Вокзал Ватерлоо

Глава 8

Завтра.

В субботу.

С газетой в дрожащей руке Мод вернулась в свою комнату и осторожно положила кроссворд на постель. Потом достала из тумбочки кроссворды за два предыдущих дня и все три по порядку разложила на кровати. Вот они, три отдельных ключа, на первый взгляд ничем не примечательные, каждый сам по себе бессмысленный. Роза. Олень. Завтра. Сложи их вместе, и они неожиданно приобретают новое значение, но только если знаешь, что искать. Только если эта особая комбинация слов вызывает у тебя особые ассоциации.

То есть только если ты Мод Лейтем.

Ее вызывали на встречу. По прошествии нескольких лет Стивен вновь дал о себе знать из какого-то засекреченного места. Совершенно очевидно, что Джеред Томсон вернулся в ту часть, где он служил вместе со Стивеном. И так же очевидно, что их служба каким-то образом связана с военно-морской разведкой, раз они могут использовать кроссворды для передачи сообщений. Вероятно, в штате «Дейли Миррор» у них есть свой человек, потому-то Джеред и настаивал, чтобы Мод вместо кроссвордов «Таймс» стала разгадывать кроссворды этой газеты. Не исключено, что они всю войну передавали сообщения через «Дейли Миррор» и печатающиеся в ней кроссворды. Джереду осталось по возвращении в часть только сказать Стивену, что он знает способ, как тот может связаться с Мод Лейтем, если он того желает. И Стивен, вероятно, пожелал.

Но почему?

— Ничего не понимаю, — сказала Мод в тот вечер, показывая Эдит три кроссворда и передавая суть загадочных разговоров, которые вел с ней Джеред Томсон.

— А что тут понимать? — отозвалась Эдит. — По-моему, сообщение недвусмысленное. Я бы не поверила, если б не увидела собственными глазами. Вот оно. Черным по белому, так сказать.

— Нет, содержание мне ясно, — отвечала Мод. — Во всяком случае, мне так кажется. Завтра я должна быть в гостинице «Роза и олень». Ничего другого оно и не может означать. Непонятно другое: почему? Почему Стивен решил встретиться со мной по прошествии всех этих лет?

— Хороший вопрос, Мод, — заметила Эдит. — И я уверена, ты знаешь, что есть только один способ это выяснить.

Эдит, как всегда, была права — и в том, что есть только один способ получить ответ на свой вопрос, и в том, что Мод это знала. Ей ничего не остается, как пойти на встречу. Да и как она может не пойти, если сгорает от любопытства? У нее просто нет выбора.

Или выбор все-таки есть? В ту ночь Мод долго лежала без сна в своей кровати, без конца перебирая все возможные причины, побудившие Стивена вызвать ее на свидание. Да, наверно, он хочет с ней о чем-то поговорить. О чем? О них — о них двоих, Мод и Стивене? Мод и Стивена больше нет, давно нет. Есть Мод и есть Стивен, и только так. Есть Мод и Аллен, конечно, — во всяком случае, были Мод и Аллен. И есть Стивен и Хелена — или, возможно, были.

Может быть, по этому поводу он хочет увидеться с ней, — если, конечно, она правильно расшифровала сообщение и Стивен будет ждать ее завтра в гостинице «Роза и олень». Может, он хочет сообщить ей что-то о Хелене?

Она умерла. Скончалась от побочного действия своей острой чувствительности, которой отравляла жизнь себе и Стивену на протяжении многих лет. Или погибла во время авианалета, хотя Мод не припоминала, чтобы немцы бомбили Оксфорд или Девон, где Хелена жила недолго со своими родными. С другой стороны, возможно, что Хелена по-прежнему цела и невредима, но «умерла» для Стивена, так сказать. Может, он наконец-то набрался смелости и оставил ее, и именно это собирается сообщить Мод. Или, напротив, Хелена бросила его. Как бы то ни было, не исключено, что зашифрованное сообщение, частями появлявшееся на страницах «Дейли Миррор» последние несколько дней, — это попытка Стивена вновь завоевать Мод.

