Волшебная река

Глава 11

Прижатый к стене Коннор почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

– Индия, Господи, вы забыли то, что я говорил вам? Я обвенчан с армией.

Не успев закрыть рот, он понял, какую боль причинил ей, и пожалел об этом. Осознал, что упоминание о браке оставит рану и в его сердце.

Она молча повернулась к нему спиной. Он еще не встречал более мужественной женщины. Ее отваги хватило бы на целый батальон. Эти женские плечи несли бремя вины. Она считала себя повинной в бессмысленном геройстве Уинни.

– Извините, Индия. За все.

Ему не требовалось знать историю ее жизни, чтобы понять: она тоже много страдала, редко слышала ласковое слово, не получала той доли любви, которой заслуживала.

– Индия…

Он прижал ее к себе и вдохнул запах лаванды, уже не пробуждавший в нем воспоминаний о тете. Отныне лаванда будет напоминать ему только об Индии.

Он взял кошку из рук девушки и опустил ее на пол.

– Если бы я захотел вступить в брак, я бы выбрал такую женщину, как вы. Но мне не нужна жена. Война еще не закончилась, и я не желаю сделать кого-то вдовой.

– Вы не должны идти на попятный.

Она подняла голову. В глазах ее томилась печаль. Коннор пожалел о том, что не может сделать ее счастливой.

Обнадеживать Индию было бы подлостью.

– Когда мятеж будет подавлен, меня отправят Бог знает куда. Возможно, в пограничный форт или еще куда-нибудь.

Как он мог открыть ей свою душу? Он был не в силах разобраться в собственных чувствах. Не мог объяснить свое отношение к браку. Он мог подвести эту женщину. Причинить ей боль, которую познала Джорджия Морган.

– Индия, пожалуйста, выслушайте меня. Такая жизнь – не для женщины. Вам не стоит связывать свою судьбу с солдатом.

– Почему вы так уверены в том, что Союз победит? – с вызовом произнесла она.

Коннор не желал обсуждать эту тему, но ее вопрос напомнил ему о том, что они принадлежат к разным лагерям. Однако сейчас…

– Дорогая, вы заслуживаете человека, который даст вам уютный дом и много детей.

– Жаль, что Зик старше моей бабушки. Иначе он не дал бы вам шанса произнести свою заключительную речь.

Зик. Не в первый раз за этот вечер Коннор посмотрел на украшавшие спальню Индии цветы. Чтоб они завяли! Конечно, глупо ревновать ее к старику, которому к началу века уже исполнилось десять лет.

Тем не менее пальцы Коннора с силой сжали плечи Индии.

– Оставьте в покое этого убогого старца. Вы заслуживаете лучшего. Найдите какого-нибудь достойного человека, который превратит ваши мечты в реальность.

Последнюю фразу Коннор произнес, преодолевая душевную боль.

Индия отошла к кровати, возле которой на тумбочке лежала «Тысяча и одна ночь». Рассеянно полистала книгу.

– Я всего лишь попросила рассказать историю вашей жизни, – бесстрастным тоном напомнила она. – Я не вешалась вам на шею.

– Близкое знакомство ведет к тому, что является вашей целью.

– Нет уж, извините. – Она откинула косу за спину. Положила руку на свое крутое бедро. – Я не отрицаю, что меня разбирает любопытство. Возможно, я сказала что-то такое, что вы могли истолковать превратно. Возможно, я не пользуюсь большим успехом у мужчин – милейший Зик является исключением, – но я не стремлюсь продеть кольцо через ваш нос.

Зик! Снова Зик. Хоть бы этот старик споткнулся о собственную бороду и свалился в реку, столь же древнюю, как он сам. Нет, пусть он лучше упадет на свои ножницы.

– Я не выйду за янки, даже если он родился на юге, – заявила она.

– Но это неразумно, Индия. Конечно, вы храните верность южанам, но не можете же вы ненавидеть меня за цвет моей формы…

– Я думала, вы поняли, что я ненавижу любую форму и все, что за ней стоит. – Она окинула его холодным взглядом. – Вы ошибаетесь. Менее всего я хотела бы привезти в Плезант-Хилл такого человека, как вы.

