Волны любви

Глава 8

Дом опустел. Мебель все еще стояла на своих привычных местах, по-прежнему висели на окнах хрустящие белоснежные занавески, все так же цвели в саду цветы, но дом был пуст, поскольку лишился самого главного – души.

Марианна стояла посреди маленькой, чистенькой комнатки, в которой она прожила более двух лет, и невидящим взглядом смотрела на чемодан, в котором лежали все ее вещи. Сейчас их было намного больше, чем два года назад, когда она впервые переступила порог этого дома. Но за эти годы она приобрела не только новые вещи, она получила куда более ценные подарки, которые нельзя купить ни за какие деньги: доброту и любовь, которыми окружила ее Пруденс Котрайт, знания, которыми та поделилась, этикет и манеры, чувство собственного достоинства, которое сменило непомерную гордыню. Все это коренным образом изменило ее жизнь.

Марианна машинально надела шляпку и завязала под подбородком ленты. Внезапно ей припомнился тот день, всего неделю назад, когда Пруденс купила ей эту прелестную вещицу.

Слезы уже готовы были хлынуть у Марианны из глаз, однако огромным усилием воли ей удалось их сдержать. Она не должна поддаваться отчаянию, иначе наверняка не выдержит и заплачет, а позволить себе подобную роскошь Марианна не могла. Сегодня ей предстоит навсегда покинуть этот гостеприимный дом, и ей потребуется все мужество, чтобы справиться с теми трудностями, которые встретятся на ее пути. Ей предстоит очередное путешествие, третье по счету. Во время первого, из Аутер-Бэнкс в Чарлстон, рядом с ней находился Филип. Во время второго, из Чарлстона в Бостон, ее сопровождал капитан Стрит. На сей раз она будет совершенно одна.

Марианна решительным движением накинула на плечи шаль и взяла в руки сумочку.

Уже умирая, Пруденс наказала ей быть сильной и запретила плакать по ней.

– Я ухожу в лучший мир, дорогая моя, – едва слышно проговорила она, беря Марианну за руку. – Жизнь я прожила долгую. И я благодарю Господа за то, что он послал мне тебя и ты сумела сделать последние мои два года самыми счастливыми. Как же радостно мне было видеть, что с каждым годом ты становишься все красивее и умнее. Ты мне как дочка. Дай Бог тебе счастья.

Слабый голос Пруденс затих, ресницы смежились, и она задремала.

Марианна смотрела на нее, и душу ее переполняло отчаяние. За два с лишним года она успела крепко полюбить тетушку Филипа. Пруденс была ей ближе, чем родная мать.

Марианна никогда не задумывалась о будущем, о том, что станет с ней, когда Пруденс умрет. И только позже, когда читали завещание, Марианна поняла, что потеряла не только близкую подругу, но и дом.

Маленький домик, в котором она жила так счастливо, должен был уйти на оплату долгов Пруденс. Тетушка Филипа, насколько Марианна помнила, никогда не беспокоилась о деньгах, но только после ее смерти Марианна поняла, насколько тяжелым было ее финансовое положение. А не говорила Пруденс о нем лишь потому, что не хотела беспокоить свою воспитанницу.

Едва тело Пруденс успели предать земле, как незамедлительно встал вопрос о продаже дома, и его быстро продали с аукциона. После уплаты всех долгов Марианна получила небольшую сумму денег. Однако она понятия не имела, где ей теперь жить и как зарабатывать на хлеб. Бесспорно, за прошедшие годы она усвоила хорошие манеры и этикет, выучилась грамоте и письму, приобрела массу полезных навыков – в общем, с той неграмотной, дикой девчонкой, какой она приехала в Бостон, и не сравнить, – однако по-прежнему не имела никакой специальности. И если она не найдет способа заработать денег, то долго на ту сумму, которая досталась ей после смерти Пруденс, не протянет.

О Филипе не было никаких вестей с тех пор, как он уехал, впрочем, она их и не ждала. И все-таки в глубине души Марианна надеялась, что он вернется.

До самого последнего момента, уже стоя на пороге и собираясь выйти из дома, Марианна все представляла себе, как сейчас откроется дверь и войдет Филип, стройный и красивый, каким она видела его в последний раз. И вот уже настало время навсегда покинуть этот дом, а на дорожке так и не раздался звук шагов и в дверь никто не постучал.

Марианна вздохнула и вышла из комнаты. В последний раз пройдя по узеньким ступенькам крыльца, спустилась в сад.

В воздухе чувствовалось уже дыхание осени. Цветы поникли, преклонили свои головки – они словно оплакивали смерть Пруденс. Но воздух по-прежнему был напоен их восхитительным ароматом, а золотистое послеполуденное солнце, освещая сад, наполняло его такой дивной красотой, что у Марианны защемило сердце.

Вновь вспомнились ей Филип и тот вечер, когда они вместе бродили по саду, и душа Марианны тоскливо заныла. Надо смириться с неизбежным: Филип, несмотря на свои пылкие заверения в том, что всегда будет о ней помнить, забыл ее. Теперь она совсем одна в этом мире, и все зависит только от нее.

Неторопливый, ритмичный цокот копыт по булыжной мостовой оторвал Марианну от ее грустных мыслей. Подняв голову, она увидела, что к ней, сидя на облучке своей повозки, едет мистер Торнтон.

Глубоко вздохнув, Марианна помахала старику рукой и улыбнулась. Наклонившись, она сорвала с клумбы, разбитой у дорожки, пурпурную розу и, вдохнув ее нежный аромат, мысленно попрощалась с домом, садом и любимой Пруденс.

Мистер Торнтон зашел в дом, вынес ее чемодан и поставил его на повозку. Это заняло у него всего лишь несколько минут, и вот уже Марианна, сидя рядом со стариком, неторопливо ехала к пристани.

Несмотря на боль потери, Марианна чувствовала необыкновенный прилив сил и некоторое волнение. Перед ней расстилался целый мир, мир, о котором она пока что имела весьма смутное представление.

Мистер Торнтон, пожевывая табак, исподтишка поглядывал на Марианну своими блеклыми голубыми глазами.

– И куда же вы решили отправиться, мисс Харпер? – наконец не выдержал он.

Марианна лучисто улыбнулась ему.

– В Сэг-Харбор, что на верхнем Лонг-Айленде.

– В Сэг-Харбор, говорите? – Мистер Торнтон снова пожевал свою жвачку. – Так-так, значит, в город китоловов... У вас что, там родственники?

Марианна покачала головой:

– Нет, но у меня есть там один знакомый.

Старик неодобрительно покачал головой:

– В этих рыбацких городах народ живет простой. Уж поверьте мне на слово, такой приличной девушке, как вы, там не место.

Марианна прикрыла рот рукой, пытаясь скрыть довольную улыбку: Пруденс неплохо над ней потрудилась, раз у старика не возникло никакого сомнения в том, что она – девушка приличная.

– И что вы собираетесь там делать? – не отставал мистер Торнтон.

– Еще толком не знаю, – искренне ответила Марианна.

Любопытство старика ее не раздражало, наоборот, помогало отвлечься от невеселых мыслей.

– Рассчитываю найти какую-нибудь работу.

Мистер Торнтон, фыркнув, лениво огрел кнутом еле-еле переставлявшую ноги конягу.

– Вот уж не думаю, что для такой барышни, как вы, может найтись там какая-нибудь работа, хотя для женщин определенного сорта ее там хоть отбавляй. Так зачем вы туда едете?

Марианна замялась: она и себе не смогла бы ответить на этот вопрос.

– Как я вам уже говорила, у меня есть там знакомый. И он как-то сказал мне, что в этом городе открываются большие возможности для... Для всех.

– А чем Бостон хуже? – проворчал старик. – Уж люди-то здесь покультурнее будут. В этих рыбацких городах живет одно отребье.

И он хмуро покачал головой, не одобряя выбор Марианны. Она задумалась.

И в самом деле, почему она решила ехать именно в Сэг-Харбор?

На свете полным-полно городов, куда она могла бы отправиться, и все они были ей одинаково незнакомы. В конце концов можно было бы остаться и в Бостоне и подождать немного: а вдруг Филип и в самом деле вернется? Так почему она все-таки остановила свой выбор на Сэг-Харборе?

Когда Марианна решила, что ей необходимо уехать из Бостона, и нужно было определиться, куда именно, она вспомнила, что капитан Стрит отзывался об этом городе с большой любовью и что сам он живет именно там. Конечно, вряд ли ей удастся застать его дома, скорее всего плавает где-нибудь в море, охотится на своих китов, так что она не сможет обратиться к нему за помощью. Впрочем, она и не собиралась этого делать.

Но так или иначе Марианна выбрала Сэг-Харбор вовсе не потому, что там живет капитан Стрит, а оттого, что это был единственный город, помимо Бостона и Чарлстона, о котором она хоть что-нибудь знала: все остальные были для нее не более чем точками на карте. Существовала и еще одна причина, по которой она покидала Бостон. Марианна чувствовала, хотя и сама не могла бы сказать почему, что с городом этим у нее все кончено и пора отсюда уезжать. Кроме того, что-то подсказывало ей, что если она останется здесь, то никогда не сможет жить полной жизнью, будет все время вспоминать Филипа и каждый день ждать, когда он к ней вернется.

Нет, ей необходимо уехать из Бостона.

Она повернулась к мистеру Торнтону и наградила его ослепительной улыбкой.

– Ну, как бы там ни было, сэр, а это может оказаться интересным приключением.

Мистер Торнтон моргнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и стегнул беднягу Неда, чтобы тот прибавил шагу.

Наконец, когда они добрались до берега, Марианна соскочила с козел и, бросив взгляд на корабль, на котором ей предстояло отправиться в путь, снова вспомнила про капитана Стрита. Интересно, будет ли он в городе, когда она доберется до Сэг-Харбора?

Это был хорошенький маленький домик, надежно скрытый от любопытных глаз прохожих деревьями и цветами, но Иезекиилю Троугу было ровным счетом наплевать на его красоту. Он видел перед собой не дом, а место, где скрывалась убийца его сына.

Облаченный с ног до головы в черное, в великолепно сшитом костюме, в ботинках из мягчайшей кожи, чисто выбритый, Троуг ничем не напоминал того человека, который совсем недавно возглавлял на Аутер-Бэнкс банду мародеров.

Держа в руках шляпу, он остановился перед калиткой и пристально оглядел сад и дом.

В ту ночь, более двух лет назад, когда самые надежные люди, посланные им на поиски девчонки и ее любовника, возвратились ни с чем, Троуг дал себе клятву, что не успокоится, пока не найдет Марианну и не задушит ее собственными руками.

На следующий день он выкопал спрятанные в надежном месте сокровища и глубокой ночью навсегда покинул Аутер-Бэнкс. Прибыв на материк, он первым делом добрался до Чарлстона, где обменял золото и драгоценности на деньги и положил их на свой текущий счет, который открыл несколько лет назад. Общая сумма получилась огромная: Троуг мог бы до конца своих дней ничего не делать и развлекаться. Он был богатым человеком, но богатство свое – если понадобится, все, без остатка – решил потратить на то, чтобы отомстить за смерть своего сына.

В то время ему казалось, что выследить полудикую девчонку с ее сообщником не составит никакого труда, но жестоко ошибся. Он нанял самых лучших сыщиков, но те так и не смогли напасть на след злосчастной парочки. Как они объяснили Троугу: вот если бы знать фамилию парня, тогда можно было бы с чего-то начать. А так... В Америке столько городов и поселков, и людей там великое множество. Как отыскать среди них беглецов, безымянного парня и его подружку?

Но в конце концов, всего месяц назад, самому последнему сыщику, которого Троуг нанял, удалось каким-то непостижимым образом выйти на след девчонки. След этот привел в Бостон. Сыщик из кожи вон вылез, но смог выяснить, что молодая особа, живущая с Пруденс Котрайт, и есть не кто иная, как Марианна Харпер. Получив эти сведения, Троуг отправился осуществлять свою месть.

Он мог, конечно, нанять кого-нибудь, чтобы убить девчонку – за определенную сумму это щекотливое поручение согласился бы выполнить и сыщик, который ее отыскал, – но Троуг не стал этого делать. Он хотел сам отомстить за смерть сына. Ему необходимо было видеть, как в глазах ее появляется ужас, бросить ей в лицо обвинение в убийстве Джуда, чтобы она знала, что Троуг совершает праведную месть, а потом насладиться видом ее смерти. Только в этом случае он будет удовлетворен. Только тогда сможет жить дальше.

Маленький домик казался необычайно тихим, но внутри горел свет. Значит, в доме кто-то есть. Медленно, наслаждаясь каждой минутой предстоящего возмездия, шел Троуг по дорожке. Он не чувствовал нежного благоухания цветов, не слышал пения птиц, а видел перед собой лишь широкую белую дверь, за которой скрывалась желанная добыча.

Подняв руку, он с силой постучал в дверь раз, потом другой. Подождал немного, но никто не открывал. Нахмурившись, он заколотил сильнее. Тишина.

Так ничего и не дождавшись, Троуг подошел к окну и заглянул в гостиную. Все было чистенько и аккуратно. Мебель стояла на местах, но в гостиной не оказалось ни одной живой души. Быть может, эта Пруденс Котрайт с девчонкой пошли по магазинам или еще по каким-то женским делам, решил Троуг и отошел от окна.

Но едва он развернулся, как увидел, что по дорожке к дому направляется какой-то человек: маленький, сухонький, в темном костюме. Троуг бросился ему наперерез. Встретились они в тот момент, когда незнакомец подходил к крыльцу.

Троуг вежливо кивнул ему:

– Простите, сэр, вы, случайно, не знаете, в этом доме живет Пруденс Котрайт?

Человечек кивнул, глядя на Троуга с некоторым опасением.

– Да, сэр. Вернее, жила. Мисс Котрайт недавно умерла, а дом продали, чтобы выплатить долги кредиторам.

Троуг почувствовал легкое беспокойство.

– А молодая девушка, что находилась на ее попечении, она тоже здесь больше не живет?

– Совершенно верно, сэр. – Человечек внимательно изучал его. – Между прочим, сэр, меня зовут Александр Стимсон. Я поверенный и как раз занимался продажей имущества. А вы кто будете, сэр?

Человечек выжидающе смотрел на Троуга.

На секунду Троугу показалось, что сейчас он сойдет с ума. Столько искать эту паршивую девчонку, наконец найти и в последнюю минуту снова упустить! Это неслыханно! Однако, сделав над собой нечеловеческое усилие, Троуг сдержался.

– Меня зовут Иезекииль Троуг. Я старый друг родителей этой молодой особы. Они поручили мне передать для нее срочное сообщение, посему мне крайне необходимо связаться с ней. Но насколько я вас понял, она здесь больше не живет?

Стимсон кивнул:

– Именно так. И поскольку я оказался причастным к тому, что она вынуждена была уехать, я чувствую себя несколько неловко. – И, прищурившись, он подозрительно взглянул на Троуга. – А я думал, у нее нет родных и ей некуда идти. Прямо она этого не говорила, но дала нам это понять.

Троуг с трудом выдавил из себя улыбку:

– Весьма прискорбно. Эта юная леди сбежала от родителей и не желает к ним возвращаться. И меня попросили попытаться уговорить ее вернуться в родительский дом. Надеюсь, вы меня понимаете?

Стимсон чуть улыбнулся.

– Конечно, сэр. Да, молодежь нынче пошла... – Он хотел еще что-то добавить, но, видимо, передумал. – Ну, так или иначе девушка уехала отсюда. Два дня назад. Мы все так не хотели, чтобы она уезжала. Я понять не мог, почему она не пожелала остаться здесь, в Бостоне. Видите ли, они с моей дочерью были хорошими подругами.

– Как мило, – бросил Троуг сквозь плотно стиснутые губы. – А теперь не будете ли вы так любезны сказать мне, куда направилась мисс Харпер, и я не стану вас больше беспокоить.

– Ну что вы! Какое там беспокойство, сэр, – проговорил Стимсон, переминаясь с ноги на ногу и выглядя при этом чуть смущенным. – Никакого беспокойства, сэр, потому что я не знаю. Видите ли, она и сама до последнего момента не могла решить, куда ей отправиться. Очень уж переживала смерть мисс Котрайт. Они, знаете ли, были очень близки.

– Понятно, – проговорил Троуг, уже не слушая, что этот мозгляк будет говорить ему дальше.

Им овладела такая ярость, что он едва сдержался, чтобы не взять обеими руками этого идиота за горло и не придушить его.

– Мы так уговаривали ее остаться, – продолжал разглагольствовать между тем мистер Стимсон, не подозревая, в какой опасности он сейчас находится, – но она была решительно настроена уехать, хотя и сама не знала, куда именно. Должно быть, решила все в один момент, потому что уехала совершенно внезапно. Ни с кем не попрощалась, не оставила даже записки, куда направляется, на тот случай, чтобы при необходимости ее можно было разыскать. Собрала вещи, и поминай как звали. Весьма странная и, я бы сказал, смелая молодая особа.

– И в самом деле смелая, – хриплым голосом проговорил Троуг.

Черт бы побрал эту мерзавку! Это ж надо, в один день найти ее и потерять! Троуг, конечно, понимал, что в конце концов он ее выследит, никуда ей от него не деться, однако то, что вожделенная месть откладывается, настолько вывело его из себя, что захотелось выместить свою злость хоть на ком-нибудь. И Стимсон показался ему для этой цели самым подходящим объектом. Взять бы его за горло да сжать со всей силы! Но уже через секунду Троуг опомнился. Сейчас день, кругом люди – кто-нибудь может увидеть. Опасаясь, что голос выдаст обуревавшие его чувства, Троуг вежливо приподнял шляпу и, повернувшись, зашагал прочь.

Он прошел уже с полквартала, как ему под ноги бросилась маленькая собачонка. Троуг остановился и, подняв ногу, опустил ее на спину несчастного животного с такой силой, что переломил ему хребет. Жалобно взвизгнув, собачка забилась в предсмертных судорогах на булыжной мостовой.

Троуг, хищно оскалившись, пошел прочь, чувствуя, как гнев его малость поутих.

Итак, девчонка опять от него ускользнула. Ну да ладно, в конце концов он ее найдет. Свяжется со своими сыщиками и снова пошлет их по следу. Но в следующий раз, когда они ее отыщут, он не станет медлить ни секунды, тотчас же отправится к ней и выполнит задуманное.

Но это когда еще будет. А что ему делать сейчас?

Бездействие уже начало ему приедаться, пришло время заняться каким-нибудь выгодным дельцем. И хотя в распоряжении Троуга по-прежнему находилась огромная сумма денег, она потихоньку уменьшалась, и это начинало его беспокоить.

И тут Троуг подумал о братьях Барт, и лицо его исказила хищная усмешка.

Оказалось, что Адам Стрит, рассказывая Марианне о Сэг-Харборе, нисколько не преувеличивал: в городке этом и в самом деле жизнь била ключом. В его глубокой, надежно защищенной гавани стояло на рейде не меньше судов, чем в бостонской, поскольку население Сэг-Харбора занималось не только китобойным промыслом, но и торговлей, вывозя в Индию ром, сахар и черную патоку. Помимо уютной гавани, город защищал от свирепых атлантических ветров и сам Лонг-Айленд.

Корабли заходили в гавань настолько часто, что крик «В заливе корабль!» раздавался чуть ли не каждую минуту. Частенько в верхних этажах высоких белых домов можно было заметить капитанских жен. Они бросали на море жадные взгляды, надеясь, что каждый вновь прибывший корабль привезет их мужей. Корабли из Сэг-Харбора бороздили просторы всех морей и океанов, и поэтому большинству жителей этого города доводилось побывать во многих самых странных и экзотических портах. Да и в городе побывало немало моряков всех стран и национальностей.

Именно такой жизнью жил этот портовый город, когда туда прибыла Марианна.

Город ей понравился с первого взгляда. С восхищением любовалась она его зелеными парками, светлыми улицами, великолепными зданиями. Гораздо меньше, чем Бостон, Сэг-Харбор показался ей намного уютнее, и в то же время Марианна не могла не обратить внимания на то, что многие дома в нем таких же внушительных размеров, как и в Бостоне, да и удобств, к которым она успела привыкнуть за два с половиной года, оказалось ничуть не меньше.

Марианна, чувствуя, как волнение переполняет ее, смотрела на раскинувшийся перед ней город из окна своей комнаты, расположенной на втором этаже. Комнатку эту она сняла в одном приличном пансионе. Да, она правильно сделала, что приехала сюда. Интуиция и на сей раз ее не подвела. Наверняка в этом шуме-гаме найдется для нее какая-нибудь работа. Настроение Марианны заметно поднялось. Она ощущала необыкновенный прилив сил.

Первое, что она собиралась сделать по приезде, это найти капитана Адама Стрита, однако уже в пансионе выяснилось, что несколько месяцев назад он отправился в море и неизвестно когда вернется.

Итак, помощи ждать неоткуда. Придется действовать самой. Для начала нужно сходить в город и поискать работу, вдруг повезет. Вздохнув, Марианна отвернулась от окна.

Облачившись в свое самое лучшее платье и удобные ботинки, она вышла из пансиона и направилась по Главной улице, которую хозяйка настоятельно рекомендовала ей осмотреть.

– На ней, мисс, расположены самые шикарные в городе дома судовладельцев и капитанов, – восторженно говорила она. – Уверяю вас, на них стоит посмотреть.

Дома и в самом деле оказались шикарными, да и денек выдался на славу. С моря дул свежий ветерок, на небе то тут, то там появлялись легкие облачка, а само оно было ослепительно синим.

Марианне внезапно пришло на ум сравнение с глазами Филипа, однако она решительно выбросила эту мысль из головы. Хватит! Перед ней стоят гораздо более важные задачи, о которых стоит подумать.

Проходя мимо огромного белого особняка с колоннами, построенного в греческом стиле, Марианна так и застыла как вкопанная. Интересно, что чувствует человек, живя в такой роскоши? Она даже представить себе этого не могла.

Вскоре шикарные дома сменились магазинами и фирмами, и вот Марианна уже шагает в толпе спешащих по своим делам конторских служащих. Никому не было до нее никакого дела, и Марианна внезапно почувствовала себя ужасно одинокой и несчастной.

Главная улица вела к порту и упиралась прямо в длинную пристань, на которой в три, а кое-где и в четыре ряда стояли на рейде корабли. Вдоль пристани располагалось множество мелких лавчонок, торговавших разнообразной утварью и безделушками, а также предлагавших всевозможные корабельные услуги. Каких мастеров здесь только не было! И плотники, и бочары, и конопатчики, и мастера по пошиву парусов, и прочие, прочие, прочие. В витринах был выставлен подробный перечень предлагаемых услуг с указанием цены. Не было на пристани и недостатка в товарных складах и мастерских. Повсюду, где только можно, стояли вельботы, почти всю пристань заполонили какие-то бочонки, лежали груды китового уса. Шум стоял невообразимый, народу вокруг сновало видимо-невидимо, но Марианну это не смущало. Она с восторгом глядела по сторонам, стараясь не упустить ни малейшей детали этой неведомой доселе жизни. И хотя, кроме нее, женщин на пристани больше не было, ее, казалось, никто не замечал, все занимались своими делами.

К сожалению, о том, чтобы найти здесь работу, нечего было и думать, и Марианна нехотя покинула шумную длинную пристань и, вернувшись обратно в город, снова пошла по Главной улице, где, как говорила ей хозяйка, имелся газетный киоск.

Наконец отыскав его, Марианна купила свежую газету и отправилась в ближайший ресторанчик, чтобы без помех ее почитать. Заказав обед и дождавшись, пока его принесут, Марианна с удовольствием принялась за еду и раскрыла газету на странице, где печатались объявления. Обед оказался очень вкусным, да и чай в меру крепким и сладким, так что Марианна осталась очень довольна едой, чего нельзя сказать про объявления. Для мужчин работы было предостаточно, а вот для женщин совсем немного – точнее, всего три. В два дома требовались горничные, а в третий – гувернантка.

Расстроенная, Марианна свернула газету и бросила на стол. Она понимала, что даже после двух лет обучения у Пруденс Котрайт работать гувернанткой не сможет, не хватит знаний, а пойти в горничные не позволяла гордость. Кроме того, от своих бостонских подруг она знала, что и гувернанткам, и горничным платят гроши.

Марианна совсем расстроилась. Так что прикажете делать одиноким женщинам? На что они должны жить? На Аутер-Бэнкс такой проблемы никогда не существовало: женщина там была одним из членов коммуны и выполняла работу наравне с остальными, даже если жила с одним из главарей. А здесь, в городе, всю важную работу выполняли мужчины. И когда они брали женщину замуж, то, если бывали достаточно состоятельными, обеспечивали ее всем необходимым. Всю работу выполняли слуги, и она ни в чем не нуждалась. А если нет, если едва-едва сводили концы с концами, посылали жену работать, однако большую часть денег приносили в дом все-таки сами. Получалось, что одинокой женщине ни за что себя не обеспечить.

Марианна со злостью опустила пустую чашку на блюдце, чувствуя себя беспомощной, словно ребенок.

– Дьявольщина! Это несправедливо! – воскликнула она и только тут заметила, что говорит вслух.

– В мире много несправедливости, детка, – раздался позади нее веселый голос. – Какую именно ты имеешь в виду?

Марианна замерла, потом медленно обернулась. За соседним столиком сидела женщина необъятных размеров, облаченная в пурпурное платье с пышными оборками.

На ее макушке, обрамленной толстыми, похожими на сосиски локонами, сидела маленькая шляпка с загнутыми вверх полями, отчего огромные щеки незнакомки казались еще больше. Но несмотря на ужасающие размеры, улыбалась эта дама очень мило, а ее голубенькие глазки так и искрились весельем.

Подняв свою чашку в знак приветствия, она, еще раз улыбнувшись, проговорила:

– Меня зовут Мег Манди, детка. Ты так громко говорила, что я поневоле тебя услышала. Если не ошибаюсь, я еще не имела удовольствия видеть здесь твое хорошенькое личико, верно?

Писклявый голос странной особы абсолютно не вязался с ее огромным телом, однако Марианне женщина, несмотря на свой устрашающий вид, понравилась – уж очень славной была у нее улыбка, просто обезоруживала. Она улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Марианна Харпер. Я приехала в Сэг-Харбор только два дня назад, и ваш город мне очень понравился. Такой красивый!

Женщина кивнула:

– Что верно, то верно. Он и вправду красив. И день ото дня все лучше становится. Так что для деловых людей здесь рай земной. – Она подмигнула Марианне. – Перебирайся за мой столик, детка, а я закажу еще чаю и пирожков с вареньем. – И она заговорщически нагнулась к Марианне. – Знаешь, именно из-за них я сюда и прихожу. Чаю попить я могу и у себя, но таких пирожков с вареньем я еще нигде не пробовала.

Лицо ее осветилось лучезарной улыбкой, и Марианна не смогла не улыбнуться в ответ. Добродушие Мег оказалось заразительным. Взяв свою чашку, Марианна пошла к столику, за которым восседала ее новая знакомая, оставив газету лежать на столе.

– Не забудь свою газету, – напомнила Мег, указав на нее пальцем.

Марианна пожала плечами:

– Она мне больше не нужна. Все равно в ней для меня ничего нет.

Мег, пристально взглянув на Марианну, ласково потрепала ее по руке.

– Вижу, тебя что-то беспокоит, детка. Почему бы тебе не поделиться своими бедами со старушкой Мег?

И она опять погладила Марианну по руке, не забыв сделать заказ официанту.

И Марианна поведала свою историю, прерываясь лишь затем, чтобы отхлебнуть чаю и съесть пирожок, а потом и другой, поскольку они действительно оказались выше всех похвал.

– Так что же остается для нас, женщин? – жалобно закончила она свой рассказ. – Почему всю хорошую работу захватили мужчины?

Мег вытерла губы, вздохнула и пожала плечами.

– Потому что, детка, именно мужчины, благослови, Господи, их души, заправляют миром. Потому-то они и устроили этот мир так, чтобы было удобно им самим. Так было всегда, испокон веков. Единственная работа, которую они оставили женщинам, это проституция и еще обслуга, поскольку считают, что уж они-то не позволят женщине задирать нос.

Мег резко вздернула подбородок, отчего ее огромное тело заколыхалось, и продолжала:

– Я отлично тебя понимаю, моя девочка. Сколько раз я и сама чувствовала то же самое. Но теперь я женщина, имеющая большой вес. – Она любовно провела рукой по тому месту, где, по ее представлениям, должна была располагаться талия, и расхохоталась. – Да ты это и сама видишь. Хотелось бы мне сказать тебе, что я добилась своего благосостояния трудом праведным и бережливостью, но это не так. Был у меня когда-то муж, мистер Манди. Мужичонка так себе, встречаются и получше, но мне он оказал такую услугу, которую я по гроб жизни помнить буду. Умирая, он оставил мне таверну под названием «У Манди», которая располагается на Главной улице и приносит приличный доход.

Мег пристально взглянула на Марианну.

– Скажи-ка мне прямо, детка, тебе и в самом деле нужна работа? Я многих повидала на своем веку и чувствую, что хотя одета ты, как настоящая леди, да и манеры у тебя соответствующие, ты девушка нашей, простой закваски.

Марианна кивнула, а сердце у нее забилось быстрее.

– А не посчитаешь ли ты для себя унизительным прислуживать в обычной таверне?

Марианна призадумалась. Она понимала, что Пруденс Котрайт в гробу бы перевернулась, если бы услышала такое. Ведь она все силы отдала на то, чтобы сделать из своей воспитанницы настоящую леди. И тем не менее предложение Мег пришлось Марианне по душе. В таверну, конечно, народ захаживает грубый, но ведь она, до того как попасть в Бостон, жила бок о бок именно с такими людьми.

– Работенка, конечно, не для леди, – продолжала Мег, пожав плечами, – но если правильно взяться за дело, можно очень неплохо подзаработать, обслуживая клиентов. И для этого совсем не обязательно спать со всеми подряд. Встречаются, правда, у нас мужики, которые не всегда понимают, где свое, а где чужое. Но не беспокойся, я своих девочек в обиду не даю. Конечно, если кто-то из них хочет немного заработать на стороне, что ж, это их дело. Зарабатывай на здоровье, но только подальше от моего заведения. Но если тебе это не нужно, бояться в моей таверне нечего. Ну, что скажешь на это, детка?

Марианна взглянула в сияющее лицо Мег и кивнула:

– Спасибо, Мег. Я согласна. Буду работать изо всех сил. Ты не пожалеешь, что наняла меня.

Мег усмехнулась:

– Я уже не жалею, детка. Держу пари, у меня прибавится клиентов. Наверняка будут валом валить в таверну, лишь бы взглянуть на твое хорошенькое личико. Так что я не прогадаю. Я и сама не прочь бы поработать иногда вместе со всеми, да здоровье не позволяет.

