Весеннее чудо для мажора

Глава 1

ЛИЗА

— Точно справитесь? – нахмурилась Наталья Игоревна. — Вы козу-то доить умеете?

— Научусь, – улыбнулась я.

Женщина оглядела меня подозрительным взглядом, и в нем читалось, что в меня она не верит. Явилась городская цаца в деревню, в платье, с маникюром, и козу доить?! А я… ну да, не умею, но научусь. Не такая уж великая наука – за вымя-то дергать!

Проводила Наталью Игоревну, присматривавшую за нашим деревенским домом, да так и осталась во дворе. Хорошо здесь, дышится сладко, воздух чистый. Без привычных ноток бензина, дыма, и прочих благ цивилизации.

В деревню я собралась буквально за день. Закинула вещи в чемодан, и уехала, и даже папа не стал держать – мне над дипломом нужно работать, а дома это делать невозможно из-за шумного младшего брата и сестренки, которая за мной хвостиком ходить привыкла. Все отвлекали, а тема-то трудная.

И я вспомнила про лубочную, тихую и нарядную деревню, в которой бабушка купила дом. Планировала огородом заниматься, хозяйство завести хотела, но из того хозяйства только дом да коза с романтичным именем Джульетта. А бабушка, решив, что слишком молода пока для огородных прелестей, вернулась в город.

Долго наслаждаться деревенскими красотами мне не позволил телефон.

— Привет, пап, – ответила я.

— Доехала?

— Доехала. И даже устроилась уже, – успокоила я отца. — Я жива, руки-ноги целые, меня никто не ограбил, и не обидел… за те двадцать минут, что ты мне не звонил.

— Просто я волнуюсь, – смущенно признался папа. — Маленькая ты еще, чтобы так далеко от нас уезжать.

— Мне двадцать один, – напомнила я.

— Вот и я о том же! Может, вернешься? Зачем тебе деревня? Мешают мелкие, так я тебе квартиру сниму поблизости, будешь свой диплом писать. Давай, Лизок, возвращайся, – принялся уговаривать папа.

Вот так я и знала, что выдержит он не больше суток!

— Ну па-а-ап, – застонала я, предчувствуя новый виток звонков и уговоров, — устала я от города. Я буду приезжать, честно, но… давай я здесь останусь, а? Хочу попробовать отдельно пожить. Мама, кстати, мне всего раз позвонила, сразу поняла, что мне нужно отдохнуть. Бери с нее пример.

Подозреваю, что мама с радостью сама бы уехала на денек-другой. Только повзрослев я поняла, что иногда трое детей – это счастье в кавычках.

— Лизавета, слушай меня внимательно, – пробасил отец, — если тебя хоть кто-то обидит, если увидишь малейшую опасность – запирайся в доме, и звони мне. Я сразу же приеду, и заберу тебя. Поняла?

— Так точно, Никита Борисович, – рассмеялась я. — Маме привет. Целую-обнимаю-обожаю!

Громко чмокнула, посылая папе воображаемый поцелуй, и нажала на отбой.

И чем заняться? С козой пойти познакомиться?

Я почему-то ожидала, что мне придется отдраивать дом, ведь в нем долго не жили, но бабушка успокоила, что наняла добрую женщину из деревни, которая присматривала за «хозяйством». И встретил меня чистый дом, ухоженный, прополотый огородик.

И коза.

Нет, попозже с ней познакомлюсь.

— Интересно, а что у меня за соседи? – я посмотрела вправо.

Дом, как дом. За сетчатым забором, как на всей улице, тоже ухоженный, пыльно-красного цвета. И рамы деревянные, прелесть какая!

А слева… слева джунгли какие-то.

— Хм, – я неодобрительно покачала головой, пародируя Наталью Игоревну, — ох и запустили дом!

— Вот и я о чем! – кхекнул шедший по улице старичок, и остановился у калитки. — Этот дом – бельмо на глазу, нашу улицу позорит, девонька. Наши бабы хотели двор в порядок привести, но участковый, ирод, запретил. Мол, это собственность Булатовых, и поймает кого во дворе – дубиной по хребту даст. Зверюга!

— Жуть какая, – впечатлилась я, и уши резанула знакомая фамилия.

Но мало ли Булатовых у нас в стране?!

— Что, такой злобный участковый?

— В вопросах собственности, – поднял дедок палец вверх. — Ладно, девонька, почапал я. Кстати, я деда Игорь, дочка моя за вашей хатой следила.

— А я Лиза.

— Да знаю я, – рассмеялся он. — Вся деревня знает.

Однако, здравствуйте! Не успела я приехать, как все вокруг уже знают, кто я, и как меня звать-величать.

Но мысли с деревенских сплетен снова вильнули в сторону знакомой фамилии, и я даже не заметила, как открыла калитку, вышла на улицу, и встала напротив соседского дома.

Забор с облезлой, синей краской. Двор жуткий, саженцы вишни – та еще напасть, и наверное, летом здесь не пройти. Дом вроде ничего, добротный, но окна грязные, и вообще, смотреть на этот кошмар больно. Особенно на фоне остальных домиков – чистеньких, ухоженных, будто только из сказки.

Понимаю я тех женщин, которые хотели привести этот ужас в порядок.

Собственность Булатовых… нет! Я потрясла головой. Ну правда ведь, тех Булатовых – тысячи, если не десятки тысяч. Просто не самое приятное совпадение, вот и все!

Я уже было развернулась, чтобы пойти к себе, и познакомиться-таки с козой Джульеттой, представиться ей честь по чести, как увидела нечто «дивное» – парня без майки, в спадающих штанах.

И этот парень несся прямо на меня.

А еще… еще я узнала этого парня по гадским татуировкам, которыми покрыт его торс, прямо-таки изрисован, как привокзальная стена.

— Не может быть! – ахнула я, и попятилась.

Парень вскинул голову, и ухмыльнулся. А затем нахмурился, и даже забыл про то, что пытался джинсы застегнуть…

… и какого черта у Андрея джинсы расстегнуты? Почему он вообще полуголый носится по деревне? И почему он вообще ЗДЕСЬ???

— Мы знакомы, кудряшка? Кого-то ты мне напоминаешь, причем…

— С ну стой! – заорала незнакомая женщина, и адресовалось это явно Андрею.

Он не стал открывать калитку, а просто перемахнул через забор, обернулся на миг, и подмигнул мне:

— Потом пообщаемся, красивая. Напомни-ка, как тебя зовут? Мы же знакомы?

Я нервно сглотнула, и побежала к себе.

— Нет, нет, нет, – бормотала я. — Кошмар, ужас, ЗА ЧТО МНЕ ЭТО?! – прокричала я, зачем-то спрятавшись в сарае, и встретилась с любопытным козьим взглядом. — Ну привет, Джульетта.

Глава 2

ЛИЗА

Первой моей мыслью было убежать обратно в сарай. К козе, оказавшейся на диво чуткой собеседницей – и выслушала, и смотрела с участием. Где надо, возмущенно блеяла, и копытцами била. Прекрасно пообщались, но я вдруг устыдилась, что жалуюсь на жизнь несчастной подневольной козе, и решила домой вернуться.

А тут Андрей. Явился на мою кудрявую голову, что называется!

— У меня к тебе деловое предложение, Лиза, – улыбнулся он мне фирменной наглой улыбкой. — Не хочешь ли ты подзаработать? Дам десять штук, а ты убираешься в моем доме. Идет?

Я взглянула на него, а затем вправо – туда, где к стене дома прислонены грабли. Перевела взгляд на Андрея, и призадумалась, а не врезать ли мне ему?! Мама с папой меня, конечно, другому учили, но должна же в мире быть справедливость, да и заслужила я моральную компенсацию. Пусть даже такую маленькую, как погонять этого наглеца граблями.

… и папа бы понял. И, как мне кажется, даже одобрил бы.

Я ж не насмерть, так, пару раз врежу, душу только отведу. А Андрею никакого ущерба не будет.

— Что молчишь, кудрявая? Соглашайся, – подмигнул он. — Отдраишь мне дом, я тебе десятку дам. В вашем колхозе имени Ильича, уверен, на эти деньги люди месяц живут. Давай, у мамки отпросись, и погнали, а то не успеешь. Я в бардаке спать не хочу.

— Ты случайно не офигел?

— Я? – Андрей так искренне удивился, но я-то знаю, что он – тот еще язва. — Если и офигел, то не случайно, киса, – подмигнул он мне.

Неисправим.

— Руки-ноги есть? Вот своими руками и отдраивай свой дом, а ногами топай отсюда. Посыл ясен?

— Что ж ты злая такая? – Андрей пригладил волосы. — У вас в деревне какое-то поветрие? Вирус? Это заразно? Куда ни посмотрю, всюду психбольница. Точно не хочешь убраться у меня? Смотри, больше предлагать не буду, другие желающие найдутся.

Я вздохнула. Нет, ну что за человек такой?!

Только Булатов мог явиться ко мне без приглашения, и позвать заняться клинингом. Ведет себя как барин с холопкой, еще и забыл меня. Меня! Это вообще оскорбительно, ведь не так уж сильно я изменилась… наверное.

