Все, кроме красных роз

4

Весь день Кори работала в оранжерее и совсем забыла о Джефе и о событиях последних суток. Она была так увлечена, что время пролетело незаметно. И только когда тетя Элизабет позвала ее ужинать, девушка с удивлением обнаружила, что солнце почти зашло. Она проверила термостат и поспешила в дом. Из кухни доносился аппетитный аромат. Тетя Элизабет, в голубых джинсах и изящной белой блузке, стояла у плиты и помешивала что-то в кастрюльке. Кори поцеловала тетю в щеку.

– Я буду готова через пятнадцать минут.

– Да не торопись! Я знала, что ты захочешь принять душ, так что позвала тебя заранее. Сегодня у нас ничего особенного, только суп и сандвичи.

«Ничего особенного». Да стоило Кори сесть за стол, как у нее слюнки потекли! Перед ней был свежеиспеченный хлеб с хрустящей золотистой корочкой, тонко нарезанные ветчина и ростбиф и овощной суп, который у тети Элизабет всегда получался замечательно.

– Просто сказка! – восторженно произнесла девушка, раскладывая на тарелках ломтики помидоров.

– Голод – лучшая приправа, – улыбнулась тетя Элизабет, но тут же нахмурилась. – Так ты не ела салат с тунцом?

– Я забыла, – виновато призналась Кори.

– Вот так всегда! – Тетя вздохнула. – Если не напоминать, ты ведь с голоду умрешь.

– Ну, ты же всегда напоминаешь, – усмехнулась Кори. – Никто не скажет, что я истощена. А как прошел вечер у Поттера?

– О, прекрасно! – Элизабет явно думала о чем-то другом, глядя на племянницу поверх головы. – Я надеюсь, что этот молодой человек проследит за тем, чтобы ты нормально питалась, – неожиданно добавила она.

Поварешка дрогнула в руке Коры. Зная, что безнадежно что-либо скрыть от тетки, она аккуратно налила суп и с невозмутимым видом спросила:

– Какой молодой человек?

– Да этот музыкант, – спокойно ответила Элизабет. Она поднесла ложку к губам и довольно улыбнулась. – Я сегодня добавила в суп сладкого перца. По-моему, хорошо получилось.

Кори вздохнула, опустила поварешку в суповницу и посмотрела тете прямо в глаза. До чего бывает трудно, когда имеешь дело с ясновидящими!

– Итак, мадам Зара, говорите – что вам известно?

– Да очень мало, дорогая, – ответила Элизабет. – Это не было отчетливое видение. Скорее что-то совсем мимолетное, одно только впечатление. Так когда ты уезжаешь?

– Примерно через неделю, – осторожно ответила Кори. Она решила не обременять тетю подробностями событий вчерашнего дня. Не открывая причины, которая побудила ее принять предложение Джефа, Кора сказала только часть правды:

– Мне захотелось попробовать что-то новое, поэтому я ушла из фирмы Беттанкура и получила временную секретарскую работу у одного артиста, который едет в турне. Работа всего на месяц, а потом я вернусь и подумаю, чем мне дальше заниматься. – Она бодро улыбнулась. – У меня есть небольшие сбережения в банке. Может быть, имеет смысл вообще отдохнуть какое-то время от работы и заняться книгой.

– Через неделю? Я видела, что это случится раньше, – сказала тетя Элизабет и озадаченно нахмурилась. – Ладно, наверно, я ошиблась. Как зовут молодого человека, милая?

– Джеф Броуди, – ответила Кори, – Он племянник Маргарет Беттанкур, артист, и, кажется, очень известен. Это ненадолго, и я буду в полной безопасности, так что не волнуйся.

– Я совсем не волнуюсь насчет твоего решения, – заверила ее тетя. – Все будет хорошо. – Вдруг она поморщилась. – Правда, есть какая-то проблема, связанная с кровью.

– С кровью?

