Возрождая пламя

Kate Meader | Кейт Мидер

Rekindle the Flame | Возрождая пламя

Hot in Chicago series - 0,5 | Горячие парни Чикаго-0,5

Количество глав: 10

Над переводом работали: Анна Матвеева (1-4),

Ирина Васина, Наталья Ульянова

Бета-ридер: Мария Суркаева

Русифицированная обложка: Мария Суркаева

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и

указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного

ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой

никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует

профессиональному росту читателей.

Чикагский пожарный Бэк Ривера всегда знал, что его судьбу определяют два фактора: мечта последовать по стопам своего легендарного приёмного отца Шона Дэмпси и юношеская страсть к богатой наследнице Дарси Кокрейн — единственной девушке, которой с равным успехом удавалось тушить и разжигать в нём пламя. Любить её — означало отпустить на свободу, разбив сердце себе и ей. Но когда в семейном баре Бэка по воле пьяного Санта Клауса им представляется шанс на воссоединение, они больше не в силах противостоять судьбе.

ГЛАВА 1

“Прошлым Рождеством я подарил тебе сердце…”

Бэк Ривера посмотрел на толпу порядком набравшихся людей, которые весело подпевали донельзя сентиментальной рождественской песне, и из его груди вырвался разочарованный вздох, на полпути превратившийся в рычание.

— Если еще хоть один придурок в красном костюме дыхнет на меня перегаром, я им покажу, что такое праздничный взрыв ядерной бомбы.

Его брата Люка рассмешила эта несвойственная Бэку драматичность. Если отбросить их старшенького, Уайатта, который не узнал бы драму, даже если бы та блеванула ему прямо в лицо, Бэк в семье считался самым спокойным, но сегодня вечером он явно был на грани срыва. Три недели до Рождества и такое чувство, что все эти ряженные Санта Клаусами люди, которые ежегодно кочуют из кабака в кабак и составляют одну из неотъемлемых черт предпраздничного Чикаго, решили осесть в стенах их семейного бара.

Хо-ди-хо-хо.

— А чем праздничный отличается от обычного взрыва? — спросил Люк, аккуратно вырисовывая крышечкой от “Гиннеса” в пене стаута (прим. — тёмный элевый сорт пива, приготовленный с использованием жжёного солода, получаемого путём прожарки ячменного зерна, с добавлением карамельного солода. Первоначально варился в Ирландии как разновидность портера. Очень популярен в Великобритании и Ирландии) изображение трилистника.

— Ну, поскольку взрыв праздничный, буйствовать я буду… с проказливой улыбкой.

Передав умирающему от жажды клиенту его пинту пива, Люк положил на плечо Бэка сильную руку.

— Не кипятись, задира. Не успеешь заметить, как снова окажешься в боевке.

“Не успеешь заметить” это было слишком долго. После недавнего столкновения со смертью и начальством Чикагского Пожарного Департамента, Бэк отправился в вынужденный отпуск и теперь не мог дождаться, когда вернётся на службу. Ему не нравилось просиживать диван сутками напролёт. Это его медленно убивало, и если бы не добавочные смены в семейном баре “У Дэмпси” на Дамэн-авеню, он бы наверняка лишился рассудка. А заодно и любви родственников — трёх приёмных братьев и приёмной сестры — последний месяц безвинно страдавших от перепадов его настроения.

Слава богу, он хоть остался жив, как и бедный ребёнок, вытащенный из наркопритона, прежде чем крыша с южной стороны здания обрушилась, словно в Ветхом Завете (прим. — Книга Судей 16:30. И сказал Самсон: умри, душа моя, с Филистимлянами! И уперся [всею] силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил [Самсон] при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей. (В праздник филистимского бога Дагона, символизировавшего силу плодородия и изображавшегося с головой и руками человека и туловищем рыбы (1 Цар V:4), Самсон, приведенный для потехи празднующих во дворе храма, став среди двух колонн, поддерживавших крышу террасы, окружавшей храм Дагона, сдвинул их с места. Обрушившаяся вследствие этого крыша террасы храма придавила до смерти множество стоявших под ней филистимлян и среди них самого Самсона). Бэк всегда работал в стиле: сначала действовать, потом извиняться, и, да, пожалуй, нарушил приказ лейтенанта. Начальству обычно нравилось, как героизм смотрится в газетах, однако на этот раз из-за своего подвига Бэк оказался в глубоком дерьме.

И вот, поскольку до дисциплинарного слушания оставался ещё по меньшей мере месяц — бог ведь запрещает начальству принимать решения в праздники — у Бэка появилась масса времени, чтобы поразмышлять и отточить варианты извинений.

— Здорово, amigo (друг; приятель — исп. яз.), — раздался за спиной голос. Один из придурков в красных костюмах, типичный профессионал из делового центра города. Учитывая, что кожа Бэка, в жилах которого текла пуэрториканская кровь, была темнее, чем у большинства болезненно-бледных потомков ирландцев, подпиравших стены бара, его и впрямь можно было принять за чьего-нибудь "amigo", однако ему чертовски не понравилось, как бросается этим словом незнакомец. Красный костюм нагнулся за выпивкой и случайно толкнул локтем симпатичную блондинку.

Что ж, значит, не ищет с кем бы переспать.

— Эй, осторожно.

— Что ты сказал, amigo?

Серьезно, чувак?

— Я сказал, что тебе надо быть осторожнее, — отчеканил каждое слово Бэк и повернулся к блондинке. — Вы в порядке?

— Хорошо, спасибо, — девушка метнула враждебный взгляд на Красный костюм, как раз в этот момент тот решил осклабиться в подобие улыбки, оставшейся совершенно без ответа. Мило.

Бэк снова переключился на этого неудачника.

— Что будешь?

— “Чивас”, без воды и содовой, двойную порцию, — Красный костюм обернулся к своим разгулявшимся, шумным дружкам. Пролитое чуть раньше на платье одной женщины пиво, было первым сигналом, что эти парни могут стать проблемой. Ещё по две выпивки каждому и больше не наливать, решил Бэк. — “Будвайзер” и “Гусиный остров”. Любую светлую праздничную хрень, что есть.

— Конечно, — ответил Бэк. — Как насчёт того, чтобы я добавил его к вашему счёту и принёс?

Красный костюм одобрительно моргнул, одёрнул куртку и неуклюже поплелся к друзьям.

— Эй, Ривера, как тебе целыми днями сидеть и жрать конфеты?

Бэк на мгновенье замер, наливая “Чивас”, но для Фрэнка Гиллигана, детектива из Департамента полиции Чикаго, постарался придать лицу и телу расслабленный вид. Малый обладал не только большим ртом, но и большим эго и, хоть считался другом, по большей части был для Бэка болью в заднице.

— Детектив, я сразу понял, что мы поладим. Ещё в нашу первую встречу.

Гиллиган усмехнулся той самой гаденькой улыбочкой, которой одаривал наркодельцов перед тем, как познакомить их со своими кулаками.

— Я тронут, Ривера. Правда.

— Да, ведь у копов и пожарных столько общего, — Бэк выдержал паузу. — И те и другие хотят быть пожарными.

Старенькая, да удаленькая, эта шутка вызвала гогот у Гиллигана, с наслаждением подтрунивавшего над отчасти шуточным соперничеством между полицейскими и пожарными. И всё же слова детектива действовали Бэку на нервы. Разве может что-то быть хуже, чем отстранение от работы в праздники? Трубы лопаются, проводка возгорается, рождественские ёлки воспламеняются, а горячие девчонки в коротких костюмах Санта Клауса, как обычно, не дают пожарному отделению № 6 (далее — ПО№6) скучать — положение дел, которое нравится не ему одному. После того, как умерли приёмные родители и брат Логан, семья предпочитала обосновываться на праздники в пожарной части. Что угодно, лишь бы ощущать себя полезными и почтить память близких.

Сидя на диване, полезным себя не почувствуешь. Твою мать, так и хочется по чему-нибудь вмазать.

Из угла донеслись громкие улюлюканья, а за ними отчётливый женский возглас:

— Эй, осторожнее, придурок!

За секунды Бэк вышел из-за барной стойки и оказался в половине пути от угла, где заседала компания Санта Клаусов.

— Бэк! — предостерегающе крикнул вслед Люк. Бэк поднял ладонь, попросив брата не вмешиваться. Чёрт, ему это нужно.

— Эй, Глотатель дыма, подсобить? — спросил Гиллиган.

Бэк ухмыльнулся через плечо.

— Смотри и учись, мистер Полицейский.

Как говорят, бог создал пожарных, чтобы и у копов появились герои.

Кулаки сами собой сжались, и Бэк почти почувствовал, как на костяшках натягиваются воображаемые боксёрские бинты. Троекратный победитель “Битвы значков” — благотворительного боксёрского турнира между пожарными и полицейскими, он мог драться как в перчатках, так и без. Однако в драке голыми кулаками было своё особенное удовольствие. Что-то первобытное.

— Ну что, парни, разберемся по-хорошему или по-плохому?

Красный костюм обернулся. Вид у него был не настолько упитый, чтобы сомневаться, надрать ли ему задницу.

Проказливая многозначительная улыбка. Да здравствует праздничный ядерный взрыв!

— Но должен предупредить тебя, amigo, — произнес Бэк, — что по-плохому мне нравится больше.

***

— Словно Лига справедливости из красавцев-барменов.

Карие глаза Мэл ярко блеснули красным так же ярко, как костюмы пьяных до состояния зомби Сант, в изобилии шатавшихся по Милуоки-авеню.

— И я положила глаз на Тора.

Дарси осторожно встала высокими каблуками своих сапог на коварный тротуар за винным баром, в котором они с подругой проболтали весь вечер. На кашемировое пальто падали и тут же таяли мягкие, безобидные снежинки, но синоптики обещали сегодня ещё пять дюймов снега, и Дарси не очень доверяла царящей вокруг атмосфере мира и спокойствия. Коренные чикагцы знали, как изменчива здешняя погода.

— Ты свалила весь супергеройский пантеон в одну кучу. Тор из Мстителей, а не из Лиги справедливости. Не исключено, что объектом твоего похотливого внимания стал Аквамен или Зелёный фонарь, а оба, как широко известно, находятся на второстепенных ролях.

— Всё-то ты знаешь, заучка.

— Такая у меня работа. Получаю столько заявок на мужчин в аппетитно облегающих трико, что могла бы написать диссертацию.

Мэл так сильно схватила Дарси за руку, что та чуть не шлёпнулась оземь задницей, обтянутой дизайнерской юбкой.

— Ты должна пойти со мной. В прошлый раз Тор...

— Или Аквамен.

Свободной рукой Мэл отмахнулась от слов Дарси.

— ...очень чётко выказал свой интерес. Я прямо-таки чувствую, сегодня та самая ночь. Сердце так и трепещет.

— Может, тебе у доктора провериться? — съязвила Дарси.

Мэл состроила гримасу, глянув из-под тёмно-русых кудрей. Она выглядела так мило, когда дулась.

— А вот и я, — объявила Дарси возле старенькой “Вольво” '96 года выпуска, одолженной её другом Брейди для предположительно недолгой поездки в Чикаго. Однако месяц, который Дарси рассчитывала вырвать из жизни, чтобы ухаживать за выздоравливающей после инсульта бабушкой, растянулся на три. Впрочем, теперь старушка вернулась к своему обычному саркастично-язвительному состоянию. К тому времени, как над Военно-морским пирсом (прим. — Пирс Navy Pier(Военно-морской Пирс в Чикаго) по праву считается одним из самых привлекательных мест в Чикаго. Ежегодно сюда приезжают сотни тысяч гостей и жителей города насладиться различнымии событиями, арт-выставками, посмотреть на водные и воздушные представления, сделать покупки в сувенирных лавках, повеселиться в открытых ночных клубах, поучаствовать в водных гонках, понаблюдать за международными водными мероприятиями, отдохнуть за спокойными обеденными круизами или взрывными вечеринками на яхтах) взорвётся последний фейерверк, впечатляющий чикагский пейзаж Дарси будет наблюдать уже в зеркалах заднего вида. А затем Остин, Техас, и крутая новая работа.

“Всегда в движении”, — вот её главный девиз.

“Этот город тесноват для меня и отца”, — примерно таков второй.

Впрочем, ей будет не хватать Мэл, которая всю осень развлекала её ужасными историями о своих свиданиях, заставляя писаться от смеха. Подруга была магнитом для всех любителей залезть в трусики в Чикаголэнде.

— Спасибо за компанию и за то, что выслушала, как я ною о своей родне, — обняла подругу Дарси.

После сегодняшней праздничной фотосессии Кокрейнов — первой в череде с ужасом ожидаемых семейных мероприятий, запланированных на ближайшую пару недель, Дарси была изрядно на взводе.

— Да ну, эти маленькие засранцы, мои ученики, хорошо меня натаскали. Но, знаешь, что хорошо лечит от нытья? Поцелуи. Тяжёлые вздохи. Страстные стоны. — Мэл крепче стиснула руку Дарси, подчёркивая каждое слово, произносимое хриплым голосом. — Тяжко скулить, когда у тебя во рту язык сексуального бармена или другие интересные части тела.

Дарси задумалась над словами Мэл. Пришлось признать, что прозябание в дорогом доме престарелых с бабулей, которая ходит с помощью ходунков и ест желе, точно не способствовало личной жизни.

— Моя сексуальная жизнь определенно близка к нулю.

— Вот поэтому тебе и надо пойти со мной в этот бар. — Мэл подхватила Дарси под руку, как будто всё уже решено. — Не могу поверить, что ты разоделась как принцесса с северного побережья...

— Следи за языком, сучка. Это Золотой берег, всё куда круче, — намекая на фешенебельный район Чикаго, в котором провела подростковые годы, пошутила Дарси.

— И ты не хочешь использовать эти жемчуга для флирта с каким-нибудь грубияном? — Улыбнулась во все зубы подруга. — Да брось, составь компанию плебейке в шмотках от непритязательного “J.Crew”.

