Вместе или врозь

8

Питер заказал лучший столик в зале — в уединенной нише с видом на залив, воды которого в этот ясный лунный вечер серебрились тысячами переливающихся блесток.

— Вы очень красивая сегодня, Нэнси. И соблазнительная.

— Спасибо.

Она почувствовала, как мягкий полумрак обволакивает ее, кружит голову и наполняет сердце пьянящим восторгом. Нэнси быстро отвела взгляд от Питера. Просто безумие дрожать как осенний лист в присутствии мужчины, который сильно тебе нравится! Но совладать с собой она не могла.

Они провели приятный вечер за непринужденной беседой и шутками. Питер рассказывал разные смешные истории, над которыми Нэнси смеялась от души. Но за фасадом этой легкости таилась какая-то внутренняя, очень глубокая связь между ними. Каждый раз, когда Нэнси поднимала глаза на собеседника, она чувствовала, как непреодолимо ее тянет к нему. Питер был настолько хорош, что устоять перед ним было невозможно. И именно его мощная притягательная сила, его мужской магнетизм, которым Нэнси не могла противостоять, и пугали ее. Она сознавала, насколько легко и незаметно для себя может влюбиться в Питера Розански. Допустить такое она не могла.

Нэнси попробовала разрядить эмоциональную напряженность, возникшую между ними.

— В этот ресторан вы привозите всех своих женщин?

— Вы так говорите, будто я держу гарем! — Питер улыбнулся. — В моей жизни было не так уж много женщин.

— Я не верю вам.

— Но это правда. Я очень разборчив. — Он снова улыбнулся.

— Но вы хотя бы раз делали попытку жениться?

— Делал. Один раз. Но сейчас мне кажется, что это было в какой-то другой жизни, — задумчиво проговорил Питер. — А вы когда-нибудь думали о том, чтобы снова выйти замуж?

Нэнси покачала головой.

— Я уже говорила вам, что есть люди, которые не созданы для брака, и я одна из них.

— Может, в первом случае вы встретили не того мужчину? — предположил Питер. — Вы не производите впечатления одинокой женщины, поэтому я уверен, что вы снова выйдете замуж, родите троих-четверых детей и будете очень счастливы.

— Не думаю, — равнодушно отозвалась Нэнси, хотя в сердце сильно кольнуло — дала о себе знать незаживающая боль.

— Расскажите о Калифорнии, — неожиданно попросил Питер. — Как вам там жилось?

— Нормально.

— Просто нормально? — удивился Питер. — Вы были замужем за продюсером, значит, наверняка вели светский образ жизни.

— Я бы не назвала его светским, — мрачно заметила Нэнси, не на миг не забывавшая о том, что в Калифорнии рухнули ее последние надежды на полноценную семью, а вместе с ними развалился и ее брак.

— Почему? — мягко допытывался Питер.

— Извините, я не люблю вспоминать то время.

— Я уже понял. Это потому, что вы не хотите говорить о Филиппе?

— Он тут ни при чем. Просто… я не люблю говорить о распаде моего брака. — Нэнси сжала руку, лежавшую на столе, в кулак, и острые ногти вонзились в ладонь.

Молодая женщина поняла, в каком напряжении находилась, только когда Питер взял ее руку в свою, раскрыл ее ладонь и провел пальцами по красным отметинам на коже.

— Что произошло, Нэнси? Он изменял вам? — В его голосе прозвучала трогательная забота.

Нэнси ощутила, как ее сердце сделало сильный толчок, а тело, реагируя на прикосновение руки мужчины, наполнилось желанием.

Как просто было бы свалить все на измену — чем не причина для развода? Во всяком случае, звучит гораздо лучше, чем горькая истина. Но Нэнси не могла солгать Питеру. Она смотрела в его темные как омут глаза и ощущала острую потребность сказать правду, но и на это не могла решиться. Нэнси не могла признаться ни Питеру, ни кому-то еще, какой несчастной и в какой-то степени неполноценной ощущает себя. Нэнси предполагала, что, если бы Питер узнал правду, он стал бы смотреть на нее иначе, и она многое потеряла бы в его глазах. А к Филиппу Питер стал бы относиться с большей симпатией и даже с сочувствием. Этого она не вынесла бы.

— Мы просто не подходили друг другу, — сказала она, высвобождая свою руку из плена его пальцев. — Вечер был замечательный, но, я думаю, нам пора ехать. Уже поздно.

Питер расплатился и они направились к выходу. Нэнси почувствовала, как его пальцы случайно коснулись ее обнаженных плеч, когда он помогал ей надеть накидку.

— Спасибо, — поблагодарила она, повернувшись к нему.

Питер даже не улыбнулся, и Нэнси предположила, что он, возможно, обиделся на ее нежелание говорить о своем прошлом.

Питер аккуратно вел машину по узкой дороге. Нэнси чувствовала, что должна что-то сказать — легкое, нейтральное, чтобы разрядить гнетущую атмосферу, царящую в салоне автомобиля.

— Ужин был великолепным, — нашлась она наконец.

— Я рад, что вам понравилось.

Сейчас они были похожи на пару вежливых незнакомцев. Фары машины прорезали густую темноту, выхватывая из нее зловещие силуэты деревьев. Нэнси переживала, что Питер вдруг стал холодным и замкнутым.

— Извините меня за резкость, когда вы спросили о моем браке, — тихо произнесла она.

— Все в порядке. Я понимаю. Вы все еще любите своего мужа.

