Восхождение звезды

Глава 6

— Руки вниз — раз, два; вверх — три, четыре, — звучал голос из динамика магнитофона. — Руки на талию, высоко поднимаем колени. Как можно выше!

Оставшись одна в женской гримерной, актриса разделась до узких трусиков и белого кружевного бюстгальтера и занялась гимнастикой. Вместо того чтобы отправиться со всеми членами съемочной группы в ближайшую закусочную, она предпочла ограничиться яблоком и потренироваться. Если ей предстоит сниматься в некоторых эпизодах в полураздетом виде, следует быть в хорошей форме.

Барбара слегка нахмурилась. Окончательно столь щекотливый для нее вопрос все еще не был решен. В Нью-Йорке они с Шароном репетировали интимные сцены в одежде, в театре она играла их, обернувшись простыней. На театральных подмостках, где все — сама условность, это проходит, а в кино? Тут такой прием вряд ли подойдет. Хорошо, что хотя бы эпизод с привязыванием, который после долгих споров они решили отложить «для дозревания», будет сниматься одним из последних…

Стараясь сохранять ритм, предложенный музыкой, Барбара думала о том, каким прекрасным партнером оказался Айк Шарон, сколь легко с ним работать на площадке перед кинокамерой. Благодаря ему она перестала наконец бояться проклятой хлопушки в руках ассистента, зычным голосом выкрикивающего: «Кадр номер 116. Мотор!», научилась абстрагироваться от толпившегося рядом народа: осветителей, помощников оператора, администраторов, звуковиков, гримеров, костюмеров… Непостижимо, как у Шарона на все хватает сил! Разводит мизансцены, дает указание актерам и сразу включается в роль героя сам… Безумие! Но надо отдать должное — его понимают с полуслова. Слава Богу, актерский состав он тоже подобрал удачно.

Например, Лиз Митчел, играющая роль соперницы Анны, безошибочное попадание! Ей далеко за сорок, на лице следы увядания, в фигуре излишняя полнота, но сколько соблазнительного кокетства, перед которым любому мужчине трудно устоять… Ден Батлер — исполнитель роли возлюбленного Анны, роман с которым был у нее до роковой встречи с Крофордом, — обладает почти идеальной внешностью: божественно красив, молод, сложен как атлет. Остальные, второстепенные по сюжету участники, не менее органично вписываются в актерский ансамбль, оттеняя индивидуальность самой Барбары Молик и Айка Шарона.

Никого из них Барбара прежде не встречала, но буквально через неделю они уже стали сплоченной командой, во многом благодаря Айку. В павильоне тот работал споро, не загоняя актеров излишними дублями, но был требователен, пустопорожние споры пресекал на корню, хотя к дельным предложениям прислушивался. К Барбаре Молик относился подчеркнуто внимательно, давая понять, сколь высоко ценит дарование молодой актрисы, выбранной им на роль героини. Словом, работалось без нервотрепки, чего, признаться, она не ожидала, как и того, что ей будет не хватать тех поцелуев, вкус которых узнала в Нью-Йорке. Они стали своего рода сладким, будоражащим наркотиком, и теперь она испытывала определенное опустошение. Впрочем, здравый смысл подсказывал, что так даже спокойнее…

Увлеченная своими гимнастическими упражнениями: приседаниями, наклонами, прогибами в мостик и обратно, Барбара не сразу почувствовала посторонний взгляд, а когда обернулась, увидела Дена Батлера.

Тот стоял прислонившись спиной к закрытой двери, со сложенными на груди руками и довольно нахально ее разглядывал.

Прекратив упражнения, Барбара выключила магнитофон.

— Ты… рано… вернулся, — чуть отдышавшись после нагрузки, сказала она.

— Я специально пришел, чтобы полюбоваться тобой. — Ден улыбнулся с видом таможенника, приказывающего раздеться для личного досмотра. — И действительно получил удовольствие.

На Барбаре была не спортивная одежда, а полупрозрачное, кружевное белье, подчеркивающее ладность фигуры, пышность груди, что совсем некстати, если рядом посторонний. Она накинула цветастое платье, застегивающееся спереди как халат.