Я всегда хотела быть поваром, с самого раннего детства. Первым моим воспоминанием было то, что я, совсем еще мелкая, наблюдала за мамой. Мне года три было, если не меньше, а я до сих пор ту мамину улыбку помню, адресованную мне. И аромат вафель, которые мама делала в тот день. И даже вафельницу нашу помню – белую, похожую на чемоданчик, очень старую. Мне это магией казалось – то, как мама из неказистых на вид продуктов приготовила такие вкуснющие и ароматные вафли.

Мммм!

Мама и меня научила их делать, и как только я читать научилась, начала изучать кулинарные книги, мамину тетрадку с рецептами. И от кухни меня было просто не оторвать. Всегда твердо знала, что поваром буду – самым лучшим поваром! И звезду Мишлен ресторану, в котором буду работать, добуду именно я. И благодарные посетители ресторана будут постоянно звать меня, чтобы поблагодарить.

А потом я повзрослела. Нет, любить готовить я не перестала – это ведь искусство, но ту еду, что я готовила, я еще и пробовала. Плюс гормональный всплеск, и здравствуйте, двадцать лишних кило. Мы вас ждали, но мы вам не рады. Бабушка, папина мама, вздыхала по моей фигуре наравне со мной, и сетовала, что женщине нельзя поваром быть – это ни маникюра нормального, порезы, да еще и полнота.

А потом папа забрал нас в Екатеринбург. На целый год, чтобы филиал открыть и настроить его работу. И я пошла учиться… на юридический. Полненькая, стесняющаяся саму себя девчонка. В балахоны одевалась как у Примадонны, чтобы фигуру спрятать, за волосами половину лица скрывала, но от легких насмешек это не спасало. И это было обидно, хотя надо мной не издевались. Зубоскалили – да, поддевали, но не гнобили.

В школе ведь меня все любили, мы взрослели вместе, а тут новый город, все незнакомые. Я себе самой страшной на свете казалась. Особенно, когда Андрея увидела – красивый, мускулистый, популярный. Девчонки рядом с ним крутились – все как на подбор, и я в этот подбор не вписывалась. Это как беляш положить рядом с пучками сельдерея, и спросить: «Угадай, что лишнее?»

Лишний – беляш. Я.

Тогда я плюнула на балахоны, и перестала отвечать улыбкой на насмешки. И именно когда я стала язвой, Андрей вдруг начал меня замечать. А потом… потом случилось потом. Юридический я бросила, как и сам университет. Перевелась в кулинарный, и постаралась забыть Андрея.

Только не забыла, как оказалось

А вот он забыл. За уборку десять тысяч предлагает. Ох, я сейчас пошлю его! Ох, я… хм, так, стоп.

— И большая уборка нужна? Не генеральная, случайно? – спросила я невинным голоском.

— Да там немного, мусор прибрать и полы вымыть. Уговор? – Андрей протянул мне ладонь, где между двумя пальцами зажато две пятитысячных купюры.

— Идем, – усмехнулась я, и деньги взяла.

А вот руку не пожала, улыбнулась ему насмешливо, мысленно потирая ладони.

Позвал меня убраться, дорогой? Ха! Да я тебе такой бардак организую, что ты в этом доме жить не сможешь. И деньги не верну! Или верну, но потом, после «уборки». Подойду, по щеке его похлопаю, и в карман его штанов эту десятку засуну.

А потом убегу, и ничегошеньки он мне не сделает!

А лучше, чтобы он вообще съехал отсюда, и я это организую, или я буду не я!

Когда мы подошли к его калитке, я обратила внимание, что Андрей улыбается зеркально. Точно также насмешливо, как и я.

— Мы точно не встречались? – спросил он.

Нет, ну сколько можно по больной мозоли топтаться?!

— Может, и встречались, – пожала я плечиком. — Но если виделись, то это было что-то неважное.

— Почему?

— Потому что твое лицо мне незнакомо, – я подмигнула Андрею, спародировав его самого. — Было бы что-то интересное, я бы тебя запомнила.

— Язва, – рассмеялся Андрей, и чуть нахмурился.

Ну да, язва. А еще стерва. Колючка. Заноза. Как ты только не называл меня! Неужели, вспомнил?!

Глава 3

АНДРЕЙ

Охренеть можно!

Лиза. Здесь. Злющая, как пантера, вон как глазищами сверкает. И как я мог ее не узнать сразу? Вроде, не такой уж я дебил, да и любил я эту стерву.

А она, правда, та еще стерва.

Не узнал, хотя что-то царапало внутри с первого взгляда. Видимо, и правда вчера перепил, да еще и забег от чокнутой нимфоманки свою роль сыграл. Сыграл, да. Вот и Лиза на мне отыграется.

Она сложила руки на груди, которая раньше была гораздо пышнее, и бросила на меня гневный взгляд, поняв, куда я пялюсь. А я что? Я ничего. Просто кое-кто кудрявый очень изменился. Не внутренне, по характеру она та же заноза в заднице, но вот внешне… дааа.

Мне всегда нравились девчонки определенного типажа: высокие, чтобы в постели удобно было, и не приходилось извращаться в позах; стройные и, желательно, блондинки. Впрочем, и брюнетки с рыженькими меня устраивали, главное, чтобы телки были нетребовательными, и без мозговыноса на тему где я пропадал, и почему не звонил.

А тут новенькая. Лиза. Фигура аппетитная, но до того молчаливой была девчонка, что я ее имя-то забывал. То ли Лиза, то ли Лена, то ли вообще Лара. Еще и лицо волосами занавешивала, как девчонка из фильма «Звонок», и молча терпела подколки группы.

А потом она вдруг отбрила меня перед всеми, и началось. Плевать стало, что у меня был любимый типаж и определенные пристрастия, в которые не входили полноватые девчонки, да еще и девственницы. Все мои мысли заняла эта зараза!

— Дунем? – Макс затянулся косячком, еле набив его из-за ветра.

— Не люблю дурь. Я по старинке, – открыл очередную бутылку нефильтрованного, и с наслаждением влил в себя половину. — И ты бы косячелло спрятал.

— Да че мне будет? – заржал приятель.

— Мы в центре города, вон охранник с крыльца универа спускается, – кивнул на медлительного, толстенького Михалыча. — Явно к нам на парковку идет, чтобы в очередной раз сделать внушение.

— Ну пусть идет. Пусть даже ментов вызовет, часок посижу, и отпустят, – Макс показательно затянулся, и выпустил изо рта кольцо сладко пахнущего дыма. — И когда ты стал таким правильным?

— Тебя отпустят, а меня брателло не станет выручать. Ты час будешь сидеть, а я – пару недель. Знаешь же моего унылого родственника, он только рад будет, – лениво парировал я, и выпил остатки пива.

Чертовски вкусно. Уже четвертый день бухаю, и только сегодня решил на пиво перейти. Так сказать, детокс после абсента, самбуки и шмали, которую я не люблю, но…

… но четыре дня назад я встретил новую семейку отца в полном составе. И оказалось, что у меня не только младшие сестры имеются, но еще и брат. Ровесник. Родной сын отца и его бабы. Оказывается, мой мудацкий папочка загулял не после болезни мамы, а задолго до этого. Как увидел их – чистых, нарядных, с улыбочками, так и затошнило. Семейка из рекламы йогуртов, блин.

А охранник тем временем неумолимо приближался, и… хмм, как-то жалко его. Добрый он, только нудный и нотации будет читать о том, как нам не стыдно бухать на виду. Я-то не пошлю его, а вот Макс – тот еще зажравшийся ублюдок, и обложит Михалыча матом. Вроде и не должно меня это волновать, но коробит, когда обижают тех, кто этого не заслуживает.

— Эй, ты, Лола, – прищелкнул я пальцами, увидев свою сдобную одногруппницу.

— Она Лера, – заржал Макс.

— Вообще-то, я Лиза, – булочка остановилась напротив нас, и улыбнулась. — Бедненькие, три буквы из четырех запомнить не можете. Ну, оно и понятно, – она кивнула на бутылку в моих руках, а затем взглянула на пустые у ног. — Итак, что вам нужно, товарищи тунеядцы?

— Иди, Михалыча отвлеки, – указал на остановившегося отдышаться толстячка.

— Ага. Поговорите с ним о сале, о борщах с пампушками, – снова заржал Макс. — Толстяк поймет толстяка, да? Иди, давай.

И Макс начал забивать новый косячок. А Лиза подошла к нему, и метким щелчком выбила из пальцев.

— Эй, ты не охренела ли? – разозлился Макс, но как-то лениво, слишком он накуренный для боевых действий.

Тем временем Михалыч подошел к нам, а за ним и вездесущие любопытные девчонки из группы в погоне за новой сплетней.

— Молодые люди, вам не стыдно? – задыхаясь, спросил Иван Михайлович. — Что здесь происходит? Курение на территории ВУЗа запрещено.

— Он уже не курит, Иван Михайлович, – улыбнулась охраннику Лиза.

Причем, улыбнулась мило, а не колюче, как мне.