— Нет, уже не люблю, — твердо ответила Нэнси, жалея, что из-за темноты не может видеть выражение его лица. — Это правда, — с ударением сказала Нэнси — для нее было крайне важно, чтобы Питер поверил.

— Хорошо.

Нэнси снова перевела взгляд на дорогу, и в этот момент Питер резко нажал на тормоз. Хотя Нэнси и была пристегнута, но, если бы Питер не среагировал молниеносно, прижав ее рукой к спинке сиденья, она могла бы удариться головой в лобовое стекло.

Нэнси с облегчением перевела дух.

— Вы не ушиблись? — заботливо спросил Питер.

— Нет. Нам повезло, что вы ехали на небольшой скорости.

— Я бы сказал, повезло той зверушке, что бросилась нам под колеса. — Он наконец улыбнулся.

Рука Питера по-прежнему прижимала ее к спинке сиденья, и Нэнси чувствовала, как ткань его пиджака упирается в упругую плоть ее грудей. Она снова ощутила, как в ней нарастает волна острого желания, стучится во все поры тела… Заглушить его она не могла.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросил Питер, убрав наконец руку с ее груди.

— Да-да, все нормально.

Нэнси боялась встретиться с ним взглядом — он мог увидеть, какие чувства только что разбудил в ней. Но Питер протянул руку и нежно повернул к себе ее лицо. Нэнси слышала громкий стук своего сердца. Почувствовав прикосновение его пальцев, она снова ощутила трепет желания. Сейчас она хотела лишь одного: чтобы Питер съехал на обочину, заключил ее в свои объятия, ласкал и целовал ее. Нэнси потрясло, что этот мужчина разбудил в ней почти уснувший природный инстинкт одним лишь прикосновением руки.

— Ты дрожишь, когда я прикасаюсь к тебе, — тихо проговорил Питер.

— Я… мне немного холодно.

Это объяснение не имело ничего общего с правдой. В данную минуту у Нэнси было ощущение, что она горит в огне.

Питер мысленно проклинал темноту, из-за которой не мог видеть выражения ее глаз. Ему показалось, что Нэнси ждет поцелуя, но он не был уверен в этом. Питер уже не раз сталкивался с ее противоречивым поведением. Ему очень хотелось заключить Нэнси в объятия, но инстинкт подсказывал, что ее эмоциональное состояние весьма неустойчиво. Подобно зверушке, молнией выскочившей из-под колес несколько минут назад, Нэнси также была готова к побегу в любую минуту.

Питер снова взялся за руль, и они продолжили путь. Интуитивно он чувствовал, что поступил правильно, поскольку не сомневался, что Нэнси до сих пор влюблена в своего бывшего мужа. И то, что она горячо отрицает этот факт и с болью вспоминает о своем браке, лишь доказывает, что Питер не ошибся в своей догадке. Так что ему не стоит влезать в эту запутанную любовную историю — он будет третьим лишним.

Фары осветили ворота ее поместья. Нэнси раздумывала — пригласить Питера в дом или нет. Ей очень хотелось побыть с ним подольше, но она не доверяла своим чувствам.

Выйдя из машины, она стремительно направилась к двери. Сильный ветер трепал ее волосы и раздувал полы пальто. Питер не уезжал, желая удостовериться, что Нэнси благополучно войдет в дом. Она порылась в сумочке в поисках ключей, но не нашла их.

— Потеряли ключи? — спросил Питер, вылезая из автомобиля.

— Да нет, они должны быть здесь… Я просто ничего не вижу из-за темноты. Все в порядке, поезжайте домой.

Питер проигнорировал совет и подошел к Нэнси.

Она стала нервно заново перебирать содержимое сумки. Нэнси хотела, чтобы Питер поскорее ушел, и в то же время мучительно не желала расставаться с ним. Ей необходимо было чувствовать его рядом, хотелось ощутить предательский жар в груди, запустить свои длинные пальцы в его волнистые волосы и взлохматить их, прижаться губами к его чувственному рту…

Наконец ее рука наткнулась на холодную связку ключей.

— Нашлись, слава Богу! Я не хочу задерживать вас…

— Я не тороплюсь.

Питер забрал у нее ключи, и Нэнси напряглась от приятной дрожи, почувствовав тепло его руки на своих похолодевших пальцах.

— Знаете, — сказал он очень тихо, — мы никого не сможем обмануть с нашей мнимой помолвкой, если вы будете вздрагивать при каждом моем приближении.

— Я не вздрагиваю, просто немного нервничаю…

— Сильно нервничаете, — поправил ее Питер полушутя-полусерьезно. — В чем дело? Боитесь, что я могу соблазнить вас?

— Ничего я не боюсь! — возмутилась Нэнси, которую на самом деле беспокоило, что Питеру не надо и стараться-то, чтобы соблазнить ее.

— Очень хорошо.

И, прежде чем Нэнси сообразила что к чему. Питер наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй был коротким, но страстным и таким чувственным, что Нэнси сразу забыла о всех сомнениях, терзавших ее минуту назад.

— Стараюсь войти в роль жениха к субботе, — невозмутимо пояснил Питер ошеломленной Нэнси, которая молча смотрела, как он вставляет ключ в замочную скважину. — Спокойной ночи, приятных сновидений, — нежно пожелал он и пошел к машине.

Нэнси, не проронив ни слова, вошла в дом и без сил прислонилась к двери.

«Стараюсь войти в роль жениха». Но Нэнси все еще ощущала сладость его поцелуя на своих губах, а ее тело горело, словно в огне.

Ей привиделось или на них и в самом деле только что сошло неземное блаженство, соединившее их невидимыми нитями?