– Да, как-то все запутанно. Но уверена, что ничего страшного тут нет. Просто я что-то не поняла. Не сомневаюсь, что в следующий раз подробности прояснятся.

В глубине души Кори горячо желала, чтобы некоторые подробности никогда не прояснились. Но как можно обманывать тетю, пусть и с благими намерениями, если та больше знает о будущем Кори, чем она сама?

– Я буду звонить тебе из каждого города, – сказала Кори. – И ты совсем не будешь чувствовать себя одинокой, дорогая моя. – Они расставались впервые в жизни, и девушка уже ощущала печаль от предстоящей разлуки.

Тетя покачала седой головой.

– Конечно, я буду скучать, милая, но не думаю, что мне будет одиноко. – В глазах появились смешинки. – Тебе повезло, Кори, в этом молодом человеке столько музыки!

– Музыки? Да, Эни сказала, что он очень известный композитор. – Она пожала плечами. – Я не знаю. Он пишет для эстрады, а я в этом ничего не понимаю.

– Да я не об этой музыке говорю, – ответила тетя рассеянно. И прежде, чем Кори успела что-то спросить, строго добавила:

– Ешь суп, а то остынет.

Кори послушно взяла ложку и принялась за еду. Она по опыту знала, что, если тетя не захочет говорить о чем-то, ее никак не заставишь. Кроме того, Кори уже решила, что ближайшую неделю постарается прожить без каких бы то ни было забот. Впервые за много лет ей не надо ходить на работу и она может делать все, что пожелает. Она твердо решила сполна насладиться этой передышкой, которую с таким трудом выторговала у Броуди. И вообще, кто знает, как поведет себя Джеф, когда его закружит круговорот шоу-бизнеса? А она – сможет ли она найти себя в той совершенно ей незнакомой обстановке? Кори скользнула взглядом по светлым, с темными пятнышками сучков кухонным шкафчикам из сосны, синим ситцевым занавескам. Все так просто и по-домашнему; для Джефа, привыкшего к роскошным апартаментам в Нью-Йорке, это, наверно, как заглянуть в прошлый век. Оказавшись в привычной среде, в окружении утонченных и обольстительных женщин, он забудет о своем мимолетном увлечении. А может быть, он вообще передумал с ней связываться, когда понял, насколько они разные? Ну конечно! Наверняка он исчез навсегда!

Почему при этой мысли Кори вдруг ощутила непонятную пустоту? Ведь поездка должна была стать лишь занимательным приключением на пути к долгожданной свободе. Нет, это не может быть разочарованием, решила девушка. Просто с того момента, как на горизонте появился Джеф, ее захлестнул водоворот непривычных эмоций и впечатлений. Эта новизна, совершенно очевидно, и была причиной тому, что теперь, без него, она чувствует себя слегка растерянной. Через день или два жизнь опять войдет в привычную колею, а тогда она и думать забудет про самодовольного Джефа Броуди.

В полдень следующего дня дверь оранжереи распахнулась, и Джеф Броуди, одетый в коричневые джинсы и желтую спортивную рубашку, ворвался в помещение. Со вчерашнего дня изменилась только его одежда, но на лице было точно такое же выражение сердитого нетерпения, как и накануне, когда он уходил.

– Ты что, все время тут проводишь? – спросил он, подходя к сидевшей на низенькой скамейке Кори. Взяв девушку за плечи, он заставил ее подняться.

– Большую часть, – машинально ответила она, изумленно глядя на него. – Но вы что здесь делаете? Вы же должны быть в Нью-Йорке?

– Я это знаю лучше, чем кто-либо, – в его голосе прозвучала ирония. – Через восемь часов я должен выступать на сцене «Карнеги-холла», а я до сих пор торчу в этом Богом забытом городишке из-за твоего проклятого упрямства.

– Вы что, вообще не ездили в Нью-Йорк? Он нахмурился еще больше.

