Вестник счастья

4

— Сократ, — прошипела она, — немедленно слезай. Хозяин этого дома убьет тебя, если увидит.

Черные глаза-бусинки сокола невинно поблескивали. Он еще крепче вцепился в слегка раскачивающееся колесо. Хани взяла кусочек хлеба и поманила птицу. Сократ распушил хвост и жадно уставился на хлеб. Хани забралась на табуретку и протянула руку соколу, приговаривая:

— Хорошая птичка, умница, спускайся вниз. Злой человек сварит из тебя суп и скормит Геркулесу, а мы с Люком будем горько плакать. Он свернет тебе шею, положит в кастрюльку и поставит на плиту. Он тебя ненавидит. — Держа в одной руке хлеб, Хани попыталась другой достать птицу.

Сокол беспокойно наблюдал за ее действиями. А потом неожиданно взлетел. Абажур закачался, едва не сбив Хани.

Чертыхнувшись, она с ужасом наблюдала, как Сократ вылетел из кухни в коридор. Сердце ее колотилось как сумасшедшее. Она должна во что бы то ни стало спасти птицу, иначе как объяснит Люку, что бессердечный сосед застрелил его любимца? Спрыгнув с табуретки, она устремилась вслед за соколом.

Она нашла Сократа в гостиной — он сидел на книжном шкафу. Из спальни доносились голоса, очевидно гости уже собрались уходить. Мысленно Хани молила Бога, чтобы успеть выгнать Сократа из дома. Или чтобы Джерри не пошел провожать визитеров. Хани промаршировала через коридор к входной двери и открыла ее.

— Убирайся сейчас же! — приказала она яростным шепотом.

Сокол принялся клевать шкаф, громко стуча клювом по дереву.

— Не могу я сказать Люку, что тебя сварили, — взмолилась Хани, — улетай же, ну!

Голоса приближались. Она услышала стук костылей об пол. Еще мгновение — и гости, а за ними и хозяин показались на пороге комнаты. Подняв глаза, Джерри принялся так неистово ругаться, что чувствительная Келли Стилл залилась краской и бросилась к дверям.

— Э-э… кхе… — прокашлялся Дерек Мортимер, — нам пора.

Сократ взмахнул крыльями, слетел со шкафа и уселся прямо Джерри на голову. Тот взревел, бросил костыль и принялся ловить птицу.

— Осторожно! — крикнула Хани.

Сокол взмыл к потолку и вылетел в распахнутую дверь. С одним костылем хозяин дома захромал к стене, на которой висело ружье.

— Не смей стрелять в Сократа! — закричала Хани, пытаясь остановить его.

Эльза охнула. Келли сделала большие глаза.

Джерри снял со стены ружье. Завидев это, вконец перепуганная Хани бросилась закрывать дверь. Стоявшие рядом натуралисты, затаив дыхание, наблюдали за этой сценой. Повернувшись, Джерри открыл затвор и щелчком загнал в него патрон. Подбоченившись, с гордо выпрямленной спиной Хани закрывала дверной проем собственным телом. Уже не в первый раз она порадовалась тому, что Вест ранен и не может быстро передвигаться, иначе у нее не было бы ни малейшего шанса остановить его.

Бросив взгляд через плечо, Хани заметила Сократа в небе. Ах, если бы у него хватило ума улететь сейчас домой. Но какое там! Раздался пронзительный крик, и Хани поняла, что птица все еще здесь, рядом, и в большой опасности.

— Пожалуйста, не убивайте его! Мой сын очень привязан к нему! — взмолилась она.

— Уйди с дороги, Медок!

— Ни за что на свете! — С каждым его шагом сердце Хани билось все лихорадочнее. У нее не было ни малейшего желания вступать с Джерри Вестом в борьбу. Хотя он и ранен и двигается с трудом, но у него в руках заряженное ружье. Впрочем, и без оружия он мог внушить страх.

— Не стреляйте в сокола, прошу вас! Я посажу его в клетку и буду держать дома.

— Что-то мне не верится в это.

— Ненавижу оружие!

— А я ненавижу вашего проклятого Сократа, будь он неладен!

— Ну пожалуйста…

Джерри остановился перед самоотверженной защитницей птиц, однако взгляд его был направлен мимо нее в небо.

— Подумать только, эта чертова птица уселась мне прямо на голову! Неслыханная наглость! — возмутился он. Направив ствол ружья вниз, он сжимал его двумя пальцами.

Хани всегда боялась оружия, оно вселяло в нее ужас своей смертоносной силой. Она с трудом проговорила сквозь ком в горле:

— Уберите от меня свое отвратительное ружье, мистер Вест.

— Оно стоит на предохранителе, и ствол направлен в пол. — Уйди с дороги, Медок. Эта мерзкая птица все еще где-то здесь. Я слышу, как она орет.

