Во мраке ночи

Глава 7

Я шла в столовую с отвратительным настроением. Дело в том, что Миссис Иргебол, моя учительница французского и по совместительству ответственная за театральный кружок, решила, что я нормально отнесусь к её новящевой идее выступить в школьно постановке. Эта женщина была довольно странная с огромными очками и рыжими непослушными кудрями, которые она самодовольно распускала и расчесывала, наверно, один раз в неделю. Худая, маленького роста, Эвэйн Иргебол производила впечатление инопланетянки, спустившейся по ошибке к нам на Землю. Её подергивание правым глазом, порой пугало окружающих, и даже меня в том числе: а вдруг она неуравновешенная?! Но, как бы то ни было, Эвэйн славилась веселым и оптимистичным характером, который предельно отсутствовал у всех остальных преподавателей. Честно признаться, я очень не хотела выступать, но так же не могла отказать, ведь она первый учитель, обративший на меня своё внимание, а это многого стоит…

В общем, именно поэтому, я шла в столовую злая, держа в руках сценарий Оскара Уайльда «Флорентийская трагедия».

Сюжетик довольно-таки скверный: мне придется играть роль Биянки, жены торговца, которая тайно была влюблена в юного наследника престола Гвидо Барди. Традиционный любовный треугольник, который так любил устраивать Уайльд, там так же присутствует, вот только вместо возвышенной любви и вечной молодости, в этой пьесе правит сила преступления и эгоизма. Как говориться — каждый сам за себя…

Я с отчаянием выдохнула и нелепо плюхнулась на стул. Сегодня мне сопутствует удача: я первой заняла свободный столик, это редкость…

— Ты мне не поверишь! — внезапно воскликнул кто-то, и передо мной появилась Хейла. — Мартин назвал меня лузером! МЕНЯ!

— Успокойся, это в вашей школе слишком часто происходит, чтобы удивляться…

— Ну, может, ты это нормально воспринимаешь, а я нет! Да кто он такой?! Стоило только Александре поставить на мне клеймо, и Мартин сразу перестал засыпать меня устаревшими комплиментами, и дибильными подарками…

— А чего ты ждала? Александра у вас идол…

— Я ненавижу её! — зло выдохнула Хейла и уныло поникла. — Что я ей такого сделала, что она мне всю жизни испортила…

— Перестань, ради Бога, — возмутилась я, и недовольно нахмурилась. — Это глупо выглядит. Ты не её шавка и вправе делать то, что сама захочешь! Так что, сейчас ты должна доказать всем, что прекрасно проживешь и без её упругой задницы! А ныть…, хочешь, иди, поной в туалете, а при Александре держи высоко подбородок, разговаривай гордо и смело, не бойся последствий, просто делай то, что считаешь нужным…

Хейла удивленно улыбнулась, и мечтательно облокотилась руками о подбородок.

— И где ты набралась таких взбодряющих речей? По тебе не скажешь, что Анна Локвуд местная зазывала и почтительная королева…

— Детка, я до приезда сюда была самой знаменитой девушкой в школе, — самодовольно протянула я, и тяжело выдохнула. — То, что происходит сейчас со мной здесь, просто абсурд и полнейший бред…

— Ты? — презрительно воскликнула Хейла. — Ты школьная знаменитость?!

— Да все девушки в школе мечтали быть такой, как я! Звонили, узнавая мой завтрашний наряд, чтобы по возможности сочетаться с ним. Мой парень был капитаном футбольной команды, и по совместительству, между прочим, первым кандидатом в Гарвард. А я…, я была вашей нынешней Александрой…

— Такой же стервой и идиоткой?

— Да, приходилось, — честно призналась я. — Но иного выхода нет: те, кто заслуживает должности королевы в школе, обязательно становятся выскочками и самовлюбленными эгоистами. Это правило, которое выполняется вне зависимости от того, какое на улице время или год…

— То есть, ты хочешь сказать, что в каждой школе есть хотя бы одна «Александра», которая унижает всех и вся?

— Да, именно это я и говорю…

— Глупости, — отрезала Хейла, и облокотилось о спинку стула.