— Да ладно тебе, я так упаковалась только, чтобы не напугать бабулю своим обычным прикидом.

На самом деле, приди Дарси к бабушке даже одетой а-ля байкерша, то она не обратила бы внимания ни на её одежду, ни на то, что та оставляет открытым. Чего не скажешь про остальных членов семьи Кокрейн. Хмурый взгляд отца вполне чётко давал понять, что Дарси для него по-прежнему источник глубокого разочарования. И как бы сильно ей ни хотелось заявиться на фотосъёмку в драных джинсах и футболке, для женщины двадцати пяти лет это слишком смахивало бы на подростковый бунт, так что во имя сохранения мира в семье пришлось надеть скучную дизайнерскую двойку.

— Составь мне компанию буквально на полчасика, — умоляла Мэл. — Я не могу пойдти туда одна. Как это будет выглядеть?

Дарси со вздохом оттолкнулась от машины. По правде говоря, вечер пока заканчивать не хотелось. Тем более до праздников и отъезда оставалось всего ничего, и возможности потусоваться с Мэл стремительно таяли.

— Что ж, показывай путь в нирвану, где нас ждут красавцы-бармены.

Поддерживая друг друга, чтобы не упасть на скользкой дороге, не предназначенной для женщин в обуви на высоких не по погоде каблуках, Дарси с Мэл без происшествий осилили пару кварталов.

По улице, пошатываясь брёл очередной пьяный Санта, на этот раз с огромной дыркой в штанах, выставляющей на всеобщее обозрение белую, как мел, ягодицу.

— Осторожно, а то кое-что отморозишь! — крикнула Мэл, и обе так покатились со смеху, что Дарси не сразу заметила, что они завернули за угол.

Этот отрезок Дамэн-авеню кишел людьми: неиссякающий поток любителей пошататься по барам, жителей пригородов и друзей, встретившихся, чтобы пропустить перед праздниками по рюмочке. А ещё он был до боли знакомым. С каждым похрустыванием утоптанного снега под ногами в грудь Дарси вонзались сосульки ужаса.

— Как называется этот бар, Мэл?

— Не знаю. Что-то ирландское. “У Деннихи”, а может, “У Доннели”.

Какова вероятность, что в одном и том же квартале сразу два ирландских бара?

Вот, блин.

— “У Дэмпси”, — объявила Мэл.

Из-за тяжёлой дубовой двери доносилась приглушённые звуки рождественской песни от ирландской панк-фолк группы "The Pogues".

“У Дэмпси”.

После возвращения Дарси проезжала мимо него несколько раз, и всякий раз чувствовала себя выбитой из колеи. Глупо, она знала. Бар это всего лишь бар, а он всего лишь парень. Точнее, уже мужчина.

Возможно, он даже больше здесь не работает.

Или у бара поменялись хозяева.

Но сердце трепыхалось под рёбрами, подсказывая, что ничего не изменилось. Дэмпси по-прежнему заправляют этим маленьким уголком зелёной Ирландии, и это также верно как и то, что тот парень из прошлого прочно обосновался в её мыслях. Огонек в груди, который загорается всякий раз, стоит ей увидеть пожарных или боксёров, или ирландцев, или... чёрт!.. Любопытство внезапно стало сильнее страха. Милостивые боги наверняка позаботились о том, чтобы он вырос в толстопузого тролля с залысинами и прыщавой кожей — результат диеты из хот-догов и пиццы. Должно же девушке повезти, в конце-то концов!

Разве выяснить это не её долг перед самой собой? Допустим, он окажется за этой дверью, разве она не должна ему показать, чего он лишился, оставив её много лет назад?

Ну же!

Решимость, сдобренная старой доброй жаждой реванша, стала топливом, которое поддерживало Дарси на пути к бару. Но не успела она взяться за кованую ручку, как дверь резко распахнулась и — бац! — на неё налетело большое красное пятно. Дарси пятой точкой шлёпнулась на холодный, твёрдый тротуар и при ударе подвернула лодыжку.

Пятно, а скорее мешок, скатился с её ноги.

И обрёл дар речи.

— Господи, извините, — невнятно произнес он через залитую пивом полоску белой ваты. — Я не хотел...

Что именно он там не хотел, она уже никогда не выяснит. "Красный мешок" был резко отброшен в сторону. Огромные руки опустились Дарси на плечи и помогли сесть.

О, боже! Вступив в сговор с сердцем, время и пространство обрушили на неё знакомые ощущения. Он пах так же — чистым, мужским пряным ароматом, от которого кружилась голова. Семь лет прошло, а он до сих пор пахнет как парень, чей образ всё это время хранило её сердце.

Он заговорил, но лихорадочный стук её глупого сердца мешал разобрать точный смысл слов. Тембр его голоса поменялся, стал более низким и хриплым, но сохранил свою власть над ней и всё так же заставлял трепетать от желания. А может, она просто дрожала от холода. Да, наверное от холода. Пальто нараспашку, если не считать единственной кое-как застёгнутой пуговицы, юбка задрана до середины бедра. Нелепый вид, и не только из-за того, что кто-то, оказавшийся очередным упитым Сантой, повалил её в снег. Серьёзно, такие подлянки судьбы нужно запретить законом.

Вздохнув для храбрости, Дарси подняла веки, готовая встретиться глазами с Бэком Риверой.

Однако тот на неё не смотрел. Он всецело сосредоточился на её ногах, уверенными руками гладя стопы в поиске повреждений.

Сердце Дарси забилось быстрее. Однако, хотя интимность прикосновений Бэка лишала покоя, у Дарси появилась возможность его незаметно рассмотреть.

Ятаганом изогнутые скулы, нос сломанный (ещё) несколько раз и — матерь божья! — густая борода, как у дровосека. Это было так чертовски сексуально, он совсем не похож на тролля. Бэк выглядел так же серьёзно, как и раньше, но сейчас, когда ему было уже двадцать шесть, это стало еще более выраженным. Те тёмные волосы, что некогда представляли собой копну греховных кудрей, в которую Дарси так любила запускать пальцы, теперь были коротко подстрижены и разделялись, но не пробором, а шрамом. Судя по его незажившему, покрасневшему виду, Бэк заработал его недавно.

Идиот.

— Вот мудак! — Мэл метнула убийственный взгляд на Санту. Скорее всего тот не упал, а его толкнули на Дарси. Мужчина что-то бормотал о судебном преследовании, обещая “отшвырнуть бар в Каменный век”, в то время, как троица в красном помогала ему подняться на ноги. С полным равнодушием к угрозам Бэк продолжал выискивать повреждения, проводя горячими руками по нежной коже под коленями и по дрожащим бёдрам Дарси.

— Что-нибудь болит? — спросил он, и Дарси поняла, что вот-вот столкнётся с заряженным на полную мощность взглядом Бэка Риверы. Скорее не синим, а цвета морской волны — оттенок менялся в зависимости от настроения Бэка. Однако увидела в его глазах лишь отстранённую вежливость. Больно ли ей? Нет, не физически. Просто захлёстывает злость, потому что парень, по которому она в прежней жизни два года сходила с ума, даже думать о ней забыл.

Тьфу ты, этот говнюк её даже не узнал!

— Вроде нет, — выдавила она.

— Стоять можешь? — Он уже поднимал Дарси своими мощными руками.

Ай! Лодыжку прострелила боль, и Дарси начала оседать на землю, но Бэк вовремя подхватил её на руки и одним плавным движением развернулся к бару. Ей не осталось ничего другого, кроме как обнять Бэка за шею и наслаждаться теплом его тела, бесподобно компенсировавшим замёрзшие ягодицы.

— Может, скорую вызвать? — озабоченно спросила Мэл.

— Нет, — резко бросил он. — Открой дверь.

Мэл забежала вперед и дернула за ручку. Почувствовав порыв тёплого, сдобренного воспоминаниями воздуха, Дарси поняла, что ей срочно нужно что-то сказать.

— Бэк, я — Дарси. — При мысли, что приходится представляться после всего, что они друг для друга значили, или скорее, как уже стало до боли очевидно, всего, что она для него не значила, Дарси внутренне поморщилась. Несмотря на все усилия сохранять ледяное спокойствие, ей не удалось скрыть горячность. — Дарси Кокрейн.

Не удостоив её взглядом, он криво ухмыльнулся.

— Я знаю, принцесса.

ГЛАВА 2

С пугающей лёгкостью пропахав красно-белую рождественскую толпу, Бэк добрался в дальний конец бара и многозначительно уставился в широкие спины двух мужчин на табуретах.

— МакЭлрой, — не выдержав, окликнул он.

Мужчина обернулся и, кинув один взгляд на Бэка, второй — на Дарси, тут же встал.

— Вот мисс, присаживайтесь, — вежливо предложил он, а второй мужчина освободил место для Мэл.

— О, вам вовсе не обязательно это делать. Со мной всё хорошо.

Бэк усадил Дарси на стул и расстегнул последнюю пуговицу, благодаря которой удерживались вместе полы её пальто. Было что-то непристойное в том, как оно распахнулось, а затем — вуаля! — Бэк сдёрнул его, словно фокусник чёрную ткань, и повесил на ближайший крючок для одежды.

Ого! Это было горячо. Эффектная демонстрация отточенных движений и впечатляющих рефлексов, навеяла Дарси эротические воспоминания и она покраснела. Мэл смотрела на всё это, распахнув от изумления рот.

— Ни слова, — прошептала подруге Дарси, и та, сразу закрыв рот, принялась разглядывать довольно-таки великолепного афроамериканца, уступившего ей место. На его могучей, как у Дуэйна "Скалы" Джонсона, груди красовался значок Чикагского Пожарного Департамента.

— Итак, ты пожарный? — кокетливо захлопала ресницами Мэл, тут же обратившись в саму блондинистую невинность.

Качок из Пожарного департамента открыл рот, собираясь ответить, но Бэк его опередил.

— Лейтенант МакЭлрой на этой службе уже четырнадцать лет, и двенадцать из них счастливо женат.

— Виновен. — МакЭлрой смущённо пожал широкими плечами.

Мэл добродушно вздохнула и уселась на соседний стул.

— Не тревожьтесь, мои гормоны нацелятся на кого-нибудь другого. — Удобно усевшись, она повернулась к Дарси: — Хорошо сидим, подруга. Ты как?

— Неплохо. Просто подвернула лодыжку.

— Не возражаешь, если я взгляну? — спросил Бэк низким голосом, от которого Дарси стало до нелепого жарко.

— Наверняка с ней всё хорошо.

“Взгляну” в понимании Бэка неизбежно повлекло бы прикосновения, ей же, увы, чересчур понравились предыдущие, на улице. Преисполнившись решимости доказать, что цела и невредима, Дарси поставила правую ногу на пол.

Плохой ход. Её лицо искривилось от боли, и это было невозможно не заметить.

— Прекрати геройствовать, пусть посмотрит. — Мэл прошлась глазами по Бэку с ног до головы и обратно, лаская одобряющим взглядом. — Уверена, их не только тушить огонь, но и оказывать первую помощь учат.

— Угу!

Дарси прикусила нижнюю губу, а Бэк ждал. Ждать... это у него всегда хорошо получалось.

— Ну, если он не возражает, — взяв бабушку за пример для подражания, чопорно разрешила она.

Он присел на корточки и, с удивительным почтением держа её ногу, словно пытался определить с какой стороны лучше приступить к искусному спасению. Затем неторопливо расстегнул мягкую замшу сапога и стянул с ноги. Вжик! Дарси вновь затрепетала от пьянящих ощущений.

Плотные колготки скрывали её ноги и свидетельства того, как она проводила все эти годы. Бэк со знанием дела прошёлся по лодыжке, прощупал и повращал в суставе.

— Ну как? — вскинул он серьёзные голубые глаза.

А можно ей сослаться на право хранить молчание? Чёрт, правда её слишком изобличит. Не говорить же о невероятно приятном томлении между бёдер вместе с невероятно приятной влажностью.

— Это просто вывих. — Её взгляд упёрся Бэку в макушку, сердце пульсировало так же, как и лодыжка. Этот шрам... откуда он у него?

— Припухлости, насколько вижу, нет, — пробормотал он.

В области лодыжки — нет, зато другие места набухли от прилива крови. Её грудь, чувствительное местечко между ног. Приходится прилагать усилия, чтобы не ёрзать на стуле.

Он встал, оставив её с разутой ногой и странной пустотой в сердце.

— Руки.

— Извини? — не поняла она.

— Покажи мне свои руки.

Ей не удалось выполнить приказ достаточно быстро, и Бэк взял её руки сам и стал осматривать. Они саднили после падения, но кожа была цела. Тем не менее, вместо того, чтобы выпустить, он сжал их своими длинными чувственными пальцами, и от нежности этого прикосновения к глазам Дарси неожиданно подступили слёзы.

— Дарси.

— Бэк.

— Как ты?

Дарси боролось с улыбкой. Едва сдержала. Бэк никогда не тратил слова впустую.

— Уложить семь лет в сто сорок символов, а то и меньше? Так, посмотрим... Колледж в Бостоне, поездки по миру, возвращение в Чикаго, потому что с бабулей три месяца назад случился инсульт. Она идёт на поправку.

Его глаза смягчились.

— Сочувствую на счёт бабушки. Она чудесная женщина.

Дарси недоверчиво выгнула бровь, словно говоря "чушь", а в изгибе греховных губ Бэка притаился намёк на улыбку.

— Ладно, твоя бабуля чокнутая, а язык у неё такой острый, что впору вскрывать консервы со сливами, и всё же, я её всегда любил. По-прежнему рисуешь?

— Нет.

Ложь далась легко.

— А что насчёт остальной семьи?

— Родители, в конце концов, всё же развелись, оно и к лучшему. А Джек заправляет отцовской империей в Лондоне.

В отличие от Дарси, на её брата никогда так не давили, пытаясь навязать более высокую роль в династии Кокрейнов. Не было нужды, поскольку он быстро становился вылитой копией папочки.

