Виконт-бродяга (ЛП)

Глава 3

Глаза Кэтрин наполнились слезами, она едва замечала, куда идёт. И наверняка попала бы под приближающийся экипаж, если бы чья-то рука не схватила неожиданно её за локоть, оттащив назад на тротуар.

— Будь я проклят, если вы не ходячее несчастье, — прозвучал знакомый голос.

Всё ещё поглощённая собственными невзгодами, Кэтрин взглянула в красивое худощавое лицо. И в точности, как прошлой ночью, у неё перехватило дыхание, когда пронизывающий взгляд голубых глаз проник до самого её сердца.

— Вас бы саму носить в шляпной картонке. — Он забрал у Кэтрин из рук её вещи.

— Мистер Демоуэри, как… что вы здесь делаете?

— Охраняю свои вложения. Я не намерен смотреть, как мои пятьдесят фунтов втопчут в какую-нибудь лужу. А какая грязь при этом выйдет на дороге, вы не подумали? — С этими словами он быстро зашагал прочь от площади, а Кэтрин, за неимением выбора, пошла следом.

И только когда багаж был погружен и саму её запихнули в пропахший плесенью экипаж, Кэтрин осмелилась спросить, куда они направляются.

— Как раз это я и пытаюсь выяснить, — последовал расплывчатый ответ.

— Нет-нет… Я хочу сказать, здесь нечего выяснять. Мне немедленно нужно назад.

— Назад — куда? К Бабуле Грендел?

— Святые небеса, нет! Я должна вернуться д-домой.

Хотя голос и сорвался в конце, Кэтрин всё-таки удалось сдержать слёзы, навернувшиеся при мысли о том, к чему именно она собирается вернуться.

— Неужто всё так плохо?

Расслышав в его голосе нотки сочувствия, Кэтрин едва не потеряла остатки самообладания. Она была столь непривычна к сочувствию в любых его проявлениях, что, по сути, оно даже пугало её.

— О нет. Я совершила ужасную ошибку. Теперь я всё осознала, и это послужило мне уроком — я имею в виду, нельзя позволять страстям одержать над собой верх, — пояснила Кэтрин, словно он был мисс Флетчер и попросил её обратиться к своей совести.

— И какие же это страсти, мисс Петтигрю?

— Обида, разумеется. И гордыня. И… ох, да всё произошло наперекор здравому смыслу. Если бы я осталась и сделала то, что велено, со мной бы не произошли все эти страшные вещи…

— О чём вы толкуете? — перебил Демоуэри.

Любые уловки были чужды характеру мисс Пеллистон. Из неё, как сама она признавалась, просто никудышная лгунья. За выдумки в разговоре с мисс Коллингвуд Кэтрин была наказана невыносимым чувством вины. Кроме того, она не могла придумать более недостойной платы за неожиданную доброту мистера Демоуэри, чем ложь.

И мисс Пеллистон поведала правду, опустив разве что наиболее личные моменты повествования, дабы представить ситуацию с сухой непредвзятостью. Кэтрин не просветила его касательно своей подлинной личности, как, впрочем, не назвала и никаких иных имён. И хотя это было не совсем честно, девушка предпочла утаить — насколько возможно — собственный позор.

— Так, значит, вы сбежали, потому что не могли вынести мысли о браке с тем парнем, которого выбрал для вас отец?

— Я даже не призадумалась, что могу вынести, а что нет, мистер Демоуэри. Боюсь, я не рассмотрела эту возможность так тщательно, как должна бы, — призналась Кэтрин, с раскаянием всматриваясь в его красивое лицо. — Я сразу оскорбилась…

— И сделала ноги. — Макс улыбнулся — не кривой, пьяной улыбкой, как прошлой ночью, а открытой и дружелюбной. — Да, теперь вижу: вы настоящая раба страстей. О, только не надо опять заливаться румянцем. Он такой яркий, а вы должны думать о моей несчастной голове. Я ещё не вполне хорошо себя чувствую, знаете ли.

Кэтрин подобралась:

— Между прочим, я редко подпадаю под власть эмоций. Насколько помню, это первый раз, когда я повела себя столь… столь неразумно.