И тут же послышалось хлопанье птичьих крыльев. В отчаянной попытке спасти сокола Хани не смогла придумать ничего более подходящего, чем заключить Джерри Веста в объятия, крепко прижав его руки, и поцеловать. На какое-то краткое мгновение тот, казалось, был ошарашен. Однако, тут же справившись с растерянностью, перешел в наступление. Губы его приоткрылись, и он требовательно и настойчиво впился в ее рот, языком проникая через все преграды. Это было столь же восхитительно, сколь и бесцеремонно. Поцелуй длился так долго, что Хани успела позабыть обо всем на свете: и о Сократе, и о том, что за ними наблюдают четыре пары любопытных глаз, и о заряженном ружье. Она забыла все и всех, остался лишь Джерри Вест и их поцелуй.

Хани показалось забавным отплатить мужчине тем же оружием, от которого кружило голову, как от бокала хорошего шампанского. Однако ее первоначальный план потерпел крах, ибо она оказалась захваченной вихрем чувств. Прижатая к широкой груди, Хани чувствовала, что задыхается, кровь стучала у нее в висках как Ниагарский водопад.

Оторвавшись на мгновение, Джерри прошептал:

— Я все равно убью его. — Потом наклонился и вновь прижался к ее губам.

Хани не могла не ответить на этот чувственный призыв, во-первых, потому, что хотела этого, а во-вторых, пусть уж лучше целует ее, чем охотится на Сократа. Это куда приятнее.

Поцелуй Джерри был нежным и требовательным одновременно. Он вел себя так, будто происходящее было совершенно обычным и естественным делом. И то, что Хани сама бросилась в его объятия, — совершенно правильно и разумно. Словно уже давно знал, что эта женщина предназначена ему судьбой. Все мысли перемешались у нее в голове.

Хлопанье крыльев вновь привлекло всеобщее внимание. Джерри оторвался от губ Хани и взглядом следил за неугомонной птицей, которая, сделав круг над домом, полетела в сторону заповедника. Хани спохватилась и оглядела компанию: пунцовое лицо Келли Стилл, открытый рот Эльзы, вздернутые брови Хелен и озадаченный взгляд Дерека Мортимера. Ее бросило в жар.

— Мы, пожалуй, пойдем, — пытаясь сгладить неловкость, пробормотал Дерек.

Дамы поддержали его. Спустя несколько секунд вся компания удалилась, пожелав Весту скорейшего выздоровления.

Хани закрыла за ними дверь и повернулась к Джерри, который продолжал стоять, преграждая ей дорогу. Пытаясь придать ситуации видимость приличия, она проговорила строгим голосом:

— Врач настоятельно рекомендовал вам не тревожить больную ногу хотя бы сегодня, а вы ходите.

— Да-да, знаю. — Джерри оперся о костыль и протянул руку к ее волосам. — Такие мягкие, — пробормотал он, словно завороженный.

Его ласковые слова и прикосновение показались Хани легким дуновением весеннего ветерка.

Но уже через секунду он убрал руку и ухмыльнулся в своей обычной нахальной манере.

— А ты быстро соображаешь, Медок. С тобой не соскучишься. Ты, оказывается, не так проста, как кажешься.

— Благодарю, с вами тоже скучать не приходится, — парировала Хани, однако настроение у нее было прекрасное. От того что сокол все-таки остался невредимым или от их поцелуя? Возможно, призналась она себе, от того и от другого.

— Ну что, идем обратно? Я еще раз помогу вам добраться до постели.

— Уговорила, Медок, — хрипло проговорил Джерри и протянул ей руку.

И снова Хани обхватила его за пояс, вздрогнув от прикосновения к крепкому мужскому телу.

— Как ты приятно пахнешь, — пробормотал Джерри.

— Спасибо. — Она остро ощущала его бедро и тяжесть руки на своем плече.

— Пожалуйста, убери куда-нибудь мое ружье, — попросил он уже на пороге спальни.

— Хорошо.

— Давай все забудем, ладно? — Джерри улыбнулся.

Нет, он все-таки совершенно невозможный человек, про себя подумала Хани и вздохнула.

— Я не могу забыть, что вы чуть не убили Сократа, к тому же, как я уже неоднократно говорила, я вообще не люблю оружие.

— Зато ты любишь целоваться, а? — лукаво подмигнул он ей, заставив вспыхнуть. — Признайся, Медок, что тебе понравилось не меньше, чем мне, правда?

Хани покраснела еще гуще и ничего не могла с этим поделать. Эта ее способность краснеть была порой так некстати.

— Знаешь, — как ни в чем не бывало продолжал Джерри, — у меня сразу случился прилив сил. Наверняка я поправлюсь гораздо быстрее, если мы будем продолжать в том же духе.

— Не думаю, что это хорошая идея, мистер Вест.

