Вопреки. Том 5

Глава

3

Вдохновило:

Lorde – Everybody Wants To Rule The World

11 сентября 2013г. Мордвин

– Как ты? – спросил Уолтер устало, когда на ощупь искал стул, чтобы сесть рядом с Винсентом в зале переговоров.

– А ты как думаешь? – безжизненно прошептал Винсент.

Когда в зал вошли Алистер и Роланд Вон Райны, Блэквелл никак не отреагировал, но в миг стал внимательней к событиям, понимая, что эти господа пришли за какой-то выгодой. Символом замка Дум когда-то очень давно был чёрный ворон, символизирующий мудрость и знания, но около века назад на с герба убрали ворона и поместили другу птицу, которая крепко держала в своих лапах свиток и книгу: гриф-стервятник. И сейчас стервятники слетелись на свежее мясо в буквальном и переносном смысле.

– Мой дорогой Герцог! – неискренне улыбнулся Алистер, из планов которого выбивалось сохранение жизни Винсента. Он скосил взгляд на Уолтера и тот скривился от боли, ведь был рабом Лимбо у собственного отца, – Уолтер, здравствуй, сын.

Слепой Граф сжал зубы и терпел боль мужественно, лишь вцепившись в подлокотники побелевшими от напряжения пальцами. Блэквелл смотрел на него отстранённо, не выдавая ни малейших эмоций, но потом перевёл взгляд на старого Графа, демонстрируя лишь усталость:

– Алистер, – начал он слабым голосом, – Через двадцать минут вас не должно быть в моём доме, поэтому советую быстрее перейти к разговору.

– Так тому и быть, – сел Алистер и его примеру последовал Роланд, – Где Элайджа?

– В банке из-под удобрений, – сухо ответил Винсент, чуть более бодро, – Кто бы знал, что того, кого было так много, стало до смешного мало, – на его лице появилась злая улыбка, – Хотите взять пару чайных ложек? Я буду щедр и отсыплю вам.

Роланд громко выругался и вскочил из кресла:

– Разрази меня гром! – крикнул он после череды нецензурных восклицаний.

А Винсент этой фразе был рад куда меньше, нежели низкосортной лексике, ведь «разразить громом» могла лишь Алиса, а её не было. Внезапно постучал Франческо и известил Блэквелла о прибытии гостя, которого никто не ждал:

– Впусти, – велел Блэквелл, но Франческо зашептал ещё одно:

– Риордан, мой Лорд. Пришёл в себя, узнал о прибытии Графов Дум и рвётся сюда.

– Тоже впусти.

И через несколько минут двери снова распахнулись, но уже резче, потому что в них залетел Артемис Риордан, еле стоящий на ногах, единственный глаз которого был полон безумия, но он молчал.

– Кто-нибудь может комментировать что происходит? Я же ничего не вижу и пока ничего не понимаю! – тихо попросил Уолтер.

– Алекс, а ты что здесь делаешь, мой мальчик? – улыбнулся Алистер, вкладывая неподдельную нежность в голос, ведь по истине восхищался Вуарно, который зашёл за Риорданом, – Рад видеть тебя!

– Граф Алистер, Роланд, Уолтер, – учтиво кивнул он Вон Райнам и улыбнулся, а потом перевёл тревожный взгляд на Винсента, который выглядел ужасно, – Герцог, – позвал он тихо, – А почему я не вижу здесь Леди Блэквелл?

И Винсент отвернулся. Уолтер затаил дыхание, а Риордан сжал кулаки. Алистер тоже ожидал ответа, но тишина говорила сама за себя, только старый Граф не хотел в это верить.

– Где Алиса Блэквелл? – настойчиво спросил за отца Роланд.

– Её нет. – очень тихо ответил Уолтер, чтобы избавить от этих слов Герцога, – Герцогиня мертва.

Эта фраза леденяще отозвалась у присутствующих, шумное напряжённое дыхание Риордана нарушало неестественную тишину, пока Алистер не заговорил:

– Я не верю. Ты, Блэквелл, уже провернул это однажды после Форта Аманта, мы тогда были уверенны, что её нет, но вдруг ты вытащил её как джокера из рукава, в этот раз это не пройдёт.

