Верность джиннии

Свиток одиннадцатый

Дрожавшая от предвкушения Марджана медленно расчесывала волосы, стараясь успокоить разгулявшиеся нервы. Она в жизни не предполагала, что будет ждать возлюбленного в собственной опочивальне!

Девушка потушила все лампы, но оставила раздвинутыми шторы. Комнату заливал белый лунный свет, в тишине слышалось только биение ее сердца. Наверное, нечто подобное испытывает невеста в брачную ночь?

Марджана оглянулась на кровать. Белые прозрачные занавеси свисали с кроватных столбиков, простыни были зазывно откинуты: соблазнительная и в то же время невинная картина. Как она ни была возбуждена, непонятное сожаление тревожило душу. Возможно, это подобие брачной ночи — единственное, которое ей вообще доведется пережить.

Шаги Мехмета были так бесшумны, что она узнала о его приходе только потому, что он заслонил свет, льющийся из двери. Тихо ахнув, уронила щетку из ослабевших пальцев и поднялась на дрожащих ногах. Но вместо того чтобы призвать на помощь здравый смысл и взять себя в руки, она окончательно потеряла голову и способность мыслить.

Мехмет молчал, пристально глядя на нее. И наконец коротко приказал:

— Иди сюда.

Марджана нерешительно повиновалась. Шаг — и он рядом с ней, положил руки ей на плечи. Девушка не шевелилась, впитывая тепло его тела сквозь одежду. Грудь натянула тонкую ткань сорочки так, что стало трудно дышать, руки ерошили ежик волос. Его тело недвусмысленно говорило о том, как она сейчас желанна, как необходима.

Ее тревожило и восхищало такое неотступное внимание. Единственный взгляд его сапфировых глаз — и ее сердце словно обезумело. Одно прикосновение — и ей нечем дышать, совсем как сейчас.

Но тут он развязал ленты сорочки, чтобы обнажить нежные полушария. Она сейчас едва понимала, что делает, но попыталась прикрыть грудь, реагируя на его прикосновение с вечным страхом женщины, боящейся выглядеть глупо.

— Вряд ли я похожа на одну из тех женщин, к которым вы привыкли, — прошептала она.

Выражение его лица чуть смягчилось. Нежность, которую она разглядела в этом взгляде, заставила ее тихо охнуть.

— Ты единственная возлюбленная, которая мне нужна, милая. Чувствуешь, как ты желанна мне? — Снова притянув ее ближе, он дал ей ощутить откровенное свидетельство своего желания. — Если ты думаешь, что любая женщина способна подействовать на меня так же, значит, ты далеко не так умна, как я полагал.

Она с благодарностью поняла, что он пытается ее успокоить.

— Ты невероятно прекрасна, — настаивал он, наклоняясь ближе, чуть задевая губами ее ухо. От этого простого движения по ее спине побежали мурашки. — Твое тело создано для любви. Посмотри, как мы друг другу подходим!

Он прижал ее к себе, желая доказать правоту своих слов. Его руки зарылись в ее волосы, медленно пропуская сквозь пальцы блестящие пряди. Марджана прикрыла глаза, задыхаясь от непонятного чувства, напоминавшего… напоминавшего…

— Весь прошлый год, каждую ночь, — шептал Мехмет, — я думал о тебе. И так хотел, чтобы этот момент настал. Хотел снова любить тебя.

Напряжение чуть спало. После столь искреннего признания она уже не могла противиться. Но и паники сдержать не смогла. Когда-то Мехмет посвятил ее в тайны любви, дал ей наивысшее наслаждение.

Его губы коснулись ее губ в легчайшем поцелуе, и вздох страстного желания вырвался у Марджаны. Она не протестовала, когда он спустил сорочку с ее плеч, обдавая теплым дыханием ее грудь.

Соски сжались в тугие ноющие камешки, когда его руки мучительно медленно накрыли жаждущие любви холмики, а губы коснулись напряженных вершинок. Его прикосновение было нежным, умелым. Он знал, как вызвать неистовые, свирепые, яростные искры желания.

— Позволь показать, как сильно я хочу тебя, — прошептал он, ища ее губы.

Ночь трепетала вокруг них. Он целовал так крепко и долго, что шелковистое пламя текучей полосой охватило их, заполонив разум и наполнив жаждой каждый уголок тел. Ошеломленная, Марджана задрожала, когда Мехмет наконец отстранился и стянул сорочку, после чего отступил и долго жадно пожирал глазами обнаженное тело возлюбленной.

— Ты еще прекраснее, чем в моих воспоминаниях, — прошептал он благоговейно, и она почти поверила ему.