— Джерри. Меня зовут Джерри, и прекрати обращаться ко мне так официально. Мне кажется, мы переступили грань официальности еще тогда, когда поцеловались в первый раз.

— Мистер Вест… то есть Джерри, — поправилась она, — ты способен говорить о чем-то другом?

— А ты способна не делать вид, что тебе это не нравится? — отбил удар он.

— Мне это не нравится, и если вы… ты не прекратишь, то я уйду. — Пусть справляется сам, если он такой упрямый. Эти его насмешки просто выводят ее из себя. Ну сколько можно!

— Ладно, Медок, уходи. Только сначала повесь ружье на стенку в гостиной. И впусти в дом Геркулеса.

Что ж, с внезапным нелогичным сожалением подумала Хани, оказывается, мистер Вест ничуть не огорчится, если она уйдет, а, напротив, будет только рад избавиться от ее общества. По-видимому, ему надоели ее поучения.

Хани вышла в гостиную и осторожно повесила ружье на место. Вернувшись, решительно заявила:

— Я не позволю тебе выгнать меня до пяти часов. Обычно я держу свои обещания, а я дала слово доктору, что позабочусь о тебе.

Джерри уже снова устроился на кровати и держал в руках журнал. Отложив его в сторону, он легонько похлопал по постели.

— Хочешь, чтобы время прошло побыстрее?

— Нет, благодарю, — фыркнула Хани, гордо удалилась в гостиную и села в кресло. Она уже больше не обращала внимания ни на свой проклятый румянец, ни на его подшучивания.

— Ну, так что, Медок? Ты согласна, что классно целуешься?

— Ты просто какой-то озабоченный! — огрызнулась Хани и в ответ услышала раскатистый смех Джерри. — Я бы хотела поговорить с тобой серьезно.

— Ну хорошо, я постараюсь, — пообещал ей Джерри. — Если ты в свою очередь пообещаешь серьезно относиться к нашим поцелуям.

Ну это уже слишком. Хани вскочила и вошла в спальню.

— Ладно-ладно, забудь, я всего лишь пошутил, Медок. Расскажи, что тебя волнует.

Как быстро меняется его настроение, подумала Хани. Он обращается с ней то как с взрослой привлекательной женщиной, то как с маленьким ребенком. То подсмеивается, то вдруг делается совершенно серьезным. Как его понять?

— Я хочу поговорить с тобой о Сократе.

— Ну что ж, давай покалякаем о твоей птичке. Слушаю тебя, Медок.

— Сократ член нашей семьи. Люку, моему сыну, было нелегко, когда он остался без отца.

— Могу себе представить.

Его насмешливый тон больно задел Хани. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить:

— Этот сокол наш домашний любимец. Он очень дорог Люку.

— Если ты пришлешь Люка ко мне, я научу его ездить верхом, — неожиданно предложил Джерри.

Хани в растерянности заморгала, потом покачала головой.

— Спасибо, нет. Мы все очень любим Сократа. Я сожалею, что он распугал твоих лошадей, хотя мне в это трудно поверить. Но если это действительно так, какое-то время мы подержим его взаперти.

— Да уж будьте любезны, подержите, потому что я сварю его сразу же, как только мне удастся его поймать. Или зажарю. Кстати, Медок, не могла бы ты сделать доброе дело и поджарить кусок мяса? Просто возьми бифштекс, положи его на противень, посыпь специями и поставь в духовку на…

— Я знаю, как готовить мясо. — Хани отправилась на кухню и вымыла руки. Достав мясо, обваляла его в соли и специях, полила соевым маслом и поставила в духовку, после чего вернулась в комнату.

Джерри лежал на спине с закрытыми глазами и дышал ровно и глубоко. Хани осмотрелась: повсюду валялась одежда и всевозможные книги и журналы. Что ж, несмотря на его твердолобость и скверный характер, ума у него не отнять. К тому же, он разбирается в птицах.

Хани на цыпочках ходила по спальне, собирая белье в стирку. Потянувшись за очередной вещью, она обнаружила, что это трусы, и отдернула руку. У нее не было ни малейшего желания дотрагиваться до его нижнего белья. Хани набросила сверху рубашку, закрывая столь интимный предмет, и вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Украдкой бросив взгляд на кровать, она облегченно вздохнула, увидев, что глаза Джерри по-прежнему закрыты, а дыхание такое же ровное. Хани успокоилась, но лишь до тех пор, пока не наткнулась на еще одни трусы. Обойдя опасное место стороной, она снова взглянула на Джерри: во сне он выглядел вполне милым и симпатичным. Трудно было поверить, что этот человек мог прийти в ярость и угрожал убить их домашнего любимца.