И Мег через стол протянула Марианне руку, похожую на надутую белую перчатку. Марианна пожала ее, и сделка состоялась.

Глава 9

Шторм разыгрался не на шутку. «Викинг Куин» бросало из стороны в сторону, и Адаму Стриту, который, сидя за столом, заносил в вахтенный журнал последние события, пришлось придерживать его левой рукой.

«15 ноября 1843 года. Вахтенный журнал корабля «Викинг Куин».

Позади триста дней плавания. Последние двадцать четыре часа идем в шторм. Говорил с капитаном корабля «Мария» из Бостона. Китов он не видел уже шесть дней. Первый помощник, мистер Карнс, поймал большую рыбу-луну».

Адам отложил ручку и тут же чуть не упал со стула – качка была такой сильной, что корабль швыряло из стороны в сторону.

Погода испортилась два дня назад. Небо заволокло тяжелыми тучами, пошел дождь. Адам надеялся, что завтра небо прояснится и они увидят китов. Команда уже вымоталась, да и он тоже.

Адам почувствовал, как корабль зарылся носом в волну, однако тут же выпрямился.

Капитан горделиво улыбнулся. «Викинг Куин» – судно крепкое, сделано на совесть и способно противостоять самым сильным ветрам, однако, как и все китобойные суда, построенные в Сэг-Харборе, несколько неуклюжее и потому медлительное. Водоизмещение его триста пятьдесят тонн, так что корабль большой, есть место и для разделки туш китов, и команда не теснится в маленьком кубрике.

Адам Стрит любил его, как женщину.

Он бросил взгляд на календарь. Уже ноябрь. Если им посчастливится добыть еще несколько китов, к Рождеству успеют вернуться домой. Мужчины из его команды не любят проводить Рождество в море. Впрочем, какие там мужчины! Мальчишки желторотые, ведь большинству из них лет по двадцать, двадцать два. Да, хорошо бы отпраздновать Рождество дома.

А сейчас нужно подняться на палубу, вдруг дозорный заметил китов.

К тому времени, как Адам добрался до палубы, море немного успокоилось, сквозь пелену высоких облаков пробились бледные солнечные лучи. Запрокинув голову, Адам взглянул на стоявшего на реях дозорного. И едва успел поднять глаза, как тот, тыча пальцем куда-то вдаль, восторженно выкрикнул:

– Плывет!

Члены команды тут же все, как один, бросили заниматься своими делами и кинулись к бортам.

– Три градуса по правому борту! – завопил дозорный. – Кашалот!

Адам улыбнулся. Из всех видов китов самыми ценными считались именно кашалоты, потому что в голове лишь этого животного находилось ценнейшее воскоподобное вещество под названием спермацет, используемое для медицинских нужд и изготовления высококачественных свечей. Кроме того, кашалоты давали отличный китовый жир и даже серую амбру – редчайшее вещество, образующееся в пищеварительном тракте этого животного и применяемое в парфюмерии, а также в качестве возбуждающего средства. А китовый жир использовался обычно на маяках и для уличных фонарей.

Как только киты были обнаружены, члены экипажа поспешили каждый к своему месту. Они без промедления заняли места в трех тридцатифутовых вельботах, расположенных по левому борту, после чего те тут же были спущены на воду. Адам и два его помощника заняли свои места на корме каждый своего вельбота и приказали отдать швартовы.

Рулевые и гарпунеры расположились сзади, а четверо матросов, сидевших на веслах, взялись за весла. И вскоре тяжеленные вельботы уже неслись по все еще бурному морю, как на крыльях.

Адама охватило знакомое возбуждение от предвкушения охоты. Душу согревала надежда на хороший улов, и лишь на секунду по телу пробежала дрожь. Ведь опасность всегда подстерегает охотника. Многие выходили вот так, как он, в море, чтобы больше никогда не вернуться обратно. Что ж, и такую возможность нельзя сбрасывать со счетов.

Когда Адам заметил, что из воды прямо по курсу высовываются черные спины кашалотов, он сделал знак гребцам замедлить ход. Вельботы тихонько подплыли к огромным животным.

В такие минуты Адама неизменно охватывало чувство благоговения: киты были такими громадными и величественными, что люди по сравнению с ними казались букашками. Убивать этих массивных животных было его работой, и все же всякий раз, когда приходилось вонзать в кита острогу, Адам испытывал грусть. И как индейцы, охотившиеся на этих животных до него, он просил у кита прощение за то, что намеревался убить его.

Море уже немного успокоилось. Огромные черные спины кашалотов были от охотников всего в нескольких футах, как вдруг животные вынырнули прямо на поверхность. Не ожидавший этого рулевой вельбота, в котором сидел Адам, резко вывернул руль.

Вельбот легонько воткнулся в толстую темную шкуру, и рулевой, взяв весло «на валек», схватил мощный одиннадцатифутовый гарпун. Бросившись на корму вельбота, он высоко поднял гарпун в правой руке и занес его над головой. Широко расставив ноги, чтобы не упасть, он привычным движением метнул гарпун прямо в шею киту и помчался обратно за руль, где ему надлежало следить и за ним, и за тросом. Дальше наступал черед капитана. Он должен был убить кита ручной острогой.

Поскольку кашалот оказался крупным, не менее восьмидесяти метров в длину, с другой стороны к нему подошел второй вельбот, так что в тот момент, когда первый гарпунер метнул свой гарпун, второй сделал то же самое.

Через секунду спина гиганта целиком показалась на поверхности, и вода вокруг него забурлила. Видимо, почувствовав, как мощный наконечник гарпуна вошел в его спину, великан с силой рванулся вперед, при этом вельбот так и заходил на волнах, грозя опрокинуться, а трос в тысячу двести футов начал разматываться с такой скоростью, что даже дым пошел.

Адам взмолился, чтобы трос оказался достаточно длинным, а киту не вздумалось нырнуть. У него не было никакого желания мучить животное, и он надеялся, что все произойдет быстро и не слишком болезненно.

К счастью, кашалот нырять не стал, а стремительно бросился вперед, вздымая тучи брызг. Вот тут Адам уже всерьез стал опасаться, что троса не хватит. Но в этот момент кит остановился и застыл на месте как вкопанный. Бурные волны окрасились в розовый цвет.

– Ну-ка, ребята, взяли! – закричал Адам.

Матросы, взявшись за трос, принялись энергично тянуть, и вельбот потихоньку подплыл к огромной плавающей на поверхности туше.

Когда до кита оставалось совсем близко, Адам встал и нацелился в него громадной острогой с острым, как бритва, наконечником. Собрав все свои силы и ловко балансируя, чтобы не упасть в воду, он метнул мощное оружие в кита, попав точно в цель: острога вошла в шкуру почти на всю длину зубцов.

Огромная туша вздрогнула, и из дыхала кашалота вырвался мощный столб воды и воздуха. Вслед за этим раздался глухой, протяжный стон, и кит начал переворачиваться, пока наконец не лег брюхом вверх, как огромная мертвая рыбина.

Матросы работали привычно и споро. В губе кита прорезали дыру, сквозь которую продели канат, чтобы за него дотащить животное до корабля. Теперь вода уже вся была в крови, и Адам, понимая, что запах ее привлечет акул, приказал матросам спешить.

Чтобы дотянуть огромную тушу кашалота до «Викинг Куин», потребовалось некоторое время, но наконец они подплыли к кораблю. Адам взобрался на борт и принялся наблюдать за процедурой разделывания туши.

Используя высокие мачты корабля в качестве рычага, матросы подняли гигантскую тушу и подтянули ее до уровня главной палубы. Затем стали опускать специальные платформы, на которых совершалась процедура обработки.

Ловко орудуя огромными тесаками и железными крюками, матросы принялись отрезать огромные пласты мяса, которые поднимались на палубу и складывались в специальные котлы.

Сначала сняли мясо вокруг челюсти и подняли его на борт, после чего занялись головой животного. Отрубили ее, затем разделили на две половины, чтобы было легче поднимать. Этот этап Адам всегда называл про себя «грязной работой».

Поскольку на сей раз имели дело с кашалотом, сначала втащили на палубу верхнюю часть головы, чтобы можно было вычерпать ценнейший спермацет, затем нижнюю, из которой вытапливали и разливали по бочкам китовый жир, и лишь потом занялись самой тушей.

Адам не любил долго наблюдать за этой вонючей работой.

Вскоре на удушливый запах слетелись тучи чаек и мух, а вокруг корабля уже закружили акулы.

Адам бросил беспокойный взгляд на море: где там остальные вельботы? И тут же увидел, что один возвращается без улова, зато другой, подняв маленький парус, волочет за собой приличных размеров кита. Адам быстро прикинул. С того кашалота, которого добыл он со своей командой, жира и китового уса будет немало, да и с этого, которого сейчас подтащат к кораблю, тоже предостаточно. Так что «Викинг Куин» скоро вернется домой с приличным грузом, а сам он выполнит главную заповедь капитана китобойного судна – плавание должно быть недолгим и удачным.

Адам улыбнулся про себя. Похоже, они все-таки успеют домой к Рождеству. Как хочется ощутить под ногами твердую землю! Год в море – долгий срок, хотя бывали плавания и длиннее.

А в Сэг-Харборе у Адама есть маленький дом, за которым в его отсутствие присматривает пожилая чета по фамилии Хорнерс. Есть и парочка женщин, которые ждут не дождутся, когда он вернется домой.

Честно говоря, ему тоже не терпится их увидеть. Одну зовут Мэри. У нее длинные белокурые волосы и пышная грудь. Другую Герта. Она рыжеволосая и вся в веснушках, но сложена великолепно словно древнегреческая богиня.

И, отвернувшись от платформы, на которой все еще шла напряженная работа по разделке туши, Адам спустился вниз, чтобы заполнить очередную страницу в вахтенном журнале.

В таверне «У Манди» в этот вечер дым стоял коромыслом. В главном зале битком набилось моряков, прибывших в Сэг-Харбор со всего света. Кого здесь только не было! И европейцы, и китайцы, и африканцы, в общем, представители самых разных национальностей. Гвалт стоял невообразимый.

Марианне – впрочем, как и всем остальным девушкам-официанткам – вздохнуть было некогда. Она и принимала заказы, и таскала тяжеленные подносы, заставленные кружками с элем и ромом, и убирала со стола грязную посуду.

Стоя у стойки бара, Марианна ждала, пока бармен наполнит кружки, радуясь минутной передышке. Взглянув на себя в зеркало, висевшее за стойкой, она пригладила волосы и, несмотря на то что лицо раскраснелось, а из прически выбилось несколько непокорных кудряшек, в целом осталась довольна своим видом. Ей уже исполнилось девятнадцать лет. Совсем взрослая женщина, да и выглядела на свои года, что Марианну очень радовало.

В аккуратненькой беленькой блузке и черной юбке, с волосами, разделенными посередине пробором и закрученными на затылке в тугой пучок, Марианна казалась маленькой юной леди, невесть как попавший в таверну. Как быстро поняла Марианна, этот наряд был лучшей защитой от подвыпивших моряков.

Хотя Мег, как и обещала, защищала своих девочек от пьяных любителей приключений, однако она не могла быть везде и сразу – не разорваться же ей в самом деле! – и Марианна вскоре поняла, что придется защищать себя самой.

Понаблюдав за мужчинами, посещавшими их таверну, Марианна сделала для себя кое-какие выводы. Большинство из представителей мужского населения города делило женщин на две категории: приличные и проститутки. Приличных они холили и лелеяли, защищали и восхищались ими, то есть относились к ним точно так же, как к своим матерям и сестрам. А с другими особо не церемонились.

Марианна понимала: одно то, что она работает в таверне, делает ее в глазах посетителей – во всяком случае, некоторых из них – одной из таких проституток, и чтобы опровергнуть это мнение, одевалась скромно и достойно. И это срабатывало, по крайней мере почти всегда. Если же нет, если посетитель оказывался слишком пьян либо слишком глуп, либо ему было вообще на все наплевать, Марианна хватала самый тяжелый предмет, который попадался под руку, и пускала его в ход, чтобы охладить его пыл. Многих излишне ретивых моряков она обливала с ног до головы элем, а в особо тяжелых случаях угощала увесистой скалкой, которую Мег держала под стойкой бара как раз для этих целей и которой все официантки время от времени пользовалась.

И через некоторое время, когда мужчины наконец поняли, что Марианну совершенно не интересуют их домогательства и она способна себя защитить, они стали относиться к ней, как к своей сестренке, и уже сами оберегали ее от тех посетителей, которые, не ведая, что хорошенькая официантка не терпит фамильярности, давали волю рукам.

Но в целом Марианна была весьма довольна своей жизнью в Сэг-Харборе. Мег оказалась справедливой и щедрой хозяйкой, кроме того, многие моряки, если плавание у них прошло удачно и после него в кармане завелись денежки, не скупились на чаевые.

Сумма, отложенная Марианной на черный день, пока небольшая, потихоньку росла, и Марианна с нетерпением ждала того дня, когда у нее накопится достаточно средств, чтобы открыть свое собственное заведение. Будучи девушкой неглупой, она прекрасно понимала, что, хотя моряки и видели в ней настоящую леди, городские жители и особенно жительницы ее таковой не считали. Для настоящих леди из Сэг-Харбора она просто «девушка из таверны» определенного сорта, и уж конечно, им неровня.

Раньше Марианне на их мнение было бы ровным счетом наплевать, однако после того, как она пожила у Пруденс Котрайт и кое-чему от нее научилась, ее суждение о многих вещах в корне изменилось. Теперь Марианна считала себя ничем не хуже самых знатных дам, а посему ее больно уязвляло это пренебрежительное отношение.

– Получай, Мари, – послышался голос бармена Теда, мужчины средних лет, уже успевшего поставить на поднос шесть высоких кружек с элем.

Марианна улыбнулась ему и, подняв тяжеленный деревянный поднос, понесла его в зал, ловко лавируя между поставленными чуть ли не впритык друг к другу столиками. Подойдя к нужному, она изящным движением поставила на него поднос.

– А вот и крошка Марианна, – проговорил матрос по фамилии Хэнрахан и по кличке Рыжий Детина и хлопнул огромной рукой по шершавой поверхности стола. – Самая лучшая официантка и самая красивая девушка в этой части света.

Марианна ласково улыбнулась великану и взяла деньги, которые он протянул ей в уплату за эль. Подхватив пустой поднос, она повернулась и собралась уже отойти, как вдруг высоченный мужчина, сидевший за соседним столиком, неожиданно отодвинулся вместе со своим стулом назад, надумав, видимо, встать. Удар пришелся Марианне по ногам. Покачнувшись, она едва удержалась на ногах.

Почувствовав, очевидно, что он кого-то толкнул, мужчина обернулся. У Марианны перехватило дыхание, и она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть, – перед ней сидел капитан Адам Стрит. Несколько секунд она не двигалась, ожидая, что он ее узнает, однако, хотя он и смотрел на нее с явным интересом, в его глазах не промелькнуло ни малейшей искорки узнавания.

У Марианны слезы навернулись на глаза, горькое разочарование пронзило душу. Как он мог забыть ее?! Пусть со дня их расставания прошло уже почти три года. Он обязан был ее узнать! И то, что этого не произошло, было для Марианны очень больно, поскольку, несмотря ни на что, в глубине души она считала Адама своим другом.

С радостью вошел Адам Стрит в таверну «У Манди»: наконец-то он дома. Плавание прошло хорошо, нет, даже не хорошо, а отлично, и по прибытии многие уже поздравили его с этим. Как, впрочем, поздравили бы любого другого капитана, вернувшегося в родной город после успешного плавания.

По традиции почти все жители, города высыпали на берег встречать «Викинг Куин». Им не терпелось услышать, как прошло путешествие и что новенького в дальних странах.

Сейчас матросы на корабле занимались разгрузкой под руководством первого помощника капитана, которому Адам Стрит не побоялся бы доверить и собственную жизнь, а сам он со своими друзьями отправился в таверну.

«Вот уж что всегда остается прежним и никогда не меняется, так это таверна Мег Манди. Хоть сто лет пройдет, а она останется все такой же! Может, и появится несколько незнакомых лиц, да и только. Те же люди, тот же знакомый запах. В общем, чувствуешь себя как дома», – подумал Адам.

Мег собственноручно протерла для вновь прибывших столик, и Адам заказал для себя и друзей эля. После того как заказ еще пару раз повторят и они с приятелями поболтают вволю, он незаметно ускользнет к Мэри. Она встречала его на пристани вместе с остальными жителями города и успела шепнуть на ушко, что будет ждать дома, если у него вдруг возникнет желание зайти.

Вспомнив о Мэри, Адам смущенно почувствовал, как огонь желания пронесся по его телу. Ведь столько месяцев у него не было женщины. Он попытался выбросить мысли о ней из головы: чего доброго еще опозоришься на людях.

Непринужденно откинувшись на спинку стула, с кружкой в руке, Адам, словно сквозь дрему, слушал журчащие вокруг него голоса. Как хорошо дома! Странные все-таки люди моряки. На суше их так и тянет выйти в море, а стоит только пару месяцев пробыть в плавании, мечтают поскорее оказаться дома.

Размышления его прервал голос Джека Хэммонда, капитана корабля «Ларк».

– Ну и сколько ты, Адам, собираешься пробыть в городе на этот раз?

Адам встрепенулся, машинально подался вперед, в результате чего его стул отъехал назад и стукнулся обо что-то твердое. Сообразив, что он нечаянно кого-то задел, Адам обернулся. На него с раздражением смотрели огромные черные глаза.

«Боже правый, и где только Мег откапывает таких красавиц?» – мелькнула мысль.

Девчонка была и в самом деле чудо как хороша. Небольшого росточка, с пышной грудью, тоненькой – запросто можно обхватить двумя руками – талией и аппетитно округлыми бедрами. Но больше всего удивила Адама ее одежда. Ни дать ни взять маленькая леди, которой в таверне Мег совсем не место. Но самым странным было то, что чем дольше Адам смотрел на хорошенькую официантку, тем больше убеждался в том, что он ее уже где-то видел.

– Простите ради Бога, мисс! – воскликнул он, хватая ее за тоненькую, но крепкую руку чуть пониже локтя. – Но кто вы? Бьюсь об заклад, я никогда вас прежде здесь не видел, иначе такую красотку наверняка бы запомнил.

Девушка, сверкнув глазами, резко выдернула руку.

Адам, не ожидавший этого, вскочил, не понимая, за что она на него так обиделась, ведь ничего особенного не произошло. Он мучительно соображал, что бы такое еще сказать в свое оправдание.

– Я вовсе не собирался вас толкать, мэм, но раз так уж вышло, извините, пожалуйста.

Девушка стояла, по-прежнему не проронив ни слова, и глаза ее, с ненавистью смотревшие на Адама, с каждой секундой становились все темнее и темнее. Теперь Адам уже почти не сомневался в том, что он где-то ее видел. Не зная, что еще сказать, и чувствуя себя ужасно смешным в глазах друзей, Адам, обернувшись к ним, криво усмехнулся.

– Ну что за красотка, верно, ребята? Если вдруг кто-нибудь из вас знаком с этой очаровательной юной леди, буду весьма признателен, если меня ей представят и объяснят, что я не такой уж увалень, каким кажусь.

Он ждал, что за этим последуют обычный смех и шуточки, однако, к его удивлению, никто даже не улыбнулся. Воцарилось неловкое молчание. Джек Хэммонд первым нарушил его. Несколько холодно глядя на Адама, он знаком попросил его сесть и проговорил:

– Я с великой радостью это сделаю, Адам, но только если юная леди сама этого пожелает. И учти, веди себя с ней повежливее. Мы все ее очень любим, и, если потребуется, любой из нас за нее горло перегрызет.

Адам с изумлением воззрился на Хэммонда. Уж чего-чего, но такого он никак не ожидал.

– Не утруждайте себя, капитан Хэммонд, – ехидно бросила девица. – У меня нет никакого желания знакомиться с этим человеком. Я обычно тщательно выбираю друзей, так что благодарю вас.

И она поспешно отошла от стола и вскоре скрылась в глубине зала, а Адам все стоял, разинув рот, и недоуменно смотрел ей вслед.

Наконец придя в себя, он вопросительно взглянул на своих друзей, однако те уже оживленно беседовали на какую-то другую тему, и Адам был уверен, что сделали они это специально. Он сел на свое место и принялся потягивать свой эль, размышляя, что это за официантка такая и чем она заслужила подобное к себе отношение, одновременно выискивая ее взглядом.

Когда в разговоре возникла пауза, он поспешил вернуться к интересовавшей его теме:

– Ну ладно, ребята. Может, я и плохо воспитан, но отнюдь не дурак. Так в чем все-таки дело?

– Ты это о чем, Адам? – невинным голоском поинтересовался капитан Хэммонд.

Адам раздраженно покачал головой и со стуком поставил кружку на стол.

– Черт бы тебя побрал! Ты прекрасно знаешь, Джек, о чем я говорю. Об этой девчонке! С чего это ты так рьяно встал на ее защиту? Подумаешь, какая-то там официанточка! Я, конечно, против них ничего не имею, и тем не менее все это очень странно!

Лицо Хэммонда стало мрачнее тучи.

– Постой-постой, приятель! Мы с тобой знакомы не один год, но я не позволю тебе говорить о Марианне в таком духе! Я...

Дальше Адам уже не слушал.

Боже правый! Значит, эта девчонка не кто иная, как Марианна! Так вот почему она показалась ему знакомой! Та самая девочка, полудикая и строптивая, которую он спас вместе с ее приятелем дочти три года назад. Это, должно быть, и в самом деле она, но, Боже милостивый, как же она изменилась! Тогда он называл ее ребенком, да она им и была, недоверчивая и пугливая, как дикий зверек. Но теперь... Теперь ее и не узнать. Взрослая, красивая, уверенная в себе женщина!

Наконец, немного опомнившись от удивления, Адам заставил себя сосредоточиться на том, что рассказывает Хэммонд.

– Хоть Марианна и работает в таверне, но она приличная девушка, и мы все ее очень уважаем. А те, кто постарше, и вовсе относятся к ней, как к родной дочери, и не терпят, когда юнцы вроде тебя распускают руки.

– Понятно, – рассеянно проронил Адам. – Я это запомню, Джек. А ты, случайно, не знаешь, откуда она появилась в нашем городе?

Джек кивнул и хотел было ответить, но его опередил Роб Хилл, тоже один из приятелей Адама.

– Она приехала из Бостона, Адам. У нее была там тетка, старая и немощная. Так вот, тетка эта умерла, не оставив бедной девочке ни гроша, и ей пришлось бы очень туго, если бы Мег не взяла ее на работу. Женщинам ведь тоже нужно где-то жить и что-то есть.

– Она могла бы выйти замуж, – заметил Адам, прикидывая, что сказали бы эти люди, если бы узнали настоящую историю Марианны.

Роб покачал головой:

– Она вроде дожидается своего приятеля, который уехал куда-то далеко за море. Мы-то считаем, что он никогда не вернется. Наверняка его уже нет в живых, убили или погиб в море, но Марианне, конечно, ничего такого не говорим.

Лицо Роба Хилла стало печальным.

– Бедняжка, как она его ждет! Смотреть больно! Был бы я помоложе, сам бы попытался на ней жениться. Должен же кто-то заботиться о бедной девочке.

Сидевшие за столом все как один погрустнели, дружно закивали, и Адам с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться им в лицо. Какая молодец эта Марианна! Надо же так всех обвести вокруг пальца! Они-то в полной уверенности, что перед ними милая, невинная девочка, а на самом деле... Адам, в восторге от ее истории, восхищенно покачал головой, а дружки его, решив, что он проникся грустным рассказом Роба, тоже закивали.

– Да, печальная история, – проговорил наконец Адам, осушив кружу. – Я хорошенько ее запомню, чтобы, не дай Бог, не оплошать, если еще когда-нибудь доведется беседовать с этой юной леди. А теперь прошу меня простить, друзья. Нужно сходить на «Викинг Куин» – посмотреть, как идет разгрузка.

Однако на причал Адам не вернулся – с этим еще успеется, – а обошел вокруг таверны и встал у черного входа, рассудив, что это самое подходящее место перехватить Марианну и поговорить с ней наедине, где никто не помешает. Наконец терпение его было вознаграждено: Марианна вышла из таверны, видимо, глотнуть немного свежего воздуха. На улице уже стемнело. Свет падал лишь сквозь распахнутую настежь дверь.

Адам неслышно подошел к Марианне сзади и в очередной раз подивился ее чудесному преображению: настоящая дама, по крайней мере внешне. Жесты, манеры – все стало другим. И не поверишь, что перед ним все та же девчонка, что и три с лишним года назад, пусть и повзрослевшая.

– Марианна, – тихонько позвал он, касаясь ее руки.

Марианна, подпрыгнув на месте от неожиданности, вскрикнула и обернулась, глядя на него огромными от страха глазами. Но через секунду лицо ее уже полыхало гневом – она узнала Адама.

Выдернув руку, она отпрянула от него и встала, гордо выпрямившись и расправив плечи, видимо, готовясь к обороне. Адаму почему-то стало ее мучительно жаль: маленькая, храбрая девочка.

– Марианна, ты помнишь меня? – спросил он, улыбнувшись.

– Я-то вас прекрасно помню, – резко бросила Марианна, – но, похоже, память у меня лучше, чем у вас. Значит, и вы наконец-то меня вспомнили?

Адам кивнул:

– Ну конечно, Марианна. Как я мог тебя забыть?

– Очень просто. Что вы и сделали. Даже не узнали меня в таверне.

Адам покачал головой:

– Все такая же вспыльчивая, как и прежде. Честно говоря, Марианна, ты сильно изменилась, ведь с последней нашей встречи прошло три года. Ты стала совсем взрослой.

– А вы по-прежнему разговариваете со мной, как с ребенком! Вот что я вам скажу, мистер. Я им и три года назад не была, а теперь уж и подавно! И нечего говорить со мной так, словно я маленькая!

И только произнеся последние слова, до Марианны дошло, что она и в самом деле кажется – да и любой бы на ее месте показался – маленькой по сравнению с таким гигантом, как Адам Стрит, и она вспыхнула от смущения.

Не ожидая, что Марианна с такой яростью на него набросится, Адам почувствовал, что сам закипает, однако сдержался и по-прежнему с улыбкой смотрел на нее.

– Послушай-ка, детка, успокойся и выслушай меня. Если тебе и удалось обвести этих простофиль вокруг пальца своими изысканными манерами, то со мной этот номер не пройдет. Я-то тебя давно знаю. Помнишь, какой ты была три года назад?

– Хотите сказать, нищей девчонкой, которой и надеть-то было нечего? Да, капитан Стрит, прекрасно помню.

– Девчонкой, говоришь! – более резко, чем ему самому хотелось бы, бросил Адам. – Это тех идиотов в таверне тебе удалось убедить в том, что ты скромненькая, невинная девочка, и они готовы за тебя любому глотку перегрызть, но я-то тебя лучше знаю. Так что ты на сей раз затеяла? В какую игру играешь?

Неожиданно Марианна, встав на цыпочки, со всего размаху влепила ему пощечину. Глаза ее метали молнии, лицо покраснело от ярости.

– Хватит, капитан Стрит! Думаю, нам больше не о чем разговаривать!

Она взглянула ему прямо в глаза, и Адам с удивлением увидел, что в них, помимо гнева, промелькнула боль.

– И подумать только, ведь я считала вас своим другом, – дрогнувшим голосом проговорила она и, круто развернувшись, кинулась в таверну и захлопнула за собой дверь.

Адам тотчас же разозлился на себя. Ну зачем он разговаривал с ней в таком тоне? Что, черт подери, заставило его наброситься на девчонку? Ведь на самом деле ему вовсе не хотелось ее обижать. А впрочем, сама хороша. Кто ее просил лезть на рожон? И все-таки он не должен был так себя вести. Ни один настоящий мужчина себе этого не позволит.

Адам вздохнул, злясь и на Марианну, и на себя самого. Черт бы побрал эту девчонку! Ну почему в ее присутствии он вечно выставляет себя таким дураком? Почему его так и подмывает говорить ей колкости? А ведь она стала настоящей красавицей, способной вскружить голову любому мужчине, который встретится на ее пути. Что ж, с сегодняшнего дня придется ему строго следить за тем, чтобы ненароком не попасть в их число. Пусть прибережет свой острый язычок для кого-нибудь другого и упражняется на нем в насмешках, если ей так хочется, а уж он, Адам, постарается держаться от этой дерзкой девчонки подальше.

И он, чувствуя, что все еще никак не может успокоиться, зашагал прочь от таверны и вскоре свернул на Ховард-стрит, где в маленьком домике проживала его любовница, Мэри Тиммс. Домик, почти скрытый от глаз прохожих вьющимися розами, выглядел так уютно, что при одном взгляде на него Адаму сразу стало легче.

Мэри Тиммс радушно встретила своего возлюбленного. Лишь тоненький халатик прикрывал ее тело. Длинные белокурые волосы, приятно пахнувшие лавандой, пышной волной разметались по ее плечам. «Да, эта женщина знает, что нужно, чтобы мужчина потерял голову», – подумал Адам, заключив ее в объятия.

Они не стали тратить много времени на разговоры. У Адама давно не было женщины, да и Мэри, хотя на первый взгляд этого и не скажешь, была женщиной страстной.

Они сжали друг друга в объятиях, и вскоре цветастый халатик уже лежал на полу, а рядом с ним и одежда Адама, а их владельцы упали на просторную кровать с пологом.

Тело Мэри показалось ему таким же гладким и ароматным, как спелый персик, и Адам, чувствуя себя, как человек, который, умирая от жажды в пустыне, вдруг увидел долгожданный оазис, с наслаждением воздал ему должное. Он ласкал бархатистую кожу, проведя своими грубыми руками, руками моряка, по пышной груди, животу, бедрам, пока наконец Мэри, затрепетав, не изогнулась сладострастно, как сытая кошечка.

– Адам, любимый, я так по тебе соскучилась, – тихонько прошептала она, прижавшись лицом к его груди.

– Я тоже, – ответил он, вдыхая исходящий от нее нежный аромат.

Он ласково прошелся рукой по мягким волоскам внизу живота, и Мэри, затрепетав, прижалась к нему еще теснее.

– Я хочу тебя, Адам! – страстно проговорила она. – Хочу!

Услышав ее прерывистый голос, Адам почувствовал, как его охватывает яростное, непреодолимое желание. На секунду показалось, что он не сможет сдержаться и даст ему выход, однако в последний миг Адам сумел совладать с собой. И вскоре Мэри радостно сдалась на милость победителя, а через несколько секунд они оба уже полыхали яростным огнем, с каждой секундой разгоравшимся все жарче. И наконец, когда страсть их достигла апогея, Адам, хрипло вскрикнув, содрогнулся в экстазе, и Мэри, застонав, последовала его примеру.

