Ветер с Востока. Лгунья

Глава 8

Эмир вернулся домой, где его встретила жена. Единственная его женщина, самая любимая, с которой он прожил в браке много лет. Они гордились своими сыновьями, которые давно имели свои семьи, по нескольку жён и вот только самый младший, всячески избегал брака и семьи. Эмир не как не мог сладить в этом вопросе со взрослым сыном, тому уже перевалило за тридцать, но он не спешил отягощать себя браком.

В доме, впрочем как и всегда, всё было хорошо, вот только в душе сегодня эмир чувствовал какую-то тревогу. Он раз за разом возвращался к той сцене, когда девчонка схватила его за руку. Даже сидя дома, ощущал на коже лёгкие прикосновения её дрожащих пальцев. Никак не мог выбросить из памяти её испуганный взгляд. Устав держать в себе все эти чувства он уже перед сном рассказал об этой странной встрече жене, та успокоила, сказав, что это усталость, к утру всё пройдёт и забудется. Убедила, что не стоит переживать из-за какой-то совершенно незнакомой девчонки. За это качество, эмир ценил свою Алию, она умела успокаивать его своей нежностью, спокойствием, при этом, не умоляя ни его достоинства, ни ставя под сомнение его превосходство.

Уже под утро эмир неожиданно проснулся и сел в кровати, жена подскочила следом.

— Что случилось, Мухамед? Ты почему так дышишь?

— Мне приснился странный сон. Никогда ещё не видел таких ярких снов, словно наяву.

— Что приснилось? Расскажи, любимый и я облегчу твои терзанья.

— Приснилось, что я в райском саду. Вокруг меня невиданная красота и такое буйство цветов, что невозможно было наглядеться. Неожиданно, что-то ярко блеснуло в лучах солнца, и я увидел на дороге странный камень. Вот только что его не было, а тут глядь и лежит прямо передо мной. Я его поднял. Алия, он был горячим, а в моих руках ещё и засветился ярким зелёным светом, освещая всё вокруг. Странный свет словно струился изнутри этого камня. Пригляделся и заметил, что у него что-то есть внутри. Только, как я не вглядывался, никак не мог рассмотреть что там. Я рассердился и бросил камень на землю и тотчас увидел перед собой маленького ребёнка, а за ним стоящую девушку. Она была полностью обнажена. В её глазах застыла мольба о помощи, но губы плотно сжаты, она не просила. Я не понял во сне мальчик с ней был или девочка, но он был совсем маленький. У них одинаковые глаза и в его глазах была такая же мольба. В какой-то момент, когда я захотел спросить откуда она взялась и чей это ребёнок, девушка вдруг отвела глаза, подняла ребёнка на руки, нежно обнимая, прижала к себе и, они словно слились в одно целое, охваченные зелёным пламенем. Я уже не видел ребёнка, но ещё мог разглядеть силуэт девушки, который быстро начал растворяться, превращаясь в лёгкое зелёное облачко, а на том месте, где она стояла, у меня под ногами лежал уже не камень, а перстень моего деда. Помнишь, тот, о котором все говорят, который лежит в шкатулке и уже больше столетия ждёт своего принца. Его никто не видел, но каждый бы хотел обладать этим символом власти.

— Мухамед, мне очень не нравится твой сон. Девушка, ребёнок. Она случайно не та, о которой ты мне рассказал вечером? У меня плохое предчувствие. Если не ей, то кому-то нужна твоя помощь. Это не простое видение. Даже твой дед вмешался, хоть и не явно, но напомнил о себе, указав на перстень. Значит, то что ты видел, касается нашей семьи. Ты знаешь, что я умею разгадывать сны и этот дар мне достался от моей бабки. Та девушка, что приснилась, пришла к тебе не случайно. Ты её последняя надежда. Для женщины ребёнок — это самое дорогое. Кто-то умоляет тебя сохранить какому-то ребёнку жизнь.

— Но никто не просил меня за ребёнка, — нахмурился мужчина. — Я не понимаю. Ты говоришь, что сон не простой.