— Нет смысла спорить, главное то, что нельзя поддаваться давлению такой особы, как ваша Алекс Всемогущая. Вот и всё…

— Легко сказать.

— А сделать ещё легче.

Хейла задумчиво нахмурилась, и озадачено посмотрела на потолок. Наверно, я слишком сильно напрягла её и без того маленький мозг…

— Что это? — неожиданно спросила она, указав на сценарий Флорентийской трагедии.

— Иргебол, — только и ответила я, но этого было вполне достаточно.

— Ооооо, ты попала. Кто на этот раз? Байрон, или Шекспир? А может…

— Уайльд, я играю роль Бианки…

— Бианки? — внезапно вскрикнула Хейла и резко подалась вперёд. — Ты шутишь?!

— Нет…, а что?

— Александра жутко хотела сыграть это роль! — рассмеялась подруга. — Вот она удивиться, когда узнает, кто заменит её на сцене…

— Александра? Но почему?

— Ты видела, кто играет юного Гвидо?

Я недоуменно покачала головой.

— Джеймс.

— Да, ладно!

— У них по сценарию там бурный роман, так что…

— Просто не вериться, — ошеломленно выдохнула я и посмотрела на текст. — Но почему именно мне дали эту роль?

— Не знаю, может, Эвэйн решила поиздеваться?

— Иргебол?

— Да, все знают о том, что вы терпеть друг друга не можете, а наша учительница славится своим странным весьма удивительным характером. Возможно, она хочет увидеть драматический театр, только не на сцене, а в повседневной школе…

— Будет ещё та драма…

— Ох…, в этом никто не сомневается…

После весьма дружелюбного обеда с моей семьей, я как всегда обиженная на весь мир поплелась в свою комнату. Состояние было ужасным: хотелось рвать и метать, кричать и плакать…, я была в смятении! Родители напрочь отказывались меня понимать. Уперто твердили об ответственности и серьёзности, но я не маленькая девочка, которой три года! Неужели они думают, что я не понимаю всю ту сложность ситуации, в которой нахожусь? Может, я не чувствую этот странный голод, или не вижу пульсирующие вены на шеях окружающих меня людей?!

Это просто выводило меня из себя! Так и хотелось закричать: я в состоянии сама контролировать свою жизнь, но…, боюсь, даже тогда они бы меня не услышали…

Выбравшись из окна, я неуклюже села на каменную крышу, и облокотилась спиной и холодную статую горгульи. Не правда ли романтично?

Завернувшись получше в пуховое одеяло, я ещё раз пробежалась глазами по тексту пьесы, и тяжело выдохнула, надеясь так себя отвлечь.

— Приди с зарею первой!

Пока ты не придешь, мне жизни нет, — усмехнувшись, вслух прочитала я, и терпеливо втянула воздух.

— Поверь мне,

Твой образ будет вечно предо мною.

Любой, ничтожнейший предмет напомнит

О милом. Но прошу тебя, приди

Пока еще не пробудится мир

От песни жаворонка. Буду ждать

Я на балконе.

— И кого же вы ждете на балконе? — внезапно окликнул меня чей-то голос, и я неуклюже вздрогнув, выронила текст пьесы из рук.

Поспешно пытаясь схватить листы бумаги длинными пальцами, я несколько страниц упустила из виду, и они мирно полетели вниз, очерчивая неровные воздушные круги.

— Я не люблю, когда меня пугают, и что это вообще за привычка, подкрадываться в чужом…, - договорить я не успела, так как, наконец, увидела таинственного незнакомца, стоящего внизу. — Калеб? — удивленно воскликнула я. — Что ты здесь делаешь?

— Услышал твой голос, и…, это, кажется строки Уайльда?

— Так и есть.

— Решил подойти…

Парень улыбнулся так очаровательно, что у меня пробежали мурашки по коже. Я смущенно почесала шею, и неуклюже откашлялась.

— Ты живешь рядом?

— Да, мой дом в нескольких шагах отсюда.

— Ясно…, эм…, ты не подашь мне листочки…

Я робко захлопала ресницами, не понимая, что вообще происходит. Внутри всё съежилось, стало как-то страшно…, а что если и Калеб посчитает меня ненормальной? Что тогда?

