Вне времени

Вне времени (Девять минут #2)

Аннотация:

Они думали, что его смерть положила всему конец.

Они ошибались.

Лидеру одной из самых отъявленных и беспощадных банд мотоциклистов Южной

Флориды была введена смертельная инъекция. То время, когда его семья и друзья

восстанавливали свою жизнь по кусочкам, прошло. Теперь они выброшены в настолько

сложный и непредсказуемый мир, что даже самые безжалостные с ужасом обнаруживают

паутину лжи не только на улицах Южной Флориды, но и на всем своем пути.

Книга «Вне времени» — захватывающее продолжение романа «Девять минут», проведет читателя от залитой солнцем равнины Центральной Флориды пятидесятых годов

до тропической жары Форт-Лодердейла. В камерах смертников Флориды мы, наконец, узнаем историю Джейсона Тэлбота и секрет, который он пытался скрыть всю свою жизнь.

Лишь немногие люди из ближайшего окружения Гризза знают всю историю. Это

трагедия, произошедшая в ранние годы его жизни. Неожиданное событие превратило его

в одного из самых ужасных преступников, разыскиваемых правительством, и пробудило

глубокие чувства к Джинни, невинному существу, которое он похитил и сделал своей

женой.

Джинни, одержимость Гризза и мать его ребенка, несколько лет оплакивала

мужчину, которому сначала сопротивлялась, а потом любила. Выйдя замуж за Томми, бывшего члена банды, девушка более десяти лет отчаянно пыталась жить нормальной

жизнью, отдаляясь от жестокого, преступного мира, в который попала, оказавшись на

краю Флоридских болотистых равнин. Томми любил Джинни в течение многих лет, и для

него ставки особенно высоки. Наконец мечта осуществилась: парень женат на девушке, которую, как он думал, никогда не сможет заполучить. Успешная карьера, красивые дети

и по-настоящему счастливый брак — это лишь видимость. Джинни и Томми, кажется, не

могут забыть прошлое. Оно настигает, раскрывает секреты, разрывая все нити, связывающие их.

Когда Гризз казнен, Джинни узнает темные и зловещие тайны. Теперь она не

уверена, что сможет дальше так жить.

Разорвут ли эти тайны их любовь на части? Гризз в могиле, но как далеко он

зайдет, защищая то, что считает своим?

Пролог

Пятидесятые года. Центральная Флорида.

Пощечина была настолько сильной, что мальчик чуть не упал. Ноги подкосились

на долю секунды, но он сумел вернуть самообладание и посмотреть на отца.

— Твоя мать сказала, что ты опоздал на автобус и добирался на попутке.

В том месте, где он прикусил щеку во время удара, чувствовался привкус крови.

Мальчик знал, что его ответ породит новую вспышку гнева.

— Ида — не моя мать.

Еще один удар, пришедшийся прямо по голове, вызвал сильный звон в ушах.

Пустяк. Он переживал и худшее. Мальчик не мог понять, почему его слова так сильно

беспокоят отца. Ида первая сказала, что она — не его мать.

— Не держи меня за дурака, мальчишка. Где ты был?

— Последний школьный день. Нескольким ребятам нужно было остаться после

уроков, чтобы помочь учителям с уборкой кабинетов.

Ложь. В этот день он подрался с богатеньким мальчиком, который высмеивал его.

Парня зачислили за две недели до летних каникул, поэтому не успели

предупредить. В раздевалке новичок спросил, не достал ли он свою одежду сегодня утром

из мусорки. Пришлось оставить этого идиота на полу душевой в луже собственной крови, а самому спокойно вымыть руки и вернуться в класс. Он посмотрел на большие часы, висящие над доской. Меньше пятнадцати минут до начала летних каникул. Если отец не

изобьет, он будет в состоянии следить за Рути.

Мальчик находился в переполненном школьном автобусе, двери которого

открылись. Заместитель директора школы стоял рядом с водителем и искал кого-то из

учеников. Указав на него пальцем, мужчина произнес: «Следуй за мной».

Черт. Он почти сбежал.

Они не обсуждали проступок, пока шли в кабинет директора. Мальчик просто

наклонился над столом и вытерпел порку. Это не было чем-то ужасным, даже несравнимо

с теми ударами, которые он получает от отца. Ударами, что оставляют шрамы на спине и

других частях тела. Может, он еще и слишком мал, но понимает, что этот ублюдок, временная замена директора школы, восстанавливающегося после операции, получает от

наказания слишком много удовольствия. Вероятно, он запрется в своем кабинете и будет

дрочить, после того, как отпустит парня домой. Гребаный извращенец. Мир так

отвратителен.

Последние семь миль он прошел пешком, чтобы добраться до дома, и теперь стоял

здесь, принимая гнев отца. Его мачеха скрестила руки на груди, опираясь на кухонную

стойку, и самодовольно улыбалась. Из окна, расположенного чуть выше раковины

потянуло духотой.

Его мачеха. Ида. Сколько себя помнил, мальчик ненавидел ее. Биологическую мать

он не помнил. Отец говорил, что она умерла во время родов в этом доме. На самом деле, это даже не дом, а лачуга с двумя спальнями. Она расположилась на нескольких акрах

земли, окруженных со всех сторон апельсиновыми рощами. Его отец был плотником по

профессии, но по некоторым причинам, которые никак не были связаны с его сыном, выбрал жить в бедности. Имея возможность жить в доме, расположенном в

благополучном районе, родитель предпочел старый ветхий дом, передающийся в их семье

из поколения в поколение. Отец никогда не использовал свои умения, чтобы превратить

лачугу в уютный дом. Если крыша протекала, то он шлепал на нее немного смолы. Он

брался лишь за мелкие починки, даже пальцем не прикасаясь к чему-то большему. Все

рушилось вокруг их семьи.

Может быть, так было из-за того, что отец считал себя королем их замка, правящим

недостойным окружением. Может быть, жестокость, проявляемая здесь, позволяла ему

чувствовать власть, которой у него не было в реальном мире. Возможно, осознание того, что он в состоянии обеспечить комфортную атмосферу в доме, но целенаправленно этого

не делает — часть психопатического начала, присущего его личности. Он не был плохим

человеком. Он был гораздо хуже. Отец слишком гордился собой, поэтому отказывался от

всего, что могло принести пользу его семье.

В глазах собственного сына это превращало его в настоящее воплощение зла.

Перед тем как выйти замуж, Ида работала горничной у богатой семьи в Уэст-Палм-Бич.

Его отец встретился с парой других рабочих, чтобы скоротать время по дороге к

роскошному особняку, расположенному на пляже. Он собирался провести там несколько

дней, делая ремонт, а вернулся с тремя товарищами и Идой, которая, наконец, поймала в

свои сети мужчину. Ей надоело быть чьей-то служанкой. Когда приехавший вдовец

проявил интерес, она сбежала.

К несчастью, она это сделала слишком быстро и без колебаний, не осознавая, что

попадет из огня да в полымя. Даже хуже. В течение одной ночи она из одинокой, постоянно работающей горничной превратилась в одинокую, перегруженную работой и

оскорбленную домохозяйку. У мальчика не было приятных воспоминаний об Иде.

Возможно, она хотела быть лучше. Может быть, старалась превратить их лачугу в уютный

дом, пыталась стать хорошей матерью. Хотя если такое и было, то он не мог этого

вспомнить. Возможно, она не такая ужасная, как ему кажется. Может, отец сделал ее

такой. Не имеет значения. Он все равно ненавидел ее из-за того, что она делала со своей

дочерью. С его сестрой, Рути.

Рути была милым и доверчивым ребенком, который с первого дня покорил его

сердце. Счастливая маленькая девочка, улыбающаяся независимо от того, насколько

ужасно к ней относится мать. Каждую секунду, свободную от школы и работы, он

проводил, заботясь о своей маленькой сестренке. Он обожал ее и делал все возможное, чтобы защитить от родителей, особенно от Иды. Следил, чтобы она не ложилась спать

голодной, старался купать ее. Он не мог делать это постоянно, но пытался изо всех сил.

Уничтожал доказательства несчастных случаев, стирая ее одежду в ручье, и высушивал

перед тем как положить в комод. Вытирал Рути слезы и целовал там, где «бо-бо».

К сожалению, таких поцелуев было слишком много.

Каждую ночь она говорила:

— Братик, расскажи мне сказку, в которой есть радость, и нет боли.

Он ложился на кровать, которую они делили с тех пор, как родилась Рути. Пытаясь

не замечать запах их немытых тел, придумывал для нее радостные истории, которые

позволяли ненадолго забыться. Они смотрели на звезды из окна комнаты, и иногда он

использовал их в своих рассказах.

— Видишь ту сияющую звезду, Рути? — говорил он, глядя в окно. — Это ты.

Самая красивая звезда на небе.

— А где же ты? Тоже там? — спросила она однажды.

— Я та звезда, что ближе всех к тебе.

Мальчик не знал, становится ли она счастливей от этих историй. И не мог сказать, в чем заключается для него счастье. Разве можно объяснить это четырехлетней девочке?

Но он пытался.

Однажды, убедившись, что отец и Ида спят, он открыл заднюю дверь и впустил

Разора, большого черного ротвейлера, который когда-то забрел к ним в дом и с тех пор не

уходил. Сначала отец не позволил приютить собаку. Сказал, что им не нужен еще один

рот, который надо кормить. Грозил, что пристрелит пса, если тот останется в доме. Собака

была сообразительнее. Чувствуя отцовскую враждебность, пес приходил только ночью и

дожидался объедков за сараем. Мужчина, в конце концов, смягчился. Однажды пес

разбудил хозяев ночью, предупреждая, что в курятник пытается забраться какой-то зверь.

Их не разбудило бы кудахтанье кур, но собачий лай и лапы, царапающие дверь, сделали

это. Отец решил, что Разор, возможно, не так уж и плох, и позволил ему остаться с одним

условием: пес должен всегда находиться снаружи.

Мужчина ударил сына еще раз, и, понаблюдав за ним несколько секунд, сказал:

— Начинай свою чертову уборку и не возвращайся, пока не закончишь. Не

справишься с этим до ужина — останешься без еды.

Даже не нужно было смотреть на мачеху, чтобы понять, что она специально подаст

ужин раньше. Мальчик направился к задней двери, захлопнув ее за собой.

— Ко мне, Разор, — позвал пса.

Когда он закончил всю работу, на улице было темно. Он нашел немного еды и

отнес ее за сарай, отдав половину Разору. Поели в тишине. Он вымыл дождевую бочку и

прошел в дом. Завалившись на кровать рядом с сестрой, прижал ее к себе. Она застонала.

— Братишка здесь, Рути. Хочешь, расскажу сказку?

Он устал, но не смог бы заснуть, оставив ее без истории.

— У меня болит живот, — прошептала она.

— Отвести тебя в ванную? — зашептал он в ответ.

— Нет. Это не такая боль.

— Не такая? Ты голодна?

— Мамочка ударила по животу.

Он напрягся, затем зажмурил глаза. Хорошо, что девочка не захотела слушать

историю этой ночью, потому что единственное, о чем он мог думать — это то, как

задушит Иду голыми руками.

***

На следующий день мальчик возвращался из рощи, неся трех белок, которых убил

из рогатки. Ида могла сделать из этого неплохое рагу. Сегодня утром он наблюдал, как

Рути медленно ела свой завтрак. Она выглядела нормально, и поэтому он уехал охотиться

еще до того, как она закончила есть. Он нес добычу на плече и представлял выражение

лица Рути, когда та увидит белок.

А потом услышал звук выстрела, донесшийся из дома. Он слышал выстрелы и

раньше, когда отец охотился на зверя, но что-то подсказывало, что в этот раз все иначе.

Он бросился бежать, а затем увидел то, что заставило резко остановиться.

Напрягшись, он начал понимать, что произошло.

В руках у отца было ружье.

Ида качала окровавленную правую руку, прижав ее к груди. Разор лежал на боку в

луже собственной крови.

И Рути... лежала на спине, вытянув руки по бокам.

Он подбежал ближе.

— Твой гребаный пес напал на сестру, а когда Ида попыталась остановить его, кинулся и на нее, — произнес отец равнодушно, все еще держа палец на курке. —

Пришлось убить его.

Разор напал на Рути, а Ида пыталась его остановить? Это невозможно. Пес никогда

не причинил бы девочке вреда.

Мачеха протянула руку, чтобы показать рану. Это было необязательно. Он увидел

ее раньше, и не было сомнений, что это сделал Разор. Рана была глубокой и выглядела

так, словно пес вцепился в Иду и боролся с ней.

Он бросил мертвых белок и упал на колени рядом с Рути. И тут понял, что отец

врет. Сестра лежала на спине, ее глаза были закрыты. Мягкие светлые кудряшки

обрамляли лицо. Она выглядела так умиротворенно и красиво, как никогда раньше.

Уголки ее губ были приподняты в полуулыбке.

Конечно, она улыбалась. Она ведь сбежала из этого ада.

Мальчик понял, что сестра мертва. На ее теле не было следов от укусов Разора.

Они лгут, он уже это понял. И не мог остановить себя. Слова вылетели изо рта, прежде

чем успел подумать:

— Не похоже на нападение Разора. Ни одного укуса или царапины. Только синяки, оставленные Идой.

Как и ожидалось, пощечина была сильной.

— Убери здесь, — приказал отец. — Найди место подальше от дома и похорони

свою сестру. О собаке не беспокойся. Можешь оттащить эту паршивую задницу в рощу, если захочешь покормить стервятников.

Подняв с земли белок, мужчина схватил жену за неповрежденную руку:

— Тебе не настолько плохо, чтобы ты не смогла приготовить ужин.

Направляясь в дом с Идой и мертвыми белками в руке, крикнул через плечо:

— Когда закончишь, тащи свою задницу сюда и вымети крысиный яд, который

должен был убрать еще вчера.

Он смотрел, как они уходили, и пытался представить себе мир без Рути.

Мир без света.

***

Две недели спустя он сидел на пассажирском сиденье в машине незнакомца.

