Волшебный вкус любви

1. Белые рубашки

- …а теперь укладываем тесто гармошкой… - красивый широкоплечий мужчина в белой рубашке улыбался мне с экрана. – Заливаем смесью яиц, молока и манной крупы, сбрызгиваем растопленным сливочным маслом, посыпаем коричневым сахаром – и в духовку! Не забудьте добавить цедру лимона – она придаст пирогу свежесть и кислинку. Греческие десерты – это квинтэссенция сладости, и если вы не любитель приторных десертов…

Словно завороженная я смотрела, как он заливал, посыпал и ставил, и двигался от стола к духовому шкафу с таким азартом, будто вел мяч к воротам, обходя защитников. И всё это со своей неподражаемой улыбкой – ласковой, чуть дразнящей. Будто обещал не сладость выпечки, а сладость поцелуев.

- Опять он! – услышала я позади сонный голос. – Дашка, я уже скоро ревновать начну.

Сонно протирая глаза, Антон зашел в комнату и плюхнулся в кресло. Он был только в трусах и даже без майки, красуясь рельефными мышцами.

- Двадцать минут – и готов прекрасный Тряпичный пирог… - летело с экрана. – Всего доброго! Готовьте с душой, смотрите душевную кухню с Душаном Богосавецом.

- Тряпичный! Что за дурацкое название! – фыркнул Антон.

- Ничего ты не понимаешь, - я поцеловала его в щеку и выключила телевизор, чтобы не раздражать своего любимого. – Тряпичный пирог делается из тончайших полос пресного теста, поэтому и такое название. Это классика греческой кухни. Помнишь, я готовила на день рождения Светки? Тебе понравилось.

- Мне нравится всё, что ты готовишь, - заверил меня Антон, наблюдая, как я подкрашиваю глаза перед зеркалом. – И нравится, как ты выглядишь…

- Нет, только не сейчас, – покачала я головой, угадав, к чему он клонит. – Мне еще добираться через полгорода. Не хочу опоздать в первый рабочий день.

Моя рубашка была белой – наибелоснежной, без единого пятнышка, отглаженная на совесть. Я повесила ее на плечики и упаковала в чехол, и улыбалась при этом, но Антону не понравилась моя улыбка. Он подошел сзади и уныло протянул:

- Зря все это, Дашка. Зачем менять постоянную работу на бесплатную стажировку?

- Да что ты! – изумилась я, легонько отталкивая его и убирая волосы в высокий пучок, чтобы не выбилось ни одного волоска. – Это же один из лучших ресторанов в стране! Это же ресторан самого Богосавеца!..

- Опять ты про него… - простонал Антон.

- У него три звезды Мишлен!

- Всего три?

- Всего?! – я расхохоталась. – Да он первый из сербских шеф-поваров получил три звезды! Ты просто не представляешь, что он за человек! Мне сказочно повезло, что он решил открыть ресторан в нашем городе, и что меня туда пригласили!

- Ай, какой замечательный парень, - Антон, паясничая, состроил уморительную гримасу. – Улыбается с экрана – вам покушать от Душана!

Я шутливо шлепнула его по макушке, а потом сказала очень серьезно:

- Он и в самом деле замечательный. Он был первоклассным футболистом, играл за «Патриот»,[1] а после травмы, когда его выкинули из спорта, всего за два года сделал карьеру шеф-повара. Его девиз: если судьба преподнесла вам лимон, приготовьте мясо по-грузински. Работать у него – это мечта. Понимаешь? Это все равно, что для тебя сыграть на одной сцене с «Роллинг Стоунс».

- Ну, если мечта… - Антон зевнул. – Ладно, старушка, топай к мечте, а я потопал досыпать.

Я послала ему воздушный поцелуй и отправилась навстречу мечте.

В ресторан «Белая рубашка» я была приглашена стажером. На прошлой неделе соучредитель ресторана, компаньон самого Душана Богосавеца, попробовал мое блюдо в кафе, где я работала поваром, и пригласил на стажировку с испытательным сроком в один месяц. Я была страшно горда и страшно счастлива, и уволилась в этот же день, хотя владелец кафе (и шеф-повар по совместительству) умолял меня остаться и намекал на прибавку к зарплате.

Но разве можно упустить шанс, который выпадает раз в жизни?!

Весна уже поселилась в нашем городе, а не задержалась проездом. Деревья зеленели, газоны пестрели ирисами и тюльпанами, а между ними нагло лезли одуванчики – яркие, как желтки.

Я быстро шагала к станции метро и наслаждалась солнечным днем, безоблачным небом и предвкушением настоящего счастья – а ведь в ресторане «Белая рубашка» меня могло ждать только счастье. В сумочке был припрятан календарик с улыбающимся Богосавицем – я рассчитывала попросить автограф, когда увижу знаменитого хозяина знаменитого заведения. Я узнаю секреты великолепных рецептов, окунусь в атмосферу высокой кухни, изысканности, буду готовить из первоклассных продуктов!.. Это ли не счастье?

Метро поглотило меня, а потом выплюнуло вместе с толпой на Кузнецкий проспект. Я перебежала улицу и восхищенно остановилась, разглядывая светлое, воздушное здание, блестевшее на солнце окнами, как бриллиантовыми гранями.

«Белая рубашка»!..

Лучший ресторан города, где весь персонал носит белые рубашки – фирменный знак заведения. Теперь я тоже одна из них.

Гордо расправив плечи, я поднялась по ступенькам, но не успела войти в сверкающие двери-вертушку, потому что передо мной появился весьма недружелюбного вида тип в белой рубашке и бабочке, бритый почти налысо.

2. Настоящая семья

Останется только один!

После таких пафосных слов я невольно поежилась, представив, как элегантный Богосавец кухонным тесаком отрубает стажерам головы – по очереди, как курятам.

- Ваша главная задача в первую неделю, - продолжала Елена энергично, - наблюдать за нашей работой, во всё вникать, не мешать и не наделать ошибок. Запоминать ваши имена никто не будет, поэтому на время стажировки вам будут присвоены номера. Прошу откликаться без заминок. Понятно?

Мы переглянулись. Я перехватила взгляд одного из парней – высокого, холеного, с красивым тонким лицом. Парень прищурился – недоуменно и презрительно. Но я была полностью с ним согласна. Номера? Мы лошади на забеге, что ли?

- Сейчас я зачитаю вас пофамильно, - Елена достала из кармана фартука сложенный пополам листочек, - объявлю ваши номера и скажу, за какой работой вы будете закреплены. Чтобы не было недовольных, сразу говорю: распределением и присвоением номеров занимается шеф. Им были изучены ваши личные дела, и он сам решает, где вы будете полезнее. Запоминайте с первого раза. Итак… Номер один – Поклевский Стас, разделка мяса, - она сделала паузу, глядя на красавчика, а тот смотрел на нее. – Не слышу ответа, - сказала Елена ледяным тоном. – Вам ясно?