– Как, черт возьми, я мог поехать в Нью-Йорк, когда гонялся, как очумелый, по всей округе, пытаясь найти этого ботанического гения, который тебе нужен!

– Тогда почему вы до сих пор здесь? – слабым голосом спросила Кори. – Это безумие. Я же сказала вам, что найму кого-нибудь и присоединюсь к вам позже.

– Боюсь, что не могу доверять этому твоему «позже». И я хочу, чтобы ты поехала со мной сегодня. – Он схватил Кори за руку, повернулся и потащил ее к двери.

– Но я же вам сказала…

– Ты сказала, что тебе нужен специалист, которому можно доверить твои драгоценные растения, – резко перебил он. – Ну так вот, черт побери, я достал тебе такого специалиста. У меня на это ушел весь вчерашний день, мне пришлось съездить в Бостонский университет, и вот в настоящий момент этот специалист сидит у тебя на кухне. Как ты считаешь, университетский профессор с ученой степенью в области ботаники тебя устроит?

– О да, конечно, – запинаясь, проговорила она. – Но…

– Ну так он в твоем распоряжении! – Броуди протащил ее через двор и поднялся по ступенькам заднего крыльца, ведущего на кухню. – Доктор Лоренс Биллингс из Бостонского университета получил продолжительный отпуск для научной работы и согласился не просто навещать твои растения, а даже жить здесь и нежно о них заботиться.

– Жить здесь? Но это невозможно! А как же тетя Элизабет?

– А ты ее спроси. – Джеф открыл дверь кухни и насмешливым жестом пригласил Кори войти.

Тетя Элизабет сидела за столом, а рядом с ней был худой долговязый мужчина лет шестидесяти с серебристо-седыми волосами и серьезным, интеллигентным лицом, которое, правда, трудно было назвать красивым. На нем был добротным твидовый пиджак и темные брюки. Весь его облик говорил о чувстве собственного достоинства. Когда Кори вошла, он с теплой улыбкой поднялся ей навстречу.

Элизабет, которая наливала гостю кофе, посмотрела на племянницу и сказала с довольным видом:

– Кори, ты как раз успеешь познакомиться с нашим гостем до отъезда. Лоренс только что мне говорил, что ему не терпится увидеть твою оранжерею. Ты можешь ему все показать?

– Да, конечно, – растерянно ответила Кори, пытаясь определить, давно ли приехал Джеф. Сколько же времени потребовалось, чтобы тетя Элизабет не только успела примириться с мыслью об отъезде племянницы, но и стала называть профессора Биллингса по имени?

– Боюсь, что это невозможно, мисс Ледфорд, – произнес Джеф извиняющимся тоном. – Я уже объяснил, насколько для нас важен вопрос времени. Я уверен, что профессор Биллингс не будет возражать, если все покажете ему вы.

– Конечно, – тут же согласился профессор Биллингс. – Для неспециалиста вы поразительно хорошо разбираетесь в растениях, Элизабет.

Элизабет Ледфорд сделала смешную гримасу.

– Ну, живя рядом с Кори, я набралась кое-каких знаний, но мне до племянницы далеко.

Глаза ученого оживились, и он повернулся к Кори.

– Ваша тетя рассказала мне, что вы пишете книгу о травах, мисс Ледфорд. Я бы хотел поговорить с вами об этом, когда у вас будет больше времени. Позвольте вас заверить, что я буду тщательно заботиться обо всем, пока вы в отъезде. – Он грустно улыбнулся. – Должен признаться, что предложение мистера Броуди для меня было как дар небес. Мой академический отпуск вообще-то кончился два месяца назад, но я, как на грех, тяжело заболел гриппом, который надолго вывел меня из строя. Я должен был в следующем месяце начать читать летний курс, но доктор запретил мне возвращаться к студентам еще недель шесть. Так что великодушное предложение мистера Броуди оказалось очень кстати.

