Виньетка (Влюбленный повеса)

13

Джейн наклонила голову, все еще не в силах поверить в происходящее. Фредди наконец-то сделал ей формальное предложение! Возможно ли это — после стольких недель неопределенности, после стольких неудачных дней здесь, в Дербишире? Какая злая шутка судьбы, что он сделал ей предложение именно сейчас!

Сейчас, когда она никак не может принять его запоздалое объяснение в любви…

— Откройте мне свое сердце, любезная Джейн! — Фредди пытался заглянуть ей в глаза, но Джейн упорно отводила взгляд.

— Я… я, право, не знаю, что сказать, — пробормотала она, наконец.

— Я подожду! — Фредди прижал руки Джейн к своей груди. — Вижу, что вы поражены, но… но, надеюсь, вам было все же приятно услышать мое предложение?

— О, да!

Ответ прозвучал вполне искренне, и Фредди вновь наклонился к ней. Джейн со страхом подумала, что он сейчас снова поцелует ее, сделала широкий шаг назад… и слишком поздно поняла свою опрометчивость. Она забыла о том, что сзади у нее свисает длинный колчан, споткнулась и со всего маху шлепнулась на траву.

Удивительно, но при этом Джейн не почувствовала ни малейшей неловкости за свою неуклюжесть. Наоборот, ей вдруг стало весело и страшно интересно — как поведет себя в этой пикантной ситуации Фредди.

— Джейн! — закричал он, протягивая ей руку. — О, небеса, что же я натворил! Позвольте помочь вам, моя дорогая. Клянусь, я сам себе переломаю ноги, если вы хоть немного ушиблись!

— Я не ушиблась. — Джейн с некоторой досадой приняла руку Фредди и встала на ноги. — В самом деле. Пожалуйста, не беспокойтесь и перестаньте, наконец, ощупывать мои руки в поисках переломов. Со мной все в порядке — уверяю вас!

— Я очень рад и прошу вас извинить меня, — произнес он уже спокойнее. — А у вас красивое платье. Розовое вам к лицу. — Фредди улыбнулся и неожиданно приподнял ее подбородок тыльной стороной затянутой в перчатку руки. — Вы такая милая! И я люблю вас так давно… Теперь, когда я сделал вам предложение, у меня камень с души упал и я чувствую себя легко, как никогда. И всем сердцем надеюсь вскоре получить от вас согласие.

Джейн проглотила стоящий в горле комок, чувствуя себя виноватой. Сколько времени и труда было потрачено, чтобы привести Фредди Уэйнгрова к этому моменту! И, если сейчас она резко откажет ему, это сразу же обнажит все ее лицемерие…

— Фредди, — осторожно начала она. — Прежде всего умоляю: не говорите пока ничего больше. Должна признаться, что ваше поведение в последние дни, и особенно ваши участившиеся мигрени, заставили меня усомниться в том, что вы по-прежнему любите меня. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что вы не хотите больше видеть меня, быть со мной…

— Я очень слабый человек в смысле здоровья. Просто никудышный. — Фредди шагнул к ней и обхватил ее плечи руками. — Неудивительно, что вы почувствовали ко мне некоторую неприязнь.

— Может быть, в таком случае нам лучше…

Но Фредди приложил палец к ее губам.

— Не надо! Я не жду немедленного ответа, — прошептал он. — Надеюсь лишь, что вы серьезно обдумаете мое предложение. Джейн, положите на одну чашу весов наше растущее взаимное влечение, а на другую — печальные инциденты, связанные с моей болезнью. И затем спросите свое сердце. Я не могу поверить, что безразличен вам! Ведь я прекрасно помню, как вы вели себя со мной — особенно здесь, в Чаллестоне. Кстати, я очень хочу, чтобы вы увидели виньетку, которую я написал с помощью мисс Хартуорт. Каждое слово там — о вас! Мысли о вас выливались прямо на бумагу. Обещайте, что подумаете хорошенько, прежде чем дадите ответ!

Джейн была в состоянии только кивнуть. Чувство вины сжимало ее сердце, парализовало язык. Она повела Фредди к краю лужайки, ощущая себя ужасной, бессердечной женщиной, любящей побеждать, но совершенно не думающей о тех, кого при этом заставляет страдать.

Молчаливая покорность Джейн вселила во Фредди надежду. Он улыбнулся и мягко поцеловал ее в губы на прощанье. Посмотрел, как она идет назад, к брошенным на траву луку и стрелам, и подумал, что ей, конечно же, нужно какое-то время, чтобы подумать, но затем она, несомненно, примет его предложение.

А Джейн вовсе не собиралась размышлять над его предложением. Она подобрала лук, наложила на тетиву стрелу и, тщательно прицелившись, послала ее в цель. Она точно знала, чего хочет ее сердце, к чему лежит ее душа! Если что-то и заботило Джейн, так это то, как объяснить Фредди, что она любит другого.