— А это…? – нахмурился охранник, подслеповато разглядывая меня, и бутылку, из которой я отпил.

— Это «Буратино», – хмыкнул я.

— Не алкаш ли у нас зреет? – сморщила девчонка хорошенький носик. — Иван Михайлович, не тратьте силы, он ничего не поймет.

— И что же я не пойму? – вдруг разозлился я.

Девчонка не сказала ничего резкого, но как же выбесила! Встала тут – свежая, аккуратная, явно с любящими мамкой и папкой, которые ей в попу дуют, и нос морщит, будто перед ней не человек, а помойка, которую месяц не вывозят.

Как же раздражают подобные святоши! Вечно с гребаными нотациями, будто я прошу, чтобы меня научили, как правильно жить. Не пойти ли в задницу всем этим непрошенным учителям?!

— Ну, ты же крутой парень, да? – подмигнула Лиза. — Крутые парни не слушаются обычных охранников, крутые вообще плюют на мнение взрослых. Они пьют, прогуливают, курят дурь. Обижают тех, кто ответить не может, и живут по принципу «В жизни нужно попробовать всё», вот только ничего хорошего не пробуют. Лучше ведь не в шахматы научиться играть, а на спор гонять пьяным на машине, завязав глаза, да? Ты же у нас крутой парень?

Хм, значит, мои вчерашние похождения уже в сеть выложили, и Лиза видела. Только схренов она мне нотации читает?

— Несомненно, – усмехнулся я.

Глава 4

Если бы я была помладше, я бы заломила руки, и завопила: «Ну за что мне все это? За что? Почему я?»

Но вопить в моем возрасте как-то неприлично. Обществом это почему-то осуждается, что кажется мне жутко несправедливым – вот что с того, что мне двадцать один год?! Иногда хочется как капризный ребенок поступить, душу отвести, и показать миру, как я им недовольна. Но увы, приходится высказывать свои претензии этому миру мысленно. Топать ногами, орать у себя в голове: «Какого черта ты, Булатов, приперся? И сейчас, и вообще в мою жизнь! Да, ты, именно ты!»

Еще и Вик… нет, он хороший, мы даже толком не ругались ни разу, а это признак здоровых отношений. С Андреем мы то и дело препирались, вкусы у нас только на стейки совпадали, а на все остальное – на фильмы, на музыку, даже на топпинг для мороженого – у каждого свои предпочтения. И все наши недолгие отношения мы провели ругаясь и мирясь.

И этим я, не скандалистка по натуре, почему-то дико наслаждалась.

А Вик другой. Идем в кино, и я вижу, что он терпеть не может соленый попкорн, но уступает мне вместо того, чтобы купить себе отдельное ведерко сладкой гадости. И так во всем. Милый, воспитанный, уступчивый, и… бесит. Иногда. По дурацким мелочам раздражает, а я даже высказать их не могу, иначе совсем уж стервой буду выглядеть.

Вот как сейчас – Вик приехал, машина рядом стоит, и какого-то черта музыка в ней орет. Причем музыка такая, хмм, специфическая очень – попса в самом худшем смысле этого слова. Это раздражает даже больше, чем Андрей. Хотя он тоже бесит – вышел без майки, как всегда непричесанный, в свободных и, к слову, грязных штанах.

Еще и указывает.

В общем, картина маслом. Машинным, блин, маслом.

— Андрей? Ты? Здесь? – вскинул Вик брови. — Мир тесен, правду говорят. Рад тебя видеть.

Вик, вот же глупец, улыбнулся, и попытался сделать шаг к Андрею. И до меня дошло – они ведь знакомы.

Знакомы!

Желание завопить стало сильнее. Меня что, кто-то проклял? Или я в реалити-шоу участвую, как герой Джима Керри, и надо мной так искусно издеваются продюсеры ради рейтингов, а вся страна за этим наблюдает?!

— Руки не тяни. Так ты этот… женишок, – скривился Андрей, и не думая вежливо улыбаться – оскал мало на улыбку похож. — Интересно, очень даже интересно. А ты, Лиза, не колючка, а змеючка, если не суч…

— Заткнись! – прошипела я.

— Эээ… ладно, – Вик приобнял меня за плечи. — А что здесь происходит? Вы с Лизой знакомы?

— Давай я отвечу, кнопка, – бросил Андрей, колко оглядев меня. — Видишь ли, мой нелюбимый брат, тебя поимели. Вот эта кудрявая, – кивнул он на меня, — и поимела. Мы с ней…

— Не смей! – снова перебила я. — Ну какой же ты абьюзер, Булатов. Вот что тебе неймется?!

Но Андрей посмел, гад такой.

— Мы с ней встречались, она разобиделась, и решила меня проучить, как я понимаю. И замутила с тобой, чтобы мне напакостить. Та еще стерва, – зло усмехнулся Андрей.

Вик взглянул на меня, нахмурившись. А я… а что я? Я ничегошеньки не поняла.

— Что ты несешь? Тоже мне, пуп земли, да я про тебя думать забыла, – все же, я не сдержалась, и топнула ногой.

— И потому с моим братом спуталась? Ну да, ну да, кудряшка, – Андрей снова оскалился, кивнул двум старушкам, еще и подмигнуть им умудрился. — Ну что, Витёк, как тебе новость? Ты же не знал, что мы с Лизой встречались? Вижу, что не знал. Ну, теперь знаешь. Обтекай, родственник. Я вот в ахере, и не скрываю этого. А еще, – Андрей сжал кулаки, — подумываю открутить чью-то кудрявую голову!

Рука Вика напряглась на моем плече, но он не стал трясти меня, как грушу, и требовать объяснений.

Андрей бы стал, а Вик… Вик – нет. Он не из тех, кто выясняет отношения прилюдно. Он вообще не из тех, кто выясняет отношения. Наверное, я сама должна объяснить все, вот только как объяснить, и донести главную мысль, которая рефреном в моей голове крутится: Я САМА В ШОКЕ!!!

Брат?

Как так? Этого быть не может!

— У тебя же брата зовут, эмм, Антоном? – растерянно промямлила я.

— Мы сводные, – вместо Андрея мне ответил Вик, и голос его звучал так, словно со мной робот разговаривает. — Андрей меня братом называет только когда хочет задеть. Вот как сейчас. С Лизой мы разберемся сами, в глупости я верить не собираюсь.

Я подняла глаза на Вика, и с облегчением увидела, как разгладилось его лицо. Не поверил, слава Богу! А вот Андрей взбесился еще сильнее, и это греет душу.

Вроде встречались мы всего два месяца, а до этого толком не общались, только колкостями обменивались, но я до сих пор помню его характер. Хотя времени с нашего расставания много прошло. В карман за словом он не лезет, когда злится – выплескивает все и сразу, но когда он очень злится, вот как сейчас, Андрей молчит. И смотреть на это – такое себе зрелище: зрачки как угольки, расширены и опасно блестят; скулы заостренные и прямо-таки монгольские, того и гляди порежешься; напряжен, как перед прыжком.

Хочется отойти подальше, что я и сделала, потянув Вика за собой.

— Что за кукарача у тебя играет? – Андрей кинул полный отвращения взгляд на машину Вика.

— Андрей, хватит, – не выдержала я. — Не лезь к нам, ясно? Вчера ведь все выяснили. Возвращайся обратно в свой свинарник, а лучше проваливай отсюда.

— Ну как же я могу? – Андрей внезапно улыбнулся, и я отшатнулась, не на шутку испугавшись. — Брат ведь приехал, а мы, Витька, когда в последний раз общались?

— Легче ответить, сколько раз мы вообще общались, – осторожно произнес Вик, пошел к машине, и через пару секунд дурацкая музыка прекратила оглушать.

Так бы и пнула его. Тяну его, тяну, а он и не думает в дом идти. Стоит, и вежливые разговоры пытается вести. Я ведь раньше любила такое – бабушка часто говорила, что воспитанный человек должен в любой ситуации сохранять лицо, и ни в коем случае не хамить, даже если хамят тебе. Но встреча с Андреем меня испортила, он-то по-другому считал: плевать на воспитание, если душа требует послать кого-то трехэтажным матом, то нужно это сделать.

Глава 5

Вошла в кухню, а там этот. Нехороший человек. Сидит, и жует, чтоб он подавился.

— Поражаюсь твоей наглости! – нахмурилась я, и сложила руки на груди.

— Ага, – Андрей запил чаем кусок десерта, и подмигнул мне.

— Что «ага»?

— Поражайся, – хмыкнул он.

— Вик! – надавила я голосом, но тот не сделал ничего.

Так и продолжил сидеть, постукивая пальцами по столу.

Андрей время не терял, пока мы с Виком были на крыльце, этот товарищ спокойно порылся в моих шкафах, достал съестное из них и из холодильника, и теперь уплетает за обе щеки.

— Я не для тебя готовила, Андрей.

— Тебе что, куска хлеба для меня жалко? – облизнул он палец. — «Кошкин дом» в детстве смотрела, кудрявая? Ты как та кошка, которая бедных котят прогнала. Стыдно должно быть.

