Вернись в свой дом

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Вот мы и пришли. – Домоправительница толкнула дверь в дальнем конце коридора, огибающего дом. – Боюсь, это не похоже на номер люкс. Но ванная находится рядом, следующая дверь налево по коридору.

Кэролайн тяжело вздохнула, остановившись на пороге. Было ли это простым совпадением, или Декстер специально, распорядился, чтобы ей отвели именно эту комнату?

Он знал, что раньше она принадлежала Кэролайн. Сколько раз Бен кидал камешки в это окно, чтобы разбудить ее? Не сосчитать. Но она никогда не спала. Она лежала и ждала его сигнала, безумно желая как можно быстрее оказаться в объятиях любимого человека. Если он не появлялся, Кэролайн не находила себе места, а когда он приходил, она бесшумно сбегала вниз по лестнице, чтобы обнять его, раствориться вместе с ним в чарующей красоте теплой летней ночи.

Волна холода окатила ее с ног до головы и тут же сменилась невыносимым жаром. Она тряхнула головой, раздраженная реакцией своего тела, и сжала губы. Презрение вспыхнуло в ее глазах. Сейчас она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы устоять перед ним. Да и атмосфера комнаты была уже совершенно иной.

Выцветшие детские обои уступили место приятной для глаза лимонно-желтой краске. Светло-зеленый ковер на полу – вместо потрескавшегося линолеума, холодившего ее босые ноги зимой...

– Столовая находится за третьей дверью налево от холла. – Домоправительница поставила сумки на пол рядом с кроватью. – Хозяин, конечно, все вам объяснит, но если понадобится что-нибудь еще, сообщите мне.

– Спасибо. Мисс Пенни, да?

Нужно срочно взять себя в руки, иначе простой факт, что она проведет пару ночей в своей бывшей комнате, лишит ее рассудка. Кэролайн заставила себя улыбнуться и перешагнуть порог. Бога ради, она может не вспоминать былое, надо только захотеть!

– Просто Линда. Меня называют мисс Пенни, только когда этого требуют обстоятельства. – Обезоруживающая улыбка и крепкое, почти мужское рукопожатие расположили Кэролайн к этой женщине.

– Ну, а я Кэролайн. Скажите, пожалуйста, а мистер Декстер останется здесь или он заехал ненадолго? – спросила она неуверенно, надеясь, что Бен скоро отбудет.

– Насколько я знаю, останется. Он все время приезжает и уезжает, обычно просто заглядывает, чтобы проконтролировать работу строителей, но на этот раз появился с кучей багажа. Так... – она быстро взглянула на массивные наручные часы, – пора накрывать на стол. Ланч будет холодным. Я не особенно хорошо готовлю. Я занимаю должность домоправительницы, но так как повара не будет еще около месяца, боюсь, вам придется, так сказать, довольствоваться тем, что есть.

Личный повар, домоправительница... Да, видимо, Декстер решил превратить Лэнгли-Хейс в свою загородную резиденцию, подумала Кэролайн, когда Линда вышла из комнаты. Ему необходимо продемонстрировать, что бедный мальчишка смог стать таким же владельцем поместья, каким был ее отец? Правда, с одним отличием – имея несравненно больше свободных денег.

Закусив нижнюю губу, Кэролайн начала распаковывать вещи. Но можно ли винить Декстера? Ведь он рос в ужасном домишке, стоящем во владении ее отца. Его мать вносила маленькую арендную плату за эту лачугу, но это был дом, в котором мало кому захотелось бы оказаться даже в кошмарном сне. Она была суровой женщиной, которая в одиночку растила сына. Большинство жителей смотрело сверху вниз на эту несчастную парочку. Конечно, после такого детства сложно устоять перед искушением вернуться обратно и показать всем свою силу и богатство.

Нет, его мотивы не должны интересовать ее. Единственная ее забота – сделать дело и поскорее вернуться в Лондон.

Уже подошло время ланча, и Кэролайн подавила мимолетное детское желание не спускаться вниз. Прятаться от проблем не в ее правилах.

А Декстер был ее проблемой, признала она, открывая дверь в столовую некоторое время спустя. Он ждал ее, сидя спиной к высокому окну, за которым открывался вид на ухоженный сад. Высокий, мощный, безупречно сложенный, Бен был еще более красив, вызывающе красив, чем двенадцать лет назад.

Но чего-то в нем недоставало. Не осталось и следа от переполнявшей его когда-то нежности, от притягательной улыбки, которая покорила Кэролайн, привязала ее к нему в то далекое, неземное лето любви. Теперь перед ней предстал надменный человек. Его нечастые улыбки были полны высокомерия, а в блеске черных глаз сквозили насмешка, открытая угроза и гнев, которые она не могла понять. Если кто-то и имел право на гнев, так это она.

