Глава 3

Леди Ариадна ждала ветеринара на узкой, едва освещенной улице в Челси – самом непрезентабельном квартале Лондона. Когда все четверо оказались у обветшалого дома из тех, где квартирки сдаются внаем, она не удержалась от презрительной гримасы. И вот теперь Колин Лорд находился где-то в недрах этой развалюхи, а она… она всей душой жалела, что позволила втянуть себя в подобную авантюру.

Человек этот неприятно озадачил Ариадну. Он перехитрил ее так ловко, что это сводило с ума! К тому же ее сбивала с толку повелительная манера держаться, неожиданная и неуместная в простом ветеринаре. Он ее раздражал, сердил и… смущал. Да, смущал, вот именно смущал своей привычкой бесцеремонно разглядывать, своей многозначительной, уверенной улыбкой! На леди так не смотрят, это не принято! Не смотрят таким пристальным, долгим взглядом.

Внезапно Ариадну кинуло в жар – она решила, что от негодования. Да как он смеет!

Вообще ветеринар все время совал свой нос туда, куда не следовало. Например, старался выведать побольше насчет Шареб-эр-реха. Дай ему волю, он, наверное, сорвал бы колпак, да и попону заодно! Слава богу, маскировка помогла, а если она помогла даже с ветеринаром, остальные и подавно не догадаются. Лошадь для парадов – это она здорово придумала.

Однако ясно, что заблуждение Колина Лорда долго не продлится…

Голос одного из грумов вывел Ариадну из раздумий.

– Миледи, мы с Саймоном с тем же успехом можем сопроводить вас в Норфолк, – говорил Дэниел, и девушка подумала, не саднит ли у него горло от бесконечного повторения одной и той же фразы. – Вы ничего не знаете об этом… как его там…

– Ветеринар, – подсказал другой грум.

– Вот именно. Вы о нем ничего не знаете и потому не можете доверить ему свою жизнь и имущество. Он может вас ограбить по дороге, может оскорбить вас на словах…

– И на деле, – вставил Саймон.

– Оскорбить на деле? – озадаченно переспросила Ариадна. – Это как?

Грумы обменялись взглядами.

– Ну, не важно, – буркнул Дэниел. – Хватит и того, что молодая леди путешествует наедине с мужчиной…

– Ах вот что! Значит, намного приличнее, когда молодая леди путешествует с тремя мужчинами?

– Да, но мы оба…

– …Знаете меня много лет. Я это уже слышала. Ваша тревога делает вам честь, и все же вернитесь в Уэйбурн-Хаус. Если Тристан еще там, скажите, что я вас отослала, сама же направилась… Постойте-ка, кто из моих друзей живет в противоположном направлении? Ах да, леди Чедвик. Так вот, я направилась к леди Чедвик, чтобы укрыться у нее.

«Господи боже, когда наконец явится этот невозможный тип?!»

– Миледи, я все же хочу…

– Ни слова больше, Дэниел! Все твои доводы я выслушала и не нашла их заслуживающими внимания. Раз уж вы оба изводитесь от беспокойства, я извещу вас сразу, как только окажусь под покровительством лорда Максвелла.

– Да, но что подумает этот достойный джентльмен, когда вы постучите в его дверь в мужском наряде и в обществе какого-то постороннего мужчины?! Он будет шокирован!

Ариадна притворилась, что изучает обшарпанный фасад дома.

– Если даже он и будет шокирован, воспитание не позволит ему это выказать. Человек он великодушный, терпеливый, понимающий, к тому же мы обручены и подарок, который папа сделал ему в день оглашения помолвки, все равно что печать, скрепляющая наши узы. Чувство наше глубоко и взаимно, поэтому я не жду от лорда Максвелла иной реакции, кроме сердечной заинтересованности в моих делах. А теперь извольте оба удалиться.

– Миледи, я все же…

– Убирайтесь! – взорвалась Ариадна.

Но когда угрюмая пара со вздохами направилась вдоль по улице, она закусила губу, чувствуя, что вот-вот расплачется.

Все отдаляется от нее – отец, лошади, слуги, знакомые с детства; все это, одно за другим, безжалостно отбирается судьбой.

