Все или ничего

Глава 7

Миссис Брикуэлл обладала даром восстанавливать надлежащий порядок вещей. Даже в чрезвычайных случаях она оставалась верна своим принципам и убеждениям.

— Нет, это никуда не годится! Такие великолепные апартаменты пустуют, — многозначительно заявила она однажды, обходя дозором дом. И как в воду глядела!

Неожиданный приезд хозяина с женой не застал ее врасплох. Именно в этих прекрасных комнатах и разместили молодоженов. Две сообщающиеся спальни, две ванные и небольшая гостиная как нельзя лучше подходили супругам.

Розамунда проснулась рано-рано и несколько минут лежала неподвижно, пытаясь определить, куда это она попала. Внезапно на нее нахлынули воспоминания, и девушка со стоном зарылась лицом в подушку.

Нет, этого не может быть! Ведь невозможно, чтобы двое влюбленных всего за несколько часов стали абсолютно чужими друг другу! Чудовищная бессмыслица! А последующая цепь событий казалась вообще чем-то нереальным.

Но как говорится, нет худа без добра. Джон и Розамунда вынуждены были на время забыть о своей личной беде и бросить все свои силы на решение насущных проблем. Они с головой ушли в организационную работу, но самое главное — им пришлось иметь дело с живыми людьми, которые нуждались в помощи.

К вечеру был установлен более-менее сносный порядок. Розамунда с ног валилась от усталости, она ощущала изнеможение и опустошенность. Слишком много на нее навалилось. Полная неразбериха во всем, отсутствие логики, четкости и ясности, как будто рассеянный фотограф сделал несколько снимков на один негатив…

Вот и начался новый день. Что он ей принесет? Розамунда загадала, чтобы судьба избавила ее от новых переживаний, от сердечной боли. А если испытания неминуемы, пусть дарованы ей будут мудрость, мужество и стойкость!

Она призналась Джону, что любит его и всегда будет любить. Это правда. Как убедить в этом Джона? Девушка глубоко задумалась: эту сложную задачу так просто не решить!

Раздался стук в дверь. Господи, неужели это Джон?!

В комнату вошла миссис Брикуэлл, в руках она держала поднос.

Доброе утро, мадам, — оживленно приветствовала она молодую хозяйку. — Я сама принесла вам чай. Мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить с глазу на глаз.

Доброе утро, миссис Брикуэлл, — отозвалась Розамунда, поеживаясь. — Опять проблемы? Ради бога, что случилось?

Да ничего особенного, — ответила миссис Брикуэлл, опустив поднос на кровать перед Розамундой. — Я хотела поговорить об одежде. Как я поняла, вы с мистером Джоном, видимо, не планировали задерживаться в поместье и не взяли с собой необходимых вещей. Я подумала, может, вы… захотите примерить что-нибудь?

Какая вы добрая и заботливая, миссис Брикуэлл! — обрадовалась Розамунда. — Вам удалось что- то подобрать?

Это было нелегко, мадам, — объяснила экономка. — Вы такая высокая и стройная. Я нашла голубой нейлоновый комбинезон на пуговицах. Очень симпатичный, почти новый.

Прекрасно, мне это подойдет. — Розамунда пришла в восхищение. — Если нам придется здесь пожить и мистер Джон сочтет это необходимым, я, наверно, привезу свои вещи. — Она внезапно замолчала. Вернуться на канал? Туда, где она познала счастье? Хватит ли у нее на это сил? Нет, она не сможет этого сделать! — А скорее всего, куплю себе что-нибудь в местном магазине.

Что ж, попробуйте, — с сомнением в голосе сказала миссис Брикуэлл. — Позволю себе заметить, мадам, у вас сегодня будет сумасшедший день.

Да, я тоже так думаю, — отозвалась Розамунда. — Столько всего нужно сделать. Но… — Она быстро подняла глаза на миссис Брикуэлл. — По- моему, вы хотели мне что-то сказать. В чем дело?

Ну, это касается нашей кухарки. Как мы поняли, сюда должна прибыть приютская повариха. С одной стороны, это правильно: нашей кухарке сложно справляться с таким объемом работы. С другой стороны, две женщины на одной кухне — это сами знаете, что такое!

Догадываюсь, — улыбнулась Розамунда. — А что вам известно о поварихе из приюта? Например, моложе она нашей?