– Так все удачно складывается, милая! – сказала тетя Элизабет, сияя улыбкой. – Джеф рассказал мне, как ты была разочарована тем, что придется пропустить первую часть турне. А теперь, спасибо профессору, ты можешь приступить к новой работе прямо сейчас, а мистер Биллингс будет скрашивать мое одиночество, пока ты в отъезде. Правда, здорово?

– Здорово, – тихим голосом повторила Кори. Слава Богу, что Джеф не опроверг ее легенду о секретарской работе.

– Я упаковала для тебя два чемодана, а остальной багаж отправлю в следующий пункт вашего маршрута – Джеф сказал, что это будет Хьюстон. Тебе остается только переодеться и собрать свою сумку с травами. Я знаю, что ты предпочитаешь это делать сама. – Она повернулась к Лоренсу. – Кори никуда не ездит без этой сумки с травами. Там все есть, от лекарств до сухих цветочных духов.

– Правда? Хотел бы я посмотреть на эти травы, – сказал Лоренс. – Я несколько лет назад написал статью об истории лекарственных препаратов из трав. Это невероятно интересная тема.

– Да, правда, – сказала Кори. – Об одной только беладонне исписаны книги. А вы…

– Извините, что прерываю эту интересную дискуссию, – вмешался Джеф, – но нам действительно пора ехать. – Едва скрывая нетерпение, он железной рукой взял Кори за локоть. – Извините, я только провожу Кори наверх, чтобы взять чемоданы.

– Конечно, Джеф, дорогой, – сказала Элизабет, ласково глядя ему вслед. – Только спускайтесь поскорее и выпейте с нами кофе. Я хочу угостить вас домашними пончиками.

«Любопытно, как Джефу удалось околдовать тетушку?» – спросила себя Кори. Независимая Элизабет Ледфорд ему чуть ли не в рот смотрит!

Джеф улыбнулся неотразимой улыбкой.

– Ни за что на свете не упущу такую возможность, – сказал он с мальчишеским восторгом. – Пошли, Кори.

Крепко держа ее за локоть, он вывел ее из кухни в прихожую. Они были уже на середине лестницы, когда Кори наконец вырвалась из его железных тисков и сердито прошипела:

– Не обязательно толкать меня, «Джеф, дорогой». – Она намеренно передразнила ласковое обращение тети Элизабет. – Я прекрасно понимаю, что, когда по своей прихоти всю мою жизнь вы перевернули с ног на голову, мне ничего не остается, как поехать с вами. Но как вам удалось втереться в доверие к тете Элизабет с этим вашим показным мальчишеским обаянием?

Он усмехнулся:

– Ты скоро поймешь, что обаяние не показное. Я лишь простой американский парень, а у твоей тети достаточно хорошего вкуса, чтобы это понять.

– Ага, простой, как кубик Рубика, – сказала она мрачно, открывая дверь в комнату. Она задумчиво посмотрела на него:

– Я могу надеяться на то, что теперь, когда вы познакомились с тетей Элизабет, вы не будете ее преследовать, осознав, что она никак не может быть преступницей?

– Не обольщайся! – отрезал он, проходя за ней в комнату и закрывая за собой дверь. – Признаюсь, она восхитительная женщина, но это не доказывает того, что она не мошенница. Рэкетом среди лотерейных торговцев в нашем квартале заправляла маленькая седовласая старушка, которая выглядела как образцовая бабушка. Я это хорошо помню.

Возмущенная его цинизмом, Кори резко повернулась, готовая дать отпор, но внезапно забыла, о чем собиралась сказать. Джеф стоял посредине ее спальни и выглядел здесь столь же неуместно, как пират в изящном будуаре придворной фрейлины. Его магнетизм словно заряжал все вокруг, преображая обычно спокойную и уютную комнату. В глазах мужчины, устремленных на нее, читалось восхищение, хотя и с примесью иронии.

