Властелин моего сердца

Глава 7

Мадлен, безразличная ко всему, без сил лежала в постели, мрачно размышляя о крушении своих благородных намерений. Она старалась. Собирала пищу, которую могла достать, и отдавала ее нуждающимся. Тем, кто заболел, она приносила лекарства. Она даже сама работала в огороде – выпалывала сорняки и таскала воду для поливки. Она пыталась умерить жестокость тетушки и дяди. И все же здешний народ не стал относиться к ней лучше.

Началась цепь странных случайностей. С тетушкой постоянно происходили какие-то неприятности, и виноватой всегда оказывалась ее племянница. День за днем Мадлен безропотно терпела обвинения и побои, но не теряла силы духа. Но все утратило смысл, когда она узнала правду. Однажды к ней незаметно пробралась Альдреда.

– Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему мы все это делаем, леди Мадлен?

В это мгновение Мадлен поняла, что все ее несчастья – результат заговора жителей Баддерсли. Эта новость больно ранила ее.

– Не может быть, – ошеломленно промолвила она. – Но почему?

– Приказ, – сказала Альдреда. – От Золотого Оленя. Без сомнения, это было правдой. Он обещал, что накажет ее, хотя она не понимала, за что. Он оказался жестоким и дрянным человеком. Однако слова Альдреды лишили Мадлен сил, и она слегла.

Девушке ничего не лезло в горло. Целые дни она проводила в тоске, наблюдая, как сумерки завершают путь солнца по небосводу. Если король когда-нибудь приедет, она попросит у него разрешения вернуться в монастырь. Конечно, этот ад послан ей в наказание за то, что она покинула святую обитель. И в наказание за ее вожделение к этому лесному бродяге тоже.

Правда, король сам послал за ней, но если бы она воспротивилась, сославшись на истинное призвание, то он не смог бы настаивать. И никто не заставлял ее вести себя так бесстыдно там, у речки. Все это было на ее совести, за что теперь Бог справедливо отвернулся от нее. Она поняла, как, должно быть, чувствовал себя Гарольд, сын Годвина, когда увидел нормандскую армию под папским знаменем и понял, что ветры переменились[10], благоприятствуя врагу, и Бог не на его стороне.

Мадлен лениво наблюдала за пауком, ткавшим в углу паутину, когда в комнату внезапно ворвалась ее тетушка.

– Почему ты лежишь, лентяйка? Ты ведь не ранена, Вставай! Выйди на свежий воздух, погуляй на солнышке. Ты бледна, как привидение!

– Оставь меня в покое.

Тетка бросилась к ней и за волосы вытащила из постели.

– Поднимайся сейчас же! Король приезжает!

Мадлен ошеломленно смотрела на нее, не двигаясь с места, и мадам Селия с силой встряхнула ее.

– Ты должна выглядеть привлекательно. Несомненно, он привезет тебе мужа, и если тот окажется не таким добрым и ласковым, как наш Одо, это будет тебе наказанием, неблагодарная девчонка! – Мадам Селия размахивала руками, как подраненная птица крыльями. – Надо немедленно прибраться! У нас нет гобеленов, не хватает кроватей. Нет свежего тростника… – Она снова вцепилась в Мадлен. – Ты не можешь увиливать от работы, ленивая сучка!

Мадлен оттолкнула ее, и Селия, пробежав через крошечную комнатку, открыла сундук и вытащила отрез ткани. Он был изрезан в клочья. Тетушка Селия истошно завопила.

– Бесстыдные негодяи! Подлецы! Не наша вина, что эти люди одержимы дьяволом. И все Золотой Олень! Король поймает его, тогда посмотрим! – Она взглянула на Мадлен. – Не стой столбом! Займись делом!

– Король прибывает. – В душе Мадлен затеплилась надежда.

Мадам Селия поспешила назад, пощипала Мадлен за щеки, но не сильно, и пальцами неуклюже расчесала ей спутанные волосы.