Теперь её черёд.

— А ты как?

— В сентябре уже семь лет, как служу в Пожарном департаменте. Работа и этот бар не дают мне скучать.

Значит, всего через месяц после того, как её бросил, Бэк добился, чего хотел, и последовал по стопам брата. Дарси кольнула ревность, которой она не гордилась.

— У вас в семье всё хорошо?

С трудом оторвавшись от его грубовато-мужественного неотразимого лица, она стала упиваться мальчишником за барной стойкой. Люк всё тот же, соболиные волосы волнами обрамляют приятные черты, только кожа вокруг глаз слегка огрубела. Высокий блондин, наверное, Гейдж. Ему не было и шестнадцати, когда они в последний раз виделись на похоронах Шона и Логана. А теперь с обаянием братьев Хемсворд пытается ловким обращением с шейкером впечатлить стайку девчонок на противоположном конце стойки. Видно, это его Мэл называла Тором.

— Отлично. Все в сборе, даже Александра.

— Ваш отец бы вами гордился. Логан тоже.

Его потрясающе голубые глаза вспыхнули. В пространство между Бэком и Дарси хлынули воспоминания о той ночи. Ночи, когда они оба что-то утратили, и всё изменилось.

Маленькими, эротичными кругами он погладил большими пальцами место, где бился пульс Дарси, и её накрыло чистейшее вожделение. Власть, которую Бэк сохранил над ней до сих пор... словно электрический ток, пронизывающий её тело до самого лона. Всего один взгляд — и она уже готова обнажиться перед ним, мысли путаются от желания.

Кто-то кашлянул, разрывая напряжённое молчание.

— Приветики, я Мэл, — протянула руку подруга.

Бэк выпустил запястья Дарси, пожал предложенную руку, и, небрежно бросив Мэл “Бэк Ривера”, тут же вернулся к объекту своего пылкого внимания.

Ладно, с ним было классно, но...

— Нам пора, — сказала Дарси.

— Пойдём, но сначала чего-нибудь выпьем, пусть твоя лодыжка отдохнёт, — встряла Мэл. — Парочку джин-тоников, пожалуйста, и джина не жалей.

— Конечно, сейчас будут, — Бэк с ног до головы оглядел Дарси, и она почувствовала себя так, словно её приласкали... и слишком уж сильно этим наслаждалась. — Сапог пока не надевай, вдруг лодыжка опухнет. Позже я ещё раз её осмотрю.

Он зашёл за барную стойку и вернулся к работе.

— Ладно, давай, выкладывай все вкусные подробности, — пропела Мэл. — Сейчас же.

— Ну, лодыжка очень болит, когда на ногу становишься...

Мэл, наигранно закатив глаза, оборвала объяснения.

— Где и когда ты уложила на лопатки Росомаху? — Она резко махнула в сторону Бэка, чтобы не осталось никаких сомнений о каком именно бородатом секс-божестве идёт речь.

— Мы были детьми.

“Не отвертишься”, предупредила Мэл взглядом, который за годы с их первой встречи в Гарварде отточила до убийственной остроты.

— Это он сорвал твою вишенку?

Дарси тяжко вздохнула, разрываясь между досадой, что это так очевидно, и облегчением. Подруга, хорошо её зная, уже догадалась.

— Сорвал, а потом плюнул косточкой прямо в сердце.

— О, да ты из трущоб, подруга.

Что ж, забавно. Будь это действительно так, всё, возможно, сложилось бы иначе у принцессы с Золотого побережья и опасного, буйного парня, что сначала зажёг в её душе пожар, а потом окатил шквалом ледяного adios (исп. яз. — прощай).

Глаза Мэл расширились, и Дарси поняла: ей не понравится то, что она услышит через три, две, одну...

— Так он тот самый парень, по кому ты лила слёзы весь первый курс! Парень, которого твой отец ненавидел за членство в уличной банде.

Бывший уличный бандит, попавший в систему усыновления и спасенный ее активными участниками, Дэмпси, после смерти отца во время сделки по продаже наркотиков. Впрочем, подробности она узнала не от Бэка, он ничем таким никогда не делился. Её просветил Джек, когда пытался отвадить от этого парня.

— И как ты всё это помнишь? — поинтересовалась Дарси.

Мэл постучала себя по виску.

— У меня мозг, как бритва. Другие части тела не хуже, что я и надеюсь продемонстрировать до конца ночи. Она пошевелила бровями и, кокетливо надув губки, послала поцелуй в сторону Гейджа. — Итак, у нас в программе пожарные, братья-бармены...

— Сводные братья, их усыновили Шон и Мэри Дэмпси. Своих детей они иметь не могли, так что щедро изливали любовь на ребят, которые в ней нуждались, а именно, на пятерых мальчиков и девочку. Шон был начальником пожарного отделения, пока не погиб, чуть более семи лет назад, при исполнении долга. Его старший сын, Логан, погиб на том же пожаре.

— Ничего себе!

— Парочка Дэмпси... — она кивнула на Люка за стойкой бара. Грозного Уайатта нигде не было видно — ... отслужили в морской пехоте.

На искажённом гримасой лице Мэл отразилась битва между сочувствием к этим заблудшим чикагским душам и непреодолимой похотью.

— Бывшие морские пехотинцы, ирландцы. Господи, мои трусики вот-вот расплавятся.

Победила похоть. Отличный выбор, мисс.

— Он не ирландец, просто его так воспитали. А твои трусики расплавились ещё пять минут назад, грязная девчонка.

— Верно до последнего слова, — ухмыльнулась Мэл. — Что это там надето на моём Торе?

Было в нём нечто такое, отличное от других, что, маяча на холодном краю разума Дарси, отказывалось поддаваться объяснению.

— Это Гейдж, и насколько я отсюда вижу, джинсы и рубашка ооочень хорошо на нём сидят. Что ещё ты желаешь узнать?

— Ты охрененно права, — настраиваясь на переход в режим флирта, этаким звонким девичьим голоском рассмеялась Мэл.

— Знаешь, твои штучки на меня не действуют.

— Просто прогреваю трубы, — она легкомысленно хихикнула. — Знаешь, судя по тому, как на тебя поглядывает срыватель вишенок, в Дарсиландии скоро установится тёплая приятная погода.

Поднять глаза на Бэка было не просто, как и встретить его обжигающий взгляд. Вот и уповай после такого на милость богов. За эти годы он стал ещё сексуальнее. Рукава футболки натянуты на сильных мышцах рук. Да он просто ходячий двухметровый секс! Возмужавший, похожий на воина, да ещё и с бородой в придачу. Чертовски сексуально, ей нравилась такая небритость.

— Так что у вас там произошло? — Мэл озабоченно нахмурилась. — Я знаю, что вы познакомились в старших классах, но помню только отвратительные ручьи слёз, предшествовавшие неизбежному выводу “парни отстой”.

— Как бы они ни были хороши... — в унисон произнесли обе, на раз-два быстро пробарабанив пальцами по столу. Ба-баах!

Перестав смеяться, Дарси вздохнула.

— Бэк был другом моего брата. Раньше они вместе занимались боксом.

На лице Мэл снова мелькнуло знакомое выражение, то самое, когда казалось, что её мозг от желания в любую секунду превратится в желе.

— Да, Мелани, он боксировал. И держи себя в руках.

Надо признать, в те времена это было очень, очень эротично.

— И?..

— За целый год знакомства Бэк не сказал мне ни слова. — Даже дольше на два месяца, неделю и три дня. — Он приходил к Джеку поиграть в видеоигры, и я пыталась вызвать его на откровенность, но говорила будто с кирпичной стеной. Невероятно сексуальной кирпичной стеной. Он, словно меня ненавидел. Как взглянет, каждый раз хмурился, будто учуял запах тухлых яиц. Или, будто пытался решить очень сложную математическую задачу.

— Примерно так же, как смотрит сейчас?

Дарси незачем было поднимать глаза, она и так знала, что его пронизывающий взгляд всё ещё устремлён на неё: кожу покалывало от жара.

Память подсовывала эротичные картинки — обрывки прошлого. Первый поцелуй на зимнем фестивале в зоопарке Линкольна; остывающий в чашке горячий шоколад и жаркие губы Бэка. Год на диете из волнительных поцелуев и робких подростковых ласк, каждый раз останавливаясь за шаг до финиша, потому что Бэк отказывался в полной мере ею воспользоваться.

— Я умоляла его “сделать дело”, а он говорил, что я ещё маленькая. Но, когда мне исполнилось восемнадцать... — Дарси замолкла под наплывом воспоминаний: руки со сбитыми костяшками, победившие во многих турнирах, выискивают сладкие местечки на её теле и поднимают к высотам ослепительного наслаждения, заставляя забывать обо всём.

— Тебе было с ним хорошо?

— Очень, — призналась она, понизив голос, хотя гул множества голосов обеспечивал надёжное прикрытие. — Я по нему с ума сходила и думала, это взаимно, пока он не дал мне отставку.

Дарси до сих пор помнила его последние слова, сказанные хриплым голосом, пропитанным сексом и опасностью. Еще и месяца не прошло с тех пор, как он сделал её полноценной женщиной и повсюду отметил своим клеймом.

“Забудь, что мы вообще были знакомы, Дарси”.

И она забыла, спустя год... а может, и пять. Заперла этого парня в дальнем уголке разума и построила новую жизнь — жизнь, которую выбрала для себя сама, отказавшись следовать по указанному пути, на котором настаивал отец. Под этим дизайнерским свитером и безупречно скроенной юбкой скрывался проект, над которым она работала годами. Вдоволь повидавшая мир, переосмыслившая свою жизнь, повзрослевшая женщина.

— Ты больше не ребёнок, — напомнила о себе Мэл.

Хотя они виделись только несколько раз в год, подруга всегда интуитивно чувствовала, когда Дарси готова удариться в жалость к себе.

— Не упусти шанс!

— Какой такой шанс?

— Проучить срывателя вишенок. Заставить его умолять.

И хотя до встречи с Бэком лицом к лицу Дарси была на одной волне с Мэл, теперь, когда он, сексуальный, как грех, и вдвое более опасный, оказался непосредственно на её орбите, девушку стали одолевать сомнения.

— Раздуть старый огонь, замутив с тем, кто забрал мою девственность, а потом отшвырнул меня быстрей, чем использованный презик? Всё это выглядит как-то...

— … мстительно, — с довольным видом ухмыльнулась Мэл.

— Печально. Да, печально. Я не ищу мести. Месть для тех, кому не всё равно.

А ей точно нет дела до Бэка Ривера и его проникновенных глаз. Как и до этого шрама на его голове или того, откуда он взялся. И уж, конечно, ей совершенно наплевать, насколько хорошо его задница смотрится в джинсах. Эти упругие ягодицы — закономерная точка отдыха для взгляда, что на своем пути вниз от треугольника его широких плеч, обласкал крепкую спину, узкую талию и стройные бёдра. Даже сзади этот мужчина до боли красив.

Плевать.

— Ты ему солгала, — выгнув брови домиком, заметила Мэл. — Об искусстве.

Верно. Объяснять, как повернулась её жизнь, — означало вскрыть банку со змеями и напроситься на нежелательные расспросы. Пока на ней костюм, её альтер эго принцессы с Золотого берега, можно скрывать своё истинное я. Бэк перебьётся без объяснений. Она ему ничего не должна. Ничегошеньки.

— Как я уже говорила, плевать.

— Ну так отымей эту аппетитную горячую задницу и наплюй. Вдруг бог смилуется, и этот малый в постели проявит себя лучше, чем за стойкой бара. Я тут умру от жажды.

Отымей и наплюй. Безусловно, это не месть, просто способ добавить в свою жизнь немножечко секса. А если между делом удастся напомнить, чего он лишился, отбросив её за ненадобностью, что ж... Дополнительный бонус.

“Забудь, что мы вообще знакомы, Дарси”.

Возможно, пора сделать так, чтобы Бэк Ривера никогда не смог её забыть.

ГЛАВА 3

Кругом столько баров, а ей надо было свалиться именно у этого! И она почти не изменилась. Как мужчина, Бэк считал ниже своего достоинства разбираться в марках дизайнеров, но даже он понимал, что столь любовно облегающие тело Дарси шикарные шмотки и жемчуга вокруг лебединой шеи определённо не дешёвка. Принцесса по-прежнему пахла деньгами и классом, и весь её вид говорил “держись подальше”.

— Кого-то она мне напоминает, — сказал Люк, когда Бэк разливал по рюмкам джин.

— Это Дарси Кокрейн, она из другой жизни.

При звуке знакомого имени Люк поджал губы:

— Она была на похоронах. У неё отец владеет “Трибьюн” (прим. — один из крупнейших мультимедиа холдингов США)?

— А еще журналом “Чикаго”, долей в бейсбольном клубе (прим. — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Центральном дивизионе Национальной лиги Главной лиге бейсбола) и частью спортивной арены (прим. — крытая спортивная арена, расположенная в Чикаго, Иллинойс. Названа в честь спонсора United Airlines. До 2014 года компания выплачивает ежегодно по 1,8 млн долларов за права на название. Является домашней ареной для «Чикаго Блэкхокс» из НХЛ и «Чикаго Буллз» из НБА).

— А она расцвела, — задумчиво произнёс Люк.

И то правда. Самая хорошенькая девушка в мире выросла в сногсшибательную красавицу. Ухоженные, гладкие волосы, словно роскошный эбеновый водопад. Высокие, аристократичные скулы, рубиновые губы, упрямый отцовский подбородок. И, судя по ощущением, что возникли, когда Бэк ощупывал её в поисках повреждений, она божественно сложена.

— Дарси много путешествовала по миру, — добавил он, поскольку Люк, судя по всему, ожидал продолжения.

