Влюбленная в демона

31

Лохлан вслед за Эльфейм вошел в спальню. Он очень волновался, поэтому крепко сжал ее руку.

- Моя мать приходила сюда. - Его голос был похож на скрипучий шепот. - До того как пережить боль и изгнание, она познала здесь любовь и счастье.

- Не терзай себя. Ты думаешь, что мать хотя бы на миг пожалела о твоем рождении?

Лохлан моргнул и перевел взгляд на лицо Эльфейм. Он кое-как перестал бичевать себя и честно ответил:

- Нет. С момента моего рождения до самой ее смерти она любила меня отчаянно и самозабвенно.

Через их соединенные руки Эльфейм почувствовала, что его напряжение ослабло.

Он оглядывал просторную комнату, продолжая говорить глубоким звучным голосом, который был ей так хорошо знаком:

- Я знаю, это покажется странным. Твой брат и другие члены клана никогда не смогут этого понять, но я чувствую, что поступил правильно, появившись здесь. Вроде как все вернулось на круги своя. - Лохлан улыбнулся ей, и печаль ушла из его глаз. - Моя мать была бы очень счастлива узнать, что я вернулся.

Эль придвинулась к нему поближе и прислонилась к плечу. Лохлан обнял ее, прикрыл темным крылом. Он наклонился и поцеловал любимую со сладкой нежностью, от которой у нее перехватило дыхание. Она поняла, что именно чувствовала его мать. Морриган тоже любила сына отчаянно и самозабвенно.

- Теперь расскажи мне о чувстве, которое так встревожило тебя, - попросил он, подводя ее к золоченой кушетке, стоявшей около кровати.

С легким шорохом крылья Лохлана аккуратно сложились за спиной, чтобы он мог удобно откинуться на кушетку. Фоморианец согнул ноги в коленях, чтобы Эльфейм могла опереться на них. Она уютно свернулась рядышком, повернувшись к нему лицом.

- Это случилось, когда Кухулин пришел ко мне, предводительнице клана, чтобы попросить позволения стать возлюбленным Бренны. Конечно, я с радостью согласилась исполнить его просьбу. - Глаза Эльфейм смотрели на плечи Лохлана, как будто она пыталась восстановить прошлое. - Потом, почти машинально, я попросила благословения у Эпоны. В тот миг, когда я произносила имя Богини, меня переполнила ужасная печаль. Я услышала плач.

- Может, это предупреждение не имело никакого отношения к Кухулину и Бренне? Вдруг Эпона послала тебе видение о том, что произойдет, когда ты объявишь о своем браке? Не пыталась ли она подготовить тебя к борьбе, которая нам предстоит?

Эльфейм покачала головой.

- Я уже думала об этом. Нет, мое чувство было определенно связано с Ку и Бренной, - глубоко вздохнула она. - К тому же призрак Маккаллана согласился с тем, что это видение было послано, чтобы подготовить меня быть сильной.

Лохлан вздернул брови.

- Ты говорила с тенью Маккаллана?

- Не раз. Вообще-то он являлся даже Ку. Именно от него брат узнал, что надо приехать за мной в ночь, когда произошло несчастье. Его послал Маккаллан.

- Мой дядя…

Лохлан покачал головой, не в силах поверить в это.

- И мой прадед. - Она поколебалась, а затем мягко добавила: - Когда мы говорили с ним в последний раз, он упоминал о твоей матери, сказал, что очень ее любил.

Печаль омрачила глаза Лохлана.

- Как ты думаешь, он станет ненавидеть меня?

- Не знаю, - честно ответила она. - Но призрак допускает тебя в замок. Я считаю это хорошим знаком. Не сомневаюсь, старый дух знает обо всем, что происходит в этих стенах.

- Мне уйти? Не хотелось бы тревожить его.

Эльфейм взяла его за руку.

- Не уходи. Я хочу, чтобы ты остался. Ты мне нужен здесь. Помни, ты принадлежишь к клану как по клятве, так и по крови.

- Меня волнует не кровь Маккалланов. - Он поднес ее руку к губам и быстро поцеловал. - Что будешь делать со своим видением?

Эльфейм вздохнула.

- Я вряд ли могу что-нибудь сделать. Маккаллан попросил меня подготовиться к тому, что должно случиться. - Она поежилась, чувствуя, какой груз ответственности лежит на ее плечах. - Все, что я могу сделать, - попытаться быть сильной и ждать.