Вот те раз!

— Ты себя-то с нищими котятами не сравнивай. Тоже мне, котеночек, – фыркнула я. — Скорее, помойный кот. Подраный и грязный, фу.

Оглядела жадно жующего парня насмешливым взглядом, и показательно поморщилась. Андрей и правда выглядит так себе: штаны грязные, сам, как обычно, в синяках и ссадинах, но… черт, почему-то это не отталкивает. Красивый как сволочь. Жаль, что ведет себя тоже как сволочь.

— Ну так отмой меня. Я не против, – подмигнул он. — Буду домашним, сытым котиком. Все для тебя.

И продолжил жевать.

Я всегда поражалась тому, сколько может съесть Андрей. Он постоянно что-то жевал. Мы гуляли, он покупал шаурму, через пятнадцать минут мы заглядывали в кафе за картошкой фри и бургером, он проглатывал их, и через час снова был голоден. Если бы я столько ела, была бы размером с бабушкин чехословацкий шкаф-стенку.

— Вик, – снова позвала я своего парня, и подняла брови, кивнув на Андрея.

— Не разговаривай так с моей девушкой, – наконец, разродился тот. — Лиза тебе не одна из этих твоих девок, ясно? Веди себя прилично.

— Я и веду. Сижу, ем вот. Втыкаю в прекрасное.

Вик успокоился, будто решил проблему. Неужели он не видит явную издевку?

Я прислонилась спиной к стене, и принялась ждать. Хотелось-то другого – навалять Андрею, вырвать еду из его зубов, и пинками погнать из дома. Заодно и Вика вышвырнуть, что-то раздражает он меня сегодня. Но я здраво расцениваю свои силы – даже когда я была крупнее, чем сейчас, с Андреем я справиться не могла. Сейчас – тем более. Так что подожду, когда этот захватчик сожрет всю мою еду, и прогоню его. Или сам уйдет.

Андрей, ничуть не смущаясь, а будто даже и наслаждаясь всеобщим вниманием, прикончил десерт, и принялся за хлеб. Щедро полил его соусом, пропитал чимичурри для стейков, и отправил это жирное нечто в рот. У меня аж скулы свело от того, как довольно он зажмурился. Затем он проделал то же самое со вторым куском хлеба, и с третьим.

На четвертом мое терпение иссякло.

— Хватит жрать!

— Мужской организм требует много еды, – пожал он плечами, и продолжил издеваться и надо мной, и над хлебом.

— Может, это не мужской организм, а глисты? Ты бы проверился, страшная штука, – я быстро вбила в браузер это слово, подошла к Андрею, и ткнула ему в нос мерзкой картинкой.

Даже у бывалой обжоры-меня такое аппетит отбивало, но Андрей лишь фыркнул.

И продолжил есть.

— Еще есть что-нибудь, Лизка? Соскучился по твоей еде, сегодня как-то бедновато. Видимо, жених так себе, раз ты его надумала встречать таким бедным столом, – съязвил Булатов.

Да что ж такое!!!

— Андрей, – Вик явно понял, что я уже готова убивать, и вступил в этот, с позволения сказать, разговор, — ты что здесь делаешь-то?

— Живу. Вчера вот поселился. Ты в курсе, что у нас здесь дом? Тохе перешел, старшему нашему.

— Не дом, а квинтэссенция хаоса, – поправила я.

— Ты там была? – вскинулся Вик, и направил на меня обвиняющий взгляд.

— Была-была. Вчера заходила, – довольно заметил Андрей. — Там и правда жуткая срань, нанял пару мужиков, которые вынесут весь хлам, а их жены все отмоют. Обошлись дешево, кстати, – бросил на меня Андрей острый взгляд. — И нос не воротили. Но в следующий визит ты так кривиться не будешь.

— Визита не будет, – отрезала я.

— Будет, – заявил он. — Мы оба знаем, что ты кинешь Витьку, и сама ко мне придешь.

Андрей подъел крошки, и откинулся на спинку стула, довольно потирая живот.

— К моей девушке не лезь, – набычился Вик. — Наверное, тебе пора.

— Лох ты, братец, – хмыкнул Андрей. — «Наверное, тебе пора», – передразнил нарочито пискляво, и снова взглянул на меня. — Лиза, серьезно? Тебе не может такое нравится. Ты себя за что-то наказываешь, раз связалась с ним? Я бы еще понял нормального парня рядом с тобой. Все равно, вернул бы тебя, но это была бы борьба, а не избиение младенца.

Я глубоко вдохнула, готовясь разразиться тирадой. Папа частенько брал меня за город, к нему присоединялись приятели, и под шашлычок и коньячок они забывали о манерах, начиная изъясняться на великом могучем. Папа строго-настрого запрещал мне повторять то, что я слышала, и я слушалась. Но выражения старательно запоминала. И когда начала встречаться с Андреем, эти познания мне пригодились.

Андрей за своими словами не следил никогда, но стоило мне произнести что-то эдакое, он превращался в проповедника и грозился карами. Бесило его, когда я выражаюсь, и этим я научилась пользоваться. Вот и сейчас я готова была выдать ему одну из заготовок, но Вик дернул меня за руку:

— Можно тебя на пару слов?

— Да, – растерялась я.

— Эй, полегче там, – бросил Андрей. — Не доводи мне Лизу.

— Ну да, это твоя привилегия, – пробурчала я, но поплелась за Виком.

Может, он придумал какой-нибудь план, как выставить Андрея? Вроде, понятно, что они братья, и ссориться он с ним не хочет. Может, виноват перед ним, или еще что-то, но… но слова Андрея резанули меня. Ведет себя Вик, и правда, как лох. Мне даже стыдно за него.

— Видимо, я здесь лишний, Лиза, – напустился Вик на меня, когда мы вышли во двор, и подошли к сараю. — Я сидел, наблюдал за вами, и знаешь, что понял? Ты его девушка, а не моя.

Глава 6

«Я погорячился, любимая. Прости. Завтра заеду, и извинюсь как следует» – прочитала я сообщение от Вика.

Отвечать не стала, ну его. Я еще подумаю – прощать, или нет. Тоже мне, нежный какой. Обиделся, вы посмотрите на него! А должен-то был вступиться за меня. И за самого себя тоже должен был вступиться, а не сидеть, воды в рот набрав.

Телефон зазвонил.

— Алло.

— Елизавета, здравствуйте. Я по поводу курьерской доставки. Ваш заказ будет доставлен через пять рабочих дней, хотел бы узнать…

— А можно завтра? – перебила я, и выглянула в окно. — Я доплачу за срочность. Это можно устроить? Я читала, что склад в городе, а не в соседней области, сложностей возникнуть не должно.

— Завтра?

— Завтра, – подтвердила я, и хмыкнула – Андрей вышел из своей калитки, и повернулся к моему дому.

Я продолжила договариваться с менеджером. Детский сад, конечно, и вообще – полнейшее безобразие, но плюшевый козёл мне нужен именно завтра. Вот хочу, и все! Бантик ему на шею повяжу, и Андрею на крылечко отгружу – пусть радуется собрату.

Я потащила ноутбук в ванную, придерживая телефон у уха. Проверила воду, и художественно раскиданные по полу вещи – мужские и женские. Все должно быть достоверно и ярко, даже через чур. В лоб. Чтобы неповадно было некоторым наглецам мои ключи воровать. Андрей думает, что я не заметила, но я ведь на повара учусь – а в этом деле внимательность ой как важна.

— Хорошо, завтра в десять утра. Очень постараемся не подвести, – согласился, наконец, менеджер.

— Спасибо, – сказала, и отключила вызов.

Из коридора видно кухонное окно – Андрей уже на подходе, уже в моем дворе. Через минуту войдет в дом.

Нет, ну какой же он наглый, сил никаких нет! Штаны свои оставил, ключи забрал… да я папе хотела набрать, и нажаловаться! Уж он бы приехал, и вправил кое-кому мозги на место.

А потом я решила, что фигушки. Что я, совсем слабая, и не могу зарвавшегося мерзавца на место поставить?! Да я гораздо круче Андрея Булатова! Ученица превзошла учителя.

Быстро скинула халат, сняла с паузы похабную аудиозапись с мужскими и женскими стонами, нырнула в ванную, взбив пену у груди. И принялась ждать.

— Ой, – ахнула, и задернула шторку.

Хихикнула. Вроде, палева нет – ноутбук прикрыт полотенцем, дверь в ванную заперта, вещи раскиданы, в кухне на столе стоят два бокала и бутылка вина, и на весь дом раздаются сексуальные стоны. Декорации готовы.

Десять секунд прошло. По моим подсчетам, Андрей уже должен быть в доме. Я нервно и тихо рассмеялась, прижав мокрую ладошку к губам.

Двадцать секунд. Он должен был сопоставить бокалы, вещи и звуки. И… уйти?

Тридцать секунд. Я вдруг испугалась. Ну я и сволочь, что же я устроила?! Нужно выбежать, объяснить Андрею, что это не то, чем могло показаться. Что это просто шутка. Сердце загрохотало в груди, я начала подниматься из ванной, и тут же шлепнулась, когда дверь сдернуло с петель с жутким грохотом.