Перечисляя события своей жизни за минувшие годы, Дарси обошла вопрос о браке, впрочем кольца на её руке не было. Не такое уж убедительное доказательство, а то, что от этого его пульс забился сильнее, до чертиков раздражало. В тот день, когда, спустя восемнадцать месяцев после их разрыва, Люк подсунул Бэку газету её отца с объявлением о помолвке Дарси, он с такой силой саданул кулаком по стене, что сломал руку. Как бы ни обстояли дела Дарси теперь, похоже ради помощи бабушке, она в состоянии месяца на три отбросить свой роскошный образ жизни.

— Итак, она вернулась. Что будешь делать? — поинтересовался Люк.

Сердце Бэка, пропустив удар, лихорадочно пустилось вскачь. Она та самая шаблонная ситуация: девушка, которая ушла и вдруг оказалась здесь — блестящий второй шанс. Новая попытка.

Только она по-прежнему настолько не из его мира, что могла бы быть кратером на Луне. И, о да, он бросил её без объяснений ради её же блага.

Так вот.

— Всё не так прост...

— Господи, дамы, может заткнёте свой ежечасный выпуск сплетен и поможете? — Для полного сходства с “Настоящими домохозяйками Нью-Джерси” Гейдж воздел руки в театральном жесте, мало ли, до братьев не дойдёт, под кого закос.

— Ты пользуешься успехом, звезда наша, — явно забавляясь, не остался в долгу Люк. — Думал бы о всех тех чаевых, что тебе перепадут.

— Чаевыми я делюсь с вами, придурки. Что ж, оставлю их себе, раз так чертовски хорош.

Обе руки Гейджа находились в непрерывном движении, он ловко добавил в пару металлических шейкеров по стопке водки, затем выдавил в смесь половинку лимона. На его футболке красовался совет поклонникам “Обезопась себя на ночь. Спи с пожарным”.

Группа разошедшихся клиенток стала подбадривать Гейджа продолжать и шлёпнула на стойку пару двадцаток. Младший братишка в прошлом году прочитал статью о коктейльных смесях и добавил в меню особые рецепты, которые никто не мог повторить, когда он был на дежурстве в ПО №6. Его претенциозность представляла угрозу, но семья его всё равно любила.

Бэку понадобилось время, чтобы встать в ту же упряжку. К тому времени, как его забрали из-под опеки государства в убежище для бездомных детей под названием Дэмпси, Бэку исполнилось тринадцать, а остальные ребята годами были частью семьи. Сплочённая ячейка общества со своими традициями, отношениями и тонкостями, которые он даже не надеялся однажды понять. Первые полгода Бэк ни с кем не разговаривал, только кивал Мэри, когда та спрашивала покушал ли он, да бурчал на Шона в ответ на всё остальное. К несчастью, комнату пришлось делить с десятилетним Гейджем, а этот малый болтал, не затыкаясь.

“Хочешь почитать мой комикс про "Человека-паука"?”

Гейдж был им одержим. Превращение из слюнтяя в супергероя очень его привлекало.

Бэк не обращал на парня внимания, поскольку был в их доме не для того, чтобы заводить друзей. От него уже отказались две семьи. Причина? “Эмоциональная обособленность”, которая, видимо, означала, что он недостаточно эмоционален. Словно робот. Вот он и покажет им робота, потому что, если они увидят остальное — гнев, ищущую мишень ярость — всё равно вернут, как ненормального. У Дэмпси и так пятеро приёмных детей, и его взяли последним. Даже такой непутёвый малолетний хулиган, как он, был в состоянии смекнуть, что это значит.

Последним взяли, первым вышвырнули.

Однако Гейдж не сдавался. Его солнечный характер выводил из себя, и, в конце концов, настал день, когда Бэк швырнул в стену последний символ перемирия, принесенный этим малявкой, игровую приставку, и начал его обзывать. Гомик, пидор. Он по сей день не может вспоминать эти слова без стыда. Ожидая, что Гейдж настучит Шону, который как раз вернулся с дежурства и поднимался по лестнице, грохоча башмаками со стальными носами, Бэк отказывался поднимать на парня глаза. Отказывался доставлять ему это удовольствие. Но пока его сердце лихорадочно билось под тяжёлую поступь Шона, он чётко понял две вещи.

Он чертовски устал.

И он хочет остаться.

Бэк хотел прекратить борьбу, но нужные слова не шли, и для них было уже слишком поздно.

Шон заглянул в дверь, постоял с десять сводящих с ума секунд и ушёл, ограничившись кивком. Гейдж не наябедничал, хоть и непонятно почему. Впрочем, Бэка всё равно переполнила такая благодарность, что его холодное, недолюбленное сердце растаяло. Его маленький братишка, самый доставучий и прекрасный человек на земле, улыбался так, словно выиграл приз, и бросил ему на кровать последний номер “Человека-паука”.

С тех пор Гейдж и Бэк стали частью одной упряжки, что помогло открыть шлюзы, отделявшие его от остальной семьи. Когда Логан отвёл Бэка в спортзал опробовать кулаки в боксе, он понял, что наконец-то попал в правильное место и к правильным людям.

Но взросление с Дэмпси оказалось обоюдоострым мечом. Если бы не они, Бэк, пожалуй, удовольствовался бы обычной девушкой, вместо такой высококлассной богатенькой крошки, как Дарси. Плохо то, что из-за Дэмпси он стал верить, что всё возможно.

— Тебе надо с ней поговорить, — напоминая о реальности, раздался голос Люка.

В ответ Бэк пожал плечами. Все былые комплексы вернулись, чтобы впиться зубами ему в шею. Разговорами он дел никогда не решал. Да и что он ей скажет после стольких лет? “Я сходил по тебе с ума, но отпустил ради твоего же блага?” А ведь это дерьмо ей бы понравилось. Женщины любят, когда говорят то, что им хочется слышать.

Люк принял заказ от очаровательной блондинки, к которой приставал Красный костюм. Та, явно заинтересованная не только в роме с колой, изменилась в лице, когда он не ответил на её недвусмысленные заигрывания. Люк недавно развёлся, и пока не достиг той стадии, чтобы пойти и развеять тоску сексом. Но ничего, уже скоро.

Бэку это было хорошо знакомо.

С джин-тоником в руке он неторопливо прошёл туда, где сидела Дарси, и, не обнаружив её, нахмурился. Её пальто по-прежнему висело на крючке, но сапог исчез, а подруга щупала бицепс Джейкоба Скотта, коллеги Бэка, но прервалась и ткнула пальцем через плечо.

— Комната маленьких фей.

— Пожалуй, я воспользуюсь возможностью устроить перерыв, — сказал он Люку, и тот ухмыльнулся в ответ.

Самодовольный ублюдок.

— Конечно, Бэкки. Иди и не торопись.

Но даже использованное Люком девчоночье прозвище, что преследовало Бэка в детстве, не смогло унять предвкушение, бурлящее в крови. Он чувствовал себя на подъёме, словно перед пробежкой или боем. Бить никого не хотелось, а вот пламя раздуть он бы не отказался. Впрочем, сначала он хотел ещё поговорить с Дарси. Выяснить, чем она занималась все эти годы.

И прикоснуться к ней. Как же без этого.

Он нашёл её идущей по коридору к уборным и стал украдкой наблюдать, как она аккуратно испытывает лодыжку, делая короткие остановки, чтобы размять ногу. Поняв, что снова в деле, Дарси довольно привалилась к стене, и Бэк воспользовался благословенной возможностью полюбоваться изгибами её тела, пока она проворно набирала сообщение ловкими пальчиками. Когда-то ему нравилось, как быстро они двигаются, рисуя углём портреты; позднее эти торопливые наброски превращались в шедевры. В первый молчаливый год знакомства всё общение сводилось к тому, что Дарси пыталась запечатлеть настроение Бэка, а он, сидя на диване в доме ее семьи, коротал время, строя планы по пленению её сердца.

— Как лодыжка?

Вскинув голову, она искоса метнула взгляд , но ничуть не удивилась, увидев его.

— Жить буду.

Бэк не сводил с неё глаз. Потребность быть с ней росла неожиданно быстро, каждая клеточка тела шумно требовала действий и разрядки. Ее шею залил румянец. Когда жар добрался до щёк, Дарси раздосадованно фыркнула, и от понимания того, что до сих пор сохранил способность вызывать у неё такой отклик, Бэк почувствовал, как его член тут же пришел в боевую готовность.

— Кое-что, похоже, не меняется, — заметила она, забрасывая телефон в сумочку на плече. — Вижу, Бэк, ты так и не стал блистательным собеседником.

— Нам никогда не нужны были разговоры, принцесса.

Боже, как она в своё время ненавидела это ласковое обращение, хотя в былые дни, оно порой давало толчок очень приятным совместным моментам. Бэк дразнил её, пока она не заливалась румянцем, его член набухал, а облегчение могло прийти, только если он погружал пальцы ей в волосы, в рот, в увлажнившуюся для него киску.

Сейчас, на лезвии бритвы, прошлое ожило, а затем сникло от её напряжённой улыбки. Дарси выглядела неуверенной, уязвимой, совсем не похожей на ту девушку, что он некогда знал.

— Чем сейчас занимаешься?

На её лице стремительно сменялись эмоции, она настраивалась... Ха! Вывалить на него ушат лжи.

— То тем, то этим. В основном ухаживала за выздоравливающей бабушкой и организовывала благотворительный сбор средств для бездомных, который она устраивает каждый год. Большой приём через пару недель.

Не исключено, что под “тем” она подразумевает своего дружка, или под “этим” мужа.

— А как поживает Престон Коллинз III?

Её самообладанию был нанесён очередной удар, но на счёте три она взяла себя в руки и надела на лицо бесстрастную маску.

— Без понятия.

— Так что, ваш брак не удался?

— Я никогда не была замужем. Этого хотел отец, не я.

Насладиться тем сладостным бальзамом облегчения, что от этих слов разлился в груди, у Бэка не было времени. Происходило ещё что-то, какое-то беспокойство в ней соответствовало его собственному нервозному состоянию. Судя по глазам, Дарси пыталась утаить правду, и это лишь подстёгивало интерес. Время ускорило свой бег.

— Итак, насколько сильно ты сейчас на меня злишься?

Она резко вдохнула.

— Злюсь? На тебя? С чего бы мне на тебя злиться?

— О, даже не знаю, — с того, что он её бросил, словно вредную привычку. — Похоже, тебе неприятно меня снова видеть. Дуешься.

— Бэк, — произнесла она таким тоном, будто разговаривала с идиотом. — Тогда, в восемнадцать, ты разбил мне сердце. Растоптал. Превратил в такое месиво, что я думала, это непоправимо. Я проплакала два месяца, обрезала и покрасила в просто жуткий блонд волосы, отрастила их снова и завела в колледже друзей. У меня даже приятель появился, красавчик-полузащитник был очень хорош в постели. Но я каждый день все еще желала оказаться здесь, с парнем, который добровольно вбегает в горящие здания. Хотела всякий раз, когда в новостях передают о пожаре на складе, ждать дома, когда же милый пришлёт сообщение, и чувствовать, как душа уходит в пятки. Мечтала спорить можно ли воспользоваться деньгами моей семьи, чтобы найти нам лучшее жильё. Ведь мой мужчина так горд и настаивает, чтобы мы жили на его жалование из городского бюджета!

— Значит, до сих пор злишься.

Наклонив голову, она посмотрела на него так, будто он — не стоящий её внимания клоп. А потом расплылась в улыбке.

Твою мать, да! Да, да, да и снова да! Бэк почувствовал себя так, словно ему вкололи тройную дозу тропического солнца.

— Прости, надо было выговориться. Всего месяц, как мы впервые переспали, а ты уже меня бросил. От подобного у любой девушки появятся комплексы. Я тогда решила, что была совсем негодной в постели.

Mierda(исп. яз. — дерьмо). Неужели она с этим жила?

Оправдания так и не сорвались с его языка. Она остановила их поднятой рукой, и то, что этот властный жест всё ещё действовал, возбудило Бэка еще больше.

— Впрочем, я быстро поняла, что наше расставание к лучшему. Мы из разных миров. Я не держу на тебя зла.

Выслушав её зрелое, взвешенное мнение, Бэк, казалось бы, должен был почувствовать себя лучше. Должен был. Однако телу от этого не полегчало, а разум это мнение вообще отказался принимать.

— Не мудрено, что ты немного сердишься, — ответил он, странно разозлённый её хладнокровием и тем, как оно на него подействовало. — Я поступил с тобой довольно подло.

Она выгнула тёмную бровь, что говорило само за себя.

— Несмотря на годы, ты бы предпочёл, чтобы я злилась. Предпочёл, чтобы я сохранила твой образ тут... — Она прикоснулась кулаком к мягкой округлости своей груди. — Ведь это бы означало, что мне до сих пор не всё равно, и у тебя осталась надо мной какая-то власть.

Да, миллион раз, да! Он притянул Дарси к себе за жемчужное ожерелье, а затем, демонстративно упёрся рукой в стену всего в нескольких дюймах от её горящего лица.

— Я бы предпочёл тебя злой, потому что тогда мог бы задобрить. Помнишь, как я когда-то тебя успокаивал? Папаша тебя частенько “затрахивал”, а я потом затрахивал ещё больше, и, не успевала ты опомниться, как уже кончала с моим именем на губах.

Уголок её рта скривился, моля прикоснуться пальцем и его разгладить.

Так Бэк и поступил.

— Каждый раз, когда я тебя целовал, касался, когда мы неловко, второпях обжимались у меня в машине, когда исследовали тела друг друга — это было удивительно. А затем через месяцы, через годы ожидания, я наконец-то оказался глубоко внутри тебя, и это тоже было удивительно. Секс — вовсе не то, из-за чего мы расстались.

Ну вот. Он всё же сказал это. Что до причины — настоящей причины — их разрыва, сейчас не то время и не то место. Не исключено, что возможность объясниться никогда не представится, но Дарси должна знать: ей не в чем себя винить.