– Он должен увидеть, как мы заботимся о тебе.

Мадлен рассмеялась. Постепенно смех перешел в истерику, и тетка шлепнула ее по щеке, но опять же не больно.

– Ты вынуждаешь меня так обходиться с тобой, – прошипела она. – Бог свидетель, я делала все, что в моих силах! Если ты пожалуешься королю, я буду вынуждена сказать ему о причине – о твоей чудовищной неблагодарности, о твоих безумствах и распутстве…

– Я чиста!

– Если муж тебя бросит, это будет не моя вина, – продолжала тараторить тетка. – Неудивительно, что тебя выставили из монастыря!

– Никто меня не бросит! Я девственница!

– А все эти шныряния по лесам, – продолжала трещать Селия, – не ведут к добру.

Мадлен увидела, что женщина не в себе.

– Да, тетушка, – сказала она успокаивающе. – Ты права. Почему бы тебе не отдохнуть?

– Отдохнуть? – завопила та, размахивая руками. – Как я могу отдыхать, когда король вот-вот прибудет? Он может быть здесь в любую минуту. В любую минуту! – Селия выбежала из комнаты, раздавая противоречивые приказания всем, кого встречала.

Мадлен ослабела от голода и бездействия, но в ней вновь пробудилась воля к жизни. Освобождение было близко. Баддерсли принадлежало ей, и следовало организовать королю достойную встречу. Она должна взять все в свои руки, и, похоже, ей будет позволено это сделать. Мадлен велела Дороти расчесать ей волосы и скрутила их вверх под чепчик для работы. Слегка морщась от боли, так как ее ушибленные ребра все еще давали о себе знать, она переоделась в простое, но прочное коричневое льняное платье и отправилась исполнять обязанности по дому.

Мадам Селия сидела в своей комнате, стеная и выкрикивая невнятные распоряжения. Мадлен приготовила ей успокоительный чай, от которого та должна была уснуть и проспать до следующего дня. Поль де Пуисси был охвачен такой же паникой, но вымещал ее на своих подручных и слугах, пытаясь грубостью и угрозами заставить их закончить строительство укреплений. Он по крайней мере не путался под ногами.

Мадлен проверила запасы и выяснила, что теперь, когда собрали новый урожай, продуктов в достатке. Визит короля приведет к тому, что впоследствии продовольствия может не хватить, но сейчас она могла об этом не беспокоиться.

Эля и меда[11] было в избытке, но не хватало вина. Мадлен попыталась добыть денег у дяди, чтобы купить вина, но он отказал, ссылаясь на то, что их совсем не осталось.

Мадлен приказала зарезать позднего теленка. Это позволило получить нежное мясо и желудок для приготовления особого блюда и сычужных пирогов. Она состряпала и другие лакомства. Девушка вызвала Хенгара, главного лесничего, и справилась насчет дичи. Охота развлекла бы короля и позволила добыть больше мяса для стола. Мужчина был заметно смущен, и она вспомнила, что это муж Альдреды. Очевидно, люди опасались, что она станет жаловаться на них королю. Девушка не собиралась этого делать. Но она не сказала ничего, чтобы разубедить их, – пусть поволнуются и попотеют.

Мадлен осмотрела конюшни и поняла, в каком плачевном они состоянии. Она позаимствовала несколько работников со строительства укреплений, и вскоре они принялись исправлять положение вещей.

Девушке казалось, что сооружение деревянного замка – глупая затея, а частокол весьма далек от замысла. Но это была дядина проблема, а не ее.

В Баддерсли было всего три кровати – большая кровать дяди и тети в верхних покоях и две узкие в маленьких альковах. Одна была ее, а другую держали для Одо или другого высокопоставленного гостя. Девушка распорядилась вынести на улицу матрасы, чтобы проветрить, и выстирать постельное белье. Она приказала натаскать соломы и набить простые матрасы, на которых придется спать большинству прибывающих.