— Ты чего-то хочешь?

— Тебя.

С самого начала съемок отношение к ней Дена содержало едва скрытый намек на сексуальность, но Барбара старалась не обращать внимания, переводя все на дружеские, шутливые рельсы.

— Но я не свободна, так же как и ты, — улыбнулась она.

— В самом деле? Ты имеешь в виду, что вы с Шароном… — Ден помедлил, словно подбирал слова, желая выразиться помягче, — увлечены друг другом? Я так и думал…

— Ты ошибаешься, — поспешно возразила Барбара. — А что сказала бы сейчас твоя жена?

— Ни-че-го, у нас открытый брак. — Демонстрируя обворожительную улыбку, Ден подошел к ней и обнял за талию. — Ну, не будь такой зажатой, я не кусаюсь.

— Открытый у вас брак или нет — я не имею дела с женатыми мужчинами, — заявила колючим тоном Барбара.

— Труден только первый шаг.

— Ко мне это отношения не имеет.

— Ты что, мисс Недотрога? — усмехнулся Ден. — Брось. Твое тело будто создано для греха.

— Ты говоришь, как персонаж третьеразрядного фильма, где каждая фраза отдает клубничкой. — Пройдя мимо Дена Батлера, она распахнула дверь. — Уходи! — И добавила, не желая никаких осложнений: — Ну, пожалуйста…

Ден даже не шевельнулся. Он был симпатичным парнем, и женщины редко отказывали ему. Наоборот, инициатива чаще всего исходила от них, а тут — капризы…

— Ты пожалеешь, — усмехнулся Ден.

— Никогда!.. Привет, Лиз, — обрадовалась она появлению Лиз Митчел, направлявшейся к их гримерной. — Вы сегодня быстро управились с ланчем.

Батлеру не оставалось ничего, как удалиться.

Сорокалетняя актриса прекрасно выглядела: платье подчеркивало ее пышные, зрелые формы; туфли на очень высоких каблуках, прическа — волосок к волоску. Ей незачем было глядеться в зеркало, однако Лиз тут же стала поправлять свой макияж.

— Нам испортил аппетит Дуг Уэлч. Пристал к Шарону с вопросами.

— А кто он? — спросила Барбара.

— Да репортер! От него не так легко отвязаться, но Айк выпроводил его, пригласив попозже зайти в павильон. Будь с ним осторожна: Дуг обожает разного рода скандалы, просто питается ими.

— Спасибо, запомню.

Лиз Митчел извлекла из серебряного портсигара сигарету и закурила.

— Уэлч ужасный нахал. Хватка как у дога. Однако Айк прекрасно с ним справился, что и следовало ожидать! — Актриса расцвела в улыбке. — Я любовалась Шароном: невозмутим, как укротитель, а у самого в глазах стальной блеск.

Барбара уже заметила, что Лиз неравнодушна к Шарону. Она необычайно оживлялась в его обществе и постоянно старалась ласково прикоснуться то к плечу, то к руке режиссера, когда тот прорабатывал с ней эпизоды с ее участием.

Лиз совершенно не смущал тот факт, что она на несколько лет старше Айка. Похоже, и того это совершенно не волновало; он наслаждался пластикой движений и красотой актрисы, точно исполнявшей все режиссерские требования.

В павильоне, куда они направились вместе с Лиз Митчел, Барбара уселась в сторонке, делая вид, будто ей все безразлично, а на самом деле исподтишка наблюдала за их поведением.

Потом настала очередь ее и Дена Батлера. К великому облегчению Барбары, во время репетиции Ден обращался с ней дружелюбно, казалось напрочь позабыв об инциденте в гримерной. Они хорошо справились со своим диалогом. Репетиция продолжалась, Шарон как раз делал последние замечания, когда в павильоне появился маленький человек с острыми чертами лица, одетый в черную рубашку без воротника и белые брюки.

— Вы согласились дать мне интервью, — обратился тот к Шарону и достал диктофон. — Барбара поняла, что это и есть Дуг Уэлч.

Шарон кивнул. Сказал несколько слов о сценарии, затем представил участников съемочной группы.