— Я бы с удовольствием, но…, - парень замялся и опустил взгляд на землю. — Я даже не вижу где они…

— Ой, черт, я забыла, — виновато вскрикнула я, и недовольно сожмурилась. — Прости, я такая…, такая…

— Перестань, ничего страшного….

— Неудобно, просто жутко вышло.

Калеб вновь улыбнулся, и на душе стало теплей, словно меня укрыли ещё одним одеялом…

— Извини, я дура, — неуверенно выпалила я и усмехнулась. — Что есть — то есть…

— Я…, я мог бы помочь тебе прорепетировать, — внезапно заявил парень, и присел на корточки, ощупывая землю вокруг себя.

— Да, что ты, не надо…

— Я когда-то играл на сцене, и у меня вроде неплохо получалось.

Калеб, с необъяснимым для меня везением, на ощупь нашел все страницы вокруг себя, и подошел ближе к крыше. Он был настолько высоким, что если бы я нагнулась вперёд, то спокойно смогла бы достать до его головы! Или…., или может, это крыша была низкой…

— Театр — это так скучно, — честно призналась я, и потянулась за листами, которые протягивал мне парень.

— Не всегда, порой это очень даже весело…

— Неужели?

— Я услышал сарказм, или мне показалось?

Я смущенно зарделась, и нервно поправила волосы. Почему-то присутствие этого человека загоняло меня в краску…

— А знаешь, я бы не против с тобой репетировать, — наконец, выдавила из себя я.

— Отлично!

— Когда начнем?

— Да, хоть сейчас…

— Сейчас?

— А почему бы и нет?! Дай мне свою руку, пожалуйста…

Ошеломленная такой просьбой, я удивленно вскинула брови, и неуклюже заерзала на месте.

— Руку…, но зачем?

— Так я смогу сориентироваться, когда буду залазить к тебе на крышу…

— Что? — ошарашено воскликнула я. — На крышу?

— Если ты, конечно, не против…

Огромная ладонь потянулась ко мне навстречу, и я ни минуты не колебавшись, ухватилась за неё, как за спасательный круг. А почему бы и нет? Мне было нужным, чтобы кто-то говорил со мной, понимал, поддерживал…, сама я попросту не справлюсь…

Калеб одной рукой схватился за край крыши, другой сильней сжал мою кисть, затем пара уверенных движений ногами и вот, он уже сидит рядом со мной и неряшливо оттряхивает джинсы.

— Зацепился за стену…

— Ничего, почти не видно, — довольно заметила я, и нерешительно протянула парню текст. Неожиданно я резко замерла, понимая, что ведь он не видит надписей…, как же всё сложно…

— Не волнуйся, реплики Гвидо я знаю наизусть, — словно прочитав мои мысли, заявил Калеб

— Да, ладно, — не веря, выпалила я.

— Пришлось выучить, когда миссис Иргебол впервые хотела поставить эту пьесу…, но тогда не хватило людей, и проект закрыли…. Видимо, она не привыкла останавливаться на полпути…

— Ты должен был играть Гвидо? А Бианка…

— Александра…

— Ну, конечно, — выдохнула я, и внезапно обрадовалась тому, что прошлый проект закрыли. А зачем Калебу иметь дело с такой стервой, как Алекс?!

— Что ж…, начнем, — робко прошептала я, и внимательно впилась глазами в текст. — С момента, откуда я начала читать вслух сама себе, сидя на крыше…

— Давай, — рассмеялся Калеб, и повернул голову в мою сторону. Клянусь, его мутные глаза казались мне настоящими, видящими! Я не могла оторвать от них взгляд, словно находилась под действием гипноза, а эта улыбка…, черт, да, она сведет меня с ума! Я уже начинаю терять голову…

«Так, Анна, соберись…, это просто парень…, обыкновенный парень…»

Но внутри всё протестовало, кричало о том, что Калеб иной! Он другой, странный, загадочный и…, и такой же чужой в этом мире, как и я…

— Анна, ты начинаешь, — тихо прошептал парень, прервав мои мысли.

