Ворона для Царя

Глава 8

Мы с Юркой первыми выскочили из актового зала и пулями полетели домой, чтобы Царь на радостях не начал свою игру прямо сейчас.

Новость об уходе директрисы испортила нам хороший настрой на каникулы.

В тот день мы с Юркой зависали у него и ломали голову над тем, как будем выживать после каникул. Но ничего разумного на ум не пришло. Юрка снова завел разговор о смене школы, но дал слово, что без меня не уйдет. И мы договорились, что сначала я поговорю с мамой, и если мне получится ее уговорить, то он поговорит со своей.

И следующим утром у меня как раз появилась отличная возможность завести с мамой этот нелегкий разговор.

Она проснулась в приподнятом настроении, кружилась по квартире и порхала как мотылек. На удивление, она даже забыла попросить у меня дневник с оценками за четверть. И я почему-то была уверена, что если б она увидела там девять троек, то ничего бы не сказала, а еще и погладила по голове. Уж слишком странно она вела себя в последнее время. Я пришла к ней в комнату, села на диван. Мама красилась у своего туалетного столика.

– Мам, я хочу перейти в другую школу! – я решила не заходить издалека, а перейти сразу к делу. Она, малюя губы красной помадой, равнодушно спросила.

– А чем эта не утраивает?

– Просто… Мне тяжело там, и…

– Ну, милая моя, – усмехнулась она и принялась снимать бигуди. – А где сейчас легко? Вон, у меня на работе, рожают одна за другой каждую смену, но я ведь не жалуюсь, что к концу смены с ног валюсь! – она повертела головой, запустила пальцы под волосы и навела на голове пышноту.

– Надо мной один парень издевается. Я не хочу туда возвращаться после каникул.

– Хм… Ну, бегает за тобой мальчишка, заигрывает. Это нормально. Значит, ты ему нравишься, – улыбнулась она своему отражению и, открыв румяна, принялась полировать щеки. Такое ощущение, что она вообще думала только о том, какая она красивая, и не слышала о, чем говорю ей я.

Я стащила с волос резинку.

– Он мне волосы горлышком от бутылки отрезал, Юрке сигарету об руку затушил, преследует нас на каждой перемене! Я не вернусь в школу после каникул! Забери документы и переведи в другую! – заревела я.

Она наконец-то оторвалась от зеркала, встала со стула, и уткнула руки в бока.

– В школу ее переведите! Учиться не хочет, уроки делать лень! У тебя выпускной класс! – закричала она. – Какой может быть перевод?

– Он. Мне. Во-ло-сы от-ре-зал! – захлебываясь слезами, прочеканила я каждое слово. – Помнишь, у меня почти до пояса были, а теперь каре!

– Ты же говорила, что в парикмахерской подстригли, – прищурилась она, подозревая меня во лжи.

– Ну так понятное дело, мам, мне пришлось их подравнять!

– А мне очень нравится! Тебе так даже лучше, – взглянув на мою голову, сказала она. – А не то раньше постоянно лохматая ходила.

– А если он мне лицо изуродует, ты тоже скажешь, что мне так даже лучше? А если он убьет меня! А если он кислотой меня обольет! А если…

– Хватит! – рявкнула она. – Умеешь ты настроение испортить! Лучше всего получается! – она смахнула с туалетного столика косметичку, и все её содержимое рассыпалось по полу. Я зарыдала еще сильнее и попятилась к окну, подумав, что сейчас она возьмется за ремень. – А ну успокойся! – приказала она. – После каникул схожу в твою долбанную школу, чтоб ее, и поговорю с директором.

Я закричала в истерике.

– Документы забери, мам! До-ку-мен-ты! Не надо к директору ходить жаловаться, только хуже сделаешь!

– Так ты помощи пришла просить у матери или как?

Я подошла к ней и, глядя на нее сквозь слезы, спросила еще раз.

– В последний раз спрашиваю, заберешь документы из школы или нет?

Она сделала умное лицо, как будто размышляет как правильно поступить.

– Если бы это был не выпускной год, то…

Я выбежала из ее комнаты, влетела в свою и хлопнула дверью так, что стекла в комнате задрожали.

Рыдала в подушку, держа в руке иконку, пытаясь достучаться до небес.

– В чем я так провинилась? Чем заслужила такое отношение? Почему всем, даже родной матери, плевать на мои проблемы? – Ведь я всегда была честной, доброй к людям, никого не обзывала, ни завидовала, ни сплетничала, ни предавала, ни обманывала, ни унижала, ни воровала. Неужели я не заслужила просто спокойно учиться в школе? – завыла в подушку я. – У кого просить помощи? Куда бежать? Что может остановить Царева? Пожалуйста, дай мне ответ, – пропищала я, и поцеловала иконку. – Сделай так, чтобы Царев нас больше не трогал. Избавь нас от него, прошу, умоляю. Пусть свершится какое-то чудо, которое навсегда избавит нас от унижений и мы сможем спокойно доучиться до выпускного.