- Да, - бросил красавчик и скрестил на груди руки, всем своим видом выражая высокомерную отстраненность.

- Номер два – Брюханова Вероника. Мытье посуды.

Девушка с тремя серьгами в ухе, прекратила жевать жвачку и так же, как и Стас бросила: «Ясно». После чего прошипела сквозь зубы: «Зашибись».

А Елена продолжала зачитывать список дальше:

- Номер три – Перфилова Алла, разделка мяса.

- Ясно! – отчеканила стройная и по-спортивному подтянутая девушка. Рубашка сидела на ней, как рыцарские доспехи, а поварской колпак был натянут до бровей. На лице ее не было ни грамма макияжа, в ушах, на шее и пальцах не было ни одного украшения, и вся она была полной противоположностью Вероники, которая кроме серег могла похвастаться браслетами на обеих руках и серебряными кольцами в три ряда.

- Номер четыре – Трясогузов Андрей, разделка мяса.

- Ясно, - отозвался со смешочком парень невысокого роста, стоявший, сунув руки в карманы модных джинсов, и добавил развязно: – Но повышение-то будет?

Елена подняла глаза от списка и спокойно ответила:

- В конце второй недели, если будете справляться со своими обязанностями, и шеф будет вами доволен, возможно переведение в статус ученика.

- Ясно, - Андрей достал из кармана сотовый.

- Перед работой сложите сотовые в кабинки, - распорядилась Елена. – Кто будет замечен на работе с телефоном – будет немедленно уволен.

- Прям тюрьма, - сказал Андрей, но тихо, чтобы Елена не расслышала, и сотовый убрал.

- Номер пять – Пугач Матвей, чистка овощей и фруктов.

- Ясно!

- Номер шесть… - Елена на мгновение замолчала. – Номер шесть – Суханова Ирина. Шеф написал, чтобы вас звали не по номеру.

- А как? – голубоглазая куколка удивленно захлопала ресницами.

- Здесь написано – Дюймовочка. Разделка рыбы.

Мне показалось, Елена с трудом сдержала усмешку.

Ирина, которая отныне превращалась в Дюймовочку, посмотрела на меня. Глаза у нее были огромными от изумления, я в ответ сочувственно пожала плечами. Оказывается, Богосавец – шутник еще тот. Но Дюймовочка – Ирине это прозвище шло бесподобно. Она и в самом деле была крохотная, хрупкая, из-под косынки на висок выбился белокурый локон, и если я не ошибалась – белокурость была природная, а не из тюбика с краской.

- Номер семь, - зачитала Елена, завершая список, - Иванова Дарья. Мытье посуды.

- Ясно, - кивнула я, испытав огромное разочарование.

Мыть посуду! И это после того, как мои блюда похвалили?

- Вопросы есть? – спросила Елена, убирая список.

- Есть, - я подняла руку. – А разве мы не будем готовить?

- Сначала надо заслужить право взять в руки кухонный нож, - Елена скрестила на груди руки и воинственно вскинула подбородок. – Если кто-то недоволен, мы никого не держим. Но обратно не принимаем. Запомните, что не бывает ненужной работы. От того, как будет почищен картофель, лук, разделано мясо или порезана на стейки рыба, будет зависеть вкус блюда. В «Белой рубашке» неумех и недотеп отсеивают на предварительном отборе. Считайте, что он начался. Проходим на кухню, не толпимся, занимаем свои рабочие места.

Стажеры потянулись в кухню, а я задержалась.

- Спасибо за рубашку, - поблагодарила я Елену. – Постираю и завтра отдам.

- Не торопись, - щедро разрешила она. – И лучше прикупи штук пять рубашек. Лишним не будет. Если пройдешь стажировку, получишь фирменные рубашки – семь штук, по одной на каждый день. Но в моем шкафчике всегда висят четыре, - она подмигнула.

Я закивала, обрадованная ее поддержкой, и прозевала, когда стажеры отступили к стене, давая дорогу Богосавецу. Я заметила шефа, только когда повернулась и уперлась носом ему в грудь. Медленно подняв голову, я обнаружила, что он смотрит на меня с высоты своего двухметрового роста, и взгляд не предвещал ничего хорошего. Совсем некстати посетила мысль: с таким ростом ему надо было идти не в футбол, а в баскетбол.

3. Вип-посетители

Второй день работы, как и третий, оказался ничуть не легче. Я приходила домой, похожая на выжатый лимон, бросала рубашки в стиральную машинку, принимала душ и падала в постель, сонно бормоча, что устала, когда Антон пристраивался рядом. Он был недоволен, но я и в самом деле больше походила на труп, чем на женщину, способную к сексуальным забавам.

- Что ты там делаешь? – заворчал он, когда я отказала ему в очередной раз. – На шесте, что ли, крутишься? Я думал, ты нашла работу своей мечты!..

- Так и есть, - ответила я, не открывая глаз и поудобнее устраиваясь на подушке. – Работа мечты, Антоша. Но оказалось, что там – настоящий ад.

- Так бросай такую работу!

- Это мечта, мечта… - ответила я, уже засыпая.

Антон психовал и уходил смотреть телевизор, а я проваливалась в благословенный сон – безо всяких сновидений.

Мысленно я утешала себя, считая, что привыкну к бешеным нагрузкам. Ведь остальные работают – значит, и я смогу.

Я прикупила дюжину рубашек и теперь считала себя вооруженной до зубов. Теперь мне не придется краснеть, а у шефа не будет повода меня отчитывать меня. Я выстирала и выгладила рубашку Елены и отнесла ей с благодарностями.

Она смешливо сморщила нос:

- Да брось ты! Мы же тут все как родня. Помогаем друг другу.

Пятый день стажировки ознаменовался первым увольнением.

- Номер Четыре свободен! – объявила Елена, когда мы выстроились в шеренгу, ожидая приезда шефа.

- Что?! – воскликнул Трясогузов, высунувшись из шеренги.

- Вы свободны, - повторила Елена невозмутимо. – Шефу не нравится, как вы разделываете мясо. От посетителей были жалобы, что кости каре недостаточно хорошо очищены.

- Я хорошо их чищу! – возмутился Трясогузов. – Да меня сюда отец устроил!

- Мы знаем, кто ваш отец, - спокойно ответила Елена. – Передавайте ему привет. Надеюсь, вы уделите больше внимания технике работы с ножом, а не технике электронной.

- Вообще, беспредел… - буркнул Трясогузов и покинул шеренгу, громко хлопнув дверью на прощание.

Мы все смотрели ему вслед, а я ощущала холодок по позвоночнику – вот так просто вышвырнули? Недостаточно хорошо чистишь кости? Разве это причина для увольнения?