Однако Мод теперь уже не завоевать, во всяком случае, не Стивену. Только ведь он этого не знает и, вероятно, в своих действиях исходит из того, что способен исправить то зло, которое причинил ей — им обоим — несколько лет назад. Мод повернулась набок, мысленно наказав себе выбрать наряд попроще для поездки в Лондон, куда она отправлялась утром следующего дня. Решено было надеть простую юбку, обычную блузку и повседневные туфли. Меньше всего ей хотелось, чтобы у Стивена создалось превратное впечатление, будто она стремится понравиться ему. Потому что на самом деле она не испытывала в том нужды. Когда-то Стивен считал ее желанной и привлекательной. Потом Аллен Дрейк. Другие мужчины тоже сочтут ее желанной и привлекательной, можно в этом не сомневаться. Ей не надо ничего доказывать Стивену, не надо ничего доказывать самой себе.

Конечно, размышляла Мод, поворачиваясь на другой бок, не исключено, что Стивен ищет встречи с ней отнюдь не для примирения — просто хочет извиниться. Объяснить свое грубое поведение. Может быть, теперь, по прошествии стольких лет, ему от нее нужно только прощение. Наверно, всю войну его мучило чувство вины за то, как он с ней обошелся, и он уже не может жить в ладу со своей совестью. В своих самых мелодраматичных фантазиях Мод воображала, как Стивен ей говорит; «Я поступил как скотина. Я тебя недостоин», а она, приняв равнодушно-неприступный вид, гордая, как королева, холодно отвечала «Знаю».

Война, думала она. Война — фактор непредсказуемости во всех этих соображениях. Почему Стивен так долго ждал, чтобы связаться с ней? Не мог? Он и в самом деле хотел ей сообщить о разрыве при личной встрече, но, не имея такой возможности, прибегнул к письму, которое отправил со своим эмиссаром? Или он так долго воздерживался от встречи с ней в силу собственной натуры — из-за недостатков в характере? Стивен с опозданием понял, что проявил трусость, написав ей письмо, но не хотел признавать свою ошибку, пока это не стало ему удобно — либо совесть замучила, либо он передумал и решил вернуть ее?

Но что более по существу — важно ли это? Мод действительно не все равно, что ему помешало — война или собственные дефекты?

На следующее утро Мод проснулась рано, по коридору третьего этажа прошла в другой конец здания и остановилась у доски с графиком операций, висевшей возле операционного блока. На семь часов была назначена еще одна срочная операция по удалению аппендикса у пациента, госпитализированного с ранением в глаз.

Замечательно.

Мод расписалась в регистрационной книге медсестер, вошла в предоперационную и надела операционную униформу. Там уже находились две медсестры. Втроем они поболтали о том о сем, пока мыли руки. За последние пять лет Мод выполняла эту процедуру сотни — нет, тысячи раз. Она знала, как пошутить с той или иной медсестрой, какие инструменты необходимо разложить в операционной для той или другой операции, знала все профессиональные потребности каждого хирурга отделения. В данном случае это был доктор Перси, или «доктор Пот», как называли его между собой медсестры, потому что он страдал обильным потоотделением, в связи с чем медсестры, ассистировавшие ему во время операций, вынуждены были запасаться дополнительной стопкой белых салфеток, чтобы постоянно вытирать ему лоб. Три медсестры прошли в операционную и принялись за работу. Операция, на которую Мод записалась в последний момент этим субботним утром, немногим отличалась от других операций и, в сущности, даже была более обычной. Только Мод вызвалась ассистировать не из медицинских соображений. Она надеялась отвлечься от мыслей о Стивене. Тот, наверно, сидел в пабе «Роза и олень» или, еще хуже, в гостиничном номере, где они обычно останавливались, и ждал появления своей прежней возлюбленной, которая и не собиралась идти на встречу с ним.

— Мод.

Она подняла голову. Операция уже шла полным ходом: на операционном столе перед врачом и тремя ассистирующими медсестрами лежал разрезанный пациент. Мод окликнула четвертая медсестра, неожиданно появившаяся в операционной. Ее лицо скрывала маска, но по сердитому прищуру глаз Мод узнала в ней Эдит.

— В чем дело, сестра Уотерстоун? — раздраженно спросил доктор Перси. — Мы здесь делом заняты, или вы не заметили?

— Простите за вторжение, — извинилась Эдит, — но мне нужно поговорить с сестрой Лейтем.

— Прямо сейчас? — уточнил доктор Перси.

— Боюсь, что так. Еще раз прошу извинить меня, но дело срочное.