Это был восхитительный момент, если бы не одно маленькое «но». В тот миг, когда Адам испытал наивысшее наслаждение, в памяти внезапно возникло лицо Марианны, заставив его застонать одновременно и от удовольствия, и от отвращения к самому себе.

Саутгемптон сильно отличался от остальных городов, расположенных на Лонг-Айленде. Хотя он был таким же портовым городом и в нем разместилось немало корабельных компаний, однако всякого сброда по сравнению с другими приморскими городами было намного меньше.

В городе было много красивых двухэтажных зданий, украшенных башенками, высоких деревьев и ухоженных газонов. Он считался самым богатым в этих краях. Многие капитаны китобойных судов и владельцы кораблей, работая в Сэг-Харборе, имели дома в Саутгемптоне, поскольку от Сэг-Харбора этот город находился совсем близко.

Иезекииль Троуг, которому довелось побывать в Саутгемптоне впервые, сразу же почувствовал себя здесь так, словно жил в этом городе уже много лет. Впрочем, он в любом месте чувствовал себя как дома. Хотя, прожив долгие годы на Аутер-Бэнкс, Троуг и приноровился к простой, грубой жизни его обитателей, хорошо усвоил их обычаи и нравы, однако остров этот люто ненавидел, а вот Саутгемптон с первого взгляда показался ему просто райским уголком.

Троуг почувствовал себя здесь как рыба в воде, лишь только ступил на берег с пассажирского судна, прибывшего в этот город из Нью-Йорка. Троугу исполнилось уже пятьдесят четыре года, однако никто бы ему столько не дал. Он казался мужчиной еще в самом расцвете сил. Единственное, что наводило на мысль о довольно преклонном возрасте, это седые волосы. Облаченный в костюм из тончайшего черного сукна, пошитый самым искусным портным, Троуг являл собой величественную фигуру. Небрежной походкой сошел он по сходням и двинулся по набережной, а за его спиной шел носильщик, который уже успел снести с корабля на берег три огромных чемодана Троуга. Надо сказать, что не только жизнь Троуга после того, как он переселился с острова на материк, претерпела значительные изменения, но и он сам. Все те годы, что он провел на Аутер-Бэнкс, вынужденный носить грязную рвань, Троуг мечтал о том времени, когда сможет приобрести шикарные костюмы. И вот мечта его исполнилась. Гардероб у него теперь изысканный и дорогой. Многие посчитали бы сумму, потраченную на его приобретение, целым состоянием. Но Троуг не жалел об этих деньгах. Дорогую, красивую одежду он просто обожал. А от прикосновения к телу тончайшего белья испытывал приятное возбуждение.

Поскольку Троуг собирался надолго поселиться в Саутгемптоне, по крайней мере до тех пор, пока не получит известия о том, где обитает Марианна Харпер, ему хотелось остановиться в какой-нибудь хорошей гостинице. Носильщик порекомендовал ему гостиницу, а вернее, пансион, принадлежавший некой вдове, Роуз Лейк. По словам носильщика, эта гостиница считалась самой лучшей во всем городе, да и готовили там вкусно.

Располагалась она неподалеку от делового квартала города – десять минут пешком – и приглянулась Троугу с первого взгляда.

Двухэтажное кирпичное здание разместилось на пригорке, с которого открывался прекрасный вид на океан. Огромные вековые деревья, шелковистая зеленая лужайка перед входом и разбросанные то тут, то там скамейки создавали полное впечатление того, что находишься в маленьком парке.

Троуг зашагал вверх по дорожке к веранде, на которой стояли удобные кресла. В двух из них сидела какая-то пожилая пара. Проходя мимо, Троуг вежливо приподнял шляпу и улыбнулся.

Роуз Лейк оказалась женщиной лет тридцати пяти, с рыжеватыми волосами, пышной грудью и дерзкими карими глазами, которые при виде Троуга удивленно расширились.

– Бог мой! – воскликнула она прерывистым голосом. – Какой вы высокий, сэр!

Троуг внезапно почувствовал нарастающее желание. У него было такое предчувствие, что Роуз Лейк очень скоро станет его любовницей, а по блеску, появившемуся в ее глазах, понял, что и она рассматривает его с такой же точки зрения.

– А вы, мадам, просто необыкновенная красавица, – улыбнулся он в ответ.

Роуз, зардевшись, присела перед ним в реверансе.

– Благодарю вас, сэр.

Несколько минут спустя она провела его наверх, в просторную спальню, где стояла тяжелая мебель и огромная кровать.

– Как вы, должно быть, заметили, кровать эта несколько больше обычной, – заметила Роуз. – Ее сделали специально для моего Сэма. Крупный был мужчина, совсем как вы. – Она улыбнулась. – Я всегда питала к таким слабость.

– Благодарю вас, Роуз. Мне бы хотелось остановиться у вас надолго. Вы не возражаете?

– Лучшего я и представить себе не могу. Давненько в этом доме не было настоящего мужчины, – лукаво ответила она.

Потертая деревянная табличка над дверью гласила: «Корабельная компания братьев Барт». Здание казалось таким ветхим, что того и гляди рухнет, однако Троугу прекрасно было известно, что эта корабельная компания одна из самых богатых в стране. Просто хитроумные братцы всячески это скрывали.

Облаченный в свой самый лучший костюм, Троуг на секунду задержался на пороге и поправил шляпу и мягкий черный галстук и толкнул дверь. Внутри оказалось темно, как в пещере, хотя работа кипела вовсю. За длинной стойкой сидело за своими конторками с дюжину клерков. Они в поте лица трудились над счетами, касавшимися, по всей вероятности, погрузки и разгрузки судов, и прочими бумагами.

При виде Троуга из-за стойки навстречу ему метнулся сухонький человечек. Троуг уже заметил с правой стороны лестницу, ведущую на второй этаж.

Увидев его дорогой костюм, человечек довольно потер руки и проговорил подобострастным тоном:

– Добрый день, сэр. Я могу быть вам чем-нибудь полезен?

– Можете, если сообщите, где мне найти братьев.

Клерк перевел взгляд на лестницу, потом снова на Троуга.

– А могу я поинтересоваться, какое у вас к ним дело?

– Не можете. Но вы мне уже сказали все, что я хотел знать.

И Троуг направился к лестнице. Не ожидавший такого поворота, человечек, что-то промычав, выскочил из-за стойки и бросился ему наперерез.

– Наверх нельзя, сэр! У меня насчет этого строгое указание. Все посетители сначала должны сообщить, по какому делу они пришли, а уж потом я сам справлюсь у хозяев, смогут ли они их принять.

– У меня дело частного свойства, и я сам в состоянии доложить о себе. Прочь с дороги, мозгляк!

И Троуг оттолкнул его, как назойливое насекомое. Клерк отлетел в сторону, ударился о стойку и сполз на пол. Остальные служащие, разинув рты, глядели на них, но Троугу было на это наплевать. Дорога была свободна, и он устремился на второй этаж.

Лестница вывела в небольшой коридор, в который выходили четыре двери. Лишь одна из них оказалась открыта, и за ней Троуг заметил какого-то клерка. Тот сидел за столом и, близоруко прищурившись, просматривал пухлый гроссбух. Троуг прошел мимо и направился к последней двери, на которой висела табличка: «Посторонним вход воспрещен».

Распахнув дверь, он без стука вошел. За конторкой сидели двое мужчин. Перед ними лежали пачки денег. Увидев нежданного гостя, они вздрогнули и уставились на него.

Братья Барт казались похожими друг на друга как две капли воды, хотя разница в возрасте у них составляла пять лет. Небольшого роста, с худыми длинными лицами, тусклыми карими глазками, в которых лишь при виде денег появлялся жадный блеск, узкими, словно щель почтового ящика, ртами, они казались пародией на классического скупердяя. Впрочем, они и были классическими скупердяями. За все годы, что Троуг был с ними знаком, он ни разу не заметил на их лицах и тени улыбки. Они напоминали ему кротов, которые хорошо чувствуют себя лишь во мраке, а оказавшись на свету, испуганно щурятся. И Троуг отлично знал, что по-настоящему счастливы братцы только тогда, когда считают и пересчитывают деньги.

Сайлас и Инок Барт, сиамские близнецы... Троуг не доверял ни одному из них ни на грош, однако не мог не отдать им должного: братья обладали изумительным даром делать деньги.

Сайлас Барт опомнился первым. Вскочив, он сгреб деньги в охапку и, прикрыв их своим телом, рявкнул:

– По какому праву вы сюда врываетесь, мистер! Здесь вам не проходной двор, а частная контора!

– Какой я тебе мистер, Сайлас? Ты что, совсем ослеп на старости лет? – добродушно бросил Троуг. – Неужели не узнаешь старого приятеля?

– Какого еще приятеля? – пискнул Инок Барт. – Да мы вас и знать не знаем!

Погладив рукой чисто выбритый подбородок, Троуг подошел к конторке еще ближе.

– Должно быть, и вправду без бороды я сильно изменился. Ну уж если вы двое меня не узнали, бьюсь об заклад, не узнает никто.

– Троуг! Да ведь это Иезекииль Троуг! – ахнул Сайлас Барт и рухнул на стул.

Троуг одарил братьев ослепительной улыбкой.

– Он самый.

Инок Барт приложил руку к сердцу, словно его сейчас хватит удар.

– Но что ты здесь делаешь? Мы думали, что ты... – он запнулся на полуслове.

– Что я умер? И жестоко ошиблись. Я жив и здоров, в чем вы можете и сами убедиться.

– Но ведь прошло уже больше трех лет, с тех пор как ты уплыл с Аутер-Бэнкс, – заметил Сайлас Барт. – Где же ты пропадал все это время?

– Разыскивал убийцу своего сына, – внезапно охрипшим голосом сказал Троуг.

– Если ты рассчитываешь опять вернуться на Аутер-Бэнкс, – осторожно начал Инок Барт, – то можешь выбросить эту затею из головы, мы уже взяли на твое место другого человека. Сам виноват, сбежал с острова, не сказав нам ни слова...

Троуг нетерпеливо махнул рукой.

– Не собираюсь я возвращаться на ваш убогий остров. С прежней жизнью покончено. А пришел я к вам вот зачем. Все эти годы я был, так сказать, вашим молчаливым партнером, и теперь пришло время стать партнером гласным. И я хочу, чтобы вы объявили об этом во всеуслышание.

– Да ты, должно быть, просто спятил! – вскричал Сайлас Барт. – Неужели ты думаешь, что можешь вот так заявиться к нам, и мы тут же согласимся на твои безумные требования?! Как же, держи карман шире!

– А мне кажется, если вы, джентльмены, хорошенько пораскинете мозгами, то согласитесь. Подумайте только, какого мнения будут о вас самые богатые люди Саутгемптона и представители других корабельных компаний, когда узнают, что именно вы двое все эти годы были виновниками гибели кораблей, следовавших курсом мимо Аутер-Бэнкс?

– А ты докажи это! Ни за что не докажешь! – так и подскочил Инок Барт.

– Неужели? Не знаю, умеете ли вы, джентльмены, играть в покер, но для того, чтобы доказать, прав я или нет, вам придется попросить меня выложить свои карты на стол.

Братья молчали, сверля его прищуренными глазами. Наконец Сайлас Барт задумчиво проговорил:

– У тебя нет никаких письменных доказательств. Мы никогда не вели с тобой переписку.

– Верно. Но существуют и другие способы, которые позволят мне вывести вас на чистую воду, – ласково проговорил Троуг и хитро посмотрел на Инока Барта.

– Какие же? – тут же откликнулся тот.

– Люди. Они прекрасно знали, что происходит, и я смогу, если потребуется, заставить их дать показания.

– Только не Филипа Котрайта, – мрачно заметил Сайлас Барт. – Мы отправили его на Восток матросом. Пусть поплавает. – Он наклонился вперед, и его пронзительные глазки на остреньком, как у норки, личике с укоризной взглянули на Троуга. – Если бы ты нормально выполнял свою работу, Троуг, он бы погиб вместе с остальными членами команды в том кораблекрушении и не совал бы нос куда не следует.

Троуг сумел изобразить непроницаемое лицо, ничем не выдав, что впервые слышит имя Филипа Котрайта. Он понятия не имел, кто это такой, однако быстро догадался, что это тот самый человек, которого он уже давно разыскивает, любовник этой паршивой девчонки Марианны, соучастник убийства Джуда и, по всей видимости, родственник той женщины, с которой Марианна жила в Бостоне. Троуг постарался хорошенько запомнить это имя: теперь у него есть еще один объект для поисков.

А сам беспечно проговорил:

– Насчет этого типа вы тоже глубоко заблуждаетесь. Если вам и удалось спровадить его подальше, это еще не означает, что он не вернется. Еще как вернется! И еще попортит вам кровушки. Да и не нужен мне ваш Филип Котрайт! У меня и другие свидетели найдутся. Например, члены банды, которой я руководил на Аутер-Бэнкс, – быстро выдумал он. – Они были в курсе всех наших дел, и им прекрасно известно, что именно вы двое давали мне знать, когда мимо острова проследует корабль.

Инок Барт презрительно фыркнул:

– Ты им больше не указ, Троуг. У них теперь другой командир.

– Вот как? Значит, вы двое не побоитесь рискнуть своим добрым именем? – В голосе Троуга теперь появились стальные нотки. – Я бы не советовал. Мне удалось нагнать на своих людей такого страху, что они и сейчас сделают все, что я им прикажу.

Троуг отчаянно блефовал. Естественно, ни одна живая душа на острове понятия не имела о причастности братьев Барт к кораблекрушениям, однако если у сидевшей напротив парочки и зародились на этот счет какие-то сомнения, проверить их она бы никоим образом не смогла. И впервые с начала разговора Троуг заметил, что на лицах их отразилась неуверенность, а в глазах промелькнул страх.

Он решил поднажать:

– В конце концов я имею право на долю в вашей фирме, ведь своим процветанием вы частично обязаны мне. И потом, после того как я столько лет выполнял для вас грязную работу, я считаю, что смогу теперь пожить в свое удовольствие, сделавшись респектабельным человеком.

И внезапно Троуг понял, что, помимо страстного желания отомстить, им владеет лишь одно желание – стать наконец респектабельным человеком.

– Я внесу в вашу фирму значительную сумму, если вместо «Корабельной компании братьев Барт» она станет называться «Корабельная компания братьев Барт и Троуга». И уверяю вас, в корабельном деле я смыслю не меньше вашего. Разве это так уж и много?

Братья обменялись взглядами, и Троуг понял: в их мозгах идет напряженная работа. Они-то, конечно, с легкостью могли дать сейчас согласие, однако Троуг был уверен, что единственное желание, которое их сейчас обуревает, – это перерезать ему глотку. И для этого у них найдется немало надежных людей. Впрочем, за свою жизнь Иезекииль Троуг не боялся: он умел о себе позаботиться.

– Я вас не тороплю, – продолжал он. – Почему бы вам не обдумать мое предложение пару дней? Уверен, вы сами придете к выводу, что я предлагаю самое выгодное для вас решение. – Он вежливо приподнял шляпу. – Всего хорошего, джентльмены. Если вам потребуется меня найти, то я остановился в гостинице Роуз Лейк.

И, не сказав больше ни слова, Троуг вышел за дверь. Пускай помозгуют над его предложением. Он прекрасно понимал, что сразу же после его ухода братья займутся тем, что станут прикидывать, как бы от него избавиться. И первое, что им придет в голову, – это, естественно, его убить. Способ самый верный и надежный.

Однако Троуг не сомневался в том, что сумеет за себя постоять, и твердо был уверен, что в конце концов станет равноправным партнером пронырливых братцев. Они согласятся на его предложение. Конечно, вряд ли оно вызовет у них бурю восторга, однако ничего другого им не остается, поскольку, несмотря на острый ум и безжалостную хватку, братья Барт – отчаянные трусы и ни за что не станут рисковать своим добрым именем.

В самом деле, что они теряют, сделав его равноправным партнером? Они давным-давно с ним знакомы, могли по достоинству оценить его деловые качества, а поскольку он собирается еще и заплатить им за свое партнерство, останутся только в выигрыше.

Так что Троуг направлялся в гостиницу в самом радужном настроении. Интересно, каково это – после стольких лет преступной жизни заняться наконец чем-то вполне законным? Троуг достаточно хорошо себя знал, чтобы понимать, что и раньше роль главаря банды его мало устраивала: уж слишком скучна и утомительна. Единственное, что поначалу скрашивало ее, – это волнующее чувство опасности. Но в то время он был молод, а сейчас стар. А на старости лет обычно хочется покоя.

Следовательно, роль солидного человека подойдет ему сейчас как нельзя лучше. И останется ему совершить в своей жизни последнее уголовное дело – убить Марианну Харпер и Филипа Котрайта. Впрочем, с точки зрения закона оно, может быть, и уголовное, а с его, Троуга, точки зрения – совершенно справедливое. Это ведь не месть, это возмездие.

Подойдя к гостинице, Троуг заметил на веранде Роуз Лейк, которая явно его дожидалась. При виде его она встала и подошла к лестнице. Троуг обратил внимание на то, что Роуз облачилась в новое платье и нарумянила щеки.

Увидев, что он не сводит с нее глаз, она призывно улыбнулась и разгладила платье, проведя рукой сначала по груди, а потом и по талии.

Троуг прекрасно понял, чего она хочет, и в висках у него застучало. Внезапно в голову ему пришла такая неожиданная мысль, что он остановился на самой нижней ступеньке лестницы, не в силах двинуться дальше. Он ей нравится. Она хочет его и готова с ним переспать. Она красива и довольно молода, то есть находится в том возрасте, когда еще можно позволить себе родить ребенка. Так почему бы не использовать ее? Почему бы не заставить родить ему сына? Сына, который займет место Джуда?

Троуг едва не расхохотался. Такая мысль ни разу со дня смерти Джуда не приходила ему в голову. Так почему это произошло именно сегодня? Может, оттого, что сегодня он круто изменил свою жизнь? Можно сказать, начал заново?

Впрочем, все это не важно, а важно то, что в этом что-то есть. Так почему бы не попробовать?

Роуз выжидающе смотрела на него, вскинув брови.

– Вы хотели мне что-то сказать, мистер Троуг?

– Да, мадам, – проговорил Троуг мрачным голосом. – Я просто очарован и околдован вашей красотой.

Роуз вспыхнула от удовольствия, а Иезекииль Троуг поспешил вверх по лестнице, спеша претворить только что пришедшую ему в голову и вроде бы неплохую идею в жизнь.

Глава 10

Капитан Джек Хэммонд с женой устраивали званый ужин, на который в числе прочих гостей пригласили и Марианну. И вот она стоит, разодетая в пух и прах, перед зеркалом в спальне и с пристрастием рассматривает платье, которое купила специально для такого торжественного случая.

Оно влетело ей в копеечку, но Марианна решила не скупиться. Известная в городе портниха, миссис Бидл, уверила Марианну, что платье это – последний писк моды.

Критически оглядев себя с ног до головы, Марианна пришла к выводу, что выглядит очень даже неплохо. Платье, сшитое из кремового газа и нежнейшего голубого атласа, имело скромное декольте. Лиф, отделанный тончайшим кружевом, плотно облегал тонкую талию Марианны, а юбка, посаженная на кринолин, казалась еще шире, чем была на самом деле. Волосы, уложенные в замысловатую прическу – впереди коротенькие локоны, а сзади толстая коса, закрученная на затылке в тугой узел, – Марианна украсила венком из голубых незабудок с коричневыми бархатными лепестками.

В общем, по мнению Марианны, выглядела она просто великолепно.

Мег Манди одолжила ей совершенно обворожительную накидку, отороченную муслином и кружевом, и Марианна, набросив ее на плечи, вихрем закружилась перед зеркалом, так что взметнулись юбки. Да она просто красавица! Пусть-ка капитан Адам Стрит на нее сегодня полюбуется!

Марианна попыталась улыбнуться и изобразить на своем лице выражение, с которым прошествует в зал, однако все никак не могла подобрать подходящего. А ей непременно нужно это отрепетировать, ведь все присутствующие, включая и Адама, наверняка обратят на нее внимание. То, что Адам Стрит тоже есть в числе приглашенных, Марианна знала: капитан Хэммонд сказал ей об этом. Понимала она также и то, что сама приглашена лишь из-за дружеского к ней расположения капитана и наверняка вопреки воли его жены. А посему Марианна твердо решила завоевать расположение миссис Хэммонд, да и других дам из высшего света тоже. И показать, на что она способна, капитану Стриту.

Подумать только! Ведь она приехала в Сэг-Харбор только ради него, потому что он запомнился ей добрым человеком и ей захотелось быть к нему поближе. А он? Да как он только посмел разговаривать с ней в таком тоне! Ах, если бы Филип был сейчас здесь...

Марианна замерла, и на глаза у нее навернулись слезы. Где сейчас Филип? Жив ли, нет? Почему не написал, не прислал ей ни единой весточки, пока она еще жила в Бостоне?

Мучительно сжалось сердце, и все хорошее настроение как рукой сняло. Если бы Филип мог видеть ее сейчас, он наверняка бы ею гордился.

Марианна отвернулась от зеркала, вспоминая ночи, которые провела без сна, представляя себе, что рядом лежит Филип. Он обещал вернуться к ней, а сам не сдержал своего слова, да Марианна на это и не надеялась, но для себя решила, что никогда больше не полюбит ни единого мужчину, не позволит никому обнимать и целовать себя, а самое главное – ни с кем не станет заниматься любовью. Так какая разница, понравится она капитану Стриту или нет? У нее теперь своя собственная жизнь, и по-своему очень даже неплохая. Так что не нужен ей никакой Адам Стрит. И все-таки, если бы он извинился за свою грубость, если бы увидел, как увиваются за ней другие мужчины, если бы заметил, что она не простая официанточка, а настоящая леди, ничем не хуже других, ее уязвленная гордость наконец-то успокоилась бы.

Мысли эти промелькнули у Марианны в голове, в очередной раз подтвердив ее решение: да, она пойдет на вечер, который устраивает капитан Хэммонд, и станет царицей бала, а Адам Стрит горько пожалеет, что разговаривал с ней в таком тоне.

Выходя из спальни, Марианна еще раз вскользь подумала о Филипе, но тут же попыталась спрятать грустное воспоминание о нем в самый дальний уголок памяти. Неужели настанет время, когда при мысли о Филипе она перестанет испытывать боль?

Когда Филип Котрайт очнулся на полубаке брига под названием «Сирена», куда после похищения его бросили два дюжих молодца, ему сначала показалось, что он попал в ад. По стенам и потолку пробегали призрачные желтоватые тени, отбрасываемые коптящей керосиновой лампой, подвешенной к потолку. Отчаянно качаясь из стороны в сторону в такт движению корабля, лампа освещала тела распростертых на полу людей. По стенам прыгали их причудливые длинные тени.

Мерзко пахло рвотой, ромом, потом и экскрементами. Откуда-то из темноты, куда не доходил свет лампы, до Филипа донесся неприятный звук – кого-то вырвало, – после чего раздалось грубое ругательство, и все стихло.

Голова у Филипа просто раскалывалась от боли, и, коснувшись пальцами виска, он почувствовал что-то влажное – кровь! В первые самые ужасные мгновения Филип никак не мог понять, где он и как сюда попал, однако через некоторое время память вернулась к нему. Он вспомнил тех негодяев, которые его похитили, и мало-помалу страшная догадка зародилась у него в голове: да ведь его, вколов ему какую-то дрянь и пользуясь его беспомощностью, затащили на корабль, вероятно, затем, чтобы отправить служить матросом! И теперь корабль этот наверняка находится где-нибудь в открытом море. Филип понятия не имел, куда следует судно, но был уверен, что оно отправляется в дальнее плавание. А в том, что он попал на этот корабль не случайно, Филип не сомневался.

Превозмогая страшную головную боль и позывы рвоты, Филип осторожно сел.

Полубак оказался битком набит людьми. Все койки были заняты, да и на полу повсюду лежали люди.

Филип судорожно сглотнул, и отчаяние охватило его. Надо же так попасться! А ведь он уже почти завершил свои поиски, вот-вот готов был добраться до негодяев, очернивших доброе имя отца. А Марианна? Он поклялся вернуться к ней, а теперь их встреча откладывается еще на многие месяцы, а может быть, даже и годы.

Филип едва сдержался, чтобы не закричать от отчаяния и боли. Ну почему ему вечно так не везет? Неужели удача навсегда отвернулась от него? Нет, быть этого не может! Он все равно доберется до виновников смерти своего отца, пусть даже потребуется потратить на их поиски всю жизнь! Им его не сломить!

Очень скоро Филип понял, что судну нужно было дать название не «Сирена», а «Сцилла» или «Харибда». Капитан его, Джонатан Райкер, человек жестокий и властный, заботился лишь о своей выгоде, а жизнь своих моряков ни в грош не ставил.

Платить им жалованье Райкер считал излишним, а посему, понимая, что по доброй воле никто на его корабль наниматься не станет, он поручал надежным людям находить молодых мужчин и, опоив их, грузить на корабль. Естественно, большинство членов команды сбегало с судна в первом же порту, но капитана Райкера это мало волновало: он пополнял свою команду все тем же проверенным способом. Не обремененный такими понятиями, как угрызения совести и забота о ближнем, Райкер считал свой метод идеальным.

Филип, решив сначала поведать капитану свою печальную историю, вскоре отказался от этой мысли, поняв, что тому абсолютно безразлично, как именно рабочая сила оказывается на борту его корабля. Его волновало только одно – если уж того или иного парня угораздило сюда попасть, он должен хорошо выполнять то, что от него требуется, и помалкивать. И Филип решил, что для него выгоднее всего работать как можно лучше, чтобы на него поменьше обращали внимание.

Сначала ему пришлось нелегко: к тяжелому физическому труду он не привык, да и кормили так плохо, что от голода у Филипа частенько кружилась голова.

Кроме того, общество, в которое он попал не по доброй воле, оставляло желать лучшего: команду корабля обычно набирали, рыская по трущобам. В общем, долгие месяцы, которые Филипу пришлось провести на корабле, оказались самыми худшими в его молодой жизни.

Но время шло, и постепенно Филип привык к отвратительной пище и изнуряющему труду. Он заметно возмужал и окреп, и телом и духом, и надежда, что он в конце концов все равно отомстит убийцам своего отца, не только не угасла, но разгорелась с новой силой.

Когда «Сирена» добралась наконец до порта прибытия, Гонконга, команда корабля сократилась почти на треть. Многие погибли от цинги, воспаления легких, ножевых ранений. Но Филип выжил. И на берег сошел уже не мальчишка, а зрелый мужчина, много повидавший и выстрадавший. Но прежде чем, покинуть судно навсегда, Филип пробрался в капитанскую каюту и стащил оттуда несколько украшений, около трехсот фунтов наличными и парочку тяжелых позолоченных канделябров. Сделать это оказалось проще простого, поскольку капитан был занят разгрузкой корабля и до всего остального ему не было никакого дела. Филип пошел на этот не очень красивый поступок, справедливо рассудив, что если уж капитан бесплатно пользовался его трудом в течение нескольких месяцев, то должен предоставить за это хоть какую-то компенсацию. Попав на берег, Филип быстренько продал ворованные вещи, а на вырученные деньги купил билет на первое попавшееся судно, направлявшееся в Бостон.

Во время долгого обратного путешествия – теперь уже в качестве пассажира – он наслаждался вынужденным отдыхом и думал, думал, думал. Однако большим разнообразием мысли его не отличались. Во-первых, Филип вынашивал планы мести убийцам своего отца, а во-вторых, мечтал о том дне, когда после долгой разлуки встретится наконец с Марианной. Чего ему хочется больше, Филип и сам не смог бы сказать. Днем он думал лишь о том, как отомстит братьям Барт, а ночью во сне видел Марианну, ее лицо, ее тело. Она приходила к нему каждую ночь, маленькая и нежная, теплая и желанная, и его изголодавшееся по любви тело отвечало ей с такой страстью, что утром, проснувшись и вспомнив свой сон, Филип краснел от стыда.

После таких снов он чувствовал и облегчение, и одновременно острое ощущение вины, поскольку считал, что эти греховные видения отвлекают его от главной цели – праведного возмездия.

В целом возвращение домой оказалось долгим и утомительным, и когда наконец корабль прибыл в Бостон, больше года спустя после вынужденного отъезда, Филип сошел на берег похудевшим и несколько постаревшим: вокруг рта залегли горькие складки, у глаз появилась сеточка морщин. Теперь бы никто не назвал его мальчишкой.

Филип подходил к тетиному дому со смешанным чувством радости и печали. Год назад, покидая этот гостеприимный дом, он дал Марианне обещание вскоре вернуться и уже больше никогда ее не оставлять, в полной уверенности, что слово свое сдержит. Но вышло так, что не сдержал, хотя и не по своей вине. И теперь ему предстоит неприятная миссия: сообщить тете Пруденс и Марианне, что ему опять предстоит уехать, и очень скоро. При мысли о Марианне сердце Филипа забилось с удвоенной силой. Господи, ну почему ему опять придется ее бросать?

Подойдя к дому, Филип не сразу его узнал, и не потому, что давно его не видел. Просто дом стал каким-то чужим, незнакомым, только почему это произошло, Филип сначала не сообразил. Лишь вглядевшись внимательнее, понял, в чем дело.

Во-первых, сильно изменился садик вокруг дома. Теперь кустики были аккуратно подстрижены, цветочки на клумбах выстроились один к одному, как солдатики. Раньше маленький садик казался несколько запущенным, зато милым и каким-то домашним, а тецерь ухоженным, но чужим и чересчур строгим. Во-вторых, дом выкрасили свежей краской, а цвет оконных рам и наличников стал другим.

Филип, нахмурившись, ускорил шаг, внезапно почувствовав что-то неладное.

На его стук дверь открыла женщина в скромном сером платье, такая же аккуратная и чопорная, как и садик.

– Что вам угодно? – спросила она, окинув Филипа холодным взглядом.

Внезапно Филип почувствовал робость, хотя и не понимал, что это с ним такое происходит.

– Я разыскиваю свою тетю, Пруденс Котрайт, хозяйку этого дома. Меня зовут Филип Котрайт, – с трудом проговорил он.

Женщина сурово сжала губы.

– Этот дом принадлежит теперь нам с мужем, – с вызовом произнесла она. – Мы купили его совсем недавно.

Самые худшие опасения Филипа подтвердились.

– Тогда, быть может, вы подскажете мне, где я могу найти свою тетю? – как можно более вежливо осведомился он.