Пока Джейн стреляла из лука, миссис Ньюстед стояла у окна своей спальни, соседней со спальней Джейн, и барабанила кончиками пальцев по подоконнику. Тап-тап-тап. Весь вид ее выдавал сильное волнение и тревогу. Среди ночи ее разбудили звуки за стеной. Они были до боли знакомыми и до ужаса неприятными! Миссис Ньюстед не могла поверить, что Джейн Амбергейт, которая почти открыто охотилась за Фредди Уэйнгровом, пригласит Торпа в свою постель.

Но именно это она и сделала. Ночью миссис Ньюстед пыталась убежать от доносящихся звуков, спрятав голову под подушку и заткнув уши, но ничего не помогало. До боли закусив губу, она, как безумная, металась по постели, а за стеной ее бывший любовник предавался страстным утехам с другой женщиной!

Итак, Торп добился своего. Кто бы мог подумать, что эта вдовушка Амбергейт сможет настолько привлечь его?! Миссис Ньюстед была страшно зла на них обоих. И еще ее бесило то, что предсказания полковника Даффилда сбываются, по крайней мере — частично: Джейн влюбилась-таки в Торпа.

Конечно, это еще ничего не значит. Тап-тап-тап. Ничего еще не ясно. Тап-тап-тап. Она могла любить его, хотеть его — но при этом не согласиться стать его любовницей! Уж кто-кто, а миссис Ньюстед прекрасно понимала разницу… Ее размышления прервал стук в дверь.

— Войдите! — крикнула она. В дверях показалась ее горничная Молли — высокая, тоненькая девушка, такая же амбициозная, как и хозяйка. На голове у Молли был белый чепчик с лентами и кружевом, над слегка оттопыренными ушками нависали колечки соломенных локонов. Карие глаза Молли блеснули, когда она вынула из-под передника некий предмет, при виде которого ее хозяйка затрепетала от радости.

— Ты раздобыла его! — закричала миссис Ньюстед. — Славная девочка! Но, Молли, ты уверена, что это именно он?

— Конечно, мадам.

Молли направилась было к хозяйке, чтобы отдать ей то, что сжимала в руке, но миссис Ньюстед, улыбаясь, остановила ее:

— Кинь мне его!

Молли удивленно подняла бровь, а затем легонько подбросила предмет.

Длинный ключ на фиолетовой ленточке блеснул в воздухе. Миссис Ньюстед поймала его и подумала, что если Торп надеется переиграть ее, то это ему не удастся. Она не настолько глупа, чтобы дать себя обойти этой милашке Джейн Амбергейт!

Войдя перед обедом в библиотеку, полковник Даффилд застал там свою возлюбленную — миссис Ньюстед — рядом с Торпом. Они о чем-то негромко говорили, наклонив друг к другу головы. «Что еще затевает моя барышня?» — подумал Даффилд, подавляя раздражение. И сразу вспомнил о ее пари с Торпом.

Так уж случилось, что прошлой ночью полковник стал невольным свидетелем того, как Торп входил в спальню миссис Амбергейт. Увиденное настолько развеселило полковника, что потом он не мог уснуть до самого утра. Нет сомнений — Торпу удалось сломить сопротивление миссис Амбергейт и вчера ночью он получил свой приз! Таким образом приз полковника — женитьба на миссис Ньюстед — становился лишь делом времени.

Однако, поймав хитрый и решительный взгляд своей возлюбленной, Даффилд начал сомневаться в своей победе. У миссис Ньюстед было немало недостатков — и скупость, и лживость, и непомерный эгоизм, — но при этом она была умной, хитрой и хорошо знала, как нужно добиваться желаемого. «Что у нее на уме? — снова подумал полковник, наблюдая за разговором. — И что нужно сделать, чтобы остановить ее?» А в том, что остановить нужно, Даффилд не сомневался — и не только ради его собственного счастья, но и для блага всех остальных.

Полковник никогда не был женат. И никогда не хотел иметь жену. Он всегда считал брак несчастным и жалким уделом мужчин-неудачников. Его взгляды изменились совсем недавно — с тех пор, как у него впервые мелькнула мысль о женитьбе на миссис Ньюстед.

Даффилд стал ее любовником сразу после Торпа, но это обстоятельство ничуть не смущало полковника: в обществе давно привыкли к подобным вещам. Смущало другое: в какой-то момент он вдруг почувствовал, что не хотел бы потерять ее. Дальше — больше. Даффилду захотелось иметь дом и зрелую, теплую женщину под боком, а если у них будут дети — что ж, тем лучше! С той поры самой большой трудностью для старого вояки стало находить нежные слова, чтобы передать ими свои чувства во всей их полноте.

Даффилд, пожалуй, затруднился бы ответить — почему именно на миссис Ньюстед пал его выбор. Может быть, сыграло роль то обстоятельство, что он не придавал особого значения тому набору добродетелей, который по традиции ценится в свете? Ему нравился неуемный характер миссис Ньюстед — капризный и независимый. Она могла стать прекрасной спутницей жизни для военного, а полковник, хотя и не говорил пока ничего своей возлюбленной, исподволь подыскивал для себя должность в колониальных войсках в Индии.

Даффилд хотел увезти ее с собой. Знал, конечно, что с ее стороны будет много слез, упреков и колючек, но подобные проявления темперамента его не заботили. Он выбрал ее так, как привык выбирать лошадей на конюшне: пусть лошадка бешено косит смышленым взглядом и взбрыкивает, лишь бы хороша была под седлом.