В положенное время появился Богосавец, придирчиво осмотрел нас, допустил к работе, и мы снова окунулись в кухонный ад.

- Вип-клиенты! – объявил около пяти вечера Милан. – Суп из осетрины с лимоном и маслинами, мясо на вертеле, мятный чай, вегетарианский салат и авокадо, политое лимонным соком.

Обычно су-шеф не работал на раздаче, но в этот раз сам встал к плите, помогая Елене. Я знала, что подобных блюд нет в меню, и гадала, что за важные лица пришли в «Белую рубашку». Может, опять критики?..

Кстати, через интернет я навела справки обо всех известных критиках и была неприятно поражена цинизмом, с каким они, порой, распекали тот или иной ресторан. Казалось, у них было соревнование – кто напишет больше гадостей. Обоснованы или нет были эти гадости, я не знала, но о «Белой рубашке» не нашла ни одного отрицательного отзыва. Похоже, критики любили кухню шефа Богосавеца так же, как жители нашей страны любили его телепрограммы.

Мне велели принести приборы из особого сервиза – германского, в нежных голубоватых разводах. Расставляя тарелки, я успела заглянуть в узкое окошко, ведущее в зал.

Круглые столики, покрытые белоснежными скатертями, яркий, но не слепящий свет – в зале все соответствовало бренду ресторана с мишленовскими звездами. И публика тоже соответствовала.

Богосавец стоял возле столика, за которым сидел маленький, полный мужчина, лысоватый, с черной щеточкой усов. Он с завидным аппетитом поглощал закуску из морских гребешков, а напротив него расположилась красивая девушка, увешанная бриллиантами, в которой я сразу же узнала невесту Богосавеца – Лилиану Калмыкову. Она смотрела на шефа, загадочно прищуривая глаза, а тот сам развернул салфетку и положил ей на колени.

«Невеста и будущий тесть», - догадалась я.

Суп и салат были готовы, и официанты торжественно понесли «випам» угощение. Мне некогда было любоваться на них, меня ждала мойка, но даже над чередой грязный тарелок, сковородок и противней эта картина – Богосавец и модельная красавица, нежно влюбленные друг в друга – стояла перед моими глазами. Испытывала ли я зависть к прекрасной Лилиане? Да. И отрицать это было бы глупым лицемерием. Ей досталось в жизни всё – красота, богатство, любовь. Как можно было не позавидовать?

Совершая очередной забег по кухне, чтобы подобрать грязную посуду, я не удержалась и снова заглянула в окошко. Богосавец уже сидел за столиком «випов», разговаривая с невестой и ее отцом. Калмыков кисло кивал, с чем-то соглашаясь, но когда принесли мясо, заметно оживился. Лилиана смеялась и то и дело клала руку на плечо Богосавецу, как будто желала показать всем, что этот мужчина принадлежит ей. Шеф рассеянно отвечал, потягивая воду из бокала.

Потом он и Лилиана встали из-за стола и прошли в фойе, к лестнице, я уже знала, что там находился кабинет шефа. Наверное, решили пообщаться в приватной обстановке.

Я вздохнула и забрала сковороду с пригоревшими остатками мяса. Придется потрудиться, чтобы это отчистить. Но не успела я пустить из крана воду и вооружиться металлической мочалкой, как Милан крикнул, заглядывая в кухню:

4. Поле битвы и солдаты

Все это совсем не походило на «душевную кухню с Душаном». Это был сущий ад. Утром в семь часов сорок пять минут мы все собирались в холле, выстраиваясь навытяжку перед Богосавецом, и он придирчиво осматривал наши рубашки.

Потом были горы тарелок, сковородок, кастрюль, лука, а еще - горы картофеля, горы креветок, горы салата.

Вскоре я поняла, что не все стажеры играли честно. Это стало ясно после того, как вымытые мною ложки перевернулись в третий раз. Поймать злоумышленника я не могла, потому что не всегда находилась в кухне – приходилось бегать в кладовые или на второй этаж с поручениями. К тому же, разборки в кухне «Белой рубашки» гасились на корню, и правило было только одно – чья работа испорчена, тот и виноват, независимо от причин и предпосылок. Немедленно переделать – не возмущаться, не обсуждать, не подозревать коллег. А потом мне и вовсе стало не до вычисления пакостника - я осталась возле мойки одна, потому что Веронику повысили, и теперь она помогала Матвею чистить овощи.

Это была откровенная пощечина моим кулинарным талантам и старанию, но пришлось стиснуть зубы и трудиться дальше, потому что Богосавец проходил мимо, не удостаивая меня даже полувзглядом, а я так мечтала, чтобы он посмотрел, чтобы оценил, чтобы поверил в меня…

Но я мыла посуду. Каждый день.

Елена говорила, что работников по кухне распределяет только Богосавец, да я и сама успела в этом убедиться. Значит, он считал, что я недостаточно хороша, чтобы чистить картошку.

В один из обеденных перерывов нам выпало отдыхать вместе с Вероникой, и пока я разогревала в микроволновке бутерброды с сыром, Номер Два делилась со мной своей первой победой.

- Если меня примут сюда, - говорила Вероника, мечтательно глядя в потолок, пока я заваривала чай, - то года через два я смогу уехать во Францию, в какой-нибудь настоящий ресторан.

- А здесь – не настоящий? – спросила я удивленно.

Она презрительно фыркнула:

- Тут болото, живите сами в своем «совке», - она взяла чашку и бутерброд. – Нет, отсюда надо валить при первой же возможности. Что я в Рашке не видела?

Мне показалось, что входная дверь тихо стукнула, но когда я оглянулась – в подсобке никого кроме нас с Вероникой не было.

Я не стала с ней спорить. Уехать во Францию? Да я о таком даже не думала. Я живу здесь, здесь мои родные, здесь Антон, я мечтала работать именно с Богосавецом, к тому же – не знаю французского языка… И, собственно, английского толком не знаю… Но даже если бы и знала…

Мысленно я снова увидела залитую солнцем кухню, Душана Богосавеца у плиты, его улыбку, услышала его голос: готовить с душой. Всегда готовить с душой.

Как я буду готовить с душой во Франции, если моя душа здесь? В этом городе, на этих улицах, под этим небом, которое редко бывает синим – чаще серым и хмурым. Но все здесь было моим, родным, знакомым…

- Уснула, что ли? – толкнула меня в плечо Вероника. – Перерыв закончился. Пошли.

- Уснула, - я улыбнулась бросила в рот последний кусочек бутерброда.

Мы с Вероникой вернулись в кухню, где все уже шипело, жарилось, варилось и шинковалось, и я уже закончила мыть кастрюли от мясного бульона, когда появился Богосавец, и лицо его не предвещало ничего хорошего.

