ГЛАВА 3

– Ну и как тебе Нью-Йорк? Удалось договориться насчет доли Уилларда? Сколько нам придется заплатить за нее? – Ванесса Эверли вышла встретить старшую сестру в прихожую, глаза ее горели от любопытства.

– В Нью-Йорке шел проливной дождь, все было промозглым от сырости – совсем как здесь, а когда я летела назад, самолет так болтало, что мне все время хотелось выпрыгнуть и пойти домой пешком. – Сьерра перевела дух. – Я чувствую себя как выжатый лимон, и меня до сих подташнивает.

– Барри здесь, – предупредила ее Ванесса, – в гостиной с бабушкой, поэтому говори потише. Он был вне себя, когда узнал, что ты одна отправилась в Нью-Йорк, чтобы выкупить у… как зовут этого парня, забыла.

– Николас Николаи, – мрачно отозвалась Сьерра. – Теперь нам вряд ли удастся с легкостью избавиться от него. Мы зря надеялись. Увы, нам еще придется иметь с ним дело, и не раз. – И двинулась в сторону гостиной.

– Что ты хочешь этим сказать? – Ванесса устремилась следом за сестрой. – Что произошло?

– Сьерра, почему ты не поставила меня в известность, что летишь в Нью-Йорк? – Барри Векслер – третий из семейства юристов Векслеров, которые всегда вели дела семейства Эверли, вскочил и бросился к ней навстречу. – Ты же знаешь, что я был обязан лететь вместе с тобой.

– Барри, это решение созрело в один миг, когда я проснулась сегодня утром. Иначе я бы просто не успела на самолет. Мне хотелось узнать, что собой представляет этот Николас Николаи. Зачем же беспокоить тебя?

Это была правда. Правда, но только отчасти. Перспектива провести весь день в обществе Барри привлекала ее не больше, чем повестка с вызовом на судебное заседание. Сьерра попыталась улыбнуться, хотя улыбаться ей не хотелось. Как и разговаривать с Барри после всего, что случилось сегодня, после того, как она потерпела сокрушительное поражение.

– Сьерра, это неразумно, нельзя действовать по наитию, когда речь идет о деле, – нахмурился Барри, демонстрируя свое недовольство.

– Мистер Николаи говорил то же самое и теми же самыми словами, – сухо отозвалась Сьерра.

– Значит, я остаюсь в одиночестве. – Изабелла Эверли подняла глаза от книги. Она сидела в своем любимом кресле, обитом цветастым ситцем, перед окном, откуда открывался красивый вид. Ухоженная сиамская кошка лежала, свернувшись клубком, у нее на коленях и спала. – Я верю, что интуиция всегда безошибочно подсказывает, что надо делать и когда. Так что остается только следовать ей. И если сердце подсказало Сьерре, что сегодня нужно непременно побывать в Нью-Йорке, значит, так и надо было поступить. Как ты съездила, дорогая?

Сьерра прошла к креслу бабушки и поцеловала ее в морщинистую щеку:

– Боюсь, моя поездка закончилась полным провалом.

– Вот что значит поддаваться чувствам, – рассердился Барри и еще больше нахмурился. – Я обязан был присутствовать при переговорах, Сьерра. Без своего юриста нельзя ступать в переговорах и шага. Увидев тебя, Николаи решил, что может заломить любую цену за свою долю.

– Ошибаешься, – остудила его пыл Сьерра. – Он вообще отказался продавать ее. Похоже, мистер Николаи решил переквалифицироваться в виноделы.

– Что?! – хором воскликнули Ванесса и Барри.

Голубые глаза кошки распахнулись, и она мяукнула, выражая недовольство, что ее так неожиданно разбудили.

– Спи, спи, Орчида, это не имеет к тебе никакого отношения. – Изабелла погладила кошку и посмотрела на Ванессу и Барри. – По-моему, Сьерра очень ясно все объяснила: Николас Николаи не хочет продавать свою долю. Что меня, собственно, нисколько не удивляет.

– Не удивляет? – Ванесса плюхнулась в кресло, стоявшее напротив того, в котором сидела бабушка. – Почему?

– Наверное, чей-то дух успел сообщить ей эту новость, – сквозь зубы проговорил Барри. Ему никогда не хватало терпимости относиться снисходительно к причудам Изабеллы, которая была уверена, что ее что-то связывает с потусторонним миром.