Женщина кивнула в ответ:

— Если ты ничего не знаешь о ребёнке, тогда вспомни любого, кто просил тебя о помощи, вспомни ещё раз ту девушку, которую встретил вчера. Возможно, ребёнок на самом деле ещё не рождён, но ему грозит опасность, а тебя за него молит его мать.

Эмир снова лёг и задумчиво уставился в потолок. В спальне было тихо, жена не мешала разговорами, понимая, что мужу нужно всё обдумать.

— Значит это она, хоть во сне я и не разглядел её лица. Эта наглая девчонка кинулась мне в ноги, прося о помощи. Я должен поехать к Кариму, она была там. Хочу ещё раз увидеть её и посмотреть, как он её наказал. Может я всё это надумал и девчонка давно уже дома, как я понял, там с ней были её родители. Скорее всего они сумели договориться с братом.

— Я поеду с тобой, — мгновенно подхватилась с постели Алия.

Эмир не отказал жене и рано утром они приехали к родственнику, который приходился эмиру двоюродным братом. Визит несказанно удивил Карима, который не припомнил, чтобы брат проявлял к нему столько внимания.

— Мухамед, дорогой, ты же вчера был у меня.

— Где та вчерашняя девчонка? — без предисловий спросил эмир. — Ты же помнишь, что в нашей семье никакие истязание не допустимы? Надеюсь, ты наказал девчонку и отпустил? Европейцы хоть и улыбаются нам, но заглаза считают варварами по отношению к женщинам. Снующие везде журналисты, прикрывающиеся личинами добропорядочных граждан, только и ждут сенсации о какой-нибудь невинно загубленной женской душе.

— Конечно брат, конечно. Я не хочу, чтобы люди плохо думали о нашей семье. Ты самый справедливый правитель и люди тебя любят. Я никогда не решился бы подорвать твой авторитет.

Эмир облегчённо выдохнул, но вот только до того момента, как пробегающие мимо маленькие сорванцы не крикнули своему отставшему от них дружку, что там стоит голая девчонка. Эмир нахмурился и повернулся к Кариму, внимательно изучая его лицо.

— Мухамед, прости, что обманул тебя. Она же неверная, иностранка, твой имидж никак из-за неё не пострадает, — виновато затараторил взрослый мужик. — А суровое наказание для иностранки станет назиданием для наших женщин, что разврат жестоко наказывается и ложь тоже.

— Где она? — зарычал разгневанный эмир, наступая на Карима, заставляя того пятиться.

— Там, во дворе, — недовольно махнул Карим, поджимая губы.

Приказав всем сопровождающим его пройти в дом, эмир только с женой и самым доверенным охранником Ибрагимом, пошёл во внутренний двор шикарного особняка. Карим перехватил его и, показывая глазами на жену, отрицательно покачал головой. Эмир сразу догадался, что то, что сейчас предстанет перед его глазами, совсем не для глаз его нежной и чувствительной жены. Он строго посмотрел на Алию и та поняла его без слов. Вздохнув, женщина развернулась и пошла в дом.

Эмир подошёл к столбу, рядом с которым толи стояла, толи висела обнажённая девушка с чёрным мешком на голове. На её тело страшно было смотреть. Красная, обожжённая кожа, вздыбившаяся волдырями, усыпанная синяками. Эмир, заметив разбросанные вокруг мелкие камни, сразу догадался, откуда появились эти синяки. Девчонка совсем не отреагировала на его присутствие, только судорожно сжимая побелевшие пальцы на цепи, к которой за кольцо был прицеплен ошейник, пыталась немного подтянуться, чтобы ослабить давление на горло. Встав на носочки, она хрипло и тяжело дышала.

Не дождавшись просьбы о помощи, Мухамед, строго спросил:

— Ты признала свою вину? Поняла за что понесла наказание?

Девчонка не пошевелилась. Устав, стоять на цыпочках, она снова опустилась на всю стопу и её дыхание, похожее на хрипы стало ещё громче и отрывистее. Немного постояв, девчонка снова вцепилась в цепь, чуть подтягиваясь и освобождая горло от затягивающейся на нём кожи ошейника.