Неужели она никогда не сможет оставаться спокойной в его присутствии?

Его мышцы бугрились холодной, опасной энергией, которую она чувствовала даже на расстоянии. Она жадно любовалась его великолепным телом и жарко вспыхнула, когда ее взгляд остановился на его чреслах.

Стоя перед своей обнаженной мечтой, Мехмет испытывал то же самое. Ее опаловые глаза были огромными и прозрачными, светившимися застенчивым желанием: бесхитростным, беззащитным признанием в невинности. При мысли о том, как он станет учить ее страсти, его опалило огнем. Сколько ночей он мечтал об этом! Сколько раз воображал, как она лежит под ним, извиваясь в безумии пробужденного желания! Должно быть, он ждал этого мига вечно!

Она была еще прелестнее, чем он воображал. Темные вьющиеся волосы, высвобожденные из обычного строгого узла, волнами лежали на плечах и спине, кожа в лунном свете отливала жемчугом. Он хотел любить ее медленно, целуя каждую впадинку и местечко, где бился пульс. Хотел взять ее яростно, неистово, пока оба не потеряют способность мыслить.

Его тело словно плавилось от желания. Того самого, что держало его в своих когтях многие месяцы и сейчас безжалостно усилило хватку. Его душила отчаянная необходимость касаться ее, упиваться вкусом, ощущать мгновенный ответ. Держать и не отпускать.

Он снова опустил голову. Как давно он не чувствовал вкуса ее губ… Его поцелуй ласкал ее рот, снова узнавая форму, единственные в мире контуры, сладкие, медовые впадинки.

Наконец он подхватил Марджану на руки, уложил в середине лунной дорожки на ложе и, опустившись рядом, стал ласкать ее губами и руками. Кончики пальцев обводили розовые вершинки грудей и, спускаясь ниже, медленно гладили все ее тело. Он наблюдал, как собственные руки скользят по бледной вздрагивающей коже ее живота. Наконец он растянулся рядом, приподнялся на локте и снова стал ласкать ее живот и бедра.

И Марджана мгновенно ощутила новый прилив желания. Лоно пульсировало жаркой тяжелой болью, заставлявшей жаждать прикосновения этих настойчивых пальцев. Каждая его ласка была невыносимо обольстительной, обжигающе нежной, а скользкий бархат ее лона теперь был полностью открыт его пальцам. И там, где они дотрагивались до этого бархата, разгоралось наслаждение. Потом он сжал ее бедра ногами, и один палец вошел особенно глубоко, заставив Марджану громко вскрикнуть. Ощущения становились поистине невыносимыми.

Изнемогая от страсти, Марджана жадно потянулась к Мехмету, и он ответил на ее призыв. Губы опустились к груди, потом ниже, ниже… прожигая дорожку к самому низу живота. Ниже… еще ниже. Язык осторожно разделил розовые лепестки, и Марджана зажмурилась от неожиданности. Она и не думала, что такое бывает! Но настойчивый язык продолжал воспламенять ее, и она едва подавила стон. Мехмет остановился, чтобы поднять голову.

— Нет, не сдерживайся, милая. Я хочу слышать каждый твой стон.

Она вынудила себя не шевелиться, когда язык снова нашел ее. Подобно темному огню он дразнил, постепенно возбуждая ее. И через несколько мгновений ее бедра уже напрягались, выгибаясь под огненной пыткой. Наслаждение росло и копилось, пока Марджана не лишилась остатков разума. Она металась, словно в лихорадке. Собственное тело больше ей не принадлежало.

И когда первые судороги сотрясли ее, она попыталась отодвинуться, уйти от опаляющей ласки, но он по-прежнему твердо удерживал ее, не давая ускользнуть. И продолжал ублажать ее. Ее затрясло, когда язык скользнул внутрь еще глубже. Марджана безумно вскрикнула.

— Да, кричи для меня, кричи громче, любимая, — хрипло прошептал Мехмет.

Марджана беспомощно повиновалась. Волны наслаждения захлестывали ее — наслаждения столь утонченного и непереносимого, что, казалось, она вот-вот взорвется изнутри. Наконец он поцеловал ее в последний раз, впиваясь губами в нежную плоть, воспламеняя в ней огненную бурю. Потрясенная, Марджана снова изогнулась, напрягаясь из последних сил, и рухнула с головой в море безумного наслаждения.

Не в силах пошевелиться, она лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша, облизывая пересохшие губы. Потом он снова стал осыпать поцелуями ее раскрасневшееся лицо, и она ощущала его удовлетворение. Удовлетворение мужчины, подарившего своей женщине утонченный экстаз.