О да, мадам, значительно моложе. И я бы сказала, она умеет готовить лишь блюда общественного питания, что в корне отличается от норм, принятых в этом доме.

Как вы думаете, может, обсудить этот вопрос с нашей кухаркой? Попросите ее заглянуть ко мне после завтрака.

Хорошо, мадам, — отозвалась экономка и с уважением посмотрела на Розамунду. Да, молодая и, судя по газетным статейкам, совсем непростая особа, но какая решительная, энергичная! Выходя из комнаты, она вдруг спохватилась: — Прошу прощения, мадам, чуть не забыла. Мистер Джон просил передать вам, что он поехал посмотреть, что происходит в приюте, и не знает, когда освободится.

Понятно, — обронила Розамунда. — Благодарю вас, миссис Брикуэлл. И на будущее — если мистер Джон попросит вас что-нибудь мне передать, будьте добры выполнить его просьбу незамедлительно.

Да, мадам, — потупилась экономка. — Простите меня.

Розамунда мягко улыбнулась в ответ.

Миссис Брикуэлл отправилась на кухню выполнять просьбу хозяйки. Надо подсказать кухарке, решила экономка, чтобы та не позволяла себе ничего лишнего. Миссис Линдсей терпеть не может глупости. Она дама милая и любезная, но цену себе знает и не боится настоять на своем. Она мыслит и действует правильно!

Джон вернулся только в полдень. Розамунда все утро провела в маленькой гостиной. Ей полюбилась эта уютная комната. Будто специально созданная для женщины, она была обставлена редкими изящными предметами безупречного вкуса. Кресла и стулья обиты зеленым атласом с цветочным рисунком, оттенок занавесей и гардин прекрасно сочетался с обивкой мебели. На полу лежали прекрасные ковры. Два ореховых столика, зеркало в резной оправе и небольшое бюро приковывали взгляды своим стилем и изяществом.

Розамунда с наслаждением выпила чай, просмотр утренних газет вызвал у нее раздражение. Рут Гастингс дала интервью. Прогнозы Розамунды полностью подтвердились: тетка рассказала журналистам сладкую сказочку… Девушка с досадой отбросила газеты в сторону — такое и читать не стоит.

Вскоре к Розамунде зашел доктор Милвард. Он осмотрел детишек и остался доволен их физическим состоянием.

Вслед за ним пришла кухарка, крупная, полная шотландка. С ее появлением маленькая комната стала казаться еще меньше.

Когда вернулся Джон, Розамунда писала письмо мисс Элис.

Мне сказали, что ты здесь, — небрежно обронил он.

Да. Я решила не мозолить всем глаза. Ты, видимо, скоро примешь какое-то решение. А мне здесь удобно встречаться с людьми. Ты не возражаешь, что я заняла эту комнату?

Что ж, весьма разумный выбор. — Джон развалился в кресле, вытянув ноги и засунув руки в карманы брюк. — Так и должно быть. Идея планировки и меблировки принадлежала моей матери. Ей хотелось создать уютное гнездышко, где ничто не беспокоило бы ее. Как она сама говорила, ей не нравится болтаться в этом огромном доме, как горошина в стручке. Такая позиция раздражала отца, — сухо продолжал Джон. — Понимаешь, он любил, чтобы все делалось с размахом, с помпой.

Я понимаю, — уклончиво ответила Розамунда.

Джон взглянул на нее с любопытством:

Мне кажется, ты разделяешь точку зрения моей матери. Разве тебе не нравится этот дом?

О, поместье я видела — удивительно красиво! — призналась Розамунда. — А вот дом…

Да? — Он ждал ответ на свой вопрос.

Ты назвал этот дом мыловаренной фабрикой, — напомнила ему Розамунда. — Мне же он кажется похожим на гостиницу, очень хорошую гостиницу. Теплой атмосферы родного дома здесь не чувствуется. — Она решила переменить тему разговора. — Как ты съездил в приют? Что там творится?

Все сгорело практически дотла! Неудивительно! — возмущался Джон. — Здание давным-давно признано аварийным. И в таких безобразных условиях содержались бедные малютки. Пожар мог вспыхнуть в любую минуту. Какая преступная халатность! Это счастье, что никто не пострадал. Здание придется отстраивать заново, и это радует. Не представляю, сколько на это уйдет времени!

