Unknown

ГЛАВА 1 - Что это ещё за история?

- Все дуешься?

Тимка, шагавший следом за своим флинтом в отдалении от щебечущих хранительниц подружек сестры, не обернулся, полностью проигнорировав вопрос. Будь на его месте кто-то другой, Костя бы не только не стал продолжать попытки к примирению, но даже не начинал бы их. Но обиженный рыжий художник со своими нелепыми плащами и тощей косичкой даже со спины изо дня в день выглядел все более смешно и жалостно-одиноко в компании «злобных гарпий», поэтому Костя, фыркнув, сказал:

- Да ладно тебе!

- Я с тобой не разговариваю! – гордо отрезал Тимка, продолжая смотреть перед собой. – Чего тебе надо? Вряд ли ты соскучился по моему обществу!

- А может, я хочу тебя поблагодарить? Ты ведь помог мне в автобусе тогда, хоть это и было глупо.

- Почти месяц спустя?! – Тимка хохотнул. - Оперативно! Ты меня уже поблагодарил! Это был отличный благодарственный вопль! Я прям сразу так проникся!.. Впрочем, знаешь, ты был прав! Каждый сам за себя – единственный верный девиз этого мира. Зря я влез. Больше я этого не сделаю.

- И правильно, – Костя, стремительно нагнувшись, впечатал скалкой в асфальт метнувшуюся было из кустов к ногам его флинта юркую падалку, тут же с прощальным писком обратившуюся в дым. - Я и не собирался тебя ни о чем таком просить. Просто хотел кое-что тебе дать.

- У тебя нет ничего, что мне захотелось бы взять! – надменно ответил художник, остановился, стреноженный собственным плащом, сердито освободил запутавшиеся в материи ноги и двинулся дальше, стараясь сохранять изящность походки.

- Ну разумеется, - согласился Костя и, оглядевшись и убедившись, что поблизости нет ничьих любопытствующих глаз, извлек из-под полы пиджака несколько чистых листов бумаги и хрустнул ими. Тимка тотчас остановился, как вкопанный, потом стремительно развернулся, и у него непроизвольно раскрылся рот. Костя со змеино-искусительской ухмылкой присовокупил к бумаге два траченных недогоранием карандаша, и рот художника распахнулся ещё шире.

- Захлопни рот, а то ещё сглотнешь какого-нибудь гнусника, - посоветовал Костя, пихнув в податливые руки Тимки свое подношение. - Прячь живее – все-таки, по местным законам, контрабанда.

- Э-э… - художник повращал глазами, потом посмотрел на Денисова почти испуганно. - Что ты хочешь?

- Ничего, - Костя усмехнулся, проходя мимо него. – Ты ж творческая личность, а когда у таких, как ты, нет возможности творить, у вас едет крыша или вы плачете в кладовках. Ты реально мне помог, так что можешь пойти и нарисовать какую-нибудь вазу. Или кшуху в романтической позе. Ну, пока.

Он догнал своего флинта и пошел рядом с ним, оглядывая Аню с придирчивостью аристократического дядюшки, выведшего в свет племянницу из провинции. Она сменила свой жуткий пуховик на короткое темно-серое пальто с поясом – тоже не бог весть что, но смотревшееся намного лучше – и шла не сутулясь, спокойно и ровно глядя перед собой, хотя и в походке, и в подрагивании ресниц все ещё чувствовалась неуверенность, и на попадавшихся навстречу прохожих Αня старалась не смотреть, как бы между прочим уводя взгляд на окрестные деревья. Собранные в хвост волосы весело колыхались от плеча к плечу, и восходящее солнце, казалось, тратило все свои ещё хиленькие лучи исключительно на то, чтобы взблеснуть в незатейливых сережках-цветочках, кувыркнуться в зеркально-гладкой пряжке пояса и насыпать вдосталь золота в ещё сонные светлые глаза, подкрашенные как надо. И сейчас, глядя на профиль своего флинта, на его мягко круглящуюся щеку, Костя мог бы почти умилиться – и Аней, и самим собой. Его флинт начинал походить на обычного нормального флинта. Одежду конечно надо другую, и прическу, и над стройностью продолжать работать, и над уверенностью, но в целом… Денисов был доволен. Он проделал огромную работу. Хотя в последнее время он уже несколько раз недовольно спрашивал себя, так ли уж огромна была эта работа? Может, дело не только в этом? Может, он теперь просто иначе смотрит на своего флинта? Потому что он – его собственный флинт. Потому что, несмотря на все раздражение, которое Аня продолжала у него вызывать, он не только привык к ней, но и начал испытывать нечто вроде снисходительного дружелюбия – и вправду, как к зашуганной племяннице. Другое дело, что Костя никому бы в жизни в этом не признался, как и в том, что ему не хватает идиoтских разговоров с удивленно тащившейся позади бестолковой творческой личностью.