Человек представился, когда посадил к себе юного попутчика, и не разозлился, когда

мальчик просто внимательно смотрел, отказываясь что-либо говорить. Сейчас он смотрел

в окно машины, а перед глазами мелькали воспоминания.

Он похоронил сестру так, как приказал отец. Накрыв ее тело своей рубашкой, достал лопату и направился подальше от дома, где вырыл большую яму.

Оставив лопату в могиле, вернулся домой. Зашел в сарай и убрал крысиный яд, положив немного в карман штанов.

Зайдя в дом, отметил, что Ида прибралась и теперь готовит беличье рагу. По

движениям было видно, что она испытывает сильную боль. Разор хорошо потрудился над

ее рукой. Она, вероятно, нуждалась в медицинской помощи, но отец никогда бы не отвез

ее в больницу и не позволил бы самой вести машину. Так или иначе, дома его не было.

Должно быть, куда-то ушел.

Стало понятно, что произошло. Ида снова ударила Рути, а Разор пытался

остановить ее. К сожалению, он опоздал.

Парень не знал, что сестра медленно умирала от внутреннего кровотечения, полученного из-за побоев матери. Последней каплей стал удар в живот накануне.

Он был уверен, что Ида постоянно била Рути в доме, куда Разору было запрещено

заходить. Тот день отличался от остальных. Мать, скорее всего, вытащила плачущую дочь

во двор, чтобы та помогла ей с тяжелой работой, и стала пороть ее, когда маленькая

девочка не делала или, скорее всего, не могла сделать то, что требовали от нее. Нет

сомнений в том, что пес пытался защитить Рути, хватая Иду за руку. Та была правшой.

Отвлекшись от приготовления ужина, она посмотрела в окно и увидела тело

девочки во дворе.

— Ты не закончил. Что ты здесь делаешь?

Ее голос был лишен всяких эмоций. Она произнесла это так, будто спрашивала, поел ли он и покрасил ли забор. Это вызывало отвращение. Она еще больший монстр, чем

отец. Она дала жизнь Рути. Вынашивала ее в течение девяти месяцев. Он ничего не знал о

материнстве, но понимал, какие отношения должны быть между матерью и ребенком.

Не глядя на Иду, ответил:

— Яма вырыта. Вернулся взять что-нибудь, чтобы завернуть тело. Думаю, надо

использовать для этого простынь.

Они всегда делили кровать, и это была их единственная простынь. Следующие

слова Иды удивили его. Ее предложение не только поразило, но и предоставило отличную

возможность.

— У меня есть вещь, которую ты можешь использовать. Я получила ее в качестве

прощального подарка от работодателей.

Она взяла большую ложку, которой мешала еду, постучала ей по котелку и

отложила в сторону. Прижимая больную руку к груди, направилась в спальню, которую

делила с мужем. Зная, насколько ей больно, он понимал, что пройдет несколько минут, прежде чем она найдет нужную вещь и вернется.

Мальчик использовал это время, чтобы достать из кармана яд и высыпать его в

тушеное мясо. Торопливо перемешал рагу, радуясь, что тот быстро растворился, и вернул

ложку на место. Он стоял возле задней двери, когда Ида вернулась с голубым куском

ткани, перекинутым через здоровую руку. Присмотревшись, понял, что это что-то вроде

халата. Из тонкого материала, и не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что эта

вещь высокого качества и дорого стоит. «Прощальный подарок, черт меня побери, —

нахмурился он. — Она украла его!» Ида протянула вещь, избегая проницательного

взгляда зеленых глаз. Те всегда нервировали ее, по крайней мере, он слышал, как она

говорит об этом отцу. Казалось, Ида колеблется. А потом к ней вернулась прежняя

бравада.

— Оберни ее этим, — мачеха бросила ему халат и вернулась обратно к готовке.

Около свежевырытой могилы он осторожно обернул маленькое тело Рути в свою

рубашку.

— Брат всегда с тобой, Рути, — прошептал.

Затем обернул Разора дорогим халатом и фыркнул про себя: «Как же так

получилось, что даже собака слишком хороша для подарка Иды?» Он аккуратно положил

свою маленькую сестренку и Разора в глубокую яму.

— Ты был хорошим парнем, Разор. Ты поступил правильно, пытаясь защитить ее.

Теперь ты будешь охранять ее покой вечно.

Мальчик понимал, что никто не должен знать, где находится могила. Только он. В

любом случае, никто не будет искать ее. Никто не объявит девочку пропавшей. Как и он, Рути родилась не в больнице. Вряд ли у нее было свидетельство о рождении. И он даже не

уверен, есть ли у него, но ведь его как-то зачислили в школу. Интересно, нужно ли

свидетельство, чтобы пойти в школу?

Он стоял возле могилы сестры и пристально смотрел на свежевскопанную землю.

Что-то забыл. Побродив, вернулся с огромным камнем. Тот был действительно тяжелым, и мальчик приложил немало сил, чтобы перетащить его к могиле и с глухим стуком

опустить на нее. Выбор пал на этот камень из-за размера и необычной формы. Чтобы

запомнит это место.

Упав на колени, мальчик заплакал. Вспомнить, плакал ли он когда-нибудь раньше, не получалось. Не каждый ребенок мог выдержать ужасы, равносильные пыткам. Он не

мог объяснить, почему отец ненавидит его. Не мог понять, почему мачеха ненавидела

Рути. Не хотелось думать о них. После того, как все закончится, он никогда не вспомнит о

них вновь.

В нем начал зарождаться нечеловеческий крик. Это был вопль, шедший откуда-то

из желудка. Проходя через грудь, горло, он вырвался изо рта, унося с собой душу и

последние частички света. Света, который излучала Рути.

Мальчик не мог точно сказать, сколько просидел возле могилы Рути и Разора. Его

глаза пронзила острая боль, слезы капали на голые руки, когда он с силой бил себя по

щекам. В конце концов, боль в спине вывела его из оцепенения, солнечных лучи

напомнили о пощечинах, которые отец нанес несколькими ночами ранее. Он был

физически и морально истощен, но дело еще не завершено. Измученный, он нашел в себе

силы и направился дальше, в еще более уединенное место.

Нужна еще одна могила.

Он похоронит их вместе, но не как Рути и Разора, защищающих друг друга. Нет, он

вырыл огромную могилу, потому что они заслужили быть сброшенными в нее, как мусор.

Это именно то, что он собирался с ними сделать.

***

— Парень? Парень, тебе нужно в уборную?

Он очнулся ото сна и подпрыгнул, когда мужчина дотронулся до него. Ушла доля

секунды на то, чтобы вспомнить, где он находится. Машина стояла на парковке.

Мужчина, который согласился подвезти его, смотрел, ожидая ответа. Он указал на

окно:

— Мне нужно заправиться. Тебе нужно справить нужду или что-то в этом роде?

— Где мы?

— Форт-Лодердейл. Заправимся и рванем в Майами.

Мальчик кивнул головой, приподнимаясь на сиденье. Он был болен, чувствуя, что

оследние несколько дней вымотали его.

— Да, пожалуй, схожу.

Он обошел небольшую АЗС, направляясь в туалет. Там отвратительно пахло, но

было на удивление чисто. Его мысли блуждали, и накатили воспоминания.

Он вернулся к той ночи в доме, когда отец и Ида сидели за столом, поедая тушеное

мясо. Взял с полки старую банку из-под желе, чтобы наполнить ее водой. Прислонившись

к стойке, пил, наблюдая за тем, как они едят. Никто не предложил ему присоединиться к

обеду. Все в порядке. В любом случае, он бы отказался.

— На вкус как дерьмо! Как, черт возьми, можно было испортить рагу? — закричал

отец.

Ида ничего не ответила, и он ударил ее по лицу.

Взяв свой импровизированный стакан, мальчик направился в спальню, заперев за

собой дверь. Он лег на кровать, которую раньше делил с Рути, обнял подушку, прижимая

ее к груди, и провалился в глубокий сон.

Той ночью его разбудили звуки сильной рвоты. Он плохо помнил следующие

несколько дней, в течение которых делал вид, что помогает своим ослабшим родителям.

Поставив ведра рядом с кроватью, он носил им воду, отравленную крысиным ядом, найденным в сарае. Вспомнился момент, когда на лице его отца отразилось понимание.

Он попытался встать с кровати, убеждая сына отвезти их с женой в больницу.

Мальчик был слишком молод, чтобы иметь права, но водить умел. Отец предложил ему

сесть за руль потрепанного минивэна, который служил для перевозки вещей.

— Ты отвезешь нас в больницу, парень, — сказал он голосом, полным боли.

— Не думаю, — он посмотрел на родителей, и улыбка заиграла на его губах. — Я

собираюсь смотреть, как вы будете медленно и мучительно умирать. Я даже рад, что у нас

нет телевизора. То, что происходит сейчас, определенно будет гораздо интереснее.

Налитые кровью карие глаза встретились с безжалостными зелеными. Что-то

щелкнуло в его голове. Отец мельком осмотрел комнату, переводя взгляд в угол. Ружье, которое должно было там стоять, пропало. Даже если бы оно было на месте, не удалось

бы дотянуться до него. Мужчина упал обратно на кровать и перевел взгляд на жену. Та

свернулась в клубок, сложив руки вокруг колен и прижимая их к груди. Услышав голоса, достаточно долго пыталась открыть глаза, чтобы сказать: «Мы это заслужили».

Отец приподнялся и посмотрел на сына, который стоял у изножья кровати, скрестив руки на груди.

— Мне следовало понять, что ты — дьявольское отродье, — не дожидаясь ответа, он продолжил: — Я любил твою мать и думал, что поступил правильно, женившись на

ней и приняв чужого ребенка. Когда ты убил свою мать, я должен был догадаться, что ты

— чистое зло.

Вот, наконец, и ответ. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Мужчина, растивший его все эти годы, совершенно чужой человек. Отец обвинил его в смерти

матери при родах. Ребенок от другого мужчины убил любимую женщину, и он мстил

мальчику за ее смерть. Мстил все это время.

Мальчик мог понять это. Он почти позволил своей совести одержать верх, и

подумал отвезти их в больницу. Возможно, было еще не слишком поздно. Но потом

вспомнил Рути. Не было оправдания тому, что с ней случилось. Ни одного.

Он одарил холодным взглядом человека, которого считал своим отцом.

— Я лишь прошу прощения за то, что не сделал этого прежде. До того, как ты

позволил ей убить Рути.

Потом он отправился на кухню приготовить себе еды.

После того, как родители умерли, он погрузил тела в багажник машины и отвез к

вырытой ранее могиле. И сбросил их с той же небрежностью, с которой выбрасывал груду

куриных костей в мусорку. Швырнув лопату в фургон, поехал обратно домой.

Он не хотел привлекать к их лачуге лишнего внимания. И не собирался сжигать ее

дотла. Тщательно все обдумав, решил оставить дом так, словно семья просто собралась и

уехала, взяв вещи, которые поместятся в машину. Упаковал несколько картин, личные

бумаги и одежду. Усмехнулся, когда увидел фотографию своего отца в детстве. Даже

тогда он выглядел, как жалкий кусок дерьма. Бросил снимок к остальным вещам. Ему ни

разу не попались фотографии матери.

Мальчик небрежно покидал все в старый автомобиль, оставив свободным только

водительское кресло. Он зашел в свою спальню и взял коричневую сумку с вещами.

Среди них было немного одежды, тридцать долларов и двадцать семь центов, которые он

вытащил из отцовского бумажника и заначки Иды, спрятанной позади тарелок на кухне.

Он сунул руку в карман, извлекая вещь, о существовании которой и не подозревал, пока

не начал разбирать бумаги. Это была фотографии Рути и Разора. Снимок, очевидно, был

сделан рядом с их домом, но непонятно кем и когда. Он не нашел в доме камеры. Парень

и понятия не имел, откуда взялась эта фотография, а на размышления не было времени.

Он снова посмотрел на фото. Рути сидела на траве, смотрела вверх и улыбалась.

Светлые кудряшки были короче, чем он помнил. Она прислонилась к Разору, который

лежал рядом. Оба выглядели счастливыми. Ее колени были прижаты к груди, а руки

крепко их обхватывали. Похоже, они катались по траве, решили отдохнуть и

попозировать. Он понимал, что ни Ида, ни отец не делали этот снимок. Если бы это был

кто-то из них, то сестренка вряд ли бы улыбалась. Он аккуратно положил фото в карман и

продолжил уборку.

Несколько часов спустя мальчик стоял посреди маленького дома и оглядывался. Не

уверенный на сто процентов, он думал, что взял все самое необходимое.

Шел четвертый день месяца. Счета за воду и электричество нужно будет оплатить

не раньше тридцатого числа. Школа закрыта на лето, поэтому о нем никто не вспомнит до

сентября. А если это случится, вряд ли кто-то забеспокоится. Отец не нанимался на

постоянной основе, поэтому по нему тоже не будут скучать. У них не было телефона, и о

звонках волноваться не стоило.

Да, выглядело так, словно семья, что жила здесь, решила переехать, взяв

необходимые вещи. Немного писем и газет в почтовом ящике, которые они получали в

течение нескольких месяцев, лежали в отдельной ячейке почтового отделения. Никто не

обратит внимания. А к тому времени, когда обратят, это не будет иметь никакого

значения. Он будет уже далеко.

Он прошел к курятнику и выпустил птиц на волю. Заметив висящее на веревке

белье, сгреб его в кучу и кинул в машину. После этого принес свою коричневую сумку и

бутылку с водой. Сев за руль, поехал к ближайшему глубокому каналу, который

находился в глуши, рядом не было построек и цивилизации. Впереди длинная пешая

прогулка, но в руках у него будут лишь коричневая сумка и бутылка.

Сейчас, находясь в туалете на заправочной станции, он ополоснул лицо холодной

водой и вытер его. Сунув руку в карман, достал снимок Рути и Разора. Он никогда больше

не обнимет сестренку снова. Никогда не услышит ее голос и то, как она просит рассказать

сказку. Он никогда больше не положит руки на шею Разора, чтобы пригладить его

короткую шерсть. Сморгнув собравшиеся в уголках глаз слезы, он сунул снимок в задний

карман.

