Темная порода. Восход теней

2. Вечный жнец

Лидисс вышла из таверны и поймала паланкин. Удовольствие проехаться в новомодном средстве передвижения с имперских берегов было не из дешевых, но в сердце гарденской столицы альтернативой могли служить только собственные ноги. В целях поддержания чистоты и благолепного вида улиц, лошадей и, соответственно, повозки в центр не пускали. Исключения делались только для княжеской семьи и высоких гостей.

– В замок! – распорядилась она, сунув одному из носильщиков серебряный.

Дорого, ровно столько же она отдала за ночевку в лучшей гостинице столицы. В половину серебрушки обошелся обед в таверне, которая могла похвастать тем, что однажды в ней потчевали самого великого князя. И судя по вкусу блюд, очень даже возможно, что не врали. А тут несколько сотен шагов до замка. Но идти пешком она все равно не хотела. Веди себя как аристократка и будешь принята как аристократка – эту истину Лидисс усвоила твердо. Когда у нее появилась возможность одеваться в шелка и бархат, совершенно незнакомые люди стали относиться к ней несравнимо благожелательнее, чем к сиротке в обносках.

Да и не любила она таскаться пешком. Хватит, находилась. Можно и в паланкине проехаться да спокойно по сторонам поглазеть. Гарден к этому располагает.

За время своей службы Мистерису Лидисс изрядно попутешествовала по староземельским княжествам, и все они выглядели лучше ее родного бедолаги Лиха. Но Гарден отличался разительнее всех. В любое время дня и ночи его дороги были безопасны, а города и деревни удивляли чистотой и благополучием. Ожидаемо, что его столица аж слепила. Аккуратные мостовые, сплошь каменные дома со слюдяными окнами, по мере приближения к княжескому замку становившимися узорчатыми и разноцветными; многоярусные здания гильдий с красными черепичными крышами и ухоженная растительность, подобранная так, чтобы в любое время года Гарден был ею полон – все это привлекало взгляд и требовало к себе внимания.

Возможно, поэтому самой запоминающейся чертой столицы Золотого княжества была степенность. Здесь никто будто бы никуда не торопился, хотя назвать город праздным язык не поворачивался. Он трудился и двигался, но без спешки, спокойно и величественно, как бескрайние гарденские поля пшеницы под ветром.

Княжеский замок расположился среди холмов в дальней части города. Лидисс никогда раньше не видела его вблизи, но слышала множество рассказов о крепостной стене, сплошь увитой неувядающими плетущимися розами.

Но это оказалось байками – стена и возвышающийся за ней замок, конечно, выглядели впечатляюще, но растительность была самой обычной и цвести раньше времени не собиралась.

«Вот тебе и Цветущий Замок», – посетовала Лидисс.

Зато не пришлось долго торчать под воротами. Едва она выбралась из паланкина и двинулась по мосту, навстречу сразу же вышли трое мужчин. Двое из них выглядели обычными бесцветными стражниками и особого внимания не стоили. А вот третий как-то выбивался из компании – статный, темноглазый, густые черные усы щегольски подкручены. Шаг легкий, не солдатский. Одет не так чтобы сильно вычурно, но Лидисс нашла за что зацепиться взглядом – расшитые дублеты и плащи с драгоценными пряжками простые стражники не носят даже в Гардене.

– За мной Мистерис, – официально сообщила она, чтобы сразу обозначить свой статус.

– Я почему-то именно так сразу и подумал, – ухмыльнулся нестражник, оглядев ее с головы до ног.

Взгляд непростой, глаза лукавые. На мгновение Лидисс даже показалось, что мужчина наделен Даром. Но, приглядевшись, она поняла, что ошиблась. Человек. Просто человек.

– Что привело прекрасную даму в Цветущий Замок?

– Мне нужен некий Гедеон, – не стала терять времени Лидисс. – У меня особое поручение от Совета Мистериса.

Мужчина плутовато прищурился.

– Какое дивное совпадение, – протянул он и, откинув ото лба прядь смоляных волос, заявил: – Я тот, кто вам нужен. Гедеон, личный помощник князя Деннарда и его доверенное лицо. Как я могу к вам обращаться, миледи?

И вправду удача. Есть все шансы быстро разделаться с поручением Альбы и спокойно вернуться к своим делам.

– Лидисс, доверенное лицо Совета Мистериса, – в тон мужчине ответила она. – Где мы можем поговорить?

– Где пожелает прекрасная дама, – медом растекся Гедеон.

Пытается ее обольстить? Лидисс не скривилась только из вежливости. Она знала, какое впечатление производит на мужчин, знала, что хороша собой: в Мистерисе хватало зеркал, чтобы это разглядеть, как и тех, кто мог подтвердить, что от забитой бродяжки давно не осталось и следа. Но ужимки, одинаковые для всех фатов, нагоняли на нее тоску.