Но Блэквелл молчал и смотрел в пол невидящим взглядом. Он пытался думать о том, что привело Вон Райнов в Мордвин, но мозг отказывался думать. Всё крутилось вокруг фразы «Её нет», которая пульсировала где-то в мозгу обратным эхо: от очень тихого шёпота, до разрывающего крика:

– Её нет, – вторил своим мыслям Блэквелл, – Её нет… её нет.

Он не мог себе позволить проявление той слабости, что так застилала глаза лишней влагой, вместо этого он выпустил рвущуюся наружу магию и спрятался за её с виду безразличной, но на деле кипящей изнутри сущностью.

Алистер нервно потянулся дрожащей рукой к карману, вытаскивая дурманный порошок, спасающий его от физической боли, которая не проходила уже долгие годы. Он втянул порошок левой ноздрёй и откинул голову, приходя в себя:

– Это всё меняет, – заключил он чуть позже, – Я хочу увидеть тело.

– Я никого не подпущу к ней, – тщательно выговаривая каждое слово процедил сквозь зубы Герцог, – Особенно Вон Райнов, которые её погубили.

– Её погубили Блэквеллы, к слову говоря, – поправил Роланд и улыбнулся. Ему единственному из присутствующих больше всего удавалось держать себя в руках. Он выглядел, как человек, у которого убежало молоко: это лишь его раздражало, но альтернативных эмоций не вызывало, поэтому он выбрал ту тактику, которая удавалась его семье со стервятником на гербе лучше всего, – Один Блэквелл привёл её к смерти, второй добил. Вон Райны же предлагали ей убежище, подальше от Некромантии и человека, все близкие которого умирали неестественной смертью.

Блэквелл вскочил внезапно и ринулся в бой, но его задержал Риордан, среагировавший моментально, к нему присоединился Алекс Вуарно, и они вместе сдерживали Архимага, который после последних событий очень ослаб, но всё же успешно вырывался из хватки магов первого и второго уровней.

– Остынь, – улыбнулся Роланд нахально, хотя отлетел к стене и даже спрятался за стул, – Лучше обсудить то, что будет дальше!

– С вами я этого обсуждать не стану! – рыкнул Блэквелл, – Никаких переговоров, вам ясно?

– А между тем, – встрял Алистер, говоря успокаивающе и размеренно, – У нас, Винсент, хорошее предложение. Оно, безусловно тебя заинтересует! Здесь по счастливой случайности, которая наверняка не случайна, – он вежливо кивнул Алексу, – Присутствует лицо нейтральной стороны, которое тоже должно учувствовать в наших переговорах.

– Давайте просто сядем и спокойно всё обсудим! – предложил Уолтер, – Это исключит ещё одну встречу на твоей территории. Винсент, прошу, выслушай.

И тогда Герцог сел на своё место, но глаза его по-прежнему оставались чёрными.

– Я вас слушаю, – сказал он.

– И так! – начал Алистер, откашлявшись, – Я… очень надеялся, что буду говорить об этом с очаровательной Алисой, однако иного выхода у меня нет. Я хочу предложить объединение Ксенопореи и Эклекеи в единое государство.

Он произнёс это спокойной интонацией, чем вызвал недоумение Блэквелла, который совершенно не ожидал такого поворота событий.

– С чего такая неслыханная щедрость, Граф?

– Предложение действительно щедрое, ведь при всём при этом мне нужно лишь, чтобы мой сын состоял при Совете Единого Сакраля, – его настиг серьёзный приступ кашля, и все терпеливо ждали, когда это пройдёт.

– Алистер, – Блэквелл зло прищурился, – Что-то наталкивает меня на мысль, что это не единственно условие.

И старик кивнул:

– Второе условие: участие нашей семьи в жизни моего правнука Эндрю Блэквелла.

Блэквелл еле заметно кивнул и прищурился.

– Это всё?

– Нет, – Алистер сделал паузу, – Третье: отдай мне тело твоей жены.

Могучий кулак сокрушительно ударил по мощной столешнице массивного круглого стола зала переговоров, а от кожи Блэквелла пошёл жар, искажая воздух вокруг. Обстановка была гнетущей, и никто даже не осмеливался вставить слово или успокоить Герцога, произносящего лишь одно:

– Никогда.

– Подумай! – спокойно призвал Алистер и скрестил пальцы, – Всего две мелочи и вторая половина мира твоя. Графы Вон Райн остаются лишь в замке Дум, мой сын вступит в Совет, по сути напрямую не принимая решений, будучи одним из дюжины, а ты станешь тем, кем ты рождён: действительным Сувереном Сакраля.