— Желательно, чтоб это было так.

— Уверяю вас, доктор Перси, это срочное дело подождет, — сказала Мод.

— Что? — рассердился доктор Перси. — Что здесь происходит? Ради бога, придите к какому-то решению. Нет, нет, не трудитесь. Я сам за вас решу. Сестра Лейтем… идите.

— Но…

— Идите! И, ради бога, — добавил он, обливаясь потом, — кто-нибудь промокните мне лоб.

Эдит ждала Мод в предоперационной. Маску она уже сняла

— Итак? — произнесла она, когда Мод вышла из операционной.

— Итак? — вторила ей Мод, стягивая с лица свою маску.

— Ты что творишь? — спросила Эдит. — Я проснулась и увидела, что твоего халата нет на вешалке, где ты его обычно оставляешь. Сначала я подумала, что тебе зачем-то стукнуло в голову отправиться в Лондон, к Стивену, в халате. Подумала, что, может быть, ты надела халат, дабы показать ему, чего ты достигла без него — кем стала А потом поняла. Ты вообще не поехала — Эдит скрестила на груди руки. — В чем дело, Мод? Ты боишься встречи со Стивеном?

— Нет, не боюсь.

— Тогда почему осталась?

— По очень простой причине, — отвечала Мод. — Потому что решила не ехать. Я решила. Я. — Она беспечно рассмеялась. — Минувшей ночью мне было не до сна, Эдит. Поначалу у меня и мысли не было, чтобы не поехать. А, собственно, почему я должна ехать?

— В самом деле.

— В самом деле, — повторила Мод. — Либо Стивен хочет вернуть меня, либо по какой-то причине хочет лично объяснить, почему он бросил меня. Или-или, верно?

— Пожалуй.

— Неужели не понятно? Какова бы ни была причина, это то, что хочет он. Потому что он пожелал или у него возникла потребность, бог его знает чем вызванная, встретиться со мной. И тогда я спросила себя: а что же я?

Эдит вскинула подбородок, словно пытаясь сформулировать ответ, которого у нее не было.

— Что я хочу? — медленно продолжала Мод. — Знаешь, все эти годы, с тех пор, как получила то письмо от Стивена, я ни разу не подумала о том, чтобы связаться с ним. Ни разу. С какой стати мне встречаться с мужчиной, которому я не нужна. В самом деле, Эдит, задай себе этот вопрос.

— Ну, хорошо. Уверена, твоя позиция достойна восхищения, и все мы, женщины, могли бы поучиться у тебя. Только ты забываешь, что некоторым из нас даже некому сказать «нет».

Мод покачала головой. Она не раз слышала от Эдит этот довод — в самых разных ситуациях, на протяжении всех последних лет. Что говорить, Эдит понесла невосполнимую утрату. Гибель ее мужа, Неда Уотерстоуна, энергичного, жизнелюбивого молодого человека, конечно же была одной из жестоких гнусностей войны. И часто бывало, что Эдит ссылалась на личную трагедию, чтобы помочь Мод разобраться в собственных проблемах. Мод слушала Эдит, обнимала ее, когда та плакала, соглашалась с ней. Но не теперь.

— Эдит. — Она хотела взять подругу за руки, обнять ее, утешить, но та отвернулась от нее. Мод беспомощно смотрела на ее вздрагивающие плечи. — Эдит, родная, ты и впрямь хочешь, чтобы я отправилась на встречу со Стивеном, потому что ты не можешь встретиться с Недом?

— Да. — С пылающим взглядом Эдит вновь повернулась к Мод. — Да, именно этого я хочу. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради меня — потому что я не могу поехать к Неду. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради всех женщин, которые не могут поехать к своим любимым, погибшим во время войны. Ради каждой жены, возлюбленной, матери, сестры…

— Прости, но я не могу, — сказала Мод, отступая от Эдит. — И, пожалуйста, не считай меня эгоисткой, потому что это не проявление эгоизма. Я много думала об этом, Эдит. У Неда не было выбора. У Стивена выбор был. В этом вся разница. Стивен сам решил, что я ему не нужна.

— И поэтому ты не можешь его простить? — сердито спросила Эдит.

— Почему же? Могу.

— Тогда езжай.

— Нет. Не поеду.

— Но почему? — Голос Эдит срывался от напряжения, когда она пыталась убедить Мод.