— Я знаю, что сценарий сделан по пьесе, — задал очередной вопрос репортер. — В фильме вы оставите то же название или все-таки измените?

Шарон вздохнул.

— Точнее всего было бы назвать «Мужчина и женщина», но Клод Лелуш опередил меня… Придется искать новое — какое, признаться, еще не решил, нет времени подумать…

Шарон отвернулся и пригласил на площадку перед камерой Лиз Митчел.

— Остальные свободны, — распорядился он, приступая к репетиции и не обращая больше внимания на журналиста.

Дуг Уэлч собирался еще порасспросить режиссера, но это было безнадежно, поэтому устремился за актерами, дружно потянувшимися из павильона студии. Барбара чуть замешкалась, вышла последней и тут же в коридоре наткнулась на репортера и Дена Батлера, беседовавших вполголоса.

— Молик — известная актерская фамилия. Барбаре Молик двадцать пять, полька, живет и работает в Париже, — донесся до нее голос Батлера, заставивший насторожиться. — Если вам не удастся поговорить с ней сейчас, разыскать актрису можно в доме Айка Шарона. Она живет у него и, по-моему, к шефу неравнодушна…

Барбара замерла, прекрасно расслышав каждое слово. Ден, наверное, решил все-таки ей отомстить. А черные глаза Дуга Уэлча сразу загорелись.

— Да, я живу у Шарона. Это удобно для работы и ничего другого ровным счетом не означает! В Голливуде я первый раз, ориентируюсь плохо…

— Пани протестует слишком сильно! — Репортер совершенно не смутился, что Барбара все слышала. — А это подозрительно…

Глаза девушки метнули молнии в сторону Батлера.

— Я не ожидала от тебя подлости!

— Какая же это подлость? — рассмеялся Ден. — Еще скажешь спасибо за рекламу.

Барбара с негодованием хлопнула дверью гримерной…

К вечеру, закончив съемочный день, они с Шароном отправились домой.

— Ден подкинул этому репортеру идею, будто мы с тобой любовники, — пожаловалась Барбара, пока Айк выводил машину на дорогу.

— Не обращай внимания.

— Неужели тебя сие не беспокоит? — возмутилась она.

— Только не в данном случае. Если Дуг придаст своим репортажам несколько фривольный оттенок, это пойдет на пользу фильму.

Барбара удивленно уставилась на него.

— А если он раздует историю до скандала?..

— Только подстегнет всеобщий интерес! Публика обожает подробности из личной жизни кумиров.

— Значит, годится любая реклама?

— Более или менее.

Барбара взглянула на Айка неодобрительно.

— Великолепная жизненная позиция! — воскликнула она и замолчала на весь остаток пути.

Дом, в котором жил Шарон в Голливуде, не являлся его собственностью, а принадлежал продюсерской фирме, предоставлявший виллу в полное распоряжение режиссера на время съемок. Тут он чувствовал себя свободно, по-хозяйски, отдыхал и работал без помех, ценя покой и уединение.

Наскоро перекусив в кухне, Айк вдруг сказал:

— Нам давно пора определиться с тем, как играть спальные сцены между Анной и Крофордом… иначе перед камерой оба будем зажаты, что никуда не годится.

Барбара сразу забыла и про Дена, и про Дуга Уэлча. Эти эпизоды давно не давали ей покоя.

Некоторые актрисы могут запросто обнажаться перед публикой. Но Барбара была застенчивой, и ее совсем не радовало, если десятки людей будут на нее глазеть сначала в павильоне, а сотни и тысячи — на киноэкране.

— К вечеру мне нужно будет уехать, — продолжил Айк, — правда, всего на два часа, а когда вернусь…

— Давай разберемся с этим сейчас, — с отчаянной решимостью предложила Барбара. — Мы уже пробовали репетировать сцену с простыней, так что правильнее, если начнем с нее, тем более в театре я это сыграла не один раз.

— Хорошо. Поднимайся наверх.

Барбара переоделась у себя в комнате в ночную рубашку из полупрозрачного шифона, которая спереди закрывала грудь до горла, а сзади завязывалась на тесемочки, после чего присоединилась к Шарону в угловой спальне. Постель уже была подготовлена, и ей осталось только забраться под простыню.