Загрузив белье в стиральную машину, Хани целый час провела за уборкой на кухне, потом заглянула в спальню, чтобы посмотреть, как там раненый. Джерри спал, разметавшись по кровати. Рубашка его распахнулась на мускулистой, поросшей курчавыми волосками груди, которая равномерно вздымалась и опускалась во сне. Разглядывая его, Хани вздохнула: даже у спящего Джерри Веста вид был весьма решительный. Не в силах удержаться, она стала разглядывать мужчину, его узкие бедра, длинные ноги, плотно обтянутые джинсами. Вдруг она почувствовала, как помимо воли ее тело охватывает желание. Что же такое в этом мужчине? Красивое, мужественное тело, необычайно привлекательные черты, выразительные глаза и обворожительная улыбка. Если бы не его вздорный, раздражительный характер и властные замашки…

Хани вновь скользнула неторопливым взглядом по телу Джерри, вспоминая, как крепко он держал ее в объятиях. Подняв глаза к его лицу, она вдруг натолкнулась на пристальный взгляд Джерри, который неотрывно наблюдал за ней все это время. Хани вспыхнула от смущения.

Джерри сел, подтянул к себе костыли и, опираясь на них, встал. Хани непроизвольно отступила на шаг и глубоко вздохнула. Теперь пришла очередь Джерри Веста оценивающе разглядывать ее. Глаза его не спеша пропутешествовали вниз и остановились на ее груди. Хани почувствовала, что горит, губы ее задрожали. Она едва поборола порыв сорваться с места и убежать, но заставила себя стоять неподвижно, не отводя глаз от лица мужчины, его изучающего взгляда. Прихрамывая, Джерри подошел к ней, обнял за плечи и решительно привлек к себе. Он прильнул к ее губам в такой долгом, одурманивающем поцелуе, что мир вокруг Хани завертелся.

Топот ног и крик «Папа, я пришел!» заставил их отшатнуться друг от друга. Хани принялась поправлять кофту, хотя одежда ее была в порядке. Лицо ее пылало.

Через несколько секунд в дверях показался долговязый мальчик. Серые глаза и вьющиеся темные волосы делали его удивительно похожим на отца. Одет он был в коричневую куртку на меху и вылинявшие джинсы.

— Ой, пап! — Мальчик сделал большие глаза, уставившись на костыли. — Что у тебя с ногой?

— Познакомься, Рей, это наша соседка, миссис Бартон. Это она прострелила мне ногу.

— Пожалуйста, расскажите, как все произошло на самом деле! — потребовала возмущенная Хани.

— Что?! — Рей побледнел, и голос его дрогнул. — Рана опасная, да?

— Да нет, ничего серьезного.

Рей скосил глаза на Хани, в них блеснул гнев.

— Так вы мать недотепы Люка?

Хани нахмурилась.

— Недотепы? Я мать Люка Бартона.

— Ну да, я про него и говорю.

— Рей, веди себя прилично, — нахмурился Джерри.

— Хорошо, папа. — Темные брови Рея — точно такие же, как у отца, взметнулись. — Но почему она стреляла в тебя?

— Я не стреляла в твоего отца! — возмутилась Хани. — Расскажите же ребенку, как все было на самом деле.

— Ребенку?! — вскинулся Рей. — Черт побери, я уже взрослый! — в точности копируя отцовский тон, выпалил Рей.

— Прекрати ругаться, Рей, — приказал Джерри. — И извинись.

— Извините, — пробубнил Рей себе под нос, сильно покраснев.

— Ну, если ты такой взрослый, значит, тебе нетрудно будет самому ухаживать за своим отцом, — разозлилась Хани.

— Эй, погоди минутку, — вмешался Джерри.

— Нет уж, спасибо! — Хани направилась к двери, схватила с вешалки в коридоре куртку и на ходу стала натягивать ее. Она немедленно уберется отсюда. Хватит с нее этих несносных Вестов. С нее и одного было более чем достаточно, а двое — это уже явный перебор. Плотно запахнувшись, она вышла через переднюю дверь. Небо по-прежнему было серым и мрачным, затянутым облаками. Точь-в-точь как и ее настроение. Когда она уже спустилась по ступенькам крыльца, из дома выбежал Рей.

— Миссис Бартон, подождите!

Хани остановилась. Мальчик спрыгнул с крыльца и догнал ее.

— Вот, возьмите. — Он протянул ей связку блестящих ключей. — Папа сказал, чтоб вы ехали на машине, мы потом ее заберем. — Рей улыбнулся. — Я бы сам отвез вас, но папа сказал, что вы не согласитесь.

— Он прав. — Хани взяла ключи. А ты действительно умеешь водить машину?

Рей гордо вскинул подбородок.

— Да, умею. Папа иногда разрешает мне ездить, правда пока только по нашей дороге.

— Ладно, спасибо. Я оставлю ключи в машине, а ты потом придешь и заберешь ее.

— Хорошо. Еще папа сказал, что вы не стреляли в него специально. Он просто пошутил. Но это случилось из-за вас, потому что вы толкнули его.

