Возлюбленная Габриэля

Пролог

Филадельфия, 1863

Одетый лишь в бриджи Габриэль смотрел на женщину, которая стояла перед ним в закрытой ночной рубашке. Отделка кружевом на воротнике и рукавах только подчеркивала ее невинность.

Ранее в этот же день министр объявил их мужем и женой перед Богом, но теперь пришло время сделать Джейн своей по-настоящему.

Это его брачная ночь, которую он ждал с нетерпением молодого самца, готового к спариванию. Их близость с Джейн ограничивалась исключительно несколькими поцелуями. Из-за строгого религиозного воспитания она не позволяла ему прикоснуться к себе до свадьбы. Он ждал, не только потому, что истинно любил Джейн всем сердцем, но также и по причине того, что у него были свои комплексы насчет секса.

Джейн робко шагнула к нему, и Габриэль встретил ее на полпути. Он обнял ее и притянул ближе. Ткань под пальцами была такой мягкой и тонкой, что казалось, будто касаешься обнаженной кожи.

Когда Габриэль коснулся губами ее губ, то вдохнул запах цветов ее свадебного букета, смесь роз и жасмина. Под ним угадывался собственный пьянящий аромат Джейн, от которого у него закружилась голова, когда он впервые уловил его. С тех пор Габриэль всегда тверд и готов.

- Моя жена, - прошептал он. Слова прозвучали так правильно, когда сорвались с его губ и столкнулись со сладким выдохом Джейн. С тихим стоном Габриэль поцеловал ее со всей страстью, которую сдерживал, пока ждал, когда она станет его женой.

Джейн прильнула к нему охотнее, чем он ожидал, сдалась на волю его прикосновений, прижалась к нему с той любовью, которую Габриэль увидел в ее глазах, еще задолго до того как попросил ее руку и сердце.

Не прерывая поцелуй, он развязал ленточки ее ночнушки, затем сбросил одежду с ее плеч, позволив ткани упасть на пол. С тихим шелестом она сложилась у ее ног.

Ей больше никогда не понадобится эта вещь, теперь он будет согревать Джейн каждую ночь. Габриэль заметил, как задрожало ее податливое тело, но не от холода. Нет, она возбудилась почти так же, как и он.

Габриэль прервал поцелуй и посмотрел на неё. Маленькие округлые груди, увенчанные темными, торчащими сосками. Широкие бедра, нежная кожа, которая распалялась от его прикосновений.

Когда он поднял ее на руки и понес к кровати, которую они будут делить на всю оставшуюся жизнь, страсть захлестнула его. Штаны Габриэля стали настолько тесными, что он едва мог дышать, а теперь его член увеличился еще больше от непреодолимого желания войти в нее.

Он опустил жену на кровать и стал наблюдать за ней, пока с колотящимся сердцем дрожащими руками расстегивал пуговицы на ширинке. На лбу появилась испарина. Все это время его тревога росла.

Когда Габриэль разделся, любящий взгляд женщины пробежался по его телу. Затем выражение ее лица резко изменилось. Именно этого он втайне больше всего боялся.

- О, Боже, нет! - вскочила Джейн, не отводя глаз от его паха, в ее глазах читался ужас. - Отойди от меня! - закричала она и спрыгнула с кровати с другой стороны.

- Джейн, пожалуйста, позволь мне объяснить, - умоляя, он последовал за женой, когда она выбежала за дверь. Ему следовало подготовить ее к этому, а сейчас уже слишком поздно. Габриэль надеялся, что если проявит нежность и терпение, то Джейн примет его.

Он догнал ее на кухне.

- Чудовище, отстань от меня!

Габриэль схватил ее за руку, останавливая от дальнейшего побега.

- Пожалуйста, Джейн, любовь моя, выслушай меня. - Если бы она только дала ему шанс доказать, что внутри он не монстр, а человек, который любит ее.

После того как Джейн вырвалась из захвата Габриэля и повернулась, то дико сверкнув глазами, стала в отчаянии осматривать кухню.

- Не смей ко мне прикасаться!

- Джейн! - он должен заставить ее успокоиться и выслушать его. Их будущее зависело от этого.

Когда жена повернулась к нему, то в ее глазах плескался ужас. Слишком поздно Габриэль заметил сверкающий нож в ее руке и не смог увернуться, а острое лезвие оставило рану на его лице. Но что причиняло боль сильнее, чем нож, разрезавший его плоть, так это то, с каким отвращением от него отвернулась любимая.

- Теперь женщины будут сторониться тебя, как и должны... ты - монстр, Габриэль, отродье дьявола!

Шрам, который появился на его ранее красивом лице, тянулся от подбородка до кончика правого уха, и это станет постоянным напоминанием того, кем он был: монстром, в лучшем случае уродом... не достойным быть любимым ни одной женщиной.