Возрождение (Трейси Мартин) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 5)

− Входите, − говорит Мэлоун, как только дверь открывается. Он бросает на меня задумчивый взгляд, и я пытаюсь казаться кроткой и пристыженной. Он дает приказ охраннику. − Свободен.

− Сэр, мне очень жаль…

Мэлоун прерывает меня жестом.

− Сядь, − пока я сажусь, электрический чайник начинает кипеть, и он ставит на стол две чашки. − Немного ромашки, я думаю, поможет тебе успокоиться.

− Спасибо, − я присматриваюсь к нему, как только он насыпает чай в ситечко. Я не буду пить это, если он вместе с чаем подсыпает туда что-то еще.

− Я понимаю, ты расстроена из-за Кайла, − говорит Мэлоун, наливая воду.

− Да, сэр.

Он протягивает мне чашку.

− Ты подружилась с ним.

− Да, сэр. Было шоком, увидеть его в крови, но я не знаю, о чем думала там, на улице. Мне жаль. Эти последние пару дней…

− Были очень тяжелыми для тебя, я понимаю. Поверь мне. Ты, возможно, одно из наших величайших творений, Семь, но ты также частично и человек. Я знаю, − Мэлоун со вздохом садится. − Боюсь, Кайл не доверял моим людям. Видимо, он увидел вчера их с тобой, и ты поселила плохие ассоциации в его сознании.

Я прочищаю горло.

− Это правда. Кайл был со мной вчера утром. Когда я пришла в себя, я испугалась, что что-то плохое должно было произойти, но я не знала что. Паранойя была такой сильной, и я подумала, что террористическая группа преследовала нас. Когда я увидела этих людей, я побежала и заставила Кайла побежать за мной.

Мэлоун прихлебывает свой чай, кивая.

− Это, конечно, совпадает с тем, что мои люди рассказали мне вчера. Они также сказали мне, что ты отрицала то, что знаешь его.

− Я думала, что защищаю его.

− Я вижу, − он не верит мне полностью, но хочет этого.

Ври больше. Возьми эту историю под контроль.

− Итак, Кайл сопротивлялся, когда ваши люди пришли за ним? — стону я. − Это моя вина, что он ранен.

− Боюсь, что да, он боролся и убегал. Он попытался выпрыгнуть из движущейся машины. Вот как он поранил свое лицо.

Полагаю, это, наверное, самая правдивая вещь, которую Мэлоун произнес за это время. Бедный Кайл. Бедный, храбрый Кайл. Я горжусь тем, что он боролся. Но моя тайная радость только усиливает боль в животе. Все мое лицо горит под угрозой того, что слезы вырвутся наружу, но я сдерживаю их. Мысль о том, что Кайл где-то заперт, считая, что я предала его, и ожидая смерти, окатила меня ледяной водой. Это больно, но это все, что я должна держать в себе, чтобы уберечь его.

− Очень жаль, что ты вчера напугала его, − продолжает Мэлоун. − Но с другой стороны, мы поняли, что он, возможно, не захочет доверять нам первое время, так что это не удивительно.

Я делаю вид, что пью чай.

− Он в порядке сейчас?

− Физически он в порядке. Его тело исцелилось по пути сюда. Это действительно удивительно. Его мать — царство ей небесное — была гением. Кайл держит ключ к бессмертию, и он поймет это в один день. Но эмоционально? − Мэлоун складывает руки вместе, изображая расстройство. − Мы собираемся завоевать его доверие, но я уверен, что когда-нибудь мы все объясним. На данный момент, мы дали ему успокоительное, чтобы он мог отдохнуть. Я думаю, для тебя было бы разумно присутствовать завтра утром, когда мы будем говорить с ним.

Это было бы разумно, но его предложение − ложь.

− Спасибо. Я тоже так думаю.

− Хорошо. Как твои воспоминания, кстати?

Отлично, что и является проблемой. Время для другой лжи.

− Продвигаются. Они начали возвращаться в хронологическом порядке. Я помню все до десяти лет.

Другими словами, Мэлоун не может пока спросить меня о том, как был удален жучок.

Он потирает свой подбородок.

− Теперь хронологически? Как неожиданно.

Действительно.

− Думаю, когда я перестала концентрироваться на окончании своей миссии, все встало на свои места.

− Это хорошо. Мы проведем еще несколько сканирований завтра. Я хотел бы получить как можно больше информации о том, что произошло в случае, если это повторится с тобой или с кем-то еще. Мы даже могли бы быть в состоянии предотвратить это.

Я встаю, следуя его примеру.

− Это было бы здорово. Я не хочу проходить через это снова.

Мэлоун улыбается, но его глаза холодные. Я повсюду вижу сегодня хищные глаза. Но с Мэлоуном, это подходящее сравнение.

— Я не думаю, что так будет. Спокойной ночи, Семь.

− Спокойной ночи.

Я слышу, как он достает свой телефон, как только я ухожу, но не оборачиваюсь. Трудно сказать, кто из нас больше солгал в этом разговоре, и меня это удовлетворяет. Теперь мы квиты.

За пределами его офиса, я наклоняюсь и поправляю шнурок на ботинке. Дверь Мэлоуна массивная, но я тщательно выбрала свою позицию, чтобы держать ухо востро.

− Нам нужно поторопиться с переправкой Чена, − говорит кому-то Мэлоун. − Первым делом завтра утром. Миссия оказала глубоко негативное воздействие на стабильности ГИ-1 Семь. Это та же проблема, которая всегда преследует нас с целой группой ГИ-1. Они слишком эмоциональны для длительных заданий.

Он делает паузу, пока говорит другой человек. Мои дрожащие пальцы скользят по моим шнуркам, и я вонзаю ногти в ладони. Мэлоун соврал, но ничего из того, что я не знала. Но завтрашнее утро — это слишком рано для того, что я обдумывала. Мне нужно больше времени. Дерьмо.

− Как только Чена здесь не будет, я хочу, чтобы ее доставили в лабораторию, − говорит Мэлоун, потом делает еще паузу. − Я до сих пор не знаю, как ее жучок был удален, но мы можем попробовать завтра вытянуть это из ее имплантов. Затем я хочу, чтобы все воспоминания об этой миссии стерли из ее мозга.

Мое дыхание застревает в горле, но мне удается сохранить свое лицо нормальным для камеры безопасности, которая наблюдает за мной. Затем, сглотнув, я заканчиваю завязывать шнурок и спешу прочь.

Сейчас семь тридцать вечера. Я точно не знаю, что значит «завтра утром», но могу поспорить, что у меня меньше двенадцати часов, чтобы выяснить, как это исправить.

Я ГИ-1 Семь. Я София. Я солдат, шпион, я хороший человек. И я не позволю Мэлоуну разрушить это.

Глава 28

Ночь воскресенья: Сейчас

Мне нужно убраться куда-нибудь, чтобы подумать, но нигде нет места, чтобы уединиться. Бродить вокруг лагеря не просто запрещено в это время ночи, это глупо. Просто потому, что Мэлоун планирует стереть завтра мои воспоминания, не значит, что я не буду внимательно смотреть по сторонам. Он должен думать, что я не опасна, иначе меня запрут.

Я намерена доказать, что он ошибается.

Конечно, это здорово и все такое, но я еще не разобралась как. Единственное, что важно для меня − это то, что Мэлоун не подозревает, что я все знаю. Даже мысли об этом причиняют мне головную боль.

Я кладу свою голову на руки и тщательно обдумываю каждый кусочек информации, который у меня есть по поводу охраны лагеря. Ее не так много. Хотя мы изучали различные типы систем безопасности и протоколы, наши собственные типы никогда не использовались в качестве примеров, хотя можно подумать, что они проводились бы в качестве хороших моделей. Но я понимаю, почему − мы собственность Красной Зоны. Рабам не дают ключи к их побегу. Особенно когда рабов тренируют быть мастерами побега.

После того как я исчерпала этот ход мысли, я размышляю о технических деталях каждого схожего типа миссии, которые мы изучали. В итоге, единственный вывод, который я могу сделать, это то, что я облажалась.

Дверь в уборную открывается.

− Соф?

С замиранием сердца, я выхожу из кабинки.

— Уверена, что должна называть меня так здесь?

Джордан опирается на край раковины с озабоченной улыбкой.

− Мы обнаружили, что в уборных при наших комнатах нет камер наблюдения.

− Ну, это облегчение. Я бы проводила больше времени в душе все эти годы, если бы не думала о том, что за мной наблюдают.

− Расскажи мне об этом. Ты знаешь, что это значит?

Я гляжу на нее с опаской.

− Что?

− Ты можешь поговорить со мной здесь. Поговорить начистоту.

Начистоту. В последнее время я не особо часто использовала это слово.

Я ерзаю в своей куртке. Если бы я рассказала Джордан даже половину того, что я обдумываю, то поставила бы ее в неловкое положение. Ей придется либо прикрыть свой зад, настучав на меня, или, вполне возможно, она захочет рискнуть своей задницей чтобы помочь мне.

Слишком рискованно вовлекать ее во все это. Никто больше не пострадает из-за меня.

− Не делай это, − говорит она.

− Что?

Джордан скрещивает руки.

− Ты замыкаешься в себе. Готовишься бежать отсюда − я же вижу. Но забудь об этом. Я буду драться с тобой, если придется. Ты не уйдешь, пока не расскажешь мне, что случилось после ужина. Ты упростила мне задачу, загнав себя сюда. Так упрости и остальное.

− Ладно, хорошо, − я поднимаю руки вверх в жесте капитуляции, затем срываюсь с места.

Она сразу же оказывается на мне, ведь она стоит ближе к двери. Плечо, взметнувшееся со стороны, выбивает меня из колеи. Я прихожу в себя, хватаю ее за руку, но она легко выкручивается. Мы сражаемся за дверную ручку в равных силах, подошвы наших сапог издают писк на плитке.

Но мое сердце не со мной. Часть меня нуждается в том, чтобы поделиться тем, что я узнала, и та, другая часть меня думает, что Джордан заслуживает правды. Кроме того, ни одна из нас не хочет серьезно навредить другой.

Когда Джордан делает захват вокруг моего туловища, я висну в ее руках.

— Сдаешься? − спрашивает она.

− Да.

Она отпускает меня, и я опускаю голову на ее плечо.

− Соф, пожалуйста. Поговори со мной. Мы ведь семья, помнишь?

Я шмыгаю носом, чувствуя себя мерзко. Из-за пребывания за территорией лагеря я стала более мягкой. Это одна из черт Софии, без которой я могла бы обойтись.

− Я все вспомнила.

− Разве это не хорошо?

− Должно быть, не так ли? Я думала, что вспомню и все будет хорошо, но на самом деле, я вспомнила, и все очень плохо, − холодок пробегает по моей спине, как пальцы по клавиатуре. Я приподнимаюсь, чтобы сесть на раковину, и Джордан садится рядом со мной.