— Отвечай, — сам не понимая отчего, но эмир начал злиться.

Вот чего он никак не ожидал, так это того, что девчонка хрипло рассмеётся ему в ответ, так и не произнеся ни слова.

— Ты можешь попросить меня о помиловании. Я выполню одну твою просьбу, поэтому не упусти свой единственный шанс.

Какое-то время девчонка не шевелилась и, когда эмир решил, что она не поняла его, вдруг почти шёпотом чуть слышно попросила:

— Снимите с меня мешок.

Мухамед дал знак Ибрагиму и тот, подойдя, аккуратно снял мешок, как и просила девушка. Ибрагим отошёл и почти сразу же вернулся. В руках у него была бутылка с водой.

— Тебе надо попить, — тихо произнёс Ибрагим.

Девушка медленно открыла глаза, но когда араб поднёс к её губам воду, плотно их сжала и попыталась отвернуться.

— Пожалуйста, — попросил Ибрагим, но девушка только чуть заметно покачала головой и снова закрыла глава.

Эмир подошёл ближе, чтобы его было видно. Почувствовав движение, Нис открыла глаза и улыбнулась. Эмир нахмурился. Он видел, как трескаются растянутые в улыбке сухие губы и на них выступают капельки крови.

— Пришли посмотреть жива ли я? Посмотрели? Пока ещё жива, а теперь уходите. Меня голую выставили на всеобщее обозрение, даже вы не удержались и вернулись, чтобы посмотреть на этот аттракцион.

Девчонка была красива. В отличие от эмира Ибрагим зажмурился и сглотнул. Совсем молоденькая, аккуратные черты лица, огромные тёмно-синие или тёмно-серые глаза и волнистые тёмно-каштановые волосы. В совокупности с молочного цвета кожей, её красота становилась яркой и сразу пленяющей взор.

— И это всё? — нахмурился эмир, скользя глазами вниз по стройной фигурке. Обожжённая злым солнцем когда-то гладкая кожа, сейчас была сплошь усеяна волдырями. Некоторые из которых уже лопнули и мутная жидкость расползалась по телу.

Ибрагим, которого, как считал эмир в этой жизни уже ничем нельзя было удивить, стоял и немигающим взглядом смотрел на девчонку.

— Прошу вас, господин, спасите её, — неожиданно просипел верный слуга и неподкупный телохранитель, служивший эмиру не один десяток лет.

Не успев ответить, эмир услышал тихие звуки, больше напоминающие воронье карканье. Девчонка снова смеялась, её красивое лицо презрительно скривилось:

— Я уже истратила своё последнее желание. Не надо меня спасать.

— Тогда поведай мне чего ты хочешь? — эмир давно бы приказал снять её с этой цепи, но он, правитель, которому подчинялись все без исключения, а эта обречённая стояла перед ним голая, униженная и еле живая, но не желала склонить перед ним голову, доживая свои последние минуты, отчаянно не желала просить о пощаде.

— Я хочу, чтобы наконец-то взошло солнце, чтобы оно появилось из-за крыши этого дома. Пусть оно согреет меня, я так замёрзла.

— Ты разве не понимаешь, что оно убьёт тебя?

— Пусть, только быстрее. Я не замечу этого. Без мешка я смогу смотреть в небо. Оно такое красивое.

Девчонка снова встала на всю стопу и почти одними губами еле слышно добавила, сквозь хриплое дыхание:

— Небо. Оно сейчас так близко. Мы так редко поднимаем голову, чтобы увидеть его красоту.

Она не стала больше подтягиваться на руках. Наоборот её руки, медленно соскользнув с цепи, повисли плетями вдоль тела. Странным образом хрипы стихли и, словно она расслабилась и перестала цепляться за жизнь, дыхание стало ровным, спокойным и тихим. Ошейник максимально натянувшийся на шее, заставил задрать голову вверх, так, что широко открытые глаза, теперь не мигая смотрели в небо и синие небо отражалось в них, потому что зрачок стал огромным, вытеснив всю радужку. Одна природная синева маленького человека сменилось другой огромной всеобъемлющей и безграничной.