Изабелла не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она целиком сосредоточилась на внучке:

– Если Уиллард вздумал наказать своих родственников – а эту возможность не следует исключать, – то всякий на его месте выбрал бы для продажи своей доли такого человека, который решительно не захочет расстаться с ней.

– И мы теперь вынуждены будем терпеть в своем бизнесе человека со стороны, – угрюмо сказала Ванесса. – Впервые за всю историю своего существования компания «Эверли» не сможет полностью контролировать свое предприятие.

– Но мы все же не находимся под чьим-либо контролем, Ванесса, – напомнила ей Сьерра. – Пятьдесят у Ника – и пятьдесят у нас. Так что ни у кого нет преимущества.

– Николас, Ник… – задумчиво повторила Изабелла.

– Половина на половину. Одна враждебная партия против другой. Полный хаос! – Барри с патетическим видом воздел вверх руки. – Сьерра, если бы мы поехали сегодня вместе, мне бы удалось развязать узел. Но теперь, боюсь, этот хищник Николас успел почувствовать вкус крови. Теперь он знает, что Эверли не в состоянии выкупить долю Уилларда, и попытается взять верх…

– Он и в самом деле хищник? – перебила адвоката Изабелла. Ее темные глаза внимательно смотрели на внучку. – Расскажи о нашем неожиданном партнере. Кто предупрежден, тот вооружен, ты же знаешь.

– Сейчас, после столь безрассудной выходки Сьерры, это не имеет ни малейшего значения, – перебил ее Барри. – Если кто и вооружился, так это Николас. Уж будьте уверены, теперь он своего не упустит.

– Барри, у меня раскалывается голова. – Сьерра приложила пальцы к вискам и закрыла глаза. – Мне нужно сию же минуту принять лекарство от мигрени и лечь. Жаль, что я вынуждена прервать нашу содержательную беседу, но ведь мы можем продолжить ее позже.

Ванесса и Изабелла обменялись понимающим взглядом.

Барри собрался что-то возразить, но потом передумал и подхватил свой кожаный кейс.

– Ну, конечно, я все понимаю. Это был трудный для тебя день. Позвоню в конце недели.

– Ванесса, будь добра, проводи Барри, – попросила Изабелла.

Девушка послушно вышла из комнаты следом за адвокатом. Орчида, услыхавшая, что открывается дверь в запретный для нее мир, попыталась ускользнуть из дома. Но через несколько минуту Ванесса вернулась, прижимая кошку к себе.

– Твои таблетки от головной боли? – Темные брови Ванессы удивленно приподнялись. – С каких это пор ты страдаешь мигренью?

– Пока еще нет, – призналась Сьерра. – Но мне показалось, что если Барри задержится здесь еще на одну минуту, то она у меня непременно начнется. Пришлось выдумать себе мигрень, чтобы иметь возможность избавляться от него при случае. Все лучше, чем накричать на него и вытолкать из дома, что мне иной раз нестерпимо хочется сделать.

– С ним было гораздо проще до той минуты, пока он не вбил себе в голову, что ему пора жениться и что ты – наиболее подходящая кандидатура для роли супруги, – с усмешкой заметила Изабелла. – Жаль только, он не замечает, что ты не разделяешь этого мнения. Но что поделаешь! Векслер есть Векслер. Его дедушка оказался столь же глупым, когда вздумал ухаживать за мной год назад. Им не дано замечать очевидные вещи.

– Барри Векслер будет неплохим мужем, – поддразнивая сестру, вступила в разговор Ванесса. – Он недурно выглядит и вполне прилично зарабатывает. И если он будет жить здесь, в Эвертоне, нам будет удобнее вести с ним дела. А еще…

– С радостью уступлю его тебе. – Сьерра нежно улыбнулась сестре, и голос у нее был столь же сладким, как и ее улыбка. – И с удовольствием буду твоей подружкой в день свадьбы, когда ты станешь миссис Барри Векслер.

– Благодарю покорно, – поспешно отозвалась Ванесса, – но я пока не собираюсь выходить замуж. Во всяком случае, в ближайшие десять лет.

– Тебе прекрасно известно, что у меня точно такие же планы, – напомнила ей Сьерра. – Поэтому прошу тебя прекратить всякие шутки по поводу Барри и моего замужества.