— Потому что я его больше не люблю.

В этот момент из операционной вышла одна из медсестер. Обращаясь к Мод, она начала говорить о том, что доктор Перси желает знать, когда та намерена вернуться в операционную, но, увидев представшее ее взору зрелище — и Эдит, и Мод тяжело дышали, всхлипывали, стояли понурившись, едва держась на ногах, — осеклась и удалилась. Оставшись одни, женщины усилием воли овладели собой — каждая разгладила на себе халат, тыльной стороной ладони отерла щеки. Первой вновь заговорила Эдит.

— Знаешь, а я тебе не верю. Не верю, что ты больше не любишь Стивена. Некогда ты его любила…

— То была не любовь.

— Что? — оторопела Эдит. — Как это?

Эдит смотрела на Мод с полнейшим недоумением на лице, словно не понимала, о чем та говорит.

— То была не любовь. То было представление о любви, которой не существует.

Последовала длинная, затяжная пауза, словно Эдит тщательно подбирала слова, пытаясь сформулировать нечто трудное и едва уловимое.

— Что произошло, — начала она, — с той женщиной, которая, едва у нее выдавалась свободная минута, садилась за стол дежурной медсестры и открывала старенький томик романтической поэзии?

— Той женщины больше нет. Ее место заняла женщина, которая разгадывает кроссворды. Разве ты не заметила? — Мод сознавала, что ее голос полнится горечью, но продолжала. Не сдавала позиций, как подумала она про себя. — Послушай, Эдит, я ценю твою заботу и прочее, но в ту пору, когда мы со Стивеном «полюбили друг друга» или как это еще называется, полагаю, я обманывала себя.

— Значит, я, вероятно, обманывала себя в отношении Неда, — холодно произнесла Эдит.

— Я этого не сказала.

— Но подразумевала.

— Ты неправильно меня поняла, — возразила Мод. — Прости, Эдит, я совсем не то имела в виду. Хотя, нет, именно это, — поправилась она

— Что-о?

Мод кивнула

— Видишь ли, я часто думаю, что мы все обманывались. Мы все теперь не те, что были до войны. Такова жизнь. Вспомни, какой ты была? И Нед в твоей памяти сохранился таким, каким он был тогда, что само по себе замечательно. Думая о нем, ты представляешь его не тем человеком, каким он мог бы стать. Мы не знаем, каким бы он стал.

Эдит смотрела на Мод пугающим взглядом

— В таком случае, — медленно заговорила она, прищурившись, — ты также не знаешь, каким стал Стивен, верно?

— Пожалуй.

— Что, по-твоему, Стивен столь важного и секретного хотел сказать тебе сегодня?

— Я же говорила, Эдит. Либо…

— Знаю, знаю. Либо-либо. Либо он хочет вернуть тебя, либо хочет объяснить, почему бросил, так?

Мод не отвечала. Внезапно она почувствовала себя безмерно уставшей, будто она всю войну воевала, а не выхаживала раненых. Честно говоря, ей было странно, что Стивен передавал ей сообщения через раненого солдата.

— И все же ты не знаешь наверняка, так? — не унималась Эдит. Она надела на лицо маску и продолжала говорить. Теперь ее голос звучал приглушенно, будто издалека, но это не имело значения. Мод достаточно было видеть ее глаза — все еще прищуренные, красные, злые. — Я иду вместо тебя в операционную. А ты ближайшим поездом отправляешься в Лондон. И знаешь почему? Потому что тебе неизвестно, что скажет Стивен. Этого ты не можешь знать, во всяком случае, наверняка. А Мод Лейтем, которую я знаю, отправится куда угодно именно потому, что ее манит неизвестность. Она пересекла океан. Она влюбилась в своего наставника. Она осталась в Англии, когда началась война. Если только, — продолжала Эдит, подходя к операционной, — ты не хочешь мне сказать, что Мод тоже больше нет. И если это так… тогда я просто не представляю, как смогу жить дальше, — Эдит остановилась у дверей, ведущих в операционную. — Потому что я уже столько всего, что мне дорого, потеряла, на две жизни хватит. — Эдит скрылась за дверями.

Она стояла там, где стояла.