– Но я, в свою очередь, предлагаю пройти в замок, – продолжил он. – Ждал я, признаться честно, не вас, но расстройства по этому поводу я почему-то не чувствую.

– Это временно, – криво ухмыльнулась Лидисс.

Гедеон рассмеялся.

– Думаю, мы найдем общий язык. – Он протянул руку, приглашая Лидисс следовать за ним.

Обходительный жест она не приняла, не девица на балу.

– Давайте не терять времени, Гедеон. Очень много дел.

– Прошу за мной.

– Дождитесь меня, – попросила Лидисс носильщиков и двинулась за Гедеоном.

Вечноцветущий внутренний двор тоже оказался выдумкой, хотя Марис всегда говорил, что сады Мистериса лишь подражают гарденскому. Сам замок – огромный, белокаменный, со множеством островерхих башенок и стрельчатыми окнами, в которых разноцветная слюда складывалась в причудливые картины, – ничуть не уступал Алебастровому и заставлял затаить дыхание. Мощеные аллеи со скульптурами тоже вызывали восхищение, но растительность была самой обыкновенной – только ели да еще какие-то хвойные кустарники стояли зелеными, все остальное, как и везде, ждало весны.

Обнаружив, что стражники остались позади и людей рядом нет, Лидисс поспешила перейти к главному.

– Что с князем Деннардом?

– Великий князь умирает, – пожал плечами Гедеон. – Я же написал об этом. Или Совет дает своим доверенным лицам особые поручения, не сообщая подробностей?

– Что с ним случилось? – Лидисс проигнорировала шпильку, хоть это и стоило ей изрядного труда.

– Старость. – Гедеон улыбнулся, но глаза его сделались печальными. – С князем случилась старость. Пока княгиня Магда была жива, он держался молодцом, а только ушла – сразу начал сдавать. В нем жизни осталось от силы дня на три. Князь попросил меня сообщить его сыну, думал, тот явится с ним проститься. Но у Сергоса, очевидно, есть дела поважнее, раз передо мной сейчас вы. Он не может оставить Совет? Или жену?

«Какая осведомленность!» – подумалось Лидисс. А Марис все тешится идеей о неразглашении личностей членов Совета. Хотя, скорей всего, это просто предположения, которые случайно попадают в цель, знать наверняка людям просто неоткуда – все подданные Мистериса дают клятву, а Сергос вроде как с отцом в разладе. В любом случае от нее подтверждения своих догадок Гедеон не услышит.

– Или, может быть, он нездоров? – продолжил допытываться Гедеон, воспользовавшись ее молчанием.

– Я могу увидеть великого князя? – спросила Лидисс.

Отвечать на вопросы этого проныры она не собиралась. Нужно убедиться в немощи князя собственными глазами и доложить Альбе. Дальше уже не ее забота.

– Можете. – Гедеон одарил Лидисс внимательным взглядом. – Но не сейчас, чуть позже. Князь Деннард плохо спал ночью, его мучили боли. Под утро лекари дали ему макового молока, и теперь он спит. Слуги доложат, когда великий князь проснется. А пока позвольте мне скрасить ваше ожидание беседой и бокалом знаменитого гарденского вина.

– Благодарю, я не хочу вина.

– Зря. Это вино из старых запасов, еще старик Джарвис делал. Такого больше не будет. Рецепт, конечно, остался, но золотые руки ушли в могилу. Я бы на вашем месте не отказывался.

– Я же сказала, я не хочу.

Глаза Гедеона сузились, он понимающе улыбнулся:

– Боитесь, что я вас отравлю? Неужели я так похож на идиота?

Медальон потеплел. Альба требовала вестей.

Лидисс сосредоточилась, сплетая образ-послание. Многословные ей обычно не удавались и расползались, словно дрянная ткань, поэтому она ограничилась предельно коротким: «Князь при смерти».

«Сергос скоро будет», – отозвалась Альба, и медальон снова стал холодным.

– Лидисс? – донесся до нее голос Гедеона. – Вы в порядке?

– Что? С чего вы взяли, что нет? – быстро подобралась она.

– Вы перестали меня слушать, вот я и спросил. Так вцепились в украшение, вы держите через него связь?

«Надо же, какой наблюдательный!» – Лидисс поспешно спрятала медальон за пазуху.

– Если к вину будет прилагаться место у камина, то я, пожалуй, и соглашусь, – перевела она тему.

– О, разумеется! Вас убедили мои доводы о том, что травить вас мне не с руки?

– Я просто захотела вина. И да, на идиота вы не похожи.

Гарден изменился.

Плетущиеся розы все так же змеились по стенам, но раскрывшихся бутонов почти не было видно, а листья частично пожелтели. Местами в некогда густом живом покрове виднелись проплешины, охранные заклятия едва теплились.

Изменения удручали, множа невеселые мысли, а ожидание у ворот затягивалось и начинало раздражать.

