ГЛАВА 8

Сьюзен едва ли могла бы сказать, каким представляла себе мистера Генри Крофорда, и все же наружность этого джентльмена ее удивила. Возможно, она ожидала, что Крофорд выглядит старше. Вдобавок, несмотря на нежную привязанность, которую питала к нему Мэри, и свидетельство миссис Осборн в его защиту, рассказы о его испорченности запечатлелись в памяти Сьюзен; наверное, она воображала его эдаким корсаром с черными усами, со шрамом и с горящими глазами, человеком опасным, распутным и порочным. Их первая и единственная встреча, случившаяся давно, когда Сьюзен едва исполнилось четырнадцать лет, оставила воспоминания слишком скудные и туманные, чтобы судить о внешности Крофорда.

Темноволосый мужчина, представший перед ней взамен образов, нарисованных ее воображением, хотя и не был красавцем, имел наружность самую благородную; одетый в изысканное платье, испачканное дорожной пылью, чисто выбритый, бледный, Крофорд казался усталым и встревоженным, поглощенным своими мыслями. Однако, увидев Сьюзен, он встрепенулся, лицо его просветлело. Капитан Сартон представил его, и Крофорд заговорил:

— Я проявил чудовищную бестактность, мисс Прайс, явившись к вам во время бала в такой час. Но рассказы моей сестры о вас уверили меня в вашем великодушии…

Вконец смешавшись, Сьюзен с запинкой пробормотала слова приветствия и извинения, а затем отправила служанку на поиски обещанной вещи — опоры для спины.

— Мне очень стыдно, мистер Крофорд, что в Уайт-Хаус до сих пор не доставили опору. Право, я была совершенно уверена, что вы ее уже получили; мне следовало убедиться, что мое распоряжение выполнено, но сегодня выдался такой хлопотливый день. Опору сейчас принесут. У вас есть повозка, чтобы перевезти ее?

— Да, благодарю вас, я приехал в двуколке. Я остановился в «Георге», чтобы не стеснять сестру. — После недолгого молчания мистер Крофорд вновь заговорил тихим взволнованным голосом; казалось, он слишком глубоко погружен в свои мысли, чтобы придерживаться формальностей, предписанных правилами вежливости: — Пожалуйста, скажите мне, мисс Прайс, как вы находите состояние здоровья моей сестры? Увидев ее нынче вечером, я был потрясен; она сильно переменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз. Я надеялся, что деревенский воздух пойдет на пользу Мэри, однако вышло наоборот, ей стало лишь хуже. Вам так не кажется?

Сьюзен заколебалась. Она понимала, кто-то должен открыть несчастному мистеру Крофорду истинное положение дел, но следует ли ей, особе посторонней, лишь недавно знакомой с его сестрой, брать на себя подобную роль? Вдобавок и случай неподходящий: мистер Крофорд утомлен путешествием, расстроен встречей с больной, чье состояние внушает тревогу, а из салона доносятся звуки музыки, слышатся оживленные голоса, смех танцующих. Нет, сейчас не время для объяснений, беседу с мистером Крофордом лучше отложить до утра, к тому же вести столь нелегкий разговор более пристало кому-то другому — мистеру Уодему, миссис Осборн или доктору.

Мысли эти вихрем пронеслись в голове у Сьюзен, пока она подыскивала ответ, какую-нибудь ничего не значащую любезную фразу, дескать, должно пройти время, следует принять во внимание слишком раннюю весну, сухую погоду и волнение, вызванное ожиданием приезда любимого брата, выздоровление в подобных случаях наступает не скоро и прочее, и прочее.

Намереваясь перечислить все эти банальности, она посмотрела в глаза мистеру Крофорду (тот был невысок, примерно одного с ней роста) и вдруг поняла, что не в силах произнести их.

— Ваша сестра совершенно счастлива, мистер Крофорд, — проговорила она, — в этом я могу вас заверить. Думаю, теперь она счастлива, как никогда в жизни. Не странно ли? Как смею я, впервые увидевшая мисс Крофорд лишь несколько недель назад, столь уверенно утверждать? И все же я убеждена, это так. Теперь, когда вы здесь, ей нечего больше желать.

Сьюзен с Крофордом обменялись долгими проникновенными взглядами, будто знали друг друга последние десять лет.

Подоспела служанка с парусиновой опорой для спины; торопливой скороговоркой она передала извинения миссис Уиттемор, дескать, та просит прощения — приготовления к балу заставили ее забыть обо всем, занятая пирожными и лимонадом, она не позаботилась исполнить указание мисс Прайс и доставить опору в Уайт-Хаус.

В этот миг из бального зала вышел Том. Он оставил танцующих, пытаясь разыскать Уильяма с мисс Харли, которые, вместо того чтобы танцевать, отправились на террасу.

Миссис Мэддокс, тетушка Луизы, попросила сэра Бертрама оказать любезность и убедить мисс Харли вернуться в зал, как того требовали приличия, или хотя бы уговорить ее набросить на плечи шаль. Увидев Сьюзен и Крофорда, стоявших в холле, Том на мгновение изумленно замер, а затем медленно направился к ним.

— Крофорд? Я не ошибся? Как вы… мне так… я хотел сказать — здравствуйте.

Он казался весьма смущенным, неожиданная встреча привела его в замешательство. Сьюзен это нисколько не удивило. Лицо ее вспыхнуло, она почувствовала, что покраснела до корней волос. Пугающие, тягостные мысли путались, сменяя одна другую: как разгневается Том, узнав, что она осмелилась без спросу отдать принадлежащее Мэнсфилду имущество незваному чужаку, вторгшемуся в дом. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

Однако Том хотя и проводил недоуменным хмурым взглядом опору, которую несли к двуколке мистера Крофорда, казалось, не собирался расспрашивать о ней Сьюзен.

— Дорогой мой Бертрам, — торопливо проговорил Крофорд, — я только что просил прощения у мисс Прайс. Примите же и вы мои извинения. Это дурно, более того, непростительно врываться к вам в столь поздний час. Нездоровье моей сестры, бедственное ее положение — единственное, что служит мне оправданием. Я немедленно ухожу, чтобы вновь почтительнейше извиниться перед вами завтра в более подходящее время.