Мы все подобрались, с тревогой ожидая, на кого сейчас обратится гнев шефа. Он держал блюдце, прикрытое белой салфеткой, и даже повара бросили работу. Если не удалось какое-то блюдо…

- Овощная нарезка, - позвал Богосавец. – Номер Два.

Вероника от неожиданности икнула и чуть не подавилась жвачкой.

- Номер два! – повысил голос Богосавец.

- Да, шеф, - испуганно отозвалась Вероника.

- Салат смешивали вы?

- Да, шеф.

- Потрудитесь объяснить, как вот это попало в тарелку клиенту? – Богосавец приподнял салфетку и показал всем серебряное кольцо-печатку.

- Это не мое! – крикнула Вероника.

Но всем и так было ясно, что ее. Я даже узнала это кольцо – на щитке была гравировка змейки.

- Напоминаю всем, - заговорил Богосавец ровным голосом, будто читал лекцию, - что недопустимо оставлять в блюде посторонние предметы.

- Я всегда оставляю кольца вот здесь, - Вероника метнулась к окну, где на подоконнике грудой лежали ее кольца и браслеты. – Я не могла!.. Точно не могла!..

- Вы уволены, оставьте мою кухню, - Богосавец широким шагом подошел к Веронике и сунул ей в руки блюдце с кольцом, а потом обернулся к поварам. – Где палтус на третий столик? Клиенты ждут уже пятнадцать минут.

Кухня вновь закипела в привычном безумном темпе. Уже никто не обращал внимания на Веронику, которая, постояв у окна, сгребла в горсть все свои украшения, и вышла из кухни.

Я поймала взгляд Матвея – тот округлил глаза и сделал выразительный жест ребром ладони поперек горла. Я кивнула, возвращаясь к мойке.

В тот же вечер, после окончания работы, я рассказала о своих подозрениях Елене.

- Не думаю, что это Вероника потеряла кольцо, - сказала я, когда мы переодевались. – Кто-то бросил его специально, чтобы ее уволили. Надо сказать шефу, это несправедливо…

5. Победа и поражение

Меня словно молнией ударило от этой улыбки.

- Что там? – Серчо, у которого начался перерыв, тоже подошел к окошку. – А, Душан тёлочек обольщает? Это называется – привлекать клиентуру, - он подмигнул мне, и в это время в кухню вернулся Богосавец.

- Горячая штучка, - сказал ему Серчо. - Я ее сразу узнал. Это Эльвира Равшанова. Часы свидания она тебе на визиточке не указала?

- Понятия не имею, кто это, - пожал плечами шеф,  который едва переступив порог, превратился в холодного демона кухни – куда только пропала задушевная улыбка.

- Это моделька, - с удовольствием пояснил Серчо. – Сейчас они все называют себя моделями, - он, паясничая, жеманно повел плечами и покрутил бедрами, а потом хохотнул: - Пойдешь с ней?..

- Нет времени, - ответил шеф и, не глядя, отправил визитку в мусорницу.

Тут он заметил меня, и я пулей бросилась вон, чтобы не получить замечание, что отлыниваю от работы.

Банкет закончился в пять вечера, и повара, едва стоявшие на ногах, радостно зашумели, когда Богосавец принес бутылку шампанского.

- Благодарю за отличную работу! - объявил он, разливая вино по бокалам. – Ребята!.. И дамы, конечно, - он улыбнулся Елене, которая стояла рядом, - я вами горжусь. Вы – лучшие.

- Рад, что вы понимаете это, шеф! – отчеканил Серчо, и все весело рассмеялись.

Богосавец наполнил бокал и передал его Елене. Та чуть пригубила и стрельнула глазами в мою сторону. Я стояла за дальним разделочным столом, очищая ножи. Теперь я – одна из «белых рубашек», а значит, слова благодарности шефа относились и ко мне. Пусть он даже не посмотрел в мою сторону.

- Даша, шапманского, - услышала я голос Богосавеца, и едва не уронила нож, который протирала ветошкой.

Шеф стоял рядом, протягивая мне бокал, и сказал со своей экранной улыбкой:

- Котенок тоже заслужил. Ни разу не мяукнул.

Я взяла бокал, чувствуя себя, словно во сне, и сделала глоток, не сводя с Богосавеца глаз. Даша… Котенок… Теперь я не Номер Семь… Я почти не почувствовала вкуса вина, но оно обожгло меня, как солнце – мгновенно согрело изнутри, даря ощущение легкой эйфории, как во время солнечного теплого дня, когда сидишь в тени деревьев.

- Вкусно? – спросил Богосавец.

- Да, - только и смогла я пробормотать. Мне даже думалось с трудом, когда он вот так стоял рядом, улыбался, и рубашка была расстегнута на три верхних пуговицы.

- Можешь сегодня пораньше уйти с работы, - разрешил он. – Прямо сейчас. Считай, что у тебя выходной.

- Спасибо, - прошептала я, а Богосавец уже отошел от стола, перебрасываясь шутками с Миланом.

Выходной! Вот так подарок! Еще вчера я прыгала бы от счастья, что смогу провести спокойный вечер дома, но сегодня этот щедрый подарок меня огорчил. Мне показалось, что шеф избавился от меня, чтобы отпраздновать удачный день со своей семьей, в которой я, получается, была пока на правах падчерицы.

Переодевшись, я забросила на плечо сумку и пошла через черный ход.  

Возле гаража стоял Богосавец и задумчиво смотрел на цветочную клумбу. Я хотела пройти мимо, но он окликнул меня.

- Хочешь, подвезу домой? – спросил шеф очень благожелательно. Но я сразу насторожилась.

- Нет, спасибо. Я на метро. Как раз книгу дочитаю…

- Что читаешь? – спросил он с интересом, и этот интерес насторожил и испугал меня еще больше.

- «Практические основы кулинарного искусства», Александровой-Игнатьевой, - ответила я сухо. – Очень интересно. Особенно когда грызешь сушку с маком.

Богосавец удивленно вскинул брови, а потом рассмеялся.

- Собственно, я тебя жду, - сказал он, сунув руки в карманы брюк. – Хотел кое-что тебе сказать. Раз не хочешь, чтобы я тебя подвозил, то пойдем, до метро провожу.

«Помните ли вы, где метро», - подумала я, но только передернула плечами – мол, запретить вам идти рядом со мной по улице я не могу.

Мы вышли на проспект и неторопливо пошли к остановке.

- Я рад, что ты прошла стажировку, - сказал Богосавец. – Я знал сразу, что именно ты останешься. Лёлик не ошибся. Он никогда не ошибается.

Я косилась на него, гадая, что сейчас услышу. Ведь в самом деле – не ради же комплиментов он пошел царскими ножками по улице.