Закрываясь, тихо хлопнула дверь. Кто-то выходил из уборной за углом. Парень помахал им по пути к бару, с каждой прошедшей секундой сердце Бэка всё сильнее стучало в ушах.

Повернувшись к Дарси, он успел заметить, как она, моргнув, прогоняет непрошеную мысль.

— Спасибо, что расставил всё по местам. Теперь хоть знаю, что моя сексуальная неопытность не была главным фактором.

Ой-ёй-ёй. Сарказм, если его “дозиметр яда” откалиброван верно.

— Ты сказала, у тебя были комплексы.

— Я сказала, что от того, как ты меня бросил, у девушки могут возникнуть комплексы. — Она потёрла между пальцами его жесткую бороду, как если бы пробовала качество ткани в магазине высшей ценовой категории. — Но я быстро поняла, что вполне себе ничего, как в постели, так и вне её. В колледже много симпатичных парней помогало моему сексуальному пробуждению.

— Чему?

— Моему сексуальному пробуждению. В те первые месяцы учёбы, я пустилась во все тяжкие со всем рвением парня из студенческого братства на пивной вечеринке. Выясняла, что мне нравится, — она потянула его за бороду, и это оказалось на удивление приятно, хотя он почти разозлился из-за слов, которые произносили её нахальные, манящие губы, — а что не нравится.

Грудь, словно стянуло стальной лентой, грохот в ушах стал ещё громче. Это он должен был ублажать её изголодавшееся по сексу тело, а не какой-нибудь обутый в “Докерсы” парень из колледжа. Восемнадцатый год жизни оказался для Бэка самым мучительным. Год сбитых в комок жёстких простыней, когда лаская член, он всякий раз фантазировал о сладкой, сексуальной Дарси, молящей её коснуться и взять.

Обладать ею.

Тогда, в вечер похорон, несмотря на то, что месяцами отрицал свою неистовую жажду, он позаботился о Дарси, и только потом на боксёрском ринге в том самом зале, где столько раз заставлял собой гордиться Шона и Логана, сдавшись, вошёл в её тугое девственное тело. Не так он себе это представлял. Это было слишком грубо, слишком разнузданно, слишком плотски, но он отчаянно нуждался в ней — единственном наркотике, способном притупить душераздирающую боль.

Он провел рукой по своему подбородку.

— Нравится борода, принцесса?

— Отвратительно, — с каменным видом ответила она, но на её губах несомненно мелькнула улыбка.

Подростком Дарси была вспыльчивой, испорченной, вечно всем недовольной, и способность посмеяться над собой отнюдь не была частью её натуры. В какой-то момент жизни у неё появилось чувство юмора, и, чёрт возьми, если оно не сексуальнее всех её женственных изгибов!

— Что ещё во мне тебе отвратительно?

— Какая была длина? (прим. - имеется ввиду бороды)

— Добрых десять дюймов (ок. 25 см).

— Вот видишь? — Она фыркнула. — Грязный рот.

Накрыв её тело своим, он потёрся шершавой щекой о её шею, и впитал прошедшую по ее телу дрожь.

— Когда-то тебе нравился мой грязный рот и все те вещи, которые я проделывал им.

— За многое в ответе подростковые гормоны.

— Взрослые тоже. — Несмотря на то, что это его убивало, он отодвинулся на несколько мучительных дюймов и, очертив пальцем её лицо, с удовольствием отметил, что она затрепетала. — Рад был снова увидеться. Удачных выходных.

Она выразительно выгнула бровь, намекая, что ей нравится то, чем он здесь занимается.

— Когда это, Бэк Ривера, ты успел стать забавным?

— Примерно тогда же, когда у тебя появилось чувство юмора, querida (исп.яз.— дорогая).

И снова она, зажигательно-яркая улыбка.

Бэк почувствовал себя так, словно проглотил солнце.

— Тебе еще стоит поработать над своими шуточками.

— Ну так покажи мне, как это делается... Bésame (исп.яз. — поцелуй меня).

Она рассмеялась ему прямо в лицо:

— Bésame el culo (исп. — поцелуй меня в задницу).

Поцеловать в задницу? О, это он мог.. Он наклонился, и прижав её к стене, заточил в клетку своих рук. Воздух завибрировал от секса и желания. А роскошное тело Дарси от них чуть ли не дрожало.

— Такая требовательная, принцесса. Как насчёт того, чтобы я начал с твоих губ, затем спустился к груди, животу, бёдрам? Со стольким надо возобновить знакомство, прежде чем доберусь до твоей сладенькой culo (исп.яз. — попки).

Прежде чем Бэк успел ее поцеловать, она сама поцеловала его. Неожиданно, как прежняя Дарси, и умело, как эта новая, которая ему очень, очень нравилась. Её губы порхнули сначала к одному уголку рта, затем ко второму, и он приоткрыл губы, приглашая внутрь. Приглашение Дарси приняла с радостью. Бэку всегда нравилось, как она относилась к поцелуям — её рвение граничило с ненормальностью. За эти годы, она, должно быть, отточила технику с массой парней, и он ненавидел каждого из этих засранцев.

Его руки сами собой обвились вокруг Дарси; когда дело касалось её, его тело всегда знало, чего хочет. К тому времени, как включился мозг, Бэк уже пропал. Притянув её ближе, он испытал извращённое удовольствие от того, что она сразу же не размякла. Он заслуживал, чтобы его помучили. Когда их языки сплелись, Бэк ошарашенно понял, что никогда ни с кем так не заводился: сердце подскочило в стратосферу, член уперся в ширинку. И это всего от одного поцелуя с Дарси, которая когда-то была его девушкой мечты, и теперь стремительно превращалась в женщину мечты. Всё равно что открыть бутылку хорошего любимого вина. Семилетней выдержки.

Дарси закрыла глаза и от того, что она по-прежнему делает это во время поцелуев, сердце Бэка сладко заныло. Открывала она их медленно, словно пробуждаясь ото сна.

— Te necesito (исп.яз. — ты нужна мне), Дарси, — пробормотал он.

Так странно, но его родной язык, на котором он больше, считай, и не говорил, напоминал о себе только с ней. Дарси отпирала эту его первобытную часть души.

Их губы встретились снова в порыве горячей страсти, и на этот раз Бэк отбросил бессмысленные попытки казаться холодным. С ней это никогда не было игрой. Схватив его за плечи, Дарси впилась ногтями в кожу, а он всё никак не мог ею насытиться. Её нежные губы, острые ногти, непокорное тело. От ее вырвавшегося стона по нему прокатилась новая волна возбуждения.

Шум толпы в баре напомнил Бэку, что они в слишком публичном месте. Подняв Дарси, он прошёл несколько коротких шагов до подсобки и захлопнул за собой дверь. Слишком тесно для чего бы то ни было, но для того, что они собирались сделать, подходило идеально. Он усадил её на стол, прямо на стопку со счет-фактурами. Её сумочка со стуком упала на пол. Дыхание Дарси сбилось, отчего жемчуга лежащие на груди, поднимались и опускались.

— У тебя кто-нибудь есть? — спросил он, нуждаясь в ответе по миллиону причин, все из которых сводили его с ума.

— Сейчас — нет. — Дарси расстегнула пряжку на его ремне, а он задрал её юбку вверх по бедрам. На ногах у нее были плотные шерстяные колготки, при воспоминании о персиково-кремовой коже его рот наполнился слюной.

— Быстрее. — Глаза у неё были дикими. — Пожалуйста.

События разворачивались с молниеносной скоростью, но ему было грех жаловаться. В следующий раз — а он обязательно будет — он спешить не станет, но в этот самый миг ему надо оказаться внутри неё, почувствовать, как обхватывают член её шелковистые складки, отдаться удовольствию, которого жаждал после череды дерьмовых месяцев. После того, как слишком долго был без нее.

Он быстро вытащил презерватив и раскатал по своей длине под её одобрительным взглядом. Его руки полезли к ней под юбку, собираясь стянуть колготки, но ткань так плотно облегала бёдра, что нащупать резинку оказалось очень непросто.

— Похоже, нам придётся...

— Порви их, Бэк, — прошептала она.

— Что?

— Порви их. — Дарси завела его руку себе между бёдер — и он мог почувствовать, как там все пульсировало от желания. Когда он нажал сильнее, с её губ сорвался хриплый стон. — Пожалуйста. Поторопись.

Порвать. Оказаться внутри неё. Без ожидания, без обольщения, без чертовых игр. Просто Дарси и эта эротичная смесь из властности и борьбы, что каждый раз его буквально уничтожала.

Бэк оттянул плотную шерсть и после нескольких попыток порвал шов. Скользнув пальцами внутрь, он отвёл трусики и нашёл её влажную плоть.

— Боже, Дарси, ты...

— Да, да, я. — Она потёрлась своим податливым жаром о его ладонь, и, запустив палец в карман его джинсов, притянула ближе к себе. — Сделай с этим что-нибудь.

“Да, мэм”.

Он смял её губы в поцелуе, а затем остались лишь жадные руки и скользкие языки. Они ласкали друг друга. Бархатные касания внутри её требовательного рта. Перерывы, чтобы взглянуть, как её бледные руки поглаживают темный и пульсирующий, несмотря на презерватив, член. Запертые воспоминания, что вырывались на свободу, добавляя происходящему неописуемо сладостную остроту. Та Дарси, которая отдалась ему в ночь, когда он похоронил двух мужчин, которых любил больше. Дарси сделавшая ту ночь лучше, не дав ему сделать ещё хуже.

Она чувствовала то же самое, сомнения быть не может. В зелёных глазах мелькали воспоминания, и он брал её совсем как тогда, будто этот единственный акт способен связать прошлое с будущим. Бэк замер на несколько неописуемых мгновений, якобы, чтобы она привыкла к его размерам, но на самом деле, желая ещё немного продлить этот миг перед тем, как окончательно перестанет сдерживаться.

Один, два, ах!.. Бэк обхватил её лицо, в полной мере наслаждаясь её изящными чертами и чувствами, что будила нежность её кожи. Затем набросился на рот с глубокими поцелуями, утоляя её желание и свою потребность. И только, когда в живот ударила волна щемящего удовольствия, отстранился и глубоко вошёл в неё.

Так чертовски хорошо!

Обхватив за обтянутую шерстью попку, он притянул Дарси ближе, теснее; туго облегающая одежда добавляла ощущениям ещё один уровень остроты, но этого было мало. Бэк дёрнул вверх край свитера, торопясь посмотреть, как изменилось её тело за это время, но встретился с сопротивлением — она оттолкнула его руки.

— Нет, нет, у нас нет времени раздеваться. — В её глазах светилась ошеломительная уязвимость. Неужели она неуверенно чувствует себя голой? Ну нет, этого он не позволит. — Просто возьми меня, Бэк.

“Возьми меня”. Такими же словами она умоляла, когда они по молодости даже не понимали их смысла. Те могли означать и простое удовольствие, и полное затмение разума. Бэк тогда надеялся, что они означают “навеки”.

Он сделал, как она просила. Стал трахать жёстче, забылся в даримых ею ощущениях, просто взял её. Жаркие звуки, сопровождающие соединение двух тел, попадали в такт с горячим ритмом лихорадочных вдохов. Отчаянные выпады и отступления так сильно раздули желание Бэка, что пришлось порядком замедлиться, иначе бы он долго не продержался. Эта женщина была такой горячей. И чёрт, он хотел сгореть.

Ее стоны стали громче, тиски шелковых мышц сжимали всё туже.

— Кончи для меня, Дарси. Sé mía (исп. яз. — Будь моей).

— Бэк, — прошептала она. Тугое лоно Дарси начало сокращаться, и он каждой клеткой почувствовал оргазм, сотрясающий её тело. Тот дал толчок собственной разрядке Бэка, и он с рыком перестал сдерживаться и задвигался ещё чаще.

Охуетительно.

— Ммм, — промурлыкала Дарси через несколько минут, когда дыхание более или менее восстановилось.

— Sí (исп. яз. — да), — как-то сумел ответить Бэк.

— Этот испанский меня всё время заводит, — рассмеялась она.

Какой же он счастливчик, что нашёл её прямо тут, прямо сейчас, как будто бы по заказу. Нежно поцеловав Дарси, Бэк снял и выбросил презерватив. Она поцеловала в ответ и обласкала его рот сексуально-кошачьими прикосновениями, от которых внутри него всё плавилось, а в прочих местах твердело.

— Я сейчас не могу покинуть бар, но не прочь увидеться позже.

Дарси потупилась и одёрнула юбку, стремясь спрятать порванные колготки, как будто бы это могло скрыть восхитительную аморальность того, чем она только что занималась.

— Я… так не думаю.

— Это была не просьба, принцесса.

Она вскинула голову, и в глазах цвета морской волны проблеснула прежняя Дарси.

— Я больше не подчиняюсь приказам. Ни отцовским, ни твоим, ни какого бы то ни было другого мужчины. — Выпрямившись во весь рост, она слегка потянула Бэка за член. — Приятно было снова увидеться. Feliz Navidad (исп.яз. — Счастливого Рождества).

Бэк не успел ни придумать ответ, ни засунуть в штаны всё ещё ноющий от желания член, как она вышла за дверь, причём удивительно быстро для человека, всего полчаса назад подвернувшего лодыжку.

Пять секунд он провёл в неверии, а ещё десять откровенно восхищаясь её блистательным уходом. Затем усилием воли проглотил преподнесённую реальностью горькую пилюлю: Дарси Кокрейн его только что трахнула и ушла, на прощание дёрнув за член.

Дёрнув за член!

Дверь распахнулась, и сердце Бэка горячо забилось в надежде, но быстро ухнуло вниз на пару с поникшим членом. Это всего лишь Люк с его вечной ухмылкой.

— Твою мать, Бэкки, как насчёт того, чтобы засунуть член обратно в штаны и пойти нам помочь?

ГЛАВА 4

Что-то тут было не так.