— По мне, так вполне разумно. Вы ведь сами недавно говорили, что людей нельзя насильно заставлять сочетаться браком. И моя сестра думает так же. Она сбежала, когда отец попытался соединить её узами с одним богатым старым франтом. Меня пытались уговорить вернуть беглянку, но я не стал. Да вы бы и сами не стали, если б знали кузину Агату. Это к ней отправилась Луиза. Что вам нужно, мисс Петтигрю, — такая вот кузина Агата, чтобы хорошенько припугнуть вашего папочку.

— Что ж, у меня была только мисс Флетчер, которую никто и не думал бояться, да и то теперь она уехала, — уныло подытожила Кэтрин.

— Неужели среди всей родни нет ни одной старой драконихи, которая подпалила бы вашему папаше усы?

Кэтрин покачала головой.

— В таком случае, думаю, — заключил мистер Демоуэри, устремив взгляд синих глаз через засаленное окно, — вам непременно нужно познакомиться с Луизой.

— Сбежала? — воскликнул лорд Броуди. — Это переходит всякие границы!

Толстыми пальцами он пробежался по жёсткой рыжеватой щетине на подбородке.

«Наверное, стоило побриться», — подумал он, хотя прежде решил, что Кэтрин не стоит того, чтобы так утруждаться.

Мисс Дебора Пеллистон вынула шмыгающий нос из платка с чёрной окантовкой ровно настолько, чтобы издать слабый протест.

— О, не говорите так, — простонала она. — Не могу поверить, что Кэтрин способна на такое. Уверена, это какое-то недоразумение. С ней могло приключиться несчастье, или, боже сохрани, её могли даже убить.

— И притом она оставила записку? Не говорите ерунды.

Однако же стакан мадеры [4] на подлокотнике кресла не казался его милости такой уж ерундой. И потому он сосредоточился на нём, рассеянно кивая в такт бессвязному потоку жалоб хозяйки дома.

«Надо было сразу жениться на этой маленькой ведьме, — кисло размышлял он. — Сейчас бы она уже приучилась ходить в узде».

Вместо этого, похоже, предвидится немало хлопот, разбираться с которыми придётся именно ему.

Всё дельце должно было пройти без сучка, без задоринки. Джеймс Пеллистон вздумал жениться на хорошенькой вдовушке из Бата. Та же посчитала, что дом не нуждается в двух хозяйках, о чём и намекнула будущему мужу. Пеллистон, как обычно, поделился проблемой с закадычным дружком, спросив, что ему делать с Кэтрин.

Приятель его обдумал сию незадачу за бутылкой бренди. Взвесил наследство, оставленное Кэтрин её двоюродной бабкой, и счёл его приемлемым. Оценил внешность девушки и решил, что бывает и хуже. Особенно теперь, когда она сняла с себя отвратительный траур. Вспомнил, что ему, собственно, давно уже пора обзавестись наследником, а значит, и женой, которая в любом другом случае потребовала бы долгих, утомительных ухаживаний. А нравится или нет он, лорд Броуди, Кэтрин — не волновало этого человека ни на йоту.

— Я избавлю тебя от неё, — милостиво предложил он.

К тому времени как джентльмены опорожнили вторую бутылку, был улажен вопрос с приданым, а также достигнуто соглашение, по которому оба семейства будут поочерёдно принимать у себя тётушку Дебору до тех пор, пока все они уже не силах будут выносить её нытьё и не выпроводят, наконец, сию даму в квартиры в окрестностях Бата.

Уладив к обоюдному удовольствию все вопросы, мужчины принялись поздравлять друг друга и допились до состояния блаженного забытья. С той поры, то бишь за последние два месяца, лорд Броуди лишь однажды говорил с Кэтрин — на свадьбе её отца. Беседа их заключалась в том, что лорд Броуди весело заметил наречённой, мол, та бледна, костлява и должна больше есть. Как и остальные свадебные гости, лорд Броуди в тот вечер напился до беспамятства. Он так и не заметил исчезновения своей невесты. Впрочем, неудивительно, — почтенный лорд считал, что и без того берёт на себя немалый труд, просто помня о её существовании.

Вчера же прибыло обручальное кольцо, заказанное им в приступе великодушия. А сегодня он приехал, дабы преподнести его своей суженой. Проблема заключалась в том, что девица сбежала три дня назад во время свадебного торжества, а это хлюпающее, стонущее и жалующееся создание, сидевшее в другом углу комнаты, было слишком поглощено своей мигренью и учащённым сердцебиением, чтобы немедленно ему об этом доложить. Теперь Кэтрин могла быть уже где угодно — её след давно уж остыл, и сомнительно, чтобы даже самые обученные гончие смогли его отыскать.