Мадлен отыскала в сундуках несколько отрезов ткани, которые были еще целы. Один – тонкой коричневой шерсти с тканым узором – она распорядилась повесить на стену в дядиной спальне, которая должна была стать комнатой короля. Ткань была недостаточно толстой, чтобы защитить от холода зимой, но смягчала унылый вид голых деревянных стен.

Когда плотники сделали все, что возможно, в конюшне, она послала их наскоро изготовить для зала широкие доски с козлами для столов и скамейки. Ночью уложенные на пол доски должны были послужить основанием для соломенных постелей. Дядя начал было возмущаться, что она отвлекает работников со строительства укреплений, но Мадлен так посмотрела на него, что он отступился.

За последнее время девушка обнаружила, что может любого привести в замешательство. Она понимала, что ее дядя и тетя не осмелятся тронуть ее, когда король так близко. Но почему англичане стали вести себя иначе? Жгучая ненависть прошла. Они с непроницаемым видом выслушивали ее указания и делали в точности, как она говорила. Должно быть, их побуждал к этому страх перед королем.

За четыре дня тяжелой, но исполненной смысла работы Мадлен полностью излечилась. Она ела с аппетитом и крепко спала. С гордостью смотрела она на свой дом и землю. Это было прекрасное место. При надлежащем уходе дом станет великолепным, и она позаботится об этом.

Девушка слышала, как ее дядя орал на кого-то беднягу, пытаясь добиться от него больше отдачи, чем было в человеческих силах. Она знала, что в доме тетушка Селия стонала и жаловалась, лежа на узкой кровати, потому что широкую держали в готовности для короля. Необходимо очистить Баддерсли от этих двоих, а это станет возможным только тогда, когда Мадлен выйдет замуж.

Девушка тщательно проверила, все ли готово. Большая часть работы была сделана скверно, но времени не хватало.

Новые доски для столов были короче старых, а старые требовали починки. Многие скамейки оказались сломаны. Но дядя Поль так неистово требовал назад плотников, что она уступила. Не нашлось достаточно тростника, чтобы как следует выстелить пол, и не было времени сшить даже простейшие занавески. В замке было много сальных свечей, но совсем мало восковых. Слава Богу, ночи стали короткие.

Наконец Мадлен задумалась о своей внешности. Очень важно сразу же предстать перед будущим мужем одетой, как подобает знатной даме. Королева снабдила ее богатым гардеробом, большую часть которого Мадлен еще не приходилось надевать. Направляясь к запертому сундуку, в котором она хранила свои наряды и украшения, девушка вспомнила, с какими радужными надеждами покидала она Нормандию. К ней начал возвращаться утраченный было оптимизм.

Мадлен вывесила проветривать прекрасные туники и платья и осмотрела пояса и драгоценности. Она вымыла волосы с розмарином и велела Дороти вечером тщательно их расчесывать. Каждый день Мадлен нарядно одевалась, готовая встретить короля и будущего мужа.

К несчастью, когда дозорный на башне протрубил в свой рог, Мадлен в рабочей одежде находилась на кухне. Сигнал означал, что король со свитой уже показался вдали.

– Господи, помилуй! – задохнулась Мадлен.

Несколько дней назад она распорядилась заколоть трех свиней и сегодня решила потушить их, чтобы мясо не начало портиться. Девушка как раз показывала кухарке, как приготовить свинину с использованием особых специй, чтобы она сохранялась как можно дольше. По крайней мере на сегодня у них хватит еды.

Мадлен побежала в свою маленькую комнатку, на ходу призывая Дороти. Общими усилиями они переодели ее изо льна в шелк – в бледно-зеленое платье, красиво расшитое по подолу и обшлагам сине-желтой каймой, и небесно-голубую тунику с красно-зеленой отделкой, на красной подкладке, видневшейся с обратной стороны подвернутых до локтя рукавов. Завязав красный пояс, Мадлен предоставила Дороти аккуратно уложить складки на юбке, пока сама распускала волосы. Пока Дороти расчесывала их, Мадлен стояла у окна, чтобы не пропустить появления короля. Уже показалась первая лошадь, когда Дороти сказала:

– Готово.