– Это неприемлемо. – сухо повторил Блэквелл, – Вы не вправе предлагать мне условия, ведь война закончилась: я одержал победу, поэтому могу взять Ксенопорею тёпленькой без всяких условий, без Вон Райнов в Совете и без Вон Райнов в замке Дум.

– Тут ты погорячился, бастард, – жёстко обрезал Роланд, – Вон Райны всегда будут в замке Дум, ты не вправе выкидывать нас, ведь ни единого прямого доказательства нашей причастности к перевороту нет, уж об этом я позаботился. Можно сказать, что Некромант держал нас в заложниках и полмира подхватят эту идею! А на счёт «взять Ксенопорею тёпленькой» – как сказать, ведь для этого тебе придётся вырезать ещё целую армию сопротивления, а ведь, как ты знаешь, человеческие ресурсы так важны! Среди воинов Ксенопореи есть превосходные кадры с отличными генами и образованием – это ведь будущее обновлённого Сакраля. Тебе решать: будет Сакраль сильным и развивающемся, либо поствоенная обстановка лишь приблизит конец нашего мира.

И Блэквелл почувствовал себя загнанным в угол. Он перестал дышать и почувствовал, как горло сдавливает стальной деловой хваткой Графов Вон Райн, а без того больное сердце, которое не хотело биться ровно, свело от боли при мысли о том, что тело его любимой нужно отдать в обмен на будущее Сакраля. Он встал и пошёл к окну.

Воздух ворвался в душную комнату, принося запах гари и копоти, которая оседала от взрыва в Арчере, пронеся осколки старого замка по небу взрывной волной до самых крайних точек Сакраля огненным дождём. И всё же Винсент вдохнул запах безысходности с жуткой болью, а в мысли врезалось воспоминание:

– Алиса… – его улыбка и нежный поцелую в её коленку, – Я жив. Помни это: я жив. Мы вместе и так будет всегда.

– Им нужна я, – упрямилась Алиса, пытаясь выразить свою мысль, но будто не хватало слов, – Дело не в Элайдже.

– Я им тебя никогда не отдам! – успокаивал он любимую женщину, которая была так обеспокоена.

– Ты обещаешь?

– Даю тебе слово, любовь моя, – снова поцелуй в изящную ножку и прилив крови к паху, но на этом воспоминание заканчивалось, принося лишь горе.

Он вернулся к реальности и несколько раз хлопнул в ладоши, чтобы прийти в себя:

– Вам нужно её тело? – уточнил он сухо, не поворачиваясь к гостям.

– Верно.

– Зачем?

– Это уже моё дело!

– Я имею право знать. Это моя жена.

– Скажем так… – откашлялся Алистер, – Для изучения. Такого существа как она ведь Сакраль никогда не знал – этим можно воспользоваться.

Блэквелл был спокоен, хотя его нервный тик бросался в глаза:

– Ждите здесь. Риордан, – позвал он, – Со мной пойдёшь.

И они вышли.

– Куда… мы идём? – безжизненно спросил друг Алисы.

– За ней.

Риордан молча потупил глаза в пол и пошёл без вопросов. Они вошли в спальню Винсента и Алисы, где на кровати лежало тело умытой Герцогини, которая выглядела как спящий ангел, изуродованный черной сеткой вен.

Артемис встал как вкопанный в дверях, глядя одним единственным взглядом на неё, а потом сел на пол и спрятал голову в руках. Прошло несколько минут странного поведения двух мужчин, которые то метались по спальне из стороны в сторону, лишь бросая короткие взгляды, полные горечи, в сторону кровати, а потом Блэквелл сел на кровать и взял Алису на руки, прижимая к себе, что есть мочи. Глаза его уже не были чёрными, а изумруды утопали в скупых мужских слезах, что предательский просились наружу.

– Искорка… – звал он её, целовал её волосы, качался вперёд-назад, всё так же крепко обнимая, – Искорка, сделай так, чтобы это всё было сном… Лис…

Его голос постоянно срывался и был таким жалобным, какой Риордан никогда бы не ожидал услышать из уст зловещего Герцога. Артемис подошёл ближе и сел рядом с Блэквеллом, беря Алису за ледяную бледную руку:

– Я не верю, – спокойно сказал он, – Винсент, я не верю. Я отказываюсь в этой верить, – и он прижал ладонь Алисы к своей щеке, утыкаясь в неё, – Она снова меня спасла… в миллионный раз она сделала это для меня, а себя… не уберегла. Почему!?