– Эй, долго мне тут стоять? – не выдержал Сергос.

И чего он не открыл себе тропу сразу внутрь замка? В конце концов, он вполне имел на это…

«Не имел, – одернул он себя. – Никаких прав на Гарден у тебя уже давно нет».

Ворота наконец приоткрылись. Навстречу Сергосу вышли двое стражников. Он удивился тому, что их лица ему незнакомы, а потом вспомнил, что и не должны. Сколько их сменилось за эти годы?

– Милорд Гедеон велели проводить к нему, – вместо приветствия выпалил стражник помоложе, совсем еще юнец на фоне второго, весьма бывалого на вид.

Вот почему так долго. Докладывали.

– Меня, пожалуй, можно сразу к великому князю Деннарду.

Взгляд возмужалого стражника, обращенный к Сергосу, сделался более пристальным, кустистые брови на мгновение вскинулись. Не иначе как приметил известное сходство.

– Милорд Гедеон велели проводить к нему, – меж тем с нажимом повторил паренек.

Мужчина встряхнулся, будто прогоняя морок, и закивал в поддержку.

– Хорошо, – не стал препираться Сергос.

Внутренний двор замка он тоже не узнал. Цветов не было, даже вечнозеленые кустарники стояли какие-то пожухлые. И светлячков не наблюдалось, хотя уже вечерело и наступало их любимое время. Не только великий князь угасал. Что-то определенно случилось и с гарденским Сердцем. Неужели магия рассеялась?

– Что с растениями? – спросил Сергос.

– А что с ними?

– Ну, они не цветут, вянут. И розы на стенах болеют. Давно это началось?

Стражник посмотрел на него как на душевнобольного.

– Зима так-то едва кончилась, милорд.

– И что с того? Это же Цветущий Замок!

– А-а-а, – протянул второй стражник, изучающий взгляд которого Сергос все продолжал ловить на себе. – Так лет десять уже не цветет здесь зимой ничего. Все как везде стало. Милорд про то, что когда-то замок даже посреди зимы был в цвету, – пояснил он для своего менее сообразительного сослуживца.

– Так это когда было-то! Когда в роще за садом еще колдовской источник бил!

– А что стало с источником? – напрягся Сергос.

– Так засыпали ж! И рощу вырубили.

Сергос замер на месте:

– Зачем?

Молодой стражник пожал плечами, а старший пояснил:

– Великий князь приказал. Чтоб не было в Гардене колдовской этой лабуды. Жалко, конечно, красиво оно было, когда цвело все круглый год, – добавил он, будто извиняясь. – Да только князю оно виднее будет!

«Он уничтожил Сердце!» – закипел Сергос, живо вспомнив, как пустил камни, которые собирал с самого детства, на то, чтобы напитать источник магии гарденского замка на годы вперед. Все это было зря.

Отец растоптал творение собственных предков, лишил замок незримой защиты, и все это от злости на Сергоса за то, что он не наделал детишек со штольмской княжной. Немыслимо.

Стало больно, не меньше, чем тогда, когда он узнал о смерти матери из сплетен.

Когда спустя некоторое время после Восхода, решив, что время смололо обиды, Сергос явился в Гарден, его встретили с распростертыми объятиями. Мать плакала и возносила хвалы Светозарным, отец даже не пустился читать нотации и просто светился счастьем, по обыкновению приказав Джарвису готовить бал. Но все изменилось после того, как Сергос сказал, что остаться не может.

Князь Деннард кричал, что у них с княгиней Магдой больше нет сына и он был бы несказанно счастлив, если бы никогда и не было. Матушка рыдала уже не от радости. Сергос тогда ушел. Еще через год он несколько раз писал в Гарден, но его гонцов ни князь, ни княгиня не принимали. А потом матушка умерла после продолжительной болезни, а Сергос узнал об этом из слухов, долетевших до Мистериса. Многие аристократы в то время уже обращались к магам за исцелением безнадежных хворей, а князь Деннард позволил жене умереть, лишь бы не просить помощи у сына.

Соскользнув в горькие мысли, Сергос подошел к входу в замок, позабыв даже, что идет не один. Стражники торопливо удалились, откланявшись в ответ на кивок высокого темноволосого мужчины, что стоял на том же месте на ступенях, где и отец, когда Сергос с Марисом и Альбой вернулись в Гарден. Ну, может, почти на том же, не суть. Картинка в воспоминаниях всплывала именно та.

– Поразительное сходство, – отметил мужчина, оглядев Сергоса. – Я уж было подумал, что вы не придете, – в его словах сквозили насмешливые нотки.

– Вы ошиблись, – спокойно ответил Сергос, поравнявшись с ним. – Вы, я так понимаю, Гедеон, верно?

– Верно, – кивнул он. – Гедеон, личный помощник великого князя Деннарда. Приветствую в Гардене.