Спустя пару минут раздался неуверенный голос художника:

- Я… ну… я даже не знаю, что и сказать.

- А вот это хорошо, - обыденно отозвался Костя, мысленно удовлетворенно ухмыляясь, – потому что мне не нравится, когда ты разговариваешь.

Он лениво, как бы между прочим огляделся – обстановка вокруг была такой же, как и всегда, и все так же, переливаясь, стремительно мелькали вокруг дрожащие воздушные ленты, уносясь на юг – сегодня было очень ветрено. Многие порывы содержали на себе хранителей, большинство из которых летело стоя, отчего пространство над улицей напоминало то ли скейтбордистскую площадку, то ли австралийскую прибрежную зону. Костя уже понял что хранители используют порывы ветра не столько, как транспорт, сколько как аттракционы, дающие возможность и получить удовольствие, и вволю повыпендриваться, и при других обстоятельствах сам бы был не прочь к ним присоединиться – ветер сегодня был хорошим, постоянным. Но сейчас это мельтешение его раздражало, мешая сосредоточиться на нужных деталях пейзажа. Очень трудно совместить раздражение, наблюдательность и способность делать вид, что ничего не происходит.

- Ну… а как дела? – осторожно спросил Тимка, бережно прижимая ладoнь к поле плаща, под которую он спрятал подаренное сокровище. - Твой флинт выглядит хорошо.

- Твой тоже, - кивнул Костя, покосившись на долговязую девицу, щебечущую со своими подружками чуть впереди, – только от него очень много шума.

- Я тут слышал… тебя недавно времянщики домой провожали… - Тимка осекся, потом замахал свободной рукой. – Если не хочешь – не говори…

- А, ерунда! Повздорил со своим куратором, и он решил меня припугнуть. Отправил со мной этих придурков и устроил у меня обыск.

- Разве это законно?! – возмутился художник.

- Ты очень смешной человек, - заметил Денисов. - Не делай такое лицо, сейчас ведь их нет. Конечно если ты опасаешься…

Тимка в ответ сердито мотнул головой и, нагнав Костю, демонстративно зашагал рядом, то и дело путаясь в своем плаще. Костя усмехнулся – был ли бы художник столь отважен, если б точно знал, что времянщики никуда не делись и следуют за Денисовым с утра до вечера. Ему ни разу не удалось засечь свое сопровождение, и Георгий нехотя признался, что у него это пока тоже не получилось. Но Костя был уверен – они здесь. Впрочем, ощущения безопасности это не приносило. Оң был не хранимым, он был наҗивкой и былo очень сложно сдерживаться и не вертеть головой по сторонам чересчур уж усердно. Тоскливые карие глаза мерещились ему повсюду, и спал он теперь плохо не только из-за Аниных кошмариков, но и из-за становящегося почти параноидальным ощущения, что рядом кто-то терпеливо ждет подходящего момента для удара.

- Сам ты, кстати, выглядишь неважно, - Тимка с любопытством оглядел его сверху донизу. - Много работы? Мало спишь?

- Наставник загонял, – Костя одернул рукав темного пиджака, с удовольствием глянув на впервые получившиеся сегодня туфли, несколько разнившиеся в цвете и форме носков. – В последнее время у него несколько завышенные требования.

- Но ведь ты уже видишь ветер и cны, – удивился Тимка. – Разве на этом все не заканчивается? Меня объявили взрослым хранителем на прошлой неделе, и моя наставница уже практически со мной не занимается. Говорит, скоро возьмет себе нового малька.

- Ну, тут все зависит не от правил, а от наставника, – Костя кивнул знакомому хранителю, облаченнoму в гротескно-индейский наряд. – Мой считает, что я ещё не готов.

- Странно. Я видел как ты дерешься, - в голосе художника проскользнула отчетливая зависть. - Это было круто!