Блэквелл отрицательно покачал головой, потому что не знал ответов, он лишь сухо кинул:

– Попрощайся с ней.

И Артемис принял её из рук Блэквелла, который всё равно не отпускал её до конца. Алиса была беспомощной куклой в их руках, куклой с обрезанными волосами и чёрной сеткой вен.

А потом Винсент закутал её в тёплое одеяло с трепетом и нежностью, взял на руки и понёс по коридорам, избегая всех слуг и стражи.

– Ты отдашь её? – спросил Риордан перед самыми дверями в зал Переговоров, у которой Винсент замер.

– Заткнись. Просто заткнись, – надрывно прошептал Винсент, плечи которого едва заметно тряслись.

Он прятал глаза, прятал эмоции, но они находили способ вырваться из-под контроля. Воздух пропитался странной смесью событий: от далёкого взрыва, сотрясшего Сакраль, до привкуса горечи в самой гнетущей атмосфере, которая стремительно нарастала, давя на плечи.

– Ты… – робко заговорил Риордан прежде, чем открылась дверь, – Почувствовал?

– Что?

– Что-то не то… или мне кажется? – неуверенно рассуждал он, – Толи с Мордвином, толи с магией, толи с тобой…

Но Блэквелл не ответил, лишь пнув дверь ногой, чтобы снова зайти внутрь.

Он положил жену на стол переговоров, но одеяло не приоткрывал, как бы защищая от чужих глаз. Не выпуская её холодную руку из своей ладони, он нервно гладил большим пальцем её бледно-голубую кожу.

– Вы… – надрывно начал он и вздохнул полной грудью, убирая оковы горя, сковавшие его голос, – Вы хотите, чтобы я передал тело моей жены… – он запнулся, – Открыл вам доступ к Эндрю и впустил Графа в Совет в обмен на все права обладанием Ксенопореей?

– Так, – кивнул Алистер, застряв взглядом на ладони Блэквелла, гладящей безжизненную ладонь жены. Это было грустное зрелище даже для тех, кто ненавидел Герцога, ведь самый сильный человек в мире терял самый сильный якорь, державший в руке в виде холодного трупа, – Всё так, Блэквелл, – прибавил он и протянул правую руку для скрепления сделки.

Блэквелл посмотрел на жест Алистера с обречённостью и не сразу протянул руку навстречу:

– Скрепляем чем? – спросил он хрипло.

– Слово Блэквеллов по-прежнему весомее любых гарантий, – спокойно кивнул Алистер.

– Это очень серьёзная гарантия, – рыкнул Блэквелл, – Есть вероятность лишиться должности Хранителя, если я нарушу данное мною слово, ведь магия не любит обмана. Вы должны обещать мне взамен слово всех Графов Дум, – он сделал паузу и протянул руку навстречу, – По рукам, – а Алистер словно боясь, что этот момент уйдёт, с готовностью вцепился в правую руку Блэквелла, – Слово Блэквелла.

– Слово Графов Дум, – ответил Алистер.

И в этот момент воздух будто дёрнулся от скрепления сделки.

Расцепив руки, Блэквелл взял на руки Алису, уткнувшись в её волосы носом, некоторое время качал её, будто ребёнка, что-то очень тихо шептал на ухо, отойдя в сторону от лишних глаз, казалось даже, что он пел что-то вроде колыбельной, а потом сделал шаг к мужчинам, которые медленно встали в знак почтения почившей Герцогине и передал тело…

…Недоумевающему Алексу Вуарно со словами:

– Спрячь её. Спрячь так, чтобы никто не нашёл. Она верила тебе, и я надеюсь, что… что она не ошибалась, – шептал он отчаянно, а потом совсем тихо прибавил, – Уходи и захлопни границы, Алекс. Захлопни границы!

Алекс в ступоре медлил, но Блэквелл соображал быстрее, поэтому, пока Роланд Вон Райн, подобно цепному псу, бросился на перехват тела Герцогини, Блэквелл лишь сделал одно единственно магическое усилие, перемещая Вуарно прочь из Сакраля и блокируя Роланда на месте, чтобы он не бросился вслед. Блэквелл прижал Роланда к деревянному полу, заводя его руки за спину, а Риордан в это время следил за Алистером, который хотел что-то сделать, но возобновил самообладание очень быстро, лишь снова взявшись за обезболивающее:

– «Вы хотите, чтобы я передал тело моей жены»! – процитировал он Блэквелла задумчиво и поражённо одновременно, – Без уточнения кому.