— Убью, мать твою! Лиза! – услышала я рык, и откинулась в ванной.

Шторку Андрей не просто отодвинул – сорвал, она наполовину болтается на покореженных кольцах. Усилием воли прогнала с лица испуганное выражение – дело-то уже сделано, и, ах, какой результат – меня сейчас убивать будут.

На его лицо смотреть страшно почему-то, а вот кулаки прямо на уровне моих глаз – сжатые, с разбитыми костяшками. Ой-ой. Блин, ну не поворачивать же обратно теперь!

— Чего тебе? – как можно более ленивым тоном спросила я, и сдула со щеки прядку волос. — Булатов, какого черта ты ведешь себя как гвардеец в публичном доме? Я – девушка приличная, между прочим.

— Приличная? – тихо и страшно переспросил парень, и оглянулся. — Где он?

— Кто? – ахнула я, и тоже оглянулась по сторонам.

— Тот, с кем ты тут… так, – оборвал сам себя Андрей, ведь стоны-то продолжаются. Сузил глаза, опустил голову, и поднял полотенце с ноутбука, из динамиков которого и раздается непотребщина. — И что это за цирк?

— Вот именно, – надменно заявила я, и погнала пену себе на грудь, чтобы прикрыться. — Цирк, Андрей – это мне двери ломать. Чинить-то умеешь? Или только командовать: приготовь, постирай, и далее по списку. Мне самой ее чинить? А шторку?

— А по жопе? – он опустился на пол, с интересом разглядывая меня.

С плотоядным таким интересом. Что-то не то я устроила, кажется.

— Ты мне релакс испортил. И вообще, как ты попал в мой дом?

— А то ты не знаешь? – расхохотался Андрей. — Для меня же это представление готовила, да, Лизок? Ни за что не поверю, что ты развлекаешься тем, что в ванной слушаешь порнуху. Или тебе такое нравится? – приблизился он. — Соскучилась по стонам и крикам? Так я тебе сейчас устрою, сразу бы сказала.

Он встал, и начал расстегивать ремень на джинсах. Да еще так быстро и решительно, что я взвизгнула, подскочила, и поскользнулась – все это заняло у меня буквально одну секунду.

— Даже так? – Андрей поймал меня, и вжал в себя мое обнаженное тело, а наглые руки оказались не на талии, а ниже. Гораздо ниже. — Соскучилась, красивая моя?

Андрей смотрит темным взглядом, руки его ласкают и терзают разгоряченную нежную кожу – то ласково оглаживают, то проводят с нажимом, и я против воли подаюсь навстречу его телу. И чтобы не упасть, и чтобы полнее чувствовать. А еще смотрю на него, и насмотреться не могу – на острые скулы, на изгиб губ, вкус которых мне никогда не забыть.

— Соскучилась по мне? Хочешь, Лиза? – прошептал Андрей, и скользнул пальцами между моих ног.

— Я…

Я задыхаюсь. Боже, конечно, я соскучилась по нему! Несмотря на то, что Андрей – наглый, невыносимый и колючий, он всегда был мне нужен не меньше, чем воздух.

— Ты, – его дыхание у моих губ, а затем громкое, как оплеуха, — стерва, кошечка моя!

Он резко поднял меня, и опустил на коврик. И сразу же убрал руки от моего тела. Стало холодно, неуютно – и от прохлады, и от того, что Андрей перестал обнимать, отнял себя у меня.

Глава 7

— Вроде, спокойно здесь, – заключил папа.

А я не могла перестать посмеиваться. Глупость неимоверная – мы всем семейством обошли деревню, которую папа оглядывал так требовательно и подозрительно, будто под каждым кустом ждал увидеть насильника, а за заборчиком – не злую собаку, а маньяка.

Но ни маньяков, ни насильников, ни даже гопоту папа не отыскал. Либо такие здесь не водятся, либо просто спят пока, о чем я и поведала отцу.

— Шутница, – нахмурился он, и мама шутливо толкнула отца в бок.

— В кого бы это, а, Никита Борисович? – подмигнула мама отцу.

— Ну все, пойдемте уже домой! А то выгуливаете меня как трехлетку, упырей всяких высматриваете, – я взяла папу и маму под руки, и буквально потащила ко двору. — Здесь – сонное царство, это самое спокойное место в мире. Только что единороги не скачут, так что не бойтесь за меня.

— Я практически спокойна, – улыбнулась мне мама.

— Я тоже, – пробурчал папа. — Спокоен. Абсолютно. У меня же двадцать детей: одним больше, одним меньше. Какая разница.

Мы с мамой переглянулись, и синхронно вздохнули.

На самом деле, отца я понимаю. Со мной никогда не случалось ничего опасного, в жуткие истории я не попадала. А вот мои младшие брат с сестрой куда только не вляпывались. Началось все, когда моему младшему брату было всего четыре года, и тот день я помню хорошо – нас пригласили за город отцовские друзья. Природа, шашлычки, речка, детворы много – практически все с семьями приехали. И за детьми было кому присмотреть.

И присматривали – устроили малышне конкурсы и игры, аниматора привезли, а взрослые отдыхали по-взрослому. Одна я, вступившая в славный подростковый возраст, была недовольна этой поездкой – планшет мама отобрала, в телефоне интернет выключила, чтобы я зрение не портила. И я не портила, а хмурилась, и весь мир, мягко говоря, недолюбливала. Ходила около дома, и камни пинала.

А из дома песни доносились – взрослые сели за стол, веселились, пели, пили. Но меня-то зачем было в свое веселье тащить – так я думала в тот момент. Сами бы ехали, мелких бы взяли, а я бы дома осталась. С интернетом. В мегаполисе, а не в деревне с комарами.

Не знаю уж, как – ноги сами принесли – но оказалась я у речки. До нее всего-то шагов пятьдесят от дома было – через деревья по тропинке, и сразу река. А там пацаненок стоял – смутно знакомый, бледный. И пальцем в воду тыкал, ничего не говоря. Я на ту воду смотрела, но ничего не видела, только шевеление под водой, которая немного вспенилась.

Мальчик оказался сыном одного из папиных друзей. А в реке был мой маленький брат. За детьми сколько ни следи – стопроцентного результата не поучишь. Разве что в доме запереть, да вообще никуда не выпускать, но это уже уголовщина. Мальчик тот ничего не говорил, я даже не знала, что тонет мой Пашка, что вообще кто-то тонет. Просто такая паника накрыла, стылый ужас укрыл вуалью, и я побежала к реке. И в реку. И нырнула – речушка узкая, но глубокая до жути. Хорошо хоть течение было медленным, и брата я увидела уже сидящим на дне – как кукла сидел, волосы во все стороны, лицо испуганное.

Подняла его, вытащила. Откачивать Пашку не пришлось, он в ванной тренировался, и умел дыхание задерживать. Что и пытался мне объяснить, пока я орала на него благим матом. И на его дружка, притащившего его к реке. И на родителей, когда этих двух за уши в дом приволокла. А потом, когда прооралась, кинулась Пашку обнимать – он и сам напуган был здорово, сам бы не смог всплыть, ногу свело.

Потом были еще случаи – и с братом, и с сестренкой, которая к подружке ночевать отпросилась, а там угарный газ. Взрослые сильно отравились, а их спасло то, что у открытого нараспашку окна спали, сверчков слушали.

Случаев много было, но не со мной почему-то. Только с братом и сестрой. И папа, который до всего этого суевериями не страдал, начал ждать, что и со мной случится нечто жуткое. Столько лет меня что-то берегло, но не может же это продолжаться вечно…

— Как там мелкие?

— По тебе скучают, – ответил папа, войдя в дом.

— Привыкнут, – фыркнула мама. — Привыкли за Лизой хвостиками ходить, пора отвыкать. Не до пенсии же нам детей удерживать.

— А было бы неплохо, – вздохнул папа, ущипнул меня за нос, и рассмеялся. — Не дуйся, мешать не будем. Строй свою жизнь, Веснушка. А мы, если нужно, поможем. Так, – папа опустился на стул, на котором недавно висели штаны Андрея, — карту твою я пополнил, вот наличка, чтобы и она была. Бери, бери, не скромничай.

— Я на работу хотела устроиться.

— А диплом?

— Ну, на подработку, – смутилась я. — Практика уже пройдена, диплом… ну, с ним я справлюсь, но я планировала в кафе какое-нибудь податься. Нужно же начинать с чего-то.

Уверена была, что папа начнет спорить, но он лишь кивнул, соглашаясь. Он-то не знает, как повара начинают, иначе бы начал отговаривать, твердил бы, чтобы я сначала диплом получила. Ведь повара начинают чаще всего не с изысканных блюд, а с банальной картошки – целый месяц мыть ее, чистить, резать, и снова, и снова, и снова. Или еще с чего-то подобного – однообразного и тяжелого, а тяжелым что угодно станет, если эти заниматься много часов кряду. Даже лежание на диване. Зато потом начинается карьера: помощник повара, повар, су-шеф, и моя мечта – шеф-повар. Но чтобы стать шефом, нужно начать с чистки картошки. И начать нужно сейчас.