Он уже повернулся, собираясь уйти, когда Том, вспомнив о былой дружбе или о своем долге хозяина, воскликнул:

— Оставайтесь… разве вы не войдете? Не присоединитесь к нам? Моя сестра Джулия…

Том осекся, в растерянности глядя на Крофорда. Тот скупо улыбнулся в ответ:

— Ваша сестра Джулия едва ли придет в восторг от встречи со мной. Нет, благодарю, я спешу вернуться к сестре. Но очень любезно было с вашей стороны пригласить меня. Позвольте пожелать вам доброй ночи.

Он поспешно скользнул в открытую дверь, и почти тотчас послышался шум уносящейся прочь двуколки.

Мгновение спустя в холле появилась Джулия с шалью в руках.

— Это уехала мисс Стэнли? — спросила она.

— Нет, никто из гостей еще не уезжал. То был Крофорд.

— Крофорд? Этот ужасный человек? Но как он здесь оказался, скажи на милость? Должно быть, надеялся выпросить приглашение.

— Вовсе нет, Джулия, — устало возразил Том. Он выглядел таким смущенным и подавленным, что кузина невольно прониклась к нему сочувствием.

Однако Джулия ждала объяснений, и Сьюзен пришлось сказать:

— Мистер Крофорд пришел, чтобы одолжить старую полотняную опору для спины, которую Кристофер Джексон смастерил когда-то для Тома, страдавшего лихорадкой. Мисс Крофорд… очень слаба и мучается от боли, вот мы… я и подумала, что с опорой ей станет немного легче.

При иных обстоятельствах Джулия, возможно, воспользовалась бы представившимся случаем, чтобы отчитать Сьюзен за легкомыслие и безрассудство, с которым та потворствует наглым проходимцам, зарящимся на чужое имущество, и распоряжается мэнсфилдским достоянием, а заодно обвинить кузину в дерзком самоуправстве, скрытности, бесстыдной самонадеянности и коварстве, однако события этого вечера настроили миссис Йейтс на самый благодушный лад. Хоть Том и не пригласил Шарлотту открыть бал, как ему надлежало поступить, ухаживания его за мисс Харли не увенчались успехом, что необычайно окрылило Джулию, надежды ее стали теперь, как никогда прежде, близки к осуществлению. Что ж, если Уильям Прайс намерен всерьез добиваться руки этой простушки Луизы Харли, Бог ему в помощь! Джулия сомневалась, что у Уильяма за душой есть хотя бы тысяча фунтов; лишенный связей и покровительства влиятельных друзей, он едва ли поднимется выше капитана, разве что случится чудо.

На сей раз миссис Йейтс удовольствовалась замечанием, исполненным высокомерного изумления:

— Опора для спины? Ее одолжил Крофорд? Не думаю, что мы когда-нибудь увидим ее вновь. — Промолвив это, Джулия проследовала в танцевальный зал.


Едва ли ожидалось, что на следующее утро за завтраком будут царить сердечность и благодушие; накануне все разошлись по своим спальням глубокой ночью и теперь, усталые, опустошенные, не испытывали желания говорить за чашкой чая или кофе. Исключение составлял один лишь Уильям; поднявшись в семь часов, он успел прогуляться по саду и окрестным рощицам и теперь завтракал с отменным аппетитом, неустанно расспрашивая кузена Тома об осушении почвы, о пахоте, о валке леса и о множестве тому подобных вещей. Его неиссякаемая веселость, живость и искренность, не омраченная сознанием вины, коей Уильям за собой не чувствовал, счастливое неведение, беззаботность, с которой он поглощал холодную ветчину и горячие гренки, а более всего неизменная доброжелательность гостя совершенно обезоруживали Тома, затаившего было обиду на новоявленного капитана. После завтрака кузены вышли на залитую солнцем террасу, и Том пригласил Уильяма отправиться вместе с ним на выгон, взглянуть на недавно приобретенного жеребца.

Чуть позднее пришли мистер Уодем с миссис Осборн поговорить о бале и показать леди Бертрам шараду, сочиненную мистером Уодемом:

Мой первый слог укажет направленье,

Когда приблизиться ты пожелаешь.

Второй — та стать, что служит украшеньем,

Коль в ней гармонию ты наблюдаешь.

Бродя по лесу, третий слог заметишь,

Найдешь в его сени отдохновенье

И, может статься, мое слово встретишь,

Сверкающее пестрым опереньем[6].

— Боже мой, мистер Уодем, как изящно, как умно! Уверена, мне никогда не угадать, что это значит. Это какая-то птица… О Господи, может быть, лебедь? Павлин? Орел?

Видя, что леди Бертрам нашла себе приятное занятие на долгие часы, Сьюзен ускользнула из дома, чтобы наведаться в Уайт-Хаус и узнать, пригодилась ли мисс Крофорд опора для спины, помогла ли хоть немного смягчить страдания.

Она нашла брата с сестрой в освещенном солнцем саду, мисс Крофорд полулежала в кресле, откинувшись спиной на опору. Сьюзен искренне порадовалась счастливой перемене: больная выглядела лучше, казалась живее, ее обычная бледность сменилась легким румянцем.

Почти тотчас Генри поднялся и откланялся, сказав, что сестре, как ему кажется, удобнее принимать не более одного посетителя, а ему надобно позаботиться о своих лошадях в «Георге», он задумал прокатиться по деревне, освежить старые воспоминания.

— Генри встретил одного знакомого в «Георге», — заметила Мэри. — Капитана Сартона, товарища вашего брата по путешествию. А теперь расскажите мне скорее о бале. Сделал ли ваш кузен Том предложение мисс Харли? Имели ли вы успех? Могу немедля сообщить вам, что одним обожателем вы, несомненно, обзавелись: мой брат не был так потрясен со времени своей последней поездки во Флоренцию, когда он посетил галерею Уффици, а это, позвольте заметить, случилось много лет назад. В самом деле, Генри был совершенно очарован вашей наружностью, он сожалеет лишь о том, что вам приходится прозябать здесь, вдали от света, в расцвете вашей юности и красоты. Я говорю ему, что здесь вы играете важную роль, наполняя мою жизнь весельем и радостью, и это он готов принять, хотя и неохотно. Однако скажите мне откровенно, что вы думаете о Генри? — продолжала Мэри, заметив, что Сьюзен не поддержала ее шутливого тона. — Он таков, как вы ожидали? Таким вы воображали себе поклонника вашей сестрицы Фанни?

