Возвращение Флоран

7

Отец Климент ждал их на том же перекрестке. Он зарос щетиной и выглядел усталым. У Флоран сжалось сердце. Имеет ли она право злоупотреблять его добротой? И если имеет, то в каких пределах? На этот вопрос ответа не было.

Отец Климент бросил рюкзак на заднее сиденье, забрался в машину.

— Фло, что у тебя с телефоном?

— Забыла в куртке.

Отец Климент только теперь заметил, что Флоран в пальто. И с царапиной на щеке.

— А пальто тебе к лицу. — Он поднял глаза на нее, указал на царапину.

— Этого еще не хватало! Откуда?

— Случайно наткнулась на дверной косяк! — ответила она. Посвящать отца Климента в подробности ей не хотелось. — А что у вас?

Он вздохнул.

— Сейчас поднимемся в кабинет Коллинза, он покажет тебе фото. Судя по всему, кое-кто из твоих ближайших родственников имеет уголовное прошлое.

— Уголовное? — Флоран не верила своим ушам.

Неужели кто-то из окружения ее родителей замешан в криминале? Но кто? Мэри? Джон? Или, может быть, дядя Альберт? Но почему об этом стало известно только сейчас? Господи, какую кашу они заварили! Не расхлебать до второго пришествия!

В кармане Рида зазвонил телефон.

— Слушаю! — Рид взял трубку. — Да, мама. Я в городе. Хорошо, подъеду. — Он нажал на отбой и повернулся к Флоран. — Джилл просит, чтобы я подъехал к магазину. Ей требуется помощь.

— Отец Климент, нам Рид не нужен? — спросила Флоран.

— Не нужен! — Отец Климент покачал головой. — Родственники твои, тебе их и опознавать.

— Да уж! — Флоран вздохнула. — Хороши родственники. К тому же уголовники. Рид, ты слышал?

Рид взял ее руку, крепко сжал.

— Фло, так ведь и я наполовину уголовник? Кто больше недели сидел в окружной тюрьме?

— В самом деле, — успокоил его отец Климент. — Я в свое время просидел за решеткой около полугода. И ничего, как видите.

— Вы?! — удивленно выдохнула Флоран. — Даже не верится. И за что?

Отец-наставник покачал головой.

— У меня ведь когда-то была жена, дети… Однажды меня обвинили в убийстве одного из задержанных. Посадили… — Он смотрел куда-то в сторону. — Пока сидел, жена подала на развод, забрала детей…

Флоран ничего не понимала. Все воспитанники колледжа Святого Креста знали отца Климента как человека высоких моральных принципов и такого же поведения. А тут такое — убийство, тюрьма…

— Вот я и решил, что это мне за грехи. И пошел в церковь.

— Да уж! — Флоран стало его жалко. И у него, оказывается, судьба не сахар. — Простите меня, отец Климент! — сказала она. — Я думала, что только мне трудно.

— Ничего! — отец Климент повернулся к Риду. — Поезжай, Рид, помоги маме.

— Как только освобожусь, я сразу вернусь! — пообещал Рид.

Отец Климент и Флоран вышли из машины. Рид посигналил им и тронулся с места.

— Значит, после всего случившегося ты все же не собираешься возвращаться в колледж? — задал ей тот же вопрос отец Климент.

Вероятно, он надеялся, что она изменит решение.

Они шли рядом — худенькая девушка в коротком пальто и крепкий, кряжистый мужчина с небритым лицом. Со стороны они могли показаться отцом и дочкой. Или очень близкими родственниками.

— Пожалуй, нет, — честно созналась Флоран. — Я люблю Рида и хочу выйти за него замуж.

Отец Климент молчал. Мимо шли счастливые прохожие, многие несли в руках свертки с подарками. Ведь скоро Рождество — самый чудесный праздник! А для истинного католика — праздник вдвойне.

— Тогда пообещай мне, что выполнишь одну мою просьбу. — Отец Климент открыл дверь полицейского управления и пропустил Флоран вперед.

Флоран знала — он не станет просить о невозможном. И если он о чем-то просит, она сможет это выполнить.

— Обещаю, — твердо сказала Флоран. — Аминь!