Мадлен схватила плетеную золотую ленту и устремилась к двери, присоединившись к дяде и тете и надеясь, что не так ужасно выглядит, как они. Она повязала волосы лентой в тот момент, когда король со свитой въезжал в недоделанные ворота незаконченного частокола.

Прибыло около тридцати человек, главным образом воины, но также несколько писцов и священников – государственные дела не терпели отлагательства. За кавалькадой следовали егеря с пятью собаками на привязи. Многие всадники несли на руке соколов. Мадлен прикусила губы. В Баддерсли не было для них клеток. С учетом стражи дяди Поля замок с трудом мог вместить всех. И хватит ли еды?

Впереди на прекрасной темной лошади скакал король. Он был в доспехах, но без шлема. Монарх выглядел совсем просто с поредевшими рыжеватыми волосами и без всяких знаков королевского отличия, кроме знамени.

Мадлен внимательно рассматривала прибывших. Здесь ли ее муж? Но все мужчины выглядели одинаково – огромные силуэты в доспехах, увенчанные коническими шлемами с длинным забралом. Как только лошадь короля достигла дверей замка, Поль де Пуисси вышел впереди преклонил колени. Мадам Селия и Мадлен присели в реверансе. Вильгельм спрыгнул с лошади, бросив поводья оруженосцу. Затем протянул Полю руку для поцелуя и сделал ему знак подняться.

Проницательные глаза короля оглядывали все вокруг, ничего не упуская. Мадлен почувствовала ту мощь и силу, которая превратила его из незаконнорожденного сына заурядного герцога в короля Англии.

Король перемолвился словом с мадам Селией, затем подошел к Мадлен. Она нервно облизала губы и снова присела.

– Ну, мадемуазель, – сказал он грубовато, – я привез тебе мужа.

– О! – Мадлен понимала, что должна поблагодарить короля, но вместо этого начала оглядываться, пытаясь увидеть, кого он ей выбрал.

Король рассмеялся:

– Позже. Сейчас я хочу осмотреть замок.

Он предложил девушке руку и повел ее внутрь, предоставив ее дяде и тетке следовать за ними.

Мадам Селия тут же убежала с истошным воплем:

– Вина! Вина королю!

Мадлен судорожно сглотнула.

– У нас нет вина, сир.

– Гораздо лучше выпить эля после длительной скачки в пыли, – сказал король. – Это помещение выглядит несколько по-спартански, мадемуазель. Я уверен, что во времена Герварда оно было обставлено богаче.

Мадлен подала знак принести эль.

– Боюсь, он забрал с собой имущество, когда бежал, сир.

Король уселся на один из двух имевшихся стульев и указал Мадлен на другой. Хмурый Поль расположился на скамье. Слуга с кувшином эля раболепно пробрался вперед. Мадлен взяла кувшин, чтобы обслужить важного гостя, как повелевал ей долг хозяйки замка. Слуга, бледный от ужаса, попятился. Вильгельм взял полную чашу эля.

– Спасибо, мадемуазель, – сухо добавил он. – Я хотел бы, чтобы все англичане испытывали подобный страх при моем появлении.

– Не сомневайтесь, сир, – вмешался Поль, нетерпеливо подавшись вперед. – Мы управляем здешними бездельниками твердой рукой.

Король отхлебнул большой глоток эля.

– Отличного качества, мадемуазель.

Вильгельм подал знак. Вперед выступили два человека – пожилой и молодой – младший был очень крупным и смуглым. «Был ли это ее будущий муж?» – спрашивала себя Мадлен с сильно бьющимся сердцем. Выглядел он привлекательно.

– Мадемуазель, представляю тебе графа Гая де Гайяра и его сына, лорда Лео де Везена. Они составят тебе компанию, пока я отойду в сторонку с лордом Полем. Он, должно быть, много может мне сообщить.

