Вера змеи

Глава 3

Лерой

В мотеле шесть арендуемых комнат, и свободных мест нет. Так было в течение многих лет, несмотря на уединенную природу Кричащего Леса. Хотя некоторые гости останавливаются только на короткий срок, другие останавливаются на более длительный срок. Мне так больше нравится, даже несмотря на то, что доход меньше, потому что я снижаю тарифы. Гости, приезжающие надолго, чувствуют себя скорее друзьями. Как семья.

Из-за этого я часто одеваюсь на работу небрежно. Нет необходимости надевать костюм, чтобы ответить на телефонный звонок, поработать за компьютером или обменяться несколькими любезностями с горсткой людей, которых я вижу в течение дня. Даже когда новоприбывшим предстоит пройти регистрацию, подойдут брюки и накрахмаленная рубашка. Вчера, зная, что моего нового гостя лично выбирал мэр, я надел костюм. С таким же успехом я мог быть голым, потому что единственное, что видела Кора, была моя кожа. И она надеется никогда больше этого не увидеть.

И все же, я здесь, снова в костюме. Шансы, что она переступит порог офиса, пока я здесь, невелики. Но если она это сделает, возможно, она будет держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы заглянуть внутрь меня.

Ее чувства ко мне не должны иметь значения. Она не более чем клиентка. Через несколько дней она уйдет.

Тем не менее, в моей привлекательности есть нечто большее, чем вызов, который она представляет. В этом больше, чем просто в том, что я нахожу ее красивой, или в осознании того, что я достиг предела своего добровольного воздержания.

Несмотря на ее реакцию, когда мы встретились, я верю, что Кора хороший человек. Сострадательный. Внимательный. Обе черты были очевидны и искренни во время ее вчерашнего разговора с Фредом.

Я слышал каждое слово со своего места в затемненном коридоре. Даже после того, как я удалился в свой личный кабинет, я задержался в дверях, жаждая услышать еще больше ее мягкого голоса.

Мне не должно быть дела до того, что Кора думает обо мне, но мне не все равно. Я хочу, чтобы она видела меня таким, каким она видела Фреда… больше, чем монстром. Наблюдение за их взаимодействием должно было принести облегчение. Вместо этого мой желудок скрутило от неуместной, неоправданной ревности. Желание вмешаться в их разговор, заставить ее посмотреть на меня… увидеть меня… было настолько сильным, что мне пришлось отойти за пределы слышимости. Мой номер спрятан в дальнем углу здания, и, запершись там, я разделся догола, чтобы не выходить из комнаты.

Кора упала в обморок при виде моего лица. Я не могу представить ее реакцию на остальную часть моей змеиной анатомии.

Даже после долгого отмокания в ванне заснуть было невозможно. Я часами ворочался, не в силах выбросить из головы ее образ и звук ее смеха. Поглаживая себя, представляя женщину, которая находит меня отталкивающим, это даже не должно было быть возможным, но это было так. Это было просто охуенно. Я не кончал так сильно с тех пор, как стал монстром. Тогда это было из-за того, что я был молод, перегружен тестостероном и очарован своей новой анатомией ниже пояса.

Кора была ответственна за вчерашний релиз, который потряс меня до глубины души. Каким бы бессмысленным это ни было, я не могу отрицать свою привлекательность. Я хочу раздеть ее догола… снять с нее одежду и убрать ее опасения… и попробовать на вкус каждый дюйм ее мягкости, затем погрузиться внутрь и заставить ее тело петь песню только для меня. Это не имеет смысла, хотеть ее так сильно. Происходят нелогичные вещи. Монстры из Кричащего Леса — тому доказательство.

В главном вестибюле мотеля с двух сторон большие стеклянные панели, и, хотя маловероятно, что кто-то из моих гостей будет смотреть из своих окон в мое, я не рискую. Некоторые парни могут быстро перестроиться, когда у них возникает неподходящий стояк. Моя анатомия требует большей утонченности. Я в своем личном кабинете перестраиваюсь, когда звенит звонок на входе, возвещая о чьем-то появлении. Как только все расставлено по местам, я выхожу в коридор. И сразу же нуждаюсь в еще одной корректировке.

