Время любить

ГЛАВА 12

Вход в канализацию я нашла где-то спустя два часа. Что ж, из отрицательных моментов было то, что в своем одеянии я взмокла как мышь. Было очень жарко. Успокаивая себя мыслью, что жарко — это не холодно, и используя собственный дар, чтобы нормализовать теплообмен и позорно не рухнуть в обморок от перегрева, я добралась-таки до выводящей трубы. Воняло тут знатно. Из положительных моментов было то, что мне опытным путем удалось выяснить, что мой костюм действительно герметичный. Хоть я и привыкла иметь дело с не очень-то приятными вещами, но некая доля брезгливости еще осталась у меня в душе. Да, определенно, где-то очень глубоко она присутствовала.

Итак, труба была защищена металлической решеткой с крупной ячейкой, чтобы ничего не застревало…

— Кто бы сомневался, — фыркнула я, разглядывая вход в трубу со всех сторон.

Мне пришлось погрузиться в воду по пояс, чтобы приблизиться к ней. Далее я вновь использовала содержимое собственной сумочки. Зажав в руке один из энергетических кристаллов, которые в мое время использовались как накопители энергии, я потянула силу на себя и использовала простое заклинание. К сожалению, будучи непрактикующим магом, я несколько пожадничала и взяла слишком много. Жахнуло знатно. Решетка улетела на другой берег, труба превратилась в своеобразный металлический цветочек с железными лепестками. Хорошо хоть догадалась вплести в заклинание элементы, что заглушили звуки взрыва и скрежет металла.

— Сойдет, — махнув рукой на сотворенное безобразие и последний раз вдохнув более-менее пригодный для дыхания воздух, я отключила свои рецепторы восприятия запахов и полезла в ж… логово зверя. Да, определенно, «логово» звучит как-то более внушительно, что ли?

Стоило мне залезть в трубу, как я перенаправила энергию в кристалле, превратив его в своеобразный портативный светильник, точно у меня в руке была зажата маленькая звездочка. Зато передвигаться при свете было гораздо удобнее, а самое главное, я могла идти быстрее, не отвлекаясь на внеплановые падения. При таком способе использования энергия расходовалась очень экономно, так что я могла не переживать, что в ответственный момент кристалл меня подведет.

Я волновалась, будет ли труба достаточно просторной, чтобы я могла относительно комфортно передвигаться по ней. Как оказалось, канализация Дриэлл была выше всяких похвал. В образе дедули мне приходилась перемещаться в позе шахматного коня достаточно часто, так что сейчас я довольно быстро семенила вперед, не испытывая никакого дискомфорта. Ну, дискомфорт, конечно, был, но я туда не смотрела, а значит, не было. Почему-то попыталась представить себя со стороны — и едва не выронила кристалл, стоило подумать о том, как престарелая жаба берет непокорную крепость с тыла. Подумав, что если начну гоготать в голос, то трубы донесут подозрительные «а-га-га» на сотни метров вперед и сюда непременно пошлют кого-нибудь разобраться, просто бесшумно потряслась, отдышалась и посеменила дальше, решив обойтись без неуместных фантазий.

По трубе я шла довольно долго, когда же она резко закончилась, просто став частью длинного бассейна, по бокам которого были дорожки и ответвления, я едва не растерялась. Конечно, для такого крупного жилого комплекса было естественно иметь отстойник. Но у меня появилась проблема: куда мне свернуть, чтобы выйти как можно быстрее? Хотя мне нужно было не просто попасть наружу — желательно, чтобы меня при этом никто не заметил.

Я шла по отстойнику, находясь по пояс в воде и стоках, и пыталась принять решение, выбрав верный поворот. Каждый всплеск воды от моего продвижения эхом отражался от каменных стен. Зажатый в руках кристалл с трудом разгонял тьму, что царила внутри. Казалось, что меня заперли глубоко под землей в лабиринте без входа и выхода. Против воли мое дыхание стало рваным и частым. Неожиданно для самой себя я начала паниковать. Прикрыв глаза, я мысленно призывала себя к спокойствию.

— Ничего страшного, ничего страшного, — шептала я самой себе. — Был вход — есть и выход. К Айду все, — резко выдохнула я, свернув в первое ответвление, почему-то решив, что раз оно первое, то в центр резиденции вряд ли приведет.

Казалось, я иду по какой-то бесконечной тропе из потустороннего мира. Холодно, тихо и темно, лишь всплеск воды от каждого моего шага, и больше ничего. Призрачное сияние кристалла в моей руке лишь усиливало эффект. Мое не в меру богатое воображение вдруг подсунуло мне сказание о том, как души после смерти проходят сквозь мрачный туннель из нечистот и собственных грехов, чтобы прийти на суд богов, где боги решают их дальнейшую судьбу. Мол, если душа выйдет чистой и светлой, значит, смогла освободиться от собственных прегрешений и заслужит тем самым шанс переродиться; а если нет, то будет скитаться по катакомбам собственных грехов вечность. Интересно, если я вдруг когда-нибудь умру, мой туннель будет таким же? Как долго я буду бродить по катакомбам собственного прошлого и содеянного? Найду ли я выход?

— Тьфу ты, айдова зараза, что за хрень мерещится, — сплюнула я и постаралась шевелиться побыстрее.

Трубы, которые встречались мне на пути и выводили стоки в отстойник, казались слишком узкими, чтобы я могла по ним пролезть. Интересно, может, это потому, что кто-то поделился тем, что однажды вор сбежал по такой вот трубе, и они изменили стандарты? Если так, то это весьма печально, потому как мне тогда оставалось только одно — искать ливневый сток. Я шла не один час, прежде чем до моего слуха донеслись странные звуки. Тишина больше не была такой плотной и всеобъемлющей. А еще до меня долетел легкий влажный ветерок. Пожалуй, никогда прежде я так не радовалась простым вещам. Это открытие заставило меня быстрее переставлять ноги, и я едва не поскользнулась и не ушла с головой под воду. Каким бы чудесным ни был мой комбинезон, полного погружения он бы не выдержал. Боюсь, я бы тоже. Если бы вода попала внутрь, я могла бы просто утонуть. Ну, как утонуть — меня бы просто пригвоздило ко дну, а что было бы дальше… лучше не знать. Слава Двуликому, меня ни разу не бросали в воду с грузом на шее. Сама я тоже не пробовала.