— Если здесь не найдешь местечко, ты скажи мне – помогу. Ну а если сама устроишься – зови на обед. Всем семейством приедем, – подмигнул папа. — И не бойся, позорить не станем, и на все кафе орать, что здесь работает наша дочь, не будем. Наверное.

— Только если коньячку кто-то выпьет, тогда и будет орать. И позорить, – мама поцеловала отца в щеку, и тот смутился.

Должно быть, вспомнил мои школьные соревнования по плаванию, когда он очень громко гордился, что я была первой.

— А что за сюрприз? – опомнилась я. — Пап, вы мне про сюрприз говорили. Это же не деньги, надеюсь?

Глава 8

АНДРЕЙ

Мы вышли на крыльцо, но Никита Борисович кивнул на дорожку, и мы отошли дальше.

— Чтобы не подслушивали.

— Ясно. А… Лизе и правда так плохо было?

— Да, – отрезал он. — Думаешь, если дочка улыбается и огрызается – значит, она всегда такая? Лиза ранимая очень, а ты обидел ее.

— Не так все было, – поморщился я.

Черт, вот не виноват я! Не мой косяк, что Лиза подслушивала, и напридумала себе ерунду. Я тоже мог бы обвинить ее в том, что не доверяла – ну как бы я мог кинуть ее, если говорил, что люблю? А она…

… плакала. Плохо ей было, и от этого сейчас плохо уже мне самому.

Почему-то казалось, что Лиза тогда фак мне фоточкой послала, и в том же духе продолжила – подарки мои вышвырнула, например, и продолжила такой же оставаться. Веселилась, язвила… с гребаным Витькой связалась!

Нашла лоха, блин.

… интересно, а она спала с ним?

Кровь бросилась в голову при мысли об этом. Нет, даже знать не хочу… да и ясно, что спала. Лизка – горячая, с чего ей было монашкой жить? Но хотелось бы именно этого – чтобы ни с кем после меня не была.

— То есть, ты ни в чем не виноват?

— В чем-то я точно виноват, – пробурчал я отцу Лизы, ведь я не хотел, чтобы Лиза по мне плакала.

Страдала.

Не только потому, что от этого неприятно, а потому что… хм, обычно когда кто-то долго переживает – потом искренне ненавидит объект своих слез. Время, сука, лечит, и все такое.

— Рассказывай! – поторопил Никита Борисович. — Сейчас я больше всего хочу тебе морду набить за то, что дочке голову морочил, и сейчас снова объявился, но…

— Но?

— Но я понимаю, что иногда женщинам лишь бы обидеться и придумать беду. Да и любят они все вывернуть наизнанку, переиначить слова и поступки, додумать и нафантазировать. Так что рассказывай, – велел он.

И я рассказал.

Про свои планы в бизнесе. Про то, что терпеть не мог жить на деньги брата, и подрабатывал, где только мог, хотя вполне имел возможность оставаться обычным мажором – тачки, телки, тусы, терки и прочие «Т».

Рассказал, как искал избалованных богатых мальчиков на тусовках, и приседал им на уши, чтобы вложились в дело. Как налаживал контакты, как добывал деньги. И как хотел переехать на время.

— Лиза услышала этот разговор. Я терпеть не могу объяснять кому попало то, что касается только меня, и сказал… хрень сказал, – поморщился я. — Вроде, что Лиза останется здесь, а я буду там, и отношения – это фуфло. Но мало ли что я сказал какому-то долбанату? Лизу я бы не кинул, я ее любил и люблю, – сжал кулаки, все еще злясь и на Лизу, что сбежала, и на себя, из-за того что речь не фильтровал. — У нее учеба, а мне в то время на учебу было плевать. Я не собирался таскать ее с собой по дешевым хатам, по новым городам, где я бы целыми днями на работе пропадал, а она бы ждала дома – и ни родни, ни учебы, ни друзей. Зачем? Я бы приезжал к ней, а как наладилось бы, простите, забрал бы к себе. А Лиза поняла все так, словно…

— Словно ты с ней играл. И отношения – временные, – договорил Никита Борисович. — Помню. И дочкины слова, что ты ее не уважал никогда, и что стыдился.

— Уважал. И никогда не стыдился. С чего бы?

— Она комплексовала, что… ну, что не фотомоделью была.

— Да нахер они нужны? Я Лизу любил и люблю, – не выдержал я – вот Лиза дура-то! Нашла из-за чего комплексовать. — Не собирался я ее таскать как свою девушку по блатхатам и нарковечеринкам, я же не дебил! В нормальные места ее водил – в кино, в кафе, в парки, на квесты. Но не туда, где шлюхи, наркоманы и оборзевшие от денег ублюдки. Я говорил ей сто раз, что там ей не место даже под моим присмотром.

Мы с Никитой Борисовичем замолчали. Приязни в его глазах не прибавилось – мы до этого пару раз виделись, и он и тогда был насторожен ко мне. Не грубил, Лизе не запрещал ничего, но я чувствовал скрытую враждебность всегда.

— А не искал почему? Раз так любишь.

— Разозлился. Бросила же, вот я и решил забыть, – дернул я плечом. — Жалею теперь.

— И?

— И не отпущу, – честно признался я. — Можете приступать к битью моей морды – потерплю малость, но в закат не свалю. И Витьке Лизу не отдам – лох он. А еще мой сводный брат.

Никита Борисович нахмурился, и была у меня мысль выболтать ему про хитросделанную Лизу, замутившую с придурком мне назло, но я не стал.

— Совпадение.

— Ну-ну, – хмыкнул он.

— Так что? Морду-то бить будете?

— Буду, – кивнул Никита Борисович. — Потом. Если еще раз обидишь дочку – и морду набью, и другие места. Успеется. А пока подожду, и мешать не буду. Идем в дом, – он указал на крыльцо, куда вышли Лиза со своей мамой – обе обеспокоенные, и уже готовые вызывать полицию.

Я тронул Никиту Борисовича за плечо, и спросил:

— Почему?

— Потому что ты принес инструменты, а Вик принес бы только маникюрный набор, – хмыкнул он. — Чудила тот еще. Да и Лиза, когда вы вместе были, светилась. Не просри.

***

ЛИЗА

— Красивый мальчик, – заметила бабушка.

— Обаятельный, – согласилась мама.

— Козел, – заключила я.

— Ой, Лиз, все они козлы. И что, теперь не размножаться, раз козлы? – бабушка приобняла меня, и повела в дом. — Вырастет, и перестанет быть таким… наверное. Вот мой Никита тоже тем еще засранцем был, но взялся же за голову.

— К тридцати годам, – вздохнула мама.

— А до этого папа таким-же товарищем был? – я кивнула на выход, и жадно вгляделась в мамины глаза.

Мама смутилась, и промолчала. Да и бабушка не стала меня просвещать.

Ну, как обычно! Я в курсе некоторых деталей, конечно, но узнавала я их нечаянно. С папой однажды поехали к его друзьям, на очередные шашлыки, а мама дома осталась. А потом выяснилось, что в той компании была одна дама, с которой у папы что-то там было лет так сто назад, еще до встречи с мамой… ох, как же мама тогда обиделась! И это при том, что папа к той женщине даже не подходил.

Глава 9

— Я не люблю тебя. Вроде все так не сложно, и счастье возможно, но я не люблю тебя…

Я подпевала играющей по радио песне, отдыхая от дипломной работы. И думала.

Злилась на Андрея. Не хотела выходить к нему этим вечером.

Папе, может, нажаловаться?

Или выйти, и пусть прокатится со мной, а потом гордо забрать ключи, и…

— Нет! Ну какого черта он раскомандовался? – я грохнула кулаком по столу, и ойкнула от боли. — Явился, хрен с горы, наплел с три короба. Ведет себя как мой хозяин… будущий муж, блин, а где предложение-то? Где кольцо? И вообще, пора ему козлика подарить, да!

Я как следует раззадорила себя, и снова принялась за дипломную работу – статей у меня множество, нужно проанализировать их, и использовать при защите работы. На волне стресса у меня всегда получалось работать на отлично.

— Уфф, – я сохранила, и закрыла документ.

Откинулась на спинку стула, выгибая затекшую спину, и принялась строить планы. Может, к Андрею с плюшевым козлом выйти? Подарить, и сказать, чтобы его учил водить, а не меня – я уже ученая!

— Нет, – покачала я головой. — Это не так эффектно. Хм, что же придумать?

Противный внутренний голос нашептывал, что нужно будет просто выйти к Андрею, сесть в машину, простить, понять, распахнуть объятия или самой в его объятия кинуться. Я же девочка, должна быть понимающей, ласковой и доброй, да и вообще – это же Андрей Булатов! Моя сбывшаяся мечта, любовь всей жизни, мать ее.

— Угу, прощу его, и в объятия кинусь. Только шнурки поглажу. Фигушки, – я потрясла головой, изгоняя из нее этот мерзкий голосок, и хихикнула – деревенский воздух оказался в моем случае ни разу не целительным.