Пока шаги грумов не затихли вдали, девушка не нашла в себе мужества повернуться.

В тишине спящего нищего пригорода Ариадна так и сидела верхом на Шаребе и, механически поглаживая его по крутой шее, думала, думала: «Неужели нет ничего приятного, о чем я могла бы вспомнить сейчас? Максвелл! Милый, дорогой Максвелл, который разве что не поклоняется земле, по которой я ступаю. Он обо всем позаботится. Его покровительство и забота навсегда избавят меня от Тристана. Он сумеет оспорить завещание… должен суметь!»

Но как все это ужасно! Она потеряла отца, лошадей, дом, похоже, и репутацию тоже. Хорошо хоть, Максвелл еще при ней…

Ариадна вздрогнула. Что за странный ход мыслей! Она и Максвелл – любящая пара, и никто не в силах этого изменить.

Скрипнула дверь, и появился Колин Лорд. За ним, как привязанная, бежала беспризорная собачонка. Свой простецкий наряд ветеринар сменил на более приличный, хотя и далекий от элегантности (Ариадна не могла не отметить, однако, что одежда отлично подходит для дальней дороги в отличие от ее «маскировочного костюма»). Он как будто вполне оправился от травмы, нанесенной не в меру услужливыми грумами, и это порадовало девушку. Мягкосердечная по натуре, она мучилась угрызениями совести оттого, что по ее вине пострадал человек, тем более человек физически неполноценный. Запоздало задавшись вопросом, что было причиной хромоты Колина Лорда, Ариадна решила, что его лягнула лошадь.

Она вдруг рассердилась на себя. Мало того, что ее влекло к какому-то простолюдину, она еще готова охать над тем, что наверняка явилось результатом его собственной небрежности! И это после того, как он так ловко повернул ситуацию в свою пользу! Шантажист! Подло выудил у нее лишнюю тысячу фунтов, как будто у нее денег куры не клюют!

Теперь уже все в Колине Лорде раздражало ее: и его неспешная походка, и дворняжка, семенившая по пятам, и какой-то сундучок на плече, который ему взбрело в голову выволочь на улицу. Не собирается же он тащить его с собой! К тому же он, вероятно, пуст, раз уж этот тип несет его с такой легкостью!

Ветеринар между тем приблизился и опустил свою ношу на землю. Подхватив на руки крепенькую собачку, пятнистую и короткошерстную, он поднял ее к Ариадне – полюбоваться.

– Знакомьтесь. Это леди Ариадна Сент-Обин, а это Штурвал. Ну что, в путь?

– Штурвал?!

– Ну да, Штурвал – есть такая штука на корабле.

Колин усмехнулся, продолжая держать дворняжку на весу. Песик не сводил с новой знакомой живых карих глаз.

С минуту Ариадна не находила слов. Ее мучила мысль, что злосчастный удар по голове повредил ветеринару куда серьезнее, чем она предполагала.

– Вы что, с ума сошли? – наконец вырвалось у нее. – Что все это значит?

– Это значит, что я уже поступил к вам на временную службу и отрабатываю обещанную плату.

– Но ваш сундук!..

– Это не сундук.

Ветеринар наконец отступил со своим живым грузом, чтобы опустить его на землю, и Ариадна получила возможность лучше рассмотреть багаж, который только человек не в своем уме мог взять с собой, чтобы сопровождать беглянку. Это и впрямь оказался не сундучок, а нечто иное – похожее по форме, но не столь массивное и к тому же с эмблемой судна и выгравированной ниже надписью «Тритон». Ветеринар, тоскующий по морю? Скажите на милость!

– В таком случае что же это? – осведомилась Ариадна с нарастающим раздражением.

– Корабельный рундук. Куда бы я ни направлялся, я беру его с собой, так как вещица эта дорога мне как память. Однако я не настолько сентиментален, чтобы таскать за собой пустой рундук. В нем упакован хирургический инструмент, лекарства и кое-что из одежды.

– Очень хорошо, просто великолепно! Хотелось бы знать, что вы намерены делать со своим громоздким багажом. Как-то не верится, что нести его всю дорогу на плече.