Это прозвучало слишком уж по-хозяйски.

– Стены в плохом состоянии, – не удержался Сергос. – Стоило бы обратиться с просьбой к Мистерису, мы бы поправили.

Гедеон расплылся в улыбке:

– Знаете, Сергос, все эти годы, что я служил великому князю – до того, как он рассказал мне, где вы находитесь, – я считал вас полным идиотом. Родиться с золотой ложкой во рту, единственным сыном князя гарденского, и променять столь привилегированное положение на женщину… – Гедеон поморщился. – Это не укладывалось у меня в голове. И даже когда князь поведал мне, я все равно не проникся. В Мистерисе же правит Совет, верно? Не вы?

– Гедеон, я пришел сюда, чтобы увидеть отца, а вовсе не для того, чтобы поговорить о политическом устройстве Мистериса.

Гедеон вскинул брови:

– Что до стен, так с некоторых пор князь Деннард не очень расположен ко всяким магическим штукам, а Гарден в состоянии обеспечить свою безопасность и без них. Но я понимаю ваше беспокойство…

– И уж точно я пришел сюда не за пониманием, – одернул его Сергос. – Проводите меня к князю.

А еще лучше – не утруждайте себя, доверьте это Джарвису.

– О, вы не знаете? – На лице Гедеона отразилась нарочитая печаль. – Джарвис давно отправился к Великому Очагу, почти сразу после княгини Магды. Надеюсь, хоть об этом вам известно? Кажется, вас не было на похоронах вашей матушки.

– Мне известно, – коротко процедил Сергос.

О старике Джарвисе он будет скорбеть после, не на глазах у этого выскочки. А о матери – так тем более.

– Я прошу меня простить, – вдруг переменился Гедеон. – Пожалуй, я веду себя грубо. Но я бы хотел все прояснить. Князь Деннард очень дорог мне, почти как отец. И все эти годы подле него я видел, как он страдает из-за вашего разлада. И я был зол на вас за это, а потому…

– Гедеон, вы позвали меня, сообщив, что мой отец при смерти. – Голос предательски дрогнул, но Сергос не обратил на это внимания. – Я пришел, чтобы увидеть его, ни для чего более. Мне нет дела ни до ваших чувств, ни до вашего мнения, и мне совсем не до светских бесед и пикировок. Проводите меня к князю Деннарду.

У Гедеона едва заметно дернулась щека:

– Князь отдыхает. Лекари дали ему макового молока – он плохо спал ночью. Пройдемте пока в библиотеку. Боюсь, ваша прекрасная посланница уже успела там заскучать в одиночестве.

– Я хочу видеть отца сейчас же, – потребовал Сергос, теряя остатки терпения.

Он все меньше понимал, что заставляет его соблюдать условности и вести вежливые беседы, вместо того чтобы просто отшвырнуть в сторону этого невесть что возомнившего о себе паяца.

Гедеон наконец почувствовал его настрой.

– Пожалуй, вы правы – не стоит терять времени, – кивнул княжеский помощник. – Пойдемте.

Гедеон научился держать лицо немногим позже, чем говорить, и всегда делал это играючи. Но сейчас стоило немалых усилий скрыть волнение, охватившее его при виде княжеского сына. Пригодилась вся выучка штольмских Тихих.

Нужно было срочно пересматривать планы. Отправляя письмо в Мистерис, Гедеон не ожидал, что ему ответят. Рассказ Деннарда о нынешнем положении сына больше походил на предсмертный бред, чем на откровение. Но Тихие учили, что любую полученную информацию необходимо исследовать и проверять, а Гедеон не зря звался лучшим учеником магистра Ройса.

Ни писем из Мистериса, ни дневниковых записей, ни каких-либо других доказательств найти не удалось. Князь после того разговора впал в беспамятство, и Гедеон подозревал, а лекари подтверждали, что даже до месяца Первых Трав Деннард недотянет. Совпадение было слишком удачным, чтобы им не воспользоваться. Гедеон послал весть в Небесное княжество. И вот тебе на – старик не бредил, и его блудный наследничек действительно обитал в Мистерисе, что само по себе, конечно, не удивляло, учитывая его магические способности. Но так он ведь был там не рядовым жителем! Сергос всячески игнорировал вопросы и намеки о Совете, чем только подтверждал, что сведения Гедеона о его статусе верны. Да и реакция этой красотки, Лидисс, на появление Сергоса говорила сама за себя: когда они с княжеским сыном проходили мимо библиотеки, Лидисс выскочила на голос, чудом не расплескав вино, и поприветствовала Сергоса поклоном, за что получила недовольный взгляд и сдержанный кивок. А раз с Сергосом все ясно, то несложно предположить, кто остальные члены Совета. Даром, что ли, их трое?

