ладони и скривилась.

— Я должна была знать, что это тебя расстроит. Прости, Сорча. Не вовремя я решила выразить свои тревоги.

— Это была правда? — она посмотрела на дворфа с надеждой в глазах. — Прошу, скажи, что это только слухи.

— Тебе придется спросить короля, чтобы узнать правду.

— Так ты не знаешь?

— Я знаю, куда ушли мужчины, и почему они взяли броню. Я знаю, что они собирались встретиться с эльфийской армией по дороге, потому что выбрали торговую тропу. Могу ли я утверждать, что знаю, что выбрал Высший король? Нет. Я не читаю его мысли.

Плечи Сорчи опустились в поражении.

— Он знал.

— Откуда ты можешь знать? Ты читаешь разумы фейри, друидка?

— Он не пошел бы в другом случае. Эмонн дотошный в принятии решений. Он знал.

— Прости, — сказала Кейт. Она похлопала с силой по руке Сорчи. — Знаю, такое слышать непросто, особенно, когда думала, что знала его.

«Думала, что знала его».

Знала ли она? Сорча уже не была уверена. Они провели много часов вместе, но они были поверхностными.

Мог ли человек, ограниченный годами и знаниями, понять весь размах жизни фейри?

— Выше голову. Ты скоро спросишь его.

— Что? — Сорча посмотрела поверх плеча Кейт на врата замка. — Они возвращаются?

— Мы видели след дворфов час назад. Я звала тебя, но ты не отвечала. И я решила не трогать тебя.

— Я не могу увидеть его в таком виде.

— Хорошо, что дворфы всегда готовы.

Кейт вытащила баночку из кармана. Она намазала ладони Сорчи мазью, которая чудом исцелила раны на глазах. Порезы закрылись, кровь высохла, синяки стали желтыми.

Сорча протянула руки к угасающему свету, покачала потрясенно головой.

— Поразительно.

— Полезно, да?

— Почему все это не используют?

— Потому что это магия дворфов, и не у всех есть к ней доступ, — Кейт ткнула Сорчу в плечо. — Иди уже. Встречай своего мужчину.

— Я не знаю, хочу ли.

— Он поймет, что что-то не так, если ты не встретишь.

— Тогда я останусь тут.

Кейт фыркнула.

— Другие тоже поймут, что что-то не так.

— И? — Сорча опустила взгляд. — Им нет до меня дела.

— Мы сблизились с тобой. Супруга короля играет важную роль в состоянии фейри. Если ты расстроена, мы тоже будем расстроены.

Она хотела сказать: «Так тому и быть». Эмонн мог разобраться с расстроенными дворфами сам. Но другая ее половина говорила, что ее долг — успокоить остальных.

Сорча не распространяла страх, не поддерживала его. Она не начнет теперь.

Расправив плечи, она поднялась на ноги со стоном.

— Та мазь не поможет с мышцами?

— Тут ты сама. Удачи.

Это ей требовалось. Сорча поплелась по двору, едва замечая, как ноги касались камней. Ее сердце колотилось, ладони вспотели от мысли о разговоре с ним.

Она закричит? Ей хотелось. Слова подступили к горлу, давили на язык, хотели выпустить едкий гнев. Ее ладонь уже жгло в предвкушении звучного удара.

Она поднялась по лестнице к бойнице. Ветер трепал ее волосы, сорвал с них шнурок, и пряди обвивали ее руки и плечи.

Они были там. Длинная шеренга дворфов, но не вместе, как должны были идти, а свободно разошлись по горе. Они еще не добрались до моста, шагали вяло, утомленно.

Белые пятна из бинтов виднелись среди толпы. У некоторых ткань была на головах, у других — на поясах и ладонях. Гнев пропал из ее тела при виде носилок с пострадавшими.

Они бились. Они проиграли.

Она заметила самую высокую фигуру. Эмонн шел среди неровных камней и редкого вереска. Его изорванный плащ не мог скрыть новые кристаллы и порезы на коже.

Он поднял голову, их взгляды пересеклись.

Эмоции шипели между ними. Радость, что он выжил, хоть многие были мертвы. Счастье, что они вернулись, ведь она по ним скучала. Разочарование, ведь он врал ей.

Один из дворфов на стене запел. Его голос полетел с ветром, напоминая ровный стук барабана. Другие присоединились, их гулкая и зловещая песня была гимном их павших братьев и сестер.

Красивый голос звучал сверху. Сначала тонкий, но он набрался сил. Голос Кейт нес души дворфов из их тел глубоко в землю.

Слезы катились по щекам Сорчи, пока она считала павших. Восемь носилок. Восьмеро умерли, потому что Эмонн не сдержал обещание.

Дворфы смотрели на нее серьёзными взглядами. Что сделает хозяйка замка? Как поступит с вернувшимися воинами?

Она впервые решила поступить, как подобает королеве. Души друидов давили на ее спину, их ладони поддерживали ее там, где она могла дрогнуть. Они выпрямили ее спину, расправили плечи, подняли ее голову.

— Хорошо, — шепнул голос ей на ухо. — Так стоит королева.

Сорча зажмурилась на миг. Она могла это сделать. Она могла пойти по стопам многих женщин перед ней. Друидок, которые принимали такие решения сотни раз.

Голос Кейт задрожал и затих. Гулкие голоса умолкли, и остался только ветер, свистящий в ушах.

Ее взгляд нашел Эмонна, его мольбу о прощении. Он хотел, чтобы она поняла его решение. Она старалась, но не смогла.

С болью в сердце Сорча отвернулась от него и воинов, что выхватили клинки. Она спустилась по лестнице, отказываясь оглядываться.

— Госпожа? — крикнула Кейт, впервые выказав уважение Сорче.

— Они знают путь домой, — ее голос был ледяным, стальным. — Займитесь мертвыми, но раненые пусть сами разбираются со своими ранами.

— Разве ты не наш целитель?

— Я целитель, — она огляделась, увидела, что дворфы пошли за ней с бойниц. Никто не остался встречать вернувшихся солдат. — Услышьте меня сейчас! Я не стану помогать тем, кто посвятил жизни кровопролитию. Больше не будет войны.

Кейт прошла вперед толпы, в ее глазах блестели слезы.

— Мы не можем пойти против приказов короля.

— Вам нужно принять сложное решение. Идите за высшим королем, и потеряете целителя. Следуйте за мной, и потеряете короля.

Она пошла к замку, камни хрустели под ногами. Она не оглянется, не будет проверять, успел ли он перейти мост и увидеть, как она удаляется.

* * *

Гребень впился в кудри, задевая листья и колтуны, что всегда были в ее волосах. Она сменила новую одежду, убрала в ящик, сомневаясь, что выдвинет его снова.

Он не увидел ее в том наряде. Она не была уверена теперь, заслуживал ли он.

Ее белая ночная сорочка была еще одной реликвией, найденной в сундуке. Простая и прочная, она помогала ощутить что-нибудь из дома. От бархата и шелка ее голова кружилась. Сорча хотела что-нибудь простое, нашла только ночную сорочку.

Она потянула гребень сильнее, терпя боль в коже головы.

Ночь давно наступила. Остальные обитатели замка легли спать, их храп и тихие сны злили Сорчу сильнее. Он так и не пришел в их комнату.

Он имел право нервничать. Она все еще не знала, что скажет, или как это скажет. Гнев кипел под ее кожей, задевал когтями.

Он мог выпивать. Она слышала, что солдаты так делали, вернувшись с войны. Алкоголь стирал воспоминания о крови и смерти, а потом они возвращались к женам.

— Не ко мне, — пылко сказала она отражению в зеркале. — Я не буду той женой, что прислуживает мужчине, принимающему глупые решения. Он не имеет права!

Он должен был послушать ее! Думал, она не в состоянии придумать план, что подошел бы для политики фейри? Или он думал, что она ничего не могла в мире фейри?

Дверь приоткрылась, тени пробрались в комнату. Он замер, как только свет свечи упал в коридор.

— Эмонн, — это был не вопрос. Она знала, кто застыл у двери.

— Ты еще не спишь.

— Я ждала тебя.

Он вздохнул и открыл дверь до конца. Она хотела ругать его, кричать, бросить гребнем в его голову.

Но на его щеках были синяки, кристалл с острыми краями тянулся на его шее. Он тянулся от старой раны, и Сорча знала, что кто-то пытался воспользоваться слабостью. Они не знали, что это была его сила.

Она вздохнула и отложила гребень.

— Ты собираешься кричать, — он расправил плечи, словно готовился к худшему. — Я это заслуживаю. Это была ужасная идея, и я не послушал тебя.

— Так и было.

— Мы потеряли там хороших ребят, потому что я думал, что мы были готовы. Я ошибался.

— Да, ошибался.

— Наш народ видел, как ты отвернулась от меня. Армия уже на грани дезертирства, и твоя реакция не помогла. Я не говорю, что ты поступила неправильно. Скорее всего, это было правильно.

Она глядела на него и молчала.

— Почему ты не кричишь? Я вижу, что тебе хочется многое сказать.

— Мне не нужно на тебя кричать, Эмонн. Ты уже делаешь это за меня.

Ее слова что-то сломали в нем. Он выдохнул с шипением сквозь зубы и поспешил к ней, упал на колени у ее ног. Напряжение покинуло его тело, плечи опустились в поражении.

Он опустил голову на ее колени, обвил руками ее талию с тихим стоном.

— Кричи на меня, mo chroí. Злись, бей посуду и статуи. Делай что-то, но не это. Умоляю.

— А толку? — она гладила его голову. — Ты знаешь, что сделал, и что это было неправильно.

— Я растерян, — он задрал край ее ночной сорочки до бедра, дыхание задело ее кожу, и он поцеловал ее кристальными губами. — Все, что я знал, неправильно. Этот мир — тот, что я помню, и у народа знакомые лица, но я не могу найти того, каким я был.

— И не нужно его искать. Принца-воина в тебе уже нет, и земля с народом не нуждаются в нем.

— А в ком они нуждаются?

Он поднял голову, их взгляды пересеклись. Она хотела сказать, что мир нуждался в нем. Им нужна была добрая душа внутри того, кто хотел помочь народу. Но, чем дольше она была тут. Тем больше понимала, что культура фейри была ей неясна.

— Не знаю, — сказала она. — Когда-то я сказала бы, что им нужен добрый король.

— А теперь?

— Они ищут того, кто поведет их, но и поймет их при этом, — она подумала о дворфах и их прямоте. Они не хотели биться, кроме случайных потасовок, но они были тут. — Они доверяют тебе, но по-своему. Но они боятся, что ты последуешь по стопам брата.

— Кровь зовет кровь.

— Нет, — Сорча впилась пальцами в кристаллы на его щеке. — Ты не станешь Фионном.

— Как ты можешь быть уверена? Я ощущаю, что старые обычаи все еще под моей кожей.

— Это не лучшие обычаи. Ты первым поверил в это, Эмонн, — она гладила большим пальцем его губы. — Хватит. Хватит сражений, крови и смертей. Твой народ заслужил отдых.

— Я не могу остановиться, — мучения в его глазах чуть не разбили ее сердце. — Он придет сюда, и он не остановится. Фионну нет дела до нашего народа, или как много фейри нужно принести в жертву, чтобы доказать его точку зрения.

— Какую?

— Я не достоин быть королем.

— Никто не достоин, — сказала она с мягкой улыбкой. — Ты можешь только стараться быть хорошим королем. Ты не завоюешь сердца всех. Но ты можешь помочь им, сделать их жизни процветающими, а животы — полными.

— Откуда ты знаешь это?

— Я тоже хотела, чтобы мой король узнал, что мы голодны, — она встала, потянула его за собой, и он выпрямился во весь рост. — Ты помылся?

— Нет.

— Кто-то обработал твои раны?

— Не нужно. Мои раны не кровоточат.

Сорча скривилась. Она хотела ему напомнить, что не все раны внешние, что порой можно было исцелить просто прикосновением. Он поймал ее взгляд, держал ее в голубых кристаллах, острых, как меч, глубоких, как океан.

Он знал. Он знал, что она хотела ему сказать, но не хотел, чтобы она это делала.

— Идем со мной, — она протянула руку.

— Сорча…

— Возьми меня за руку, Эмонн. Дай обработать твои раны.

— Я не заслуживаю твоего прощения.

— Я не встретила того, кто не заслуживал, — она ждала его, ладонь замерла в воздухе.

Он боролся с собой. Она видела боевой гнев за его глазами. А потом Эмонн вздохнул и взял ее за руку.

— Я не заслуживаю тебя.

— Не заслуживаешь. А теперь иди в купальню, и я покажу тебе, что создали дворфы.