- Ты сильная, сердце мое. Подождем вместе, что будет.

Его слова не должны были успокоить ее, но это случилось. Видение не относилось к нему, но Лохлан, несомненно, был частью надвигающейся бури. Предводительница понимала, что их отношения совсем не порадуют ни ее семью, ни клан, но не могла от него отвернуться. Всю жизнь она мечтала, желала и молилась о супруге, хотя в действительности никогда не верила, что ей будет дан такой подарок. Теперь, когда Эль нашла его, она не могла позволить, чтобы он исчез из ее жизни.

Избранная сжала его руку.

- Верно. Даже великую печаль легче переносить вдвоем.

- Знаешь, Эпона могла таким образом предсказать отказ Бренны твоему брату. Если он действительно любит ее, то для него это было бы большим горем, но от подобного он может оправиться.

- Бренна не откажет ему. Ты бы видел их сегодня вместе, Лохлан. Они выглядели так, словно хранили какую-то необыкновенную тайну. Я слишком хорошо поняла их долгие взгляды и частые прикосновения. Нет, Бренна ему не откажет.

- Что ж, если Эпона это разрешает, то пусть твой брат тоже признает нашу любовь, когда узнает о ней.

Раздался оглушительный удар грома, и небо расчертили зигзаги молнии, казавшиеся совсем близкими. Эльфейм задрожала, по ее телу внезапно побежали мурашки.

- Буря приближается, - сказала она, глядя в высокие стрельчатые окна, то и дело озарявшиеся вспышками молний.

- Она пройдет, мое сердце.

Эльфейм перевела глаза на супруга. Он уверенно и твердо смотрел на нее. Этот взгляд заставлял Избранную верить ему, его словам. Она подумала, что Лохлан должен быть великим вождем своего народа. Эль с досадой поняла, что он упоминал других женщин, которые выжили после рождения своих детей, наполовину фоморианцев. Следовательно, должны быть и другие существа, подобные ему. А она ни разу не спросила его о покинутых соплеменниках.

- Лохлан, расскажи о своем народе!

Его лицо окаменело. Лохлан молчал так долго, что Эльфейм решила, что он не хочет отвечать. Когда ее возлюбленный заговорил, ей казалось, что он с трудом подбирал слова.

- Мой народ обитает в Пустоши. Там трудно, но, как тебе уже известно, мы живем долго, умирают немногие. Я сомневаюсь в том, что это мудро, но каждый год рождается много детей.

- Детей?

В улыбке Лохлана не было ни капли веселья.

- Да, мы можем размножаться. Болезнь, поразившая женщин-фоморианок во времена моего отца, сделала их бесплодными, а мы здоровы, сильны и неунывающи. Мой народ процветает почти в той же степени, что и страдает.

Эльфейм потрясла головой.

- Страдает? Не понимаю.

- Те из нас, кто родился от выживших матерей, очень похожи. Наша внешность скорее человеческая, чем демоническая, мы обладаем способностью передвигаться днем, не боясь солнца, которое не причиняет нам боли. Нам не надо питаться кровью живых существ, чтобы поддерживать собственные жизни. Все мы боремся за то, чтобы наша человеческая душа победила демонические, темные инстинкты. Ты уже понимаешь больше, чем тебе кажется, Эльфейм, потому что была свидетельницей того, как я бьюсь с самим собой. Но одного ты не знаешь. Я мучаюсь каждый раз, когда выбираю человеческое поведение вместо темного пути. Боль, которую испытывает мой народ, является ценой за человеческое в нас. Многих она ввергает в безумие. - Челюсти Лохлана сжались. - Особенно трудно приходится детям. Они тоже рождены скорее людьми, чем демонами, но у них нет человеческих матерей, которые учили бы их, а наши уже давно умерли.

Эльфейм ошеломили его слова. У нее из головы не выходил юный Лохлан, изо всех сил пытающийся оставаться человеком без помощи материнской силы и веры.

- Тогда пусть они приезжают сюда! - Она стиснула его руки, не думая о том, что ее слова звучат по-детски, идеалистично. - Мы можем помочь им. Моя семья обязательно примет тебя. Они увидят, какой ты хороший. Отец, мать и брат оценят, как ты ежедневно сражаешься с тьмой и побеждаешь ее. Мои близкие начнут доверять тебе точно так же, как я. Ты поможешь своему народу заслужить их уважение.