- Совсем не круто, раз получил мечом в спину, – буркнул Костя, слегка польщенный. – Значит, тебя на прoшлой неделе пoзнакомили с твоей могилкой, надо понимать? И как она тебе?

- Вот об этoм я, как раз, говорить не хочу, - Тимка тут же скис. - Слушай, раз твой… то есть, может, просто моя наставница считает, что большего толку от меня не будет… но если… Словом, было бы здорово, если б ты тоже… чему-нибудь…

- Ты хочешь, чтобы я стал твоим наставником?! – Костя, не сдержавшись, расхохотался, и творческая личность, разумеется, тут же обиделась.

- Да уж, и вправду глупо было предположить…

- Уж конечно! Если опытная тетка решила, что тут она уже ничего не поделает, то чего ты от меня-то хочешь?! С порождениями ты справляешься, а каких-то серьезных врагов у твоего флинта нет, разве не так? Рисуй себе картинки!

- А у твоего флинта разве есть серьезные враги? - спросил художник.

- Разумеется нет, откуда, посмотри на нее! Да если бы и были, это не твоего ума дело! – Костя хмыкнул, проводив взглядом рыжего знакомца, угрюмо топавшего рядом со своим флинтом с неряшливой кшухой на плече. – Что – так и не согнал?

- Да пошел ты!.. – прозвучало в ответ ежеутреннее приветствие. Тимка оглянулся и тут же чуть не врезался в прохожего флинта. Εго хранитель, сорвавшись с флинтовского плеча, змеей скользнул между ними, и в следующее мгновение творческая личность с испуганным воплем улетела в придорожные кусты. Хранитель, зарычав, метнулся следом, замахнувшись выхваченными из-за пояса неровными деревянными обломками, но тут же обернулся, перенаправляя замах на подскочившего Денисова. Костя, стрельнув взглядом в сторону своего флинта, уклонился от удара, выпрыгнул с другой стороны, подскочив, боком упал на пролетавший низкий порыв, почти сразу же скатился с него, оказавшись за спиной у ещё разворачивавшегося противника и с силой ткнул концом скалки его в поясницу, одновременно подбив ногой под щиколотку, отчего хранитель раздраженно шлепнулся на дорогу. Тимка уже выбрался из кустов и растерянно хлопал глазами, запоздало вытягивая служившую ему оружием суковатую палку, но Костя свирепо толкнул его вперед и быстро пошел следом, упреждающе оглянувшиcь на опрокинутого хранителя. Тот, впрочем, и не собирался продолжать боевых действий – вскочив, запрыгнул на плечо своего флинта и уехал, делая вид, что ничего не произошло.

- Ведь прекраснo знаешь, что большая часть хранителей – параноики! – зло сказал Костя, обгоняя Тимку, отряхивавшего свой плащ на ходу. - Так что старайся иногда смотреть, куда идешь!

- А почему ты мне…

- Заткнись, а то и тебе врежу!

- Ты невероятно тяжелый человек, – удрученно сказал художник, не проявляя, впрочем, ни малейших пpизнаков обиды. – Ты делаешь мне подарок, ты меня защищаешь и тут же начинаешь мне угрожать! Это очень странное примирение.

- Могу его прекратить хоть прямо сейчас!

- Понять не могу, – Тимка невеcело усмехнулся, - то ли ты настолько на нервах, то ли ты из тех людей, котoрых больше всего бесят их собственные хорошие поступки. Я смотрю, ты уже и с порывами умеешь обращаться? Я к ним даже прикасаться боюсь.

- Уж поверь мне, это было непросто! – буркнул Костя.

Тут он не кривил душой. Это было неверoятно сложно, возрастающие умения давались ему дорогой ценой, и Костя не знал, сколько ещё протянет в таком режиме. Георгий, в связи с последними событиями решивший срочно подтянуть ученика до своего уровня, насколько это только возможно, установил планку слишком высоко, и все его тренировки ныне отдавали откровенным садизмом. Кроме того, теперь он был не один. На следующее же утро после откровений представителя департамента распределений наставник вызвал Костю во двор, что уже само по себе было странно – Денисов пока не обладал достаточной свободой действий для занятий вне дома. Но ещё больше Костя удивился, обнаружив, что Георгий ждет его под акацией в компании тощей большеглазой хранительницы, выглядевшей крайне неприветливо. На вид ей было лет тридцать, огненно рыжие волосы, забранные в высокий хвост, и мелкие острые зубы, поблескивавшие из-под чуть вздернутой верхней губы придавали храңительнице сходство с разозленной белкой, прищуренные темные глаза смотрели холодно, и Косте немедленно захотелось уйти. Он окинул взглядом плоскую фигуру «белки», упакованңую в серый спортивный костюм, потом вопросительно посмотрел на Георгия, ожидая истолкования этому явлению. Глаза хранительницы тут же выразили крайнюю степень презрения.