Комната за их кроватью была современным произведением искусства. Дворфы оживили старую купальню, соединив ее трубами с источниками под замком. Поворот вентиля, и горячая вода полилась в большую железную ванну, которую они подняли по лестнице.

Сорча уже использовала ее больше раз, чем должна была. Ее тренировки с Кейт вызывали боль в мышцах и дрожь в теле. Теплая вода успокаивала боль, и она надеялась, что с Эмонном будет так же.

Он застыл в центре комнаты, и она провела ладонями по его плечам. Она привстала на носочки и расстегнула его плащ, он упал на пол. Тихий звук разнесся эхом по комнате.

— Тебе не нужно этого делать, — он искал в ее взгляде ответ, которого не было.

— Нужно.

Она злилась, но Сорче нужно было ощутить, как его ребра двигаются под ее пальцами. Жизнь текла по его венам бурной рекой. Он был ранен, но выжил.

Это было важнее всего.

Вздох сорвался с ее губ, она сунула пальцы под его тунику и подняла ткань. Он склонился, помогая ей снять тунику, опустился на колено.

Она снова сжала пальцами его волосы, терпеливо распутывала колтуны в них, пока не справилась со всеми.

— Встань, воин.

Он посмотрел на нее, словно она была его миром. Эмонн поднялся на ноги, широкая грудь была в шрамах.

Сорча подцепила пальцами пояс его брюк, стянула их, и он остался голым. Она поцеловала новый шрам, красный и неровный, кристаллы в нем были острыми под ее губами.

— Позволь позаботиться о тебе, Эмонн. Завтра мы устроим свою войну.

* * *

Сорча не могла спать. В голове крутили возможности и крики умирающих.

Война оживала на глазах. Воспоминания были не ее, а друидок. Кровь покрывала их волосы, тела были раскрашены синим, они яростно визжали. Она не могла понять силу их гнева. Он бурлил в их душах, и они становились зверями, а не людьми.

Эмонн заерзал за ней. Его рука соскользнула с ее талии, он лег на бок. Расстояние. Оно росло между ними, было все больше, и она гадала, спали ли они вообще в одной кровати.

Она свесила ноги с края кровати, выбралась из-под шкур. Оглянувшись, Сорча ждала, пока он не устроится снова.

Он знал, каким красивым был? Эмонн был воплощением силы. Кристаллы мерцали в свете луны, украшая его кожу как тысячи звезд.

Было больно смотреть на него, когда она так злилась.

Она не могла накричать на него за решение, которое ощущалось правильным. Он сделал свой выбор, и их взгляды на эту войну не совпадали. Она хотела бы, чтобы он ее слушал.

Пол был холодным под ногами. Ее белая ночная сорочка вдруг показалась тонкой в холодной ночи, воздух пробирался из-за двери и впивался в ее кожу когтями.

Она взяла шкуру с ближайшего кресла и вышла на балкон.

Полная луна улыбалась ей. Серебряный свет придавал туману магию, пока он кружился во дворе внизу. Дворфы вернули камни на землю с узором. Трискелионом. Она улыбнулась. Они почитали старые традиции.

— Разве ты не должна быть в постели? — теплый голос был узнаваемым, и она очень давно его не слышала.

— Бран, — тепло наполнило ее голос вместе со счастьем. — Давно не виделись.

— Точно.

— Где ты был?

— Моя жизнь не всегда связана с делами Благих.

Она улыбнулась и повернулась к мужчине-воину.

— Только с недавних пор?

Он выглядел так, каким она его и помнила. Странные темные перья на скуле и лбу. Глаз ворона в одной глазнице, слишком большой, по сравнению с другим, постоянно движущийся. Одна сторона его головы все еще была бритой, хотя на бледной коже черепа проросли волосы.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала она.

— Как и ты. В тебе что-то изменилось.

— Я узнала, что я — друид.

— Не это, — он склонился и поднял прядь ее волосы. — Ты кажешься увереннее.

— И ощущаю себя так.

— Ты несешь себя величаво.

— Научилась так делать.

— Но ты все еще одета как простушка, — он убрал руку. — Эмонн так и не победил брата?

— Думаешь, я бы так не одевалась так, став королевой?

Бран покачал головой, строгий вид портил его красивые черты.

— Нет, ты слишком сильно связана с землей, чтобы повестись на драгоценные камни и шелк.

— Я не смогла бы сохранить его чистоту.

— И как бы ты сражалась?

Она нахмурилась и прислонилась к перилам.

— Ты следил за мной.

— Нет.

— Ты не можешь врать, тогда как? Ты не знал бы, что я тренировалась сражаться.

— У ворона много путей для полета. Если я и увидел, что ты тренируешься с той грубой дворфшей, то по ошибке. Путник много видит, но не следит за каждым, чтобы получить знания.

— Ты веками это практиковал, да?

Он рассмеялся.

— Да.

Сорча указала на лестницу, ведущую от балкона. Они вела к еще одному выступу, этот был опаснее первого. Дворфы еще не везде добавили перила. Но Сорча была уверена, что платформа выдержит их вес.

Бран изобразил джентльмена, указал ей идти первой. Каменная крошка покрыла ее пальцы, пока она спускалась. Сорча села на краю камня, свесила ноги над землей.

Бран сел рядом с ней.

— Твой разум обеспокоен.

— Потому ты принял такой облик? Бран, я тронута.

— Что случилось? — он ткнул ее плечо своим. — Хоть мне не нравятся правила, и я не слушаюсь законов, я все еще предпочитаю знать, что делают другие. И ты мне все больше нравишься.

Она покраснела.

— Эмонн все еще борется с Фионном за контроль над троном Благих.

— И это плохо?

— Его народу хватило смертей. Они заслужили хоть какой-то перерыв.

— Война длилась не так долго.

— Пять лет! — воскликнула Сорча. — Сколько еще?

— Войны фейри длятся веками. Мы боремся, это часть жизни в Другом мире.

— И вы не устаете от этого? — Сорча слышала усталость в своем голосе.

И она устала. Она не хотела видеть страх на лицах дворфов. Уна сильно постарела. Циан прибегал к доброте, чтобы народу стало лучше. Такой стресс был неестественным для этих существ.

Бран глядел на нее, глаз ворона крутился.

— Ты хочешь заботиться о них.

— А ты?

— Нет. Фейри заботятся о себе, и, если не могут, то они не вырастили поколение достаточно крепким.

— А если уже не нужно быть крепкими? — Сорча повернулась к нему и сжала его ладони своими. — А если бы ты жил на земле, где война — лишь воспоминание? Где еда и вода в достатке, и люди работают для своей жизни. Не как рабы. И никаких низших фейри.

— Это утопия.

— Да. Это было бы прекрасное место для жизни, что принимало бы всех, кто там живет.

Он постучал когтем по ее носу.

— Это не образ жизни фейри.

— Почему вы не можете измениться?

— Мы много менялись за века существования нашего народа. Но мы не люди, Сорча. Ты приписываешь нам людские черты, забываешь, что фейри — чудища, а не люди. Мы хотим сражаться. Хотим спорить. Это ты должна принять, если хочешь оставаться тут.

— Почему ты такой умный? — спросила она. — Каждый раз, когда я задаю вопрос, у тебя не только есть ответ, но и способ выставить меня глупой.

— Ты не глупая. Ты очень добрая женщина, которая хочет спасти мир. Это похвально.

— Он заставляет их сражаться, — она посмотрела на землю. Та была далеко, скрытая тенями, и Сорча почти могла представить, что ее там не было.

— Заставляет?

— Я не знаю, как. Кейт, дворфша, которую ты упоминал, сказала, что дворфы уже не хотят войны. Они не выбирали сражение, и они устали. Я не знаю, как он убеждает их продолжать, но… — она пожала плечами. — Как это может не быть правдой? Фейри не могут врать.

Бран отклонился на руку, погладил подбородок.

— Думаешь, Эмонн заставляет их или уговаривает?

— Надеюсь, ни то, ни другое.

— Но ты все еще говоришь об этом.

— Что-то не так.

— Думаешь, этим дворфам станет лучше, если они не будут дальше сражаться? Думаешь, без армии Эмонн выстоит против Фионна?

— Не знаю, — она посмотрела на него, ее плечи опустились в поражении. — А ты?

— Фионн непредсказуемый. Он видит мир черно-белым, правильным и нет, классика для Благого фейри. Потому он стал относительно хорошим королем.

— Хорошим? — рот Сорчи раскрылся. — Как порабощение своего народа и введение классов считается хорошим королем?

— Для Благих фейри такое всегда работало.

— Ты не можешь верить в это.

Бран поднял руки.

— Я ни во что не верю. Как по мне, Благие просто зря забирают воздух. Даже твой возлюбленный, кого я считаю другом, помог бы миру лучше, если бы его тут не было.

— На что ты намекаешь, Бран?

— Эмонн и Фионн разные. Один любит старые обычаи, и это причиняет фейри страдания. Но другой несет перемены. Это может быть почти так же опасно, как не меняться вовсе.

— Ты говоришь загадками.

— В этом фейри хороши.

Она закатила глаза и посмотрела на небо. Он был в чем-то прав. Многое могло пойти не так. Но могла ли она стоять в стороне и смотреть, как другие умирают?

Нет. Она не могла. Она не могла позволить такую бессмысленную войну.

— Я знаю, что Эмонн будет хорошим королем.

— Почему?

— Потому что я буду рядом.

Слова звенели в ней с такой силой, что колени ослабели, хорошо, что она сидела. Сорча вдохнула. Она говорила серьезно. Он был бы лучше, потому что она не позволила бы ему стать другим.

— Хорошо, — сказал Бран. — Это я и хотел услышать.

— Что?

— Эти земли долго были без королевы. Фейри — переменчивые существа. У нас много эмоций, но мы редко проявляем их, пока они не одолевают. Потому мы любим всем естеством, и потому мы сражаемся, пока не умирают все. Король вдохновляет фейри быть теми, кто они есть. Он учит младших защищаться, говорит старшим передавать традиции. Его роль важна, он — судья и правосудие. Королева другая. Она — нежная душа, что проходит по землям, исцеляет раны, вдыхает жизнь в утробы. Она — нежность в мире, что твердый, как сталь. Без той нежной матери наш народ быстро поддается хаосу.

Сорча выдохнула.

— Я ничем не смогу помочь. Я не лягу с Фионном, а Эмонн пока не вернул трон.

— Думаю, ты все делаешь правильно.

— А Эмонн?

Бран рассмеялся и поднялся на ноги.

— Он старается. Он давно не был дома. Он привыкает.

— Я могу ему помочь? — Сорча посмотрела на темного мужчину перед ней. — Я могу как-то помочь его народу?

Бран замешкался на миг, и она поняла. Он что-то не рассказывал ей. То, что могло остановить все это безумие.

— Что ты знаешь? — спросила она. — Что ты обнаружил?

— Ты веришь, что Эмонн будет хорошим королем?

— Да.

— И ты веришь, что Фионн не придет к нему с армией?

— В замке больше тайн, чем ты знаешь. Армии будет сложно нас найти.

Бран облизнул губы, пальцы подрагивали. Сорча чуть подвинулась.

— Я не должен тебе говорить.

— Я думала, тебе нравилось манипулировать историей, — она играла с его желанием вмешаться. Это было жестоко, но необходимо.

Он выдохнул.

— Это меч.

— Какой меч?

— Меч Света, повитуха, какой еще?

— Меч Нуады Среброрукого? — она уставилась на него. — При чем тут это?

— Так он управляет армией. Тот меч управляет всем, на что указывает. Эмонн приказывает армии биться за него, и, если будет шанс, он прикажет армии Фионна пасть на колени.

— Так почему он не остановил всех? Он мог избежать всего, если бы приказал всем вернуться домой.

Бран пожал плечами.

— Благие так не делают. Честь требует одолеть их без помощи магии. Скорее всего, Эмонн приказывает дворфам биться, но дает армиям справедливое сражение.

Голова Сорчи кипела. Ее ладони дрожали, она поняла, что делал Эмонн.

— Кейт была права, — прошептала она. — Они не хотят сражаться.

Если он заставил дворфов стать его армией, то что еще он мог? Конечно, он носил стыд на плечах. Он совершил немыслимое и лишил свой народ выбора.

— Как мне это остановить? — спросила она.

— Уничтожь меч.

— Ты явно хотел, чтобы это звучало просто. Уничтожить меч Нуады? Как это сделать?

— Уверен, твои маленькие друзья помогут, — Бран подмигнул ей с хитрой улыбкой. — Друиды всегда знали, как уничтожать предметы фейри.

— Бран.

— Я больше ничего не скажу. Ты сказала повлиять на историю, и я это сделал. Ты умная. Я уверен, что ты разберешься.