Кори вдруг отчетливо увидела его густые темные волосы, ритмичное движение мощной грудной клетки при дыхании, джинсы, которые слишком туго облегали его плоский живот и бедра. Сильный жар разлился внутри, отвлекая и смущая ее.

– Может, дверь запереть? – спросил он. Подняв глаза, Кори встретилась с ним взглядом и застыла, потрясенная. В его взгляде она ясно прочитала то же пламя, что сжигало и ее. Темные глаза Джефа жадно скользили по изгибам ее тела, а чувственные губы были готовы шептать самые нежные слова.

– Позволь мне любить тебя, радость моя, – сказал он чуть охрипшим голосом.

Кори задержала дыхание, сердясь на себя за то, что выдала волнение. Все ее тело трепетало, и она напряглась, как перед угрозой нападения.

– Нет, – произнесла она резко и показала на два чемодана, стоящих у двери.

– Вы пришли за этим, и больше ничего не получите, Джеф Броуди.

На одно мгновение ей показалось, что он не обратит на ее слова внимания и обнимет ее. Но вот Джеф расслабился и тяжело вздохнул. Пробормотав какое-то ругательство, он схватил чемоданы и сердито пошел в двери.

– Если не спустишься через пятнадцать минут, я буду рассматривать это как официальное приглашение вернуться в спальню, – мрачно произнес он и закрыл за собой дверь.

Кори, возмущенная его словами, посмотрела ему вслед. Одновременно она была благодарна ему за то, что он не воспользовался охватившим их взаимным влечением. Если бы он прикоснулся к ней, она была бы не в силах сопротивляться. Так или иначе, больше рисковать нельзя, а если она вовремя не спустится, он не постесняется подняться к ней. Значит, надо торопиться.

За десять минут она приняла душ и сменила линялые джинсы и рубашку на белый брючный костюм и шелковую блузку персикового цвета. Все это необыкновенно шло ей, сочетаясь со смуглой кожей и блестящими иссиня-черными волосами. Она надела туфли на высоком каблуке, а волосы собрала в узел на затылке. Краситься времени не было, она едва успела проверить, все ли на месте в сумке с травами. Потом взяла с письменного стола толстый блокнот со своими заметками и убрала его в сумочку. Бросив быстрый взгляд вокруг, она почти бегом направилась к лестнице.

Джеф был уже на верхней площадке.

– Опоздала на пять минут, – сказал он, забирая у Кори сумку. – Я надеялся, что ты передумала спускаться. Очень жаль.

Она метнула на него негодующий взгляд и с высоко поднятой головой величественно спустилась по лестнице. Тетя Элизабет ждала ее внизу и сразу заключила в объятия.

Кори крепко обняла тетю, и глаза ее наполнились слезами. В Элизабет была такая внутренняя сила, что она никогда не казалась хрупкой или немощной. Но неожиданно Кори осознала, как тетушка беззащитна.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? – спросила она. – Мне не хочется оставлять тебя одну.

– Конечно, все будет в порядке, если ты сейчас не сломаешь мне ребра, – сказала тетя Элизабет, высвобождаясь из объятий племянницы. Она ласково погладила ее по щеке. –'Не вздумай беспокоиться обо мне, Кори Ледфорд. Я же буду не одна. Профессор Биллингс составит мне компанию, он очень приятный человек. Я довольно долго жила одна, пока ты не появилась на свет. Я могу сама о себе позаботиться. Думаю, что буду в состоянии делать это еще много лет. – Она осторожно коснулась мокрых ресниц Кори. – Мне повезло, что ты у меня есть.

Через плечо Кори она увидела Джефа, который нарочито медленно спускался по лестнице, и лукаво шепнула на ухо девушке:

– Ты не будешь обо мне скучать, милая. Когда я пожала руку Джефа, я почувствовала, что музыка звучит в нем еще сильнее, чем я думала.