Остолбеневший от увиденного эмир не заметил, когда к ним подошёл его личный врач. Мужчина, что-то проворчал нечленораздельное, а потом предупредил:

— Ей осталось жить несколько минут. Ещё несколько вздохов. Сознание уже отключилось.

— Но её глаза? Она же смотрит в небо, — эмир понимал, что врач прав, но такой спокойный и даже равнодушный взгляд красивых девичьих глаз странным образом завораживал, притягивал и не отпускал.

— Этот взгляд уже бессмысленный. Небо, которое она хотела видеть, она уже не видит, — с сожалением ответил эмиру врач.

Эмир дёрнулся, он стряхнул с себя это странное оцепенение и почти заорал:

— Снимай её. Ибрагим! Спаси девчонку, Жасур.

Ибрагим мгновенно перерезал кожаный ошейник и подхватил на руки, тут же обмякшее тело. Мужчина поморщился, но совсем не от брезгливости, просто почувствовал, как лопаются на коже девчонки пузыри под весом тела и намокают его руки и рукава его рубахи.

— Её сейчас нельзя ничем накрывать и нельзя ни во что заворачивать. Тело обожжено на девяносто процентов. Подожди, Ибрагим. Я вколю ей обезболивающее, чтобы не развился болевой шок, надеюсь, что сможем довезти живой.

Врач, поставил в шею девчонки укол, и Ибрагим почти бегом бросился к автомобилю. Эмир приказал встретившейся по дороге женщине, предупредить его жену, что за ней он пришлёт машину позже. Уже выезжая за ворота, когда эмир отдал водителю распоряжение гать, как можно быстрее, врач помялся и всё же сказал:

— Господин, хочу предупредить, что медицина в этом случае практически бессильна. В больнице девушку не спасут. Эмир какое-то мгновенье немигающим взглядом смотрел на Жасура, он явно о чём-то думал. Достав телефон, без предисловий распорядился:

— Фарход, предупреди Вафию, что мы скоро будем во дворце. Мы везём девчонку, на которой нет живого места, вся кожа обожжена солнцем. Передай Вафии, что она должна сделать всё невозможное, чтобы спасти её и сохранить жизнь.

Эмир не дожидаясь ответа, резко сбросил вызов и недовольно поджал губы. Больше всего в жизни его злили ситуации, когда он оказывался бессилен. Имея неограниченную власть, большие и лучше сказать баснословные деньги, он рвал и метал, когда приходилось самому подчиняться и прогибаться под обстоятельства. Сейчас был именно такой случай.

Не дожидаясь распоряжения своего господина, Ибрагим, который так и не выпустил девчонку из рук, почти находу выскочил с ней из машины, когда та только подъехала к крыльцу. Не обращая внимание на удивлённые взгляды слуг, встречающих своего господина, Ибрагим бросился в дальние покои на женской половине дворца, в которые никому не позволялось заходить без приглашения. Со своей ношей он бежал туда, где обитала, пугающая всех своим злым видом, старая Вафия. Она была знахаркой и повитухой, принимала роды и успешно справлялась со многими проблемами и недугами, домочадцев и многочисленных слуг.

Дверь в покои Вафии была распахнута настежь, значит, старуху уже предупредили, и она ждала гостей. Ибрагим ни разу не был у неё, она сама, как правило, являлась по приказу правителя или по просящему зову страждущего. Покои знахарки его поразили. Комната, которую увидел Ибрагим, была просторная и светлая, всё в ней говорило о богатстве той, которая в ней жила.

Старуха молча указала на дверь, и Ибрагим вместе со своей ношей оказался в большой ванной комнате. Бегло оглядев девушку, знахарка недовольно покачала головой и приказала:

— Клади её в воду.