− Насколько плохо?

− Очень плохо. Вчера утром я была обеспокоена, ведь считала, что какие-то плохие люди преследовали меня. Но я и была с этими плохими людьми, просто не помнила об этом. Забавно, не так ли? В извращенном смысле, я имею в виду.

Она прикусывает ноготь большого пальца.

− Ты не плохой человек. Теперь сделай мне одолжение и начни с самого начала.

− Точно, − если я собираюсь втянуть ее в это, если собираюсь поднять ад и сравнять лагерь с землей − хотелось бы − то, по крайней мере, я могла бы сделать это правильно. Так что я рассказываю Джордан о своей миссии, обо всем, чем Мэлоун поделился со мной. Я рассказываю ей о КиРТе и о том, как влюбилась в Кайла и как увидела ту историю в новостях про био-бомбу.

Я рассказываю ей о том, как начала изучать это, и, как обнаружила, что Доктор Уилсон − наш Доктор Уилсон − был подозреваемым преступником, связанным с международной организацией гангстеров, известных как «Четыре». Я рассказываю ей о том, как все файлы ЦРУ насчет «Четыре» засекречены, но как только я начала подбирать ключевые слова и имена, я смогла собрать все воедино.

Я рассказываю ей о том, что «Четыре» вовлечены во все виды оружейных сделок: покупка и продажа политических тайн, научные исследования, разработка и продажа высокотехнологических и неврологических оружий. Их подозревают в связи со всеми видами биотехнологических компаний, вроде «Прометея 3». И у них есть четыре операционных директора, одного из которых зовут Джордж Мэлоун, он же Рид Харрис. Рид, а не читай (в англ. языке имя Рид созвучно с глаголом «читать») как раньше продолжали говорить мне мои искореженные воспоминания.

Я жду пока Джордан скажет что-то, но думаю я перегрузила ее микросхемы. Она невыразительно пялится в пол. Я отхожу от тяжелой информации и применяю новую тактику.

− Уилсон был частью команды, которую Мэлоун использовал для взлома лаборатории генной инженерии в течении лета и для того, чтобы украсть чертежи с целью создания целевых вирусов. Она называлась «Точный Проект». Мэлоун продал информацию террористам, и они применили оружие в Нью-Йорке. Уилсон умер, когда ЦРУ попыталось развалить продажи.

Джордан закрывает глаза.

− Вот…вот…вот, черт.

− Ух ты. Если я лишила тебя дара речи, может быть, я смогу сделать невозможное и тоже сбежать.

Она приходит в себя, чтобы снова начать грызть палец.

− Сбежать? Минуточку. Ты говоришь мне, что выяснила все это. А потом что? Ты уже знала о Кайле?

− Нет, − я спрыгиваю с раковины, подношу руки под кран и пью немного воды. Я говорила слишком много, и не рассказала ей и половины. Хотя, если я уйду сейчас, то скорее всего, потеряю возможность. Только благодаря удаче никто не входит в уборную так долго, а удачи у меня, кажется, не много в запасе.

Избежав легкого обезвоживания, я продолжаю историю, расхаживая, потому что не могу больше сидеть.

− Мэлоун сказал мне, что террористы убили мать Х, и теперь они преследуют ее ребенка. Все это было правдой. Сара Фишер работала на «Прометей 3». Люди Мэлоуна выследили ее, убили ее заместителя в течение лета и обнаружили, что ее ребенок был в КиРТе. Неудивительно, что он не рассказал мне, кем были так называемые террористы. Они — это мы.

И когда я рассказала все Мэлоуну, то думала, что Кайл был в опасности − в какой из них? Тем призрачным врагом была я. Больше никто. Подозревает ли Мэлоун, что я что-то обнаружила?

Я не должна предполагать, иначе окажусь в клетке, как Кайл. Легко видеть врагов там, где их нет − пятьдесят одна вариация на эту тему предостерегла нас от паранойи в этой области. Это то, что ослепило меня в КиРТе, то, из-за чего я пришла к выводу, что Кайл был моим врагом, а не моей целью.

Я надеюсь, что Мэлоун примет, что мой страх взял верх надо мной, но, в конечном счете, это не имеет значения. Я должна выбраться отсюда, прежде чем Мэлоун сотрет мои воспоминания. Прежде чем он сотрет Софию из меня − все, что она знает, все, что она пережила, все, что она любит и все, во что верит.

Все, что она помнит. Всю вину, которую она чувствует. АнХлор, люди, которых я убила. Сколько среди них было невинных людей, которых «Четыре» хотели убить по какой-то причине? Может быть, некоторые были преступниками, но я не уверена, что хочу знать это. Я не спасала мир, я разрушала его. Уничтожала его так же, как Мэлоун намерен уничтожить меня.

Возьми себя в руки. Я чувствую, что мой мозг перегружен. Хочется удалить эти воспоминания, но я не могу предаваться такого рода слабости. Я должна помнить, потому что если я не буду, то не смогу искупить все то, что сделала.

Покусывая в стороне большой палец, Джордан воспринимает все это очень спокойно, что, своего рода, страшно.

— Так, а потом что?

− Потом − после того, как я узнала о Мэлоуне, я ни в коем случае не собиралась привести к нему Х. Я полагала, что с достаточным количеством денег, я смогу исчезнуть. Я позволю Х решить, что он или она хочет сделать: пойти в программу Защиты Свидетелей или что-то вроде того. Два дня назад это было частью моего планирования. Но я достала деньги на случай, если бы они нам понадобились.

Джордан прекращает размахивать ногами.

− У тебя есть деньги? Где ты достала их?

− Вообще-то, это было не слишком трудно. В каждом городе есть неприятные люди, которые носят с собой много наличных, и никто из них не подозревает, что кто-то вроде меня является ходячим оружием. Я имею в виду, я не собиралась воровать у невинных людей. Я причинила достаточно вреда таким образом, и у меня было время стать разборчивее. Как только я попала на след Мэлоуна, у меня ушла неделя, чтобы начать собирать все воедино. А затем прошло еще несколько недель, прежде чем я нашла Х.

Джордан издает звук на что-то между смехом и всхлипом.

− Ты могла бы умереть.

− Это все еще возможно.

− Черт, Соф, − она спрыгивает с раковины. − Сколько денег у тебя есть?

− Было. Несколько тысяч долларов. Но теперь они у Мэлоуна, хотя я не уверена, что он знает об этом. Они завернуты в шапку и пару варежек в моем рюкзаке. У меня ни разу не было шанса, чтобы спрятать их в более безопасном месте, и я взяла всё с собой вчера утром.

Вчера утром. Я не могу поверить, что я уехала из КиРТа с Кайлом только вчера утром. Кажется, словно это было в другой жизни.

− Ты относишься к этому слишком спокойно, − говорю я.

Джордан медленно улыбается.

− Нееет, я просто скрываю свою истерику лучше, чем у тебя получилось бы раньше. Ничего из этого меня не удивляет. Я всегда знала, что с этим местом было что-то не так. Фитцпатрик − или, может быть, это был Мэлоун − могли бы попробовать закрыть нам глаза посредством контроля нашего доступа к внешнему миру, но у меня есть инстинкты. Они создавали нас не для того, чтобы мы были глупыми.

− Правда. Ты всегда ненавидела это место.

− Чертовски верно, — кажется, что она, что-то высчитывает. — Ты можешь доказать что-то из того, что ты сказала?

Я гримасничаю.

− Зависит от того, насколько ты терпелива. Все, что я читала хранится в моей памяти, конечно же, но тебе ведь известна проблема с загрузкой.

Нейронные импланты не хранят данные так же, как это делает обычный компьютерный чип. Я могла бы передать свои воспоминания, но, чтобы сделать это аккуратно − то есть, не считая мое эмоциональное состояние и фоновый шум, что может подтасовать данные − потребуется время. И нам понадобится программа лагеря, чтобы перевести данные во что-то читабельное.

− Они еще есть на флешке, − говорю я. − Я подумала она понадобится, чтобы убедить Х, когда я нашла его. Но они в моем рюкзаке вместе с деньгами. Тебе нужны доказательства?

− Мне любопытно, но нет. Я не думаю, что они нам понадобится. Твоей истории и денег − если мы сможем достать их − будет достаточно.

− Достаточно для чего?

Она делает вид, словно хочет ударить меня.

− Достаточно для чего? А ты как думаешь? Достаточно, чтобы УЙТИ.

− О, нет. Я боялась, что ты скажешь это. Ни в коем случае, − Джордан начинает протестовать, но я прерываю ее. − Я должна выбраться отсюда, потому что завтра утром Мэлоун сотрет мою память, и они забирают отсюда Кайла. У меня есть… − я проверяю свои внутренние часы, чтобы посмотреть сколько времени прошло с тех пор как я вышла из кабинета Мэлоуна. — У меня, наверное, есть меньше десяти часов, чтобы придумать, как спасти его и сбежать, и я не могу беспокоиться о том, что ты можешь пострадать, пытаясь помочь мне.

Джордан блокирует дверь.

− Пожалуйста. Ты думаешь, у тебя есть шанс спасти этого парня и выбраться отсюда без посторонней помощи? Может быть, ты смогла бы улизнуть сама. Но взять его с собой? Не выйдет. Я нужна тебе. Мы нужны тебе. Кроме того, мы будем держаться вместе − это всегда срабатывает.

− Мы?

− Мы, − она подносит ухо к двери, затем делает несколько шагов назад от нее, понижая голос. − Не весь отряд, но некоторые из нас. Остальных можно убедить, если у тебя есть доказательства, но на то, чтобы загрузить их из твоего мозга, нет времени. Мы нужны тебе, Соф. Ты знаешь это.

Я знаю это, поэтому протираю глаза и вздыхаю.

− Да.

− В четверть после часа сегодня ночью, − говорит Джордан. − Мы встретимся здесь, чтобы все спланировать. Я расскажу остальным.

После того, как она уходит, я принимаю душ, так что мне не приходится ни с кем разговаривать. Я выговорилась, и все, о чем я могу думать − это Кайл и о том, как я неосознанно предала его. Мерзкое чувство, которое я ношу в себе с обеда, возвращается с новой силой.

Когда в десять наступает отбой, я не сплю, зацикливаясь на всем, что я могла бы сделать по-другому за последние два месяца. Может быть, за последние девятнадцать лет. Могло ли бы что-то из этого изменить ситуацию? Лагерь научил нас таким вещам, о которых ни один нормальный человек не знал бы, но его целью было сохранить в нас наивность. Никому не доверять, кроме них − учили они нас. А им доверять беспрекословно.

Почему у меня никогда не возникало больше вопросов? Оглядываясь назад, делать это кажется логичным. Но я настолько сильно хотела делать все хорошо, что позволила им ослепить меня.