А у миссис Ньюстед были очень смышленые глаза…

Правда, если они поедут в Индию вместе, он сам тоже окажется под хорошим седлом. Ну, да ладно!

Даффилд хмыкнул и отсалютовал миссис Ньюстед бокалом шерри. Она увидела полковника, подняла в ответ свой бокал и поспешно отошла от Торпа.

Генриетта Хартуорт рассматривала платье Джейн Амбергейт — розовое, шелковое, с глубоким вырезом на груди, — а лорд Торп стоял рядом с Джейн и посмеивался, словно вспомнил какой-то одному ему известный секрет.

Всюду секреты!

Вот и Фредди подошел с таким видом, словно у него тоже есть секрет и он хочет им поделиться с Гетти. Впрочем, секреты Фредди она готова была слушать бесконечно!

— Так что вы хотели сказать? — спросила Гетти, когда они с Уэйгровом отошли подальше. И Фредди прошептал ей на ухо свой секрет. Дыхание его было таким родным, теплым, но слова… Слова сковали ее сердце льдом.

— Я попросил Джейн стать моей женой! Вы всегда говорили, что я должен стать сильным и смелым — и я стал!

У Гетти онемели руки и ноги, комната поплыла перед глазами, и она провалилась в кромешную тьму.

— Гетти, радость моя, очнитесь! — миссис Улльстри трясла за плечи девушку, годившуюся ей в дочери. — Ну же, прошу вас!

— О, это моя вина! — метался Фредди по спальне мисс Хартуорт.

Когда у Генриетты случился обморок и ее перенесли в спальню, миссис Улльстри предложила свою помощь. Теперь они вдвоем с Фредди пытались привести бедняжку в чувство.

— В чем же ваша вина? — миссис Улльстри присела к изголовью и взяла Гетти за руку.

— Я ошарашил ее! Думал, она будет рада за меня, но сам был в таком смятении, что забыл, какое у нее чувствительное и нежное сердце. Надо было сначала подготовить ее, прежде чем говорить, что я просил руки миссис Амбергейт. А я вот так, сразу…

— Ах, вот в чем дело! — Миссис Улльстри отпустила руку Гетти и уставилась на Фредди, продолжавшего кружить по комнате, пропахшей лавандой: — Вы все-таки сделали это?! — изумленно спросила она.

Фредди обернулся, уязвленный ее тоном:

— Ну да! Не понимаю, почему вас это так удивило. Разве вы не знаете, что я давно люблю миссис Амбергейт? Я только ждал подходящего момента и дождался его, и… и сделал ей предложение.

Миссис Улльстри отвела взгляд, чтобы Фредди не заметил в ее глазах насмешку. А то еще и он упадет в обморок — с него станется!

— Как же вы слепы, Фредди Уэйнгров! — в сердцах сказала она. — Гетти любит вас давно, много лет. Неужто в ваших поэтических мозгах нет ни капли здравого смысла?!

Послышался глухой удар. Миссис Улльстри обернулась и увидела, что мистер Уэйнгров все-таки грохнулся в обморок — вместе со своими десятью тысячами годового дохода…

Мистер Улльстри слушал рассказ своей жены об обмороках Гетти и Фредди, раздувая щеки и покачиваясь на каблуках.

— Разрази меня Бог, если вы не самая проницательная женщина на свете! — воскликнул он, наконец.

— Недаром же я в свое время вышла за вас, — негромко ответила его жена.

Мистер Улльстри усмехнулся, засунул руки в карманы сюртука и еще немного покачался на каблуках.

— Так, так… Хм-м-м, занятно. Только не пойму пока, чем все это может кончиться.

— Я тоже. Но если представится удобный случай, чтобы подтолкнуть судьбу в нужном направлении, вы же сделаете это, не правда ли?

— Теперь, когда все карты у меня в руках, — несомненно!

Лорд Сомеркоут хмуро уставился на миссис Ньюстед:

— Как это вы не надевали костюм Клеопатры?! Расскажите это кому-нибудь другому, но только не мне! Уж я-то прекрасно знаю, что вы его надевали. И костюм Индийской принцессы — тоже.

Миссис Ньюстед сжала губы:

— Послушайте, милорд, я устала от ваших глупостей. По-моему, вы просто сошли с ума! Да, у нас с вами был легкий флирт, но с меня довольно! Вы очень, очень странный человек…

Она отступила от него на шаг, но граф успел схватить ее за руку. Он был вне себя от ярости и поэтому спросил напрямую:

— Признайтесь наконец, приходили вы ко мне в спальню одетой Марией Антуанеттой, Клеопатрой, а потом и Индийской принцессой? Да или нет? Неужели вы будете отрицать все это?!

Если бы миссис Ньюстед начала возмущаться, он бы, наверное, решил, что уличил ее. Но она только вздохнула и покачала головой:

— Вам непременно нужно показаться доктору, милорд. С вами что-то не в порядке. Да, когда мы работали над виньеткой, я позволяла вам иногда обнять меня, даже поцеловать… Но я решительно не понимаю, откуда у вас взялись подобные мысли! Вы либо глупец, либо до мозга костей развращенный человек. В любом случае я требую, чтобы вы прекратили ваши гнусные намеки.