Лохлан не мог отвести взгляд от ее глаз, в которых сияла вера. Пора было рассказать ей о Пророчестве. Лохлан должен признаться, что его миссия состояла в том, чтобы не дать ей выжить, но он оставил свой народ, забыл про Пророчество из любви к ней. Однако фоморианец не мог. Она завернула его в искрящуюся паутину ее мечты, и ему не хотелось возвращаться в реальный мир.

- Если бы все было так просто, - вздохнул он.

- То никто не делал бы ошибок.

Она, улыбаясь, повторила слова своей матери.

- Я люблю тебя, сердце мое. - Он заключил ее в объятия. - Я всегда буду тебя любить.

Эльфейм наклонилась к нему и возвратила поцелуй.

Она услышала, что его крылья зашелестели, пробуждаясь, и прошептала ему:

- Отнеси меня в постель, муж мой.

С нечеловеческой силой он стремительно поднялся на ноги и подхватил Эльфейм. Звериными, скользящими шагами Лохлан преодолел расстояние до кровати за время меньшее, чем нужно для удара сердца. Вскоре сброшенная одежда, все еще влажная от дождя, кучей валялась у их ног. Обнаженная Эльфейм вытянулась на роскошных простынях. Лохлан лежал сверху. Его крылья развернулись, он стал похож на огромную хищную птицу. Фоморианец опирался на локти, сунув руки под толстое одеяло. Она чувствовала его напряжение, дрожью проходящее через тело. Эль попыталась поцеловать его глубже и заметила, как он сдерживается, пытается стабилизировать дыхание и держать страсть под контролем.

- Лохлан, ты мой муж. Не бойся любить меня.

- Я опасаюсь вовсе не этого! - Его голос звучал глухо от желания и огорчения. - Не хочу сделать тебе больно! - Он вздохнул так, что в горле у него что-то пискнуло, и прижался к ней лбом. - Мои руки делаются как когти. Жажда крови становится удовольствием. Я не могу любить тебя без страха.

Что- то в тоне, каким он говорил, разбудило в ней глубинные инстинкты. Избранная ощутила, что в ней медленно и устойчиво разгорается ярость Богини. Кожу покалывало, кровь пульсировала в горячем чувственном ритме.

- Ты оскорбляешь меня.

Лохлан поднял голову, на его лице ясно отразилось изумление. Она с силой отпихнула фоморианца, ее глаза расширились от гнева. Потом Эль не торопясь наклонилась и погладила обратную сторону крыла, заставив Лохлана застонать.

- Я не уклоняюсь от твоих прикосновений. Забыл, что я больше чем человек? Я быстрее, сильнее!… - Она снова погладила его крыло и, когда он застонал, поддразнивая, укусила его за плечо, оставив красный отпечаток. - Кое-кто даже говорит, что я Богиня.

Глаза Лохлана вспыхнули темным светом, который зажег в ней ответное желание. Она помнила о жажде крови, в которой он признался. Ей не хотелось бы, чтобы это случилось, но в мыслях о том, как он сжимает зубами ее кожу, было что-то эротическое, своего рода чувственное вторжение, не похожее на то, как он входил в ее тело. Аура легкого насилия, окружавшая его, была ощутимой, но не пугала ее, а лишь влекла к нему. Будучи его супругой, Эль не чувствовала никакой аномалии или мутации, вместо этого ощущала, что наконец-то нашла достойного соперника в любовных играх.

- Люби меня, Лохлан, - мурлыкнула она. - Я не сломаюсь и не отвернусь от тебя.

Ответный поцелуй опрокинул ее на кровать. Она встретила страсть мужа с той же силой, дразня и соблазняя его руками и ртом. Когда Лохлан вошел в нее, это не имело ничего общего с той сдержанностью, с которой он обладал ею прежде, и Эльфейм выгнулась под ним, стимулируя супруга. Он взял ее руки в свои, закинул их ей за голову, горячо и тяжело дышал, склонившись над ней.

Она едва узнала голос, который шептал в ее ухо темные слова.

- Ты не представляешь себе, о чем просишь.

- Я не оказываю доверие наполовину. - Эль подняла голову и сильно укусила его за плечо, ритмично двигаясь под ним.