Они утверждают, что наши человеческие эмоции делают нас слабыми. Они правы. Они сделали нас контролируемыми, а идиоты, которые управляют этим местом, никогда не ценили этого.

В 1:14 ночи Джордан вылезает из постели и идет босыми ногами к двери. Это никого не беспокоит. Как только дверь закрывается, Саммер так же молча следует за ней.

Когда я вылезаю из постели на часах 1:15. Мое сердце колотится так громко, что я удивлена, что не разбудила остальных. Я быстро двигаюсь по коридору, избегая скрипучих мест в центре пола, и проскальзываю в ванную. Мне приходится моргнуть пару раз, чтобы глаза привыкли к свету.

− Что ты делаешь?

Саммер приседает на ряд раковин, отвинчивая вентиляционную крышку.

− Она соединяет комнату девочек с комнатой мальчиков.

Правильно. После отбоя, двери между нашими половинами здания заперты, и мы должны как-то встретиться. Разговор через стену будет слишком шумным.

Как только Саммер передает вентиляционную крышку Джордан, дверь снова открывается и входит Октавия, держа в руках планшет. Я замираю, но другие, кажется, не удивлены. Ладно. Я не ожидала, что Октавия будет частью этого. Теперь интересно, кто-еще, кого я не ожидаю, будет с другой стороны вентиляции.

«Не Коул» предупреждаю я себя. Коул был бы потрясен тем, что я могла бы рассказать ему, но Коул будет требовать доказательства. А Джордан права − у нас нет времени на это.

Я сжимаю свои руки в кулаки, ненавидя себя за то, что предала еще одного друга. Ненавидя Мэлоуна за то, что он сделал с нами.

Саммер слегка постукивает внутри вентиляции. Ей отвечают стуком.

— Все, идем, − она подпирает себя руками и подтягивается, залезая внутрь. Она пролезает, оставляя лишь дюймы, чтобы поберечь плечи, но вскоре ее босые ноги исчезают. Вот почему мы лезем в сторону парней. Их плечи слишком широки для этого.

Джордан жестикулирует мне, чтобы я шла следующей, так что я запрыгиваю на раковину. Поднимая руки над головой, я упираюсь ладонями и предплечьями по гладким стенкам вентиляции. Мои плечи и трицепсы ноют, поскольку я использую их, чтобы поднять себя. Уф. Слишком много пиццы и пива и недостаточно тяжелая атлетика в КиРТе. На полпути я опираюсь на живот и снова протягиваю руки.

Тянись, шевелись, скользи. Вентиляция всего лишь три фута в длину, и мои руки с головой вылезают с другого ее конца. Я медленно опускаюсь вниз, пока мои руки не натыкаются на раковины, а затем пробираюсь наружу, стараясь не думать о том, насколько я обнажаюсь перед всеми.

Когда я спрыгиваю с раковины, я, наконец, осматриваюсь. Уборная мальчиков − это зеркало прямо напротив нашего, и здесь только два мальчика − Гейб и Леф. Мой желудок падает. Хотя я знала, что не стоит ожидать Коула, надежда носит иррациональный характер.

− О, милая София, − Гейб оборачивает руку вокруг меня. − Это вероятно твоих рук дело.

Октавия выталкивает свой планшет из вентиляции, и я хватаю его.

− Что Джордан сказала вам?

− Ничего, − говорит Леф. − Она просто подала сигнал о том, что мы встречаемся сегодня вечером. Ты в порядке?

Я смотрю на то, как Октавия опускается на раковину.

− Да, нормально. А что?

− Джордан сказала, что ты плохо себя чувствовала.

Голова Джордан появляется в вентиляционном отверстии.

− Я должна была сказать что-то, чтобы объяснить, что она делала в уборной так долго.

− О, − я оборачиваю руки вокруг себя. − Ну, это не совсем неправда. Я чувствовала себя плохо. И сейчас чувствую.

− Из-за того, что произошло раньше? − спрашивает Гейб.

Октавия загружает свой планшет.

− Что произошло раньше?

Она не пошла за мной после обеда, и не видела, как я теряю контроль. Я стискиваю зубы от нетерпения и смущения, в то время как Гейб вводит ее в курс дела. Когда он заканчивает, она смотрит на меня с беспокойством.

− Это ничего не значит. Я могу объяснить.

Джордан отгоняет всех прочь от меня.

— Она может много чего объяснить. Слушайте.

Я хочу выразить протест − это пустая трата времени − но ответить на просьбу будет быстрее. Поэтому я быстро и вкратце рассказываю Саммер, Октавии, Гейбу и Лэву о своих последних нескольких месяцах. Когда я заканчиваю, наступает тишина.

− Эй, не все хором. Не похоже на то, что у нас есть все время в мире.

− Ты можешь это доказать? − спрашивает Лэв.

Я прислоняю голову к стене.

− Да, но не без моего рюкзака.

− Кого волнуют доказательства, − говорит Гейб. − У тебя есть деньги. Это единственное, что нам всегда нужно, если мы хотим сделать это.

− Сделать это? − говорит Лэв.

− Сбежать.

Проходит еще одна минута молчания, в то время как шестеро из нас оценивают лица друг друга. Джордан собрала эту команду. Я надеюсь, что она знала, что делала.

Затем Октавия ухмыляется и начинает что-то листать на планшете.

− Отлично. «Планирование Побега: Этап Первый» начинается сегодня ночью.

«Планирование Побега: Этап Первый и последний» происходит сегодня. Я сжимаю свои руки в кулаки.

− Я не упомянула, что Мэлоун собирается стереть завтра мои воспоминания, и перевезти Кайла утром.

Саммер морщится.

− Соф, его освобождение сделает наш побег намного сложнее.

− Нет Кайла − нет моих денег.

Октавия пробегает руками по волосам.

− Я не думаю, что мы сможем придумать что-то, что сработает до завтрашнего утра. Это безумие. Ты хоть знаешь, во сколько его перевозят?

Я качаю головой, чувствуя, как безвыходность накатывает на меня. Слезы снова угрожают вырваться наружу. Проклятье. Я потратила достаточно времени в ожидании этой встречи.

− Достаточно легко выяснить, когда они будут перевозить Кайла, − Гейб протягивает руку к планшету. − Дай мне это.

Октавия сжимает его плотнее.

− Эта информация будет закрыта.

− Там низкий уровень безопасности. Я гарантирую, − он шевелит пальцами, и она помещает планшет в руку, хмурясь.

− Ты включишь сигнал предупреждения, если взломаешь его, − говорит Саммер.

Гейб подмигивает.

− Мне не нужно взламывать его. Я заимствую низкий уровень допуска. Все под контролем.

− Заимствуешь?

Он кашляет в кулак.

− Я проводил время с новым охранником на прошлой неделе. Он был молод, интересен и понятия не имел, кем я был. Так что я флиртовал с ним достаточно долго, чтобы наблюдать за его пальцами, в то время как он водил ими по своему допуску.

Джордан ухмыляется.

− Хитрый.

− Я бы предпочел «ловкий», но я согласен и на это. Это был определенно один из моих самых прекрасных моментов, − он поднимает взгляд и замечает, как мы пялимся на него.

− Что? Я не верю в дискриминацию по признаку пола.

− О, не волнуйся, − говорит Саммер. − Мы уже знаем, что ты не избирательный.

− Или скромный, − добавляет Лэв.

Гейб показывает им средний палец.

— Теперь вы можете поблагодарить меня. Я нашел. Кайла перевозят в семь. Осталось совсем немного времени.

Я призадумываюсь.

− Этого будет достаточно. Но серьезно, если вам не хочется рисковать своей шеей с такого рода временными рамками, уходите сейчас. Я лучше приму завтра пару пуль, чем позволю Мэлоуну стереть мои воспоминания. И я обязана попытаться сделать что-то для Кайла. Что-нибудь.

Гейб берет мою руку.

− Я обязан не позволить Мэлоуну приблизиться к твоему мозгу. Мы семья. Мы держимся вместе.

− Точно, − говорит Джордан.

Саммер кивает. Октавия и Лэв оба напяливают мрачные улыбки, но сигнализируют, что они в деле.

Я сжимаю руку Гейба, и мои плечи расслабляются. Несмотря на мои протесты, у меня гораздо больше шансов с их помощью.

− Ладно, тогда. Что мы знаем об охране лагеря? Везде камеры, замки, которые требуют конкретного допуска, вдобавок активные системы защиты по периметру и камеры предварительного заключения.

− Активные защиты теперь включают ВАДы, − говорит Лэв. — Их починили, когда ты ушла, Соф.

− Класс, − ВАДы, другими словами воздушные атакующие дроны, одни из самых любимых оружий Красной Зоны, от которых трудно уклониться.

− Все это можно отключить, − говорит Октавия. − Если бы у меня было два месяца, я смогла бы найти способ проникнуть туда незамеченными, взять дрона и использовать его в нашу пользу. Теперь же даже если я могу выбить его из строя, они поймают меня за секунду.

Саммер накручивает прядь волос на палец.

− Ты должна выбить его из строя таким образом, чтобы они не смогли сразу же вновь включить его, как только тебя поймают. Может у меня есть что-нибудь, − она залезает на раковину и исчезает в вентиляции.

− Что, если мы выведем из строя электричество? — спрашиваю я. — И генераторы?

Лэв качает головой.

− В ту минуту, когда система обнаружит несанкционированную деятельность, весь лагерь погрузится в строгую изоляцию, пока ее не нейтрализуют. Выведи из строя электричество, и мы все тоже застрянем в темноте.

− Поэтому, даже если идея Саммер сработает, мы застрянем до тех пор, пока охрана не включит систему.

Октавия сердито смотрит на свой планшет.

− Вот почему мой способ будет лучше — мы не застрянем.

Я прислоняю голову к стене.

− У нас нет времени на твой способ.

− Есть аварийная блокировка, — Джордан показывает на Лэва. — Когда-то мы узнали об этом от Бондаря пару лет назад, помнишь? Проблема только в том, что единственным человеком, у которого есть ключ, чтобы приступить к использованию такого варианта — это Мэлоун.

А единственный здесь, кто может добраться до Мэлоуна — это я.

− Я могу справиться с этой частью. Мой рюкзак все равно в его кабинете. Мне надо идти.

− Как ты попадешь внутрь? − спрашивает Гейб.

− Я придумаю что-нибудь. Он интересуется моими воспоминаниями.

Лэв кивает.

− Так, значит пока ты у Мэлоуна, Октавия отключает систему безопасности и портит их сеть с чем-то, что есть у Саммер. Мы идем к блокировке. Ты отключаешь ее. Но система безопасности будет работать до тех пор, пока мы не сможем выяснить способ, как заглушить их телефонные сигналы.