Так ты позволишь детям остаться?

А что еще можно сделать? Я встретился с сэром Джорджем Парксом, он один из членов правления. Основная проблема: где разместить детей на весь период реконструкции. В общем, я готов решить этот вопрос положительно. Скажем, на год. Но пускать все на самотек я не намерен. За детьми нужен строжайший присмотр. Что здесь вчера творилось? Они играючи превратят дом в развалины. Такая ситуация недопустима! Это означает, что нам придется остаться в поместье до тех пор, пока жизнь не войдет в нормальное русло. Возражения есть?

Нет.

Джон молча кивнул, принимая ее ответ, и заговорил о другом:

Ты сказала, к тебе заходили Милвард и кухарка. Ну, доктор, тот нанес тебе визит вежливости. А вот кухарка… У нее проблемы: по-моему, она вышла на тропу войны. Ох, чует мое сердце, быть беде!

Не думаю, — обронила Розамунда.

Джон широко распахнул глаза от удивления.

Не думаешь? Ты просто не знаешь нашу кухарку! Она мастер своего дела, но в остальном — сущий зверь!

Правда? А мне она показалась доброжелательной, услужливой. Она готова пойти на компромисс.

Джон поперхнулся от изумления.

Да?! — недоверчиво воскликнул он. — И в чем же это выражается?

Она говорит, в доме две кухни. На большой готовят в дни приемов, на малой — во всех остальных случаях.

Да, это так, — сказал Джон. — Но…

Она предложила использовать большую кухню для детей, а в ее распоряжении оставить малую.

Она это сама предложила? Не может быть! Ты что-то выдумываешь. Большая кухня, хотя она и не часто ею пользуется, — это ее вотчина и предмет особой гордости. Она никого не пустит туда без боя! Расскажи мне, что стряслось на самом деле?

Может, лучше спросишь кухарку? — сдержанно ответила Розамунда, поджав губы. Всем своим видом она давала Джону понять, что ежели он не верит ей, то истину может устанавливать сам. Ему решать, как поступить в данной ситуации.

Джон взъерошил волосы характерным, по-мальчишески небрежным жестом. У Розамунды сжалось сердце. Он всегда так делает, когда чем-то расстроен или озадачен. Только раньше на лице его обычно появлялась удрученная улыбка, а сейчас он был похож на каменную статую.

Я неудачно выразился, — процедил он сквозь зубы, извинение, даже в такой форме, далось ему с трудом. — Зная кухарку, я предположил, что ты не совсем верно поняла ее. Интересно, что все-таки привело ее к такому решению.

Рассказывать почти нечего, — призналась Розамунда. — Я ей сказала, что мы полностью осознаем всю трудность сложившейся ситуации, и были бы рады, если бы она подсказала оптимальный выход из нее. Вот она и поведала мне о наличии двух кухонных помещений, о чем я, естественно, раньше не знала.

Понятно… А ты уверена, что ничего не напутала и она действительно выбрала для себя малую кухню?

Абсолютно уверена, — ответила Розамунда. — Кухарка выдвинула одно условие: она надеется, что ей не придется готовить еду для званых обедов на малой кухне, но небольшую компанию она обслужит с радостью.

На что ты, наверно, ответила, что, если найдутся такие смельчаки, она может попробовать, — язвительно пробормотал Джон.

О нет, — спокойно ответила Розамунда. — Я мало ее знаю, и мне не хотелось задеть ее неосторожным словом. Она прямой человек, прекрасно чувствует разницу между фальшивой лестью и истинным уважением.

Вот как, похоже, ты нашла к ней верный подход.

Розамунда задумалась: что хотел Джон этим сказать? Он считает, что она ловчит, хитрит? Или уверен в честности ее помыслов и поступков? Она не знала точного ответа, но выяснять отношения с мужем у нее не было сил.

Ладно, пойду приведу себя в порядок, — сказал он, подходя к двери. — Я охотно перекусил бы. Я же остался без завтрака. У тебя ко мне еще какие-нибудь дела?

Ты сказал, что доктор Мидвард заходил ко мне из вежливости. Может быть. Но он сообщил мне также, что его волнует состояние мисс Флетчер.

Да? — спросил Джон без всякого интереса. — А что с ней не так, не считая ее умения наводить тоску?