— Это произошло случайно, — мягко проговорила Хани. Она больше не злилась. Ее растрогало, как Рей защищает своего отца.

— Да, мэм.

Хани забралась в кабину пикапа и поехала прочь от дома Джерри Веста, пытаясь привести в порядок свои смятенные мысли и чувства.

Вид открывшегося за поворотом старого одноэтажного дома, построенного еще в начале прошлого века, немного помог восстановить утраченный покой и душевное равновесие. Дом стоял на высоком фундаменте, был оштукатурен и выкрашен в нежно-салатовый цвет. По обе стороны двери словно стражники стояли два каштана. В детстве Хани запрещали залезать на них. Улыбнувшись воспоминаниям, она поставила пикап за дом, рядом со своим внедорожником.

Поднявшись на крыльцо черного хода, Хани услышала резкий соколиный крик. Стремительно спикировав с высоты, Сократ уселся на подоконник, дожидаясь, когда ему насыплют семечек.

— Оставил бы ты лучше Веста в покое, — сказала она соколу с укоризной. — Летай на своей территории, а не то он поймает тебя и скормит своей огромной псине.

Сокол не мигая уставился на хозяйку глазами-бусинками.

— С кем это ты разговариваешь, мам? Кто собирается скормить Сократа собаке? — Кухонная дверь распахнулась, и вошел Люк, жуя бутерброд. Его рыжевато-каштановые волосы были взъерошены, края клетчатой рубашки вылезли из джинсов.

— А, Люк, ты уже дома?

— Ну да. А где ты взяла этот пикап?

— Это машина отца Рея, мистера Веста.

— Отца Рея? А почему ты приехала на ней?

— Сегодня утром на границе наших земель произошел несчастный случай… Ты напустишь в кухню холода, Люк. — Хани вошла и закрыла за собой дверь. — Мы с группой орнитологов следили за птицами, когда услышали выстрелы. Оказывается, это мистер Вест стрелял в нашего Сократа.

— Стрелял в Сократа? Но почему? Что он ему сделал?

— Он утверждает, что сокол летал на его территории и своими криками распугал лошадей.

— О, ну тогда, думаю, надо на некоторое время посадить Сократа в клетку, как ты считаешь, мам?

— Совершенно с тобой согласна.

Люк накинул куртку и вышел на крыльцо.

— Ой, мам, здесь какая-то большая собака! — раздался его голос.

— О боже! А Сократ?

— Сидит на подоконнике.

Хани вышла на крыльцо, где на нее радостно накинулся Геркулес.

— Сидеть, Геркулес! — прикрикнула она на пса, и тот послушно сел.

— Ой, так ты его знаешь, мам? — обрадовался Люк. — Вот здорово!

— Это собака Вестов.

В этот момент сокол слетел с подоконника и приземлился прямо перед носом Геркулеса. У Хани сердце ушло в пятки, но собака преспокойно осталась сидеть на месте, энергично виляя хвостом.

— Ой, мам, смотри, они, кажется, понравились друг другу! Сидеть, Геркулес! Хорошая собачка. — Люк почесал псину за ухом, и та еще усерднее заработала хвостом. — Я возьму Сократа и посажу его в клетку.

Люк свистнул. Сокол взлетел, опустился мальчику на плечо, и они вместе направились к одному из вольеров, где время от времени содержались больные птицы.

Хани, удивленная неожиданной привязанностью Геркулеса, присела на корточки и погладила собаку, с удовольствием перебирая густую шерсть, при этом провожая взглядом сына — маленького мальчика с соколом на плече. В ушах у нее звучал насмешливый голос Рея: «Недотепа Люк». Кто дал ему такое прозвище? Рей? Но ведь он в школе новичок, хотя порой это не имеет никакого значения. Мальчик явно из породы лидеров, как и его отец, в отличие от ее тихого, застенчивого сына. Хани поднялась и обратилась к Геркулесу:

— По крайней мере, Люк не питается одними бифштексами и колой. — Пес преданно заглянул ей в глаза и склонил голову набок, словно соглашаясь. — Я понимаю, дружок, почему ты прибежал за мной следом. Ты явно слишком хорош для того дома. — Она с сожалением взглянула на Геркулеса. — К несчастью, я вынуждена буду сообщить о том, что ты здесь, и тебя заберут, когда приедут за пикапом. — Хани почесала пса за ухом. — Ты хороший пес, Геркулес. Плохо только, что твой хозяин такой твердолобый и несговорчивый, — перебирая пальцами густую шерсть, Хани устремила взгляд вдаль и тихо продолжила: — Хотя, с другой стороны, он не так уж и плох… по крайней мере, иногда. И у него бывают просветления. Да, он неплохой… — Она смолкла, отдавшись мыслям о Джерри Весте, полном противоречий. Она думала о тонкости его натуры, скрывающейся за внешней грубостью, о его невероятных поцелуях… и упорном стремлении убить сокола. — Никогда я не понимала мужчин, Геркулес, никогда, — сказала Хани, заглянув в карие собачьи глаза.