Лорд Сомеркоут растерянно моргнул, услышав эти слова из уст женщины, которую считал своей любовницей вот уже несколько дней. Он вспомнил, как миссис Ньюстед поначалу была смущена, а позже — разгневана его прозрачными намеками. Но только сейчас до него окончательно дошло, что ее реакция была вызвана вовсе не застенчивостью и не желанием сохранить в тайне их близость. Да и близости-то между ними, оказывается, не было!

Но если так, то кто же приходил в его спальню? С кем он занимался любовью в маскарадных костюмах из ночи в ночь?

Граф обвел взглядом библиотеку. Все женщины, кроме Генриетты, были здесь, и он мысленно перебрал их — до единой. Миссис Амбергейт, миссис Улльстри, его жена. Нет, невозможно! Тогда, может быть, кто-то из служанок?

На лорда Сомеркоута накатила новая волна ужаса. Что, если дворня узнает о его постыдной тайне! Ведь кем бы ни была женщина, взявшая штурмом его постель, она сделала это, чтобы посмеяться над ним!

Граф припомнил, что несколько служанок как-то странно смотрят на него в последнее время. Может быть, это одна из них?

О, какое будет счастье, когда летний праздник наконец закончится!

Леди Сомеркоут наблюдала, как меняется выражение лица ее мужа по мере объяснения с миссис Ньюстед. Гнев. Замешательство. И, наконец, ужас. Что ж, судя по всему, он понял, что миссис Ньюстед никогда не была его любовницей. Интересно, что он станет делать дальше? И когда ей лучше нанести ему следующий ночной визит от лица того или иного исторического персонажа?

Графиня обвела глазами комнату, оценила, как складываются вокруг нее обстоятельства, и почувствовала радость, которую обычно испытывала от законченной, готовой к показу виньетки.

Леди Сомеркоут знала, что виньетки всегда волшебным образом влияют на тех, кто в них участвует. В прошлые годы виньетки, написанные, казалось, рукой самой Судьбы, не раз становились отправной точкой любовных романов. А в этом году ее собственная любовь испытала чудесное превращение… Графиня улыбнулась, подумав о том, что теперь, наверное, сможет полюбить даже крашеные волосы своего мужа…

А для Джейн, стоявшей возле камина, не существовало никого и ничего в целом свете — ведь рядом с ней был лорд Торп! Ее не заботило, кто и что о ней может подумать, его близость кружила ей голову. Снова и снова Джейн подавляла в себе желание скользнуть пальцами по руке Торпа, дотронуться до его щеки… А как ей хотелось обнять его, прижаться к груди!

Незнакомая ей прежде радость переполняла сердце Джейн. О, как она любит его! Скорее бы прошел обед, закончились представления, и тогда… Торп уже попросил ее прийти ночью в его спальню, сказав, что оставит дверь незапертой.

— Я вспомнила кое о чем. — Джейн наклонилась поближе к Торпу, вдыхая запах мыла и духов, исходящий от его шейного платка. — Раз я должна буду уйти сегодня ночью из своей спальни, то мне потребуется ключ, а он у вас. Верните мне его.

— Ваш ключ? — удивился Торп. — Но у меня его нет!

— Да нет же, он у вас, — улыбнулась Джейн. — Вы взяли его вчера, когда уходили, помните?

Он покачал головой:

— Нет. Я оставил его на ночном столике. А что, его не было там утром?

Джейн напрягла память и вспомнила. Да, ключ был!

— О, вы правы, ключ исчез позже. Но кто мог его взять? Ой, какая я глупая! Наверняка это Вэнджи куда-нибудь его задевала.

— Вы обращали внимание на вид из этого окна? — неожиданно сменил тему Торп. — Отсюда виден шпиль в Боу-Стоунз.

Джейн удивленно моргнула, а затем поняла, что он просто ищет предлог для того, чтобы отойти подальше от сидящих в библиотеке гостей.

— Нет, не обращала, милорд. Проводите меня к окну.

Он усмехнулся:

— Прошу вас.

У окна Торп негромко сказал, нарочито широким жестом указывая на виднеющуюся вдали деревушку:

— Я с трудом удерживаюсь, чтобы не обнять вас прямо сейчас. Это во-первых. А во-вторых — я безумно хочу поцеловать вас!

— Я тоже едва сдерживаюсь, чтобы не броситься в ваши объятия, милорд, — прошептала Джейн. — Это в-третьих.

— Ну, ничего, скоро настанет ночь, я сниму с вас платье…

— А я расстегну все пуговицы на вашем сюртуке и рубашке!

— Я мог бы сделать это сам, но если вам будет угодно…

— Да, мне будет угодно! А потом я вас наконец поцелую.

— О, Джейн! — прошептал он. Краешком глаза она заметила: в комнате что-то изменилось.

— Ой, они все уже ушли! Торп оглядел комнату.

— Вы ошиблись, — таинственно прошептал он — Они просто прикинулись невидимками, чтобы дать мне возможность поцеловать вас.