– Девочки, девочки, пожалуйста, перестаньте говорить глупости, – укорила их Изабелла. – Вы должны выйти замуж, завести семью… и как можно скорее! Вы уже обе в таком возрасте – одной двадцать шесть, другой двадцать восемь, – когда самое время рожать детей. Вы же не хотите, чтобы линия Эверли пресеклась, как высохшая лоза виноградника?

– Если мы выйдем замуж, дети все равно унаследуют не нашу фамилию, а фамилию мужа, – уточнила Ванесса. – И надежда на то, что линия Эверли продолжится, исчезла вместе с… – Ее голос дрогнул, и она опустила голову.

– Вместе с Кейтом, – договорила Изабелла. – Почему ты боишься произносить имя своего младшего брата, дорогая? Мне доставляет радость говорить о нем, хотя эта возможность появляется так редко. Он был на редкость очаровательный маленький шалопай. Жаль, что ваши родители со дня похорон Кейта объявили эту тему запретной. Никто в доме не смел даже упоминать о нем. – Она тяжело вздохнула. – И еще глупее, что вы позволяли родителям настроить вас против замужества.

– Но, бабушка, что тут поделаешь? – мягко спросила Сьерра. – Мы сами видели, что происходит, когда люди недостаточно любят друг друга.

– Кто же мешает вам полюбить всем сердцем? – возразила Изабелла. – Возьмите, к примеру, меня и вашего дедушку. Мы прожили вместе пятьдесят четыре года. В нашей жизни были и счастливые годы, и тяжелые, но мы всегда оставались вместе. У него была я, а у меня – он. Мы делили радость и горе пополам. Так что берите за образец нас, а не ваших несчастных родителей.

– Ты безнадежный романтик, бабушка, – нежно проговорила Ванесса.

– Я бы сказала – надежный романтик, – поправила ее Изабелла. Орчида снова вспрыгнула ей на колени, и она принялась поглаживать кошку по гладкой шерстке. – Что ж, Сьерра, поскольку мигрень уже не мучает тебя, может быть, ты расскажешь подробно о поездке в Нью-Йорк? Нам хочется побольше знать о нашем таинственном партнере Николасе Николаи.

– Сколько ему лет? Он капризный чудак или высокомерный нахал? – теребила сестру Ванесса.

– Николас Николаи из числа тех, кто всегда сам по себе. Ему около тридцати семи, он возглавляет агентство, которое разрабатывает программы защиты компьютеров от хакеров и занимается поисками сбежавших с чужими деньгами пройдох. И еще он высокий. Очень высокий. – Сьерра поморщилась, вспомнив, какой маленькой и беззащитной она показалась самой себе, когда он стоял рядом. Его рослая фигура, сила, которая исходила от него, поднимали из глубин естества какое– то инстинктивное чувство беззащитности, что вызывало у нее беспокойство и тогда, и сейчас, даже несмотря на расстояние, разделявшее их.

– Какого же он роста, дорогая? – уточнила Изабелла.

– Очень высокий! Можешь представить сама, если я – при моем росте – с трудом достаю ему до подбородка. И все вокруг него серое. Мебель, стены, потолок, ковры, одежда и даже глаза – все серого цвета! – Сьерра прошлась по комнате из угла в угол. Она не могла усидеть на месте, рассказывая про Ника. – Типичный волк-одиночка, упрямый, самонадеянный, как не знаю кто, и очень высокомерный.

– Звучит неутешительно, – обеспокоенно заметила Ванесса.

– Неутешительно – слишком мягко сказано! Когда я выходила из его кабинета, мы не могли даже слова сказать друг другу. – Сьерра поморщилась. – После того как мне едва удалось проглотить эту вонючую китайскую еду – самое худшее, что мне в жизни доводилось пробовать, – наверное, он заказал ее в том заведении, где готовят из собак, – я снова вернулась к разговору о продаже его доли. Можешь себе представить всю степень его наглости – в ответ он предложил мне выкупить у нас нашу долю!

– Правда?! – Изабелла с заинтересованным видом подалась вперед. – А он назвал сумму, которую готов заплатить?

– Разумеется, я не спросила его об этом! – Сьерра вскинула голову, и ее серьги качнулись. – Мне даже в голову не пришло продолжить эту тему.

– Владелец компании, которая занимается разработкой систем защиты. Зачем ему винзавод, что он будет с ним делать?

– Для него это что-то вроде хобби! Для нас в этом – вся наша жизнь, а для него лишь развлечение. В промежутках между внедрением новой охранной системы и поимкой очередного компьютерного взломщика, – сердито пояснила Сьерра. – И он собирается внедрить на нашем заводе новшества, которые помогут заводу шагнуть в новое тысячелетие, при этом не имея представления о наших традициях – его они ничуть не заботят.