— Аминь! — повторил отец Климент. — А просьба такова — когда ты родишь малыша, то по достижении им двенадцатилетнего возраста пришли его в наш колледж.

Флоран улыбнулась. Она и сама об этом думала. Только когда это случится? Наверное, еще очень нескоро.

— Обещаю! — сказала Флоран.

Они шли по длинному коридору. Стены были обиты деревянными панелями. Звук шагов глушила ковровая дорожка с густым длинным ворсом.

— Только когда это будет, — произнесла Флоран, остановившись перед дверью кабинета.

— Быстрее, чем ты думаешь! — улыбнулся отец Климент.

Коллинз сидел за столом, проглядывая какие-то бумаги. Он поздоровался с Флоран и усадил ее перед компьютером.

— Я покажу фотографии, переданные из нью-йоркского отдела ФБР. Посмотрите, если кого-то узнаете, скажите мне.

Флоран ощутила, как глубоко и часто застучало сердце. Она бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы рядом находился Рид. Но на Рида предъявила права Джилл. Это естественно, ведь она его мать.

Перед глазами вспыхнул монитор. Отец Климент примостился у Флоран за спиной. Он снял куртку и повесил ее на спинку стула. Флоран редко его видела в такой одежде — в колледже отец Климент одевался совсем по-другому.

На экране мелькали фотографии. В основном здесь были молодые мужчины. Как правило, снятые на официальные документы. Все серьезные, важные. Иногда попадались и женщины — белые блузки, аккуратно причесанные волосы.

На экране показалось знакомое лицо — скуластое, узкогубое. Следом мелькнуло лицо мужчины с усами.

— Стоп! — скомандовала Флоран. — Можно назад!

Коллинз щелкнул мышью — на экране появилось лицо мужчины с усами.

— Еще дальше! — попросила Флоран.

Скуластая блондинка с гладко зачесанными волосами, разделенными посередине на прямой пробор. Флоран показалось, что корни волос чуть темнее, значит, девушка выкрасила волосы в белый цвет.

— Можно приблизить?

Коллинз задвигал мышью по столу, покрутил колесо. Лицо незнакомки увеличилось в размерах, заняло целый экран. Флоран напряженно вглядывалась в монитор: высокие надбровные дуги, крупный нос. Она? Не она?

— Можно затемнить?

Экран потемнел, черты лица стали резче, рельефнее. Теперь Флоран не сомневалась.

— Это Мэри Пиколь! Жена Альберта Рейда, моего дяди.

Отец Климент негромко кашлянул.

— Вы уверены? — переспросил лейтенант.

— Уверена!

Коллинз вернулся к столу, экран погас.

— Фото № 7, — сказал он, заглянув в дело. — Здесь записано: Мэри Клейн… А не Пиколь.

— Может, это ее девичья фамилия?

— Может быть, — согласился Коллинз. — Значит, она меняла фамилию.

— Сколько раз выходила замуж, столько раз и меняла фамилию? — предположила Флоран. — А там еще что-то есть? Сведения о мужьях, детях?

— Нет, — покачал головой Коллинз. — Об этом мы узнаем из другого досье. А это — он показал на экран, — фотографии выпускников филадельфийской летной школы с девяносто пятого по девяносто восьмой год. Я выбрал подходящих по возрасту людей.

Это наталкивало на размышления. Значит, Мэри Пиколь тщательно скрывала этот факт.

— Скажи, Флоран, Мэри никогда не говорила о том, что умеет управлять самолетом? — нахмурился отец Климент.

— Никогда не слышала! — покачала головой Флоран. — Хотя об этом нужно спросить у Рида. Он же был штатным пилотом отца, а не я. Может, она ему что-то говорила.

— Позвоните Риду! — попросил Коллинз. — А я пока поищу, что у нас есть на эту птичку.

Флоран попросила телефон у Коллинза, отошла к дверям. Набрала номер, поднесла трубку к уху. Телефон Рида молчал. Странно, куда он подевался?

— А вот этот человек вам знаком?

Коллинз включил монитор, мелькнуло еще одно фото. Флоран едва взглянула на экран, как фото исчезло.