Утром набрала Юрку и рассказала ему плохую новость. Он сильно расстроился, поругал мою маму, а потом тяжело вздохнул и сказал, что нам снова понадобится план на следующую четверть, но это уже после того, как я вернусь.

На все каникулы уехала в деревню. С любимой бабулей я забыла о школе, Царе, и даже о Юрке. Мне было так спокойно и хорошо в ее уютном теплом деревянном домике, что я готова была остаться там навсегда. Мы каждый день что-то пекли: пироги, блины, сырники. Перед сном она мне читала книги. Мы гуляли по лесу. Иногда просто так дышали воздухом, а иногда собирали клюкву и потом варили из нее морс.

– Что не хвастаешься, какую куртку тебе купили? – спросила бабуля, когда мы возвращались из леса.

– Еще не ездили на рынок, – ответила я.

Если расскажу ей, что мама решила отложить покупку, то бабушка рассердится, пойдет к своей приятельнице в поселок, который находится в десяти километрах от деревни, позвонит маме и выругает ее. А когда я приеду домой, мама выругает меня, за то, что рассказала.

– Куртку обязательно купи, Людочка, – поставив ведро с ягодами у входной двери, сказала бабушка. – Пожалей-ка моль! – ба засмеялась. Я нахмурилась, не понимая о чем она.

– Моль, говорю, помрёт от твоей облезлой дубленки. Это тряпье пора выбросить!

– Согласна… – вздохнула я.

Когда бабушка спрашивала как у меня дела в школе или дома, я расплывалась в улыбке и показывала «класс». Зачем грузить ее своими проблемами? Я уеду, а у нее будет болеть за меня сердце. Поэтому для бабушки у меня как всегда все отлично, много подружек, и в дневнике одни пятерки.

Совсем без настроения возвращалась домой. Дорога была долгая. Двести километров по разбитому асфальту казались вечностью. Автобус плелся как черепаха и на кочках раскачивался из стороны в сторону. Я как могла старалась отвлечься от мысли, что завтра мне предстоит пойти в школу и каким-то образом пережить еще два месяца до зимних каникул. Прислонилась лбом к окну, смотрела на серый пейзаж: голые деревья и грязные поля. Ела пирожки, которые подала мне в дорогу бабуля, и угощала женщину сидящую рядом.

– Ну что, отдохнула на каникулах? – жуя пирожок с картошкой, спросила попутчица.

– Угу… – вздохнула я.

– Ох, какая же прекрасная школьная пора! Какой прекрасный сейчас у вас возраст, – мечтательно улыбалась она.

Потом начала что-то рассказывать про свои учебные годы, про какие-то походы всем классом. Я кивала ради приличия, делая вид, что мне это интересно, а сама думала: когда я буду старенькой, как она, интересно, что буду рассказывать своим внукам?

«И вот тогда вашей бабуле отрезали волосы!» – а потом выплюну вставную челюсть и хрипло засмеюсь, добавив, что она у меня тоже со школьных лет, потому что мне все зубы выбили!

Одному богу известно, дотяну я до выпускного или нет… Как Царь будет вести себя с новой директрисой?

В последнее время меня часто посещала мысль о том, что единственный способ избавиться от страха и унижений – сбежать из дома. Заберусь в товарный поезд и уеду куда-нибудь подальше от забытого богом города, и от всего, что меня окружает. Заодно я облегчу задачу Юрке: он без угрызения совести перейдет в другую школу. Думаю, мама тоже не будет сильно горевать по мне. Разве что бабушку жалко… Она – единственный человек на планете, кому на меня не наплевать.

Мамы дома не было, но она оставила на кухонном столе записку: «Я ушла в ночную смену. Суп в холодильнике, вещи твои постирала, погладь их сама. Если бабушка передала денег, то положи на комод в моей комнате».

Я подскочила и выронила из рук записку, когда кто-то громко постучался в дверь. Пока шла по коридору, постучали еще раз пять. На цыпочках подкралась к двери и посмотрела в глазок. Это был Юрка.

– Совсем что ли? Ты чего так колотишься? – выругалась на него я.

– И тебе привет, – сказал он быстро дыша. Нырнул в квартиру, снял кроссовки, выдернул из кармана куртки какую-то бумагу, взял меня за руку и повел на кухню. – Муха, ты даже не можешь себе представить, какой у меня зашибентовский план! – радостно воскликнул Юрка, распечатывая бумажку. – Если все получится, то мы будем под надежной защитой вплоть до выпускного! – Юрка положил на стол записку, на которой были нарисованы какие-то квадратики с номерами, мост, дорога со стрелочками, ведущая к квадратику, на котором была надпись: «Вокзал».

– И что это? – я хмуро смотрела на листок.

– Это, Люска, маршрут к нашей свободе!

– Погоди, ты тоже думаешь сбежать из дома? – удивилась я.

– Нет, Муха, кое-что посерьезней! – и голос Юрки опять стал похож на голос Сани Белого.

– Тогда не томи, выкладывай!