От последней мысли меня аж передернуло, и, как бы сильно мне ни хотелось выбраться отсюда, я заставила себя идти осторожно.

Я едва не пропустила этот самый ливневый сток, и если бы не сквозняк, что был в этом месте особенно сильным, так бы и произошло. Только подняв свой кристалл над головой, я смогла разглядеть дыру в потолке. Без особых надежд вытянула обе руки вверх и подпрыгнула.

— Да, — тяжело вздохнула я, — при всем желании не достану.

Радовало то, что дыра была не по центру свода канализации, а сбоку, поэтому я вылезла из стока на узкий порожек. Снова потянулась вверх. Мои руки едва доставали до проема в потолке.

Еще раз, тяжело вздохнув, достала свою сумку, выудила из нее котелок и одеяло. Сперва я сняла свой комбинезон, сложила его стопочкой, сверху уложила одеяло, следом котелок. Конструкция получилась занимательной и весьма неустойчивой, но ничего более подходящего в моих запасах не оказалось. Убрав кристалл в карман куртки, забралась на котелок. Все, на что я надеялась, — что у меня хватит сил удержать равновесие и не упасть прямо в сток, но теперь я легко доставала до дыры в потолке и даже немного больше, что позволило мне нащупать железную ступень в виде забитого в стену гнутого прута. Котелок подозрительно ерзал под моими стопами, потому я решительно ухватилась за покрытый илом и слизью прут и стала подтягиваться вверх, в то время как моя походная кастрюлька плюхнулась в воду. Назад пути не было. Теперь либо я подтяну себя вверх, либо упаду вниз. Падать совсем не хотелось, потому я изо всех сил потянулась, чтобы найти следующую ступеньку. Как только моя рука коснулась еще одного скользкого и ледяного железного прута, я тут же уцепилась за него и теперь уже подняла ноги. Даже не знаю, каким чудом мои руки не соскользнули с этих давно никем не чищенных ступеней, но я была рада, что этого не произошло, и теперь уже резво карабкалась вверх. Должно быть, я была так воодушевлена собственным успехом, что замечталась о том, как скоро смогу выбраться отсюда, потому неожиданно моя нога соскользнула, а следом сорвались и руки. И все же мне удалось вцепиться в ступень ниже. Руки горели огнем, а сердце стучало так громко, что я прикрыла глаза и просто позволила себе прийти в себя и отдышаться, прежде чем уже медленно и осторожно дальше поползти вверх.

Когда мои пальцы наконец-то сомкнулись на стоковой решетке, я некоторое время вслушивалась в то, что происходит вокруг. Судя по тому, что я могла разглядеть в прорезях решетки, на улице царила ночь. Трудно сказать, было это время перед рассветом или поздний вечер, так как ни звезд, ни луны я не видела. Тем не менее я постаралась прислушаться к тому, что происходит снаружи. Даже дар подключила к этому, поскольку, прежде чем выбираться наружу, я должна была быть уверена, что там меня никто не ждет.

Все то время, что я пыталась сосредоточиться на окружающем пространстве, я чувствовала себя, как если бы среди льдов Амарио готовилась бы прыгнуть в воду. Мне было страшно. Я знала, что один неверный шаг — и все может обернуться так, что я с этим просто не справлюсь. Чего уж там, несколько раз я посматривала вниз всего лишь с одной мыслью — свалить из этого проклятого места, сделать вид, что я ничего не знаю, и пусть все идет как идет. Но кого я обманывала? Я никогда бы не смогла оставить все это просто так. Киран шел до конца, несмотря ни на что. Он понимал и принимал свою ответственность за то, что начали мы. Я видела многое в этой жизни и очень хорошо знала, что могут сделать с людьми жадность и желание обладать огромной силой путем относительно небольших затрат. С исчезновением Эйлирии и той магии, что заставляла не-людей считаться с людьми, именно люди стали чуть дороже грязи и самым дешевым ресурсом. То, на что замахнулся Дриэлл, — это главная святыня для меня — жизнь. Не важно чья и чем все это обернется лично для меня, я пойду на это.

— Я смогу, — тяжело сглотнула ком в горле и тут же поправилась: — Мы сможем, — обратилась я к силе, что так давно выбрала меня той, кто мог ее сохранить.

С точки зрения живых организмов на ближайшую сотню метров никого не было. Это если не считать грызунов, котов, птиц, насекомых и прочих мелких гадов. Обычно я старалась закрываться от царящего вокруг многообразия проявлений жизни: это несколько дезориентировало. Но сейчас был другой случай. От этого зависел дальнейший успех моего продвижения в осином улье. Некоторое время я потратила на то, чтобы перенаправить свой дар: хотела ощущать приближение живых существ крупнее собаки, — и уже после, как следует упершись коленями в стену, со всех сил стала выталкивать решетку вверх. После недолгого сопротивления решетка подалась — и я смогла отодвинуть ее вбок и вылезти на поверхность.

С удовольствием вдохнула терпкий и пряный ночной воздух, позволяя себе вновь чувствовать запахи. Правда, от меня и от той дыры, рядом с которой я продолжала сидеть, несло знатно. Ну, так ничего не поделаешь. Собравшись с силами, я вытащила ноги наружу и постаралась как можно тише поставить решетку на место.