Побарабанив по рулю грузовика, Бэк вперился взглядом в серое, ничем не примечательное здание, расположенное в промышленном уголке Клейбурна. Судя по стройке в полу-квартале, район подавал надежды стать более перспективным местом жительства, впрочем, насчёт него такие заявления делались и раньше. “Место жительства” тут вряд ли применимо: никаких жителей, одни невзрачные места.

Бэк сверился с клочком бумаги, исписанным завитушками Гейджа. Высокомерный дворецкий в особняке Кокрейнов на Золотом берегу сказал, что мисс Кокрейн там не живёт, так что пришлось прибегнуть к обычным источникам информации. Марси из отдела транспортных средств нифига не нашла, и он до сих пор должен её сестре свидание. В итоге выручил Гейдж, позвонил подружке Дарси… то ли Мелиссе, то ли Пауле, хрен её знает.

Бэк хотел снова увидеться с Дарси. Он до сих пор помнил ее сладкий медовый вкус на своих губах, точно такой же, как годы назад. Как так вышло, что её вкус остался тем же, и почему его тело все еще так реагирует на нее? Даже сейчас он вспоминал её податливые губы и податливый стон, когда она сдавалась оргазму, даря Бэку удовольствие, наслаждаться которым он не имел никакого права. Только не после того, как так её расстроил и обошёлся с ней, будто с грязью на своих ботинках.

Впрочем, похоть всех превращает в монстров, и его монстр жаждал добавки.

Бэк резко втянул отдающий морозной свежестью воздух и нажал на панели домофона каждую из неподписанных кнопок. Тишину, прерываемую только эпизодическим гулом транспорта, наполнили металлические звуки зуммера. Бэк выждал минуту и попытался снова. Ничего. Похоже, приятельница Дарси послала его по ложному следу. Может, даже по приказу самой принцессы. Что неудивительно, учитывая, как поспешно она вчера сбежала из бара.

Краем глаза он уловил какое-то мерцание. На фронтоне здания горела неоновая вывеска “Skin Candy Ink” (Чернильная конфетка для кожи), буква “S” мигает, а буква “K” в слове Ink вытягивается в стрелку, которая указывает на что-то за пределами видимости. Возможно, там удастся кого-нибудь расспросить.

Приняв решение, Бэк зашёл в проход между зданиями. Было такое чувство, что просвет за спиной вот-вот затянется и впереди откроется фэнтезийный мир со страниц "Гарри Поттера". Если бы из теней в конце узкого прохода кто-нибудь появился, обоим, чтобы разойтись, пришлось бы прижаться спинами к стенам. Десятью секундами и сотней ударов сердца спустя проход вывел его в маленький дворик. Тату салон светился, будто тусклый маяк, затемнённые стёкла витрин не пропускали свет, и только ещё один неоновый знак подтверждал, что это правильное место. Надпись на огромном баннере гласила: "Оставляем за собой право не обслуживать придурков".

Что ж, значит, лучше держать свою придурковатость в узде.

Бэк толкнул дверь, и тело сразу поблагодарило его за тепло, однако, уши к этой благодарности не присоединились. В месте, где ожидаешь услышать что-нибудь жесткое, с грохочущими басами, громко звучала классическая музыка. Накатило чувство, будто он шагнул в странный новый мир.

— Буду через секунду, — донёсся из конца помещения приглушённый голос.

Пройдя глубже, Бэк осмотрелся и первым делом поискал выходы. Всё без табличек, а это против правил. Он прогулялся взглядом по стенам, каждый дюйм которых занимали рекламные эскизы работ здешних мастеров: мультяшки, супергерои, черепа, помесь черепов с бесами, помесь черепов с Мэрилин Монро, сердца крылатые, сердца, пронзённые стрелой, сердца с надписью "мама" — на любой вкус.

Еще через несколько шагов взгляду Бэка предстало искусство совершенно другого уровня. Над клиентом склонилась женщина с волосами цвета воронового крыла, её рука в перчатке держала машинку для тату. С обнажённой ключицы спускалась стая птиц и потом взлетала к основанию нежной шеи. Подтянутые бицепсы охватывали вытатуированные браслеты, резко контрастирующие с фарфоровой кожей и белым топом, из-под которого выглядывали бретельки фиолетового лифчика. Одна бретелька съехала с округлого плеча — небрежность такого рода всегда заводила Бэка. Чертовски сексуально.

Как и все остальное в ней. Стройная, с пышными округлыми бедрами, обтянутыми черной мини-юбкой, из-под которой на левой ноге выглядывала татуировка: лоза чёрных роз, исчезающая в байкерских ботинках. Сексуально и... нереально круто.

У Бэка ойкнуло в груди — вероятно, ещё один эффект этого странного нового мира, и всё же что-то тут было не так. Все пожарные научены распознавать такое нашептывание, своего рода внутреннее чутьё и, будь он проклят, если это не оно. Ища причину своей смутной тревоги, он тщательно осмотрел стены, и вдруг остановился взглядом на табличках, разбавлявших ряды фотографий.

"Любовь вечна, но татуировка долговечнее на полгода".

“Татуировки это больно. Не скулить, не ныть и не падать в обморок”.

"Мужчина без татуировок — ничто в глазах богов".

Смотрят ли на него сейчас боги, потешаются ли над его мучениями? Дали сначала вкусить Дарси, почувствовать, как всё могло бы быть, а потом снова отобрали. Он всю жизнь отбивался от их гребаных планов на его счёт. Да пошли они, эти боги!

Что-то мелькнуло у его ног, и, опустив глаза, Бэк увидел толстую полосатую кошку, напомнившую ему о другом месте и другом времени.

Кошка ласково потёрлась о джинсы. И вдруг зашипела.

Бэк изумлённо распахнул глаза. Он узнал ее! Она всегда его ненавидела.

Этого. Блять. Не. Может. Быть!

— Я ищу кое-кого, этот человек живёт поблизости, — проговорил он, хоть уже и понял, что нашёл Дарси.

Она выпрямилась. Напрягся каждый мускул в ее фигуристом теле. Осторожно оторвав машинку от руки клиента, она, словно бомбу, положила её на поднос. А, когда повернулась, из правой чашки её бюстгальтера выглядывали очертания цветного рисунка.

Ошеломительное открытие, обрушившееся на Бэка около десяти секунд назад, только что дошло до него в полной мере, и кожу охватило возбуждённое покалывание. Однако времени свыкнуться с новостью не было даже близко. Он и раньше знал, что Дарси любит рисовать, но такое ему вовсе в голову не приходило. Он не смог бы соединить нейроны, чтобы о таком и мечтать. Дарси Кокрейн, татуированная и одетая так, словно одна из них. Словно это её мир.

Земля перевернулась вокруг своей оси, потащив его разум за собой в бешеной скачке.

— Как ты меня нашел? — осведомилась она холодным, как пустующая сторона подушки, тоном.

— У меня, принцесса, свои способы.

Позади неё с кресла опустились длинные, обтянутые джинсами ноги, и о пол стукнулись солдатские ботинки. За плечом Дарси возвышался огромный мужчина с грубым рубцом шрама на правой щеке, придающим своему владельцу такой вид, будто он в своё время сгонял в ад и завёл там пару дружков. Громила всей своей позой показывал, что готов защитить Дарси, и это взбесило Бэка.

Дарси и... Ну нет!

— Не стоит. — Она взглянула на своего защитника тёмными дымчатыми глазами. — Бэк — старый знакомый.

Старый знакомый? Черт, да, верно.

С осторожностью она чуть дрожащей рукой наложила повязку на недавнюю работу, выглядевшую как... перец хабанеро? Обе руки парня покрывали татушки, пустого места едва хватило бы, чтобы наклеить почтовую марку.

— Я побуду тут, пока ты не закроешься, — сказал громила, взглянув сначала на Дарси, потом на Бэка.

— Брейди, я и сама справлюсь.

Брейди упрямо скрестил руки на груди и решительно остался стоять на месте.

— Брейди, это Бэк. Бэк, это Брейди, — казалось, придя к какому-то решению, вздохнула Дарси.

Этот чувак был явно важен для нее, не в романтическом смысле, потому что, если бы он был ее мужчиной, то обсуждения о том, оставить ли ее наедине с другим парнем, не было бы. Но он был важен на каком-то другом уровне, осознание этого заставило Бэка чувствовать себя не в своей тарелке. Дарси, казалось, приняла ситуацию. Ее миры столкнулись, и она разбиралась с этим, причем адаптировалась гораздо быстрее, чем Бэк.

Бэк шагнул вперед и протянул руку, позабавившись тому, что ситуация походила на передачу заложников в Берлине где-то в 1985. “Она в безопасности со мной, новый страшный друг”. Брейди посмотрел на протянутую руку, но отказался принять ее. Отлично.

Без дальнейших любезностей, даже без “увидимся позже” для Дарси, Брейди отправился в холодную ночь в футболке с короткими рукавами, чернила окутывали его словно броня. Берегись, тьма.

Бэк повернулся к Дарси, удивление на мгновение уступило место неприкрытому любопытству.

— Где ты его нашла?

— В Париже. Не принимай близко к сердцу его отказ от рукопожатия. Он не любит, когда его трогают. — Она выключила музыку пультом, и затем ловкими пальцами отцепила иголки от тату-машинки и поместила устройство в коробку, похожую на микроволновую печь. Восхищенно, он наблюдал за ней, ожидая что все это перед ним сейчас исчезнет. На всякий случай он закрыл глаза, досчитал до трех и открыл снова.

Нет, ничего не исчезло.

Дарси Кокрейн, богатая наследница одной из элитных чикагских семей, занимающихся благотворительностью, превратилась в татуированную байкершу. Только без мотоцикла, насколько он знал, но у нее были ботинки, и аура плохой девочки, и блядь, тату. Словно Дарси в розовом милом свитере, который раньше вызывал у него судороги, жила миллион лет назад. И даже не на этой планете, как и Дарси 2.0, которая была вчера в дизайнерской одежде и жемчугах.

— Думаю, мне нравится эта не отредактированная версия Дарси.

— Ох, но нам никогда не нужны были слова, querido.

Бросить его собственные слова ему в лицо? Красиво сделано, принцесса.

Он облокотился о стойку, совершенно ясно показывая, что обосновался тут на длительное время. В затянувшемся молчании Бэк обвел ее взглядом с ног до головы, пытаясь понять, что ее боди-арт означает. Вчера вечером она намекнула на плохие отношения между ней и отцом, но, черт возьми, все это больше походило на откровенное и ярое бунтарство. Эти рисунки на ее коже появились там по определенным причинам.

— Так обрисуй картину.

***

Ох, он выглядел хорошо. Сердитый и раздраженный, из-за отсутствия всей информации, уверенный и угрюмый, он всегда выглядел сексуально. Вся эта душераздирающая интенсивность, когда он был сосредоточен на ней, двигаясь внутри нее, так легко было поверить, что они два последних человека на Земле.

Мистер Миггинс, ее сварливый старый кот, сделал восьмерку вокруг ног Дарси и издал жалобный “мяу”. Видимо, уже ощущая напряжение.

Может, начать с простого.

— Я заменяю здесь хозяина, который уезжает во Флориду каждый год в это время. Он катается на сноуборде. Я делаю это в свободное время, когда бабушке надоедает, что я суечусь вокруг нее. Живу в квартире наверху.

— Это охватывает последние три месяца.

Ощущая необходимость что-то сделать, что угодно, чтобы избежать его внимательного, изучающего взгляда, она повернула ручку, настроив стерилизацию игл для татуирования на пятнадцать минут, потом принялась за уборку своей рабочей зоны. Всегда быть в движении.

— Я была в Париже последние пару лет, работала с Франсуа Бернетом. Он известный татуировщик и многому меня научил, — учил с переменным успехом, когда не был контролирующим французским уродом, но Бэку не нужно знать об этом.

Слишком поздно. Появившаяся складка на лбу говорила о том, что он читал между строк и связывал “Дарси была в Париже” с другими своими расчетами.

Спустя мгновение после сердитого взгляда, он обрел дар речи снова.

— Я знал, что ты любила искусство, но…

— Ты понятия не имел насколько?

— Я почти уверен, что курс “101 цвет чернил для тату” не преподается в Гарварде.

Она вздохнула.

— Я бросила Гарвард на втором году обучения. Ожидания… ну, их было слишком много.

— Была ли твоя помолвка частью этих ожиданий?

Дарси хотела изучать искусство, но в планах ее отца не было места для глупой девичьей мечты. Чикагский магнат медиа и недвижимости, Сэм Кокрейн относился довольно феодально ко всем членам своей семьи. В течении многих лет он учил своих детей тому, как укреплять власть, не марая рук и активно продвигая свои интересы. Линии фронта не представляли никакого интереса для него, играть в кукловода нравилось ему куда больше. Коллинзы были состоятельной семьей из Коннектикута, где каждый, кому исполнилось тридцать, был в конгрессе США. Престон был из династии самых завидных женихов.

— Я встретила Престона на политическом мероприятии по сбору средств, в котором мой отец заставил меня участвовать. Мы встречались несколько месяцев, и он попросил меня выйти за него замуж. Мне было всего девятнадцать. Я думала, что хотела этого, но с каждым днем, приближающим меня к свадьбе, я начинала паниковать. Я рассталась с ним за две недели до знаменательного дня.

Дарси вспомнила свою прежнюю жизнь, времена поздних завтраков и окрашивание волос в омбрэ, и поняла, что не такого исхода она ожидала. Когда она узнала, что Престон и ее отец проводили регулярные встречи, обсуждая все, начиная от количества детей, которых она должна была родить в ближайшие пять лет, до необходимости высшего образования у политической жены, это пробудило ее от жизни в Матрице, по которой она шагала, как лунатик. Когда она попросила своего отца помочь отменить свадьбу, он сказал ей, что она должна играть по правилам или будет лишена содержания.

— Скажем так, я не хотела, чтобы моя жизнь быть спланирована за меня.

С ворчанием Бэк взял одну из книг, магазинный вариант эскизов для людей, которые хотели татуировку, но не представляли какую именно, а имели только желание что-то набить.