И, к удивлению Марджаны, снова лег на спину, не делая попыток поцеловать ее. Она сама не знала, почему поняла, что на этот раз он предоставляет ей свободу действий. Девушка приподнялась и жадно оглядела его, восхищаясь игрой упругих мышц на бронзовых плечах и груди. Повинуясь неодолимому порыву коснуться его, она дала себе волю. Его кожа казалась гладким шелком, плоть была упругой и трепещущей под ее ладонью.

Марджана счастливо вздохнула, второй раз в жизни ощутив истинный смысл своей женской власти. Но когда попыталась погладить его, Мехмет перехватил ее руку.

— Ты знаешь, что значат для меня твои прикосновения? — хрипло спросил он.

Наверное, то же самое, что его прикосновения — для нее… Словно она факел, ждущий первой искры. Марджана была уверена, что он испытывает то же самое. Она почувствовала пульсирующее напряжение его тела, когда он привлек ее к себе, так, что она распростерлась на нем. Жар, ошеломляющий и первобытный, охватил их.

— Мехмет, пожалуйста…

Второй просьбы не потребовалось. Он немедленно перевернулся, подмяв ее под себя. Она наслаждалась его тяжестью, уверенной силой его тела, заставившей ее ощущать себя хрупкой, желанной и непривычно беспомощной. Его пылкий взгляд окончательно лишил ее воли. Она попыталась закрыть глаза, но он тихо приказал:

— Нет. Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза.

Медленно раздвигая складки ее лона, он стал медленно входить в нее. В его глазах сверкали огонь и нежность, и она не могла на него наглядеться.

Он снова стал двигаться, медленно, мощно. Грудь задевала ее напряженные соски, а тяжелые бедра придавливали к кровати все сильнее. Его плоть проникала до самого основания, и вскоре пламя, которое, казалось, только что утихло, стало разгораться с новой силой. Они стали единым целым, выгибаясь в слаженном ритме. Скоро она уже то ли плакала, то ли просила… Он наклонил голову, и ее губы раскрылись, принимая его жаркий дерзкий язык. Марджана исступленно вернула ему поцелуй, одержимая его прикосновением, запахом и вкусом. Лихорадка его обладания, настойчивость губ казались небесным блаженством.

Его губы продолжали мучительную пытку, вознося ее к неведомым ранее высотам. Тело пульсировало желанием наслаждения, таким сильным, что девушка сходила с ума. Он заразил ее лихорадкой этого желания. Дикой, неистовой, яростной.

Желание Мехмета было столь же велико. Он восторгался ее стонами, голову кружил каждый ответ ее тела. Ему хотелось врезаться все сильнее и глубже, больше он не мог сдерживаться. Куда девались нежность и неторопливость его ласк! Он брал ее, брал безжалостно, врываясь победителем в покоренную крепость, и Марджана царапала его спину, отвечая на буйство насилием.

Когда она вскрикнула, он поймал губами жалобный звук, жадно целуя ее, упиваясь криками обезумевшей женщины. И содрогнулся в сладостных спазмах, рыча и задыхаясь. Экстаз, первобытный и ослепляющий, накрыл обоих раскаленным взрывом, сотрясшим тела.

Мехмет бессильно обмяк на ней, хрипло прошептав ее имя, слыша лихорадочное биение ее сердца, настоящее эхо биения его собственного, ощущая повлажневшую от жара и ярости его обладания кожу, раскрасневшуюся от только что пережитого блаженства.

— Я совсем с ума сошла, — прошептала она.

Именно то, что чувствовал он сам, находясь в ней, — полную свободу, безумное желание брать и владеть. Других мыслей у него не было…

Наконец, найдя в себе силы отодвинуться от нее, он поцеловал ее в лоб и прижал к себе. И долго лежал молча, потрясенный только что пережитым наслаждением. Такого взрыва страсти он не испытывал никогда в жизни. Бездумно потерялся в Марджане, как ни разу не терялся ни в одной женщине. И снова жаждал того же самого, хотя понимал, что она слишком неопытна для такого накала.

Он хотел ее. Хотел снова. Еще яростнее прежнего. И в то же время он желал просто держать ее в объятиях. Насладиться моментом покоя, теплом ее тела, роскошными волосами, рассыпавшимися по его груди.

Мехмет крепче сжал руки, зная, что ни за что не отпустит ее после этой ночи.

— Я мечтал об этом, — повторил он срывающимся голосом, все еще не придя в себя после пережитого.

Марджана прерывисто вздохнула, продолжая блуждать в густом тумане наслаждения. Она тоже мечтала о Мехмете. Столько раз… Но реальность оказалась куда прекраснее самых сладких грез.