Он наконец понял, что вовсе не причинил ей боли. А не пытается ли она отстоять свое достоинство?

– По правде говоря, Коннор, вы мне даже не нравитесь.

Странное чувство охватило Коннора. Его отвергали! Фитц О'Брайен позаботился о том, чтобы его внуки прошли обучение у лучших куртизанок Миссисипи. Коннор соблазнил немало женщин, однако сексуальные потребности не имели над ним власти – большое достоинство для военного, – пока он не встретил мнимую санитарку, влечение к которой заставляло его рисковать карьерой и страдать от неудовлетворенной страсти.

Ее отказ причинил ему боль. Индия волновала Коннора, пробуждала в нем неистовое желание проникнуть в ее тело. Эта потребность не зависела от того, нравится он ей или нет.

– Вы выглядите так, словно проглотили муху. – Ее черная бровь взлетела вверх. – Кажется, эффектный майор впервые получил отказ от дурнушки, замучившей его своими требованиями.

– Вы не дурнушка.

– Время для лести уже миновало, – ответила она. – Черта проведена, и я не переступлю ее снова.

«Переступишь», – Коннор мысленно бросил ей вызов. Он справился с неистовым желанием заключить ее в свои объятия. Ему хотелось расплести ее косу, погладить пряди цвета воронова крыла, увидеть, как рассыпаются по плечам ее волосы. Коснуться смуглой щеки и… сделать нечто большее. Тогда он понравится ей! Понравится, черт возьми. И тогда она никогда не заговорит с ним о другом мужчине – тем более о беззубом сумасшедшем с белой бородой до пояса.

Внезапно разница между ними стала совершенно очевидной и понятной, как воскресная проповедь. Пейза не надо было насиловать, чтобы он стал героем. Могла ли Индия восхищаться солдатом, проявившим милосердие лишь после того, как ему выкрутили руки? Солдатом, не умевшим вырезать цветы из бумаги?

Он не мог быть другим. Ему оставалось только отступить.

Словно прочитав его мысли, Индия сказала:

– Уходите, Коннор. Уходите к себе в комнату. – Она посмотрела на него так, точно он был какой-нибудь букашкой. – Я тоже скоро исчезну. Исчезну из этого дома. С этого острова.

– А как же ваш брат, ваш лазарет?

– Мое дело не умрет. Зик, Антуанетта и Дут продолжат его. Что касается моего брата, то он – Маршалл. Он способен позаботиться о себе.

– Инди, я…

Он попытался погладить ее по щеке, но она отбросила его руку и сказала:

– Держитесь на расстоянии, и я буду делать то же самое. Прощайте, Коннор. Помните: я ценю то, что вы все-таки сделали во имя гуманности.

Слова эти прозвучали как весьма сомнительная похвала, но и они доставили Коннору некоторое удовлетворение.

– Значит, вам хоть что-то во мне нравится.

– Не набивайтесь на комплименты. И не забудьте закрыть за собой дверь. – Сжав кулаки, она добавила с раздражением в голосе: – Если наши пути пересекутся еще раз, не называйте меня «Инди». Так называют меня только те, кого я люблю.

– Как вам будет угодно.

Он ушел. Остановившись у двери своей комнаты, Коннор прислушался. Из спальни Индии не доносилось ни звука. Девушка не всхлипывала, не плакала.

Могла бы хоть немножко всплакнуть… Так нет же. Конечно, Индия Маршалл не из тех, кто устраивает истерики. Она обладала именно теми качествами, которыми Коннор восхищался. Решительная и целеустремленная, она никогда не сдавалась. Все эти качества отсутствовали у его обожаемой матери, но ими обладали его тетушки. Включая остроту язычка. Индия и тетя Феб были в чем-то похожи, хотя Индия порой бывала жестка.

– Болван, – пробормотал Коннор, уткнувшись лбом в стену. Он вдруг понял, как одинок был все эти годы. – Тетушки полюбили бы ее. Я буду скучать по ней. Очень.

Должен ли он предпринять попытку примирения? Нет. В конечном счете полный разрыв окажется лучшим выходом. Но если она уедет с горечью в душе, он всегда будет сожалеть об этом. Ему хотелось, чтобы она запомнила не только их споры. Какой подарок он может преподнести ей на память?