На могиле Рути он дал клятву. Больше никаких слез. Никогда.

Почувствовав голод, решил вернуться в машину за деньгами.

Он заметил, что АЗС находилась на пути к магазинчику с едой. И надеялся, что там

были какие-нибудь конфеты и газировка с сиропом. Он пробовал газировку лишь

однажды и с нетерпением ждал этого снова.

Обошел заправку и внезапно остановился. Машина, на которой он приехал, исчезла. Моргнул, проверяя, не обманывают ли его глаза. Не обманывали. Этот сукин сын

уехал вместе с коричневой сумкой, в которой было немного одежды и все его деньги. Он

оставил свою бутылку на заднем сиденье. Даже она пропала.

Мир был гнилым, как и каждый, кто жил в нем.

Глава 1

2000

Через два дня после казни Гризза

— Вместо того чтобы прочитать в глупой журнальной статейке, что я — сын

Гризза, ты предпочла бы, чтобы Лесли убили? Это так на тебя не похоже, Джинни.

Томми пытался взять себя в руки и успокоиться, но понимал, что жизнь с любимой

женщиной рушится прямо на глазах.

— Конечно же, я не желаю, чтобы Лесли убили. Просто шокирована. Как вы могли

скрыть это от меня? Я чувствую себя идиоткой. Просто абсурд.

Джинни скрестила руки на груди и потерла себя ими, будто замерзла и пытается

согреться. Она просто не могла, да и не хотела смотреть ему в глаза.

— Давай не сейчас, Томми. Я слишком зла, — сказала она, вставая, голос ее был

тих. — Не могу говорить об этом. Ты должен уйти.

— Посмотри на меня, Джинни, — Томми поднялся, хватая жену за плечи. —

Посмотри на меня!

— Нет, — она повела плечами, скидывая его руки. — Не могу поверить, что вы

обманывали меня все эти годы.

— Джинни, я не...

— О, нет. Нет! — Джинни перебила мужа, внезапно что-то осознав. — Мими —

твоя сестра. Наша дочь — твоя единокровная сестра. Убирайся отсюда. Ты должен уйти

сейчас же.

Выражение лица жены напугало его. Томми никогда раньше не видел ее настолько

злой. Никогда.

— Мы должны поговорить. Я не уйду. Это и мой дом тоже.

— Теперь нет, — ответила она, подходя к двери. — Мне нужно забрать Джейсона.

Он сейчас у Макса. И чтобы тебя не было здесь, когда я вернусь. Серьезно, Томми, я хочу, чтобы ты ушел.

Дрожащими руками она взяла сумочку и ключи от машины со столика рядом с

входной дверью, случайно уронив рамку с фотографией, на которой была запечатлена вся

семья: Томми, Джинни, Мими и новорожденный Джейсон. В тот день их выписали из

роддома, и Джинни не могла вспомнить, была ли она более счастливой, чем в тот момент.

Ее подруга, Картер, сфотографировала их и подарила снимок в самодельной рамке.

Сначала женщина собралась поставить его на место, но поняла, что изображение служит

напоминанием о прошлой жизни, построенной на лжи.

Она положила рамку лицевой стороной вниз и посмотрела на Томми еще раз.

— Ты сказал, что разговаривал с Гриззом прямо перед его смертью, и он просил

прощения. Я не верю тебе, — глаза начали наполняться слезами, но она не позволила им

пролиться. — Я слышала, как Гризз лишь однажды просил прощения. За то, что

случилось двадцать пять лет назад.

Джинни вышла, захлопнув за собой дверь.

Выехав с подъездной дорожки, с силой нажала на газ. Ее плечи тряслись, и она

чуть не задохнулась, когда в спешке едва не задела кого-то. Подъехав к светофору, посмотрела в зеркало заднего вида. Транспортное средство, с которым она едва не

столкнулась, было курьерским фургоном, теперь преградившим дорогу позади нее.

«Наплевать», — подумала она.

Как бы то ни было, Томми сможет оплатить расходы.

Включив радио, нашла свою любимую станцию, где крутили музыку семидесятых.

Играла «Nights In White Satin» Муди Блюза. Джинни быстро выключила песню и

повернула на стоянку торгового центра, паркуясь в тени дерева. Она положила руки на

руль, уронив на них голову. И заплакала.

Глава 2

Тридцатью минутами ранее

Офис журнала «Любимый Лодердейл»

— Тем не менее, это — любовная история. То, чего хотят люди. Любовь между

матерым преступником и невинной девочкой. То, что нужно читателям — история с

душещипательным концом.

Лесли разговаривала, прижав телефон к уху, и пыталась придать своему голосу

убедительности. Она и не собиралась упоминать о том, что у нее уже есть финал этой

истории, который просто взорвет общественность, но знает ли Джинни?

Лесли понимала, что переходит все границы, растягивая интервью. Она была не

просто любопытной, а откровенно жадной. Ей нужно вытянуть всю информацию.

— Тот знак, что он подал тебе, — напомнила Лесли. — Это определенно что-то

значит. Не могла бы ты рассказать об этом, Джинни?

Из динамика донесся вздох.

— Лесли, могу сказать тебе лишь одно: я провела три месяца, позволяя задавать

вопросы, а настоящая история любви была у тебя под носом все это время. Ты ее не

замечала. История о мужчине, который полюбил меня с самой первой встречи, с первого

взгляда. О мужчине, который был и остается частью моей души. Вот такая история. Да, я

любила Гризза, но все закончилось. Не нужно больше романтики. Я начала новую жизнь

с…

Как и предполагалось, Джинни не знает, что ее муж сын Гризза. Лесли была в этом

уверена, поэтому задала последний вопрос.

— Она ведь не знает, Томми? — спросила журналистка сладким голосом, зная, что

он сидит рядом с женой. — Ты еще не сказал ей? Отлично, я позволю тебе сделать это

перед выходом моей статьи.

Никакой реакции не последовало. Лесли ожидала ответа от Томми пару минуту.

Тишина. Она была в растерянности.

Черт! Никто не ответил. По правде говоря, девушка была немного удивлена, что

Томми не рассказал Джинни о том, что Гризз — его отец. По своему опыту она знала, что

большинство людей не могут хранить такие тайны.

Лесли ненамеренно была грубой и жесткой, но ей нравилось во время интервью

держать власть в своих руках. Иногда все же замечала, что слишком сильно давит на

людей, но это ее не заботило. Особенно сейчас. Эта статья — переломный момент в

карьере. Ее шанс засветиться в известном журнале. Она немного приврала, предлагая

Джинни интервью. Фактически, девушка не работала на этот журнал, но знала, что после

выхода статьи ее обязательно туда примут.

Из Лесли получился бы хороший следователь. Она умела манипулировать людьми, чтобы они открылись ей. Поэтому и взялась за это интервью. Небольшое расследование, проведенное ею, привело к человеку, имевшему влияние на Джинни, которая могла

рассказать всю историю. К ее дочери, Мими. Да, Лесли знала, что Гризз был отцом Мими.

Она удивилась, узнав, что пятнадцатилетняя девочка тоже в курсе, а родители об этом и

не догадываются.

Лесли повернулась к монитору компьютера, сделав несколько заметок в статье.

Отличная история, даже если Джинни не ответит на последний вопрос. Несколько

исправлений, и она уйдет, возможно, проведя выходные с матерью и сестрой. Сегодня

девушка находилась одна в крошечном офисе журнала, который, на самом деле, являлся

отремонтированной заправочной станцией, расположенной в глуши. Владельцем был Дон

и его жена, Ирэн, женщина с пышными рыжими волосами, пахнущая, как сахарная вата.

Они редко появлялись здесь, и Лесли управлялась с повседневными делами

самостоятельно. С одной стороны, это неплохая работенка, но девушка устала быть

главной. Ее не заботило сохранение отношений с рекламодателями, подписками, платежами и тому подобным. Она хотела лишь писать. Это — все, о чем она когда-либо

мечтала.

Прошло чуть меньше часа, девушка вносила последние штрихи в статью и

услышала, как открылась дверь.

— Офис сегодня закрыт, — сказала она, не отрываясь от компьютера. — Вы

можете вернуться завтра утром. Мы открываемся в девять.

Лесли услышала хлопок двери и не поняла, что она закрылась изнутри, пока не

услышала скрип стула рядом со своим столом.

Она посмотрела на человека и начала задыхаться.

Кит Диллон. Блу.

Один из членов банды, который, в отличие от других, не получил

неприкосновенность, так как занимал слишком высокое положение в банде Гризза. Блу и

еще несколько человек отправились в тюрьму вместе с вожаком. Мужчина получил десять

лет, но вышел через два года.

Блу навестил Лесли через неделю после того, как Гризз напал на нее в тюремной

комнате свиданий. Прямо перед казнью. Гризз сделал это из-за злости, а она глотала

остатки гордости, скрывая ликование при телефонном разговоре с ним. Девушка

понимала, что достаточно разозлила мужчину в первую их встречу.

Он сделал это. Рассказал ей, что Грант, то есть Томми, его сын, и Лесли чуть не

выронила телефон. Гризз не отвечал на другие вопросы, а девушка желала разузнать

детали. Например, знает ли сам Грант, и, если да, то как долго. Но мужчина ничего

больше не сказал.

Первая встреча с Блу произошла неожиданно. Лесли вышла из продуктового

магазина и ставила пакеты в салон автомобиля. На улице было жарко, и она

почувствовала, как тонкая струйка пота стекает к груди. Девушка выпила

обезболивающее и поехала за продуктами. Из-за высокой температуры и вновь

появившейся боли девушка чувствовала себя как в тумане, но все еще оставалась в

приподнятом настроении. Лесли предвидела, как секрет, разоблачающий Гризза, станет

бомбой, которая поднимет ее карьеру на новый уровень.

Она не поняла, откуда появился Блу, не видела и не слышала, как он приблизился к

машине. Просто тихо стоял со скрещенными на груди руками и даже не просил ее не

раскрывать тайну. Он требовал.

— Гризз передумал, — Блу смотрел на Лесли сверху вниз. — Не печатай то, о чем

он рассказал тебе по телефону.

Она лишь уставилась на него. Девушка знала, кем был этот человек, но он не

вызывал чувство страха, как Гризз. Отойдя от машины, она поставила тележку на место.

Словно что-то вспомнив, крикнула ему через плечо:

— Ты ведь даже не знаешь, о чем он говорил, верно?

Блу не ответил.

— Большой секрет. Ты не знаешь его, так ведь? — спросила она немного

самодовольно, возвращаясь обратно.

— Не важно, — помедлив, ответил мужчина. — Просто не печатай. Я встретился с

тобой лишь из вежливости. Ты не захочешь увидеть меня снова.

Он повернулся и ушел.

Сейчас, через два дня после казни Гризза, Блу вернулся. Он сидел на стуле и молча

смотрел на нее. Однако Лесли не позволит запугать себя.

Мимолетное воспоминание о жестокости Гризза покоробило, но девушка быстро

нацепила на лицо маску уверенности. Ублюдок мертв. Она в безопасности и не позволит

Блу поднять на нее руку.

Мужчина осмотрел комнату, остановив взгляд на диване из искусственной кожи и

плакате на стене, обшитой дешевыми панелями.

— Вау, должно быть это и есть офис редакции крупного журнала, — смешок

слетел с его губ.

— Я не говорила, что работаю на них, — она напряглась. — Лишь сказала …

— Я уже знаю это. Как и Гризз. Хотя я здесь не из-за этого, — не дав ей ответить, Блу продолжил: — Это не попадет в печать. Согласна со мной?

— И что это должно значить? — произнесла с уверенностью, которой у нее не

было. — Гризз мертв. Я не использую настоящие имена. Это часть сделки, которую мы

заключили с Джинни. Кого это беспокоит?

— Меня. Ты уберешь это из статьи. Поняла?

— Если нет, то что? Что произойдет, если я напечатаю? — она свирепо посмотрела

на него. — Проколешь шины? Изобьешь меня?

— Очевидно, ты хочешь поиграть, — Блу уставился на нее с холодком во взгляде.

— Тогда правила меняются. Не будет никакой статьи. Вообще.

Лесли откинулась на спинку стула, вздыхая. Склонила голову в одну сторону и

смотрела на него, раздумывая над ответом. Честно говоря, не хотелось, чтобы ее снова

избили. Хорошо, она не напечатает самый главный секрет. По крайней мере, не в этот раз.

Однако будет держать информацию при себе и использует, когда это будет нужно. Она

дозвонится до Диллонов снова. Диллонов? Ха! Они были Тэлботами. Конечно, если это —

настоящая фамилия Гризза. Она должна узнать о том знаке. Девушка заставит их

рассказать.

— Хорошо, — согласилась она. — Я не напечатаю это в статье.

— Слишком поздно, — ответил он ледяным тоном, наклоняясь вперед. — Не надо

было, черт возьми, спорить со мной. Не будет никакой статьи. Тебе лучше удалить ее

прямо сейчас. Если я узнаю, что ты хранишь копию, или если она когда-нибудь будет

опубликована…

— Что? Что тогда? — она посмотрела на него, разозлившись от запугиваний. — Я

теперь знаю, каково это — глотать собственные зубы. Неприятно, но если потребуется, потерплю. Я буду делать с этой статьей все, что захочу, независимо от ваших желаний. А

знаете почему? Потому что от этого зависит мое будущее. Моя карьера. Это — шанс

свалить с работы в этой крысиной норе и добиться чего-нибудь самой. Поэтому, Блу… —

ее глаза метали молнии. — Смирись с этим. Я не буду писать, что Гризз — отец Томми, но статья будет опубликована.