Сегодня днем Барбара, во время своей зарядки, оказалась полураздетой перед Деном Батлером, сейчас ей предстояло оголиться перед Айком, но это разные вещи. С Деном Барбаре было просто неловко, теперь же она чувствовала возбуждение.

— Сначала пройдем диалог, — предложил Айк, — а потом разберемся с движениями.

Барбара довольно долго возилась с рубашкой, пока не отложила ее в сторону, а простыней окуталась до горла. Руки плохо слушались, простыня то и дело сползала, действуя ей на нервы.

— Подожди минутку, — попросила Барбара, пытаясь справиться со слишком длинной материей, в которой неуклюже путалась.

— Помощь не требуется? — улыбнулся Шарон, протягивая руку.

— Нет! — запротестовала Барбара. — Я сама завяжу узел под мышкой, чтобы эта проклятая простыня не скользила.

Наблюдавший за ее манипуляциями Шарон решительно возразил.

— Так не пойдет. Если простыня свалится перед камерой, все в павильоне будут молиться, чтобы казус повторился снова, а оператор… потребует дублей.

Барбара язвительно ухмыльнулась.

— А ты будешь только рад, коли я окажусь в чем мать родила?..

— Заметь, это ты сказала. Ладно, давай попробуем еще раз, — озабоченно добавил Шарон.

— Материя слишком широкая и длинная, — пробормотала Барбара, расправляя складки ткани у ног, но стоило ей сделать шаг, как она тут же, будто стреноженная, вскрикнув, пошатнулась.

Пытаясь удержаться, Барбара крепко схватила за плечи Айка, и все кончилось тем, что они оба повалились на кровать. Мысли девушки смешались, кровь застучала в висках. Тело Айка, навалившееся сверху, совсем не двусмысленно ее взволновало.

— Извини, — произнесла она. Он позволил ей выбраться из-под себя, но они продолжали лежать рядом.

— Дразнить — это твое жизненное предназначение? — спросил наконец Айк.

Барбара посмотрела в загорелое лицо, которое было в нескольких дюймах от нее. Шарон казался взволнованным и одновременно уязвленным.

— О чем ты?

— Семь лет назад ты явилась ко мне в отель в платье, которое откровенно требовало, чтобы я к тебе прикоснулся, а когда я попробовал, ты просто удрала! Теперь, на протяжении трех недель ты целуешь меня с отменной чувственностью, но относишь это на счет своей героини Анны и заходишь все дальше. — Взгляд Айка скользнул по ее телу вниз.

Только сейчас Барбара увидела, что почти обнажена.

— Не думай, пожалуйста, будто я сделала это специально, — возмущенно произнесла она, пытаясь вытащить простыню и прикрыться.

— Я думаю одно: ты ведешь со мной нечестную игру, — сухо произнес Айк.

Обвинение отчасти справедливо, подумала про себя Барбара, но он не должен знать об этом наверняка. Подмятая их телами простыня, не поддавалась, как Барбара ни тянула ее. В отчаянии оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно прикрыться, она заметила на полу свою ночную рубашку и уже начала было подниматься на локте, чтобы дотянуться, как вдруг мускулистая рука преградила ей путь и снова прижала к постели.

— Я хочу достать рубашку, — сдержанно сказала Барбара, раздраженная неожиданным препятствием.

— Достанешь, если хорошо попросишь… — Айк помедлил, снова переводя взгляд вниз. — И только после того, как я вдоволь насмотрюсь на тебя, — добавил он изменившимся голосом.

— Ты негодяй!

— Но не я это начал.

Барбара яростно уперлась ему в грудь: ее усилия были просто смешными — захват оказался железным.

— Пусти! — потребовала она, бешено пытаясь высвободиться. Айк же, казалось, только наслаждается видом ее извивающегося обнаженного тела. Тогда Барбара вытянулась стрункой и замерла.

— Можно не останавливаться, — поощрительно предложил Шарон. — В движении ты просто обворожительна.