Она мерила шагами пространство гостиной от окна до стены.

– И если он добьется своего, наш завод будет выпускать безвкусное пойло, которое никто и пригубить не захочет. Я уже вижу новую этикетку: «Шоколадное вино Эверли»!

– «Шоколадное вино»? – ахнула Ванесса. – Хуже и быть не может!

– Успокойся, Ванесса. Сдается мне, что Сьерра нарочно все преувеличивает, – вмешалась Изабелла. – Предполагаю, что этот Николас Николаи заинтересовался опытами Константина Франка и собирается посадить в нашем штате некоторые сорта белого винограда.

– Ты попала в самую точку! – Сьерра даже остановилась на секунду. – Я предупредила, что не позволю ему заниматься этим.

– Но, как совладелец, он, конечно, настаивал на том, что имеет на это право, – предположила Изабелла. – Так что нам придется смириться. Наверное, Уиллард надеялся, что ему удастся заставить нас свернуть с выбранного пути именно таким способом. Увы, он не ошибся.

– Но зачем он пошел на это, бабушка? – спросила Ванесса.

– С самого детства Уиллард был изрядным прохиндеем. И не хотел подчиняться вашему дедушке, своему старшему брату Эскотту, впрочем, и своих родителей он тоже не слушался. Пути их неизбежно должны были разойтись. Что и произошло в конце концов. – Изабелла покачала головой. – Родители считали, что он причиняет одни неприятности. Такое впечатление, что с самого начала их не обрадовало его появление на свет. Они обожали Эскотта, для них он был свет в окошке. Его желания были для них на первом месте. А от младшего сына отмахивались, как от назойливой мухи. Второй сын, как им казалось, только отнимает время и силы, которые они могли бы полностью посвятить ненаглядному Эскотту.

– Мне его от души жаль, несмотря на подлость, которую он нам устроил, – пробормотала Сьерра.

– Я тоже всегда считала, что с ним обращаются несправедливо, – согласилась с ней Изабелла. – Но он был такой неуправляемый и зачастую такой неприятный, что иметь с ним дело было нелегко, даже если кто и предпринимал попытки. А еще он любил выпить, играть в карты, делать ставки на скачках. А это только еще больше отвращало от него остальных родственников. А когда ваш отец – Эван – подрос, Уиллард начал заманивать его в такие места, ну… куда приличному молодому человеку не следует ходить и уважающие себя родители обязаны сделать все, чтобы его ноги там не было. Мы пытались объяснить Эвану, когда он рассказывал нам, куда его водил Уиллард, что это предосудительные заведения, что это притоны.

– Представляю, как кричал наш дедушка. Наверное, штукатурка сыпалась с потолка, – сказала Сьерра, хорошо помнившая, каким был Эскотт Эверли – строгий, пуритански воспитанный и совершенно не умевший держать себя в руках.

Бабушка кивнула:

– Эскотт предупредил Уилларда, чтобы тот не смел сбивать Эвана с пути истинного, – они даже подрались. Не знаю уж, как им удалось договориться, но все кончилось тем, что Уилларда изгнали из Эвертона и запретили ему здесь появляться. Единственной ниточкой, которая связывала его с нами, были уведомления, которые приходили на почту до востребования, да еще счета, которые ему отправляли. Он не написал ни слова и не позвонил, когда умер Эскотт, хотя мы отправили ему телеграмму. И я написала ему, когда погиб Кейт, считая, что это может послужить поводом для воссоединения семейства. Но он никак не отозвался.

– Может быть, даже обрадовался, – пробормотала Ванесса. – Единственный внук его брата умер, и поэтому не осталось ни одного наследника по мужской линии, который мог бы унаследовать завод. Наверное, именно тогда он решил продать свою долю Николаи. Чтобы выжить всех Эверли из винной отрасли. А может быть, и из Эвертона тоже.

– Отомстив за то, что когда-то его самого вытолкали отсюда, – согласилась с ее предположением бабушка. – Нельзя сбрасывать со счетов и такое. Уиллард был вне себя от возмущения, когда покидал город. А мистер Николаи рассказывал тебе, где и как они познакомились?

Сьерра покачала головой:

– Но признался, что довольно давно знал Уилларда. Ах да, Ник Николаи упомянул, что у него в Эвертоне живет его друг и он бывал здесь.