В ответ пес вильнул хвостом и радостно взвизгнул. Покачав головой, Хани повернулась и пошла в дом.

Весь вечер она пыталась выбросить из головы Джерри Веста, но это ей не удалось, ибо мысли о нем упорно возвращались, преследуя ее. А когда она легла в постель, стало еще хуже. Полночи она пролежала с открытыми глазами, уставившись в темноту, во всех подробностях вспоминая поцелуи Джерри, блеск его глаз и глубокий, хрипловатый голос. Застонав, она повернулась к стене, зарылась головой под подушку и зажмурилась, снова пытаясь уснуть. Но когда ей это наконец удалось, Джерри Вест и во сне не оставил ее в покое. Ей снилось, то как он гоняется с ружьем за соколом, то как заключает ее в объятия и неистово целует.

На следующее утро пикап исчез. Весь день Хани была занята изготовлением эскизов брошюр для посетителей заповедника, стараясь не волноваться о том, как там Джерри справляется один. Около пяти часов вернулся Люк. Выглянув в окно, Хани увидела сына, шагавшего по дорожке к дому, и сердце у нее перевернулось: под глазом у него красовался синяк, губы распухли, из носа текла кровь, а куртка была порвана и испачкана в грязи.

— Люк! — Хани выскочила во двор как была, в одной рубашке. — Бога ради, что случилось? Ты… ты упал?

— Я подрался, мам. Уже все в порядке, не волнуйся.

— Подрался? О господи! — Она решительно взяла сына за руку. — Пойдем домой, милый, я помогу тебе умыться. Кости все целы? Может, лучше отвезти тебя к врачу?

— Мам, ну что ты, какой врач. Мы просто подрались… — Люк засопел, глаза его наполнились слезами.

— И кто это тебя так?

— Рей Вест. Сказал, что ты прострелила его отцу ногу. Что это ты виновата в том, что случилось. А я же знаю, что ты терпеть не можешь оружие и даже в руках его никогда не держала.

— О боже. — Страх, гнев, растерянность смешались в душе Хани и выплеснулись наружу яростью. — Так это был Рей Вест! Ну я им покажу!

Люк шмыгнул носом и посмотрел на мать.

— Если бы у меня был отец, он бы обязательно наподдал Весту-старшему. Правда, мам?

— Ох, Люк! — Хани едва сдерживала душившие ее слезы, уже готовые брызнуть из глаз. — Пойдем, мой дорогой, я тебе помогу.

Они пошли в ванную, и, борясь с дурнотой, Хани стала приводить сына в порядок. Прикладывая к ссадинам салфетки и вытирая кровь, она проклинала все на свете. Чужие болезни и несчастья всегда глубоко трогали ее, а сейчас дело касалось собственного сына.

— Зубы все целы?

— Да, один только, кажется, немножко качается.

— Покажи. — Действительно, один передний зуб Люка шатался.

— Все-таки надо позвонить врачу. — Ее трясло и знобило, но, стиснув зубы, Хани хлопотала вокруг сына. Легкое прикосновение к ссадине на щеке заставило мальчика всхлипнуть от боли, на глазах у него показались слезы и потекли по щекам.

— Ненавижу Рея Веста!

— Нехорошо ненавидеть людей, милый.

— Его можно. Он такой противный!

— Потерпи еще немного, дорогой, я скоро закончу. Когда произошла драка?

— Когда мы вышли из автобуса. А еще Рей сказал, что снова побьет меня, если я не соглашусь, что это ты ранила его отца.

— Ладно, не волнуйся. Завтра я встречу тебя на остановке.

— Не надо, мам!

— Не надо? Почему? Если этот Рей такой забияка, к тому же он ростом уже почти с меня…

— Нет, не надо встречать меня у автобуса. Я сам разберусь с ним. Я ведь мужчина!

Хани улыбнулась сквозь слезы.

— Конечно, дорогой. — Она прижала к себе хрупкое тельце сына. — И все-таки мне бы было спокойнее, если бы я встретила тебя завтра на остановке.

— Нет, мам, пожалуйста, не надо. Обещай, что не придешь!

Хани заглянула в глаза сына, полные решимости.

— Ты уверен, что так будет лучше?

— Да, уверен.

Закончив обрабатывать ссадины Люка, она спросила:

— Хочешь, я приготовлю тебе чего-нибудь вкусненького? Чего бы тебе хотелось?

— Вообще-то у меня что-то нет аппетита. Ну, может, картошку с жареной курицей и твое овсяное печенье.

Хани улыбнулась.