Кора стоит у стойки администратора, вздернув подбородок и глядя прямо перед собой, руки сжаты в кулаки на столешнице. Не та поза женщины, которая хочет быть там. Конечно, она этого не хочет. Зная, что она вот-вот встретится со мной лицом к лицу, она, вероятно, изо всех сил старается держать себя в руках.

Ее поза должна быть достаточной, чтобы погасить мое желание. Во всяком случае, с каждым шагом к ней я становлюсь тверже. Хорошо, что ей не интересно пристально смотреть на меня, потому что я сомневаюсь, что мое недавнее изменение положения скрывает твердость, давящую на молнию.

— Доброе утро, мисс Бентон, — говорю я, укрываясь за высокой стойкой. — Как прошел ваш первый вечер… все ли вас устроило?

Румянец заливает ее щеки, и из горла вырывается тихий писк.

— Да, эм, да. Комната кажется такой домашней. И ванна потрясающая. Я никогда не была в такой большой. Это было очень приятно.

Образ Коры вспыхивает в моем сознании. Обнаженная и расслабленная в ванне, ее кремовая кожа блестит от влаги, выпуклости ее полных грудей пробиваются сквозь воду, твердые соски манят чуть ниже поверхности…

Мой язык высовывается изо рта, непроизвольная реакция, о которой я сожалею в тот момент, когда ее глаза расширяются.

— Мои извинения. Я постараюсь контролировать более змеиные аспекты моей физиологии в вашем присутствии.

Это законное предложение, но прямо сейчас я наслаждаюсь ароматом, уловленным языком. Благодаря моим змеиным чувствам я практически ощущаю ее вкус… и она восхитительна.

— Нет, пожалуйста, не извиняйтесь и ничего не меняйте ради меня. Я здесь гость. Это мне нужно измениться, а не вам.

— Я восхищаюсь вашей точкой зрения, мисс Бентон, но я не хочу, чтобы вы чувствовали себя некомфортно рядом со мной, поэтому…

— Тогда зовите меня Корой, — перебивает она. — Пожалуйста, — добавляет она, и мягкость в ее голосе делает меня невыносимо твердым.

Я намеренно использовал ее официальное имя. Это способ сохранить профессиональную дистанцию, поскольку это предел нашей связи.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты называл меня Корой. Пожалуйста, Лерой?

Если бы она была другой женщиной, трепет ее темных ресниц можно было бы расценить как флирт.

Даже с учетом того, что у меня между ног сейчас находится большой объем крови, я не настолько глуп, чтобы думать, что она проявляет ко мне какой-то интерес помимо необходимости.

— Кора, — произношу я.

Мне нравится, как ее имя звучит у меня на языке. Слишком. Но это не ее вина.

— Я рад, что тебе понравилась огромная ванна. Когда я покупал мотель, я переделал все комнаты, чтобы они были удобны для монстров. Хотя я того же роста и телосложения, что и до моего превращения, некоторые жители города значительно увеличились в размерах.

— Как Фред.

— И другие, — говорю я, перенаправляя разговор, поскольку во мне разгорается беспричинная ревность. — Кричащий Лес — дом для множества крупных монстров. Возможно, у тебя будет интервью с некоторыми из них.

— Я не знаю. За исключением заметки рядом с именем Роана Бирна о том, что он невидим, в моем списке контактов есть только имена, а не… обозначения видов.

Ее лицо теперь ярко-розовое.

— Но по дороге в город я в самом деле увидела действительно большое, эм…

— Монстр, Кора. Это нормально — говорить монстр. Это то, кто мы есть.

Она фыркает, что звучит как внутреннее разочарование.

— Это кажется неправильным, но ладно. Первым монстром, которого я увидела, был очень крупный мужчина с темным мехом, красными глазами и огромными рогами.

— Ты испугалась?

— Нет, я не испугалась. Но я, конечно, таращилась на него, потому что у меня нет самоконтроля, как тебе хорошо известно, — заканчивает она с легким смешком, который делает ее самоуничижительный комментарий милым и располагающим. — Он поймал мой пристальный взгляд и помахал.

— Звучит как Ван Бристол. Он вендиго.

— Вендиго. Еще одно существо… я имею в виду монстра… термин, с которым я не знакома, — вздыхает она.

— С какими монстрами ты знакома?

— Вампир, оборотень, огр, орк, горгулья, — говорит она, загибая пальцы, — зомби, йети, фея, человек-невидимка… о, и феникс.