Строгое лицо женщины смягчилось.

– Бедняжка, так вы ничего не знаете? Право, кто-нибудь должен был вам сообщить! Что ж, придется это сделать мне. Ваша тетя умерла. Примите мои самые искренние соболезнования.

Филип, чувствуя, как силы покидают его, с трудом удержался на ногах.

– А молодая девушка, которая жила с ней? – тихо спросил он. – Мисс Марианна Харпер?

Женщина покачала головой:

– К сожалению, мне о ней ничего не известно. Мне рассказывали только про вашу тетушку. По-видимому, она была очень хорошей женщиной.

Филип печально вздохнул:

– Это верно.

Он никак не мог поверить в то, что тети Пруденс больше нет. А где теперь Марианна?

Как же он устал! Филип даже не представлял себе насколько. А теперь ему предстоит разгадывать еще одну загадку, преодолевать еще одно препятствие.

– Может быть, зайдете в дом, сэр? – прервала его размышления новая хозяйка дома. – Выпьете чего-нибудь холодненького... Вы плохо выглядите.

Филип покачал головой. Нет, не может он больше зайти в этот дом. Увидеть в знакомых до боли комнатах чужую мебель, чужих людей... Это свыше его сил.

– Я очень признателен за вашу доброту, но, к сожалению, меня ждут неотложные дела.

Он вежливо поклонился и направился было к калитке, но на полдороге остановился и, обернувшись, спросил:

– А не могли бы вы сказать мне фамилию стряпчего, занимавшегося продажей дома? Быть может, он мне подскажет, куда уехала мисс Харпер.

Женщина кивнула:

– Ну конечно. Его зовут Александр Стимсон. Теперь, когда вы о нем упомянули, припоминаю, что он говорил о племяннике, с которым никак не мог связаться, и попросил нас, если вы вдруг сюда придете, сказать вам, чтобы вы к нему непременно зашли.

Она начала было закрывать дверь, но тут же снова распахнула ее.

– Желаю вам удачи, мистер Котрайт. Вы такой приятный юноша!

Филип с трудом выдавил из себя:

– Благодарю вас, мадам, за ваше доброе пожелание. Уж что-что, а удача мне никак не помешает.

Выйдя на улицу, Филип, побрел прочь от бывшего тетиного дома. Внезапно ему пришло в голову, что одной удачей никак не обойтись. Теперь перед ним стоят две задачи. Первая – наказать этих негодяев, братьев Барт, за все их злодеяния. А вторая – отыскать Марианну и сказать ей, что он жив и по-прежнему любит ее. Боже милостивый! Какая сложная штука – жизнь! Почему ему непременно нужно выбирать, что сделать сначала? Ну почему нельзя одновременно заниматься и тем, и другим?

Остановившись, Филип обернулся и бросил прощальный взгляд на дом. Потом закрыл глаза и с минуту постоял, собираясь с силами. Когда Филип пошел дальше, он уже знал, что ему делать в первую очередь.

Вечер, устроенный четой Хэммондов, обернулся для жителей Сэг-Харбора грандиозным событием, и все приглашенные ждали его с нетерпением.

Хэммонды тоже не собирались ударить перед горожанами в грязь лицом и как следует подготовились к встрече почетных гостей. Лужайку перед домом – внушительных размеров, усаженную деревьями и цветущим кустарником, – украсили китайскими фонариками. Да и сам дом, высокий, просторный, выстроенный из белого камня в греческом стиле, был ярко освещен изнутри: из окон и из распахнутых дверей лился золотистый свет.

Казалось, дом просто напоен красотой и весельем, и Марианна, подходя к нему рука об руку с Билли Уилксом – молодым юношей, первым помощником капитана, который первым из многочисленных желающих попросил разрешения ее сопровождать, – почувствовала, как поднимается у нее настроение. Она взглянула на Билли: тот тоже улыбался.

– Какой громадный дом, правда? – спросил он, сжимая ее локоток.

– Да, – кивнула Марианна. – И похоже, все здесь собрались.

– Все, кто что-то собой представляет, – весело заметил Билли.

От его слов Марианна так и просияла. Если то, что он говорит, правда, то она и в самом деле что-то собой представляет, по крайней мере в глазах капитана Хэммонда, который ее пригласил. О, как ей, наверное, сейчас завидуют девушки-официантки из таверны Мег! Что ж, пускай. А она намерена повеселиться на славу.

И Марианна снова улыбнулась Билли, приятному молодому человеку, которому в один прекрасный день предстояло стать капитаном одного из многочисленных кораблей отца. Хотя Билли не мог похвастаться ни высоким ростом, ни привлекательностью, не было в городе ни одной девушки на выданье, которая не посчитала бы его самой выгодной партией. Именно поэтому да еще потому, что он оказался первым, Марианна и выбрала его в сопровождающие. Пускай Адам Стрит посмотрит, какой мужчина за ней ухаживает!

Они поднялись по ступенькам. В дверях их встречали капитан Хэммонд с женой.

Марианна с самым что ни на есть скромным выражением лица присела в реверансе, все еще держа свою левую руку на руке партнера, и застенчиво потупила взор. Но через секунду, подняв голову, смело посмотрела своими темными глазами в лицо хозяйке, после чего, слегка улыбнувшись, произнесла слова отрепетированного заранее приветствия и добавила, обращаясь исключительно к миссис Хэммонд, что чрезвычайно благодарна ей за столь любезное приглашение.

Миссис Хэммонд, протягивая Марианне карточку, в которую надлежало записывать танцы, несколько секунд молчала, не зная, видимо, что сказать.

Наконец, повернувшись к мужу, восторженно воскликнула:

– Она очаровательна, Джек, просто очаровательна!

Капитан так и просиял.

– Я же тебе говорил, любовь моя. Прошу вас, входите в дом и отведайте моего пунша. Я в него кое-чего добавил, если понимаете, что я имею в виду, – весело сказал он и подмигнул Марианне с Биллом.

Они не заставили себя дважды упрашивать и вошли в дом, уступив место следующей паре.

– Я ей понравилась! – радостно воскликнула Марианна.

– Ну конечно, – улыбнулся Билли. – Почему вы должны были ей не понравиться? – Он остановился. – А вот и чаша с пуншем. Принести вам стаканчик?

Марианна рассеянно кивнула, а сама уже разглядывала просторную гостиную и собравшихся в ней гостей, особенно присутствующих здесь дам. И с радостью убедилась, что портниха не обманула: ни у одной из них не было такого красивого платья, как у нее.

Потом взор ее перекинулся на мужчин. Какие они все элегантные и в то же время мужественные. Совсем как... Где же он? Марианна говорила себе, что вовсе не ищет среди них Адама Стрита, но когда взгляд ее случайно упал на него – его высоченный рост лишь облегчил задачу, – сердце ее забилось с удвоенной силой. Интересно, с кем он пришел на этот званый вечер? И тут же разозлилась на себя за чрезмерное любопытство.

Когда Билли вернулся со стаканом пунша, изготовленного по рецепту капитана Хэммонда, он заметил, что щеки Марианны горят лихорадочным огнем, а в глазах появился странный блеск.

– С вами все в порядке, Марианна? – обеспокоенно спросил он.

Марианна, решительно вздернув подбородок, залпом – чего ни одна приличная дама себе не позволит – осушила стакан и вернула его Билли.

– Конечно, все в порядке, мой мальчик. А почему, собственно, вы об этом спрашиваете? Ну да ладно. Давайте с вами пройдем вон в тот конец зала. – И Марианна ткнула пальцем туда, где стоял, возвышаясь над остальными гостями, Адам Стрит. – Я вижу там одну знакомую, с которой мне хотелось бы поговорить.

Билли, выпив свой пунш, поставил стаканы на ближайший столик и, взяв Марианну под локоток, осторожно повел сквозь толпу приглашенных.

Когда они были всего в нескольких метрах от Адама, Билли остановился.

– Так где та дама, с которой вы хотите поговорить?

Марианна чертыхнулась про себя и растерянно огляделась по сторонам.

– О Боже, она уже куда-то испарилась.

И вот долгожданный миг – они с Билли стоят рядом с Адамом Стритом. Марианна, которая заранее подготовилась к этой встрече, одарила капитана своей самой обаятельной улыбкой.

– Господи! Да ведь это капитан Стрит! Вот уж кого не ожидала здесь увидеть!

Адам удивленно обернулся, однако уже в следующую секунду в глазах его вспыхнуло восхищение. И непонятно было, чем он восхищается: ее красотой или ее нахальством.

– Неужели это вы, мисс Харпер? – Он натянуто улыбнулся Марианне, однако, видимо, взяв себя в руки, тоже одарил Марианну обаятельнейшей улыбкой. – Вот уж сюрприз так сюрприз!

Марианна потянула за рукав Билли, скромно стоявшего в сторонке, чтобы тот приблизился к ним.

– Капитан Стрит, разрешите представить вам Билли Уилкса. Он служит первым помощником капитана на судне «Бриджет». Но быть может, вы с ним уже знакомы? Отец Билли, Уильям Уилкс, – известный в городе судовладелец.

Адам прищурился и с улыбкой взглянул на Билли.

– В сущности, я довольно хорошо знаком с мистером Уилксом. Как поживаешь, Билли?

– Отлично, сэр, просто отлично. – Билли ухмыльнулся и замотал головой, прямо на глазах превращаясь из неглупого молодого человека в желторотого туповатого мальчишку.

Марианна раздраженно поджала губы. Неужели так будет всегда? Неужели всякий мужчина рядом с этим гигантом будет казаться неразумным младенцем?

– Вечер просто очаровательный, вы не находите, капитан? – мило спросила она, пытаясь скрыть раздражение.

– Вы совершенно правы. А кстати, разрешите представить вам Мэри Тиммс. Мисс Тиммс, мисс Марианна Харпер.

Когда знакомая капитана, стройная блондинка с пышной грудью и округлыми бедрами, подошла к ним, Марианна почувствовала, как сердце ее мучительно сжалось, однако ничем не выдала обуревавших ее чувств. Изящным движением протянув Мэри Тиммс руку, она улыбнулась невинной улыбкой, но глаза ее сверлили знакомую Адама, словно два буравчика.

Если женщина и обиделась, заметив злобный взгляд Марианны, она ничем не выдала своих чувств. Ее серые глаза безмятежно смотрели на Марианну, и вообще весь ее облик выражал полнейшее спокойствие. От Марианны не укрылось, что гладкую кожу мисс Тиммс прорезало уже несколько морщинок. Значит, Мэри старше ее, обрадовалась Марианна, хотя, без сомнения, хороша собой. На ней было бледно-розовое шелковое платье с пышной юбкой, плотно облегающим лифом и глубоким вырезом, открывавшим белоснежные точеные плечи.

– Очень рада с вами познакомиться, мисс Харпер, – проговорила Мэри Тиммс хрипловатым голосом.

Марианна с трудом изобразила на лице улыбку. Черт бы побрал эту девку! Даже голос у нее, и тот обворожительный!

– Я тоже, – ответила она радушным голосом, с удовольствием отметив, что ничем не выдала охвативших ее чувств.

– Ну, мы пойдем дальше, – небрежно проговорила она. – Думаю, Билли с удовольствием выпил бы еще пунша.

И она незаметно подтолкнула его, надеясь, что тот поймет намек и уведет ее подальше от капитана Стрита и его знакомой, но тот все стоял, глуповато улыбаясь.

– Постойте, Марианна, – проговорил Адам. – Сначала дайте мне вашу карточку. Уверен, что, когда начнутся танцы, для меня в ней не останется места.

Марианна, застигнутая врасплох, машинально протянула Адаму свою карточку, в которой пока был отмечен лишь один танец, первый, и предназначался он Билли. Адам, слегка улыбнувшись, записал в ней свое имя. Марианна так и не поняла, смеется он над ней или нет.

– Ну вот, теперь пятый танец мой, – заметил он, возвращая карточку Марианне, коснувшись ее руки, отчего дрожь пробежала по ее телу.

Поспешно отдернув руку, она проговорила:

– Благодарю вас, капитан.

И коснулась руки Билли, давая ему понять, что готова идти дальше.

Они спустились вниз и смешались с яркой толпой гостей, которые, потягивая пунш, шутили и сплетничали. Внезапно, перекрывая шум голосов и звонкий смех, раздались звуки музыки, и толпа на первом этаже сразу заметно поредела. Марианна вопросительно взглянула на Билли.

– Где это играют?

Он улыбнулся ей – улыбка у него была приятная, хотя и немного глуповатая.

– Наверху. В танцевальной зале. Танцы начинаются.

Марианна кивнула, как будто все это само собой разумеется. На самом же деле она немного испугалась и растерялась. В Бостоне она была на нескольких приемах, но там почти никогда не танцевали. И хотя Пруденс Котрайт заставила Марианну выучиться танцевать, применить это свое умение на практике ей никогда не доводилось.

– Поднимемся наверх? – спросил Билли.

Марианна снова кивнула. Почему бы и нет? Среди гостей, все еще находившихся в гостиной, Адама Стрита и его приятельницы она не видела, и это означало, что они, по всей вероятности, уже поднялись в танцевальную залу. Если она хочет продемонстрировать капитану, как за ней будут увиваться мужчины, ей тоже необходимо отправиться туда. Но конечно, сначала нужно позаботиться о том, чтобы заполнить свою танцевальную карточку. Однако Марианна не сомневалась, что это не составит никакого труда.

То, что танцевальная зала окажется такой огромной и элегантной, Марианна никак не ожидала. Впрочем, размеры ее могли бы впечатлить кого угодно: она занимала весь второй этаж. Стены были отделаны зеркалами, а с потолка свисали три огромные хрустальные люстры. Несколько музыкантов, облаченных в обтягивающие бриджи пурпурного цвета, сюртуки в талию и ослепительно белые гофрированные рубашки со стоячими воротничками, играли довольно сдержанно: видимо, еще не разошлись. Марианне музыка показалась просто восхитительной, и она не могла сдержаться, чтобы не притопывать в такт.

С заполнением танцевальной карточки и в самом деле не возникло никаких проблем: лишь только Марианна вошла в зал, как к ней тут же устремилась целая толпа молодых людей, уже успевших заметить внизу эту хорошенькую леди.

Разрумянившаяся, счастливая, Марианна раздавала танцы направо и налево, а когда карточка была заполнена, очень мило посочувствовала тем, кому танца не досталось. Она надеялась, что Адам Стрит в этот момент смотрит на нее, однако, когда суматоха с заполнением карточки закончилась, Марианна, отыскав его глазами, обнаружила, к своему величайшему разочарованию, что все это время он стоял к ней спиной. Они с Мэри Тиммс находились уже в центре зала и ждали, когда начнется первый танец.

Поскольку первый танец был записан для Билли, Марианна несколько снисходительно взглянула на юношу.

– Ваш танец, я полагаю? – спросила она, несколько смягчив свой взгляд улыбкой.

Билли кивнул и увлек ее в центр зала. Оркестр заиграл быстрый вальс, они с Билли закружились в танце, и скоро Марианна забыла обо всем на свете, отдавшись пленительным звукам музыки.

Хотя ей никогда прежде не доводилось танцевать с Билли, он оказался превосходным танцором, вел ее легко и непринужденно, и Марианна, у которой к танцам тоже обнаружились способности, чувствовала каждое его движение, словно они были партнерами уже много лет.

Увлеченная танцем, Марианна, однако, успела заметить восхищенные взгляды, которые бросали на нее окружающие, надеясь, что и Адам их тоже заметит.

Один за другим к ней подходили ее партнеры, и вскоре лицо Марианны раскраснелось, на лбу выступили капельки пота. Молодые люди, с которыми она танцевала, оказывали ей всевозможные знаки внимания: приносили пунш, в короткие перерывы между танцами увлекали за собой на террасу и нашептывали на ушко комплименты. Марианна очень мило флиртовала с ними со всеми, не забывая тем не менее считать, сколько танцев прошло. Неужели уже четыре? Внезапно она увидела, как к ней, возвышаясь над всеми толпившимися вокруг нее молодыми людьми, направляется Адам Стрит. На его обычно суровом лице играла легкая улыбка.

Хотя Марианна и ждала этой минуты, она почему-то почувствовала панику. А вдруг у нее растрепалась прическа или слишком горят щеки? Еще подумает, чего доброго, что она хватила лишнего! Поспешно вытащив из кармана носовой платочек, Марианна провела им по лбу и по щекам.

А капитан Стрит был уже рядом.

– Надеюсь, это мой танец? – спросил он, слегка наклонившись к Марианне с той же легкой улыбкой на губах.

– По-моему, да, капитан Стрит, – холодно кивнула ему Марианна.

Оркестр заиграл очередной вальс, на сей раз медленный, и Марианна пришла в отчаяние: если бы танец был быстрым, не было б нужды разговаривать, а так придется искать какие-то темы для общения.

Взяв ее руку в свою и обхватив другой за талию, согнувшись при этом в три погибели, Адам закружил Марианну в вальсе. Глаза ее при этом оказались как раз на уровне его груди, так что жилет с кармашком для часов она могла рассматривать сколько угодно. Только сейчас сообразив, какую смешную пару они с Адамом представляют, Марианна вспыхнула. Она встала на цыпочки, чтобы казаться хоть немного выше, однако вскоре поняла, что выглядит еще более нелепо. Адам вообще был похож на крючок, но даже и в такой позе рука его лежала не на талии Марианны, а на ее плечах.

Запрокинув голову, Марианна взглянула Адаму прямо в глаза: они так и искрились весельем.

– Боюсь, сэр, мы с вами абсолютно не подходим друг другу, – проговорила она как можно спокойнее и, высвободившись, зашагала с танцевальной площадки.

Адам пошел следом за ней, хотел было взять ее за руку, но, видимо, передумав, положил ей руку на плечо.

– Полагаю, вы имеете в виду танцы? – весело спросил он.

– И все остальное! – отрезала Марианна, однако стряхивать его руку со своего плеча не стала.

– Думаю, вы ошибаетесь, – ласково проговорил он. – И поскольку этот танец по праву принадлежит мне, придется вам терпеть мое общество до тех пор, пока он не кончится.

Марианна пожала плечами:

– Ну, если вы так настаиваете, сэр... Мне все равно.

– Отлично! Тогда давайте выйдем в сад, там прохладнее.

Марианна позволила вывести себя в сад, располагавшийся за домом. Там и в самом деле оказалось прохладнее. Воздух был напоен ароматом летних цветов, и ей вспомнился другой сад в другом городе и другой мужчина. Филип, где же ты сейчас?

– Ты о чем-то задумалась? – послышался голос Адама.

– Да, – вздохнула Марианна, пытаясь незаметно смахнуть непрошеные слезинки.

– Марианна, я хочу извиниться перед тобой за свое поведение в тот вечер в таверне. Я не должен был разговаривать с тобой в таком тоне. Единственным моим оправданием служит то, что ты, похоже, обладаешь сверхъестественной способностью выводить меня из себя. Ты простишь меня?

Хотя Марианна весь сегодняшний вечер добивалась именно того, чтобы Адам извинился за свое пренебрежительное к ней отношение и посмотрел, с каким уважением относятся к ней другие, одержанная победа почему-то показалась ей совершенно ненужной и ничего не стоящей, как зола.

И тем не менее она кивнула и тихо проговорила:

– Да. И вы меня простите. Я знаю, что и сама время от времени могу ляпнуть все, что угодно. Когда-то, когда мне очень нужна была помощь, вы мне ее оказали. Я этого не забыла.

– Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, – искренне проговорил Адам. – Можно мне как-нибудь зайти к тебе? Быть может, ты не откажешься со мной поужинать?

– Конечно, нет. Я буду очень рада, – безразлично ответила Марианна.

Филип, милый Филип, увидимся ли мы еще? Тоска навалилась с новой силой.

– Думаю, нам пора возвращаться в зал, – добавила она и повернулась, чтобы идти.

– Марианна, подожди!

В голосе Адама послышалась такая страсть, что Марианна удивленно обернулась, и в ту же секунду он стремительно – так, что она не успела отпрянуть – обнял ее и жарко поцеловал. Как это ни странно, в этот миг Марианна не почувствовала ничего, кроме удивления. Его крупные, сильные руки крепко, но бережно обнимали ее за плечи. Она не предпринимала никаких попыток высвободиться, просто стояла как каменная. Этот поцелуй для нее ничего не значил, ведь она поклялась никогда больше не принадлежать ни одному мужчине.

Наконец Адам оторвался от ее губ, однако Марианна не произнесла ни слова.

– Прости, Марианна, – покаянным голосом произнес Адам. – Я и сам не знаю, почему это сделал. Обычно я начинаю ухаживать за девушкой лишь тогда, когда уверен, что мои ухаживания будут приняты с благосклонностью. Не хочется так скоро снова просить у тебя прощения, однако ничего не поделаешь. Ты простишь меня?

Марианна пожала плечами:

– Если вы пообещаете больше этого не делать. Буду с вами откровенна, капитан Стрит. Видите ли, я вовсе не против того, чтобы быть вашим другом, но дала себе клятву не принадлежать больше ни одному мужчине.

– Ты это серьезно? Но Боже правый, почему? – изумленно воскликнул Адам.

Выражения его лица Марианна не видела: было слишком темно.

– Никакого счастья мне это не принесло, – проговорила Марианна ровным голосом. – Любовь в конце концов приносит одну лишь боль. Когда я это поняла, то поклялась никогда больше не позволять мужчине к себе прикасаться.

– Но ты еще слишком молода для таких клятв! Кроме того, неужели ты считаешь, что сдержать ее так уж легко?

В голосе Адама прозвучали веселые нотки, и Марианне вдруг очень захотелось увидеть выражение его лица.

– Да! – выкрикнула она. – Конечно, если вы сочтете невозможным встречаться со мной на таких условиях, я на вас не обижусь.

– Но ведь я тебе уже сказал, что хочу быть твоим другом и никем больше. Ты что, подозреваешь меня в каких-то гнусных намерениях? – насмешливо поинтересовался Адам.

– Но вы же сами полезли ко мне с поцелуями, – парировала Марианна, и Адам, кажется, смутился.

– Верно, – шутливо отозвался он и уже серьезно добавил: – Что ж, мой маленький друг, я согласен встречаться с тобой на таких условиях и обещаю, что приложу все усилия, чтобы сдержать свои самые низменные чувства.

Марианна коснулась его руки.

– Я все же надеюсь, что мое самое первое впечатление о вас оказалось верным. Что вы и в самом деле хороший, добрый человек.

Адам размышлял над ее последними словами и по дороге домой, и дома, однако нельзя сказать, чтобы они слишком уж его обрадовали. Идиотская клятва Марианны действовала ему на нервы, хотя почему, он никак не мог понять. Да и сама Марианна вызывала у Адама самые противоречивые чувства: и восхищение, и раздражение. И какого черта он полез к ней с поцелуями? Мало ли чего ему захотелось? Ведь надо понимать, когда можно, а когда нет. Обычно Адам отлично чувствовал такие вещи, но на сей раз чутье его подвело. И ведь как откликнулась на его поцелуй Марианна... Она не разозлилась, не отстранилась, но и не ответила на него, осталась безразличной и холодной.

Что ж, хоть извинился за свое дурацкое поведение и то хорошо, успокаивал себя Адам, хоть одну умную вещь сделал. Он понимал, что самое лучшее – это забыть о Марианне, выбросить ее из головы, поскольку ничего хорошего от нее все равно не дождешься. Жизнь его уже устоялась – охота на китов приносит очень неплохой доход, в свободное время можно развлечься с Мэри Тиммс, да и, кроме нее, найдется немало красоток провести с ним часок-другой, – так зачем все портить, связываясь с какой-то строптивой девчонкой, от который всякий раз не знаешь, чего ожидать?

Однако Адам на следующий же день после вечеринки заявился в пансион, где проживала Марианна. Ее хозяйка, миссис Гродин, прежде чем сходить за ней наверх и позвать ее, подозрительно оглядела его с головы до ног.

В отличие от Адама, который не спал почти всю ночь, Марианна казалась свежей и хорошо отдохнувшей.

Одета она была в бледно-бежевое закрытое домашнее платье с длинными рукавами и маленьким, аккуратным воротничком, в котором походила на скромную молодую учительницу, а никак не на девушку, работавшую в таверне. Адам, слегка поклонившись, попытался придумать хоть какое-то оправдание своему визиту.

– Я ведь говорил тебе, что как-нибудь зайду, – робко, словно школьник, проговорил он, ненавидя себя в этот миг за свою робость.

– Верно, но я не ожидала, что это произойдет так скоро, – слегка улыбнувшись, ответила Марианна. – Не присядете ли, капитан Стрит?

Адам примостился на краешке дивана. Марианна села напротив. И какого черта он сюда притащился, ругал себя Адам. Плевать она на него хотела! И, откашлявшись, нерешительно произнес:

– Может быть, пойдем погуляем? Погода просто чудесная, а по дороге можно зайти в кафе и съесть мороженого.

Марианна очень мило нахмурила бровки.

– Я не против. На работу мне к шести, так что, думаю, времени на прогулку у нас хватит.

– До шести еще уйма времени, – мрачно заметил Адам.

Боже правый! Неужели они весь день будут разговаривать друг с другом таким сдержанным и натянутым тоном, словно совершенно незнакомые люди? С ума сойти можно!

– Только поднимусь наверх за шляпкой и сумочкой, – объявила Марианна и ушла, оставив после себя нежный аромат сирени.

Адам сидел прямо, словно аршин проглотил, и нетерпеливо ждал возвращения Марианны.

«И зачем я только сюда притащился? – в очередной раз с горечью подумал он. – Мог бы пойти сейчас к Мэри или к Грете, все лучше, чем сидеть с этой злюкой!»

Вспомнив, что к Грете он вообще еще ни разу не удосужился зайти, Адам тяжело вздохнул.

В этот момент в гостиной появилась Марианна, и Адам забыл обо всем на свете. Она переоделась в ярко-голубое платье – шляпка и сумочка были того же цвета – и была в этом наряде такой хорошенькой, что у Адама захватило дух. Пруденс Котрайт, похоже, отлично над ней поработала: девчонка вдобавок к красоте приобрела еще и светский лоск.

– Я готова, – проговорила Марианна, скромно опустив глаза, чем привела Адама в восхищение.

Ну чем не актриса! Причем не какая-то там третьесортная, а отличная: превосходно знает, когда какую роль нужно играть. Покачав головой, Адам встал и подал Марианне руку. Что ж, сыграем в юную леди и ее обожателя. И они вышли на улицу, где вовсю светило яркое солнышко.

Они направились к морю, вдоль по Мэдисон-стрит до пересечения ее с Главной улицей. Не спеша шли они по улице, и долго-долго ни один из них не проронил ни слова.

Странное чувство овладело Адамом. Как, оказывается, приятно молча бродить по городу! Когда рот у Марианны закрыт, можно подумать, что она вообще пай-девочка. И все-таки не могут же они весь день идти по улице, словно воды в рот набрав! Нужно придумать хоть какую-нибудь тему для разговора. И Адам решился.

– Какой приятный ветерок, – начал он, глядя на макушку Марианны: лица ее ему видно не было. – Ты не находишь?

Марианна вскинула голову, и на лице ее мелькнула легкая улыбка.

– О да. Совершенно с вами согласна. Ветерок и в самом деле приятный.

Адам вспыхнул. Естественно, фразу эту нельзя отнести к разряду чересчур остроумных, но ведь он пытается хоть как-то развлечь эту строптивую девчонку! Черт бы ее побрал, пускай теперь сама ищет тему для разговора!

Через некоторое время они добрались до перекрестка Мейсон-стрит с Главной улицей. Впереди Адам заметил кафе.

– Может быть, зайдем съесть мороженого? Или на обратном пути?

Марианна снова вскинула голову.

– На обратном пути, если не возражаете.

– Ничуть не возражаю, – проговорил Адам, пожав плечами.

Они пошли дальше. Здесь, в центре города, прохожих с каждой минутой становилось все больше и больше. Навстречу Марианне с Адамом спешили куда-то по своим делам ремесленники, шли с корзинками за покупками женщины, но больше всего было матросов, самых разных национальностей и всех цветов кожи.

Громкий цокот копыт по булыжной мостовой, крики лоточников и уличных торговцев, пронзительные вопли детей, лай собак, шум разговора – вся эта какофония казалась Адаму сладкой музыкой, так непохожей на ту, что ему доводится слышать в море: хлопанье паруса, когда судно набирает ход, потрескивание деревянной обшивки корабля, жалобные крики чаек, неистовое завывание ветра в такелаже. Однако звуки эти никогда не сливались, как в городе, в один сплошной гул.

Внезапно он почувствовал, как кто-то дернул его за рукав, возвращая к действительности: Марианна стояла рядом и вопросительно смотрела на него.

– О чем это вы так задумались?

Первым побуждением Адама было скрыть от Марианны свои мысли, выдумав что-нибудь, чтобы она от него отстала, однако он все-таки решился сказать ей правду, чувствуя себя при этом круглым дураком и ожидая, что она поднимет его на смех.

Однако, к его удивлению, Марианна радостно улыбнулась и крепко сжала его руку.

– Как это здорово и как верно! Ведь и правда, все, что в жизни происходит, можно сравнить с той или иной музыкой.

Вскоре взору их открылась длинная пристань, и толпа с каждой минутой становилась все гуще, а шум все яростнее, однако Марианна, к удивлению Адама, болтала все оживленнее, словно наконец-то прорвалась давно сдерживаемая плотина и хлынул поток слов.

Адам в восторге от произошедшей в ней перемены с радостью поддерживал разговор. Когда они добрались до «Викинг Куин», Адам пригласил Марианну подняться вместе с ним на борт, где проверил, как идут ремонтные работы, а потом они вернулись в центр города и зашли в кафе, где съели по две порции клубничного мороженого.

Когда Адам привел Марианну домой (она уже опаздывала на работу), он решил, что очень неплохо провел сегодняшний день. Они с Марианной прекрасно пообщались, в течение всего дня между ними не произошло ни единого спора, так чего еще желать? Кроме того, Адам Стрит начал немного разбираться в тех чувствах, которые испытывал к Марианне. Похоже, они и в самом деле смогут стать друзьями.

Так оно и вышло. Их послеобеденные прогулки превратились в ежедневные, равно как и ужины в кафе в те дни, когда Марианна не работала. Адам показал ей свой маленький домик, который она сочла очаровательным, и несколько раз прокатил по заливу в шлюпке, которую одалживал на время у своего приятеля.