- Мне нравится, как ты работаешь, - продолжал шеф. – Ребята тебя хвалят – ты все схватываешь на лету, не ноешь. Это важно, Даша. Так что теперь ты – повар на моей кухне, и тебе пора узнать третье правило.

- Третье правило? – навострила я уши, сразу вспомнив, о чем говорила нам Елена при первой встрече.

- Да, третье, - шеф остановился, и я остановилась тоже. – Третье правило - быть верным только «Белой рубашке». Ты у меня на особом контроле, потому что легко бросила свое прежнее место работы. Настоящий повар привязан к ресторану, он считает его своим домом. «Белая рубашка» - мой дом, и я хочу видеть здесь только членов своей семьи, а не захожан и прохожан.

- Кого? – переспросила я.

6. Душевная кухня

- Правда? Можно? – я обрадовалась тоже как школьница.

- Можно, - щедро разрешил шеф.

Запахнув халат поплотнее, я подошла к столу и точно так же, как Богосавец, положила ладони на столешницу, разглядывая блюдо.

- Это новый рецепт? – спросила я, чуть не задыхаясь от восторга. Попробовать еду самого Богосавеца! Богатые люди платят бешеные деньги, чтобы только поесть в его ресторане, а я попробую блюдо мастера!

- Надо обновить меню, - шеф пожал плечами. – Что-то летнее, легкое, свежее…

- Выглядит очень аппетитно, - заверила я его. – И пахнет замечательно.

- Пробуй, - он положил передо мной на салфетку нож и вилку.

Я вооружилась столовыми приборами, отрезала кусочек осетрины, обмакнула его в соус и отправила в рот. Вкус был божественный. Я закрыла глаза, чтобы не отвлекаться. Потому что невозможно думать о еде, когда рядом стоит Богосавец – идеал и кумир – и смотрит на тебя так, словно предложил руку и сердце и ждет ответа.

Прожевав, я отрезала еще рыбы и на этот раз съела ее с овощным гарниром.

- Здесь лимоны! – воскликнула я, когда овощная сальса взорвалась на языке настоящей весенней свежестью.

В овощи были добавлены кусочки лимона, очищенные от пленки, и это придавало нужную кислинку даже без уксуса.

- Осетрину замариновали с лимонной и апельсиновой цедрой, - догадалась я после третьего кусочка. – От этого даже дух захватывает! Никогда не думала, что рыба может так освежать!

- А соус? – спросил Богосавец.

- Обжаренный чеснок хорошо сыграл, - признала я. – Из зелени чувствую базилик – зеленый и фиолетовый, шнитт-лук, мяту, эстрагон… И еще добавлен имбирь. От него особая острота…

- Подумать только, угадала.

Я посмотрела на шефа – он усмехался углом рта и был, по-моему, доволен.

- А овощи? Угадаешь?

- Тут всё ясно, - я положила вилку и задумалась. – Помидоры, перцы, рубленые оливки, лимоны, из специй - черный перец…

- А как общий вкус? Гармонично?

- Почему вы сами не попробуете? – сказала я, помолчав

- Я же спросил, как тебе на вкус? – ответил он и чуть нахмурился, словно я спросила несусветную глупость.

- Свежо, вкусовая палитра отличная, - послушно принялась перечислять я, - на мой взгляд – то, что надо для летнего меню, но… но чего-то не хватает, - я почти испуганно вскинула на него глаза. – Не обижайтесь, пожалуйста…

- Не хватает… - Богосавец уставился на тарелку. – Чего? Соли? Приправ? Чего не хватает?

- Нет, - замотала я головой. – С этим все в порядке. Но…

- Да говори уже, прекрати мямлить, - приказал он.

И я решилась.

– Прошу прощения, но прежние ваши блюда – они были шедевральны, - выпалила я на одном дыхании. - А это… оно слишком… слишком обычное, что ли. Не хватает какой-то изюминки… В других ваших рецептах…

- Ты почему не спишь? – вдруг спросил он, перебив меня. – Имей в виду, завтра рабочий день. Никаких поблажек. Надо спать, а она бродит по ресторану, - он хмыкнул и принялся убирать продукты.

- Это не нарочно, - начала оправдываться я. – Просто увидела свет, решила спуститься… А вы почему не спите?

- Просто увидел кухню, решил что-нибудь приготовить, - ответил он и улыбнулся, оглянувшись на меня через плечо. Но это была не улыбка Душана с экрана телевизора. Это была грустная, усталая улыбка.

- Вам тоже надо отдохнуть, - сказала я, подчиняясь внезапному порыву. Было смешно жалеть Душана Богосавеца, но в этот момент я испытала нечто подобное. – Мне кажется, вы устали…

- Мы все устали, - снова перебил он меня. – Иди спать. Завтра будет трудный день.

Ему хотелось избавиться от меня, это тоже было ясно. Смущенно пожелав ему спокойной ночи, я вышла из кухни и закрыла дверь.

Следующий день и в самом деле выдался волнительным и насыщенным. В ресторане снимали очередную серию программы «Душевная кухня». Я впервые видела закулисную работу актеров, режиссеров и операторов, и была потрясена, как это все отличалось от того, что показывали на экране.

В кухне стало тесно, хотя камеры и софиты расположились в дальнем углу, чтобы никто никому не мешал – ни повара съемочной группе, ни операторы – поварам.

Режиссер орал матом еще хлеще, чем Богосавец, а Богосавец улыбался в камеры, но стоило прозвучать заветному «Снято!» - превращался в настоящего монстра. Через полчаса съемок я думала, что они с режиссером поубивают друг друга.

- Мне не нравится, что ты топчешься с этой камбалой вдоль плиты! – возмущался режиссер. – Ты должен стоять у стола и шинковать капусту!

- Камбала сама побежит жариться? – огрызнулся Богосавец.

Режиссер картинно простонал и потер шею, разминая мышцы. Он оглянулся и заметил меня – я как раз разделывала палтуса.

- Ну-ка, - режиссер даже снял очки, разглядывая меня. – Девочка фактурная. Давай в кадр! Живее! Живее!

7. Неожиданная атака

Эльвира кокетливо потупилась, а потом вскинула на шефа глаза и улыбнулась, поигрывая бровями.

Мне не было слышно, о чем болтает дама в красном спортивном авто и шеф мишленовского ресторана, но судя по тому, что оба засмеялись, беседа была приятной. Богосавец обежал вокруг машины – упругим, красивым шагом, как спортсмен на разминке – немного лениво, но в каждом движении чувствовались сила, и ловкость, и гибкость…

Он открыл дверцу и сел на пассажирское сиденье.

Эльвира подставила щеку для поцелуя, и Богосавец поцеловал ее, что-то шепнув на ушко. Женщина рассмеялась, запрокинув голову, а потом ударила по газам.