Что ж, я оказалась сидящей на какой-то дороге, мощенной булыжником, и дорога эта вела к высокому зданию, чем-то напоминающему институт, в котором мне довелось поработать, будучи преподавателем в Аланис. Ко входу, к белоснежным колоннам, что держали на себе крышу, вело великое множество ступеней. Сооружение казалось величественным и очень в духе аланитов. Мощенная булыжником дорога уходила вниз с холма, на котором расположилось это сооружение. Вот именно внизу, за зарослями кустарника, и сидела я, глупо таращась на этот монумент величия по-аланитски.

Скорее всего, здание было предназначено для научной деятельности. Именно в таком стиле воздвигались подобные сооружения. Для личной резиденции здесь было слишком мало народу, даже для такого времени суток. И если посмотреть на здание магическим зрением, то становилось видно, какая многослойная защита на нем стоит. Кажется, что его никто не охраняет, но это вовсе не означает, что так оно и есть. За аланитов это делает родовая магия Дома Дриэлл, которая не пропустит никого и ничего, что не имеет дозволения оказаться внутри.

— Ну хоть это радует, — прошептала я, поднимаясь на ноги.

Мне это несколько облегчало задачу, ведь к магии у любого из первородных был иммунитет. Она нас не видела и не чувствовала. Как я уже говорила, не одно столетие назад мы замерли где-то посередине. Не живые и не мертвые — полагаю, для нас не было подходящего определения ни тогда, ни сейчас. Мы просто энергия, заточенная в плоть.

Стараясь держаться в тени от посаженных вдоль дороги кустарников, я направилась в сторону здания. Надо было все же узнать, куда меня вынесла выбранная мной тропинка. Я чувствовала, что поблизости никого не было, но тем не менее не решилась выходить на открытое пространство, а в очередной раз обратилась к собственному дару — сейчас я хотела изменить и усилить зрение, чтобы иметь возможность прочитать надпись на блестящей металлической табличке на стене здания. Это оказалось не так-то просто сделать в темноте.

— Исс-ле-до-ва-тель-ский, — кое-как по слогам прочитала я. — Точно «исследовательский», — далее я могла увидеть только словосочетание «Дома Дриэлл», так что ясно мне стало только то, что здесь что-то исследуют. Быть может, это было именно то, что мне нужно?

Закусив губу, я смотрела на здание перед собой. Боже, я чувствовала себя как муха, летящая прямиком в паутину. Но… может быть, стоило попробовать?

Не знаю, каким бы в итоге было мое решение, если бы я не почувствовала приближение трех аланитов, которые вот-вот должны были подняться по дороге, по которой пришла и я. Потому я как можно тише постаралась отступить в заросли кустарника у себя за спиной и притвориться, что меня тут нет.

Сначала я не слышала ничего, кроме шагов, эхом отражающихся от брусчатки. Но совсем скоро до меня стали доноситься слова.

— Скорее бы уже это все закончилось, — мужской голос казался утомленным, — из-за такого количества гостей никакого покоя уже вторые сутки.

— Ну, — отозвался один из его собеседников, — по крайне мере, мы не на границе сейчас. Раймон сказал, что не сегодня-завтра они прорвут защиту, и к тому времени ритуал должен быть завершен.

— Да, что может пойти не так, — в разговор вступил еще один мужчина, а я наконец смогла увидеть три фигуры мужчин, облаченные в форму воинов Дома Дриэлл, которая была родовых цветов Дома: желтый плащ и синяя туника под кожаным нагрудником. — Эти, — кивнул он в сторону здания, на которое я с таким вожделением смотрела все это время, — под надежной охраной, время ритуала установлено, одобрение Совета и Императора есть, дело осталось за малым. Как только господин исполнит ритуал, а жертва будет принесена, эчари вновь будут защищать нас — и еще лучше, чем прежде!

Эхо их шагов успело раствориться в густой тишине ночи, а я стояла и глупо смотрела перед собой. Кажется, я забыла, как дышать, потому как лишь тогда, когда перед глазами поплыли черные круги, а мои легкие стало жечь огнем, я сделала глубокий вдох и едва сдержала рвущийся наружу кашель.

Уже завтра, а точнее сказать — уже сегодня утром или в обед, а может быть, к ужину они сделают то, после чего уже нельзя будет повернуть время вспять! Они перешагнут черту! От этой мысли у меня мороз пополз по коже. И еще, теперь я знала кое-что еще… моя паутина ждет меня, и, должно быть, я совсем глупая муха, но я полечу в нее.

Разумеется, мне хватило ума, чтобы не пытаться войти через главный вход. У меня ушла уйма времени, чтобы обойти это место по кругу и хотя бы приблизительно понять, что и как тут устроено.

Мое внимание привлек задний двор строения, до которого я добиралась маленькими перебежками по кустам, самой себе при этом напоминая крошечного хорька, который старательно пытается быть неприметным для кружащих вокруг хищников. Тут находилась невзрачная на первый взгляд пристройка. Она стояла в тени огромного ветвистого дерева. Сперва я подумала, что, возможно, это какое-то служебное помещение для слуг или трапезная для них же, но, подобравшись ближе, смогла разглядеть табличку на нем, которая гласила: «Мертвецкая». И еще одна висела уже на двери: «Закрыто. Ремонт».

— Идеально, — прокомментировала я уже вслух.

Дверь в помещение была закрыта не только заклинаниями, но и на замок, который я вскрыла, используя свои навыки и набор отмычек, что хранила еще со школы. Ничего сложного, как оказалось. И, поскольку защитная магия меня просто не чувствовала, я довольно легко проникла внутрь. Помещение оказалось примерно таким, как я себе и представляла. Мертвецкие странным образом всегда похожи: достаточно просторная комната, отделанная белоснежным холодным камнем, с полагающимся инструментом и полками для трупов, которые сейчас пустовали.

Из любопытства открыла первую попавшуюся дверцу холодильной камеры: как и следовало ожидать, там было пусто, и сама установка была отключена от энергетического контура.