Внезапно его осенило.

Надев мундир и сапоги, он отправился в свой кабинет. Усевшись за исцарапанный стол, плеснул в стакан немного виски. Графин остался открытым. Момент был самым подходящим для того, чтобы отведать чистейшего продукта из Кентукки. Коннор взял перо и бумагу. Ему понадобилось меньше пяти минут, чтобы составить помилование для капитана Мэтьюза Маршалла.

– Майор, надо потолковать.

– Сержант Пейз, по-моему, тебе следует сейчас дрыхнуть без задних ног, чтобы хорошо выглядеть завтра. – Пытаясь подавить вспышку гнева, Коннор поднялся из-за стола. – Что тебе угодно?

– Я насчет мисс Инди. – Беззубая физиономия Пейза искривилась в гримасе. – Ты любезничаешь с моей девушкой.

«С его девушкой? Черт возьми!» – возмутился Коннор.

– Где ты об этом услышал?

– Какая разница, где? Услышал, и все тут. – Пейз подошел к майору; борода старика покачивалась из стороны в сторону, как старая драная мочалка. – Она будет моей. Она подтвердила это поцелуем.

– Что?!

– Она меня поцеловала, – прошамкал старик. – На моей родине это считается обещанием.

Коннор не мог представить себе Индию, целующую этого старого козла.

– По-моему, в твоем возрасте неприлично сочинять о дамах небылицы.

– Выходит, по-твоему, я – лжец? – Лицо Пейза стало красным, как пожарная цистерна. Он сжал кулаки. – Вот увидишь, я на ней женюсь.

Если бы Пейз не был таким нахальным, Коннор отнесся бы к происходящему с юмором.

– Ложись в постель, старый бедолага. Тебе не помешает подкопить закваски.

– Закваски? – взревел Пейз. – Да во мне ее больше, чем в десятерых мальчишках вроде тебя.

Хоть ты здесь и начальник, все равно против меня ты молокосос.

– Не мечтай о мисс Маршалл. Лучше займись изготовлением бумажных цветов.

– Нечего тебе губы раскатывать. И не стыдно волочиться за пожилой дамой? Она почти моя ровесница. К тому же я готов повести ее к алтарю.

Подходящее время для разговора о браке и благородных намерениях. Донесшийся с реки треск льда заглушил стон Коннора. Однако ничто не заглушит стонов сердца. Коннор уже собрался выставить за дверь пылкого поклонника Индии, как вдруг вспомнил о том, что ей нет дела до запутавшегося в собственных чувствах майора. Какое он имеет право ждать чего-то?

Пейз погрозил кулаком.

– Послушай, молокосос. Не думай, будто я лгу насчет слухов. Вас видели. Меры приняты.

У Коннора сжалось сердце. Похоже, Пейз сказал правду.

– Роско Лоренс уже получил телеграмму. Он знает, что ты подбираешься к женщине, которая, естественно, не в силах устоять перед смазливым юнцом.

Впрочем, Коннор был рад тому, что Индия собиралась уезжать. Он не хотел, чтобы она стала жертвой Лоренса.

– Вон отсюда! Это приказ! – рявкнул майор.

– Пошел к черту!

Пейз размахнулся и заехал своим кулаком, украшенным пигментными пятнами, прямо в нос Кон-нору. Неплохой удар для старика. Пролетев по инерции несколько метров, ветеран наткнулся на стол. Графин с виски закачался, жидкость пролилась на бумагу.

Прежде чем Коннор успел прийти в себя, Пейз снова атаковал его. Тощая нога стремительно взлетела вверх. Ботинок врезался в пах Коннора. Майор взвыл от боли. Ему почудилось, что в него угодило пушечное ядро.

– Это пойдет тебе на пользу, – услышал Коннор, теряя сознание.

На рассвете Индия оделась, съела немного каши и совершила свой последний осмотр лазарета. Потом отправилась в штрафной барак. Охранник без возражений пропустил ее в камеру Мэтта. Она могла бы поблагодарить Коннора за отданный им приказ, но не поблагодарила. Ей не хотелось выражать майору свою признательность.