– Значит, ты все-таки решила не просить принести тебе ланч в комнату. Браво!

Улыбка была даже не высокомерной, а издевательской. Кэролайн держалась спокойно. Надо было немедленно это прекратить. Она открыла рот, чтобы высказать Декстеру все, что о нем думает, но его красивая сильная рука нетерпеливым жестом пригласила ее сесть.

– Я был бы не против поесть.

На небольшом круглом столе стояли фаянсовые тарелки с холодным мясом и салатами, не возбуждающими аппетита. Но картину скрашивало вино, первоклассный мускат, отметила Кэролайн, неохотно садясь за стол и торжественно обещая себе не притрагиваться к вину. Имея дело с мужчиной, представлявшим для нее прямую угрозу, ей необходимо было сохранять трезвый ум.

Вдруг она вздрогнула, тщетно надеясь, что предательская реакция ее тела останется незамеченной.

– Тебе холодно? – Удивление в его тоне подкрепилось вздернутой прямой черной бровью. – Мне казалось, сейчас, наоборот, непривычно тепло для апреля. – Бен достал бутылку вина из ведерка со льдом, но Кэролайн моментально прикрыла рукой свой бокал. – Не будешь? – Он ловко налил себе полный бокал. – Ну тогда угощайся. По-моему, нам подали говядину. – И Декстер удостоил ее бледное, напряженное лицо насмешливым взглядом. – Прошу извинить меня за дешевую посуду и столовые приборы. Но кухня пока находится в беспорядочном состоянии. Твой отец, похоже, распродал все фамильное серебро, включая королевский Уорчестер.

Они ели из Минтона, а не из Уорчестера. И пусть тяжелые серебряные приборы с богато украшенными ручками не подходили к тарелкам, все же было приятно есть из красивой старинной посуды. Кэролайн почувствовала, что ее щеки заливаются краской.

– Прекрати! – выпалила она, не подумав. Ее губы крепко сжались от его нескрываемой издевки. Она не собиралась выходить из себя, хотела игнорировать все его язвительные замечания, но дальше держать себя в руках не было сил. Скрестив руки на коленях, Кэролайн с горечью добавила:

– Я знаю, почему ты затребовал сюда именно меня! Поэтому давай опустим все это, и я приступлю к работе, для выполнения которой и была нанята.

Ее хотелось встать и немедленно выйти из комнаты. Но она не сделала это. Подобный демарш только доказал бы Декстеру, как легко он может задеть ее за живое.

Поэтому Кэролайн сидела неподвижно, надеясь, что ее лицо не выражает ничего, кроме скуки. Но тут он откинулся назад и, положив локоть на спинку стула, заговорил все с той же насмешкой в бархатистом голосе:

– Ну так скажи мне... почему я хотел, чтобы приехала именно ты?

Бешеная вспышка ярости заставила ее впервые за долгие годы забыть о сдержанности. Огромные фиалковые глаза, обрамленные густыми ресницами, ответили на вызов его черных глаз.

– Потому что мой отец назвал тебя самым ничтожным человеком на земле, – точно припомнила Кэролайн, хотя сказано это было очень давно. – Ты воровал у него, и ты представлял угрозу для порядочных деревенских девушек... – Ей не было больно. Нет, вовсе нет! Да и какую боль могли причинить ей эти слова после стольких лет? – Когда-то ты жил в нищете. После смерти моего отца ты смог выкупить его имение и решил притащить меня сюда, чтобы утереть мне нос.

Вдруг ее гнев иссяк, онa замолчала. Стоило ли выходить из себя? И все же, решила Кэролайн, лучше было высказаться, чем промолчать. Ведь если вовремя не избавиться от рвущейся наружу ярости, в душе останутся нарывы, а потом и грубые шрамы.

– Ответ неверный, – спокойно заметил Декстер, скривив рот. Ее тирада нисколько не задела его. – Но интересный. Мы с мамой жили в развалившемся домишке, потому что, приехав в эту деревню, не могли позволить себе ничего другого. А твоему отцу мы приносили какой-никакой доход, ведь дом был уже почти непригоден для жилья. Что же касается воровства... – Он водил длинными пальцами по краю стакана, приковав взгляд Кэролайн к черной гипнотизирующей глубине своих глаз. – Мне было всего лишь четырнадцать лет, и я думал, что форель, плавающая в речке за нашей лачужкой, принадлежит всем. Но твой отец объяснил мне что к чему, припугнув довольно страшным ружьем... Так вот. – Он сжал губы. – Ты здесь не для того, чтобы я утер твой маленький высокомерный нос своими финансовыми успехами. Твое присутствие здесь – это необходимость. А сейчас, – строго произнес Декстер, передавая ей блюдо с холодным мясом, – давай поедим, и ты приступишь к работе.