— Нет, вовсе нет. Ох, разве я могу сказать? Не знаю. Он кажется очень… серьезным.

Вопросы мисс Крофорд смущали Сьюзен, она отвечала почти наобум. Мэри, смерив ее долгим проницательным взглядом, добродушно промолвила:

— Вы устали, вечерние увеселения и хлопоты утомили вас. Не будем вспоминать о них. Это подождет. Как-нибудь в другой раз вы расскажете мне, как мисс Йейтс обдала презрением капитана Сартона и как Джулия выискивала недостатки в пирожных.

Внимательнее приглядевшись к своему другу после ухода мистера Крофорда, Сьюзен заключила, что кажущееся улучшение лишь видимость: цвет бледным щекам Мэри придал легкий слой румян, а оживление ее объяснялось радостью от встречи с братом. Больная, однако, храбро уверяла, что чувствует себя лучше, много лучше и надеется на полное исцеление. Одни лишь глаза выдавали ее.

— Ваша опора для спины необычайно удобна. Я бесконечно благодарна вам за то, что вспомнили о ней. Спинки стульев и кресел такие твердые, вдобавок в них нет никакого наклона. И я безумно рада, что вы встретились с Генри; я втайне мечтала об этом, но не смела надеяться, что мечта моя осуществится. Теперь мне осталось лишь желать, чтобы вернулась Фанни.

От ее улыбки, полной горькой иронии, у Сьюзен мучительно сжалось сердце.

— Вы не привели ко мне сегодня малышку Мэри? Вы, верно, подумали, что я слишком занята Генри и не захочу ее видеть. Но вы были не правы, решительно не правы; я всегда рада малютке, а она неизменно приносит мне утешение. Умоляю, приведите ее скорее снова, приведите завтра.

Сьюзен пообещала взять с собой племянницу и вскоре после этого ушла, не желая своим присутствием разлучать брата с сестрой. Вдобавок ей предстояло разыскать собственного брата. Предстоящая беседа с Уильямом занимала все ее мысли. Как дать ему понять, что, ухаживая за мисс Харли столь откровенно, не имея, возможно, серьезных намерений, он наносит несомненный урон своему кузену Тому? Как убедить его, какие найти слова? Сьюзен воображала, как Уильям рассмеется и скажет, что кузену Тому следует хорошенько задуматься: если молодая леди столь легко забывает о первом своем поклоннике, отдавая предпочтение второму, то, верно, ее чувства не слишком сильны. Однако сестринские увещевания пришлось отложить до лучших времен; возвратившись домой, Сьюзен обнаружила, что Уильям, взяв охотничью лошадь Тома, отправился на верховую прогулку с капитаном Сартоном. Он появился лишь к ужину: двое друзей совершили путешествие по окрестностям, попутно заехав в Грешем-Хилл, чтобы справиться о мисс Харли, узнать, не слишком ли ее утомили недавние увеселения. Миссис Мэддокс оказала им самый теплый и радушный прием, пригласив пообедать. Уильям сообщил, что упряжная лошадь Мэддоксов уже не хромает и обитатели Грешем-Хилла готовы ехать к римским развалинам в любой день, какой только выберет Том.

Сам Уильям, узнав об экспедиции, пришел в восторг и горел воодушевлением; ему уже доводилось видеть великолепные руины в Геркулануме и Риме, а также в Испании. Эти древние римляне настоящие дьяволы, право слово! Они только и делали, что бродили по миру, оставляя повсюду грандиозные развалины. Неясно лишь одно: отчего они вечно строили свои дома без стен, обходясь одними только огромными колоннами и арками, открытыми всем ветрам и вовсе не защищенными от непогоды? Но если во владениях кузена Тома имеются римские развалины, Уильям с радостью взглянет на них, а понадобится их раскопать, за этим дело не станет: дайте ему лопату, и вы получите отменные руины; это будет превосходное развлечение.

Энтузиазм самого Тома, в последнее время несколько поугасший, получив подобную поддержку, вспыхнул вновь. Были немедленно разосланы новые приглашения, и, поскольку погода благоприятствовала путешественникам, ехать решили через два дня.

До назначенного дня времени оставалось не много, а потому число участников неизбежно сократилось: Ховарды и Монфоры уговорились быть в другом месте, капитану Сартону надобно было вернуться в Лондон, однако Йейтсы, как и Мэддоксы, выразили желание ехать; дали свое согласие и сестры Стэнли при условии, что им найдется место в экипаже. Том заверил их, что уже заручился обещанием мистера Уодема; тот с радостью присоединится к компании, а в его коляске найдется место еще для троих — обеих мисс Стэнли и Сьюзен.

Сьюзен заявила, что должна остаться с тетушкой, которой никак без нее не обойтись. Тем же вечером, к немалому своему удивлению, она получила записку от миссис Осборн.


«Моя дорогая мисс Прайс, — писала почтенная дама, — надеюсь, Вы окажете мне любезность, отправившись на пикник и доверив леди Бертрам моим заботам. Сказать по правде, остатки римских поселений меня нисколько не привлекают, я вдоволь насмотрелась на них; их предостаточно в каждом средиземноморском порту, какой ни возьмите. Я предпочла бы спокойно посидеть с Вашей тетей в ее уютной гостиной или в саду, в тени беседки, пока все вы будете копать землю под палящим солнцем или глодать куриные кости, скорчившись на траве. Уверена, ваше начинание только выиграет, если в нем примет участие та, что взяла на себя все приготовления.

Искренне Ваша, Элинор Осборн».


«Ах, как это великодушно со стороны миссис Осборн! — подумала Сьюзен. — Ее главная забота — чтобы я подольше оставалась в обществе Уильяма и не потеряла ни одного драгоценного дня».

Отыскав тетушку в беседке, Сьюзен спросила, не станет ли она возражать против замены.

— Миссис Осборн предлагает посидеть с вами в четверг, чтобы я поехала на пикник. Согласны ли вы, сударыня?

— Ты собралась на пикник, дорогая? Но зачем? Это Том выдумал? Он желает, чтобы ты непременно поехала? А Джулия согласна? Ты сама этого хочешь?

— Ну… думаю, они не станут возражать, если я поеду. Я могла бы присмотреть за слугами, позаботиться о закусках и всякое такое.