Ее брат приподнялся.

– Не ждал тебя в такую рань.

– Будь готов к любым неожиданностям. – Ей стало жарко, и она сбросила накидку. – Я должна тебе кое-что сказать, так что не перебивай меня. Недавно ты обвинил меня в том, что я набиваюсь на похвалу. Но такова роль, которую я себе выбрала. У каждого из нас своя роль. Ты должен возглавить семью в отсутствие папы. – Немного помолчав, она продолжала: – Когда ты решил, что майор О'Брайен забрался мне под юбку, ты был готов сражаться за мою честь. Пришло время сделать это. Ты должен…

– Ты хочешь, чтобы я убил его?

– Я попросила тебя не перебивать меня. – Она перевела дыхание. – Сейчас на карту поставлена не честь семьи Маршаллов. Речь идет о ее выживании. Сегодня я покидаю Рок-Айленд. Одна. Ты должен сказать мне, где папа спрятал деньги.

– Ты хочешь уехать сама? Раньше ты никогда не предавала меня.

Уже много лет Индия не видела на лице Мэтта такого детского разочарования. Ей не хотелось предавать его, но она должна была так поступить.

– Я не могу добиться твоего легального освобождения. И я не стану соучастницей побега, который поставит под угрозу твою жизнь.

– Ты поссорилась с майором, – произнес Мэтт. Похоже, его больше беспокоили проблемы сестры, нежели ее предательство.

– Наши пути разошлись.

– Мне жаль, Инди. – Голос Мэтта прозвучал тихо, искренне. – Я понимаю, что он много значит для тебя.

– Это так очевидно?

– Боюсь, что да. – Потянув за собой цепи, Мэтт покинул нары и поднял свои скованные руки, чтобы неуклюже прикоснуться к лицу сестры. – Я был для тебя не самым лучшим братом, Инди, извини меня за это. Я действительно люблю тебя, сестренка.

– Правда? – растерянно спросила она.

– Конечно. Ты моя сестра. И очень хорошая.

– Я никогда не думала, что услышу это от тебя, Мэтти.

– Наверно, ты страдала из-за того, что все обожали твоего брата-близнеца. Даже когда он оказался в могиле.

Какая-то часть Индии умерла вместе с Уинни. Исповедовавшись перед Коннором, она испытала облегчение, однако не могла спокойно обсуждать эту тему с единственным человеком, который никогда ее не простит.

– Не будем говорить об Уинни.

– Я бы хотел этого. Тогда ты стала бы счастливей. – Мэтт прижался щекой к макушке Индии, и она заметила, что из ее парика выпала шпилька. – Если тебе требуется плечо, на котором можно поплакать, твой большой брат находится рядом.

– Ты знаешь, что я никогда не плачу.

– Ты не проливаешь слез. Но твоя душа плачет. Со дня гибели Уинни.

– Перестань мучить меня этим.

– Ты заблуждаешься относительно меня, милая Инди. Я изменился. Пока я находился за этими стенами, у меня было время подумать. Пересмотреть многое. Ты невиновна в смерти Уинни. Ты пыталась спасти его. Понимаю, что причинял тебе много страданий все эти годы, но я прошу простить меня. Как ты думаешь, твое великодушное сердце сумеет простить негодяя?

Индия пытливо посмотрела в глаза Мэтта. Она всегда умела распознать его притворство. Сейчас он говорил искренне. Давая ему время осознать ее слова, она медленно прошептала:

– Я прощаю тебя. Я люблю тебя, большой брат. Если она не может заполучить Коннора, то у нее есть брат. Это смягчало боль.

Он улыбнулся, наклонил голову, чтобы поцеловать ее в щеку. Это был ласковый поцелуй любящего брата.

– Я всегда буду благодарить Бога за то, что у меня есть ты. Даже если ты уедешь без меня.

– Я не могу взять тебя с собой, Мэтти. Я бы сделала это, если бы могла.

– Знаю, что сделала бы, милая сестренка. Такое нелегко пережить, но я верю тебе.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить твою участь. Повар из лазарета обещал приносить еду в штрафной барак, и…

– Со мной все будет в порядке. Честное слово. Инди, я хочу узнать кое-что о тебе. Что у тебя произошло с майором?