— Вы должны были сообщить мне об этом сразу, — проворчал его милость в перерыве между сопениями и рыданиями хозяйки.

— Ох, дорогой, уверена, именно это я и собиралась сделать. То есть я не знала, должна ли. Той ночью я так её и не хватилась, поскольку отправилась в кровать довольно рано с приступом ужасной головной боли. Затем, когда на следующий день обнаружила ту чудовищную записку, у меня случилось столь страшное сердцебиение, и я почувствовала себя настолько плохо, что просто не могла ни о чём думать, да ещё и Джеймса нет… А слугам доверять нельзя: они только и ждут случая распустить язык, а я не переживу скандала, вы же знаете. Так что я закрылась в своей комнате. Но кто бы мог подумать, что она способна так опозориться? Ведь Кэтрин всегда была такой хорошей, послушной девочкой.

— Не думал, что она осмелится, — проговорил лорд Броуди, обращаясь скорее к себе, нежели к собеседнице. — В любом случае, что здесь скандального? — спросил он хозяйку. — Я не наблюдаю поблизости светского общества, которое можно было бы шокировать. Просто говорите всем, что ей нездоровится.

— Но слуги…

— Будут держать рты на замке, если не хотят неприятностей. Я поговорю с ними, — заверил лорд Броуди, вытащив своё долговязое тело из кресла.

— Вы слишком добры. Мне так стыдно, что я не поделилась с вами этой проблемой немедля.

— Да-да. Просто успокойтесь, мэм. Очень важно вести себя так, словно не произошло ничего из ряда вон выходящего.

— Но Джеймсу ведь наверняка нужно сказать…

— Нет смысла прерывать свадебное путешествие. К его возвращению Кэти уже будет дома, целая и невредимая, и никто ничего не узнает. — Для него не составляло особого труда вкладывать в слова больше уверенности, чем он испытывал на самом деле. Лорд Броуди привык важничать.

Мисс Дебора вздохнула:

— Такое облегчение, когда мужчина берёт дело в свои руки. Не могу передать, как растеряна я была, не зная, куда бросаться и что делать. Боже, да я пугалась до полусмерти каждый раз, когда доставляли почту, не ведая, какие вести она принесёт. Хотя Кэтрин и написала, что будет в полной безопасности. А разве её друзья не удивятся, что она не отвечает на письма?

Насколько лорд Броуди знал, у Кэтрин не было друзей, на что он и обратил внимание хозяйки.

В ответ — с причитаниями и суетой — леди вытащила из корзинки с принадлежностями для рукоделия письмо.

— Оно из Ирландии, — пояснила она, передавая послание лорду Броуди. — Не хотела оставлять его на видном месте из-за слуг… — Она судорожно втянула воздух, когда гость надорвал конверт. — О господи… я не думаю… в конце концов, оно же её.

Не замечая сих причитаний, лорд Броуди бегло просмотрел текст, написанный превосходным аккуратным почерком. Затем свернул письмо и сунул в задний карман своего пальто.

— Неплохо, — произнёс он. — По крайней мере, теперь не придётся искать ветра в поле. Она отправилась в Лондон.

— Боже святый! — Старая дева, обмякнув в кресле, принялась неуклюже нащупывать нюхательные соли.

— Ну-ну, не накручивайте себя, — с раздражением сказал лорд Броуди. — Есть только одно место, куда она могла пойти, так что найти её не составит труда. Совершенно никакого труда.

Академия мисс Коллингвуд притулилась в крошечном уголке района, который лучше всего можно описать словами «благородная нищета». Мисс Коллингвуд имела дело с буржуазными семьями, не способными пока похвастаться гувернанткой, но желавшими увеличить шансы своих дочерей подняться по социальной лестнице посредством не требующего особых усилий курса обучения. Хотя такое воспитание и не могло превратить дочь мясника в леди, с его помощью можно было подавить наиболее вопиющие черты, выдававшие её происхождение.

Район же, по которому теперь катился наёмный экипаж, свидетельствовал о совершенно ином общественном положении его обитателей. Здесь росли деревья, огороженные в крошечные скверы, на которые сверху самодовольно взирали блестящие окна элегантных городских домов. Улицы были шире, чище и на порядок тише, покой их нарушался лишь грохотом дорогих экипажей да цокотом копыт чистокровных хакнэ [5]. Какой-то джентльмен, стоявший у одной из дверей, стягивал перчатки, в то время как его облачённый в ливрею грум пытался утихомирить беспокойных, нервных лошадей, нетерпеливо ожидающих у дома. По тротуару спешили аккуратно одетые горничные с корзинками в руках.