Джейн рассмеялась:

— Что за глупости! Просто все допили шерри и ушли обедать.

Джейн знала, что это сумасшествие, но не сдержалась и бросилась в его объятия. Торп поцеловал ее нежным, долгим, страстным поцелуем, крепко обняв за талию. Им обоим хотелось, чтобы минута эта не кончалась никогда. Конечно, в столовой заметят, что их нет. Ну и пусть! Они не могла оторваться друг от друга. Никак не могли.

Перед тем, как спуститься по винтовой лестнице, Генриетта остановилась и приложила руку к виску. Слава Богу, голова уже не болела и вообще она чувствовала себя гораздо лучше. А главное — смирилась с тем, что Фредди женится на Джейн Амбергейт.

Гетти было очень стыдно за свой недавний обморок. Ведь она давно знала, что это должно случиться! Неужели в глубине души она все-таки на что-то надеялась? Очевидно. И, когда все надежды рухнули, это оказалось слишком сильным ударом. Что ж, она сама виновата. Только как теперь объяснить все это Фредди? Ее мысли прервал до боли знакомый голос, прозвучавший снизу, из глубины холла:

— А, вот и вы, Гетти!

Она слабо улыбнулась человеку, которого любила, и начала спускаться по ступеням:

— Что вы здесь делаете, Фредди? Все, вероятно, уже в столовой?

— Почти все. Леди Сомеркоут попросила, чтобы я сходил за вами, но она не обидится, если вы из-за болезни вовсе не придете обедать.

— Да нет, все в порядке.

Гетти смотрела, как он поднимается по лестнице навстречу ей — быстро, легко. Они встретились на первой площадке, и Фредди тут же предложил ей руку. Он смотрел на Гетти как-то странно: внимательно, испытующе и бесконечно печально.

— Отчего вы смотрите на меня так, словно видите впервые? — спросила Гетти, спускаясь с его помощью по ступеням на шахматный черно-белый кафель холла.

Фредди нахмурился:

— Мне кажется, что так оно и есть…

— Какая глупость! Мы же знаем друг друга столько лет!

— Да. Но знаем ли? А впрочем, вы знаете обо мне больше, чем любая другая женщина. Скажите, Гетти, вас никогда не смущали мои мигрени и тому подобное?

— Конечно нет! — Она схватила его за руку. — Вы ведь всего лишь человек, хотя и гениальный поэт, мой драгоценный Фредерик. Поэтому никакая болезнь не может изменить моего отношения к вам. — Она опустила глаза. — А вы сами? Вы изменили свое мнение обо мне оттого, что я недавно упала в обморок?

— Конечно нет, что вы, Гетти! — Он крепко сжал ее руку. — К тому же я сам был причиной этого обморока, когда так неожиданно рассказал о своих намерениях относительно миссис Амбергейт. — Он тяжело вздохнул и потупил взгляд.

Гетти чувствовала, что он чем-то сильно расстроен, но не могла понять, чем именно.

— Что случилось, Фредди? — мягко спросила она.

Он посмотрел на нее:

— Пока вы были в обмороке, миссис Улльстри сказала мне кое-что такое, чего я не могу забыть.

— Вы расскажете мне?

— Видите ли, это связано с вами, и я боюсь снова причинить вам боль.

— Все равно расскажите! — Сердце Генриетты тревожно забилось: она поняла, что сейчас решается ее будущее, ее судьба; в такой момент не до страха перед болью. — Вы должны рассказать мне все. Да вы и сами хотите этого — я же вижу!

Фредди резко выдохнул.

— Миссис Улльстри сказала, что вы любите меня, — пробормотал он.

Гетти быстро отвела глаза. Щеки ее покраснели. Слова застряли в горле, и она несколько раз глубоко вздохнула. Но Фредди понял ее без слов. Он тоже тяжело вздохнул и прошептал:

— О, Боже! Почему же так поздно?!

Сердце Гетти бешено забилось. Ей показалось, что она тоже поняла, что он имел в виду! А может, ей просто очень хотелось так думать?

Когда обед закончился, леди Сомеркоут встала и торжественно пригласила всех на театральное представление. Они с мистером Улльстри должны были показывать свою виньетку первыми, за ними — миссис Улльстри и полковник Даффилд, третьими — Джейн и Торп, после них — мистер Уэйнгров и мисс Хартуорт и последними — лорд Сомеркоут и миссис Ньюстед. Леди Сомеркоут пожелала всем успеха и выразила уверенность, что виньетки окажутся весьма поучительными, а если нет — то, по крайней мере, доставят всем немало удовольствия.

Торп предложил Джейн руку, и они прошли вместе со всеми в музыкальную гостиную. Именно здесь и должно было состояться долгожданное представление. Джейн почувствовала, что волнуется, нащупала пальцы Торпа и слегка сжала их. Ее не заботило даже то, что этот вольный жест могут заметить Фредди и Генриетта, шедшие сзади. Джейн для себя уже решила, что сразу после представления серьезно поговорит с Фредди и даст ему твердый отказ. Совесть перестанет мучить ее, когда она расскажет ему всю правду о своих чувствах и не станет скрывать, что никогда не станет его женой.

Бедный Фредди!..