— Ты никогда прежде не бывала на пикниках.

— Но… прежде их никогда не устраивали, сударыня.

— Ох, милочка… не знаю, что сказать. Мы лучше спросим Тома, когда он вернется.

Вскоре пришел Том, усталый и раздраженный. Он провел весь день, объезжая нового жеребца. Участие кузины в поездке не встретило ни малейших возражений с его стороны. Поступок миссис Осборн, пожертвовавшей собственным удовольствием, Том нашел в высшей степени великодушным и любезным. Разумеется, теперь Сьюзен сможет позаботиться об угощении, что, пожалуй, совсем не плохо.

В отличие от брата Джулия решительно воспротивилась тому, чтобы Сьюзен допустили к участию в пикнике. Она не видела в этом никакой надобности. Отчего миссис Осборн вздумалось вмешаться и решать, кто едет? Занималась бы лучше своими делами.

— Возможно, Уильяму хотелось бы, чтобы его сестра поехала с нами, — заметил Том.

— В Мэнсфилде он не больно-то балует ее своим вниманием, в усадьбе его не видно, — возразила Джулия.

И верно, Уильям, несмотря на нежную привязанность к сестре, не имел обыкновения проводить большую часть дня в обществе леди Бертрам, как того требовали повседневные обязанности Сьюзен. Он находил смертельно скучной свою тетушку, неспособную уяснить различие между Мальтой и Майоркой, и хотя, поддерживая разговор с ней, оставался неизменно вежливым и учтивым, проводил подле нее не больше времени, чем предписывали правила приличия. Он с радостью сопровождал Сьюзен в деревню, да и повсюду, где ей доводилось бывать, однако в усадьбе надолго не задерживался. Иногда, взяв удочку Тома, он ловил рыбу в ручье, в самой гуще Мэнсфилдского леса. Заявив, что ему неловко вечно совершать набеги на конюшню кузена, Уильям нанял лошадь в «Георге» и с удовольствием ездил верхом, изучая окрестности, отсутствуя временами по нескольку часов кряду.


Наступил четверг, и хотя погода стояла теплая и безветренная, как и в предыдущие дни, в знойном неподвижном воздухе чувствовалась тяжесть, предвестие бури. Взглянув на небо, Том покачал головой:

— Хорошо бы нам выехать пораньше. Лучше бы мы отправились в путешествие сразу, как только его задумали; жаль, что поездка тогда сорвалась. Боюсь, погода вот-вот переменится; нам повезет, если не будет грозы.

Сьюзен надеялась, что Том ошибается. Ей самой некогда было разглядывать небо — предстояло сделать еще многое: убедиться, что тетушкин гобелен в надлежащем состоянии, все нити распутаны и леди Бертрам может продолжать трудиться над ним; надобно было найти развлечение для крошки Мэри, слишком маленькой, чтобы ехать вместе со всеми; да еще требовалось проследить, как выполняются распоряжения относительно угощения для пикника (первоначальные указания Тома и самой Сьюзен Джулия так часто отменяла, что слуги пребывали в замешательстве, не зная, за что хвататься).

— Ты хочешь, чтобы повозку с закусками доставили в Истон или в Стэнби, Том? Баддели совсем сбит с толку, он говорит, что ты ясно распорядился насчет Стэнби-Кросса, но миссис Йейтс сказала ему, будто ты передумал. И когда следует подавать кушанья: в полдень или в час пополудни?

— Какая досада, что Джулия находит нужным вмешиваться во все! Пусть лучше позаботится о своих двух надоедливых неотесанных отпрысках и предоставит мне самому решать мои дела.

Невзирая на все эти трудности и печальную перспективу расставания с Уильямом, уезжавшим на следующий день, Сьюзен не могла сдержать радость, когда, отдав последние распоряжения (как получившие, так и не получившие одобрения со стороны кузена Тома и кузины Джулии), уселась в коляску мистера Уодема. Заняв место миссис Осборн, которая уже поднялась к леди Бертрам, Сьюзен обменялась приветствиями с обеими мисс Стэнли, оживленными, полными радостного ожидания.

— Какой очаровательный повод для прогулки! — восторгались они. Им доводилось бывать на увеселениях, где собирали орехи или ежевику, писали этюды с натуры, но римский пикник — это нечто совершенно необычное, о нем будет судачить вся округа! — Быть может, мистеру Уодему удастся отыскать римские бани… Может статься, после всех этих раскопок Мэнсфилд совершенно преобразится, станет фешенебельным водным курортом, будет соперничать с Батом.

Сьюзен находила подобный исход маловероятным, но спорить ей не хотелось. Она нечасто выбиралась за пределы Мэнсфилда, разве что в тех редких случаях, когда приходилось сопровождать тетушку к дантисту в Кеттеринг, поэтому все вокруг поражало ее своей новизной и прелестью — зеленые рощи, цветущие луга, зреющие колосья; она охотнее предпочла бы сидеть молча, любуясь незнакомыми пейзажами, но поскольку добродушные сестрицы Стэнли любили поговорить, вежливость требовала поддерживать беседу.

— Верно ли говорят, что капитан Уильям Прайс наведывается в Грешем-Хилл каждый день, что он всерьез собирается просить руки мисс Харли? Их кухарка слышала об этом от возчика, которому сказала его сестрица, молочница на ферме Грешем-Хилл. И правда ли, что мистер Крофорд, брат несчастной больной дамы из Уайт-Хауса, собирается взять в аренду Стэнвикс-Лодж? Так говорит мистер Найт, аптекарь, он это знает наверняка, ведь его брат, мистер Сэм Найт, — помощник поверенного, составлявшего договор.

Сьюзен не могла подтвердить ни один из этих слухов; упоминание об Уильяме изрядно ее смутило, она начала склоняться к мысли, что, хотя ей будет недоставать общества брата, возможно, его предстоящий отъезд послужит ко всеобщему благу.

Том с Уильямом, ехавшие верхом, вскоре обогнали экипаж и ускакали вперед; Том, обернувшись, крикнул, что не может держаться возле коляски, потому что Фараон слишком горяч.

— Ему нужен галоп, тогда он успокоится!