Поначалу Кэтрин в замешательстве разглядывала проплывающие мимо аллеи, затем ощутила нарастающее беспокойство, когда её спутник ответил, что да, они давно уже проехали Сити и сейчас находятся в Мэйфере. Она ещё глубже вжалась в угол экипажа, жалея, что в её картонках не нашлось места для широкополой шляпы. Именно в таком районе скорее всего можно было столкнуться с друзьями её родителя.

Лорд Пеллистон никогда не выезжал в город, в отличие от его дружков. Как объяснить своё присутствие здесь, если кто-нибудь из них её узнает?

Наконец наёмный экипаж остановился перед роскошным городским особняком классического вида и размеров. Кэтрин рассудила, что сестра мистера Демоуэри действительно весьма удачно вышла замуж, даже отвергнув притязания той «богатой старой жабы», что выбрали для неё родители.

Мисс Пеллистон была столь поглощена сомнениями и тревогами, что едва прислушивалась к беседе своего спутника с дворецким. Только когда Кэтрин препроводили в великолепную гостиную, и она узрела хозяйку дома, до неё с опозданием дошли слова из того разговора.

Дворецкий обращался к мистеру Демоуэри «милорд», а тот не поправлял его. Теперь Кэтрин отчётливо расслышала вздох раздражения, который издал её покровитель, когда дворецкий объявил: «Лорд Рэнд желает видеть вас, миледи». Лицо мисс Пеллистон обдало жаром, а сердце забилось так сильно, что, казалось, выскочит из груди.

— Ах, Макс, — проговорила леди, — неужто я первая удостоилась чести лицезреть возвращение блудного сына?

Она чмокнула брата в щёку, прежде чем вопросительно взглянуть на Кэтрин.

— Луиза, могу я представить тебе мисс Кэтрин Петтигрю. Мисс Петтигрю, леди Эндовер… моя сестра, то есть.

Словно неживая, мисс Петтигрю присела в почтительном реверансе, мечтая при этом провалиться сквозь землю. Сестра её благодетеля оказалась графиней Эндовер! Да и сам покровитель, как выяснилось, был аристократом. Демоуэри на самом деле…

Вероятно, вдобавок к этому у него есть ещё целая дюжина имён. Поднявшись, Кэтрин обнаружила, что лорд Рэнд вновь уставился на неё с тем озадаченным видом, который она уже несколько раз замечала за ним раньше. Кэтрин укоризненно посмотрела на него, а затем повернулась к леди Эндовер, которая весьма принуждённо изъявила удовольствие от сего знакомства, бросая тем временем насмешливые взгляды на наряд гостьи.

На месте её сиятельства Кэтрин вообще было бы трудно выразить хоть какое-то удовольствие. Что, должно быть, думает графиня? Кэтрин выглядела как самая распоследняя служанка. Она тщательно подбирала гардероб, создававший именно такое впечатление. Одевшись, как подобает её положению, девушка, навела бы окружающих на некоторые размышления, что могло помешать ей благополучно добраться до места. Зато теперешний её костюм в этой среде способствовал размышлениям несколько иного рода.

Однако ж, при всём том, что лорд Пеллистон был сущим разгильдяем, титул его восходил по меньшей мере к одиннадцатому веку, и дочь была воспитана безупречно. Как можно вежливее она ответила на приветствие графини, извинилась за вторжение и, сделав ещё один реверанс, развернулась с намерением удалиться.

Сделать это ей помешал лорд Рэнд, не очень-то по-джентльменски схватив девушку за локоть.

— Бросьте, мисс Петтигрю, не будьте такой трусихой. Это всего лишь Луиза. Она вас не съест.

— Уж, определённо, не за столь короткое знакомство — заметила леди Эндовер, а затем жестом указала на кресло: — Может, присядете? Я велю подать каких-нибудь напитков.

Мисс Петтигрю вновь пробормотала благодарности и извинения, не оставляя в то же время намерения уйти.

