Возрождение полевых цветов

Глава шестая

Салем

– Мама? – кричу я, заходя в дом.

Кристи позвонила мне полчаса назад, когда я была в дороге, и сообщила, что все в порядке, но ей пришлось уехать, не дождавшись моего приезда.

При подъезде к дому я упорно игнорировала припаркованный рядом фургон. Он больше того, что был у Тайера, но мне удалось притвориться, что я его не заметила, и использовать волосы как щит.

– Я здесь, милая, – отзывается из гостиной мама.

– Привет, – облегченно вздыхаю я. Сегодня цвет ее кожи немного теплее, она даже слегка раскраснелась и выглядит менее уставшей, хотя и лежит в постели. На ее коленях поднос, и она раскрашивает рисунок. – Красиво, – комментирую я, глядя на цветочный узор. Она заполняет его оттенками фиолетового и синего. – Сэда прислала это тебе. – Я роюсь в сумке в поисках рисунков.

– О. – Мама берет их, улыбается и рассматривает каждый лист. – Как мило с ее стороны. Вы хорошо провели время?

Я киваю, сажусь на диван и снимаю сандалии.

– Да, но с ней всегда хорошо. Даже когда она сводит меня с ума, я безумно ее люблю.

Мама улыбается, в уголках ее глаз появляются морщинки.

– Быть родителем – самый удивительный опыт в жизни. Но это занятие не для слабонервных.

– Точно. – Я содрогаюсь, вспоминая мальчиков Джорджии. Однажды она мне сказала, что старший поймал мышь и притащил ее в дом. Даже Бинкс так не делает.

– У Калеба все хорошо?

Хотя мама полностью поддержала мое решение о разводе, она любит Калеба и привыкла следить за его жизнью.

– Он в порядке.

– Он с кем-нибудь встречается? – спрашивает она, невозмутимо раскрашивая рисунок, словно не задала мне только что важнейший вопрос.

– Не знаю. – Я беру из кучи на полу несколько книжек-раскрасок. – Мы о таких вещах не говорим. Он волен встречаться с кем угодно, если хочет.

– Он все еще тебя любит?

Мое тело напрягается.

– Мама, – с мольбой в голосе произношу я.

– Это серьезный вопрос, Салем. – Она смотрит на меня таким материнским взглядом, выгнув брови, что я не смею не ответить.

– Да. – Я перелистываю страницы, она сверлит меня глазами, но я упорно ее игнорирую.

– Ты поступила правильно. – Ее слова застают меня врасплох, и я резко вскидываю голову. Она снова смотрит на меня со слабой улыбкой. – Я знаю, ты его любишь, но он любит тебя сильнее. Отпустив его, ты поступила правильно.

Я выдыхаю, мои руки дрожат.

– Я думала, что если постараюсь и приложу больше усилий, то полюблю его так, как он любил меня.

– Но ты так и не смогла.

– Нет, – отвечаю я, хотя это был не вопрос. – Когда он заговорил о детях, я просто… – Я потираю губы, подыскивая нужные слова. – Я больше не могла так продолжать. Он удивительный, он самый лучший, и я его люблю, но не так, как он того заслуживает.

Я смотрю вниз на страницу, на которой остановилась, черно-белое изображение размыто от застилающих глаза слез. Я никогда, никогда не хотела причинять боль Калебу. Ни тогда, ни сейчас. Но я не идеальная, никто из нас не идеальный, и заблуждается тот, кто думает, что это так. Мы все совершаем поступки, которыми не гордимся. Я никогда не пожалею о том, что была с Калебом. Но я сожалею о том, что не любила его достаточно сильно. Хуже всего то, что если бы я не встретила Тайера и не узнала, что такое душераздирающая, всепоглощающая любовь, то, думаю, из нас с Калебом получилась бы хорошая пара.

Но я встретила Тайера, и это мгновение навсегда изменило траекторию моей жизни.

– Пожалуйста, не плачь! – умоляет она и тянется к коробке с салфетками, стоящей на столике рядом с кроватью.

Я беру у нее салфетку и промакиваю глаза.

– Я ужасный человек, мама. Самый дерьмовый в мире человек. Он так меня любит. Почему я не могу отплатить ему тем же?

Она смотрит на меня с сочувствием.

– Милая, – говорит она мягко, в ее глазах жалость, – ты должна себя простить. Ты поступила правильно.

– Какая разница, правильно или нет. – Я вытираю слезы, которые текут рекой. – Я заставила его страдать.

– Страдания – это временно.

– Правда? – Я беззлобно смеюсь, думая о том, что прошло шесть лет с тех пор, как Тайер разбил мое сердце. Те страдания и боль до сих пор со мной, но все было бы иначе, не будь у меня нашей дочери. Она – лучшее, что есть в этом мире, но также она каждый день напоминает мне о нем.

– Ты сильная.

– Мама. – Я качаю головой. – Это ты сильная.

Она смеется.

– Так может, мы обе сильные? Согласна?

– Согласна. – Я вытираю нос салфеткой.

Мама смотрит на меня с беспокойством.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Салем. Я всегда этого хотела.

– Я счастлива, – настаиваю я, поскольку это правда. Могу ли я стать счастливее? Да. Но я не несчастна.

– Ты довольна. А это немного другое.

Она права.

– Однажды я найду то, что сделает меня счастливой.

– Найдёшь. – Она грустно улыбается. – Я просто хочу застать это время.

Еще одна рана добавляется на мое и без того израненное сердце.

Я просыпаюсь в семь утра и отправляюсь на пробежку. Кошмары мне больше не снятся. Вернее, снятся, но редко. Я вернулась в терапию, но от некоторых привычек нелегко отказаться, и бегать по утрам – одна из них. Просто теперь я не выбегаю в пять утра.

Я вставляю наушники и включаю плейлист для разминки. Вместо того чтобы повернуться и пробежать перед домом Тайера в том направлении, в котором я обычно бегала, я разворачиваюсь и бегу в противоположную сторону. Мне никогда не нравилась эта дорога, она более холмистая, но страх не позволяет мне выбрать прежний маршрут.

К середине дистанции я уже вся в поту, а волосы упрямо лезут из хвоста. Я сворачиваю на улицу, которая приведет меня домой, когда замечаю движущегося мне навстречу бегуна. Высокий, плотный. Очевидно, мужчина.

Мои замедляемся одновременно – я перед маминым домом, а он перед… Я вытаскиваю наушники и раскрываю рот. Передо мной человек, которого я не видела много лет.

– Тайер, – выдыхаю я его имя.

Он качает головой, рассматривая меня. В его карих глазах вспыхивает удивление.

– Салем.