− Отвлечь будет легче, − говорит Гейб. − Моя специальность. С моим заимствованным допуском я смогу доставить нас на склады снабжения. Я считаю, что мы покажем нашу признательность за проведенное в этом месте время, частично взорвав его.

− Эй! − Саммер машет мне флешкой, затем бросает ее. Я ловлю ее, в то время как она сползает на раковину. − Это кое-что, над чем я работаю. Нам придется проверить ее, но я думаю, она сработает.

Я протягиваю флешку Октавии.

− Что насчет Кайла? Нам нужно удачно выбрать время. До него будет легче добраться, когда его выведут из того места, где его держат, и будут вести к транспорту.

− Все нужно рассчитать, − говорит Джордан. − И нам нужны колеса, чтобы выйти за ворота.

− И место встречи.

− И припасы для побега.

− И зенитные ракеты, − закатывает глаза Гейб.

Лэв хмыкает.

— Включил его в те припасы, которые нам нужны.

Гейб ударяет его.

− Я серьезно. Предположим, что мы выйдем за ворота, но как мы уничтожим команду преследователей?

− Снег может помочь с этим, − говорит Октавия. − Завтра утром будет буря. Может начаться уже, ну, в любое время.

Мы все оглядываемся, как будто здесь есть окна. Или, может, это нарастающее напряжение. Нам нужно немного выпустить пар, нужно какое-то движение. Я в любом случае сделаю это. Все мое тело гудит от нервной энергии.

− Еще кое-что, − Джордан поворачивается ко мне. − Как только все начнется, то мы станем против всех. Наверное, только не против самых молодых ГИ. Но, в особенности, когда они узнают, что это мы, Фитцпатрик объединит остальные шесть. Они будут частью группы, которая попытается остановить нас.

Она имеет в виду конкретно Коула. Что делать, если Коул попытается драться со мной?

Я сворачиваю пальцы на ногах на холодном кафельном полу.

— До тех пор, пока Фитцпатрик и другие не подозревают, что весь наш блок замешан в этом.

Что было бы хуже? Драться против своих друзей или с ними, чтобы они пострадали из-за моего мятежа? С каждым новым препятствием этот план становится все более подавляющим.

Саммер скрещивает руки, ее ногти впиваются в кожу.

− Они тоже могли это сделать. Мы не узнаем, пока это не произойдет.

− Точно, − говорит Гейб. − Итак, давайте распланируем, как убраться к чертям отсюда и уменьшим шансы каждого попасть под пулю.

Глава 29

Утро понедельника: Сейчас

Мы обсуждаем детали в течение следующего часа, затем ложимся спать в гробовой тишине. Мне нужны эти пару часов сна, поскольку я почти всю ночь не спала, но ситуация бесполезна. Сон нельзя вызвать по желанию, и, несмотря на мои импланты, я не могу отключить свой мозг таким способом. Фитцпатрик тренировала меня справляться с отсутствием сна, так что я смогу выполнить все завтра даже без особого отдыха. Но я не буду такой же сильной, как могла бы быть.

Зевая, я отдергиваю жалюзи на окне возле моей кровати. Предсказанная метель надвигается. Белые хлопья плывут по течению не больше, чем было днем, но я не сомневаюсь, что она нагрянет. Неважно, что произойдет, скорее всего, это будет последний раз, когда я буду смотреть какой отсюда вид.

Но я не буду скучать по этому.

Наконец, я заползаю под одеяло и смотрю на танец теней вдоль пола, когда обогреватель включается. У Джордан и остальных закрыты глаза, но я не могу сказать, спят ли они. Хотя Скай и Ева да. Простите, молча говорю я им. Я никогда вас не забуду.

Конечно, я не могу рассказать им план, потому что они, возможно, захотят остаться.

Как я узнаю?

А что, если я столкнусь с Коулом? А что, если Кайл не доверится мне и откажется сотрудничать? А что, если снег сделает дороги непроходимыми? Да ладно − один из нас может сломать свои лодыжки на утренней пробежке и все будет уничтожено. Уничтожено! Что тогда будет с Кайлом? Если он умрет, это будет полностью моя вина.

Я натягиваю подушку на голову. Мой желудок стучит о мое нутро, утапливая бабочек в подавленной рвоте.

Единственное, что еще более отстойно, чем составление плана — это ожидание. Я провела следующую пару часов, лежа в темноте, представляя долгие безумные разговоры с Кайлом и с Коулом. Представляя попытки извиниться. Я должна за многое извиниться. Кроме того, даже если они оба сбегут со мной завтра, не похоже на то, что мои проблемы с ними будут решены.

Я жалкая.

Сколько времени?

Жалкая.

Проверить время.

Оно тянется бесконечно.

Но даже наблюдаемые часы в конце концов пробивают час. В этот раз пять утра.

Когда свет включается, я вылезаю из постели, дергаясь, как будто выпила много кофеина. Никто из нас, конспираторов, не обменивается чересчур возбужденными взглядами. Мы, как обычно, надеваем свою одежду. Как обычно, чистим зубы. Как обычно, затягиваем волосы назад.

Как забавно, что я стала нормальной, а все остальное — настолько паршивым.

Мы начинаем пробежку, и я уделяю особое внимание тому, куда ступают мои ноги. Мне не нужны сломанные лодыжки. Я не могу сейчас подвести Кайла.

Снег выпал, но только слегка. Этот день дерьмовый, холодный и влажный. Если бы я верила в приметы, то эта была бы плохая.

Грузовики заезжают в лагерь рано утром в понедельник, привозя новую недельную поставку скоропортящихся продуктов питания. Я никогда не обращала раньше внимания на них, но не сегодня. Что делать людям в Деворе − ближайшем городе? Думать о лагере? О чем они будут думать через несколько часов? Что Мэлоун скажет им, как только они начнут охоту за нами?

Если нам удастся зайти так далеко. Возможно, мне не стоит быть такой самонадеянной.

Я обращаю внимание на все этим утром − на воздух, оседающий в легких, на то, как мокрый снег прилипает к деревьям, словно тающий сахар, на логотип Красной Зоны на рукаве пиджака охранника, который в первый раз заставляет меня думать о красных лампасах. Я смотрю, как работники кухни выходят на улицу на перекур, эксплуатационный персонал тащит мешки к мусорным контейнерам. Интересно, сколько из них знают, чем по-настоящему является Красная Зона. Сколько из них верят этому вранью. Сколько в конечном итоге умрут, как Сара Фишер, если узнают правду.

Когда мы заканчиваем бежать, я подхожу к Коулу. Остальная часть нашей группы из шести человек находит предлог, чтобы задержаться на улице, делая растяжку, обсуждая снег и перевязывая свои шнурки.

− Бесстрашный лидер, ты не знаешь, Мэлоун поблизости? Прошлой ночью ко мне вернулось воспоминание о жучке. Я думаю, что он должен узнать об этом как можно скорее.

То, что я обманываю Коула убивает меня. Но при том, это для большего блага. Это служение моей стране. Защита невинных жизней. Спасение Кайла.

Неважно. Коул должен понять или должен был бы, если бы у меня был шанс правильно все ему объяснить.

Он расплывается в светящейся улыбке, и я чувствую себя полным дерьмом. Озерной тиной, которая заслуживает того, чтобы умереть на солнце.

− Семь, это здорово. Что случилось? Нет, подожди, ты, вероятно, не должна рассказывать мне первому.

Коул достает свой телефон, и я задерживаю дыхание. Прошлой ночью я решила, что это будет лучший способ. Если я смогу официально увидеться с Мэлоуном сегодня утром, нашей группе будет легче рассчитать время для нашего побега. Часть со временем имеет решающее значение. Если Мэлоун не пойдет на это, нам придется гораздо больше думать, что тогда предпринимать. Наши шансы на успех упадут.

Я стараюсь не ерзать и добавить какую-то остроту в свой голос.

− Скажи ему, что это важно. Я была права насчет того, что Кайл в опасности.

Пусть Мэлоун сделает свои собственные выводы. Может быть, он подумает, что настоящее ЦРУ схватило меня. Все что угодно, чтобы привлечь его внимание.

Коул негромко говорит в телефон, но я слышу голос Мэлоуна. Он заинтригован, но сбит с толку.

− Скажи ей, чтобы пришла через час.

Это слегка рановато. Сейчас 5:40, а Кайла никуда не увезут до семи. Но, может быть, Мэлоун планирует держать меня в своем кабинете, когда это случится, так что все закончится прежде, чем я узнаю, что Кайла забрали. Мне придется импровизировать, когда я буду там.

Мой желудок продолжает скручиваться все утро, но я игнорирую его жалобы и наполняю яйцами и овсянкой. Если мы потерпим неудачу, это может быть мой последний ужин.

Мне нужно прекратить эту «если мы потерпим неудачу» фигню.

В 6:35 я встаю, небрежно упоминая о том, что иду к Мэлоуну насчет своего воспоминания. Джордан стучит пальцем по столу — сигнал для того, чтобы начать наш внутренний таймер. Октавия тоже встает, сказав, что плохо себя чувствует. Как только мы расходимся недалеко от жилых комнат, я говорю ей, что надеюсь на то, что у нее не болит живот, как у меня прошлой ночью. Затем я продолжаю идти к главному зданию, а она заходит в нашу комнату, где возьмет свой ноутбук, запрется в ванной и начнет отключать систему безопасности.

Я надеюсь.

Сто девяносто три секунды, чтобы добраться до главного здания. По пути туда я вижу обычный белый фургон, распложенный рядом со зданием номер два. Кайла, вероятно, держат в подвале этого здания. Я никогда не была там, но я знаю какой дорогой воспользуются охранники, чтобы посадить его в фургон.

Что касается самого фургона, в лагере их несколько. Я никогда не задумывалась о них раньше, но теперь я понимаю, чем они являются — транспортом для перевозки заключенных. Сзади нет ни окон, ни каких-либо опознавательных знаков.

Я выбрасываю фургон из головы и прикладываю палец к сканеру, чтобы войти в Здание Номер Один. Охранник у мониторов не обращает на меня внимание. Сто девяносто шесть секунд.

Помощник Мэлоуна машет мне в сторону лифта. Двести две секунды, когда двери закрываются.

Я за дверью Мэлоуна. Двести тридцать девять секунд.

Он встречает меня с отеческой улыбкой, когда я вхожу. Сегодня его светлая кожа демонстрирует его возраст. Под глазами круги. Я надеюсь, что он вчера поздно лег. Надеюсь, что он спал так же мало, как и я. Но я чертовски хочу, что, что бы ни держало его, он не был столь же продуктивным, как я.

− Семь, прошу, − Мэлоун жестикулирует рукой в сторону хорошо знакомого кресла. В другой он держит термокружку. Кофе не чай − я чувствую его запах. Он пьет что-то покрепче.

− Ты помнишь, что случилось с жучком? Это значит, что все твои воспоминания вернулись?