Десять лет весь мир гадал, кто правит Небесным княжеством, а к Гедеону эта информация прямо-таки сама прыгнула в руки. Жаль, магистр Ройс не дожил. Проклятая старость уничтожила и его.

Ничто не вызывало у Гедеона такого отвращения и страха, как старость. Не смерть, нет. Старость. Та, что делала искусных воинов слабыми и хилыми, а красивых женщин превращала в ветхих старух. Та, от которой нельзя защититься ни мечом, ни хитростью. Ты можешь победить всех и вся, обмануть кого угодно, выжить там, где никто не способен, – а потом придет она и все равно отведет тебя к последнему пределу.

Так случилось со всеми, кого Гедеон когда-либо любил. Он был очень поздним ребенком. Дряхлая немощь сначала лишила его матери, а через пару лет и отца. Гедеону повезло, он не остался на улице, судьба послала ему встречу с главным княжьим шпионом, и магистр Ройс взял его к себе в ученики. Орден Тихих стал Гедеону новым домом, а магистр почти что отцом.

В последний свой год Ройс полностью ослеп, частично оглох и почти перестал соображать. Естественно, управлять Тихими он уже не мог, орден избрал себе нового главу. И, конечно, им стал не Гедеон, хотя магистр Ройс готовил к этому посту именно его. Вместо должности главного штольмского шпиона Гедеон так и остался в помощниках при Ройсе, теперь ставшем немощным и полубезумным. Бросить его Гедеон не мог – не позволяла совесть, да и новый глава Ордена не горел желанием давать Гедеону какие-либо важные задания. Бывших фаворитов никто не любит. Когда Ройс наконец умер, Гедеон вздохнул с облегчением, но ненадолго. Тихие решили, что при штольмском дворе Гедеону не место, и отправили его в Гарден с заданием приблизиться к Деннарду. Так Гедеон снова оказался помощником при старике.

Задание было полнейшей нелепицей, фактически ссылкой. За те семь лет, что Гедеон провел подле Деннарда, в Гардене не произошло ничего хоть сколько-нибудь значимого. Ни интриги, ни заговора, ни захудалого скандала. Ничего. Гедеон гнил здесь.

Но теперь все изменится. У него будет – даже уже есть – информация, которую можно преподнести самому князю штольмскому. А Орден пусть кусает локти, что сослал его сюда.

Главное теперь – подольше задержать магика в Гардене и выудить побольше информации. Гедеон жалел, что с ходу выбрал насмешливый и такой провоцирующий тон – выбить эмоцию получилось, но совсем не ту, которая планировалась. Деннардов сынок оказался жестче, чем Гедеон ожидал, и не вовлекался в игру на чувстве вины.

Но не ошибается лишь мертвый, а Гедеон вполне может исправить ситуацию. Сейчас Сергос увидит папашу, растрогается и, глядишь, разговорится. Потом приедет Кинар, воссоединение семьи, похороны – у Гедеона море времени, чтоб подобрать к Небесному ключик.

В покоях пахло старостью и болезнью. Князь Деннард возлежал среди множества подушек и на фоне своего огромного ложа казался очень маленьким.

– Подагра, мигрени, сахарная болезнь, – шепотом перечислял недуги гарденского владыки Гедеон.

Сергос вгляделся в сероватое, изрытое морщинами лицо, когда-то так похожее на его собственное, зацепился взглядом за свесившуюся за край руку – высохшую, почти синюю от вылезших вен. А миг спустя понял, что отец мертв. Тело на княжеском ложе пустовало. Душа ушла.

Где-то за спиной охнула Лидисс, увязавшаяся за ними от библиотеки. Сергос почувствовал холод в кончиках пальцев и сжал кулаки.

Холод в жарко натопленной комнате – смерть он всегда ощущал именно так.

Почуяв неладное, Гедеон бросился к князю. Проверил пульс, тихо выругался, потом заорал:

– Лекаря! Где, йодас вас возьми, лекарь?!

– Я здесь, милорд, – на зов Гедеона в покои вбежал пухлый седой человек. – Что… – Он изменился в лице, взглянув на ложе, и почти прыжком оказался возле Деннарда.

Сергос отстраненно наблюдал за тем, как лекарь хлопотал над отцом. Поздно. Уже ничего не сделаешь. Марис бы, пожалуй, еще мог, только вот куда возвращать душу, если ее вместилище почти разрушено? Да и надо ли?

– Я только на мгновение отошел, – бормотал лекарь. – Князь был жив, я проверял!

– Сергос, – Лидисс прижала руки к груди, – может, нам…

– Поздно, – отмахнулся Сергос, – сама не видишь?

Лидисс послушно затихла.