Перейти из здания пристройки в основной корпус оказалось несложно. На каждой двери были магические замки, которые меня просто не ощущали, потому я легко оказалась сначала на первом этаже, а затем нашла неприметную дверь, на которой был изображен символ в виде перечеркнутой петли. Обычно так помечали предназначенное для рабов. Отворив дверь, я увидела узкую лестницу, которая уходила наверх. Не тратя времени даром, я пошла по ступеням. По моим наблюдениям, аланиты соблюдали некую иерархию в расположении помещений и вообще всего. Чем важнее дело, тем повыше его засунем. Я шла по лестнице, предназначенной для человеческих рабов, и чувствовала себя точно в стране идиотов. Мне не встретилось ни одного охранника, просто аланита или ученого. Конечно, рабы могли тут перемещаться, только обладая магическим ошейником допуска и клеймом, по-другому тут не открывалась ни одна дверь, но все же! Из-за чувства собственной важности ни один из них просто так не стал бы подниматься по лестнице с жалким рабом. Удивительно, как высокомерие превращает власть имущих в рабов.

Собственным даром я просматривала каждый этаж и пролет, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в самый неподходящий момент. Но, как бы там ни было, никто так и не вышел мне навстречу. Совсем скоро я добралась до верхнего этажа. По моим ощущениям, тут было достаточно многолюдно, но все сосредоточились в противоположном конце крыла.

Я тихо вышла в коридор. В этой части было совсем тихо, царил полумрак, развеваемый лишь редкими вкраплениями энергокристаллов. Сладко зевнув, я решила, что, как только все это закончится, я посплю как следует — и ничто мне не помешает!

Бесшумно двигаясь вперед, я попутно пыталась осмотреться и разобраться, куда именно меня занесло. Неожиданным подарком стало то, что каждая дверь на этаже имела табличку с указанием того, кому принадлежал кабинет или для чего использовалось помещение за ней. Меня особенно заинтересовала та, где было написано: «Изыскания. Хранилище». Я осторожно потянула дверь на себя — как и везде, охранные заклинания меня не почувствовали, — и она легко поддалась. Войдя внутрь, я несколько обомлела. По всему периметру комнаты находились стеллажи, уставленные магическими кристаллами, которые использовали для сохранения материалов особенно крупных размеров. Стены тут были достаточно толстыми, а двери — плотными, потому я могла не волноваться, что кто-нибудь услышит, чем я тут занимаюсь. Взяв один из кристаллов, табличка рядом с которым гласила: «Исследования структуры жизненной энергии», я осторожно положила его на пол и с особым удовольствием опустила на него ногу. С характерным скрипом кристалл стал крошиться, превращаясь в мелкую пыль.

— Замечательно выходит, — довольно прошептала я, беря следующий кристалл.

На надругательство над хранилищем у меня ушел еще где-то час. По прошествии времени мои стопы болели, пол устилала мелкая пыль, а я наконец-то добралась туда, где под особым магическим куполом хранился дневник Зориса, который он вел не одно тысячелетие назад. На самом деле по данной теме было куда больше записей. Часть из них хранилась в моем дворце, часть досталась аланитам вместе с храмами, полагаю, кое-что уничтожил Киран вместе с устроенным им пожаром. Но, как мы думали тогда, именно Зорису удалось взять верное направление в исследовании. То, что хранилось под этим куполом, было прародителем того, что было уничтожено мною только что. Я не знала, были ли копии того, что тут хранил Дриэлл, но то, что это оригинал дневника, не вызывало сомнений.

Я осторожно опустила руку к дневнику, она прошла сквозь купол. Как и в предыдущих случаях, защита молчала. Взяв дневник, я убрала его в свою сумочку. Весил этот талмуд килограммов пять, не меньше, но моя сумка «сожрала» его как нечего делать. Я бы его сожгла, но побоялась, что это уж точно не останется незамеченным. Потому решила подождать подходящего случая.

Прежде чем покинуть хранилище, я вновь просмотрела коридор, пытаясь почувствовать, кто и где находится. Пока никто не стремился в эту часть крыла. Так что, выйдя из хранилища, я смогла продолжить свой путь. Но пройти далеко мне не удалось. Табличка на следующей двери гласила: «Глава Дома Дриэлл». На всякий случай я вновь обратилась к собственному дару, чтобы удостовериться, что внутри никого нет. Как только я в этом убедилась, тут же потянула дверь на себя.

Кабинет был огромным. Вдоль стен располагались особенные шкафы, в которых можно было хранить древние книги, не боясь того, что они испортятся под воздействием окружающей среды. Были среди них и некоторые работы моих друзей. Они тоже благополучно отправились в недра моей сумки. А еще нашелся стеллаж, на котором хранились толстые тетради, совершенно непримечательные на вид, но они были исписаны аккуратным почерком за авторством Элтрайса Эль Дриэлл. Решив, что пока даже читать не буду, «подкормила» ими свою ненасытную сумку, смахнув все разом. Как ни странно, сумка заглотила подношение, но заметно разбухла. Вообще я думаю, что указанные возможные объемы вмещаемого были мной уже изрядно превышены.

Подойдя к письменному столу, я точно так же опустошила его. Если честно, я даже исследовала стены на предмет сейфа или чего-нибудь подобного, но потом, спохватившись, осмотрела пространство кабинета магическим зрением. Этот кабинет и был сейфом! Он светился, точно праздничная гирлянда. Даже жутко стало, что со мной могло бы произойти, будь я восприимчива к такого рода чарам.

Уже на выходе из кабинета я едва не запнулась и не упала, когда увидела кое-что на одном из стеллажей. Пара из четырех брачных браслетов: два мужских и два женских. Изящное, почти невесомое плетение из белого металла, что закаляли магией, а не огнем. Браслеты, что создавались для членов королевской семьи Эйлирии и что сняли с наших запястий ровно триста лет назад, лежали на одной из полок, точно трофей! Мне вдруг стало противно находиться в этом месте. Этот аланит был просто жалкий вор, никчемный карманник, не способный создать ничего своего!