— Прошлой ночью ты сбежала от меня, — он пробормотал.

— Ты сбежал первый.

Он застыл с пораженным взглядом. Мышцы челюсти сжались. Она жаждала проглотить поспешно произнесенные слова. Ты не должна об этом беспокоиться, Дарси.

— Древняя история, принцесса.

— Ты можешь прекратить называть меня принцессой, для начала. — Для начала? Нет, нет, нет. Ничего здесь не начиналось, потому что он был прав. Они были древней историей и вытаскивание на свет всех почему и как было так же бесполезно, как коллекция рубашек Мэтью Макконахи .

— Почему ты здесь, Бэк?

— Ты сбежала от меня, — он повторил, надрыв в его голосе словно пробил дыру в ее груди. Он захлопнул книгу, звук грозным эхом отозвался в напряженной тишине, обогнул прилавок, двигаясь длинными, размеренными шагами. Она отступила на оставшиеся свободные дюймы, пока ее задница не уперлась в стул. — А теперь я тебя нашел.

Она приняла эти слова за большее, чем просто признание факта, что он нашел ее в данный момент времени, в данном конкретном месте. Скрытый смысл: ее разоблачили и теперь она снова окажется в его милости, — прошла восторгом через девушку, несмотря на ее намерение не реагировать.

— И теперь ты можешь идти своей дорогой.

Бэк поместил большие ладони по обе стороны от нее, прижимая ее к подлокотнику своим мужским теплом. Так сексуально, так опасно. Как чертов пират!

— Ты думаешь я тупой? — прохрипел он.

— Ну…

— Позволь мне перефразировать, потому что прямо сейчас так и может показаться. Твоя близость заставляет меня чувствовать себя невероятно глупым. — Он прошептал сквозь тяжелое дыхание. — Ты думаешь, я отпущу тебя теперь, когда мы опять встретились?

В мгновение ее сердце забилось быстрее.

— Я думаю, у тебя нет права голоса в этом вопросе, Бэк Ривера.

Черт. Ей нужно прекратить использовать его фамилию. Или его имя. Это походило на общение любовников и создавало уровень комфорта, на который она не была согласна. Прошлой ночью, легкость между ними, то, как они флиртовали и дразнили друг друга, заполнила ноющие пробелы в холодных уголках ее разума. Не говоря уже о том, что было после. Весь день Дарси провела, смакуя в воображении картинки его крепкого тела, соединенного с ней, как он вошел в нее так глубоко, что она чувствовала, будто он затронул ее сердце. Попробовать его было таким дурацким поступком, она удивлялась, как еще стояла на ногах. Может ее мозг вытек через уши? Может ей следует свернуться в уголке и предаться раскаянию?

Бэк осторожно придвинулся, вторгаясь, завоевывая ее тело и душу своим спокойным напором.

Черт его побери!

Большим пальцем он провел вдоль ее ключицы по линии декольте над майкой, где виднелись чернильные цветы. Он проследил за этим движением своим мрачным взглядом. Это было невыносимо эротично.

— Прошлой ночью ты вся была скрыта под одеждой. Выглядела, будто пришла с одной из модных вечеринок твоей бабушки.

Ее дыхание стало прерывистым.

— Праздничное фото семьи Кокрейн. Просто играла роль для своего отца.

— Порви их, Бэк, — прошептал он горячо ей на ухо, передразнивая ее отчаянная мольбу прошлой ночью. — Ты не хотела, чтобы я увидел твое тело. Ты предпочла скрыть новую версию себя. Почему?

От нужды в его голосе ее пульс резко подскочил, и не только тот, который снабжал кислородом мышцы груди. Пульсирование между ног реагировало на одного мужчину, которого она любила, как никого другого. Ее затрудненное дыхание напротив его груди, усилило трение ее сосков, доводя нужду до боли.

Голубые глаза Бэка вспыхнули.

— Почему ты спрятала это красивое тело от меня, Дарси?

— Казалось легче… — Ее мысли трепыхались, словно умирающие рыбы, — … притвориться.

— Что ты — это не ты?

Возможно, она играла роль не только для своего отца. Она прочитала достаточное количество журналов “Космо”, чтобы знать, что значит спрятать свою сущность внутри и включить защитный механизм. Таким образом, она управляла ситуацией. Она держала все под контролем. Нет необходимости усложнять секс чем-то таким неудобным, как правда.

— Люди имеют определенные ожидания в отношении меня. Даже ты. Ты хотел вновь пережить старые добрые времена с принцессой Золотого Побережья, ты это и получил.

Он задел ее нижнюю губу подушечкой большого пальца.

— Думаю, я получил намного больше, querida. Думаю, я еще даже не начал разворачивать обертку этой увлекательной, новой женщины, которой ты стала.

Шок почти парализовал ее. Она была гораздо больше, чем Дарси Кокрейн, разукрашенная бунтарка или пешка своего отца. Бэк пленил ее взглядом и это нервировало Дарси. Она так сильно хотела, чтобы увидели только ее. Она хотела, чтобы люди вокруг смогли разглядеть этого человека.

Почему он? Почему человек, который отбросил ее, как вчерашний хлеб? Его высокомерие заставило все в ней восстать. Таких мужчин Дарси была рада видеть в своей постели, но не в своем сердце.

Неопровержимое доказательство его возбуждения, твердое и толстое, прижалось к ее бедрам, отправив сообщение ее сжимающейся киске. Мгновенно промокнув, она начала пульсировать словно передавая код Морзе. Если она сместится на пару сантиметров, Бэк может посчитать это приглашением, чтобы поднять юбку и войти в нее. Она подавила стон. Если она останется в этом положении, что он сделает? Он мог ждать вечно с терпением хищника.

Так что Дарси очень удивило, когда он убрал свое тело из ее личного пространства, утрата настолько шокировала, что она почти захныкала.

— У тебя есть портфолио?

— Что?

— Альбом с работами, демонстрирующий что ты можешь делать.

Его настойчивое пояснение раздражало ее. Или может быть холод, охвативший ее тело, после того, как он отстранился.

— Я знаю, что такое портфолио, Бэк. Оно недавно вышло за дверь.

— Тот парень?

— Да, я уже расписала большую часть его тела. Даже части, которые ты не можешь видеть. — Она показала ему слащавую улыбку, наслаждаясь его тревогой и особенно получая удовольствие от того, какая мысль зародилась в его голове. Потому что сейчас он думал о том, где еще чернила находятся под ее одеждой и чьим рукам она разрешила сделать это на ее теле. — Почему ты хочешь увидеть мои работы?

— Потому что, если я позволю тебе сделать на моей коже тату, я бы хотел знать, что это достойно того, чтобы остаться на всю жизнь.

У нее перехватило дыхание. Какая резкая смена темы, это возбуждало.

— Сделать тебе тату?

На всю жизнь?

Их взгляды встретились. Замерли. Тепло разлилось в ее крови.

— Да, Дарси. Я хочу, чтобы ты сделала эскиз татуировки для меня и нанесла ее на мою кожу.

То, как он произнес это, словно заявил свои права, сделало ее еще влажнее. К слову, у нее было множество заказов, обеспечивающих кучу работы до конца года. Ей не нужен еще один заказ. Она не нуждалась в этом. Но, черт возьми, ей это было необходимо.

— Что ты имеешь в виду?

— Что-то для Шона и Логана. В честь них.

— Это прекрасно, Бэк.

Он кашлянул и невесело рассмеялся над ее комплиментом.

— Это типичная причина сделать татуировку, не так ли? Воспоминания о людях.

Воздух наполнился памятью и желанием. Очень опасно. Раньше это стоило бы риска, сейчас нет. Ей нужно было найти свой путь обратно к безопасному будущему.

— Я буду в городе еще только пару недель. Я переезжаю в Техас на работу после праздников. — Это было лучшее объяснение, возможность установить условия сделки. Старый друг предложил ей работу в своем салоне, а Остин был в ее нескончаемом списке мест, где ей хотелось бы пожить.

Ничто в лице Бэка не показало, волнует ли это его. Боль и разочарование в груди разозлили Дарси.

— У тебя будет время? — Для татуировки, он имел в виду.

— Да, я найду время, — но Дарси имела в виду кое-что другое. Она найдет достаточно времени, чтобы вычеркнуть Бэка Ривера из своей системы раз и навсегда, а затем направится в теплые края и начнет все сначала.

ГЛАВА 5

Никакая сумма денег, инвестированная в Саннивэйл, не могла замаскировать едкий запах дезинфицирующих средств, которые отмечали это место как то, куда старики попадали в конце своего пути. Это напоминало о болезнях, признала Дарси, быстро проходя по скользким полам в палату повышенного комфорта, где ее бабушка отдыхала, восстанавливаясь после инсульта. Старушка была безумно богата и могла позволить себе круглосуточный уход в домашних условиях, но доктор посоветовал ей пройти восстановление здесь. Что-то связанное с социализацией перед возвращением к нормальной жизни.

Да поможет бог другим постояльцам, вот что ответила бы на это Дарси.

Дарси зашла в комнату своей бабушки без стука.

— Привет, бабуль, как жизнь?

Царственный взгляд Элеонор Кокрэйн осуждающе пробежался по глубокому вырезу ее бюстье.

— Ты пытаешь подцепить простуду или мужчину в этом наряде?

— Мужчину. Определенно мужчину.

Она сегодня оделась в кожу ниже пояса и, возможно, это было слишком сексуально для ее бабушки, но вполне подходяще для Бэка Риверы. Для этого горячего мужчины такая температура была идеальной. Позже у нее были планы на него.

Наклонившись, Дарси поцеловала бабушку в щеку, которая ощущалась как восковая бумага. Женщина так постарела за последние три месяца, что это ужасно пугало Дарси, вот почему она любила мелькающие вспышки темперамента, даже если они были полны ехидства.

Дарси плюхнулась на удобное кресло рядом с кроватью.

— Похоже, ты и сама сегодня на охоте, бабуля. У этой ночнушки такой вырез, что его достаточно, чтобы свести здешних парней в могилы с огромными улыбками на лицах и еще большими стояками.

— Это пеньюар, Дарси. Очевидно, что огромные деньги на твое образование были потрачены впустую, — она с трудом сделала вдох, отчего Дарси самой стало тяжело дышать. — Но ты, по крайней мере, здесь. Остальные ни разу не пришли. Все они ждут, что им позвонят и скажут, что я отдала концы и мои деньги можно делить. — Они были ее родственниками. Всем остальным Кокрэйнам было трудно вписать нотации от семейного матриарха в свое забитое расписание.

— Я здесь только из-за надежды на то, что ты изменишь завещание и перепишешь все на меня, — сказала Дарси с усмешкой, зная, что несмотря на угрозы бабули в сторону молодого поколения, она никогда не совершит такой скандальный поступок. Кровь во главе всего — вот что было ее мантрой всегда, за исключением моментов, когда она всех проклинала.

— Он тебя совсем вычеркнет, если не будешь осторожной.

При упоминании своего отца Дарси замерла на плюшевом кресле, но быстро оправилась и взмахнула рукой.

— Полагаю, в таком случае нужно продолжать вести себя беззаботно. Я не претендую. Ни на что, — выдача денег от ее отца шла рука об руку с такими жесткими требованиями, что по сравнению с ними ее нынешнее бюстье было свободным балахоном. С тех пор, как она бросила колледж и отправилась в свободное плавание, девушка почувствовала себя свободной. Не имеющей связей, немного одинокой, но освободившейся. Она любила Чикаго, но в нем не было достаточно большого зонтика, чтобы защитить Дарси от токсичного дождя ее отца.

— Он скучает по тебе, — сказала бабуля, и сердце Дарси растаяло. Не потому, что она поверила, будто Сэм Кокрэйн действительно скучает по своей дочери, а потому что бабушка произнесла это так печально.

— Я тоже по тебе скучаю, — ответила Дарси, заслужив сердитый взгляд. Яркое выражение эмоций было не принято среди Кокрэйнов.

Они провели десять минут за обсуждением предстоящего благотворительного приема в честь бездомных женщин, которые бабуля организовывала каждый рождественский сезон. Дарси выполняла роль доверенного лица своей бабушки и выяснила, что раздавать приказы людям от лица мадам Кокрэйн было исключительно могущественным средством.

Потом взгляд ее бабушки снова стал царственным, выражающим полную неприязнь.

— Итак, для кого ты так вырядилась?

Щеки Дарси опалило румянцем.

— Помнишь друга Джека? Боксера, с которым я была знакома семь или восемь лет назад?

Бабуля сморщилась, усиленно пытаясь вспомнить, и Дарси задержала дыхание. Как много вреда нанес ей этот инсульт?

— Серьезный парень. Сломанный нос.

Пф….

— Да, это он. Бэк.

— А, мои любимые леди.

Дарси застыла от прозвучавшего глубокого, звучного голоса своего отца одновременно заполнившего и выстудившего комнату. У Сэма Кокрэйна был невероятно выразительный голос, которым он пользовался, чтобы усилить эффект воздействия на своих сотрудников в стиле Трампа и разрушить их мечты, когда кто-либо из них осмеливался заступить за линию. Эту же тактику он использовал для контроля своей семьи.

Жалость к себе по имени Дарси Кокрэйн.

Она повернулась в кресле, “выставляя себя напоказ”, как когда-то ее отец назвал ее татуировки и откровенную одежду. Мелочное удовлетворение от наблюдения за тем, как его губы складываются в суровую линию, согрело девушку.

Высокий и светский, с седыми волосами, обрамляющими виски, ее отец с возрастом выглядел еще лучше. Тори, его третья жена, сходила с ума по здоровому образу жизни и заставляла его быть активным, как в тренажерном зале, так и в спальне. Постоянные развлечения в кровати с кем-то, кто не является его женой, всегда были в ходу до появления последней миссис Кокрэйн.