Сергос больше не узнавал отца. Он смотрел на тело и понимал, что когда-то оно принадлежало князю Деннарду. Но, глядя на него, Сергос больше не чувствовал ничего того, что некогда чувствовал к живому отцу, – ни любви, что все же была, ни обиды, что так и не отпустила и каждый раз вспыхивала с новой силой. Ничего. Альба испытывала подобное, когда они нашли останки Вессера, она сама так сказала. Теперь Сергос до конца осознал, что она имела в виду.

Князь Деннард ступил за последний предел. В этот момент Сергосу хотелось верить, что за ним существуют чертоги Светозарных и что отец заслужил место у их очага и новую встречу с матушкой. По крайней мере, князь Деннард всегда в это верил, значит, так тому и быть. А Сергосу здесь больше делать нечего. Он развернулся и, дав Лидисс знак идти следом, вышел из комнаты.

– Сергос, я понимаю вашу боль. – Гедеон нагнал их уже в коридоре. – Князь Деннард очень много значил и для меня, и я…

– Прощайте, Гедеон, – перебил его Сергос.

Гедеон опешил:

– В каком смысле? Вы что же, не попрощаетесь с отцом? Наследник, милорд Кинар, должен вернуться сегодня, я пошлю весть Совету князей, и мы назначим…

– Я уже попрощался с отцом, Гедеон. Спасибо за беспокойство. Ты со мной? – спросил Сергос уже Лидисс.

– Мне бы в Олту, у меня там дела.

– Хорошо, – кивнул Сергос.

Не успел он опомниться, как маги растворились в тумане, по мановению руки Сергоса собравшемся прямо в коридоре замка.

– Твою ж мать! – Гедеон выругался в голос и со злостью топнул ногой.

Такая игра псу под хвост! Нашел старик время умереть, подождать не мог. И этот хорош, сыночек! А похоронить папашу, а поскорбеть, а расспросить о его последних днях? К матери в склеп сходить, в конце концов!

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Главная информация есть – беглый Деннардов наследник действительно жив-здоров и не последний человек у магиков. Почти наверняка он один из Троих. Почти наверняка двое других – его приближенные. Люди, обычные люди. Ну, со способностями, подумаешь. Таинственный Трехглавый Совет – это беглый князек, его шут и баба.

Гедеон рассмеялся сам себе, но после призадумался. С чем идти к князю Рихару? С пустыми словами, взятыми из предсмертного старческого бреда, да с собственными наблюдениями и догадками? Гедеон в своем чутье не сомневался, но что князю до его чутья? Ни тебе писем, ни свидетелей. Одни слова неугодного шпиона. Да князь просто решит, что Гедеон все это выдумал!

Нужно больше сведений, нужны доказательства. К князю соваться можно только с полным раскладом. Иначе ему не поверят, а потом кто-то другой раскроет тайны Небесного княжества и поднесет их князю.

– Милорд! – Сорис, управитель, подбежал к Гедеону. – Милорд Гедеон! Что прикажете делать? Сообщать княжескому Совету или ждать милорда Кинара?

– Сорис, ну ты же лучше меня знаешь, что положено делать – так делай!

– Да, милорд, – поспешно поклонился управитель.

Этот нравился Гедеону гораздо больше Джарвиса. Кланялся ниже, а лицо держал попроще. Впрочем, значения это уже не имело. Деннард, домоправители, Гарден – все это уже в прошлом.

Появился шанс круто поменять свою жизнь, и упускать его нельзя.

Гедеон не прощался, не предупреждал и никому не передавал дел. Сами разберутся. Он собрался, взял золота, сколько посчитал нужным, и приказал седлать самого быстрого скакуна.

В Олту! Перехватить там эту разодетую магичку и выведать у нее все, что только возможно!

Сергос вернулся в Мистерис глубокой ночью. Может, из-за того, что ему пришлось открывать тропу на два направления, но, скорее, из-за общей разбитости, сделать туманный коридор коротким в этот раз не удалось, и обратный путь вышел неблизким. Если, конечно, считать долгой магическую дорогу в четверть дня там, где обычная с лучшими лошадьми и без отдыха заняла бы с полмесяца.

Гианьи тропы, конечно, были дивной находкой. Они, по всей видимости, существовали со времен Темноты, и духи свободно ходили по ним, людям же требовалась колоссальная энергия, чтобы просто открыть дорогу, не говоря уж о том, чего стоило ее держать. Без мистериума о безопасном перемещении по этим тонким путям оставалось бы только мечтать. Может, кто-то и ступал на них самостоятельно, ведь достаточно лишь пожелать, представить место и влить Силы – но едва ли сходил с них обратно в мир, а не в марево последнего предела. Пару раз в собранных Мистерисом сведениях попадались упоминания о магах, которые просто исчезали средь бела дня и никогда больше не возвращались. Сергос подозревал, что эти несчастные вполне могли случайно открыть тропу и сгинуть на ней.