У нее хронический аппендицит, и, кажется, сейчас уже пора принимать решительные меры. Но она ничего не хочет делать, не разрешает врачу осмотреть себя.

Идиотизм какой-то! — рассердился Джон. — А почему она не хочет, пусть доктор убедит ее…

Он, видимо, не может.

Куда ты клонишь?

Доктор Милвард считает, что ее поведение обусловлено какой-то важной причиной. Он полагает, я смогу вызвать женщину на откровенность, — ответила Розамунда.

Так, послушай меня, Розамунда, ты не можешь взвалить на себя решение всех проблем человечества, — озабоченно заявил Джон. — Ты, видимо, мечтаешь стать региональным менеджером по связям с общественностью.

А почему бы и нет? — Розамунда гордо выпрямилась. — Ты думаешь, я мечтаю сидеть сложа руки… и предаваться праздным размышлениям? Честное слово, именно это мне вообще не хочется делать!

Она резко повернулась к Джону спиной. Он понял, что разговор окончен, и тихо вышел из комнаты. Розамунда в изнеможении откинула голову — чтобы не пролились стоявшие в глазах слезы…

О, прости меня, Роб! — умоляла мисс Элис. — Я так тебя подвела!

Ну что ты, моя дорогая!

Они сидели за столом в каюте «Гордости Лондона». Доктор Роб нежно пожал руку огорченной мисс Элис.

Ты ничего не могла сделать. Лучше бы я не уезжал, надо было отбросить все дела. Хотя, если честно, мне кажется, я бы тоже не смог ничего изменить.

Повисла пауза. Доктор Роб взял газету и нахмурился.

Элис, все-таки я кое-что не понимаю. Скажи, и тебе этот брак кажется странным? Почему? Что нам не нравится? Да, конечно, обидно, что нас забыли. Но не в этом суть. В конце концов, они вольны делать все, что им заблагорассудится.

Все сложнее, Роб, — вставила мисс Элис. — Гораздо, гораздо сложнее.

Да, но в чем все-таки дело? — нетерпеливо спросил он. — Ты сказала, они безумно влюблены друг в друга. В принципе, Розамунда сделала хорошую партию. Кроме того, Рут потерпела полное поражение — ну что ж, у каждого бывает свое Ватерлоо!

Думаешь?

А ты так не считаешь? Почему? — быстро спросил доктор Роб.

Потому что знаю, Рут не упустит своего шанса, — терпеливо объясняла мисс Элис. — Понимаешь, став женой очень состоятельного человека, Розамунда превратилась в потенциальную клиентку салона Рут. Нет, Рут Гастингс сделает все возможное, чтобы не допустить разрыва с племянницей.

Но разве это возможно? — нахмурился доктор. — Судя по всему, Розамунда готова окончательно порвать с теткой.

Да, если у нее это получится. — Мисс Элис просмотрела газету. — Не нравится мне, как Рут представила всю историю журналистам. Ну, будто Розамунда знала о богатстве Джона.

Ты не веришь в это? Почему? Лишь потому, что так сказала Рут?

Частично. Не важно, правда это или нет, но почему она придает этому факту такое большое значение? В каждой статье муссируется этот вопрос.

Гм, — задумался доктор Роб. — Одно можно сразу исключить. Рут не заподозришь в сентиментальности, она не романтик и не верит в чистую, возвышенную любовь.

Тогда причина кроется в другом, — продолжала размышлять мисс Элис. — Мне в голову приходит лишь одно. Рут не верит в искренность племянницы. Она полагает, что Розамунда делает все, чтобы убедить Джона в искренности своих намерений.

Ты хочешь сказать, что не веришь, что Розамунда вышла замуж по любви? — спросил доктор Роб. — По-твоему, она вышла за него только из-за денег?

Конечно, я не это имею в виду, — возмутилась мисс Элис. — Тебе должно быть стыдно за такие предположения. Розамунда бессребреница, я в этом твердо убеждена. Но я также абсолютно уверена в том, что Джон не говорил ей о своем богатстве.

Доктор Роб скривился:

Все это выглядит как-то недостойно: ложь, неискренность, тайные махинации.