Второй раз тетя Элизабет упомянула слово «музыка» в непонятном смысле, но Кори отмахнулась от этого.

– Наверное, глупо с моей стороны так расклеиться из-за разлуки всего на месяц, – сказала она. – Я постараюсь звонить почаще, тетя.

Джеф дошел до нижней площадки и взял Кори за руку.

– Я буду хорошо о ней заботиться, мисс Ледфорд, – пообещал он.

– Я знаю, Джеф, – ответила тетя Элизабет. – Не забывайте, ей надо напоминать, чтобы она поела.

– Если надо, я буду ее кормить принудительно, – сказал он небрежным тоном.

Кори вдруг опять почувствовала себя маленькой девочкой. Взрослые обсуждали ее, словно ее здесь не было. Как смеет Джеф вести себя так по-хозяйски в присутствии тети Элизабет? А тетя, похоже, принимает все это как должное!

Кори поцеловала тетю в щеку.

– До свидания, дорогая, – сказала она. – Береги себя.

Джеф распахнул перед ней дверь. В ее глазах блестели слезы, когда она выходила.

Джеф молчал, пока не усадил ее в «Феррари», а сам сел на место водителя. Только тогда он сердито взглянул на ее дрожащие губы и глаза, полные слез.

– Перестань, слышишь! – проворчал он, включая зажигание. – Я же тебя не в бордель забираю.

– Откуда я знаю! – сквозь слезы пробормотала Кори.

Он хмуро посмотрел на нее, но не ответил, и «Феррари» тронулся с места. Кори смотрела на дорогу невидящим взглядом. Но вдруг увидела большое кирпичное здание школы, в которой училась, ухоженный сад вокруг, потом церковь с белым шпилем, куда ходила всю жизнь. Ей показалось, что все это происходит во сне. Всего лишь час назад она мирно работала в теплице, но какой-то мощный поток вырвал ее из привычного мирка, подхватил и увлек в неизвестность.

Она очнулась от раздумий, когда машина выехала на шоссе и Джеф повернул не на юг, а на север.

– Вы не туда едете, – сказала Кори. Джеф мотнул головой в сторону дорожного знака «Аэропорт Маккартни».

– Теперь уже нет времени ехать в Нью-Йорк на машине. Я и так опаздываю, поэтому заказал чартерный рейс, а машину мне пригонят позже. – Он поморщился. – Пришлось согласиться на турбовинтовой самолет. Для реактивных самолетов, даже небольших, не хватает взлетной полосы частных аэродромов.

– Какая жалость, – ехидно сказала Кори, и Джеф бросил на нее злой взгляд.

Уже через полчаса Кори была в салоне самолета «Бичкрафт». Впервые она увидела такую элегантную, сдержанную роскошь. Пассажирский салон был рассчитан на восемь человек. Сиденья, обитые твидом цвета топленого молока, располагались попарно. Пассажиры могли легко общаться друг с другом, так как перед каждой парой кресел был укреплен стол из красного дерева. Рыжий ковер контрастировал с деревянными панелями красного дерева, которыми были отделаны стены и маленький бар в задней части салона.

– Садись и пристегни ремень, – сказал Джеф, входя следом за Кори. Он направился к кабине пилота. – Пилот ждет нас с девяти утра.

Мы взлетим прямо сейчас. Мне надо связаться с агентством в Нью-Йорке и передать, чтобы нас встретили в аэропорту и отвезли в Манхэтген. – С этими словами он исчез за дверью.

Кори выбрала место у прохода, а не у окна. Единственный раз в жизни, когда они с тетей летели из Бостона в Нью-Йорк, ей стало плохо оттого, что она посмотрела вниз, на расчерченную квадратиками землю. Она пыталась застегнуть ремень, когда вернулся Джеф и ловко помог ей. Сам он сел по другую сторону от прохода.