Музыкальная гостиная была залита ярким светом свечей: кроме люстр, горели и все канделябры, висевшие на стенах. В центре круглого ковра возвышалась небольшая сцена с высоким квадратным задником и кулисами из красного бархата. Чтобы создать уютную и интимную обстановку, леди Сомеркоут распорядилась расставить на авансцене вазы с декоративными деревцами. Картина получилась приятной для глаз, кроме того, некоторые деревца пышно цвели и наполняли комнату своим ароматом.

Перед сценой широким полукругом стояли удобные черные лакированные кресла, а между ними — маленькие столики с шампанским, фруктами и сладостями, чтобы зрители могли подкреплять свои силы, не отрываясь от захватывающего зрелища.

Первая пара актеров — леди Сомеркоут и мистер Улльстри — сразу же прошли в маленькую комнату, примыкавшую к гостиной, где заранее был приготовлен необходимый для представления реквизит и костюмы. Когда же спустя несколько минут партнеры поднялись на сцену, Джейн не смогла сдержать улыбку: очень уж комично выглядела эта пара — высокая красавица графиня и кругленький коротышка рядом с ней. Леди Сомеркоут была одета в костюм для верховой езды, а мистер Улльстри держал в руке свернутую трубочкой газету.

Прежде чем начать, леди Сомеркоут и мистер Улльстри взялись за руки и поклонились. Зрители дружно зааплодировали. Акустика в музыкальной гостиной была отличной, и восемь пар ладоней создали эффект большого, заполненного зрителями зала.

Леди Сомеркоут сделала шаг вперед и объявила:

— Мы назвали свою виньетку «Медовый месяц».

Джейн настроилась увидеть нечто интригующее.

Леди Сомеркоут подняла хлыст и требовательно обратилась к партнеру.

— Давайте договоримся, — сказала она высоким, чистым голосом. — Никаких газет — ни за завтраком, ни за обедом, вообще никогда в моем присутствии! Я не хочу, чтобы вы делили свое внимание между мной и статьей о лошадином сапе.

Мистер Улльстри раздраженно взмахнул свернутой газетой:

— Но без свежих новостей жизнь теряет для меня смысл!

— Но у нас же медовый месяц, — огорченно заметила его сценическая жена.

Мистер Улльстри скрестил руки на груди.

— Я буду читать газету! — упрямо заявил он.

— В таком случае я поехала. — Графиня сделала вид, что направляется к двери.

Он сердито уставился на нее:

— Вы не можете меня покинуть! У нас медовый месяц, и все ваше внимание должно принадлежать исключительно мне.

Леди Сомеркоут уперлась руками в бока:

— Но ваше внимание целиком направлено на газету! Почему я не могу поехать верхом, пока вы будете «познавать мир»?

— Будет так, как я хочу, мадам!

— Ну, как вам будет угодно, муженек. Они повернулись друг к другу спиной. Он развернул газету и начал читать с гордым выражением на лице. Она постукивала себя по бедру хлыстом, и было видно, что ее желание отправиться на прогулку непреклонно.

Но постепенно выражение решимости стало покидать их лица. На смену ему пришла мягкая задумчивость. Он уронил на пол газету. Она отбросила в сторону свой хлыст. Затем они повернулись лицом друг к другу.

— Вы скоро вернетесь с прогулки?

— Почему же вы не читаете?

Их голоса прозвучали одновременно, и оба рассмеялись.

— Мир скучен без вас!

— Гулять без вас мне не интересно.

Они обнялись — преувеличенно широким, театральным жестом.

— Да, я совершенно забыл сказать вам! — продолжая обнимать партнершу, воскликнул мистер Улльстри. — Я пригласил Джоффри погостить у нас несколько дней. Он приедет сегодня вечером.

Леди Сомеркоут сыграла возмущение:

— Но я терпеть не могу Джоффри! И у меня совершенно нет времени, чтобы успеть приготовить комнату для него. Джоффри! Приедет и снова начнет волочиться за нашими горничными! А между прочим, у нас медовый месяц. Вы поступили очень легкомысленно.

Мистер Улльстри прижал руку к груди, изображая боль и огорчение.

— Но у меня и в мыслях не было обидеть вас! Согласен, я поступил неразумно, но что же делать? Он приезжает сегодня, и этого уже не отменить. — Он вздохнул. — Обещаю, что впредь не сделаю ничего подобного, не посоветовавшись с вами.

— Ладно, прощаю. — Леди Сомеркоут запечатлела на его щеке театральный поцелуй. — Кстати, я тоже кое о чем забыла предупредить вас.

— Что такое, моя прелесть, моя птичка, любовь моя? — Он прижался щекой к ее щеке.

— Я пригласила мисс Смит провести с нами несколько дней…

— Мисс Смит?! — Мистер Улльстри отшатнулся, неприятно пораженный. — Я начинаю подозревать, мадам, что вы заранее знали о приезде Джоффри!

Она пожала плечами:

— Признаться, догадывалась…

— Вы — невозможная плутовка!

— Но они составят неплохую пару, не правда ли?

— Моя дорогая! — Он покачал головой. — Но вы же не собираетесь заняться сводничеством?