Барбара обожгла его взглядом.

— Сниматься я буду в ночной рубашке, — категорически заявила она сквозь зубы. — Вот эту и надену!

— Да-да, конечно, — кивнул Айк.

— Ты согласен? — Барбара не поверила своим ушам. Слишком легко тот уступил в то время как ничуть даже не отстранился. Наоборот, в его лице читалось нечто взволнованное: глаза туманились, голос звучал хрипло, особенно когда он вдруг поднес к ее губам свой указательный палец.

— Пососи, — сказал он.

Это не был приказ, скорее властное веление, которому она безотчетно повиновалась. Ощущение мужского пальца между губ, проникновение в глубину ее рта наполнили Барбару тревожащей эротикой, затопившей с удвоенной силой, когда влажный палец Айка потом коснулся соска ее груди, медленно описывая у его основания круг за кругом.

Мгновенно возникшее сладкое ощущение охватило грудь, отозвалось внизу живота, разлилось по телу. Чувствуя, как внутри все наливается и начинает горячо пульсировать, Барбара сжала зубы, пытаясь скрыть от Айка свою реакцию. А тот все ласкал то упруго напрягшийся сосок, то винно-коричневую кожу его окружья.

Айк больше не держал ее, тело Барбары само томно расслабилось. То, что делал он с ней, можно было назвать чувственной пыткой, от которой невозможно отказаться — такое в ней было наслаждение.

— Еще, — тихо сказал он, снова поднося палец к ее губам.

Теперь Айк принялся влажным пальцем массировать и нежно растирать сосок второй груди, чем доводил Барбару до исступления, заставляя извиваться и чуть ли не выгибаться дугой.

— Айк… — едва выговорила она беспомощно заплетающимся языком.

— Ты думала, что можешь раз за разом возбуждать меня, когда тебе заблагорассудится, а потом прерывать свою игру, и это будет продолжаться вечно? — Его голос звучал взволнованно. — Нет, так не пойдет! Я не каменный и хочу большего.

Сердце Барбары застучало быстрее.

— Большего? — невнятно повторила она.

— Ты красивая молодая женщина с роскошным телом и божественно шелковой кожей. — Шарон медленно вел пальцем по ложбинке живота к ямочке пупка, играя с ним так же, как с сосками груди, — и ты сводишь меня с ума.

Барбара расцвела в дрожащей улыбке. Конечно, она позволяла Шарону слишком далеко зайти. И похоже, он говорит правду — ей удалось вскружить ему голову. Самое же удивительное — Барбаре было плевать, что с ней происходит тоже нечто подобное.

— Ты говоришь искренне? — спросила она, обнаружив, что ее голос охрип, и всем телом потянулась к Айку.

— Смотреть на твою грудь, касаться ее — это выше моих сил. Ты меня совсем… Черт возьми! — вдруг выругался Шарон, отстраняясь и прислушиваясь.

Теперь Барбара тоже услышала в глубине дома, у парадной двери, настойчивый звонок.

— Не открывай, — шепотом сказала она.

— Ты думаешь?

Барбара положила руку ему на плечо. Она не хотела, чтобы Айк уходил и чтобы все из-за глупого звонка кончилось, едва начавшись.

Шарон молча посмотрел на нее, но когда раздался новый звонок, поднялся с кровати.

— Лучше открыть. Машина во дворе, значит, понятно, что кто-то дома…

Когда Айк скрылся за дверью, Барбара закрыла глаза. Она чувствовала себя опустошенной — и почему? Потому что какому-то идиоту вздумалось их спугнуть? Соскользнув с постели, девушка поднялась за ночной рубашкой, лежавшей на полу, и пошла к себе.

Переодеваясь в халатик, Барбара прислушивалась к голосам внизу. Потом хлопнула входная дверь, и Шарон громко позвал ее. Нашла она его на кухне.

— Я решил, что быстрее всего сделать омлет, а то мне давно уже пора. Неудобно, когда ждут.

Ну да, подумала Барбара. И здесь он по вечерам исчезает. Куда ездит? Что делает? Загадка, хотя ответ возможен элементарный — женщина. Например, Лиз Митчел, а почему нет? Нет, та непременно накормила бы его, и незачем есть омлет.