Мадлен видела, как ее дядя нервно сглотнул.

Гай де Гайяр рассматривал молодую женщину, которую предложили в жены его сыну, и испытывал знакомое желание треснуть Эмери головой о каменную стену. Она была настоящим сокровищем. Не писаной красавицей, а цветущей и миловидной, с чистой кожей и белыми зубами. В ее прекрасных карих глазах, искрящихся юмором, светился незаурядный ум. Хотя тут и не было физического сходства, Мадлен сильно напоминала ему Лусию, когда он положил на нее глаз.

Гай оглянулся вокруг в поисках Эмери, но не увидел его. Куда, во имя Господа, он подевался? Одо де Пуисси тоже скрылся, но тот, возможно, пошел засвидетельствовать свое почтение мачехе. Стивен де Фе вертелся поблизости с таким видом, словно не мог поверить своему счастью.

– Леди Мадлен, – спросил Гай, – давно ли вы живете в Англии?

– Только восемь недель, милорд. Я приехала с герцогиней… С королевой, я имела в виду.

– Ах да. Ее величество прислала письмо и подарки для вас. Она высоко вас ценит. Она рассчитывает видеть вас в своей свите, прежде чем ее ребенок появится на свет.

– Как она себя чувствует, милорд?

– Наилучшим образом, насколько мне известно. А вам нравится Англия?

– Она прекрасна, – ответила Мадлен, – и, думаю, могла бы быть раем, если бы не война.

Граф Гай засмеялся:

– Для некоторых людей война и есть рай. Большинство нормандцев считают жизнь скучной без сражений, и викинги, конечно, считали раем Валгаллу, где мужчины могли каждый день сражаться и умирать, возрождаясь вновь, чтобы снова сражаться. Вам следует познакомиться с моим младшим сыном, – продолжал он, – который мог бы рассказать вам о подобных вещах лучше, чем я.

– Он ученый?

Молодой спутник графа рассмеялся:

– Возможно, Эмери и слишком образован для нормандца, но он не из духовных лиц. Вы увидите, когда познакомитесь с ним. – Он тоже оглянулся вокруг. – Не понимаю, куда он исчез. Пойду-ка его поищу.

Он поднялся на ноги. Торопливо подошла мадам Селия и уселась рядом с Мадлен.

– Так приятно, что Одо снова возвратился домой.

– Вряд ли это его дом, тетя, – парировала девушка.

Селия потянулась, чтобы ущипнуть ее, но отдернула руку.

– Нам не хватит еды, – раздраженно сказала она. – Ты отвечаешь за пищу. Чем ты только занималась, ленивая девчонка!

Лео обменялся с отцом многозначительным взглядом и вышел.

Эмери сделал вид, что беспокоится о своей лошади, чтобы не попадаться наследнице на глаза. Пусть Стивен и Одо сражаются за нее, и тогда, может, она не станет присматриваться к нему. Он вспомнил, как она появилась, склонившись перед королем, ослепительная в своем наряде. Ее длинные волосы свободно струились из-под золотой повязки, сверкая по всей длине до самых бедер, и заколыхались, обрисовывая плавные линии ее фигуры, когда она повернулась, чтобы войти в замок с королем.

Все опасения Гирта по поводу дурного обращения оказались вздором, и Эмери не о чем было беспокоиться. Она стала еще прекраснее, чем он помнил. Теперь ему следует только по сто раз в день напоминать себе, что она всего лишь бессердечная ведьма…

– Ну и ну, – сказал, подходя, Лео и не слишком нежно треснул брата по спине.

Эмери уже снял доспехи, и удар оказался достаточно чувствительным. – Ты что же, не хочешь заполучить ее? Славная пышечка.

– Смотря по тому, каков у нее нрав, – мрачно сказал Эмери, и его брат покачал головой.