Автомобиль сорвался с места, круто развернлся, пугая прохожих, и покатил вдоль улицы.

Похоже, вечер пройдет приятно. Это неожиданно огорчило меня, и я испытала такое разочарование, что испугалась этого чувства. Я резко опустила штору и пошла в душ, запретив себе даже думать о Богосавеце. Что толку грустить? Мне всё равно, где и с кем шеф проводит вечера.

И ночи.

Я включила холодный душ, хотя перед сном лучше было бы понежиться в теплой воде. Но это отрезвляло, и я еще раз обругала себя за непонятные надежды.

Богосавец пару раз на тебя посмотрел, а ты уже нафантазировала что-то? Твои проблемы. Потому что для него ты – всего лишь повар. Повар, Даша!

Но я все равно грустила, и даже немного всплакнула, когда выключила свет и легла в постель.

Странно, что даже после выходки Антона мне не хотелось плакать. Я только злилась. А теперь была обижена. Сильно обижена. Даже сильнее, чем сама могла себе признаться.

Просто мне обидно. Например, потому что у шефа есть невеста. Но это не помешало ему умчаться в ночь с дамочкой на красном авто.

Я заснула и спала отвратительно. Мне все время снился Богосавец – пьяный, в расстегнутой на три пуговицы рубашке, обнимающий Эльвиру.

Утром я вскочила еще до будильника, опять залезла в душ, надела униформу и пошла в кухню. Лучше всего от ненужных мыслей избавляет работа. Позавтракаю – и буду думать только о работе. Только о…

Но когда я открыла двери кухни, все мои мысли брызнули в разные стороны, как шипящее на сковороде масло.

У плиты стоял Богосавец и готовил… нет, он не готовил. Он танцевал, жонглировал, колдовал.

- Доброе утро! – весело поздоровался он со мной, разбивая в миску яйца. – Ранней пташке – сытный завтрак. Так у нас говорят. Иди, поможешь мне. Помешай грибы, и если они уже зажарились, добавь лук и посоли.

Я подошла к плите, не чуя пола под ногами.

Богосавец выглядел таким довольным, жизнерадостным, таким энергичным…  Хорошо провел ночь? И даже выспался?

Перемешав грибы, я высыпала лук, посолила и поперчила, а шеф уже дал мне новое задание – поджарить хлеб на сухой сковородке.

- Сейчас придут ребята, - пояснил Богосавец, хотя я ни о чем не спрашивала. – Нужен полноценный вкусный завтрак.

Когда повара появились, у нас уже были готовы нежнейший французский омлет, тушеные грибы и запеченные помидоры с хрустящими тостами.

- По какому случаю банкет? – спросил Серчо, с удовольствием приканчивая вторую порцию омлета.

Я тоже положила себе добавку – в самом деле, отличный завтрак. Вкусно, сытно, но так изысканно, что с ума сойти.

Богосавец ел вместе с нами, держа тарелку на весу и прислонившись к стене.

- Вчера поболтал с одной нашей посетительницей, - сказал он, с аппетитом поглощая грибы и помидоры, – и кое-что узнал. Сегодня надо мобилизовать все силы и хорошо потрудиться. Просто – очень хорошо, ребята.

- Как, шеф? Сегодня же вторник? – удивилась Елена. – Посетителей почти не бывает.

- Сегодня к нам придут особые гости, - сказал шеф, убирая пустую тарелку в мойку. - Нагрянет настоящая банда. И мы должны встретить их во всеоружии.

- Банда? – насторожился Милан.

- Костин, Силина и их друзья,- кивнул Богосавец.

Он сказал это легко, и даже улыбнулся, но все застыли, позабыв про еду, и даже я беспокойно приоткрыла рот. Теперь я знала, что Костин и Силина – это ресторанные критики. Причем, Силина – одна из самых популярных и уважаемых. Посещение ресторана одним критиком – уже событие. А тут их придет двое?.. Или даже больше?..

- Ожидается компания из семи человек, - продолжал шеф. - Все придут в разное время, без оповещения.

Милан первым обрел дар речи.

- Это не просто так, шеф, - сказал он хмуро. - Они пришли разгромить нас.

Разгромить?  Я непонимающе смотрела на поваров и на Богосавеца. Что значит – разгромить? Придраться к чему-то? К качеству блюд, к обслуживанию?

- Значит, не позволим им этого сделать, - заявил Богосавец. – Все должно быть приготовлено отлично и с душой. Милан, ты за шефа, а я буду в зале, разузнаю, кто за этим стоит.

Повара шумно задвигались, обсуждая новость, а Милан еще больше нахмурился:

- Ради такого дела, может, вы сами будете здесь, - он мотнул головой, указывая на кухню.

8. В тылу врага

Приглашение к ужину произвело впечатление. Я не сдвинулась с места, потому что все это выглядело странно. Ужин – не дегустация нового блюда. Ужин вдвоем – это что-то интимное, даже романтическое… Богосавеца потянуло на романтику? Это после того, как сегодня он уволил су-шефа – свою правую руку, и прекрасного повара? И чуть не уволил меня?..

- Спасибо, - сказала я сдержанно, - но не хочу вам мешать.

- Ты и не помешаешь, - заверил он меня. – Я приготовил все именно для тебя. Рыба на пару, паровые булочки, молочный коктейль – все очень свежее и гораздо полезнее бутербродов с семгой.

Он и в самом деле сервировал стол для одного.

Готовил специально для меня?! Но зачем?

Я невольно посмотрела на рыбу и покачала головой:

- Вы смеетесь надо мной, что ли? Палтус в вашем ресторане стоит пять тысяч за кусочек размером в половину ладони. Мне зарплаты не хватит.

- Я угощаю, - спокойно сказал шеф и улыбнулся.

Ох уж эта улыбка!

Мне захотелось спрятать лицо в ладони и немного посмеяться, как молоденькой дурочке, на которую посмотрел любимый артист. Сразу столько глупых мыслей появилось в голове, что лучше было бы броситься в бегство. Спасаться, как Красной Шапочке от хитрого серого волка.

Но Богосавец умел убеждать, и уже через минуту я сидела за столом, пробуя мягкий, пористый паровой хлеб и рыбу.

- Немного недосолено, - сказала я. – Передайте соль, пожалуйста.

- Ни в коем случае! – сказал Богосавец тоном строгого учителя. – Никакой соли, Даша. С этого дня прекрати есть соленое и острое. У тебя разгрузочная неделя. Только паровые блюда, зеленый чай, вода с лимоном, минимум пряностей, яблоки с нейтральным вкусом. Я сам буду тебе готовить.

Если бы сейчас принц Уэльский сделал мне предложение руки, сердца и титула, я удивилась бы меньше.

- Что, простите? – пробормотала я, едва не уронив вилку. – Готовить для меня?..

