Глава 5. Попробуй найти свое место

Скрипя зубами, Анна-Мария неспешно шла к танцевальной студии «Перо», в которой занималась последние несколько лет. Ежедневные походы туда превратились для нее в рутину. А ведь недавно она думала, что уже не вернется в студию и вообще бросит балет навсегда. Но он, балет, сковал Валевскую по рукам и ногам и не отпускал. Поэтому она вновь шла репетировать, сжимая в руке спортивную сумку.

Вспоминая слова Маэля, который заявил ей по телефону: «Возвращайся в балет», она злилась еще больше. Он обещал ей свободу и при этом насильно возвращал в этот гадюшник. Маэль пояснил, что, если Анна-Мария дальше будет работать с ними, ей понадобится какая-то работа для отвода глаз. Во-первых, потому что в банде четко разделяли жизнь на дневную и ночную, то есть днем все они отвлекались на человеческие заботы, мирные и спокойные, а дикую и противозаконную жизнь вели ночью, и смешивать это было нельзя. А во-вторых, если Анна-Мария и дальше будет балериной, никто и никогда не подумает, что она имеет отношение к «Лобосу». Маэль объяснил, что у Валевской должен быть «дневной образ». Он сказал: «Кем ты будешь днем? Милой флористкой или, может, ужасно занятой библиотекаршей? В обычное время у тебя должен быть образ, которым ты будешь прикрываться. Уверен, никто не заподозрит тебя, стерву-балерину, в чем-то плохом».

Най, например, в обычной жизни – креативный директор одного небольшого издательства. Кристиан был студентом технического университета, изучал программирование, попутно подрабатывая официантом. Кайле – инженер-разработчик, вечно загруженный заказами. А сам Маэльен числился специалистом по ценным вещам в галерее искусств. Все они где-то работали, имели прикрытие. Поэтому Анне-Марии было приказано вернуться на работу, чтобы ее знали как увлеченную каким-то делом и совершенно не способную на те ужасные вещи, которыми группировка занимается под покровом ночи. «Сложная и глупая система», – недовольно подумала Валевская.

Она зашла в холл студии, прошла мимо секретарши, холодно кивнув ей в знак приветствия. Та из-за монитора компьютера проводила балерину странным взглядом. Через пару минут Анна-Мария, даже не переодевшись, вошла в танцевальный класс, где танцоры уже расставляли станки по местам и разминали ступни в мягких толстых носках. Все уставились на нее, разговоры стихли, в студии повисла тишина. Анна-Мария замерла, ожидая чьей-нибудь реплики.

– Анрия! – воскликнул Северин, вскочил с пола и кинулся к ней. Иногда он звал ее этим сокращенным именем. Он обнял девушку за плечи и прошептал:

– Что с тобой случилось?

– Где тебя носило два дня, Валевская? – недовольно спросил Аллен. – Исчезла без предупреждения, и все. Это, по-твоему, профессионально?

В их сфере это нормально: в один день кто-то тебя обожает и боготворит, на другой даже не здоровается. Поведение Аллена уже не удивляло Анну-Марию. Девушка скрестила руки на груди и спокойно ответила:

– Были неотложные дела. Теперь все в порядке. Уверена, я ничего не пропустила.

Аллен покачал головой и направился к выходу из танцкласса. Проходя мимо Анны-Марии, он на ходу бросил ей:

– Ты теперь на замене у Софи, поэтому вдвоем учите партию Жизели в «Виллисах». Иди разогревайся.

И он вышел.

* * *

– Сама понимаешь, что это значит, – сказал Северин.

Его влажные после тренировки белые волосы облепили лоб, словно нити, а чистые фиолетово-голубые глаза рассматривали Валевскую.

– Что? – равнодушно спросила она, натягивая спортивную куртку.

– Не строй из себя дуру, – отмахнулся Каст, который уже стоял одетый и ждал свою подругу. – Ты прекрасно понимаешь, что, если Софи случайно не сможет выйти танцевать на премьере, ты займешь постоянное место, а она станет твоей заменой.

Анна-Мария расчесала темные волосы и откинула за спину. Всем своим видом она показывала, что спокойна, но внутри бушевал ураган. Север прав: если она столкнет Софи с пьедестала, то станет примой и королевской походкой сама взойдет туда. Царица балета, всем известная и всеми признанная! Это и была изначально цель ее жизни, еще с того момента, когда она соплячкой поступала в балетную школу. А теперь все складывается как надо, только надевай пачку да танцуй. Убрать с дороги Софи будет едва ли сложнее, чем чихнуть. Что может маленькая сладкая блондиночка против Анны-Марии, у которой в голове тысяча и одна идея по устранению соперниц? С таким подходом к делу, если бы хотела, Валевская давно стала бы премьер-министром Франции. Но, к счастью или нет, ей были нужны лишь сцена и пуанты.