Ветер окутал его тело. Одежда упала на землю и растаяла. Перья выросли из его кожи, и он стал вороном с одним человеческим глазом. Бран склонил голову, каркнул, расправил крылья и улетел.

— Уничтожь меч Нуады, — проворчала она. — Только так это можно остановить?

Теплый воздух окружил ее. Сотни ладоней прижимались к ее плечам и ногам, это уже не было странным. Они были ее семьей, ее прошлым и будущим. Друиды помогут, если смогут. Они хотели, чтобы война кончилась, не меньше фейри.

Сорча хотела бы знать, почему.

8

Мудрость Эфниу

Сорча сидела во главе стола с Эмонном и поражалась чудесам, которые дворфы сотворили так быстро. Банкетный зал уже не был развалинами. Они даже восстановили витражи на окнах, хоть она не знала, как.

Простые люстры свисали с потолка. Свечи прилипли к металлическим кольцам и радостно сияли. Они легко озаряли все пространство. В нишах в стенах не осталось теней.

Столы были крепче, дворфы сделали их долговечными. Несколько осталось пустыми, многие дворфы уже не ели в зале.

Сотни дворфов прибыли группами. Они отказывались клясться в верности Фионну, так что покинули гору и отправились искать укрытие от грядущей зимы. Каждая семья выбрала, где хочет жить, а остальные собрались по ремеслам.

Среди дворфов было тихо и мирно.

Она сжимала ложку в руке так сильно, что металл мог погнуться. Он не говорил ей ничего с поздней ночи после его возвращения.

Эмонн почти не выделялся. Он тренировался с дворфами, ужинал и пропадал по ночам. Она не знала, куда он ходил.

— Эмонн, — начала она.

Он поднял руку, чтобы заглушить ее.

— Все хорошо.

— Мы не говорили какое-то время.

— Я занялся восстановлением замка. Работы много.

— А ночью?

— Мне нужно раскрыть тайны в этих стенах. Я не буду отдыхать, пока не проверю, что замок безопасен для жизни в нем.

— Предки убедили меня, что все в безопасности, — они шептали тайны ей на уши, когда она не могла уснуть. Истории давних дней, рецепты чар и магии. Все, что могло занять ее голову, пока она ждала его. — Не нужно переживать.

— Я не знаю твоих предков, не знаю мир, из которого они пришли. Что не опасно для друидов, может убить фейри.

— Они бы сказали мне об этом.

— Да? — он взглянул на нее. — Друидов никогда не привлекал мой вид.

— А мне нравится.

Она видела, как он пытался отыскать слова для ответа. Он знал, что она не врала. Она доказывала снова и снова всем в этом замке. Сорче можно было доверять, и она хотела им помочь.

Он это знал. Он понимал это, но все еще с опаской относился к призракам ее прошлого.

Жаль, что он не мог доверять ей.

Она помешала суп, вздохнув, и медленно кивнула.

— Так тому и быть.

— Сорча, я не злюсь на тебя.

— Нет, скорее всего. Но ты все еще далекий. И был таким с тех пор, как я вернулась сюда.

— Я не знаю, как это изменить.

— Проводи со мной время.

Эмонн бросил утварь на стол с громким стуком.

— У меня много занятий. Я едва успеваю спать. А ты хочешь, чтобы я проводил больше времени с тобой? Я один, Сорча. А день ограничен во времени.

— Тогда бери меня с собой. Займи делом, чтобы я докладывала о своих успехах. Тогда мы хоть будем работать вместе!

— Я…

Двери зала открылись, перебивая Эмонна. Циан прошел, размахивая руками, поспешил к их столу.

— Господин! Гости!

— Кто? — Эмонн встал.

Он расправил плечи, его ноги были широко расставлены. Он скрестил руки на широкой груди, мышцы выпирали от напряжения. Сорча поежилась, он из ее возлюбленного стал высшим королем, который поддерживал войну.

— Не знаю, — Циан сглотнул. — Они мне незнакомы.

— Пусть пройдут.

— А если они хотят зла?

— Пусть приходят.

Она смотрела, как Эмонн опустил ладонь на Меч Света. Он редко был без меча, хотя не брал его, пока помогал дворфам с ремонтом. Сорча не знала, где он его оставлял.

Сорча поймала кулак, сжавший рукоять меча.

— Без жестокости.

— Если они пришли, задумав зло, я не остановлюсь.

— Остановишься. Может, гости ищут укрытия, и они не знают тебя. Репутация, что ты убиваешь, опережает тебя. Не давай им повода разослать слухи дальше.

— Они должны меня бояться.

— Только в бою. Дома должен быть мир.

Она ждала, пока он не расслабил пальцы, а потом отпустила его руку.

В зал вошел маленький отряд фейри. Их лбы были очень высокими, а огромные глаза отражали свет. Их тела были тонкими и гибкими. Волосы, похожие на прутья, были зализаны назад, ниспадали на спины. Мох рос на их плечах и руках, листья покрывали тела вместо одежды. Цветы были на некоторых. Сорча решила, что то были женщины.

— Торфяные фейри, — поразилась она. — Я не знала, что они еще существуют.

— Их нет в твоем мире. Люди убили их вместе с блуждающими огнями. Их виды воевали веками.

— Они красивые.

— Они опасны. Многие из них стали Неблагими.

— Это личный выбор, ты сам говорил. Виды не разделяются сразу на Благих и Неблагих. Они выбирают, чьи традиции поддерживают.

— Это не означает, что им можно доверять.

Она хмуро посмотрела на него и встала. Она повернулась к фейри, замершим у их стола, и заставила себя улыбнуться.

— Здравствуйте и добро пожаловать, путники.

— Благодарю, леди, — сказала одна из фейри с цветами. Она шагнула вперед, большие глаза быстро моргали. — Мы пришли в поисках убежища.

— От кого?

— От того короля. Мы не ходим, чтобы наши дома и дальше топтали Высшие фейри.

Она подозревала, что это произойдет, и была рада, что угадала. Новости быстро разнесли, что Высший король вернулся и принимал подданных. Чтобы доказать это, она спросила:

— Как вы нашли это место?

— В легендах говорится о Каменном короле, который дает убежище тем, кто его ищет. Мы далеко прошли, чтобы понять правду этой легенды, — женщина посмотрела на землю. — Вижу, слухи о его яростной натуре не преувеличены.

Сорча оглянулась на мрачного Эмонна. Он пытался запугать их, и успешно. Она закатила глаза, чтобы видел только он, и повернулась к фейри.

— Он яростный на поле боя, лучше всех воинов, но он и защищает своих.

— Мы хотели бы присягнуть ему.

Она снова оглянулась на короля за собой. Она спросила, понизив голос:

— Ты этого хочешь?

Эмонн ответил напрямую торфяной фейри.

— Твой народ воевал со многими. Среди моих сражений не будет.

— Мы не хотим биться дальше.

— Ловлю на слове. Первый, кто поднимет палец в гневе, будет осужден мною.

Дрожь пробежала по фейри. Их листья повернулись, стало видно серебряные вены под зеленью.

— Мы понимаем и признаем предупреждение.

— Хорошо. Тогда можете остаться в стенах замка.

— При всем уважении, — сказала фейри, — мы предпочли бы остаться на торфяниках за мостом. Мы будем рады протрубить тревогу, если кто-то приблизится.

Она видела, что Эмонн обдумывал это.

— Это может пригодиться, — прошептала она. — Полезно знать, что кто-то близко, чем узнавать об этом, когда они уже у моста.

— Все фейри тут полезны, — громко заявил он. — Если будете для нас дозором, мы с радостью предоставим вам еду. Моя армия дворфов обеспечит вам безопасность, если возникнет необходимость.

— Благодарю, Высший король, торфяная фейри и ее народ низко поклонились. — Вы щедры.

— Не забывайте мое предупреждение, потому что я не забуду.

— Благодарим, — сказали они в унисон.

Они повернулись уходить на дрожащих ногах. Сорча смотрела на их спины с тревогой.

— Что? — буркнул Эмонн, садясь. — Я знаю это лицо, ты думаешь, что что-то не так.

— Вряд ли тебе нужно править страхом.

— Как еще мне править?

Она пожала плечами.

— Я никогда не была королевой. Я не знаю.

— Тогда сядь, Сорча. Я стараюсь.

— Только это и просят, — она притихла, поймала взглядом яркую краску на полу.

Она покинула стол бездумно. Ноги шелестели по каменному полу. Толпа притихла, пока она выходила в центр комнаты. Она ощутила взгляды сотен дворфов на спине как физический вес.

Сорча опустилась на колени и подняла розовый цветок, пахнущий солнцем и сладким вином. Большие лепестки опустились на ее пальцы, обмякшие и забытые.

Одна из торфяных фейри будет скучать по цветку, она знала сердцем, что цветок был частью их, как их лозы. Она обхватила его как можно нежнее и поднялась на ноги.

Тихий звук заставил ее поднять голову.

Самая маленькая из торфяных фейри стояла перед ней, заламывая руки, глядя на цветок.

— Это твое? — спросила Сорча.

Крохотная женщина кивнула.

— Не бойся. Я не оставлю его себе, — Сорча протянула ей цветок. — Это самый красивый цветок из всех, что я видела.

— Спасибо, друид.

От этого слова зрение Сорчи исказилось. Она видела все нити вокруг торфяной фейри. Золотые узы семьи тянулись дальше поля зрения Сорчи. Нить, за которую Сорча легко могла потянуть и раскрыть все тайны.

Она не потянула, решив сохранить тайны фейри.

— Ты тут в безопасности, — сказала Сорча. — Все вы в безопасности.

— Этого мы и желали.

— К этому мы стремимся каждый день. Если что-то нужно, попроси у меня.

— Спасибо, леди.

Она проводила фейри взглядом. Кроха прикрепила цветок над своим сердцем. Главная женщина похлопала ее по голове и оглянулась на Сорчу с нежной улыбкой.

Все будет хорошо. Сорча ощущала это костями.

Она повернулась к Эмонну и вздохнула от мрака на его лице. С ним придется много спорить. Фейри все еще были опасны для ее и его народа. Но ему нужно было понять, что это был путь к росту.

Она решила, что он одумается.

Она подошла к их столу и села.

— Они будут хорошим дополнением.

— Уверена?

— Да.

Он поднял кубок к губам и кивнул.

— Тогда они останутся.

— Вот так?

— У тебя золотое сердце, mo chroí. Я доверяю твоим суждениям больше, чем своим.

Она расслабилась.

— Из-за тебя я переживала.

— Что я не приму их? — Эмонн пожал плечами. — Чем больше ты говоришь, тем больше я вижу свет. Ты многому меня научила, Солнце, и было бы глупо не слушать.

* * *

Звон молотков по камню звенел по замку. Голова Сорчи болела, пульсируя во лбу.

— Мне нужно идти, — сказала она Уне. — Не могу терпеть и дальше этот шум.

— Ты заболела, милая? — Уна прижала ладонь ко лбу Сорчи. — Ты стала теплее.

— Я в порядке.

— Ты хорошо спала? Знаю, время тяжелое для всех нас.

— Я в порядке. Мне нужно просто уйти от шума.

Иначе головная боль за ее глазами взорвется. Она не могла терпеть постоянное движение в замке, внимательные взгляды фейри, шутки дворфов. Они были чудесны в небольших дозах, но Сорча хотела хоть миг полной тишины.

— Сад за замком нуждается в уходе, — сказала Уна. — Не думаю, что его проверяли. Лозы натворили там бардака, и там вполне можно спрятаться человеку.

— Спасибо, — Сорча скрипнула стулом, быстро встав.

— Я понимаю желание свободы, милая. Насладись тишиной.

— Тебе что-то нужно, пока я не ушла.

Уна улыбнулась ей, подняла два куска хлопка и сунула в свои уши.

Это помогало.

Сорча улыбнулась и покинула кухню, направилась в одно место, где могла отыскать покой. Она знала, какой это был сад. Они все видели зловещее заросшее место. Оно было непроницаемым, топоры не могли разбить спутанные корни и сорняки.

Тропа вела в центр. Несколько юных дворфов бегали в центр, бросая друг другу вызов. Сорча смотрела, как они суетились, но никто не осмеливался на пугающее приключение.

Теперь настал ее черед, она отказывалась мешкать.

Дверь древнего замка со скрипом открылась, когда она толкнула. Дикий запах осеннего воздуха щипал ее за руки, трепал волосы. Она скучала по этому больше всего. Сорче нравилось быть снаружи, подальше от душного спертого воздуха замка.

Шорох был музыкой для ее ушей, а сверчки заглушали стук молотков.

— Слава богине, — сказала Сорча, радуясь прохладе тишины.