Помимо прочего, именно тропы сделали возможным поддержание иллюзии Восхода. До наглости простая, но оттого не менее эффективная придумка работала безотказно: Марисов морок скрывал все Черногорье от посторонних глаз, то представляя его пустошью с огромным провалом, то заволакивая непроглядным туманом, а ступени, уходящие в облака, настойчиво указывали единственный путь в Мистерис. Дальше осталось только связать туманным коридором верхнюю площадку лестницы с подножием Черногорья, чтобы дорога в княжество магов пролегала через небеса.

По правилам, им же установленным, Сергос должен был открыть себе тропу на лестницу и там дожидаться, пока Хранитель ступеней пропустит его дальше, но сегодня отбросил принципы и проложил тонкий путь сразу в земли Мистериса, к сторожке Керро.

Хранитель ступеней нес службу днем и ночью, кажется, почти не спал, и покидал сторожку только для того, чтобы проконтролировать доставку грузов, сопровождая големов через тропу на лестницу и обратно. О сменщике он при этом не желал даже слышать.

Вот и сейчас Керро вышел навстречу, едва вокруг Сергоса развеялся туман тропы.

– Сергос, – кивнул Хранитель ступеней.

Выходец с Островов, он имел все особенности заморского народа: могучее телосложение, темную, с золотым отливом кожу, темные волосы, которые отращивал до самых плеч, и бледно-зеленые глаза.

– Доброй ночи, Керро! Не беспокойся, я сам справлюсь с подъемником.

– Да негоже, Сергос! Я здесь тогда зачем?

– Негоже ночами шастать и приличным людям спать мешать, – отмахнулся Сергос.

– Ну, как знаешь, – сдался Керро.

Сергос вошел в клеть подъемника и бросил дремлющему у лебедки голему заклятие-приказ. Золотые глаза сверкнули в полумраке, механизм заскрипел и начал движение.

Он долго вглядывался в огоньки спящего Мистериса, на которые открывался завораживающий вид с подвесной дороги, и только когда подъемник остановился, поднял взгляд на замок.

Белый камень, стрельчатые окна с разноцветными мозаиками, мостики, террасы, башенки и внутренний двор, переходящий в сад, – зря Сергос спорил с Марисом, когда тот подметил, что архитектура Алебастрового замка заметно вдохновлена Гарденом. В Цветущем Замке не было разве что купольных крыш – там строили без магии, а потому настолько сложных конструкций избегали. А в остальном, конечно, Сергос, хоть бессознательно и не точь-в-точь, но воспроизвел место, в котором вырос.

Впрочем, до полного его завершения было еще далеко. Пятнадцать лет назад Марис продал сапфиры имперцу из Золотой свиты и на вырученные деньги притащил с Островов два корабля людей, ни слова не понимающих на всеобщем, но готовых работать и день и ночь, и с тех пор строительство Мистериса не прекращалось.

Лес и руды брали здесь же – Черногорье богато не одним лишь мистериумом, – камень добывали в Загорных пустошах, а слюду доставляли морем с тех же Островов. Сначала возвели внутреннюю часть Алебастрового замка, небольшую, еще не столь вычурную, но надежно защищавшую главную сокровищницу Трехглавого Совета – пещеру с темной породой. Они взялись разделить ее благо со многими, но тем самым приняли и огромную ответственность за все, что будет сделано с помощью этой силы, а потому прежде всего должны были думать о ее сохранности. Следующим этапом были первые городские постройки в долине и подъемники. Потом Сергосу удалось довести до ума големов, да и присутствие строителей-людей стало излишним, и островитян отправили восвояси. Марис оказался прав – никто так и не придал значения возне в горах, позднее обернувшейся Восходом.

Марис, легок на помине, прохаживался у фонтана.

– А ты-то чего не спишь? – Сергос пожал другу руку.

– В тишине хочу побыть. Слушай, ну это же невозможно, – жалобно вздохнул Марис, – она все время болтает. День, вечер, ночь… Когда я работаю, когда ем, когда сплю. Если я не рядом, то через медальон находит! Как ты это терпишь?

После баллады о Темноте это была вторая история, которая заставляла Сергоса страдальчески морщиться, – сначала Марис закрутил любовь с, пожалуй, самой восторженной девицей во всем Мистерисе, теперь изо дня в день брюзжал о том, что Элирен не дает ему покоя.

– Если я скажу, что у меня лучше вкус на женщин, чем у тебя, а потому мне такие проблемы незнакомы, ты сильно обидишься? – интонация вышла менее добродушной, чем Сергос желал.

– А если я скажу, что вкус тут ни при чем и тебе просто повезло?

– Соглашусь, – пожал плечами Сергос. – Всегда считал, что мне повезло с Альбой.

– Друг называется. Никакого сочувствия, – пробурчал Марис. – Как там князь Деннард? Альба сказала…

– Князь Деннард сегодня отошел к последнему пределу.

– О! – Марис нахмурился. – Мне жаль.

Сергос кивнул.