– Ты прав, – ухмыльнулась Анна-Мария. – Похоже, Аллен не такой уж слепой дурак.

– Он тебе дал шанс показать, – воодушевленно ответил Северин, – на что ты готова и что можешь для этой роли. Время утереть всем нос, детка.

Он улыбнулся и погладил Валевскую по щеке. Она улыбнулась ему в ответ. Сдержанно и холодно, как обычно.

Но была одна проблема. Вряд ли сотрудничество с «Лобосом» и главная роль в спектакле совместимы. Одно дело – найти себе дневное занятие, какое-то прикрытие. Совсем другое – случайно воплотить мечту всей жизни. Быть примой в качестве прикрытия – это слишком. Закусив губу, Анна-Мария нахмурилась и ощутила досаду. Одно другому мешает. И надо выбрать что-то одно.

Север и Валевская сидели на одном из красных диванчиков, расставленных в холле студии. Оба молчали, погруженные в раздумья. Первым тишину нарушил Каст:

– Анрия, что происходит? Скажи, что-то случилось за эти два дня? Я звонил, ты не отвечала. Сначала я подумал, что ты просто сидела дома и злилась, а сейчас мозги встали на место и ты вернулась обратно. Я ошибаюсь? Что-то произошло?

«Произошло, Север, – хотела ответить ему Анна-Мария. – Я тут случайно встретилась с тем вором, который взял в меня в заложницы, и теперь мы будем работать вместе. А тут я всего лишь ради того, чтобы убивать время между смертельно опасными операциями. А как у тебя дела, красавчик? Не хвораешь?» Этот ответ сгодился бы, если бы Анна-Мария вдруг решила сказать правду. Но и врать она не любила. В таких случаях один выход – недоложь и переправда: недоговаривать, упуская важные детали, передавая сухую суть.

– Случилось, – коротко бросила Валевская.

Северин напрягся, хоть удивлен и не был.

– Конкретнее.

– Я говорила тебе про Маэля?

– Того опасного парня, с которым ты связалась и который может тебя убить?

– Да, верно. – Валевская вспомнила, что поделилась переживаниями с Северином на прошлой тренировке. – Так вот, я влипла в одно дело. И оно может помешать мне получить роль. Либо работа, либо… – Она помолчала. – Маэль и его дело.

Северин повернулся к Анне-Марии и обеспокоенно заглянул ей в глаза.

– Анрия, во что ты влипла? Это же опасно, верно? Что происходит? Может, тебе нужна помощь полиции или службы безопасности? Твоей жизни что-то… или кто-то угрожает?

Валевская подняла голову, смело встретившись с Севером взглядами. Он всегда мог понять, врет она или нет, хотя она и делала это редко.

– Да, угрожает, – сказала Анна-Мария. – Но ты не должен влезать в это. Я хочу, чтобы ты оставался в стороне. А если что-то произойдет, я, как обычно, приду, и ты примешь меня. Без вопросов, без упреков. Просто открой мне дверь, и все.

Каст привлек к себе девушку и обнял ее, пальцами зарывшись в темные густые волосы. Прижавшись к нему, Валевская ощутила себя на несколько секунд в полной безопасности и лишенной забот. Наверное, в этом и была прелесть отношений с сильным и надежным мужчиной, который решает все твои проблемы, всегда защитит, прикроет, и в его руках ты словно в тепле и безопасности. Наверное, это безумное счастье. И, наверное, Анне-Марии его не постичь. Северин – ее близкий друг, опора. Но он не ее мужчина и никогда им не будет. В глубине души Валевская считала, что никакой мужчина не выдержит ее лютый нрав и волевой характер. Она привыкла подавлять и подчинять. Едва ли какой-нибудь герой сможет пересилить подобный темперамент. А человека слабее нее она не сможет уважать. Проблема сильных женщин именно в этом. Их главный вопрос к мужчине: «Сможешь ли ты быть настолько сильным и надежным и превзойти меня, чтобы заслужить мое доверие и покорность?» Пока Анна-Мария встречала лишь ответ «нет».