Ее гордый кивок очарователен.

— У нас все это есть в Кричащем Лесу. Плюс многое другое.

— Дай-ка я проверю, есть ли Ван Бристол в моем списке, — говорит она, роясь в сумке в поисках телефона.

Как бы мне ни хотелось по-прежнему привлекать ее внимание, приятно видеть, что ей становится со мной комфортнее.

— Его нет в моем списке. Это очень плохо. Он казался дружелюбным.

— Я думаю, ты обнаружишь, что большинство местных жителей дружелюбны. Посмотри, есть ли в твоем списке какие-либо из этих имен: Рис Спенсер, он циклоп и декан близлежащего колледжа монстров. Диего Сантос — дракон и ювелир. Есть сатир по имени Джейс…

«Черт». Я определенно не хочу, чтобы Кора встречалась с Джейсом. Не потому, что она бы его боялась. Наоборот, если слухи о том, что он собирает, правдивы.

— Ванесса Силке — сесаелия. Милая дама, с ней очень интересно разговаривать.

— И еще один монстр, о котором я никогда не слышала, — говорит она, глядя на меня снизу вверх без намека на страх или настороженность в своих прекрасных аквамариновых глазах. — Что такое сесаелия?

— Выше пояса в основном человек, с щупальцами на нижней половине.

— Щупальцы?

— Как у осьминога. Ты боишься осьминогов? — беззаботно спрашиваю я.

Во всяком случае, таково мое намерение, но оно проваливается, когда она не улыбается и не смеется, только качает головой.

— Нет. Только змей.

«Только змеи». Эти два простых слова подобны словесной пощечине. И мне это было нужно. А то мне было слишком уютно.

— Верно. Что ж, я единственный человек-змея моего типа в городе, но есть наг. А еще близнецы, которые обе стали горгонами после того, как распили бутылку пунша на нашей злополучной вечеринке в честь Хэллоуина. У них… красивые волосы. Основываясь на твоей реакции на меня, я думаю, тебе следует избегать их всех, если это возможно. Если ты хочешь, чтобы я просмотрел твой список интервьюируемых, я с удовольствием помогу.

— Я также не знаю, что такое наг или горгона.

— Наг — это в основном человек сверху и змея снизу. У горгон вместо волос змеи, как у Медузы.

— Я…

Она с трудом сглатывает. Прежний румянец полностью сошел с ее лица. Даже с ее нынешней истощенной бледностью, она по-прежнему самая красивая женщина, которую я видел, сколько себя помню.

— Боже, я так растерялась. Я не знаю, почему мой редактор выбрал меня для этого задания.

— Не твой редактор выбрал тебя. Это сделал мэр.

Голова Коры дергается, когда она резко отступает назад.

— Она выбрала? Откуда ты это знаешь? И почему я?

— Она упомянула об этом, когда бронировала твой номер. Я предположил, что она выбрала тебя, основываясь на твоей работе.

Смех, который вырывается из уст Коры, не такой, как тот, который я слышал прошлой ночью, во время ее перепалки с Фредом, или сладкий звук несколькими мгновениями ранее. Эта версия более жесткая. Без чувства юмора.

— Мой объем работы определенно не подходил для этого задания. За последние три года буквально каждая моя колонка была об одежде, макияже, свиданиях или сексе.

И… я снова в полном восторге. Лишен дара речи и немного сбит с толку решением мэра написать важную статью, но в то же время чертовски напряжен. Кора пишет о сексе? Я знаю, что буду читать сегодня вечером. Каждую чертову колонку от первой до последней.

Вздохнув, она пододвигает свой телефон через стол.

— Вот. Не мог бы ты проверить список и посмотреть, должна ли я вежливо отменить какие-либо интервью?

— Конечно.

Не поднимая ее телефона, я просматриваю имена, места и время ее интервью. Мэр подготовила много всего, и все это должно пройти гладко.

— Если у тебя нет других страхов перед монстрами или существами, с тобой все будет в порядке. Никто в этом списке никоим образом не относится к рептилиям. Я единственная змея, которую тебе придется увидеть.

— Ладно, хорошо.

Из ее горла вырывается еще один тихий писк, на этот раз проскальзывающий сквозь приоткрытые губы.

— Это прозвучало не так, как я хотела. Я имела в виду, хорошо, что я тебя вижу.