– Этого только не хватало! – хмыкнул Колин Лорд и так посмотрел на девушку, словно из них двоих она была не в своем уме. – Следуйте за мной!

Не дожидаясь ответа, он снова забросил рундук на плечо и направился прочь. Собачка не отставала от него. Как ни была Ариадна раздосадована такой бесцеремонностью, ничего не оставалось, как направить жеребца следом. Впрочем, она решила немедленно разобраться с положением дел.

– Вот что, мистер Лорд, я вовсе не намерена мириться с вашими манерами, которые оставляют желать много лучшего! Вам бы не помешало знать свое место! Где вы набрались такой наглости? Хочу напомнить, что приказы отдаю я, а вы всего лишь мне служите!

Колин проигнорировал то, что про себя назвал «разносом», и только улыбнулся. «За свою жизнь я отдал столько приказов, мисс, сколько вам и не снилось!» – подумал он насмешливо. Однако, поразмыслив, решил, что ни к чему доводить ее милость леди Сент-Обин до белого каления. В отличие от него она была слишком молода, чтобы что-нибудь знать о жизни.

Стараясь не слишком наваливаться на больную ногу, Колин обошел здание, направляясь на задний двор. Леди Ариадна продолжала свою проповедь о примерном поведении для людей низшего сословия, легкий шаг жеребца был едва слышен за ее голосом. Ветеринар снова подумал о том, как нелепо выдавать арабского скакуна за лошадь для парадов. Его все время приходилось сдерживать – должно быть, мечтал рвануться в галоп, вместо того чтобы идти шагом.

Что ж, за две тысячи фунтов она имеет право хранить свою тайну, рассудил Колин. У него нет никакого права совать нос в чужие дела.

К тому времени они достигли заднего двора, где стоял в ожидании мелкого ремонта небольшой экипаж, накрытый парусиной.

– А это еще что такое? – резко спросила леди Ариадна, хмурясь на парусину.

– Экипаж.

– Что вы намерены с ним делать?

– Как что? Запрячь в него ваше спорное имущество. – Заметив краску, опасно разлившуюся по щекам девушки, Колин поспешно добавил: – Это будет куда лучшей маскировкой, чем колпак, вам не кажется? Кому придет в голову разглядывать тягловых лошадей?

– Знаете что, мистер Лорд! – взорвалась леди Ариадна. – Этот жеребец – чистокровный из чистокровных! Его нельзя запрягать, понимаете вы или нет?!

Внезапно Колин почувствовал, что терпение его истощается.

– Моя дорогая леди, помимо нас с вами, мы должны взять в дорогу самое необходимое. Собаку я тоже не могу бросить на произвол судьбы. Надеюсь, вы помните, что от Лондона до Норфолка более ста миль пути? Возможно, вам не приходило в голову, что наличие ло-ша-ди… существенно облегчает дело в подобных случаях. Можно, конечно, нанять другую, но разве что днем, а время не терпит. Короче говоря, мне ничуть не интересно, что это за лошадь – самый последний мул или гордость Англии. Это лошадь – и дело с концом. Будь я проклят, если буду топать пешком сто миль с багажом на плече.

Рот Ариадны сам собой приоткрылся, и она даже слегка отшатнулась от неожиданности. Высказывая все это, ветеринар не повысил голоса. Гнев его был сдержанным, но тем более впечатляющим, поскольку невозможно было предположить его силу. Ариадна ощутила, что Шареб-эр-рех напрягся всем телом, словно понял сказанное от слова до слова.

Стиснув зубы от негодования, Ариадна огляделась – приближался рассвет.

– Поймите же, – умоляюще заговорила она, – Шареб никогда не опускался так низко, чтобы тянуть экипаж, и попросту не умеет этого делать.

– Научится.

– Он заупрямится! Он будет лягаться! Он ни за что не позволит!..

– В таком случае наше бегство будет затруднено задержкой.

Беспощадная логика рассуждений Колина Лорда, его авторитетный, какой-то даже командный тон уязвляли Ариадну. Вот и теперь он спокойно ждал ответа.

– Могу себе представить, что за кошмарное путешествие нас ждет!