Отстранившись от Северина, Валевская вздохнула.

– Мне не выпутаться из этого так просто.

Север пристально посмотрел на девушку. Он понял, что помочь ничем не сможет и ему остается лишь сочувствие. Они в молчании собрали свои сумки и покинули студию.

* * *

Погода в Марселе сегодня была прекрасной. Теплые лучики солнца приятно грели кожу, а легкий свежий ветер едва пробегался по улицам. Белые облака медленно плыли по небу, оставляя за собой размазанный след.

Огромные окна студии были открыты, свежий воздух наполнял помещение. Най сидел на низком подоконнике и копошился в каком-то приборе, иногда поглядывая вниз, на тротуар. Он ждал белый Porsche Маэльена, который с минуты на минуту должен был привезти Анну-Марию, чтобы они все вместе подготовились к операции. Леманн, которого напрягало присутствие Валевской в их компании, все-таки внутренне предвкушал новую встречу, хоть и отрицал это. Ведь каждый раз эта девушка выкидывала что-то новое, а немного пресыщенный жизнью Най любил все занятное и интересное, это разбавляло его скуку.

Пришел Кайле и приволок коробку с оборудованием. Он вывалил содержимое коробки на стол и теперь сосредоточенно рассматривал провода и какие-то приборы, пытаясь расфасовать их по форме и назначению.

Кристиана на месте не было. Он был на занятиях в университете, обещал прийти позже. К тому же он всегда участвовал в операциях только дистанционно. А с его стороны все уже было готово, поэтому Кристиан мог отдыхать и не принимать участия в подготовке. Он также стремился избегать самой худшей части: когда Най Леманн начинает читать нотации о том, что нужно следовать плану и как плохо будет, если их поймают.

Тут дверь студии распахнулась, и вошел Маэль. Сегодня он был в белом поло Lacoste и брюках в полоску. Он всегда одевался просто и со вкусом, не кичась этим, но достойно демонстрируя. Темные волосы он аккуратно уложил, а легкая щетина добавляла ему шарма. За ним следом вошла Анна-Мария, цокая каблуками и сжимая ручку-цепочку своей сумочки. Она обвела всех строгим взглядом. На ней была тонкая шелковая майка, которая словно струилась по телу от теплого ветерка, гуляющего по студии.

– Господа и одна дама, – начал Маэль, – сегодня заключительный этап нашей подготовки. Вы как?

– С оборудованием почти разобрался, – отозвался Кайле. – Нужно все безупречно настроить, так что еще ночь, пожалуй, провожусь с этим здесь.

– План тоже готов, – Най указал на ноутбук на круглом столе. – Все тридцать два исхода учтены и проработаны.

– Тридцать два варианта операции… – задумчиво протянул Сантана. – В жизни столько не запомню.

– Маэль, надо! – недовольно воскликнул Леманн. – Иначе получится как в Театре искусств!

– Ага, и мы не просто выбрались оттуда, но и с приятным бонусом. К черту план!

Маэль игриво вскинул брови и указал глазами на Валевскую. Она сидела, скрестив руки на груди.

Леманн тяжело вздохнул. Он прекрасно знал: это сейчас Маэль так говорит, на публику. Вечером он в любом случае сядет и прочтет все, что Най написал, каждый вариант запомнит и будет действовать как положено. Маэль был экспрессивным и эмоциональным, как типичный испанец, но никогда не стал бы жертвовать кем-то или подвергать опасности команду из-за своего характера. Сказано выучить – он выучит.

Анна-Мария поправила волосы и заговорила:

– Ну что, давайте уже закончим с этим.

– Как на работе? – спросил Кайле. – Слышал, Маэль заставил тебя вернуться в балет.

Валевская кивнула.

– Да. Меня назначили дублершей примы. Работать придется вдвое больше за ту же зарплату солистки.

Маэльен на секунду нахмурился после этих слов, но потом снова приобрел беззаботный вид и налил себе вина.

– У тебя больше нет причин беспокоиться о деньгах, душа моя. Единственное, о чем тебе нужно думать, – какое платье надеть.

Он указал на стоящую рядом со столом вешалку-штангу, на которой висело несколько платьев разного фасона и цвета. Анна-Мария равнодушно глянула на них.

– На операции тебе нужно выглядеть дорого. Так что выбирай, кисуля: Dior, Prada, Alexander McQueen – на любой вкус. А вон и купленные в том ювелирном магазине побрякушки.