– Сними жакет и устраивайся поудобнее. Мы будем в Нью-Йорке через полтора часа. – Затем, к удивлению Кори, он вытащил из кармана джинсов смятый клочок бумаги и карандаш. И больше не обращал на нее никакого внимания. Чем бы он там ни занимался, это занятие, по-видимому, полностью поглотило его, отметила Кори. Она тоже открыла свой блокнот с записями о травах.

Только через час Джеф оторвался от работы. Он все еще был погружен в свои мысли, но, встретив недоуменный взгляд Кори, словно вернулся к действительности и улыбнулся ей веселой мальчишеской улыбкой.

– Извини меня. Я просто хотел, пока есть время, доработать слова к песне. Когда приедем в Нью-Йорк, у нас не будет ни минуты свободной.

– Новая песня! Он кивнул:

– В основном я сочинил ее прошлой ночью, в мотеле у въезда в Бостон. К этому времени я уже повидался с Биллингсом и подготовил его для тебя в подарочной обертке с розовым бантиком. – Он улыбнулся. – Это напомнило мне старое доброе время, когда я ездил с выступлениями и имел возможность сочинять только в дороге или сразу после концерта. Тогда, правда, я путешествовал не самолетом, а автобусом. Моя первая песня, получившая Платиновую пластинку, была записана на бумажном полотенце, которое я прихватил в туалете автобусной станции в Милуоки. – Он сложил клочок бумаги, над которым работал, и небрежно сунул его в карман.

– А разве можно сочинять музыку без инструмента? – спросила Кори, невольно заинтересованная рассказом из красочного прошлого Джефа.

Он засмеялся и, протянув руку, легонько щелкнул ее по носу.

– Нет, нельзя, радость моя. Даже я не настолько гениален. Я никуда не езжу без своей гитары. Она и сейчас со мной, в грузовом отсеке, хотя я и предпочитаю сочинять музыку на фортепиано, если есть возможность.

– Понятно, – ответила Кори с легкой досадой. Она чувствовала себя дурочкой. Откуда ей знать, как эти современные исполнители сочиняют свои песни? Судя по какофонии звуков, которые издавали некоторые весьма известные поп-группы, они вполне могли сочинять музыку на ржавой стиральной доске. И Кори уткнулась в свои записи, намеренно игнорируя соседа.

Однако Джеф решил иначе. Он посмотрел на часы, встал, потянулся и спросил:

– Как насчет чашечки кофе?

Не дожидаясь ответа, он подошел к бару в конце салона, налил из большого термоса две чашки. В одну добавил сливки, потом вернулся и подал чашку Кори.

– Спасибо, – сказала она и посмотрела на него с любопытством. – А вы откуда знаете, что я пью кофе со сливками?

– Элизабет мне пожаловалась, пока угощала своими пончиками. Она считает, что разбавлять сваренный ею кофе сливками – просто неуважение к ее кулинарным талантам.

Кори отхлебнула ароматный напиток.

– Да, она так считает. Тетя Элизабет вообще очень серьезно относится к кулинарии. Но меня удивляет, что вы запомнили такую мелочь о человеке, вам почти незнакомом.

– Да неужели? – Джеф сделал глоток кофе, и лицо его вдруг стало серьезным. – Видишь ли, Кори, я не хочу, чтобы ты оставалась для меня незнакомой. Мне нужно знать о тебе все: что ты любишь, что ненавидишь, а что тебе безразлично. Хочу знать не только то, что доставляет удовольствие твоему роскошному телу, но и что скрывается за маской невозмутимости на этом красивом лице. – Он постукал пальцем по ее блокноту. – И вот это тоже. Я хочу знать, та ли это книга о травах, о которой говорила Элизабет?

Кори кивнула и насмешливо улыбнулась.

– Ну, это вас вряд ли заинтересует. Я прекрасно знаю, что в наше время увлечение травами мало кому понятно. Хотя книга, которую я задумала, будет просто собранием всех интересных сведений о травах, которые мне удалось собрать за несколько лет. – Она оживилась. – Например, глава, над которой я работаю сейчас, будет включать в себя полный словарь языка цветов.