– От вас самой зависит, каким оно станет.

– Боже мой, как же я сожалею, что с вами связалась!

– Еще есть время передумать.

Ветеринар пожал плечами и принялся сворачивать парусину, прикрывавшую экипаж.

– Что? Передумать? Добираться в одиночку, а вас оставить здесь? Да вы тут же броситесь в Уэйбурн-Хаус, сообщить, что я все еще в городе! Нет уж, увольте! Вы отправитесь со мной, нравится это вам или нет, потому что слишком много знаете!

– В таком случае вы запряжете эту лошадь в экипаж, нравится вам это или нет, ваша Сварливая Милость!

– Как вы смеете оскорблять меня! – прошипела Ариадна, кипя от возмущения.

Колин Лорд не удостоил ее ответа. Он скрестил руки и приготовился ждать столько, сколько понадобится, хоть целую вечность. В его взгляде не было вызова, только уверенность, что у нее нет выхода. Как ни была Ариадна рассержена, она не могла еще раз не заметить, как внимательно смотрят эти синие глаза и какой ум светится в них.

Вот уж чего ей совершенно не следовало замечать ни сейчас, ни в первую встречу! Сам по себе вульгарный, этот интерес к человеку ниже по происхождению не имел будущего, не имел вообще никакого смысла! Конечно, для простолюдина Колин Лорд держался с большим достоинством и обладал некоторым обаянием, а уж командовал с таким видом, словно имел и титул, и благородных предков – одним словом, словно имел на это право.

Это вызывало уважение, навевало мысли о равном положении, а значит, и интерес. Это было совершенно неуместно… нелепо!

И потом, как можно даже думать о другом мужчине, будучи невестой Максвелла? Он и красивее, и элегантнее.

Вот уж у кого на самом деле предки, титул, благородство. А этот, с позволения сказать, ветеринар? У него даже собака беспородная, не говоря уже о нем самом! Было бы на кого обращать внимание!

И все же… все же…

Ариадна заставила себя перевести взгляд на заднюю стенку сооружения, еще более уродливую, чем фасад, хотя это казалось невозможным, и махнула рукой в сторону экипажа.

– Откройте… это! – процедила она сквозь зубы.

Уголком глаза она заметила, что Колин Лорд сделал странный жест, как бы коснувшись несуществующей фуражки, и снова взялся за парусину. Не ожидая ничего хорошего, Ариадна все же была заинтригована и покосилась через плечо. На случай, если ее любопытство будет замечено, она скривила рот в презрительной гримасе.

Песик, которому она недавно дала такую пренебрежительную характеристику, вертелся у ног хозяина. Был он по-своему симпатичный, крепкий и ухоженный, с висячими мягкими ушками и быстрыми умными глазками. Короткие лапки не мешали ему быстро бегать, а хвостик приветливо помахивал от избытка чувств. Иногда он потявкивал, как бы говоря: «я здесь, хозяин, я с тобой!»

Наконец ветеринар ласково отогнал песика, и тот заинтересовался Шареб-эр-рехом. Привстав на задние лапки, он попробовал дотянуться до морды жеребца, потом припал на передние, неистово виляя коротким хвостом. Шареб прижал уши и потянулся к нему. Ариадна отпустила поводья, и вскоре два принюхивающихся носа соприкоснулись.

«Штурвал, скажите на милость!» – подумала Ариадна, смягчаясь.

– Дело за вами, – послышался голос Колина Лорда, о котором она ненадолго забыла.

Как и о презрительной гримасе. Ариадна вздрогнула, повернулась – и экипаж предстал ее взору. Это была двуколка с откидным верхом и сиденьем настолько узким, что на нем едва могло уместиться два человека. Ей что же, придется всю дорогу до Норфолка прижиматься к постороннему мужчине?

Колин Лорд нагнулся, чтобы достать из-под сиденья упряжку. Ариадна поймала себя на мысли, что разглядывает его спину. Это была крепкая спина, и плечи тоже, и… боже, она ведет себя совершенно неприлично! И по меньшей мере странно. За все время знакомства с Максвеллом ей ни разу не пришло в голову разглядывать его спину и оценивать ширину плеч.