Только теперь Ибрагим обратил внимание, что ванная из розового мрамора была до краёв наполнена водой или скорее какой-то жидкостью. Эта жидкость была странной с цветным перламутровым отливом, она казалась масленистой, густой и пахнущей чем-то кислым. Ибрагим молча выполнил приказ и отошёл на шаг от ванной. Старуха недовольно сопела. Хлопнула в ладоши и в ванной, мгновенно появились две служанки.

— А теперь вы втроём, будете мне помогать. Будете делать всё, что я скажу молча, без разговоров и вопросов.

Вафия подошла к большой, похожей на бочонок глиняной ёмкости, которая стояла рядом с массажным столом, и открыла крышку. Все сморщились. Запах, который источало содержимое бочонка, был странно знакомым и очень неприятный. Это была адская смесь человеческого пота, крови с примесью зловонного аромата гниющей плоти.

Зашедший в это самое время в ванную комнату эмир, сморщился и, уткнувшись носом в рукав своей куфии, прорычал:

— Ты что, Вафия, используешь останки людей? Такая вонь, что кажется, что в твоей посудине кто-то сдох.

Довольная старуха улыбнулась и поклонилась эмиру.

— Здесь нет ничего человеческого, мой господин. Это растение, оно единственное, которое может спасти жизнь этой красавицы. Мне его доставляют с высокогорных озёр, больше нигде в мире это растение не растёт. Мало кто знает о его уникальных свойствах.

— И в чём же его уникальность, Вафия? Врач сказал, что надеяться на благоприятный исход не стоит.

— Врач — это хорошо, но я, пожалуй, займусь делом. Девочку уже пора доставать. Ибрагим, положи её на стол и следи, чтобы она не соскользнула.

Тело девчонки на самом деле было покрыто какой-то масленой плёнкой, и Ибрагим боялся уронить её из-за того, что девчонка скользила в руках. Когда тело коснулось твёрдой поверхности, девушка неожиданно открыла глаза и рвано задышала. Скривившись от невыносимой боли, она закричала. Эмир подошёл поближе. Запах уже не смущал, словно въевшись в дыхательные пути, до странности стал привычным.

— Вафия, что с ней?

— Это боль. Она сейчас чувствует её, пока ещё немного действует лекарство твоего врача, я погружу её в состояние, которое вы называете трансом.

Старуха поднесла к губам девчонки небольшой пузырёк и заставила выпить. Не прошло и минуты, как на глазах у всех, девчонка расслабилась, перестала стонать и спокойно вздохнула. Сразу стало понятно, что боль отступила. Не медля, Вафия начала доставать из бочонка странные круглые листья и аккуратно равномерно накладывать на тело девушки. Листья были практически с ладонь взрослого человека, но удивляло их состояние: мясистые и полностью прозрачные, они к тому же по своей эластичности походили на качественную резину. Было ощущение, что их вырезали из тела большой медузы.

На мокрую кожу, старуха сама укладывала лист к листу, и листья, невероятным образом через некоторое время сливались между собой, обтекая каждый изгиб девичьего тела, превращаясь на воздухе в идеально гладкую и удивительно тонкую плёнку.

Эмир, как и Ибрагим, завороженно следил за этими метаморфозами. Когда тело девушки подсыхало, старуха командовала и Ибрагим снова опускал девчонку в ванну. В это время старуха отдыхала, а служанки быстро всё прибирали на столе.

— Это растение называется феленрая. Оно растёт в чистейшей воде горных озёр. Для его хранения не нужен спирт. Это мощнейший природный антибиотик и не только. Вы заметили, что все листья одинаково круглые? Нет рваных или отдельных кусков, как это было бы с любым другим растением. Если у феленраи оторвать кусок или порвать весь лист, то через незначительный промежуток времени он полностью восстановит свою форму, а из маленького кусочка вырастит новый лист. Регенерация тканей у этого растения просто колоссальная. Но самое интересное ещё и в том, что структура феленраи по своему составу очень близка к человеческой коже, они почти идентичны. Заметили же, когда я открыла ёмкость с листьями, появился странный запах? Он был неприятным какое-то время и походил на запахи, присущие запахам исходящим от человеческого тела. Потом вы все принюхались и запах феленраи вас перестал раздражать. Именно феленрая единственная своими регенерирующими свойствами может спасти нашу красавицу, заменив ей кожу снаружи и восстанавливая её собственную изнутри. Высохнув, она превратиться именно во временную кожу. Эластичный, защищающий, но в тоже время дышащий покров, прозрачный и очень тонкий, но прочный. Содрать эту плёнку невозможно.