Когда-то Бен говорил, что без нее он не будет счастлив. Теперь же ему необходима всего лишь экспертиза. Кэролайн нервно сглотнула. Ей снова захотелось встать и убежать. Но Эдвард не одобрил бы такого поведения, и это останавливало ее. Декстер немало платил за ее работу.

С мрачным выражением лица она положила себе на тарелку кусок говядины и помидор и тут же поняла, что не сможет проглотить ни кусочка. Он не опроверг ее заявление о том, что представлял угрозу для порядочных деревенских девушек. Просто ему нечего было возразить.

А знал ли он о том, что у него есть ребенок, когда скрылся из деревни с несколькими сотнями фунтов, которыми ее отец от него откупился? Тогда эти деньги, наверное, казались ему целым состоянием. Ну конечно, он знал об этом ребенке! Мэгги Поп наверняка сообщила ему, что родила от него дочку.

– Раз я здесь, может, ты распорядишься, с чего мне начать? Или я могу выбрать сама?

Кэролайн сделала все возможное, чтобы ее голос звучал бодро и по-деловому, чтобы ее личное отношение к Бену не мешало работе. Но прошлое уже напомнило ей, как она была обманута, ранена, предана, как опустошена была ее душа.

Она с трудом выдержала его пристальный взгляд, оценивающий ее дорогой костюм из первоклассного материала известной во всем мире марки. Наконец он заявил:

– Начни работу сверху и постепенно спускайся вниз. Думаю, на чердак никто не заглядывал много лет. Должен предупредить тебя, что, помимо старинных вещей, там груда мусора, оставленного рабочими. Но все можно будет убрать, как только ты выяснишь, есть ли там что-нибудь ценное.

Декстер допил вино и с некоторым раздражением в голосе добавил:

– Если ты больше не собираешься ковыряться в своей тарелке, можешь приступать.

Каков мерзавец! – подумала Кэролайн, стоя на пороге чердака. Он видел, как она одета, и специально отправил ее сюда.

Куски отвалившейся штукатурки валялись на покрытых паутиной, разбросанных по всему чердаку коробках. Грязная, порванная ткань лишь частично закрывала старую, никому не нужную мебель.

Кэролайн сняла колготки и туфли на высоких каблуках и надела кожаные мокасины от Гуччи. Но было совершенно ясно, что и их, и костюм можно будет потом выкинуть.

Как же он изменился! Хотя, возможно, Декстер был таким всегда. Жестокость – его врожденная черта. В противном случае разве смог бы он так использовать ее, врать ей и в конечном счете предать? Или бросить женщину, которая произвела на свет его ребенка?

Кэролайн резко развернулась и сбежала по крутой чердачной лестнице. Линду она нашла на кухне.

Кэролайн обратила внимание на новый пол, огромную кухонную плиту последней модели, таких же размеров посудомоечную машину и вместительный холодильник. Интересно, Декстер что, решил жениться и нарожать несметное количество детей? Но тут же она подумала, что эти вопросы ее волновать не должны, и спросила:

– Линда, у тебя не найдется какой-нибудь рабочей одежды? Мне нужно разобраться на чердаке.

– Боже мой, там такая грязь! – Линда положила ручку и сочувственно улыбнулась Кэролайн. – По-моему, оттуда вообще надо все выгрести и сжечь. Этот дом принадлежал какому-то старому снобу. Он уже умер, но, говорят, у него осталась дочь. И босс велел ничего не трогать, потому что она может вернуться и расстроиться, если обнаружит, что фамильные реликвии выброшены.

Неужели Декстер действительно так сказал? Сердце сжалось. Неужели он искренне верил, что она когда-нибудь вернется сюда, чтобы отыскать дорогие ей вещи? Или он воспользовался своим влиянием – и деньгами, – чтобы заставить ее приехать в родной дом и снова встретиться с ним?

А как же ее теория о мести Декстера?

Услышанное так потрясло Кэролайн, что она уже не могла размышлять о мотивах Декстера. Тяжело вздохнув, она произнесла:

– В таком случае, он послал меня на чердак не просто чтобы полюбоваться, как я там выпачкаюсь... Я и есть дочь того старого сноба.

Последовала гробовая тишина. Линда удивленно взглянула на Кэролайн.

– Извините. Я не знала...