Он кажется таким довольным мной. Можно сказать − он хочет покопаться в моих мозгах чуть позже.

− Помню. Они возвращаются.

Пожалуйста, поторопись, Октавия.

Мэлоун откидывается назад, явно ожидая от меня подробностей.

− Чтобы показать вам всю картину происходящего, мне стоит начать с того вечера, когда жучок был изъят, − я намеренно потираю свою шею и в спешке говорю. − Как я уже говорила, я обнаружила, что Кайл − это Х в пятницу, когда он получил травму. Когда это случилось, пара его друзей побежала искать бинты или средства первой помощи, хотя Кайл настаивал на то, что они ему не нужны. Но когда его друзья вернулись, они не принесли их с собой. Они привели одного из своих тренеров смотрителей, который был на танцах.

Я подчеркиваю слово «тренеров», словно это что-то зловещее. Это срабатывает. Мэлоун не сделал еще один глоток своего кофе. Я зацепила его.

− Этот тренер помогал Кайлу перевязать руку, хотя там должно нечего было перевязывать, и вел себя так, как будто ничего странного не творится. Тогда мне пришло в голову, что этот смотритель новичок. Он был в КиРТе столько же, сколько и я…

Я продолжаю, накручивая сюжет сказки, превращая воображаемого тренера в таинственную угрозу, все это время молча отсчитывая секунды. Я рассказываю Мэлоуну, что после танцев я узнала, что кто-то обыскал мою комнату в общежитии. О том, как я задумывалась, прослушивалась ли она и есть ли так же вредоносные программы на моем телефоне. Поэтому я не решалась сразу позвонить лагерь. О том, как я забрала Кайла на следующий день из КиРТа, затем «одолжила» телефон, чтобы позвонить.

Проверяю время: я в офисе Мэлоуна уже пять минут и семнадцать секунд.

Сделай это, Октавия.

− Должно быть за нами следили, − я продолжаю. − У меня было плохое предчувствие, и я хотела увести Кайла, но тот упрямился.

В моей истории больше дыр, чем в магазине пончиков, но я начинаю наслаждаться жизнью, пока рассказываю ее. Как обычно, выполнение дел оказывает на меня замечательный успокаивающий эффект.

− А жучок? − говорит Мэлоун. Линии на его лбу предупреждают меня, что он не верит в мою историю, но он по-прежнему не притронулся к кофе. Ему любопытно, и он готов подыграть.

− Сейчас доберусь до него. Итак, я не хочу бросать Кайла, но он настаивает, что ему нужно в уборную. Я жду снаружи, и именно тогда….

Интерком на столе Мэлоуна начинает пищать.

Ох, СПАСИБО, Октавия!

− Сэр, наша система безопасности отключилась, − исходит голос. − Мы считаем, что это внешние нарушения.

Октавия сделала так, чтобы они выглядели как внешние? Черт, она хороша.

Вместо того, чтобы плакать от радости, я фальшиво удивляюсь. Краешком глаза я проверяю камеры, спрятанные за зеркалом над сервантом. Есть еще одна над дверью. В теории сейчас обе должны быть бесполезны.

− Что насчет системы архивирования? − спрашивает Мэлоун.

− Тоже отключена. Мы пытаемся ограничить масштабы проблемы, но там, кажется, какой-то вирус, разрушающий всю сеть.

Лицо Мэлоуна каменное.

− Работайте быстрее. Мы заперты?

− Да, сэр.

− Поторопитесь и решите проблему. У меня планы на утро, − Мэлоун отключает интерком, и я встаю.

− Мне уйти?

Он смотрит на меня, потирая подбородок.

− Нет. Дай мне минуту, чтобы разобраться с этим.

Я послушно киваю, но в ту секунду, как Мэлоун тянется к своему телефону, я срываюсь с места. Он летит в стену, как только я набрасываюсь на него сзади. Телефон соскакивает на пол.

Нельзя думать. Нужно действовать. Нельзя быть эмоциональной Софией. Нужно быть ГИ-1 Семь.

Прежде чем Мэлоун может дать отпор, я ударяю его головой о пол, и он обмякает. Я связываю его руки кабельной стяжкой, которую Джордан однажды украла и спрятала для подготовки к такому празднику. Затем я стараюсь игнорировать кровь, стекающую по его лбу.

Мэлоун сейчас без сознания, но скоро очнется. Я добираюсь до его компьютера и смотрю, как перезагрузить драйвер. Это простая последовательность, но компьютер требует отпечатки его пальцев в качестве последнего шага. Отлично.

Он — это сто шестьдесят фунтов мертвого веса на полу, но его глаза уже хлопают, открываясь. Я начинаю тащить его к клавиатуре, затем понимаю свою ошибку и подношу клавиатуру к нему. На мониторе высвечивается: ПЕРЕЗАГРУЗКА.

Интерком на столе Мэлоуна снова начинает пищать.

− Сэр, вы сняли блокировку?

Мэлоун шевелится. Я зажимаю одной рукой его рот и нажимаю на интерком другой.

− Да, он снял, но он разговаривает по телефону. Он хочет, чтобы вы вернулись к работе, разбираясь с вирусом.

Я отпускаю Мэлоуна и роюсь в его столе. Мне нужны либо ключи, либо что-то, чем можно открыть замок шкафчика. А, и еще скотч для рта и щиколоток Мэлоуна − тоже было бы хорошо.

Сначала я нахожу заряженный пистолет 38 калибра. Ну, это уже что-то. Я колеблюсь, метая взгляды между пистолетом и головой Мэлоуна.

Мэлоун лживый ворующий убийца. Из всех людей, которым я причинила боль или убила, он именно тот, кто, я точно уверена, этого заслуживает. Кроме того, выстрелив в него, я устранила бы проблему с тем, что он придет в сознание. Семь бы не колебалась.

Но София да. Пистолет кажется свинцовым кирпичом в моей руке, и моя рука уже покрыта кровью. Если я застрелю Мэлоуна, я сделаю только то, для чего он создал меня, а София — это не оружие. И не будет инструментом Красной Зоны.

Кроме того, выстрел в Мэлоуна будет шумным. Да, слишком шумным.

Это все оправдания, которые мне нужны, чтобы согласовать мою внутреннюю дискуссию. Может быть, это ошибка, но я буду цепляться за опасение вызвать шум в качестве причины не стрелять в беззащитного человека.

Я дважды проверяю безопасность затем кладу пистолет за пояс, так как мне больше некуда его положить.

Проверяю время: на исходе. Нужно двигаться быстрее.

О, малярная лента. Лучше, чем ничего. Я оборачиваю много ленты вокруг лодыжек Мэлоуна. Он бормочет невнятные слова в мою сторону. Я не утруждаю себя тем, чтобы понять его. Мне не интересно.

− Помните, что я могла застрелить вас и не сделала этого — говорю я, засовывая руки в его карманы за ключами. Наконец их нахожу. Я открываю шкаф, но моего рюкзака нет. Я пинаю стену в отчаянии. Нет времени для этого. Наш побег распланирован до секунд.

− Где он?

Вопрос только частично направлен на Мэлоуна. Настороженность вернулась к его глазам, но я не ожидаю от него ответа. Я вряд ли модель солдата, достойного помощи.

Он все равно отвечает.

− Ты совершаешь ошибку, Семь. Огромную ошибку, − его голос хриплый и холодный — похожий на голос акулы, если я бы когда-либо услышала его.

Я снова возвращаюсь к его компьютеру в поисках нового расположения моего рюкзака.

− Потому что я не позволю вам стереть мои воспоминания? Не позволю вам навредить Кайлу, как вы навредили его матери?

− Кайл держит ключ к бессмертию. Я бы поделился этим с тобой. Я мог бы сделать тебя неудержимой.

Я пролистываю страницу за страницей. Может быть, это электронная почта Мэлоуна.

− Неудержимой? Чтобы мой отряд и я могли стать идеальным оружием для «Четыре»? Или вы планируете сдавать нас в аренду группам, которые могли бы воспользоваться нашими услугами? Вы когда-нибудь задумывались, что, возможно, мы не хотим быть оружием?

− Мы создали тебя! − лицо Мэлоуна покраснело. − Ты принадлежишь нам. Вся причина твоего существования − для этой цели. Ты − продукт десятилетия исследований, и ты гениальна.

− Я человек. Не инструмент, − почему я разговариваю с ним об этом? Если он настаивает на разговоре, я должна хотя бы узнать что-то полезное. − Где мой рюкзак?

Мэлоун игнорирует это, что не удивительно.

− Ты не человек, ГИ-1 Семь. Ты мое творение.

− Да, ты создал меня. Но это не значит, что я позволю тебе уничтожить меня.

− Удаление твоих воспоминаний − для твоего же блага. Я пытаюсь помочь тебе. Я знаю, что то, что случилось с АнХлором беспокоит тебя, и я могу заставить все это исчезнуть. Мы вернем тебя к модели солдата, которой ты была. Ты снова будешь счастлива.

Я слишком сильно давлю на клавишу и дисплей делает скачок. Доволен? Забудьте, что я хотела застрелить его. Я хочу ударить Мэлоуна клавиатурой.

— Вы имеете в виду, что заставите меня снова поверить в вашу ложь. Тогда я не буду ничем, кроме как вашим творением. Мне все же нравится быть человеком, даже когда это отстойно.

Ага. Мэлоун отдал мой рюкзак Фитцпатрик вчера вечером, чтобы проверить содержимое. Он должен быть в ее кабинете. Дерьмо.

Проверяю время: пора ИДТИ.

Благодаря перезагрузке перевозка Кайла отложена. Я еще раз смотрю на Мэлоуна, прислонившегося к стене, и снова говорю себе, что стрелять в него будет слишком шумно.

Но я направляю пистолет на него.

− Помните, как вы выследили мать Кайла? Как вы хладнокровно убили ее? Я читала отчеты ЦРУ. Я видела фотографии ее тела с места преступления, − Мэлоун ничего не говорит. Он смотрит на меня настолько спокойно, что это жутко. Без сомнения, многие люди направляли на него оружие прежде. Я не собираюсь тревожить его таким образом.

− Вы должны быть рады, что ваши попытки зомбировать меня в совершенное оружие не удались, потому что я не сделаю этого с вами.

Затем я ухожу. На полпути вниз по лестнице я понимаю, что шум от выстрела не имеет значения. Откуда-то снаружи слышен звук взрыва. Дрожь проходит через здание.

Гейб и Лэв на свободе.

Я делаю последние несколько шагов вниз, внимательно прислушиваясь к знакам, предвещающим беду, потом осторожно осматриваюсь у дверного проема. Охранник и помощник Мэлоуна обсуждают, что происходит. Взрыв в островке охранной системы является причиной всех видов недоразумений. Как и планировалось.