Богосавец стоял по ту сторону стола и вдруг наклонился, поставив локти на столешницу. Теперь лицо шефа было на одном уровне с моим лицом. Я ощутила легкое головокружение, глядя в светлые серые глаза, все-таки уронила вилку и едва заметила это.

- Но… зачем?..

- Затем, - сказал Богосавец, глядя на меня почти ласково, - что кошачий язычок надо беречь.

- Кошачий язычок? – переспросила я недоуменно.

- Именно, - шеф говорил доверительно, и придвинул ко мне блюдце с булочками, что придало нашему разговору еще больше интимности. – У тебя прекрасный и чувствительный язычок, Иванова Даша. Очень хорошая мелочь в профессии повара, знаешь ли. И мы постараемся улучшить навык этого язычка по максимуму. Отнесись к этому, как к эксперименту. А теперь ешь, пока не остыло.

Я послушно съела нежнейшую рыбу и паровые булочки, которые были еще нежнее. Всё очень приятной, оптимальной для языка температуры – не горячее, но и не холодное. С каждым укусом казалось, что я ем не хлеб, а снежное облако. Последним я попробовала коктейль – молоко, немного горького шоколада, так просто и гениально. Все блюда были изысканными, приготовленными без единой погрешности, что искупало недостаток специй.

Но зачем? К чему?..

Все это приготовлено из первоклассных, элитных продуктов. Это даже не дорогая рыба из супермаркета, это «самолетный товар». Я уже знала, как стараются шефы, чтобы наладить бесперебойные поставки самых лучших продуктов. Самолет – быстро, надежно. Но надо знать явки и пароли, чтобы купить сочинскую барабульку, истрийские трюфели, калужское сливочное масло и гусиную печень из Будапешта, которая ничуть не хуже знаменитой французской.

Я уничтожила все до последнего кусочка и с наслаждением допила коктейль. Богосавец взял тарелки и бокал и поставил в посудомоечную машину.   

- О чем таком серьезном задумалась? – спросил он, оглядываясь через плечо. – У тебя вот здесь, - он коснулся пальцем между своих бровей, - морщинка.

- Вспоминаю сказку, где Баба Яга откармливает братца Иванушку, чтобы потом сесть, - ответила я.

Богосавец отвернулся, пряча улыбку.

- Никто тебя не съест, - сказал он. – Это для того, чтобы повысить чувствительность вкусовых рецепторов.

Мои страхи и подозрения тут же испарились.

- Новое блюдо?! – воскликнула я с восторгом. – Я буду дегустировать ваше новое блюдо?

- Новое блюдо, - ответил Богосавец, помедлив.

- Только мне кажется, вы слишком сурово поступили с Миланом и Еленой, - сказала я. - Милан был очень рад, что мы произвели впечатление на критиков…

- Не терплю вранья, - Богосавец со стуком захлопнул посудомоечную машину. – Эти двое завели интрижку на работе и еще меня обманывали.

- Вряд ли можно назвать беременность интрижкой, - ответила я серьезно.

- Какая жалость, - сказал вдруг Богосавец.

- Жалость?..

- Жалость, что не ты – шеф-повар «Белой рубашки».

Намек был понят, и я виновато опустила голову.

9. Разговоры по душам

- Что это вы делаете? – я отшатнулась от Марата, но он уже сам отстранился, посмеиваясь.

- Почему вы так испугались? Не хотите, чтобы я разгадал вас?

- А вам непременно надо меня разгадать? – рассердилась я. – Ведь просила…

- Не волнуйтесь, я исчезну сразу же, как появится ваш друг, - заверил меня Марат, - и у него даже не будет повода вызвать меня на дуэль.

- Смеетесь? – спросила я с осуждением, уже не зная, как от него избавиться.

Богосавец появился рядом, как будто вырос из-под земли. Он по-хозяйски обнял меня за талию и поцеловал в висок.

- Меня пять минут не было, а к тебе уже пристают? – спросил он, даже не потрудившись изменить голос.

Гасанбердиев прищурился, разглядывая его и продолжая улыбаться, и невозможно было понять – узнал он шефа или нет.

- Я не приставал, - сказал Марат дружелюбно. – Просто спросил, как понравился брискет. Девушка перечислила мне все составные соуса, я даже засомневался – не шпионка ли.

- Не все! – перепугалась я. – Только бульон из скумбрии!

- Нам пора, - Богосавец протянул Марату руку для рукопожатия, и тот сжал его ладонь, продолжая пристально нас разглядывать.

- Приятно было поболтать, таинственные незнакомцы, - сказал Гасанбердиев почти весело. – Надеюсь, вам все понравилось.

Богосавец потянул меня к выходу, а у меня подкашивались ноги – то ли от близости шефа, то ли от выпитого пунша, то ли потому, что наша миссия была так блистательно провалена.

- Он ведь узнал вас! – зашептала я Богосавецу, когда мы отошли шагов на двадцать.

- Конечно, узнал, - хмыкнул шеф. – Маратка – кто угодно, но не идиот.

Узнал!..

Я украдкой оглянулась через плечо. Гасанбердиев смотрел нам вслед, а когда наши с ним взгляды встретились – кивнул и помахал рукой.

- И что теперь будет? – спросила я, поспешно отворачиваясь.

- Ничего, - Богосавец вывел меня из коттеджа, на ходу вызывая такси. – Неприятно, конечно, но не смертельно. Странно только, что он шум не стал поднимать. Не иначе, - тут он покосился на меня. – Ты рассказала ему состав ингредиентов?

- Только про мясной и рыбный бульон, - повинилась я.

- Похоже, произвела впечатление, - усмехнулся он. – Ладно, большое дело сделали. Теперь можно возвращаться.

На такси мы добрались до городской парковки, где был оставлен автомобиль Богосавеца.

- Я платье постираю, завтра верну, - сказала я, когда мы сели в салон «Ламборджини».

- Оставь себе, - ответил шеф, думая о чем-то своем. – Считай, это благодарность за то, что составила компанию.

«Или плата за молчание», - ответила я ему мысленно.

Автомобиль повернул на кольцо, а Богосавец всё молчал.

- Что будете делать с блюдом конкурента? – не выдержала и спросила я. – Мясо шикарное.

- Шикарное, - согласился шеф. - Попробуем воссоздать соус и пустить его в меню. Если получится сделать быстро, окажемся в выигрыше. К Маратке повалят, почуяв необычность. Но если соус будут подавать и у нас, эффект окажется не тот. Придут к нему, попробуют – ничего особенного…

- Так нельзя! – выпалила я быстрее, чем сообразила, что говорю.

- Хм… - Богосавец резко повернул, проскакивая на красный свет. Улица была почти пустой, но я всё равно опасливо поёжилась. – Почему нельзя? – переспросил он. - Это здоровая конкуренция.