Барбара села за стол. Несмотря на то что убирать в доме трижды в неделю приходила служанка, все же нужно было иногда самим ходить по магазинам и заниматься кое-какими мелочами. Правда, готовили они по очереди. Барбара, закончившая кулинарные курсы, предпочитала более сложные блюда, Айк — попроще.

— Знаешь, кто приходил? Дуг Уэлч, — сообщил Шарон, взбивая яйца. — Сказал, хочет уточнить некоторые детали сценария. Бьюсь об заклад, на самом деле его интересовали детали наших отношений. — Губы Шарона насмешливо искривились. — Тебе надо было выйти в гостиную в простыне. Или без…

— Чтобы наглядно поработать на рекламу фильма, а ты в результате хорошо на нем обогатился?

Шарон гневно блеснул глазами.

— Во-первых, где твое чувство юмора. А во-вторых, у тебя совершенно неправильные представления обо мне… Я делаю деньги не для себя, а ради одного проекта.

Барбара удивленно взглянула на него.

— Помнишь, я рассказывал тебе о Джеке Олме? Он заразил меня совершенно фантастической идеей! В Америке никогда не было и сейчас нет фундаментальной актерской школы, такой, какая есть, например, в Европе. В России ее заложил Станиславский, и педагоги там пользуются его методом, обучая молодежь. У тебя в Польше знаменитый Гротовский изобрел удивительно своеобразную методику… Брук, Стреллер, Питер Штайн — идут своей дорогой. Японская школа театра Кабуки — вообще ни с чем не сравнима, — Барбара ничего не понимала. При чем тут все это? А Шарон горячо продолжал: — Почти пять лет я мотаюсь по свету, снимая на видео нечто вроде многочасового учебного фильма, способного обогатить молодых артистов Америки, всерьез стремящихся к артистической карьере. Думал, справлюсь быстро, но увлекся, утонул в материале, буквально захватившем меня… Это все равно, что работать над многотомной энциклопедией. К тому же нам с Джеком не хватило средств, уж больно размахнулись, вот и собираем каждый доллар… Сэма Харриса, финансирующего наш с тобой фильм, я тоже стараюсь выжать как можно больше.

Барбаре стало стыдно.

— Так вот почему довольно надолго ты исчез, породив тем самым разного рода домыслы?

— Меня сдерживали опасения, что наша с Джеком затея может по независящим от нас причинам не состояться, а мы раструбим на весь белый свет.

— Но сейчас-то, судя по твоему настроению, все в порядке? — осторожно спросила Барбара.

— Отсняты километры видеопленки. Часть их я уже смонтировал в Нью-Йорке. Слава Богу, есть помощник, который преданно и со знанием дела этим занимается. Я очень признателен, что он согласился прилететь в Голливуд, а в данный момент уже сидит перед монитором, ожидая, когда я соизволю явиться, — виновато развел руками Шарон.

— Так вот куда ты исчезаешь вечерами?

— Если честно, устаю ужасно… А тут еще съемки картины, отложить которые Харрис мне не позволил. Впрочем, правильно сделал, иначе я, скорее всего, мог бы перегореть от увлекшей меня пьесы про твою Анну.

Барбара благодарно улыбнулась.

— Спасибо.

Не дойдя до двери, Шарон остановился.

— Сцену с привязыванием мы начнем репетировать, когда я вернусь, хорошо?

Айк уехал, она поставила тарелки в посудомоечную машину, смахнула со стола крошки и перешла в гостиную. Усевшись на диване, Барбара задумалась. Теперь, зная, что Шарон не такой уж и меркантильный человек, и что вечера он посвящает делу, а не другой женщине, ей хотелось кричать от радости.

…Он вернулся около десяти вечера, раньше чем обещал. Без него Барбара еще раз перечитала эпизод сценария, где Крофорд привязывает руки Анны к изголовью кровати. В театре они эту подробность опустили, теперь Барбара как бы примеривалась к новой для себя актерской задаче. Легла на кровать, потом поднялась, спустилась к себе и принесла длинный шелковый шарф, бросила его рядом с подушкой. Довольно долго, покусывая губы, сосредоточенно размышляла. Шарон обрадовался, увидев ее столь собранной.