Сев обратно на стул, она торжествующе выдохнула. Лесли дрожала, но не от

страха, а от безумия. Зазвонил телефон, и включился автоответчик. Сладкий голос Ирэн

раздался из динамика:

— Спасибо, что дозвонились до офиса журнала «Любимый Лодердейл». Мы

работаем с понедельника по пятницу с девяти до пяти. Оставьте сообщение, и мы

перезвоним вам. Спасибо. Удачного дня!

— Лесли! — раздался безумный женский голос. — Лесли! О, боже, пожалуйста!

Ответь. Если ты слышишь меня, подними трубку. Пожалуйста!

Голос принадлежал ее матери. Лесли посмотрела на Блу и почувствовала

неловкость. Истеричные крики продолжали доноситься до нее.

— Я не знаю, что делать! Пожалуйста, позвони, когда сможешь, — было слышно, как женщина сдерживает рыдания. — Ханна… Твоя сестренка пропала!

— Мама, я здесь, — Лесли подняла трубку. — Успокойся и объясни, что

случилось.

Она внимательно слушала, глядя в ледяные глаза Блу. Тот встал и быстро вышел за

дверь.

С глухим стуком трубка упала на стол, а она все еще слышала голос матери.

Девушка выбежала вслед за Блу. Он садился в заведенный седан. Она приложила ладонь

ко лбу, прикрываясь от солнца. Яркий свет ослеплял. Кто эта женщина на пассажирском

сидении?

Лесли закричала:

— Ты выиграл! Ладно. Ты победил!

Блу кивнул ей, сел в машину и уехал.

Девушка стояла, парализованная страхом. Забавно, она вспомнила их первую

встречу, во время которой мужчина не внушал ей страха.

Она ошибалась.

Лесли даже не пыталась увидеть номерной знак, не разглядывала женщину. Это не

имело значения.

То, что она сказала — правда. Ублюдок был мертв, но все равно победил.

Она вернулась внутрь, чтобы успокоить мать и удалить статью. Слезы катились по

щекам.

Глава 3

2000

Томми не выходил из своего кабинета. Все еще не мог прийти в себя после того, как осознал, что менее чем за пять минут его жизнь совершила резкий поворот.

Черт, как бы он хотел, чтобы это был обходной путь. Больше похоже на полный

разворот.

Он понимал, почему Джинни расстроена. Еще бы. Однако мужчина не ожидал

ненависти и гнева, которые увидел на лице жены. Она была опустошена.

Томми не винил ее. У них счастливый брак, и он не мог заставить себя поверить в

то, что все рушится. Он даже не пытался сказать жене, что не всегда знал о том, что сын

Гризза. Просто не понимал, что это может иметь такое значение, как сейчас. Не думал, что

Джинни обязательно должна знать об этом. В такое не стоит посвящать вообще кого-либо.

Будь ты проклят, Гризз, за то, что все рассказал Лесли. Томми запустил руки в волосы и

вздохнул. Это не было частью плана, и все испортило.

— Пошел ты, Гризз. Ты говорил, что с Лесли все улажено, — сказал он в пустоту.

— Ты был под стражей пятнадцать лет. Затем я видел, как ты умер два дня назад, но ты

все равно нашел способ поквитаться со мной. Я думал, мы решили, что все кончено.

Сукин сын!

Он откинулся на спинку и позволил мыслям течь своим чередом. Воспоминания

всплыли в голове. Когда мужчина думал о насилии, которое выносил в детстве, руки

сжимались в кулаки. Он не мог остановить картинки из прошлого. Оставив ту жизнь

позади, Томми думал, что никто больше не навредит ему. Особенно Гризз.

И он ошибся. Гризз навредил ему сильнее, чем кто-либо. Даже лежа в могиле, он

испортил то, что было для Томми важнее всего.

Казалось, что он мог учуять запах кошачьей мочи, гниющего мусора и кислоту

губки, которую использовал для мытья посуды в доме Карен и Нейта. Мог чувствовать

постоянный зуд кожи головы из-за вшей.

Мужчина неосознанно потер руки, вспоминая болезненные волдыри. Сломанные

кости. Воспоминания вернули его во времена, о которых он мечтал забыть. Томми не мог

остановить поток мыслей.

Он вспомнил, каково было жить в аду.

Глава 4

1969

Томми наблюдал за тенями в прихожей. Проснувшись от жажды, он собирался

прокрасться в ванную, чтобы попить из крана, но Большой Человек был здесь. Он снова

принес Карен денег.

Мальчик видел мужчину и раньше. Тот выглядел устрашающе. Томми не понимал, почему он дает деньги Карен. И никогда не подходил настолько близко, чтобы услышать, о чем они говорят, но сегодня сделал это.

— Он в порядке? У него есть все, что нужно? — спросил Большой Человек.

— Да, конечно, у него все есть. Почему должно быть иначе? — Карен сделала

долгую затяжку и смахнула пепел в открытую пивную банку.

Большой Человек подошел к холодильнику и заглянул внутрь:

— Возможно, потому что это место — полное дерьмо, а в твоем холодильнике нет

ничего, кроме пива.

Большой Человек расхаживал по комнате, открывая шкафы и ящики. Томми понял, что никогда прежде не видел его внутри дома. Мальчик наблюдал за ним из окна, поскольку Карен или Нейт встречали его на улице. Они всегда слышали его приближение, когда он сворачивал на их улицу. Мужчина ездил на мотоцикле. Однако сегодня не было

никакого предупреждения. Видимо, сегодня он приехал на чем-то другом.

— Что? Хочешь сказать, что я не кормлю его? — Карен хотела еще что-то

добавить, но прежде чем успела это сделать, Большой Человек схватил ее за горло и

поднял со стула.

Она потеряла сигарету, а вместе с ней и свою надменность. Томми в первый раз

увидел Карен такой напуганной.

— С кем, мать твою, ты разговариваешь, дрянь? Ты точно заботишься о ребенке

так, как должна?

О ребенке? Мысли Томми закрутилась. Большой Человек здесь из-за него! Он дает

Карен деньги, чтобы та заботилась о нем. Почему? Он беспокоится о Томми? Должно

быть. Но почему именно он? И почему мужчина дает деньги людям, которые

пренебрегают мальчиком и издеваются над ним?

Томми был юн, но не глуп. Если он когда-нибудь собирается сбежать, то сейчас

самое время. Жизнь в чужой семье будет лучше этого кошмара. Большой Человек может

помочь, забрав его от Карен и Нейта. Худшее, что может случиться — Карен изобьет его

после того, как Большой Человек уйдет. Может быть, Нейт добавит пару синяков, когда

вернется с работы. У Томми нет времени размышлять об этом. Он должен использовать

полученный шанс. Со скоростью света паренек снял свою рваную футболку и бросил ее

на пол. Он передвигался неслышно, следя за тенями в гостиной, и спустился на кухню.

— Карен, хочу пить, — сказал Томми, потирая глаза. — Могу я что-нибудь

выпить?

Он увидел мимолетную вспышку сожаления в глазах Карен и понял, что принял

правильное решение, спустившись к Большому Человеку.

Она посмотрела на Томми, потом на мужчину, который уставился на избитого

мальчика.

— Я не била ребенка. Это Нейт. Он сделал это. Только в качестве наказания.

— И, я полагаю, некурящий Нейт брал твои сигареты, чтобы оставить шрамы? —

спросил Большой Человек, не отводя взгляда от Томми.

— Эм, д-да, — заикаясь, ответила Карен. — Когда это было действительно

необходимо.

Мужчина завел руку за спину и достал пистолет. Его глаза, не отрываясь, следили

за Томми. Без слов он направил оружие на Карен и выстрелил между глаз. Мальчик

услышал тяжелый вздох и увидел Нейта, замершего в дверном проеме. Тот развернулся, готовясь сбежать, но действовал недостаточно быстро. Большой Человек выстрелил ему в

затылок.

Затем убрал пистолет и посмотрел на Томми.

— Не бойся меня, — сказал он спокойно. — Будь уверен, я буду заботиться о тебе с

этого момента.

— Я не боюсь вас, — произнес мальчик.

Большой Человек кивнул.

— Хочешь забрать что-нибудь? Возьми сейчас, потому что больше ты сюда не

вернешься.

Томми побежал в свою комнату. Он надел рваную застиранную футболку и

скользнул в кроссовки без шнурков. Подошел к комоду и открыл нижний ящик.

Дотянувшись до маленькой коробочки, вытащил ее. В ней хранились самые ценные для

него вещи. Единственная ниточка, связывающая с ней. Он вернул вещи в ящик и

медленно осмотрел комнату. Нет, больше здесь ничего нет. Томми вернулся в гостиную.

— Я готов.

Мальчик удивился, когда Большой Человек снял жилет, укутал его, и легко

подхватив на руки, пошел к старому пикапу. Ехали они в тишине.

Спустя двадцать минут остановились возле бара «Красный краб», припарковавшись рядом с открытой дверью. Большой Человек сказал подождать в

машине и зашел внутрь. Томми, насколько мог, сидел тихо и напряженно прислушивался.

Случайно бросив взгляд в окно, увидел Большого Человека. Тот подошел к телефонной

будке и набрал номер.

— Нужно убрать в доме в Сан-Карлос-Эстейтс, — продиктовав адрес, он положил

трубку и вернулся к бармену. — Майк, позвони Блу и скажи, чтобы он тащил сюда свою

задницу. Пусть приедет один и не на байке.

— Будет сделано, Гризз.

— Мне еще нужен твой грузовик.

— Без проблем, мужик, — сказал бармен и взял телефон.

Он вышел и забрался в пикап. Посмотрел на Томми.

— Они причинили тебе много боли, — это был не вопрос.

Мальчик кивнул, глядя на лежащие на коленях руки.

— Они кормили тебя?

Томми покачал головой.

— Хочешь есть?

Томми посмотрел на Большого Человека:

— Да, я очень голоден,— после небольшой паузы спросил: — Кто ты?

— Бургер и картошка, пойдет?

— Да, пожалуйста. А можно кетчуп и попить?

— Конечно. Оставайся здесь.

Гризз зашел обратно в бар, и Томми услышал, как он заказывает бургер с

картошкой и содовую. Затем говорит Майку, что вернется через десять минут:

— Буду в твоем грузовике. Вернусь и заберу все сам.

— Хорошо, как скажешь.

Гризз вернулся в пикап. Посмотрел на Томми, пока тот продолжал пристально

рассматривать свои колени. Мужчина не был уверен, что следовало рассказать мальчику.

Он сам недавно узнал о нем. Примерно несколько месяцев назад.

— Можешь называть меня Гриззом. Не говори никому, что случилось этой ночью.

Понятно?

Томми кивнул.

Спустя несколько минут блестящий светло-голубой «Камаро» подъехал к

«Красному крабу» и припарковался в нескольких метрах от грузовика. Гризз вылез из

пикапа и пошел к подъехавшей машине. Томми заметил, как он поднял руку, будто говоря

водителю оставаться на месте. Следуя приказу, человек опустил окно. Гризз уперся

локтями в оконный проем, наклонился и начал что-то говорить. Окно Томми было

закрыто, поэтому он не мог услышать разговор. Водитель вышел из машины, и мужчины

направились к пикапу. Гризз открыл пассажирскую дверь.

— Я схожу за едой. Это твой старший брат — Блу. Теперь ты будешь жить с ним.

Сказав это, Гризз вернулся в бар.

Томми уставился на Блу. Он не был таким большим как Гризз, но выглядел

пугающе. «Может, следовало держать рот на замке и продолжать жить у Карен?»

Должно быть, Блу понял, о чем думает мальчик.

— Не бойся, коротышка. Я не причиню тебе боли.

Глава 5

2000

Трель дверного звонка вырвала Томми из воспоминаний. На секунду он позволил

себе подумать, что вернулась Джинни, просто забыв дома ключи. Но быстро понял, что

это лишь самообман.

Молодой румяный паренек, одетый в курьерскую форму, стоял у двери, огромная

коробка расположилась рядом на крыльце.

— У меня посылка для мистера Диллона. Можете расписаться здесь, сэр? —

спросил курьер, вытерев лоб рукой.

— Я не жду посылки, — ответил Томми.

«Уж точно не в воскресенье», — подумал он.

— От кого она?

— Не знаю. Тут только инициалы. Также указано, что посылка из Флориды. Вам

следует знать, что она довольно тяжелая.

Когда Томми расписался, розовощекий курьер забрал у него клипборд, пытаясь

поднять посылку, и передал ее мужчине. Насвистывая себе под нос, парнишка пошел

обратно, сел в фургон и уехал.

Мужчина стоял на крыльце, гадая, что может быть в этой посылке. Парень был

прав. Действительно тяжелая.

Он пинком закрыл дверь, направляясь в свой кабинет, и поставил коробку на стол.

Может, Джинни заказала набор гантелей или что-то подобное? Не посмотрев на

обратный адрес, Томми открыл коробку и тут же опустился на стул с тяжелым вздохом.

Неожиданно. Могло ли это что-то значить? Если да, то, что?

— Дерьмо, — все, что он сказал.

Глава 6

1969

— Как Томми спит? Его все еще мучают кошмары? — спросил Гризз у Блу, когда

они сидели в баре и пили пиво.

— Ему становится лучше, но он не может заснуть, пока дверь, соединяющая наши

комнаты, не будет открыта, — ответил Блу и посмотрел на друга. — Ты никогда не

говорил, что у тебя есть младший брат.

Тот задумался. Нужно быть осторожнее с ответом. Если подумать, то он никогда не

говорил, что Томми — его младший брат. Сказал лишь, что мальчик будет жить в мотеле, а Блу должен будет изображать брата. Друг сам предположил, что Гризз — старший брат.

Сделав глоток пива, мужчина ответил будничным тоном:

— Не было подходящего случая. Я ушел, когда он родился. Ты же знаешь, я не

поддерживаю связь с семьей. Не думаю, что он помнит обо мне что-нибудь.

Конечно, он врал. У Томми не было воспоминаний, потому что Гризз сам узнал о

существовании мальчика лишь несколько месяцев назад. И не дожидаясь ответа, добавил:

— Продолжай заниматься с ним. Убеждай. Он достаточно молод, и поверит всему, что мы скажем.