Эта новая дружба много значила для Марианны, поскольку давала то, чего ей прежде никогда не доводилось испытывать: бескорыстное внимание к себе мужчины. В отличие от Джуда и Филипа Адам и в самом деле ничего от Марианны не требовал. Отношения Марианны с Джудом можно было назвать вынужденным рабством, с Филипом – обыкновенной физической связью, которую дружбой назвать язык не повернется, а вот с Адамом Марианна впервые познала настоящую дружбу, которая иногда случается между мужчиной и женщиной.

Нельзя сказать, чтобы Марианна, несмотря на свою клятву оставаться к мужчинам равнодушной, не чувствовала к Адаму физического влечения – стройный капитан кому угодно способен был вскружить голову. Кроме того, она чувствовала, что и Адаму она тоже небезразлична. Однако он ни разу не выдал себя ни словом, ни жестом, и Марианна тоже не собиралась ничего говорить.

Она не понимала, что с ней творится, но постоянно ощущала в его присутствии какое-то приятное волнение и легкую дрожь.

Кроме того, когда она появлялась с Адамом на улице, в кафе или в каком-нибудь другом месте, то замечала, что женщины не сводят с нее завистливых глаз, и это тоже согревало Марианне душу. Правда, в бочке меда всегда есть ложка дегтя, и этой ложкой дегтя для Марианны стали неприятные мысли о том, что в недалеком будущем Адам снова уйдет в море. Однако она всегда старалась выбросить их из головы. Помимо всего прочего, со временем она все меньше и меньше вспоминала Филипа, хотя и сама не могла бы сказать, хорошо это или плохо.

Прошло около месяца с тех пор, как Адам вернулся домой – и месяц этот он почти целиком провел с Марианной, – когда произошло событие, перевернувшее их жизни.

Случилось это холодным туманным вечером, когда осень давно уже вступила в свои права и зима была не за горами. У Марианны выдался свободный вечер, что бывало в последнее время не так уж часто.

Они с Адамом решили посетить методистскую церковь, где им показали представление с волшебным фонарем и накормили вкусным ужином.

Представление оказалось интересным, об Индии, которая казалась Марианне чем-то очень далеким и красивым, да и ужин – выше всех похвал. Усталая и сонная, Марианна медленно шла рядом с Адамом по улице.

Туман между тем становился все гуще. Казалось, он заполнил весь город, забрался во все его закоулки, скрыл своей плотной завесой одни здания, а другим придал какие-то жуткие, фантастические очертания.

В порту раздался приглушенный колокольный звон. Обычно звонкий, сегодня он звучал глухо и зловеще.

Адам и Марианна совсем заблудились в этой густой пелене и медленно брели по улице. Вдруг Адам остановился, повернулся и, взяв Марианну под руку, провел ее через какую-то железную – на ощупь – калитку. В пансионе, где жила Марианна, такой калитки не было.

– Где мы, Адам? – удивленно спросила она. – Куда это мы пришли?

Они поднялись по ступенькам.

– В этом молоке совсем ничего не видно. Посидим, пока немного не прояснится. Я весь промок и продрог до костей, да и ты наверняка тоже.

– Но где мы? – не отставала Марианна.

– У меня дома. Я узнал свой железный забор, когда мы проходили мимо.

Марианна ничего не сказала, хотя на языке у нее вертелось множество весьма нелестных замечаний. Но она молчала, ощущая, как внутри нарастает приятное волнение, и вдруг остро почувствовала прикосновение теплой руки Адама к своему плечу.

– Выпьем по стаканчику горячего пунша у камина, съедим по тосту, немного согреемся, а потом я провожу тебя домой, – тем временем говорил Адам.

Марианна хотела было запротестовать, но и на сей раз промолчала, вспомнив про миссис Гродин, которая, конечно, будет вне себя от возмущения, если ее постоялица вернется домой так поздно. А вот если посидеть немного в гостях у Адама, быть может, старуха отправится спать и тогда удастся проскользнуть незамеченной.

– Давай помогу тебе раздеться, – сказал Адам, когда они вошли в дом.

Марианна позволила ему снять с себя тяжелую накидку и шерстяную шаль, промокшие насквозь.

В маленькой гостиной в камине уже были аккуратно сложены поленья, и, сбросив пальто, Адам присел на корточки и поднес спичку к растопке. И тут же взметнулись вверх яркие язычки пламени, и уже через минуту огонь весело полыхал в камине. Марианна подошла поближе и протянула руки.

– Как тепло, – проговорила она, застенчиво улыбаясь Адаму.

Он улыбнулся ей в ответ, и сердце у Марианны вдруг затрепетало, как пойманная птичка. Марианна не понимала, что с ней творится, лишь чувствовала, что должно произойти что-то необыкновенное, очень важное. Она одновременно и хотела этого, и боялась.

– Садись вон в то большое кресло у камина, а я пока принесу нам чего-нибудь согреться. Что ты хочешь? Ром, бренди, горячий сидр?

– Сидр, пожалуйста, – ответила Марианна, опускаясь в глубокое кресло.

Чувствовалось, что оно у Адама самое любимое.

Не прошло и нескольких минут, как Адам вернулся с подносом, на котором стояли две большие кружки с сидром, сдобренным корицей и сахаром. Поставив поднос на каминную решетку, Адам наклонился и сунул в огонь кочергу. Когда она раскалилась докрасна, он быстро опустил ее сначала в одну кружку, потом в другую.

По комнате тотчас поплыл густой аромат корицы, и Марианна с наслаждением вдыхала его. Она согрелась, тело охватила блаженная истома, и в то же время странное напряжение не покидало ее. Ей казалось, что сейчас что-то случится. Но что?

Взяв у Адама дымящуюся кружку, она сжала ее обеими руками, чтобы согреть их. Адам, как она заметила, сделал то же самое. Потягивая горячее сладкое питье, они поглядывали друг на друга из-за краев кружек и счастливо улыбались.

Ни один из них не проронил ни слова, пока сидр не был допит до конца, до последней капли.

– Марианна... – прошептал наконец Адам, поставив свою кружку на пол.

Подойдя к Марианне, он взял ее за руки и потянул к себе. Глаза у него сияли.

Марианне казалось, что этот завораживающий взгляд проникает в самое сердце. Он притягивал ее, словно магнит, и не было ни сил, ни желания противиться ему. Что будет, то будет.

Адам крепко обнял ее, а через секунду, не успела Марианна опомниться, ухватил за талию и поставил на скамеечку, стоявшую перед креслом. Теперь их лица находились более-менее на одном уровне. Ласково улыбнувшись Марианне, Адам нежно и в то же время требовательно прижался губами к ее губам. Марианна тихонько вздохнула и закрыла глаза. Поцелуй заворожил ее. Тело затрепетало от блаженства. Марианну уже так давно никто не целовал, что она и забыла, как это чудесно.

Руки Адама заскользили по ее спине, потом коснулись ее груди, и Марианна, задохнувшись от избытка чувств, забыла обо всем на свете. Какое это, оказывается, счастье – чувствовать его ласковые прикосновения. Огонь желания пробежал по ее телу, с каждой секундой разгораясь все сильнее и сильнее.

Душа ее кричала: «Я хочу тебя, Адам! Возьми меня! Быстрее!»

Но в этот миг Адам, оторвавшись от ее губ, хрипло застонал и принялся своими большими, грубыми руками – руками моряка – расстегивать ей платье, путаясь в крошечных пуговицах. Марианна совершенно машинально пришла ему на помощь, думая лишь о том, чтобы побыстрее сбросить одежду. У нее больше не было сил ждать, хотелось лишь одного – почувствовать каждой клеточкой его сильное мужское тело. Еще не видя его, она уже не сомневалась, что красивее его нет ничего на белом свете.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вся ее одежда была наконец расстегнута и снята, и Марианна стояла теперь перед Адамом обнаженной.

Тело ее, неожиданно ставшее чувствительным, словно усики насекомого, было объято яростным огнем. Она возвышалась на скамеечке, словно на пьедестале: сравнение, сразу пришедшее ей на ум, тем более что Адам, издав страстный стон, опустился перед Марианной на колени и обнял ее.

Марианна затрепетала от восторга и желания. Адам, окинув жадным взглядом ее стройное тело, прошептал:

– Какая ты красивая!

Поспешно поднявшись, он тоже принялся сбрасывать с себя одежду.

Вскоре взору Марианны предстала его загорелая грудь, покрытая курчавыми темными волосами, сильные, мускулистые руки, плоский живот. Он и в самом деле оказался на удивление хорош собой. Именно таким Марианна себе его и представляла. Однако в отличие от Филипа, обладавшего еще несовершенной, какой-то мальчишеской красотой, Адам был уже зрелым мужчиной, и красота его была красотой сильного мужского тела. Марианна поспешно выбросила все мысли о Филипе из головы.

Адам между тем расстегнул ремень брюк, и они упали к его ногам.

Марианна опасливо перевела взгляд с его груди на талию, а потом ниже. Вид его восставшей плоти заставил ее вспыхнуть от смущения. Она показалась ей настолько огромной, что у Марианны перехватило дыхание.

Вспомнив Джуда и его грозное орудие, причинявшее ей острую боль, Марианна вздрогнула от страха, однако тут же взяла себя в руки. Ведь Адам не Джуд, и его член не уродливая, а прекрасная, совершенная часть тела, пусть даже и кажется несколько великоватой.

Но в это мгновение размышления ее были прерваны: Адам легко, словно перышко, подхватил Марианну и вынес из гостиной.

Прижав ее к своей широкой груди, Адам поднялся на второй этаж и вошел в комнату у лестницы.

Марианна, приподняв голову с его теплого плеча, обвела взглядом комнату, освещенную мерцающим пламенем свечи. Обставлена она была довольно просто – чувствовалось, что здесь живет мужчина, – но уютно. На миг Марианна удивилась, когда это он успел зажечь свечу, но тут же решила, что, наверное, когда поднимался за сидром. Но через секунду все мысли вылетели у нее из головы: Адам опустил ее на кровать и лег рядом. Он крепко обнял ее одной рукой, а другой нежно провел по груди и животу.

Марианна ощутила, как блаженная волна желания подхватила ее и понесла, как на крыльях. Кровь застучала в висках, тело наполнилось приятной истомой. Казалось, каждая клеточка его отзывается на ласки Адама.

Она видела, как велико его желание овладеть ею немедленно, однако он сдерживался изо всех сил, все лаская и лаская ее. Наконец Адам приподнялся на локтях и умоляюще взглянул на Марианну глазами, темными от переполнявшей их страсти.

И тихонько застонав, Марианна позволила ему войти в себя. На краткий миг она почувствовала боль, которая, однако, очень скоро переросла в острое наслаждение.

Он обладал ею спокойно и уверенно, словно своей женой, тело которой было знакомо ему до мельчайших деталей. И Марианна впервые в жизни почувствовала, что имеет дело с настоящим мужчиной, отдаваясь которому, испытываешь неземное блаженство.

И когда наконец тело ее содрогнулось в экстазе, Марианне показалось, что она больше не выдержит эту сладкую пытку. Она вскрикнула и словно издалека услышала свой собственный голос, хриплый и страстный. И в этот миг Адам застонал и выкрикнул ее имя.

Несколько минут оба они лежали рядышком, прерывисто дыша, после чего снова последовали нежные поцелуи и ласковые прикосновения. А потом Марианна погрузилась в сладкую дрему, и когда снова открыла глаза, то увидела, что Адам посапывает рядышком, обняв ее за талию и прижавшись лицом к ее плечу.

Марианна тихонько лежала, боясь пошевелиться. Мозг, уже не затуманенный страстью, работал четко и ясно. Как внезапно у них с Адамом все получилось, размышляла Марианна. Чем все это кончится? Противоречивые чувства охватили ее: она ощущала в теле приятное томление и легкость – как же хорошо ей было с Адамом, и зачем только она так долго отказывала себе в подобном удовольствии! – и терзалась чувством вины, потому что, уступив Адаму, предала Филипа; и злилась на себя за то, что не смогла сдержать клятву верности, которую дала себе после отъезда Филипа. Однако Марианна вынуждена была признать, что давно уже не чувствовала себя такой счастливой. Адам научил ее снова радоваться жизни.

Но любит ли она его? Если да, то почему она все никак не может забыть Филипа?

Адам пробормотал что-то сквозь сон и прижал ее к себе еще крепче.

Марианна, вздохнув, поуютнее устроилась в его объятиях и погрузилась в глубокий сон, так и не ответив на терзающий ее вопрос.

Глава 11

Пробуждение было тяжелым: Марианна все никак не могла стряхнуть с себя остатки сна. Обычно стоило ей открыть глаза, как она бодро вскакивала с постели, радостно встречая новый день. Но сегодня утром ей почему-то было лень вставать, хотелось подольше понежиться в кровати. Интересно, который сейчас час? Марианна повернула голову к столику у кровати, на котором обычно стояли часы, но никакого столика рядом с постелью не оказалось.

Озадаченная этим обстоятельством, она повернула голову: рядом, сладко посапывая во сне, лежал Адам. События прошедшей ночи тут же встали у Марианны перед глазами, и она испуганно ахнула, поспешно прикрыв рот ладошкой, чтобы ненароком не разбудить капитана Стрита. Марианна бросила взгляд в окно: на улице занимался серенький рассвет.

Боже правый! Значит, она провела у Адама всю ночь! Что же подумает миссис Гродин? Марианна из кожи вон лезла, чтобы создать себе в Сэг-Харборе безупречную репутацию, и что? Одна безумная ночь – и она полетела ко всем чертям!

Адам вздохнул, повернулся на другой бок, нога его скользнула по ее ноге. Марианна улыбнулась, вспомнив, как они с Адамом занимались любовью, и по телу пробежала сладкая дрожь. Да, такая ночь стоит доброго имени... Боже, да о чем она в самом деле! Совсем голову потеряла? Адам скоро снова уйдет в море, и что станет с ней тогда? Что ей тогда делать? И потом, что она скажет миссис Гродин?

Марианна снова взглянула на Адама и вздрогнула от неожиданности: он пристально смотрел на нее, и на губах его играла задумчивая улыбка.

– Что с тобой, любовь моя, почему ты хмуришься? – ласково спросил он. – Это была чудесная ночь. Мне, во всяком случае, понравилось. Да и тебе, я думаю, тоже.

Марианна невольно улыбнулась в ответ. Как же он красив! Даже с растрепанными волосами. А какие великолепные плечи!

– Уже утро, – грустно проговорила она. – Я провела здесь всю ночь.

– Что верно, то верно. – Адам приподнял одеяло, чтобы увидеть ее грудь. – А почему это тебя так опечалило? – Он провел по груди кончиками пальцев, но Марианне было сейчас не до любовных ласк.

– Потому что я не ночевала дома! Черт бы все побрал! Миссис Гродин наверняка станет допытываться, почему меня не было всю ночь. А что я ей отвечу? Не могу же я сказать правду!

– Ты взрослая женщина, Марианна, – пожал плечами Адам. – И можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

– Вовсе нет, – хмуро буркнула Марианна. – Это мужчины могут делать все, что заблагорассудится, а женщины нет. Им приходится считаться с общественным мнением. Для такой благонравной особы, как миссис Гродин, женщина, не ночевавшая дома, уже шлюха. – Марианна горько улыбнулась. – Раньше я об этом не задумывалась, но Пруденс Котрайт многому меня научила, в том числе и тому, что нужно поддерживать репутацию. Я приложила немало усилий, чтобы создать себе в этом городе хорошую репутацию, а теперь все пошло прахом.

Марианна понуро опустила плечи, губы ее задрожали. Она вдруг вспомнила Пруденс. Что бы она сказала?

– И все из-за меня, – проговорил Адам.

– Не совсем. Я и сама виновата. Не смогла тебе отказать.

– Ну что ж, – весело проговорил Адам и, обхватив Марианну за талию, притянул к себе. – Придется нам с тобой пожениться, чтобы твоя репутация не пострадала.

Марианна от неожиданности даже рот открыла. Пристально взглянула Адаму прямо в глаза: в них плясали какие-то дьявольские искорки.

– О чем это ты, Адам Стрит? Я тебя правильно поняла? Ты делаешь мне предложение? – Тут ее осенило: – Ты что, издеваешься надо мной?!

Адам весело замотал головой и удобно устроился на ее плече.

– Даже и в мыслях не было, моя очаровательная Марианна. Я хочу, чтобы ты стала миссис Адам Стрит. И если кто-нибудь осмелится опорочить твое доброе имя, я ему голову оторву. Ну, что скажешь?

Марианна не верила своим ушам. Мысли в голове все перепутались. Да что он такое говорит, этот сумасшедший? Неужели и вправду не шутит?

Марианна совсем растерялась, А как же Филип? Как же клятва? Впрочем, о какой клятве может идти речь после этой бурной ночи? Но ведь у нее была мечта открыть свою таверну. И потом, любит ли она Адама? Сможет ли стать ему хорошей женой? Но если она любит Адама, то как может любить одновременно и Филипа?

Марианна часто мечтала, как выйдет замуж за Филипа и они заживут долго и счастливо. Конечно, Марианна понимала, что все это мечты, которые никогда не сбудутся. Но иногда так приятно помечтать о маленьком домике, увитом розами, в далекой-предалекой стране, где не нужно заботиться о деньгах и всегда быть счастливой.

В действительности же Марианна лишь понаслышке знала о том, что такое замужество. Мать ее никогда не бывала замужем, хотя, насколько Марианна помнила, меняла мужчин как перчатки. Впрочем, на Аутер-Бэнкс никто не заключал браков. А к семьям своих бостонских подруг она как-то не присматривалась, ей это в то время было ни к чему.

Она понятия не имеет, как надо вести себя в браке. И потом, хочется ли ей выходить замуж за Адама Стрита? Она, конечно, нередко думала об Адаме, откровенно говоря, он ей очень нравился. Но никогда, даже в самых безумных мечтах Марианна и вообразить не могла, что он сделает ей предложение.

– Ну так что? – Адам пощекотал ей шею. – Что скажешь? Выйдешь за меня замуж?

Марианна растерянно взглянула на него.

– Не знаю, что и подумать. Это самое неожиданное предложение в моей жизни. Нужно подумать.

– Вспомни о своей репутации, – насмешливо проговорил Адам. – Думай быстрее, чтобы мы смогли пресечь все сплетни, которые наверняка начнет распускать о нас миссис Гродин.

Марианна встрепенулась:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Кажется, я придумал неплохую историю, как спасти твою пошатнувшуюся репутацию. Звучит она убедительно, а часть ее вообще чистая правда.

Марианна посмотрела на его улыбающееся лицо, улыбнулась в ответ, а сердце забилось быстрее. Адам – мужчина хоть куда, красивый, высокий, любовью занимается как бог, так чего еще желать? Кроме того, она давно уже примирилась с мыслью, что Филип к ней не вернется. Так почему бы и нет?

– И ты мне ее расскажешь, как я думаю, только в том случае, если я соглашусь выйти за тебя замуж? – поинтересовалась она.

– Конечно!

– Что ж, в таком случае, похоже, у меня нет другого выбора, верно? – притворно вздохнув, спросила она.

– Абсолютно никакого, любовь моя. Только вот еще что... – Адам предостерегающе поднял вверх палец.

– Что? – испугалась Марианна.

– Ты должна отказаться от своей клятвы, иначе я на тебе не женюсь.

И, не дожидаясь ответа, Адам расхохотался и заключил Марианну в объятия.

Из постели они вылезли уже к вечеру.

Миссис Гродин, похоже, поверила рассказу Адама о том, что Марианна из-за тумана была вынуждена переночевать в маленькой комнатке, расположенной в подсобке таверны. А услышав, что Марианна собирается замуж за капитана Стрита, совсем растерялась. Похоже, эта новость выбила ее из колеи куда сильнее, чем сомнительная история о подсобке.

После миссис Гродин сообщили капитану Хэммонду, и его жена великодушно предложила сыграть свадьбу в их доме, давая таким образом Марианне понять, что она будет принята в самых лучших домах Сэг-Харбора.

Венчание происходило в новенькой, только что построенной специально для китоловов пресвитерианской церкви – величественном сооружении, созданном известным архитектором Минардом Лефевром, который сделал такой высокий шпиль, чтобы моряки, возвращаясь домой после плавания, издалека могли его увидеть.

Адам пользовался в городе такой известностью, что церковь едва смогла вместить всех желающих взглянуть на женщину, которую он выбрал себе в жены. И вряд ли кто-нибудь мог осудить его выбор. Марианна была молода, красива и успела приобрести хорошую репутацию. И многие в городе втайне завидовали капитану Стриту.

На церемонию венчания Марианна надела длинное платье из белого атласа с пышными рукавами. Лиф был отделан тоненькими складочками, а широкая юбка посажена на пышный кринолин.

На ноги Марианна надела изящные белые лайковые туфельки, на руки натянула перчатки, сшитые из брюссельских кружев. Из таких же кружев была сделана и вуаль. Темные кудри украшал венок из белых роз.

Говорили, что красивее невесты в Сэг-Харборе отродясь не бывало, и немногие осмелились бы оспаривать это мнение. И только двое приглашенных были очень несчастны: Мэри Тиммс и Грета.

Позже Марианна так никогда и не смогла отчетливо вспомнить события того дня: в памяти осталась лишь какая-то радостная суматоха.

Ей так и не удалось попробовать свадебного завтрака: от волнения не смогла проглотить ни кусочка. Марианна прожила этот день как в тумане. После того как она согласилась на предложение Адама, началась подготовка к свадьбе, причем все происходило так быстро, что Марианна, даже если бы и захотела, уже не смогла бы остановить ход событий. Казалось, все совершалось само собой.

По дороге в церковь ее так и подмывало спросить Адама, не передумал ли он. И еще: а что он чувствует во время всей этой суматохи? Не растерян ли он так же, как и она?

И вот наконец они в церкви. Новое здание пахло свежей краской, и этот запах смешивался с ароматом роз, стоявших в вазах перед алтарем. Внутри храм был освещен подвешенными к потолку лампами, в которые заливался китовый жир. Свет, исходивший от них, играл на перилах красного дерева и серебряных табличках с указанием фамилии, прикрепленных к каждой скамейке.

Церковь Марианне очень понравилась; красивые балконы, изящные резные колонны, расписной потолок, хоры, орган. Из этого сумбурного дня в памяти Марианны осталось лишь убранство церкви да то, как они с Адамом стояли перед преподобным Иаковом и повторяли слова клятвы, которая должна была навеки связать их друг с другом.

В тот миг Марианна взглянула на высоченного гиганта, стоявшего с ней рука об руку, и почувствовала, как ее охватывает паника. Да ведь она его совершенно не знает! И вот собирается связать себя клятвой верности до гроба. Что же она такое делает?

Но было уже поздно. Священник обратился к ней с традиционным вопросом: согласна ли она выйти замуж за этого человека, Адама Стрита, и жить с ним в богатстве и бедности, в здравии и немощи, пока смерть не разлучит их? И Марианна услышала свой собственный голос, который ясно и четко произнес «да». И вот уже Адам поднимает ей вуаль и целует ее, а вокруг раздаются восторженные крики присутствующих, и она понимает, что все, свершилось, она замужем. И что дальше – неизвестно.

Первые две недели замужества, к удивлению Марианны, оказались как две капли воды похожими на ее девичьи мечты.

Вещи ее перевезли в маленький, но уютный домик, в котором жил Адам. Ведением хозяйства по-прежнему занимались мистер и миссис Хорнер, а счастливые новобрачные наслаждались прогулками по окрестностям и обществом друг друга.

Хотя погода с каждым днем становилась все холоднее, выдавались еще время от времени чудесные деньки, и тогда Адам с Марианной ездили на пикники или катались на лодке, а иногда заплывали на Шелтер-Айленд и обедали на берегу, прямо на свежем воздухе.

Марианне очень нравился этот остров, с его тенистыми рощами и маленькими пляжами. Многие судовладельцы и капитаны имели на Шелтер-Айленд дома и поместья.

Однако вскоре погода испортилась, и Марианна с Адамом уже не смогли совершать свои вылазки на природу и вынуждены были оставаться дома. Но они не унывали: днем жарили на углях камина каштаны, а по ночам исступленно любили друг друга, пока не падали без сил.

Адам каждый день ходил на верфь посмотреть, как идут дела с ремонтом, но обычно отсутствовал не больше двух-трех часов.

Но однажды его не было целый день, и когда он наконец вернулся, Марианна, которая все это время металась по гостиной, словно раненый зверь, уже дошла до такого состояния, что готова была наброситься на мужа с кулаками.

Она понимала, что первым делом следовало бы узнать, где он пропадал целый день, но она не в силах была сдержаться.

– Где тебя носит? Я весь день тебя жду! – яростно выпалила она.

Адам нахмурился было, но, видимо, взял себя в руки и улыбнулся.

– Ты должна привыкать, любовь моя, что я не смогу быть с тобой всегда. Ведь я китолов, и рано или поздно мне придется снова выйти в море. Ты же это знаешь.

Теперь Марианна разозлилась на себя. Схватив мужа за руки, она прижалась к нему.

– Я знаю, Адам, знаю, – проговорила она, уткнувшись лицом в его жилет. – Я все понимаю. Просто мне так не хочется сидеть дома одной. Ведь у нас медовый месяц, и я ни на секунду не желаю с тобой расставаться.

Адам ласково погладил ее по голове и нежно улыбнулся.

– Я тоже, но сегодня я отсутствовал так долго по одной уважительной причине. У меня для тебя сюрприз.

Услышав эти слова, Марианна почему-то совсем не обрадовалась, наоборот, внутри у нее все оборвалось. До сих пор им с Адамом было так хорошо вместе, они были так счастливы. Так к чему какие-то перемены? У нее возникло нехорошее чувство, что этот сюрприз круто изменит их жизнь.

– Я купил нам новый дом, – продолжал между тем Адам. – На Шелтер-Айленд. Дом Нейпера.

Марианна не верила своим ушам. Адам все время говорил, что хорошо бы построить на острове дом, но она думала, что это произойдет в весьма отдаленном будущем. А теперь выясняется, что строить ничего не нужно, он уже есть, готовенький...

– Дом Нейпера? – машинально переспросила она.

– Да, я и забыл, что ты не в курсе.

И, подхватив Марианну на руки, Адам опустился с ней в глубокое кожаное кресло, стоявшее у камина.

– Капитан Льюис Нейпер считался одним из самых удачливых китоловов Сэг-Харбора. Однако около года назад его судно «Эмили» потерпело кораблекрушение. Вся команда, включая и капитана, погибла. Его вдова решила продать дом и вернуться в Нью-Йорк. Там у нее остались родственники. Дом, Марианна, просто великолепный. Большой, просторный, и комнат в нем полным-полно, будет где носиться ребятишкам. – Он крепко обнял Марианну. – Этот дом слишком мал для нас с Хорнерами. Вечно сталкиваемся нос к носу. И потом, я знаю, остров тебе нравится. Можем переехать тотчас же, пока погода не испортилась, а то скоро начнутся снегопады, тогда сделать это будет намного тяжелее.

Адам выжидающе взглянул на Марианну, и она с трудом выдавила из себя улыбку. Остров ей и в самом деле нравился, что верно, то верно. Приятно приезжать туда на пикники. Но чтобы жить там... Уж слишком он далеко от Сэг-Харбора. Когда Адам выйдет в море, что она будет там делать? И потом, почему он купил дом, даже не посоветовавшись с ней? Как будто ее мнение ничего не значит!

Но, быть может, в семейной жизни так и положено? Мужчина сам принимает решение, а женщину лишь ставит в известность. И хорошей жене положено слушаться мужа и поступать так, как он ей скажет. А ведь она хотела стать хорошей женой, разве не так?

– Ты не рада, что я купил дом? – озадаченно спросил Адам. – Что-то ты притихла.

Марианна опустила глаза. Адам, должно быть, потратил кучу денег только ради того, чтобы ее порадовать. Зачем его огорчать?

– Ну конечно, рада. С чего ты взял, что нет? Просто, это так неожиданно, Адам, что я никак в себя прийти не могу.

Адам, усмехнувшись, еще крепче прижал Марианну к себе.

– Так я и знал, что ты обрадуешься. Пусть миссис Хорнер утром начинает упаковывать вещи.

Марианна как в воду глядела, когда подумала, что сюрприз, который преподнес ей Адам, изменит всю ее жизнь.

Переезд из Сэг-Харбора на Шелтер-Айленд оказался непростым делом и отнял массу времени и сил. Теперь им с Адамом было не до отдыха и прогулок. Правда, Адам убеждал ее, что, после того как они поселятся в своем новом доме, все пойдет по-прежнему, однако Марианна в этом сильно сомневалась.

Только успели перевезти в новый дом последние вещи, как разразились – как и предсказывал Адам – жестокие зимние шторма. Марианна, вынужденная сидеть взаперти целыми днями, чувствовала себя пленницей в новом доме.

Дом Нейпера оказался величественным особняком, выстроенным в итальянском стиле и выкрашенным темно-красной краской, с витиевато украшенными башенками и арочными окнами.

После их маленького, уютненького домика в Сэг-Харборе он казался ужасно большим. Адам сказал, что в нем вдоволь места для детей. По мнению Марианны, чтобы заполнить этот дом детьми, ей пришлось бы стать такой же плодовитой, как крольчиха. Мебели, которую чета Стритов вывезла из своего старого жилища, не хватило, чтобы обставить все комнаты, но Адам заверил жену, что когда вернется из своего следующего плавания, то привезет и новую мебель, и шторы, и драпировки.

Мысль о том, что Адаму рано или поздно придется выйти в море, никогда не покидала Марианну. Несмотря на то что он развернул бурную деятельность по переезду, Марианна с каждым днем все сильнее чувствовала его нетерпение. «Викинг Куин» готов был поднять паруса, как только установится нормальная погода, и Адам, похоже, спал и видел, когда он снова сможет взойти на борт. Марианна злилась, но ничего не могла поделать.

Она знала – да и Адам ей об этом рассказывал – что, когда моряк на корабле, он мечтает снова оказаться на суше, а когда уходит в море, ждет не дождется, когда сойдет на берег, однако это ее ничуть не утешало. То, что Адам вскоре собирается ее бросить, приводило в ужас.

Он уйдет в море по меньшей мере на год, а это целая вечность! Что ей без него делать? Всю работу по дому выполняли Хорнеры, а по саду – новый садовник, которого нанял Адам. Так что делать ей абсолютно нечего. Как же она будет убивать время?

Со дня на день ожидая неминуемого отъезда мужа, она благодарила Господа за каждый шторм, за каждый снегопад: значит, Адам пробудет дома чуть дольше. Их ласки ночь от ночи становились все исступленнее, словно ими Марианна могла удержать мужа при себе.

– Тебе и в самом деле нужно самому выходить в море? – как-то раз спросила Марианна мужа. – А не мог бы ты доверить свой корабль мистеру Карнсу, твоему первому помощнику?

Адам вздрогнул, будто она его ударила.