Наконец, она смогла услышать свои мысли. Она ценила короткие мгновения, когда могла остаться одна.

Отодвинув плющ, она посмотрела на тени. Идеальное место для свидания любовников, или чтобы фоморианец скрылся.

Прутья хрустели под ее ногами, треща, пока она шагала вперед. Свет пропал, шипы и лозы выгибались над головой. Чаща была темной, хоть солнце было в зените.

Ладонь прижалась к ее спине, призрачная и гладкая. Прикосновение было приятным.

Сорча не была уверена, когда привыкла к душам друидов, которые окружали ее в любой миг. Они стали частью ее повседневной жизни, как дворфы. Она была рада их присутствию, как и фейри, которые ходили по замку.

В центре дикого сада рос естественный алтарь. Лиловый аметист и кристаллы кварца торчали из земли. Каждая вершина была плоской, и вместе они были столом для подношений.

Ее сердце колотилось с болью. Алтарь не должен был оставаться без ухода. Это напоминало ей о фейри, которых забыл ее народ, и как страдала земля.

Нежная ладонь прижалась к ее спине, дым окутал ее.

— Почитай мертвых, — прошептал спокойный голос. — Разбуди их.

Она не мешкала. Сорча прошла к алтарю и опустилась на колени.

Ее пальцы сжали землю у основания.

— Я удерживаю себя на месте землей, — начала она.

Она отклонила голову и вдохнула свежий воздух.

— Я наполняю легкие, чтобы очистить разум.

Шипы двигались, лун света упал на ее лицо.

— Я соединяюсь с огнем солнца.

Капля воды упала с розы, что цвела над ее головой.

— Я исцеляю все раны водой жизни.

Ее душа унялась. Каждое слово собирало ее части, она и не знала, что что-то было не на месте. Сорча ходила к своему лесному алтарю хотя бы раз в неделю, чаще, если нервничала. Часть ее жизни пропала, а теперь вернулась.

Ритуалы делали ее целой

— Вот и встретились, дочь, — теплый голос за ней был незнакомым. — Смотри, что вызвали твои подношения.

Сорча открыла глаза и посмотрела на алтарь. Кристаллы изменили форму. Они росли, тянулись к солнцу, создавая фигуру, что была красивее всех, что она видела.

Женщина была в наряде друида. Мех украшал ее плечи, туника касалась ее колен, а головной убор из рогов оленя украшал голову. Но внимание Сорчи привлекло ее лицо. Оно было красивым, идеальным во всем.

— Похоже, — сказал голос. — Хотя я всегда думаю, что они слишком добры.

Сорча оглянулась на настоящую версию кристальной женщины.

Красота была такой, что было больно смотреть. Ее гостья выглядела потусторонне.

Темные волосы волнами ниспадали за ее плечами. Ее лицо было острым, изящным, с идеальной гладкой кожей. Ярко-зеленые глаза, почти как у Сорчи, сияли улыбкой.

— Эфниу? — спросила Сорча.

— Да, внучка, это я.

— Ты жива? Или мертва, как дедушка?

— Ни то, ни другое. Я существую в мире между жизнью и смертью, в месте, где ты не могла меня найти, — она провела ладонью по голове Сорчи. — Но я достаточно реальна, чтобы коснуться тебя.

— Как такое возможно?

— Ты очень похожа на свою мать, — сказала Эфниу. — Она была одной из моих любимых учениц. Талантливая, способная, она могла захватить мир бурей.

— Она почитала старые традиции.

— И они сожгли ее из-за этого. Люди могут быть ужасно жестокими.

— Они не любят то, чего не понимают.

— И это приводит к ужасному.

Ее бабушка подошла к алтарю и прижала ладони к гладкой поверхности. Древние Туата де Дананн показывались ей, а теперь с ней говорили и фоморианцы.

— Мы приходим к внукам, — Эфниу рассмеялась. — Даже Нуада посещал Эмонна.

— Ты прочла мои мысли?

— У древности свои плюсы. Разумы друидов хрупкие, туда просто заглянуть.

— Ты не нашла ничего, что тебя расстроило?

— Как я могла? — Эфниу улыбнулась ей ослепительной белизной. — Ты — все, чего я желала. Друиды должны быть как ты. Добрые создания, которые приглядели бы за людьми без нас.

— А они были не такими? — Сорча слышала печаль в голосе бабушки. — Старые друиды?

— Никто не может управлять своими творениями. Мы не ждали, что друиды будут такими непредсказуемыми, но в них две расы с гневом и гордостью в крови. Фоморианцы, мой народ, были жестокими зверями. Благие фейри, народ Нуады, были бездумными и правили железным кулаком.

— И комбинация сделала друидов опасными. Они желали власти, — ответила Сорча. Она слышала легенды от других фейри.

— Да, — подтвердила Эфниу. — А некоторые, как ты, были удивительными. Они творили великие дела, создавали империи, исцеляли маленьких существ, а потом тихо умирали вместе с чудесами, которые создали.

— Ведьмы.

— Друиды. Мужчины и женщины, соединённые с землей так, как люди никогда не были. Я рада, что ты стала такой, какой должна быть. Друиды были изгнаны из Другого мира, потому что хотели править. Они выживали в замке несколько сотен лет, но фейри все-таки прогнали их. Их изгнали в мир людей, где друиды почти пропали. Их сжигали на колах, или они не могли передать знания детям с магией.

Ее бабушка протянула руки в пространстве между ними.

Сорча взяла Эфниу за руки.

— Я не знаю, какой ты хотела, чтобы я была. Я могу лишь продолжать жить со своей моралью.

— Исцеление?

— И любовь.

— Потому твоя мама была моей любимицей. Она тоже думала, что мир мог измениться, если отпускать в окно немного исцеляющей энергии каждую ночь.

— Я запомню это.

Слезы выступили на глазах Сорчи, давно забытые воспоминания поднялись в голове. Ее мама держала ладони чашей у окна, словно собирала воду. Когда Сорча спросила, ее мама рассмеялась и сказала, что давала счастью стекать сквозь ее пальцы.

Она взмахивала руками, выпуская хорошие чувства в мир. Сорче это казалось странным, но забавным.

Теперь она знала, что это было на самом деле.

— Почему ты здесь? — спросила Сорча. — Туата де Дананн так и не сказали, что от меня хотели.

— Ах, но я — фоморианка, и я ничего от тебя не хочу.

— Так почему ты тут?

— Я хотела встретить внучку лично.

— Как Балор? — голос Сорчи стал твердым, как камень. — Я не доверяю ему, так что, прости, но мне сложно доверять и тебе.

— Моему отцу сложно доверять. Он причинил много боли в мире, и он не знает уже, как помешать себе делать это. Не доверяй ему, но задавай правильные вопросы.

— Почему?

— Фоморианцы — гордый народ. Мы собираем знания, как фейри — искусство. Порой я гадаю, почему они так очарованы красивыми вещами, когда дальше есть куда больше. Знания — сила, которую можно обернуть против любого. Красота — лишь талант.

Сорча приподняла бровь.

— Талант? Или дар от рождения?

— Любой может быть красивым, если любит себя, но не все могут быть умными. Какой ты хочешь быть?

Сорча не знала ответа. Когда она была младше, она выбрала бы красоту. Чтобы мужчины падали на колени, потому что она была самой красивой в мире, и их колени дрожали.

Но знания обо всех живых существах и всех вещах дали бы ей все, в чем нуждалась ее душа. Красота была мимолетной, а знания означали, что ее имя останется на губах народа тысячи лет.

— Знания, — ответила она. — Я бы выбрала знания.

— Почему?

— Если бы я измеряла свое достоинство красотой, я был жила богато и счастливо. Если бы меня ценили за знания, что я подарила миру, я жила бы вечно.

Улыбка Эфниу согрела душу Сорчи.

— Да, ты права, внучка. Я горжусь, что ты моей крови.

— И я благодарна за это. Я пришла в эту рощу не к тебе, но рада, что тропа привела меня сюда.

Она прижалась лбом ко лбу Эфниу. Они стояли так, соединив пальцы на алтаре из кристалла и останках когда-то великой империи вокруг них.

Сорча вдыхала магию вокруг ее бабушки, трещащую как молния. Эфниу была красивой, идеальной и милой, но гладкой, словно была из камня. Это подходило для существа другого рода.

— Сорча, — выдохнула Эфниу. — Нужно так много сказать. Я дам тебе совет, если послушаешь.

— Всегда.

— Мы с Нуадой жили непросто. Мы принимали решения, которыми злили друг друга, меняли курс Другого мира. Я делала то, о чем сожалела. Но я не ощущала стыда, оставаясь верной тому, что любила, и тем, кто был дорог моему сердцу.

Сорча понимала ее слова. Любовь имела много обликов, терпела столько стресса за все время. Она молчала, а Эфниу продолжала:

— Я знаю, что ты ищешь. Меч Света изменил жизни многих. Хоть он может поставить армию на колени, уничтожить народ одним словом, он может и творить много хорошего. Мой муж использовал его так, и тебе не обязательно его уничтожать.

— Я должна. Как еще мне не дать Эмонну стать таким, как его брат? Он вредит своему народу, потому что ослеп от своего гнева.

— Тогда спрячь его. Оставь в водах океана, выброси с утеса и отдай моим способным рукам. Оставь меч на дне океана, где он останется, пока не понадобится следующему поколению. Но не уничтожай одну из немногих реликвий, связывающей наш народ с изначальными.

Слова терзали ее сердце. Тот народ был потерян веками. Они хотели удержать то, что могли, от старых дней, когда они правили всем.

Теперь их дети сражались и ссорились, как стервятники над костями.

— Я хочу, чтобы его никто не использовал, — призналась Сорча. — В моем поколении или следующем. Никто не заслуживает силу управлять.

— Как ты?

— Я не буду использовать свою силу против фейри. Я не хочу управлять ими, и я не вижу повода. Это умные создания, и они способны любить.

— Ты хочешь воззвать к их добрым чувствам, — Эфниу рассмеялась. — Ты знаешь, что это не сработает.

— Должно.

— Фионн не станет давать тебе время на разговор. Он послушает мольбы и убьет тебя.

— Я ему не позволю.

— Управляя им? — Эфниу отклонилась и сжала ее ладони. Яркие глаза глядели в ее с большими знаниями, чем должны быть у одного. — Ты уже управляла им раз, Сорча. Он знает, на что ты способа, потому и так боится.

— Если бы он знал, на что я способна, то не боялся бы. Я никому не наврежу.

— Брось меч со скал замка, и я спрячу его там, где он не появится снова.

— Где?

— Я отдам его своему мужу. Туата де Дананн не хотят менять курс этой истории. Нам нравится наблюдать за вами. Друиды непредсказуемы в выборе, а ты — куда больше остальных.

— Есть остальные? — Сорча моргнула, сердце сжалось с надеждой. — Есть другие живые друиды?

— Да, хотя вы разошлись. Я не знаю, встретитесь ли вы, но, думаю, в твоей жизни такое будет.

— Ты отведешь меня к ним?

— Придется влезть в историю, а, в отличие от твоего Неблагого друга, я не люблю лезть.

Эфниу встала, мех на ее плечах задел ладони Сорчи. Шерсть была нежной, гладкой, как у кролика. Но Сорча не видела, чтобы кролик был таким большим, чтобы создать накидку для плеч без швов.

Откуда была эта женщина?

— Спасибо, внучка, что пожалела реликвию Туата де Дананн. За это я присмотрю с тобой в грядущие дни.

— Что грядет? — спросила она.

— Война. Жестокость. Смерть. Все, чего ты боялась, следует за твоим возлюбленным как верный пес.

— Есть ли способ забрать его из той хватки?

— Я о таком не знаю, — выдохнула Эфниу. — Но я верю, что ты найдешь способ.

Сорча закрыла глаза, печаль бежала по венам. Она хотела, чтобы это кончилось. Все. Вся ненависть и гнев, что разлетелись среди фейри как огонь в сухом лесу. Они заслуживали счастья.

Она заслуживала счастья, и было нечестно, что они не позволяли ей получить его. Она столько пережила, столько отдала, но все еще ждала мига, когда ее жизнь начнется заново.

— Эфниу, — позвала она, — мне нужен твой совет. Он так похож на своего деда, военачальник, а не политик, и я не знаю, что он сделает дальше.

Ответом было молчание. Сорча открыла глаза и огляделась, чаща стала тихой. Эфниу исчезла.

Сверчок робко заиграл, стал громче, когда понял, что никто больше не говорил. Казалось, встречи и не было.

Холодный воздух задел ее кожу, и Сорча потерла руки. Фоморианка обеспокоила ее сильнее, чем Туата де Дананн.

Что это означало? Ее так пугал ее народ?