– У тебя что, вскочили чирьи на заднице? Пока мы скакали сюда, ты становился все угрюмее с каждой милей. – Лео посмотрел вокруг. – Не сказать, что здесь уже ничего нельзя исправить. – Лео окликнул оруженосца и тоже снял доспехи, натянув затейливо вышитую тунику. Затем они с Эмери направились к укреплениям. Лео все осматривал и ощупывал, проверяя на прочность.

– Все это построено наспех, – сказал он. – Камни неплотно прилегают друг к другу.

Возле частокола он толкнул огромное бревно, врытое в землю, и оно пошатнулось.

– Эй, ты! – закричал Лео ближайшему работнику. – Когда это было сделано?

Бедняга испуганно на него взглянул и что-то пробормотал по-английски.

– Что он говорит? – спросил Лео.

– Конечно же, он спрашивает, что говоришь. Неужели никому не приходит в голову выучить язык?

Тут он вспомнил, что кое-кому это пришло на ум.

– Переведи ему мой вопрос, – сказал Лео, теряя терпение.

Вскоре они выяснили, что весь участок был сложен за прошлую неделю. Работник сказал, что понимает, как плохо все сделано, но таково было приказание лорда.

– Если ты станешь здесь лордом, – сказал Лео, – придется все это снести и выстроить заново.

– И ты еще спрашиваешь, почему я не хочу браться за это дело! Пойдем осмотрим конюшни, – сказал Эмери. – Хочу взглянуть, как там наши лошади.

Они обнаружили, что лошади содержатся должным образом, хотя на долю их оруженосцев выпало больше работы, чем обычно, потому что не хватало прислуги. В конце конюшни стояла наспех сколоченная клетка, где насестами служили грубые, необработанные жерди.

Лео принялся опять задавать вопросы, используя Эмери как переводчика. Они выяснили, что это леди Мадлен привела конюшни и стойла в порядок.

– Богатая и деятельная, – одобрительно сказал Лео. – На твоем месте я бы переоделся во все лучшее и отправился на танцы. Подари ей что-нибудь из золота, которое так раздражает отца. За такое количество ты мог бы купить половину женщин Англии.

– И ты предполагаешь, что она относится к женщинам такого рода? – сухо спросил Эмери, опершись о косяк двери в амбар.

Лео рассмеялся:

– Все они такого рода. Они судят о том, как их ценят, по тому, сколько на них тратят. Отдай ей браслет, украшенный гранатами.

– Это воинский дар. Ты думаешь, она боец?

Лео уловил раздражение брата и озадаченно посмотрел на него.

– Ты все еще ее не хочешь? У тебя есть где-то истинная любовь? Тогда женись на ней. Или женись на наследнице, а другую придержи для разнообразия.

Эмери засмеялся:

– Если у тебя есть хоть чуть тайного разнообразия помимо дома, я плохо знаю Жанетту.

Лео признал его правоту комической гримасой, но дальнейшие пререкания были прерваны звуком рога, созывавшего всех на вечернюю трапезу. Братья поспешили в замок.

Большой зал замка Баддерсли был по-своему красив, с его резными балками и обшитыми деревом стенами. Возможно, один Эмери, который бывал тут в лучшие времена, заметил отсутствие прекрасных гобеленов, сверкающего оружия и резной, с позолотой мебели.

Главный стол был торжественно накрыт. Спереди свешивалось красиво вышитое покрывало, скрывавшее ноги сидевших за ним. Сверху была застелена белоснежная скатерть. Позади стояли два массивных стула, на которых уже восседали король и Мадлен. Справа от Мадлен угрюмо сидел Поль де Пуисси, сильно напуганный. Слева от короля расположилась мадам Селия с совершенно безумным видом. По другую сторону от нее граф Гай тщетно пытался завести с ней разумный разговор. Увидев вошедших сыновей, он не смог скрыть на миг промелькнувшей досады.