— Нельзя сказать, что у тебя плохой аппетит. Тревога в ее голосе уступила место облегчению. — Тогда иди отдохни, а я пока приготовлю обед.

Спустя полтора часа, когда Люк сидел за письменным столом и что-то писал в тетради, Хани заглянула в комнату, держа в руках куртку.

— Одевайся, дорогой. Мне нужно по делам, и я хочу, чтобы ты пошел со мной.

— А куда?

— Я должна навестить мистера Веста.

Глаза Люка округлились от удивления.

— Это из-за меня, да?

— Да, дорогой.

— Но ты же с ним не справишься. Он сильнее тебя.

Хани поневоле улыбнулась предположению сына, что она намеревается побить Веста-старшего.

— Нет, конечно, зато я могу высказать ему все, что думаю об этом.

— Ты уверена, мам? — Люк вскочил со стула и побежал за матерью.

— Да. Мне необходимо сказать все, что я думаю по этому поводу мистеру Весту и его сыну.

Люк вскочил со стула и побежал за матерью. Когда Хани открыла дверь, что-то большое и лохматое метнулось прямо к ним — это был Геркулес.

— Опять ты, Геркулес. Ну, заодно и тебя отправим домой.

— Он нас любит больше, чем своих хозяев. Правда, мам?

— Собаки умеют распознавать хороших людей, — усмехнулась Хани.

Она забралась в джип, свистнула, подзывая Геркулеса, и попыталась завести машину. Мотор взревел и тут же заглох, вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Только с третьей мотор завелся, и они, проехав через задний двор, выехали на дорогу. Несмотря на наступление весны, было довольно холодно и туманно. В такую погоду не хотелось никуда выходить из дому. Хани вспомнила о насмешках Джерри над ней и угрозах Рея ее сыну и подумала, что с превеликим удовольствием свернула бы шеи им обоим. К тому времени, когда они доехали до дома Вестов, все в ней просто кипело.

— Люк, подожди меня в машине. Я скоро вернусь, — сказала она сыну.

— Хорошо, мама.

Хани постучала, потом позвонила. Геркулес крутился у ее ног и радостно царапался в дверь. Увидев на пороге Хани, Рей сильно покраснел и сглотнул.

— Э-э… это вы, миссис Бартон.

— Твой отец дома?

— Да, только он… э-э… не очень хорошо себя чувствует.

— Кто там пришел, Рей? — донесся из дома голос Джерри.

— Миссис Бартон, папа.

— Пригласи ее войти.

Рей неохотно отступил от двери, пропуская Хани вперед.

— Вы… — запинаясь пробормотал он, потом плотно сжал губы. — Отец в гостиной.

Хани вошла и увидела Джерри, сидящего в глубоком кожаном кресле. Ворот его рубашки был расстегнут, глаза мягко светились в полумраке. Забинтованная нога была устроена на маленьком табурете. Хани решительным шагом приблизилась к нему.

— Какой приятный сюрприз! — протянул он, растягивая слова на южный манер. — Чем обязан визитом? Хотите прострелить мне вторую ногу? — Он засмеялся, поднялся с кресла и, опираясь на костыли, встал перед ней в полный рост.

Хани стиснула кулаки.

— У твоего сына неправильное представление о том, что произошло вчера. Ты должен рассказать ему, как все было на самом деле.

— Вы ранили моего отца в ногу! — вмешался Рей, стоявший в дверях.

— Рей! — резко осадил его Джерри. — Какого черта?! Что все это значит?!

— Рей, расскажи, пожалуйста, своему отцу о происшествии после школы.

— А что рассказывать? Не случилось ничего особенного, — пробормотал мальчишка и уставился в пол.

— Рей! — Джерри повысил голос.

— Ну, я подрался с Люком Бартоном, — нехотя признался тот.

— Подрался? Из-за чего?

— Из-за того, что его мать ранила тебя.

— Рей, я же ясно объяснил тебе вчера, как все произошло. Это был несчастный случай. — Джерри прокашлялся.

— Но ты не мог сам прострелить себе ногу! — Лицо Рея пылало, на нем было написано такое страдание, что злость Хани поутихла.

— Иди подожди в соседней комнате, — су

— Но, пап… я… я сделал это потому… — Рей замолчал, съежившись под грозным взглядом отца.

Внезапно Хани отчетливо поняла, что Рей такой же уязвимый маленький мальчик, как и ее сын. Видимо, ему очень захотелось любым способом заслужить одобрение отца. И настоящая причина драки спрятана, по всей вероятности, гораздо глубже.

— Так почему же? — настаивал Джерри.

Резкий тон его голоса испугал Рея, он сразу же замкнулся в себе и стоял, закусив губу.

Несколько мгновений длилось неловкое молчание, потом Хани мягко спросила:

— Ты сделал это ради своего папы, ведь так?