— Да, прости…, я просто…, я просто задумалась…

Калеб кивнул, и я тяжело выдохнув начала читать:

— Приди с зарею первой!

Пока ты не придешь, мне жизни нет…

— О, распусти же ночь твоих волос

И в звездах глаз твоих дай мне увидеть

Себя как в зеркале. Пусть это тень,

Но, милая, пусть я останусь в тени…

И пусть твой взор не видит ничего,

Что не напомнит обо мне. Ревную

Тебя к тому, что видишь ты.

— Поверь мне,

Твой образ будет вечно предо мною.

Любой, ничтожнейший предмет напомнит

О милом. Но прошу тебя, приди

Пока еще не пробудится мир

От песни жаворонка. Буду ждать

Я на балконе…

— И ко мне навстречу

Ты спустишься по лестнице из шелка,

Ступая по жемчужно-алым нитям,

Как снег спускается на розы…

— Милый,

Приду я. Я твоя, в любви и смерти…

Ну, последние строки, просто убили меня на повал. И я опомнится, не успела, как оказалась с Калебом так близко к друг к другу, что наши плечи соприкоснулись. Молчание тянулось мучительно долго, и я не знаю, о чем сейчас думал парень, сидящий напротив меня, но вот я, явно витала где-то далеко, мечтательно представляя себе то, как Калеб перебирает мои волосы, нежно касается пальцами разгоряченной щеки…

«Анна! Приди в себя! Вы знакомы несколько дней! Да, что с тобой такое происходит?!»

Я слышала внутренний голос так отчетливо, словно это кто-то рядом читал мне нотации, прямо над ухом, но, тем не менее, не могла сопротивляться. Калеб не двигался, таинственно молчал, а я невольно поддавалась его примеру, не желая нарушать пугающую тишину…

Он был так красив, и…, я видела не только его внешнюю привлекательность! Внутри у этого парня был богатый мир, полный искренности и естественности. Калеб был слепым, и я пыталась вбить себе это в голову, но сердце не верило! Оно кричало, что передо мной сидит зрячий обыкновенный человек, который чувствует себя сейчас так же неловко и смущенно…

— Я не могу поверить в том, что ты ничего не видишь, Калеб, — внезапно прошептала я, и брови парня стремительно опустились вниз.

— Почему же?

— Вот просто не верю и всё…

— Весьма обнадеживающий ответ, — горько усмехнулся он, и провел рукой по каштановым блестящим волосам. — Есть ещё варианты?

— А они могут быть?

— Нет…

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— Хочу убедиться в том, что ты не строишь себе нафантазированных иллюзий. Я слепой, Анна, и этого не исправить…

— Я и не хочу, просто…, твои глаза такие живые…

Парень тяжело выдохнул, и непринужденно покачал головой.

— Нет, они мертвые…, и нет в них ничего живого…

— Но, как же ты…?

— Порой для того, чтобы увидеть, кем является человек на самом деле, не нужны глаза. Я просто ощущаю людей, и поэтому не испытываю утраты…Моя сверхчувствительность заменила мне зрение, и я привык с этим жить…

— Да, но, — я задумчиво замолчала, а потом, вновь уверенно повернулась к Калебу. — Они живые…, я точно это знаю…

Парень недоуменно нахмурился, и тяжело выдохнул. Столько скованности и робости было в его движениях, что я, смутившись, отодвинулась чуть назад, не понимая, смену его настроения. Может, я сказала, что-то не так?

— Я, пожалуй, пойду…

— Уже? — взволнованно протянула я, и невольно взяла теплую руку Калеба. Парень удивленно повернул голову в мою сторону, и я вновь ощутила особое чувство, словно меня пронзают насквозь всевидящим взглядом, но…, уже через секунду, моя рука безвольно лежала на крыше, а Калеб уверенно стоял внизу. Разочарованно выдохнув, я попыталась выдавить улыбку, а потом вспомнила, что он всё равно её не увидит…, тогда в чем же смысл?

— До, встречи Анна, — довольно протянул Калеб.

— Увидимся завтра…

— Непременно…

«Я очень хотела бы, чтобы ты меня именно увидел…» — тяжело выдохнула я, а потом добавила «Но это невозможно…»