– Правда жаль, – продолжил Марис, прочистив горло. – Даже при том, что он меня терпеть не мог, с ним было всегда приятно поболтать. А ты тогда почему так быстро вернулся?

Сергос скользнул рассеянным взглядом по белым стенам за спиной Мариса, поднял глаза в темное небо. Над недостроенной башней восточного крыла пролетела падающая звезда.

– Что мне там делать? Великого князя похоронят и без моего участия. А душа уходит быстро, сам знаешь.

– Традиции.

– Чтобы следовать традициям, я должен сейчас в Гардене принимать соболезнования и подгонять княжескую корону под свой лоб. – Он почти явственно почувствовал, как голову сдавило драгоценным обручем, и потер виски.

– Это сожаление?

– Это – беседа о важности традиций. – Сергос опустился на бортик фонтана и всплеснул воду рукой.

– Вы успели поговорить? – Марис присел рядом.

– Нет. Я не успел. Он уже был… Знаешь, я едва его узнал.

– Мертвые никогда не похожи на себя живых.

– Знаю. Но в последнюю нашу встречу он выглядел еще полным сил. А тут – дряхлый старик.

– А ему не помогли одряхлеть? У вас, аристократов, такое на каждом шагу. Что старик Джарвис говорит? Ты его видел?

– Джарвис тоже. Давно. Вскорости после матушки.

Марис шумно вздохнул и наклонился вперед, упершись локтями в колени.

– Небось сейчас делает вино для самих Светозарных.

– Наверное. – Сергос попытался улыбнуться, но, по ощущениям, вышла только ухмылка уголком рта. – Что до отца, кому его смерть нужна? Кинару?

– Твой дядька так-то не юнец. Мог побояться недотянуть до естественной передачи власти.

– Нет, не мог. Не Кинар, а больше некому. Просто время великого князя Деннарда пришло.

– Выпить хочешь?

– Нет. Спать хочу, – Сергос поднялся. – Пойду.

Сергос ожидал, что Альба уже отдыхает, но она встретила его на пороге покоев.

– Ты чего не спишь?

– Я спала. – Она зевнула и встряхнулась, сбрасывая дремоту. – Потом почувствовала, что ты идешь.

Ее зрачки стали маленькими и колючими. Спустя пару мгновений она опустила глаза и с прерывистым вздохом обняла Сергоса, прижавшись всем телом.

– Я потом тебе все расскажу, ладно? – Он уткнулся носом в ее макушку.

Гвоздика, жасмин, ваниль и мускус. Дальше Сергос не разбирал, хотя Альба утверждала, что ее духи состоят из какого-то безумного набора ингредиентов.

– Ложись. – Он поцеловал ее и мягко отстранил. – Я только искупаюсь и приду.

Альба погладила его по плечу и кивнула.

Когда Сергос вернулся, она уже спала, по своему обыкновению свернувшись клубочком и подтянув одеяло к самому носу. На половине Сергоса, нагло развалившись во всю свою кошачью тушку, возлежал Тиша.

– Так, золотко, – шепотом возмутился Сергос, – это мое место.

Он взял кота на руки. Рыжее чудовище, благодаря любви и магии своей хозяйки ставшее по кошачьим меркам почти бессмертным, весило с трехлетнего ребенка, не меньше.

– Ты спишь здесь, – Сергос опустил любимца жены в кресло у камина.

Тиша недовольно фыркнул, отряхнулся, бросил на Сергоса полный укоризны взгляд.

– И не смотри на меня так, – он потрепал кота за ухом.

Сон не шел. Сергос просто лежал с закрытыми глазами и слушал мерное дыхание Альбы да мурчание Тиши, периодически оглашавшее покои. Ему подумалось, что, если бы тот был человеком, он бы обязательно храпел, как пьяный трактирщик.

Иронично выходило: великому князю, властителю десятков тысяч душ и обширных земель, нечего противопоставить вечному жнецу – старости, пришедшей, чтобы проводить его к последнему пределу. А обыкновенный кот получает невероятно долгую жизнь просто потому, что хозяйка может ему ее дать.

Альба, словно почувствовав даже мысленное упоминание о себе, что-то промурлыкала во сне, заворочалась, судорожно вздохнула и наконец устроилась, уткнувшись Сергосу в грудь. Ее дыхание щекотало кожу, а запах обволакивал. Сергос почувствовал, как что-то внутри у него становится на место.

Князь Деннард никогда бы не принял даров Мистериса. Как не принял сына и его выбор, как не хотел принять попыток Сергоса помириться. Вспыхнула мысль, неприятная, где-то недостойная, но честная: пожалуй, даже хорошо, что он не застал отца живым.

У него не было слов, способных подарить князю Деннарду покой. Все, чего отец от него ждал, – раскаяния.

А Сергос ни дня не жалел о выборе, который сделал пятнадцать лет назад.