Виртуальная любовь

Глава 21

Марго

— Я многое пережила в прошлом, и сейчас мне сложно настроиться на доверительные отношения с кем-то. Мне нравится один парень, как я уже говорила ранее, но выйти из зоны комфорта, в которой мне спокойно и безопасно, очень сложно, — с комом в горле, заламывая пальцы, рассказываю я.

— Тебе уже сделали больно. И ты пережила это. Не все люди такие. Больше ты не допустишь такого, поэтому не бойся, — спокойно отвечает парень. Его реакция так сильно отличалась от реакции Арса, это забавляло. Я, бегущая от импульсивных парней, только что поняла, что другие меня просто не привлекают. Что представляет из себя сидящий напротив меня парень? Уверена, он был бы прекрасным другом, но не больше. Подобная мягкотелость может быть присуща девушкам, но никак не сильному полу человечества. Возможно, я поэтому и страдаю: выбираю сильных мужчин, не упускающих возможности показать это наглядно. Просто кто-то делает это «правильно», а кто-то Макс. Вот и все. И сидя здесь, я отчетливо понимаю, что мне очень сильно нравится Арс. Все в нем: от внешности, пусть и ненастоящей, до характера и поступков. Сегодня я хочу разговорить его, заставить довериться мне так же, как и я ему вчера.

— Прости, у меня сегодня запланировано свидание, — резко поднимаюсь, желая немедленно оказаться в объятиях Арса.

— Подожди, — подскакивает парень, — мы ведь толком не поговорили.

— По-моему достаточно, я просто очень спешу. Если хочешь, можем встретиться завтра на поляне часиков в шесть вечера. Пора тебе раскрыться и познакомиться с новыми людьми, ты ведь для этого здесь? — цитирую его же слова.

— Я не думаю, что мне это нужно.

— Твое право, ты можешь не приходить, но я бы хотела, чтобы хотя бы в этом мире ты чувствовал себя раскрепощенно. Я именно так и делаю. Пока, — кидаю я и нажимаю кнопку перемещения, одновременно замечая как он кидается в мою сторону с криком: «Нет!». Но это все, что он успевает сделать, потому что уже через секунду я оказываюсь напротив Арса.

Арсен

Когда появляется Мара, я не знаю как себя вести. Диссонанс в моей голове не дает четкой установки в поведении. Я не скажу, что смотрю на нее другими глазами, просто теперь, наконец, все стало на свои места. Эта двойственность, преследующая меня каждый раз, когда я видел ее вживую и здесь, исчезла. Но с ней исчезла и проведенная между ними грань. С одной ее ипостасью мы сблизились, а с другой наоборот. Черт, я даже не знаю поцеловать мне ее сейчас или нет. Да похуй. Как только она улыбнулась и раскрыла губы, чтобы поприветствовать меня, я в два шага приблизился к ней, схватил за талию и, придерживая второй рукой ее шею, впился в ее губы. Моя девочка поддержала мой порыв, хоть и немного неуверенно. Ничего, она привыкнет ко мне. Теперь, целуя ее, я вспоминаю то утро в моей спальне. Это ощущение сладости губ и нежности ее кожи будоражили рассудок. Мне не хватало воздуха, хотелось выпить ее до последней капли, забрать все, что она так неловко дает. Немного уменьшив порыв, я еще несколько раз нежно целую ее губы, то чмокая, то покусывая их. Оторвавшись, прикладываю голову к ее лбу и привожу дыхание в порядок. Да какой порядок может быть, когда она рядом.

— И тебе привет, — прямо в губы говорит мне голубоглазка.

— Я скучал, — вырывается у меня, прежде чем я подумал о сказанном. Глаза Мары заблестели, а улыбка на губах стала смущенной.

— Я тоже, — опустив глаза, признается она, обхватывая руками мой торс. Твою ж мать, кто-то уже умирал от спермотоксикоза? Потому что еще немного, и я точно либо накинусь на эту безумно сексуальную девушку, так рьяно прижимающуюся ко мне, либо умру от постоянного воздержания.

— Ма-а-арджи, — болезненно тяну я.

— Да? — испуганно отстраняется, смотря мне в глаза. От вида ее глаз, смотрящих на меня снизу вверх, я невольно начинаю представлять ее с таким же взглядом, но на коленях и у меня между ног. Че-е-ерт, успокойся, надо ответить.

— Эм, просто, я, эм, — запинаюсь, не зная с чего начать, — в общем, пошли, сегодня я придумал для тебя еще одно свидание, — собираясь мыслями, решаю переместить вектор своей заинтересованности в другую область.

— Ты какой-то странный сегодня, — смеется девушка.

— Странный? Скорее неудовлетворенный, — резко вырывается у меня.

— Что? — она начинает еще больше смеяться, толкая меня в плечо.

— Ну, ты ведь опоздала, я этим не удовлетворен, — прочищая горло, несу хрень, в которую теперь уже никто не поверит.

— Да, я так и подумала. Именно в этом все дело, — протягивает Мара, хихикая за спиной, а мне хочется развернуться и прижать к себе, вгрызаясь в ее шею, губы, груди, сминая и всасывая, облизывая и покусывая… Стоп! Тяжело вздыхаю и, наконец, на выдохе спокойно говорю.

— Сегодня мы сыграем в «правда или действие». И поверь, ты не захочешь узнать что будет, если ты выберешь действие.

— В смысле? Мы так не договаривались… Я хочу знать, что меня может ждать, — запереживала моя маленькая искусительница.