— Когда не мог уснуть, — он играл прядью ее волос, позволяя локону обвиваться вокруг пальцев, — я думал о тебе. В моем воображении ты гладила мне лоб, чтобы помочь уснуть.

Немного очнувшись от прекрасных видений, Марджана приподнялась на локте и отвела с его лба локон смоляных волос.

— Вот так? — спросила она, нежно гладя его по лбу.

Глаза Мехмета закрылись, и с губ сорвался тихий звук, нечто среднее между вздохом и стоном.

— Да, именно так…

Марджана уставилась на него, сбитая с толку и даже немного обиженная.

— Мехмет! Ты действительно хочешь спать?

Мехмет с тихим смехом открыл глаза:

— Нет, я пытался напомнить себе о твоей неопытности.

— Я крепче, чем кажусь.

— Попытаюсь поверить в это.

Он притянул девушку к себе, обнял и, не пытаясь ласкать, просто прижал губы к ее волосам.

— Одной ночи мне мало, — объявил он наконец. — Этого совершенно недостаточно. И для тебя, думаю, тоже.

Марджана замерла.

— Полагаю, ты выиграл состязание. Я не смогла устоять перед тобой.

Его пальцы сжали ее плечо.

— Между нами не может быть никаких состязаний, никаких игр. И я не собираюсь от тебя отказываться.

Она беспокойно шевельнулась — самые противоречивые чувства терзали ее душу весь сегодняшний вечер.

— Скажи мне, только честно… После сегодняшней ночи у тебя бы хватило духу отказаться от нашей близости? — хрипло спросил Мехмет.

Марджана знала, каким должен быть ответ, что именно диктует здравый смысл. Но его теплая ладонь накрыла ее грудь, послав теплую волну желания по всему телу. И, охваченная жарким чувством, Марджана зажмурилась. При малейшем прикосновении Мехмета все мысли вылетали у нее из головы. Оставалась только жажда новых прикосновений. Она могла думать только о его волшебных руках, горящих губах и гибком, великолепном теле.

— Чего ты хочешь? — спросила она наконец.

— Хочу одного — наслаждаться нашей близостью, пока есть возможность. Ведь ты же хочешь меня, верно?

О да, Мехмет заставил хотеть его. И откровенное признание в том, что он хочет ее, наполнило ее сладостным чувством триумфа. Но Марджана напомнила себе, что Мехмет снова покинет ее. Как только они благополучно вернут Кариму, он может спокойно оставить остров.

Он хотел только ее тела, а она… чего хотела она?

Желание, такое же сильное и отчаянное, как потребность дышать, затопило ее. Она хотела его, и неважно, сколько времени они пробудут вместе. Хотела испытать его страсть, насладиться его ласками, сколько бы он ни был здесь.

Но тогда ей придется как-то защитить себя. Он не ранит ее, не обидит, во всяком случае, намеренно. Но что будет, если плотская любовь вызовет к жизни более высокие чувства? Вот какой опасности следует избежать! Нельзя ни на минуту забывать, что они всего лишь любовники, не больше. А для этого следует держать себя в узде и не позволять чувствам брать над собой верх.

— Пусть мы с тобой будем близки, пусть, — медленно выговорила она. — Но давай мы будем просто наслаждаться этим, не пытаясь разжечь никаких чувств.

— Никаких? — прошептал он, обдавая теплым дыханием ее шею и почти прикасаясь губами к коже. — Совсем никаких?

— Да. Это все, чего я хочу, Мехмет. Наслаждение ради наслаждения.

— Пусть будет так, как ты хочешь, — ответил он тем же чувственным, возбуждающим тоном, каким шептал ласковые и непристойные слова всего несколько минут назад.

Ненасытная плоть, твердая и неумолимая, уперлась ей в бедро. Марджана мигом забыла обо всем, кроме пробудившихся к жизни женских инстинктов. Может, она глупа, но до чего же восхитительно, что этот человек так сильно желает ее! О, ей следовало бы отказать ему, но она не могла собраться с силами. Мехмет украл ее силу воли своими ласками.

— Только страсть, — повторила она скорее себе, чем ему.

— Как скажешь, — выдохнул он, скользнув в нее.

Огонь разгорелся мгновенно, безжалостно сжигая обоих. Закусив губу, она выгнулась под ним. Руки беспомощно поднялись, обвившись вокруг его шеи. Марджана со стоном подставила лицо его поцелуям. Мехмет безжалостно завладел ее губами, и они снова слились в порыве безумной страсти.

Девушка отбросила всякую осторожность и вернула его лихорадочные объятия, отдавшись ему, его пылу и этой ночи.