– Это вроде того, что красные розы означают истинную любовь?

– Да, это, пожалуй, общеизвестно. Но у цветов свой особенный язык. И не всегда посредством цветка говорят лестные слова. Например, если вам дарят герань с листьями в виде подковы, вас считают дураком, а гортензия – тонкий намек на то, что вы хвастун.

– Ой-ой-ой! – сказал Джеф со страшной гримасой, а в глазах его заплясали смешинки. – Придется обращать больше внимания на цветы, которые посылают поклонники в мою гримерную. Может быть, они пытаются мне этим что-то сказать. – Он внимательно посмотрел на ее оживленное лицо. – А еще что будет в этом трактате?

– Ну, я собиралась включить в книгу несколько магических рецептов, – сказала Кори с притворно невинным видом. – Например, как приготовить приворотное зелье или чем смазать метлу, чтобы на ней можно было летать.

– Ага, так ты колдунья! Я так и подумал, когда увидел, как ты околдовала тех бедных глупцов на приеме у Беттанкуров. Ты просто чаровница. Так каким приворотным зельем ты их подпоила, фата-моргана?

– Похоже, мой рейтинг падает, – запротестовала она. – Недавно вы называли меня королевой Гиневрой, а теперь понизили до злой колдуньи. Скоро меня вообще выгонят из замка Камелот.

Джеф сделал театральный поклон.

– Покуда у меня есть меч и булава, чтобы защитить вас, этого не случится, моя Прекрасная Дама.

– Ну вот, опять, – сказала она сердито. – Как мне убедить вас, что я не из прошлых времен?

– Ну прости, – произнес он, но в его улыбке не было раскаяния. – Мало кто из современных женщин знает язык цветов или рецепты приворотного зелья. Поскольку я не могу вообразить тебя в другой обстановке, боюсь, что тебе придется принять меня в качестве твоего рыцаря, Прекрасная Дама.

– Тогда уж черного рыцаря, – сказала она, невольно улыбнувшись. – До сих пор ваше поведение было далеко от известного мне рыцарского кодекса чести.

– Вы не те книжки читали, – сказал он весело. – Я уверен, что более глубокое исследование подтвердит, что рыцари в доспехах не прочь были перекинуть через седло соблазнительную девицу и ускакать с ней.

– Да, это ваш стиль, – сухо сказала она. Над кабиной пилота зажглась красная лампочка, и раздался звуковой сигнал.

– Звонок тебя спас, ненаглядная. Это сигнал пристегнуть ремни. Самолет начинает снижаться.

Кори пристегнула ремень и убрала блокнот в сумку. Она откинулась на сиденье, но продолжала смотреть на Джефа. И почему ей не удается сохранять хладнокровие, быть рассудительной и сдержанной в его присутствии? Только что она сердилась на него, а теперь выходит, что он каким-то образом пробил ее броню и вызвал у нее не только желание, но и чисто человеческий интерес. Она не могла не признать, что за какие-то полчаса он полностью обезоружил ее своим чувством юмора и искренним интересом к ее работе.

Но больше всего ее беспокоило то, что ей начинает нравиться его забота. Кори никогда не испытывала недостатка любви, но тетка вырастила ее сильной и независимой. И вдруг появляется этот Джеф, искренне уверенный, что она нуждается в постоянной защите. Почему это ничуть не раздражает? Как ни странно, было очень приятно сознавать, что ей не только предоставляют возможность опереться на сильное мужское плечо, но и ждут этого от нее.

Чем больше Кори узнавала Джефа, тем отчетливее понимала, что этот человек действительно опасен для нее. Она готова противостоять напору его мужской притягательности, но что делать с той теплой волной, с тем новым для нее чувством, которое она все чаще испытывает в его присутствии?