Фараон и вправду показывал норов — вскидывал голову, нетерпеливо грыз удила и прыгал под седоком. Сестры Стэнли слышали, будто сэр Эндрю Пикеринг, у которого Том купил жеребца, рад был избавиться от упрямого животного, поскольку так и не смог его объездить. Тревога, вызванная этим сообщением, слегка омрачила Сьюзен удовольствие от путешествия. Том никогда не выезжал на Фараоне за пределы выгона, он надеялся, что жеребец будет вести себя смирно и выдержит все испытания предстоящего дня. «Хорошо бы все благополучно вернулись домой», — подумала Сьюзен.

Условились, что Йейтсы и Мэддоксы, которые должны были прибыть с разных сторон, присоединятся к компании из Мэнсфилда у перепутья Стэнби. Оттуда тянулась проселочная дорога к Истонской роще, с этого места путешественникам предстояло идти пешком.

Коляска Мэддоксов уже стояла на обочине, когда мистер Уодем осадил лошадей возле каменного креста; на проселочной дороге виднелись фигуры всадников — Том с Уильямом и братья Мэддокс верхом на лошадях успели проехать с четверть мили.

Миссис Мэддокс и мисс Харли сердечно приветствовали сестер Стэнли, Сьюзен и мистера Уодема.

— Добрый день! Сегодня вовсе не жарко. Наши друзья и братья уехали вперед, они просили передать, что дальше надобно идти пешком; почва сухая, нам не придется вязнуть в грязи, но экипажу там не проехать, тропа слишком узкая. Сэр Томас уверяет, что Истонская роща превосходно подходит для пикника, деревья укроют нас от солнца; за угощением мы сможем оценить достоинства этого местечка. Быть может, мистер Уодем проводит нас, несчастных дам, покинутых своими галантными кавалерами?

Мистер Уодем тотчас объявил, что почтет за честь сопровождать леди.

— Не следует ли мне остаться и подождать Йейтсов? — нерешительно произнесла Сьюзен. — Иначе, боюсь, они не найдут нас. Я вчера слышала, как Джулия договаривалась с Томом о встрече, и мне показалось, что ей незнакома эта часть владений; думаю, она не вполне поняла, о каком месте шла речь. Я нигде не вижу следов их коляски.

Все внимательно огляделись. Перепутье Стэнби лежало на небольшой возвышенности, с которой хорошо просматривалась значительная часть местности, однако разбросанные тут и там островки леса скрывали от глаз некоторые участки. Дорога, ведущая к имению Йейтсов, видна была не вся, отрезок длиной более полумили прятался за деревьями.

— Неужели, увидев экипажи, они не догадаются, куда мы ушли?

— Но здесь скрещиваются две дороги, а я сомневаюсь, что Джулия верно поняла намерения Тома. Вчера они довольно долго спорили о месте для пикника. Вы идите дальше, а я останусь здесь, посижу у дорожного столба, пока не увижу, что приближаются Йейтсы, — предложила Сьюзен. — Тогда я смогу указать им дорогу.

Она твердо стояла на своем, отметая все возражения, в том числе и любезное предложение сестер Стэнли подождать Йейтсов вместе с ней, так что в самом скором времени осталась одна, с удовольствием наблюдая, как остальные пятеро спускаются по узкой тропинке. Одиночество вовсе не было ей в тягость, напротив, Сьюзен хотелось посидеть в уединении, наслаждаясь летним зноем и тишиной, нарушаемой лишь пением жаворонков; подобные радости редко выпадали на ее долю.

Примерно четверть часа спустя она начала, однако, немного беспокоиться: уж не отложили ли Йейтсы поездку, не сбились ли с пути, а может статься, спутали время или ошиблись днем?

Наконец, к огромному ее облегчению, вдали показался красный с зеленым экипаж Джона Йейтса, запряженный парой лошадей, но вот незадача — повернул не в том направлении, выехав на дорогу, огибавшую холм, вместо того чтобы направиться прямо к перепутью. Сьюзен попыталась привлечь внимание возницы, окликнула его и даже, вскарабкавшись на придорожный камень, размахивала зонтиком от солнца, но все было напрасно: карета, продолжая свой путь, скрылась из глаз за дубовой рощицей.

Встревоженная Сьюзен задумалась, как следует поступить: присоединиться к остальным и сообщить им о случившемся или остаться на перепутье в надежде, что Йейтсы, поняв свою оплошность, повернут назад?

Пока она медлила, не зная, на что решиться, красный с зеленым экипаж показался снова, направляясь в обратную сторону. Через четверть часа он медленно вкатился на холм и остановился у перепутья.

— Эй! — позвал Джон Йейтс, правивший лошадьми. — Это вы, мисс Прайс? Но, вижу, вы одна. Где же остальные?

В следующее мгновение из окон кареты высунулись Джулия и Шарлотта, на их раскрасневшихся лицах читалось недовольство. Из глубины экипажа слышались сердитые крики мальчиков, затеявших драку.

— И снова ты, как всегда! — раздраженно воскликнула Джулия. — Похоже, тебе тут прохладно и удобно, сидишь себе в теньке, пока мы разъезжаем туда-сюда по жаре. Куда все подевались?

— Они ушли по тропинке к Истонской роще, — отозвалась Сьюзен. — Я осталась здесь, чтобы предупредить вас об этом. Дорога слишком узка для экипажа.

Но тут вмешался Джон Йейтс, выкрикнув:

— Фи, какие глупости! Разумеется, дорога достаточно широка, здесь не проедет разве что ленивый болван. Невелика хитрость, с этой задачей справится всякий, кто умеет сносно править лошадьми. Готов биться об заклад, что проеду до самой Истонской рощи без единой царапины на кузове кареты.

Джулия выразила решительное несогласие с последним утверждением, что побудило ее мужа попытаться доказать свою правоту, однако стоило экипажу проехать чуть дальше, как тропа резко сузилась, мистеру Йейтсу пришлось соскочить с козел и медленно, с немалым трудом отвести лошадей назад, к дорожному столбу, где стояла коновязь. Пока осуществлялся этот непростой маневр, Джулия, потеряв терпение, выбралась из кареты, прошла через калитку в живой изгороди и позвала:

— Идемте, дети! Идем, Шарлотта! Раз путь по тропинке прегражден из-за глупости Джона, мы пойдем через луг. К тому же идти по траве намного приятнее, дорога такая пыльная.