Так и до смирительной рубашки недалеко – вон, уже сама с собой беседы веду и спорю.

Телефон, лежащий на углу стола, завибрировал, и я потянулась к нему – Вик.

Взять? Не взять?

Не взяла. Ну его!

«Лиз, ответь пожалуйста. Я к тебе еду» – прочитала я сообщение, а через пару мгновений телефон снова зазвонил.

— Алло.

— Привет, – виноватым голосом поздоровался мой… парень? Бывший? — Лиз, я к тебе еду.

— Я прочитала. Только у меня вопрос: зачем ты едешь ко мне?

— Поговорить, помириться.

— Помириться? Ты же сказал, что я – не твоя девушка, а девушка Андрея. Считай, подарил меня ему, и мириться едешь? С чужой девушкой?

— Я же сгоряча ляпнул, – его голос доносился до меня с помехами из-за шума дороги – по громкой связи разговаривает явно. — Перегнул я, прости. Просто не ожидал, что ты с моим братом была. И что он здесь, и вообще…

— И вообще, ты меня с ним наедине бросил, – сердито перебила я.

На Вика я из-за этого больше всего злюсь – из-за того, что… он не то что не захотел, он побоялся вступиться и за себя, и за меня. Выбрал самый легкий путь – обидеться, и уехать.

«Прямо как я в свое время – тоже обиделась, и тоже уехала» – пришла мысль, от которой я поспешила отмахнуться – это совсем другое!

— Ну прости, Лиз! Я… я все время думал, и понял, что ошибся. Просто растерялся: ты, Андрей, ваше прошлое, да и он рядом с тобой, и мне угрозы кидает, – протянул парень.

— Испугался?

— Нет! – воскликнул он возмущенно. — Думаешь, я его боюсь?

Создалось такое впечатленьице, угу.

— Вик, Андрей забрал комплект ключей от моего дома, – решила я быть честной. — Я их ему не давала. И машина… мне папа, кстати, машину подарил!

— Я знаю. Мне по секрету говорила тетя Надя, что сюрприз тебе готовят.

— Так вот, Андрей и от машины ключи забрал, а второй комплект я в бардачке оставила, – продолжила я. — Сказал, что пока будет со мной ездить. И сегодня тоже. Вот, буквально через час, в семь вечера.

— Что в семь вечера? – растерянно переспросил Вик.

Сейчас он явно передумает ко мне ехать, придумает какие-то дела, и… и тогда я точно пойму, что у нас все кончено.

— Андрей назначил мне встречу, прокатится со мной, проконтролирует. Сегодня. В семь, – повторила я четко и рублено. — И передо мной сейчас стоит выбор: меня будет подстраховывать мой парень… ты еще мой парень, или нет, кстати? Или же мне выйти, и сесть в машину с Андреем? Что делать, Вик? – спокойно спросила я.

Пусть сам решает – готов ли он за меня бороться, или нет.

— Я… я сам!

— Сам?

— Да, – рявкнул Вик.

— А как же ключи от машины? Или предлагаешь на твоей кататься?

— Заберу я у него ключи! – почему-то обиженно произнес парень.

— От машины, или от дома?

— От всего! Жди! – зло пробурчал он, и я пожала плечами – ну посмотрим, доедет ли он, или мне скоро прилетит смс о срочных делах, семейных проблемах, или о чем-то еще неотложном и требующем его присутствия.

А если приедет, то… я ведь долго уже с Виком, и устраивал он меня – спокойно с ним было, уютно. Если будет бороться, то я дам Вику шанс.

«И Андрея раззадорю, а то чего он раскомандовался» – снова пришла в голову мысль, и с ней я уже не решилась спорить, а вместо этого встала, и подошла к шкафу – нужно привести себя в порядок.

— Я не люблю тебя. Вроде все так не сложно… – продолжила я напевать привязавшуюся песню, сбрызгивая волосы спреем, чтобы вернуть свои кудри влагой… зачем-то.

И макияж подновила заодно. Взглянула на часы – без десяти семь, а Вика все нет. И сообщений от него тоже нет. Ну, посмотрим…

Я еще раз проверила свой внешний вид, взяла телефон, и вышла в коридор. Нашла свои любимые разрисованные под граффити кеды – тряпичные, удобные как домашние тапки, не спеша обулась, и вышла из дома. Шла я медленно, придирчиво оглядывая двор – в городе зелени мало, а здесь уже вовсю травка-муравка… красота! Только сорняки придется мне пропалывать теперь, раз уж я теперь в доме хозяйка.

— Вечером загляну, подруга, – обратилась я к Джульетте, и закрыла сарайчик.

А затем вышла на улицу. Андрей уже у своей калитки, а позади него светит фарами подъезжающая машина Вика. Хм, таки решился! Значит, даем ему шанс?

Глава 10

— Андрей! – вскрикнула я возмущенно. — Ты… ты что творишь? Сдурел?

Он молчит. Взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой, и по улице несет. Будто так и надо, и вообще вся эта ситуация в порядке вещей.

— Избил Вика чуть ли не до смерти – бедняга даже встать не мог. Я как чувствовала, что не нужно мне было уходить… да отпусти же ты меня! – я двинула Андрею коленом куда придется.

Пришлось в живот, но он продолжил идти, а вот мое колено заболело. Да и вообще, как-то не очень приятно висеть кверху задницей.

— Невестушку свою несешь? Эх, молодежь, – услышала я добродушный смешок, смогла извернуться, и увидеть деду Игоря.

Идет под ручку с пожилой дамой, прогуливается, и оба надо мной посмеиваются!

— Воспитывать несу, – соизволил Андрей ответить.

Еще и по попе меня шлепнул. Смачно так, звонко…

— Извращенец, – прошипела я. — Изверг!

— Воспитывать? Это правильно, – хмыкнул деда Игорь, и Андрей открыл калитку.

— Андрей, ну хватит, – я сменила тактику, заговорила мягко, ласково, сладко аж скулы сводит. — У меня голова кружится висеть. Отпусти, прошу, а то я сознание потеряю.

Молчит, сволочь. Я жалобно простонала, прекратила сопротивляться, и расслабилась, имитируя обморок. Пусть Андрею стыдно будет!

Нет, ну как это называется? Вика побил, меня утащил, как какой-то неандерталец. Еще и ругаться отказывается!

… а Вика жалко. Ему ведь раны нужно обработать, может, даже в травму отвезти. Из-за меня ведь пострадал. Не думала, что он в драку полезет. В том, что Андрей может навалять, я даже не сомневалась. Но Вик… брат ведь, не думала, что Андрей способен на подобное по отношению к родному человеку.

Дверь в дом я не закрывала, Андрей внес меня – в коридор, а затем двинулся прямо, мимо кухни, и в спальню. Даже обувь не снял!

— Все кудрявая, капец тебе! – низким голосом пророкотал Андрей, и скинул меня на кровать.

Ух, не изображала бы я обморок, я бы ему сказала! Как из леса, ей Богу, кто ж так девушек кидает?!

— Заснула?

«Я в обмороке, дубина!» – мысленно проорала я.

Почувствовала прикосновение к ногам, и сообразила – Андрей меня разувает. Еле удержалась, чтобы его не лягнуть.

— Ой, точно, ты же говорила про обморок. В него отправилась? – съязвил он.

Я сейчас взорвусь!

— В обмороках все девушки так грозно сопят? – хохотнул он. Матрац прогнулся, Андрей сел рядом со мной, и… положил ладонь на мою грудь.

Еще и сжал её. Абсолютно без уважения.

Точно, извращенец. Боже мой, кого я столько времени любила? С кем встречалась?

— Знаешь, кудрявая, я слышал оригинал сказки про Спящую Красавицу. Принц разбудил её отнюдь не поцелуем, ты в курсе? – низко пророкотал его голос.

Он близко. Когда говорит – чувствую дыхание на моей коже. Склонился надо мной, шепчет всякие пошлости, и продолжает лапать – одна рука на моей груди, вторая медленно задирает футболку, а я уже натурально на грани обморока – голова кружится, хочется открыть глаза и влепить Андрею пощечину, или притянуть его к себе, и пусть творит со мной что хочет – любые извращения…

— Рассказать тебе, как будили Спящую Красавицу? Или лучше продемонстрировать? – Андрей оставил в покое мою футболку, и спустил свою ладонь ниже.

По поясу джинсов, по молнии, и…

— Что ж ты за изврат? – рявкнула я.

— Действенный способ против обморока, не так ли? – Андрей и не подумал смущаться, даже руки не убрал от моих стратегических мест, которые я вообще-то не разрешала трогать. — Лежи смирно, кудрявая, – рыкнул он, и каким-то образом зафиксировал обе мои руки одной своей.

А второй рукой продолжил исследовать мое тело, и делал это отнюдь не нежно и ласково.

— Тебе не стыдно?

— Мне? Ни капли. А тебе, любимая? – усмехнулся он.

— Ты абьюзер, Булатов! Ты самый настоящий абьюзер! Как ты посмел за меня решать? Ведешь себя как мой хозяин… бесишь. Пусти немедленно, вдруг Вик там умер от травм? – я задергалась всем телом, намекающим, что скоро оно меня предаст.