Отставая от графика на пять секунд, я открываю дверь в вестибюль, надеясь, что мое появление покажется обычным.

− Куда ты идешь? − спрашивает помощник Мэлоуна.

Я моргаю в ее сторону широко раскрытыми невинными глазами.

— Мэлоуну пришлось прервать нашу встречу из-за нарушения безопасности. Я иду на тренировку. Вы знаете, что это был за взрыв?

− Нет, − говорит она и перестает проявлять ко мне интерес.

У охранника срабатывает рация.

− Новое предупреждение безопасности. Два ГИ-1 устроили взрыв на складе Восемнадцать. Они всё ещё…

− Эй!

Я хлопаю удостоверением по одному из них, как только охранник тянется за своим оружием. Оба врезаются в металлические и рабочие стулья.

Рация снова пищит.

− Мы предупреждаем, что любые….

Я ныряю в другую сторону стола, как только охранник с дикостью стреляет в моем направлении. Не высовываясь, я достаю 38 калибр из своего пояса и делаю выстрел в ответ. Помощник кричит. Я делаю рывок к следующей части прикрытия − станции охраны. Отсюда до двери пять футов, и я на десять секунд отстаю от графика.

Охранник снова стреляет. Не желая тратить свои несколько выстрелов, я бросаю в него все, что могу найти на его станции − телефон, планшет, монитор. Затем делаю глубокий вдох, еще раз стреляю в его сторону и мчусь к двери.

Я выбегаю наружу, отстаю от графика на шестнадцать секунд. Где-то поблизости раздается больше выстрелов, но охранник не преследует меня. Я держусь поближе к зданиям, мне интересно, как долго продержится вирус Саммер.

Второй взрыв сотрясает землю на этот раз из леса. Четыре КИ пробегают мимо, несомненно, они часть более крупного объекта, который разделился, чтобы найти нас. Я ныряю внутрь Здания Номер Два, как только один из КИ направляет свои тепловые датчики туда, где я пряталась в кустах.

Я иду, Кайл.

Я иду по лестнице, напрягая свои уши на первой площадке. Я опаздываю, но благодаря путанице Кайл и его сопровождающие, возможно, замедлились.

А вот и они. Я вижу их, как только хватаюсь за дверную ручку. Они, безусловно, ведут себя осторожно при таких обстоятельствах. У Кайла три охранника, что смешно, потому что его руки связаны. Охранник впереди поднимает пистолет, и делает стандартный обход лестницы, прежде чем жестикулировать другим.

Здесь, возможно, стрельба по людям будет неизбежна. У них Кайл, и я сделаю все, что угодно.

Намереваясь застать охранников врасплох, я бросаюсь вниз по лестнице. Мне трудно представить, что был дан приказ стрелять по всем ГИ-1 − мы слишком ценные − и я не могу рисковать, стреляя из своего угла. Не тогда, когда я могу попасть в Кайла. У меня нет желания испытать пределы его способностей.

− София? − нет никаких сомнений в том, что я застала его врасплох. Он такой очаровательный, когда растерян, но я игнорирую его, чтобы сразиться с его охранниками.

Они не ожидали от меня большего, не то, что Кайл. Я бросаюсь на ближайшего: локоть-живот, кулак-лицо, ноги-колени. Он падает, как на тренировке. Это слишком легко, но только потому, что он не был готов к этому.

− За тобой! − кричит Кайл, прижимаясь к перилам. Охранник Два тянется за своим пистолетом. Охранник Три говорит по рации.

Оба не очень профи, но я не могу справиться сразу с обоими. Где Джордан?

Затем, охранник Два привлекает мое внимание − именно он с оружием. Я блокирую его руку, и пригибаюсь, как только он замахивается на меня.

− Ситуация в Здании Два, Лестничный пролет «Бета», − говорит Охранник Три. − У нас…

Охранник Два и я оба прыгаем. Звуки выстрелов оглушительны в замкнутом пространстве. Мои уши звенят, но Охранник Три падает, выронив рацию. Позади Джордан бросается вверх по лестнице. Между нами двумя, у Охранника Два нет никаких шансов.

− Что, черт возьми, происходит? − говорит Кайл. − Что ты здесь делаешь?

− Происходит то, что я улетаю и забираю тебя с собой, − мой голос дрожит, но мои руки спокойны, как только я вытаскиваю нож из пояса одного из охранников.

Взгляд Кайла смещается в сторону ножа.

− Забавно.

− Я серьезно. Повернись.

Он не двигается.

− Объясни мне, почему я должен делать то, что ты скажешь. Это твоя вина.

Я не могу говорить. Никаких слов не будет достаточно.

У Джордан, однако, нет с этим проблем.

− У нас нет на это времени. Ты будешь слушать ее и делать то, что она говорит, потому что мы рискуем своими задницами, чтобы спасти твою мутантную жизнь. И единственная причина, почему я помогаю тебе — только из-за нее. Так что, если ты не хочешь стать чьим-то научным экспериментом, смирись с этим.

− Повернись, пожалуйста, − снова говорю я. − Я объясню все позже. Я обещаю.

На этот раз Кайл поворачивается, и я прорезаю стяжку вокруг его запястья. Он потирает свою кожу, его челюсть слегка приоткрыта.

− Эй, мальчик-мутант, − Джордан бросает ему рацию. — Глазеть будешь позже. Включи эту штуку и отзови подкрепление.

Кайл смотрит на меня.

− Что мне сказать?

Я забираю его у него и проверяю канал.

− Скажи: «Ложная тревога. Здание Два, лестничный пролет «Бета» − чисто. Приступаю к передаче заключенного». Нажми здесь.

Он делает так, как говорит Джордан, а я беру два ружья.

− У нас проблема, − говорю я ей. − Мэлоун отдал мой рюкзак Фитцпатрик. Он в ее офисе, − я сглатываю, потому что не хочу говорить следующее, но это самый умный ход. − Ты должна взять Кайла и направиться….

− Нет, − мы обе поворачиваемся к Кайлу. − Без обид, но я не доверяю никому из вас. По крайней мере, я знаю ее, − он кивает в мою сторону.

− Тогда я тоже иду, − говорит Джордан. − Тебе понадобится прикрытие.

− Нет времени. Ты должна дать знать остальным, что мы задерживаемся. Кайл, ты умеешь…?

Но тут Кайл схватил оставшееся оружие. Он вытаскивает обойму, проверяет патроны и вставляет все обратно вместе, словно он делал это сто раз.

− Я могу разобраться с прикрытием.

− Ты умеешь стрелять? — заканчиваю я.

Он смущенно улыбается.

− Мы решили, что этот день настанет. Знаешь, ты не единственная, кто хранит секреты.

Я моргаю в его сторону, в то время как обыскиваю ремень охранника на наличие дополнительных средств.

− Мы? К примеру, тот, с кем ты говорил по телефону насчет АнХлора?

− Ты слышала это? − глаза Кайла широко раскрываются, затем он стряхивает свое удивление. − Это был мой отчим. Он узнал симптомы, когда я рассказал ему, что случилось.

− И поэтому ты подозревал, что кто-то в школе, может быть, ищет тебя, — теперь файлы на его компьютере имеют смысл.

Он кивает.

− Я действительно не хотел, чтобы это была ты.

Вздрогнув, я тянусь к нему, но Кайл делает шаг назад, и у меня в тревоге сжимается горло.

− Кайл, мне очень жаль. Я…

Джордан прочищает горло.

— Какими бы секретами вы двое не делились, закончите в другой раз. Нам нужно ИДТИ.

Как обычно, когда речь идет о Джордан, «ИДТИ» звучит заглавными буквами. На этот раз она отчасти права.

Я опускаю руку, и Кайл выглядит так, словно он разрывается от сомнений, но чувствует облегчение. Мне нужно оттолкнуть болезненное ощущение в животе, потому что оно ни ко времени, ни к месту.

Джордан проходит мимо нас вверх по лестнице и после того, как она дает сигнал, что все чисто, мы спешим на улицу. Наконец, солнце восходит из−за гор. Снег − я даже не заметила его раньше − падает более крупными хлопьями, делая асфальт скользким. Интересно, где остальные. Если Октавия отключила все, достала ли Саммер фургон и материалы. Есть ли у Гейба и Лэва еще запланированные трюки. Поймали ли кого-то из них.

Я беру руку Кайла и тяну его в тень здания, ближайшего к офису Фитцпатрик. Джордан ушла в противоположном направлении. Охрана по-прежнему внизу, насколько мне известно. Охранники и КИ находятся на крышах, разыскивая нас, но, к счастью, это не приносит им большую пользу, так как здания лишь одноэтажные.

− Что в твоем рюкзаке, что нам так сильно нужно? − спрашивает Кайл, отдышавшись.

− Доказательство того, что происходит здесь, и деньги.

− И все?

Я облизываю губы. Между этим местом и офисом Фитцпатрик много открытого пространства.

− Не мало денег. Много. Это деньги, которые я собиралась разделить с тобой в субботу, чтобы мы могли исчезнуть. Если бы ты захотел, я имею в виду.

− Ты не собиралась сдавать меня?

Я хочу врезать ему за то, что он спросил об этом, но полагаю, это справедливый вопрос. Тем не менее, ужас, должно быть, отображается на моем лице.

− Я надеялся, что нет, − говорит он.

Я сжимаю его руку крепче в ответ, боясь, что пробормочу что-то невнятное, если заговорю. Затем, собравшись, я высовываю голову из тени. Охранник на соседней крыше повернулся спиной к нам.

− Пригнись и следуй за мной.

Мы пробегаем через дорогу и бежим по дорожке, я распахиваю дверь, опасаясь, что Фитцпатрик будет там или дверь будет заперта.

Она не здесь и дверь не заперта, что означает, что охрана действительно находится снаружи. Я останавливаюсь на секунду, чтобы вытереть пот со лба. Кайл потирает руки от холода, но по сравнению с улицей, этот офис настоящая печь.

− Рюкзак, рюкзак, − бормочу я. − Где ты можешь быть?

− Шкаф?

Я подхожу к шкафу. Он закрыт обычным ключом.

− Теперь ключи, − я не знаю, почему говорю эти вещи вслух, но Кайл принимает это как руководство к действию. Мы начинаем обыскивать рабочий стол Фитцпатрик.

Кайл проверяет один ящик сбоку и переходит к полкам.

− Так зачем ты рассказала им обо мне? Ты знаешь, кто эти люди?

Я хочу попросить его не задавать мне эти вопросы сейчас, дать ему знать, что я не могу одновременно сосредоточиться на побеге и мольбах о прощении, но я в долгу перед ним. Он сам сказал − он мне больше не доверяет.