Лохлан хрипло зарычал. Он прижал свои зубы, похожие на кинжалы, к нежной шее жены. Эльфейм на секунду ощутила палящую боль, а потом ее тело пронзило наслаждение. Она качалась на волнах удовольствия, пока он пил ее кровь и наполнял ее семенем.

Внезапно Лохлан с отчаянным криком резко отстранился от ее тела. Не понимая, в чем дело, Эльфейм приподнялась на локте и смущенно моргнула. Он стоял возле кровати и глядел на нее расширенными глазами. На его губах была кровь. Узенькая темно-красная струйка бежала из угла рта вниз по подбородку.

Эльфейм подняла руку, коснулась шеи, нащупала два маленьких влажных прокола и слабо улыбнулась ему:

- Я в порядке, Лохлан. Ты не сделал мне больно. Он вытер рот тыльной частью руки и в ужасе посмотрел на кровь, которой был измазан.

- Нет! - воскликнул он, и его голос надломился. - Так не должно быть. Я не позволю, чтобы было так.

Фоморианец покачал головой и сделал шаг назад. Эльфейм села на кровати, борясь с приступом головокружения.

- Лохлан, что случилось? Посмотри на меня. Все в порядке. Ты меня не ранил.

- Нет! - повторил он. - Я не позволю, чтобы было так!

С невероятной скоростью, которой отличалась раса его отца, он выскочил из комнаты и скрылся в коридоре, ведущем к купальне и потайному туннелю.

- Лохлан! - закричала Эльфейм, встала с кровати и пошатнулась.

- Не ходи за мной. Держись подальше… - жутким эхом донесся его голос с лестницы.

Эльфейм упала на колени и заплакала.

Лохлан выскочил из туннеля и побежал. Ему было все равно, куда идти. Он просто знал, что должен уйти. Ночь стала непроглядно темной, но его зрение было острым, и он без труда лавировал между деревьев. Дождь стегал голое тело, но Лохлан только радовался по этому поводу. Это было ничто по сравнению с муками разбитого сердца. Он кричал, изливая свои страдания в глухую ночь, все еще ощущал вкус ее крови и слышал шепчущий голос.

Он ошибался, как и весь его народ.

Пророчество было верным. Они могли спастись, если Богиня умрет. Но ее кровь не была им необходима, как и физическая смерть. Теперь он знал это. Когда Лохлан пил ее кровь, его наполнило безошибочное знание о богине. Кровь Эльфейм не спасла бы их. Его народ найдет спасение только в том случае, если она выпьет его кровь. Тогда Эльфейм поглотит темноту их прошлого и вберет своим телом безумие всей расы.

Это было хуже, чем физическая смерть. Если жена выпьет его кровь, то будет переполнена злом, но останется в живых. Мучительные мысли разрывали голову Лохлана. В Пророчестве речь шла не о физической смерти. Она проживет долгую жизнь существа, в чьих жилах течет кровь демонической расы фоморианцев, но полностью утратит рассудок. Лохлан слишком хорошо знал, кем она станет, во что превратит ее такая кровь. Он не мог приговорить ее к столетиям мучений даже ради того, чтобы спасти свой народ.

«Я должен держаться от нее подальше, убедиться в том, что ни один из моих соплеменников не обнаружит тропинку в труднопроходимых Трирских горах, которая ведет к пышному сосновому лесу Партолоны и замку Маккаллан. Мне надо сохранить в безопасности замок своего клана, дом своей любви. - Его руки двигались в такт движениям мощных ног, а сердце грохотало вместе с бурей. - Как можно дальше!… Я должен уйти достаточно далеко, чтобы не слышать волшебный голос, который зовет меня, не ощущать ее присутствия, чтобы от близости не разорвалось сердце».

Склон становился все круче, и Лохлан радовался жгучей боли, появившейся в напряженных мышцах. Вспыхнула молния. Сквозь струи дождя, хлещущие по лицу, он увидел очертания темных фигур на вершине следующего горного хребта. С ужасным предчувствием фоморианец замедлил подъем, ожидая следующей вспышки света, чтобы убедиться в том, что не ошибся. Когда сверкнула новая молния, Лохлан резко остановился.

На фоне мрачного неба вырисовывались силуэты четырех крылатых фигур, стоявших на горном хребте.