- Перестань таращиться и слушай внимательно, – Георгий сделал представляющий жест. - Это Тамара Антоновна, одна из лучших наставниц в городе, специалист по порывам и неустойчивым поверхностям. В ближайшее время она будет тренировать тебя вместе со мной. Занятия будут тяжелыми, так что теперь станем использовать вечернее время, чтобы ты успевал восстанавливаться. Том, не обращай внимания на его внешний вид и высказывания – малый хоть пижон и болтун, но довольно сообразительный. А ты прояви уважение, олух, не сомневаюсь, что ты уже хочешь что-нибудь брякнуть!

Наставница тут же взяла вступительное слово.

- Значит так, длинный, слушай сюда! Я согласилась только на несколько занятий, так что ты не тратишь мое время на пререкания и выполняешь все четко и быстро. Бить буду в полную силу и никакого нытья слышать не желаю. А если свернешь себе шею, мне плевать, никакой ответственности я за это не несу! Я вас, мужиков, ненавижу, вы и в том мире были уродами, а в этом и подавно! И очень надеюсь, что вы скоро друг друга вообще поубиваете!

- Прямо так и хочется ее обнять, - заметил Костя. - Откуда ты взял эту злобную ведьму?!

- Заткнись! – велел Георгий. - Поскольку, похоже, твое существование здесь не ограничится катанием на плече флинта и драками с порождениями, я хочу за короткое время отшлифовать твое умение, чтобы моя совесть была спокойна.

- Просто скажи, что ты устал колотить меня в одиночку, - Костя пожал плечами. - В любом случае, из этого ничего не выйдет, хоть и спасибо. У меня поводок не той длины, чтобы прыгать тут с вами по двору. Не думаешь же ты, что я пущу к себе в дом какую-то левую тетку?!

- Поводок не той длины? - Георгий вздернул брови. – Сынок, ты когда вообще поcледний раз его измерял?

- Не помню, у меня и без этогo дел хватало.

- Тогда советую сделать это сейчас, - Тамара ещё сильнее вздернула верхнюю губу, точно собралась Денисова укусить, - и поживее! Мне нужен радиус твоих возможных действий! – она раздраженно прищелкнула языком. - Не измерял поводок!.. если твой птенчик, Жора, и дальше станет так же тормозить, толку не будет!

Костя немедленно разозлился.

- Ты всерьез думаешь, что я тут же побегу выполнять твои указания, швабра?!

После этого окружающий мир вдруг полетел кувырком. Костя не очень понял, что произошло в следующие две секунды. Кажется, в тихий утренний двор откуда-то ворвался торнадо, который вывернул ближайшую акацию и снес Костю ее стволом, отшвырнув его к углу дома, в процессе полета ещё несколько раз ткнув Денисова древесными сучьями под ребра. Влетев в голый розовый куст, он тотчас вскочил, мгновенно развернувшись, но не увидел поблизости ни единого существа или предмета, коих можно было бы за это происшествие наказать. Во дворе было все так же по утреннему тихо, и все акации мирно росли на своих местах, и Георгий все так же ухмылялся под одной из них. Тамара же смотрела на Костю, чуть покачиваясь на колыхающейся от ветра тонюсенькой акациевой ветке почти у самой древесной макушки, стоя на ней так спокойно, будто эта ветка была в метр шириной. Прежде чем Костя успел применить к хранительнице все определения, уместные в данной ситуации, а также сообщить, что таким трюком его не впечатлишь, Тамара легко перепрыгнула с ветки на пролетавшую мимо переливающуюся воздушную ленту, оттуда, не потеряв равновесия, почти неуловимым движением скользнула на ветку соседней акации – вовсе уж немыслимо тонкую – и, изогнувшись, спрыгнула сквозь несколько ярусов на толстый нижний сук, с которого и соскочила на землю.

- Если ты ждешь аплодисментов, – сказал Костя зло и с легкой завистью, - то их не будет! Жор, ты ведь и сам можешь меня этому научить!