Он женился на матери Дарси, бывшей королеве красоты и дочери богатого мужчины, чтобы получить деньги. И затем оставил ее спиваться в их доме на Золотом Берегу (прим. — всемирно известный курорт в 80 км к югу от г. Брисбена, шт. Квинсленд; протянулся на 42 км вплоть до границы с Новым Южным Уэльсом; имеет статус городской зоны; центр - Серферз-Пэрадайз), пока сам трахал секретарш и искал пути, как контролировать всех вокруг себя. Дарси видела результат манипуляций своего отца, отразившийся на матери. Это опустило ее на дно, унизило. Но в итоге она одумалась, нашла счастье во втором браке и сейчас живет на Южном Побережье.

— Ну, бабуля, мне пора идти соблазнять мужчину. Я заскочу попозже, — Дарси вскочила, поцеловала бабушку на прощанье и нежно обняв, получила за свою заботу только неодобрительное “пффф” в адрес отвратительного вкуса в одежде.

Она направилась в коридор, пройдя мимо отца и отметив того только легким кивком:

— Папа.

— Дарси, — сказал он, следуя за ней, — перестань вести себя как ребенок.

Она остановилась и позволила злости заполнить ее целиком на блаженных пару мгновений перед тем, как развернуться на каблуках и выпрямиться. Ненавидеть его было так просто.

— Через две недели ты от меня избавишься. Я здесь только ради бабули.

— Что на счет благотворительного приема?

— Как я и сказала, я буду там ради нее. Не ради тебя.

— Одетая соответствующим образом, я надеюсь, — произнес он, пока его темный взгляд окинул ее с головы до ног. — Твоя мачеха оценит это.

Инстинктивно она свела вместе борта своего пиджака, прикрывая то, что делало ее индивидуальной, другой. Не Кокрэйн. Ее тату ощущались как большая мишень, нарисованная на сердце, приглашение для ее отца, сделать свой лучший выстрел. Каждая битва между ними в этой войне оставляла Дарси униженной и израненной, и сейчас она заглянула в себя в поисках амуниции.

— Отец, ты все еще задумываешься о том, чтобы подсунуть меня как угощение в одной из своих “одурачь кого-нибудь” схем? Кому на этот раз? Наследнику швейцарской банковской династии? Греческому инвестору какого-нибудь стартапа, который ты хочешь купить? Или Престон Коллинз вернулся на рынок в поисках жены номер два?

Ее отец усмехнулся.

— Что ж, теперь, когда ты выглядишь как расписанная стена здания, никто из интересующих меня людей тебя не захочет.

Она задохнулась от шока, не из-за его слов, а из-за того, что они до сих пор могли так ужалить ее. Ее полезность для него уменьшалась с каждым “да пошел ты” знаком, который она наносила на кожу. Дарси чувствовала, как ее тело сжимается, а сердце замирает от его подавляющего присутствия.

— Я больше того, что ты хочешь видеть, папа. Всегда была.

Деликатность никогда не была сильной стороной ее отца, но в этот момент, он, кажется, осознал, что ударить ее так сильно, было неверным шагом. Его выражение лица смягчилось.

— Дарси, ты все еще моя дочь и я люблю тебя. Возвращайся домой.

— Я больше не чувствую себя там дома, папа.

— Даже с одним из городских пожарных за спиной (игра слов: back - спина, Beck - имя), готовым услужить тебе?

Злость так и вскипела в ней.

— О, ради бога, папа, ты что, следил за мной? — его постоянный контроль не должен был удивить ее. Учитывая некоторые его прошлые фокусы и то предпочтение, которое он отдавал золотым украшениям, у него было намного больше общего с мафиози, чем с высшим эшелоном власти, который он так хотел контролировать.

— Он не достоин тебя, Дарси. Никогда не был, — отец свысока посмотрел на нее, а затем повернулся и зашел в комнату бабули.

***

— Держи кулаки выше, — сказал Уайатт.

Расправив плечи, Бэк исправил стойку, перенося больше веса на отставленную назад ногу, и половину оставляя на спину, опустив подбородок и выставив кулаки. Прошло всего две недели с начала его отстранения, а мускулы уже ныли от каждого непривычного движения. Пот стекал по шее, пропитывая футболку, его тело очищалось с каждым новым ударом, чего, однако, нельзя было сказать об его мыслях. Он держался за них, как утопающий, чья жизнь вспышками мелькала перед глазами с каждой отчаянной секундой, пока он барахтался на воде.

Дарси, извивающаяся под ним, поощряющая брать ее жестче, сильнее. Руки Дарси, исследующие его грудь, царапающие соски. Черт, сексуальное дерьмо, которое она никогда не делала!

Ему прилетел такой сильный удар мешком, что он почувствовал, как уши заложило, а потом в них зазвенело.

— Что за?

— Ты рассеян, — ответил Уайатт, возвращая на место мешок, который только что использовал как оружие, чтобы вернуть Бэка к реальности. Если реальностью был обшарпанный тренажерный зал в ПО № 6 в Северной части Чикаго, он лучше выберет жизнь в мечтах, спасибо. Старым кварталам не помешала бы новая отделка, но учитывая дыры в городском бюджете и тот факт, что ЧПД (Чикагский Пожарный Департамент) был последним в листе приоритетов их хорошего мэра, этого не произойдет, точно не тогда, пока Дэмпси живы.

Уайат откашлялся.

— Продолжай в том же духе и твою голову намылят Пятые. (Пятое отделение)

— Не раньше апреля, — заметил Бэк, имея в виду ежегодную Битву Жетонов. — Куча времени, чтобы собраться. — Две недели с этим справятся. Она уедет прочь, в Техас и какой-нибудь ковбойский щенок будет изучать каждый дюйм ее покрытого татуировками тела и узнавать значение каждого изображения.

— Значит, да?

— Что да?

Суровое выражение лица сказало Бэку, чтобы он даже не пытался спустить все на тормозах.

— Да, я рассеян, — у него в мыслях была Дарси. Тогда. Сейчас. В будущем, полном сожаления о том, что он не действовал и не запер ее. Она солгала ему, не рассказав об этой удивительной женщине, которой стала, хоть и позволила его члену глубоко погрузиться в нее. Но каким бы злым он не был из-за этого, он понимал недостаток доверия с ее стороны. Может, она была права, спрятав от него настоящую Дарси, может, он не заслуживал увидеть женщину, скрытую за тату, не тогда, когда ошибки прошлого все еще крутились у него в голове.

Бэк знал, что будет сожалеть о тех словах, которые сейчас скажет, потому что Уайатт был худшим слушателем из всех, но иногда поговорить с человеком, даже если это похоже на разговор со стеной, лучше, чем девчачьи посиделки с Гейджем или Люком.

— Дело в этой девушке.

Уайатт приподнял бровь. Его старший брат уже был заграницей с морскими котиками, когда Бэк и Дарси начали встречаться, поэтому пропустил всю драму, разыгравшуюся тогда.

— Я сбежал от нее много лет назад, и теперь она снова появилась на горизонте. Она была тем самым ярким светом, благодаря которому я чувствовал, что могу сделать все, что угодно, понимаешь?

— Понимаю, — ответил Уайатт с несвойственным ему чувством. Парень был абсолютно скрытным в отношении всего, что касалось его личной жизни, так что это было самое яркое выражение эмоций, виденное Бэком.

— Когда я был рядом с ней, это было лучшим ощущением в жизни, но это тянуло бы ее назад, приглушало ее сияние. У нее впереди был колледж и золотая жизнь, а она бросила бы это все, чтобы быть рядом со мной, — она знала, что он не мог уехать из Чикаго, не тогда, когда в его будущем было только обмундирование ЧПД. Что оставляло им только вариант отношений на расстоянии, или вариант в котором Дарси оставалась здесь и отказывалась от своей мечты ради него.

Он ударил по тяжелому мешку, крепко сжав кулак.

— Мне нужно было стать пожарным, в честь Шона и Логана и всего, что они сделали для этой семьи, этого города. Мои жизнь была здесь, но ее… — еще один сильный удар заставил его сконцентрироваться и произнести слова, которые до этого ни разу не звучали. — Не уверен, что смог бы жить с последствиями того, чем стала бы жизнь со мной для нее.

Для начала ее отец лишил бы Дарси наследства за то, что она спуталась с каким-то уличным оборванцем. Остаться в Чикаго со связанными крыльями, питаясь жаром подростковой любви, которая могла не пройти испытания и исчезнуть через один-два года? Ни в коем случае Бэк не возьмет на себя вину за это.

— Любишь кого-то — отпусти его. Такой твой девиз?

— Похоже на то, — Бэк провел еще два сильных коротких удара по мешку, которые не принесли удовлетворения. — Она превратилась в прекрасную женщину, Уай. Сильную, красивую, независимую, — что касается той пользы, которую принес Бэк, то судить его все еще было некому. Впрочем, он знал только одно, но так ясно, что это задевало его до самой глубины души.

Он хотел ее.

— Бэкки, к тебе посетитель, — прокричал Люк со входа в зал.

— Вы прилично выглядите? — промурлыкал знойный голос. К слову о зеленоглазой соблазнительнице….

Дарси выглянула из-за плеча Люка, делая вид, что прикрывает глаза рукой, и осмотрела зал, затем драматично опустила руку.

— Ох, какое разочарование. Я надеялась на более потных мужчин.

Сердце Бэка так сильно подпрыгнуло, что могло бы посоперничать с гидравлическим рукавом, подающим воду под напором 400 фунтов на квадратный дюйм. Только он подумал о том, чтобы разыскать ее, как вот она здесь, и святое дерьмо, как она вырядилась для дебюта в ПО № 6.

Кожа облегала ее изгибы, словно была нарисована на теле кистью, или вытатуирована ее машинкой. На высоких шпильках она была Люку почти до подбородка, а он был самым высоким из них. Ее пиджак был расстегнут, открывая буйство ярких цветков в вырезе. Единственное, чего ей не хватало, это арбалета.

— Привет, — выдавал он. Ух ты, почти Шекспир.

— И тебе привет, — ответила Дарси с улыбкой в голосе. — Можно тебя на пару слов?

Этого намека должно было быть достаточно для назойливых братьев Бэка, чтобы свалить, но, судя по их бессовестным усмешкам и поднятым бровям, никто и не думал шевелиться. Придурки. Очень быстро, он всех представил и уже был готов увести ее оттуда, когда объявился Гейдж.

— Эй, это же Дарси, не так ли? — спросил Гейдж. — Чертовски горяча, мне нравятся твои тату! — Не признающий границ, малыш-братец развел полы пиджака Дарси и внимательно рассмотрел ее вырез. — Слышал, ты стала первоклассным тату мастером.

— Я бы так не сказала, — ответила она, в то время, как легкий румянец окрасил ее щеки.

Гейдж скрестил свои мускулистые руки на груди. Слоган на сегодняшней футболке гласил “Я — Пожарный, а Какая Суперсила у Вас?”

— Бэк следил за тобой в Интернете, подражая Шерлоку и пытаясь собрать цельную картину из кусочков. Эти кусочки… Дарси Кокрэйн, холодная крошка!

— Иногда я все еще надеюсь, что он перерастет всю эту гейскую фигню, — пробормотал Бэк, вызвав у Уайатта низкий смешок.

— О! — лицо Дарси выражало удивление, пока она рассматривала Гейджа с возрастающим интересом. — Верно, ты же гей. Мэл умрет от разочарования.

Гейдж подмигнул.

— Да, такое часто случается.

Снимая перчатки, Бэк вспоминал детали своих исследований по Дарси, которые охватывали обширную географию: Лондон, Париж и Лос-Анджелес. Она переезжала с места на место, всегда оставляя своих заказчиков и, без сомнения, множество обожателей, желать большего. В мире тату Дарси Кокрэйн была чертовски крупной шишкой. Она выигрывала конкурсы, представляла свое творчество на каком-то мероприятии под названием Боди Экспо, была уважаемым человеком в бизнесе по нанесению пигмента на кожу. Она даже сделала тату знаменитой рок-звезде, и также ходили слухи о коротком горячем романе, если верить TMZ (таблоидный новостной сайт).

Гейдж все еще продолжал болтать, боже.

— Не могу поверить, что за все это время, он так ни разу не попробовал разыскать тебя. Я имею ввиду, для этого же и предназначен Интернет.

— Я думала все ради видео с котиками и порно, — невозмутимо ответила Дарси, с блеском в глазах взглянув на Бэка.

— И еще шпионажа, — продолжил Гейдж со знанием дела. — Я всегда слежу за своими бывшими, обычно скрестив пальцы в надежде, что кто-нибудь из них закончит на второсортном порно сайте или выложит ужасное фото крупным планом.

— Неужели у кого-то бывают удачные крупные планы, идиот? — усмехнулся Люк.

Гейдж двумя руками указал на себя.

— У этого лица просто не может быть плохого дня.

Дарси тепло рассмеялась, прямо так, как Бэк помнил, не то, чтобы он давал ей много поводов для этого. Подростком, он очень нервничал рядом с ней, казалось, кожа натягивалась так сильно, что сейчас слезет с костей. Ему нравилось думать, что с возрастом он стал проще относиться ко всему, но у него никогда не будет врожденного очарования Люка или легкого чувства юмора Гейджа.

Ревность по отношению к своему брату-гею разъедала его внутренности. Эти двое станут друзьями уже к вечеру; текила и битва подушками скрепят сделку. И все же, часть Бэка была рада тому, что Дарси вписалась в его семью. Он хотел, чтобы она стала частью того, что было важно для него.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросил Бэк, прерывая шоу Гейдж и Дарси.

— О, верно, — она открыла огромную сумку, висящую на плече, и вытащила лист бумаги. — Я хотела показать тебе дизайн татуировки.

Ее темно-зеленые глаза блестели от возбуждения и неуверенности, когда она протягивала листок Бэку. Имена Шона и Логана, написанные кельтским шрифтом, ударили по нему сильнее, чем пропущенный вчера хук справа. Даже после всего прошедшего времени, он чувствовал это. Пустоту, которую они оставили.