– Считаешь, что он приезжал шпионить за нами? – встревожилась Ванесса.

– Что ж, если он даже и пытался выведать какие-то секреты о нашей семье, то наверняка был разочарован, – заметила бабушка. – Сьерра вечно пропадает на заводе. Она нигде и носа не кажет. Ну а ты сама работаешь в полицейском участке и ловишь нарушителей спокойствия, о тебе вообще и говорить нечего.

– Трина учится в медицинском институте в Орегоне, а Карен – еще школьница. С ними тоже не связано никаких скандальных историй, – закончила Ванесса.

– Остались только Орчида и я, – усмехнулась Изабелла. – Мы с ней ведем бурную жизнь, но вряд ли она представляет особый интерес для посторонних.

– Хотела бы я знать, с кем в нашем городе Николас завел дружбу, – задумчиво проговорила Сьерра. – Может быть, этот человек помог бы убедить его продать долю Уилларда.

Ее перебил звонок телефона. Уши Орчиды дрогнули в ответ на резкий звук.

– Если это Барри, сказать ему, что ты уже легла спать? – поддразнивая сестру, предложила Ванесса.

– Скажи ему, что я буду спать еще семьдесят два часа, – сказала Сьерра. – От его мудрых советов и бесконечных сожалений по поводу моей оплошности и поспешности меня тошнит.

– Это не Барри. – Улыбка на лице Изабеллы погасла. – Это твоя мать. И она чем-то сильно огорчена.

Сьерра не раз убеждалась, насколько безошибочна интуиция бабушки, и поэтому ни на секунду не усомнилась в ее правоте. Сердце ее тревожно билось, когда она оказалась у телефона. Диванные подушки у стены позволяли удобнее устроиться во время долгого разговора. Но на этот раз встревоженная Сьерра даже не присела, поднимая трубку. И когда она услышала голос матери, сердце забилось еще сильнее:

– Что случилось, мама?

– Карен! – Диана Эверли не смогла сдержать слез. – Она сбежала вчера, Сьерра.

– Вчера? – повторила за ней Сьерра. – Почему же ты до сих пор не звонила?

– Не хотела беспокоить вас. Решила, что она хочет просто нас попугать и вскоре вернется назад. Недавно я позвонила твоему отцу и Трине в Орегон. Но ее нет ни там, ни там. Она случайно не звонила вам? Никаких известий о ней нет?

– Нет, – ответила Сьерра, стараясь сохранить спокойствие. – Мама, я сама вчера посадила Карен в калифорнийский самолет. И у меня создалось впечатление, что ей не терпелось встретиться с тобой. Она так радовалась. Что произошло?

– В день ее приезда все шло просто чудесно, – всхлипнула Диана. – Узнав, что я собираюсь отвезти ее в Кармель на следующей неделе, она пришла в восторг. Потом мы сходили в магазин за покупками, пообедали. Мы с ней шутили и смеялись, почти как раньше.

– Из-за чего все переменилось, мама?

– Я пригласила… своего друга Джека с нами в Кармель. Вот уже два месяца, как я с ним встречаюсь. Он милый и забавный, лучшего спутника для поездки не найти… – Диана расплакалась еще сильнее. – Карен пришла в ярость. Она заявила мне, что ненавидит Джека и что я самая ужасная мать на свете, что я думаю только о себе и о своем очередном любовнике. Обвинила меня в том, что я развелась с вашим отцом. Опять! Ты же знаешь, что дело не только во мне одной, Сьерра. Эван точно так же хотел развода, как и я. Он был нужен нам обоим.

– Вся беда в том, что Карен всегда считала ваш развод ошибкой, – по-прежнему стараясь сохранить ровный тон, сказала Сьерра. – И когда ты уехала в Калифорнию, а отец – в Орегон, она почувствовала себя брошенной.

– Мы и не думали бросать ее. Но после смерти Кейта нам с Эваном трудно было без сердечной боли общаться с Карен, она так напоминала брата. Мы решили начать все с самого начала, попробовать пожить для себя. – Теперь Диана не плакала, а начала сердиться. – Я потеряла сына, Сьерра. Моего маленького мальчика сбила машина. И я заслужила право попытаться вновь обрести душевное равновесие после всего, что мне выпало пережить. И ваш отец тоже имеет на это право. Незачем сохранять брачные узы, если они никого не делают счастливыми. Карен обязана была считаться с нашим решением.