— Я вижу, ты зря времени не теряешь. Молодец! Начнем. Значит, я беру тебя за плечи, бросаю на постель, обматываю руки шарфом, привязываю. — Айк перечислял движения своего героя, как бы самому себе напоминая их последовательность. — Затем рву ворот рубашки…

— Нет, не так! — возразила Барбара. Потянувшись вперед, она внезапно сама схватила руки Шарона и толкнула его так, что тот спиной упал на кровать.

— Что ты делаешь?

Молча Барбара схватила шарф, быстро сделала несколько витков вокруг запястий Айка, и через мгновение его руки уже оказались привязанными к изголовью кровати.

— Ты не ожидал, что окажешься в подобном положении? И Крофорд не ожидал! А главное, сама Анна не думала, что способна на такой поступок. В ней говорил оскорбленный мужской неверностью дух противоречия, желание унизить его изощренной любовной пыткой, где хозяин положения не он, а она, сгорающая от стыда, рыдающая, но не растоптанная. Ты согласен попробовать сыграть эту сцену именно так?

— Да.

— Даже если это расходится с намерениями автора?..

— Ты придумала не хуже, а может быть, и лучше…

Глубокий, задумчивый голос Айка так обрадовал ее, что она стремительно склонилась к его губам.

— Спасибо, — едва слышно прошептала Барбара.

Сразу же началось волшебство. Его губы раскрылись, и языки их встретились. Поцелуй был долгим, пока хватало дыхания. На миг прерывался и возобновлялся вновь. Они упивались друг другом.

— Развяжи меня, Барби. Ты же не собираешься держать меня в таком положении вечно, — едва слышно сказал Айк. — Мне нужно раздеть тебя.

— Раздеть?

— И раздеться самому. — Его голос звучал хрипло. — Если только ты не захочешь это сделать сама.

У Барбары застучало сердце. Она никогда прежде не раздевала мужчину, и такая мысль в равной степени теперь возбуждала и пугала ее.

Наблюдая за Барбарой, Айк прищурился.

— Надеюсь, ты не обдумываешь возможность быстрого отступления? — подозрительно спросил он. Мощным движением Айк рванул руки, послышался звук рвущейся материи, и в следующее мгновение Барбара оказалась прижатой к постели. — Барби, ты не можешь так поступить! — взмолился Айк, впиваясь ей в губы с такой страстью, что голова ее пошла кругом. Руками она обвила его шею, всем телом прильнула к нему и чуть отстранилась, только почувствовав, как он расстегивает пуговки халата на ее груди, потом у талии и на подоле. Она не сопротивлялась, когда настал черед лифчика, трусиков…

Отодвинувшись назад, Айк обвел медленным взглядом всю ее — с головы до ног.

— Я ждал этого многие годы, — тихо признался он, лаская ей пышную грудь, живот, круто очерченные бедра.

Айк склонился над призывно торчащими розовыми сосками, поочередно лизнул их языком, потом сосательным движением втянул в рот, отпустил, опять вобрал в себя и осторожно придавил зубами. Барбара издала стон: не от боли, а от горячей волны, затопившей ее.

Нашаривая дрожащей рукой пуговицы на рубашке Айка, она почти отрывала их, стремясь почувствовать прикосновение его кожи, пылавшей жаром.

— Не спеши, — прошептал Айк, помогая снять с себя рубашку. — Теперь джинсы.

Барбара на секунду застыла.

— Ты что, боишься? — улыбнувшись, спросил он, когда она замялась.

— Нет, — выдавила Барбара, но хотя ее пальцы стали расстегивать ремень, именно Айк опустил молнию, стащил джинсы, потом белые, в обтяжку, трусы.

Барбара прильнула к нему, зарывшись лицом в завитки волос на его груди, вдыхая терпкий мужской запах, пьянящий и будоражащий одновременно. То, что она сейчас делала, как ластилась к нему, было естественным и не казалось запретным. С Айком ей хотелось всего.