— Да, — она отпустила слово с ветром на случай, если Эфниу слышала ее мысли. — Да.

Она знала лишь, что пора было делать шаг. Двигаться к концу в форме меча и скалы.

Она должна была найти его.

* * *

— Я не скажу, девочка. Уйди!

— Я тебя исцелила, Циан. Заплати чем-нибудь.

Он подул на нее, кожа краснела от гнева.

— Если бы я знал о плате за исцеление, я бы пошел в другое место!

— Ты не предаешь его! Хватит играть.

— Предаю! Ты не хочешь тот меч просто так. Я тебя знаю, — он погрозил пальцем. — Ты что-то задумала.

— Нет.

— Да.

— Прости, ты как-то научился читать мысли в пути? Если я говорю, что ничего не затеваю, то так и есть!

Уна открыла дверь кухни с громким грохотом. В ее руках была охапка моркови, такая большая, что не было видно ее голову.

— Вы снова спорите?

— Договариваемся, — исправила Сорча. — Тебе помочь?

— Нет, милая. Я просто опущу это и пойду. Те дворфы растят потрясающие овощи!

Она опустила охапку в углу с громким стуком. Отряхнув руки, она повернулась к ним и пожала плечами.

— Да? — спросила Сорча. — Странно, я думала, гномы славились садоводством.

Циан подпрыгнул и стукнул ее по плечу.

— так и есть!

— Ты ничего впечатляющего не делал. Неужели, важен размер?

— Что, прости?

Она еще не видела, чтобы гном так злился. Его лицо стало красным, как помидор, складки дрожали, он сдерживался.

Смех заполнил комнату. Уна прислонилась к столу и вытерла слезы с глаз.

— Думаешь, дело в том, что он маленький, милая?

— Разница в пару дюймов в росте заставляет меня подумать, что у дворфов преимущество.

— Хорошо быть ближе к земле! — закричал Циан. — Все растения там!

— Я перестану дразнить, если скажешь мне, где он.

— Нет.

— Уна? Ты слышала шутку о гноме и дворфе, встретивших одну милую эльфийку? Она сказала, что переспит только с одним, но это зависит от размера фейри. И оба повернулись, сняли штаны…

— Хватит! — закричал Циан.

Уна, казалось, лопнет. Смех сотрясал ее так, что крылья трепетали.

— Что он от тебя скрывает, милая?

— Я хочу знать, где Эмонн держит Меч Света.

— В сокровищнице, милая. Это самое безопасное место.

— Уна! — закричал Циан. — Она что-то задумала! Не говори ей, где она!

— Спасибо, пикси, — Сорча поцеловала ее в щеку и прошла дальше. — Этого я и хотела. Циан, если пойдешь за мной, я брошу тебя в ведро, откуда ты не сможешь выбраться.

— Ты не посмеешь!

— Проверь меня. Я рада посмотреть, что будет, если сунуть злого гнома в бочку.

— Ладно! Сама разберешься с Эмонном, когда он тебя найдет.

И разберется. Мужчина мог запугивать, но он знал, какой она была, когда чего-то хотела. Сорча не знала, как остановиться.

Она покинула кухню с улыбкой на лице. Она была на шаг ближе к цели. Жизнь не закончилась.

В холодной тишине коридора Сорча глубоко вдохнула и потянулась к силе внутри себя. Это все еще ощущалось нереально. Будто в ней было что-то еще, женщина, которая ничего пока не знала, но могла чувствовать.

— Предки? — спросила она. — Мне нужно знать, где сокровищница.

Они не ответили сразу. Чем дольше она оставалась в замке, тем чаще они оставляли ее одну. Порой она ходила днями, не ощущая их руки на ее юбках.

Призраки были добрыми, но странными. Реагировали не как люди. Чайник свистел, и они покидали комнату в панике. Мечи били друг о друга, и они умоляли Сорчу тренироваться. Лошади стучали по земле, и предки почти казались видимыми.

Она еще не поняла, что их пугало, а что радовало.

Коридоры были тихими в это время дня. Каждый дворф направил все силы, чтобы закончить замок как можно скорее. Эмонн был во дворе с теми, кто работал, и снова пришедшим Браном.

Сорча усмехнулась. Неблагой говорил, что они ему не очень-то нравились, и что с ними приходилось работать больше, чем они стоили. Но он был тут. В этот раз тренировался с дворфами и учил их биться грязно.

Голос зашептал ей на ухо:

— Неблагой бросает их на землю и смеется.

— Он учит их биться так.

— Благие благородны в бою. Этот темный гость — нет.

— А война благородна? — Сорча повернулась в темном коридоре. Она пошла по трещинам и выбоинам, оставшимся от давнего боя. — Я не видела, чтобы в бою солдаты были вежливыми.

— В сражении есть этикет.

— И я должна накрывать колени салфеткой перед едой, но редко так делаю.

Сорча не могла терять время на мнения друидов. Она не хотела отвлекаться, пока шла по замку. Меч Света был куда важнее споров о войне.

— Сокровищница в этой стороне? — спросила она.

— Да.

— Как далеко?

— Справа и вниз по лестнице.

— В подземелье? — она видела один раз темное подземелье замка. Там остались следы кричащих жертв. Она ушла, когда их крики стали невыносимыми.

— Под подземельем.

— Можно идти дальше?

Голос рассмеялся.

— Замок тянется глубоко в сердце горы. Ты найдешь многое в его глубинах.

— Это совсем не зловеще, — пробормотала она.

Края лоз висели перед подземельем. Растения уже возвращались. Мох покрывал следы, и только слабый запах дерна показывал, что она была на том же пороге.

Туман кружился у входа. Он двигался вяло, был скорее магией, чем водой.

Порыв холодного ветра вырвался из подземелья вместе с эхом криков.

— Я не хочу идти туда, — сказала она.

— Только так можно дойти.

— Почему Эмонн оставил меч в самом страшном месте?

— Никто не ходит в подземелья.

— Никто, кроме глупых женщин, которые хотят помочь, — исправила Сорча. — Зачем еще адекватному созданию ходить по этому жуткому месту?

— Ты ходила по двору Неблагих.

Она поежилась.

— Да. И то место было зловеще похожим на это.

— Неблагие собирают души как драгоценные камни. Они позволяют им блуждать по коридорам их темного замка, чтобы они не умерли полностью. Им нравится смотреть, как призраки переживают свои смерти снова и снова.

— Ясное дело. Это сходится со всем, что я помню, — сказала она, отодвигая лозу и спускаясь по длинной лестнице.

Каждый шаг плюхал под ее сапогами. Мох покрывал опасно скользкие ступени, но перил не было. Сорча прижимала ладони к стенам и шла, затаив дыхание.

Падение плохо кончится. Никто не будет знать, где она, кроме Циана и Уны. Она виделась с ними не так часто, чтобы они подняли тревогу сразу.

Она повторяла способы, как помочь с травмой головы, под нос:

— Проверь зрачки, они не должны быть расширенными. Если они расширены, не давай пациенту уснуть. Обмотай рану белой тканью, чтобы остановить кровотечение и следить, где еще проступит кровь из раны. Тысячелистник и полынь помогут остановить кровотечение и помешать внутреннему кровотечению.

Она чеканила указания по помощи раненым с каждым шагом. Это ее успокаивало. Она помнила, как исцелять, она не изменилась. Кровь друида была в ее венах, фейри работали вокруг нее, но Сорча осталась прежней.

Она могла повторять это снова и снова, но не была уверена, сколько в этом правды.

Внизу она прижала ладонь к груди с облегчением.

— Вот. Куда теперь?

Душа друида сжала ее руку выше локтя.

— Мимо камер.

— Да? — простонала Сорча. — Я не хочу туда идти.

— Ты хочешь в сокровищницу?

— Да.

— Хочешь подняться по скалам?

— Вряд ли я знаю, как это делать.

— Тогда иди вперед.

Вздохнув, Сорча пошла вперед, расправив плечи. Если ей придется пройти мимо душ жертв, она это сделает. Она не собиралась выглядеть напуганной.

Стук начался, как только она сделала шаг. Души любили бросать камни, греметь прутьями, чтобы она посмотрела на них.

Сорча не знала, видели ли их остальные. Эмонн не отреагировал, когда душа фейри с висящей челюстью прошла сквозь него. Сорча это видела и охнула от страха.

Он посмотрел на нее, как на безумную. Сорча знала, что видела — зеленое сияние мертвеца, а не магию. Это было то, что делало его живым.

Души не должны были проходить сквозь плотные тела.

Она говорила себе не смотреть. Камеры не были наполнены настоящими пленниками, то были остатки душ, что повторяли крики снова и снова. Она не могла им помочь.

Но она посмотрела. Сорча оглянулась на ближайшую камеру и тут же пожалела. Дриада, покрытая корой, похожая на мужчину, улыбалась ей. Дыра была на месте сердца, смола текла по его коже струйками.

— Здравствуй, милая девица, — сказал он, мышцы на лице дрогнули. — Хочешь помочь мне выйти?

— Ты мертв, — сказала она. — Тебе нет места в мире живых.

— Моя работа — напоминать таким, как ты, что их ждет в конце света смерти. Присоединяйся. Поделись красотой, а я спасу тебя от тьмы.

— Изыди.

Друид прижался к ее спине, пахло сосной и землей.

— Ткач, используй свою магию.

А она могла? Она посмотрела на духа фейри, гадая, как далеко простирались ее силы. Она могла заставить его замолчать.

Но был вариант лучше.

Предки вели ее, помогли создать нить из ее магии. Она плела ее в разуме, обвивала духа дриады. Она чуть потянула, пальцы плясали в воздухе.

Его глаза расширились.

— Что ты делаешь?

Сорча не знала. Ее маги я все, на что она была способна, ощущалось новым и блестящим. Пальцы изящно покачивались в воздухе, она изображала, будто вышивала гобелен.

— Я отпускаю тебя из этого королевства, — сказала она. Магическая нить между ее пальцев наклонилась. — Иди к своим предкам и семье. Расскажи о своих приключениях, ощути покой в их руках.

— Как? — дух посмотрел на свои руки, медленно теряющие облик. — Это невозможно.

— Ты заслужил право смерти, воин. Отыщи свою вечность.

— Что ты сделала? — он посмотрел на нее с ужасом в глазах.

— Я тебя отпустила.

— Спасибо.

Он растаял в воздухе. Она ощутила, как пропала его душа, пока энергия покидала ее тело. Каждый раз, когда она управляла фейри, она ощущала это глубоко в животе.

— Ты постаралась, — прошептал друид ей на ухо. — Вышло лучше, чем ожидалось.

Сорча не ответила. Управление даже останками души ощущалось неправильным. Потому она была в этом подземелье. Чтобы другие не управляли волей и разумом фейри.

А потом она использовала эту силу сама.

Пол стал скользким ото мха. Души трясли прутья темниц, кричали в гневе, пока голова Сорчи не заболела снова. Она не остановилась и больше никому не помогала.

— Там, — сообщил голос. — Сокровищница впереди.

Она увидела дверь. Петли с драгоценными камнями тускло сияли. Пыль на полу побеспокоили недавно.

Ручка двери была в форме змеи. Она поднималась с раскрытой пастью, ждала, пока ее ладонь опустится на металлическую поверхность. Скрипнув зубами, Сорча робко сжала серебро и открыла дверь.

Тусклый свет проникал в щели в стенах, соленый воздух попадал в комнату. Корни свисали с потолка, спутанные и кривые. Летучие мыши кричали над ней. Сорча едва видела их силуэты.

На изящных арках вырезали легенды и мифы. Туата де Дананн бились со зверями. Коридоры вели в стороны от комнаты, намекая на комнаты знаний и сокровищ.

Она была тут не ради богатств.

— Где он? — спросила она у душ друидов.

— В руках самого древнего короля.

— Какого?

— Иди в центр.

Она заметила движение теней. Она оглянулась, увидела призрака отца. Бусины были в его бороде, блеск его глаз вызвал ее тревогу.

— Дед, — сказала она.

— Ты точно хочешь пойти по этому пути?

— Есть много способов изменить будущее. Я хотела бы пойти по пути, где смертей меньше.

— Тогда ты выбрала правильно. В конце комнаты моя гробница. Меч в руках моего трупа.

— Ты все-таки мертв? — казалось, Балора невозможно убить.

— Даже самые древние существа должны умереть, дорогое дитя.

Ветер подул сквозь него, и он стал зеленым светом. Сорча глубоко вдохнула, пошла по широкому залу.

Гробница была довольно простой для того, кто так повлиял. Прямоугольный каменный гроб с простой крышкой. Никакая резьба не отличала его от многих солдат, умерших на этой земле.