– Доверить кому-то свой корабль?! Боже правый, Марианна, ты что, ничего не понимаешь? Да знаешь ли ты, чего мне стоило приобрести свой собственный корабль? Стать капитаном? – Адам задумчиво покачал головой. – Я, как и многие другие в этих краях, родился в семье моряков. Мой отец всю свою жизнь плавал в море, да и я еще мальчишкой пошел в матросы. И все эти годы я мечтал о том, чтобы приобрести свой собственный корабль. Я работал как проклятый, почти не бывал на суше, все плавал и плавал. А когда выдавалась свободная минутка, учился. Знала бы ты, сколько времени провел я за учебниками, изучая навигацию, пока от тусклого света свечи не начинали болеть глаза. Но в конце концов все это оказалось не напрасно. В двадцать один год я стал вторым помощником капитана, а в двадцать шесть – первым. В то время я плавал на корабле капитана Дортмунда. Это был суровый человек, но необыкновенно честный. Он никогда не пытался надуть своих матросов: каждый получал то, что заработал. Я откладывал каждый пенни. Однажды мы добыли столько китов, что я заработал целую кучу денег. Я всегда умел говорить гладко и потому сумел убедить одного судоторговца здесь, в Сэг-Харборе, что если он продаст мне корабль в кредит, то я сумею выплатить ему недостающую сумму. Отдав ему все свои сбережения, я вышел в море на судне под названием «Викинг Куин». С кораблем этим мне здорово повезло. Его построили для одного парня, который обанкротился и умер, и потому судоторговец был только рад сбыть его с рук. Мне потребовалось несколько лет, чтобы выплатить все долги, но наконец я с ними рассчитался. Это случилось как раз тогда, когда я встретил вас с Филипом Котрайтом в Чарлстоне.

Адам хмыкнул.

– И теперь «Викинг Куин» принадлежит мне, целиком и полностью, но это не значит, что деньги мне больше не нужны. Покупка этого дома дорого мне обошлась. Так что, Марианна, мне просто необходимо выйти в море, чтобы раздобыть денег. Китов сейчас не так много, как тогда, когда я только начинал заниматься их добычей, придется постараться, чтобы их отыскать.

Марианна хотела было сказать, что она вовсе не просила покупать новый дом, но промолчала, а Адам между тем продолжал:

– Бен Карнс, спору нет, отличный первый помощник, один из самых лучших, но я даже представить себе не могу, что он выйдет в море один, без меня. В этом корабле вся моя жизнь. Я люблю тебя, Марианна, и не могу без тебя жить, но не могу жить и без моря, без моего корабля. Пожалуйста, пойми и примирись с этим. – Адам наклонился и поцеловал Марианну в лоб. – Хорошо?

Марианна покорно кивнула, хотя она не поняла объяснений Адама. Одно для нее теперь стало ясно: Адаму его корабль дороже, чем она, и это разрывало ей сердце.

Когда на полях растаял снег и первые весенние цветочки робко показали из земли свои головки, «Викинг Куин» отчалил от берегов Сэг-Харбора.

Марианна поехала его провожать. Она изо всех сил старалась казаться веселой и даже улыбалась время от времени, хотя на самом деле чуть не плакала от тоски и обиды. Адам то и дело успокаивал ее, говоря, что ему ужасно не хочется от нее уезжать, что он будет сильно скучать по ней и что вернется домой как можно быстрее, но весь его облик выражал радостное нетерпение.

Да и самому судну «Викинг Куин», стоявшему в гавани, поблескивая свежей краской, с хорошо отдохнувшей командой на борту и большим запасом продовольствия на случай долгого плавания, казалось, тоже не терпелось выйти в море. Наконец печальный для Марианны миг настал: судно вошло в канал, задира-ветер надул паруса, и корабль заскользил по волнам сначала медленно, потом все быстрее, а Марианна с остальными провожающими стояли на пристани и все махали и махали вслед.

И лишь когда «Викинг Куин» скрылся за горизонтом, Марианна, понуро опустив плечи, отвернулась от моря.

– Вы хотите вернуться на остров, миссис? – спросил мистер Хорнер, доставивший Марианну с Адамом с Шелтер-Айленда в маленькой шлюпке.

Марианна задумалась. Было еще слишком рано, и ей не хотелось возвращаться в свой большой пустынный дом. Вынужденная из-за плохой погоды целыми днями сидеть взаперти, Марианна не успела еще обзавестись на острове знакомыми, а ей так хотелось с кем-нибудь поговорить.

Больше всего она хотела встретиться с Мег Манди, но она понимала, что теперь не может зайти в таверну. Поэтому Марианна попросила Хорнера отнести Мег записку, в которой сообщала, что будет ждать ее в ресторанчике, где они познакомились.

После тихого Шелтер-Айленда город показался ей необычайно шумным и оживленным. Марианна не спеша шла к месту встречи, наслаждаясь царившей вокруг суетой. В своем новом коричневом рединготе с синими вставками, плотно облегающем талию, со стоячим воротником и узкими рукавами и пышной юбке с двумя складками впереди, выгодно подчеркивающей ее тоненькую талию, Марианна казалась себе просто красавицей.

Прохожие не сводили с Марианны восторженных взглядов, и вот так не спеша, здороваясь время от времени со своими знакомыми, добралась Марианна, наконец, до ресторанчика, где ее уже поджидала Мег. Она показалась Марианне еще огромнее, чем прежде, локоны – еще золотистее, щеки – еще розовее. При виде Марианны толстуха так и просияла.

– Я здесь, детка, я здесь! – завопила она своим тоненьким голоском, как будто Марианна могла ее не заметить.

Марианна тоже радостно улыбнулась и бросилась навстречу своей бывшей хозяйке. Только сейчас она поняла, как соскучилась по шумной, веселой жизни таверны.

– Привет, Мег! – воскликнула она, целуя приятельницу в розовую, пахнувшую румянами щеку. – Как я рада тебя видеть!

– Я тоже! – отозвалась Мег. – Ты отлично выглядишь, смотреть на тебя одно удовольствие. Замужество пошло тебе на пользу.

Марианна кивнула, но улыбка ее тут же погасла.

– Знаешь, Мег, Адам только что ушел в плавание...

Мег понимающе кивнула и погладила Марианну по руке.

– Не расстраивайся, детка. Ты не первая жена, что проводила мужа в плавание, и уверена, что не последняя. Ведь ты вышла замуж за моряка.

Марианна пододвинула к себе плетеный стул и села напротив Мег, аккуратно расправив пышную юбку.

– Верно, Мег. Но ведь мы поженились всего несколько месяцев назад. Я знаю, Адам любит меня, но посмотрела бы ты, как ему не терпелось выйти в море, чтобы поохотиться на этих своих вонючих жирных китов!

В глазах Мег появились веселые искорки.

– Эти жирные вонючие киты, моя девочка, дают нам массу полезных вещей. Китовый жир заливают в лампы, а китовый ус вставляют в корсеты. Так что не стоит их недооценивать, особенно если живешь среди людей, занимающихся китовым промыслом.

Марианна встряхнула головой.

– Ты, конечно, права. Все дело в том, что мне ужасно не хотелось его отпускать. Я не знаю, чем заняться на этом острове. У меня там нет никаких знакомых, да и, насколько я знаю, живут они очень замкнуто, чужаков не любят.

Мег снова потрепала Марианну по руке.

– Не бойся, ты обязательно с ними подружишься. Ты не можешь им не понравиться. Ведь ты такая хорошенькая, молоденькая и одна-одинешенька. Им наверняка станет тебя жалко. И если китоловы, живущие на острове, стараются держаться вместе, то же самое делают и их жены. Они непременно примут тебя в свою компанию, просто подожди немного.

Марианна стянула перчатки.

– Ты меня успокоила, Мег. Я уже чувствую себя намного лучше. Давай закажем твоих любимых пирожков с вареньем и чай, и ты расскажешь мне обо всем, что случилось здесь, в городе.

Так они и сделали и последующие несколько часов оживленно болтали, пили чай, наслаждались изумительно вкусными пирожками, а Мег выкладывала Марианне последние местные сплетни.

День пролетел незаметно, и, взглянув на свои часики, Марианна увидела, что ей пора.

– Уже поздно, Мег, – с сожалением проговорила она. – Мне надо идти, если хочу добраться домой до наступления темноты.

Мег кивнула.

– Рада была повидать тебя, детка. Тебе нужно почаще приезжать в город.

– Я так и поступлю, Мег, иначе просто сойду с ума. Я совершенно не знаю, чем заняться, кроме как приезжать время от времени в Сэг-Харбор и встречаться со своими старыми друзьями.

Круглое лицо Мег стало серьезным.

– Выслушай меня, Марианна. Я вообще-то не люблю давать бесплатные советы, но тебя считаю почти что своей дочерью, так что не могу не сказать, когда вижу, что тебя, как говорится, заносит куда-то не туда.

Марианна нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

Мег, подавшись вперед, пристально взглянула на Марианну.

– Ты не просто молодая женщина, детка. Ты смелая, умная, временами упрямая и очень хорошенькая. Удел капитанской жены покажется тебе несладким. Здешние женщины привыкли к своей тяжелой доле. Их мужья уходят в море на год, а то и больше, а женщины остаются на суше. Воспитывают детей, ведут хозяйство. А в свободное время занимаются благотворительностью, посещают разные женские кружки. И нисколько не тяготятся своей жизнью. Твой муж, детка, вышел в море всего несколько часов назад, а ты уже готова волосы на себе рвать от тоски. Что же будет через несколько месяцев?

Марианна недоуменно заморгала:

– На что ты намекаешь, Мег?

Мег сжала ей руки.

– Только на то, Марианна, что, если ты не хочешь с ума сойти от скуки и безделья, ты должна изменить свою жизнь. Ты говоришь, у тебя нет на острове друзей. Так заведи их! Остров, где ты живешь, почти что маленький город. Там есть церковь, магазины, разные кружки. Там происходят всевозможные события. Там живут лучшие семьи нашего округа. Пойди к жене капитана Хэммонда. Пусть она даст тебе рекомендательные письма к своим друзьям на Шелтер-Айленде. Марианна кивнула:

– Я обязательно это сделаю, Мег, обещаю тебе. Я знаю, ты говоришь дело. Ну, это все? Или ты еще за что-то собираешься меня ругать?

Мег покачала головой, а лицо ее по-прежнему оставалось серьезным.

– Я тебя не ругаю, детка, а только предупреждаю. И вот еще что. Ты очень красивая женщина, детка, и очень скоро пройдет слух, что муж твой ушел в море. Очень может статься, найдутся желающие этим воспользоваться. Ты не должна давать им никакого повода, если не хочешь замарать свою репутацию, которую ты так тщательно создавала.

Марианна порывисто вскочила.

– Ах, Мег! И как ты могла такое подумать! Уж кого-кого, а мужчин я знаю как облупленных! Прекрасно вижу, что они собой представляют и на что способны. Так что на этот счет можешь не беспокоиться.

– Вот как? – Мег скептически улыбнулась. – Что ж, просто я хотела тебя предупредить. Знаешь, я часто обжигалась, и мне бы очень хотелось хоть немного тебя предостеречь.

Марианна нагнулась и поцеловала толстуху в щеку.

– Я понимаю, Мег. Спасибо тебе, что ты так обо мне заботишься. А теперь мне и правда пора идти на пристань, а то мистер Хорнер еще чего доброго подумает, что я стала жертвой каких-нибудь грабителей. Скоро увидимся.

– Непременно, – проговорила Мег, однако озабоченное выражение так и не исчезло с ее лица.

К тому времени, как Марианна добралась до пристани, солнце уже вот-вот готово было скрыться за горизонтом, сильно похолодало, и ничто уже не напоминало о весне.

Марианна поправила шаль и, придерживая рукой шляпку – того и гляди сдует ветром, – поспешила к Хорнеру, который стоял у причала, покуривая старенькую трубку.

– Простите, что я так задержалась, – запыхавшись, проговорила она. – Мег Манди – моя старая приятельница, и время пролетело незаметно.

Мистер Хорнер выглядел еще более меланхоличным, чем всегда. Он сдержанным голосом проговорил:

– Это все ничего, миссис Стрит, но у меня плохие новости.

– Какие? – нахмурилась Марианна.

– Да вот, лодка прохудилась. Когда мы плыли сюда с острова, всю дорогу вычерпывал воду, но капитан так спешил, что я ничего не стал ему говорить. А потом, когда вы высадились на берег, я хорошенько осмотрел ее и увидел в днище здоровенную дыру.

Марианна вздохнула. Все ее приподнятое настроение после общения с Мег как рукой сняло. Отчаяние, которое охватило ее после отъезда Адама, навалилось с новой силой. Внезапно Марианна почувствовала, что страшно вымоталась.

– Ну и что, вы починили ее? – устало спросила она и в ту же секунду поняла, что если бы он это сделал, то не стал бы ей рассказывать о том, что случилось.

Старик угрюмо покачал головой:

– Нет, миссис Стрит. Я не смог. Пришлось отогнать ее корабельному мастеру. Сейчас он ставит на нее заплату.

В этот момент налетел яростный порыв ветра, и Марианна вынуждена была ухватиться обеими руками за шляпу, чтобы она не улетела.

– И когда он закончит? Скоро?

Хорнер покачал головой, и его лошадиное лицо стало еще более тоскливым, чем всегда.

– Нет, мастер говорит, что справится с работой только к утру. Думаю, придется нам заночевать в городе.

Он стоял, готовый выслушать все, что Марианна о нем думает. Вся его фигура выражала покорность судьбе.

Его подобострастный вид привел Марианну в полнейшее замешательство.

«Черт бы тебя побрал!» – пробормотала она про себя.

Естественно, она ничего с собой не захватила, к тому же гостиницы, как ей было хорошо известно, в городе вечно переполнены. Впрочем, быть может, Мег позволит ей провести ночь у себя в доме.

– Простите, мисс, но я оказался невольным свидетелем вашего разговора, – послышался за ее спиной незнакомый мужской голос.

Марианна резко обернулась. Перед ней, держа в руке шляпу, стоял молодой человек – невысокого роста, широкоплечий, одетый в элегантный костюм.

– Прошу прощения, мэм. Меня зовут Стюарт Броли. Я как раз собираюсь на Шелтер-Айленд и буду просто счастлив подвезти вас и вашего слугу.

Он улыбнулся, и Марианна не смогла не улыбнуться ему в ответ. Улыбка у этого молодого человека оказалась просто заразительная. Она словно освещала его лицо изнутри, отчего оно становилось миловидным, а на щеках появлялись ямочки.

Глубоко посаженные серые глаза заблестели.

– Уверяю вас, мэм, я человек вполне респектабельный. Здесь, в Сэг-Харборе, у меня имеется адвокатская контора. А что может быть более респектабельное, чем юридическое заведение? – изрек молодой человек мрачным тоном.

Марианна расхохоталась:

– Нисколько в этом не сомневаюсь, мистер Броли, и мы будем просто счастливы и благодарны принять ваше великодушное предложение.

Внезапно Хорнер подал голос:

– Прошу прощения, миссис. Мне бы лучше остаться здесь, чтобы утром, когда починят лодку, я смог пригнать ее домой. А поспать я могу в мастерских. У меня там есть один знакомый.

Марианна заколебалась. Стоит ли ей принимать предложение молодого человека, ведь тогда она останется с ним совсем одна. Припомнилось предостережение Мег, что мужчины не преминут воспользоваться отсутствием Адама. Но ведь здесь совсем не тот случай!

Этот юноша ее не подкарауливал и не увивался за ней. Он же не виноват, что лодка прохудилась. Глупо было бы отказываться от его приглашения подвезти ее только из боязни, что люди могут Бог знает что подумать. Он ведь сказал, что человек он вполне порядочный, да это и так видно.

– Буду очень рада принять ваше предложение, сэр, – произнесла она. – Мистер Хорнер, увидимся завтра, когда починят лодку. Скажете мастеру, чтобы он прислал мне счет на дом.

Хорнер кивнул:

– Слушаюсь, мэм.

Броли шагнул к Марианне.

– Моя лодка вон там. – Он указал на большую шлюпку у причала. – Грести я умею, так что не беспокойтесь, доставлю вас на остров в целости и сохранности.

Он галантно подал ей руку, помогая войти в лодку, и Марианну приятно поразили его манеры. Сразу видно, что он настоящий джентльмен, совсем как Филип, подумала Марианна, и, как всегда, при воспоминании о Филипе сердце ее болезненно сжалось.

Когда Марианна села, Стюарт Броли занял место на веслах и повел свое суденышко, ловко лавируя между другими такими же шлюпками. Несколько минут они молчали: Броли греб, а Марианна боялась его отвлекать. Потом он взглянул на нее.

– Итак, – голос у него был глубокий, приятный, – как меня зовут, вы уже знаете. А теперь, могу ли я узнать имя моей прелестной пассажирки?

Марианна вспыхнула от смущения. Да что это с ней в самом деле? Совсем забыла представиться!

– Меня зовут Марианна Стрит. Вернее, миссис Адам Стрит.

Стюарт Броли удивленно вскинул брови. Брови у него были рыжие, как и волосы.

– Так вы жена Адама Стрита? Я его прекрасно знаю. На острове о нем сложилось самое хорошее мнение.

Марианна довольно кивнула: приятно слышать такие слова от совершенно незнакомого человека.

– Да, капитан Стрит мой муж.

– Насколько мне известно, сегодня утром он вышел в море.

Стюард Броли произнес эту фразу совершенно безразличным тоном, но Марианне показалось, что говорит он это неспроста, и ей снова припомнился совет Мег держать ушки на макушке.

– Так вы теперь живете на Шелтер-Айленде?

– Да, мы живем на острове. Мы с мужем купили там дом Нейпера. Быть может, вы его видели?

– Конечно, – кивнул Стюарт Броли. – Я знаю остров как свои пять пальцев. Моя семья живет там уже давно, и я обычно всегда в курсе всех местных новостей.

Марианна чуть насмешливо улыбнулась:

– Вот как? Но, похоже, о том, что мы приобрели дом Нейпера, вы не знали.

– Верно, – усмехнулся Стюарт. – Единственным оправданием этому может служить то, что я отсутствовал на острове полгода. Но уверяю вас, когда я дома, я знаю обо всем, что происходит на Шелтер-Айленде. Впрочем, как и все остальные его жители, – засмеявшись, добавил он. – Уж такую хорошенькую женщину, как вы, миссис Стрит, я бы ни за что не пропустил.

Он проговорил это самым что ни на есть непринужденным тоном, однако Марианна насторожилась. Не то чтобы ей были неприятны его слова, просто она почувствовала, что их не следует говорить чужой жене.

«Да, непросто, оказывается, быть замужней женщиной, – подумала она. – Столько нужно всего знать».

Она поплотнее запахнула на себе пальто, словно оно могло защитить ее не только от холода, и решила перевести разговор на более общие темы.

– Так вы сказали, что у вас в Сэг-Харборе адвокатская контора, сэр?

– Да, приобрел я ее сегодня днем, – ответил Стюарт несколько запыхавшимся голосом, поскольку налегал на весла. – Надеюсь, если вам или вашему мужу когда-нибудь потребуется юридическая помощь, вы воспользуетесь моими услугами.

– Благодарю вас, мистер Броли, – проговорила Марианна.

Она не представляла себе, зачем ей могут потребоваться услуги адвоката, однако сказать это было бы, естественно, невежливо.

Смеркалось, когда они подплыли к пристани. Марианна все с большей тревогой поглядывала на небо. Ей ведь еще добираться до дома.

– На чем вы собираетесь поехать от пристани? – спросил Броли.

– В конюшне у пристани я оставила лошадь с коляской, – ответила Марианна.

– А вы умеете ею править?

Марианна кивнула:

– Да. Коляска маленькая, да и лошадь смирная. Я справлюсь.

Внезапно Броли рассмеялся:

– В таком случае могу я попросить вас об одном одолжении? Вы не могли бы отвезти меня домой? Утром на пристань меня привезла мать, а обратно я рассчитывал дойти пешком, но не думал, что буду возвращаться так поздно.

Марианне очень хотелось побыстрее оказаться дома. Она устала и проголодалась. Но не могла же она отказать этому человеку, когда тот был так любезен и помог ей переправиться на остров.

– Конечно. С большим удовольствием.

Марианна могла лишь надеяться, что он живет недалеко от ее дома, однако спросить об этом не решалась.

Словно прочитав ее мысли, Стюарт проговорил:

– Наш дом, миссис Стрит, находится неподалеку от вашего. Так что делать большой крюк не придется. Могу предложить вам и такой вариант, только не сочтите меня излишне назойливым. Я высаживаю вас у вашего дома, после чего сам еду домой. В этом случае вам не придется возвращаться одной в темноте. А коляску с лошадью я мог бы вернуть завтра.

Марианне почему-то было не по душе это предложение, хотя казалось оно вполне разумным и причин отказываться от него не было.

Они причалили к пристани, и Броли помог Марианне сойти на берег. Паромщик, поздоровавшись с ними обоими, назвал их по имени, и последние сомнения Марианны рассеялись: значит, Стюарт Броли именно тот, за кого себя выдает. Так что будет гораздо проще, если она согласится на его предложение.

– Ну что, миссис Стрит, вы согласны?

Он стоял так близко, что Марианна захотела отступить на шаг, но побоялась нечаянно его обидеть.

– Да, мистер Броли, ваше предложение вполне разумно, и я с удовольствием его принимаю. По правде говоря, я не очень-то умею обращаться с лошадьми.

Марианне показалось, что губы его тронула довольная усмешка. Впрочем, она могла и ошибаться. Что ж, если он отвезет ее домой, большого вреда от этого не будет. Наоборот, завтра он приедет к ней, чтобы вернуть коляску, значит, она уже не будет сидеть весь день в одиночестве. Несмотря на предостережение Мег, Марианна не сомневалась, что сумеет при желании любого мужчину удержать на расстоянии, при условии, что мужчина этот – джентльмен. Кроме того, Стюарт Броли упомянул о своей маме. Может, попросить его привезти ее с собой? Ведь Мег сама сказала, что ей просто необходимо с кем-нибудь подружиться, разве не так?

– Насколько я поняла, вы живете вместе с мамой, – сказала Марианна, пока мистер Броли помогал ей сесть в коляску. – Может быть, она сможет приехать вместе с вами, когда будете возвращать завтра коляску?

Он взглянул на нее, удивленно вскинув брови. Неужели она сказала что-то не то? Может, здесь так не принято?

– Вы весьма предусмотрительны, миссис Стрит. Я непременно передам маме ваше приглашение.

– Если погода будет хорошей, мы могли бы пообедать в зеленой беседке. Миссис Хорнер замечательно готовит, – с воодушевлением произнесла Марианна.

Как здорово, что нашлись люди, которых можно пригласить в гости!

Броли хлестнул лошадей, и они тронулись в путь.

– Не знаю, какие у мамы планы на завтра, – наконец произнес он, – но не сомневаюсь, что она будет чрезвычайно рада вашему приглашению. Уверен, она не сможет его принять, только если уже договорилась куда-то пойти.

– Значит, решено, – проговорила Марианна в восторге оттого, что все так ловко устроила.

Вздохнув, она откинулась на спинку сиденья. Да, без Адама ей будет нелегко, но она справится. Познакомится со всеми, постарается сблизиться. Возможно, у нее тут даже появятся друзья.

Мерное покачивание коляски действовало усыпляюще. Марианна закрыла глаза и задремала, а потому не видела, что Стюарт не сводит с нее странного взгляда – взгляда, каким обычно на чужую жену не смотрят.

Глава 12

Марианна сидела в беседке, уютно устроившись в плетеном кресле, и с восхищением смотрела на великолепно сервированный стол. Придраться не к чему, все выглядит просто потрясающе.

День выдался солнечным и теплым, и она попросила миссис Хорнер приготовить такой обед, чтобы его можно было съесть на свежем воздухе. Кухарка превзошла себя: из кухни доносился восхитительный запах мясного пирога; бисквит, пропитанный вином и залитый сбитыми сливками, уже ждал своего часа, а в ведерке со льдом охлаждалась бутылка вина.

Марианне не терпелось познакомиться с миссис Броли, поскольку от миссис Хорнер она узнала, что семейство Броли считается в Шелтер-Айленде и Сэг-Харборе одним из самых именитых.

Мистер Броли, отец Стюарта, умер пять лет назад от сердечного приступа, однако своим благосостоянием семья была обязана не ему, а миссис Броли, урожденной Айрини Стюарт, которая принесла мужу богатое приданое. И теперь она, по словам миссис Хорнер, единолично и жестко распоряжалась финансами семьи.

Стюарт был самым младшим из ее пятерых детей. Он да еще его сестра Лавиния жили в родительском доме, остальные разъехались кто куда. Марианна очень жалела, что вчера не знала о существовании сестры – она бы и ее пригласила на обед.

Марианна вздохнула и провела рукой по лифу платья. Она самым тщательнейшим образом продумала свой туалет и выбрала такой наряд, чтобы он наверняка понравился миссис Броли. Она надела изящное платье нежно-фиолетового цвета из тончайшего муслина, отделанное вышивкой, с плотно облегающим лифом и широкой юбкой. Марианна надеялась, что в этом наряде выглядит очаровательно и одновременно элегантно, как настоящая леди. Она хотела всеми средствами расположить к себе миссис Броли, чтобы та помогла ей войти в высшее общество Шелтер-Айленда. В этом случае Марианне не пришлось бы идти к жене капитана Хэммонда за рекомендациями.

Легкий ветерок теребил листья плюща, которым была увита маленькая беседка, доносил откуда-то издалека нежный аромат молодой травы, клейких зеленых листочков и ранних весенних цветов.

«Скорее бы уж они приехали», – нетерпеливо подумала Марианна.

Вчера она так устала, что заснула, едва голова коснулась подушки. Но наутро, когда она проснулась, первая ее мысль была об Адаме. Он теперь далеко-далеко, и когда вернется к ней, неизвестно. Марианна чуть не разревелась в подушку. Как же ей плохо без него! И так одиноко. Так что ей просто необходимо было присутствие гостей в доме.

Когда Марианна уже стала терять терпение, издалека донесся стук копыт. Она поспешно поправила прическу и откинулась на спинку кресла, изобразив на лице самое безмятежное выражение, на которое только была способна. Она попросила миссис Хорнер провести гостей, когда те придут, в беседку.

Через несколько секунд на тропинке, ведущей к дому, показались миссис Хорнер и Стюарт Броли. А где его мать?

При дневном свете Стюарт Броли показался Марианне еще более привлекательным, чем вчера в сумерках.

На нем был модный темно-синий сюртук, жилет кремового цвета и белый галстук. В руке он держал цилиндр. Брюки кремового цвета, заправленные в высокие сапоги, плотно облегали стройные мускулистые ноги. Марианна, вспыхнув, поспешно отвела взгляд от его ног и посмотрела Стюарту прямо в глаза: в них плясали веселые искорки. Густые рыжевато-каштановые волосы блестели на солнце. В общем, выглядел Стюарт Броли просто великолепно. И все-таки где же его мать?

Должно быть, вопрос этот был написан у Марианны на лице, потому что не успел мистер Броли подойти к ней, как тут же начал объяснять:

– Мне очень жаль, миссис Стрит, но мама не смогла приехать вместе со мной. Как я и предполагал, у нее уже была назначена какая-то встреча. Но она попросила меня поблагодарить вас за ваше любезное приглашение и передать, что в следующий раз непременно его примет.

С этими словами Стюарт взял руку Марианны и поднес к своим губам.

Марианна чуть нахмурилась. Он сказал правду? Или вообще ничего не говорил матери о ее предложении? Марианна сильно подозревала, что всю эту историю Стюарт сочинил. Но так или иначе, выбора у нее не было, придется притвориться, что и она ему верит, и пригласить с ней отобедать, поскольку он прекрасно видит, что стол уже накрыт.

И Марианна, любезно кивнув, сделала приглашающий жест.

– Мне очень жаль, что ваша мама не смогла сегодня почтить меня своим присутствием, но, надеюсь, вы, мистер Броли, согласитесь со мной отобедать.

На лице его появилась счастливая улыбка, совершенно преобразившая его черты.

– Я был бы просто счастлив. Откровенно говоря, я просто умираю от голода, поскольку проспал и не успел позавтракать. К тому же... – он повернулся к миссис Хорнер, – я слышал, что миссис Хорнер прекрасно готовит, и не хотел бы упускать возможности убедиться в этом самому.

Миссис Хорнер, зардевшись, улыбнулась, отчего стала похожа на толстую кошку, которая только что съела мышь, и поспешно удалилась на кухню.

«Так-так, – подумала Марианна. – Похоже, с женщинами он умеет себя вести».

И она решила быть настороже. Что-то подсказывало ей, что его интерес к ней выходит за рамки обычного любопытства. Нужно будет вести с ним разговор на самые нейтральные темы, решила Марианна.

– Прошу вас, садитесь, пожалуйста, – проговорила она, указав на кресло, стоявшее напротив. – Не хотите ли немного вина? Оно холодное, только что из погреба.

Стюарт кивнул и, усевшись, положил цилиндр на свободный стул.

– Благодарю вас, миссис Стрит. Думаю, стаканчик вина мне не повредит. – Он отпил глоток. – Превосходно! Ваш муж знает толк в вине, впрочем, как и в женщинах.

Марианна почувствовала, что краснеет. Опять он переводит разговор на личные темы! Что ж, придется пропускать их мимо ушей. Она хотела было бросить какую-нибудь безобидную реплику, но тут появилась миссис Хорнер. Она шла по дорожке от дома, толкая перед собой столик на колесиках, от которого, перебивая все остальные запахи, распространялся аромат мясного пирога.

Стюарт с видимым наслаждением втянул в себя воздух.

– Пахнет потрясающе! – воскликнул он.

Марианне его восклицание показалось чересчур восторженным, хотя пирог, нужно отдать ему долг, и в самом деле источал восхитительный запах.

Миссис Хорнер вкатила столик в беседку и принялась накрывать на стол. В течение нескольких минут слышалось только веселое позвякивание тарелок. Марианна была этому только рада: не нужно выдумывать тему для разговора.

Но скоро миссис Хорнер, разложив пирог по тарелкам, ушла, и они со Стюартом остались одни. Стюарт, не мешкая, принялся с завидным аппетитом поглощать пирог. Марианна взглянула на свою тарелку и внезапно почувствовала приступ тошноты. Вкусная еда вдруг показалась ей отвратительной. Что с ней такое? Неужели заболела?

Она судорожно сглотнула и попыталась найти такую тему для разговора, которая отвлекла бы ее от мыслей о еде.

– А ваша семья давно живет на Шелтер-Айленде? – наконец нашлась она.