Не ворчи, — усмехнулась мисс Элис. — Если парень выдавал себя за богача, будучи бедняком, ты бы тоже был недоволен. Кстати, мы с тобой пытаемся оценить ситуацию с позиции Розамунды. А что ты думаешь о Джоне? Есть ли у него друзья? Разве может он быть уверен в их искренности? Осознать, что без денег ты никому не интересен — это, должно быть, катастрофа для любого человека.

Точно, — кивнул доктор Роб. — Но все равно…

Подожди, Роб, дай мне закончить. Мы ведем здесь совсем простой образ жизни, хотя могли бы позволить себе больше. Разве справедливо было бы обвинять нас в лживости, если мы не трубим по всему свету о своих заработках? Конечно нет! Вот и Джона не надо осуждать. Он появился здесь по той же самой причине, что и мы. Нам и в голову не пришло выспрашивать его. Мы и не должны были…

Хорошо, нас его дела действительно не касаются. Но ничего не сказать нам с тобой — это одно, а скрыть все от девушки, на которой собираешься жениться, — это совсем другое. Она имела право знать правду! Чего он боялся?

Себя самого, я думаю, — вздохнула мисс Элис. — Ты, наверно, не представляешь, как он был счастлив сознавать, что Розамунда просто любит его. О, неужели ты не понимаешь? Возможно, это глупо, наивно, но вполне естественно. Скорее всего, — добавила она задумчиво, — поднимать финансовый вопрос было для него крайне мучительно. Розамунда изумительная девушка, чистая душой и телом, и у нее есть свои твердые убеждения и принципы. А самое главное, она готова их отстаивать. Если у Джона голова на плечах, а не тыква, то он это поймет. И как он мог заводить разговор о презренном металле с чудесной девушкой, которая живет и дышит только им одним?

Если бы все было так просто… — тихо проговорил доктор Роб и взял со стола раскрытое письмо.

«Дорогая мисс Элис!

Мы с Джоном решили без всякой шумихи немедленно обвенчаться. Сразу после бракосочетания Джон захотел показать мне Линдакрез. Из газет Вы, наверно, знаете, что там произошло. Мы вынуждены были остаться, так как необходимо решить массу проблем.

Как нарочно, в поместье прибыли репортеры собирать материалы о детях-сиротах. Они конечно же пронюхали о нашем бракосочетании и раздули целую историю.

Вы простите нас за то, что мы доставили Вам столько беспокойства и не сообщили Вам о своих планах? Только Вам и можно было довериться, но, по семейным обстоятельствам, это стало невозможным.

Я бесконечно благодарна Вам за Вашу доброту ко мне.

Любящая Вас

Розамунда Линдсей».

Знаешь, Роб, у меня такое ощущение, что в письме чего-то не хватает.

Разве? По-моему, все предельно ясно.

Я с тобой не согласна. Во-первых, она не пишет, собираются ли они приехать к нам сюда…

Правда. — Доктор просмотрел письмо.

Ну да! А еще вот что: они только поженились — в письме ни слова о том, как они счастливы.

Да, странно, — согласился с ней доктор Роб. — Тебе кажется, что у них что-то пошло не так, как надо?

Если меня не подводит интуиция, то да!

Ты на самом деле думаешь, что между ними кошка пробежала? У меня нет права спрашивать, но у меня есть право знать правду. Поэтому, — по его лицу пробежала тень, — единственное, что я могу сделать, — нанести визит Рут и получить от нее нужную мне информацию.

Ты готов к этому? Мне казалось, ты стремишься избежать открытой конфронтации. Что заставило тебя передумать?

Отчаяние, — с тоской ответил он. — Я до сих пор не знаю, под какой фамилией была Розамунда зарегистрирована при рождении: Декстер или Гастингс.

Когда ты к ней собираешься?

Завтра.

Желаю удачи, Роб, — сказала мисс Элис.

Думаешь, мне потребуется удача? — нахмурился он. — Я тоже так считаю.

Удивительно, но некоторые проблемы могут разрешиться самым неожиданным образом. В этом Розамунда убедилась через пару дней после приезда в Линдакрез. Однажды утром из Лондона прибыло несколько коробок с ее одеждой. Никакой записки Розамунда не обнаружила, но догадалась, что это сделано по распоряжению тетки.

Время шло, но, каждый раз открывая шкаф с изысканными нарядами, Розамунда испытывала целую гамму противоречивых чувств.