Мальчики с Шарлоттой последовали за миссис Йейтс и скрылись за густым кустарником.

Сьюзен хватило здравомыслия не указывать миссис Йейтс на то, что луг, о котором шла речь, — засеянное поле, и вряд ли фермер придет в восторг, обнаружив вытоптанные посевы. Она благоразумно промолчала, а поскольку Джулия с Шарлоттой не пригласили ее в свою компанию, Сьюзен, дождавшись, пока мистер Йейтс уберет карету с дороги, неторопливо направилась вниз по тропинке. Джон Йейтс, быстро шагая, вскоре догнал ее.

— О, мисс Прайс! Почему, объясните на милость, кузен Том сказал моей жене, будто самая короткая дорога к перепутью Стэнби лежит через Торнтон-Парва и Номан-Бэнк? Ничего подобного! Мы проделали по меньшей мере четыре лишних мили. А после Джулия настояла, чтобы мы объехали вокруг холма, а не поднимались на его вершину, — она уверяла, будто Том говорил об этом со всей определенностью; мы бы и по сию пору колесили по округе, если бы не встретили пастуха, который указал нам путь.

Сьюзен, слышавшая, как Том с Джулией накануне обсуждали дорогу, хорошо знала, что ее кузен не говорил сестре ничего подобного, однако едва ли стоило подливать масла в огонь, разжигая вражду между родственниками и умножая всеобщую досаду. Она мирно заметила, что брат с сестрой, должно быть, неверно друг друга поняли.

— Но это уже не важно, раз вы теперь здесь.

Вскоре на тропинке к Сьюзен с мистером Йейтсом присоединились Джулия с Шарлоттой и дети, все четверо пасмурные и разобиженные. Один из мальчиков упал и ушиб коленку, а мисс Йейтс пребольно обожглась крапивой в зарослях; вне себя от досады, она жаловалась на нестерпимые мучения, которые доставляют ей волдыри на локтях и лодыжках, и не желала слушать увещеваний невестки.

— Поищите листья щавеля и приложите их к обожженным местам, — добродушно посоветовала Сьюзен, ей стало немного жаль несчастную мисс Йейтс, явно не привыкшую к прогулкам по полям. На Шарлотте были голубые нанковые сапожки, очень элегантные, но совершенно неподходящие для ходьбы по буграм и колдобинам. Вдобавок Сьюзен заподозрила, что сапожки слишком тесны и нещадно сжимают ноги. Щеки мисс Йейтс пылали, ее изысканная шляпа с перьями сбилась набок, а растрепанные локоны развились; казалось, Шарлотта вот-вот заплачет от злости и унижения. Однако любезные слова Сьюзен она оставила без ответа, надменно отвернувшись, будто общество мисс Прайс, подобно прочим напастям, вызывало у нее одну лишь досаду.

— Полно, Шарлотта, перестаньте разыгрывать трагедию из-за нескольких волдырей! — без тени сочувствия воскликнула Джулия. — Маленький Джонни тоже обжегся крапивой, но он не плачет. Правда, мой ангел?

Однако в этот самый момент маленький Джонни оцарапался, пытаясь сорвать дикую розу, и его вопли заглушили голос миссис Йейтс. Поскольку Шарлотта продолжала сетовать, что обожженная кожа горит огнем, Джулия поспешно достала из сумочки флакон с ароматическим уксусом и слегка смочила ожоги у детей и золовки.

Процессия брела по тропинке; дети капризничали, а Шарлотта непрестанно жаловалась, что дорожная пыль пачкает ее прелестные сапожки — через каждые несколько ярдов она останавливалась у обочины и пыталась очистить нанку пучками травы.

Вскоре Сьюзен заметила в отдалении остальных участников пикника; она предпочла бы обогнать своих спутников и уйти вперед, вместо того чтобы плестись черепашьим шагом, но решила, что это было бы невежливо.

Наконец путники присоединились к небольшой группе, дожидавшейся их у ворот, в тени прекрасного боярышника, сплошь усеянного гроздьями цветов, побледневших до золотисто-сливочного оттенка.

Миссис Мэддокс, сестры Стэнли и Йейтсы обменялись приветствиями. Поискав глазами мужчин, Джулия недовольно спросила:

— А где же мисс Харли? — И добавила тоном более оживленным: — Она не смогла приехать?

— Луиза углубилась в рощу вместе с мистером Уодемом, там же и остальные джентльмены; мы остались здесь, в этом восхитительном месте, чтобы дождаться вас, — отозвалась миссис Мэддокс. — Не отправиться ли нам туда теперь?

Между воротами и Истонской рощей — небольшим дубовым леском, где и предполагалось устроить пикник, — лежал довольно широкий зеленый луг, на котором в отдалении паслись немногочисленные овцы и коровы. Почва здесь была усеяна мелкими камнями, в середине пастбища земля шла под уклон, а в низине темнели заросли камыша, должно быть, под густой травой скрывалось болотце или ручей.

Пройдя в ворота, семеро взрослых и двое детей направились через луг к роще; Джон Йейтс, сопровождаемый сыновьями, которых он вовсе не замечал, быстрым шагом ушел вперед и, обогнув болотистое место, скрылся среди деревьев.

Сьюзен, миссис Мэддокс и сестры Стэнли нестройной стайкой брели следом за Йейтсом, стараясь не ступить в воду; девицы Стэнли временами останавливались, чтобы сорвать первоцвет, полюбоваться лютиками или громко выразить восхищение теплым, солнечным днем и лиловыми цветами ятрышника, живописно разбросанными по зеленому лугу.

Тетушка Луизы вовлекла Сьюзен в разговор, весьма любезно заметив, что очень рада видеть ее на пикнике.

— Знаю, мисс Прайс, как нелегко вам отлучаться из дома, покидая леди Бертрам, однако, к моему несказанному удовольствию, счастливый случай позволил нам свести более близкое знакомство.

«Что бы это значило?» — обеспокоенно подумала Сьюзен в первое мгновение, но отвечала с обыкновенной своей сердечностью и вскоре уже вела приятную непринужденную беседу с почтенной дамой.