— Правда?

— Да, это так.

Кора протягивает руку, я полагаю, чтобы забрать свой телефон, но я ошибаюсь. Она полностью вытягивает руку, устанавливая прямой, непоколебимый зрительный контакт.

— Я бы хотела начать сначала.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — спрашиваю я, глядя на ее протянутую руку. — Я довольно толстокожий, но если ты закричишь, когда мы пожмем друг другу руки…

На этот раз, когда она смеется, это такой смех, который пронзает меня, как провод под напряжением.

— Я не собираюсь кричать. Или падать в обморок.

— Мне нравится эта уверенность, но это быстрый поворот на сто восемьдесят со вчерашнего дня.

— Не совсем быстрый. Я думала об этом всю прошлую ночь.

— Ты думала о том, чтобы пожать мне руку? Всю ночь?

— Да, — тихо говорит она, ее ресницы трепещут, как крылья колибри. — Я много думала о тебе, на самом деле.

Думала ли она обо мне во время своей долгой, «очень приятной» ванны? Вероятность этого маловероятна. Моему телу было наплевать на вероятность, оно возбуждено и гудит, когда мой разум возвращается к мысленному образу Коры в ванне. За исключением того, что в этой версии она трогает себя и стонет мое имя.

Качая головой, чтобы отогнать эротические фантазии, я поднимаю руку и беру ее.

Ее глаза широко распахиваются в тот момент, когда наша кожа соприкасается, но она не кричит. Не отстраняется и не выглядит не в себе. Ее зрачки расширяются, и тихий выдох срывается с ее приоткрытых губ, затем она улыбается и обхватывает мои пальцы своими.

— Привет, я Кора Бентон, журналистка из журнала «B: Здесь» и социально неловкая интровертка, которой, вероятно, следовало бы чаще выходить в свет, но на самом деле не очень этого хочу.

Улыбаться — рискованно, потому что она может увидеть мои клыки, но невозможно сохранять невозмутимое выражение лица в присутствии такой привлекательности.

— Как ты пишешь колонки о свиданиях и сексе, если нечасто выходишь в свет?

— Честно?

Она прикусывает свою полную нижнюю губу, затем наклоняется ко мне.

— Из любовных романов, — шепчет она.

— Не из личного опыта или клинических исследований?

— Ноль, — говорит она, и еще один симпатичный румянец заливает ее лицо. — Не в буквальном смысле ноль, никогда. Я смотрю на некоторые вещи после того, как прочитаю о них. И я не полная монашка, я… ты знаешь. Просто не в той степени или, гм, разнообразии, в которые могли бы убедить читателей мои колонки.

Мне нравится эта информация намного больше, чем я имею на это право. Эта женщина никогда не будет моей в том смысле, в каком я жажду, но есть некоторое удовлетворение в осознании того, что она также не принадлежит никому другому.

Когда звонит телефон, фраза «Спасен звонком» никогда не была более правдивой. Мне нужна причина, чтобы разорвать контакт, потому что здравый смысл не помогает. То, что Кора ведет себя дружелюбно, не означает, что она видит во мне нечто большее, чем версию своего величайшего страха весом в сто восемьдесят фунтов.

— Вперед, — говорит она, указывая на настойчиво звонящий прерыватель. — О, но сначала у тебя есть лист бумаги?

Кивнув, отвечая на звонок, я кладу перед ней блокнот и ручку. Мотель всегда забронирован, и поиск подходящей свободной комнаты в расписании занимает больше времени, чем ожидалось.

Трудно сосредоточиться на звонке, пока Кора уходит. Она не похожа на тех, кто сознательно пытается быть сексуальной, и это одна из причин, по которой она такая. Ее мягкие изгибы, конечно, не причиняют вреда. То, как материал ее короткой юбки туго обтягивает ее круглую попку, — это предмет мечтаний, а ее стройные голые ноги в высоких черных сапогах будут преследовать меня наяву, пока я не увижу ее в следующий раз. Что, согласно записям, которые она нацарапала и оставила для меня, произойдет сегодня вечером.

«Если ты не занят, я бы хотела продолжить наше новое начало позже. Если тебе интересно».

Если мне интересно. Слава богу, что у меня высокий стол, за которым я стою, иначе она бы увидела, насколько мне интересно. И это определенно заставило бы ее уйти с криком.