Блу лишь кивнул. Сколько себя помнил, он знал Гризза, но ничего не слышал о его

семье. Это не значит, что тот был одинок. Просто предпочитал об этом не говорить. Блу

также понимал, что друг не позволит никому узнать о маленьком брате, живущем в

мотеле. Это сделает его уязвимым, и, вероятно, будет небезопасно для мальчика. У Гризза

есть опасные враги.

— Знаешь, его дразнит Мисти.

— Да все нормально. Это сделает его жестче.

— Знаешь, насколько Томми умен? Я имею в виду, что ему всего десять лет, а он

поспорил с Чипом о Карибском кризисе. И выставил его идиотом. Некоторые называют

парнишку взрослым карликом.

— Так он теперь Грант? — Гризз посмотрел на Блу. — Это сокращение?

— Да, пара человек зовет его так. Полагаю, что они не имеют в виду ничего

плохого. Просто так легче говорить. Хочешь, чтобы они прекратили? Это звучит

грубовато.

Гризз помедлил с ответом. Сделал еще один глоток и уставился на заднюю стену

бара. Неудивительно, что с таким прозвищем Томми начали дразнить.

— Нет, пусть называют так. Как я и сказал, ребенок должен стать жестче.

Блу не ответил. В этом вопросе он не мог согласиться с другом. Мальчик уже

достаточно натерпелся. Впервые увидев его без рубашки, мужчина едва скрыл

потрясение. Тело ребенка покрывали синяки и шрамы. Сучье поведение Мисти, вероятно, ничто по сравнению с ужасами, которые испытал Томми. Тем не менее, может, приказать

ей прекратить, несмотря на указания Гризза?

Когда они вернулись в мотель, небольшая группа собралась вокруг ямы. Подойдя к

огню, Блу спросил ни к кому, в частности, не обращаясь:

— Где мальчик? Они с Сисси уже вернулись?

Сисси была девушкой Блу. Она повезла Томми в Майами, чтобы купить одежду и

книги. Ребенок не будет посещать школу, но ему необходимо учиться. После того как его

привезли в мотель, мальчик сразу же попросил книг.

— Обучающих книг, — сказал он.

Гризз и Блу были в шоке, увидев книги, выбранные ребенком. Никто в мотеле не

смог бы дать мальчику уроков. Содержание книг было вне сферы их знаний. Они просто

дали ему все, что нужно, и позволили обучаться самостоятельно. Грант взахлеб прочитал

все книги, полученные после приезда. Сейчас был второй поход по магазинам.

— Ага, — ответил кто-то. — Вернулись. Думаю, Мисти заперла его в прачечной

или где-то еще.

Блу одарил Гризза долгим взглядом. Тот показал следовать за ним.

«Черт. Почему Гризз не вступается за него? И почему я так об этом беспокоюсь?»

Будучи честен с собой, Блу и понимал, что на нем лежит воспитание умного и

спокойного мальчика. За пару недель пребывания в мотеле ребенок очаровал всех, покоряя своей сообразительностью. И стойко выносил нападки Мисти. Чип был без ума

от Томми. Особенно, когда они обсуждали политику и события, происходящие в мире.

Но, честно говоря, для того, чтобы выжить здесь, ребенку нужно стать сильным.

Может, Гризз прав, позволяя некоторым вещам идти своим чередом. Пример тому —

появление недостойного прозвища.

Оно перестало быть таковым спустя несколько недель. За неуместный

комментарий Гризз отрезал язык Мисти, а Грант показал себя очень смышленным. Без

какого-либо медицинского опыта, по крайней мере, как мог судить Блу, ребенку удалось

вылечить девушку самостоятельно. Никому, на самом деле, не нравилась Мисти. Никто не

расстроился, однажды увидев, как Гризз, перепачканный кровью, вышел из своей

комнаты. Грант — единственный, кто немедленно вскочил со своего места. Он увидел, что Гризз не ранен, и интуитивно понял: случилось нечто ужасное. Девушка так и не

вышла из комнаты Гризза.

Той ночью Блу, сидя у ямы, наблюдал, как истерично рыдающая Мисти

прислонилась к Томми, пока он медленно и осторожно вел девушку обратно в ее комнату.

«Этот ребенок слишком хорош для жизни здесь», — вздохнув, подумал байкер и

сделал еще один глоток пива.

Глава 7

2000

Сидя в автомобиле возле торгового центра, Джинни вытирала глаза платочком, найденным в бардачке. Ей нужно умыться перед тем, как забрать Джейсона.

Она вышла из машины и направилась к магазину йогуртов в конце торгового

центра. Не глядя по сторонам, прошла в дамскую комнату и закрыла за собой дверь, чуть

не задохнувшись от освежителя воздуха с запахом лаванды. В зеркале она увидела

красные опухшие глаза. Отмотала немного туалетной бумаги и высморкалась, затем

ополоснула лицо холодной водой. Мысли о Гриззе, Томми и детях крутились в ее голове.

Она не знала, как долго стояла, наклонившись к раковине и вдыхая лавандовый запах.

Кто-то постучал в дверь.

— Секунду, — вяло произнесла Джинни.

Вытерев лицо бумажным полотенцем, она направилась обратно к машине, ни с кем

не встречаясь взглядом.

Спустя десять минут подъехала к дому Макса и посигналила. Она могла бы зайти

внутрь и забрать ребенка. Ей нравилась мать Макса. Дениз Рейнольдс действительно

милая женщина, но Джинни просто не могла с ней сейчас разговаривать. Кроме того, она

не была уверена, что не расклеится, беседуя с Дениз. Хотя Джинни нужно было с кем-

нибудь поговорить.

«Картер», — возникла у нее мысль.

Она могла бы позвонить Картер, когда приедет домой.

Сара Джо не подходит. Она сильно любит Томми, и у них особая история. А

Картер на протяжении многих лет близка и с Джинни, и с Томми, но можно рассчитывать, что подруга будет более лояльной к ней.

Интересно, а Сара Джо знала? Сердце забилось быстрее. О, нет. Она даже не могла

допустить такой мысли. Нет.

Джинни не успела сделать выводы, потому что входная дверь открылась, и

выскочила маленькая копия Томми, крича через плечо:

— Потом, чувак.

Она уставилась на сына, которого Томми предложил назвать в честь Гризза. Сейчас

поняла причину. Тот фактически был дедушкой Джейсона. У нее закружилась голова. Это

нереально.

Она смотрела, как Джейсон подходит к машине, и что-то ее беспокоило. Когда они

посмотрели друг на друга, губы мальчика расплылись в широкой улыбке. Ее сердце

переполнила любовь. Он так похож на отца!

Возникло чувство дежавю, причину которого Джинни не могла понять. Такое

случалось и раньше, но воображение никогда не выдавало настолько четкую картину.

Связано ли это с воспоминаниями о Томми в таком же возрасте? Нет, не может быть. Она

не знала Томми в юности.

Было что-то еще. Только Джинни не могла понять, что именно.

— Привет, мам! — Джейсон бросил свою сумку назад и забрался на пассажирское

сидение.

Она улыбнулась и наклонилась через консоль, чтобы обнять сына. Очень нежный

ребенок. Как и его отец. Она поцеловала сына в лоб, пока он защелкивал ремень

безопасности.

— Как прошла ночевка у Рейнольдсов? Вы с Максом повеселились? — спросила

она, выруливая на дорогу.

Мама Макса вышла на крыльцо и помахала им. В знак признательности Джинни

дважды просигналила.

— Ага, было очень весело. Миссис Рейнольдс сделала вечером домашнее

мороженое! Может, мы тоже сделаем? Было очень вкусно.

— Конечно, почему бы и нет.

— Миссис Рейнольдс просила передать, что в сумке чистые вещи. Она постирала

их прошлым вечером. Не хотела отпускать меня домой в грязной одежде, — не дав

Джинни ответить, он добавил: — Я должен был помочь Полли помыть машину после

похода в церковь утром.

Джинни взглянула на сына.

— Должен был? — спросила она, смеясь.

— Да. Она сказала, что я лучший мойщик!

— Уверена, что да, милый, — улыбнулась Джинни.

У Макса имелись две старшие сестры: Сара и Поллианна. Джейсон был влюблен в

обеих с восьми лет. Все никак не мог решить, какую из них любит больше. Конечно, для

него они слишком взрослые. Полли училась в выпускном классе старшей школы, а Сара

— в колледже. Джинни была уверена, что обе девушки любили Джейсона как младшего

брата. Более того, считали его надоедливым братцем. Хотя как хорошие девочки, и всегда

были милы с ним. Джинни ценила это.

Ей хотелось, чтобы Мими была добрее к Джейсону. Женщина думала об этом всю

дорогу до дома. Это не значит, что Мими плохая. Она просто не интересуется жизнью

брата. Мать не могла объяснить этого. Иногда они спорили об этом с Томми. Пытаясь не

показывать этого, Мими не была любящей старшей сестрой. Никогда. Называйте это

материнской интуицией, но Джинни иногда казалось, что Мими не способна на чувства.

Женщина не понимала этого. И хуже того, Томми не замечал проблему, говоря, что жена

все просто придумывает. Однажды он даже сказал, что у нее паранойя по отношению к

Мими, биологической дочери Гризза.

— Джин, подсознательно ты боишься, что Мими слишком похожа на своего отца,

— сказал он. — Не в первый раз говорю тебе, что Гризз не родился таким. У него было

ужасное детство. Мими не унаследовала неспособность заботиться о людях. Это результат

издевательств над Гриззом. Перестань думать об этом.

Но она не могла. Знала о детстве Гризза. Когда Джинни была беременна в первый

раз, и они еще жили в мотеле, он немного рассказывал ей о том времени. Первый муж

стал таким из-за пренебрежения, а не издевок. Джинни тоже испытывала это в детстве, но

ведь она не убивала людей.

Мими не всегда была такой. Что-то изменилось в ней пару лет назад, будто

щелкнул переключатель. Из милого заботливого ребенка она превратилась в

отстраненного и черствого человека. Джинни хотела, чтобы дочка поговорила с кем-

нибудь об этом, но все уверяли, что Мими — типичный подросток.

Всю дорогу Джейсон болтал без остановки.

Джинни чувствовала себя немного виноватой за то, что отгородилась от сына, но ее

мысли были где-то далеко. Она надеялась, что Томми уйдет до того, как они вернутся

домой. Не хотелось столкнуться с ним лицом к лицу.

— Мам? Мам? Почему ты мне не отвечаешь?

Джинни одарила сына долгим взглядом.

— Прости, дорогой. Ты меня о чем-то спрашивал?

— Ага, спросил. Как ты думаешь, починит ли папа ремешок на моем шлеме? До

вашего уезда из города он обещал, что мы сможем покататься на его мотоцикле, когда я

вернусь домой. — И не успела Джинни ответить, а он уже продолжил: — Где вы были

последние несколько дней?

— Не знаю насчет твоего шлема, но, если отец обещал починить его, то, я уверена, он сделает это. И ты знаешь, где мы были. Навещали старого друга перед тем, как он

уедет из города.

— Корбин сказал не так. — И не позволив матери возразить, проболтался: —

Корбин сказал, что вы с папой поехали навестить какого-то парня, которого собираются

поджарить.

Глава 8

1969

Грант жил в мотеле уже несколько месяцев, когда Гризз однажды сказал ему:

— Давай, малыш. Поехали, прокатимся.

— На твоем мотоцикле? — спросил мальчик взволнованно.

— Нет, возьмем машину.

— Хорошо, позволь мне быстро проверить кое-что.

Грант поспешно удалился. Гризз покачал головой. Он наблюдал, как мальчик

зашел в комнату Мисти. Причина, по которой ребенок заботился о чертовой девке, оставалась вне понимания мужчины. Девушка вполне выздоровела, а Грант оставался

загадкой.

Гризз подошел к машине, припаркованной недалеко от офиса. Не стоит брать

красный «Мустанг» с откидным верхом. Громкий двигатель и блестящие хромированные

диски будут маячить, словно мишень. Также нельзя брать «Кадиллак». Слишком

роскошный автомобиль для того места, куда они собираются. Нужно взять на заметку. Он

сел в непримечательный четырехдверный седан. И молчал, пока мальчик залезал на

пассажирское сидение.

— Куда мы поедем? — спросил Грант.

— Проверить дочку моего друга.

Гризз включил радио на полную мощность. Ребенок очень болтлив, а он просто не

в настроении для бесед. За несколько миль до пункта назначения он бегло осмотрел

мальчика. Гранта. Новое имя начинало приживаться.

— Мой друг умер несколько лет назад. Мать и отчим девочки — непостоянные

люди. Они пренебрегают ей. Перед смертью друга я пообещал, что буду присматривать за

девочкой, когда получится, и держать ухо востро. Уверил, что позабочусь о ней.

Грант впервые промолчал. Гризз предположил, что он что-то обдумывает. В конце

концов, мальчик сказал:

— Что ее родители думают о тебе? О том, что ты присматриваешь за их дочерью?

Это удивило мужчину. Ребенок подает надежды.

— Они не знают. Я не могу рассказать об этом. В любом случае, когда, черт

возьми, у меня было на это время? — он посмотрел на Гранта. — Мэвис следит за ней.

Просто сообщает, когда ей кажется, что я должен что-то предпринять. Именно поэтому

мы проверяем ее сегодня.

Мэвис — старая женщина, которая занимается бухгалтерией в паре баров, что

принадлежат Гриззу. Это его единственный легальный бизнес, и она живет за счет этого.

Мэвис слишком худая и чрезмерно загорелая. С короткими светлыми волосами и немного

скрипучим голосом, появившимся благодаря непрерывному курению в течение

шестидесяти лет. Гризз почти сразу понял, что может доверять женщине в ее стремлении

быть ангелом-хранителем Гвинни. Вдова без семьи и детей работала в небольшом

магазинчике недалеко от «Красного краба». Гризз все время покупал там сигареты. Если

честно, он не помнил, как началась их дружба. Вероятно, Мэвис первой начала беседу.