– Я не нарушил слово. Я передал Её Алексу Вуарно. Это нейтральная сторона, если вас успокоит.

– С Алексом я разберусь.

– Удачи, – спокойно сказал Блэквелл, выпуская Роланда из хватки и отходя в сторону, – По поводу вашего второго условия: вы можете учувствовать в жизни Эндрю: будете приглашены на официальные мероприятия, связанные с его днями рождения, можете говорить с ним, можете даже приглашать его к себе, но только в присутствии опекунов, которых двое: я и Риордан, – он кивнул Артемису, который стоял воинственно, ловя каждое слово с вниманием.

– А Наследство мальчика?

– Об этом можете не беспокоиться. Эндрю получит всё, что я могу ему передать, – спокойно сказал он, – Кроме Мордвина, который сам выбирает себе Хранителя. Если магия выберет Эндрю, то так тому и быть.

– И ещё одно условие, Блэквелл! Было ещё одно! – настойчиво напомнил Роланд, выглядевший помято, – Я должен быть в Совете!

– От меня требовалось лишь чтобы я «впустил Графа в Совет», – процитировал Винсент с улыбкой, – Роланд, я ведь не знал, что речь о тебе, прости, – он обернулся к другому Графу, – Уолтер, добро пожаловать в Совет Единого Сакраля, а вас, господа Алистер и Роланд Вон Райн, прошу покинуть мой дом, прислать все документы и отчётность, всё, что касалось и касается Ксенопореи.

Были крики и громкие заявления, но Винсент не слушал, смотрел лишь за окно. Его беспокоило лишь то, что происходит в небе, которое хмурилось, заливая свинцом сентябрьское небо, но на грозу никак не решалось.

Графы Вон Райн собирались уже уходить, как вдруг Винсент достал сигару из-за пазухи, задумчиво посмотрел на Роланда и заговорил:

– Вы же понимаете, что ничего уже обратно не вернуть?

– В каком это смысле?

– Прежде, чем вы выйдете за пределы столицы, Ксенопорея и Эклекея снова станут одним целым, а я, соответственно, стану Сувереном, коим и рождён быть, – говорил он крайне задумчиво, – Я не могу доказать ваше участие в тех делах, которые вы уже наворотили, но то, чему только суждено случиться будет под моим пристальным наблюдением. Одна осечка и вы лишитесь всего.

Роланд просто стоял и смотрел своими блёклыми глазами на Герцога, источая неприязнь, рука легла на рукоятку кортика, но лезвие не обнажила. Стуча каблуками начищенных до блеска сапог, Роланд стремительно покинул зал переговоров.

– Винс, – позвал Уолтер, кладя руку на плечо Герцога.

Последний повернулся к слепому другу и обнаружил, что Роланд и Алистер уже покинули помещение.

– А? – безжизненно откликнулся Герцог, – Что, Уолтер?

– А помнишь… – грустно улыбнулся Граф, – Двенадцать лет назад мы были в Грикс?

– Конечно.

– Ты сказал, что видишь меня Советником. А ещё… – он нервно хихикнул, – «Может всё небо свалится тысячей горящих камней, а взрывная волна пронесётся через весь Сакраль», а ты сказал: «А может с неба в шпили Мордвина ударил молния…», а я ответил «или я стану бесполезен для своей семьи, потеряв глаза от натуги!», это были три условия, чтобы мы снова стали друзьями, ты помнишь?

Винсент уткнулся лицом в ладони и его плечи дрогнули:

– Мы не ведали, что говорим, но оказались пророками. – с грустью хмыкнул Герцог, – Ещё помню «ты можешь идти, даже когда света нет. Во тьму: вслепую, на ощупь», – и очень тихо прибавил надрывным голосом, – Вопреки.

– Прости… я не думал тогда, что, сотрясая воздух пророчу тебе всё это.

– Ты был не прав, Уолт.

– В чём?

И Винсент поднял на детского друга глаза, полные слёз и вселенской боли:

– Я не могу. НЕ МОГУ!!!