− Эти люди вырастили меня, Кайл. На самом деле, хуже. Они создали меня. Они вырастили меня, и думают, что владеют мной. Но я понятия не имела, кем они были, когда они отправили меня в КиРТ, чтобы найти тебя. Когда я обнаружила это, я знала, что должна продолжать искать тебя, потому что, как только они бы узнали, что ты жив и ходишь в колледж, они бы не остановились. Если бы я исчезла, они бы просто послали кого-то другого, чтобы продолжить то, что я не закончила. Я планировала посмотреть, что ты собираешься предпринять, но, когда мы добрались до Южной Станции, мне пришлось вытащить жучок, который они вставили мне. Когда я сделала это, я… − перезагрузилась. Но это еще одна вещь, которую у меня нет времени объяснять. Кроме того, я уже заболталась.

− Я ударилась головой, а остальное ты знаешь.

Я захлопываю ящик. У Фитцпатрик должно быть ключи с собой, как было и у Мэлоуна.

Кайл отпихивает в сторону мусорную корзину.

− Хорошо. Ты не представляешь, как я рад это слышать.

Хватая скрепку, я встаю на колени перед замком шкафа. Это далеко не идеально, но я даже не хочу думать о том, насколько мы опаздываем к месту встречи.

− Ты не кажешься счастливым.

− Ну, это… Эм, это бомба там отсчитывает время?

− Что? − я едва не сбиваю его с ног от спешки, чтобы увидеть, на что он пялится около мусорного ведра. − Вот, дерьмо.

− Это значит «да»? − он выхватывает булавку у меня и бежит к шкафу.

Двадцать секунд, чтобы уйти. Я проверяю устройство. Это грубая вещь. Бондарь завалил бы Гейба и Лэва на ней, но не то чтобы у них было много времени, чтобы быть умными. И не похоже, что у меня есть с собой кусачки, чтобы обезвредить ее.

− Они, должно быть, подумали, что было бы забавно взорвать офис Фитцпатрик. Ха. Ха. И это тоже. Но, Кайл, мы должны идти. Я не думаю, что даже ты сможешь выдержать Си-4¹⁵.

− Дай мне секунду.

− У тебя их семнадцать. Шестнадцать.

− Я не очень хорошо работаю под давлением.

− Тринадцать. Двенадцать.

Дверь шкафа открывается, и Кайл хватает мой рюкзак.

— Я ведь говорил тебе когда-то, не так ли? Я выбираю средний замок.

− Ты потрясающий. Беги и стреляй.

У нас нет времени убедиться, что деньги все еще там или что все чисто, чтобы мы смогли уйти. Мы направляемся к двери, но Кайл выставляет передо мной руку, прежде чем я открываю ее.

− Я пойду первым и отвлеку огонь на себя.

− Я спасаю тебя!

− Да, и причина этого в том, что я могу выдержать больше, будучи в качестве мишени.

Я не могу ничего с собой поделать. Я целую его в щеку.

— Ладно тогда, мутант. Но двигайся.

Кайл открывает дверь.

− Не называй меня мутантом, Эрнандес.

Он прав. Будучи частично роботом и частью всего этого, это, наверное, лицемерно с моей стороны.

Кайл делает несколько выстрелов в сторону снайпера на крыше, мимо которого мы прошли по пути сюда. Он, должно быть, заставил парня пригнуться, потому что, когда я тороплюсь за ним, никто не стреляет в ответ.

Вцепившись в руку Кайла, я догоняю его, направляя к ближайшему укрытию. Кто-то выкрикивает мое имя, но я не знаю, кто. Я не могу смотреть ни на что, кроме того, куда я иду. Не могу сосредоточиться на любом звуке, кроме поддельного тиканья счетчика в моем мозгу.

− Кайл! — я забегаю за ряд мусорных контейнеров в беспорядок, моя рука дергается, чтобы схватить его, но хватает только воздух. Он догоняет меня на полсекунды позже и ложится на меня сверху, когда пытается замедлиться.

− Опусти голову и закрой уши.

Вместо того, чтобы послушать, он прижимает меня глубже к вонючей, мокрой земле своим туловищем и накрывает руками мою голову. Далее следует взрыв. Так близко, что сам воздух дрожит и колышется, а сила взрыва, кажется, разделила его молекулы на части. Зловоние, которое он оставляет позади даже хуже — серы, горелой пластмассы и горячего металла. Мой нос горит. Повсюду кусочки мусора и грохот.

Одна из кусочков − это любимая оранжевая кофейная кружка Фитцпатрик. Это странно, но я знаю из уроков Бондаря, что самые странные вещи могут пережить взрыв. Я хватаю его в качестве сувенира.

Тяжело дыша, я протягиваю руку и похлопываю Кайла по всем местам, до которых могу дотянуться. Он отпускает меня.

− Ты в порядке?

Он кивает, прочищая уши.

− Я говорила тебе закрыть их.

− Заслонить тебя казалось более важным. В любом случае, это просто звон, а звон вызван повреждением волосяных фолликул, и ты ведь знаешь — я могу восстановить их в кратчайшие сроки. Будучи мутантом и тому прочее, − он похлопывает по ушам пару раз и еще несколько раз по правому.

— Слышать тебя прямо сейчас довольно трудновато.

Несмотря на все это, я немного смеюсь.

− Дурачок.

Кайл улыбается, и я переношусь в КиРТ, к тем временам, когда я лежала рядом с ним, как сейчас, и к головокружительному счастью, которое охватило меня, когда он улыбнулся. Я думаю, Кайл помнит, потому что тоска мелькает на его лице. Его дыхание сладкое, а губы так близко. На мгновение я верю, что он поцелует меня, и все вернется в норму, но момент упущен.

слишком рано. Я не имею права быть расстроенной, но я не могу избавиться от эмоций. Сосредоточься, говорю я себе.

Я открываю рюкзак, роюсь внизу в поисках шляпы и вытаскиваю ее, чтобы открыть. Деньги на месте. Мое тело охватывает облегчение.

− Давай, идем дальше. Это отвлечет их на минуту.

Кайл фыркает, как только поднимается на ноги.

− Так тебе известно, кто подложил бомбу?

Я проверяю путь впереди, но люди бегут к месту бывшего офиса Фитцпатрик. На расстоянии слышны звуки сирен. Кто-то должен потушить пожар.

− Думаешь, я смогла бы провернуть все это сама?

− Я не знаю, что ты можешь.

Я смотрю на пистолет, который он держит.

− Я бы тогда сказала, что мы квиты.

− Что-то я сомневаюсь.

В горле встает комок, и я заставляю себя проглотить его. Да, у него есть право сомневаться. Мы никогда не будем квитами. В мире не содержится достаточно извинений. Все же мой ум пытается выдать парочку, что не только глупо, но и опасно по обстоятельствам, потому что мне нужно сосредоточиться.

Как только я поворачиваю за угол, небрежно забывая посмотреть влево, это становится полноценной ошибкой.

− Не двигайся, Семь.

Мое сердце пропускает удар, и я ругаюсь. Кайл идет прямо позади меня, но наступает на мою лодыжку, когда выходит из-за угла.

Фитцпатрик одна, не считая пистолета, который она направляет мне в голову.

− Брось оружие.

Медленно я опускаюсь на колени и кладу пистолет охранника и кружку кофе. Рядом со мной Кайл делает то же самое, не считая кружку. 38 калибр Мэлоуна давит мне в спину, невидимый для Фитцпатрик, но бесполезный для меня.

− Отойди от них, − говорит она, доставая свою рацию. Фитцпатрик не дура. Она знает, как быстро я могу двигаться. − Я должна была догадаться, что ты будешь стоять за чем-то вроде этого, Семь. Возможно, ты смогла бы убедить мужчин здесь, что ты особенная, но я знала с самого твоего детства, что ты была ошибкой.

Да, да. Она знает обо мне, но знает ли она про мутантные целительные способности Кайла? И, вот черт. Я смотрю на Кайла краешком глаза. Он ведь не собирается попробовать протестировать эти способности, не так ли? Его пальцы дергаются, и это меня бы не удивило.

Я перемещаю кружку кофе пальцем ноги, как только Фитцпатрик включает рацию.

− Дай мне шанс. Я спасла твою кружку. Разве это ничего не значит?

Она щурит глаза в мою сторону.

− Зачем тебе моя кружка?

− Потому что Три и Одиннадцать взорвали твой офис.

Ее лицо выглядит злым от отвращения, выражение, которое я хорошо знаю, но она не закрывает глаза, как делает это обычно. Неа, Фитцпатрик не дура, но это того стоило.

Проклятье, думай! Я умнее. Я быстрее. Я сильнее.

Фитцпатрик говорит по рации, информируя охрану, что прижала меня и заключенного к стенке. Охрана уже окружила площадь из−за взрыва. Мы могли бы быть окружены в любую секунду.

− Насколько это больно? — спрашиваю я Кайла. − Если в тебя выстрелят, я имею в виду. Ты знаешь?

Фитцпатрик с удивлением поворачивается ко мне, но Кайл пожимает плечами.

− Зависит от того, куда она в меня выстрелит.

Я хочу закричать на него: Это правда? В тебя раньше стреляли? Но я держу эти вопросы при себе.

— Тогда решать тебе, но у нас появится компания в любую секунду, − я не намерена допустить, чтобы Кайл принял пулю на себя, если этого можно избежать, но мне нужно отвлечь Фитцпатрик.

Кайл сгибает колени, и Фитцпатрик наклоняет пистолет назад и вперед между нами. Это работает. Она больше не уверена, в кого стремиться попасть.

− Он мутант, знаешь, − говорю я ей. − Вот почему он нужен Мэлоуну. Выстрели ему в голову, и он тут же восстановится.

Если это неправда, а я подозреваю, что нет, учитывая тот факт, что потребовалось пару минут, чтобы его рука исцелилась на танцах, Кайл достаточно умен, чтобы не поправлять меня. Пока я снова возвращаю к себе внимание Фитцпатрик, он делает рывок. Она стреляет в его сторону. Я вытягиваю 38 калибр и стреляю в нее.

Кайл падает на землю, как и Фитцпатрик. Горячо надеясь, что Кайла настолько же трудно убить, насколько меня заставили поверить, я игнорирую его и мчусь к ней. Кровь сочится из ее бедра, но это ведь Фитцпатрик. У нее пистолет в руке, и она старается изо всех сил выровнять его в мою сторону.

Я пинаю ногой ее руку и швыряю его прочь, прежде чем она сможет выстрелить. Когда она смотрит на меня с этой холодной ненавистью, мне хочется кричать на нее до тех пор, пока я не охрипну, но я не доставлю ей такого удовольствия.

− Я ненавижу тебя. Я уверена, ты знаешь это, но еще знай, что я не собираюсь тебя убивать. Я не хочу быть как ты.

Однако, я не против пнуть ее в живот. Она отказывается издать что-либо кроме хрипа, и я ненавижу ее еще больше за то, что она менее человечна, чем я.