– Ничего страшного. Отец и правда был ужасным снобом.

– Я... – Линда была явно поражена таким поворотом событий. – В шкафу остались вещи прежней хозяйки. Подождите секундочку, я поищу что-нибудь.

Несколько минут спустя она вернулась со стопкой чистых, аккуратно сложенных вещей. Это были тонкие нейлоновые халатики, украшенные цветочками. Очень женственно, в стиле миссис Скит.

– А вы случайно не знаете, где миссис Скит живет сейчас? – спросила Кэролайн неожиданно для себя. Любопытство и некая привязанность к женщине, которая растила ее, заставили девушку задать этот вопрос.

– Она снимает небольшой домик около деревенского магазина, – ответила Линда. – Когда здесь начались работы, она заходила пару раз, чтобы перебрать одежду вашего отца. Милая женщина, но, по-моему, принимает все слишком близко к сердцу. Говорят, смерть хозяина дома очень подействовала на нее.

Немой вопрос, почему с его дочерью не произошло того же, читался во взгляде Линды, но Кэролайн не собиралась отвечать на него.

– Надо будет зайти к ней как-нибудь вечером, пока я здесь. – Она сопроводила эти слова официальной улыбкой, взяла вещи и ушла. Кэролайн знала, почему отец запретил ей возвращаться домой, почему сказал, что не хочет больше ее видеть. Но она не могла понять, отчего он вообще никогда не испытывал к ней никаких теплых чувств. Возможно, Дороти Скит сможет ответить на этот вопрос.

Кэролайн сняла свой костюм и надела один из предложенных халатов поверх черного атласного белья. Дешевая ткань просвечивала от долгой носки, а размытые голубые и розовые цветочки были просто кошмаром. Плюс ко всему Кэролайн прямо-таки утонула в этом халате.

Но стоит ли переживать по поводу нелепого одеяния? Ведь никто не увидит ее в нем, а костюм будет спасен.

Вернувшись в душное помещение под крышей, Кэролайн начала работу. Первым делом она расчистила небольшое пространство в углу, чтобы складывать туда мусор. Перетаскивая по неровному, грязному полу ящики с разбитым фарфором, сожженными кастрюлями, поломанными викторианскими безделушками, она спрашивала себя, зачем люди хранят всякий ненужный хлам. Но потом Кэролайн вспомнила, как приходила сюда в детстве дождливыми одинокими днями: чердак был как сказочный мир, не похожий ни на что вокруг и хранивший специально для нее свои секреты.

Там стоял сундук с праздничными нарядами, так, по крайней мере, она всегда считала. Это был большой ящик, набитый одеждой, которая когда-то, наверное, принадлежала ее бабушке и маме. В свое время эти платья, должно быть, стоили больших денег.

После долгих поисков Кэролайн нашла наконец сундук, открыла крышку и обнаружила, что он пуст. Только на дне лежала стопка писем, перевязанных лентой. Вещи, наверное, распродал отец, когда с деньгами стало совсем плохо. Дороти Скит могла посоветовать ему сделать это. Кэролайн помнила ее слова, как будто только вчера она говорила девочке: «Я так и знала, что найду тебя именно здесь. Пора спать. И кстати, будь поосторожнее с этими вещами, за них можно получить неплохие деньги. Хотя, если, примеряя наряды, ты не будешь никому мешать, бегая по дому...»

Кэролайн присела на корточки. Ее блестящие черные волосы спутались и превратились неизвестно во что. Она откинула их грязной рукой, оставив при этом черный след на молочно-белой щеке.

Если бы ее отец мог забыть о гордыне, продать Лэнгли-Хейс и переселиться в местечко поскромнее! Тогда бы он провел последние годы, не думая о долгах и нехватке денег. Но вместо этого он снова и снова перезакладывал поместье.

Вздохнув, Кэролайн достала из сундука письма. Они были написаны ее отцом для матери еще до свадьбы. Она взяла верхнее письмо и начала читать. Первых строчек ей было достаточно, чтобы понять, как сильно они любили друг друга. Еще несколько строк подтвердили, что молодой Реджинальд Харви обожал и боготворил свою красавицу невесту.

Она положила письмо обратно в конверт и заново перевязала стопку писем. Ее руки дрожали от волнения. Ей открылась такая сторона души ее отца, о существовании которой она никогда и не догадывалась. Оказывается, он был способен любить, это чувство ощущалось в каждом слове, написанном на пожелтевших страницах.

Ее глаза затуманились внезапными слезами.

Прижимая письма к груди, Кэролайн встала. И увидела его. У нее перехватило дыхание.