— Стоп! — попросила она.

На экран вернулось худое, обиженное лицо молодого человека с длинным носом и высокими скулами.

— Этот тип два часа назад едва меня не изнасиловал!

— Что?! — Отец Климент встал со своего места. — Что же ты сразу не сказала? Так вот откуда царапина? А я-то думал, что ты где-то поскользнулась.

— Нет, это я получила в процессе борьбы с Джоном Пиколем. Это брат Мэри, он живет в моем доме.

Лейтенант Коллинз заглянул в свой журнал.

— Так, у меня написано: Джон Клейн… дважды привлекался к уголовной ответственности…

— И за что? — Отец Климент остановился у стола.

Коллинз перевернул листок, нахмурился.

— В последний раз за подделку документов. Задержан в Париже, отбывал годичное наказание во французской тюрьме. Подельников не выдал, характеризуется как крайне опасный и хитроумный преступник.

— Святое семейство! — саркастически пробормотал отец Климент. — Надо вызывать группу и арестовывать негодяев. Я уверен — родители Флоран погибли не без их участия.

Лейтенант Коллинз встал из-за стола.

— А может быть, эта Мэри вовсе и не скрывала пилотские навыки, а? Флоран, куда же подевался ваш Рид?

Флоран было приятно, что Коллинз назвал его «ваш». Она взяла трубку, набрала номер.

Вначале телефон молчал. Потом кто-то высоким плачущим голосом ответил:

— Слушаю вас.

— Это номер Рида Вестакера? — заволновалась Флоран.

— Да. А кто его спрашивает?

— Это Флоран Рейд. А где Рид? — Флоран испуганно посмотрела на отца Климента.

— А-а, — женщина всхлипнула. — Флоран, я мама Рида — Джилл. Вы меня помните?

— Разумеется. Рид не может ответить?

Джилл еще раз всхлипнула. И разрыдалась.

— Рид в больнице. Флоран, приезжайте, он просил, чтобы вы были рядом!

— Что с ним?! — Флоран побледнела и опустилась на стул.

Отец Климент молча смотрел на нее.

— Его избили. Около часа назад! — Джилл продолжала плакать. — Флоран, я боюсь, они могут нас убить. Приезжайте поскорей! Это Центральная городская больница, на втором этаже. Вас пустят, я предупрежу.

Нажав на отбой, Флоран протянула трубку Коллинзу.

— Что случилось? — Отец Климент тронул ее за плечо.

— Рид в беде! Вы поедете со мной?

Отец Климент пожал плечами.

— Конечно.

— И я поеду. — Лейтенант Коллинз встал из-за стола. — По-моему, тучи сгущаются.

Отец Климент накинул куртку, повернулся к Коллинзу.

— Не мешало бы вооружиться! А то у меня, кроме слова Божьего, больше ничего.

Коллинз, не говоря ни слова, вынул из ящика стола пистолет, сунул его в карман.

Они выскочили из кабинета, замок сухо щелкнул вдогонку.

«Додж» Коллинза, шурша шинами, въехал в больничный двор. Немолодой служитель указал место парковки.

— Как пройти на второй этаж?

— В левом крыле есть лифт, дальше по коридору и направо. Там находится операционный блок и палаты. Только не забудьте раздеться, иначе вас не пустят.

Флоран поблагодарила служителя. Отец Климент и Коллинз стояли у машины, внимательно осматривая двор.

— Хорошее место! — отметил отец Климент. — Тихо, спокойно, лечись себе на здоровье.

Они разделись, поднялись на второй этаж. Отец Климент зачем-то прихватил с собой рюкзак.

— Нужно было оставить его в камере хранения, — заметил Коллинз. — А то еще не пустят в палату.

— Пустят! — успокоил его отец Климент. — Мой рюкзак никому не интересен.

Джилл Флоран увидела издалека. Она сидела у запертой двери. Увидев Флоран, идущую в сопровождении незнакомых мужчин, она вскочила и выбежала навстречу.

Флоран пожала Джилл руку.

— К Риду можно пройти?

Джилл отрицательно покачала головой.