— Конечно нет! — Она тряхнула пепельными локонами. — Просто пытаюсь немного посодействовать случаю.

— И это заставляет меня задать вопрос, который давно ждет своего разрешения.

— Что такое, дорогой?

— В свое время я был приглашен в загородный дом к майору Биверстоку во время его медового месяца. Именно там мы с вами и познакомились, вы помните? Кажется, вы навещали тогда кого-то из соседей майора и завернули к Биверстоку просто так, случайно. По пути.

— Не имела ни малейшего представления, что вы будете там! — Она лукаво вскинула глаза. — Но все сложилось как нельзя лучше, не так ли?

Он подозрительно посмотрел на нее:

— Да, без сомнения. Не думаете ли вы, что все так же удачно сложится для Джоффри и мисс Смит?

Она подняла к нему лицо, и он взял ее за подбородок:

— По крайней мере, я очень надеюсь на это…

Они стояли и смотрели в глаза друг другу — долго, бесконечно долго, — пока леди Сомеркоут не подмигнула.

После этого они взялись за руки, сделали шаг вперед и поклонились зрителям.

В ответ раздался гром аплодисментов. Полковник Даффилд хохотал в голос, Джейн нашла сценку очень изящной и точной.

Следующими были миссис Улльстри и полковник Даффилд. Они поднялись с кресел и направились в комнатку за сценой. Пока длилась пауза, слуги обошли столики, добавляя шампанского в бокалы зрителей. Джейн тоже пригубила из своего бокала немного холодной, играющей пузырьками влаги.

Через несколько минут миссис Улльстри вышла на сцену в белой шелковой маске с золотой бахромой. В руках у нее был веер из длинных белых перьев. Маска и веер блестяще дополняли ее наряд — платье из золотистого бархата с белой шелковой накидкой.

Миссис Улльстри стояла молча, неподвижно, подняв к небу глаза, и Джейн не сразу поняла, что эта поза — часть виньетки, что сценка уже началась.

Интересно!

Наконец из-за кулис появился полковник Даффилд — в военной форме и пробковом шлеме, украшенном длинным страусовым пером.

— О! — воскликнула Джейн, пожалев про себя, что полковник последнее время носит штатское платье.

— О, Боже!

— Даффилд! — одновременно раздались голоса леди Сомеркоут и миссис Ньюстед; даже Генриетта замерла над своим бокалом.

Все-таки велико влияние мундира на женские сердца!

— Я жду ответа, — произнес полковник, снимая шлем и подходя к миссис Улльстри. — Вы обещали дать его несколько месяцев назад. А завтра я уезжаю — далеко, в Индию. Так выйдете вы за меня или нет?

— Я уже дала свой ответ. — Миссис Улльстри поднесла к лицу веер. — Я люблю другого.

Он взял ее за локоть и мягко повернул к себе.

— Это неправда, вы не любите его. Просто хотите получить то, что он может дать вам. А это совсем другое дело!

— Не вижу разницы. Между прочим, вы говорите так, словно знаете, что такое любовь.

— Я и в самом деле знаю это. Я люблю вас. И всегда любил.

Она опустила веер:

— Это невозможно. Ведь у вас нет сердца.

— У каждого мужчины есть сердце.

— А у вас, похоже, все-таки нет.

— Называйте это как угодно, — напряженно сказал полковник, — но я не хочу потерять вас.

— Но что же делать?! Признаюсь, я тоже люблю вас, но уже обещала свое сердце другому.

Полковник Даффилд схватил миссис Улльстри за плечи, а она прикрыла их лица веером. Последовала долгая пауза. Затем миссис Улльстри опустила веер:

— Вы никогда раньше не целовали меня…

— Просто не мог себе этого позволить. Вы так прекрасны! Я обожаю вас! Пожалуйста, откажите тому, другому. Поедемте со мной. Индия понравится вам — я уверен.

Миссис Улльстри посмотрела куда-то поверх его плеча:

— Вам пора уходить! Сейчас придет он! Полковник Даффилд медленно покинул сцену. Когда он ушел, миссис Улльстри сняла маску и безвольно уронила ее на ковер, к своим ногам. Через несколько мгновений полковник вернулся, но уже одетый в вечерний костюм, в черной маске. Зрители ахнули, изумленные тем, как быстро он успел переодеться.

Когда Даффилд появился, миссис Улльстри подняла свой веер и закрыла лицо, плечи ее поникли.

— Что случилось, дорогая?! — воскликнул полковник.

— Я… я сама толком не пойму. Но не обращайте внимания. Итак, вы написали, что должны срочно увидеть меня. Вы хотели о чем-то спросить?

— У меня прекрасные новости! Я нанял шхуну на Средиземном море. Если мы выедем сегодня вечером, то уже в следующую субботу будем в Италии. Вы должны поехать со мной! Лето, со всеми его плодами и радостями, ждет нас!

У Джейн появилось странное ощущение. Ей показалось, что партнеры разыгрывают сценку из ее собственной жизни. Она напряженно ждала, что будет дальше.

Миссис Улльстри нерешительно поднесла к губам веер, затем опустила его:

— И это — все? Все, что нас ждет, — это летние радости?