Позже из случайного разговора Гризз узнал, что они с мужем вели бизнес-отчетность, пока не вышли на пенсию. Стоя за кассой, она впустую тратила свой талант. Предложить

Мэвис работу оказалось одним из лучших решений, которые он когда-либо принимал.

Она работала в офисе «Красного краба» и была нежно любима даже самыми грубыми

посетителями.

Кроме того Мэвис была рада иметь какое-то отношение к жизни Гвинни. На

неполный рабочий день устроилась кассиром в кафетерий в начальную школу, где ее

полюбили все дети. Так она могла приглядывать за маленькой девочкой и заводить с ней

случайные беседы без подозрений. Мэвис ждала дни, в которые сможет отравиться на

работу в кафетерий. Она любила не только Гвинни, но и остальных учеников. За

исключением одного. Она с трудом привыкла к местному хулигану. По ее словам, Кертис

Армстронг — катастрофа.

Мальчик послал Гриззу вопросительный взгляд.

— Как ты присматриваешь за ней без чьего-либо ведома?

— Я думал, это будет сложно, но горькая правда заключается в том, что маленькая

девочка настолько одинока, что меня никто и никогда не замечает. Думаю, я вроде бы

заметный. Мэвис говорит мне, когда что-то случается, и я должен лично проследить за

девочкой, оставаясь при этом в тени, — он не знал почему, но чувствовал, что должен

продолжить. — Однажды Мэвис сказала мне, что кое-что произошло. Она подозревала, что Гвинни почти не ест дома. Девочка получала бесплатный школьный ланч, но забирала

его с собой.

Грант посмотрел на него.

— Ее зовут Гвинни?

— Угу. Ее зовут Гвинни, — он замолчал, потирая бороду. — Она как по часам

подходит к маленькому ломбарду раз в день. Однажды, после того как Мэвис выразила

беспокойство, я решил потусоваться здесь, прикинув, смогу ли увидеть, что происходит.

И однажды увидел ее, заходящей внутрь магазина с коричневой сумкой. Она вышла, все

еще держа в руках сумку и выглядя расстроенной. Я зашел в магазин после того, как она

ушла. Леди за стойкой тоже была огорчена тем, что маленькая девочка, которая только

что вышла, пыталась продать кое-какие личные вещи, чтобы купить еды.

— Почему родители не кормят ее?

— Я думал, что кормят, но, полагаю, они уезжали и ели в баре, забывая проверить, есть ли у нее еда, — Гризз сжал руль. — Это выбесило меня. Как и продавца, потому что, будучи работающей матерью, не могла дать ей даже доллара. И, что еще хуже, на те

немногие деньги, что были у Гвинни, она покупала сигареты своей матери.

— И что ты сделал? Ты помог ей? — глаза Гранта расширились.

— Да, — пожал плечами Гризз. — Мэвис оставляла сумку с едой на их пороге.

Однажды я сам оставил ее, когда поблизости никого не было.

Это шокировало Гранта. Он не мог представить Гризза в продуктовом магазине.

Должно быть, тот понял его мысли и одарил мальчика слабой улыбкой.

— Я сказал девочкам, чтобы они дополнительно купили несколько вещей. А потом

просто отвез их. И лишь раз, когда Мэвис была занята.

— Так сегодня мы доставщики продуктов? — спросил Грант, развернувшись и

посмотрев на заднее сидение. Там было пусто.

— Нет, Мэвис сказала, что с тех пор дела пошли лучше.

— Она не выглядит так, словно нуждается в еде?

— Думаю, что не выглядит. Говоря по правде, я не видел ее более двух лет. Но

уверен, Мэвис сказала бы, если что. Кроме того, сейчас она старше. Думаю, родители

дают деньги Гвинни. Мэвис говорит, что девочка ходит в бакалею, потому что там

дешевле, но это гораздо лучше, чем ломбард. — Гризз посмотрел на мальчика немного

застенчиво и признался: — Я купил ей велосипед. Оставил его, пока никто не увидел.

Вероятно, ее родители думают, что им помогают соседи. Они действительно не видят в

этом ничего такого.

Грант улыбнулся мужчине.

— Ты сам купил ей велосипед или кто-то другой сделал это?

— Мэвис выбрала. Что, черт возьми, я могу знать о девчачьем велосипеде? Мэвис

превзошла себя. Он фиолетовый с блестящим сиденьем бананового цвета и кисточками на

руле. Ей же девять лет, — засмеялся он.

Гризз умолчал о том, что ему никогда не приходило в голову, что у Гвинни нет

никого, кто мог бы научить ее кататься. Мэвис заметила ободранные коленки и локти

спустя несколько недель после того, как он оставил велосипед. Но девочка, в конце

концов, научилась и смогла приспособить корзинку для небольшого пакета из бакалеи.

Мужчина был рад, что она пользуется подарком. И все еще не мог поверить, что родители

позволяют ей самой ездить в продуктовый магазин, находящийся далеко от дома. Ей же

всего девять!

Грант прервал свои размышления.

— Твой друг был бы рад узнать, что ты присматриваешь за его дочерью.

Гризз промолчал, пытаясь не встретиться с ним глазами. Кажется, ребенок умеет

распознавать ложь. Гвинни вовсе не дочь его покойного друга. Она просто маленькая

девочка, однажды проявившая доброту, а он пытается анонимно отплатить ей наилучшим

известным ему способом.

Он никогда не использовал пластыри, которые она дала ему у магазина, но хранил

их. Они кое-что для него значили.

Пластыри стали первым предметом, который дал ему кто-то, не ожидая ничего

получить взамен.

Грант осмотрелся и отметил, что они заехали в глухой переулок. Ранее он не

обратил на это внимание. Гризз развернулся. Они медленно продвигались вдоль дороги

мимо дома с массивной оградой. Мужчина проехал немного вперед, затем к дороге, скрытой в тени.

Он заглушил мотор и оглянулся на дом, стоявший с левой стороны через улицу. И

объяснил:

— Это ее дом.

Грант посмотрел поверх приборной панели и напряг зрение, чтобы разглядеть дом

через ограду, скрывавшую их машину. Он вопросительно посмотрел на Гризза.

— Мэвис сказала, что школьный автобус должен высаживать ее в конце квартала.

В этот момент слова Гризза были прерваны громким шумом. Газонокосильщики

разгружали свое оборудование около дома, находящегося рядом с жильем Гвинни. Они

только что запустили его и теперь косили газон, заодно подстригая некоторые кустарники.

Запах свежескошенной травы, смешанный с бензином от газонокосилки, проник в

машину.

Гризз продолжил:

— Мэвис сказала, что эти работники — новички. Не знаю, понимают ли парни, что

девочка совершенно одна. Просто хочу убедиться, что они не создадут ей проблем. Она

очень ранимая.

Грант снова посмотрел на дом Гвинни. Маленькая девочка шла вниз по улице, покачивая хвостиком. Она делала длинные неторопливые шаги. Мальчик проглотил свое

удивление, распахнув глаза.

— Это она? — спросил Грант, садясь в кресло так, чтобы лучше ее рассмотреть.

Гризз не ответил. Девочка подошла к дому и сняла с шеи ключ, чтобы открыть

дверь. Но мужчина смотрел не на нее. Он смотрел на тех парней.

«Никто из них не обратил на нее внимания», — подумал он удовлетворенно.

— Мы уезжаем? — спросил Грант расстроено, словно хотел остаться подольше.

Перед тем как Гризз смог ответить, девочка выскочила из дома, держа в руках что-

то большое и тяжелое. Они сидели тихо, глядя, как она быстро и умело устанавливает

складной стол на тротуаре.

Гризз удивился, как выросла она за два года, что он не видел ее. Девочка выглядела

здоровой.

«Хорошо, о ней заботятся, но почему она носит толстовку? Здесь же сто гребаных

градусов», — подумал он, сводя брови. Пот тек по его спине.

Она вернулась в дом и снова вышла с огромным листом плотной бумаги, прикрепив его к столу. Огромными аккуратными печатными буквами было написано:

«Освежающий лимонад, 25 центов».

— Мы можем купить немного? — спросил Грант.

— Нет, не можем, — прорычал Гризз.

Он начал расстраиваться. Волновался, что газонокосильщики заметят ее, но

расслабился, когда понял, что они не обратили на нее внимания. А сейчас она стоит перед

стойкой с лимонадом.

«Спокойно. Они не знают наверняка, есть ли дома ее родители или другие

взрослые. Кто-нибудь мог работать в ночную смену, отсыпаясь днем».

Грант прервал ход его мыслей.

— Если ты не дашь мне немного денег, я найду их сам, — сказал он, засовывая

руку в карман и доставая впечатляющую пачку наличных.

— Где, черт побери, ты достал столько денег?

— Это мои, — обороняясь, ответил Грант и не успел Гризз что-либо ответить, выпрямился. — Что она делает?

Закончив установку стойки, Гвинни сидела на шезлонге, потом посмотрела на

ребят и встала. Затем взяла пять бумажных стаканчиков со стойки и поставила их на

маленький поднос. Наполнив каждый стаканчик, пошла в направлении соседского дома.

Гризз тряхнул головой.

«Он понесла лимонад газонокосильщикам! Черт!»

Девочка подошла к каждому мужчине и предложила стаканчик. Первый парень

полез в карман за деньгами, но она покачала головой и улыбнулась. Гвинни проделала то

же самое со всеми рабочими, и, когда они попытались заплатить ей, отказалась.

Грант переводил взгляд с Гризза на девочку.

— Ты говорил, ей едва хватает денег на еду, а сейчас она просто раздает лимонад?

— Да, она просто раздает лимонад, — мужчина вздохнул и спрятал лицо в руках.

Гвинни вернулась к стойке и села.

Именно тогда Грант оживленно произнес:

— Смотри, у нее новые покупатели!

Волнение, казалось, поутихло, когда он прищурился, чтобы лучше видеть.

Гризз увидел трех мальчишек, приближающихся к Гвинни. На велосипедах. Он

замер, узнав одного из них. Кертис Армстронг. Мальчик издевался над ней, когда Гризз

увидел ее в первый раз несколько лет назад. Кертис немного подрос. Теперь они друзья?

Мэвис никогда не упоминала о нем, поэтому, возможно, тот оставил Гвинни в покое.

Ответа не пришлось долго ждать.

Гвинни встала, когда три мальчика подъехали к ней. Они слезли с велосипедов, позволив тем упасть на землю. Язык тела девочки говорил, что она готовится к драке.

Черт побери.

Гризз и Грант не могли услышать их беседу, но было понятно, что Кертис

заговорил первым. Они смотрели, как он наклонил ее кувшин с лимонадом и быстро

насыпал в него грязь.

Все трое засмеялись.

Челюсть Гризза сжалась, и он осмотрелся.

— Я уверен, что она накормлена и использует велосипед для поездок в магазин, но

это — единственная вещь, в которую я не могу вмешиваться.

Грант уставился на приборную панель, пока мужчина говорил. А потом мальчик

повернулся к нему, широко улыбаясь.

— Не похоже, что ей нужно твое вмешательство.

Гризз посмотрел на стойку и громко засмеялся.

Гвинни опрокинула кувшин с грязным лимонадом прямо на голову Кертиса

Армстронга.

Гризз и Грант с весельем наблюдали, как униженный Кертис и его друзья убежали

в противоположном направлении. Гвинни быстро сложила свою лимонадную стойку и

направилась в дом. Мужчина посмотрел на газонокосильщиков, которые не обратили

внимания на то, что произошло.

В конце концов, пора было уезжать.

Они тихо вырулили на дорогу и медленно отъехали от дома. Когда проехали домов

десять, Грант приказал:

— Остановись!

Гризз ударил по тормозам, и до того, как смог остановить мальчика, тот выпрыгнул

из машины. Он смотрел, как Грант побежал обратно к дому, от которого они только что

отъехали. Мужчина собирался дать задний ход и последовать за мальчиком, но вскоре

понял, что тот делает. Грант пробежал через чей-то двор, вынул карманный нож и в

течение десяти секунд со знанием дела проколол шины трех велосипедов, оставленных на

газоне. Затем понесся назад к автомобилю и молча захлопнул дверь.

Гризз посмотрел на него и кивнул.

«Ребенок учился этому», — промелькнула у него мысль.

Проехав несколько миль, он, в конце концов, спросил:

— Собираешься рассказать мне о деньгах?

— Я не крал их, — Грант посмотрел на него.

— А я и не говорил, что крал. Где ты их взял?

— Заработал.

— И каким образом?

— Док дал мне десять баксов, когда пришел осмотреть руку Чипа в прошлом

месяце. Он сказал, что я хороший помощник.

— У тебя была чертова куча денег, гораздо больше десяти баксов, — сказал Гризз, внимательно глядя на мальчика.

— Здесь шестьдесят, — произнес Грант и, предупреждая следующие слова, продолжил: — Остальные спрятаны в надежном месте.

— Остальные?

— Ага, у меня четыреста шестьдесят два доллара. Я просто взял шестьдесят на тот

случай, если понадобятся деньги. Как сегодня, например. Я мог бы купить тебе стаканчик

лимонада.

— Я сам мог купить чертов лимонад. Какого хрена, откуда ты взял эти деньги?

Грант чуть улыбнулся.

— Выиграл в покер.

Это удивило Гризза. Он знал, что некоторые парни из его банды еженедельно

играют в покер в одной из комнат. Его никогда это особо не волновало, но он и подумать

не мог, что мальчик тоже играет.

— Кто научил тебя?

— Никто. Я сам. Помогал Мо приносить ребятам пиво и закуски, просто наблюдая

вблизи. Я все рассчитал.

— Кто такая Мо, мать твою?

— Ты действительно слишком много ругаешься, — заметил Грант, а затем

продолжил: — Мисти. Иногда я зову ее Мо. Некоторые новички обращаются к ней так.

Кто-то спросил однажды, как ее зовут, а у нее получилось лишь промычать в ответ, потому что она не смогла произнести «Мисти». Поэтому парень решил, что она Мо.