– Карен тоже страдала, мама. Она потеряла брата– близнеца, когда ей исполнилось всего двенадцать лет, – терпеливо напомнила матери Сьерра, хотя ей было нелегко успокаивать мать.

Ведь Кейт был и ее младшим братом – малышом, которого она нянчила, носила на руках. Воспоминания о том, каким хорошеньким он был в раннем детстве, как смешно шлепался, когда учился ходить, забавно коверкал свои первые слова, промелькнули перед ее мысленным взором, как в калейдоскопе. Последняя картинка застыла у нее перед глазами: двенадцатилетний Кейт в своей любимой бейсболке, повернутой козырьком назад, выезжает из дома на подаренном ему велосипеде. Чтобы больше никогда не вернуться. Прежняя печаль снова пронзила ее сердце.

Но она заставила себя вернуться к реальности. Сейчас в первую очередь надо думать о Карен. Последние пять лет Сьерра только и делала, что напоминала об этом родителям, просила их сделать хоть что-то, чтобы смягчить для девочки боль потери. И все напрасно.

– Когда вы после развода уехали из Эвертона, она не могла с этим смириться. Сначала она потеряла брата, а потом отца и мать. И поверить, что таким образом вы выражаете свою заботу о ней, Карен не могла. Она была потрясена, расстроена и…

– Но мы же заботились о ней! – стояла на своем Диана. – Я так надеялась, что мы проведем вместе целый месяц, а теперь схожу с ума от беспокойства из-за того, что она сбежала. Еще одну потерю я не вынесу, Сьерра.

– Ты уже позвонила в полицию, сообщила об исчезновении Карен?

– Нет, Джек посоветовал не обращаться к ним. Он сказал, что это не имеет смысла. В полиции к побегам подростков из дома относятся несерьезно, они и пальцем не пошевельнут, чтобы найти ее, – начала оправдываться Диана.

– И поэтому ты не написала заявления и не предприняла ничего, чтобы найти Карен? – Гнев вскипел в ней, как гейзер. Сьерре с огромным трудом удалось подавить желание обрушиться на мать с упреками. Она знала, что этим делу не поможешь, а Диана получит лишний повод пожалеть себя и посетовать, какая она несчастная.

– Думаю, нам лучше на этом закончить разговор, мама. Вдруг Карен именно сейчас пытается дозвониться до нас. – Сьерра старалась ничем не выдать обуревавших ее чувств.

– Да, да, ты права, – поспешно согласилась с ней Диана. – Карен взяла свою дорожную сумку и вынула у меня из кошелька двести пятьдесят долларов, так что деньги у нее есть. Ты считаешь, что она отправилась обратно… в Эвертон?

– Вполне возможно. Я позвоню тебе тотчас, как нам станет что-нибудь известно. – Сьерра положила трубку и повернулась к бабушке и Ванессе, которые с встревоженными лицами стояли рядом. – Вчера Карен убежала после ссоры с матерью, – коротко сообщила она им. – И с тех пор о ней никаких вестей.

– Бедная девочка! – нахмурилась Изабелла. – Я знала, что эта поездка добром не кончится.

– Бабушка, я слышала, как ты пыталась отговорить Карен ехать в Калифорнию. У тебя были какие-то предчувствия, чем это кончится?

– Никаких предчувствий здесь не требуется, Сьерра, – покачала головой Изабелла. – И без обращения к потусторонним силам можно было себе представить, как все повернется. Карен снова рассердится, возмутится или смертельно обидится. И Диана и Эван взяли в привычку делать вид, будто их собственные желания отвечают желаниям дочери. Меня очень огорчает Диана, да и мой собственный сын не меньше. Смерть Кейта они использовали для того, чтобы снять с себя всякую ответственность за Карен и за своих старших дочерей, не говоря уже о семейном деле.

– Бабушка, твоя интуиция подсказывает тебе, где сейчас может быть Карен? – спросила Ванесса. – Не случилось ли с ней чего плохого? Может быть, ты что-то чувствуешь? – Ее голос дрогнул, и она умолкла.

– Если бы Карен умерла, я бы тотчас узнала это, – прямо ответила на ее вопрос бабушка. – И я могу это доказать. Принеси мне что-нибудь из ее вещей.