Я осторожно сняла наши с Кираном вещи с полки. Некоторое время я всматривалась в холодные блики от тусклого света кристаллов на металле. Когда-то на гранях браслетов отражались языки пламени и свет далеких звезд. Тогда мы впервые пообещали друг другу…

Решительно тряхнув головой, отгоняя непрошеные воспоминания, я поспешила покинуть это место.

Уж не знаю, будет ли мое вредительство хоть сколько-нибудь существенным. Возможно, и нет, но я всегда считала: делай то, что можешь, так, как можешь. Только не наблюдай со стороны! Только не молчи! Пусть я никогда бы не смогла затянуть петлю на шее этого аланита, разве что только останься я с ним наедине в той замечательной камере Рейна. Пусть так. Но это вовсе не значит, что я позволю себе бездействовать. Больше не могу так жить.

Я шла вдоль коридора туда, где чувствовала биение шестнадцати жизненных нитей, попутно осматривая таблички на дверях в поисках чего-нибудь мало-мальски интересного для себя. Пока мне встретилось три лаборатории, кабинет некого заместителя по теоретической части Игрэна Иль Мортэн, который я точно так же разнесла, прихватив то, что посчитала полезным, подсобное помещение, помещение для отдыха персонала, палаты в количестве десяти штук. Потом я свернула направо в конце коридора. Тут уже я притаилась, постаравшись слиться с тенью и стеной.

— Не понимаю, — пожал плечами мужчина в ярко-желтой тоге, что сейчас сидел на широкой лавке у высокой белоснежной двери, — почему мы должны дежурить тут всю ночь? Мы не охрана, в конце концов, хватило бы и одного из нас на шесть человеческих рабынь, — раздраженно фыркнул он, откинувшись на спинку деревянной скамьи.

К слову сказать, «цыплят» было четверо. Трое «желторотиков» и один с красным клю… то есть с пояском. Еще трое встречали рассвет на ногах у входа.

— Потому, идиот, — заговорил «красный пояс», судя по всему, старший в группе подрастающих курочек, — что мы следим, чтобы ни одна из них не родила раньше времени! И, к слову сказать, отсюда невозможно сбежать, тут везде охранная магия такого порядка, о которой мало кто в империи вообще слышал. Так что охрана тут нужна, скорее, для отвода глаз. Не будь у тебя доступа в это место, тебя бы просто разорвало, как только ты бы подумал, что хочешь войти на этот этаж.

«Да ладно», — хотелось мне возразить и польщенно улыбнуться. Уж и сама не знаю, как сдержалась.

— Никто из них и так не родит! После тех препаратов, что им дали, естественные схватки просто невозможны. Так что мы просто зря тратим тут свое время. Как только доставят трех последних эчари, вынем младенцев — и ритуал пройдет как по маслу. И не стоит забываться, Ним. Хоть ты и старший исследователь, но помни, из какой ты семьи, — заносчиво фыркнул «желторотик», что уже почти лежал на скамье и даже не пытался скрывать, как его все достало. Как ни странно, «красный пояс» лишь обиженно раздул ноздри и устремил свой взор в окно за спиной своего подопечного. Двое других и вовсе не решались влезать.

Всякий раз, когда я слышу, как запросто они говорят о том, что готовы убить, мое сердце кровоточит. Я не понимаю их. Столько лет прошло с тех самых пор, как я пришла в этот мир, но я до сих пор не могу их понять. Конечно, я понимаю, когда убийство происходит в целях самозащиты или в гневе. Я понимаю, что так бывает, и тут нельзя остановиться. Но я не могу понять, когда они рассуждают как психопаты. Хотя, может быть, они и есть ненормальные?

— В таком случае, — ядовито заметил Ним, — и тебе, Раон, стоит поостеречься. Не думаю, что твоя семья настолько влиятельна, чтобы ее отпрыск мог так открыто подвергать сомнениям решения главы Дома Дриэлл. Как думаешь, если я случайно шепну об этом кому следует, ты все еще будешь столь заносчив?

Раон зло поджал губы и молча посмотрел на старшего. Стоит заметить, таращились они так долго, что я уже начала подумывать над тем, чтобы просто вырубить всю четверку. Было чувство, что ничего полезного они мне более не сообщат. Но не тут-то было. В разговор влез один из «наблюдателей» за разборками власть имущих.

— Да перестаньте, не хватало еще нам друг с другом ссориться. Сегодня предстоит тяжелый день, Император тут, да еще и Ариен будет свидетельствовать ритуал.

Против всяких законов логики и разума мне вдруг стало очень противно, неприятно, дискомфортно! Почему-то где-то в глубине души я продолжала выделять этого аланита. Мне казалось, что этот мужчина смотрит на мир шире, чем его собратья. Что он ни за что не пошел бы на подобное зверство в угоду пусть даже собственной стране. Но, похоже, единственной страстью и любовью для этого мужчины была его империя, слепая верность которой не оставляла шансов простой человечности… Хотя о чем это я, он же аланит.

Я просто потянулась даром к этим четверым мужчинам, более не боясь собственных сил, и отправила их в страну снов. Четыре тела распластались в коридоре, что позволило мне подойти к тому, кто носил красный пояс, и размотать его желтое одеяние. Уж не знаю, может быть, это было лишним, но я решила прихватить с собой эту простынь ядовито-цыплячьего цвета про запас, так сказать. То же самое я проделала с тем, кого звали Раон. Вот только его одежку использовала в качестве покрывала для скамейки. И уже только после того, как кое-как уложила четыре тела друг на друга, а сверху поставила скамейку, пошла туда, где отчетливо слышала биение двенадцати сердец.