Колин Лорд выпрямился и повернулся.

– Итак? – произнес он, многозначительно глядя на Шареб-эр-реха.

– Наличие экипажа предполагает наличие лошади, – заметила Ариадна, снова ощетиниваясь. – По крайней мере я так думала.

– И вы совершенно правы.

– Ага, значит лошадь есть! Вот ее и запрягайте!

– Не получится. Три дня назад она умерла.

– Как это мило! У ветеринара умерла лошадь. – Ариадна зло рассмеялась. – Теперь я вижу, как неразумно поступила, наняв вас.

Колин Лорд, стиравший ветошью влагу с сиденья, застыл, потом медленно повернулся.

– Моей лошади было двадцать девять лет, – сказал он очень ровным тоном.

Ариадну снова бросило в жар, на этот раз от стыда. Каков бы ни был ее характер, она не была ни злой, ни бестактной.

С полминуты она сидела, уставившись на колпак Шареб-эр-реха и не в силах поднять взгляд. Двадцать девять лет для лошади было возрастом долгожителя. В первую очередь это говорило об исключительно хорошем присмотре.

– Мистер Лорд, мне очень неловко, – наконец выдавила она. – Это была ужасная бестактность.

– Да уж.

Закусив губу, девушка подняла быстрый взгляд на ветеринара. Он улыбнулся, но она заметила в улыбке оттенок печали и не сумела улыбнуться в ответ. Очевидно, умершая лошадь была по-настоящему дорога ему.

– Чем ссориться, давайте лучше подружимся, – предложил он, приподняв неожиданно темную бровь.

Ариадна с усилием отвела взгляд.

– Давайте, – согласилась она, все еще чувствуя вину.

– Отлично. Для начала нужно будет все-таки запрячь ваше драгоценное четвероногое в экипаж. Солнце встает, скоро проснется город. Нужно спешить.

Девушка кивнула и спешилась. Все вышло именно так, как она и предсказывала. Шаребу достаточно было одного взгляда на упряжь, с которой Колин Лорд к нему приблизился, чтобы шарахнуться в сторону.

– Сами видите, ничего не выйдет. Он попросту не дастся.

Не отвечая, ветеринар упрямо подступил к жеребцу вторично. На видимых частях кожи у Шареба выступил пот, он повернулся и вперил в хозяйку умоляющий взгляд.

– Бедный ты мой, бедный…

Ариадна взялась за уздечку и потянула жеребца за собой в сторонку. С опаской покосившись на Колина с его упряжью, Шареб сунул голову девушке под мышку, издавая тихие обиженные звуки. Она принялась шептать ему на ухо слова утешения.

– Мой дорогой, мой хороший, я не дам тебя в обиду этому живодеру…

Жеребец затих, но одно остроконечное ухо по-прежнему было повернуто в сторону Колина Лорда.

– Этот живодер полагает, миледи, что время идет.

– Говорю вам, ничего не выйдет! Взгляните, он надулся!

– Лошади не дуются.

– А как по-вашему, что с ним? Только посмотрите на выражение его морды! Он дуется. Ваша идея была глупой и… другой у меня нет, но…

– Тогда давайте покончим с этой сценой и запряжем его. Или, может быть, вас устроит оказаться в Норфолке через месяц?

– Мистер Лорд, вы так раздражающе практичны, что у меня нет слов!

– А вы, миледи, так медлительны, словно не пустились в бега, а дали обет не двигаться с места. Попробуем вместе.

Я буду держать ему голову, а вы наденете упряжь.

– Я? Надену упряжь? Да я понятия не имею, как это делается! В тех редких случаях, когда я сама правила экипажем, его закладывал грум. Вам, как видно, не понятно, что это занятие ниже достоинства леди! Я буду держать ему голову, а вы делайте что нужно.

– Нет, мы поступим, как я сказал. Может статься, в пути вам придется делать это, так что учитесь сейчас.

– Вы что, снова командуете, мистер Лорд?

– Именно так. Берите упряжь.

– Я не позволю вам так себя вести! Командую в этом деле я!

– Нет, вы его только финансируете. А теперь берите упряжь, и покончим с этим.