— Пока нет, у него в палате лечащий врач. — Она всхлипнула, с удивлением взглянула на Коллинза и отца Климента.

— Это со мной, — объяснила Флоран. — Отец Климент, мистер Коллинз.

— Джилл Вестакер! — Джилл пожала мужчинам руки.

— Так что все же случилось? Можете объяснить?

Джилл несколько мгновений смотрела в глаза Флоран. Ее глубоко запавшие глаза жили отдельной жизнью — они выражали страх и неподдельное страдание.

— Можете рассказывать все без утайки! — Отец Климент взял Джил за руку. — Я особа духовного звания и знаю, как тяжело сделать первый шаг. Особенно если ваш сын находится в таком состоянии. — Он скорбно улыбнулся и склонил голову к плечу. — Поверьте, нас лечит не лекарство, отнюдь. Нас лечит любовь и истина!

Глаза Джилл наполнились слезами.

— Ох, Флоран, я виновата перед вами! Очень виновата! — Она закрыла лицо руками.

Отец Климент и Флоран переглянулись.

— Ну что вы! Какая там вина! — улыбнулась Флоран. — Знакомство невестки со свекровью редко проходит без осложнений.

— Вы меня не поняли! — По лицу Джилл текли слезы. — Я о другом…

— Говорите, время не ждет! — мягко напомнил ей отец Климент. — Может быть, Господь только и ждет ваших покаянных слов.

— Вы думаете? — всхлипнула Джилл.

— Можете не сомневаться! — заверил ее отец-наставник. — Мне это хорошо известно.

Флоран замерла у двери, надеясь услышать голос Рида. Но в палате было тихо. Складывалось впечатление, что там никого нет.

— Вы подумали, что я вас невзлюбила по тому, что вы собираетесь стать женой моего сына? — покачала головой Джилл. — Вовсе нет. — Она подошла к узенькому диванчику, села, одернула юбку. — Идите сюда!

Флоран подошла. Отец Климент и лейтенант Коллинз остановились чуть поодаль.

— У меня с вашими родственниками… — Джилл всхлипнула. — В общем, все по порядку. Рид говорил вам, что у меня были проблемы в бизнесе?

— Да так, что-то рассказывал! — кивнула Флоран.

Джилл снова всхлипнула.

— Проблемы с нехваткой средств случились около полугода назад. И, чтобы поправить положение, я устроилась в отель «Да Винчи», это в трех километрах от города. Место дорогое, престижное, хорошо платят. — Джилл вынула из кармана платок и вытерла глаза. — И как-то утром лицом к лицу я столкнулась с вашей родственницей, Мэри…

— Пиколь! — подсказала Флоран.

— Да-да, такая высокая, скуластая брюнетка. Она выходила из номера вместе с этим… как его… такой невысокий, рыжеватый…

— Дядя Альберт? — Флоран удивленно посмотрела на Джилл.

— Нет… не Альберт… — Джилл потерла виски. — Вспомнила… Сэм… Сэм Макдуган!

— Адвокат?

— Да-да, адвокат. Они выходили под ручку, ворковали, целовались… А накануне я встречалась с ними на празднике города. Рид объяснил, что эта Мэри жена вашего дяди.

— Так и есть! — подтвердила Флоран.

— Они меня тоже узнали, хотя и не подали виду. Особенно Мэри… Она даже отвернулась, спряталась за спиной спутника. А потом и вовсе нырнула в лифт.

Теперь Флоран могла объяснить поведение Макдугана. Так вот в чем дело — у него была связь с Мэри!

— А спустя несколько дней Мэри появилась у меня в магазине. И, вы не представляете, скупила весь товар. Можете вообразить, как я была ей благодарна! — Джилл вздохнула. — У меня наконец-то появились деньги на новую партию, я вздохнула полной грудью. А через день Мэри пришла к нам домой и приобрела все, что хранилось там! Я была на седьмом небе от счастья.

— Это случилось в тот день, когда вам стало плохо?

— Нет, — покачала она головой. — Плохо мне стало ночью. Поэтому я попросила Рида не ходить на работу. Думала, что до обеда не доживу.