Вот уже более пяти лет Мод не приближалась к гостинице «Роза и олень». После ее последней встречи со Стивеном она, когда бы ни приезжала в Лондон, всегда умудрялась обойти стороной крошечную улицу, ведущую от вокзала Ватерлоо к зданию паба и гостиницы. Поначалу она даже не сознавала, что избегает его. Когда, все еще живя в Оксфорде, Мод от случая к случаю приезжала на поезде в Лондон, по прибытии на вокзал она, не отдавая себе отчета, непроизвольно направлялась к выходу, противоположному тому, что привел бы ее к гостинице «Роза и олень». Правда, однажды она вместе с толпой пошла от вокзала прежним маршрутом. И увидела на своем пути лоток цветочницы с благоухающими букетами. Она остановилась как вкопанная. Если бы шедший следом мужчина не натолкнулся на нее, не уперся зонтиком ей в спину, Мод в тот момент, наверно, потеряла бы самообладание. У нее было такое чувство, будто она свернула не в ту сторону. А потом поняла, что свернула бы «не в ту сторону» только в том случае, если б хотела обойти гостиницу «Роза и олень».

Поначалу Мод была в недоумении. В конце концов, в то время Стивен ее еще любил, — по крайней мере, тогда она так думала. Интересно, почему она решила, что дорога, ведущая мимо гостиницы, где они вмести провели столько памятных часов, не та? Может, как раз потому, что они провели там вместе столько памятных часов, предположила Мод. Может, потому, что она боялась испытать боль при виде места, овеянного множеством счастливых воспоминаний, боялась еще острее ощутить разлуку с любимым. Но в это утро, когда она свернула за угол и увидела вывеску на вековом здании, Мод, вопреки ожиданиям, испытала не страх или радость, а облегчение. Гостиница «Роза и олень» все еще стояла на своем месте.

И тогда ее осенило: все годы войны она обходила стороной эту гостиницу не потому, что боялась вновь увидеть ее, а потому, что боялась не увидеть. Она боялась, что никогда больше не увидит гостиницу «Роза и олень».

Мод потянула на себя массивную дверь гостиницы и сразу вспомнила, какая несуразно тяжелая была эта дверь. Она вошла в полутемный вестибюль и сразу вспомнила, что в этом вестибюле всегда пахло плесенью, но было чисто и опрятно. Она приблизилась к стойке портье и вспомнила сидевшего за ней старика. Только сейчас старика здесь не было. На его месте сидела молодая женщина. Накручивая на палец прядь волос, она читала журнал.

— Прошу прощения, — произнесла Мод. Женщина подняла голову.

— Ой, не слышала, как вы вошли, — сказала она

— Здесь обычно сидел мужчина. Полагаю, хозяин гостиницы.

Женщина смотрела на Мод, не понимая, зачем та пришла.

— Это давно было, — добавила Мод. — То есть я хотела спросить: он не… во время войны…

— Что вы, нет! Он там, — ответила молодая женщина, кивнув на дверь, ведущую в паб. — Здесь больше нет молодых ребят, которые раньше работали в пабе.

— Ну да, конечно.

— Поэтому теперь он обслуживает в пабе, а меня попросил — я его племянница — помочь здесь.

— Понятно. Спасибо. Кстати…

Все еще накручивая на палец прядь волос, молодая женщина выжидательно смотрела на Мод. Но Мод не знала, что спросить. Ее пригласили на встречу в гостиницу «Роза и олень», и она, взвесив все «за» и «против», все-таки решила принять приглашение. Но что теперь?

Где она должна встретиться со Стивеном? Не в номере же наверху и тем более не в «их» номере на самом верхнем этаже — там, где покрывало с узором из виноградных лоз и эркер с видом на улицу. При сложившихся обстоятельствах это было бы проявлением вульгарного вкуса. Тогда в вестибюле? Возможно… но ведь Стивена здесь нет.

И вдруг поняла. Мод коротко поблагодарила портье, быстро пересекла маленький коврик в узком входном проеме гостиницы и замедлила шаг перед двойными дверями, ведущими в паб. Из-за матированного зеленого стекла доносились беспечная болтовня и звяканье посуды. Несколько секунд постояв в нерешительности, Мод толкнула дверь.

Открывшаяся ей картина в точности соответствовала тому, что она ожидала увидеть, когда, стоя перед входом в паб, услышала доносившийся через стекло шум. Эта была та же картина, которая предстала ее взору пять лет назад, когда она впервые пришла сюда со Стивеном Кендаллом: обеденный час в пабе.