Вдоль стен по всему залу располагались столы, сооруженные из сколоченных широких досок, положенных на козлы. Все они различались по длине и высоте. Столы были накрыты кусками тканей, у некоторых были рваные края, что показывало, в какой спешке готовили зал к приему гостей. Когда Эмери и Лео удалось отыскать место, они с опаской посмотрели на треснувшую скамью. Братья все же решились опуститься на нее, и скамья со скрипом зашаталась. Еше два человека присоединились к ним.

– Сидите осторожно, друзья, – пророкотал Лео, – тогда у нас останется шанс пережить этот обед.

Эмери заметил, как покраснела наследница, и бросил сердитый взгляд на брата. Глаза девушки бездумно скользнули по Эмери и вдруг метнулись назад. Она нахмурилась, но сильный треск и крики отвлекли ее внимание. То ли другие едоки были менее осторожны, то ли скамья у них оказалась более ветхой, но в этот момент на другом конце зала целый ряд сидевших людей внезапно скрылся. Какое-то время ничего не было видно, кроме мелькавших конечностей. А затем кто-то из упавших задел ногой дощатый настил, тот слетел с козел и частично снес соседний стол.

Эмери увидел, как Мадлен приподнялась, затем тревожно взглянула на короля. Вильгельм покатывался со смеху. Вдруг раздался пронзительный крик, заставивший короля обернуться с разинутым ртом и посмотреть на даму, сидевшую слева. Мадам Селия выкрикивала что-то, указывая на Мадлен. Граф Гай пытался удержать ее. Покрывало женщины соскользнуло, почти закрыв ей лицо, она вцепилась в него и в конце концов сорвала с головы, открыв взглядам копну спутанных седых волос.

Мадлен что-то сказала, но Эмери не смог ее расслышать из-за хохота и проклятий барахтавшихся на полу мужчин. Мадам Селия швырнула свое покрывало в племянницу, но оно попало прямо в лицо королю.

Наступила мертвая тишина.

Король отбросил ткань, удивленно переводя взгляд с испуганной женщины на ее мужа и обратно. Поль побагровел, побледнел, потом подлетел к жене и замахнулся, собираясь ударить ее, но граф Гай с суровым лицом остановил его руку, крепко сжав запястье.

Затем король произнес:

– Едва ли такое лечение подействует, лорд Поль. Ваша жена явно нуждается в отдыхе. Завтра вам лучше уехать отсюда и отвезти ее на родину. Полагаю, вы на некоторое время поручите ее заботам монастыря, чтобы рассудок бедняжки восстановился. Эта Англия кого угодно сведет с ума. Сейчас вам лучше вывести ее отсюда и позаботиться о ней.

Поль освободился из цепких пальцев графа и взял жену за руку.

– Заботься о ней нежно, лорд Поль! – сказал им вслед король.

Разговоры возобновились, сначала шепотом, но быстро переросли в ужасающий шум. Эмери вновь обратил внимание на свалившихся мужчин и увидел, что дело не сдвинулось с места. Слуги были либо слишком тупоумны, либо преднамеренно мешали, а ближайшие соседи развлекались тем, что не давали упавшим встать и пытались прижать их сверху досками.

Выйдя из себя, Эмери сказал:

– Подержите-ка скамью, друзья, я собираюсь на нее встать.

Взобравшись на скамью, он с риском для жизни перепрыгнул через стол и направился к месту неразберихи. Отдавая четкие распоряжения по-французски и по-английски и применив силу к одному слишком расходившемуся рыцарю, Эмери поднял потерпевших и снова установил стол на козлы. После непродолжительных пререканий с камердинером два сундука заняли место злополучной скамьи.

– И скажите спасибо, – сказал Эмери, когда все пострадавшие вновь расселись, – что теперь у вас, вероятно, самое прочное сиденье во всем замке.

Он отвесил в сторону главного стола иронический поклон.

– Благодарю тебя, Эмери, – проговорил король. – Но я не позволю тебе рисковать жизнью, еще раз перепрыгивая через стол. Здесь есть свободное место рядом с мадемуазель. Иди займи его.