Пока я вымещаю на ней свои проблемы детства, Кайл поднимает себя с пола. Он моргает в мою сторону, и у меня хватает совести почувствовать смущение за то, что пинаю ногами женщину, пока она лежит.

− У нас своя история.

− И ты не собираешься выстрелить в нее снова? Ты с ума сошла? − он зажимает свою правую руку левой. Кровь просачивается между его пальцами.

Я хватаю свой пистолет и кружку. Вырубив Фитцпатрик, я заслуживаю этот сувенир.

− Нет. Ты в порядке?

− Она задела меня. Вот и все. − Он тянется за своим пистолетом, и я решаю не задавать вопросы. Либо он говорит правду и в этом нет ничего страшного, либо он врет, потому что не хочет иметь дело со мной, сходящей с ума. В этом есть смысл.

− Тогда пошли. Мы опаздываем.

Мы продолжаем оставаться в тени, придерживаясь сторон здания для прикрытия. Снег увлажняет мои волосы, из-за чего они прилипают к лицу, и тает, стекая по моему носу. Кайл вздрагивает. Кровавое пятно на его рукаве продолжает увеличиваться. Нам нужен этот спасательный корабль. Где он?

Когда мы приближаемся к месту встречи и там нет ни фургона, ни грузовика, я ругаюсь.

− Что это? − спрашивает Кайл.

Прежде чем мне удается ответить, кто-то шепчет мое имя. У стойки поста охраны низко приседают Джордан, Гейб, Лэв и Октавия. Мы быстро бежим. Как только я пробегаю мимо окна поста, вижу, что кто-то вырубил охранника внутри. Он обездвижено повис на своем телефоне.

− Где Саммер? Я думала, что мы сильно опоздали.

Лэв вытирает капли, стекающие с его волос.

— Вы да, но Октавия тоже пришла сюда совсем недавно. И Саммер нет.

− Они проследили, что инициирующее нарушение связано со мной, − говорит Октавия. − Они окружили наши комнаты. Мне пришлось залезть в систему вентиляции, чтобы выбраться оттуда. Фитцпатрик нашла меня, но я убежала.

− Ты ударила ее? − спрашивает Гейб.

Октавия смеется без особого веселья.

− Нет. Я еле-еле сбежала от нее. Она выстрелила в меня.

Я заставляю себя ухмыльнуться.

− Ну, я выстрелила в нее. Вот.

Джордан и Октавия выпускают сдержанные возгласы.

− Серьезно? − Лэв похлопывает меня по спине. − Мило. Мне бы хотелось там быть.

Гейб передвигается и настраивает винтовку, которую держит в руках.

— Будто нам нет.

Кайл смотрит на меня.

− Фитцпатрик? Так она настоящая?

− К сожалению. Ты встретил ее — обесцвеченные волосы, кожа, словно старый кожаный материал, выстрелила тебе в руку.

Понимание осенило его.

− Так это была она. Не зря ты называешь ее Стервапатрик.

Другие, кажется, замечают Кайла впервые.

− Ты Кайл? — спрашивает Гейб. Он протягивает руку.

Кайл пожимает ее, лишь немного поморщившись, прежде чем снова прикоснуться к ране на руке.

− Вам, ребята, нужно будет многое объяснить.

Я начинаю называть имена, когда замечаю странный гул.

− Что это?

Остальные обмениваются несчастливыми выражениями лица.

− Похоже на ВАД, − говорит Джордан. — Охранная система, должно быть, снова включилась.

Значительно чертыхнувшись, мы все обращаем наше оружие наружу. Кайл прикусывает губу. Я знаю, что он хочет спросить, что такое ВАД, но старается молчать.

− Воздушный атакующий дрон, − шепчу я. — В нем есть программное обеспечение для распознавания, и он может быть запрограммирован с целью убить любых противников. Целься в глаз камеры, если сможешь. Это самая слабая часть корпуса.

Вот и он, летает неподалеку от сарая с припасами. Он парит в шести футах над землей, идеально сферический, за исключением пушки на вершине. Его тепловые датчики мгновенно обнаруживают нас. Мы одновременно поднимаем наше оружие, когда новый шум пересиливает его гул.

Белый фургон с визгом подъезжает к противоположному углу охранного поста. Водитель, вместо того, чтобы нажать на тормоза, разгоняется и резко кружит фургон так, что его сторона сталкивается с дроном лоб в лоб. Тот летит и врезается в окно поста. Стекло разлетается.

− Саммер!

Мы в безумном порыве мчимся к двери, прежде чем дрон сможет восстановиться. Октавия открывает боковую дверь, а Гейб распахивает пассажирскую. Он останавливается, и я врезаюсь в него.

Это не Саммер на сиденье водителя. Это Коул.

− Поторопитесь и залезайте, − говорит он. — В Саммер стреляли, но я думаю, что с ней все будет хорошо.

Оторопев, я толкаю Кайла в фургон и захлопываю за собой дверь. Я не знаю, что обдумать в первую очередь. То, что Саммер лежит на одном из задних сидений с кровотечением из левого плеча? Или то, что Коул почему-то оказывается за рулем в нашей машине для побега?

Как он узнал? Почему он делает это?

− В задней части есть средства первой помощи, − Коул разворачивает фургон и направляется к воротам.

Я пялюсь на него, вцепившись в сиденье, чтобы не врезаться в Кайла.

В зеркале Коул ловит выражение моего лица.

− Я говорил тебе, что всегда буду на твоей стороне, не так ли?

− Да. Да, говорил, − я хочу потянуться через сидение и обнять его, но не могу, потому что он за рулем. Потому что он за рулем, и я в шоке и истощена, и Кайл выглядит недовольным, пока переводит взгляды между нами.

Мне хочется винить в своей растерянности истощение. Уровень адреналина, который заставлял меня двигаться? сейчас рушится. Так что я смотрю в окно фургона и жду, в то время как Кайл ничего не говорит, Гейб осматривает GPS, а Джордан и Лэв достают медицинские средства первой помощи, чтобы помочь Саммер.

Это только вопрос времени, когда люди Мэлоуна догонят нас.

Глава 30

Позднее утро понедельника: Сейчас

Они гонятся за нами, хоть и не на вертолетах, но на колесах. Коул говорит, что вертолеты привлекут слишком много внимания, а они хотят прикрыть наш побег как можно дольше. Мы − секретное исследовательское капиталовложение, над которым работают в течение двадцати лет. Красная Зона будет в большом дерьме если столкнется с федералами.

Октавия подозревает, что настоящая причина, по которой они не используют вертолеты − это метель.

Я думаю, что Коул ближе к правде. Красная Зона − Мэлоун, Четыре − не хочет привлекать слишком много внимания к своей базе. Федералы не знают о нас и не имеют ничего общего с этим.

Как бы то ни было, это нам на пользу. Мы стреляем по колесам первой команды, которую они отправили, и после этого становится легче устроить засаду и следующей. Мы оставляем людей в живых, но берем их оружие и припасы. Затем мы делаем максимальные разрушения под капотами, таким образом их машины будет невозможно сразу починить.

С тремя милями до лагеря, у них будет выбор: либо дерьмовый поход в метель, либо Мэлоун отправит за ними подмогу. Поскольку их разбитые машины заблокировали узкую горную дорогу, на некоторое время никто не сможет отправиться за нами по тому же пути. У нас есть небольшая фора. Но у Четыре повсюду агенты и другие базы. Наш план состоял только в том, чтобы сбежать. Как скрыться − это уже другое дело.

Кайл почти ничего не говорит во время засады или зачистки, которая следует за ней, но помогает, когда может. Он снова использует свою правую руку, как будто с ней ничего не случилось. Когда мы забираемся обратно в фургон, я убеждаюсь, что Коул включает для него отопление. К тому времени, как мы проезжаем въезд в Девор, в машине становится теплее и снег начинает покрывать дорогу, как одеяло.

Я никогда не была поклонницей снега, но сегодня он словно волшебный. Только волшебство могло скрыть уродство и зло, содержащееся в этих горах и заставить их блистать красотой. Я просто надеюсь, что оно достаточно сильное. Наверное, потребуется чудо, чтобы помочь нам исчезнуть.

За следующим поворотом фургон попадает в яму, заставляя нас подскочить на своих местах. Саммер шипит, прижимая руку к своей ране. Я думаю о том, что сказал Мэлоун, о том, чтобы использовать секреты в ДНК Кайла, чтобы сделать нас неуязвимыми. Саммер сейчас могла бы воспользоваться частью этой силы. Подозреваю, что достаточно скоро мы все будем в ней нуждаться. Но не ценой моей недавно формирующейся совести.

Ослабляя хватку на пистолете, я провожу пальцем по руке Кайла. Его лицо угрюмое, но он берет меня за руку и охватывает ее своей. Этого достаточно. Это больше, чем я смела надеяться, и даже больше, чем я заслуживаю. Тепло, которое проходит сквозь меня, кажется, идет прямо в мое сердце, и оно пропускает удар. Я сжимаю свои пальцы вокруг его, желая, чтобы этим жестом можно было передать все, что я чувствовала на своей коже. Желая, как можно полнее передать свои эмоции.

Красивые глаза Кайла выглядят печальными, когда встречаются с моими, но в них есть надежда. Может быть, он все-таки может понимать меня через прикосновение. Может быть, он заметил, как сильно моя влюбленность в него изменила мою жизнь.

Я не знаю, сможет ли он когда-нибудь простить меня или смогу ли я простить себя за то, что сделала с ним и за многое другое. И я не знаю, куда мы едем, и что будем делать, когда доберемся туда. Но на данный момент, все хорошо. У нас на хвосте больше никого нет. Мы дикие и свободные, и теперь я знаю чуточку больше, чем знала два дня назад.

Я знаю, что я − София. Я знаю, что плохие люди идут за нами. И я знаю точно, что я больше не одна из них. Жизнь совершенствуется.

Я совершенствуюсь.

Об авторе

Трейси Мартин выросла в пригороде Филадельфии, счастливая обладательница спокойного детства, именно поэтому она проводила много времени, читая о жизни других людей. Когда она работала над докторской диссертацией в области психологии, на нее снизошло озарение − воображаемые люди намного веселее, чем реальные. И вот так она начала писать. Не определившись с одним жанром, она сейчас пишет городское фэнтези, научную фантастику для взрослых и современные рассказы для подростков.

Она любит кофе, отличную музыку и успокаивающие фильмы. Городская девушка в глубине души, она не понимает, каким образом живет с мужем в Нью−Гэмпшире, но писательство ограждает ее от неприветливых улиц маленького города. Чтобы узнать больше, вы можете посетить ее сайт www.tracey−martin.com или сказать «привет» на Twitter @TA_Martin.

Notes

[

←1

]

Колледж им. Роберта Трита

[

←2

]

Здесь и далее «Икс»

[

←3

]