— То есть она теперь Мо, — произнес Гризз утвердительно.

— Я спросил, нравится ли ей, и она кивнула. Захотела новое имя для новых

начинаний, — глубокомысленно произнес Грант. — Она много писала мне.

Он посмотрел на свои колени.

Гризз до сих пор молчал. Мужчина удивился мыслям ребенка о том, что он сделал

с Мисти, Мо, или как там она себя сейчас называет. Почему парень осуждает его? Он

начал сомневаться, волнует ли его это, но мгновенно вспомнил их недавний разговор.

— То есть ты сам научился покеру и выиграл кучу денег. Знает ли Блу о том, что

ты играешь с парнями?

— Ага, знает. Все в порядке, но он предупредил, чтобы я был осторожен. Иметь

деньги — большая ответственность, и многих они делают безумцами. Блу сказал, что

некоторые могут стать такими сумасшедшими, что попытаются вернуть их себе. Поэтому

я должен научиться защищать свое.

Гризз посмотрел на него.

— Он прав. Будучи братом Блу, ты можешь не бояться, но это — большие деньги, и кто-нибудь может быть достаточно дерзким и попытается отобрать их у тебя.

— Я знаю. Именно поэтому и прячу большую часть. Нашел подходящее местечко, в котором их точно никто не найдет.

Беседа начала забавлять Гризза.

— Так, и где же тайник? В морозилке? В вентиляции? — он остановился. — Под

полом?

— Не угадал, — сказал Грант многозначительно. — Я нашел место, в которое они

побоятся заглянуть.

— Оу, — сказал мужчина. — Болото. Вот, что я тебе скажу. Будь очень осторожен.

Тебе следует спрятать эти деньги и лучше следить за тем, что тебя окружает. Аллигатор

может схватить тебя и исчезнуть в считанные секунды.

Мальчик посмотрел на него.

— Это не болото. Говорю же, Блу посоветовал положить их в отпугивающее место,

— он помолчал, а затем признался: — Я спрятал их в твоей комнате.

Глава 9

2000

Томми очнулся, когда понял, что кто-то говорит с ним. Мими. Она стояла в

дверном проеме его кабинета. Он не слышал, как она вошла. У него промелькнула мысль, что Мими была в доме все это время. Она слышала их ссору? Она знает?

— Все в порядке? Я могу идти? — спросила она. Девушка не выглядела так, словно

что-нибудь узнала.

— Прости, малышка, я не слышал, что ты спросила. Идти куда?

— К Кортни. Она пригласила меня поиграть в пул. Сказала, что я могу остаться на

обед и ночное кино в воскресенье. Так я могу пойти?

— Да, конечно, — он моргнул, пытаясь развеять туман в голове. — Тебя нужно

подвезти?

— Нет. Я прогуляюсь до Линдси. Ее тоже пригласили. Она отвезет нас, а потом

подбросит до дома.

Линдси была на год старше Мими. У подруги имелись водительские права, и она

пользовалась минивэном матери, когда захочет.

— Десять тридцать.

— Десять тридцать? Да, ну, пап, сейчас же лето, — подлизывалась она. — Завтра

нет школы. Полночь. Ну, пожалуйста?

Томми был слишком рассеян для споров. Если родители Линдси разрешают

оставаться дочери допоздна, то и он может. И отметил, что в последнее время позволяет

дочери все больше и больше.

— Да, конечно, милая. И ни минутой позже.

— Ты лучший, — просияла она.

Томми даже не слышал, как Мими ушла, слишком погруженный в мысли о

произошедшем между ним и Джинни.

Мими тем временем прогуливалась по широкой дороге. Она прошла мимо дома

Линдси, отметив, что минивэн отсутствует.

«Хорошо, они все еще в городе, как Линдси и сказала. Спасибо, Линдс», —

подумала Мими.

Она продолжила идти, оглядываясь по сторонам и не замечая знакомых. В

воскресенье большинство людей не высовываются во флоридскую жару. Они сидят

внутри своих домов с кондиционерами, наслаждаясь прохладой, и смотрят передачи на

огромных телевизорах.

Она услышала несколько детские голоса и плеск воды в бассейне. Почувствовала

запах свежескошенной травы, несмотря на то, что никто не косил газон. Откуда-то

доносилось громкое жужжание. Уверенно шагая по улице, Мими подумала, что, вероятно, под чьим-то почтовым ящиком висит улей.

Она заметила, как приближается небольшая машина и перевела взгляд на тротуар, быстро осматривая водителя периферийным зрением. Женщина за рулем, прищурившись, глядела на почтовый ящик.

«Должно быть, ищет адрес», — подумала Мими.

Женщина не обратила на нее никакого внимания и проехала мимо.

Девушка быстро зашагала дальше. Завернула за угол в конце своего квартала. Она

сразу же заметила его и ринулась вперед. Когда подбежала, он, схватив за талию и прижав

к себе, грубо поцеловал Мими.

— Давай, детка, — сказал, передавая ей шлем.

Она запрыгнула на мотоцикл за его спину, и они умчались.

Глава 10

1969

Прошло несколько недель после случая с лимонадом, когда Блу сказал Гриззу:

— Сегодня в мотеле мы собираемся провернуть кое-какие дела. Можешь найти

кого-нибудь, кто увезет парнишку? Заберет его на некоторое время?

— Какие дела?

— Слэш, — все, что сказал Блу.

Мужчина кивнул. Он знал, что Слэш делится их секретами с женщиной из

конкурирующей банды. Гризз планировал преподать ему урок. Он не знал, что Блу привез

того сегодня в отель и дал слово. Они ожидали многочисленную толпу, собираясь

продемонстрировать, что происходит с человеком, который бросает вызов банде. Гораздо

хуже, чем когда кто-то бросает вызов Гриззу.

— Не знал, что это произойдет сегодня. Я займусь этим, — ответил Гризз. — А ты

можешь отвезти ребенка куда-нибудь.

— Если ты не возражаешь, то я сам бы хотел сделать это, Гризз. Нужно заработать

немного уважения, поэтому я должен показать всем, что не боюсь запачкать руки, и не

только их, кровью.

Друг минуту подумал.

— Они уже уважают тебя, Блу. Ладно, я займусь делами в баре вместе с Мэвис.

Возьму парнишку с собой.

Блу кивнул.

— И не убивай его, — добавил Гризз. — Просто заставь желать смерти.

Час спустя Гризз и Грант подъехали к «Красному крабу» на мотоцикле. Мужчина

нарочно взял байк, чтобы отвечать на миллион вопросов. Поездки с Грантом куда-либо

всегда заставляли его чувствовать себя как на допросе. Мозг и рот ребенка работали без

перерыва. Он был слишком умен.

Это второй раз, когда Грант встретится с Мэвис. Гризз однажды взял мальчика с

собой в ее дом, чтобы разобраться с некоторыми бумагами. Это случилось, когда Грант

только начал жить в мотеле. Мэвис восстанавливалась после небольшой операции на

ступне и работала тогда на дому. В тот день она уставилась на маленького мальчика с

ужасом. Грант все еще был слишком худым, и очевидно, что подвергался физическому

насилию. Гризз быстро объяснил женщине, что над ребенком, младшим братом Блу, издевались дома и тот забрал мальчика из семьи. Мэвис понимающе кивнула. Она не

задавала вопросов. Не любопытствовала. Приняла то, что сказал Гризз, и никогда не

возвращалась к этому снова. Поэтому она и нравилась ему так сильно.

Осознание того, что ему действительно кто-то нравится, удивило байкера. Голос

Гранта выдернул его из воспоминаний.

— Это тот бар, в который мы приехали в первую ночь?

— Я же говорил тебе не вспоминать о той ночи, — сказал Гризз низким голосом.

— Я помню. Просто хотел убедиться, правильно ли запомнил. Зайдем? Мы

собираемся поесть? Не знаешь, здесь есть игровой автомат? Что насчет бильярдного

стола?

Мужчина не ответил. Это будет долгий день.

Когда они открыли дверь, в нос ударил запах сигарет и жирного мяса. Грант

помахал руками перед лицом, словно пытался отгородиться от зловония.

— Здесь действительно воняет, — сказал он привередливо.

Песня «White Room» группы «Cream» ревела в музыкальном автомате. Когда

мальчик привык к тусклому свету, его глаза расширились.

— Эй, девчонки здесь не носят рубашки! — он толкнул локтем Гризза. — Где их

рубашки? Почему они их не носят?

Тот смотрел на мальчика, пытаясь не улыбаться.

— Ты первый раз видишь сиськи?

Грант не ответил, просто пялясь, и последовал за мужчиной в небольшой офис.

Мэвис сидела за столом и улыбнулась, когда вошел Гризз. Заметив стоящего позади

мальчика, она встала, чтобы обнять его.

— Ну, привет, юный мужчина. Ты определенно поправился с тех пор, как я видела

тебя в последний раз. И подстригся. Выглядит отлично. Ты все еще Коротышка?

Грант смущенно посмотрел на Мэвис.

— Сначала все называли меня Коротышкой. Затем взрослым низкоросликом, но

это прозвище было слишком длинным, поэтому теперь я просто Грант. Это мое особенное

имя. У каждого в мотеле есть особое имя, — и тут же добавил: — Ты знаешь, почему

девчонки здесь не носят рубашки? На самом деле, ты — единственная кто носит тут

рубашку. Так почему ты носишь ее, а они — нет?

Гризз посмотрел на Мэвис и сказал:

— Позволю тебе заняться этим. Вернусь через минуту. Ребенок, ты голоден?

— Ага. Можно мне гамбургер? Стой, нет, чизбургер и содовую. О! И фри.

— Конечно, приду чуть позже с едой. Оставайся здесь с Мэвис, пока я не вернусь.

— Заметано, Гризз, — произнес Грант и повернулся к Мэвис.

Та выглядела встревоженной. Она думала, что мальчик выглядит знакомо, но не

могла понять, кого он ей напоминает. Может, это воспоминания о первой встрече, когда

работала она дома, и Гризз привез туда мальчика. Сейчас он выглядит по-другому.

Здоровый и сильный, хоть и низковат для своего возраста. Мэвис вспомнила, что это же

ощущение испытывала и при знакомстве. Женщина нахмурилась и решила выбросить эти

мысли из головы. Велика вероятность, что Грант похож на ребенка из школы, в которой

она работает, только и всего.

Подарив ему мягкий взгляд, она сказала:

— Как я понимаю, ты впервые увидел женскую грудь?

Мэвис осознавала, что это не ее дело, но подумала, что Гризз ошибся, не заботясь о

том, что ребенок видит вещи, не предназначенные для его возраста. Может, стоит

успокоить его и тактично объяснить некоторые моменты.

— Это не грудь, — сказал Грант, как само собой разумеющееся. — Это сиськи.

До того как Мэвис смогла прокомментировать его слова, что-то привлекло

внимание мальчика.

— Что это? Какая-то игра? — спросил он, глядя на один из шкафов для хранения

документов.

Мэвис обернулась и увидела, что он указывает на шахматную доску.

— Это шахматы, — ответила женщина, втайне радуясь, что они сменили тему.

— Чья это игра? — полюбопытствовал Грант, когда подошел к шкафу и встал на

цыпочки, чтобы лучше видеть.

— Моя, — Мэвис улыбнулась своим воспоминаниям. — Играла с мужем каждую

ночь до того, как он ушел в мир иной. Когда я выяснила, что Гризз тоже играет, то

принесла доску сюда, и мы время от времени разыгрываем партию. Спасибо, что спросил.

Я должна напомнить Гриззу, что сейчас его ход.

— Могу я научиться играть в шахматы? Научишь меня?

— Конечно, научу.

Грант сел на стул, облокачиваясь на него, и выложил небольшой блокнот. Достал

ручку из-за уха и посмотрел на Мэвис. Она не заметила ручку, пока Грант не вытащил ее.

— Что это у тебя?

— Мой учебный блокнот. Так, хорошо. Расскажи мне правила, а я запишу их.

Напишу все в учебном блокноте. Я выучу их позже.

Мэвис тепло улыбнулась. Она любила этого ребенка. Действительно любила.

Гризз вернулся спустя десять минут с заказом Гранта. Сам мальчик в это время

писал в блокноте. Мэвис посмотрела на Гризза и объяснила:

— Записывает все, что, по его мнению, должен знать о шахматах. Почему бы тебе

не сыграть с ним? Ты приводишь его не так часто, чтобы я могла делать это.

Мужчина ничего не сказал, лишь кивнув. Может быть, поиграть в шахматы с

ребенком хорошая идея. Если Грант найдет что-то, что захватит его внимание больше

покера, то Гризз не будет волноваться о парнях, которые могут навредить мальчику, выигравшему все их деньги. Да, возможно, шахматы неплохо отвлекут его от покера.

Мэвис встала и забрала еду из рук Гризза.

— Грант, милый, почему бы тебе не сесть в углу и не устроить пикник на полу?

Мы принесем шахматы, и ты сможешь понемногу обучаться.

Грант убрал блокнот в задний карман брюк и сунул ручку за ухо.

Он встал, аккуратно достал доску с высокого ящика для документов и пошел к

углу, где Мэвис устраивала пикник. Она даже постелила запасную скатерть, чтобы

использовать ее в качестве одеяла. Мальчик никогда раньше не был на пикнике.

Разложив все, женщина вернулась к своему столу. Гризз сидел на стуле, который

ранее занимал Грант, и обсуждал с ней рабочие моменты: налоговые проблемы, платежную ведомость и расходы. Когда они закончили, Мэвис посмотрела через плечо

мужчины, чтобы увидеть, занят ли все еще Грант. Вряд ли Гризз захочет, чтобы мальчик

услышал ее следующие слова.

Она сказала шепотом:

— Я хочу поговорить о Гвинни.

Женщина кивнула на Гранта, чтобы Гризз знал о том, что она внимательна к

присутствию «юных ушей» в комнате.

Он обернулся и посмотрел на мальчика. Тот выглядел так, словно с головой

погружен в новую игру.