— Миссис Уик, верно?

Вздрогнув, Мод обернулась на голос. Это имя она не вспоминала много лет, но в ту же секунду, как услышала его, поняла, что обращаются к ней. И невольно отозвалась на него. Она повернулась и увидела старика, прежде сидевшего на месте портье в вестибюле гостиницы. Сейчас он стоял за стойкой бара, наливал пиво, но смотрел не на большой латунный кран, а на нее.

— Да, это я, — ответила Мод, невольно расплывшись в улыбке. Она была поражена тем, что он ее вспомнил.

— Рад снова видеть вас, — сказал старик. Он поставил наполненный бокал на стойку бара и пододвинул посетителю. Тот положил пару монет и отвернулся.

— Взаимно, мистер… — Мод осеклась. — Боюсь, я никогда не знала, как вас зовут.

Старик отмахнулся полотенцем

— Это не важно. Разве имя что-то значит? Лица надо знать, — он наклонился над прилавком, — а я лица никогда не забываю. — Он опять выпрямился. — Жена всегда мне говорила, чтоб я не лез не в свое дело, но уметь вспомнить лицо по прошествии многих лет — это талант.

— Говорила?

— Угу. — Он на мгновение опустил глаза, потом вновь посмотрел на Мод. — Она погибла во время бомбежки.

— Сочувствую.

Старик поставил перед Мод пинту эля. Вне всякого сомнения, он также хорошо помнил, что она обычно заказывала. Мод полезла в кошелек, но старик сказал, чтобы она не суетилась, что он угощает по случаю столь великого события, как ее возвращение в его заведение.

— А ваш муж? — поинтересовался он. — Мистер Уик?

— Вы… вы его видели? — спросила Мод. Она знала, что старик подразумевал под своим вопросом: жив ли «мистер Уик»? Неожиданно она осознала, что больше не в силах вести праздный разговор. Она хотела знать ответ. Сию минуту.

— Я? Видел его?

— Я думала, может, он здесь, — сказала Мод.

Старик покачал головой.

— Здесь его нет. И в гостинице на мистера Уика тоже номер не заказан.

— А на Кендалла?

Склонив набок голову, старик пытливо посмотрел на нее.

— Вы имеете в виду, заказан ли номер на Кендалла? — уточнил он.

Мод кивнула.

Старик продолжал внимательно смотреть на нее, словно пытаясь осмыслить вопрос.

— Нет, Кендалла здесь нет, — наконец ответил он и потом, нерешительно, двинулся прочь от Мод вдоль стойки бара, кивком спрашивая других посетителей, что они желают.

Мод взяла свой бокал с пивом и отрешенно пошла в толпу. Весь день, осознала она, начинал походить на странный сон. С того самого момента, как она открыла глаза, полная решимости не ехать в Лондон на встречу со Стивеном, потом готовя операционную к аппендэктомии, споря с Эдит в предоперационной, выбирая самый простой наряд для, да, поездки в Лондон на встречу со Стивеном, сидя в поезде, везшем ее мимо пригородных домиков из красного кирпича с черными дымовыми трубами, мимо рядов коттеджей, которые казались бы одинаковыми, если б некоторые из них не превратились в груду развалин, и до самого последнего часа, когда она обнаружила, что «Роза и олень» и, по крайней мере, некоторые из обитателей паба и гостиницы пережили войну. Минувшей ночью, лежа без сна в своей постели, она знала, что в такой день можно ожидать чего угодно, но она никак не предполагала, что этот день может окончиться ничем.

А разве не в этом суть? Разве не это, как утверждала Эдит, она особенно ценит в Мод — готовность отправиться по велению судьбы куда угодно, именно потому, что ее манит неизвестность?