От этого Сорча ощутила, как отношение к Балору смягчилось. Она провела ладонью по крышке, отметила крошки камня у ее ног.

— Ты выбрал простой гроб? — спросила она.

— Я не мог просить роскошь в смерти.

— Ты сделал хороший выбор.

— И я так думаю.

Может, она была похожа на деда больше, чем думала. Сорча склонилась к крышке и толкнула. Крышка стонала, шуршала, кричала в ее ушах, а потом упала на пол. Тяжелый камень треснул посередине.

Король Балор лежал, сцепив ладони на груди. Золотая корона обвивала его череп, плоть давно пропала. Ладони скелета сжимали рукоять Меча Света.

— Почему он оставил меч с тобой? — спросила она. — Это не твой меч. Так можно разозлить Нуаду.

— Нуада не знает. И если кто-то искал бы Меч Света, не стал бы смотреть мою могилу.

Он был прав. Она не стала бы проверять могилу Балора, ведь он скорее поднялся бы оттуда, чем держал бы легендарный Меч Света. Его пальцы обвивали рукоять, драгоценные камни блестели на каждом пальце.

— Мне… — она указала на труп, — вытащить его?

— Это не навредит, — веселье согрело голос ее деда.

— Я не хочу ничего сломать.

— Разве ты можешь навредить моему телу? Я мертв.

— Точно.

Казалось все еще неправильным трогать его труп. Сглотнув, Сорча коснулась пыли на его ладонях. Засохшая кожа соскользнула с гладких костей от ее прикосновения, упала, словно пергамент с высокой стопки. Ее чуть не стошнило.

— Я не думал, что у тебя такой слабый желудок, внучка.

— Ты трогал трупы раньше?

— Много раз.

— Не хочу знать, почему.

Его кости скрипели, она отодвигала пальцы. Одна ладонь отпустила меч. Сорча осторожно опустила руку в стороне, пока ее желудок сжимался.

— Труп не будет двигаться, — сказала она. — Тело мертво, двигается душа.

— Ты себя успокаиваешь?

— Тихо.

Она убрала вторую ладонь, кривясь, когда один из пальцев сломался в ее ладони. Не так она хотела отыскать меч. Почему Эмонн так хорошо его спрятал?

Пасть волка сияла в тусклом свете, рубины казались кровью. Магия окружала клинок. Туман был густым, змеился вокруг него.

Она не хотела касаться проклятого меча. Нуада был сильным фейри, раз справлялся с такой магией, но она не хотела трогать такое. Взяв себя в руки, Сорча сжала рукоять и вытащила меч из могилы.

Он был тяжелее, чем она ожидала. Сила меча тянула ее к полу, руки задрожали, кончик уперся в камень.

Мышцы содрогались. Она хотела бросить меч со скалы? Она могла забрать его с собой, заставить их преклониться перед Эмонном и перестать воевать. И не будет больше сражений. Она могла все закончить.

— Будущее в равновесии, — пробормотал Балор. — Теперь это твой выбор. Уничтожь меч, используй его или выбрось для других поколений.

Она видела, как нити магии обвивают ее. В отличие от ее нитей, эти были грубыми, неправильно сплетенными. Они не могли управлять ею.

Она порвала нити на разуме и выпрямилась.

— Где скала, где ждет Эфниу?

— Там проход к водам внизу, — Балор указал на коридор за ней. — Не упади.

— Не собираюсь.

Меч вдруг показался намного тяжелее. Он волочился по земле, высекая острием искры из камня. Она не остановилась, хотя от звука могла пойти кровь из ушей.

— Мне плевать, что ты хочешь остаться, — рычала она на меч. — Ты причинил достаточно бед мне и моим. Жди следующего отчаявшегося поколения.

Меч будто стал еще тяжелее. Сжав рукоять обеими руками, Сорча тянула его по коридору, видела свет в отверстии пещеры.

Соленые брызги попали на ее кожу задолго до того, как она дошла до края. Соль жалила порезы на руках от шипов, с которыми она столкнулась в саду, наполняла рот горечью. Волны бились о камни, пена попадала в пещеру.

Сорча не мешкала в этот раз, напрягла руки и толкнула меч с края. Он дико крутился в воздухе, рубины били светом по глазам.

До того, как он ударился об волну, рука появилась из воды. Изящные пальцы поймали рукоять, удержали его на миг на плаву, а потом унесли в глубины.

— Вот и славно, — выдохнула Сорча, сбрасывая следом камень на всякий случай.

Она застыла, когда за ней прозвенел голос Эмонна:

— Что ты наделала?

9

Приглашение

Эмонн смотрел, как она сбросила меч за край, его решимость разбивалась на тысячи кусочков. Меч его дедушки, его наследие, пропал.

Он видел, как рука поднялась из волн и сжала меч. Если бы она просто выкинула его в море, он мог бы его достать. Но он знал когтистые пальцы. Фоморианец уговорил ее и забрал реликвию себе.

— Что ты наделала? — спросил он.

— То, что ты должен был сделать уже давно.

— Тот меч был единственным шансом на победу в войне!

— Ты в это веришь? — она повернулась к нему, облако рыжих волос растрепалось в гневе. Ее щеки стали красными, пока она пронзала его взглядом.

Его женщина была страшной в гневе. Он почти даже не хотел ругать ее, трясти так, чтобы зубы застучали. Зачем она сделала это? И именно сейчас?

— Сорча, то была реликвия Туата де Дананн! Она могла поставить Фионна на колени. Мы победим с тем клинком!

— И ты использовал его против своего народа. Я этого не потерплю!

Ее слова терзали его сердце, оттолкнули его на шаг.

— Думаешь, я использовал его против нашего народа?

— Может, ты не заметил, что использовал его. Я сказала Кейт, что…

— Кейт? — он тряхнул головой, провел пальцами по прядям волос. — Сорча, Кейт не хочет тут быть!

— Никто из них не хочет!

— Так ты обо мне думаешь?

Все стало понятным. Он был занят, за многим следил. Он понимал, что она хотела быть с ним. Эмонн скучал по ней всей душой, но не мог отвлекаться.

Каждый раз, когда он был рядом с ней, его душа парила. Он хотел коснуться ее волос, обвести ее упрямо сжатые губы, прогнать кошмары, что донимали ее.

Но не смог. Он видел ошибку в том, что отстранился.

Эмонн подошел к ней, сжал ее холодные ладони и прижал их к моему сердцу.

— A chuisle mo chroí, - выдохнул он. — Пульс моего сердца, это я виноват. Я никак не управлял дворфами. Они хотят быть в своих горах, чтобы никто им не указывал, что делать. Там много солдат, что хотят биться с Фионном, и те, кто не хотят. Я не заставил бы солдат идти на поле боя. Это верная гибель для них.

— Так почему ты бился с Фионном, когда я просила не делать этого?

Он убрал спутанные кудри с ее лица.

— Я — генерал, и я ошибаюсь. Я думал, небольшой бой убедит его, что я не отступаю. Я ошибался.

— Что ты собирался делать с мечом?

— Я заставил бы Фионна отдать трон. Ему пришлось бы слушаться меч Нуады.

Ее зеленые глаза заглядывали в его, вопросы были в их изумрудных глубинах. Он знал ее достаточно, чтобы ожидать вопрос до того, как она его задаст:

— Так ты хочешь победить?

Нет. Он хотел биться, пока брат не падет на колени. Он хотел истерзать лицо Фионна, лишить его всего и отослать в глушь.

— Я не могу его ранить, — признался он. — Он — мой брат. Моя кровь.

Она прижалась в его объятия, ее холодные ладошки лежали на его груди.

— Я тоже не могла навредить родне.

— И теперь у меня нет выбора.

— Еще есть. Эмонн, мы можем сделать это вместе. Он не должен биться с нами!

Он покачал головой.

— Ты не захочешь лезть в политику фейри, Сорча. Поверь.

— Почему? Тебя растили среди них! Ты должен смочь подготовить нас к тому, что придет.

— Этого ты хочешь?

Он не хотел этого. Часть его раненой души не хотела возвращаться в замок, где его лишили всех прав. Они презирали его, боялись его, ненавидели его, потому что он больше не был красавцем, каким был раньше.

Эмонн знал опасности двора. Они вопьются в Сорчу острыми зубами и когтями, отчаянно пытаясь утянуть ее за собой в гневе на мир. Его чистое солнце загрязнят.

Он сжал ее крепче, прижал к сердцу, где она правила. Он не потеряет ее. Они не доберутся жадными ручонками до нее, пока он дышит.

Она посмотрела на него, слезы блестели в зеленых глазах.

— Эмонн?

— Если хочешь идти по этому пути, я пойду рядом с тобой, mo chroí.

— Тогда что нам делать?

— Правильно обратиться к королю можно, попросив аудиенции.

— Фионн вряд ли на такое ответит, — мелкие морщинки собрались между ее глаз. — Он может проигнорировать или отрицать, что слышал о таком.

— Особенно, раз это от меня.

— Что ты предлагаешь?

Он приподнял кристальную бровь.

— Ты спрашиваешь у меня совета в этой сложной ситуации?

— Конечно.

— Ты выбросила единственную реликвию, которая могла бы забрать трон у Фионна без крови.

— Эмонн, — она прикусила губу. — Я могу управлять фейри.

— Ты — самое очаровательное создание из всех, что я встречал, но ты не можешь управлять всеми.

— Я — Ткач. Я не рассказывала тебе, что это значит. Это друид, который может забираться в разум фейри и командовать ими.

Он вспомнил старые истории, повод, по которому они прогнали друидов из Другого мира.

— Это так?

— Да.

— И ты это можешь?

— Могу.

— Ты не сделаешь так со мной? — он лишь отчасти был серьезен, хоть и немного переживал. Сорча не пыталась до этого заставить фейри делать то, чего они не хотели.

— Эмонн, — возмутилась она.

— Я должен спросить, mo chroí. Так ты можешь управлять Фионном?

— Если я буду близко, думаю, смогу. Я пыталась во сне, когда он посетил меня, но я не была в этом сильна. Хотя подавила его.

— Думаю, с младшими фейри проще, — Эмонн покачал головой. — Нас тренировали в юном возрасте закрывать разумы. Фейри делают это, становясь взрослыми. Многие среди фейри могут заглядывать в мысли других, и проще обеспечить, чтобы никто не узнал, о чем ты думаешь.

— Потому он способнее меня.

— Ты практиковалась?

— Нет.

— Совсем? — он ощущал ложь в воздухе. — Сорча.

— Немного! С Кейт, которая просила доказать, что я друид. Я сделала только это.

— Тебе нужно тренироваться больше, если ты хочешь пойти по Замку Света с таким планом.

Он уже знал, какие тактики хотел применить. Хоть он еще злился, потеряв меч, это уже не было концом всего. У Сорчи была своя скрытая сила, брат о ней не подозревал.

Он сделает ее сильнее, чем она представляла. Они будут тренироваться день и ночь, чтобы она могла управлять даже им. А потом он будет верить, что она готова.

Сорча поняла его задумчивый вид. Она покачала головой и сказала:

— Нет, Эмонн, что бы ты ни думал. Я не стану инструментом для конца этой войны.

— Как еще нам его одолеть?

— Мы используем все варианты, но лишь потом заставим его встать на колени.

Он не мог представить другой способ, что усадит его на трон.

Эмонн знал, что она верила в добро фейри. Он видел это каждый день, когда она исцеляла их раны, игнорировала их страх перед ее народом. Даже дворфы, хоть и научились терпеть ее, шептали истории о ней за ее спиной.

Сорча не давала этому беспокоить ее. Она отдавала им весь день, а потом падала в кровать от усталости. Это в ней он любил и ненавидел одновременно.

Он хотел для нее безопасности и счастья. А это случится, только если он будет королем.

— Что ты предлагаешь? — спросил он со вздохом.

— Поговорим с ним сначала. Как это может навредить?

— Тогда я отправлю гонца? — он отпустил ее и покачал головой. — Не верится, что я позволяю тебе убедить меня так поступить.

— Почему хотя бы не попробовать?

— Он проигнорирует это. И тогда мы проведем тебя в замок.

— Если проигнорирует, тогда я буду учиться, — она с тревогой нахмурилась. — Хотя я бы не выбрала такой курс.

— Поклянись.

— Что? — она потрясенно посмотрела на него.

— Поклянись, что, если все провалится, ты согласишься сделать то, что я скажу, чтобы свергнуть Фионна.

Он затаил дыхание, зная без сомнений, что она будет спорить. Она всегда так делала.

Но порой Сорча его удивляла.

— Клянусь.

* * *

Прохладный ночной воздух окутывал плечи Сорчи, пока она спускалась по лестнице. Она проснулась в пустой кровати с откинутым одеялом и холодными простынями. Он ушел, и она не знала, почему.