Как-то Джон пригласил на ужин сэра Джорджа Паркса. Им предстояло обсудить последние пункты договора об аренде Линдакреза для нужд детского приюта. Встреча неформальная, но Розамунде хотелось иметь представительный вид. Пришлось заглянуть в шкаф…

Джон никак не отреагировал на появление новой одежды. Он, скорее всего, считал, что вещи были присланы по просьбе Розамунды. Он наверняка пришел к выводу, что племянница и тетушка не только по-прежнему находятся в хороших отношениях, но с самого начала были в тайном сговоре. Розамунда задумалась, как ей развеять предубеждения Джона? Все, абсолютно все говорило не в ее пользу. У Розамунды было одно средство борьбы и защиты — предельная честность.

Молодожены вели странный образ жизни. Это было некое подобие вооруженного нейтралитета. И чем дольше длилось это молчаливое противостояние, тем труднее им было выступить навстречу друг другу с открытым забралом. Розамунда понимала, что необходимо растопить ледяную стену молчания, разделявшую их. Но как этого добиться, она не знала, хотя интуитивно чувствовала, что первый шаг должен сделать Джон…

Розамунда посмотрела на часы: до прихода гостя осталось всего несколько минут. Очень много времени пришлось уделить мисс Флетчер, которая тихим скорбным голосом рассказывала о своих проблемах. Розамунда, почти не вникая в смысл жалобных излияний, внимательно оглядела почтенную даму. Доктор Милвард прав: женщина выглядела плохо, бледная, худая. Может, виной тому хронический аппендицит? Но настораживали и другие признаки: у мисс Флетчер судорогой сводило рот, руки находились в беспрерывном движении, взгляд бессмысленно блуждал по сторонам. Она находилась в нервном напряжении. Возможно, она боялась операции, но могла быть и иная причина для беспокойства.

Розамунда, боясь опоздать к ужину, поспешно встала, и воспитательница поняла, что пора уходить.

Мисс Флетчер, не надо забывать, что в чрезвычайных ситуациях организовать все на должном уровне просто невозможно, — сказала Розамунда. — Все решения будут зависеть от сроков пребывания детей в Линдакрезе. Сэр Джордж Парке сегодня ужинает с нами. Думаю, у меня будет возможность обсудить с ним вашу проблему…

О нет, не надо, прошу вас! — испуганно воскликнула мисс Флетчер. — Я не хочу создавать лишних трудностей.

Ясно, — ответила Розамунда. Кажется, она начинала понимать, что происходит. Мисс Флетчер боялась потерять работу и именно поэтому не хотела ложиться в больницу. — Спасибо, что поделились со мной своими проблемами, мисс Флетчер. А сейчас прошу меня простить, мне надо собираться…

Проводив мисс Флетчер до двери, Розамунда бросилась в спальню. Ровно через двадцать минут она присоединилась к Джону и сэру Джорджу.

На ней было шелковое платье необычного золотисто-зеленого цвета с рукавами, похожими на крылья летучей мыши. Оно плотно облегало стройную девичью фигуру, изящно подчеркивая пленительные изгибы. У Розамунды не было времени сделать сложную прическу и макияж, хотя стильная изысканность платья и требовала этого. Она собрала волосы на затылке и закрепила их черепаховой заколкой. Строгость наряда и прически выгодно оттеняли восхитительное совершенство ее красоты.

Розамунда выглядела очаровательно и очень женственно. Мужчины не смогли скрыть восторженного изумления при ее появлении.

Джон представил свою жену гостю, мило улыбаясь, она протянула руку.

Прошу извинить меня за то, что не смогла лично встретить вас, — сказала она почтительно. — Меня задержали домашние хлопоты.

О, пожалуйста, не извиняйтесь, миссис Линдсей. — Сэр Джордж буквально светился от радости. — Вы и ваш муж уже столько для нас сделали. Я испытываю определенную неловкость. Но нам необходимо кое-что обсудить. Это вопрос первостепенной важности — решить, насколько дом пригоден для длительного проживания детей.

Да, конечно, — ответила Розамунда. — Налей мне шерри, пожалуйста, Джон, — попросила она мужа и снова взглянула на гостя.

Вы упомянули о домашних хлопотах, миссис Линдсей. Надеюсь, ничего серьезного? Это не связано с нашими людьми?