Сьерра пулей взлетела вверх по лестнице в комнату Карен и схватила первое, что попалось ей под руку, – майку с короткими рукавами. И глаза ее тотчас наполнились слезами – это оказалась любимая майка Карен, на которой танцевали разноцветные медвежата.

А потом еще быстрее она вернулась в гостиную и вручила майку бабушке. Та закрыла глаза и глубоко вздохнула. Сьерра и Ванесса застыли в ожидании, не сводя глаз с бабушки.

Наконец Изабелла открыла глаза:

– Она жива, в этом я не сомневаюсь. Но с ней творится что-то невообразимое. Карен не соображает, что делает. Надо немедленно отыскать ее и вернуть домой.

– Сейчас же поеду в участок и подам заявление о пропаже Карен, – сказала Ванесса. – Мы воспользуемся горячей линией – свяжемся с Вашингтоном и сообщим ее приметы. Они перешлют эти данные по компьютерной сети во все концы страны.

– А я пока обзвоню всех друзей Карен в городе, – решила Сьерра. – Может быть, она сообщила кому-нибудь из них о своем местонахождении.

Вошла Орчида и принялась кружиться у ног пожилой женщины.

– Не надо отчаиваться. – Изабелла подхватила кошку на руки. – Карен жива, с ней все в порядке, это главное. К тому же мой гороскоп на сегодняшний день обещает: «Все, что происходит, обернется потом самым наилучшим образом». Идем, Орчида, тебе пора перекусить перед сном.

Сьерра взглядом проводила бабушку в накинутой на плечи шали и с кошкой, которая загадочно смотрела вокруг своими голубыми глазами.

– Чего бы мне сейчас хотелось больше всего, так это верить, как верит бабушка в астрологические предсказания, – пробормотала Сьерра. – К сожалению, ни разу в жизни мне не удалось встретить ни одного астрологического прогноза, который бы хоть в малейшей степени соответствовал тому, что происходило в действительности.

– А я их даже не читаю, – призналась Ванесса. – И не слишком верю в интуицию бабушки.

– Но ты же сама спросила ее про Карен, – искренне удивилась Сьерра.

– Ну да. Я так испугалась за сестренку. И мне просто хотелось услышать от бабушки, что все хорошо, даже если она ничего на самом деле об этом не знает. Я как утопающий, который хватается за соломинку. Не верю в предсказание бабушки и тем не менее хотела услышать, что с Карен все в порядке.

– Все обойдется, я уверена, – решительно проговорила Сьерра только потому, что ей тоже этого очень хотелось. – Мы непременно отыщем ее и привезем домой. А когда Карен окажется дома, тогда и вернемся к вопросу о том, как вернуть вторую половину акций.

– А если мы не сможем? – с сомнением спросила Ванесса.

– Можем и должны, – ответила Сьерра. «Деньги в данном случае меня не интересуют», – прозвучала у нее в ушах фраза Ника. Его голос был бесстрастным и непреклонным. И отозвался в ее сердце так, словно Ник стоял рядом и произнес ее сам.

Вспомнились ей и его серые глаза, излучавшие холодное спокойствие и силу, и его улыбка, так редко появлявшаяся на губах. Сердце забилось чаще. И ей пришлось приложить усилие, чтобы изгнать из памяти настойчиво возникавший образ. Ей и без того хватает хлопот, чтобы еще уступать чувству и поддаваться обаянию Николаса Николаи.

Конечно, он очень привлекательный мужчина. Недаром Сьерра постоянно вспоминала о нем. И даже после той бурной сцены, что она учинила в его офисе, Сьерра не могла выкинуть его из головы. Руки ее снова сжались в кулаки. «Прекрати! – приказала она самой себе. – Просто забудь о нем, и все!»

К ее удивлению, мысленный приказ возымел действие, как если бы она разрезала резиновый жгут, стягивавший запястья, – прием, которому учил на одном из ток-шоу психолог, объяснявший, как надо избавляться от назойливых мыслей. Значит, она сможет освободиться и от преследовавших ее воспоминаний о Нике.

Она еще раз мысленно разрезала резиновый шнур.

– Ник Николаи – временная трудность. В самое ближайшее время мы избавимся от него. Компания «Эверли» всегда была исключительно семейным предприятием, таковой она и останется.

– Вряд ли я смогу тебе помочь советом в этом деле, – призналась Ванесса. – Но если есть хоть малейшая возможность переубедить Николаса Николаи, то можешь рассчитывать на меня.