Он поцеловал ее веки, потом покрыл мелкими поцелуями мягкую округлость плеча, опустился к груди.

— Не останавливайся! — умоляюще произнесла Барбара, чувствуя, что Айк на мгновение оторвался от нежно щемящего соска.

— Но я хочу поцеловать тебя… здесь, — произнес он гортанным голосом, проведя пальцами вниз от пупка к пушистому треугольнику между ног.

Пробравшись между спутанными волосками, его пальцы чуть скользнули в глубину между потаенных женских пухлых губ к напоминающей набухшую почку чувственной выпуклости. От одного прикосновения к ней Барбара вздрогнула. Когда же Айк погрузился туда языком, толчками возбуждая ее горячую плоть, Барбара застонала.

— Ты такая восприимчивая, — хрипло прошептал Айк.

— Еще… — вымолвила Барбара, сама пугаясь своей смелости. — Я хочу еще…

Она широко раскинула ноги, чтобы ничто не мешало Айку вновь приникнуть к пушистому треугольнику губами и языком, а самой раствориться и потонуть в водовороте сладкого наслаждения. Оно было столь захватывающим, что Барбара не сразу услышала, как Айк заговорил.

— Тебе хорошо? — Его голова уже была рядом с ней на подушке, а ее руку он мягко притянул вниз, к своей мощно напрягшейся плоти. — Потрогай здесь, если и мне хочешь сделать хорошо.

Просьба не поразила Барбару. Все, что происходило между ними сейчас было зовом самого естества.

— О Боже! — простонал Айк, когда Барбара стала сжимать и разжимать ладонь. — Ты знаешь, что делаешь со мной?.. Конечно, знаешь, — сам ответил он, с трудом выдыхая олова. Его рука снова оказалась у Барбары между ног. — Ты уже истекаешь соком, Барби, ты уже готова…

— Сделай это сейчас, — вырвалось у нее.

— Ты предохраняешься?

Она растерянно посмотрела на него.

— Ты принимаешь таблетки или предохраняешься по-другому?

— Нет…

— Значит, мне нужно что-то предпринять. — Айк потянулся за своими джинсами. — Не люблю я проклятые резиновые штуки, но это лучшее, что было в аптеке.

Барбара ждала, изнывая от желания, и сама обняла его за плечи, когда он опустился над ней. Вся она была призывно распахнута.

— Барби… — выдохнул он и начал продвигаться вперед, устремляясь в глубину меж ее ног. Лицо ее чуть исказила гримаса боли. Он поддал еще, она вскрикнула. — Ты девственница! — ошеломленно прохрипел Айк.

— Да, — едва слышно просто ответила Барбара.

— Но я не думал… Я был уверен… — смутился Айк.

— Но тебя же не отпугнет это?.. Ты не можешь остановиться сейчас! — чуть не со слезами просила Барбара, едва справлявшаяся с бурей желания. Она высоко подняла ноги и обвила ими спину Айка.

Несколько мгновений назад, до своего удивительного открытия, Айк уже чувствовал приближение оргазма. Последнее призывное движение Барбары вновь подхлестнуло его. Страсть задавала ритм, разгоряченное женское тело вздымалось и опускалось, послушно вторя мощным мужским посылам.

Боль, которую раньше представляла себе Барбара, оказалась не такой уж и сильной, и вскоре совсем пропала. Айк искусно подводил ее к пику наслаждения, приближавшемуся по мере того, как Айк ускорял движения вверх и вниз, пока со стоном не задрожал всем телом. А этот стон и эта дрожь тотчас отозвались в ней, будто вспыхнули и рассыпались где-то внутри сотни звезд. Невыразимая истома овладела ею.

— Барби, прости, если сделал тебе больно, — прошептал Айк, покрывая жаркими поцелуями ее закрытые, мокрые от слез глаза. — Я просто ошалел и ничего не мог с собой поделать.

— Нет. Я плачу не из-за боли… Это… было так чудесно! Я всегда надеялась, что так и будет, но оказалось даже лучше.

— И я сейчас чувствую то же самое, — тихо сказал Айк.