Она уткнулась лицом в его исхудавшую грудь.

– Он решил, что я хочу женить его на себе. Мой опыт общения с мужчинами так невелик, что я сама не знала, чего добиваюсь. Сейчас мне больно, я буду скучать по майору.

– Ты влюблена.

Эти слова прозвучали, точно раскат грома.

– Точнее, меня сжигает страсть. Слишком многое отделяет нас от любви. Мы живем в страшное время, и обстоятельства губят личную жизнь. Он рвется в бой. По правде говоря, я хочу иметь мужа, детей, читать стихи при зажженных свечах.

К несчастью, слова Коннора о браке породили в ее буйном воображении неуместные картины. Она размечталась о блаженстве, с такой легкостью обретенном ее сестрами.

– Война на дворе или мир, в любом случае Коннор видит во мне только легкую добычу. Для того, чтобы возникло что-то другое, требуется вмешательство волшебной лампы. Мэтт поцеловал ее в макушку.

– Наивное создание, тебе следует кое-что понять. Любовь наталкивается на препятствия, которые нельзя обойти. Ты должна решать свои проблемы так, как это делали Оноре и я.

– Твоя любовь действительно преодолела все трудности. Вам не потребовался джинн.

– Это произошло потому, что мы никогда не бросали друг друга.

– Вас связывает настоящая любовь. Восхищение и уважение. Каждый из вас считался с мнением другого. Ты отдал бы жизнь за Оноре, а она – за тебя. У Коннора нет ко мне таких чувств… – Индия осеклась, потом продолжила: – Боюсь, он представлял для меня большую ценность, чем я – для него.

– Не забывай о наших родителях. Европе не нравилось, что ее муж уходит в море, а он не приспособился к жизни на суше, но они научились уступать друг другу.

– Тут есть пища для размышлений. Но мы – не они.

– Послушай, Инди. Дай О'Брайену шанс. Он может удивить тебя. Возможно, счастье еще улыбнется тебе.

Конечно. Он прав. Ей еще повезет с Коннором. Повезет, прежде чем успеет закатиться солнце.

– Ты должна следовать велениям твоего сердца. – Мэтт немного помолчал. – А я должен следовать велениям моего. – Он снова замолчал, на сей раз надолго. – Деньги находятся в Натчезе. Они зарыты в погребе у Китай.

– В августе прошлого года янки захватили плантацию Уайт-Пост, – проговорила Индия. – Армия Союза захватила наши деньги.

– Вряд ли негодяи разрыли погреб.

– Мы можем только молиться.

– В любом случае ты должна выяснить это. Съезди туда, сестренка. – Он молодцевато отсалютовал ей. – Еще увидимся… когда-нибудь.

– Спасибо тебе. Огромное тебе спасибо.

– Мне следовало сказать тебе все, когда ты пришла сюда в первый раз.

– Я благодарю тебя не за сведения о деньгах. Я благодарю тебя за то, что ты – тот брат, какого я всегда хотела иметь.

– Ерунда. Собирай свои вещи. – Мэтт подмигнул ей. – У тебя все наладится с майором. Я это чувствую. Однажды ты выглянешь в окно в Плезант-Хилл и увидишь его на дороге.

– Скорее Миссисипи потечет вспять. – Индия набросила на свои плечи накидку, поправила очки. – Я должна успеть на поезд.

– До скорого свидания.

До скорого свидания? Что это значит? Наверно, Мэтт верит в скорое окончание войны. Если бы только он оказался прав!

Сейчас ей следует уехать как можно дальше от Коннора. Забыть его, смириться с этим.

– Абракадабра.

– Что еще, Мэтти?

– Окажи мне одну услугу перед уходом. Отомкни эти кандалы. У меня затекли руки, Инди.

Его запястья покраснели, распухли. Она поняла, что не может оставить его в таком положении. Достала шпильку из парика, вставила ее в замок и освободила руки брата.

– Обещай мне кое-что, Мэтт. Когда придет охранник, веди себя так, будто ты по-прежнему скован.

– Обещаю.