И Сантана кивнул на коробки, лежащие возле вешалки с одеждой. Валевская встала и медленно прошлась, рассматривая платья. Она остановила выбор на очень простом приталенном черном платье на бретельках. Взяв его в руки, чтобы рассмотреть, Анна-Мария увидела бирку с надписью: «Made in Heaven».

Ее спины коснулась горячая ладонь Маэля, который наблюдал за процессом.

– Райское платье, – прокомментировал он. – Скоро ты и сама окажешься в раю.

Она обернулась и посмотрела на Маэля.

– Ничто так не оттеняет вкус жизни и ничто так не заставляет чувствовать себя живым, как ощущение опасности.

Сантана коснулся пальцами подбородка Валевской, подмигнул ей и пошел к Наю и Кайле, которые что-то живо обсуждали за столом. Девушка опустила взгляд на платье. «Сделано в Раю» – перевела она надпись с английского и удивилась. Ни лейбла, ни размера.

– Почему такое простое? – спросил Най, отвлекшись от компьютера. – Слишком обычное. Там есть и покрасивее.

– Я буду вся увешана украшениями, – ответила Анна-Мария. – Они будут привлекать внимание. Платье должно быть простым и подчеркивать аксессуары.

Маэль ухмыльнулся:

– Просто у этой девочки есть вкус, а у тебя, Най, нет. Спорю, будь ты трансвеститом, ты был бы тем самым уродливым и чересчур накрашенным громилой в колготках и парике. Ты не знаешь меры.

Леманн едва не поперхнулся чаем, который пил.

– Еще чего! А ты тогда кем бы был?

– А я был бы симпатичной тайской девочкой, – самодовольно улыбнулся Сантана. – Трансвеститы в Таиланде хорошо чувствуют девушек и прекрасно знают, что те не любят много косметики и побрякушек.

Анна-Мария, слушая эти разговоры, удивлялась про себя. Она не понимала, как этот беспечный и несерьезный на первый взгляд парень может быть главой группировки, знаменитым и неуловимым, гениальным и изобретательным. Куда он все это прячет? Маэль выглядел как плейбой, вел себя как радостный дурак, а на деле был высококвалифицированным профессионалом и международным преступником. Что за смесь такая?

А возможно, это как раз подходит под ту его теорию, что смешивать ночную и дневную жизнь нельзя, а, следовательно, и образы тоже. Днем Маэль – работник галереи и искусствовед, богатый чудак, а ночью – безжалостный и дьявольски умный глава «Лобоса». Анне-Марии тоже придется менять свое поведение или она так и останется куском льда? «Но чертовски красивым и изящным куском льда», – мысленно добавила она.

– Пора ознакомиться с планом, – сказал Леманн.

– Давай, моя принцесса, – обратился к Валевской Маэль, при этом изучая план на планшете. – Я посвящу тебя в подробности твоей роли. Ты же привыкла играть на публику? Это почти то же самое. Только тут тебе позволено чуточку больше. Например, убивать.

* * *

День шел к завершению. Большое красное солнце меркло, скатываясь за горизонт и угасая. На смену ему на розово-фиолетовом небосклоне, усыпанном крупицами звезд, пришла желтая луна.

Анна-Мария сидела на улице за столиком кафе, держа в руках чашку кофе и разглядывая небо. Ее тарелка была пустая и чистая. Но на столе стояла еще одна – с огромным куском шоколадного торта, украшенным большими сочными ягодами клубники и малины. Это был торт Маэля. Он еще десять минут назад отлучился поговорить по телефону. Валевская, согласившаяся с ним поужинать, давно перестала ждать. Она сидела и думала.

Еще днем она все решила. В ходе операции в удобный момент она подставит Маэля и команду – заявит на них в Интерпол. Так она отомстит им, отделается от проблем и вернется в балет. А потом уже разберется с Софи и получит главную роль. Валевская привыкла ставить четкие цели, поэтапно достигать их и получать то, что хотела. Ее место в балете. Оно ведь есть там для нее?

Но, если честно, Анне-Марии теперь казалось, что места ей нет нигде – ни с «Лобосом», ни у станка. Она чужая везде. И это отчего-то убивало. Она привыкла быть одна, но начинала чувствовать, что это съедает ее. Маэля ей было вообще не жаль. Он лишь изображал дружелюбие, а на деле, хладнокровный и самодостаточный, был готов убить Анну-Марию. И он прекрасно знает, что она сама за себя. Стоит ли удивляться, что она захотела подставить Маэля? Да она грезила о мести с того дня сорванной премьеры. С другой стороны, кажется, он отчего-то проникся к ней симпатией и обещал помочь. И что должна делать Валевская?