Позади Шарлотта плаксивым тоном высказывала жалобы Джулии:

— Более чем странное обхождение, где это видано, предоставить дамам одним идти через луг! — Нет, к такому она не привыкла. Комары и мошки вконец ее измучили. Да где же мужчины, во имя всего святого? Ей решительно не нравятся эти ужасные огромные быки, или волы, или как там именуют этих тварей. Здесь повсюду камни, недолго и лодыжку вывихнуть! Какой жаркий день, сущий кошмар! Нет, вовсе не этого она ожидала.

Сьюзен услышала ответ Джулии:

— Моя дорогая Шарлотта, я совершенно разделяю ваши чувства. Это дурно, недостойно, непростительно, в высшей степени неучтиво — оставлять нас одних. Но можно догадаться, кого нам следует за это благодарить. Нет, Мэнсфилд теперь совсем не тот, что прежде; где благородный дух, царивший здесь в те дни, когда я была ребенком? Увы, боюсь, нынче здесь правят бал безразличие, вульгарность и воинствующее бесстыдство. Все это скверно, очень скверно. Ничтожества пользуются вниманием, хотя вовсе его не заслуживают, тогда как достойные пребывают в небрежении. Как жаль, что Мэнсфилд столь ужасающе изменился, утратив былое величие. Возможно, место осталось прежним, те же камень и кирпич, деревья и лужайки, но утонченность и благовоспитанность исчезли без следа. Однако я не теряю надежды на возрождение ушедших идеалов, восстановление попранного достоинства. Я верю, Мэнсфилд станет таким, как раньше, здесь надобны мудрое руководство, безупречный вкус, чувство благопристойности; особа, наделенная подобными достоинствами, сумеет исправить многочисленные изъяны, привив обитателям усадьбы надлежащие понятия и манеры.

Мисс Йейтс фыркнула и остановилась, чтобы избавиться от прицепившихся к юбке репьев, но ничего не ответила.

Во время этой беседы Сьюзен немного ускорила шаг, не желая быть невольной свидетельницей чужого разговора. Миссис Мэддокс с сочувственной улыбкой последовала ее примеру. Должно быть, она слышала рассуждения Джулии и, найдя их достойными сожаления, сочла, что комментариев они не заслуживают.

Достигнув рощи, Сьюзен и миссис Мэддокс с наслаждением ступили под благодатную сень деревьев, как вдруг позади послышался приглушенный крик. Удивленные дамы с тревогой обернулись, чтобы узнать, что случилось.

Они увидели, как один из быков, пасшихся в отдалении, лениво щипая траву, медленно побрел в сторону Джулии и мисс Йейтс. При его приближении охваченная паникой Шарлотта бросилась бежать, не разбирая дороги, и угодила в болотце, окружавшее истоки ручья. Она по колено увязла в илистой грязи и беспомощно топталась на месте, тщетно стараясь выбраться.

— Помогите! Помогите! — взывала она. — Да помогите же мне! Живо!

Визжащая, размахивающая руками леди привлекла внимание других пасущихся на лугу четвероногих, которые незамедлительно устремились к болотцу.

Джулия не двинулась с места. Всем своим видом выражая недовольство, она вовсе не попыталась прийти на помощь золовке; казалось, в случившемся она видит чей-то злой умысел, преследующий одну цель — вконец испортить ей этот злополучный день.

— Они не причинят вам вреда, Шарлотта, если вы умолкнете и будете стоять тихо! — раздраженно бросила она.

Заметив неподалеку среди деревьев мистера Уодема, Сьюзен позвала его на помощь, и тот вместе с подоспевшим Уильямом отогнал коров. Затем джентльмены и мисс Прайс, осторожно ступая по поросшим камышами кочкам, подобрались к мисс Йейтс и, протянув ей руки, вытащили ее из трясины. Один нанковый сапожок остался в болоте, но Сьюзен его нашла. Мисс Йейтс была спасена, однако все — спасенная и спасители — вымазались в грязи.

Хромающую, жалобно причитающую Шарлотту проводили в рощу и усадили на поваленное дерево, предоставив заботам миссис Мэддокс, которая тотчас достала нюхательные соли, и мисс Стэнли, хранившей в своей сумочке флакон с одеколоном. Мисс Мария, младшая из сестер Стэнли, робко предложила Шарлотте засахаренные фрукты, но та холодно отказалась.

— Что ей нужно, так это как следует подкрепиться, — заметила миссис Мэддокс.

Показались остальные мужчины; они пришли пешком поодиночке, привязав лошадей в дальнем конце рощи. С едва скрываемой досадой оглядев мисс Йейтс, Том осведомился:

— В чем дело?

Его вопрос остался без ответа. Мальчики, вооружившись палками, яростно колотили друг дружку, вопя во всю мощь своих легких (от боли или от злости, сказать затруднительно).

— Не пора ли нам перекусить? — предложила Сьюзен. — Уверена, легкое угощение пойдет всем на пользу.

— Угощение? Я желал бы его всей душой, — хмуро отозвался Том. — Но никаких закусок не видно. Баддели так и не появился.

— Как странно! Я сказала ему, что повозка с кушаньями должна быть здесь до полудня, а теперь уже второй час.

— Но это не Стэнби-Вуд, — возразила Джулия.

— Стэнби-Вуд? С какой стати? Разумеется, это не Стэнби-Вуд! — воскликнул Том. — Стэнби-Вуд в трех милях отсюда.

— Баддели должен был доставить туда обед, я распорядилась об этом вчера вечером.

— Дорогая Джулия, — вскричал Том, видимым усилием заставляя себя сдержаться, — могу я спросить, зачем ты это сделала?!

— Я поняла с твоих слов, что мы договорились собраться там…

— Но я не говорил ничего подобного, отчего тебе вздумалось…

Пока брат с сестрой обвиняли друг друга, остальные с грустью думали о недосягаемом угощении. Сьюзен горестно вздохнула, вспомнив, как вместе с миссис Уиттемор заботливо составляла список блюд для обеда. Видно, не в добрый час отправились они в путешествие, раз их преследуют злосчастья. Не лучше ли вернуться домой?

Услышав, что закусок не будет, мальчики подняли громкий негодующий крик, но мать не сделала попытки их утихомирить.

В эту минуту речь Уильяма, взволнованная и пылкая, внезапно придала мыслям присутствующих иное направление.