Мод нашла свободное место за столиком у окна в пабе и, оглянувшись на старика, подумала: кто бы знал, что его судьба ей не безразлична? Она испытала огромное облегчение, увидев, что старик жив. Абсурд, не правда ли? Она ведь фактически не знала его. Мир, Лондон, Брэкетт-он-Хит были полны людей, которых Мод никогда не знала и которые никогда не знали ее, а теперь были мертвы, и с этим ничего нельзя было поделать, и она не делала и даже переставала думать о них через какое-то время. Умер пятнадцатилетний мальчик, умевший узнавать ее по звуку шагов, и она пыталась не думать о нем, что ей даже почти удалось. Погиб муж ее близкой подруги, и она думала о нем, думала много, каждый день, — а потом, однажды, перестала

Но безымянный клерк за стойкой портье в гостинице в центре Лондона? Мод сомневалась, что она вообще когда-либо думала о нем, даже до того, как в жизнь каждого вторглась война. Как бы то ни было, она не вспоминала его многие годы. Если б Мод не пришла сегодня сюда по приглашению Стивена, она весь остаток жизни так бы и прожила, не зная, здравствует этот безымянный старик или умер. Но неожиданно, к ее удивлению, едва она вошла в гостиницу, тотчас же поняла — ей необходимо знать, вернулся ли он в ее жизнь?

Теперь она знала: он был жив.

Не было в живых его жены. Встречала ли она ее когда-нибудь? Мод закрыла глаза, силясь вспомнить. Всякий раз, когда они со Стивеном останавливались в гостинице «Роза и олень», для них был приготовлен безупречно опрятный номер. Белье было свежее, подушки взбиты, в открытое окно струился легкий ветерок, раздувавший шторы. Все эти искусные приготовления были делом рук незримой жены безымянного хозяина гостиницы, которой теперь уже нет в живых.

Глупо оплакивать ее, правда? Или все же нет? Пять лет перед каждым стоял один и тот же выбор. Оплакивай все, что достойно скорби, и в этом случае жизнь твоя кончена, потому что оплакивать нужно слишком много. Или не оплакивай ничего. Мод открыла глаза и, глотнув пива, обвела взглядом посетителей в пабе «Роза и олень». Так много лиц. Так много жизней. Разве можно оплакать должным образом потери, которые понес каждый человек — потери, которые понесло все человечество? С кого начать?

Хотя бы с незримой жены безымянного владельца гостиницы в центре Лондона.

Мод вновь закрыла глаза и отвернулась от бара к окну, вновь посмотрела на бар, опять отвернулась, егце и еще.

— Миссис Уик?

Она повернулась. К ней вновь обращался безымянный старик. Он вышел из-за стойки бара и теперь вытирал полотенцем ее столик.

— Я невольно заметил… — начал он.

Мод промокнула глаза.

— Это, конечно, не мое дело… — заговорил он опять.

— Нет, нет, что вы, — успокоила его Мод.

— Но я невольно заметил, что вы… расстроены чем-то…

— Пустяки, — глядя в бокал с пивом, Мод улыбнулась и покачала головой. — Спасибо за заботу. Просто я жду кое-кого. Мистера Уика, — добавила она.

— Я уверен, он появится. Не волнуйтесь.

— Спасибо. Вы очень добры.

— Возможно, вы не поняли друг друга.

Такая мысль Мод, конечно, уже приходила в голову. Но она ее отвергла. В конце концов, разве по-другому можно было бы понять сообщение, зашифрованное Стивеном в кроссвордных определениях? Тем не менее она согласилась со стариком.

— Да, возможно.

Всегда возможно недопонимание. Всегда возможно другое толкование. Пять лет назад Мод решила применить свои интеллектуальные способности для изучения романтической поэзии — для постижения смысла поэтических строк, написанных сто лет назад. Она вспомнила свой разговор с Хеленой в «Харродзе», вспомнила беседы с лейтенантом Джередом Томсоном в госпитале, вспомнила сами кроссвордные ключи, приведшие ее в этот паб сегодня, вспомнила даже балладу, которую, как ей казалось, она понимала очень хорошо, пока не увидела ее развороченной, распотрошенной, будто разбомбленное здание, а ее строки, прежде полнившиеся любовью, — лишенными всякого содержания. Жестокий урок реальности. Все это, все без исключения было результатом недопонимания.

— Что ж, ладно, — продолжал старик, — уже почти половина третьего. Скоро мы закрываем кухню. Так что если хотите обедать, делайте заказ сейчас.

— Нет, спасибо, — отказалась Мод. И вдруг испуганно воскликнула: — Нет! Половина третьего, вы сказали? О боже! Нет!

Она вскочила со стула, схватила свой плащ и мимо старика ринулась к выходу. Если только она опять не ошибается, она знает, где найдет Стивена Кендалла.