– Извини, я болтун, – сказал Маэль, неожиданно появившись и усаживаясь за столик напротив Валевской. – А с родственниками особенно. Не заметил, что прошло много времени.

– Безумно счастлива, – равнодушно ответила Анна-Мария.

– Хочешь тортик? – спросил Сантана, протянув вилку. – Мне для тебя ничего не жалко.

– Нет, – помотала головой Анна-Мария, – не хочу.

– Тебе нельзя? Вечером не ешь сладкое?

Валевская тяжело вздохнула.

– Если бы я ела вечерами сладкое, я бы не была балериной.

Маэль, между тем, уже съел ягоды с торта. Уж кто-кто, а он точно не отказывал себе ни в чем.

– Забудь, ты же такая красивая, – улыбнулся Маэльен. – Разожми эти железные тиски, которые тебя держат. Расслабься немного. Это же не жизнь – вечно отказывать себе во всем. А как же удовольствия?

– Иногда без них можно обойтись.

– Но не постоянно же? Всего один, малышка. Ты не погибнешь от этого.

И Сантана протянул ей вилку с кусочком торта. Анна-Мария нехотя взяла ее, с сомнением рассматривая шоколад, и попробовала. Вкус был великолепен. Валевская и забыла, что это такое – вкусная еда. Маэль довольно кивнул, заметив реакцию девушки.

– Я же говорил, что понравится. Послушай, я не желаю тебе зла. Просто хочу показать, как много ты упускаешь. Ты столького лишаешь себя! Как можно быть такой несчастной? Ты невероятно сильная, и это прекрасно. Но баловать себя – одно из правил счастливой жизни. Кусочек торта, вкусный чай и любимая книга, весь день дома в мягкой пижаме… Ты иногда должна делать то, что нравится, чтобы расслабиться.

Анна-Мария посмотрела на Маэля с сомнением.

– Зачем ты это говоришь? Почему ты думаешь, что я стану счастлива и освобожусь, работая с вами?

Сантана точно ждал этого вопроса. Он подался вперед, пристально посмотрел девушке в глаза. На губах появилась ухмылка.

– Потому что ты такая же, как и я: сильная, обладаешь высоким интеллектом. Тебе необходимо ставить цели и достигать их. Тебе необходимо думать, действовать. Ты любишь ощущение превосходства и накал. Это есть в нашей работе. Все мои потребности реализуются там. И ты тоже раскроешься и ощутишь эту безумную энергию.

Валевская мысленно согласилась с его словами. Во многом он был прав.

– Тогда, если мы такие похожие, почему все равно различаемся?

– Потому что я счастлив и делаю то, что хочу. Я спокоен и самодостаточен. А ты в вечном напряжении и ждешь удара в спину, обозлена, тебя затравили и медленно убивают. Я сильнее тебя. Я могу выбраться из болота сам, а ты сама не сможешь. Поэтому я помогаю тебе, хочу показать, что ты можешь жить лучше. Как это делаю я.

Анна-Мария почувствовала досаду. Все было правдой. Но она вздернула подбородок и с улыбкой спросила:

– Ты? Сильнее меня?

– И сильнее, и умнее, – спокойно ответил Маэль. – Как ни старайся, я тебя все равно обыграю. Но соперничать с тобой я не хочу. Только помочь.

Анна-Мария видела, что Маэль говорил абсолютно серьезно. Ей стало не по себе. Стоит ли мстить за старые обиды? Действительно ли надо отвечать на доброту Маэля такой подлостью, как предательство? А доброта ли это? Он угрожал ей, он постоянно говорит, что она делает все неправильно. С другой стороны, Валевскую никто не заставлял звонить Маэлю. А он, зная, что ей плохо и она в тупике, приехал и забрал ее.

Анна-Мария чувствовала себя беспомощной. Тяжело вздохнув, она согласилась еще на пару кусочков шоколадного торта. Предстоящая операция решит, где же ее место: с дикими волками или в душной балетной сфере, к которой она привыкла.

– Ну вот, пара кусочков съедена. Скоро ты научишься и другим радостям жизни. Я помогу.

И Сантана, усмехаясь, протянул руку и смахнул пальцами крошки шоколада с уголка губ девушки. На душе у нее стало еще тяжелее.

Загрузка...