Андрей попросту навалился на меня. Всем телом, и… и он возбужден. Или ему пистолет на работе выдали?

«Точно не пистолет» – сглотнула я, и какого-то черта раздвинула ноги, чтобы Андрею было удобнее лежать.

— А теперь слушай внимательно: от Витька держись подальше. Говорю в последний раз, и абсолютно серьезно: увижу его рядом с тобой – покалечу придурка, поняла? Так что, если ты такая жалостливая – отшей его. Самой же лучше будет!

— Не лучше, – прошептала я.

— Лучше, Лиза. Он – полное дерьмо.

— А ты?

— А я – привычное, – Андрей прошептал мне это в губы – между нами расстояние уже около сантиметра, не больше. — Видела же, что я с братцем сделал? А это всего пара ударов. Дальше будет хуже, если будешь давать ему шансы.

— Ну ты и…

Я не успела договорить – губы Андрея накрыли мои, да так яростно, что я не только позволила себя целовать, но еще и очень активно отвечала. С упоением, со злостью и азартом, с укусами, от которых привкус крови во рту, и вот уже мои ноги обвивают его бедра.

А Андрей целует, не прерываясь даже чтобы воздуха глотнуть. Влажно, порочно исследует меня языком, вжимается эрекцией в мои бедра, и когда я уже начинаю задыхаться от нехватки воздуха – отстраняется.

— Пришло время тебя наказать, – он еле заметно улыбнулся мне, приподнялся на кровати, и стянул с меня джинсы вместе с трусиками.

Я даже ахнуть не успела, как футболка тоже оказалась на полу, как и бюстгальтер.

— Давно нужно было это сделать, – прошептал Андрей, и потянулся ко мне.

— Андрей, мы не должны, — руки ослабли, совсем ватные, но я попыталась оттолкнуть его, — это неправильно.

— Это очень правильно! – прошептал он, и впился жадным поцелуем в мои губы.

Словно нехотя приоткрываю рот, и Андрей завоевывает меня. Подчиняет, лаская языком… черт возьми, а целоваться он умеет прекрасно. Опыт немалый. Снова упираюсь ему в грудь ладонями, и Андрей рычит. Смотрит строго, и поднимает мои руки над головой, удерживает их крепко правой ладонью, сжимая запястья, и склоняется к моей шее. Проводит по впадинке около уха языком, и я всхлипываю. Дрожу вся от желания, губы кусаю. Хочется обхватить его бедра своими, хочется всего и сразу.

Глава 11

Звенящая ярость – вот, что я чувствовала.

— Ну какой-же негодяй, – рычала я, пока доила Козу.

Доила так агрессивно, что дружелюбия по отношению ко мне у Джульетты поубавилось. Я чуть копытом в лоб не получила, и драпала из сарая, проливая на себя молоко.

— Мерзавец, – шипела я, накрывая банку с молоком марлей.

И когда на кухне хлопотала – ругалась.

Тело сводит – то в приятной истоме, то в еще более приятном предвкушении навалять Андрею. Вот взять бы биту, прийти к нему, и пересчитать ребра!

Биту я не нашла, нашла лишь ракетку для бадминтона, выскочила во двор, и заставила себя остановиться – если я приду к нему, драки точно не будет.

Будет иное – капитуляция, мне лишь в белый флаг стоит обмотаться.

— Фиг тебе, скотина, – погрозила кулаком дому Андрея, и вернулась к себе.

Даже за диплом села. Минут на тридцать, и за все это время ни строчки не написала – просто не могу, в голову вообще ничего не приходит кроме великого и могучего русского матерного.

«Может, лечь, и самой сделать то, что Андрей не доделал?» – пришла в голову мысль, и я поняла – сегодня я сама не справлюсь, мне нужно нечто большее – этот негодяй.

Нужен, и все тут. Хоть и правда иди к нему в белом флаге, намалевав на груди: «Бери меня полностью!»

— Аррррр, ненавижу, – я бухнулась на кровать, уткнулась лицом в подушку, и лежала так.

Пока не заснула.

А проснулась я уже в более спокойном состоянии, будто вчерашней вспышки и не было. Потянулась на постели с улыбкой – отчего-то я счастлива, так и тянет смеяться. Да даже вчера, когда бесилась и готова была крушить все, как чокнутый берсерк, я тоже была счастлива.

Может… может, ну её – эту гордость? Андрей здесь, рядом, и – да, не изменился ни капли, даже наглее стал и самодовольнее. И вообще, он – абсолютно невыносимый тип, но, надо признать, я и сама далеко не ангелочек. Это перед мамой и папой еще удается крылышками махать, но остальные-то знают, что воробушек превратился в птеродактиля.

— Надо подумать, – пропела я, и вскочила с кровати. — Но сначала в душ, а то фу, вчера даже не подумала об этом.

Из душа я вышла в полотенце, прошла на кухню, а там… цветы. Ирисы. Вообще, эти цветы я не особо любила, но как же, оказывается, это красиво – скромный букет в скромной вазе, и сквозь тюль на желтые и фиолетовые цветы падает солнечный свет.

Пожалуй, теперь я люблю ирисы.

«Спасибо за рогатого. За него отдарюсь, кудрявая, будь уверена. Спал с ним обнимку, теперь мы друганы, хотя лучше бы мой бок грела ты. Сегодня мотнусь в город после практики, приеду около семи-восьми. Покатаемся. В машину без меня сядешь – накажу. Веди себя хорошо. Андрей»

Я хмыкнула, и отнесла записку в комнату. Прочитала еще раз, и еще. И, зачем-то, на третий раз перечитала, словно предыдущих два раза было мало. Взглянула на себя в зеркало, и фыркнула: ну и улыбка.

Дебильная и счастливая.

— Не растекаемся в лужицу, Лизавета. Пусть еще побегает, и вообще, за вчерашнее Андрея нужно наказать! – я вскинула подбородок, и улыбнулась своему отражению уже победно – теперь у меня не глупая улыбка, а очень даже коварная.

Хотелось бы верить.

Дальше день потек своим чередом. Коза, готовка, дипломная, отработка экзаменационного блюда. Даже резюме составила, погоревав над скудностью того, что я могу предложить работодателю.

А затем мне позвонил тот, о ком я, почему-то, напрочь забыла. Вот как Андрей вчера ушел – так и не вспомнила ни разу, словно человека этого в природе не существует.

— Привет, Вик. Прости, я не могла тебе позвонить, – торопливо и виновато произнесла я в трубку.

— Ты одна?

— Да, я…

— Мы можем поговорить? Это срочно, Лиза. Очень срочно, – взволнованно попросил Вик.

Бедный. Вчера глубокие сумерки были, когда я прибежала разнимать Андрея и Вика – в деревне рано темнеет. И я мало, что успела увидеть – кровь, начавшее распухать лицо парня, и его позу, полную боли. Сейчас, наверное, ему вообще фигово…

… еще и девушка изменила.

— Лиз? – переспросил Вик, чуть шепелявя.

Я ужаснулась – не выбил же Андрей ему зуб?!

Ох, черт. Мне же придется с ним расстаться. Андрей, конечно, тот еще гад, и я ему все нервы вытреплю, но я же знаю – прощу. А Вик хороший, он не заслуживает того, чтобы я его использовала.

— Конечно, приезжай.

— Не могу, Лиз. Не к тебе домой.

— Андрея нет, у него практика. Сегодня, вроде, поздно вернется.

— Можем встретиться в кафе в Алексеевке? От тебя три километра, там есть кафе «Виктория» на окраине деревни. Через час сможешь? Это очень, очень важно!

— Конечно, я приду!

Я бы согласилась и за пять минут туда добежать, хотя дорога предстоит через кладбище – это я по карте посмотрела. Такой виноватой себя чувствую перед Виком, что стопроцентно за пять минут бы успела.

Я, волнуясь, собралась. Проверила шею на следы засосов, внимательно оглядела себя, и вышла из дома. До Алексеевки я дошла, на удивление, не пугаясь кладбища – через него самая короткая дорога. Так волновалась, прокручивала в голове то, что должна сказать Вику, что ничего особо не заметила. Только в телефон иногда заглядывала, чтобы свериться. А затем снова в свои мысли ныряла.

Нельзя говорить Вику, что расстаемся мы из-за Андрея – это оскорбит его. Дрался ведь за меня вчера, значит, я ему небезразлична. Нужно сказать… точно! Объясню, что сейчас у меня в приоритете учеба и работа, что это – очень важный период в моей жизни, который я не имею права упустить из-за отношений.

Да, так и скажу. Дело не в Вике, дело во мне самой. А он еще встретит хорошую девушку, к которой не придется мотаться в деревню, у которой на уме он сам, а не диплом и не мечта стать супер-шефом в крутом мишленовском ресторане.

Я приободрилась, и вошла в кафе – пустое, какое-то сонное и мило-провинциальное. Здесь, видимо, только юбилеи и свадьбы отмечают. Ну, и другие даты – радостные и печальные.