— И как вы это объясните? — Коллинз подошел ближе, он в упор разглядывал Джилл.

— Как-как? — проворчала Джилл. — Ведь я угощала Мэри кофе, несколько раз выходила из комнаты.

— А в комнате она оставалась одна?

— В том-то и дело!

— Вы думаете, Мэри что-нибудь подсыпала в кофе?

— Теперь я уже не сомневаюсь в этом! — Джилл утвердительно кивнула. — Но она не знала, что каждый прием пищи у меня заканчивается…

— Унитазом! — заключила Флоран. — Метод Джейн Фонды!

— Точно! А он тоже вам знаком? — улыбнулась Джилл.

— К счастью, только со слов Рида! — ответила Флоран. — Он мне рассказал.

— Значит, моя диета спасла меня от смерти. Мэри меня отравила, но не до конца.

Коллинз и отец Климент переглянулись.

— Позвольте задать вам пару вопросов, — обратился к Джилл лейтенант.

— Спрашивайте, чего уж тут. Терять уже не чего.

Флоран услышала за дверью чей-то голос. Ей показалось, что это Рид. Он что-то спросил, а высокий незнакомый голос ответил.

— А почему вы никому не рассказали об этом случае? Ведь вы знали, что супруги Рейд погибли. А ваш сын был одним из подозреваемых?

Коридор, длинный, как туннель, кончался высокой стеклянной перегородкой, за которой мелькали какие-то тени. По-видимому, там располагался операционный блок. В эти минуты там кому-то спасали жизнь, давали шанс на второе рождение.

Джилл на мгновение умолкла.

— Скажу честно, я только несколько дней назад до этого додумалась. Судите сами… — она подняла глаза на отца Климента, — где тут усмотреть преступление? Просто Рид полететь не смог, самолетом управлял мистер Рейд. А из него какой пилот!

— Отец замечательно управлял самолетом! — возразила Флоран.

— Ну, детка, тогда я не знаю, что там произошло! — Джилл пожала плечами. — Может, тогда и отравления не было? А почему мне было так плохо, а? Кто знает?

— А об этом мы спросим у эксперта, — заверил ее Коллинз. — Эксперты все знают — и про отравления, и про рвоту.

Дверь отворилась. На пороге появился улыбчивый доктор. За его спиной стояла высокая молодая медсестра.

— Что здесь за консилиум? Вы к кому? — Он поочередно обвел взглядом всех, кто толпился у двери палаты.

Джилл встала, шагнула к доктору.

— Что с сыном? Он будет жить? — Ее голос дрогнул.

— А вы его мать? — улыбнулся доктор. — Верно?

Джилл испуганно кивнула.

— С ним все в порядке. Полежит недельку и выпишется. А из повреждений — ушибы, вывихнута рука, легкое сотрясение мозга. Для молодого человека — ничего опасного.

— Доктор, можно вас на минутку? — Отец Климент взял доктора под руку, отвел в сторонку.

Сестра двинулась следом. Флоран отворила дверь и просунула голову внутрь. Палата казалась огромной и абсолютной белой.

— Рид! — тихонечко позвала она.

Никто не ответил. Флоран отворила дверь пошире, шагнула внутрь.

Рид лежал у противоположной стены. Голова обвязана бинтом, руки — поверх одеяла. Он спал.

Стоя у кровати, Флоран разглядывала его умиротворенное, безмятежное лицо. Только сейчас до нее дошло, что она могла потерять Рида так же, как потеряла своих родителей. Господь спас ее любимого, спас, чтобы они продлили древний род, дали ему новую жизнь.

— Что-то у Флоран опять глаза на мокром месте. Тебе не кажется?

Услыхав голос отца Климента, Рид вздрогнул и открыл глаза.

Он не понимал, что происходит. Отец Климент был не в свитере и не в костюме — теперь на нем была темная сутана, подпоясанная золотистым шнурком.

— Лежи-лежи, сын мой! — Отец Климент обошел кровать по кругу, попутно читая молитву.

Джилл, Коллинз и Флоран с удивлением смотрели на отца-наставника.

— Отче, что вы задумали? — Коллинз впервые видел Климента в таком облачении и не мог скрыть удивления.