Голоса за стеной неожиданно стихли. Мэйр тяжело сглотнула подступивший к горлу ком: казалось, ее вот-вот стошнит. Она привыкла быть послушной, не задавала вопросов, когда ее и еще пять девушек на последних сроках беременности забрали из бараков, где они жили, и перевели сюда. Им сказали, что господин выбрал их детей, чтобы взять под собственное крыло. Якобы он почувствовал движение магии в еще не рожденных детях и хотел лично проследить за ходом родов.

В отличие от тех, что оказались с ней вместе в палате, куда их переместили еще неделю назад, она никогда лично не встречалась с господином. Ее товарки испытывали странную смесь восхищения и благоговения перед ним. Мэйр же, напротив, сковал страх: у нее было дурное предчувствие. Ее муж не смог даже слова сказать, чтобы как-то воспрепятствовать тому, что ее увели. Да она и сама не спорила. Кто она такая, чтобы возражать воле хозяина?

Была середина ночи, пять женщин рядом с ней спали так сладко, что Мэйр невольно им позавидовала. Она инстинктивно накрыла рукой свой живот и беззвучно заплакала. Было так страшно, так больно, где-то в груди все свело судорогой, казалось, ей нечем дышать. Завтра ее малыша…

На этой мысли девушка укусила себя за руку, чтобы не завыть в голос.

«Нет выхода, нет», — единственная мысль крутилась у нее в голове, когда дверь комнаты, где они находились, тихонько приотворилась, впуская в комнату бледный лучик света. Это было странно. За все время, что Мэйр провела в этом месте, к ним приходили три раза в день. Давали странные отвары и еду. Непременно ждали, пока они выпьют все до последней капли, а после забирали посуду и уходили. Ни один из визитеров с ними ни разу даже не заговорил. Точно они немые или животные, которые просто не умеют говорить.

Кто-то тихонько вошел, постоял возле двери, а после оглушительно хлопнул в ладоши. Даже Мэйр, для которой присутствие незнакомца не стало неожиданностью, едва не подпрыгнула.

— Ну, бабоньки, подъем, мать вашу за ногу! — хриплый старческий голос разнесся по комнате, а в руках незнакомца зажглась крошечная звездочка, которая осветила фигуру пришельца.

Подслеповато щурясь, Мэйр смотрела на невысокого старичка с посохом в руке. Его лицо было сокрыто отрезом ткани, но морщины вокруг глаз и необычные яркие и мудрые глаза выдавали его возраст.

— Встаем, встаем, пузатики мои, строимся и выходим, — начал подгонять их дед, в то время как девушки, щурясь от яркого света, пытались понять, что такое сейчас происходит.

— Куда?

— Кто вы?

— Что происходит?

Нестройный хор голосов разнесся по палате, но был тут же прерван резким ударом посоха по полу.

— А ну заткнулись, раскудахтались, ити вашу душу, — ворчливо прикрикнул старик. — Процедуры у вас согласно расписанию, — буркнул дед, — кто отстанет — высеку, — емко заметил он, вновь приоткрыл дверь и указал рукой на выход. — Покатились, колобочки мои, — почти ласково предложил он.

Странно, но угроза подействовала. Девушки, немного шатаясь со сна, проследовали к выходу. Не успев толком проснуться, они, казалось, не особенно интересовались, куда и зачем их ведут. Мэйр шла последней. И, поскольку эта ночь была для нее бессонной, она подмечала то, чего не видели другие. Например, скамья за дверью была накрыта желтой простыней, а ножки лавочки не касались пола, в то время как из-под краешка простыни выглядывала чья-то дорогая кожаная сандалия.

Мэйр промолчала, оставив сделанное замечание для себя, как и вывод. Если аланиты, которые обещали скорую смерть ее малышу, лежат под скамьей, то она пойдет с тем, кто их туда засунул. Это лучший из вариантов, что мог предложить ей мир.

Шесть беременных женщин. Сначала мне необходимо было оценить их состояние и понять, сколько у нас есть времени, чтобы их положение оставалось безопасным для них и детей. В идеале я бы хотела отсрочить роды. Пока дети внутри, они получают все необходимое от своих матерей. Стоит им появиться на свет, как начнется совершенно иная песня. Младенцам нужен уход, который в сложившейся ситуации обеспечить будет практически невозможно. Я могла бы начать роды прямо тут, но не верила, что такой мерзавец, как Дриэлл, просто отпустит этих женщин, когда поймет, что из-за них его план рухнул. Мне кажется, что он просто убьет их, чтобы хоть как-то выместить свою злость.

Если что-то пойдет не так и нас обнаружат, то они завершат начатое. Единственное место, через которое я могла бы их вывести из резиденции, — это ливневый сток. Но я сама едва не сорвалась, пока вылезала из него. Я не говорю о том, какое расстояние им пришлось бы пролететь, чтобы спуститься вниз. Невозможно. Не для шести беременных женщин. Слишком далеко идти по воде из нечистот, слишком холодно и опасно. Хотя, может быть, мы бы дошли за счет моего дара, но как мне их туда засунуть?!

— Не пойдет, — сама себе шепнула я под нос, качая головой.

Оставался один вариант. Опасный, рискованный и очень безрассудный.

Мы как раз подошли к лестнице для рабов, когда я поняла и еще кое-что. Стоит этим женщинам пройти через дверь, как это тут же станет известно их хозяину. Клеймо раба не даст им покинуть этот этаж.

Я резко остановилась, и кто-то из процессии боднул меня животом, не успев затормозить вовремя. Обернулась лицом к женщинам и решила, что без их согласия у меня все равно ничего не получится. Они должны были знать.

— Завтра вас и ваших детей должны принести в жертву на алтаре, — просто сказала я.

Шесть пар глаз, полных недоумения и ужаса, смотрели на меня, точно их хозяйки не понимали, что именно такое я сейчас им сказала.