Широко раскрытые глаза мальчика наполнились слезами, он повернулся и выбежал из комнаты. Джерри запустил пальцы в волосы, растрепав короткие темные пряди.

— Думаю, ты, Медок, понимаешь и видишь больше, чем дано мне, — недоуменно проговорил он. — Я никак не могу взять в толк, почему он подрался с твоим сыном, ведь я объяснил ему, что это была нелепая случайность.

— Может, он сделал это потому, что испугался за тебя? Потому что боится тебя потерять?

Джерри тихо чертыхнулся и уставился на дверь, через которую выбежал сын.

— Проклятье! Я часто думаю, как бы поступила Делла, если бы была с нами. Я делаю все, что в моих силах, но временами мне кажется, что этого совершенно недостаточно.

— Мне знакомо твое состояние. Я ведь тоже не могу заменить Люку отца. Все, что я могу, это просто любить своего сына.

— Мой отец ни разу и пальцем не пошевелил ради меня или моих братьев, но мы все равно никогда не сомневались в его любви. Поэтому я и мысли не допускал, что Рей может страдать от недостатка моей любви. В то же время мне не хотелось бы испортить его. Иногда я начинаю казаться себе таким беспомощным. — Джерри вновь взъерошил волосы.

— Идеальных людей не бывает, как ты прекрасно знаешь. Однако, мне кажется, любовь помогает нам избегать ошибок или вовремя исправлять их. — Джерри открывался перед ней с такой стороны, о наличии которой в этом человеке она даже предположить не могла. В данный момент это был неуверенный отец-одиночка, озабоченный ответственностью и долгом, которые нелегким грузом легли на его плечи. Хани могла себе представить, какие жизненные испытания выпали на его долю и какие еще предстоят.

— Господи, прости меня, Медок, — спохватился он, — я даже не предложил тебе сесть. — Он махнул рукой на диван. — Давай устраивайся, нам еще о многом нужно поговорить.

— Нет, спасибо, Джерри. В машине меня ждет Люк. Лучше поговори со своим сыном, потому что он угрожал Люку.

— Угрожал?

— Ну да, обещал, что и завтра побьет его после школы.

— О черт, — устало пробормотал Джерри, потом твердо пообещал: — Он этого не сделает, можешь не беспокоиться. — Сдвинутые брови придали его лицу угрожающее выражение, и Хани внезапно испугалась за Рея.

— Я привезла назад твою собаку, — сказала она. — Почему-то наш двор ему приглянулся, и он то и дело прибегает к нам.

— Я вот что подумал, — проговорил Джерри, — нам надо обстоятельно поговорить о наших мальчиках. Приходи завтра к ланчу, а?

— Но ведь ты не можешь приготовить еду с больной ногой, — возразила Хани.

Он улыбнулся.

— Ну, какую-нибудь еду ты и сама сможешь сварганить на скорую руку. Зато, пока дети будут в школе, у нас будет достаточно времени все обсудить. Иногда очень полезно послушать женское мнение.

Хани вдруг растерялась. Отчего-то ей захотелось принять это предложение.

— Э-э… хорошо, — наконец ответила она. — Я приду в полдень и принесу ланч с собой.

Джерри просиял.

— Вот и чудненько.

Когда Хани завела мотор и выехала со двора Вестов, Люк спросил, напряженно глядя на мать:

— Ну, что там было? Расскажи мне.

— Все в порядке, можешь не беспокоиться. Рей больше не тронет тебя.

— Откуда ты знаешь?

— Его отец обещал серьезно поговорить с ним. Знаешь, мистер Вест ужасно рассердился.

— Да? — Люк хмурился, о чем-то сосредоточенно размышляя.

Хани вспомнила, как всегда бледнело лицо сына, когда речь заходила о его собственном отце.

— Мистер Вест такой грозный.

— Ты его видел?

— Да, один раз, когда он приезжал в школу.

— А, понятно.

— Лучше бы я еще раз подрался с Реем, чем ты рисковала разозлить его отца. Ты у меня такая храбрая, мам!

— Ну что ты, дорогой. — Однако Хани был приятен безыскусный комплимент сына. — Мистер Вест пригласил меня завтра к нему на ланч, чтобы поподробнее все обсудить.

— Он тебя пригласил? Правда? И ты согласилась?!

— Ну… в общем-то да. Надеюсь, это как-то поможет…

— Правильно, мам. Ты же сама всегда говоришь мне, что начатое дело всегда надо доводить до конца. Это же касается и выяснения отношений, да?

— Совершенно верно. — Хани улыбнулась сыну. — Поэтому завтра я схожу и поговорю с ним.

— Что-то я проголодался, мам.

— Сейчас приедем домой и попьешь молока с овсяным печеньем, — сказала Хани, успокоенная тем, что Люк не стал возражать против ее завтрашнего визита к Джерри Весту.