Не дав Ариадне времени продолжать препирательства, Колин Лорд бросил ей упряжь. Поскольку девушка недостаточно быстро и ловко подхватила всю эту охапку железяк и кожаных ремней, та свалилась на землю. Оба разом бросились подхватить упряжь, стукнулись лбами и отскочили. Довольно витиеватое проклятие сорвалось с губ ветеринара.

– Прошу прощения! – пролепетала Ариадна, все-таки поднимая упряжь.

– Нет, это я прошу прощения. Больно?

– Нисколько! Я твердолобая, знаете ли. Папа именно так меня и называл…

– И был более чем прав, – перебил Колин Лорд и продолжал, не обращая внимания на гневный румянец на ее щеках: – К счастью, людям порой свойственно меняться к лучшему. Вы, я вижу, все же решили запрячь свою лошадь. Вот и славно. Поверьте, вам же будет лучше, если вы научитесь не только приказывать, но и подчиняться. Избалованная леди – не лучший компаньон в путешествии.

– Избалованная? – возмутилась Ариадна, выпрямляясь во весь рост. – При чем здесь это? Говорят вам, мне отроду не приходилось закладывать экипаж! Это делали слуги – хорошо вышколенные в отличие от вас! Людей с манерами вроде ваших в обществе называют «боров»! Так вот, вы боров и есть!

– Я человек, а не боров, и это видно невооруженным глазом по отсутствию клыков.

– Что?!

Колин Лорд забрал у Ариадны упряжь, расправил и снова протянул ей.

– Вы что, издеваетесь? У моржей, кстати, тоже есть клыки, но я не морж.

– С чего вы взяли?

– Вы издеваетесь! Немедленно прекратите!

– Только когда вы перестанете упрямиться и начнете – под моим руководством, разумеется, – закладывать экипаж. Предупреждаю, если не подчинитесь, я пойду завтракать и оставлю вас на произвол судьбы.

Наступило молчание, сопровождаемое поединком взглядов. Ариадна сверкала глазами и яростно комкала в руках ремни упряжи, на лице Колина Лорда отражалась спокойная уверенность, и лишь самые уголки губ приподнялись в усмешке.

Вместо того чтобы принять сторону хозяйки, Шареб-эр-рех внезапно прижал уши и с любопытством начал принюхиваться к незнакомым предметам в ее руках.

Что оставалось делать? Хотя в душе она рвала и метала, леди Ариадна Сент-Обин, дочь шестнадцатого графа Уэйбурна, начала закладывать экипаж.


– Должен признаться, я ожидал от тебя большего, чем жалкие отговорки.

Тристан приподнялся, стиснув подлокотники кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Милорд, это не просто отговорки…

– Сядь.

– Вы должны мне верить!

– Сядь.

Он повиновался, чувствуя, как промокает под мышками одежда от холодного пота.

Несколько бесконечно долгих минут Клив просто разглядывал его. Взгляд казался совершенно безмятежным, но было в нем что-то от гипнотической власти медиума. Перстень с фамильной печатью тускло поблескивал на ухоженной руке, ни один волосок не выбивался из прически, и только плечи, слишком широкие для аристократа, нарушали гармонию, пусть даже их облекал безукоризненно скроенный костюм.

– Обычно я бываю более прозорлив, – наконец произнес Клив задумчиво. – Мои должники считают за лучшее платить долги в срок, а не удваивать их.

Он принял еще более непринужденную позу – казалось, бессознательно, но это был точно рассчитанный эффект, подчеркивающий ужасную власть почти немигающего взгляда.

– Сэр, мне так везло в тот вечер! Я никак не думал, что…

– Разумеется, ты не думал. Ты еще слишком молод и глуп, чтобы предвидеть последствия. Вот так люди и попадают в истории. В очень, очень неприятные истории.

К этому моменту Тристана пронизал такой ужас, что он физически ощутил его в себе. Ужас густым черным туманом клубился, щупальцами обвивал каждый орган и неумолимо подбирался к сердцу, чтобы его остановить.

– Милорд, клянусь, я расплачусь с долгом!

– Правда? Очевидно, в этой непутевой голове возник очередной великолепный план. Можно полюбопытствовать, какой?