— Нуу, — подумал я, — ладно, давай сделаем так: я напишу на листочках бумаги все варианты действий. Предупреждаю сразу — они будут жесткие. Можешь написать парочку и ты. Если хочешь, не показывай.

— Но твои я посмотрю обязательно, — перебила Мара, бессознательно сжимая крепче мою руку. Боится, маленькая. Но я хочу, чтобы она перестала бояться. И она должна пережить все страхи лицом к лицу. Начнем с малого, но закончим самым страшным.

— Хорошо, — соглашаюсь я и программирую Аву на наш перенос в подготовленное мною место.

— Боже, где мы?

Голубоглазка судорожно рассматривает ящики с различными жуками, рептилиями, червями и другой подобной жутью.

— Черта с два ты заставишь меня туда залезть! — с откровенным ужасом кричит взбешенная Мара.

— Успокойся, — подхожу и беру ее за плечи, поглаживая их. — Смотри, я хочу узнать тебя поближе. И есть много моментов, которые, уверен, ты не захочешь говорить. Поэтому на помощь я пригласил эту «жесть»: она покажет насколько некоторые жизненные моменты тебя до сих пор убивают. А испытания даже полезные, на несколько страхов у тебя станет меньше, — смеюсь, глядя на побледневшее лицо девушки.

— Нет, нет, я не буду, — заикаясь, мямлит Мара, находясь в диком ужасе, о котором свидетельствует ее мелкий тремор, сжатые и побелевшие костяшки пальцев и бледное, как сама смерть, лицо.

— Посмотри на меня, — трясу ее я, — посмотри и послушай, — продолжаю ее трясти, но она не успокаивается. Черт, неужели перегнул? Подтягиваю ее к себе, обнимаю и глажу ее волосы.

— Тшш, маленькая, все. Ты помнишь, что я тебе говорил? Тебе ничего здесь не угрожает. Ты лежишь в свой розовой комнатке с пони и воображаешь, как я тебя целую и…, — я специально делаю паузу, отвлекая ее, за что и получаю грубый толчок коленом. — Ну, где эта девочка, которая измучила трех сучек? Где моя Мара — гроза детского дома?

— Мара? — удивленно откидывает голову девушка. Е-ба-ть. Ну что за дебил?!

— Ты думала, что я не услышал, как тебя называла подруга? — выкрутился, решив отчасти сказать правду.

— Эм, ну да, наверное, мы спалились с самого начала, — соглашается она, почесывая затылок.

— Ты успокоилась? Начнем?

— Давай, пиши, я хочу видеть каждое действие, — словно ревизор твердит девушка, стоя рядом со мной. Когда я написал около десяти жутких испытаний, таких как: просидеть минуту с червями, пролежать тридцать секунд среди пауков, держа одного из них в руках, окунуть лицо в миску с опарышами, прыгнуть с парашютом и т. д., Мара выглядела жутко. Если бы мы сейчас находились в реальности, то уверен, она была бы белая и упала бы в обморок. Наверное, часть ее сознания все же успокаивает ее тем, что ей ничего не грозит, поэтому она все еще здесь, а не убежала, нажав «выход».

— Ты мазохист?

— Я собираюсь ответить тебе всю правду, — ухмыляюсь.

— Тогда садист.

— Я хочу, чтобы ты стала сильнее. Ты сможешь! Считай это аттракционом. Да и вообще, я не задал ни одного вопроса, а ты уже не хочешь отвечать?

— Нет, просто я подозреваю, что это будут за вопросы, поэтому уже боюсь заранее.

— Выкинь, слышишь? — я подхожу ближе и беру ее лицо в свои ладони. — Выкинь из головы все страхи. У тебя их нет. Ты самая сильная девушка, которую я встречал. Верь мне, если себе не веришь, — проговариваю ей в губы и легко прикасаюсь к ним. Это невесомое прикосновение создало между нами прострел высшего разряда: когда все тело подвергается судорогам, мышцы атрофируются, а мозг отключается. Она первая делает шаг, обхватывая мою шею руками и целует жестко, неистово, протискивая свой язык и переплетая с моим. Черт бы побрал этих разработчиков, придумавших эти трубочки на шлеме. Я ощущаю каждый сантиметр ее острого и сладкого язычка, вальсирующего вместе с моим. Мои руки блуждают по ее телу, поднимая футболку и оттягивая бюстгальтер, чтобы добраться до круглых и наливных грудей, идеально подходящих к размеру моей руки. Она пытается протестовать, прикусывая мою губу, на что получает шлепок по заднице. Я сильнее прижимаю ее к своему паху, инстинктивно толкаясь в нее. В порыве страсти дергаю футболку, разрывая на части и не замечаю, как Мара выбивается из моих объятий и что-то кричит, тогда как я заглушаю все крики своим ртом, стискивая ее еще сильнее.

Только когда она обмякает, а я ощущаю вибрацию на языке, я открываю глаза и вижу заплаканное лицо моей рыжей красавицы, на которой разорвана футболка с лифом и приспущены штаны. Видимо, я все же потрогал ее задницу без одежды. Сознание кувалдой бьет по затылку, заставляя почувствовать себя моральным уродом.

— Черт, детка, прости, — извиняюсь, хватаю себя за голову и отшатываюсь от нее. — Я идиот, прости, не так, все должно было быть не так, — кричу, импульсивно отталкивая стол, на котором только что писал записки с действиями.

Я что, зверь какой-то? Она итак боялась, а что сделал я? Идиот! Откровенный придурок!

Когда истерика прошла, я облокотился о перевернутый стол, упав лицом в свои колени. Я не мог даже смотреть ей в глаза. Я все испортил.