— Я намеревался объявить вам эту новость, когда мы сядем обедать и откроем бутылку вина, но поскольку закуски и вино к нам не прибудут, я не могу более ждать, мне не терпится поделиться своей радостью. Друзья, поздравьте меня! Я самый счастливый мужчина во всем Нортгемптоншире, да что там — во всей Англии! Я получил дозволение миссис Мэддокс оповестить вас, что мисс Харли оказала мне честь, согласившись стать моей женой!

Тут все заметили, что Уильям стоит подле мисс Харли, держа ее за руку, а она, алея, как маков цвет, смущенно улыбается, прелесть какая хорошенькая и счастливая.

Со всех сторон посыпались восклицания, оживленные возгласы и поздравления. Шестеро из присутствовавших были искренне рады и громко выражали свое восхищение; Джулия держалась холодно, ограничившись скупыми притворными любезностями; мисс Йейтс, все еще сидевшая на поваленном дереве, исполненная презрения, не произнесла ни слова, лишь скосила свои маленькие глазки, пронзив Тома острым, как игла, взглядом. Сьюзен с болью видела, что Том совершенно ошеломлен, потерян, будто мир рухнул у него на глазах. Однако у него достало решимости и самообладания принести надлежащие поздравления мисс Харли и кузену Уильяму, хотя и не выказывая особой сердечности, что, впрочем, заметила одна лишь Сьюзен.

Поскольку джентльмены объявили, что роща не подходит для раскопок — земля слишком сырая и каменистая, — было решено вернуться к экипажам и проехать пять миль до Стэнби-Вуда, где дожидался Баддели с закусками. Сьюзен подозревала, что семейство Йейтсов, пребывавшее в самом дурном расположении духа, возможно, предпочтет вернуться домой, не принимая участия в исторических изысканиях.

Мистер Уодем всеми силами старался скрыть разочарование. Идя по тропинке рядом со Сьюзен, он признался, что всегда считал земли возле перепутья местом более подходящим для археологических раскопок, нежели лес.

— Эти дороги почти наверняка относятся к римскому периоду, мисс Прайс. Весьма вероятно, тут располагалась почтовая станция или усадьба. Но, боюсь, в настоящее время участники нашей экспедиции не намерены здесь задерживаться.

Сьюзен от души сочувствовала пастору, чьи ожидания не оправдались. Как, должно быть, горько тому, кто задумал все путешествие и вдруг обнаружил, что его желания и стремления оставлены без внимания!

— Когда собирается большое общество, неизбежно возникают подобные сложности, — проговорила она. — Людьми невозможно управлять. Вот если бы земли возле перепутья были живописнее, кое-кто из наших путешественников, наверное, пожелал бы побыть здесь немного…

Однако нельзя было не признать, что поля, примыкавшие к перекрестью дорог, вспаханные, засеянные ячменем и овсом, выглядели скучно и обыденно. Ряды молодых колосьев тянулись до самой живой изгороди, отвесные склоны по обеим сторонам тропинки не позволяли расположиться на обочине, и большинство путников желали поскорее покинуть это место, чтобы наконец отдохнуть, освежиться и перекусить.

Вдобавок, когда процессия подошла к экипажам, подъехал мистер Ноукс, здешний арендатор, верхом на своей коренастой лошадке. Его заинтересовало, откуда столько карет возле Стэнби-Стоун-Кросса.

Услышав от Тома, что на овсяных и ячменных полях будут проведены раскопки римских древностей, фермер сделался угрюмым и несговорчивым, отчего Том пришел в ярость и в запальчивости пригрозил мистеру Ноуксу расторжением договора об аренде.

Сьюзен было искренне жаль фермера, бедняга боялся, что плоды его трудов погибнут из-за затеи, представлявшейся ему пустым капризом. Ей хотелось возразить кузену, но мысль о постигшем Тома разочаровании заставила ее сдержаться. Встретившись глазами с мистером Уодемом, она послала ему умоляющий взгляд, и пастор с присущим ему тактом и благожелательностью сумел погасить страсти, примирив враждующие стороны; все сошлись на том, что после сбора урожая, когда на поле останется одна солома, можно будет начинать раскопки.

Малютки Джонни и Томми от скуки принялись взбираться на крутой склон у самой дороги и скатываться вниз, тузя друг друга и лягаясь; их занятие прервали первые тяжелые капли дождя и оглушительный раскат грома, возвестившие, что, пока мысли всех были заняты другими предметами, погода переменилась. Набежали тучи, небо почернело, резкий порыв ветра взметнул пыль на тропинке.

Дамы с испуганными возгласами поспешили укрыться в экипажах. Том не потрудился попрощаться с сестрой и мисс Йейтс, тогда как миссис Мэддокс весьма сердечно простилась со Сьюзен, пообещав на днях заглянуть в Мэнсфилд, чтобы продолжить столь приятное знакомство.

— Тем более что в самом скором времени вы с Луизой станете сестрами, милая мисс Прайс!

— Так свадьба уже скоро? — спросила Сьюзен, лишь теперь с изумлением осознав, что Уильям женится на наследнице большого состояния.

— Ну да, как только капитан Прайс получит назначение на корабль. Он думает, что это будет «Медуза», но, уверена, вы сами все знаете. Луиза хочет отправиться в плавание вместе с Уильямом; она говорит, что всегда мечтала стать женой моряка. Мы все так рады за нее, мисс Прайс; ваш брат чудесный человек, о лучшем супруге и мечтать нельзя.

— Приятно слышать, что вы столь высокого мнения о нем, — тепло сказала Сьюзен и рассталась с Мэддоксами дружески, с самым добрым чувством.

На прощание Луиза порывисто поцеловала ее, а после крикнула из окна кареты:

— Вы должны непременно прийти в Грешем-Хилл, мисс Прайс, посмотреть на моих котяток!

Экипаж покатил прочь, и Уильям с братьями Мэддокс отправились следом верхом.

Дождь хлынул потоками, и больше уж никто не предлагал отправиться в Стэнби-Вуд отведать угощение — если только угощение и вправду было там. Теперь незадачливые путешественники желали лишь одного — добраться поскорее до дома.

Том уже ускакал резвым галопом на Фараоне, и Сьюзен, с тревогой проводив его взглядом, всю обратную дорогу, рассеянно поддерживая разговор с сестрами Стэнли и принимая их сердечные поздравления, не находила себе места от беспокойства.

Загрузка...