– Я… я решил попросить отца отказать мне часть наследства прямо сейчас! – выпалил Тристан, не в силах оторвать взгляда от темных глаз, в которых не было ни жалости, ни понимания.

– Понятно. Граф, очевидно, пожелает узнать, для какой цели тебе понадобились деньги. Что же ты ответишь? Что по уши в долгах? Что одному мне ты должен более десяти тысяч фунтов?

Тристан не находил в себе мужества даже мысленно назвать сумму самого грандиозного из своих долгов. Молодой человек побледнел и судорожно сглотнул.

– Ты же не настолько глуп, чтобы тешить себя надеждой, что в этом случае получишь деньги. Ты слабак, Тристан. Будь ты покрепче, ты не просил бы подачек, а просто взял то, что однажды все равно станет твоим.

– Вз-зял бы?

– Почему бы и нет?

– Как?! Убив отца?

– Ты сказал это, Тристан, а не я, – лениво заметил Клив, раскуривая сигару. – Разве я предлагал что-нибудь подобное?

Тот только бессмысленно таращил глаза на своего мучителя.

– Говорил или нет?

– Нет, но…

– Короче, я желаю получить свои деньги назад, – продолжал Клив, с небрежным изяществом стряхивая пепел. – К твоим услугам несчетное множество интриг, каждая из которых приведет к цели. Но советую поторопиться, потому что я устал ждать. Тебе ведь не хочется, чтобы блестящий лондонский сезон, который начнется для тебя так неудачно, закончился и того хуже.

Только тут, впервые за все время разговора, Клив улыбнулся. Его улыбка, при всей ее благожелательности, была даже страшнее для Тристана, чем зловещее бесстрастие.

«И того хуже…» – эхом отдалось не только в сознании молодого человека, но и во всем его существе, как отдавалось с тех самых пор день и ночь, в унисон с биением сердца.

Ужасный разговор имел место два месяца назад, но был так свеж в памяти, словно произошел вчера. По мере того как миля за милей ложилась за спиной, по мере того как мимо мелькали люди и лошади, росла отчаянная решимость, гнавшая Тристана вперед. Нахлестывая кобылу, он молился в безумии отчаяния: «Боже милосердный, помоги перехватить Ариадну! Помоги заполучить Шареба!»

Потому что где-то в мире, как безжалостный хищник, таился Клив. Пока он выжидал, но в любой момент мог совершить прыжок и вонзить когти в жертву.

«Закончится и того хуже».

О долговой тюрьме не говорят с такой леденящей кровь многозначительностью. Да и что толку запрятать его, Тристана, за решетку? Пять месяцев отделяет его от двадцати пяти лет – по английским законам, возраста совершеннолетия, – и до тех пор ни один суд не может предпринять каких-либо шагов в отношении наследства.

Тристан судорожно стиснул поводья, не замечая боли.

И зачем только он тогда рассказал все отцу! Ведь было ясно, совершенно ясно, что граф поступит именно так, как он и поступил. Сколько ошибок! Надо было лучше присматривать за сестрой. По крайней мере оставался бы шанс расплатиться, шанс спасти больше, чем свое доброе имя, – свою жизнь! И очень возможно, жизнь этой наивной девчонки!

Тристан угрюмо уставился поверх головы лошади, ничего не видя впереди.

«Если бы только я сидел сейчас верхом на Шаребе, а не на этой кляче. Да, но в таком случае мне было бы вообще ни к чему находиться здесь!»

Молодой человек почувствовал, что теряет ясность рассудка, и с силой помотал головой.

«Шареб далеко, – думал он, все глубже погружаясь в пучину отчаяния. – И Ариадна тоже, это уж наверняка. А это значит… это значит…»

Улыбка Клива в очередной раз явилась ему, леденя кровь и душу, лишая остатков разума.

«Я должен догнать ее! Должен, чего бы мне это ни стоило!»

Тристан повторял эти слова снова и снова, чтобы заглушить другие, более страшные, но чем дальше, тем яснее звучало в топоте копыт:

«И того хуже, и того хуже, и того хуже…»

Загрузка...