Хотя это было не совсем так. Они помирились после того, как она выбросила Меч Света в океан. Так она думала.

А Эмонн все еще был далеким. Она часто ловила его в плену его мыслей, глядящего вдаль, даже когда дворфы кричали и поднимали кубки.

К ним приходило все больше фейри, и Эмонн отступал все глубже в свой разум. Это ее беспокоило. Это было виной Сорчи? Она нечаянно все ухудшила?

Ее ночная сорочка шуршала вокруг лодыжек, белая ткань трепетала на ветру, пока она спускалась по лестнице в главный зал.

Свет луны лился в витражи. Большое солнце отражалось на камне, серебряное и холодное, хотя должно быть теплым.

Эмонн сидел на темном троне, подперев голову кулаком.

Она замерла. Сколько раз она видела, как он так сидел? Ему нравилось быть там, где от его ожидали увидеть, даже когда никого вокруг не было.

Ей было не по себе, она выдохнула.

— Уже поздно, — она нарушила тишину. — Что терзает твои мысли?

— Многое, — его низкий голос вызывал дрожь на ее спине.

Эмонн не прекращал быть чувственным и пугающим во всем. Он отличался от других фейри. Он двигался необычно, но не с естественной грацией остальных.

Потому она так его любила.

Любовь. Казалось странным, что ее сердце привязалось к нему почти сразу после встречи. Она не знала, было ли это нормально, но в ее голове никогда не было вопросов.

Когда-то ее упрямое сердце решило, что хотело его, и у нее не осталось других дорог. Она шла за ним.

Его пальцы дрогнули, поманили ее к нему. Сорча с тихим шорохом пошла по каменному полу.

— Уже поздно, — сказала она с мягкой улыбкой. — Нам нужно отдохнуть.

— Мне все сложнее отдыхать.

— Твой разум занят.

— И не только это, — он похлопал по колену.

Она была крохотной, могла сидеть на его бедре и не переживать, что ее вес будет ему мешать. Сорче было проще забыть о его размере, ведь теперь она была часто в его присутствии. Но он был поразительно огромным, по сравнению с ней.

Его большая ладонь гладила ее спину.

— Кошмары мешали мне спать.

— Какие?

— Я переживаю, что ты совершишь неправильный выбор. Придет Фионн, растерзает эту землю и этот народ, и я снова проиграю.

— Нужно верить, любимый, — она прислонилась головой к его плечу. — Я все еще верю, что так лучше. Что мы все еще можем повернуть путь к чему-то добрее. Наши поступки влияют на наше будущее. И оно должно быть хорошим.

Он вздохнул.

— Ты права, но я все равно тревожусь.

— Ясное дело.

Она тоже о них беспокоилась. Война толкала к краю, заставляла осознавать, что время их жизни было ограниченным.

Никто не был готов умирать. Многие годы тянулись в будущем. Годы, что могли быть наполненными счастьем и жизнью. Семьей, животными, маленьким домом с огородом и садом. Не хотелось терять шанс на эти годы.

Сорча подняла ладонь, сунула под его расстегнутую рубаху и потерла его гладкую грудь.

— Ты собрал способных. Меня восхищает то, что ты переживаешь за них, но они точно могут о себе позаботиться.

— Я переживаю не за народ.

Она услышала дрожь в его голосе.

— Ты переживаешь за меня.

— Я не знаю, что делать, если я снова тебя потеряю.

— Ты будешь бороться за меня? — она отклонилась, глаза хитро блестели. — Если Фионн ворвется в замок и украдет меня, ты будешь бороться, мой рыцарь в сияющих доспехах?

Эмонн не хотел шутить. Он хмурился, погладил ее скулу.

— Если Фионн поймает тебя, он не будет долго сохранять тебе жизнь. Ты — человек, и твоя жизнь не нужна его планам.

— Он меня не убьет.

— Он сделает это, чтобы задеть меня.

— Эмонн! — вздохнула она. — Когда вы уже покончите с этой глупой войной? Вы — братья, вы должны разобраться.

— Фейри работают не так, как люди.

— Нет, но должны.

Он рассмеялся.

— Ах, моя яростная любимая. Ты видишь мир со светом в сердце. Хотел бы я так.

— Ты можешь, — заявила она. — Просто нужно попробовать.

— Я пытаюсь, mo chroí.

Он притянул ее в объятия, ее голова оказалась под его подбородком. Сверчки пели в ночи, воздух был уже не холодным, пока он касался ее. Сорча опустила пальцы в трещину камня, кусала губу, размышляя.

— Ты думаешь, — проворчал он ей на ухо.

— Я не знаю, как тебе помочь.

— Это ты не можешь исцелить. Тревога — не физическая рана.

— Мне не нравится, что я не могу тебе помочь.

Его сердце билось под ее ухом, уверенное и сильное. Каждый удар напоминал ей, что он был живым, но их время было ограниченным. Они столько пережили, страдали, но все могло рано оборваться.

Он гладил пальцами ее волосы. Сорча улыбнулась, когда он немного потянул. Она знала, что он накручивал пряди на пальцы и отпускал.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она.

— Что?

— Накручиваешь мои волосы на пальцы снова и снова.

— Это помогает думать.

— Да? — Сорча прижалась к его ключицам, широко улыбаясь.

— А тебе неприятно?

— Нет.

— Хорошо, — прогудел он. — Я не хочу останавливаться.

Сорча запоминала такие мгновения. Ей не нужны были признания в любви при других фейри. Она хотела тихий вечер вдали ото всех, где они могли наслаждаться друг другом.

Но многое осталось невысказанным.

— Ты злишься на меня? — спросила она. — За меч?

— Mo chroí, в мире происходит столько всего, что злиться долго нельзя.

— Это да?

— Я всегда буду немного злиться из-за этого. Но это не встанет между нами.

Она сглотнула и кивнула.

— Если ты так говоришь.

— Сорча, — простонал он, гладя ее спину. — Что мне делать? Я не дам этому стоять между нами, ведь я знаю, какая жизнь без тебя.

— Как будто пропала частица тебя?

— Я был сам не свой без тебя. Я не хочу, чтобы это повторилось.

— И я была сама не своя, — призналась она. — Я многое отдаю, но знаю, что ты не дашь мне зайти слишком далеко. Я не знала, что могла делать, а что — нет, пока была дома. Даже отец заметил это. Что я оставила частицу себя тут.

— Я становился холодным, — ответил он. — Терял части себя, словно в наказание. Я забыл, что были те, кто любит меня, кто переживает, жив я или мертв.

— Я еще ни с кем такого не ощущала.

— Туата де Дананн верят в родство душ. А люди?

— Моя мама верила, — Сорча мягко улыбнулась. — Она говорила, что я встречу того, кто станет для меня важнее жизни.

— Мудрая женщина.

— Хорошая женщина, которая умерла слишком рано.

Его дыхание дрогнуло от упоминания о смерти. Может, она поспешила, и он переживал за нее до сих пор. Не стоило говорить ничего темного.

Он сжал ее плечи.

— Туата де Дананн не как люди. Мы не женимся со священниками в церквях с колоколами.

— Ты знаешь об этом? — она опустила голову на его плечо, смотрела на строгий профиль, озаренный луной. — Зачем ты собирал информацию о человеческих браках?

— Я пытался найти священника, которого можно безопасно привести в Другой мир, но их не было возле кругов фейри за последнюю неделю. Они не поддерживают старые обычаи.

— Они держатся подальше от старой религии. Они в нее не верят, — Сорча сморщила нос. — Эмонн?

— Я хочу тебя уберечь. Если я умру, ты должна получить все мое без возражений.

Все встало на места. Она отодвинулась, шлепнула ладонями по его плечам.

— Ты просишь меня выйти за тебя?

— Полагаю, да, хоть способ не лучший.

— Полагаешь?

— Это делается не так?

Она застонала, откинула голову и посмотрела на потолок.

— Нет, это ужасный способ сделать это.

— Что мне делать?

— Мужчины становятся на колени! Они стараются сделать предложение романтично! Они не спрашивают посреди ночи, потому что она застала его тут.

— Я бы сделал это завтра утром, но сейчас момент казался подходящим.

— У тебя даже будет кольцо для меня?

— Кольцо? — он нахмурился. — А нужно?

— Обычно, да.

— Тогда мы отложим это, пока я не сделаю предложение должным образом.

Сорча выдохнула, отчасти смеясь, отчасти недовольно вздыхая.

— Я уже знала, что ты сейчас сделаешь.

Он отклонился в шоке.

— Это не должно быть сюрпризом для женщины?

— Порой есть ощущение, что это скоро произойдет.

— Вы не говорите о браке заранее?

— Некоторые говорят, но многие женщины удивлены, когда мужчина делает предложение.

— Это звучит ужасно, — фыркнул он. — Такое решение должно быть общим согласием. Если это сюрприз, как мужчина может быть уверен, что она не сделала выбор под давлением?

— Не знаю.

— Я так с тобой не сделаю, — он решительно сжал губы. — Теперь ты знаешь о моих намерениях. Я бы хотел жениться на тебе, прости, что ты не знала о моих мыслях. Прошу, не спеши и обдумай решение.

Он ее погубит. Сорча покачала головой.

— Я знаю, как хочу ответить.

От тревоги в его глазах она чуть не рассмеялась.

— Я не знаю, хочу ли знать такой быстрый ответ.

— Думаешь, я скажу «нет»?

— Я не знаю, что ты можешь сказать.

— Да, — тут же сказала она. — Тысячу раз да.

— Ты о том, что я не знаю, что ты скажешь, или что хочешь выйти за меня?

— Я выйду за тебя так, как ты хочешь. Не нужен священник, меня устроят традиции фейри.

— Это намного проще.

Он запустил ладонь в ее волосы, притянул ее для поцелуя, который сотряс ее душу. Сорча охнула, пока его губы двигались поверх ее, пока ее задевали зубы и кристаллы.

— Я вверяю тебе свою душу, — прорычал он. — Мое сердце, мой разум, моя жизнь теперь твои.

Она откуда-то знала, что должна так же говорить:

— Я вверяю тебе свою душу, мое сердце, мой разум, моя жизнь теперь твои.

* * *

— Хорошо, — крикнул Эмонн. — Еще раз!

Юные дворфы стояли рядами, расправив плечи, пытаясь подражать ему. Это была искренняя лесть, и он это заметил. Мальчики быстро учились. Он не собирался пока отправлять их воевать, но им не нужно было это знать.

Дворфы были талантливы во многих аспектах войны. Их руки были сильными от труда и камней. Их удары могли вызвать хруст зубов Эмонна. От правого хука нескольких из них он даже видел звезды.

Они были лучшей армией, чем другие, что он видел. Может, потому что хотели учиться.

Сорча простила его в глазах их народа. Она ела с ним каждый вечер, брала еду из его миски, гладила его руку у всех на виду. Хоть они еще учились проявлять эмоции на публике, дворфы расслабились.

Когда король и королева были счастливы, таким был и их народ.

— Поднять оружие!

Юноши и девушки — дворфы — подняли мечи над головами, застыли, ожидая его следующего приказа.

Он выждал, чтобы самые слабые задрожали.

— В атаку!

Он ставил их по двое и трое. Пары для тех, кто не был уверен в своих способностях, группы больше для тех, кто сражался дольше. Их родители тренировались днем.

Он медленно превращал замок в армию легендарных воинов. Он не проверял их в бою, но они были способны во всем, чему он их учил.

Призраки прошлого преследовали его. Эмонн не мог отогнать ощущение, что произойдет что-то плохое. Он хотел присутствовать как можно дольше.

— Еще раз! — крикнул он.

Им не нужно было тренироваться еще больше. Эти мужчины и женщины уже не были детьми. Они могли уверенно ступить на поле боя и знать, как себя защитить.

— Ты слишком сильно работаешь с ними, — тихий голос Сорчи пронзил его. Дрожь пробежала по спине, и он заставил себя следить за учениками.

— Им это нужно.

— Им нужны вода и еда.

Веселье в ее голосе заставило его оглянуться.

Она была в простом льняном платье, что плотно сидело на руках и талии, но не мешало ногам. Стиль был близок к дворфам, но на ней платье сидело волшебно.

Сорча носила длинные кудри распущенными. Их трепал ветер, и они тянулись к нему, словно молили о прикосновении.

Он застонал.

— Ты меня отвлекаешь.

— В том и дело. Идем, mo chroí. Давно пора обедать.

— Обедать? — он приподнял бровь. — Мы не обедаем.

— А теперь обедаем.

Она подняла плетеную корзинку. Крышка была закрыта, виднелся лишь уголок красной ткани.

— Ты принесла мне еду?