– Ник! – Ади Динен – сухощавый, довольно высокого роста темноволосый мужчина с голубыми глазами – весело улыбнулся. – Почему ты не предупредил о том, что собрался в наши края? Я бы приехал в аэропорт, чтобы тебя встретить.

– Решение созрело совершенно неожиданно. И я взял машину напрокат в аэропорту, – улыбнулся Ник в ответ. Хотя хозяин дома был выше среднего роста, он все равно был ниже своего гостя.

Когда встречаются два близких человека, они обычно обнимаются или обмениваются крепкими рукопожатиями. Но эти двое явно не привыкли открыто выражать свои чувства, поэтому ограничились теплыми, дружественными улыбками.

– Что ж, добро пожаловать в Эвертон, – сказал Динен, – и в «Не винный погребок». Хочешь пива? Или чего покрепче? Садись, что стоишь? В ногах правды нет. – Он выдвинул стул из-под одного из столиков, предлагая его гостю.

– На самом деле я не отказался бы от ужина, – признался Ник. – У тебя здесь подают еду?

– Пока нет, – засмеялся Динен. – Да я, в общем, и не собирался открывать ресторан. Это всего лишь бар.

– И где, судя по названию, не продают вино? – удивился Ник. – Странно. Учитывая, что именно здесь в свое время возникла знаменитая компания «Эверли». Держу пари, что это самое необъяснимое явление с тех пор, как в городе существует этот винный завод.

Динен пожал плечами:

– Здесь и без того полно мест, где продают вино. В том числе и на самом заводе. У них есть винный погреб, куда водят экскурсии, и свой магазинчик, где они продают свою продукцию. Поэтому я решил занять свою нишу.

– И ты хорошо все устроил. – Ник обвел взглядом помещение, стены которого были обшиты деревом, а в центре располагалась стойка бармена. Народу полным-полно, несмотря на то, что сегодня среда и всего лишь восемь часов вечера!

– Среда – переломный день недели, когда все уже начинают предвкушать выходные дни. Обычно, не считая вторника, здесь не протолкнуться, – пояснил Динен, заметив его недоумение. – Во вторник нет спортивных передач, которые бы хотелось обсудить посетителям, а в другие дни транслируют матчи по футболу и бейсболу. – Он кивнул в сторону двух больших телевизионных экранов в другом конце бара. – И я все ломаю голову: чем бы завлечь сюда посетителей во вторник?

– Наверняка придумаешь что-нибудь, – уверенно проговорил Ник. – После моего последнего приезда, как я вижу, ты успел уже расширить помещение.

– Да. Дела идут хорошо. Мне удалось собрать здесь разношерстную публику – и работяг, и молодежь из ближайших контор, и студентов. И еще я собираюсь…

Массивная входная дверь вдруг с силой распахнулась, не дав владельцу бара закончить фразу. И Ник и Динен одновременно обернулись. В дверях бара застыла стройная темноволосая девушка. Она обвела цепким взглядом посетителей бара.

Ник вопросительно посмотрел на своего собеседника:

– Это наряд для костюмированного бала или она и вправду из полиции?

– Можешь не сомневаться, из полиции, – тяжело вздохнул Динен. – Ванесса работает на полставки, но для меня и этого слишком много. Она уже достала меня. – И он с угрожающим видом двинулся к двери.

Ник последовал за ним.

– Я тоже не слишком жалую представителей полиции, но эта девушка – самый симпатичный полицейский из всех, кого мне доводилось видеть, Ади.

– Симпатичная? – поморщился Динен. – Что-то я до сих пор не замечал этого. Готов поспорить, что она способна перерезать мне горло своим полицейским значком.

– И как это ей удалось так зацепить тебя?

– Да она и святого способна вывести из себя. Впервые она возникла на пороге моего бара полтора года назад: почему-то вбила себе в голову, что я мафиозо, который решил развратить этот тихий, патриархальный городок. И с тех пор она спит и видит, как бы прикрыть мое заведение, и не угомонится, пока не добьется своего.

Когда они приблизились к Ванессе, та продолжала разглядывать посетителей. Кое-кто из присутствующих уже заметил ее, и было очевидно, что их нервирует визит полицейского. Другие делали вид, что не обращают на нее внимания.

– У вас есть ко мне какое-то дело, офицер? – с язвительной учтивостью, за которой скрывалась открытая издевка, спросил ее Ади. – Или вы просто пытаетесь распугать моих посетителей?

Загрузка...