Стюарт перестал жевать.

– С тысяча шестьсот тридцать восьмого года, то есть почти с тех самых пор, когда остров впервые был заселен, – ответил он и потянулся за очередным куском пирога.

В течение следующих десяти минут Марианна многое узнала об истории Шелтер-Айленда и получила массу удовольствия от общения со Стюартом Броли. Он оказался весьма остроумным собеседником, а его взгляд на жизнь – точнее, на жизнь обитателей острова – очень необычным.

Слушая его, Марианна вскоре почувствовала, что странная тошнота прошла, и ей удалось съесть почти все, что было на тарелке. Стюарт прикончил остатки пирога, после чего воздал должное бисквиту.

Когда обед подошел к концу, Марианна пришла к выводу, что он удался на славу. Стюарт оказался человеком приятным во всех отношениях и к тому же весьма одаренным, и Марианна решила, что он может стать ей неплохим другом, если, конечно, и сам будет довольствоваться лишь этим положением. Вряд ли она встретит на этом острове еще кого-нибудь столь же веселого и остроумного.

– А теперь, – доверительно проговорил он, доставая из серебряного портсигара сигару, – мы должны придумать, как приобщить вас к общественной жизни острова. Не возражаете? – И он помахал сигарой, вопросительно вскинув при этом брови.

Марианна покачала головой. Хотя табачный дым никогда ей не нравился, ей было неудобно в этом признаться.

– В это воскресенье в три часа дня мама устраивает чаепитие. Вы непременно должны на нем быть. Соберутся все сливки общества. А в среду, на шесть часов вечера, назначено собрание так называемого Колумбийского общества трезвости. Его вы тоже обязательно должны посетить. Буду счастлив вас сопровождать, если, конечно, дадите свое согласие. – Он выжидающе посмотрел на Марианну и, видимо, поняв, что она сомневается, соглашаться ей или нет, добавил: – А может, будет лучше, если мы отправимся туда вместе с моей сестрой? Как вы на это смотрите?

– Я была бы просто счастлива познакомиться с вашей сестрой, – ответила Марианна, а сама подумала: «Общество трезвости? Скука, должно быть, смертная!»

Внезапно Стюарт усмехнулся.

– По вашему лицу не скажешь, что вы в восторге от моего приглашения. – Он расхохотался. – Надеюсь, вы не большая любительница играть в карты, миссис Стрит.

Марианна не могла не рассмеяться. В сообразительности ему не откажешь, а эта черта ей всегда была по душе.

– Неужели я для вас как раскрытая книга?

– Боюсь, что да, во всяком случае, там, где речь идет об обыденных вещах. Что же касается остального, вы таинственны и загадочны, как сфинкс.

Смеху Марианны оборвался. А он, оказывается, не так-то прост. Она сразу почувствовала себя не в своей тарелке.

– Но не расстраивайтесь, – продолжал между тем Стюарт. – Там вовсе не скучно. Общество устраивает очень интересные вечера, на которые собирается много народа. У нас великолепный оркестр и хор. Их приезжают послушать из Сэг-Харбора и Нью-Йорка. Думаю, вам очень понравится их исполнение. Полагаю, вы любите музыку?

Марианна кивнула:

– Ну конечно! Просто обожаю. И я с удовольствием схожу вместе с вами и вашей сестрой на собрание этого общества.

– Отлично. Значит, договорились. Знаете, приятно увидеть на острове новое лицо. Думаю, вы поможете всем нам, островитянам, немного встряхнуться.

Марианна мило улыбнулась. Она надеялась, что это так.

Дом, в котором проживало семейство Броли, располагался на холме у самого берега моря. Это было красивое здание довольно внушительных размеров, очень старое, однако, как заметила Марианна, его несколько раз перестраивали, чтобы, видимо, сделать более удобным.

Одеваясь к чаепитию, Марианна вдруг снова почувствовала странную тошноту, как тогда в беседке. Но как и раньше, она вскоре прошла, и, подъезжая к дому Броли, Марианна уже чувствовала себя хорошо.

Миссис Броли оказалась точно такой, какой ее Марианна себе представляла по описанию миссис Хорнер. Высокая, суровая женщина с седыми волосами и надменным лицом. Когда ей представили Марианну, она холодно и высокомерно окинула ее взглядом.

Этот взгляд вывел Марианну из себя, и она, в свою очередь, изобразила на лице точно такое же выражение. Да что эта старуха о себе возомнила в самом деле? Думает, если у нее есть деньги и власть, так ей все позволено? Ну уж нет! Она, Марианна, ничем не хуже ее. Но в глубине души Марианна испугалась. А что, если миссис Броли знает, что всего несколько месяцев назад Марианна работала в таверне у Манди простой официанткой?

Наконец миссис Броли соблаговолила протянуть ей руку, хотя, похоже, сделала это крайне неохотно, и Марианна изящно, но с достоинством присела в реверансе, после чего Стюарт повел ее к гостям.

– Здорово вы поставили на место мою маму, – хмыкнул он. – Право, Марианна, вы не перестаете меня удивлять!

Марианна исподтишка взглянула на своего спутника. Опять он говорит загадками! Как она поставила на место его мать? О чем это он?

– А! Вот она! – И Стюарт указал на стройную девушку с необыкновенными зелеными глазами и правильными чертами лица. – Познакомьтесь, это моя сестра Лавиния. Лавиния, это миссис Адам Стрит.

Лавиния протянула Марианне тонкую, изящную руку. Взгляд у нее в отличие от матери был теплым и дружелюбным.

– Очень рада, что вы смогли навестить нас, миссис Стрит, – сказала она.

Марианна сразу почувствовала к ней расположение.

– Зовите меня просто Марианной, пожалуйста.

Стюарт так и просиял: видимо, очень хотел, чтобы Марианна с сестрой понравились друг другу.

– Я так и знал, что вы найдете общий язык! Ливи, можно я оставлю миссис Стрит на твое попечение? Ты познакомишь ее с нашими гостями?

Лавиния улыбнулась.

– С превеликим удовольствием, Стюарт, – проговорила она и взяла Марианну под руку.

– Я так рада, что мы с вами почти ровесницы и живем по соседству. Вы и представить себе не можете, как иногда здесь бывает одиноко!

Марианна вздохнула. Уж ей ли этого не знать!

– Здесь все намного меня старше, и у меня с ними нет ничего общего, – продолжала болтать Лавиния. – Я очень надеюсь, Марианна, что мы с вами подружимся.

– Я тоже на это надеюсь.

Лавиния лукаво взглянула на свою спутницу.

– Похоже, мой брат от вас без ума. Вчера вечером за ужином он говорил только о вас, и ни о ком больше. Мама была просто в ярости.

Марианна нахмурилась.

– Надеюсь, он не совсем потерял голову, – без обиняков проговорила она. – Ведь у меня есть муж.

– Ах да! – Лавиния звонко рассмеялась. – Неотразимый капитан Стрит! И в Сэг-Харборе, и на острове его каждый знает. Все незамужние женщины в округе проплакали ночь напролет, когда узнали, что он женился.

И она украдкой взглянула на Марианну. Марианна чуть усмехнулась.

– Не сомневаюсь, – бросила она, но тут подумала про Адама и чуть не расплакалась. – Как было бы хорошо, если бы он мог остаться дома! Плавания бывают такими долгими...

Красивое лицо Лавинии стало серьезным.

– Бедные вы, бедные, соломенные вдовы! Ваши мужья-китоловы больше времени проводят с морем, чем с вами. – И она взволнованно добавила: – Вот потому-то я ни за что не выйду замуж за моряка!

Марианна удивленно взглянула на нее. Уж чего-чего, а подобного она услышать никак не ожидала. Большинство девушек, живущих в городе и на острове, как она уже поняла, мечтали выйти замуж за капитана дальнего плавания.

– Нет, – продолжала Лавиния, – я выйду замуж за банкира или адвоката, а может быть, даже врача. В общем, за человека, который работает на земле! За того, кто будет держать меня за руку, если я заболею, кто будет рядом со мной долгими зимними ночами, кто не уйдет в море, когда я буду носить нашего ребенка.

При этих словах Марианна почувствовала, как у нее больно сжалось сердце. Как же ей не хватает Адама! Это несправедливо, что он покинул ее, несправедливо!

– Добрый день, миссис Партридж. Разрешите представить вам миссис Адам Стрит. Они с мужем недавно приобрели дом Нейпера, – прощебетала Лавиния, и Марианна, стряхнув грустные мысли, улыбнулась пожилой леди.

Марианну представили одной даме, потом другой, третьей и так далее – в основном это были капитанские жены и жены судоторговцев. А потом и немногочисленным мужчинам, поскольку основная часть мужского населения острова находилась в море.

«Итак, меня приняли в высшее общество острова Шелтер-Айленда», – подумала Марианна, однако эта мысль не принесла ей никакого утешения.

Слова Лавинии все не шли у нее из головы, и она чувствовала себя глубоко несчастной.

Всю следующую неделю Марианна пребывала в отвратительном расположении духа.

Она дала себе слово, что займется домом и садом, чтобы Адам, когда вернется домой, мог восхититься порядком и чистотой. А если Стюарт Броли нанесет ей визит, она будет вести себя с ним сдержанно и с достоинством. Она чувствовала, что от него исходит какая-то скрытая опасность, только не понимала какая. Нельзя сказать, чтобы Стюарт ей не нравился. Просто она понимала, что замужней женщине не подобает слишком часто появляться в обществе неженатого мужчины. Однако в течение нескольких дней ее благие порывы так и не удалось претворить в жизнь: Стюарт не появлялся.

Марианну по-прежнему мучила тошнота, особенно по утрам. Кроме того, стоило ей прикоснуться к груди, как она тотчас же начинала болеть. Что это с ней такое происходит, недоумевала Марианна. Неужели она заболела?

Однако ехать в город к доктору Исааку Уайту Марианне не хотелось. Ничего, сама поправится. На Аутер-Бэнкс никаких докторов не было и в помине. Кроме того, этот старый врач со своими бакенбардами и елейным голоском Марианне никогда не нравился. Так что, если уж ее угораздило заболеть, пусть ее осмотрит кто-нибудь другой.

«А впрочем, все и так пройдет», – говорила себе Марианна.

Через неделю Стюарт Броли наконец заявился с визитом. Приехал он в новенькой открытой коляске, запряженной четверкой великолепных гнедых. Лошади били копытами, словно им не терпелось тронуться в путь.

– Не хотите прокатиться со мной? – спросил Стюарт. – Я только что приобрел новых лошадей и кабриолет и подумал, быть может, вы захотите прокатиться. Можем остановиться в деревне, если вам вдруг захочется пройтись по магазинам.

Марианна собиралась помочь миссис Хорнер убраться в доме – уже давно пора было это сделать, – но ей вдруг ужасно захотелось покататься.

– С удовольствием, сэр, – воскликнула она, позабыв о своем благом намерении держать Стюарта на расстоянии. – Пойду только переоденусь, а миссис Хорнер пока нальет вам чего-нибудь выпить.

Стюарт кивнул и улыбнулся, а Марианна, мигом пробудившись от недельной спячки, помчалась наверх надеть что-нибудь подходящее для езды в коляске.

Она выбрала изящный костюм бледно-розового цвета и хорошенькую шляпку. Застегивая юбку, Марианна неожиданно обнаружила, что та ей тесновата. Надо же, как растолстела, подумала Марианна. Впрочем, ничего удивительного. Миссис Хорнер кормит, как на убой, да и дел по дому почти никаких. С завтрашнего дня нужно будет поменьше есть и побольше двигаться. Марианна кое-как застегнула юбку. Не очень удобно, но ничего, сойдет.

Марианна знала, что выглядит сейчас просто очаровательно. Спускаясь с лестницы, она гордо вскинула голову и расправила плечи, но, дойдя до последней ступеньки, спохватилась. Да что же она такое делает? Ведь собиралась поддерживать со Стюартом Броли чисто дружеские отношения, так к чему перед ним кокетничать? Надо следить за собой.

День выдался чудесный: ясный и теплый. Лошади нетерпеливо фыркали и били копытами. Стюарт с трудом сдерживал их, изо всех сил натягивая вожжи.

– А ну-ка умерьте свой пыл, негодники! Не видите, что с нами дама?

Марианна села рядом, с удовольствием вдыхая наполненный ароматами весны воздух. Засмеялась:

– Ну что вы, мистер Броли! Не нужно их сдерживать из-за меня.

Стюарт озорно взглянул на нее и хлестнул лошадей.

И они понеслись по узкой грязной дороге так быстро, что Марианна вынуждена была одной рукой вцепиться в борт, а другой придерживать шляпку. От бешеной скачки у Марианны дух захватывало. Она понимала, что недалеко и до беды: коляска запросто может перевернуться, и в то же время душу наполняла такая отчаянная радость, какой Марианна уже давненько не испытывала.

Мимо проносились деревья и кустарники, мелькая коричневыми и зелеными пятнами, и Марианна, забыв обо всем на свете, то и дело вскрикивала от восторга. Вот коляска промчалась мимо какого-то двухэтажного домика, выкрашенного коричневой краской, и ей на миг показалось, что в окошке мелькнули два перепуганных белых лица. Видимо, какие-то женщины сидят у окна и смотрят на улицу, решила Марианна и в ту же секунду о них забыла.

Внезапно на дорогу выскочила собачонка. Лошади круто свернули в сторону, и коляска накренилась.

Марианна хотела покрепче ухватиться за борт, но не успела. Почувствовала лишь, что ее выбросило из коляски.

«Господи, сейчас упаду!» – успела подумать Марианна и в ту же секунду ударилась обо что-то твердое.

Больше она ничего не помнила.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – бросил Иезекииль Троуг, откинувшись на спинку стула.

Дверь отворилась, и в нее бочком протиснулся Бентон – клерк с первого этажа. Всем своим видом выражая почтительность, он приблизился к Троугу и положил на стол конверт.

– Только что принесли почту, мистер Троуг, – проговорил он. – Это письмо адресовано лично вам.

– Спасибо, Бентон. – И Троуг небрежно махнул рукой, выпроваживая его. – Можешь идти.

Бентон выскочил за дверь. Троуг не стал сразу распечатывать конверт, а некоторое время сидел, постукивая письмом по столу и вспоминая о прошедших шести месяцах, в течение которых он добился того положения, которое теперь занимает.

В первую же неделю его пребывания в Саутгемптоне его попытались убить. Когда он возвращался вечером по пустынной улице из таверны, на него набросился какой-то человек с ножом в руках: Троуг отлично рассмотрел страшное оружие в лунном свете. И хотя в таверне он немного выпил, действовал мгновенно. Схватив негодяя за запястье, он вывернул ему руку и сам всадил ему нож в живот. Человек застонал и упал, а Троуг пошел дальше, оставив его истекать кровью на булыжной мостовой.

На следующее утро Троуг, явившись к братьям Барт, прозрачно намекнул, что знает, кому обязан покушением на свою жизнь. Намек они поняли, и подобное больше не повторилось.

А вскоре после этого на здании фирмы появилась новая вывеска: «Корабельная компания братьев Барт и Троуга». Так Троуг стал третьим компаньоном фирмы.

Он с энтузиазмом принялся за дело и вскоре разработал несколько операций и сделок, благодаря которым прибыль фирмы возросла на тридцать процентов.

Одни нововведения Троуга были законными, другие не совсем, и тем не менее они не шли ни в какое сравнение с преступными махинациями братьев Барт: если Троуг и обходил закон, то обходил весьма умело, используя хитроумные лазейки. С морскими законами он был давно знаком в общих чертах, а после того, как стал совладельцем компании, изучил их досконально и теперь знал их не хуже какого-нибудь адвоката. Так что для него не составило большого труда обратить их себе во благо.

Но не только растущие доходы фирмы радовали Троуга. Он был, кроме того, чрезвычайно доволен тем, что все служащие, прекрасно понимавшие, кто стоит за этими операциями, относились к нему с почтительным благоговением, граничащим со страхом. И вот этот-то страх давал ему власть, сродни той, которой Троуг обладал на Аутер-Бэнкс. А власть Троуг любил.

Однако на Аутер-Бэнкс он подчинял себе своих мародеров исключительно с помощью страха. А в корабельной компании Троуга прежде всего уважали за его деловые качества, а уж потом побаивались, кто больше, кто меньше. Да что там какие-то служащие! Братья Барт боялись его как огня, и вот это-то Троугу особенно льстило.

Троуг самодовольно улыбнулся.

Он еще использует этот страх, непременно использует, когда придет время! Троуг решил стать единоличным владельцем компании. А братья Барт могут отправляться к дьяволу – он давно их дожидается.

Все еще улыбаясь, Троуг взглянул на конверт, но улыбка его тут же погасла, когда он увидел фамилию отправителя: Рис Карлин, детектив, которого он нанял, чтобы отыскать убийц своего сына.

Троуг нервно распечатал конверт и жадно пробежал глазами письмо.

«Иезекиилю Троугу, эсквайру.

Благодарю за то, что прислали мне словесный портрет Марианны Харпер. Теперь мне есть хотя бы с чего начать. Относительно Филипа Котрайта. В бостонском порту нашел одного свидетеля, который видел, как вышеупомянутого молодого человека около года тому назад насильно отправили в плавание на корабле «Сирена». Судно это направлялось на Восток, а посему я не могу предпринять никаких дальнейших розысков до его возвращения. Поскольку последним местом пребывания Филипа Котрайта и девицы был Бостон, я в настоящий момент нахожусь там и оттуда продолжу свое расследование.

Что касается Марианны Харпер, то здесь дела тоже обстоят не так хорошо, как хотелось бы. Откровенно говоря, в данный момент я нахожусь в тупике. За последние несколько недель я переговорил с каждым, кто хоть как-то мог с ней сталкиваться, однако ни один человек понятия не имеет, куда она могла отправиться. Мне рассказали об одном извозчике по фамилии Торнтон, который доставил девчонку и ее багаж в бостонский порт. Я надеялся, что он знает, куда она направилась или по крайней мере на какой корабль села. Но к несчастью, когда я пустился на поиски этого человека, оказалось, что он умер и если и знал, куда отправилась Марианна Харпер, никому, насколько мне известно, об этом не сказал. Я переговорил со многими моряками в порту, однако никто из них Марианну Харпер не запомнил. Из Бостона во все части света отправляются сотни кораблей, и я непременно продолжу опрос матросов, так что со временем наверняка обнаружу корабль, который вывез девчонку из Бостона. Мы ведь знаем, что она уплыла на корабле, а не уехала на поезде или в экипаже. Так что я со всем усердием продолжу свои поиски. Надеюсь, сэр, в следующем письме смогу сообщить вам более радостные известия.

Искренне ваш, Рис Карлин».

Выругавшись, Троуг скомкал письмо и швырнул его на пол. Черт бы побрал эту девчонку! Она, как угорь, никак не дается в руки! Он уже потратил целое состояние на ее поиски. А где результат? Внезапно Троугу пришла в голову мысль послать к черту эту неуловимую Марианну и целиком посвятить себя любимому делу. Кроме того, у него такое чувство, что Роуз Лейк беременна. Очень может быть, что у него родится сын...

Стук в дверь прервал его размышления. Троуг, откинувшись на спинку стула, изобразил на лице суровое выражение.

– Войдите!

В комнату протиснулся Инок Барт с письмом в руке. Вид у него был чрезвычайно взволнованный.

– Вот, пришло с утренней почтой. От Питерса с Аутер-Бэнкс. Этот негодяй требует увеличить свою долю. Пишет, что, если мы не согласимся, он вообще без нас обойдется, все будет оставлять себе.

Троуг пожал плечами:

– Ну и что вас так взволновало? Пошлите кого-нибудь из своих бугаев на остров. Пусть переломает ему ноги и скажет, что это только начало и, если он еще надумает что-нибудь подобное выкинуть, ему не поздоровится. Не сомневаюсь, после этого этот идиот будет посговорчивее.

– Я просто подумал... – Инок Барт кашлянул и отвел взгляд. – То есть мы с братом подумали, что, быть может, ты захочешь снова вернуться на остров – на место Питерса.

Троуг зло засмеялся:

– Вот как? Вам что, не нравится та прибыль, которую я приношу компании?

– Конечно, нравится, Иезекииль, но...

– Никаких но, Инок! А теперь послушай меня. – Троуг наклонился и понизил голос. Глаза его сверкали. – Никакого Иезекииля Троуга с Аутер-Бэнкс никогда не существовало, во всяком случае, я о нем ничего не слышал. Понял? Меня вполне устраивает то положение, которое я сейчас занимаю, и если вы двое надеетесь, что я собираюсь его бросить, вы глубоко заблуждаетесь. Если вы еще раз осмелитесь заговорить на эту тему, вы пожалеете, что на свет родились. Надеюсь, я ясно выражаюсь?

Инок Барт отступил на шаг, глазки у него испуганно забегали.

– Да, да, ясно. Не сердись, Иезекииль, я ничего плохого не имел в виду.

Троуг откинулся на спинку стула и насмешливо взглянул на Барта.

– Ну что ты, Инок, я вовсе не сержусь. Если я рассержусь, уверяю тебя, ты это сразу поймешь. А теперь о Питерсе. Вы сами с ним справитесь или предоставите мне это сделать?

Все еще бледный от страха, Барт поспешно замотал головой.

– Не беспокойся, я сам со всем справлюсь.

– Хорошо, – спокойно проговорил Троуг. – Если это все, Инок, я бы хотел остаться один. У меня сегодня утром очень много работы.

Еще раз кивнув, Инок Барт бочком направился к двери.

Троуг дал ему дойти до порога, а потом сказал:

– Инок!

Инок Барт порывисто обернулся:

– Да, Иезекииль?

– Ты должен предупредить Питерса еще вот о чем. Как ты помнишь, я вам с братом никогда ничего не писал. Так что скажи этому кретину, что, если ему еще хоть раз придет в голову мысль сюда написать, я собственноручно сверну ему шею. А письмо его немедленно уничтожь. Понятно?

– Понятно, Иезекииль.

На секунду взгляд Инока остановился на Троуге, и в его мутных глазах мелькнула неприкрытая ненависть. Но он тут же изобразил на лице самое равнодушное выражение и поспешно выскочил из комнаты.

Троуг расхохотался, да так громко, что Иноку Барту в коридоре наверняка был слышен его смех.

Все еще смеясь, он вернулся к работе. В течение дня несколько дел потребовали его персонального присутствия. Поужинал он в близлежащей таверне, после чего вернулся в контору закончить работу.

Когда он наконец отправился к себе в гостиницу, было уже довольно поздно. Ни в одном из окон, за исключением спальни Роуз, не горел свет. Как всегда после стычки с братьями Барт, в которой ему удалось одержать верх, Троуг испытывал острое желание. Поднявшись на второй этаж, он без стука распахнул дверь в комнату Роуз и вошел. К его удивлению, она уже лежала в постели.

Сбросив пиджак и рубашку, Троуг подошел к кровати. Роуз что-то пробормотала, подняла голову: в лице ни кровинки, глаза огромные.

Увидев его, она вскинула руку.

– Нет, прошу тебя, Иезекииль. Только не сегодня. Я плохо себя чувствую.

Троуг, уже успев скинуть брюки, опустился перед кроватью на колени.

– После почувствуешь себя гораздо лучше, – ухмыляясь, бросил он и потянулся к любовнице.

Роуз поспешно отодвинулась на край кровати, чтобы он до нее не достал. Одеяло при этом сбилось в сторону. Взгляд Троуга упал на простыни: они были испещрены пятнами крови.

Троуг уставился на пятна, потом взглянул на свою любовницу.

– Что с тобой?

В глазах Роуз вспыхнул страх.

– Ничего особенного. Через несколько дней все будет в порядке.

Схватив руку женщины, Троуг с силой заломил ее за спину.

– Я задал тебе вопрос!

– Мне больно, Иезекииль! – Роуз вскрикнула. – Хорошо, я скажу. Я была беременна.

Троуг и так об этом знал. Вдруг он почувствовал неладное.

– Почему ты говоришь была?

– Потому что я сходила к повивальной бабке! Не могла же я родить ребенка, ведь мы с тобой не женаты.

– Я бы женился на тебе, если бы ты сказала, что носишь моего ребенка! – рявкнул Троуг.

Роуз заплакала.

– Дело не только в этом. Я слишком старая, чтобы рожать. Я могла умереть!

Троуга охватила такая ярость, что он с трудом сдержался.

– Какой у тебя был срок? Говори, черт бы тебя побрал! – прошипел он сквозь плотно стиснутые зубы.

– Почти три месяца, – всхлипывая, выдавила Роуз.

– Сын...

Роуз недоуменно уставилась на него:

– Не понимаю...

– Наверняка это был мальчик!

Его сын, который должен был заменить ему Джуда, был мертв. Эта сука убила его! Неистовой ярости стало тесно в груди Троуга, и она вырвалась наружу. Перед глазами встал кроваво-красный туман. Не сознавая, что делает, он навалился на Роуз и сжал ее шею. В глазах Роуз застыл отчаянный ужас, она забилась в конвульсиях. Троуг со всей силой сдавил руками шею, словно желая предотвратить предсмертный крик.

Он все сжимал и сжимал, и все слабее сопротивлялась Роуз, пока, наконец, совсем не затихла. Лицо ее стало пунцовым, язык вывалился изо рта, но Троуг, ничего не замечая, продолжал душите ее. Наконец силы оставили его, и он разжал руки.

Долго сидел он на кровати, обхватив голову руками и прерывисто дыша. Мало-помалу Троуг снова обрел способность здраво мыслить и, вскинув голову, огляделся по сторонам, напряженно прислушиваясь. Он абсолютно не помнил, как душил Роуз, но был уверен, что она не успела закричать. В доме было тихо.

Троуг взглянул на искаженное лицо своей бывшей возлюбленной и злорадно прошептал:

– Больше ты не будешь убивать моих сыновей, сука! Если бы я мог вот так же придушить и Марианну, я бы с радостью отправил в ад и ее!

За последние две недели решимость Троуга во чтобы то ни стало отыскать убийц Джуда несколько поутихла, особенно после того, как он стал подозревать, что Роуз беременна. Но сейчас, когда и второй его сын был убит, он понял, что не успокоится, пока не найдет убийц Джуда.

Теперь надо было решить, что делать дальше. Мысль о побеге Троуг отмел сразу же. Он теперь уважаемый житель Саутгемптона и полноправный партнер известной корабельной фирмы, так что бежать он не станет. Однако с таким трудом завоеванное положение в обществе теперь может рухнуть в один момент, а значит, надо избавиться от тела Роуз, да так, чтобы на самого Троуга не пало ни малейшей тени подозрения. Троугу припомнилось то давнее время, когда он в припадке ярости задушил Энни Робертс. Тогда ему пришлось спасаться бегством, но теперь – ни за что.

Троуг заставил себя ждать, неподвижно сидя на краешке кровати. Он ждал час, два, пока не наступила глубокая ночь. Город уже крепко спал, даже таверны закрылись до утра. Наконец Троуг встал и, подойдя к окну, выглянул на улицу.

Густой туман окутал землю. Отлично! Значит, отнести тело Роуз к пристани и там бросить его в море не составит особого труда. Быть может, течением тело отнесет подальше, и его никогда не найдут. А если и найдут, вряд ли подумают на него.

Подойдя к кровати, Троуг завернул тело в окровавленную простыню и, легко подняв, закинул себе на плечо. Потом осторожно спустился по лестнице и вышел за дверь в густой, белый, как молоко, туман. Вокруг не было ни души.

Троуг пошел по дорожке к воротам и, выйдя на улицу, свернул к пристани.

Он не заметил, что на противоположной стороне улицы за деревом притаился какой-то мужчина. Подождав, пока Троуг скроется в тумане, незнакомец пошел следом, держась на таком расстоянии, чтобы Троуг, даже если и обернется, его не заметил.

Глава 13

Мало-помалу Марианна приходила в себя, однако это ее ничуть не радовало, поскольку вместе с сознанием возвращалась и боль.

Марианна с удовольствием осталась бы в блаженном забытьи, но мешал чей-то навязчивый, скрипучий голос. Кто-то, никак не желая от нее отстать, все говорил и говорил. Марианна раздраженно сказала: «Хватит!» – однако ее собственный голос прозвучал как-то тоненько, совсем по-детски.

– Ну приходите же в себя, миссис Стрит! Откройте глазки. Вот умница! Просыпайтесь, просыпайтесь же! – бубнил назойливый голос, и Марианна наконец открыла глаза.

В склонившемся над ней человеке она узнала доктора Исаака Уайта. О Господи! Ее все-таки угораздило попасть ему в руки. Внезапно ей вспомнилось все – и бешеная скачка, и страшное падение. Марианна, вскрикнув от ужаса, теперь уже окончательно пришла в себя и попыталась встать.

Но доктор Уайт удержал ее, а его обычно суровое лицо тронула слабая улыбка.

– Ну-ну, девочка моя, лежите спокойно. Все будет хорошо. С вами все в порядке, не волнуйтесь.

Когда Марианна попыталась приподняться, живот пронзила такая острая боль, что она вскрикнула. Если все хорошо, почему ей так больно?

– Мне больно! – с ужасом воскликнула она.

Доктор Уайт поцокал языком.

– Ну еще бы, девочка моя, – жизнерадостным голосом проговорил он. – Вы ведь так сильно упали. Все тело в синяках! Но, как я вам уже сказал, все будет хорошо. Все кости целы, ничего не сломано, так что через недельку, в крайнем случае через полторы, встанете на ноги. Вот только...

Голос его дрогнул, и Марианна, несмотря на мучившую ее острую боль, это почувствовала.

– Что только?

– Ребенок, – ласково проговорил доктор Уайт. – Ребенка мне, к сожалению, спасти не удалось. У вас случился выкидыш.

И пока Марианна недоуменно хлопала глазами, продолжал:

– Но ничего, у вас еще будут дети. Вы здоровая, сильная молодая женщина, которой сам Бог велел детей рожать. Держу пари, через годик вы опять забеременеете. А теперь давайте-ка...

Но Марианна его уже не слушала. Из всей фразы доктора она уловила лишь одно: «дети». О каких детях он, черт подери, говорит?

– Доктор, что вы имели в виду, когда сказали, что не смогли спасти ребенка? Какого ребенка?

Доктор, оборвав себя на полуслове, недоуменно глянул на Марианну.

– Вы хотите сказать, что ничего не знали?!

– Чего не знала? – воскликнула Марианна. – Да говорите же вы толком! О чем идет речь?

На лице доктора отразилось замешательство.

– Простите, миссис Стрит, но я был уверен, что вы знаете. Вы были беременны. Срок – примерно три месяца.

Марианна откинулась на подушки, силясь понять. Значит, она была беременна? У нее мог бы быть ребенок?