— Девчонка, теперь всю жизнь будет жить с этой феленраей? — удивился эмир.

— Нет, мой господин. Феленрая временно будет не только защищать, но и лечить девушку. Под, образованной ею плёнкой, воспалительный процесс прекратится и начнётся восстановление кожи. Если будет достаточно влаги, для феленраи это очень важно, то процесс пройдёт быстрее.

— То, что ты рассказала — это удивительно. У девчонки останутся следы от ожогов?

— Если будет, как я сказала, достаточно воды, хотя бы раз в два дня душ, а раз в неделю желательно чистой, природной, горной, которая созвучна с вибрациями феленраи, кожа восстановится в своём идеальном первозданном виде. Когда процесс регенерации полностью завершится, плёнка на теле помутнеет, а потом начнёт трескаться и слазить. Так же, как слезает кожа, когда человек долго позагорает на пляже. Её нужно будет медленно снимать. И желательно в это время чтобы кожа была как можно чаще влажной. Есть только одна беда. Когда феленрая выполнит свою роль и помутнеет, её клетки будут разъединяться с клетками человеческой кожи, клетки феленраи при этом будут отмирать и это будут очень болезненно. Девочка будет кричать от боли, но помочь в этом никто не сможет, она должна будет пройти этот этап и только после того, как покров из феленраи будет снят, кожа снова станет такой, какой была от природы.

— Вафия, у девчонки открыты глаза. Она нас понимает? Слышит?

— Да, мой господин. Девушка всё понимает и всё слышит. Её разум не замутнён, но тело не подвластно ей, она не может им управлять. Это нужно, чтобы спокойно закончить процедуру, уложив листья феленраи по всему телу.

Эмир удовлетворённый рассказом старухи ушёл, а все оставшиеся продолжили дальше мочить кожу Нис в ванной, потом доставать, укладывать слой за слоем листья, снова мочить, а потом сушить, постоянно поворачивая. Уже когда уставшие, а Вафия предупредила, что процесс нельзя останавливать, они седели за столом, который приказал накрыть для Ибрагима с Вафией эмир, старуха была задумчива и странно вздыхала.

— Тебя что-то беспокоит, Вафия? Что-то пошло не так?

— Нет, с ожогами всё так. Теперь только время, которое потребуется для восстановления. Правильно говорят, что время лечит, так и у нас. Нужно время, чтобы всё получилось так, как я сказала.

— Тогда что с тобой?

— Понимаешь, Ибрагим, эта девочка беременна.

— Это?

— Вот тебе и что. Беременная она. Я всё сделала, чтобы не навредить ребёночку. Но жалко мне эту красавицу. На самом деле не виновата она ни в чём. Шебутная только, весёлая, яркая, но честная, открытая, но дорога её жизни полна испытаний. Жалко мне её.

Ибрагим посидел ещё немного за столом, а потом, кивнув на прощание старой женщине, молча выше из её комнаты. Его никто не видел, когда он подошёл к большому окну, упёрся руками в раму и уткнулся лбом в стекло. Ибрагим закрыл глаза и сглотнул горькую слюну. Он понимал, что сделал всё, что мог для этой девочки, но почему-то после слов старухи осталось странное чувство страха. В голове постоянно крутился вопрос, что же будет с девочкой, как сложится теперь её жизнь на родине. Она осталась одна, сможет ли подстроиться под обстоятельства. Ибрагим просил у Бога защиты для этой девочки, потому что сам уже ничего больше не мог для неё сделать. Он никогда и подумать не мог, что жизнь однажды их сведёт при таких обстоятельствах.