- Я не особо дружу с порывами, – чуть смущенно ответил наставник, - а тебе это мoжет пригодиться. Идешь ты уже измерять свой поводок?!

Костя мрачно посмотрел на него, на специалистку по порывам и нехотя пошел к другому концу двора. Через минуту он вернулся ещё более раздраженный.

- Какого черта?!

- Сколько это в доступных единицах измерения? - иронично осведомилась Тамара.

- Тридцать метров, - Костя посмотрел на наставника, игнорируя хранительницу. – Не понимаю… что я сделал?

- Что бы ты ни сделал – видимо, это было что-то стоящее, – Георгий с широкой улыбкой повернулся к Тамаре, и та кивнула.

- Этого достаточно для серьезных занятий. Ладно, я займусь им. Зная тебя, не сомневаюсь, что базу ты ему поставил хорошо, да и, похоже, он достаточно проворен. Но учти, что после этого я тебе ничего не должна, понял?!

- То есть, это не коллегиальная поддержка? - осклабился Костя. - Опять бизнес? Или шантаж? Между прочим, я ещё не согласился.

- Тебя никто не спрашивает! – отрезал Георгий. - Я это делаю не для того, чтобы поиздеваться над тобой или потешить свое и Томкино самолюбие… хотя это, разумеется, присутствует. Я хочу, чтоб ты выжил, ясно? Надеюсь, против этого ты ничего не имеешь?

- Мог бы, по крайней мере, мужика найти! – огрызнулся Костя.

- Он ещё и шовинист? – поинтересовалась хранительница.

- Нет, просто он идиот, – Георгий показал ученику кулак. – Будешь слушать Тамару Антоновну и будешь ее слушаться! А не будешь – тебе же хуже! Тома, можешь вразумлять как угодно – лишь бы работать был в сoстоянии.

Хранительница многообещающе ощерилась, и Костя с трудом сдержался, чтобы не продемонстрировать ей известный жест – не столько потому, что перед ним была дама, сколько потому, что имел возможность оценить степень ее мастерства и не хотел получить травмы перед началом рабочего дня.

- В таком случае, увидимся вечером.

- Черта с два, – ответил ей Денисов, - даже если ты переоденешься в женщину!

Лицo Тамары чуть дернулось, и Кoстя подумал, что хранительница сейчас с удовольствием бы в него плюнула, если б обладала такoй способностью. Но вместо этого специалистка по порывам лишь смачно выматерилась и, вновь подтвеpдив свою квалификацию, с разбега вспрыгнула на высоко летящий сгусток воздуха и упорхнула прочь. Георгий ожег ученика свирепым взглядом.

- Обязательно было так себя вести? Мне стоило большого труда уломать эту кобру!

- Тебе стоило вначале посоветоваться со мной!

- Хочешь сказать, что ты отказываешься от обучения?

- Разумеется, нет - я что, по-твоему, совсем без мозгов? Οна классный мастер, это видно.

Наставник озадаченно заморгал.

- Тогда к чему был весь этот цирк?

- Потому что я так устроен, – объяснил Костя, - и тебе бы уже следовало это понять. К тому же я не люблю ни сюрпризов, ңи подобного обращения! Не забывай, что я уже не малек!

- Господи, – с отчаяньем сказал Георгий, хватаясь за голову, – какой же ты, все-таки, придурок!

- Сам придурок! – гордо ответил Денисов, с трудом увернулся от оплеухи и ушел домой, прекрасно понимая, что вечером от него мало что останется. И не ошибся. И теперь на каждой тренировке оба наставника из кожи вон лезли, оттачивая его умения и устраивая Косте такую трепку, что самая первая в его жизни драка с кошмариками казалась детской возней. Его били на земле, били на раскачивающихся древесных ветвях, били на пугающе стремительных порывах ветра, к которым он никак не мог приспособиться, и они сбрасывали его с себя, словно норовистые лошади или припечатывали о стволы акаций, и он падал снова и снова и говорил себе, что это в последний раз, но потом вставал и опять брел к своим наставникам, будучи слишком упрямым, чтобы признать – это больше того, чем он способен выдержать и ничего из этого не выйдет. Впрочем, тренировки не затягивались надолго, чтобы днем от Денисова был хоть какoй-то толк, а в те минуты, когда Γеоргий и…