— Я принесла нам пикник. Я думала, мы можем отвлечься днем.

— Мне нужно тренировать взрослых.

— Они знают, как сражаться, Эмонн, — она нырнула под ограду тренировочной площадки и прошла к нему. Ее ладонь задела его грудь, снова посылая дрожь по его спине. — Они смогут тренироваться без тебя один день. А мы насладимся друг другом.

— Ответ от Фионна пришел? — письмо висело над ним тучей.

— Пока нет.

— Сколько еще нам ждать, чтобы ты начала обучение?

— Хватит говорить о работе! Давай хоть днем насладимся друг другом. Это последний теплый день лета, потом будут дожди. А потом зима, мы все время будем в замке!

Он ощущал бремя времени на плечах. Он должен быть королем. Его народ нуждался в его указаниях, пока они не станут лучшими бойцами, чем он.

Но она хотела поиграть в полях. Ее улыбка была соблазнительной, как теплый летний ветерок.

И он сдался.

— Хорошо. Уходи с тренировочного двора, я тут закончу.

— Прошу, поспеши. У меня планы на нас.

— Планы? — ему не нравился хитрый блеск в ее глазах. — Сорча, какие планы?

— Это сюрприз!

— Мне не нравятся сюрпризы.

Он пытался поймать край ее платья, пока она, кружась, уходила от него. Она быстро пропала, напоминая пикси, а не друида.

Эмонн зарычал, разрываясь между долгом и желанием.

— Хватит! — крикнул он ученикам. — Мы закончили сегодня!

Он ждал жалобы и недовольные звуки. Так было с солдатами в прошлой кампании. Но дети не издали таких звуков.

Он окинул их взглядом и увидел, как они устали. Их плечи были опущены, мечи волочились по земле, некоторые уже выронили их. Их глаза слипались, тела некоторых раскачивались.

Но никто не жаловался на тренировке.

Его сердце потеплело.

— Вы хорошо постарались сегодня! Заслужили ужин. Насладитесь днем с семьей и забудьте пока о тренировках.

— Вы уходите со своей дамой? — крикнул один из парней.

— Да.

Парень был уже почти взрослым. Он мог даже попасть в отряд Эмонна, если придется воевать. Для дворфа, он был высоким и широким. Его лицо было красивым, борода — уже густой и пышной.

Пока остальные в спешке покидали двор, этот красавец задержался. Эмонн понял, что юноша хотел поговорить. Он замер и ждал, пока дворф подойдет к нему.

Как дикого коня, которого хотел приручить. Он помнил слова Сорчи.

— Мой король? — спросил мальчик.

Эмонн взглянул на него, но молчал.

— У меня вопрос, который я не хотел задавать своему папе.

Это уже было плохим началом. Эмонн прислонился к ограде, скрестил руки на груди и старался не подавать тревоги.

— Продолжай.

— Просто… — юноша шаркал ногами по земле. — Мне нравится девушка. Одна из торфяных фейри, что порой сюда приходят. Я думал, раз вы с вашей дамой разных видов, вы сможете помочь. Я не знаю даже, как говорить с ней.

Кончики ушей Эмонна нагрелись. Юноша просил у него совета об отношениях? У него?

Годы назад он мог бы дать хороший совет. Женщины окружали его, как будущего короля, красивого, как его близнеца. Кого-то больше всего привлекало то, что они были близнецами.

Теперь? Он веками даже не думал о здоровых отношениях с женщиной. Пока не появилась Сорча.

Он кашлянул, подвинул вес на другую ногу и обдумал вопрос.

— Тебе уже нравится эта девушка?

— Да?

— Это вопрос, или ты знаешь, что она тебя интересует?

— Я знаю, сэр.

— Откуда знаешь, если еще не говорил с ней.

— Ну, — дворф тыкал носком пучок травы. — Она очень красивая.

Эмонн мудро кивнул.

— Потому многие из нас и очаровываются.

— И она умная! — юноша был возмущен, что его связали со всеми остальными мужчинами. — Я видел, как она решала проблемы, которые не могли решить дворфы.

— Значит, она — хороший вариант.

— Да.

— Ты должен с ней поговорить.

Дворф растерял пыл. Его плечи опустились, подбородок уткнулся в грудь.

— Я не знаю, как.

— И я не знал с Сорчей.

— Да?

— Точно. Первые несколько разговоров с ней были ссорами. Стоило мне открыть рот, вылетало нечто грубое. Я не знал, стоило ли вырвать себе язык.

Юноша рассмеялся.

— И что вы сделали?

— Я заставлял себя говорить. Понял, что со временем зазвучит что-нибудь хорошее.

— Получилось?

— Да. И с той фразы я смог говорить с ней, не колеблясь.

Мальчик сдвинул губы в сторону, размышляя.

— Так вы говорите, мне нужно просто поговорить с ней?

— Это хорошее начало.

— А если я ей не нравлюсь?

— Говори дальше. Будь вежливым, слушай ее слова, и она оттает. Если ты ей все равно не понравишься, уважай это. Мы не можем завоевать их всех.

Эмонн смотрел, как лицо юноши краснеет. Он пролепетал что-то про поиск друзей и убежал со двора. Пыль вылетала из-под его пяток.

Он ощутил взгляд спиной, повод его испытаний и радостей. Вздохнув, Эмонн обернулся.

— Сколько ты слышала?

— Достаточно, — она мягко улыбнулась. — Просто говорить?

— Так я тебя завоевал.

— Не помню, чтобы ты много говорил.

Она была права. Эмонн указал на свой кристальный глаз.

— Я говорю своими глазами.

— Ясное дело, — ее смех был музыкой для его ушей.

Потому ему нужно было держаться от нее подальше. Он отдал бы все, чтобы слушать ее смех снова и снова до конца света.

Эмонн перекинул ногу через ограду и легко перепрыгнул.

— Так куда мы идем для сюрприза?

— Не могу сказать, тогда все будет испорчено.

— Я не люблю сюрпризы.

Ее глаза блестели.

— Это ты сейчас так говоришь.

Она была сиреной, звала его разбиться о камни. И он собирался сделать это.

Эмонн шел за ней как во сне. Ему повезло, хоть она переходила границы и порой его злила. Редкие женщины попали бы в Другой мир и не стали бы презирать странных существ или их мир.

Сорча процветала тут. Она держалась прямее, чем когда только прибыла на остров. Ее глаза искрились жизнью, ей нравилось помогать его народу. Она выказывала любовь всем, кого проходила, улыбками, воздушными поцелуями и нежным прикосновением, что сотрясало его душу.

Она была подарком, которого он не заслуживал.

Они вышли из замка на скалы сзади. Солнце светило слабо, невыносимый жар уже стал слабее от прохладного осеннего ветра.

Соленые брызги задевали его щеки, взбодрили его душу. Эмонн всегда любил океан. Только это сделало его изгнание на Гибразил немного терпимее.

Чайки летали сверху, их крики были тише волн, бьющихся о берег далеко внизу. Он не осознавал, что утес на другой стороне замка был так опасен.

— Мы пришли! — воскликнула она. — Разве не мило?

— Мило.

Он уже не смотрел на волны или строения из облаков. Он глядел на нее.

Ветер задевал ее кудрями ее щеки, она приоткрыла полные губы, разглядывая красоту вокруг них. Такая любимая полуулыбка изгибала ее губы. Он знал, как она хмурится, улыбается, быстро говорит. И он собирался смотреть, как она делает все это до дня ее смерти.

Ее льняное платье трепетало на ветру. Ей должно быть холодно, но она не дрожала. Она поймала его взгляд и рассмеялась.

Сорча подняла руки по бокам, отклонила голову, солнце играло на ее лице. Ветер поддерживал ее под руки, гладил бока. Она была красивой, дикой и его.

Он не удержался, встал за ней и следовал за ласками ветра. Изгиб ее поясницы манил, хоть Эмонн не понимал, почему. Его пальцы легли на ее живот, он склонился и вдохнул ее аромат.

Клубника и солнце. Она всегда так пахло, что бы с ней ни было в тот день. Как женщина могла работать весь день, но все еще так сладко пахнуть?

Она опустила пальцы поверх его. Каждое прикосновение прожигало его ладонь глубоко сквозь кристалл, что распространялись по его телу пожаром.

Они снова росли. Он не знал, стоило ли ей говорить. Она будет беспокоиться.

Эмонн всегда знал, что кристаллы продолжат вредить ему. Он не думал о том, как они работали. Они не давали ему развалиться, когда он был ранен, и этого хватало.

Теперь он гадал, как далеко они исцеляли. Ядовитый клинок мог пустить отраву по его телу с кровью. Кристаллы пойдут следом? Он станет статуей?

Он прижал голову к ее голове, чуть склонившись из-за ее маленького роста, и сосредоточился на том, что было вокруг него. Он был благодарен за много мелочей. Было бы глупо не ценить их, пока он их имел.

Он вздохнул, потревожив рыжие кудри.

— Что ты задумала?

— Обед для нас двоих.

— Звучит чудесно.

— Я на это надеялась, — она поймала его взглядом. — Тебе придется меня отпустить.

Он не хотел. Ее место было только в его объятиях. Но он понимал, что такие мысли не были разумными. Вздохнув, Эмонн отпустил ее.

Она опустилась на колени и открыла плетеную корзинку. Красная ткань оказалась покрывалом, которое она расстелила на земле, похлопала, чтобы напомнить ему тоже присесть.

Это все казалось странным.

Эмонн нахмурился, но сел рядом с ней.

— Мы едим на земле?

— Да.

— В замке хорошие столы.

— Ты не водил женщин в леса? Не ел с ними среди птиц?

— Плохо помню, — он отклонился на локоть и скрестил лодыжки. — Тогда я еще думал, что могу соблазнить женщину красивыми словами.

— Да? — Сорча отвлеклась на корзинку, но он видел, что она была заинтригована. — Ты был лихим?

— Все мужчины-фейри считают себя поэтами.

— Я не могу представить тебя поэтом, — она рассмеялась.

Он был почти оскорблен. Он сорвал травинку, сунул между губ и смотрел на нее.

— Почему это?

— Ты не кажешься тем, кто тратил бы время на соединение слов. Ты из тех, кто тянет женщину в угол и целует ее до беспамятства.

— Так я делал с тобой.

— Именно.

Она думала, что хорошо его знала. Он почти хотел, чтобы она верила, что он был таким, каким стал теперь. Эмонн стал таким после трехсот лет дворов фейри. Его отец когда-то говорил, что мужчинам нужно побыть в глуши и поработать, чтобы стать умными правителями.

— Я всю жизнь тренировался как генерал, но не всегда был на поле боя.

— Да? — ее рот раскрылся. — Я думала, ты был не как твой брат.

— У нас было схожее обучение, когда мы были детьми и юношами.

— Насколько юными?

— Триста или четыреста лет, плюс-минус пара веков, я точно не помню.

— И что ты делал? — она оставила корзинку и повернулась к нему. Ее ноги были скрещенными, юбки смялись. Она склонилась для истории. — Скажи, Каменный король, какой поэзией ты завоевывал женщин?

— Я уже не использую те слова.

— Используй! Я хочу их услышать, Эмонн.

Он не хотел их произносить. Его уши горели, стали красными под ее взглядом.

— Ты будешь смеяться.

Она шлепнула ладонями по бедрам с недовольством.

— Не так ты и хорош со словами. Хвалил васильковые глаза и смех, похожий на колокольчики? Каждый мужчина думает, что этим завоюет сердце женщины.

— Ты знаешь эти уловки?

— Каждый мужчина пытался использовать это на моих сестрах или мне, — Сорча закатила глаза. — Это никогда не работает.

— Ты сравниваешь меня с людскими мужчинами?

— А с кем еще мне сравнивать? Я не слышала, чтобы фейри читали поэзию.

Он поджал губы. Она думала, что он был таким же, как мужчины, которых она видела раньше? Обидно, что люди были такими жалкими.

Эмонн схватил ее за руку так быстро, что она охнула. Ее глаза расширились, она смотрела, как он подносил ее костяшки к своим губам.

— Когда я был юн, я бы сказал тебе, что слышал твой голос в песне моря. Что без тебя запах клубники наполняет меня тоской по твоим волосам, губам, белизне твоих пальцев, — он посмотрел на ее ладонь в его, нежно погладил.

— Эмонн…

— Я уже не фейри-принц с нежными словами. Моя поэзия тебе — клятва. Мир может сгореть вокруг нас, но огонь не тронет мою любимую плоть. Океан может проглотить сушу, но я буду твоим кораблем, дам тебе свежий воздух. Меч может попытаться пронзить тебя, но я заберу все твои раны. Я жил тысячу лет во тьме, дожидаясь лучей твоего света.