Нет-нет, ничего серьезного, сэр Джордж, а ваши люди любезны, доброжелательны и обходительны. Честное слово! Конечно, проблемы есть, необходимо все как следует продумать, создать для всех максимально комфортные условия. Думаю, мы быстро с этим справимся.

О, в этом можно не сомневаться! — излишне экзальтированно воскликнул сэр Джордж. — Я столько хорошего о вас слышал! Могу с уверенностью сказать: благодаря вашим талантам и непревзойденному обаянию все проблемы решаются легко и просто, как по волшебству!

Комплимент получился приторным и довольно тяжеловесным. Розамунда с трудом скрыла пренебрежительную улыбку. Она подняла глаза на мужа, протягивавшего ей бокал с шерри, и с удивлением задержала на нем взгляд. Джон едва сдерживал раздражение, видимо, чрезмерная обходительность гостя выводила его из себя.

Розамунда решила до конца ужина оставаться в тени и удалиться к себе при первой возможности. Но ее план провалился. Сэр Джордж проявлял к ней заботливое внимание, постоянно обращался с вопросами. Его интересовало ее личное мнение по целому ряду проблем. Розамунде пришлось поддерживать светскую беседу, высказывать свою точку зрения. Она с облегчением обнаружила, что ее мнение почти всегда полностью совпадало с мнением Джона.

Вечер близился к концу, и, сославшись на необходимость подготовить несколько писем для утренней почты, она решительно поднялась из-за стола.

Несколько комплиментов, горячие восхваления достоинств молодой хозяйки Линдакреза, благодарность за прекрасный ужин, за неоценимую помощь, учтивое сожаление по поводу отнятого времени… — и она была свободна.

Розамунда вздохнула. Письма? Это можно отложить. Внезапно она ощутила потребность бежать ото всех, прочь из этого дома. Не раздумывая, девушка подчинилась своему желанию. Через черный ход она вышла к открытому бассейну.

Искусственный водоем всегда казался ей ультрасовременным сооружением, кричащим, броским, но теперь, в таинственном призрачном свете луны, бассейн выглядел иначе. Приглушенные серо-фиолетовые тени смягчали резкие линии конструкций, в темной водной глади дрожали звезды.

Розамунда растянулась на шезлонге. Она лежала неподвижно, в блаженной истоме, глядя в небесную высь. Девушка медленно растворялась в зыбкой серебряной красоте, ощущая себя крошечной частичкой пульсирующего мироздания.

Внезапно волшебное очарование ночи было нарушено звуком приближающихся шагов.

Розамунда встала. Джон!

Ну, — манерно растягивая слова, произнес он. — Наш гость наконец-то ушел. Он, видимо, решил, что, раз очаровательная хозяйка покинула его, у него нет больше причин задерживаться в этом доме.

Розамунда безмолвствовала. Джон был взбешен и явно провоцировал ее на ответную вспышку.

Неудивительно, конечно, — язвительно продолжал он. — Ты ведь специально кокетничала с ним, демонстрируя свои прелести. Ты любому мужчине можешь вскружить голову! Знаешь, — его критический взгляд медленно скользнул по ее телу, — ты поразительно красивая женщина, Розамунда. Я даже не представлял, как ты хороша! Но я ведь раньше не видел тебя во всем блеске. Почистила перышки? А когда будешь платить по счетам?

Розамунда выпрямилась, подперев бока руками. Она была в ярости. Но в последний момент ей все-таки удалось подавить бурлившие в ней эмоции. Она хорошо понимала, что ссора может привести к окончательному разрыву.

Розамунда повернулась к Джону спиной, давая ему понять, что не намерена разговаривать с ним в таком тоне. Он подскочил к ней, грубо схватил за плечи и с силой развернул лицом к себе.

Погоди! — гневно приказал он. — Я еще не все сказал! — Он пожирал Розамунду глазами. — Да, красива, очень красива, можешь свести мужчину с ума, — словно в беспамятстве бормотал он, его пальцы, как клещи, сжимали ее нежные плечи. — Так больше не может продолжаться, Розамунда! Ты меня понимаешь?

Розамунда стояла неподвижно, глядя на него в упор.

И что же, по-твоему, нам нужно делать? — чуть слышно произнесла она.

Делать? — переспросил он хриплым голосом. — Для начала хочу тебе напомнить кое-что… Ты, наверно, забыла, что ты… моя жена!