- Здоровая конкуренция – это когда вы готовите свои блюда, - ответила я тихо, но упрямо.

Наверное, пунш еще не выветрился из моей головы, потому что в трезвом состоянии я вряд ли позволила бы себе такие разговоры с шефом.

- Постойка-ка, - Богосавец припарковал машину на обочине, заглушил мотор и обернулся ко мне. – Давай, проясним. Ничего противозаконного здесь нет. Есть идея у конкурента, я эту идею разгадал, и теперь использую на благо своего ресторана. Это бизнес, котенок. Это как на войне…

- Так нельзя! – я взглянула ему в лицо. – Вы… вы… - я не смогла продолжать и села, сгорбив плечи, опустив голову и сунув руки под мышки.

Мой кумир, мой идеал повара вдруг рухнул со своего пьедестала.

- Что замолчала? – спросил Богосавец с опасной мягкостью в голосе.

Почему я замолчала? Да потому что вспомнила, что платье, которое было на мне надето, купил Богосавец. И я еду в его машине. И живу в комнате, в которой он мне щедро разрешил жить.

Что будет, если я сейчас скажу ему правду, и он сразу укажет мне на дверь, как поступил с Миланом и Еленой? А ведь они работали у него гораздо дольше, чем я.

– А ты не догадывалась, зачем мы туда едем? – продолжал Богосавец, и это больше походило на допрос с пристрастием. – Мы ехали, чтобы попробовать новое блюдо и узнать рецепт. И использовать его, конечно.

- Это… нехорошо, - не смогла я промолчать.

- Тебя Маратка своей улыбкой обманул? – догадался Богосавец. – Так ты не верь, Даша. Он – тот еще жук, он тоже ни перед чем не остановится, чтобы свалить конкурента.

10. Весеннее меню

В тот же вечер мы с шефом начали колдовать над супом для весеннего меню. После того, как работа в ресторане закончилась, и ушли даже посудомойки, я выгрузила из пакета огурцы, привезенные с фермы, достала из холодильника сливки, а Богосавец принес из теплицы, разбитой на крыше, пучок мяты, укропа и другой зелени.

Кинзу мы забраковали сразу – для этого супа хотелось более европейского, привычного вкуса. За основу взяли говяжий бульон, охладив его и процедив, чтобы не попало ни кружочка застывшего жира.

Я смешала бульон с натертым на крупной терке огурцом, добавила много мелконарубленой зелени и попробовала. Богосавец тоже попробовал, но смотрел на меня, ожидая, что я скажу.

- Слишком примитивно и грубо, - вынесла я вердикт. – Добавим сливки – и получится жир на жиру. Может, заменить основу водой? Или овощным бульоном?

- Тогда не будет сытости и не получится яркого вкуса, - возразил Богосавец. – Лучше добавим вина. Белого. Принеси из бара бутылку Дом Энн-Клод Лефлев, там на этикетке два петуха.

Я сбегала в бар, и Богосавец подмешал в основу для супа стакан вина.

- А теперь? – спросил он, и я снова попробовала.

- Лучше, - сказала я удивленно. – Вот уж не думала, что вино может настолько улучшать вкус мясного бульона. Это добавляет пикантности, и уверена, что сливки не будут чувствоваться так сильно.

Мы мигом взбили стакан сливок, подмешали в суп и еще раз попробовали.

- От этого супа будет немного кружиться голова, - сказал Богосавец. – Легкая эйфория в весеннем меню – то, что нужно.

- Не хватает остроты, - я попробовала еще ложечку.

И в самом деле – получилось необычно, но потрясающе вкусно. Всего-то огурцы, зелень, мясной бульон, вино и сливки. Пять составляющих, а какой результат!

- Можно варить бульон с острым перчиком, - предложил шеф.

Мы провозились с супом почти до утра, то споря, то соглашаясь друг с другом. Новые идеи проверялись опытным путем, что-то отметалось, что-то дорабатывалось. 

Наконец, шеф решительно закрыл чашку и объявил:

- Всё, надо хоть немного поспать. Завтра рабочий день, и никто не даст нам поблажки.

Это мимолетное «нам» обрадовало меня так по-детски, что захотелось даже попрыгать – как девочке, которой пообещали на новый год долгожданную куклу.

Богосавец как раз собирал ножи, чтобы положить их в мойку, но посмотрел на меня – и остановился.

 Я тоже остановилась, хотя как раз хотела унести остатки продуктов в холодильник.

- Подойди, - велел Богосавец, не отрывая от меня взгляда.

Не выпуская из рук пластиковый контейнер, где уже лежали огурцы и зелень, я подошла к шефу, не понимая, что такое случилось.

Мы стояли рядом, и мне приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Богосавец вдруг поднял руку и взял меня за подбородок, проведя большим пальцем по моим губам.

Изо всех сил вцепившись в контейнер, я смотрела в серые глаза шефа, пытаясь справиться с предательской дрожью в коленках и опасным головокружением.

Неужели… неужели…

Вот сейчас…

Поцелует…

- Вся в сливках перепачкалась, - сказал Богосавец и отвернулся, собирая ножи. – Точно – котенок.

Я почувствовала себя глупо и тоже отвернулась. И даже зажмурилась на секунду, окончательно приходя в себя.

Размечталась.

Услышала «нам» - и размечаталась.

Вот ведь дурочка.

Мы убрали в кухне, выключили свет и вышли в холл, где нам предстояло разойтись.

- Спокойной ночи, - пожелал Богосавец, и голос у него и в самом деле был спокойный.

- Вы к себе или как?.. – спросила я, не глядя на шефа.

- К себе. В кабинет.

- А-а… - протянула я и пошла вверх по лестнице, в комнату отдыха.

Блин. Ведь до сих пор не нашла квартиру. А месяц промелькнет – оглянуться не успеешь.

- Даша, - позвал Богосавец, когда я была уже на пятой ступеньке.

Я оглянулась, ощущая неловкость во всем теле – как будто и руки и ноги, и шея были на шарнирах, и шарниры эти поскрипывали при каждом движении.

- Что? – прошептала я.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом Богосавец усмехнулся и покачал головой:

- Нет, ничего.

Ничего!..

Я взбежала по лестнице – откуда только силы взялись.

Ничего ему не надо!

Я заперла дверь в свою комнату, разделась, расшвыривая одежду куда попало, и залезла в холодный душ.

Иванова Даша, ты – просто повар. Но все время об этом забываешь. Если ты дорожишь работой и добрым к тебе отношением, то не превращайся в Дюймовочку!

После душа немного полегчало, но я все равно долго ворочалась в постели. Мысль о том, что Богосавец находится где-то рядом… Вернее – мы оба с ним находимся в одном здании… Эта мысль лишала и покоя, и трезвого соображения.