— Разве этого мало? Ну скажите же, что вы согласны!

— Должна признаться, я хочу большего.

— Но ничего другого я не могу вам предложить!

— А мне казалось — можете… Даффилд снял маску. Лицо его было удивленным.

— Почему вы не сказали раньше, что нуждаетесь в чем-то большем, нежели прекрасное летнее путешествие?

— Мне были нужны вы! И я надеялась… — Миссис Улльстри подняла подбородок. — Но теперь я многое поняла. Я не поеду с вами. Если на то пошло, я обручена. И завтра уезжаю в Индию.

— Вы выходите замуж?! Но вы уже были замужем! Мне казалось, что вам хватило и одного раза.

— И мне так казалось до тех пор, пока вы не сказали, что ваши предложения ограничиваются лишь совместной летней поездкой.

Расстроенный полковник покинул сцену, миссис Улльстри исчезла за противоположной кулисой. Через некоторое время он появился снова — опять в мундире, со шлемом, в накинутом на плечи офицерском плаще с голубыми и красными отворотами.

Даффилд стоял молча, в глазах его застыло ожидание. Наконец из-за кулисы показалась миссис Улльстри — на сей раз в маленькой шляпке, широком плаще, с двумя большими коробками в руках.

— Я еду с вами, — просто сказала она. Полковник живо обернулся и вгляделся в ее лицо, с которого она сняла маску:

— Что случилось? Вы так изменились… Я с трудом узнаю вас!

— Просто рассталась с претензиями и глупыми представлениями о жизни. Она оказалась на деле совсем иной.

Даффилд взял ее за руку и поцеловал пальцы:

— Вы не пожалеете!

— Знаю, — улыбнулась она. — Только скажите мне, в Индии стоит вечное лето или все-таки бывает зима?

Партнеры надолго замолчали, давая зрителям до конца прочувствовать финальную сцену. Наконец плечи их расслабились, они взялись за руки, улыбнулись друг другу и поклонились почтеннейшей публике.

Зрители горячо зааплодировали, а Джейн все никак не могла прийти в себя. Она вновь переживала собственную недавнюю борьбу с Торпом, чудесным образом разыгранную только что на сцене полковником и миссис Улльстри. Она обернулась, чтобы взглянуть на Торпа, но он в этот момент о чем-то вполголоса говорил с миссис Ньюстед, сидевшей по другую руку от него. Джейн поймала ее взгляд и вздрогнула. Ей показалось, что секунду назад она заглянула в душу миссис Ньюстед и обнаружила в ней столько ненависти, что ей стало страшно.

Джейн поспешно отвернулась и подумала, что сама готова впасть в ошибку и увидеть жизнь не такой, какова она на самом деле. Ведь она нафантазировала себе, что Торп предложит ей нечто большее, чем одно проведенное вместе лето! И, осознав, что какая-то частичка ее души до сих пор цепляется за эту глупую надежду, Джейн расстроилась еще больше.

Из задумчивости ее вывел голос Торпа, шепнувший:

— Наш выход! Пойдемте. Сцена ждет нас.

Джейн опустила голову и поднялась с кресла. Миссис Улльстри и полковник еще не вернулись в гостиную, поэтому у Джейн с Торпом было время, чтобы принести из оружейной шпаги, не заставляя себя ждать слишком долго. Тем временем среди кресел вновь засновали слуги, разнося и наливая всем желающим холодное янтарное шампанское.

Сердце Джейн забилось, как всегда, когда ей предстояло выступать перед зрителями — петь или играть на рояле. К тому же сегодня был особый случай — особенно если учитывать придуманную ими с Торпом дуэль на шпагах.

Джейн чувствовала себя возбужденной и одновременно рассеянной. Может быть, оттого, что предыдущая виньетка всколыхнула в ней так много глубинных чувств и переживаний? Она тряхнула головой, решив отбросить все посторонние мысли, и смело шагнула вслед за Торпом в маленькую комнату за сценой. Взяв в руку шпагу и приготовившись к выходу, она вдруг услышала голос Торпа:

— Наша любовь длиннее лета, Джейн! Не думайте так много о виньетке Даффилда. Он говорил это не для вас — для миссис Ньюстед.

— Я знаю, — ответила Джейн, но тревога так до конца и не покинула ее.

— Я хочу, чтобы вы мне поверили. — Торп пристально взглянул ей в глаза. — Между нами возникло что-то такое, чего я не испытывал еще никогда. Джейн, мне кажется…

Он не закончил — леди Сомеркоут шепотом позвала их на сцену:

— Скорее, Торп! Я знаю, что вы неравнодушны к своей прекрасной партнерше, но не заставляйте всех ждать.

Он улыбнулся хозяйке дома, затем шутливо взял Джейн за подбородок и сказал:

— Ну что, покажем им настоящий класс?

Джейн улыбнулась в ответ: она внезапно успокоилась, на сердце стало тепло. Она подумала, что недосказанная 3Торпом фраза может иметь только одно продолжение:

«Джейн, мне кажется, что я полюбил вас».

Она глубоко вздохнула, взяла за руку своего партнера и решительно пошла к выходу на сцену.