– Неужели вы и вправду не догадывались? – Доктор Уайт хмыкнул. – Впрочем, ничего удивительного. Все-таки первый ребенок, а вы еще так молоды и неопытны. А скажите-ка мне, миссис Стрит, вы ничего необычного у себя не замечали в последнее время? Быть может... гм... у вас нарушился менструальный цикл? Или произошли еще какие-то физические изменения?

У Марианны голова шла кругом. Какие еще физические изменения? Какой еще менструальный цикл? Внезапно она все поняла. Месячные у нее всегда были нерегулярными, и на их долгое отсутствие она почти не обратила внимания. Но теперь все встало на свои места. Так вот почему ее тошнило по утрам и так болела грудь...

– Я никак не могла взять в толк, что со мной происходит, – проговорила она извиняющимся тоном. – Думала, что-нибудь съела, вот меня и тошнит... – И она протянула доктору руки. – Мне так жаль!

Голос у доктора предательски задрожал.

– Ну что вы, девочка моя. Не стоит извиняться. Это все наше дурацкое ханжество. Никому и в голову не придет рассказать молодой женщине, что ее ожидает после замужества. Считается, что лучше оставаться в блаженном неведении. Впрочем, даже если бы вы и знали о своем состоянии, вы, без сомнения, все равно отправились бы кататься в коляске. При трехмесячной беременности это вполне нормально, и вам совершенно не в чем себя винить. Так что не расстраивайтесь, как я вам уже сказал, у вас еще будут дети.

Марианна кивнула и прижала руку к животу, который все еще побаливал. Совсем недавно в нем был ребенок... Ее и Адама... Внезапно она ощутила такую боль утраты, что слезы покатились у нее из глаз.

Доктор сжал ее руку.

– Ну-ну... Все будет хорошо, уверяю вас. Вы скоро поправитесь. Вот увидите, через несколько недель боль утихнет и вы опять станете такой же веселой, как и прежде.

Однако сейчас Марианна очень в этом сомневалась.

Почти три недели Марианна провела в своей комнате, в кровати. Физически она чувствовала себя совершенно здоровой. Синяки перестали болеть уже через несколько дней, на их месте появились сине-желтые пятна, которые вскоре прошли. Кровотечение прекратилось. Но у Марианны болело не тело, а душа. Она ужасно тосковала по своему неродившемуся ребенку, о существовании которого даже не подозревала, и винила себя в его смерти. Если бы она тогда не поехала со Стюартом... Если бы не просила его гнать лошадей...

Стюарт навещал ее каждый день, равно как и Лавиния. А один раз пришла даже миссис Броли. Все считали Стюарта виновником несчастного случая. Марианна частенько задавала себе вопрос, что бы они сказали, если бы узнали о ее беременности. Однако никто ни о чем не догадывался, лишь ей самой да доктору Уайту было известно истинное положение вещей. Она подозревала, что миссис Хорнер знала о том, что хозяйка ее была беременна, однако они никогда не говорили об этом. Как это ни странно, Марианна полюбила старенького доктора. А ведь сначала терпеть его не могла. На самом деле он оказался человеком очень добрым и милым.

И вот в один прекрасный день Марианна решила, что хватит страдать и пора взять себя в руки. Да, она потеряла ребенка, но какой смысл до конца своих дней убиваться из-за этого? У нее еще будут дети. Обязательно будут. Нужно возвращаться к жизни. Вновь выезжать в свет. В конце концов, не монашка же она, чтобы запереть себя в четырех стенах.

И с этого дня Марианна старалась не думать о своем несчастье. Она вступила в Общество трезвости и присоединилась к группе женщин, которые собирались раз в неделю и занимались вышиванием. Этот вид рукоделия вообще являлся предметом гордости женщин, живущих на острове, а вот Марианна его терпеть не могла.

Она продолжала встречаться со Стюартом, Лавинией и время от времени с миссис Броли, поскольку неизменно получала приглашения на всевозможные званые вечера, устраиваемые в их доме.

В общем, время шло не так быстро, как хотелось бы, но шло. Приближалась годовщина с того дня, как Адам отчалил на «Викинг Куин» из Сэг-Харбора.

За год Марианна получила от него одно письмо – его доставили с корабля, вернувшегося после плавания в Сэг-Харбор, – в котором Адам сообщал, что плавание оказалось удачным, что он очень по ней соскучился и ждет не дождется, когда сможет вернуться домой.

Письмо одновременно и обрадовало Марианну, и расстроило. Ей, естественно, были приятны ласковые слова, что написал Адам, она даже спала теперь с письмом под подушкой, и в то же время, как она поняла, Адам в ближайшем будущем возвращаться не собирается.

А вскоре после письма у Марианны со Стюартом произошла размолвка, хотя это не совсем верное слово для характеристики того, что случилось.

Стюарт был хорошим другом. Не будь его, год, который она прожила без Адама, показался бы ей вечностью, и теперь Марианне было больно и обидно, что они никогда уже не смогут дружить так, как прежде.

Марианна понимала: в том, что произошло, нельзя винить одного Стюарта. Ее доля вины тоже в этом есть. Ведь она позволяла Стюарту приходить, когда заблагорассудится, ездила с ним на всевозможные вечеринки, не желая, однако, ничего давать взамен. Ведь в глубине души Марианна давно догадывалась, что Стюарту нужна от нее не только дружба, которую она с готовностью ему предлагала, но и нечто большее.

День клонился к вечеру, когда Марианна со Стюартом возвращались со званого вечера, который устраивала миссис Тимбер, жена крупного судовладельца. Марианна полыхала от злости, поскольку после чая случайно услышала такое, что совершенно выбило ее из колеи.

Она случайно оказалась позади двух дам, которые настолько оживленно беседовали, что не замечали ничего вокруг. Миссис Клеменс, старшая из них, наклонилась к подруге очень близко и старалась говорить тихо, на ушко, не подозревая, что ее гнусавый голос разносится чуть ли не по всей комнате и Марианне отчетливо слышно каждое слово.

– Интересно, что скажет капитан Стрит, бедняжка, когда вернется домой? Ведь насколько мне известно, его жена и мистер Броли почти не расстаются. Это просто стыд и срам, доложу я вам! А какой пример она подает незамужним девицам?

Ее подруга, миссис Хиггинс, энергично закивала:

– Да-да, миссис Стрит ведет себя просто вызывающе. Но может быть, она не понимает, что так поступать нельзя? Может, поговорить с ней, сказать, что по острову уже поползли всякие сплетни? Объяснить, что нельзя замужней женщине проводить почти все свободное время в обществе холостяка, да еще в отсутствие мужа.

Миссис Клеменс презрительно фыркнула:

– Не подозревает она, как же! Такие, как эта вертихвостка, прекрасно отдают себе отчет в том, что делают. Разве вы не знаете, что до замужества она работала простой подавальщицей в таверне?

Марианна поспешила отойти. Ее всю трясло от ярости. Да как они смеют говорить о ней в таком тоне! Нахалки! Неужели и правда о ней ходят всякие сплетни? Черт бы их всех побрал!

Марианна отправилась на поиски Стюарта и, найдя его, потребовала, чтобы он немедленно отвез ее домой.

Всю дорогу в коляске царило гнетущее молчание. Стюарт погонял лошадей и время от времени бросал на Марианну насмешливые взгляды.

Когда они подъехали к дому, он попросил разрешения зайти на минутку. Марианна взглянула на него с такой яростью, что он удивленно вскинул брови.

– Почему вы на меня так смотрите, Марианна? Что я такого сделал? Нет уж, вы мне скажите! Нельзя смотреть на человека таким убийственным взглядом и не объяснить почему.

– Черт бы вас побрал! – пробормотала Марианна, как ей казалось, достаточно тихо, однако Стюарт ее услышал и громко расхохотался.

– Вот это да! И это говорите вы, Марианна, воспитанная великосветская дама?

– Некоторые меня таковой не считают, – бросила Марианна и нетерпеливо махнула рукой. – Ладно, входите. Большего вреда от этого, чем уже есть, не будет.

– Да объясните мне, Бога ради, о чем вы говорите! – воскликнул Стюарт, помогая Марианне выйти из коляски.

– Дома скажу, после того как миссис Хорнер нальет вам чего-нибудь выпить, – хмуро сказала Марианна. – Старые сплетницы!

Когда они вошли в гостиную и миссис Хорнер, налив Стюарту стаканчик бренди, оставила их одних, Стюарт повернулся к Марианне.

– Ну теперь, Марианна, вы, может быть, скажете мне, в чем дело? Почему вы так расстроены?

Марианна мрачно взглянула на него.

– Налейте и мне бренди, – резко бросила она. – Мне необходимо выпить.

Стюарт удивленно вскинул брови, однако просьбу выполнил: плеснул в бокал бренди и протянул его Марианне.

Марианна поболтала янтарную жидкость, упорно глядя в бокал, не желая встречаться со Стюартом взглядом. Ей страшно не хотелось с ним объясняться. Воцарилось неловкое молчание.

– Стюарт...

– Да, Марианна?

– Вы знали, что о нас с вами ходят сплетни?

Она вскинула на него глаза, и Стюарт, закусив губу, смущенно отвернулся.

– Да, слышал кое-что. Но это ничего не значит. Всегда найдутся любители посплетничать о своих соседях.

Марианна со стуком поставила свой бокал на стол.

– Но почему, черт подери, вы мне ничего не сказали?

Стюарта, похоже, удивили и ее ярость, и те крепкие выражения, которые Марианна употребляет, однако ей уже было на это наплевать.

– Если вы знали, что о нас судачат, почему продолжали со мной встречаться? Ведь я замужняя женщина!

Стюарт одним залпом проглотил остатки бренди и, подойдя к Марианне, взял ее руки в свои.

– Потому что я хотел с вами встречаться, моя дорогая, быть с вами рядом. Вы должны знать, как вы мне дороги.

Марианна выдернула руки.

– Вы были мне хорошим другом, Стюарт, и я дорожу вашей дружбой. Но вся беда в том, что ходят слухи, будто мы с вами больше, чем друзья. Что будет, если Адам, вернувшись домой, услышит об этом? Что он подумает?

И Марианна, последовав примеру Стюарта, осушила свой бокал и едва не задохнулась: напиток оказался чересчур крепким.

– Марианна, – тихо проговорил Стюарт, – вы должны знать, какие чувства я к вам испытываю. В общем-то эти сплетни о нас не лишены основания. Я люблю вас, моя дорогая, люблю и хочу. Хочу давно, с тех самых пор, когда увидел на пристани.

И Стюарт, шагнув к ней, обнял ее и прижал к себе. На Марианну пахнуло табаком, ромом и бренди, и в следующую секунду губы его страстно прижались к ее губам, и она на миг забыла обо всем на свете. К чему скрывать, Стюарт ей нравился, и его слова были ей приятны. Если бы она была свободна, давно позволила бы Стюарту соблазнить ее. Но у нее есть муж, ее Адам. Она любит его всем сердцем и не нарушит клятву верности.

И Марианна попыталась вырваться из его объятий. Однако Стюарт лишь крепче прижал ее к себе и зашептал на ушко:

– Марианна, любимая, вы и представить себе не можете, как давно я мечтал заключить вас в свои объятия, целовать вас. Марианна, радость моя!

Видя, что он возбуждается все сильнее и сильнее, Марианна испугалась и, оттолкнув Стюарта, вырвалась из его объятий.

– Стюарт, нет! Не надо! Прекратите! Это нехорошо!

Но Стюарт совсем обезумел. Бросившись к Марианне, он снова попытался обнять ее. И тогда Марианна сделала, как ей казалось, единственно возможную вещь: дала ему пощечину.

Звук ее эхом пронесся по комнате, и Стюарт мигом пришел в себя. Прижав руку к тотчас же покрасневшей щеке, он отшатнулся и сердито и в то же время печально взглянул на Марианну.

– Значит, вот оно что... – сказал он.

Марианне тут же стало его жаль. Весь гнев ее как рукой сняло. И зачем только она его ударила? Ведь Стюарт никогда не делал ей ничего плохого. И Марианна запоздало подумала, что сама во всем виновата. И зачем только она поощряла его ухаживания? Вот он и вообразил, что она готова ему отдаться, хотя на самом деле у нее такого и в мыслях не было.

– Ах, Стюарт! – проговорила она прерывающимся голосом. – Простите меня, ради Бога! Я не хотела вас обидеть. Вы мне очень нравитесь, правда-правда, и при других обстоятельствах все могло бы быть по-другому. Но я замужем, Стюарт. Я поклялась мужу в верности и никогда не нарушу своей клятвы. Если я своим поведением заставила вас поверить в обратное, прошу меня простить. Но вы должны понять!

И Марианна заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, хотя ей было невероятно стыдно.

– Вы меня понимаете?

Медленно-медленно гнев исчез из его глаз, уступив место боли.

– Да, я понимаю. Я давно это чувствовал, но, похоже, просто не хотел себе признаваться. – Он вздохнул. – Это я должен просить у вас прощения. Обещаю вам, больше подобное не повторится.

Он отвернулся от нее, и Марианна, понимая, что их дружбе пришел конец, чуть не заплакала. Она снова осталась одна.

– До свидания, Стюарт, – тихо проговорила она.

– До свидания, Марианна, – ответил он, беря со стола шляпу.

Когда он ушел, Марианна дала волю слезам. Где же Адам? Как же он ей нужен сейчас!

Марианна и не подозревала, что как раз в эту минуту корабль Адама приближается к Сэг-Харбору и по гавани проносится восторженный крик: «Корабль в заливе!»

А два часа спустя юнга уже барабанил в дверь и, когда Марианна открыла, взволнованно сообщил, что корабль ее мужа причалил к пристани.

Марианна волновалась, словно новобрачная, которой вот-вот предстоит идти под венец. Прошел целый год и два месяца с тех пор, как она видела Адама в последний раз, и хотя многие жены посчитали бы такое плавание коротким, для нее время тянулось бесконечно.

После того как юнга ушел, принесли записку, посланную сигнальщиком корабля в порт Шелтер-Айленда, в которой говорилось, что Адам приедет домой вечером. И теперь Марианна вне себя от волнения и нетерпения дожидалась своего мужа.

Миссис Хорнер приготовила замечательный ужин, который уже подогревался на кухне, а Марианна оделась в самый красивый домашний наряд – бледно-розовый пеньюар, накинутый поверх кружевного платья и украшенный розовыми лентами. Свои темные кудри она тоже перехватила розовой лентой, а щеки немного нарумянила.

Марианна хотела дождаться мужа в спальне, усевшись в соблазнительной позе на кровати, но когда Адам наконец-то вошел в дом – Марианна услышала внизу его шаги, а потом голос, приветствовавший миссис Хорнер, – не смогла сдержаться и помчалась по лестнице в холл встречать его.

– Адам! – крикнула она, придерживая одной рукой юбки, чтобы в них не запутаться. – Милый!

Лицо Адама было серым от усталости, однако при виде жены глаза его радостно заблестели, и он порывисто протянул ей навстречу руки.

– Марианна!

Плача и смеясь, она бросилась к нему на шею и прижалась лицом к его могучей теплой груди, а он, крепко обнимая ее, тихонько повторял:

– Марианна, Марианна, Марианна...

Он закружил ее по комнате, потом осторожно поставил на ноги.

– Любовь моя, как же я рад, что вернулся домой. Я так по тебе соскучился!

В этот момент миссис Хорнер, тихонько кашлянув, прервала их восторженную встречу.

– Добро пожаловать домой, мистер Стрит. Прикажете подавать ужин, мадам?

Марианна обернулась: на губах ее играла ослепительная улыбка, глаза были влажными от счастливых слез.

– Да, пожалуйста. Накройте в спальне, как я просила.

– Слушаюсь, мадам. – На лице миссис Хорнер появилась легкая улыбка.

Но ни Адам, на Марианна уже не обращали на экономку ни малейшего внимания. Они были заняты лишь собой. Марианна с наслаждением ощущала на своих плечах руки мужа, вспоминая их нежные прикосновения, а Адам обнимал жену с такой страстью, будто желал вознаградить себя за все долгие месяцы воздержания.

Подхватив Марианну на руки, он начал подниматься по лестнице, а Марианна крепко держалась за его шею.

Едва войдя в спальню, Адам принялся стягивать с Марианны пеньюар, но она остановила его, кокетливо улыбаясь.

– Подожди, мой дорогой. Мне тоже не терпится, как и тебе, но в любую минуту может войти миссис Хорнер с ужином. Я думала, ты проголодался.

Покачав головой, Адам снова притянул ее к себе.

– Проголодался, – прошептал он ей на ушко, – по тебе.

В этот момент в дверь постучала миссис Хорнер, и Марианна поспешно отпрянула от мужа, безуспешно пытаясь поправить на себе одежду.

– Войдите, – сказала она.

Миссис Хорнер, вся красная от смущения, опустив глаза, вошла в комнату, неся поднос внушительных размеров, покрытый большой белой салфеткой.

– Накрывать на стол, сэр? – спросила она.

– Нет, благодарю вас, миссис Хорнер, – ответил Адам. – Мы сами справимся. Вы нам сегодня больше не понадобитесь, так что до завтрашнего утра можете отдыхать.

Как только за экономкой закрылась дверь и послышались ее удаляющиеся шаги, Адам заключил Марианну в объятия и, подхватив на руки, направился к постели.

– Боже правый, любимая моя, как же я мечтал об этой минуте! Ты не представляешь, как хотелось мне быть с тобой рядом, когда я один-одинешенек лежал на койке в своей каюте!

И впервые в жизни Марианна испытала настоящую женскую гордость: он тосковал по ней, мечтал побыстрее оказаться с нею рядом! Это ли не счастье?

Адам, застонав, прильнул к ее губам, и от этого страстного поцелуя у Марианны перехватило дыхание. Она целовала его не с меньшим жаром, желая его так же, как он ее.

А его загрубевшие руки уже жадно сорвали с нее одежду и принялись ласкать ее тело.

Эти ласки вызвали у Марианны такое острое желание, что она уже не могла ждать, пока Адам разденется, и начала сама расстегивать большие пуговицы камзола. Адам, нетерпеливо замычав, кинулся ей помогать и через секунду уже стоял перед ней обнаженный.

Марианна взглянула на его стройное, мускулистое тело, и ее захлестнула волна желания. И когда Адам вошел в нее, она, забыв обо всем на свете, самозабвенно отдалась любовной борьбе, в которой не бывает побежденных.

Из-за долгого воздержания Адам слишком быстро достиг наивысшей точки наслаждения, однако вскоре был уже готов к новым подвигам, и на сей раз неспешная, сладостная любовная игра доставила Марианне такое неземное блаженство, что она, громко застонав, откинулась на подушки, прерывисто дыша и чувствуя себя совершенно опустошенной.

Была уже глубокая ночь, когда счастливые влюбленные вспомнили наконец про великолепный ужин миссис Хорнер и набросились на него с волчьим аппетитом.

В последующие дни Марианна могла думать только о своем любимом муже и ни о ком другом.

После долгой разлуки они никак не могли насладиться друг другом и, по мнению Марианны, совершенно шокировали благонравную чету Хорнеров бесконечными ласками, поцелуями и влюбленными взглядами. Они вели себя словно новобрачные, и Марианне не раз приходило в голову, что в этом отношении быть капитанской женой не так уж плохо. Интересно, всегда ли они будут испытывать такую же страсть друг к другу по возвращении Адама домой после долгого плавания? Очень может быть.

Прошло целых две недели, прежде чем Марианна с Адамом возобновили светскую жизнь и отправились в гости, да и то только потому, что Адам решил, что все время отказываться от приглашений невежливо.

Поскольку Адама на Шелтер-Айленде хорошо знали и уважали, приглашений оказалось великое множество, и Марианне с Адамом в течение последующих нескольких недель пришлось посещать то чаепития, то обеды, то ужины как на острове, так и в Сэг-Харборе.

Капитан Джек Хэммонд тоже в это время находился дома, и они с женой в один из выходных пригласили чету Стритов на ужин. Это было единственное приглашение, которое Марианна приняла с радостью, поскольку и капитан Хэммонд, и его жена, Кора Хэммонд, ей очень нравились и ей не терпелось повидать их обоих.

Сначала все шло довольно хорошо: разговор касался всяких нейтральных тем, да и еда оказалась просто великолепной. Но когда был подан чай, заговорили о китах, о море и, соответственно, о том, кто когда намеревается идти в следующее плавание.

Марианна забеспокоилась. Им с Адамом было так хорошо последние несколько недель, что она совсем забыла, что это не навсегда и он вскоре опять может уйти от нее в море.

– В последний раз, Адам, ты что-то слишком быстро вернулся из плавания, – заметил капитан Хэммонд, когда они все сидели на веранде, наслаждаясь легким ветерком и с удовольствием потягивая лимонад.

– Это верно, – согласился Адам. – Госпожа удача была ко мне благосклонна. Управился за год с небольшим. Следующее плавание скорее всего будет длинным.

– А каким у вас, мужчин, считается длинное плавание? – резко спросила Марианна и, сама заметив это, попыталась взять себя в руки и не выдавать своих эмоций.

– Ну, года два, а то и больше, – ответил капитан Хэммонд, закуривая трубку. – Ведь в ловле китов, Марианна, многое зависит от того, как тебе повезет. Можно плавать много месяцев и не наткнуться ни на одного.

Марианна повернулась к жене капитана:

– Миссис Хэммонд, скажите, за всю вашу совместную жизнь сколько времени ваш муж провел дома?

Кора Хэммонд печально вздохнула:

– Мне не хотелось бы об этом говорить, моя дорогая, чтобы вас не расстраивать, но раз уж вы спрашиваете... Мы с Джеком женаты уже пятнадцать лет, и хорошо если он из всего этого времени года три находился дома. Я как-то села и подсчитала.

Марианна почувствовала, как у нее упало сердце. Чувствовалось, что Кора Хэммонд примирилась с подобным положением вещей, хотя вряд ли оно ее очень уж радовало. Но как она могла столько времени жить одна, без мужа?

– Но как же вы... Как же вы не сошли... – и она смущенно замолчала.

Кора Хэммонд, догадавшись, о чем дна хочет спросить, весело рассмеялась.

– Как я не сошла с ума или не бросила мужа и не убежала с первым встречным? Не знаю, детка. Право, не знаю.

Внезапно Марианна ощутила на себе взгляды всех присутствующих: мудрый – капитана Хэммонда, вопросительный – Адама и сочувственный – Коры.

Под этими испытующими взглядами ей стало несколько не по себе, однако она решила идти до конца. Уже давно ей не давала покоя одна мысль. Марианна слышала как-то, что некоторые капитаны китобойных судов берут в плавание своих жен, и ей необходимо было узнать, так ли это на самом деле.

– А я слышала, что иногда капитаны берут в плавание своих жен и даже детей. Вы не знаете, это правда? – срывающимся голосом спросила она.

Капитан Хэммонд с женой обменялись быстрыми взглядами.

– Да, Марианна, правда, – медленно ответила Кора Хэммонд. – Но не всякая женщина выдержит жизнь на корабле, уж слишком она тяжела. Я и сама как-то отправилась в плавание с Джеком, но оказалось, что моряк из меня никудышный. Морская болезнь совсем меня замучила, и к тому времени, как мы добрались до островов, от меня осталась одна тень, и дальше я плыть не могла. Джеку пришлось оставить меня на берегу, и я целый месяц не могла прийти в себя. Потом вернулась домой на другом корабле.

– Но я вовсе не страдаю морской болезнью! – порывисто воскликнула Марианна.

Адам хмуро глянул на нее:

– Ты хочешь сказать, что хотела бы отправиться в плавание со мной?

– Да, – тихонько сказала Марианна. – Именно это я и хочу сказать. – И она взглянула Адаму прямо в глаза. – Адам, я просто не могу, когда ты уезжаешь! Ты сказал, что твое последнее плавание было коротким, а для меня оно тянулось целую вечность. Я не хочу видеть тебя раз в год, а то и реже. Не хочу все время ждать и бояться. Я этого не вынесу!

Капитан Хэммонд с женой смущенно отвернулись, а Адам неловко заерзал на стуле и холодно проронил:

– Марианна, думаю, сейчас не время обсуждать эту тему.

– Конечно, – поспешно согласилась Марианна.

Ей самой было неловко, что ее речь получилась такой бурной и жаркой, но она так долго носила эту боль в себе. Вот только не надо было говорить это на людях. Повернувшись к Хэммондам, она смущенно сказала:

– Прошу прощения, что затеяла этот разговор. Это только наши беды.

Кора Хэммонд ласково взяла Марианну за руку.

– Ну что вы, детка. Это беды всех женщин, что вышли замуж за моряков, хотя каждая решает их сама. Вам тоже предстоит это сделать.

Марианна кивнула, не проронив больше ни слова, хотя сама для себя уже все решила: в следующее плавание она отправится вместе с Адамом, и ничто ее не остановит.

По дороге домой Адам почему-то был необычайно молчалив и холоден. Марианна никак не могла понять, что с ним такое произошло, и это ее беспокоило.

Верно, она осмелилась обсуждать семейные дела в присутствии друзей, но ведь Хэммонды считаются их хорошими друзьями, и высказывание Марианны их ни в коей мере не шокировало. А может, Адам не хочет, чтобы она отправилась с ним в плавание?

Они были уже в своей спальне и готовились лечь спать, когда Марианна, отложив расческу, повернулась к мужу:

– Адам, я вижу, ты не в духе. Это потому, что я хочу отправиться в плавание вместе с тобой?

Адам покачал головой. Он уже снял рубашку, и Марианна восторженно смотрела на его широкую мускулистую грудь. Как же он красив!

У Марианны сердце заныло от любви к мужу.

– Милый, прошу тебя, ответь мне. Если ты на меня сердишься, я хочу знать, за что.

– Я уже тебе сказал, я на тебя не сержусь, – холодно ответил Адам.

Этого оказалось достаточно, чтобы вывести Марианну из себя, и она, швырнув расческу на туалетный столик, набросилась на мужа:

– Черт бы тебя побрал, Адам! Что ты мне голову морочишь! Говоришь одно, а сам думаешь совсем другое, я же вижу! Почему ты не можешь быть со мной честным?

Адам свирепо глянул на нее, и в душу Марианны закралось недоброе предчувствие: обычно, когда она поминала черта, Адам весело смеялся, и только.

– Хорошо, Марианна, я скажу, если тебе так уж хочется это знать. Я нисколько не сержусь, но я очень расстроен, и причиной тому несколько не очень приятных новостей. И последнюю я узнал от Джека Хэммонда не далее как сегодня.

Он замолчал, и Марианна нетерпеливо спросила:

– Что за новость?

Адам медленно проговорил, не глядя на жену:

– Я рассказал Джеку, что до меня дошли кое-какие слухи, и спросил его, стоит ли им верить.

Марианна почувствовала, как по спине ее пробежал холодок, однако смело взглянула на мужа, пытаясь не показать вида, что ей страшно.

– И что же это за слухи? – спросила она, не узнавая своего голоса.

Адам вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза.

– Несколько человек сказали мне, что в мое отсутствие тебя много раз видели в обществе некоего Стюарта Броли. И что он вел себя так, будто от тебя без ума.

– А что тебе сказал капитан Хэммонд? – спросила Марианна все тем же чужим голосом.

– Джек сказал мне, что это правда, ты и в самом деле частенько бывала в обществе этого Броли, однако они с женой считают, что вы с ним просто друзья, не больше.

– И ты ему поверил?

– Трудно сказать. Но мне ужасно неприятно было слушать про тебя всякие сплетни. Кому понравится отсутствовать дома целый год, а по возвращении узнать, что твоя жена была тебе якобы не верна.

– Знаешь, этот год и для меня выдался очень нелегким, – резко проговорила Марианна. – Но почему ты сразу не сказал мне об этих слухах? Почему не спросил, правда ли все это?

Адам снова опустил голову.

– Наверное, боялся того, что ты мне скажешь, – тихо проговорил он.

Марианне так хотелось подойти к мужу, обнять его, приласкать, но она заставила себя оставаться на месте. Ей нужно было узнать еще кое-что.

– А если я скажу тебе, что между нами ничего не было, ты мне поверишь?

Адам пристально взглянул на жену.

– Да, Марианна, я поверю тебе. Марианна облегченно вздохнула.

– Спасибо, Адам. Это много для меня значит. И поскольку мы с тобой говорим откровенно, я должна сказать тебе еще кое-что, что раньше не хотела. Ты ведь не сможешь ничего изменить, только переживать будешь... Когда ты уезжал, я была беременна.

Адам вздрогнул и испуганно взглянул на нее.

– Беременна? – переспросил он.

– Да. Но у меня случился выкидыш.

Адам недоверчиво нахмурился, потом в глазах его засветились жалость и сострадание.

– Бедненькая ты моя! И подумать только, тебе пришлось пережить этот удар одной!

– За мной ухаживал доктор Уайт и делал это очень хорошо, но я должна сказать тебе еще кое-что, чтобы между нами не оставалось никаких секретов. – Марианна набрала побольше воздуха и выпалила: – Мы со Стюартом Броли катались в коляске, и она, к несчастью, перевернулась. Я упала, потому-то у меня и произошел выкидыш. – Марианна предостерегающе подняла руку, когда Адам попытался что-то сказать. – Мистер Броли не виноват. Я сама попросила его пустить лошадей вскачь. Но я понятия не имела, что беременна. Клянусь тебе, Адам.

И Марианна пристально взглянула на мужа. Адам – прекрасный человек, однако Марианна достаточно хорошо знала мужчин, чтобы понять: гнев и обиженное самолюбие могут заслонить все.

На лице его отражались самые противоречивые чувства, но в конце концов он ласково взглянул на Марианну и кивнул.

– Я верю тебе, Марианна. Ты моя жена, моя любимая и единственная, и я люблю тебя больше жизни. И именно поэтому в следующий раз, когда выйду в море, я возьму тебя с собой. Будет, конечно, нелегко, да и команда вряд ли придет в восторг, но я не вижу другого выхода. Жестоко оставлять тебя одну на долгие-долгие месяцы. По крайней мере в море мы будем вместе. Ты совсем не похожа на других жен, тебя не назовешь ни кроткой, ни покорной. – Адам через силу улыбнулся. – Впрочем, когда я на тебе женился, я это знал и считал, что эти качества лишь придают тебе большее очарование.

Марианна засмеялась. Слава тебе, Господи! Ну у кого еще есть такой понятливый муж? Она самая счастливая из всех жен на свете.

Радостно вскрикнув, Марианна бросилась Адаму на шею, и он крепко обнял ее. А несколько минут спустя он уже обладал ею, властно и по-хозяйски, словно давая ей понять, что она принадлежит только ему и будет принадлежать всегда, до конца своих дней.