— Я пришел сюда помочь вам, но только от вас зависит, получится ли у меня это. Если вы сейчас начнете кричать, плакать, сопротивляться, то ничего не выйдет. Я не смогу вывести вас с этого этажа, если не сниму клеймо. Это может быть больно, но я могу помочь вам пройти через это. Решать вам — верить или отступить. Заставить вас я не могу.

Некоторое время ничего не происходило. Женщины продолжали смотреть на меня, точно ничего не понимающие зверьки, которых загнали в угол и заставляют принять решение, чего никогда прежде от них не требовалось. Они привыкли быть покорными.

— Господин не мог, — начала было одна из них, как была прервана девушкой, стоявшей рядом с ней.

Невысокая русоволосая девушка, на вид казавшаяся хрупкой и робкой, решительно схватила свою подругу за предплечье и повернула к себе лицом.

— Мог, и сделает, — жестко сказала она. — Я слышала, как это обсуждали его люди, — после чего она отпустила вмиг замолчавшую женщину и подошла ко мне.

— Я Мэйр, и я пойду с вами, — протянула она мне руку, на которой ярко цвело клеймо Дома Дриэлл.

Помощь пришла оттуда, откуда я меньше всего ждала. Я уже боялась, что мне придется запугивать, шантажировать и действовать своими методами. А тут вдруг ничего из вышеперечисленного даже не потребовалось.

— Пообещайте, что поможете спасти моего ребенка, — тихо прошептала она, а ее голос дрожал, несмотря на то что она пыталась изобразить решительность и стойкость.

— Обещаю, — прямо смотря ей в глаза, сказала я, а сама вдруг поняла, что не отступлю, чего бы мне это ни стоило.

Проводя своими пальцами над клеймом в виде венца с шипами и розами, я смотрела его энергетическую структуру, которая напрямую переплеталась не только с кожей, но и с энергетической структурой девушки. Точно вредоносная опухоль, это клеймо пускало свои корни во все слои человеческой структуры. Не одно столетие назад я научилась вытаскивать эти блямбы из себя. Это было очень больно, точно вырвать кусок собственной плоти и души. Но если я могла вытерпеть нечто подобное и восстановиться, то подобная операция на ком-то другом могла означать превращение здорового человека в калеку.

Раньше я не решилась бы проделать это с кем-то другим. Но сейчас я знала, что хранила в себе все эти годы. Сила моих братьев и сестер — вот то, что поможет мне избавить этих женщин от клейма и окутать их коконом энергии тех, кто все еще рядом со мной. Эта сила поможет мне, я была уверена.

Я приветствовала силу, которая была мне такой родной и любимой; силу, что так долго спала на самом дне моего сердца и которая точно так же тосковала по мне как частице себе подобной. Теплой волной энергия прошлась по моему телу и, должно быть, откликнулась сиянием в моих глазах, потому как девушка напротив меня испуганно вздрогнула.

— Кто вы? — прошептала она, пытаясь заглянуть в мои глаза.

— Почему вы все время это спрашиваете, — хмыкнула я, — можно подумать, мое имя что-то тебе скажет? Давай, девонька, не будем терять время даром, — глубоко вздохнув, я накрыла ладонью ее предплечье и клеймо на нем.

Магия, что сплеталась в клеймо на ее предплечье, проникала не только в тело, но и, как я уже сказала, в саму энергетическую сущность девушки. Словно волна, моя сила проникла в ее тело, окатив ее жизненной энергией, которая не знала преград на своем пути, — она выталкивала из тела все, что было неестественным, вредоносным и неправильным. Мои… нет, наши силы были и впрямь похожи на стихию, которая могла как приласкать, так и навредить. Потому я тщательно контролировала этот поток, подмечая малейшие изменения в организме женщины. Подозреваю, после такого контакта девушка проживет долгую жизнь, не омраченную болезнями и хворями. Если только нас не поймают в ближайшее время. Я направила поток к клейму, беспрепятственно проникая в саму его структуру, точно это и впрямь опухоль, которую необходимо разрушить на структурном уровне. Раньше мне не хватало сил, чтобы сделать нечто подобное с собой, но сейчас я точно плавила его изнутри. Девушка не испытывала боли, я контролировала это. В ее состоянии это было бы очень опасно. Зато таким штурмовым методом удалось избавиться не только от клейма, но и от последствий лекарств, что давали ей последние дни.

Мне казалось, что мир вокруг замер и растворился. Единение с собственным даром и энергией, что так долго спала во мне, кружили голову. Мне хотелось слиться с ней, отбросить все горести и невзгоды и просто стать одним целым с этой силой, такой родной, теплой, манящей. Лишь чудом мне удавалось сохранять сознание и относительную ясность мышления, иначе я не бралась предугадать, чем все это могло закончиться. И как только клеймо было разрушено, невероятным усилием воли я отступила. Казалось, я заставила отступить ураган, который не желал так просто утихать. Девушка смотрела на меня во все глаза. Во взгляде ее читалось восхищение и благоговение, а я едва стояла на ногах, из последних сил усмиряя то, что так просто выпустила в этот мир. Мне не было больно физически. Но моя душа рыдала. Она хотела большего. Больше свободы и воли. Сила во мне желала этого, и я сама тянулась к ней.

Прежде такого никогда не происходило, что же изменилось сейчас?

— Как вам это удалось? — с придыханием спросила та, что назвала себя Мэйр.

Я же проигнорировала ее вопрос, сосредоточившись на собственных ощущениях и борьбе с самой собой. Следовало быть осторожнее. Должно быть, слишком интенсивно я вливала свои силы? Быть может, потому, что впервые я столь осознанно впускала и принимала в себя это?

— Хорошая девочка, мелковата, но так рожать попроще будет, — кое-как сказала я вместо ответа, чем в принципе переключила внимание женщины на ее еще не рожденное дитя.

— Девочка? — улыбнулась Мэйр и, судя по мечтательному взгляду, перешла куда-то в мир фантазий о недалеком будущем.