— Ладно. Что случилось?

— Лето случилось. Школа будет закрыта. Я не знаю, как можно присматривать за

ней, не видя несколько месяцев.

Мэвис понимала, что Гризз не думал о лете, ведь ему раньше не приходилось

заботиться об этом. Последние пару лет женщина намеренно ходила в мини-маркет, чтобы случайно сталкиваться с Гвинни летом. Она придумала историю о том, что живет

рядом с магазином, хотя это не правда. На самом деле ей приходилось идти несколько

миль, чтобы добраться туда, но она действительно полюбила девочку и была обеспокоена

ее благополучием. Говоря по правде, в школе Гвинни было несколько детей, находящихся

под бдительным присмотром Мэвис. Она задалась вопросом, смотрит ли друг Гризза с

небес с благодарным вздохом облегчения, ведь на земле у его дочери есть парочка

ангелов-хранителей.

Гризз почесал подбородок и рассеянно потянул свою длинную бороду. Не

дожидаясь ответа, Мэвис добавила:

— Тот круглосуточный магазинчик. Почему бы мне не устроиться туда на

неполный рабочий день? Вдруг это поможет.

— Я не могу просить тебя сделать это, Мэвис, — сказал он. — Ты и так уже много

сделала для меня.

— Смотри сам, — ответила она. — Правда, я не возражаю. Я даже не понимала, насколько одинока, пока ты не попросил меня присмотреть за девочкой. Я полюбила

постоянных клиентов бара, но у меня никогда в жизни не было шанса заиметь ребенка. По

правде говоря, я люблю всех детей в этой школе. Ну, хорошо, большинство из них, —

добавила она с улыбкой.

— Придется слишком много времени находиться на ногах каждый день. По

крайней мере, здесь ты можешь посидеть. В кафетерии тоже. У тебя есть стул за стойкой, верно?

— Да, и у меня может быть стул за стойкой в мини-маркете. У меня есть опыт, поэтому вряд ли владельцы будут против того, чтобы я сидела за прилавком. Правда, я

хотела бы попробовать. Но даже не знаю, нанимает ли Минди на неполный рабочий день.

— Они возьмут тебя, — сказал Гризз. — Такие магазинчики всегда нуждаются в

работниках. — И тут же спросил: — Почему сейчас, Мэвис? Она выглядела неплохо

прошлым летом, и не было нужды устраивать тебя в магазин, чтобы ты присматривала за

ней.

— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, — тихо сказала она.

— Что? О чем ты хотела поговорить? — Гризз выпрямился.

— Я знаю, что ей только девять, но она взрослый ребенок, Гризз. Я не придавала

этому значения, пока не услышала, как надоедливый Кертис Армстронг сказал кое-что.

— Что же?

Женщина посмотрела на него и начала жестикулировать руками напротив своей

груди. Мэвис кивнула ему, ожидая, что Гризз поймет, о чем она пытается сказать.

— Что? О чем ты говоришь?

Она закатила глаза.

— Грудь, Гризз. Она начала развиваться. Не сильно, но достаточно для такого

маленького дерьма, как Кертис. Я услышала его разговор с друзьями. И она начала носить

свитера. Снаружи девяносто градусов (прим пер.: тридцать два градуса Цельсия), а она

носит свитера. Пытается прикрыться.

— Ты надо мной шутишь? Ей всего девять. Разве еще не рано?

— Ты меня спрашиваешь? У меня она не появлялась, пока я не… хм, фактически у

меня она и сейчас не появилась, но да. Гвинни, может, и юна, но все дети развиваются по-

разному. А что она? На год младше него? — спросила она, кивая в сторону Гранта, который все еще был занят едой и шахматами. — И она определенно выше. Я просто

думаю, может, пришло время для тренировочного бюстгальтера? Я не видела, берет ли эта

легкомысленная мамаша с собой девочку, чтобы его приобрести. Я видела эту женщину

всего пару раз, и вполне уверена, что у нее даже собственного бюстгальтера нет.

Гризз выглядел смущенным от этой идеи.

— И что ты предлагаешь сделать? Подождать, пока она придет купить сигарет для

матери, и сказать: «Оу, Гвинни, между прочим, я нашла тренировочные лифчики и

подумала, может, они тебе понравятся»? — Гризз скорчил рожицу. — И что такое

тренировочный лифчик, черт возьми?

— Прекрати умничать. Тренировочный бюстгальтер — это просто первый

бюстгальтер для девочек. Я думала пойти в комиссионный магазин и прикупить одежду, которая, как я знаю, ей подойдет. Я могла бы положить бюстгальтеры в пакет с одеждой и

затем сказать Гвинни, что внучка моего соседа оставила кое-какие вещи, когда навещала

его здесь. А он спросил, знаю ли я маленьких девочек, которым бы подошло все это.

Гризз откинулся назад. Это сложно. Он никогда раньше не думал, что будет делать, когда Гвинни повзрослеет. Наивно полагал, что она останется милой маленькой девочкой, которой будет нужен человек, следящий за всем. Он не знал, что придется иметь дело с

хулиганами и лифчиками. Глубоко вздохнув, провел рукой по волосам.

— Ага, — сказал он в итоге. — Устройся на работу на лето. Найди лифчики. Я

доверяю тебе взять это в свои руки. И дай мне знать, если вдруг что.

Мужчина вставал, чтобы выйти, когда Мэвис остановила его, подняв руку вверх.

— И еще кое-что.

Он снова вздохнул и сел обратно на стул.

— Что? Что еще, Мэвис?

Она кивнула в сторону Гранта.

— Я думаю, что он слишком мал для того, чтобы находиться здесь. Грант уже

проинформировал меня о том, что у девушек не «грудь», а «сиськи». Не думаешь, что ты

мог бы, по крайней мере, начать немного мягче?

Гризз посмотрел на женщину так, словно не понимает, о чем она говорит.

— Можно же было назвать их грудью, бюстом или как-нибудь еще. Обязательно

было говорить «сиськи»?

— Это же сиськи. Бюст — это то, что может сказать десятилетка.

— Он и есть десятилетка!

— Ладно, хорошо, — мужчина подавил усмешку и встал. — Грант, пора идти.

Собирайся.

Мальчик встал, подошел к нему и Мэвис. Он завел руку за спину и вытащил

блокнот. Достал ручку из-за уха и начал писать.

— Что ты пишешь? — спросил Гризз.

— Заметки, чтобы кое-что потом поискать.

— И что ты собираешься искать?

— Я должен узнать, почему груди Гвинни нуждаются в тренировке.

Глава 11

2000

Томми не осознавал, насколько тихо в доме, пока не услышал, как автоматический

генератор льда в холодильнике вываливает лед в мусорное ведро. Глубоко вдохнув, почувствовал запах яблока и корицы, но не понял, откуда он идет. Это был один из

таинственных ароматов, которые Джинни поместила где-то в доме.

Он знал, что жена имела в виду именно то, что сказала. Она хотела, чтобы он

покинул дом.

Он также знал, что не уйдет.

Уставившись на тяжелую коробку на столе, вздохнул. Воспоминания продолжали

крутиться, опускаясь на его плечи тяжким бременем.

Прозвенел дверной звонок. Мужчина оставил коробку на столе и побрел к входной

двери. Джинни не могла вернуться так скоро. Открыв дверь, он увидел перед собой

женщину, прижимающую к груди что-то вроде блокнота. О, брат, только не еще один

репортер. Он напрягся, вспомнив последние несколько месяцев с Лесли. В основном та

разговаривала с Джинни. Несмотря на то, что девушка не потратила много времени на

интервью с ним, Томми все равно решил, что не любит репортеров и журналистов. Опыт с

Лесли доказал это. Он будет мил с этой женщиной, но строг. Никаких интервью.

— Я ищу Томми или Джинни Диллон. У меня кое-что...

— Вы выглядите прилично, леди, но мы не даем интервью. Я не хочу оскорбить вас

или вести себя подло, но, пожалуйста, оставьте нас в покое.

Он начал было закрывать дверь, но женщина вздрогнула, испуганно подняв руку.

— Я не репортер! Пожалуйста. У меня для вас кое-что есть.

Томми развернулся и оценивающе посмотрел на нее. Девушка казалась знакомой, но он не мог вспомнить почему. Они точно никогда раньше не встречались. Она

выглядела хорошо. Средний рост, каштановые волосы со светлыми прядями, умные карие

глаза и теплая улыбка. Он не смог угадать ее возраст. Прежде чем он продолжил ее

осматривать, девушка заговорила:

— Я Луиза, — прочистила горло. — Луиза Бейли. — Мужчина молча потряс

головой. — Дочь Ронды Бейли.

Знакомое имя, но Томми все еще не мог установить связь.

Она посмотрела на него и слегка улыбнулась.

— Вы знаете ее, как Чики.

Чики. Его губы задрожали. Имя, о котором он не слышал и не думал годами.

— Вы — дочь Чики?

Томми понял, что улыбается, представляя деловитую чувственную блондинку с

веселыми глазами. Это было давно, по правде говоря, он и не помнил, когда в последний

раз обращал внимание на женщин.

— Проходите. Расскажите мне. Мы ничего не слышали о ней долгое время.

Последнее, что нам стало известно — она открыла собственный бар где-то в Южной

Каролине.

Мужчина провел Луизу в гостиную и указал на софу.

— Присаживайтесь. Выпьете что-нибудь?

Девушка снова улыбнулась, и в этой кривой усмешке и теплых глазах Томми вдруг

увидел ее мать.

— Нет, спасибо. Я не хочу пить.

Томми устроился на стуле напротив нее.

— Я давно не вспоминал Чики. Как она?

— Именно поэтому я здесь. Выполняя ее последнюю волю, я посчитала, что могу

рассказать вам.

— Ее последнюю волю? — спросил Томми, осознавая смысл слов Луизы.

— Мама умерла несколько лет назад. Рак.

— Мне жаль, — сказал он с искренним сочувствием. — Чики была одной из

лучших.

— Да, была. Спасибо, что сказали это, — спустя мгновение она быстро добавила:

— Не хочу, чтобы было неудобно, поэтому сразу скажу, что знаю о прежней жизни моей

мамы с бандой, — девушка сделала паузу, сжимая блокнот. — Она годами цеплялась за

кое-что. На смертном одре мама сказала, что это следует отдать вам или вашей жене после

ухода Гризза, — Луиза посмотрела на него и вновь улыбнулась, но уже не так весело. —

Не знаю, насколько важно, что он умер. Просто мама считала эту вещь особенной. Она

навещала Гризза в тюрьме пару раз перед своей смертью. Вы знали об этом?

— Нет, не знал, — тихо сказал Томми.

— Я думаю, что Гризз тепло относился к моей маме. На ее похороны принесли

красивый букет цветов. Там была карточка с инициалом «Г». Я думаю, что это от него.

Это удивило Томми. Он не мог представить Гризза отправляющим цветы на

похороны. Даже Чики.

— Она рассказывала, что он был грубым, но все же ей нравился, — пожала

плечами Луиза. — Он всегда был мягок с ней независимо от того, как мерзок был с

другими. Не знаю, может, тут есть что-то, что могло ранить его или вывести из себя. Я

никогда его не читала. Честно говоря, меня это не волнует.

Она встала и отдала Томми блокнот. Он взял его из протянутых рук.

— Что это? — спросил он, глядя то на блокнот, то на Луизу.

— Дневник Мо.

***

Дневник Мо. 1969

Дорогая Элизабет,

Я ненавижу его. Так сильно ненавижу. Не могу поверить, что он так жестоко

ранил меня. Я любила его. Сделала бы для него все. Не понимаю, почему он стал

настолько безумен.

Я убирала его кухню и сказала о том, что видела его с каким-то парнем в

костюме. Я прогуливалась и остановилась неподалеку от пляжа. Заметила двух мужчин, выходящих из шикарной машины. Один разодетый, а второй — Гризз. И увидела, как они

входят в здание. Я просто сказала, что его новый друг хорошо выглядит, и

поинтересовалась, пригласит ли Гризз его в мотель?

Он по-настоящему взбесился. Подумал, что я нарочно следила за ним. Прижал

меня к холодильнику и начал задавать вопросы. Я сказала ему правду, что ничего не знаю.

Просто случайно увидела его и подумала, что парень в модном костюме красавчик.

Подумала, что смогу подзаработать немного денег, если познакомлюсь с ним лучше.

Гризз сказал, что я могу умереть из-за увиденног, и что у меня слишком длинный

язык, поэтому он не может доверять мне. А затем достал нож из кармана и сказал, что

сделает мне одолжение.

Потом я слышала, как Гризз рассказывал Блу о том, что он приказал сделать ему

минет, а я отказалась. Ответила, что ему следует обратиться за этим к Гранту. Вот

почему он сделал это со мной. Я не говорила этого, но все выглядело так, будто я могла

это сделать.

Я действительно вела себя грубо по отношению к младшему брату Блу. Это было

так просто. Полагаю, что по некоторым причинам это заставляло меня чувствовать

себя лучше. Но не теперь. Чувствую себя отвратительно. Я в один момент разрушила

все, что когда-либо у меня было.

Жалею, что увидев тогда Гризза, я спросила о том парне. Жалею, что была

жестока к единственному человеку в мотеле, который добр ко мне. Грант. Вот как

люди называют его сейчас. Мой лучший и единственный друг.

Когда я думаю об этом, то осознаю, что раньше у меня никогда не было друзей.

Только Фесс. Он не совсем мой друг, но он — единственный человек, который не

относится ко мне, как к ничтожеству. Фесс пришел в мою комнату, чтобы побыть

рядом. Он хороший. Не такой грубый, как остальные. Он играет в шахматы с Грантом, когда есть возможность. Пообещал сыграть со мной, если я научусь.

Но я не хочу играть в шахматы. Хочу сделать лишь одну вещь. Это все, о чем я

могу думать. Хочу причинить Гриззу гораздо больше боли, чем он причинил мне. Я

желаю, чтобы он заплатил за то, что сделал со мной. Однажды он обязательно