Впрочем, и Флоран, хорошо изучившая церковные ритуалы, не могла понять, что задумал отец-наставник.

— Я предупреждал, что Флоран и Рид еще не прошли круг испытаний. А сегодня, — отец-наставник улыбнулся, — понял, что все испытания позади. Пора освящать брак!

— Брак? — удивленно выдохнула Джилл. — А кто женится?

Отец Климент улыбнувшись подошел к ней.

— Я вижу, вы не в курсе? — Он взял ее за руку и подвел к кровати. — Рид, попроси маму, чтобы она тебя благословила.

— Сынок, ты женишься? — обрадовалась Джилл. — На ком?

— Ну не на мне же! — недовольно пробурчал Коллинз.

— И вообще, миссис Вестакер, вы же видите, что выбор невест здесь ограничен! — сказал отец Климент.

— Право, не знаю, — усмехнулась Джилл. — Нынешняя молодежь такая, от нее всего можно ожидать.

Рид улыбнулся, вытянул руку и показал на смутившуюся Флоран.

— Мама, я предупреждал. Ты еще сомневаешься?

Джилл оживилась.

— На Фло? Разумеется, благословляю! Как там в Писании сказано: плодитесь и размножайтесь!

— Вы у меня хлеб не отбирайте! — строго сказал отец Климент, подводя Флоран к кровати Рида. — Молодые, возьмите друг друга за руки. Рид Вестакер, отвечай: готов ли ты взять в жены Флоран Рейд!

— Готов! — радостно кивнул Рид. Его лицо на фоне бинтов светилось счастьем.

— Флоран Рейд, готова ли ты взять в мужья Рида Вестакера?

— Готова! — звонко объявила Флоран.

— Ну а теперь, Рид и Флоран, необходимо принять супружеское соглашение. Рид, произноси…

Рид говорил негромко, но четко и внятно:

— Я, Рид, беру тебя, Флоран, в жены и обещаю тебе хранить верность в горе и в радости, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей!

Отец Климент перевел взгляд на Флоран.

— Я, Флоран, беру тебя, Рид, в мужья и обещаю тебе хранить верность в горе и в радости, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей!

Сплетя ладони, они смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Наверное, так смотрят друг на друга влюбленные во все века, во все времена.

И будут смотреть всегда.

Отец Климент выглядел так же, как и в первый день: он выбрился, переоделся и даже, как показалось Флоран, подстригся. Правда, рюкзак казался еще более поношенным. Флоран указала на истершуюся лямку.

— А что поделать? — вздохнул отец Климент. — Он у меня счастливый, я с ним по миру путешествую: и в Риме был, и в Дублине, и в Варшаве.

— Разве рюкзак может быть счастливым? — заулыбался Рид. — Это же вещь, у нее нет души.

— Как нет? Ведь я же вам говорил, — насупился отец-наставник, — Бог может поселиться в любой вещи!

— И в старом свитере? — засмеялась Флоран.

— И в домашних тапках? — поддел Климента Рид.

Отец-наставник шутливо погрозил ему пальцем.

— Я же сказал: какую изберет, там и поселится. Но богохульничать не стоит.

— А в нашем случае где он квартировал? — развеселилась Флоран.

Она с жалостью смотрела на отца Климента — ей так не хотелось, чтобы он уезжал. И сейчас, стоя в зале аэропорта, за пару минут до отлета она ощутила это с новой силой.

— Не знаю, я и сам не понимаю, — вздохнул отец Климент. — Может, в той самой газете, которую случайно прочла Лесли Салливан?

Флоран не хотела об этом вспоминать. Ей до сих пор было стыдно — ведь она не сдержалась, ударила подругу. Это же грех, большой грех!

— А что было в той газете? — спросил Рид.

Отец Климент помолчал, прислушиваясь к объявлению диктора. Нет, это пока что не его рейс.

— Кто-то из журналистов написал, что Грегори Рейд наживается на своих рабочих, не вовремя выплачивает им зарплату.

— Это неправда! — Флоран вспыхнула. — В этом был виновен Альберт. Он проиграл деньги на бирже и не смог рассчитаться с рабочими. А отец с матерью как раз и летели улаживать тот конфликт.