— Следующая, — обратилась я ко внимательно следившим за нами женщинам. — Ну, че замерли? Ты, — указала я пальцем на девушку с темными волосами и кожей, что стояла ближе всего к нам.

— Тали, — пискнула она.

— Я не спрашиваю, как тебя зовут. Шуруй сюда, да поживее, у меня уже в спину вступило на одном месте стоять. Думаешь, только беременным тяжело? Станешь старой, будешь думать, что уж лучше беременной. Шуруй, говорю, сюда, пока я не подошел! — многозначительно посмотрев на свой посох, порекомендовала я.

Стоило мне немного прикрикнуть, как девушка тут же потупила взор и посеменила ко мне крошечными шажками. Это была походка рабыни, которая повинуется своему господину. Так этих девочек учили ходить с самого детства. Должно быть, они умели это еще до того, как научились говорить. И мне, человеку, который был родом из совершенно иной эпохи, было дико видеть подобное, а ведь это стало уже неотъемлемой частью жизни этих людей. Ты можешь снять цепи, но ты не можешь научить быть свободным.

— Дай мне руку, — твердо сказала я, вовремя смекнув, что чем мягче с ними разговаривать, тем несговорчивее они становятся.

С каждой из оставшихся пятью женщин я повторила то, что сделала с первой. И с каждым разом мне становилось все тяжелее сдерживать себя. Все сильнее сбивалось мое дыхание, все острее я чувствовала потребность слиться с силой, что переполняла меня. И, когда она отступала, каким-то чудом повинуясь моей воле, я чувствовала острую тоску и потребность чего-то большего. Под конец я не чувствовала себя уставшей, но эмоционально была истощена. Глубокая тоска, горькая и совершенно необъяснимая, плескалась на дне моей души. Мне было сложно стоять, хотелось лечь, закрыть глаза и не видеть и не слышать никого и ничего вокруг. Но это было из разряда несбыточных мечтаний. Потому я лишь вдохнула глубоко, привычно задвинула свои нелепые переживания куда подальше и сказала:

— Мэйр, возьми меня за руку, а другую дай Тали. Я хочу, чтобы, как только мы выйдем за эту дверь, каждая из вас держала за руку ту, что идет впереди. Как хотите, но не смейте разжимать рук. Только попробуйте отпустить — и я вас так взгрею, мало не покажется, усекли?

Шестеро женщин нестройно закивали, но выполнили то, что я им сказала, беспрекословно. Так мы превратились в единую живую цепь, а моя сила устремилась от одной девушки к другой, окутывая их тела в своеобразный кокон из энергии, что делала их частью единого целого вместе со мной. Теперь самым главным для меня было удержать этот кокон и дать понять магии, что защищала это место, что все мы — это один организм, не живой и не мертвый организм первородного.

Думаю, со стороны выглядели мы презабавно. Один дед и шесть баб, точно четырехлетние малыши, взявшись за руки, шуруют по темной лестнице. Оставалось только запеть какую-нибудь веселую песенку о дружбе, так было бы и вовсе забавно. Слава Двуликому, ни одной из нас это так и не пришло в голову. Ну, одной пришло, но я сдерживалась…

Я тщательно просматривала Даром каждый этаж, мимо которого мы проходили на предмет присутствия живых. Аланиты, конечно, там были, но как-то старались держаться вдали от лестницы для рабов. Должно быть, она казалась для них совершенно неинтересной в это время суток, и поблизости от нее не располагалось ничего важного для них. Что ж, мне это было только на руку. Когда мы были уже на первом этаже, одна из женщин запнулась о подол своего платья и едва не упала, резко дернув на себя Тали, Мэйр и, как следствие, меня.

— Держите ее за руку, — тут же зашипела я, — не смейте отпускать!

Девушка замешкалась, пытаясь подняться, но, слава Лурес, рук не отпустила.

«Когда все закончится, поеду в Торсен: буду пить, играть в карты, проверну с десяточек афер и, может быть, открою свой игральный дом. И лет двадцать не буду тусовать там, где хоть кто-нибудь беременный или больной», — мысленно пообещала я себе, уговаривая себя быть понимающей и терпимой.

— Все, идем дальше и смотрим под ноги, — тихо сказала я, открывая дверь на первый этаж.

Совсем скоро мы оказались в закрытой на ремонт мертвецкой. То, что я собиралась сделать далее, было рискованно, но выбора особенно не было. Это давало нам хотя бы немного времени. Хотя бы немного…

Я отпустила руку Мэйр, так как опасность того, что нас засекут, была тогда, когда мы переходили из одного помещения в другое, так как каждая комната находилась в своеобразном пузыре из заклятий. Когда я проходила сквозь «стенки» каждого такого «пузыря», могла сработать защита. Но когда я была внутри, то система меня уже не воспринимала.

— Знаете, что это за место? — спросила я.

Девушки помотали головами.

«Слава тебе, Двуликий, — подумала я и добавила: — И тебе, Айд, слава, что эти дамы выросли дремучими и недалекими!»

— Обычно в этих шкафах хранят овощи и фрукты для работников центра, — кивнула я на холодильные установки для трупов, — но сейчас тут ремонт, и ими никто не пользуется. Уже почти рассвет. Выбираться на улицу очень опасно. Вы полежите тут немного, я помогу вам уснуть так, что это будет безопасно для вас и ваших детей, а уже ночью мы найдем способ выбраться, хорошо?

Шесть девушек смотрели на меня с таким выражением во взгляде, точно они были коровки, которые смотрят на своего пастуха. Полное отсутствие понимания происходящего, немного страшно, но пастуху же виднее, он-то точно знает, что делать, значит, пойдем туда, куда он скажет.

— Ну вот и отлично, — кивнула я.

— Мы сможем дышать внутри? — поинтересовалась Мэйр, пожалуй, самая прозорливая из всех.

— Да, — твердо ответила я, промолчав о том, что это будет не так уж и необходимо.