За последние два часа она совершенно забыла о существовании Бена Декстера. А теперь он застыл на пороге чердака, внимательно наблюдая за ней. В воздухе повисло напряженное молчание.

Ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Если бы она тогда объяснила отцу, как безумно любит Бена Декстера, а не стояла, молча глядя на него исподлобья, может быть, он и понял бы ее.

И тут же эта мысль сменилась другой: это не изменило бы ничего. Даже если бы отец признал ее право влюбиться в деревенского парня и не устраивал бы шумные скандалы, хэппи энда все равно бы не вышло. Молодой Декстер никогда не любил ее. Он только врал о своей любви, желая получить всего лишь очередную порцию секса. А когда отец решил откупиться от него, он с радостью взял деньги и отправился искать другую наивную простушку.

Устремленный вниз взгляд Декстера, ухмылка чувственных губ говорили о том, что он отметил фантастичность ее наряда и вполне оценил то, что было под ним. Четкие линии стройного тела Кэролайн просвечивали сквозь жуткий халат. А благопристойность ее виду придавали лишь крошечные черные трусики и бюстгальтер.

С трудом сдерживая желание немедленно убежать, Кэролайн гордо вздернула подбородок и холодно спросила:

– Ты что-то хотел?

– Тебя.

Его глаза, похожие на расплавленный черный янтарь, смотрели прямо на нее, и на какую-то секунду Кэролайн показалось, что он имеет в виду именно то, что говорит. Ее обдало жаром с головы до ног, стало трудно дышать. Бен приблизился к ней, сдвинув темные брови. От его высокомерной улыбки не осталось и следа.

Конечно, нет, Декстер и не думал говорить, что хочет ее так, как когда-то давно – безумно, страстно, неудержимо. Он просто решил удостовериться, что нанятая им работница занимается делом, а не сидит где-нибудь, задрав ноги и делая педикюр.

И очень даже хорошо, что все обстояло именно так, потому что она не хотела его. Да, совершенно не хотела. Пока он не дотронулся до нее. Легкое прикосновение его пальцев напомнило Кэролайн о том, как раньше Бен убирал с ее лица длинные, черные, как ночь, непослушные локоны. Обжигающая смесь желания и воспоминаний растопила лед в груди.

Во рту у Кэролайн пересохло, она едва могла вдыхать пропитанный пылью воздух. Он провел пальцем по ее мокрым ресницам и печально произнес:

– Ты расстроилась, Каро. Я этого не хотел, честное слово.

Его глаза излучали заботу и нежность. Она помнила этот взгляд, как вспомнила все, что происходило двенадцать лет назад. Однажды звездной ночью она оцарапалась о ветви молодого дуба. Когда она была с Беном, то не замечала ничего вокруг. И тогда он так же смотрел на нее и гладил нежную белую кожу ее плеча, как будто его прикосновение, исполненное любви, могло снять боль и сделать так, чтобы на этом месте не появился синяк. Тогда она ни на секунду не сомневалась в искренности его чувств.

А следовало бы...

– Я думал, ты можешь найти здесь что-то дорогое, любимое, – мягко сказал он. – Например, подарки, полученные в детстве, фотоальбомы, что-то, что ты хотела бы сохранить. Миссис Скит забрала все личные вещи твоего отца. Она говорила, что хочет связаться с тобой. Я обязательно устрою вам встречу, пока ты будешь здесь.

Он положил руку на плечо Кэролайн, и все ее тело напряглось – в знак протеста. Она неосознанно подняла глаза и посмотрела на его губы. Казалось, он перецеловал больше женщин, чем выпил горячих чашек чая.

– Не утруждайся, – сдержанно и даже холодно произнесла Кэролайн. – Я сама зайду к Дороти Скит. А здесь... – она сняла с плеча его руку, – пока я не нашла ничего ценного или важного. Только вот эти письма, которые оставлю себе. Работа продолжается.

Она бы многое отдала, чтобы не выглядеть так нелепо! И почему только старенький халат Дороти не сшит из плотного хлопка или из чего-нибудь такого, что не демонстрировало бы ее слишком тонкое нижнее белье его взгляду, который вдруг стал серьезным и жестким! Неужели из-за того, что она резко отвергла его заботу?

– Только не сейчас. – Декстер развернулся. – Продолжишь завтра утром. Я уже предупредил Линду, что мы не ужинаем дома. У нее и так много забот, чтобы еще и кормить нас. – Он остановился на пороге и посмотрел на Кэролайн. В его глазах сквозило нечто среднее между разочарованием и весельем. – И сними, пожалуйста, это... даже не знаю, как назвать... ночную рубашку? Будь готова через полчаса.