Впрочем, как выяснилось в процессе следствия, дядя Альберт в смерти родителей виновен не был. Организаторами оказались Мэри и Макдуган. Они привлекли к делу Джона Пиколя, который подделал завещание. А дядя Альберт и сам все принял за чистую монету. Расчет Мэри и Макдугана был прост — Альберт скоро сопьется и умрет. А может, они хотели помочь ему в этом деле. Тогда все состояние перешло бы в руки Мэри и ее очередного мужа Сэма Макдугана.

— С этого все и началось, — сказал отец Климент. — Что ж, мне пора. — Он поднял с пола рюкзак, закинул его на плечо.

Теперь Флоран и Рид точно знали, что в рюкзаке отца Климента лежит церковное одеяние, пара свечей, бритва, зубная паста, смена белья и старая, зачитанная до дыр Библия. Это был его джентльменский набор. С ним отец Климент путешествовал по миру. Правда, путешествовать удавалось не так часто — только в период летних каникул, когда девушки разъезжались по домам.

— Нет, — вдруг улыбнулся Рид, — я думаю, что Бог не столько здесь, — он прикоснулся рукой к груди Флоран, — а чуть ниже… — Его ладонь скользнула и замерла в районе живота.

— Получилось? — Отец Климент приобнял будущую мать. — Надеюсь, меня на крестины пригласите?

— Конечно! А вы и будете крестить! — заверила его Флоран. — Ведь малыш обязательно будет учиться в том же колледже, где училась мама.

— А вот и объявили мой рейс, — сказал отец Климент. — Пора. — Он еще раз обнял Флоран, Рида, помахал им рукой и пристроился в хвост очереди.

— Привет матушке Сильвии, Лесли, девочкам! — крикнула Флоран.

— Передам! Обязательно передам!

Он оглянулся, махнул рукой и скрылся в раскрытых дверях. Флоран и Рид постояли у окна, глядя на разноцветные огни взлетной полосы. Циклоны кончились, самолеты теперь летали точно по расписанию.

Они неторопливо направились к выходу.

— Фло, а чем мы займем пассажиров во время полетов? — спросил Рид. — Ведь у нашей авиакомпании должен быть свой подход к обслуживанию пассажиров.

— Будем поить их фирменным кофе и раздавать романы о любви. Или вот это! — Флоран сунула руку в сумочку, достала толстую кипу писем. С некоторых пор она всегда носила их при себе.

— И охота тебе таскать их в сумке! — засмеялся Рид. — Ведь я рядом, так что в любой момент могу повторить все, что там написано.

Они сели в машину. Отсюда было видно, как в небо поднимается самолет за самолетом. Один из них уносил отца Климента, который так много сделал для их счастья.

— А все-таки отец Климент ошибался.

— В чем? — спросил Рид, не глядя на Флоран: он выезжал на трассу и дожидался, когда можно будет влиться в бесконечный поток машин.

— Бог нашей любви жил не в той статье! — Флоран задумчиво смотрела перед собой.

— А где?

Флоран ответила не сразу — положила на колени сумку, вынула пачку потертых писем, достала конверт.

— А вот послушай! И все поймешь.

Она начала читать. Вначале медленно, нараспев, но с каждым словом, с каждой фразой все торжественнее и вдохновенней.

«Моя дорогая Флоран! Я никогда и ни у кого не видел таких прекрасных глаз, как у тебя! Это нечто волшебное, глубокое, сравнимое разве что с бархатом южной ночи. Я утопаю в них, как в колодцах с живительной водой, которую хочется пить маленькими глотками. Когда-то, когда я буду богат и независим, я поставлю памятник твоим глазам — два сияющих маяка во тьме расступающейся ночи. Потому что по-другому я не могу выразить свою любовь к тебе, восхищение твоим сердцем, твоим мужеством и нежностью».

Они мчались сквозь ночь. Флоран читала и читала, и ничто не могло ее остановить. Потому что это были слова настоящей любви, любви, прожигающей ночь, бескорыстной, глубокой и чистой, словно только что выпавший рождественский снег.