— О, ну сядьте уже, наконец, — не выдержал её покровитель. — Не забывайте, что вам некуда идти, а даже если бы и было куда, вы бы всё равно не знали, как туда добраться. Кроме того, Луизе всё ещё не терпится узнать, кто вы такая и почему оказались здесь, просто она чертовски хорошо воспитана, чтобы это показать. Ведь так, Луиза?

— Мне любопытно, почему у мисс Петтигрю был такой ошеломлённый вид, когда Джефферс объявил о тебе, Макс. Неужели все эти месяцы ты провёл, выдавая себя за другого?

И не дожидаясь ответа, она обратилась к брату с просьбой позвонить прислуге. Сия особа появилась незамедлительно. Не то что их домашние слуги, подумалось Кэтрин, которые имели привычку притворяться глухими, а если потом всё же откликались на зов, то делали при этом чудовищно оскорблённый вид. Этот же появился, исчез и вновь возник через минуту — эдакий безупречно вежливый и знающий своё дело дух.

Пока не принесли напитки, сестра лорда Рэнда поддерживала лёгкое течение занимательной беседы, не прибегая при том к помощи обоих посетителей и всего, что касается погоды. Подали чай для дам и кофе для брата леди Эндовер, который, бросив оскорблённый взгляд на предложенную чашку, промаршировал к столу, где стояло несколько графинов.

— Макс, — попыталась урезонить его сестра.

— Ваш кофе, милорд.

— Брось, Луиза, — пробормотал он, ставя бутылку на место, — уже давно перевалило за полдень.

— Не спорю. Однако полагаю, тебе стоит кое-что объяснить не только мне, но и мисс Петтигрю, а ты и трезвый-то весьма загадочен.

— Нечего объяснять, — отрезал его сиятельство, с тоской глядя на искрящиеся хрустальные сосуды. — Когда я встретил мисс Петтигрю, та была в беде, и обсуждать генеалогию нам было некогда. Да и сама она не казалась очень разговорчивой.

Его сестра обратилась к странно одетой гостье:

— Сахар, мисс Петтигрю?

Кэтрин, во все глаза смотревшая на бродягу, что в мгновение ока обернулся представителем благородного сословия, медленно перевела взгляд на хозяйку и поразилась, как вообще кто-то мог не замечать, пусть даже всего мгновение, этой очаровательной женщины.

Графиня Эндовер была светловолосой, как и её брат, и тоже довольно высокой, но его резкие, угловатые черты более мягко воплотились в миловидном женском лице. Облачённая в платье цвета морской волны, сидевшее как влитое на её безупречной фигуре, леди Эндовер представляла собой прекраснейшую женщину из всех, что Кэтрин доводилось видеть. Даже не будучи au courant[6] новейших веяний, мисс Пеллистон была уверена, что платье графини являлось последним писком моды, сшитым вручную лучшими couturieres[7].

Почти ослеплённая блеском хозяйки дома, Кэтрин начала мучительно осознавать тусклость собственной внешности. А муки совести, которые по прошествии последних нескольких часов жестокостью уже ничем не уступали рою разъяренных ос, отнюдь не добавляли уверенности в себе. Она едва смогла кивнуть в ответ.

— В какого рода беде?

Хотя голос леди Эндовер прозвучал весьма дружелюбно, подозрительный взгляд, брошенный ею в сторону брата, вызвал два ярких пятна на щеках Кэтрин. К счастью, мисс Пеллистон была избавлена от необходимости отвечать, потому как лорд Рэнд одарил сестру красноречивой гримасой.

— Не надо смотреть так, словно это моих рук дело, Луиза. По крайней мере, не я заварил эту кашу.

Оторвавшись наконец от созерцания соблазнительно выстроившихся в ряд графинов, он занял место рядом с её сиятельством.

«Будто, — мелькнуло в голове у Кэтрин, — ему вдруг стало очень неуютно». Хотя девушка не была уверена, что не приписывает лорду Рэнду свои собственные чувства. Сама же она горячо желала тихо просочиться сквозь обюссонский ковёр [10], тем самым избежав необходимости представлять свое возмутительное поведение вкупе с его ужасными последствиями на обозрение досточтимой леди.

— Так что ты натворил, Макс?

— О, прошу вас, — перебила Кэтрин. — Мистер… его милость был сама доброта, и это всё, на самом деле, моя вина.

— Это не ваша вина, не могу понять, какой чёртов идиот забил вам голову подобной ерундой: якобы вы должны вымаливать прощение за то, что поступили, как любая другая женщина в здравом уме. Проклятье, Луиза, можно подумать, что эта окаянная страна всё ещё живёт в Тёмных веках [11].

— Должна признать, что пока не вполне понимаю, о чём идёт речь, — ответила ему сестра. — Может, мисс Петтигрю удастся объяснить лучше.

Мисс Петтигрю до сих пор удавалось сносить все унижения без слёз. Теперь же, будучи обвинённой в нелепости, она наконец дала им волю. Грудь Кэтрин вздымалась, а слёзы, которые она тщетно старалась сдержать, весьма затрудняли попытки разобрать выпаленное ею скандальное признание.

— Сбежала? — переспросила леди Эндовер, после того как эти слова перевёл для неё брат. — Не понимаю. Уверена, мисс Петтигрю не подмастерье.

— Разумеется, нет. О чём ты вообще думаешь, Луиза?

— Если она не беглый подмастерье, то почему плачет? Я, конечно, справлюсь у Эдгара, но насколько понимаю, только беглые подмастерья преследуются законом. Штраф или заключение…

— Она сбежала из дома, потому что отец заставляет её выйти за одного старого маразматика. — И лорд Рэнд продолжил повествование об украденном ридикюле и романтическом бегстве мисс Флетчер. Кэтрин с облегчением заметила (между всхлипываниями), что он тактично опустил некоторые иные её злоключения, представив дело так, будто описанные события происходили всего несколько часов назад.

Когда он закончил свой краткий рассказ и ответил сестре на пару вопросов, леди устремила взор на гостью, уже успевшую обрести некое подобие спокойствия.

— Понимаю, — проговорила графиня, — Макс привёз вас сюда в надежде, что я смогу сыграть роль кузины Агаты.

— О нет! Я уже сказала ему, что намерена отправиться домой. Вот только… — Кэтрин покраснела ещё гуще, но всё же, проглотив гордость, добавила: — Боюсь, я вынуждена занять несколько шиллингов, чтобы заплатить вознице.

— Ну, разве это не самая трусливая вещь…

— Макс, — тихо перебила его леди Эндовер.

— Но она не может…

— Если мисс Петтигрю пожелала вернуться, едва ли мы можем насильно удерживать её здесь, ведь так?

— Чёрт возьми, Луиза…

Графиня повернулась к брату спиной.

— Тем не менее, мисс Петтигрю, — сказала она, — вы сейчас слишком расстроены, чтобы путешествовать. Простите, что говорю об этом, но ваш цвет лица оставляет желать лучшего. Если я сейчас позволю вам уехать, моя совесть будет мучить меня так, что я наверняка заболею.

— На самом деле я в порядке, — возразила Кэтрин. — Мой цвет лица всегда оставлял желать лучшего.

— Моя совесть не позволяет поверить вам. Я приношу глубочайшие извинения, моя дорогая, но она совершенно беспощадна, эта моя совесть. Молли проводит вас в гостевую комнату и принесёт чашку свежего чая, а то вы едва притронулись к своему, и, боюсь, он уже остыл. — Голос леди Эндовер зазвучал повелительно: — Сегодня вы останетесь здесь. Отложим наше обсуждение до завтра, пока вы не отдохнёте.

— Может, лучше сделаете, как она говорит? — внёс предложение лорд Рэнд. — У моей сестрицы упрямая совесть. Спорить бесполезно.

В иных обстоятельствах ни лестью, ни приказами нельзя было бы удержать Кэтрин в Эндовер-Хаус. Ведь она всё ещё находилась в Лондоне, где каждый шаг, предпринимаемый ею с момента приезда, оборачивался различными бедствиями. Ей хотелось только стремглав бежать из этого города.

Кэтрин понимала, что следует упорнее настаивать на крошечном займе, который позволит ей немедленно отправиться домой без необходимости отвечать на щекотливые вопросы. Однако ко времени знакомства с леди Эндовер Кэтрин уже была на грани истерики. Бегство мисс Флетчер стало coup de grace[12] в череде оглушающих несчастий. Чистая удобная постель, горничная, чтобы присмотреть за ней, и горячий чай, которым можно насладиться в уединении были слишком большим искушением, чтобы Кэтрин смогла перед ним устоять.

Девушка издала слабейший протест, к которому, однако, леди Эндовер оказалась совершенно глуха. И несколько мгновений спустя Молли уже вела нежданную гостью наверх.